Грозный змей

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Армия Диких вышла из лесов за Волчьими лугами, заполонила низины, как поток черной воды. Армия императора стояла на высоком холме напротив них, прикрывая гостиницу в Дормлинге и свой лагерь.

Сэр Хартмут в сопровождении дюжины своих лучших копий и сэра Кевина отправился на рекогносцировку. Несколько минут спустя они отступили под защиту деревьев, потеряв двух человек и шесть лошадей. Крики императорских вардариотов казались насмешкой.

Сэр Хартмут быстро посовещался с Шипом и выставил вперед боглинов и прочих тварей. Вардариоты и псилы поначалу отступали медленно, но когда с одного фланга боглины опрокинули и пожрали псилов, весь строй бежал. Нижние поля были свободны.

Моряки сэра Хартмута и бриганы Герлена Капо принялись за постройку укрепленного лагеря на первой же подходящей возвышенности, настолько близко к императору, насколько осмелились.

Появился сэр Луи, покрасневший после тяжелой погони за вардариотами. Он не потерял ни одного человека, но никого и не догнал.

– Кузен, от твоей рожи молоко киснет, – заявил он, когда оруженосец принял его грандхельм.

– Император побьет нас. Наши злобные союзники пообещали нам только, что его кони падут и людям придется идти пешком, – сказал сэр Хартмут.

Пока он говорил, два бригана притащили морейца, смуглого крепкого длиннобородого мужика средних лет. Руки у него были связаны, а по ногам текла кровь.

– Вырвали его у мелких тварей, – сказал один. – Милорд, вот, вы говорили, что вам нужны пленники, и мы его схватили. Мелочь убили.

Сэр Хартмут кивнул и щелкнул пальцами. Кри-а, его новый оруженосец родом из Хурана, немедленно прибежал.

– Дай им каждому по серебряному сольди.

Кри-а поклонился, залез в кошелек хозяина и дал бриганам по монете. Он был с севера Хурана и считал, что служить знаменитому рыцарю – огромная честь.

Сэр Хартмут обратился к истекающему кровью морейцу:

– Расскажи мне о вашей армии.

Мужик нахмурился.

– Найдите кого-нибудь, кто говорит на архаике, пусть он допросит пленника. Если этого не хватит, пытайте. Обещайте отдать боглинам, – сэр Хартмут угрюмо усмехнулся, – такой угрозы любому достаточно.

Он взял принесенную чашку с водой, сел на табурет и принялся разглядывать императорскую армию на холме.

– Он нас побьет, – сказал он, ни к кому не обращаясь, – но пока он ждет. Может ли он оказаться так глуп, чтобы напасть?

В воздухе произошло какое-то движение, и появился Шип.

Сэр Хартмут скривился:

– Ты меня услышал и пришел?

– Нет, – Шип хмыкнул, – я не слышу на целую милю. Пока. У меня были другие причины. Скажи, что ты собираешься делать?

Хартмут огляделся:

– А где твой хозяин?

– Близко. Мы находимся на земле, которая принадлежит такому же, как он. Он тревожится.

Сэр Хартмут указал на холм, где люди поспешно копали ров перед стеной из кольев и земли. Стена уже выросла на восемь футов.

– Лучше не будет. Если только мы не решим ждать тяжелых осадных орудий, а это займет все лето.

– Если нужно, я сам могу быть осадным орудием, – сказал Шип, взмахнул жезлом и медленно произнес несколько глухих древних слов.

Ничего не случилось.

Сэр Хартмут поднял бровь.

– Даже если и так, мы можем напасть на них до прихода подкрепления. Сейчас мы существенно превосходим их числом. Четверо или пятеро на одного, полагаю.

– Небесные разведчики говорят, что за ними идут еще люди. Пешком. Мой учитель убил их коней, – Шип слегка согнулся в поясе, – мы можем отправить твоих людей на восток, отрезать тот отряд и перебить его.

Сэр Хартмут покачал головой:

– Нет, пошли кого-нибудь другого. Они солдаты, лорд волшебник. Если оставить их одних, они тебя обманут, так или иначе. Они хитры. Солдаты испокон веков обманывают полководцев. Я единственный, кто может их сдержать, – твои боглины погибнут сразу же.

– То есть ты настаиваешь, – сказал Шип.

– Да. И твоего хваленого осадного орудия это тоже касается. – Сэр Хартмут допил воду и встал.

От удара он рухнул на землю. Мир поплыл перед глазами.

Люди высыпали из вражеского лагеря, как пчелы из разворошенного улья. Пыль встала столбом, все вокруг заволокло дымом.

Когда пыль начала оседать, оказалось, что противник выстроил свою кавалерию перед лагерем, а пехота чем-то занята. Лагерь горел.

– Маленькая демонстрация моей силы. Огромная скала брошена на расстояние большее, чем человек может преодолеть за пятьдесят дней.

– Ты бросил в их лагерь огромный камень? – спросил сэр Хартмут. – Хорошо. А теперь посмотри на них. Они выстроились для атаки. Свое дело они знают. Я никогда не сражался с империей, но много о них слышал.

Он сделал знак своим людям. Тут же подошел Капо в старой стеганой куртке, с хуранской трубкой в зубах.

– Удвоить стражу. До дальнейших распоряжений. Арбалеты держать наготове. Приказ ясен? – Сэру Хартмуту начинала нравиться эта ситуация. Интересная задачка.

Он снова посмотрел на холм.

– Завтра я бы их проверил, – сказал он.

– Силами своих солдат? – уточнил Шип.

– Силами твоих боглинов.

Утром сэр Хартмут выстроил северную армию по своей задумке – тремя широкими рядами, которые заняли весь склон зеленого холма. В первом ряду, согласно указаниям, стояли боглины и маленькие крысоподобные твари с огромными зубами, которые бросались на врага, как очень быстрые собаки. Во второй ряд сэр Хартмут поставил всех людей, кроме своих рыцарей, независимо от их желания, хуранцев, ручных сэссагов и других пришедших из-за Стены, которые явились сюда за добычей, за славой или просто от страха. В третьем ряду стоял отряд Орли и огромные черные каменные тролли. Куда делись его копья, никто не знал.

Несмотря на это, строй был страшен.

Шип потянулся в эфир и вытащил не один, а два огромных камня. Швырнул их в укрепления обороняющихся, погубив двухдневную работу и сломав целую стену земляного форта, которая охраняла правый фланг императорской армии, стоявший ближе к дороге.

Сэр Хартмут двинул вперед первый ряд. Существа поднялись на холм – неровную землю как будто залило бурым маслом. Солнечные лучи – а это был первый ясный день на неделе – отражались от лысых голов и надкрылий.

У вершины холма нападающих встретили лучники и небольшие орудия: катапульты на колесах и маленькие баллисты, стреляющие ведрами гальки. Потом в дело вступила магия – императорские волшебники обрушили свои заклинания на боглинов.

Сразу после этого Шип начал убивать. Первой оказалась симпатичная студентка второго курса университета, которая прекрасно владела пламенем – ее огненный вихрь положил сотни боглинов и сколько-то ирков. Но потом Шип дотянулся до нее и поглотил ее энергию без всякого труда. Она отчаянно и безнадежно закричала, чувствуя, как разрушается ее душа.

Он ударил еще раз и еще. И еще. За то время, пока умерла тысяча боглинов, имперские маги были сметены. Шип забрал их силу и их знания. Выжившие закрылись щитом слишком поздно – они никогда не сталкивались ни с кем вроде Шипа. Им надо было найти его и изолировать, но они опоздали.

Он начал поливать стены огнем.

Сэр Хартмут следил за этим. На мгновение ему показалось, что боглины сметут укрепления. Но у них все-таки хватило разума, чтобы испугаться, и потери их были огромны.

Повинуясь кивку Шипа – он оказался лучшим напарником, чем предполагал сэр Хартмут, – он отправил в бой вторую линию. Вершина холма обратилась дымящимися руинами, волшебный огонь сожрал часть укреплений и траву перед ними. Некоторые люди откровенно боялись ступать на выжженную землю. Но моряки Хартмута и бриганы двинулись вперед. Порыв черного пламени пронесся над гребнем и укреплениями – если бы не легкая дрожь земли, его бы даже не заметили, – и тут же раздались крики. Несколько катапульт и баллист все-таки сумели выстрелить, но почти вся их обслуга была мертва или искалечена после удара Шипа.

И тут враг послал вперед свою кавалерию. Удар оказался внезапным – укрепления были выстроены очень хитроумно, со множеством тайных ходов и укромных углов, и вооруженные солдаты неожиданно возникли перед стеной, а легкая кавалерия ударила с обоих флангов. Всадники неслись вперед по высокой траве и стреляли на скаку. Люди на левом фланге стали жертвой главного удара вардариотов. Они ложились на землю, как спелая пшеница.

Хартмут улыбался. Он поставил туда самых ненадежных солдат, бесполезных нахлебников, и они сдержали лучших кавалеристов императора. Они бежали и умирали, а время шло.

В лесу за спинами всадников сверкнул металл, и копья Хартмута под командованием де Бадефоля бросились в атаку. Одновременно выдвинулась третья линия, люди Кевина Орли, одетые в тяжелую броню, которую не пробивали стрелы.

Вардариоты, не медля, развернулись, прорвались через линию пришедших из-за Стены и понеслись прочь, но в отчаянном рывке спаслась только половина, остальных раскатали рыцари и бандиты Орли.

Сэр Хартмут не успел даже вспотеть под доспехом.

Он увидел, как десяток матросов и пара бриганов взбираются на главное укрепление. А потом кто-то развернул его личный штандарт и водрузил его над стеной.

– А теперь полезем на холм, – сказал Хартмут Шипу. – Мне понадобятся тролли. Против нордиканской стражи.

Шип был черен и не отбрасывал тени.

– На холм, – согласился он.

Но морейцы считали по-другому.

Вдалеке справа появился отряд всадников в ало-серебряном. Они довольно долго обходили армию Хартмута с правого фланга и теперь бросились наверх по склону холма и ударили в незащищенный строй людей и чудовищ.

Хартмут отправил своего оруженосца за Орли и де Бадефолем и сам поехал туда, где кипела битва. Шип бросил какое-то заклинание во всадников, одним взмахом каменного когтя убив человек сорок – и примерно столько же собственных людей. Но схоларии – а это были именно они – не остановились. Правый фланг, состоявший из пришедших из-за Стены, надежных людей, вооруженных арбалетами южных хуранцев в хороших доспехах, был внезапно отброшен далеко назад и почти уничтожен.

Как и ожидал сэр Хартмут, нордиканцы, о которых он столько слышал, вышли из-за центрального редута. Их сопровождал высокий человек на великолепном коне. Даже с такого расстояния сэр Хартмут оценил его роскошную одежду и доспех и гордую осанку.

Нордиканцы бросились на бриганов и смели их. Бриганы пытались сопротивляться, вооружены они были не хуже, а то и лучше, но светловолосые великаны косили их топорами, как жнецы.

И у них за спиной был холм.

– Шип! – крикнул сэр Хартмут.

Жуткий волшебник махнул каменным троллям, которые, все четыре десятка, стояли недвижно, как статуи.

– Идите, – сказал он, – и убейте их всех.

Главный тролль разомкнул серые базальтовые губы и проревел приказ. В следующее мгновение тролли сорвались с места. Они бежали со скоростью хорошего всадника, и земля стонала и прогибалась под их ногами.

Из леса за ними появился здоровенный хейстенох и еще одна тварь, даже более редкая. Огромная, бурая, размером с четверых боевых коней, с длинными бивнями, испятнанными за сотню лет, с двумя рядами зубов, похожих на рондельные кинжалы, в широком рту, с четырьмя огромными, как у олифанта, ногами. Между этими двумя шли жуткие рхуки, заслоняя полуденное солнце.

Твари бросились на схолариев.

Харальд Деркенсан смотрел, как медленно разворачивается катастрофа, как ужас обвивается вокруг имперской армии, подобно скверному любовнику.

Особенность службы в страже состоит в том, что тебе известно все то же, что и императору. Поэтому все мечники, ближняя стража, давно знали, что император не собирался в одиночку ждать волшебника в Дормлинге и что в многочисленных посланиях его просили не ввязываться в битву до прибытия подкрепления.

Они знали, что в армии мало целителей и магов, потому что император отослал сильнейших помогать Бессмертным, как он их упорно называл, сражаться за последние открытые проходы в Зеленые холмы, потому что лошади Бессмертных погибли.

Император сидел, совершенно невозмутимый, его красивое лицо было спокойно, алый плащ и сапоги безупречны. Он лично расставил всех старших офицеров и отправил схолариев ударить с фланга, чтобы разгрузить центр, – великолепная тактика, но, как подозревал Деркенсан, не слишком подходящая для этого дня, рельефа и количества войск.

Схоларии подчинились.

Все подчинялись. Полк за полком император гнал вперед свою армию.

Деркенсан ничего не мог сделать. Он молча стоял и готовился к смерти. Ближе к полудню стало очевидно, что армия, если не сдастся, просто утонет в море чудовищ.

Император оставался невозмутимым и время от времени демонстрировал свои знания военной истории, отпуская замечания о том, что строй врага очень похож на построения Баррона в Кейсарии, а попытка прорвать оборону в центре весьма напоминает битву при Шалоне.

Граф вардариотов, родом с востока, недостаточно хорошо знал язык, чтобы спорить, и был слишком упрям, чтобы не выполнить приказ. Он повел людей в атаку. Деркенсан видел, как их размазали. Огромный топор на его плече дернулся как будто сам по себе, но Деркенсан остался спокойным. Стоя за крупом императорского коня, он сумел обменяться с Дубоносом коротким взглядом. Оба понимали, что сделать ничего нельзя. Разве что ожидать прибытия сэра Милуса, Красного Рыцаря или другого важного человека, имеющего какую-то власть.

Миновал полдень, схоларии бросились в атаку, и на мгновение битва сосредоточилась вокруг них. А потом из леса повалили твари и сокрушили схолариев.

Два полка, которые ждали с флангов, – спокойные сильные страдиоты, набранные из жителей пригородов, – начали нервничать. Армия врага с обеих сторон обходила имперские укрепления. Справа высилась Дормлингская гостиница, настоящая крепость. На башнях стояли лучники, высокие крепкие мужчины с длинными тисовыми луками, которые они готовились пустить в ход.

Слева, на востоке, простирался поросший травой склон. Далеко внизу петляла река, а наверху виднелись только редкие загоны для скота. Между загонов вилась дорога на юг, в Альбинкирк.

Схоларии умирали на виду у всех, и горные стрелки, стоявшие на левом фланге, начали отступать.

Император направил коня в одну из дыр в стене, не обращая внимания на врагов. Два нордиканца подняли круглые гоплоны, заслоняя императора от стрел.

– Ну и ну, – сказал император.

Это были его первые слова за последние полчаса. Его не тронула гибель личной охраны, состоявшей из младших сыновей его друзей и ближайших сподвижников. Но вот бегство горных стрелков ему очевидно не нравилось.

– Идите и скажите горным стрелкам держать позиции, – произнес он, как будто обращаясь к неразумным детям.

– А потом валите дальше на юг, – буркнул нордиканец.

Император огляделся. Лицо его было спокойно.

– Друзья мои, боюсь, никто нам не поможет. – Он посмотрел на царящий внизу хаос. – Один сильный удар, и победа будет за нами.

Деркенсан снова посмотрел на Дубоноса.

А потом они двинулись вперед. Император не утруждал себя раздаванием приказов – не произнося ни слова, он просто выехал в ворота, предоставив своим мечникам и нордиканцам следовать за ним.

– Господи, – с выражением сказал Дубонос, – нам всем предстоит умереть. Давайте убьем перед этим как можно больше врагов. Аминь.

– Аминь, – согласилась стража.

Многих уже не было с ними, они пали ранней весной, на севере, сражаясь с предателем. Но нордиканцев все еще насчитывалось две сотни, и, когда они показались перед галлейцами, галлейцы дрогнули и отступили. На несколько чудесных минут нордиканцы и ближнее войско императора, его гетайры, очистили пространство перед рвом. Горные стрелки вернулись на позиции. Строй держался.

А потом по склону полезли вверх каменные тролли. Они двигались достаточно быстро, чтобы привлечь к себе внимание. Каждый был вдвое больше человека.

– А это что еще за хрень? – удивился Дубонос.

Никто не ответил. Черные каменные твари поднимались по склону, и земля тряслась под ними.

Дубонос, спатариот императора и формально один из старших офицеров, перехватил поводья императорской лошади.

– Что это за хрень, сир? – требовательно спросил он.

Земля дрогнула.

Император еле заметно дернулся.

– Нам придется встретиться с ними и выстоять.

– Не беспокойтесь, милорд, – Дубонос почти кричал, – если их можно убить, мы их убьем. А вот вы немедленно уходите отсюда. Быстро!

Император выхватил меч.

– Я не… – начал он.

Выпущенный из пращи камень ударил императора в висок. Голова его дернулась назад, он вскрикнул, потерял стремена и упал. Императорские войска застонали в один голос.

Дубонос не задумался ни на секунду.

– Стража! – заорал он. – Назад!

Тролли напали.

Люди, сколь угодно сильные, талантливые и хорошо вооруженные, просто не могли им противостоять. Многие нордиканцы упали на месте, и некоторые из них никогда больше не встали. Кого-то отбросило в сторону. Деркенсан рухнул на спину, как будто ему в щит попал огромный булыжник. Однако руны на шлеме выдержали, и Харальд перехватил топор обеими руками, отбросив умбон, и ударил. Топор отскочил от камня.

Эрик Лоддер, стоявший рядом, тоже ударил, его топор отколол от твари изрядный кусок.

Деркенсан размахнулся сильнее и саданул тварь по мощным ногам. Он как будто рубил цельную скалу, вот только каждый удар все же причинял троллю боль.

Каменные твари орали и ревели, их огромные кулаки молотили людей, как цепом. Стража начала гибнуть. Красивые плащи не защищали, и усиленные рунами доспехи тоже.

Деркенсан пропустил удар и снова упал. Встав, он обнаружил, что остался без шлема. Он был оглушен. Над ним нависала одна из тварей, и он поднял топор и ударил ее под колено – тролль как раз сделал шаг вперед, к размахивающему топором Дубоносу. К удивлению, удар достиг цели. Топор вошел в тело, хотя больше это напоминало рубку дров. Брызнула черная кровь. Тварь дернулась, топор вырвало из рук, а потом каменная нога подогнулась, и тролль упал.

– Бейте под колени, – заорал Деркенсан.

Другие люди кричали, что надо бить в лицо, что пах у тварей непрочный, как дерево.

Стража умирала. Но теперь умирали и каменные тролли.

Император сражался умело. И благородное происхождение, и годы тренировок не прошли зря, и он размахивал волшебным копьем, пока оно не сломалось, а потом обнажил меч – и тут его снова выбили из седла. Дубонос подхватил императора и оттащил от троллей. Он отступал, и остатки стражи сплачивались вокруг него. Они выстроили стену из щитов и отходили, шаг за шагом. За каждый шаг приходилось платить чьей-то жизнью.

В воротах они остановились. Двое храбрецов наладили катапульту и всадили огромный дротик в тролля, разорвав его почти пополам. Маслянистая кровь выплеснулась на стены. Второй дротик начисто снес голову другому троллю. Но к этому времени в живых осталось меньше сотни стражников.

Большинство офицеров и друзей императора погибли в чертовых воротах или на лугу перед ними.

Дубонос перекинул императора через плечо и сказал Деркенсану:

– Нужно выбираться отсюда.

– Он жив? – спросил Деркенсан.

– Да. Ищи лошадей.

Нордиканцы носили слишком тяжелые доспехи, чтобы передвигаться пешком. Они везде ездили верхом. Кони стояли сразу за позициями императора, в сотне шагов.

– Нет, – сказал Деркенсан.

– Да, – возразил Дубонос. – Иди.

Деркенсан отправился к лошадям. Ему пришлось бежать мимо куч земли, которые солдаты выбрасывали из траншей только вчера, мимо первой линии укреплений, которую они выстроили сразу, как только прибыли сюда и обнаружили, что выиграли гонку к Дормлингской гостинице.

Пажи стояли вокруг лошадей, как стражники.

– За мной! – велел Деркенсан. – Император ранен. Мы должны его спасти.

Он побежал обратно. Поножи мешали двигать ногами, кольчуга была слишком тяжела и тянула к земле, зазубренный топор как будто упрекал его в том, что он не сражается и не умирает вместе со своими братьями.

Харальд вернулся до того, как ворота сдали монстрам. Взглянув влево, он увидел, что горные стрелки бегут. Офицеры уставились на него.

– Отступаем! – заорал он. – По коням!

Кони стояли вдоль земляного вала. Городским полкам не пришлось приказывать дважды. Дубонос усмехнулся, хотя еще двое их братьев рухнули под ударами каменных кулаков.

– Твой лучший поступок за день. – Он перебросил императора через спину лошади Деркенсана. – Скачи, мальчик. Ты должен жить. Это приказ. Последний долбаный приказ в моей жизни.

Дубонос перехватил топор и бросился на тролля, который только что пролез в ворота. Сердце очень испуганного человека успело бы ударить десять раз, пока он размахивал топором во все стороны.

А потом тролль упал.

Дубонос стоял у него на груди и орал свой боевой клич. Трое людей подбежали к нему – последняя стража у ворот. Они остались одни против всех. Дубонос размахнулся топором.

– Спаси императора!

Деркенсан уже перебросил ногу через седло, перенес вес вперед. Перед ним висел император. Харальд обвел взглядом воцарившийся хаос. Двенадцать сотен солдат искали своих лошадей, выдирали колышки из влажной земли, обрезали поводья. Люди бежали. Среди лошадей вдруг возникли боглины и другие твари.

Деркенсан решил, что не собирается здесь умирать. Он бросил топор в троллей, осадил лошадь, так что она сделала три шага назад, и развернул ее.

– За мной! – проорал он и помчался к дороге на Альбинкирк.

Наступила ночь. Сэр Хартмут сидел в своем лагере и слушал, как его армия пирует на останках побежденных. Пленных не брали. Того единственного, кого привели утром, разорвали на куски, когда враг дрогнул и битва закончилась.

Он сидел и жалел, что у него нет вина.

Появился Шип.

– Желаю тебе порадоваться твоей победе, – сказал сэр Хартмут.

– На самом деле, это твоя победа, – ответил Шип глубоким немелодичным голосом.

– И где твой хозяин?

– Не здесь.

Сэр Хартмут прочистил горло.

– И что дальше? Враг повержен. Император убит?

Шип растопырил каменные когти.

– Боюсь, что, учитывая наклонности твоей армии, теперь уже трудно понять, кто убит. Я видел, что он упал с лошади, еще до того, как я смог обратить на него заклинание. К тому же он должен быть хорошо защищен.

Сэр Хартмут покачал головой:

– Если он упал, мы, вернее всего, победили. Там нет никого, кто мог бы командовать, только тощая девица да ополчение. Ни единого рыцаря.

– Это твоя мечта, не моя, – возразил Шип. – Твоя и сэра Кевина. Полагаю, он заслужил сегодня шпоры?

– Все сражаются доблестно, когда враг бежит прочь, – заметил сэр Хартмут.

– Хочешь сказать, он сражался плохо?

– Он убивал бегущих. Как бы он показал свою доблесть? – проговорил сэр Хартмут. – И все же что будет дальше?

Шип потряс огромной рогатой головой:

– Мы сровняем Дормлингскую гостиницу с землей в качестве предупреждения. А потом двинем на Альбинкирк.

– На Альбинкирк, не на империю? – переспросил сэр Хартмут. – Точно? Мы могли бы захватить империю без всякого труда.

– Полагаешь, против нас встанет твой соотечественник, де Вральи? Это не имеет значения. Завтра каждая тварь из холмов – и с севера, вплоть до самых ледников, – которая услышит мой призыв, явится под мою руку. Это самая грандиозная победа, какую Дикие одержали за последний век, – Шип вскинул вверх каменный кулак и выпрямился, – теперь мы станем хозяевами в собственном доме.

Пока он выделывался, возник Эш. На этот раз он явился в виде черного облака пепла и на мгновение окутал их, прежде чем принять форму. Сегодня он походил на обнаженного человека. Половина тела у него была черная, как сажа, а половина белая, как слоновая кость.

– Сегодня Змей будет плясать под мою дудку, – сказал он, – люди называют такие вещи славной победой. Для великого вращения сфер это ничего не значит, ну да и что с того. Или достойно только стремиться к чему-то и гибнуть? – Он засмеялся. – Это достойная победа. Куда лучше победить, чем быть сожранным живьем. – Он снова рассмеялся. – Я ожидал этого момента почти вечность. Змей никогда не выходил против меня. Штурмуйте гостиницу. Убейте всех его людей.

– А затем Альбинкирк? – серьезно спросил Шип.

– А затем Лиссен Карак, мальчик. Надо же нам как следует повеселиться, – хихикнул Эш. – А потом я открою врата и впущу своих союзников, и мы будем пировать целую вечность. – И серьезно добавил: – Отличная работа. Я люблю побеждать. Это куда приятнее, чем проигрывать. Спасибо вам обоим.

Он исчез.

К юго-западу от лагеря усталые люди поддавались отчаянию, отставали и гибли в зубах тварей. Наступала ночь.

Яннис Туркос пока еще был жив. Его хуранские воины вообще не сражались, а только наблюдали за разворачивавшейся битвой. Когда страдиоты стали вскакивать в седла, Большая Сосна рысью примчался на маленький холм, где сидел на своей лошадке императорский офицер и спокойно курил.

– Мы уходим, – сказал он, – и ты тоже, если не хочешь, чтоб тебя сожрали.

Императорский штандарт упал, в земляных укреплениях сновали боглины.

Туркос вздохнул, с трудом сдерживая слезы. Выбил трубку. Сегодня он даже не прикоснулся к мечу, но он хорошо знал свой долг перед императором и своим народом.

Хуранские псилы стояли среди загонов для овец, на самом левом фланге императорской армии. Несмотря на многочасовые усилия боглинов, каменных троллей, а теперь еще и рогатого хейстеноха, ни одна из Диких тварей не обошла императорских солдат так далеко, чтобы обнаружить засаду, которую устроил Туркос – в расчете на тех, кто окажется достаточно глуп, чтобы подумать, что фланг открыт. Он много лет воевал в лесу и поэтому заранее обеспечил себе отступление.

Туркос поднял рог и протрубил один раз. Две сотни хуранцев встали с мест – многие весь день пролежали без движения – и побежали. Без суеты и разговоров.

В шести милях к югу хуранцы остановились. Они выбрали это место заранее и теперь залегли за длинной каменной стеной. С одной стороны их закрывало болото, с другой – стена деревьев. Сюда уже дотянулся Дикий лес, основная часть которого виднелась вдалеке, за зелеными холмами и низинами. Хуранцы пробежали шесть миль без остановки чуть меньше чем за два часа и теперь лежали, пили воду и ели пеммикан.

Туркос вскарабкался на дерево. Когда он спустился, то обнаружил внизу Большую Сосну, который стоял, сложив руки на груди.

– Плохой путь, – сказал он.

– Мы еще не закончили, – объяснил Туркос. – Там стоит другая армия… армия, которую должен был дождаться наш господин император.

Свет уже мерк, но через зеленые поля шли люди. И не только люди.

– Почему мы ждем? – спросил Большая Сосна.

– Собираем тех, кто выжил.

Большая Сосна посмотрел вдаль и сплюнул.

– Как в той неудачной засаде?

Туркос только кивнул.

Первыми до них добрались кавалеристы. В основном выжившие схоларии. Полный отряд в идеальном строю, на измученных лошадях. Туркос встретил их в поле. При виде всадника офицер чуть не упал от неожиданности.

– Господь Вседержитель! – воскликнул он.

Вблизи Туркос разглядел, что это богатый аристократ в роскошном пластинчатом доспехе и дорогих шелковых штанах. Грудь его лошади была покрыта засохшей кровью.

– Спешиваемся! – крикнул офицер, и его люди, больше двадцати человек, спрыгнули с седел. Кто-то рухнул на землю и сидел там, пока опытные солдаты не погнали новичков отвести усталых коней на водопой.

– Сэр Георгий Комнин, – представился офицер. – Слава богу, вы здесь. Мы бы не продержались еще час.

Он чуть не плакал. Туркос обнял рыцаря, хотя совсем не знал его.

– А император? – спросил он.

– Не представляю, – сказал Комнин. – Мы трижды ходили в атаку. Потом появились твари. Признаюсь, мы бежали. – Он посмотрел на холмы. – Нам повезло, мы стояли во втором ряду и отдыхали, когда они прорвались в центре.

Комнин вежливо кивнул раскрашенному воину, который появился рядом с ним и предложил ему фляжку с очень крепким содержимым.

– Вы, должно быть, Туркос, – сказал он.

Офицер поклонился:

– Приношу свои извинения. Мое имя Яннис Туркос. Я решил, что мы должны остановиться здесь и подождать всех, кто сможет прийти.

Пока он говорил, хуранец крикнул, как цапля, и все воины немедленно попрятались. Но в появившихся на склоне холма опознали имперцев – нескольких страдиотов из ополчения и горных стрелков. Они видели прорыв врага в центре укреплений. Глаза у всех ввалились.

Один из них рвался обратно:

– Моя жена осталась в лагере! – кричал он.

Другой, немолодой горный стрелок, утверждал, что император погиб.

Большая Сосна покачал головой:

– Эти люди сломлены. Нам нужно бежать.

Наконец наступило утро. Сэр Хартмут спал плохо. Облачался в доспех он в мрачной тишине, которую оруженосец не посмел нарушить. Потом Черный Рыцарь сел на заводную лошадь и поехал по укрепленному лагерю, который выстроили его люди, отмечая, скольких нет на месте.

Как он и думал, люди обнаружились на вершине холма, в руинах императорского лагеря. Тысячи пришедших из-за Стены победителей мучили там своих пленников. Три тысячи новых рабов, которые еще вчера были чьими-то женами, мужьями и детьми, а сегодня превратились в сосуды для чужой похоти или в тягловый скот.

Он с отвращением увидел, как два бригана выхватили кривые сабли и набросились друг на друга над женщиной, настолько измученной и искалеченной, что он представить себе не мог, чтобы она вызвала у кого-то хотя бы мимолетную любовную тягу, не говоря уж о гневе.

Он наклонился и прикончил ее одним ударом меча.

Женщина повалилась на колени, а голова ее прокатилась фут или два, пока не остановилась, все еще истекая кровью. Тело медленно обмякло и рухнуло на землю, прижимаясь к ней в смертном объятии, когда каждая мышца сдается земной тяжести.

Два солдата замерли, держа в руках сабли.

– Я спас вас обоих, глупцы, – сказал он, – возвращайтесь в лагерь.

Через час он принялся за зачистку вражеского лагеря. Ему помогала сотня копий и все люди Орли. Они методично убивали всех нестроевых, кто остался в лагере врага, и тем до смерти пугали собственных союзников. В какой-то момент наемники и матросы присоединились к резне. Все случилось быстрее, чем он думал.

Сэр Хартмут велел сжечь остатки лагеря и пошел прочь.

В его собственном лагере появились новые люди – испуганные женщины, в основном молодые, и десяток мальчишек. Сотни – или тысячи – союзников из северного Хурана поделили их имущество, которое, по меркам пришедших из-за Стены, было невиданным богатством. Рабы – осторожные воины сберегли их – навьючивали добычу на лошадей и новых пленников, сбрасывали на волокуши и покидали армию, направляясь на север.

Хартмут отправился к Шипу.

– Ты должен это остановить, иначе у нас не останется пришедших из-за Стены.

Шип стоял на холме, глядя вниз. Хуранцы и другие северяне уходили из его армии.

– Ты же знаешь, что большинство пленников они примут в племя и признают хуранцами? – спросил он. – В отличие от твоих людей, которые насилуют пленниц, пока они не умрут.

Сэр Хартмут пожал плечами:

– Ну да, в войне мало красоты. Один поэт, помнится, сказал, что война сладка для тех, кто не пробовал ее. Я предлагаю на закате ударить в голову колонны и убить достаточно дезертиров, чтобы остальные осознали урок.

Шип повернул огромную голову и посмотрел на Черного Рыцаря:

– Ты будешь убивать собственных союзников, чтобы вынудить их вернуться? Ты совсем дурак?

– Это сработает, если будет достаточно времени и твердая рука, – настаивал сэр Хартмут.

В голосе Шипа послышалась непривычная горечь:

– Это не сработает на мертвецах. Ты недооцениваешь упорство пришедших из-за Стены. Но удивительнее всего то, что это меня люди считают злым, а Диких – врагами. – Он посмотрел в глаза сэру Хартмуту. – Ты только что убил три тысячи невинных, чтобы не нарушить свой план.

– Не свой, а твой! – рявкнул Хартмут. – Я просто взял на себя грязную работу, которую необходимо выполнить. Мне не нравится убивать детей. Но иногда приходится делать и не такое. Если ты закончил меня поучать и твои руки достаточно чисты, возможно, пора выступать. Армия потеряла дезертирами больше, чем убитыми.

– К нам придут новые люди, и их будет не меньше, – устало сказал Шип, как будто все это его страшно утомляло. – Они уже подходят.

– Нам надо выступать, – твердо сказал сэр Хартмут.

Шип махнул рукой:

– Останемся на денек. Северные Стражи уже близко. Дождемся хотя бы их. – Он помолчал. – И мой учитель хочет взять гостиницу.

Дормлингская гостиница оставалась невредимой. Стены не пострадали. Гарнизон был жив. Там укрылись многие морейские солдаты и их женщины.

– Гостиницу? На это уйдет не больше часа. Никак не целый день. – Хартмут сплюнул. – Приближаются другие армии. Ты сам так сказал.

– Мой учитель молчит. – Шип поежился.

Сэр Хартмут сдержался и просто предложил:

– Возможно, пора собирать информацию самим?

Шип долго смотрел на него.

Кто-то закричал – два галлейца держали пленника, которого пожирала дюжина боглинов. Люди делали ставки.

И смеялись.

– Да, люди таковы, – тихо сказал Хартмут.

Шип усмехнулся:

– И учитель так говорит. Вы бы с ним поладили. – Он посмотрел на пытку и попытался вспомнить, каким сам был когда-то. Вздохнул: – Я постараюсь поднять виверн. Они понесли ужасные потери. Погибла десятая часть всех летающих тварей. Мне нравятся виверны…

Хартмут снова сплюнул.

– Сейчас не время для личных симпатий. Я прямо скажу, лорд волшебник. Твой хозяин или с ума сошел, или задумал что-то, что никак не сочетается с планами моего короля, а то и хуже. Я чую предательство. Ему плевать на эту битву, на нашу победу, на императора. Я же не дурак, лорд волшебник. Он преследует какую-то другую цель, он не хочет победить в войне.

Шип долго разглядывал союзника. Потом шевельнул огромной рукой, прочертил копьем какие-то линии в гнилых листьях.

– Будь осторожен, когда говоришь такие вещи. Лично я ни в чем не сомневаюсь. – Он огляделся. – Твое дело – взять гостиницу.

Шип развернулся и ушел, оставив Черного Рыцаря стоять в куче листвы. Рыцарь тоже хотел уйти, но вдруг одна мысль посетила его. Он обернулся.

«Я никогда не бываю один», – было процарапано в грязи.

Хартмут двумя пальцами продрал свою черную бороду.

– Дьявольские силки, – прошептал он. И улыбнулся.

В двуx днях пути к югу от остатков императорского лагеря сэр Джон Крейфорд рассматривал заброшенную деревню рядом с Гилсоновой дырой.

Там никто не жил. Еще стояли три хижины и развалины шести других, но луг, когда-то покрытый травой, заболотился и порос дикой малиной.

Сэр Рикар и госпожа Элисон – Изюминка – остановились рядом.

– Мне это не нравится, – сказал сэр Джон.

Он устал, ноги болели от долгой езды. В лесу случилось две стычки, и ему пришлось вернуться на дорогу. Дождь превратил горы в болото, и лучники на каждом шагу бурчали на эту тему.

Изюминка сняла грандхельм и закинула его за плечо.

– Немного солнца не повредит. Для разнообразия, – сказала она. – Но где император, мать его?

– Что ты задумал, Джон? – спросил сэр Рикар.

Сэр Крейфорд расстегнул подбородочный ремень, стянул легкий бацинет и отдал его оруженосцу. На его лице была большими буквами написана нерешительность. Он наклонился в седле, как будто мог видеть густой лес насквозь и за двадцать миль разглядеть, что ждет впереди.

– Я хочу… – Он почесал в бороде. – Смотрите, – сказал он в основном для Изюминки, чья бесконечная и меткая критика очень ему досаждала, – если император проиграет сражение, мы можем наткнуться на волшебника.

– В любую гребаную секунду, – подтвердила Изюминка. – Я уже два дня это твержу, а мы все еще тащимся по лесной дороге без прикрытия и без разведки.

Проходящие мимо лучники оглядывались.

Сэр Джон очень старался соблюдать спокойствие.

– Но если он еще держится, мы ему нужны.

– Капитан велел идти в Альбинкирк. Это не Альбинкирк, – резко сказала Изюминка, – это гребаная ловушка, милорд, и вы нас в нее загнали.

Сэр Рикар вздохнул и тихо произнес:

– Изюминка…

Изюминка сняла латную перчатку. Она поранила руку, когда рубила дрова – под дождем все рубили дрова, – и рука распухла.

– Прости, Джон. Но какого хрена? Это ты нас сюда завел, не я. И… не обижайся только… хрен с ним, с императором, так или иначе. У него треть нашего войска, и это уже меня касается, но капитан велел идти в Альбинкирк, а мы торчим здесь, почти в гостинице. Капитан пытался объединить войска…

Сзади донесся хорошо различимый топот копыт. Люди графа Зака прикрывали оба края колонны. Сэр Джон не боялся атаки. Но все же застыл.

– Двадцать человек, – сказал он. – Хорошо, Изюминка. Мы встанем лагерем. Окопаемся.

– Хорошо? – яростно переспросила Изюминка.

– Это компромисс. Пусть Зак найдет императора. Может быть, к нам прилетит одна из этих ценных черно-белых птичек и принесет все ответы, но пока что мы окопаемся здесь, где спереди нас прикрывает болото, есть уже готовый форт, а деревню можно разобрать на бревна.

Он обратился к Уилфулу Убийце:

– Делай с деревней что хочешь. Мне нужны редуты по обе стороны дороги, снизу, и частокол. – Он указал на людей за спиной Уилфула: – Бери всех женщин и обозных. Срубите все деревья на расстоянии полета стрелы, очистите их. Устройте мне засеку. Соберите весь дурман в округе. Мэг, ты сможешь достать ядовитого плюща?

– Пресвятая Дева, сэр Джон, это жестоко.

– Да, мадам. Посмотрим. – Он не улыбался. – Изюминка, я буду стоять здесь, пока чего-нибудь не узнаю.

Изюминка резко отдала честь:

– Я заткнусь и подчинюсь, – и шепотом добавила: – Но капитан велел идти в Альбинкирк.

И, как будто ее слова были заклинанием, из леса в разрушенную деревню влетели всадники. Она немедленно узнала Плохиша Тома. Сэр Джон тоже.

Том Лаклан подъехал к ним на измученной лошади с хлопьями пены на губах. Немедленно спрыгнул.

– Изюминка, ты – услада для усталого взгляда, – заявил он.

Она наклонилась и поцеловала его.

– Какие новости? – спросил он. – Кстати, капитан ожидал, что вы будете чуть ближе к Альбинкирку.

– Да, мне это все твердят, – согласился сэр Джон.

– Ладно, так даже лучше, – продолжил Том. – У меня есть приказ спасти императора от его собственной больной головенки, если можно так сказать. И уходить в холмы. – Он огляделся.

– Император дошел до гостиницы в Дормлинге. Это все, что мы знаем, – сказал сэр Джон. – Он должен выступить в Альбинкирк.

– А другие, по ходу, нет, сэр Джон? – оскалился Том.

Сэр Рикар с трудом подавил смешок.

Том оглядел полянку. Вокруг стучали топоры, шесть человек проводили меловые линии по обеим сторонам дороги, на низком холме, нависавшем над Дырой.

– Окапываетесь? – уточнил он.

Сэр Джон кивнул.

Том посмотрел в небо.

– И когда вы слыхали, что император в Дормлинге?

– Два дня назад. С тех пор не было ни одного гонца.

– Я знаю другую дорогу в Дормлинг, – сказал Том. – Старая тропа для скота. По ней ходил Гектор. Дайте моим парням свежих коней, и мы пошли.

Сэр Рикар нахмурился:

– Раны Христовы! Сэр Томас! Нам бы пригодился ваш клинок.

Том рассмеялся:

– Если повезет, я вам не понадоблюсь. Но вот вы мне нужны. Где Зак? – спросил он у Изюминки.

– Впереди, на дороге в Дормлинг.

Плохиш Том фыркнул:

– Ладно, дамочки. Я ухожу. Я хотел попросить его об одолжении, но времени нет.

– Оставайся на ночь, послушай новости, – предложила Изюминка.

– Я боюсь худшего, – отказался Том, – в лесу тихо, ни ирка, ни боглина. А? Ни одного пришедшего из-за Стены. Мне нужно понять почему. Мои люди в гостинице и над ней, и я их не брошу. Капитан велел мне поднимать народ. Сказал, что Змей не поможет. – Он обратился к сэру Джону: – Совет хочешь?

Сэр Джон сказал «да», хотя был совсем не уверен, что действительно хочет.

– Окапывайтесь, ждите день, а потом всё. Если император идет, он будет здесь не позже завтрашнего полудня. Если нет, его уже сожрали. Капитан иногда ошибается, но он говорит, что битва будет в Альбинкирке.

– Тогда ты идешь не в ту сторону, – сказала Изюминка.

– Горцы знают земли Диких не хуже пришедших из-за Стены. Ищи меня и моих людей в Альбинкирке.

Сэр Рикар свесился с седла:

– Не хотелось бы тебя задерживать, Том, но… есть ли подтверждение того, что король мертв? Что королева родила наследника? – Он заметно стеснялся.

Стало тихо. Все они служили королю, за исключением войска наемников, и не успел сэр Рикар, королевский лейтенант на севере, закончить, как вокруг собралась толпа.

Лорд Уишарт подвел Тому огромного жеребца.

– Эти люди должны знать правду, Том. – Изюминка схватила его за руку.

Том кивнул и поджал губы, как девчонка. Постоял, подумал.

Топоры замолкли.

И тут он резко вскочил в седло:

– Я был там, – крикнул он тем же голосом, каким выкрикивал боевой клич, – я видел, как королева родила сына. Я видел, как погиб король, застреленный невидимым убийцей. Я все это видел собственными глазами. Королева назначила министров. Издаются указы. Закон работает. Галлейцы уже разбиты – надеюсь. Королева жива и здорова, и королевский сын лежит у ее груди, а любой, кто в этом сомневается, отведает моего меча.

Три тысячи человек разом вздохнули. А потом закричали.

– Ура королеве! – заорал сэр Рикар. – И новому королю!

– Я не знала, что ты умеешь произносить речи, – ехидно сказала Изюминка, когда крики умолкли.

Том не менее ехидно отдал ей честь:

– Увидимся в Альбинкирке.

Дональд Ду и весь его отряд угомонились, допили вино и поскакали на юг. Там не было даже тропы.

– Юг? – спросил сэр Джон.

– Нас ждут окопы, – пожала плечами Изюминка.

Через час появился граф Зак с покрасневшими глазами. За ним ехали три десятка измученных нордиканских гвардейцев на хромающих лошадях.

Харальд Деркенсан рухнул на колени, пытаясь стащить императора с коня. Вся стража плакала. Изюминка немедленно оказалась рядом, Мэг тоже, но они опоздали. Император был мертв.

– Наша армия разбита, Дормлингская гостиница пала, – сказал Деркенсан. – Наш лагерь. Наши люди. Все потеряно. – В горле у него что-то булькнуло. – Лучше бы я тоже умер.

В смерти лицо императора было таким же безмятежным, как и в жизни.

– Как… – начал сэр Рикар, но сэр Джон удержал его.

Подошел и обнял нордиканца:

– Теперь вы в безопасности. Мы отомстим.

Все нордиканцы закивали.

Всю ночь прибывали люди. Некоторые появлялись в боевом порядке, на усталых лошадях, но не потеряв духа, – полный взвод кавалерии под предводительством дукаса, двадцать вардариотов, которыми командовала женщина по имени Люка. Но больше было побитых людей, лишившихся оружия и надежды. Людей, которые убежали, бросив своих жен и детей на съедение тварям. Людей, которым предстояло дальше с этим жить. Были умирающие от ран и те, кто бросил своих друзей умирать. С ними пришли ужас и ненависть к себе.

Сэр Джон, старый закаленный солдат, велел графу Заку разместить их на заметном расстоянии от своих людей. Он послал им еду, одеяла и уголь для костра. Когда наступило утро, он, не обращая внимания на их мольбы, отправил их валить лес и копать окопы.

Разведчики поехали на север, как можно дальше, и теперь они знали о передвижениях боглинов и других тварей, которые появились в холмах.

Конные гонцы поскакали в Альбинкирк.

Утро уже миновало, но морейцы продолжали прибывать. Их набралось уже больше двух тысяч.

– Пора идти, – сказала Изюминка.

Сэр Джон покачал головой. Он уже все решил и знал, что собирается делать.

– Нет, Изюминка, потому что пока мы можем помочь этим несчастным уродцам. Два-три дня, и мы спасем достаточно людей, чтобы составить из них армию. – Он указал на стайку морейских женщин, которые по дороге украли коней и ехали два дня. – Эти женщины говорят, что их спас какой-то «арьергард». Так что где-то там все еще сражается организованная армия.

– Армия сломленных людей, которые спасались бегством? – усомнилась она. – Некоторые умирают…

– Рано или поздно, но бегут все, даже ты. – Сэр Джон поморщился. – Они потеряли все. Поэтому они очень опасны. И если только на дороге не появится волшебник, мы будем подбирать людей каждый день. А потом… – Он помолчал. – Где ваш сэр Милус?

Изюминка покусала кончик косы:

– Хороший вопрос. Две сотни копий, и они в бою не участвовали. И где же они?

Люди торчали у Дыры уже два полных дня, и насекомые досаждали им, как никогда раньше: облака комаров и странные черные мухи, которые прилетали с болота, как зловонные миазмы. Новостей с севера не было. Приходили новые беженцы, тянулись отчаявшиеся наемники, которые искали спасения, уже потеряв надежду, и находили его, попадаясь на глаза разведчикам Изюминки.

В полдень с запада показался одинокий всадник, несущийся галопом. За ним бежали три лошади.

– Галаад д’Эйкон, чтоб мне пусто было, – сказал сэр Джон, предлагая юноше кубок красного вина, запасы которого стремительно уменьшались.

Он взял вино, выпил единым духом и сел.

– Королева в дне пути от Альбинкирка. Она будет там сегодня к вечеру. Она подняла королевский штандарт над Шестым мостом, а Красный Рыцарь ведет пять сотен копий. Он просит вашей помощи и разведки.

– А он не велел нам тащить свои задницы в Альбинкирк? – влезла Изюминка.

Галаад сдержал улыбку.

– Он сказал, что сэр Джон как опытный полководец, безусловно, имеет свои причины так поступать и что он просит вас связаться с ними. Королева добавила, что сделала вас графом Джоном Альбинкиркским. – Д’Эйкон вынул из мешочка на поясе цепь и торжественно возложил на старшего рыцаря.

Сэр Джон оцепенел. Он всегда был равнодушен к делам всяких принцев и не ожидал никакого возвышения.

– Иди поспи, сынок, – сказал сэр Рикар юноше, – а мы отправим всадника…

– Прошу прощения, милорд, но я зачарован так, чтобы меня не видели враги. И мне приказано как можно быстрее получить у вас ответ и возвращаться. Признаться, путь сюда был несложен.

Сэр Джон щелкнул пальцами:

– Выходит, за нами армия.

Даже Изюминка казалась уже не такой угрюмой. Она ухмыльнулась:

– Ну вот, можно работать.

Удостоверившись, что отряд идет за ним, граф Джон Альбинкиркский ранним вечером отправил вперед своих лучших рыцарей. Военная удача позволила им спасти императорский арьергард – две сотни хуранцев под предводительством вождя и имперского офицера и еще сто человек из разрозненных кавалерийских полков. Победа была невелика, но они обратили в бегство толпу боглинов и пришедших из-за Стены. Лес у них за спиной кишел тварями, а у графа Джона не было свободных людей.

Пятнадцати минут хватило, чтобы вызволить арьергард, вымотанный, но преисполнившийся надежды. Кроме того, граф Джон быстро понял, что сражаться в лесу без мага или хотя бы большого числа лучников нельзя.

Каждый из рыцарей и оруженосцев взял на седло по одному хуранцу, и они потрусили в безопасное место.

– За вами еще кто-то есть? – спросил граф Джон у сэра Георгия.

– Живых – нет.

От пришедших из-за Стены толку было мало. Строить они совсем не умели. Они демонстрировали, что им скучно, и уходили. Никого из них, кроме отряда Орли, нельзя было заставить мастерить лестницы, разве что силой. Но даже и тогда лестницы выходили никуда не годные.

– Звери, – бесился сэр Хартмут.

Но моряки знали, что такое работа, и в кратчайшее время соорудили дюжину осадных лестниц, поскольку материалов вокруг было в изобилии. Останки морейского лагеря разобрали на бревна, свалили несколько деревьев – к неудовольствию и гневу Диких тварей.

День вышел долгий и утомительный. Люди на стенах Дормлингской гостиницы издевались над ними. Орали они очень громко, и сэра Хартмута это почему-то задевало.

Когда начало темнеть и стало ясно, что штурм произойдет на рассвете, он пошел искать волшебника.

– Мы сбережем кучу времени, если ты бросишь на них камень.

Шип взмахнул огромной рукой.

– Да, – согласился он. – Но они защищены от моих заклинаний. Быстрее будет пригнать твои орудия из Тикондаги.

Сэр Хартмут разозлился:

– Это займет несколько недель! А их у нас нет.

– Мы одержали великую победу, – заметил Шип.

– Большинство великих побед не стоит пота одного мертвеца, – отрезал сэр Хартмут, – и эта такая же. Хочешь сказать, что все твое хваленое волшебство бессильно против каменного трактира?

– Ты не представляешь, о чем говоришь, – ответил Шип, – будь осторожен. Когда ты рассуждаешь о войне, я понимаю, что ты умнее и мудрее меня. Даю тебе в том слово. У меня нет заклинаний, которые разрушили бы гостиницу.

– Позови учителя, – выплюнул сэр Хартмут. – Если студент не может сдать экзамен, пусть этим займется его профессор.

– Думай, прежде чем желать, – сказал Шип. – Мой учитель на западе. И все не так просто. Штурмуй гостиницу, тебе же плевать на потери.

Сэр Хартмут зарычал.

– Ты путаешь убийство нахлебников, которые ухудшили бы жизнь моих людей, с потерей драгоценных солдат, без которых победа невозможна, – холодно объяснил он.

Шип кивнул:

– Вероятно. Для меня они все одинаковы, – и нацарапал по грязи: «А для моего учителя одинаковы и мы все».

С первыми лучами солнца они пошли в атаку. Гостиницу штурмовали только люди. Ни одна из тварей не могла нести лестницу или хотя бы понять, для чего она нужна, если не считать каменных троллей, которых лестница не выдержала бы. Сэр Хартмут подумал, что, будь у него достаточно времени, он заставил бы рабов сделать земляную насыпь…

А потом он бросился вперед. Саботоны звенели по плитам древней дороги. Он влетел во двор трактира. Такие наступления надо возглавлять самому.

Бриганы штурмовали города всю свою залитую кровью жизнь, и действовали они быстро и слаженно. Шесть огромных лестниц почти бесшумно поднялись, как только стало светлее. Со стен не слетела ни одна стрела.

Гарнизон спал. Сэр Хартмут надеялся на подобное чудо со стороны своих союзников и сам поднялся по первой лестнице, у низкой стены, окружавшей огромную гостиницу. Его не встретило ни кипящее масло, ни раскаленный песок, Хартмут взбежал по лестнице, несмотря на тяжелый доспех, и меч горел в его руке.

Оказавшись наверху – первым, – он заревел без слов. Бриганы, матросы и рыцари ответили ему криком настолько диким, что боглины в долине задрожали, а ирки отвернулись, чтобы не видеть людского варварства.

Но защитники гостиницы не ответили на его боевой клич. Никто не встретил Хартмута на стене, и никого не было во дворе, и никто не ждал в огромных дверях, в общем зале, наверху или внизу.

Дормлингская гостиница оказалась пустой. Там не было ни людей, ни животных, ни кубков, ни тарелок, ни стаканов. Огромный каменный трактир как будто навестили грабители или жадный торговец, привыкший обманывать покупателей. Это выглядело жутковато, и две тысячи человек лишились добычи и веселья.

Шип, стоя у подножия холма, глядел вниз. И тут появился Эш – быстрее, чем обычно. К тому же он выглядел более живым, его почти можно было коснуться.

– Мой родич умелый, – Эш сплюнул, и трава сгорела от его плевка, – он хитростью избегает встречи со мной и обманывает меня. Он увел своих людей. Трус.

– Куда? – спросил Шип.

– А мне откуда знать? – завопил Эш.

Шип попытался сгладить неудобство:

– В лагере ходят слухи, что… – Он замялся.

– Что эти идиоты, Трескин и Лолот, проиграли? Да. Их разгромили. – Жуткие глаза Эша, круглые и черные, смотрели на Шипа. – Пришедшие из-за Стены предали их и поплатятся. А знаешь, кто с ними расправился? Мой старый дружок Тапио. – Эш торжественно кивнул.

– Нужно было убить его.

– Нужно, да ты не мог тогда, – Эш снова кивнул, – да и теперь не способен.

Шип прикинул, где может находиться Сказочный Рыцарь.

– Он зайдет с фланга?

Эш рассмеялся:

– В землях Диких есть только здесь и сейчас. Фланг – человеческое слово, а значит, бессмысленное.

– Люди умеют воевать.

Эш тряхнул копной черных волос:

– Нет. Это ложь. Это все равно что сказать, будто бобры строят великие города.

Шип сделал глубокий вдох и медленно выдохнул:

– И чего ты от нас хочешь?

Эш довольно кивнул:

– Собирай свою банду и дуй в Альбинкирк.

Лунного света хватало, чтобы видеть дорогу, и сэр Милус ясно сказал, что Белый отряд не будет останавливаться, пока не доберется до Альбинкирка, до которого было пять дней пути. Самое меньшее.

В первый день они ушли с дороги и пытались обойти врага с юга и с запада, но вместо этого затерялись среди бесконечных зеленых холмов и долин, очень похожих друг на друга, расходящихся во все стороны так, что ни одна долина не вела в нужном направлении, а разведчики, забравшись на один холм, обнаруживали, что стоят у подножия другого.

Почти все солдаты шли в кольчугах, нагрудниках, шлемах и латных рукавицах. Другие доспехи отправились в обоз – или же их просто бросили. Целое состояние осталось лежать в болоте на востоке Зеленых холмов: поножи и боевые седла. Теперь в них наверняка гнездились мыши и змеи.

– Только те части доспеха, без которых тебе совсем не хочется встретиться с дюжиной боглинов темной ночью, – ворчал сэр Джордж Брювс, и его проклятия повторяли все вокруг.

Почти все верховые лошади погибли, и боевые тоже, так что лучники и рыцари шли рядом. Всех выживших коней, включая дюжину великолепных боевых жеребцов, запрягли в телеги – иначе обоз вообще не сдвинулся бы с места.

Морган Мортирмир шагал, работая над двумя заклинаниями одновременно. Днем раньше он услышал, как кричат души его однокашников, и понял: случилось что-то ужасное. Это пугало его. Он знал их эфирные голоса, а теперь они исчезли навсегда. Он опасливо поблагодарил Господа за то, что среди них не было Танкреды Комниной, семья которой ни за что бы не позволила дочери выйти из-под защиты городских стен. Мудрый выбор.

В тишине своего Дворца воспоминаний он…

…видел Шипа как сияние зеленой силы прямо на западе. Он чувствовал, как приходят и уходят другие силы, и понимал, что за последние несколько часов в течении энергии произошли некоторые изменения. Кто-то ушел навсегда, кто-то сотворил очень мощное заклинание, кто-то породил нечто совсем невероятное.

Продвигаясь вперед в реальном мире, он ставил капканы и ловушки в эфире, надеясь справиться с тем, что убило других магов.

На холмах вокруг дороги существовала жизнь, но никакой тауматургии он не чувствовал. Просто стада овец и коз да редкие пастухи, которые очень боялись проходящих людей в доспехах.

Когда пастухи исчезли, Морган разыскал сэра Милуса.

– Милорд, стада пропали. Они были там, над нами, по направлению к горе Дракона, но их больше нет.

Сэр Милус один из немногих, если не считать разведчиков, остался в седле. Он уперся кулаком себе в спину, чтобы облегчить боль.

– Сукин сын, – буркнул он. – Что за хрень?

Мортирмир покачал головой:

– Не представляю, милорд, но думаю, что по холмам идут другие люди, куда опаснее. По-моему, там всадники.

В лунном свете Милус казался серым, но он все же позвал нескольких разведчиков: Смока, своего лучника, Типпита и Безголового.

– Давайте прямо, ребята. Вам нужно подняться на холм и посмотреть, какого черта там происходит.

– Засада? – поинтересовался Безголовый.

Мортирмир пожал плечами, хотя в темноте смысла в этом движении не было:

– Всадники. Я так думаю.

– Ты идешь, умник? – спросил Типпит.

Мортирмир выпрямился.

– Почту за честь.

– Ну пошли. – Типпит сплюнул.

Четверо людей молча и медленно поднялись по склону, удерживая расстояние между лошадьми в пятнадцать шагов. В лунном свете их трудно было заметить, и Мортирмир то и дело терялся, но потом все же находил свое место.

Предательский склон оказался круче и выше, чем представлялось снизу. Куропатки вылетели из укрытия, захлопали крыльями, зашумели.

Залаяла собака. На каменном гребне холма зашевелились силуэты – они все еще были выше, чем Морган думал.

– Замри! – прошипел Безголовый.

Наверху кто-то крикнул, кто-то протрубил в рог. Овцы отозвались блеянием.

– Я знаю этот голос, – сказал Безголовый.

– Заткнись, пока нас кто-нибудь не сожрал, – огрызнулся Типпит.

– Сам заткнись, козел! – Безголовый привстал в стременах: – Эй!

Крик эхом отдался от двух склонов сразу, как будто орала дюжина Безголовых.

– Тупая тварь! – рявкнул Типпит. – Разведчик, скажут тоже! Придурок! Вот что бывает от книг. – Он отступил в сторону.

Затрубил еще один рог, на этот раз ближе, и на холме появились всадники, не меньше сотни человек.

– Твою мать! – завопил Типпит. – Это же Дикая охота!

Но Безголовый состоял в войске Красного Рыцаря с первых дней, и он сидел на своей кобылке и ждал, пока Типпит убегал вниз по склону.

– Ставлю десять серебряных, что это друзья, – сказал он.

Типпит придержал лошадь.

– Ты так говоришь потому, что, если проиграешь, мы все равно все сдохнем.

– Глупости, – ответил Безголовый. – Смерть против десяти серебряных?

Смок говорил редко, но тут поднял руку.

– Заткнись, – сказал он спокойно, – и слушай.

Но все же потянулся к мечу.

На этот раз трубили в три рога, и один уже звучал ниже, чем стояли разведчики.

– Э-э-эй! – крикнул Безголовый.

Всадники приблизились. Это были крупные люди на пони, ноги их чуть не касались земли, но предводитель ехал на боевом коне семнадцати ладоней ростом, черном, как сама ночь.

– Плохиш Том! – заорал Безголовый.

– Вы перепутали долины, идиоты! – заорал Том в ответ. – Титьки Тары, мы вас чуть не упустили!