Грязь на девятой могиле

Глава 22

- К счастью, теперь тебя не так просто убить, - сказал мужик в шляпе, пока его водитель вел черный «роллс-ройс» по улицам Сонной Лощины. – Этот Джеффрис мог тебя целыми днями избивать, да все без толку.

Я переживала, что заляпаю ему все сиденье кровью, хлещущей из носа и из раны над левым глазом, но хозяину тачки, похоже, было наплевать.

- Ты самый классный из всех, кто сегодня пытался меня убить, - сказала я, и он повернулся ко мне.

- Спасибо. Приятно слышать. Многие, а особенно люди, даже представить себе не могут, чего стоит подготовить, скажем, политическое убийство, массовый суицид или ритуальное жертвоприношение. Требуется масса сил и терпения!

- Ага, слыхала.

- А если взять, например, кого-то вроде тебя? – Он беспечно махнул рукой. – Ни много, ни мало – настоящего бога! Представляешь, сколько времени занимает подготовительная работа? Одним словом, годы. Вот и все, что я скажу.

Я ошалело уставилась на мужика. Вот это преданность своему делу!

- Я уже молчу о том, сколько трудностей в пятнадцатом веке вызывало простое ведение учетных записей.

- Чувак, так ведь компьютеров ни у кого не было! – закатила я глаза. – Понятия не имею, как люди вообще тогда что-то делали.

- Аминь.

Я пыталась выплюнуть изо рта волосы, а мужик вдруг начал напевать себе под нос песню «Не бойтесь ангела смерти» группы «Blue Öyster Cult». Пораженная до глубины души, я шлепнула его по руке.

- Боже мой, ты же Джеймс!

Он коснулся невидимой шляпы, потому что фетровую в машине снял:

- Технически говоря, этого человека при жизни звали Эрл Джеймс Уокер. Для твоего мужа он был… даже не знаю кем. В общем, он его вырастил, если, конечно, это слово применимо к тому, что именно он делал. Иными словами, неотесанным этот Эрл был поленом. Вот я и подумал, что такой поворот событий оказался бы весьма кстати.

- Я замужем?

- Ох, милочка… Так ты действительно ничегошеньки не помнишь?

Я покачала головой, отчего по глазу опять заструилась кровь.

- Ну что ж, больше тебе не придется ни о чем беспокоиться.

От этих слов мне стало чуточку получше. Я закрыла глаза и провалилась в сон. Правда, поспать удалось каких-то несколько секунд, как вдруг мои глаза снова открылись. Меня привязали к очень даже удобному стулу посреди огромного склада. В печи за моей спиной горел огонь. По лицу больше не текла кровь, а оставшиеся на щеках следы Джеймс вытирал теплым влажным полотенцем.

- Хочу, чтобы ты знала: тут нет ничего личного.

- Спасибо, Джеймс.

В помещении находилось еще несколько человек, одетых в обычные легкие куртки и джинсы. Каждый из них занимался своим делом. А еще по складу рассредоточилась горстка призраков. Видимо, их задачей было стоять на стреме.

Одного из них я узнала. Это был тот самый мужчина, который частенько захаживал в кафе, никогда ни с кем не разговаривал и никогда не садился в моем секторе. Мне казалось, он просто не любитель болтать впустую. Этот долговязый мужчина возвышался над большинством остальных и выглядел так, словно при жизни серьезно недоедал.

Когда Джеймс со мной закончил, белое полотенце окрасилось в темно-красный цвет, а сам Джеймс ушел наблюдать за тем, как разгружают какую-то здоровенную коробку.

Призрак из кафе исчез со своего места, появился рядом со мной и спрятался от Джеймса у меня за спиной.

- Чарли, - тихо прошептал призрак, - ты должна прийти в себя. Здесь все очень серьезно, милая.

Я была занята тем, что пыталась не уснуть и не клевать носом.

- Меня зовут Чарли? – спросила я, но призрак уже исчез.

Джеймс оглянулся, и я стала вести себя самым естественным образом. Запрокинула голову и стала изучать потолок. Потом посмотрела вниз и принялась разглядывать измазанные кровью ногти.

Как только Джеймс отвернулся обратно к коробке, призрак появился снова. Я попыталась хорошенько его рассмотреть. Неужели у меня и правда есть союзник?

- А ты… ты можешь привести Рейеса? – спросила я. – У Рейеса есть крутой меч.

- Нет, - печально прошептал призрак.

- Чего? Почему? Ты худший союзник на всем белом свете.

- Ему нельзя этого видеть. Никому нельзя. Пока ты не будешь готова.

- Да готова я, честно. Родилась уже готовой.

Я начинала паниковать, поэтому говорила громче, чем было нужно. И привлекла внимание Джеймса. Призрак исчез и появился там, где ему, видимо, велели стоять – у большущей гаражной двери.

Подошел Джеймс и развернул меня вместе со стулом.

- Посмотри-ка на это сама. Помнишь тонкий намек на пятнадцатый век? Я не просто так об этом упомянул.

Я посмотрела на коробку, которую затащили на склад. Это был деревянный ящик с кучей винтиков и шестеренок.

- Классная древесина.

- Этот ящик спрятали в тысяча четырехсотых годах. Найти его было очень непросто. Но отыскать ключ к нему – та еще задачка.

Ладно, заинтриговал.

Один из подчиненных Джеймса вставил куда-то огромный ключ, который выглядел так, словно столетия провалялся на дне океана. Как только чувак провернул ключ в замке, винтики и шестеренки завертелись.

- Если все получится, а я надеюсь, что так оно и будет, то ящик откроется, и внутри окажется некий предмет, которому, в прямом смысле слова, нет равных. Он единственный в своем роде. Подобных ему нет ни в одном мире, ни в одной галактике. И этот предмер поражает воображение! Именно он способен запереть тебя в измерении ада на веки вечные. И все же…

Сейчас я могла рассмеяться в лицо самой смерти, но почему-то мысль о том, чтобы оказаться запертой на целую вечность в аду, как-то совсем чуть-чуть, но все-таки тревожила. А может, начинали выветриваться наркотики, которыми меня накачали, и все происходящее потихоньку воспринималось по-настоящему.

Я оглянулась на своего союзника, но он меня напрочь игнорировал. В отличие от Куки, этот чувак актер что надо.

Ящик ревел и шевелился. Панели смещались одна над другой и вдруг исчезали. Шестеренки и винтики продолжали вертеться, а потом словно тонули в центре. От каждого движения открывались все новые и новые слои сложного механизма, за каждым из которых скрывался новый слой шестеренок, искусно врезанных в дерево. Мне это напомнило русскую матрешку, только вместо куколок – бесчисленное количество ящиков.

Джеймс с упоением смотрел на весь процесс и улыбался.

- По вселенной ходят слухи, что Люцифер украл портал у того, кто этот портал создал, и использовал его в своих низменных целях. А все потому, что это все-таки Люцифер. Когда же он покончил со своими делами, то отдал портал священнику, который возомнил себя судьей и палачом. Поначалу жертвами были прихожане, но потом – вся округа целиком. Если кто-то не подчинялся желаниям священника или делал нечто, по его мнению, плохое, он пользовался этим предметом, чтобы навсегда сослать душу в ад.

Ящик продолжал открывать все новые и новые грани, за которыми скрывались ящики поменьше. В конце концов осталась крошечная шкатулочка. Мне туда ни за какие коврижки не поместиться.

- Однако в аду оказывались лишь души. А их хозяева превращались в растения, поскольку человек не может жить без души. – Джеймс подошел к открывшемуся ящику и взял в руки шкатулку. – Священник занимался этим почти два десятилетия, пока несколько храбрых монахов не выяснили, что происходит. Тогда они утроили ему ловушку.

Очень бережно Джеймс положил шкатулочку на раскрытую ладонь и принес мне, чтобы я могла хорошенько ее рассмотреть. Украшенная резьбой и железными замками, шкатулка выглядела хрупкой и одновременно крепкой.

- Прекрасно зная, что с ним произойдет, один человек добровольно вызвался вышвырнуть священника через этот же портал. – Засунув шкатулку в карман плаща, Джеймс взял огромный ключ и бросил его в разведенный в печи огонь. – Легенда гласит, что души или создания, прошедшие сквозь портал, могут вернуться обратно только в том случае, если тот, кто отправил их в ад, лично откроет портал и произнесет их имя.

Взяв кочергу, он стал переворачивать в огне постепенно краснеющий ключ, словно хотел хорошенько прожарить его со всех сторон, а потом подать на ужин. Пока Джеймс и его приспешники завороженно смотрели на желто-оранжевое сияние, я решила, что самое время перекинуться словечком со своим союзником, и кивком позвала его, практически вынуждая себя выдать.

Появившись рядом со мной, призрак притворился, будто хочет поближе посмотреть на огонь, и прошептал:

- Я не могу привести Рейазиэля. Ему нельзя это видеть, пока ты не захочешь, чтобы он узнал правду, Чарли. Ты и сама многого не знаешь.

В том-то и беда, что я вообще ничего не знала.

- В общем, - продолжал Джеймс, поджаривая ключ на костре, как в каком-нибудь лагере, где народ обычно делится страшными историями, - тот человек отправил священника через портал в ад. Между прочим, не в тот ад, где правит Люцифер. Монахи, никогда не слывшие ни хладнокровными, ни жестокими, обезглавили храброго человека, чтобы он никогда больше не смог снова открыть портал и произнести имя священника.

- Да приди же ты в себя! – прошипел призрак.

- Не могу, - мрачно процедила я сквозь стиснутые зубы.

- Еще как можешь. Прекрати думать и просто вспомни. Чтобы справиться с Кууром, тебе понадобится весь твой арсенал.

- С каким еще Кууром?

Призрак кивнул на Джеймса:

- Он эмиссар из армии Люцифера. Опытный убийца. Нет такого существа в любом из миров, которое не стало бы его жертвой.

- Что ж, имечко у него очень мужественное.

Призрак стиснул зубы. Ну, не каждому дано понять мое чувство юмора.

- Срочно приходи в себя, пока не поздно!

- И что потом? Вряд ли я смогу сражаться со всеми сразу.

Призрак шагнул еще ближе, взял меня за подбородок и приподнял мое лицо.

- Как только ты вспомнишь, кто ты, тебе не придется ни с кем сражаться.

- Получилось! – воскликнул Джеймс, вытащил из огня маленький кусочек металла и повернулся ко мне.

Призрак тут же испарился и появился там, где ему велено было стоять – на другом конце склада. Если Джеймс и заметил его рядом со мной, то его это явно совершенно не беспокоило.

- В бесконечной своей мудрости, - продолжил Джеймс, потому что все происходящее, видимо, было его личным шоу, - монахи создали этот ящик, чтобы скрыть портал и не дать ему попасть в чужие руки. Ящик они похоронили под тысячами слоев грязи и земли и никому никогда не говорили, где именно он находится. Ублюдки.

Я недоверчиво сдвинула брови.

- То есть в этой малюсенькой шкатулочке находится портал в ад?

- Именно так.

- А этот ад, случайно, не для малюсеньких людей? Говорю тебе, я туда точно не помещусь.

- Не переживай, - отозвался Джеймс, понимая мои сомнения. – Человеческий разум ограничивает твои умственные возможности. Зачастую все совсем не так, как кажется смертным. Существуют измерения, где живут создания, которые летают от звезды к звезде и питаются звездной энергией. Есть миры, где камешек размером с твой ноготь может обеспечить всю планету энергией на целую вечность. Есть галактика, где в одном из миров живут древнейшие создания, которые медленно тают и затапливают почву вместе с миллионами живых существ. Ты еще столько не видела! – Джеймс поднял серебряный ключик, который прятался внутри большого железного. – Но в адских измерениях может быть даже весело.

- Сам-то их видел? – спросила я, все сильнее нервничая с каждым ударом сердца. К сожалению, сердце мое билось слишком часто.

- Это, - Джеймс указал на шкатулку, - не видел. Есть лишь один способ оказаться в мире, куда ты отправишься. И лишь один способ вырваться оттуда.

Он вставил ключик в замок и повернул. С едва слышным вздохом крышка открылась, и над шкатулкой разлилось сияние. Джеймс осторожно достал изнутри красивый круглый кулон. На самом деле это был какой-то медальон, только поверхность его была из чистейшего прозрачного стекла. Внутрь вставили гладкий драгоценный камень, каких я отродясь не видела. Взгляд тут же приклеился к кулону, словно после долго странствия я наконец увидела маяк, который приведет меня домой. Я зачарованно притихла. Куда бы не сместился медальон, мои глаза следовали за ним.

Заметив мою реакцию, Джеймс восторженно рассмеялся:

- Это называется «божественное стекло». Если ты действительно бог, которым являешься, то увидишь несказанные сокровища мира, куда можно попасть только благодаря этому стеклу.

Казалось, он завидует тому, что я вижу. А видела я танцующий свет и искристую воду.

- Так красиво… - пролепетала я. – Как такой мир может быть адом?

- Дорогая моя, есть множество видов ада.

От кулона исходило разноцветное свечение.

- Но зачем меня туда отсылать? Почему бы просто не убить?

- Кто-то невнимательно читал начальное пособие по устройству божественных созданий. Ты – бог, а бога может убить только бог. Но любого из них, - Джеймс поднял указательный палец, - можно поймать в ловушку. А особенно того, кто страдает амнезией и не помнит, что он бог. Однако существуют правила. Некий набор условий, которые нужно соблюсти, чтобы переход состоялся.

- И что это за условия? – спросила я, чтобы заговорить ему зубы.

Все это время я щурилась и кряхтела, пытаясь остановить время. В конце концов пришлось сдаться. Видимо, мой внутренний регулятор времени приказал долго жить.

- Для начала бог должен принять физическую форму. Какую угодно. Хоть фикус, хоть кенгуру. Затем нужна капелька жизненный силы. В твоем случае это кровь. Остается только произнести имя бога – и бог в ловушке навсегда. Пока, разумеется, тот, кто его заточил, не захочет его освободить. Иного выхода оттуда нет.

- А что будет, если ты меня туда засунешь и умрешь?

- Не видать тебе больше мокко латте.

- Тогда там действительно ад. Или даже хуже.

В ответ Джеймс тихо рассмеялся, потом достал носовой платок и принялся полировать стекло.

Я покосила на Джеймса, стараясь не смотреть на кулон.

- Тебе-то, наверное, волноваться не о чем, раз души у тебя нет.

- Неправда. – Он намочил уголок платка слюной с языка и продолжил тереть. – Я разумное существо. У меня есть сущность, нечто вроде ауры, как и у тебя.

- Но ведь человеческой души у тебя нет.

- У тебя тоже, - сказал он, словно огрызнулся. – И слава богу. Человеческие души плохо приспосабливаются. Их не создавали для того, чтобы выживать в психологических трудностях, которых полно в адских измерениях. Однажды священник вернул душу обратно. Это была юная девушка из французской деревушки неподалеку от того места, где он жил. Священник влюбился в нее, но отец девушки не дал согласия на брак, объясняя свое решение разницей в возрасте. Священнику было за сорок, а девушке всего двенадцать.

- Фу…

- И тогда священник отправил ее душу в ад.

- Чтобы наказать и ее, и ее отца, - сказала я, догадываясь, как думают такие гады.

- Очень может быть. Однако одержимость хитра и изворотлива. Родственники, конечно же, усердно заботились о ее теле, однако она уже не была той яркой, живой девушкой, в которую когда-то влюбился священник. Не была той, кого он помнил. И впервые в жизни он заново открыл портал и произнес ее имя.

Сгорая от любопытства, я приподнялась на стуле.

- И что произошло?

- Она очнулась дома в собственном теле, но, согласно записям священника, уже не была прежней. Он называл ее берсерком. Скорее всего она знала, что он с ней сделал, и дико визжала всякий раз, когда он оказывался поблизости. – Джеймс наклонился ко мне, и в его голосе зазвучали нотки интриги. – Но благодаря дару, который она обрела в аду, девушка стала очень известной. И дар этот заключался в ясновидении.

- Она стала экстрасенсом?

- И еще каким! Знали ее под множеством имен, но ты наверняка слышала о ней как о Жанне д’Арк.

Я так поразилась, что по коже побежали электрические искры.

- Почитай книги по истории. Была причина, почему она отказывалась называть кому бы то ни было свое настоящее имя. – Расправив плечи, Джеймс вдруг добавил: - Ну вот и все. Продолжим?

Он отвернулся отдать шкатулку кому-то из подчиненных, и в тот же момент рядом со мной появился призрак и прошептал мне на ухо:

- Мне очень жаль, милая, но выбора нет. Я должен тебя оставить.

Сердце сжалось от тревоги.

- То есть как это – оставить?

- Приготовься.

И призрак исчез.

Джеймс снова повернулся ко мне, взял кулон обеими руками и щелкнул застежкой. Кулон открылся на его ладонях. И в этот самый момент я потеряла контроль над всеми функциями собственного организма.

- Приготовься, - одними губами повторил призрак с другой стороны склада.

Я его едва видела. Из кулона били ослепительные молнии. Они освещали весь склад и ползли по потолку, оставляя за собой искры и черные следы, как от огня. Я вздрогнула. Налетел обжигающий ветер. Кожа запузырилась от ожогов и покраснела. Пузыри лопались почти мгновенно, и по ним кислотой рассыпался ядовитый песок.

И все же ни молнии, ни горячий ветер, ни кислотный песок, обдиравший мою кожу, меня не волновали. С этим я могла справиться. Тревожило меня кое-что другое.

Приспешники Джеймса одновременно отошли на безопасное расстояние. Все, кроме одного. И у этого одного, ясное дело, в руках оказался нож.

Шум стоял такой, что Джеймсу, который был явно восхищен происходящим, пришлось кричать:

- Ни один человек без дара ясновидения не способен узреть всю эту красоту! Священник никогда не осознавал истинной силы, попавшей ему в руки. – Посмотрев на клубящиеся под потолком тучи, на ослепительные молнии, он рассмеялся. – Даже не представлял, что все будет именно так.

Судя по всему, он не обращал внимания на крики людей из того измерения. А для меня это стало пыткой. Я непросто слышала эти вопли, я их чувствовала. Чувствовала, как рвется плоть и ломаются кости. В воздухе пахло сожженными волосами и гниющими ранами. Во рту стоял привкус крови и свежей желчи. Это место не создавали для человеческих душ. И этих людей не отправляли туда за поступки, которые они совершали при жизни. Все они оказались там потому, что так решил один законченный кретин.

Изо всех сил я вцепилась в стул, и ногти начали обламываться. В меня волнами врезались страдания запертых в аду душ, пока я не начала чувствовать себя комком сплошных оголенных нервов. Я должна, просто обязана освободить всех этих людей!

Я поискала все того же призрака, но в глазах плыло, а мир по краям стал темнеть. Призрак повернулся ко мне, присел, словно собирался выиграть какой забег, и неслышно проговорил:

- Сейчас.

А потом он побежал. Прямо ко мне. И я внезапно поняла, что он задумал. Он хотел перейти. По-моему, сейчас было не самое подходящее время, но призрак продолжал бежать теперь зигзагами, уклоняясь от тех, кто пытался его остановить. Где-то он уворачивался от рук, где-то перепрыгивал через вытянутые ноги, а потом, заглянув мне напоследок в глаза, нырнул прям внутрь меня.

Джеймс уставился на нас, но, судя по всему, был скорее сбит с толку, чем взволнован. А потом воцарилась тишина.

Поначалу я услышала только непрерывный громкий писк и сразу поняла, что ничего хорошего он не предвещает. Я посмотрела на человека в больничной форме, который, сгорбившись, сидел на табуретке. Его плечи тряслись от горя.

Секунду спустя я оказалась у него на руках, и он мне улыбнулся. Несмотря на боль, которую я ощущала с головы до ног, несмотря на чувство страшной утраты, этот мужчина сумел мне улыбнуться.

- Похоже, нас теперь осталось трое, - проговорил он, и на него накатила очередная волна боли, эхом отразившейся во мне.

Этим мужчиной был тот самый призрак. Мой отец. Он пожертвовал нашим будущим общением, только чтобы я смогла, черт возьми, все вспомнить. Чтобы я наконец пришла в себя, чтобы вспомнила, кто я такая. Перед глазами мелькала вся моя жизнь, словно кто-то поставил фильм на быструю перемотку вперед. В одну роковую ночь мой отец потерял жену и обрел дочь. В его воспоминаниях я видела себя его же глазами. Видела, как я росла, какими обладала способностями, сколько сделала добра, помогая ему раскрывать преступления, когда он служил детективом, и садить за решетку всяких козлов. Я видела каждую его ошибку и все то, что он сделал очень, очень правильно.

Он показал мне, как учил меня кататься на велосипеде, притворяясь, будто я еду сама, а на самом деле он придерживал велосипед за сиденье и бежал рядом, подбадривая меня изо всех сил.

Показал, как обнимал меня в тот день, когда я проплакала несколько часов. Мальчик, с которым я дружила, перешел через меня, и я увидела, как его убил отчим. Не просто увидела, но и почувствовала. Еще несколько недель я ощущала боль от кулаков того ужасного человека. От ударов ногами. Вместе с папой мы посадили его за решетку, но тот случай стал важным уроком для моего отца. Он понял, через что мне приходится проходить, когда я помогаю ему с делами. Увидел, что со мной могут сделать чужие воспоминания.

Он показал мне, как часто жалел о том, что женился на женщине, которая, как ни старалась, не смогла меня полюбить. Несмотря ни на что я росла нормальным ребенком. Не идеальным, конечно, но папа бесконечно меня любил.

А потом, в один страшный день, он умер. Его убили. И тогда он впервые увидел ту часть меня, что не имеет с человеком ничего общего. Мой свет его заворожил. Я сияла, будто меня сделали из кристально чистого стекла, чтобы однажды я стала ослепительным маяком надежды.

Ни о чем таком папа даже не подозревал. Знал, конечно, что у меня есть какие-то таланты, но теперь все стало по-другому. Весь мир навсегда для него изменился.

Еще папа впервые по-настоящему тогда разглядел Рейеса. Заметил бесконечную тьму. Страшную угрозу. Но к тому времени уже достаточно знал обо мне и моем мире, чтобы увидеть в Рейесе защитника. Воина, который ради меня готов пожертвовать собственной жизнью. И наконец моего мужа.

А еще, с расстояния в световые годы, папа видел, как родилась Пип.

Пип…

Я замерла и мысленно поставила калейдоскоп воспоминаний на паузу.

Пип. У меня есть ребенок! У нас с Рейесом есть дочь, созданная из звездной пыли, света и тепла. Из-за меня и моего света, из-за того, кто я такая и из чего меня сделали, нам пришлось расстаться с дочерью и отправить ее к хорошим людям. Потому что на нее открыли охоту, и мой свет может привести охотников прямо к ней.

Папа показал мне, как я сломалась, когда увозили Пип. Он был рядом, когда мои силы скопились в один ядерный сгусток, и я, взорвавшись, исчезла, чтобы потом очнуться в Сонной Лощине. Теперь я знала почему.

Эрл Джеймс Уокер, или Куур, отыскал божественное стекло и знал, как им пользоваться. Монахи собирались доплыть до другой стороны мира и сбросить там ящик на дно океана, но их корабли затонули у берегов того, что позже станет огромным городом под названием Нью-Йорк. Не отчаиваясь, монахи спасли ящик и вышли на берег, где долгие часы и дни пытались забраться как можно глубже в леса, но истощение и болезни взяли верх. Целый месяц монахи копали ящику могилу в одном крошечном местечке над рекой Гудзон.

Папа поклялся сделать все, что в его силах, чтобы помочь нам уберечь Пип. До последней секунды оставаясь копом в душе, он тайно пробрался в ряды армии Сатаны и стал по крупицам собирать информацию. И сейчас передавал все, что узнал, мне калейдоскопом красок и образов.

Рейес поручил ему выслеживать эмиссаров, и папа пытался выяснить, где находятся все двенадцать. Но он пожертвовал собой, своей миссией и временем, которое мы могли бы провести вместе, чтобы я все вспомнила, спасла себя, а потом и Пип. Моей дочери суждено уничтожить самого Сатану. И ее, это крошечное создание, эмиссары Люцифера прозвали Разрушительницей.

А я назвала ее Элвин.

Элвин Александра.

Казалось, мое сердце вот-вот лопнет от переполняющих меня эмоций. Когда Элвин увозили, я не смогла этого вынести. Мы с Рейесом через столько прошли, столько препятствий преодолели, но разлука с дочерью стала последней каплей. Той самой, что привела меня в этот городок и не оставила ни единого воспоминания.

Фильм подошел к концу, а я сидела на том же стуле и постепенно осознавала реальность. Я больше никогда не увижу папу. Он столько для меня сделал, для всех нас, а теперь… его больше нет.

Джеймс недоуменно уставился на меня, не понимая, почему этот призрак ни с того, ни с сего решил перейти, а потом кивнул своим подчиненным. Нехотя они продолжили свое дело, которое заключалось в основном в том, чтобы держать меня за руку, чтобы Джеймс мог добыть мою кровь. Сделать оставалось всего ничего. Капнуть кровью на кулон, произнести имя несчастного, и душа отправится в ад на вечные муки.

Пристально посмотрев на меня, Джеймс решил, что его прихвостни держат меня достаточно крепко и опустил кулон. Один из подчиненных разрезал мне палец. Мгновение спустя я выдернула руку и треснула Джеймса по лицу, расцарапав ему щеку.

- Я сказал, держите ее! – рявкнул он, перекрикивая шум и впервые за весь вечер по-настоящему разозлившись.

Прихвостни вывернули мне руку, а Джеймс выдавил из моего пальца каплю крови на кулон. Стекло полыхнуло молнией, но я даже не шелохнулась.

На лице Джеймса тревога сменилась ликованием. Он поднял медальон к небу и произнес мое имя:

- Эль-Рин-Алитхиа.

Естественно, ему пришлось использовать мое неземное имя. И произнес он его мягко, словно с любовью. А потом стал ждать.

Однако ничего не произошло.

Взглянув на кровь на стекле, Джеймс повторил мое имя, на этот раз громче:

- Эль-Рин-Алитхиа!

И опять ничего не изменилось.

Он потряс кулон, задумчиво осмотрел своих подчиненных, а потом уставился на меня и замер. Что ж, должна признать, он умен. Понял все раньше, чем я ожидала. Джеймс сложил руки, чтобы закрыть медальон, но за долю секунды до этого я успела сказать:

- Куур.

Слава богу, имя у него недлинное. Замочек на медальоне щелкнул, закрываясь, и склад окутало тишиной. Затаив дыхание, Джеймс молча ждал, прекрасно понимая, что, ударив по щеке, я украла у него каплю крови. Именно она попала на кулон вместо моей.

Вдруг послышались глухие удары. Кто-то ломился в металлическую дверь. Потом я услышала громкий треск и краем глаза заметила, как кто-то дерется. Отвести глаза от Куура я не решалась, но даже так рассмотрела стройную, сильную и смертоносную фигуру моего мужа. Чтобы добраться до меня, он ломал шеи пачками. В еще одной короткой потасовке участвовали Ош и три прихвостня. Двоих пытавшихся сбежать прикончил Гаррет.

Зато Куур не мигая смотрел на кулон. Кажется, он уже собирался с облегчением вздохнуть, как вдруг с поверхности выскочила молния и схватила Куура. Тоненькие, как лапки паука, сияющие усики обхватили существо внутри Джеймса и сжались, как кулак. В этот миг Куур исчез.

Несколько секунд медальон висел в воздухе, а потом упал на пол. Я подхватила его и, чтобы никто не узнал о кулоне, одной разрушительной мыслью развеяла каждого присутствовавшего здесь призрака.