Груз под пломбой

Наталья Головко, Павел Грахов ГРУЗ ПОД ПЛОМБОЙ

На Финский залив пала темная августовская ночь. Даже глаз бывалого моряка не смог бы различить сейчас, где кончается небо и начинается вода…

Большой транспортный теплоход шел мимо Березовых островов. Скоро, уже скоро долгожданный Ленинград — родной дом, семья, друзья-приятели. В такое время — последние часы рейса — на судне обычно не спит никто.

Бодрствовал и моторист Петров. Стоя у открытого иллюминатора, он с удовольствием вдыхал прохладный воздух; предвкушая встречу с родными, вспоминал перипетии долгого рейса, отбирал в памяти эпизоды поинтереснее — плавание и вправду выдалось непростое…

Вдруг перед иллюминатором мелькнула продолговатая фигура, послышался всплеск. Следом скользнули еще две.

— Человек за бортом! — доложил Петров вахтенному штурману, прибежав в ходовую рубку.

Тот срочно дал судну задний ход, нажал сигнал аврала. В воду полетели спасательные круги.

Через минуту в кают-компании по тревоге собралась вся команда. Именно вся — до единого человека. Пропавших не было.

— Ты что, Петров? Не в себе?! — едва сдерживая гнев, шагнул к нему капитан. — И так с опозданием идем!.. А ну-ка, дыхни!

Петров был абсолютно трезв.

— Но я же видел… Точно говорю, — растерянно повторял он.

Члены экипажа, отпустив в его адрес несколько соленых морских шуток, разошлись. Судно, набирая ход, двинулось к Ленинграду.

А на следующий день после разгрузки теплохода контролеры-ревизоры «Союзторгмортранса» обнаружили на складе Ленинградского торгового порта крупную недостачу ценных импортных грузов. Из трех контейнеров пропали французские кожаные пальто, пиджаки и дамские перчатки, итальянская обувь, изделия из английской шерсти и шотландского мохера.

Немедленно была создана бригада из сотрудников отдела милиции порта, таможенников, пограничников и членов специальной комиссии пароходства. Возглавил ее начальник отдела милиции полковник Антон Ананьевич Верещанин[1]. Бригада проверила, не остались ли случайно (или не оставлены ли преднамеренно) ценные вещи на судне. Обыскали корабль, как говорится, от киля до клотика, от форштевня до ахтерштевня. Но безрезультатно. Груз словно испарился.

Инспектор[2] ОБХСС отдела милиции порта лейтенант милиции Виктор Мищук тщательно переписал приметы и товарные ярлыки украденного. Эти данные были срочно переданы во все комиссионные магазины, а также в районные управления внутренних дел, на территории которых располагались ломбарды, колхозные рынки, гостиницы и иные места возможного сбыта изделий, именуемых «товарами повышенного спроса».

В конце дня, после безуспешного осмотра теплохода, начальник отдела милиции порта собрал на совещание весь оперативный состав ОБХСС и уголовного розыска.

— Это уже третья крупная кража (а возможно, и хищение), обнаруженная в порту за последнее время, — подытожил Верещанин. — Только что поступило заключение наших экспертов-криминалистов: на контейнерах, из которых пропала часть груза, пломбы снимались и были снова напаяны. Как видите, почерк тот же, что и в предыдущих случаях… Итак, на каком же этапе произошла кража? До погрузки контейнеров на теплоход — в порту их отправления? Во время рейса? Или после выгрузки — на складе порта? Это мы должны решить прежде всего. Тогда легче будет работать дальше.

— Склад я бы исключил, — заметил начальник отделения БХСС майор милиции Леонтий Петрович Федорцев. — Контейнеры с ценным грузом были вскрыты сразу, в присутствии комиссии.

— Напомните: когда была обнаружена первая пропажа?

— Двадцать первого мая, — ответил Федорцев. — Товары пропали из контейнеров, прибывших тем же самым теплоходом. А шестнадцатого июля груза недосчитались в контейнерах, доставленных другим теплоходом. Однако пропавшее было того же ассортимента — кожаные, меховые и шерстяные изделия.

— Случаи сбыта в Ленинграде этих товаров? — Верещанин оглядел собравшихся.

— Не было ни единого случая сбыта, — ответил Федорцев. — Из других областей тоже информации пока не поступало.

— И что примечательно, — задумчиво сказал Верещанин, — те же теплоходы теми же рейсами перевозили в контейнерах куда более ценные грузы — фарфоровые сервизы, редкие изделия из хрусталя ручной обработки… Однако эти ценности преступники не трогали. Материал, достойный анализа!

Федорцев согласно кивнул.

— Давайте подытожим, — продолжал Верещанин, — что общего во всех трех кражах.

— Каждый раз суда прибывали в Ленинград ночью или под утро, — начал Леонтий Петрович.

— Верно. Это — первая общность. Дальше?

— Разрешите, — поднялся Мищук. — Хищения или кражи совершались в то время года, когда акватория Финского залива свободна ото льда.

— Это — второе, — кивнул Верещанин. — А почему все-таки преступники не трогали фарфор и хрусталь?

Собравшиеся молчали. Верещанин обвел подчиненных взглядом:

— Что ж, товарищи, начнем работать по классической схеме. Построим версии исходя из того, что нам уже известно. Начальников отделений БХСС и угрозыска попрошу представить мне планы работы. Оперативный состав отправить на задания немедленно…

На коротком совещании майор Федорцев распределил обязанности между инспекторами ОБХСС. Виктору Мищуку была поручена отработка версии возможного хищения грузов членами экипажа теплохода во время рейса. Павел Фатюшин взял на себя склад «Союзторгмортранса», сбор общей информации. Другие инспектора занялись возможными местами сбыта, разработкой профилактических мероприятий, которые позволили бы в дальнейшем предотвратить подобные хищения и кражи.

Лейтенант Мищук начал с того, что отправился на теплоход и, устроившись в кают-компании, стал тщательно изучать вахтенный журнал, в котором отмечается все, что происходило на судне. Первый помощник капитана давал пояснения.

Одна из записей насторожила Виктора. В ней говорилось о том, что в 01 час 32 минуты на судне по команде «Человек за бортом» был объявлен аврал. Его причиной послужило ложное сообщение моториста Петрова.

Лейтенант попросил пригласить Петрова, подробно расспросил его. Тот рассказал обо всем, что видел. Уверял, настаивал: не показалось… Вместе они поднялись в рубку, развернули карту и отметили место, где во время ночного ЧП находился теплоход, — невдалеке от Выборга: между островами Нарви и Малым, не доходя Большого Березового. Район этот вообще изобилует необитаемыми островами.

Для воссоздания обстановки той ночи Мищук попросил собрать членов экипажа, которые несли вахту в момент происшествия.

— Какие суда, лодки или катера встретились в районе Березовых островов? — спросил лейтенант вахтенного штурмана.

Тот задумался и наконец припомнил:

— Вроде бы рыболовецкие траулеры… Но они были вне фарватера. Вдали виднелись также огни маломерных судов. Но лодок что-то не припомню.

— Я подышать на палубу вышел минут так за пять до аврала, — включился в разговор боцман, — тоже огни видал. Похоже — рыбаки это были. Они ведь часто там промысел ведут…

Вскоре появились члены комиссии пароходства, и лейтенант, закончив беседы с членами экипажа, принял участие в дополнительном осмотре служебных и технических помещений судна — форпика, ахтерпика, цепных якорных ящиков, машинного отделения и прочих многочисленных отсеков и полостей.

Мищук впервые так подробно видел все потайные места громады теплохода.

— Да здесь при желании не только контрабанду — стадо слонов запрятать можно, — озадаченно сказал он первому помощнику.

— Это только так кажется, — улыбнулся моряк. — Любое тайное проникновение сразу становится явным: на шурупах либо старая краска поврежденной окажется, либо их совсем свежей подмажут. Мы ведь проверяем…

Раскрыть это непростое дело стало вопросом чести для Виктора Мищука, несомненно одаренного и, следует отметить, по-хорошему азартного сотрудника. Но тут вставал вопрос о порядочности моряков. Это было для лейтенанта настоящей занозой в сердце. Пятый год служил он в отделе милиции порта. За это время успел от души полюбить моряков, мариманов, как звали их в отделе. Большинство знакомых Виктора из числа плавсостава были прекрасные, душевные, прямые и чистосердечные люди. При необходимости они всегда охотно помогали милиции. Но вот завелся же среди них…

С такими мыслями возвращался Мищук поздним вечером в отдел, где его ждал друг и коллега Павел Фатюшин — тоже инспектор ОБХСС.

Фатюшин в тот день не терял времени даром. Ему удалось выяснить: в Новгороде зафиксированы два факта приобретения с рук дамских кожаных пальто, похоже, тех же артикулов, что значились в розыске. Пальто были без ценников, фирменные знаки затерты. Новгородские коллеги искали сбытчиков.

Утром Виктор выехал в Выборг. Там ему повезло. В рыболовецком колхозе, что ведет промысел у Березовых островов, как раз шло общее собрание. Когда оно закончилось, председатель колхоза попросил остаться членов экипажей тех траулеров, которые вели лов в районе фарватера в ночь с 15 на 16 августа, и предоставил слово Виктору. Выслушав его, рыбаки начали вспоминать.

Нет, никаких судов, катеров или лодок они в ту ночь не встретили. Возможно, просто не заметили. Но то, что сообщили радисты двух траулеров, заслуживало всяческого внимания. А рассказали они вот о чем.

В час тридцать ночи флотилия возвращалась домой, в Выборг. Радисты вели перекличку. И вдруг в эфире на их волне прозвучал странный разговор. Беседовали двое мужчин. Один, по голосу молодой, называл себя «Водяным», вызывал «Нептуна». Другой — «Нептун» — говорил глуховатым голосом человека в возрасте. Короткий разговор был примерно таким:

— «Нептун» здесь? Я — «Водяной».

— Тут «Нептун». Вижу вас.

— Можно майнать?

— Давай. Сколько у тебя?

— Три. Как понял?

— Понял. Три. Принимаю.

Мищук возвращался в Ленинград на последней ночной электричке. В ушах у него все еще звучал рассказ радистов. «С чего лучше начать поиск? С чего?» — думал он, реально представляя себе огромный объем работы по этой версии.

— Интересно, интересно получается, — удовлетворенно кивал полковник Верещанин, слушая утром доклад лейтенанта Мищука. — В таком разе и возглавишь группу. Даю вам несколько катеров.

— Есть! — обрадовался важности полученного задания Виктор.

— И для начала действуйте по классической схеме, — напутствовал его полковник своей любимой фразой.

Несколько катеров отдела милиции порта вышли из Ленинграда и взяли курс на Выборг — для соединения с отрядом катеров отделения милиции Выборгского порта. Флаги и прочие опознавательные милицейские знаки со всех судов сняли.

Для начала решено было патрулировать вдоль фарватера, в шхерах, обследовать острова, проверять катера, лодки, яхты.

Одновременно усилилось и патрулирование побережья. Посты ГАИ, особенно вдоль шоссе Выборг — Ленинград, осматривали грузовой транспорт, личные автомашины.

Работники милиции обследовали более сотни островов. Острова эти были необычайно живописны — с огромными деревьями, густыми зарослями кустарников. На некоторых сохранились старые, необитаемые дома, капитальные погреба, сложенные из гранитных глыб, крепкие еще сараи.

Шел четвертый день поисков. Группа обследовала очередной необитаемый островок, укромный и по-своему уютный. Пышная растительность почти скрывала дом, покинутый хозяевами, один вид которого навевал грусть и тоску: заросшая мхом крыша, заколоченные досками окна и дверь, висящая на одной петле…

— Пойду погляжу внутри, — кивнул в сторону дома Мироныч, пожилой водитель одного из катеров.

Мищук согласился, а сам направился к погребу, куда вела еле приметная тропка. Он отвел от двери ветви боярышника с тяжелыми гроздьями, но тут из дома донесся голос Мироныча:

— Товарищ лейтенант! Товарищи! Сюда!

Все заспешили к дому. Вошли. Повсюду ветхость, запустение, паутина…

— Ну и что? — протянул Мищук разочарованно.

— А вот что. — Мироныч удовлетворенно похлопал ладонью по ведущей на чердак лестнице. — Гляньте: свеженькая совсем, дерево еще не потемнело. Я ведь столярничал, понимаю… Да вы поднимитесь наверх, не бойтесь. Крепкая лестница-то.

Мищук послушно поднялся, увидел над головой едва заметную квадратную крышку лаза, шагнул еще одной ступенькой выше, включил сильный фонарь и… ахнул: просторный чердак оказался современным, с комфортом оборудованным жилым помещением. Продуманно был расставлен модный гарнитур, сквозь стекла горки виднелась дорогая посуда, матово блестел экран телевизора, пол устлан ковром, ковры висели и на стенах.

— А вот и самое интересное, — сказал Виктор, открыв дверцы шкафа.

В шкафу висели и лежали аккуратно сложенные пальто и пиджаки, обувь и перчатки, шерстяные «тройки» и жакеты с люрексом… В одном из нижних ящиков находились полиэтиленовые мешки с герметическими застежками. Рядом, в компактном шкафчике, нашли комплекты женского белья, набор косметики.

Стало очевидным, что здесь не только «работали», но и с комфортом отдыхали. Остров располагался вдали от рыбацкой акватории, вокруг были отмели, и преступники могли не опасаться неожиданных гостей — туристов-катерников, яхтсменов или рыбаков. Достаточно сказать, что при подходе к этому острову и катер Мироныча, и катер группы, вызванной по рации, несколько раз садились на мель.

Итак, версия лейтенанта Мищука подтвердилась — схема преступления стала ясна: во время рейса кто-то из членов команды вскрывал контейнеры, похищал товары, упаковывал их в непромокаемые полиэтиленовые мешки и в условленном месте сбрасывал эти мешки за борт. Сообщник, скорее всего под видом рыбака, ждал в лодке или на катере рядом с фарватером, где проходят корабли. После короткого разговора по рации он подбирал сброшенную контрабанду и скрывался. Все просто и «остроумно».

Фарфор же и хрусталь преступники не брали, видимо потому, что эти изделия бьются и тонут.

Мищук по рации вызвал начальника отделения БХСС майора Федорцева. С ним прибыли следователь Емельянов и эксперт-криминалист Ольга Владимирова — молоденькая девушка, выпускница средней школы милиции. В разных местах они обнаружили немало отпечатков пальцев, а на подушках тахты и кровати — несколько волосков, в том числе длинных, возможно — женских. В неглубокой тарелочке лежал недоеденный бутерброд с сыром. Сыр сохранил следы зубов. Ольга Владимирова осторожно запаковала его в полиэтиленовый мешочек.

— В нашем хозяйстве все сгодится, — тихо приговаривала она, увлеченно работая над поиском улик.

Было решено краденые вещи пока не трогать, а на острове устроить засаду в составе трех инспекторов ОБХСС — Виктора Мищука, Павла Фатюшина и Дениса Осенева. На соседних островах организовали наблюдательные пункты. Каждая группа имела рацию и прибор ночного видения.

Дом снова заколотили и стали ждать. Прошло еще двое суток…

…Бывалый человек Яков Захарович Флягин обошел полсвета — видел южные экзотические страны, плавал и в северных широтах. Профессия судового повара — кока на роскошном пассажирском теплоходе была престижной и почетной, но Флягину, увы, пришлось оставить ее еще до выхода на пенсию. Недоплавал буквально около года — попался с мелкой контрабандой, был списан на берег без выходного пособия, лишен визы.

После смерти матери достался отставному повару домик под Выборгом. Привел Флягин его в порядок, мебель сменил и зажил на свежем воздухе припеваючи. Семья в свое время у него не сложилась, а теперь и не тянуло — сам себе хозяин. Так оно лучше, считал Яков Захарович. Однако привычно молодился, заводил среди женщин знакомства — умел привлечь их рассказами о своих заморских путешествиях и отчасти выдуманных приключениях.

Некоторые авантюрные черты характера не давали Флягину покоя. А жизнь текла непривычно размеренно. Он ходил в залив рыбачить, готовил себе фиш. Готовил тщательно, не торопясь, истово соблюдая все кулинарные тонкости и хитрости. Ведь торопиться-то было некуда.

Рыбача, с тоской смотрел Яков Захарович на проходившие вдали корабли. И скучал. Скучал не по морю, как это бывает у истинных моряков, а по своему прежнему положению, страдал от неутоленного тщеславия. Когда не спалось и дождь барабанил по крыше ладного дома, вспоминал Флягин каюты красного дерева, бассейн с голубой водой и иностранных туристов, которых доставлял красавец лайнер на Канарские, Азорские острова и в прочие сказочные места.

Хоть место Флягина и было на кухне, но признательные за великолепное питание иностранцы часто требовали его выйти и приветствовали, словно известного актера: дарили сувениры, иногда весьма ценные. Все это грело самолюбие, заставляло держаться на высоте. Но вот эти-то подарки, пожалуй, и сослужили ему дурную службу: заразился Флягин вещизмом. Сувениров ему уже было мало. Стал скупать у иностранцев вещи, иногда незаконно провозил через границу ценности. Пока не попался…

Как-то, будучи в Ленинграде, шел экс-кок мимо припортового ресторана «Бригантина» и встретил старых своих дружков из числа плавсостава: старшего рулевого Гришу Ипатова и судовую буфетчицу Валентину Зиневич. Плавали Гриша и Валентина сейчас на разных судах. А когда-то вместе с Флягиным ходили на пассажирском. Там и подружились. Гриша с Валей тоже были ребята «не промах»: любили иногда спекульнуть. Это и сблизило в свое время всех троих.

Флягин пригласил их в ресторан, заказал самые дорогие блюда, отборный коньяк. Гриша посмотрел на стол с сомнением:

— Не при деньгах мы сегодня с Валюхой.

— Так я же пригласил, — возразил Яков Захарович и добавил: — А чтобы всегда при деньгах быть, надо голову иметь и старших слушаться.

Для убедительности Флягин многозначительно потыкал себя пальцем в грудь.

Гриша с Валей ели и вспоминали:

— Эх, Захарыч, извини, но разве ж это еда? Вот ты готовил — язык проглотишь! Нету сейчас на флоте таких мастеров. Вывелись!

— Вывели, — вздохнув, уточнил Флягин, но потом невольно улыбнулся, купаясь в потоке лестных слов, каких давно никто не говорил ему.

Ласково приобняв Валентину с Гришей, вкрадчиво зашептал:

— Эх, ребятки дорогие, корешки вы мои. Только вам и могу доверить сокровенное. Ведь перевелись у нас надежные люди. Но вы, знаю, свои… Придумал я тут одну штуку. Риску почти никакого, а заживем не хуже фирмачей импортных…

Посвятил их Флягин в свои замыслы, и завертелось дело — не мелочное, а солидное. И стал Флягин «Нептуном».

Такова предыстория. Вернемся теперь на остров.

От опытного и подозрительного взгляда Флягина не укрылось некоторое оживление в заливе. Сел он в быстроходный катер и выехал, как всегда, на рыбалку. Промчался мимо «своего» острова, посмотрел в бинокль и не увидел на трубе домика привычной сигнальной метки. А она слетала только тогда, когда кто-нибудь подходил к дому: в траве Флягин натягивал тонкую проволоку, которая и срывала маленький белый лоскут.

Однако почему у острова нет ни лодки, ни катера? Может, уехали? А если ждут? Сам проверять он не станет, не дурак. Есть другой способна третьи сутки после организации засады к острову подошел швертбот. Убрав киль, легко ткнулся в песок. На берег сошли спортивного вида парень и девушка. Скинули одежду, искупались, а затем стали играть в бадминтон. Запыхавшись, сели на песок и решили позавтракать. Девушка сбегала за корзинкой, разложила аппетитную снедь. Болтая о всяких пустяках, стали подкрепляться. Говорили о предстоящих соревнованиях, куда вскоре должна была поехать Рая — так звали девушку, — и как он, Макар, станет скучать без нее.

— Поплывем дальше или погуляем по острову? — предложил Макар.

— Останемся. Здесь так красиво, — ответила Рая.

Дальше инспекторам скрываться было бессмысленно; Мищук, Фатюшин, Осенев отползли в сторону, переоделись, захватили полотенца, саквояж с едой, на дне которого лежали оружие и рация, включили транзисторный магнитофон и бодро зашагали к берегу. Увидев парочку, изобразили удивление, пожелали девушке и парню приятного аппетита. Все непринужденно перезнакомились.

День прошел довольно весело. Вместе играли в бадминтон и волейбол, готовили на костре обед.

Макар рассказал, что работает в яхт-клубе ДОСААФ, а Рая учится в институте.

Все дружно решили остаться до утра, а утром вернуться в Выборг. И только тогда Макар спросил:

— А где же ваша посудина?

— Утром за нами заедет приятель, тоже инженер с нашего объединения. Он и увезет на катере, — ответил Мищук. — Может взять вас на буксир — быстрее будет.

Новые знакомые охотно согласились. Ночи были уже холодные, и Раю с Макаром пригласили в большую палатку, которая была: раскинута в кустах боярышника рядом с домом. Однако парочка разбила на берегу собственную, развернула приготовленные спальные мешки.

Оперативники забросили на ночь переметы. То же сделал и Макар.

Над островом сгустилась августовская тьма, небо затянуло тучами. Все разошлись по палаткам.

А через некоторое время Виктор уже наблюдал в прибор ночного видения, как осторожно приблизился к дому Макар, аккуратно сдвинул закрывавшую окно доску и посветил фонариком внутрь дома. Убедившись, что обстановка там не нарушена, он поправил доску и, тревожно озираясь, вернулся в палатку к Рае.

«Игра» продолжалась. Утром прибыл вызванный по рации катер. Сержант водитель Шавров, он же «инженер», приятель Мищука, взял швертбот на буксир и быстро домчал всю компанию до Выборга.

Мищук и его коллеги предложили Рае с Макаром поехать в Ленинград вместе. Но те решили побродить по магазинам, осмотреть замок и вообще весь музей под открытым небом. Мищук обменялся с ними телефонами, предложил встретиться в Ленинграде, сходить в ресторан, поскольку у него послезавтра якобы день рождения.

Рая с Макаром не отказывались. Оставшись в Выборге, они позвонили кому-то по телефону-автомату, сели в стоявшие на площади «Жигули» и тоже поехали в Ленинград. Как выяснилось, машина принадлежала Макару Плужнику.

Рано утром, как «примерный инженер», сержант Шавров вышел из дома, сел в автобус и доехал до заводской проходной, которая поглотила его вместе со всем потоком рабочих и служащих. От дома до самого предприятия за Шавровым незаметно следовал Макар. За рулем «Жигулей» ему «ассистировала» Рая — ехала следом, ждала в переулке за углом.

Назавтра та же компания плюс «жена» холостого Фатюшина — она же инспектор угрозыска Марина — встретились в ресторане, чтобы отметить день рождения Виктора. Паспортный отдел ради этого случая изготовил документ, где был указан новый день рождения Мищука, который на самом деле родился зимой. Раиса Бубнова как бы нечаянно — из чисто женского любопытства — заглянула в этот паспорт.

Преступники вроде бы успокоились. Каждый день «Нептун»-Флягин проплывал мимо острова на рыбалку и с рыбалки. Посторонних там видно не было.

Флягин в числе прочих, проплывавших мимо, был взят сотрудниками милиции на заметку: выяснили его адрес и телефон. С предметов, которыми он пользовался, сняли отпечатки пальцев. То же самое сделали с фужерами и бутылками, к которым в ресторане прикасались Раиса и Макар. Отпечатки совпали с теми, что выявили в доме на острове. Значит, несомненно — все трое там бывали. Можно было их арестовать. Но кто сообщники?

«Игру» решили продолжить.

Тем временем «Нептун» принял партию «товара» еще с одного теплохода. Сбросила «товар» буфетчица этого судна Валентина Зиневич. Ее тут же задержали и в порту передали майору Федорцеву.

«Нептун», хотя и не знал о задержании Валентины, новую партию товара везти на остров не рискнул — до поры спрятал в лесу, в старой землянке.

Рано утром на лесной дороге остановились «Жигули», за рулем которых сидел Макар Плужник. Он вынес из землянки мешки с товаром, погрузил их в багажник и через два часа был в Ленинграде. Отдохнув и заправив машину, выехал в Новгород. Там в одном из промтоварных магазинов он из рук в руки передал привезенный товар директору. Выяснилось, что ее девичья фамилия Флягина. Она оказалась сестрой «Нептуна», товар сбывала через магазин и знакомых.

В Выборге ночь выдалась дождливой. «Нептун» и еще какой-то мужчина подошли на катере к острову, поднялись на чердак и стали аккуратно, хоть и торопились, укладывать товар в баулы. За этим занятием их и задержали. В напарнике Флягина сразу узнали старшего рулевого Григория Ипатова. Именно он сбросил «Нептуну» предыдущую партию контрабанды.

Так закончила свое существование преступная группа.