Грусть улыбается искренне

Ангельское терпение-2

Витёк с сосредоточенной физиономией прохаживался вдоль коридора к столовой и обратно. Миновало чуть больше суток с тех пор, как он смирился с мыслью, что придётся остаться в больнице. Парень даже успокаивал себя тем, что зато ему не нужно будет ходить в школу, пусть это и достаточно скромная компенсация за месяц без друзей, гулянок и компьютера. Но он не думал, что будет так плохо, как вчера. И уж тем более весёлый мальчишка, относящийся ко всему с иронией, не предполагал, что ему придётся нервничать. Его сложно было упрекнуть в трусости. Они с друзьями часто нарывались на неприятности. Однажды он с Владиком разрисовывал забор аэропорта, а сзади тихо-тихо, как лисица, подъехал милицейский бобик. Ребятам тогда пришлось убегать со скоростью света, падая и сдирая колени, прятаться в кустах, а потом ещё две недели дергаться при виде машин с мигалками. А уж в школе какие страсти творились!..

Экстрима в жизни Витьке всегда хватало, но он никогда не боялся за кого-то и не жалел от души. А девчонку стало жалко. Вот на самом деле, ведь она такая маленькая и ничем не виновата перед судьбой.

Парень подошёл к зеркалу и скорчил рожу, потом внимательно рассмотрел нос: уж не грозит ли ему то же самое, что Инге? Он же читал, что во время лечения гепатита могут упасть показатели крови. Нос выглядел, как всегда, замечательно, и Виктор присел на кушетку. Напротив были приоткрыты двери в чей-то бокс, и Витька мог различить мальчишку, старательно клеившего что-то на стену.

— Обустраивается народ. Ишь как все уют любят, — подумал парень. Тем временем мальчуган справился с работой и отошёл чуть назад, дабы издалека полюбоваться результатом. Виктору показалось, он прицепил на стену шёлковую ткань, отдалённо напоминавшую флаг.

— Витёк, что у вас там случилось? — знакомый Димкин голос прозвучал позади.

— У кого у нас?

— Ну у вас с Ингой. Ты вылетел за ней из палаты, как угорелый. А стоило ли? Я ж говорил, что она того немного, — с нотками непонимания в голосе сказал Дмитрий.

— Нет, она… То есть да, но дело не в этом, — Виктор чувствовал лёгкое головокружение, наверняка лечение снова давало о себе знать. — Ей плохо было, как оказалось. Кровь носом пошла. Димчик, что у неё, а?

— Блин, а я-то решил, что вы поругались, — парнишка легко стукнул себя по лбу и сел удобнее. — У ней вирус, который определить не могут пока. Ну это Золушкин так говорил, а я только слышал краем уха. Не дословно, но вроде на разные заболевания проверяли нашу мадам, а ни фига, по результатам выходило, что здорова. Вот… А какая-то дрянь постоянно клетки крови долбит без разбору. Ну так пока решили, что вирус, но не решили какой.

— Загадочная, блин, — без особой радости заметил Витька.

Дима невесело ухмыльнулся.

Мальчишки замолчали, уставившись в одну точку. В вентиляции ворковали и хлопали крыльями голуби. А коридор молчал, иногда потрескивая неисправной лампой дневного света.

— К этой тоске можно привыкнуть? — спросил Виктор, чувствуя, что молчание и гробовая тишина явно не поднимают настроение.

Димка кивнул.

— Можно. Ещё как!

Виктора все эти слова и заверения не особо бодрили.

Он вдруг почувствовал себя таким же запутанным и уставшим, как и тогда, когда только прибыл в отделение. Интерфероны, давление, Инга, вирусы, Димка, Шпала… Ничего этого и никого не было в прошлой, добольничной жизни.

Он просто приболел, вроде мелочь, а мир вокруг уже так сильно изменился, словно его засосало в чёрную дыру и выкинуло в другой вселенной. Голова пухла от обилия мыслей. Витька давно уже так много не думал, в особенности на философские темы. Думать вредно, — любили они шутить с друзьями.

Парень заметил идущего к нему Тим-Тима. У них ещё не было возможности познакомиться, но Витька и не особо этого жаждал после всего того, что нарассказывали ему местные старожилы.

— А-а… Ты, значит, новенький Южаков? Да? — голос врача прозвучал звонко, но в то же время низко и громко, точно тот говорил в рупор.

— Я, — с опаской отозвался парень, почувствовавший себя в чём-то виноватым только от одного Тимофеевого взгляда.

— Ну ясно всё с тобой… — протянул доктор, не глядя, и враз, точно перестав замечать Витьку, не спеша пошёл к кабинету. Витька полагал, что врач спросит что-то ещё, они познакомятся, поговорят. Но не тут-то было: никаких телячьих нежностей, только строгий высокомерный взгляд и недоброжелательный басок… Мальчишке показалось, что от всего этого он прилип к сиденью и остолбенел. Не зря всё-таки Тим-Тима кличут Загибом Петровичем…

Виктор встал с кушетки. Стало быть, раз Тимофеевич ушёл, с Ингой уже всё в порядке. Почесав плохо соображающую голову, Витёк на цыпочках подошёл к процедурной.

— Чего крадёшься, как шпион? — Тамара распахнула двери, чуть не стукнув его по лбу. Видать слух у неё был отличный. — Заходи, коль так надо. Что тебя сюда привело?

— Да ничего не привело. Сам пришёл, — Виктор, точно чего-то стесняясь, шагнул в кабинет. Инга полулежала в кресле, вертя в руках пустой флакончик. Увидев Витьку, девчонка заулыбалась.

— Чё, нормально всё уже? — спросил он не то у медсестры, не то у самой Инги, не то у обеих сразу.

— Нормально, — девушка вернула флакончик на полку рядом, так как всё её внимание теперь полностью переключилось на вошедшего Витьку.

— Чего тогда возлежишь тут? — Виктор подошёл ближе, потерянно разглядывая помещение. Из-за стен, выложенных голубоватым кафелем, процедурный кабинет почему-то напомнил ему гигантский аквариум.

В углу шуршала Тамара — распаковывала коробки, стоявшие стопкой на тумбочке у стеклянного шкафа.

— Тим-Тим сказал не уходить пока, — ответила Инга и присела на кресле, свесив ноги.

— Эй! Я ж пошутил! Лежи! — Виктор обеспокоился.

— Да нет. Всё уже действительно нормально.

О кровотечении напоминало только несколько красных пятен на кофте и бинтике, оплетавшем руку девушки. Витька на момент пригорюнился, хмуро покосившись на неё: жалко. Милый ведь ребёнок.

— Эх, ладно, Инга, — он смело улыбнулся. — Не переживай. Всё ж бинт и кроватка лучше, чем гранит и оградка.

Тамара фыркнула в углу.

— Сплюнь ты!

А Инга положила руки на колени и вдруг рассмеялась, улыбаясь потешно и совершенно открыто во все тридцать два зуба. Витька немного не понял, всё же это была неожиданная реакция на чёрный юмор, но она так игриво смотрела на мальчишку снизу вверх, что даже синий взгляд девочки, казалось, начинал немного теплеть, и Витька тоже заулыбался. Смех, проснувшийся где-то внутри живота, легко пощекотал ему горло. Парень улыбнулся ещё шире, а когда вновь посмотрел на Ингу, уже не сдержавшись, рассмеялся вместе с ней.

— О-о-о, ребятки… — протянула озадаченно Тамара, обернувшись. — Смех без причины…

По кабинету прошёлся лёгкий сквозняк.

— Южаков Виктор тут? — упитанный, смахивающий на бочонок паренёк приоткрыл двери. — К нему друзья.

— Тут-тут, — отозвалась Тамара Ивановна. — Иди, а то досмеётесь сейчас.

— О, пацаны пришли! — парень аж подпрыгнул на месте от радости. — Инг, ладно, за обедом свидимся!

Он выскочил из процедурного кабинета, желая поскорее встретится с Лёшиком, Владом… а может, даже с Ликусей, и плевать, что придётся успокаивать её, пусть ноет, лишь бы на здоровье!

— Их пустили в отделение. Они у твоей палаты, — гордо сообщил мальчик с видом важного посланника.

Витька всё ещё чувствовал определённую слабость. Да и голова кружилась, когда он слишком резко менял её положение. Но теперь парень не боялся показаться друзьям слабым и хилым «Аркашкой». Ведь он всё так же бодр, весел и готов шутить. Просто прихворнул немного. Чуть не подскакивая от непонятно откуда взявшегося обилия сил, Витя пробежался по коридору, проехавшись у столовой на подошвах, и уже более спокойным шагом побрёл к боксу. Кругленький Лёшик со свойственной ему доброй улыбкой и высокий Влад стояли в сторонке, неуверенно разглядывая окрестности. Обычно они вели себя более раскованно, но, видать, больничная аура и накинутые на них белые халаты каким-то образом опускали буйное настроение ниже плинтуса.

— А-а-а-а! Болезный! — кинулись они с воплями наперебой. — Ты чё, офигел, на месяц свалиться?!

— Баран, ты где эту гадость подхватил?! — теребил его за рукав Лёшик.

— Он от школы закосить решил, а с нами рецептом не поделился, — с шуточным упрёком добавил Владик.

— Пацаны… — с обожанием глядя на друзей, произнёс Витёк, только-только уразумев, насколько успел соскучиться за столь короткий срок. — Пошли в холл, там побазарим, а то тут Тимофеевич может появиться, я его реально боюсь.

— Ха! — хлопнул Лёшка по спине. — А свои хоромы ты нам не покажешь?

Ребята вышли за двери и разместились на корточках на лестничной клетке, справа от дверного проёма. В школе они зачастую так собирались на переменах покурить и поболтать.

— Хоромы как хоромы, — отмахнулся Витька. — Больше студенческую общагу напоминает, только хлоркой ещё несёт.

— Чо, и потолок протекает?!

— Разумеется, Владик! Сверху ещё три этажа, а он протекает! — иронично кривляясь, ответил Витька.

— Я пацталом! Владёня, ты чего, с дубу рухнул?! — Лёшка со всего маху, но любя, треснул друга по голове. — Дождь был сто лет назад, откуда ему знать?!

— Та не протекают они.

— Ладно, проехали. А кормят тут как? — спросил Влад.

— Говняно! — Виктор чуть не лопнул от досады, почувствовав, что друзья соскочили на больную тему. — Голодный, как собака. Дожить бы до обеда.

— У-у-у-у… — протянул Лёшка.

— Реально, да? — хмуро переспросил Владёня. — А предки чё, не могут принести тебе похавать?

— Могут. Не хотят из вредности, — пробурчал Витя.

— Это ты не про маму часом? — ухмыльнулся Алексей. — Мы вчера вечером к вам домой заглядывали, ну спросить, типа, как ты там, что… Открыла мамка твоя и давай: «Вы все наркоманы, вы все колетесь! Вы рано или поздно заразитесь! Шпана! Вон!»

— Это вы ещё не слышали, как она на меня орала. Записала в нарики окончательно. Как ей докажешь?

— Та забей, само прояснится, — поджав губы, с сочувствием улыбнулся Влад, и ребята на секунду призадумались.

— Пусть привыкают. По-любому мы этим закончим, — гоготнул Лёша.

— Слышь, в школе физичка рвала и метала. Помнишь, она ж всё грозилась тебя на устный опрос вызвать? — прервал Лёшик несколько сумасшедший разговор.

— Так ей и надо! Месяц рожу эту не буду видеть! — Витька от злости плюнул в сторону. — Хоть что-то радует. А что там Лика? Ноет?

— Страшное дело, — Лёшка подпёр голову. — Ты ж обещал ей дискотеку, кино, прогулки по магазинам перед Новым годом, валяния в снегу под ночным небом… А теперь что?

— Да если бы я знал, — парень опустил тяжёлую голову на колени, в лёгком отчаянии накрывшись руками.

— Ну звякни ей хотя бы, — предложил Влад.

Витька выглянул одним глазом из «домика».

— Так реветь же начнет, потом не остановишь. Она ж в трубку только реветь и умеет. Я хотел поговорить очно, тем более что уже соскучился.

— Мечтай. Она ж больниц, как самого чёрта, боится. Ты что! — Лёшка встал с пола и перебазировался на деревянные перила, присев на них, как ведьма на метлу. — Лучше позвони…

— Э, не… Слёзы, сопли — этого я слушать не буду. Хочет увидеться, объясниться, пожаловаться, пусть приходит, — Виктор поднялся, отряхивая штаны. — Нет — значит, нет. Ну вы ей скажите, что я люблю и всё такое. И, умоляю, завтра на дискотеке не бросайте её одну, потанцуйте, пепси угостите, ну вы поняли, короче. Ё-моё… Влип.

В холле на этаже что-то загромыхало. Виктор с любопытством выглянул с лестничной площадки.

— Обед везут. Мамочка мать! Дожил!

Друзья, проводив взглядом тележку с кастрюлей, от которой исходил не самый аппетитный аромат, только скривились.

— Крепись, Витёк, — с неподдельным сочувствием проговорил Влад.

Лёшка только покачал головой, всё ещё с ужасом глядя вслед кастрюле.

— Ну иди, а то тебе и половы не достанется… Мы заглянем на недельке ещё. Выздоравливай. Нос, главное, не вешай.

После трапезы столовая пустовала. Тамара выдворила малышей в коридоры, чтобы чего ненароком не сломали, не разбили, а на старших махнула рукой — где ж им ещё собираться, бедным? Санька был счастлив и крайне благодарен ей, чуть не растаяв от радости, как сливочное масло. Эмка залезла Шпале на колени, обвив ногами его поясницу.

— Ну, красавчег? — сощурившись, страстно произнесла она, и парень слился с девушкой в нежном поцелуе.

Витёк невольно сразу вспомнил огненно-рыжую красавицу Лику и то, что они вытворяли в школьных коридорах.

Как же все девчонки похожи.

— А давайте как будто меня тут вообще нет! — Димка, обиженный на отсутствие внимания к его персоне, недовольно бурча, поёрзал на стуле и закинул ногу на ногу.

— Иди ты в пень, — на миг оторвавшись от Эмкиных губ, выговорил Саня. — Видишь, я занят! — и снова взялся за дело с ещё большей охотой.

Дмитрий вздохнул, как бедный родственник, и, потянувшись, размеренно пошагал меж столами.

— Вить, а Вить…

Виктор с трудом обернулся на зов. Инга пыталась приоткрыть форточку, но ржавая щеколда не слушалась, и Витька тоже влез на подоконник для борьбы с непокорным механизмом.

— Э-э… А чем вы там заняты? — смущаясь, спросил Димка, не видя ребят из-за шторы, и подошёл ближе.

— Форточку помоги открыть, душно! — объяснил Витька, едва не запутавшись в куцем тюле.

— А ну-ка, — Дмитрий ущипнул Ингу за ногу, намекая, что ей не мешало бы слезть. — Сползай, мадам Фуфу: у кого рубашка в клетку, тот похож на табуретку.

— На психтаблетку! — совершенно неожиданно диким гоготом дал о себе знать Саня из другого конца столовой.

Витёк закатил глаза. Он только теперь обратил внимание на то, что девчонка действительно одета в мешковатую клетчатую пайту. Её-то серая кофточка была испачкана кровью. К сожалению, никто из ребят, кроме самого Витьки, об этом не знал, и смех всё усиливался. Саня, войдя в раж, выдавал одну рифму за другой. Инга на это лишь как-то криво улыбнулась и, немного покраснев, спустилась на пол. Она не поднимала глаз на мальчишек и, судя по сосредоточенному выражению лица, собиралась уйти. Видимо, отвечать на глупые дразнилки было не в её правилах.

Форточка наконец покорилась, и с внутреннего дворика Виктору в лицо дунул свежий, чуть сыроватый осенний ветерок. Громадное красное солнце тонуло за поликлиникой напротив. По столовой, отдаваясь эхом, разносился хохот. Шпала с Димкой всё ещё держались за животы, едва не катаясь по полу от клеток, табуреток, таблеток, котлеток и прочих глупостей. Витька улыбался, но почти через силу — не смешно ему было. Он отодвинул штору и на удивление тихо, как кот, спрыгнул с подоконника.

Парень сам нередко дразнил Аркашку и какашкой, и замарашкой, и мультяшкой. Это проделки юности, что плохого? Тем более Аркадий частенько ябедничал, вёл себя, как крыса, всем видом напоминая маленькую, но гнусную занозу. Почему бы не поставить такого на место? А вот смысла нападать всей компанией на больную девчонку просто потому, что она несколько отличается от других, Виктор не видел. Скорее всего, ребят, как и его самого сперва, в Инге нервировало прямое несогласие с их убеждениями: дурными мыслями, похабным поведением. Витька тоже терпеть не мог всех правильных паинек. Но ему импонировало то, что Инга, эта слабенькая на вид девочка, в отличие от того же Аркашки, не боялась и не стеснялась говорить всё, что думает, открыто. Была в ней внутренняя сила, нечто поразительно смелое, подлинное. Витьке это нравилось.

Он вышел из столовой. Мальчишки всё ещё плели рифмы, поэтому даже не заметили его ухода. На потолке жужжала и подрагивала лампа дневного света, отбрасывая резкие тени от предметов в коридоре на бело-зелёные стены. Инга стояла у размашистого плаката возле ординаторской. Подле неё с воодушевлённым лепетом рыжая малютка Лизаветка, отчаянно жестикулируя, говорила что-то жизненно важное. Подкравшись ближе, Виктор понял, что, к сожалению, старшая подружка её не слушает. Каким-то пустым взглядом она гипнотизировала уже тысячу раз прочитанный плакат «Осторожно. Микробы!», а серьёзные синие глаза медленно, еле заметно наливались слезами, которые капельками выкатывались и повисали на ресницах девушки. Лизка, уразумев, что Инга мыслями явно где-то не здесь, раздосадованная, поплелась к ровесникам, воображавшим, что поломанная лампа — это светомузыка на дискотеке. Витя приблизился к плакату, всматриваясь в картинки, точно они его в самом деле привлекли. А потом осторожно взял Ингу за руку, с некоторым ужасом поняв, что с запасом обхватил запястье девушки большим и указательным пальцами.

— Ладно тебе. Ну они дурачки, не принимай близко к сердцу, — сказал он тихо.

— Всё нормально, Вить. Лучше, когда над тобой смеются, чем плачут.

Парень непринуждённо улыбнулся.

— Реально лучше. Я понимаю, надоели эти шуточки тупые, но они несерьёзные, — попытался парень приободрить её. — Просто дразнилки.

— Я знаю, — как-то отчаянно выговорила Инга, вытирая глаза ладошками. — Но когда это происходит каждый день, становится неважно, серьёзные они или нет. Просто досадно, но не важно… Это потому что я не отвечаю им тем же? Потому что не опускаюсь до уровня подобного юмора? Потому что просто стараюсь не обращать внимания, надеясь на то, что им надоест? Поэтому?

Витька замолчал, снова уставившись на плакат. Если бы она начала отвечать, может, ребята и угомонились бы, почувствовав наконец в ней какую-то силу. В школе Аркашка никогда не пытался перечить Виктору и его компании — а может, и зря.

— Видимо, так, — наконец ответил Витя на невесёлый вопрос девушки. — Ещё, понимаешь… Когда людям скучно, говорить не о чем уже, шутки рассказаны, анекдоты выучены наизусть, энергию-то девать некуда. Тогда хочется кого-то подоставать, подёргать, поржать. Это сложно объяснить, но факт есть факт. А еще ты правду в лицо говоришь, а это не всем нравится, — он замолчал.

Но увидев, что этот аргумент неубедителен, добавил чуть более бодрым тоном: — Надо б, чтоб ты пришла и так им сказала: «Слышите, вы! Закройте варежки, а то сейчас без башки останетесь и забудете собственное имя, недоделки!» А? Можешь так?

Девушка попыталась улыбнуться, кое-как удерживая плач внутри.

— Теоретически могу, наверное. Но не стану. А что, считаешь, нужно?

Витька уже в третий раз уставился на картинки с микробами и, вздохнув, приобнял Ингу за плечи.

— Нет, не нужно, ни в коем случае. Отступаться от своих принципов по-любому хреновая затея. Ты хороший человек, если честно, — Виктор свернул направо, отводя девушку от плаката. — Пацаны поймут это, но позже.

— А ты что, не такой, как они? — безразлично и грустно спросила Инга.

— Вообще-то в точности такой же, — не робея, кивнул мальчишка. Он этого и не скрывал и не стеснялся. — Но поэтому я и пытаюсь тебе объяснить, что ребята не со зла. Это так, дурошлёпство.

— Витя, — вдруг обратилась девушка, остановившись, и совершенно беззащитно, как-то по-детски посмотрела на парня. — Можно я тебя попрошу?.. Необязательно каждый раз оправдываться за ребят, я ведь всё понимаю. Только ты, пожалуйста, если вдруг что, не дразни меня из-за этой кофты в клетку, мне до конца недели реально нечего надеть…

Витёк расплылся в улыбке и засмеялся. Он-то думал, девчонка попросит нечто из ряда вон. А она — «не дразни из-за кофты…»

— Да фиг с твоей клетчатой одёжей, — продолжая улыбаться, махнул Витя. — Пошли, я провожу тебя до палаты. И имей в виду — дразниться не буду.