Халхин-Гол. Исследования, документы, комментарии

3.1. Хроника боевых действий

Оценивая события на Халхин-Голе, Г. К. Жуков говорил, что «для всех наших войск, командиров соединений, командиров частей и лично для меня сражения на Халхин-Голе явились большой школой боевого опыта»[75].

Организуя провокации, японское правительство стремилось разведать боем прочность советских пограничных рубежей и боеспособность Красной Армии, а также захватить важные в оперативном отношении позиции для последующих действий против СССР и МНР. В планах японского генерального штаба Монголия рассматривалась как выгодный плацдарм для нападения на СССР. Японцы намеревались энергичными действиями «малых сил» приковать к себе внимание советско-монгольского командования, а тем временем главной группировкой Квантунской армии, сосредоточенной в Восточной Маньчжурии, вторгнуться в Уссурийскую и Амурскую области, а также в район Хабаровска и осуществить молниеносный захват всего Приморского края. По замыслам японского командования обладание этим плацдармом открыло бы Японии кратчайший путь в советское Забайкалье с юга и поставило бы под угрозу весь советский Дальний Восток[76].

Вторжение в МНР и советское Забайкалье с востока японское командование намеревалось осуществить из района Барги, находящегося в Маньчжурии между госграницами СССР, МНР и горным хребтом Большого Хингана. Заблаговременно японцы приняли меры для увеличения пропускной способности железнодорожной линии Харбин — Цицикар — Хайлар и приступили к постройке новой железной дороги из Солуни на Ганьчжур. Их цель заключалась в захвате территории МНР на правом берегу реки Халхин-Гол[77].

Следует подчеркнуть, что выбранный район слабо охранялся, пограничные заставы МНР были удалены от границы на 20–30 км и друг от друга на 40–60 км. К тому же вблизи этого района не было регулярных монгольских войск. Части 57-го отдельного корпуса Красной Армии под командованием комдива Н. В. Фекленко (комиссар корпуса — бригадный комиссар М. С. Никишев, начальник штаба — комбриг A. M. Кущев), находившиеся в Монголии, располагались в 400–500 км от данного района.

11 мая 1939 г. до 300 японских солдат перешли государственную границу Монголии и вторглись на ее территорию на 15 км. В этот день монгольские пограничные заставы, расположенные в районе Номон-Хан-Бурд-Обо (юго-восточнее озера Буир-Нур и 16–20 км восточнее реки Халхин-Гол), подверглись внезапному нападению японо-маньчжурских войск и отошли на запад от границы к реке Халхин-Гол.

Начиная с 12 мая в течение десяти дней в этом районе почти ежедневно происходили пограничные бои, в результате которых обе стороны несли потери убитыми и ранеными.

14 мая около 300 японских всадников, продвинувшись до реки Халхин-Гол, обстреляли бойцов одной из пограничных застав. Получив приказ командования о восстановлении границы, монгольские пограничники вступили в бой с противником, но были рассеяны его авиацией.

Тогда советское командование в Монголии отдало приказ о переброске некоторых частей в район, где была предпринята японская провокация.

К концу мая 1939 г. японцы сосредоточили восточнее реки Халхин-Гол группировку войск численностью свыше 1600 штыков и 900 сабель при 75 пулеметах, 18 орудиях, 6–8 бронемашинах и 40 самолетах. МНР выдвинула на правый берег реки Халхин-Гол части 6-й кавалерийской дивизии, состоявшей из двух полков. К этому времени в район конфликта подошел направленный советским командованием стрелково-пулеметный батальон 11-й танковой бригады, усиленный ротой бронемашин, саперной ротой и артиллерийской батареей.

28 мая японцы перешли в наступление, стремясь охватить советско-монгольские войска с флангов, выйти им в тыл и отрезать от переправы через реку Халхин-Гол. Однако сделать это не удалось, противник попал под сильный огонь советской батареи. Советским 1-й стрелковой и саперной ротам удалось уничтожить разведывательный отряд и моторизованную роту японцев.

К вечеру того же дня в район событий стали прибывать на автомашинах подразделения советского 149-го стрелкового полка под командованием майора И. М. Ремизова, которые сразу же вступили в бой, продолжавшийся всю ночь.

Утром 29 мая советско-монгольские части перешли в контратаку и в результате боя, длившегося целый день, отбросили японцев к границе. За два дня японцы потеряли убитыми более 400 солдат и офицеров. Потери советских войск также были велики. Японцы были вынуждены отступить на маньчжурскую территорию. Советским и монгольским войскам удалось захватить важные трофеи — японские штабные документы, в том числе штаба отряда подполковника Адзума. Был обнаружен приказ командира 23-й японской дивизии генерал-лейтенанта Камацубара из Хайлара от 21 мая 1939 г., в котором говорилось, что «дивизия одна своими частями должна уничтожить войска Внешней Монголии в районе Халхин-Гола»[78].

Наряду со столкновениями наземных войск имели место столкновения авиации.

28 мая группа японских истребителей и бомбардировщиков, нарушив границу, неожиданно напала на два полевых аэродрома монгольской армии. Застигнутые врасплох, советско-монгольские истребители поднялись в воздух с опозданием, что сразу же дало противнику преимущество. Однако, потеряв 3 самолета, японская авиация вынуждена была поспешно отступить на свои базы. Советская авиация в этом бою потеряла 9 самолетов.

22 июня произошло новое нападение японской авиации уже в количестве 120 самолетов, закончившееся для японцев потерей 31 самолета, а для советской авиации — 12.

24 июня японская сторона вновь применила авиацию уже в количестве 60 самолетов. Советская авиация также в количестве 60 самолетов приняла бой. Были сбиты 25 японских самолетов, наши потери составили 2 самолета.

26 июня японская авиация численностью около 60 истребителей вновь нарушила границу в районе озера Буир-Нур. Над территорией погранзаставы «Монголрыба» завязался воздушный бой, в котором приняли участие 50 советских самолетов. Бой продолжался около двух часов, носил упорный характер и окончился разгромом японской авиации, которая отступила с поля боя, преследуемая советскими истребителями до района Ганьчжур. В бою было уничтожено 25 японских истребителей, без вести пропали 3 советских самолета.

27 июня было отмечено новое нападение японской авиации в районе Тамцак-Булак, отстоящем от границы на 120 км. Численность японских самолетов составила около 80 истребителей и 30 бомбовозов. В результате кратковременного боя были сбиты 7 японских самолетов, из них 2 бомбардировщика, однако на базы не вернулось 6 самолетов из состава советско-монгольской группировки.

28 июня японская авиация в составе 15 бомбардировщиков под прикрытием истребителей снова нарушила границу МНР в районе озера Буир-Нур. Встреченные зенитным огнем артиллерии и советскими истребителями, японские бомбардировщики, сбросив несколько бомб и не приняв боя, ушли на территорию Маньчжурии. Огнем зенитной артиллерии было сбито 2 японских самолета[79].

В течение июня 1939 г. японцы сосредоточили значительные силы в районе реки Халхин-Гол и готовили их для проведения операции под названием «Второй период Намонханского инцидента». Группировка японцев, подтянутая к границам, насчитывала почти 38 тыс. солдат и офицеров, 310 орудий, 135 танков, 10 бронемашин, 158 пулеметов, 225 самолетов. Войска имели задачу внезапным ударом окружить и уничтожить советско-монгольские части и захватить на западном берегу реки Халхин-Гол оперативный плацдарм для последующих действий[80]. Советско-монгольские войска насчитывали 12,5 тыс. бойцов и командиров, 109 орудий, 266 бронемашин, 186 танков, 139 пулеметов, 82 самолета.

Ближайшей целью японских войск являлось: окружение и разгром всей группировки советских и монгольских войск, расположенных восточнее реки Халхин-Гол; а также переправа через нее и выход на западный берег реки с целью разгрома советских резервов. Японцы стремились захватить и расширить плацдарм западнее Халхин-Гола для обеспечения последующих действий.

Ко 2 июля 1939 г. японцы уже сосредоточили значительные силы пехоты, конницы, артиллерии и до 100 танков в районе Номон-Хан-Бурд-Обо и севернее до озера Яньху, атакуя советские и монгольские войска, расположенные к востоку от реки Халхин-Гол и стремясь прорваться к западу от реки. В наступлении участвовала 23-я пехотная дивизия Камацубара, поддержанная полком пехоты, 3-м и 4-м танковыми полками и шестью кавалерийскими полками баргут[81]. Всего, кроме 23-й пехотной дивизии, противник подтянул к району боевых действий 26-й и 28-й полки 7-й пехотной дивизии, два танковых полка, Хинганскую кавалерийскую бригаду, два тяжелых артполка, до двух дивизионов зенитной артиллерии, несколько батарей малокалиберной и горной артиллерии[82].

Командование советских и монгольских войск решило удерживать плацдарм на правом берегу Халхин-Гола и подготовить сильный контрудар из глубины. С этой целью войска, занимавшие оборону на правом берегу, были усилены 9-й мотоброневой бригадой и 8-й кавалерийской дивизией монгольской армии, а к району конфликта были подтянуты 11-я танковая, 7-я мотоброневая бригады и 24-й мотострелковый полк[83].

Цель японцев заключалась в следующем. Имея тройное превосходство в силах, японское командование намеревалось окружить и уничтожить советские и монгольские войска на правом берегу Халхин-Гола. Для этого намечалось сильной группировкой обойти советский левый фланг, скрытно переправиться через Халхин-Гол и, захватив прибрежную гору Баин-Цаган, нанести удар в тыл оборонявшихся частей.

2 июля пехоте противника при поддержке танков удалось вклиниться в расположение советских и монгольских войск. Продвижение врага было остановлено лишь на линии прибрежных барханов реки Халхин-Гол.

В ночь на 3 июля противник незаметно подошел и начал переправу на левый берег Халхин-Гола. К 7 часам утра японцы, закончив переправу и пользуясь превосходством в силах, заняли гору Баин-Цаган и стали продвигаться к югу, 6-я кавалерийская монгольская дивизия отошла на северо-западные склоны горы Баин-Цаган. В районе горы Баин-Цаган развернулось трехсуточное встречное сражение, в котором с обеих сторон участвовало около 400 танков и бронемашин, более 300 орудий и несколько сотен самолетов. Обе противоборствующие стороны несли немалые потери. Точную численность погибших в этих боях советских воинов сегодня назвать уже не представляется возможным.

К 3 июля противник сосредоточил на горе Баин-Цаган более 10 тыс. личного состава, около 100 орудий, до 60 орудий противотанковой артиллерии. Советские войска насчитывали более 1 тыс. пехоты, немногим более 50 орудий. Вместе с тем в составе советских войск имелась 11-я танковая бригада комбрига М. П. Яковлева (насчитывавшая 154 бронемашины) и 8-й монгольский бронедивизион (вооруженный 45-миллиметровыми пушками). Основную огневую и ударную мощь составляли бронетанковые соединения.

Советско-монгольское командование разгадало замысел противника. 11-я танковая бригада, 7-я мотоброневая бригада и 24-й мотострелковый полк получили приказ — нанести контрудар по японцам, вышедшим в район горы Баин-Цаган.

3 июля, выполняя этот приказ, главные силы 11-й танковой бригады совместно с бронедивизионом монгольской 6-й кавалерийской дивизии с ходу атаковали врага с северо-запада, а 24-й мотострелковый полк, усиленный дивизионом артиллерии, предпринял атаку с запада, взаимодействуя с 11-й танковой бригадой. Удар был неожиданным для противника. Впоследствии японский офицер вспоминал: «…произошло страшное замешательство, лошади разбежались, таща за собой передки орудий, автомашины помчались во все стороны. Весь личный состав упал духом»[84]. В тот же день к 15 часам подошли главные силы 7-й мотоброневой бригады под командованием полковника А. Л. Лесового, наносившие удар с юга. Сюда же подтягивался броневой дивизион 8-й монгольской кавалерийской дивизии. Бой продолжался ночью и весь день 4 июля. Неоднократно предпринимавшиеся попытки противника перейти в контратаку и перебросить через реку новые части, были отбиты. Противник, охваченный с трех сторон, перешел к обороне, стремясь удержать в своих руках гору Баин-Цаган.

4 июля японцы даже попытались перейти в контратаку, поддержанную большими силами авиации. Но японские самолеты, встреченные советской авиацией, были вынуждены повернуть обратно. Под сильным огнем советской артиллерии контратака противника захлебнулась.

Вечером 4 июля советско-монгольские части предприняли общую атаку на гору Баин-Цаган.

К 3 часам 5 июля ожесточенное сопротивление врага было сломлено. Не выдержав натиска, особенно танков, противник в беспорядке устремился на правый берег реки Халхин-Гол. Единственный понтонный мост, наведенный японцами для переправы, был уже взорван ими. Охваченные паникой, японские войска бросались прямо в воду, многие — тонули. После кровопролитных боев японские войска, потеряв 5,5 тыс. убитыми и ранеными, вынуждены были отойти.

Поражение японцев у горы Баин-Цаган произвело гнетущее впечатление в Японии. Советник императора, крупный политический деятель Кидо записал в своем дневнике: «Армия в смятении. Все погибло»[85]. Оставшиеся японские войска, захватившие гору Баин-Цаган, были полностью уничтожены на восточных скатах горы и на западном берегу реки Халхин-Гол. Тысячи трупов, масса убитых лошадей, разбитые орудия, минометы, машины устилали гору Баин-Цаган. Старший унтер-офицер штаба 6-й армии Отани японского генерала Камацубара записал в своем дневнике: «Халх освещена луной… Картина ужасная. Говорят, что наши части окружены большим количеством танков противника и стоят перед лицом полного уничтожения».

В результате ожесточенных боевых действий ударная группировка японских войск, прижатая к реке, была наголову разгромлена. 5 июля все стихло… Сражение закончилось разгромом главной группировки японских войск.

«Эта битва, — отмечал Жуков, — является классической операцией активной обороны войск Красной Армии, после которой японские войска больше не рискнули переправляться на западный берег реки Халхин-Гол»[86]. В этих боях противник потерял почти все танки, значительную часть артиллерии, 45 самолетов, около 10 тыс. солдат и офицеров[87]. В ожесточенных боях было убито 800 японцев, советские потери составляли до 300 человек.

6 июля японские войска были вынуждены отступить на маньчжурскую территорию.

На рассвете 8 июля японские части, подкрепленные свежими резервами, прибывшими из Маньчжурии, а также крупными силами танков, тяжелой артиллерией и авиацией, вновь нарушили границу МНР к востоку от реки Халхин-Гол, в районе Номон-Хан-Бурд-Обо, перейдя в наступление. Это была своего рода попытка реванша. После четырехдневных кровопролитных боев японские войска, потеряв еще 5,5 тыс. человек убитыми и ранеными, вынуждены были отойти. Разгром японцев советские бойцы справедливо назвали Баинцаганским побоищем.

С 8 по 12 июля к востоку от реки Халхин-Гол происходили бои, порой принимавшие характер рукопашных схваток. Контратаками советских и монгольских войск, поддержанных бомбардировочной и штурмовой авиацией, все атаки японцев были отражены, а местность к востоку от Халхин-Гола прочно удерживалась советско-монгольскими войсками.

С 6 по 12 июля, по данным советско-монгольского штаба, японские войска потеряли убитыми около 2 тыс. человек и ранеными свыше 3,5 тыс. Советско-монгольские войска захватили 254 пленных, 4 орудия, 4 танка, 15 бронемашин, 70 пулеметов и другое оружие. В боях против монгольских и советских войск участвовали две пехотные японские дивизии (23-я и 7-я), а также 1-я мотомеханизированная бригада, до 100 танков с мотострелковым полком, 1-й отдельный полк полевой тяжелой артиллерии и до 6–7 японо-маньчжурских кавалерийских полков. Советские и монгольские войска, по официальным данным, опубликованным в советской печати того времени и ТАСС, в этих боях потеряли убитыми почти 300 человек и ранеными 653.

С 6 по 12 июля в районе озера Буир-Нур и в районе Номон-Хан-Бурд-Обо происходили ожесточенные воздушные бои с использованием бомбардировочной авиации с обеих сторон. В этот период авиацией и зенитным огнем был сбит 61 японский самолет, захвачены в плен некоторые члены экипажей, большинство захваченных было тяжело ранено. Советская авиация за это время потеряла 11 самолетов.

Всего же с 28 мая по 12 июля было сбито 199 японских самолетов, советских — 52.

14 июля 1939 г. на страницах «Известий» было опубликовано опровержение факта применения советскими и монгольскими частями ОВ и бактериологических средств борьбы.

К ночи 12 июля на участке к юго-западу от Номон-Хан-Бурд-Обо отряд японской пехоты силами до одного батальона при поддержке артиллерии попытался вклиниться в расположение монгольских и советских войск, но был полностью уничтожен. Японцы потеряли 100 человек убитыми, 4 трехдюймовых орудия, 8 противотанковых пушек, 4,5 тыс. снарядов, 5 станковых пулеметов и другое вооружение, захваченное советскими и монгольскими войсками. Так утверждала официальная советская пропаганда. В остальном с 12 по 20 июля в районе озера Буир-Нур японские войска не проявляли особой активности, ведя лишь артиллерийский и пулеметный обстрел позиций советско-монгольских войск к востоку от Халхин-Гола.

В этот период японская авиация ограничивалась разведывательной деятельностью. Только один раз 16 июля в небе появилось до 50 японских истребителей, которые, заметив советскую авиацию, не приняв боя, ушли на свою территорию[88].

21 и 22 июля японцы несколько раз пытались атаковать советские и монгольские войска. Но они прочно удерживали позиции к востоку от Халхин-Гола.

21 июля восточнее и юго-восточнее озера Буир-Нур японская авиация вновь нарушила границу. Над территорией МНР произошел воздушный бой, в котором участвовало до 120 японских истребителей, собранных из разных районов Маньчжурии. Им противостояло около 100 советских и монгольских истребителей. Бой продолжался около часа и закончился на маньчжурской территории преследованием японо-маньчжурской авиации. В этом бою было сбито 14 японских самолетов, из экипажей которых 2 японских летчика были захвачены в плен. Советская авиация потеряла 3 самолета[89].

23–25 июля японские войска неоднократно пытались атаковать и захватить позиции советских и монгольских войск к востоку от реки Халхин-Гол. Эти атаки были успешно отбиты. 23 июля японская авиация потеряла 15 истребителей, 2 бомбардировщика, 2 самолета-разведчика и 1 аэростат, корректировавший огонь артиллерии. К сожалению, после этих боев на аэродромы не вернулись 5 советских самолетов. 24 и 25 июля воздушные бои продолжались. Столкновения, начинавшиеся со встреч небольших групп истребителей, как правило, разрастались в крупные воздушные сражения. В результате их за 24 июля японцы потеряли 34 истребителя, 2 бомбардировщика, 1 аэростат. Не вернулись на базы 9 советских самолетов. За 25 июля было сбито 19 японских самолетов, сожжен 1 аэростат, с советской стороны потери составили 6 самолетов[90].

С 25 июля по 5 августа советско-монгольские войска прочно удерживали занимаемые позиции к востоку от реки Халхин-Гол, находясь в боевом соприкосновении с японскими войсками. Неоднократные попытки японцев атаковать советско-монгольские войска и вклиниться в их расположение отражались артиллерийским и пулеметным огнем с большими потерями для японцев. В течение этих дней произошел ряд воздушных боев. 28 июля было уничтожено 5 японских самолетов без потерь с советской стороны. 29 июля авиация японцев действовала особенно активно. В результате нескольких воздушных боев японцы потеряли 32 самолета, советская сторона потеряла 4-х летчиков. 31 июля произошло несколько воздушных боев, в результате которых было сбито 5 японских истребителей, на аэродром не вернулся 1 советский самолет.

Третье наступление японцев. 20 августа 1939 г. — дорога к катастрофе

Японское командование планировало провести в конце августа 1939 г. генеральное наступление, приурочивая его к моменту предполагаемого развязывания войны в Европе. Японские войска все еще надеялись осуществить свои политические и военные цели, изменить ход событий в свою пользу. К началу августа 1939 г. противник имел в районе боевых действий 7-ю и 23-ю пехотные дивизии, полностью укомплектованные по штатам военного времени, пехотную бригаду войск Маньчжурского государства, три тяжелых артиллерийских полка, три полка конницы. Кроме того, из Маньчжурии подходила 14-я пехотная бригада. Для усиления противотанковой обороны японцы перебросили к Халхин-Голу все противотанковые батареи 1-й пехотной дивизии. Противник значительно усилил авиационную группировку и доставил в район конфликта часть тяжелой артиллерии из крепости Порт-Артур. В начале августа была сформирована 6-я японская армия (командующий генерал О. Риппо), насчитывавшая: 75 тыс. человек и имевшая 304 пулемета, свыше 500 орудий, 182 танка, 300–350 самолетов[91]. Советско-монгольские войска насчитывали 57 тыс. бойцов и командиров. На вооружении было 542 орудия и миномета, 498 танков, 385 бронемашин, 515 самолетов.

1 августа японская бомбардировочная авиация попыталась нанести удар по войскам, находившимся на территории МНР, но, встреченная советскими истребителями и огнем зенитной артиллерии, не приняв боя и не сбросив бомб, ушла на свою территорию, потеряв 2 самолета, сбитых преследовавшими истребителями.

2 августа в 8 часов советская авиация разбомбила аэродром противника и уничтожила 8 японских самолетов, кроме того, 8 самолетов было сбито на взлете.

3 августа японские бомбардировщики под прикрытием истребителей попытались совершить нападение на монголо-советские войска, но, встреченные советскими истребителями, потеряв 2 бомбардировщика, ушли на территорию Маньчжурии.

4 августа над территорией МНР произошло два воздушных боя между японскими истребителями и бомбардировщиками и советскими самолетами. В результате было сбито 10 японских самолетов, на свою базу не вернулся 1 советский самолет.

С 5 по 17 августа в районе к востоку от реки Халхин-Гол происходили стычки небольших разведывательных групп. Японская авиация несколько раз пыталась проникнуть на территорию МНР, были сбиты 31 японский самолет и 7 советских.

10 августа по всему 70-километровому фронту захваченного плацдарма японцы готовили исходные позиции для генерального наступления, намеченного ими на 24 августа.

12 августа полк японской пехоты, усиленный артиллерией, бронемашинами и частично танками, при поддержке 22 бомбардировщиков атаковал 22-й монгольский кавалерийский полк и занял на южном участке фронта высоту Большие Пески.

Перед командованием советских и монгольских войск стояла задача — подготовить и провести решительное наступление с целью полного уничтожения японских захватчиков, нарушивших государственную границу МНР. Операцию, проведенную советско-монгольскими войсками в августе 1939 г., условно можно разделить на три этапа: с 20 по 23 августа — окружение противника; с 24 по 27 августа — расчленение окруженной группировки; с 28 по 31 августа — полная ликвидация окруженного противника.

Введенных в действие сил не хватало. Поэтому из глубокого тыла к Халхин-Голу стягивались свежие войска: 82-я и 57-я стрелковые дивизии, полк 152-й стрелковой дивизии, 6-я танковая и 212-я авиадесантная бригады, артиллерийские полки, части связи и др. Была усилена авиация: число самолетов увеличилось до 515. Советско-монгольскому командованию удалось добиться численного превосходства над противником: в пехоте — в 1,5 раза, по пулеметам — в 1,7 раза, орудиям — почти в 2 раза, танкам — в 4 и авиации — в 1,6 раза[92].

Из войск, сосредоточенных у Халхин-Гола, была создана 1-я армейская группа под командованием комкора Г. К. Жукова (член военного совета группы дивизионный комиссар М. С. Никишев, начальник штаба комбриг М. А. Богданов). Для координации действий советских и монгольских войск в районе конфликта на базе Забайкальского военного округа была создана фронтовая группа под командованием командарма 2 ранга Г. М. Штерна (член военного совета группы дивизионный комиссар Н. И. Бирюков, начальник штаба комдив М. А. Кузнецов). Монгольскими войсками, действовавшими в районе боев, руководил маршал X. Чойбалсан.

В то время когда советско-монгольские войска вели ожесточенные бои с японцами, китайский маршал Ян-Цзе в ходе беседы в Москве 16 августа 1939 г. спросил у наркома обороны К. Е. Ворошилова: «Чан Кайши имеет сведения, что как будто бы создана комиссия с обеих сторон и ведутся переговоры о мирном разрешении конфликта на границе Монголии. Верно ли это и с чьей стороны было сделано предложение?» К. Е. Ворошилов ответил: «Это обычная японская утка. Японцы ведут себя нагло, суют свой нос на монгольскую границу и получают по заслугам; наглее трудно придумать, как ведут себя японцы»[93].

17 августа в 6 км восточнее Халхин-Гола японские войска предприняли ряд атак, стремясь занять ряд господствующих высот.

17–19 августа советско-монгольские войска отбили все атаки японских войск и отбросили их на исходные позиции.

Советские войска тщательно готовились к осуществлению завершающего этапа боевых действий. Все передвижения войск производились только ночью. За 10–12 дней до наступления вдоль фронта постоянно курсировало несколько танков со снятыми глушителями, чтобы японцы, привыкнув к шуму советских танков, как к обычному явлению, были совершенно дезориентированы в момент наступления. С той же целью проводились систематические дневные и ночные полеты советской авиации. Советские и монгольские войска внимательно изучали противника, проводилась рекогносцировка. Замысел советского командования заключался в том, чтобы не позднее 20 августа провести генеральную наступательную операцию с целью окончательного разгрома войск, вторгшихся в пределы МНР. Планировалось ударами сильных групп по обоим флангам противника окружить и уничтожить японские войска между госграницей и Халхин-Голом. Для выполнения этого замысла были созданы три группы — Южная, Северная и Центральная.

Южная группа (командовал полковник М. И. Потапов) наносила главный удар. В ее состав входили: 57-я стрелковая дивизия, 6-я танковая бригада, монгольская кавалерийская дивизия, 8-я мотоброневая бригада, два танковых батальона 11-й танковой бригады, дивизион самоходных установок, 37-й дивизион противотанковых орудий, рота огнеметных танков[94].

Северная группа (командовал полковник И. В. Шевников) наносила вспомогательный удар. В ее состав входили 11-я танковая, 7-я мотоброневая бригады, стрелковый полк 36-й стрелковой дивизии, 6-я монгольская кавалерийская дивизия, 87-й противотанковый дивизион. Южная и Северная группы считались ударными, на них возлагалась задача выйти в тыл противника и замкнуть кольцо окружения в районе горы Номон-Хан-Бурд-Обо.

Центральная группа в составе 36-й и 82-й стрелковых дивизий, 5-й стрелково-пулеметной бригады, двух артполков должна была фронтальными атаками сковать силы японцев. В резерве армейской группы оставались 9-я мотоброневая и 212-я авиадесантная бригады.

20 августа утром, в воскресенье, советско-монгольские войска перешли в наступление по всему фронту[95]. В 5 часов 45 минут 153 бомбардировщика, сопровождаемые истребителями, произвели массированный налет на передний край обороны японцев, на их ближайшие резервы и артиллерийские позиции. Атаке предшествовала мощная авиационная и артиллерийская подготовка, длившаяся 2 часа 45 минут. После окончания последнего огневого налета артиллерии по переднему краю обороны противника и 15-минутного удара авиации по его тылам под торжественные звуки «Интернационала», передаваемые звуковещательной походной станцией, началась атака пехоты, танков и конницы советско-монгольских войск.

Удар авиации и артиллерии советско-монгольских войск оказался настолько мощным и внезапным, что противник был морально и физически подавлен. В течение полутора часов его артиллерия не произвела ни одного выстрела, а авиация не сделала ни одного вылета.

В то время как войска центрального участка фронтальными атаками сковывали главные силы агрессора, южная и северная ударные группировки советско-монгольских войск прорвали вражескую оборону на флангах и стремительным глубоким охватом начали окружать противника. Постепенно враг начал приходить в себя и оказывать все более упорное сопротивление. Японское командование бросило против советско-монгольских войск большое количество танков, артиллерии и авиации. Под их прикрытием в контратаки все чаще стала переходить пехота и кавалерия. На всем фронте разгорелось ожесточенное сражение. Несмотря на отчаянное сопротивление противника, к исходу первого дня серьезный успех был достигнут на внешних флангах Южной и Северной групп, где кавалерийские соединения советско-монгольских войск разгромили части японо-маньчжурской кавалерии и овладели намеченными рубежами вдоль государственной границы.

21 августа стрелковые части Южной группы глубоко вклинились в основную оборонительную полосу противника, разгромили его ближайшие тактические резервы и захватили несколько артиллерийских позиций. Стремительными ударами они расчленяли оборону японцев на ряд узлов, терявших между собой связь, блокировали их и последовательно уничтожали. При этом большую роль сыграла советская артиллерия и огнеметные танки. Выдвигая на открытые позиции орудия всех калибров, в том числе и 152-миллиметровые, артиллеристы прямой наводкой с близких дистанций уничтожали огневые точки врага. Целями огнеметных танков являлись блиндажи и подземные укрытия, а пехота ручными гранатами и штыками довершала разгром противника.

За один только день 21 августа советские бомбардировщики произвели 256 самолето-вылетов и сбросили свыше 86 т авиабомб.

Северная группа в течение 21–23 августа продолжала вести упорные бои в районе высоты Фуй. Противник подтянул сюда часть своих резервов и задержал продвижение группы.

Оценив создавшуюся обстановку, командующий 1-й армейской группой Г. К. Жуков принял решение ввести в сражение на северном направлении все силы резерва. 9-я мотоброневая бригада, находившаяся в резерве, получила задачу обойти высоту Фуй с севера в направлении Номон-Хан-Бурд-Обо для перехвата путей отхода северной группировки противника и уничтожения его складов в районе озера Узур-Нур.

22 августа 9-я мотоброневая бригада совершила рейд на базу японцев у озера Узур-Нур. Танкисты разгромили вражескую автоколонну, подожгли склады с горючим, уничтожили батарею, прикрывавшую японскую базу.

23 августа 9-я мотоброневая бригада достигла Номон-Хан-Бурд-Обо и отрезала пути отхода северной группировке японцев на восток. В этот же день Северной группе, усиленной 212-й авиадесантной бригадой, удалось сломить сопротивление врага и овладеть высотой Фуй. Японцев пришлось выбивать гранатами и штыками буквально из каждой щели. После боя из окопов и блиндажей было извлечено свыше 600 трупов японских солдат и офицеров.

К исходу 23 августа вся оборонительная полоса японцев на участке наступления Южной группы, за исключением одного опорного пункта, была взломана, 8-я мотоброневая бригада, вышедшая к госгранице, заняла оборону фронтом на северо-восток и окончательно отрезала пути отхода южной группировке врага. Советские и монгольские войска завершили окружение противника.

Одновременно с внешним фронтом окружения, состоявшим в основном из мотоброневых, кавалерийских, авиадесантных и частично стрелковых войск, перешедших к обороне вдоль границы, был образован внутренний фронт из стрелковых частей, наносивших по врагу сходящиеся удары. На высотах противнику удалось создать узлы сопротивления и опорные пункты. Если окружение основных сил японцев было осуществлено в течение четырех дней, то на их уничтожение пришлось затратить неделю. Для обстрела противника, засевшего на обратных склонах и в укрытиях, использовались минометы[96].

Стрелковые части, взаимодействуя с танками и авиацией, расчленили всю оборону японцев на ряд изолированных очагов, которые успешно ликвидировались. У окруженных японцев оставалось еще три очага сопротивления. Первый — на правом берегу Хайластын-Гола в районе высоты Ремизова, названной так в честь командира 149-го стрелкового полка майора И.М. Ремизова, героически погибшего здесь в июльских боях. Второй и третий очаги сопротивления были на левом берегу реки в районе сопки Песчаная и высоты Зеленая. Задача советских войск заключалась в том, чтобы плотным кольцом сжать окруженного противника и последовательными ударами уничтожить его сначала на левом, а затем на правом берегу реки Хайластын-Гол.

В течение 24 августа части Южной группы совместно с присоединившимися частями Центральной группы продолжали ликвидировать остатки опорных пунктов врага.

Попытки японского командования прорвать кольцо окружения извне ударами подтянутых свежих резервов (25 и 26 августа) не увенчались успехом. Понеся большие потери, деблокирующая группа врага вынуждена была отступить.

Артиллерийским обеспечением наступления руководили комкор Н. Н. Воронов и комбриг Ф. Г. Корзин. В 1940 г. в беседе со Сталиным Жуков оценил Воронова как хорошо помогавшего в планировании артиллерийского огня и в подвозе боеприпасов. Вся артиллерия была разбита на группы поддержки пехоты и танков и группы дальнего действия. Южной ударной группе придавалось 72 орудия, Северной — 36, а 100 орудий оставалось на центральном участке фронта. Кроме того, в войсках имелось 100 полковых и 180 противотанковых орудий. Однако в целом артиллерии на Халхин-Голе было недостаточно[97].

При подготовке операции больше внимания уделялось завоеванию господства в воздухе. Преимущество японских воздушных сил в майских и июньских боях удалось быстро ликвидировать. Этому способствовали, в частности, обновление авиационного парка истребителями И-16 (на пяти из них впервые было применено ракетное вооружение) и И-153 («Чайка»), а также пополнение летного состава высококвалифицированными кадрами во главе с комкором Я. В. Смушкевичем, получившими опыт ведения боевых действий в небе Испании и Китая.

Многое было сделано для четкой организации связи, управления и взаимодействия войск в предстоящей операции. Управление осуществлялось с командного пункта, размещавшегося на западном берегу реки Халхин-Гол на горе Хамар-Даба. Второй эшелон штаба находился в 20 км, а тыловая группа — в 120 км. Сложные задачи решали инженерные войска: они построили и навели 28 мостов, вырыли 57 колодцев, подготовили 63 аэродрома и провели ремонт дорог. Работники тыла обеспечили войска всем необходимым для ведения боя. Грузы подвозили 3275 автомобилей Забайкальского военного округа и 2580 автомобилей 1-й армейской группы сквозными рейсами без перевалочных пунктов.

К началу операции в ряды ВКП(б) вступили 1204 человека, в комсомол — 1809 бойцов и командиров. Это были также реалии того времени[98].

В соответствии с замыслом советско-монгольское командование приступило к планомерному уничтожению окруженных японских войск. Оказавшись в котле, японские войска отчаянно сопротивлялись. Японское командование, чтобы разорвать кольцо окружения и оказать помощь своим войскам, 24 августа предприняло наступление юго-восточнее Номон-Хан-Бурд-Обо двумя полками 14-й пехотной бригады, подошедшей с востока. Удар противника был направлен против 57-й стрелковой дивизии, которая занимала оборону по северо-восточной кромке Больших Песков. На следующий день японцы вновь попытались прорваться к своим окруженным частям. Их атака сопровождалась массированным налетом авиации. Но и на этот раз успеха они не имели.

26 августа командующий Южной группой решил нанести контрудар. Задача была возложена на 6-ю танковую бригаду.

24 и 25 августа советские бомбардировщики совершили 2178 самолето-вылетов. Истребители с 24 по 27 августа провели десять воздушных боев, сбив 74 самолета противника.

Южная группа советско-монгольских войск 27 августа полностью блокировала японцев, оборонявшихся в районе сопки Песчаная и высоты Зеленая. Уничтожив практически весь личный состав в районе опорного пункта, части Южной группы к исходу 27 августа овладели всеми укреплениями на левом берегу реки Хайластын-Гол и устремились на его правый берег. Одновременно на правом берегу реки советские части с трех сторон атаковали высоту Ремизова.

К утру 28 августа противник продолжал оказывать сопротивление только в районе высоты Ремизова. Здесь он имел наиболее сильные укрепления. 21–28 августа японские войска, окруженные с обоих флангов советскими и монгольскими войсками, понеся большие потери в личном составе и материальной части, были ликвидированы. Попытки небольших японских частей вновь перейти в наступление были отбиты.

В ночь с 28 на 29 августа остатки японских войск были ликвидированы, и советско-монгольские войска прочно закрепились на рубеже вдоль государственной границы МНР. Вечером 28 августа 24-й мотострелковый полк под командованием полковника И. И. Федюнинского получил задачу уничтожить противника, оборонявшегося на высоте Ремизова, и не позднее 24 часов захватить вершину высоты. Полк при поддержке огнеметных танков ворвался на вершину и в 22 часа 30 минут полностью ликвидировал последний очаг сопротивления — до трех батальонов пехоты. Примерно до 200 человек, бежавших в барханы, было уничтожено в ночном бою.

29 и 30 августа на участке севернее реки Хайластын-Гол продолжались последние бои.

К утру 31 августа территория МНР была полностью очищена от японских захватчиков. В итоге 10-дневных боев была окружена и уничтожена большая часть сил 6-й японской армии. 31 августа последние очаги обороны врага были ликвидированы. После полного разгрома своей наземной группировки японское командование предприняло попытки нанести поражение советской авиации. Однако и этот замысел не удался. В начале сентября 1939 г. советские летчики провели несколько воздушных боев, в которых уничтожили 71 вражеский самолет[99].

Крупная группировка Квантунской армии перестала существовать. 16 сентября японское правительство вынуждено было признать поражение своих войск и попросило о прекращении военных действий. Халхингольский котел до основания потряс Квантунскую армию. Ее командование в полном составе было вынуждено уйти в отставку. Были смещены командующий армией генерал Уэда и начальник штаба армии генерал Мосиган[100].

В боях на Халхин-Голе японцы потеряли около 61 тыс. убитыми, ранеными, пленными (в том числе около 45 тыс. в июле-августе 1939 г.). За весь период их потери только убитыми составили 25 тыс. человек.

По данным Генерального штаба ВС РФ, опубликованным в книге «Россия и СССР в войнах XX века. Статистические исследования» (под общей редакцией Г. В. Кривошеева. М.: Олма Пресс, 2001. Гл. III), существенны были и потери советских войск. До середины сентября 1939 г. было убито и умерло на этапах санитарной эвакуации 949 командиров, 1153 младших командиров, 4370 бойцов (всего 6472 человека); умерло от ран в госпиталях 123 командира, 170 младших командиров, 859 бойцов (всего 1152 человека); пропало без вести 60 командиров, 149 младших командиров, 1819 бойцов (всего 2028 человек); погибло в катастрофах в результате происшествий 43 человека; было ранено, контужено и обожжено 1335 командиров, 2123 младших командиров, 11 793 бойцов (всего 15 251); заболел (болезни простудные, желудочно-кишечные, болезни глаз) 701 человек (данные эти неполные, так как по статистике через халхингольский госпиталь прошло, согласно его учету, 2225 человек заболевших военнослужащих).

Раненых и больных из госпиталей, находившихся на территории МНР, направляли в окружные военные госпитали Забайкальского военного округа, главным образом в Читу. Потери по родам войск составили: в стрелковых войсках командиров, младших командиров и бойцов — 3391 убитых, 459 пропавших без вести и 10069 раненых; в танковых войсках — 659 убитых, 36 пропавших без вести, 864 раненых; в артиллерии — 177 убитых, 14 пропавших без вести, 466 раненых; в авиации — 100 убитых, 59 пропавших без вести, 102 раненых; в прочих войсках — 647 убитых, 8 пропавших без вести, 658 раненых. Следует отметить, что потери убитыми во время боев на Халхин-Голе несли практически все категории комсостава: командиры взводов, рот, батальонов, полков.

15 сентября 1939 г. в Москве было подписано соглашение между СССР, МНР и Японией, в котором говорилось, что с 14 часов 16 сентября всякие боевые действия прекращались. Войска оставались на своих линиях, занимаемых ими к 13 часам 15 сентября.

Стороны согласились произвести обмен пленными. После окончания боевых действий было проведено два обмена военнопленными. Первый — 27 сентября 1939 г., когда советской стороной было освобождено 88 военнопленных, и второй — 27 апреля 1940 г., когда Японии вернули 116 человек. Приемом пленных с Халхин-Гола занимался народный комиссар внутренних дел Л. П. Берия. В справке НКВД СССР, датированной 3 марта 1940 г., о японских военнопленных, захваченных в период боев на монгольской территории, говорилось: «В период событий на Халхин-Голе 19 июля 1939 г. моботделом НКВД было предложено Гулагу НКВД подготовить лагерь к приему военнопленных-японцев. Такой лагерь был подготовлен в городе Нижнеудинск на 2 тыс. человек. В связи с тем, что военнопленных оказалось только немногим более 100 человек и развертывать для их содержания специальный лагерь было признано нецелесообразным, военнопленные, на основании шифротелеграммы народного комиссара внутренних дел Союза тов. Берия от 30.10.1939 г. за № 801, были водворены в отдельный корпус Читинской тюрьмы». Начальник 1-го отдела Управления НКВД СССР по делам военнопленных Тишков сообщал руководству, что в настоящее время приступили к заполнению опросных листов и заводятся личные дела.

За мужество и героизм в боях на Халхин-Голе 70 командирам и бойцам Красной Армии было присвоено звание Героя Советского Союза, 21 человеку это звание было присвоено посмертно (среди них комбриг М. П. Яковлев и майор И. М. Ремизов). Летчики С. И. Грицевец и Г. П. Кравченко стали дважды Героями Советского Союза. Среди Героев 33 человека были танкистами, 23 — летчиками. Всего было награждено 17 тыс. командиров и красноармейцев, орденоносными стали 24 соединения, части и подразделения. В боях на Халхин-Голе особенно отличились 36-я мотострелковая дивизия, 11-я танковая бригада, 100-я скоростная бомбардировочная авиационная бригада, 24-й мотострелковый полк, 57-я стрелковая дивизия, 8-я и 9-я мотоброневые бригады, 22-й, 56-й и 70-й истребительные авиационные полки и др.

Умело и решительно действовали воины танковой бригады под командованием комбрига М. П. Яковлева. Танковый экипаж лейтенанта А. А. Мартынова уничтожил пять вражеских орудий. Майор Г. М. Михайлов во главе танкового батальона прорвался глубоко в тыл противника и даже раненый руководил подразделением до полного выполнения задачи. Беспримерный подвиг совершил танковый экипаж политрука Д. П. Викторова. Отважные танкисты подбили десять вражеских орудий; даже когда подступавшие японцы подожгли танк, советские воины продолжали сражаться до последнего дыхания. Высокое мастерство и самоотверженность проявили советские летчики. В боях с японцами В. Ф. Скобарихин и А. Ф. Мошин применили воздушный таран, повторив подвиг советского добровольца в Китае А. А. Губенко. Умело действовали монгольские цирики и дарги. 29 августа 1939 г. Президиум Верховного Совета СССР вручил награды командарму 2 ранга Г. М. Штерну, комкору Г. К. Жукову, полковнику И. И. Федюнинскому; 83 человека получили ордена Ленина, 595 — Красного Знамени, 134 — Красной Звезды, 33 — медали «За отвагу», 58 человек — медали «За боевые заслуги».

3.2. Особенности применения советских танковых войск в вооруженном противоборстве с японской армией на реке Халхин-Гол

В ходе августовской наступательной операции на реке Халхин-Гол для решения поставленных задач были применены бронетанковые и механизированные войска. И хотя они в оперативном построении еще не выделялись в эшелон развития успеха, опыт боевых действий наглядно показал, что они являлись основным средством в руках командующего для охвата флангов и окружения противника. Их действия, в частности в Северной группе войск, выявили целесообразность ввода в прорыв крупных масс танков, проведения ими широкого маневра по выходу на тылы и фланги противника[101].

«Если бы в моем распоряжении не было двух танковых (6-й и 11-й) и трех мотоброневых (7-й, 8-й, 9-й) бригад, — отмечал Г. К. Жуков, — мы, безусловно, не смогли бы так быстро окружить и разгромить 6-ю японскую армию». Г. К. Жуков высказывал И. В. Сталину свою идею о том, «что нам нужно резко увеличить в составе Вооруженных сил бронетанковые и механизированные войска»[102]. Боевые действия на реке Халхин-Гол послужили определенным толчком в совершенствовании организационной структуры бронетанковых и механизированных войск.

Еще в 1933 г. вместо танка БТ-2 в СССР начался выпуск танка БТ-5, вместо 37-миллиметровой пушки была установлена 45-миллиметровая пушка. В 1939 г. немцы еще не имели таких пушек, как советские танки Т-26 и БТ-5, в начале 1930-х гг. По броне БТ-5 равнялся германским танкам, а по ходовым качествам превосходил их настолько, что танки Германии и любой другой страны мира не могли с ним сравниться по этим характеристикам. В 1935 г. СССР начал производство танка БТ-7. Его броня была увеличена до 22 мм, масса возросла до 13,8 т, мощность двигателя — до 450 л. с. Существовал также вариант БТ-7А с 76-миллиметровой короткоствольной пушкой. В 1933–1934 гг. было выпущено около 600 — БТ-2, 1900 — БТ-5 и 4600 — БТ-7. В 1939 г. Советский Союз имел средние танки Т-28, которые весили 32 т и имели двигатели в 500 л. с, броню — 60 мм, 76-миллиметровую пушку. В 1939 г. был также начат выпуск танков БТ-7М, боевой вес которых составлял 14,65 т, а главным результатом модернизации был дизельный двигатель мощностью 500 л. с. Танк обладал скоростью 62 км/ч на гусеницах и 86 км/ч на колесах с запасом хода 400 км.

Использование танков предполагалось с учетом характера местности. Было известно, что местность к востоку от реки Халхин-Гол была покрыта песчаными буграми, барханами и изрезана котловинами, лощинами и ямами глубиной до 40 м. Высота барханов достигала 40–50 м; равнинная местность к западу от реки Халхин-Гол не имела никаких естественных укрытий.

К началу июля 1939 г. японское командование подтянуло к району боевых действий две пехотные дивизии, два танковых полка, около двух дивизий кавалерии и большое количество боевой техники.

Советские войска, сосредоточенные у реки Халхин-Гол, были сведены в 1-ю армейскую группу, в которой насчитывалось в середине августа 498 танков и 385 бронемашин[103].

Основная масса танков была сосредоточена в составе созданной Южной группы советских войск, наносившей главный удар. Обеспечение флангов ударных групп возлагалось на монгольские кавалерийские дивизии.

Резерв командующего 1-й армейской группой в составе 9-й мотоброневой бригады, 212-й авиадесантной бригады и танкового батальона 6-й танковой бригады к утру 20 августа сосредоточился юго-западнее горы Хамар-Даба в готовности развить успех Южной и Северной групп.

Начало общего наступления назначалось на 20 августа. Большого успеха в первый день наступления достигли войска Южной группы: 8-я мотоброневая бригада под командованием полковника А. П. Мишулина, преодолевая полосу песчаных бугров, к исходу 20 августа вышла в район в 3–4 км от Номон-Хан-Бурд-Обо, а ее разведывательные подразделения достигли линии государственной границы юго-восточнее этого пункта. 57-я стрелковая дивизия, поддержанная 3-м и 4-м танковыми батальонами 11-й танковой бригады, продвинулась на 11–12 км, части, действовавшие на ее правом фланге, овладели большей частью района Большие Пески. Успешное продвижение 8-й мотоброневой бригады и правофланговых частей 57-й стрелковой дивизии привело к охвату левого фланга оборонявшихся японских войск[104].

6-я танковая бригада под командованием полковника М. И. Павелкина, насчитывавшая в своем составе около 150 танков, в первый день операции наступать не смогла, так как из-за плохой организации и обеспечения переправы через реку Халхин-Гол не сумела своевременно выйти в исходный район и вступила в бой лишь 21 августа. Бронетанковые части Северной группы войск, имея задачу охватить правый фланг противника, стремительным ударом

отбросили вражескую конницу, овладели передовыми позициями японцев и к исходу дня подошли к их сильно укрепленному узлу сопротивления на высоте Фуй. Попытка овладеть этим оборонительным узлом с ходу не увенчалась успехом. Войска Северной группы вынуждены были развернуть для атаки этой высоты свои главные силы, но противнику удалось отразить удары советских войск. Войска Центральной группы в первый день наступления продвинулись незначительно.

В результате первого дня наступления советско-монгольские войска создали угрозу флангам японской группировки. Перед бронетанковыми частями встала задача как можно скорее замкнуть в тылу японских войск фронт окружения.

В полосе наступления Южной группы 21 августа вступила в бой 6-я танковая бригада, которая совместно с 8-й мотоброневой бригадой обошла фланг противника и полностью овладела районом Большие Пески. Тем самым бронетанковые части вышли на предполагаемые пути отхода войск противника, находившиеся южнее реки Хайластын-Гол.

Части Южной группы, вклинившись в оборону противника, разгромили его тактические резервы и захватили ряд артиллерийских позиций. Наступающие войска, несмотря на упорное сопротивление, расчленили оборону японцев на отдельные районы, блокировали их и последовательно уничтожили. Весьма высокую эффективность показали советские огнеметные танки, которые уничтожали противника в блиндажах и укрытиях. В ожесточенных боях вся оборона противника в полосе наступления войск Южной группы к исходу 23 августа была взломана. Японцы продолжали удерживать лишь отдельные опорные пункты южнее реки Хайластын-Гол. К этому времени 8-я мотоброневая бригада, вышедшая к госгранице юго-восточнее Номон-Хан-Бурд-Обо, заняла оборону фронтом на северо-восток и окончательно отрезала пути отхода южной группировке японских войск. С выходом этой бригады к государственной границе был образован внешний фронт окружения и создавались благоприятные условия для уничтожения войск противника.

При самостоятельных действиях танковых частей обычно батальон или рота танков на большой скорости подходили к какому-либо укрытию и с дистанции 700—1000 м вели ураганный огонь по оборонявшемуся противнику. Затем, сочетая огонь с маневром, танки поротно или повзводно стремительно продвигались к объекту атаки и расстреливали его с близкой дистанции, стремясь охватить или окружить его. В большинстве случаев танки прорывались до артиллерийских позиций противника, но полностью уничтожить его узлы обороны им удавалось только после повторных атак, во взаимодействии с пехотой.

Опыт действий 6-й танковой бригады на местности, покрытой песчаными барханами, свидетельствовал о том, что в подобных условиях необходимо было уничтожать оборонявшегося противника усилиями танков и пехоты при поддержке авиации.

Войска Северной группы в течение 21 и 22 августа не смогли овладеть высотой Фуй, так как атаки с фронта узла обороны противника, предпринимаемые пехотой и танками, успеха не имели. Затянувшиеся бои за высоту Фуй не позволяли завершить окружение противника. Напрашивалось решение: частью сил блокировать эту высоту, а главными силами стремительно наступать в южном направлении. Такое решение и было принято командованием. Для этого из резерва в ночь на 21 августа была выдвинута 9-я мотоброневая бригада, которой была поставлена задача: не ввязываясь в бой за высоту Фуй, обойти ее с севера и наступать вдоль государственной границы в направлении Номон-Хан-Бурд-Обо с целью завершения окружения японской группировки, оборонявшейся севернее реки Хайластын-Гол.

Выполняя поставленную задачу, 9-я мотоброневая бригада, усиленная 4-м танковым батальоном 6-й танковой бригады, обошла высоту Фуй. Продвигаясь на юг, 23 августа она достигла Номон-Хан-Бурд-Обо, отрезав пути отхода северной группировке японцев на восток. На другой день наступления подразделения бригады при огневом взаимодействии с подразделениями 8-й мотоброневой бригады Южной группы замкнули кольцо окружения. При выполнении этой задачи 2-й танковый батальон 11-й танковой бригады, действовавшей совместно с 9-й мотоброневой бригадой, 22 августа разгромил японскую базу снабжения в районе озера Узур-Нур: была уничтожена автоколонна противника, подожжены склады ГСМ (горючего и смазочных материалов), боеприпасов и разбита артиллерийская батарея. Ликвидация этой базы в значительной степени нарушала снабжение японских войск.

Таким образом, к исходу 24 августа бронетанковые части завершили окружение противника, а стрелковые войска, совместно с танковыми подразделениями, продолжали расчленять вражескую группировку на отдельные, изолированные друг от друга, группы. В сложившейся обстановке было решено сжать окруженного противника плотным кольцом и концентрическими ударами последовательно уничтожить его сначала на южном, а затем и на северном берегу реки Хайластын-Гол. При этом часть сил должна была находиться на внешнем фронте окружения в готовности к отражению возможных попыток противника деблокировать окруженные войска.

Развернувшиеся южнее реки Хайластын-Гол стрелковые части совместно с 3-м и 4-м танковыми батальонами 11-й танковой бригады продолжали сжимать кольцо окружения. Однако уничтожить упорно сопротивлявшегося противника не удалось. Японское командование 24 августа предприняло попытку начать наступление двумя пехотными полками из района юго-восточнее Номон-Хан-Бурд-Обо. Это намерение противника было сорвано действиями 80-го стрелкового полка, оборонявшегося на внешнем фронте окружения, и 6-й танковой бригады. Все атаки противника 24 и 25 августа были успешно отражены. При отражении атак противника 3-й батальон 6-й танковой бригады действовал в боевых порядках пехоты, а 1-й и 2-й батальоны — на флангах 80-го стрелкового полка.

26 августа 6-й танковой бригаде была поставлена задача нанести удар двумя батальонами с флангов 80-го стрелкового полка. При приближении наступающих японцев к передовым позициям советской пехоты 3-й танковый батальон должен был отразить атаку противника огнем с места, находясь в боевых порядках стрелковых подразделений. Танковые удары по флангам атакующего противника оказались неожиданными и привели его к поражению. Танки огнем и гусеницами уничтожили противотанковые орудия противника и до двух рот пехоты. Понеся в трехдневных боях значительные потери, контратакующая группировка японских войск вынуждена была отступить.

Боевые действия танковых войск в районе озера Хасан и на реке Халхин-Гол послужили важным толчком для совершенствования боевой техники, организационной структуры и способов боевого применения советских танковых войск. На основе опыта боев на Халхин-Голе было рекомендовано увеличить толщину брони танков, особенно башен и бортов в районе топливных баков, а также сделать запасной выход из танка в днище боевого отделения. Эти рекомендации учитывались при разработке среднего танка Т-34 и легкого танка Т-50, принятого на вооружение перед Великой Отечественной войной.

Халхингольские события показали высокую боевую эффективность огнеметных танков ОТ-26 и Т-130 для выжигания противника из траншей и огневых точек, однако эти танки обладали недостаточной дальностью огнеметания (45–50 м). Работы по созданию огнеметных танков с большей дальностью огнеметания завершить до начала Великой Отечественной войны не удалось. Только в 1942 г. был принят на вооружение автоматический танковый огнемет АТО-42, выбрасывающий под давлением пороховых газов огнесмесь на дальность до 120 м. На танке Т-34 (ОТ-34) такой огнемет имел 200-литровый запас огнесмеси, что позволяло произвести 20 выстрелов. На танке KB запас огнесмеси достигал 570 л (57 выстрелов).

Во время боев в мае 1939 г. было установлено, что броня малых плавающих танков Т-37А толщиной 9 мм пробивается бронебойными пулями японских винтовок и крупнокалиберных пулеметов. Выяснилась также низкая проходимость Т-37А на песчаных грунтах. В связи с этим в дальнейших боевых действиях на реке Халхин-Гол эти малые плавающие танки не участвовали и использовались только для связи.

В постановлении Комитета обороны от 19 декабря 1939 г., где речь шла о среднем танке Т-34, ставился вопрос о замене малого плавающего танка Т-37А и аналогичного по броневой защите, вооружению, экипажу, скоростным данным танка Т-38 плавающим танком Т-40, разработанным коллективом конструкторов под руководством Н. А. Астрова. Новый плавающий танк имел броню толщиной 13 мм, защищающую от огня крупнокалиберных пулеметов. Было усилено и вооружение, оно состояло из 12,7- и 7,62-миллиметровых пулеметов (у Т-37А и Т-38 был только один 7,62-миллиметровый пулемет). Плавающий танк Т-40 выпускался лишь в 1940–1941 гг. В дальнейшем вооружение и броневая защита этого танка оказались недостаточными, и его производство было прекращено.

Опыт боевых действий показал практическую невозможность использования тяжелых пушечных бронеавтомобилей БА-6 и БА-10 на переднем крае и в глубине обороны противника ввиду их низкой проходимости. После событий на Халхин-Голе производство пушечных бронеавтомобилей было резко сокращено, а весной 1941 г. их выпуск прекратился совсем.

Победа в операции на реке Халхин-Гол была завоевана согласованными усилиями всех родов войск и различных служб. Организация оперативного взаимодействия между стрелковыми соединениями, конницей, артиллерией, бронетанковыми войсками и авиацией составила один из важных элементов подготовки операции. Взаимодействие обеспечивалось: совместными рекогносцировками на местности, разработкой детальных планов взаимодействия, близким или совместным расположением командных пунктов общевойсковых командиров и командиров других родов войск, бесперебойной связью между командными пунктами начальников родов войск и командующего 1-й армейской группы.

Положительный опыт августовской операции заключался также в том, что советско-монгольское командование умело и искусно использовало бронетанковые соединения, действовавшие в оперативном и тактическом взаимодействии с общевойсковыми соединениями.

Как показал опыт этой операции, успех такого маневра зависит, прежде всего, от быстроты и стремительности действий. Получив задачу не ввязываться в затяжные бои за отдельные опорные пункты и громить при активном содействии авиации подходящие резервы противника, бронетанковые части решительно направлялись в глубину обороны японских войск, стремясь перехватить их коммуникации и замкнуть кольцо окружения.

Вместе с тем опыт августовской операции показал, что одними танками и бронемашинами невозможно решить поставленные задачи по окружению противника. Прочный фронт окружения может быть создан лишь в тесном взаимодействии бронетанковых и мотострелковых частей и соединений. Действия Северной группы показали, что бронетанковые войска целесообразно использовать для прорыва подготовленной позиционной обороны, и их лучше вводить в прорыв для смелого маневра во фланг и тыл противника.

В боях на реке Халхин-Гол выявились недостатки как в боевом использовании, так и в качестве танков. Весьма ограниченно применялся маневр танковыми частями в бою. Танки БТ-5 и БТ-7 имели тонкую броню и легко поражались противником.

По окончании военных действий Г. К. Жуков среди танковых выделил 11-ю танковую бригаду под командованием комбрига М. П. Яковлева, которому посмертно было присвоено звание Героя Советского Союза. Оценивая роль Д. Г. Павлова, Г. К. Жуков на встрече с И. В. Сталиным сказал, что Павлов помог нашим танкистам, поделившись с ними опытом, полученным в Испании.

В 1940 г. не без учета опыта Халхин-Гола было принято решение о формировании танковых и моторизованных дивизий, которые входили, как правило, в состав вновь создаваемых механизированных корпусов. На Дальнем Востоке же с этого времени дислоцировалось несколько отдельных танковых дивизий, укомплектованных по особому штату[105].

3.3. Воздушные бои и сражения между советской и японской авиацией

Что касается роли авиации, то в предвоенные годы политическое и военное руководство СССР обращало главное внимание на необходимость совершенствования таких ее качеств, как дальность, высокая маневренность, способность в сжатые сроки сосредоточить свои усилия на любом направлении, возможность самостоятельно вскрывать различные объекты и немедленно уничтожать их. По мнению высшего руководства страны, эти качества предопределяли исключительную роль авиации в бою, тем самым выдвигая ее в качестве эффективного средства при решении не только тактических, но и оперативно-тактических задач.

Необходимо подчеркнуть, что достижения в области авиации в СССР стали возможны в определенной мере благодаря развитию отечественной теории применения авиации. Подчеркивая важную роль авиации в грядущих военных столкновениях, А. Н. Лапчинский в своем труде «Воздушные силы в бою и операции» так определил важнейшие принципы ее боевого использования: сосредоточение необходимых сил авиации для выполнения задач в данной операции; неожиданный для противника ввод в дело выделенных сил (т. е. внезапность применения); тесное взаимодействие всех родов авиации; необходимость применения в операции крупных сил авиации, так как только это может дать ощутимый результат ее действий (т. е. ее массированное использование[106]). Стратегически победа на Халхин-Голе была достигнута в короткие сроки объединенными усилиями различных видов вооруженных сил и родов войск. В достижении победы на Халхин-Голе важная роль была отведена отечественной авиации, вступившей в ожесточенные бои против японских воздушных сил. В самом начале халхингольских событий Г. К. Жуков, понимая всю сложность обстановки, обратился к наркому обороны с просьбой усилить советские авиачасти.

Следует учитывать, что с японской авиацией советские летчики встретились на Халхин-Голе не впервые. Начиная с 30-х гг. советские летчики, а по терминологии того времени «волонтеры», уже столкнулись с японскими асами в ходе ожесточенных воздушных боев в небе Китая. Так, только в воздушном бою над Ханькоу 31 мая 1938 г. ими было сбито 8 японских самолетов[107]. Летом 1939 г. в разгар событий на Халхин-Голе, когда японцы рвались к китайской столице военного времени Чунцину, 400 советских летчиков в течение четырех месяцев сдерживали японское наступление. Они бомбили тылы японцев и базы даже на Тайване[108]. К началу 1939 г. в Китае находилось 3665 советских советников, инструкторов, военных летчиков, техников, шоферов. В августе 1939 г. в Москве между Китаем и СССР был подписан протокол о строительстве самолетосборочного завода в районе города Урумчи[109].

Разведывательное управление Генерального штаба РККА, отслеживая боевые действия в Китае и давая характеристики японских сил, столь необходимых для командования ВВС РККА, в апреле 1938 г. сообщало, что в составе японских ВВС, действующих в Китае, имеется 114 итальянских самолетов, 130 летчиков и 24 инженера, германских самолетов — 128, 115 немецких летчиков и 25 инженеров. В основном немецкие и итальянские летчики проводят подготовку летно-технического состава японских ВВС, а часть их участвует в воздушных операциях[110].

Советский военный атташе в Китае Иванов постоянно информировал наркома обороны К. Е. Ворошилова о состоянии советской авиации и ее противоборстве с японцами. В одном из докладов он подчеркивал: «Необходимо улучшить обучение, дисциплину, организацию полетной аэродромной службы, повысить ответственность и "ввернуть мозги" по вопросу об использовании авиации. Японцы широко распространяют оценки действий на границе у озера Хасан. Указывают на неумелые действия авиации, танков, пехоты, большие потери частей РККА. Используют официальное сообщение об оставлении 200 метров советской территории в руках японцев, как наше бессилие выбить их с высоты… бросается тень на способность Красной Армии драться с японцами»[111].

Иванов обращал внимание на то, что у озера Хасан авиация применялась неправильно. Вместо мощного удара по высоте, занятой японцами, очевидно, как всегда, авиацию направили в тылы японцев, не было длительного воздействия авиации по высоте в течение 2–3 часов непрерывно. Действия танков были ограничены местностью. В итоге — значительные потери, а часть территории все же осталась в руках японцев.

«Не могу представить, — подчеркивал Иванов в очередном докладе наркому обороны, — как можно оставить японцам хоть один метр, если сосредоточить на нем удар всех средств, и в первую очередь авиации. Весь опыт захвата Японией Маньчжурии, Китая, итальянцами и немцами — Испании и Абиссинии говорит о необходимости, целесообразности мощного, а главное, длительного (от 2 до 5–6 ч непрерывно) использования авиации в бою в дополнение к артиллерии, танкам. Без этого пехота, танки будут нести колоссальные потери и, несмотря на это, не всегда добиваться успеха. Дело не в особых условиях Китая, Абиссинии, Испании, а во взглядах на роль авиации. Только в периоды между боями и перед боями нужно бросать авиацию на тылы противника. Нужно перестроить и обучение. Наши летчики могут работать только по глубоким тылам, а не учатся бомбить, пикировать, уничтожать цели на поле боя. Между тем японцы это сейчас делают успешнее»[112].

Г. К. Жуков, размышляя об итогах халхингольских боев, констатировал, что в начале кампании японская авиация била советскую авиацию.

28 мая 1939 г. комдив Н. В. Фекленко шифровкой сообщал Б. М. Шапошникову: «Прошу немедленно дать ответ, так как это связано с планированием боя 29 мая. 1. Авиация противника господствует в воздухе. 2. Западный берег реки Халхин-Гол совершенно открыт и не дает никакого маневра, за исключением района горы Дзукхан Ула, где местность легко пересеченная. 3. Наша авиация не в состоянии прикрыть наземные войска до захвата переправы 2 июня, так как основной удар и решительный можно нанести только 2 июня. 4. Удерживать восточный берег реки Халхин-Гол можно, но с большими потерями от авиации противника, несколько машин имеют Мессершмидт по агентурным данным 3, прикрыть себя земле [с земли в] районе действий не имею чем, рискую обходом флангов, так как японцы делают поджог травы, этим создают тяжесть обороны, а поддержать до исхода 29 мая не имею чем, к исходу дня буду иметь резерв до одной мотобригады. 5. Прошу с наступлением темноты отвести части на западный берег и оборонять его, произведя бомбежку противника 29 мая в районе Дужур Обо, Номонканн Бурд Обо [с] задачей уничтожить живую силу противника»[113].

Если в начале июля в распоряжении советского командования в районе вооруженного конфликта на Халхин-Голе имелось (благодаря быстрому маневру авиацией в район боевых действий) уже 267 самолетов, у противника — 239, то к августу 1939 г. произошли новые изменения, когда советская авиационная группировка была доведена до 515 самолетов, а у противника имелось 300 боевых машин[114].

Исключительное значение для исхода борьбы за господство в воздухе на реке Халхин-Гол имела переброска советским командованием 29 мая в этот район большой группы опытного летного состава во главе с комкором Я. В. Смушкевичем[115]. Передача боевого опыта молодым летчикам внесла коренные изменения в характер противоборства с японской авиацией.

Все вместе взятое привело к тому, что борьба за господство в воздухе стала более результативной для советской авиации. Резко изменилось соотношение потерь авиации сторон. Например, 22 июня 1939 г. 120 самолетов противника пытались нанести удар по советско-монгольским войскам. Для его отражения было поднято в воздух 95 советских истребителей. В завязавшемся воздушном бою, который продолжался около двух с половиной часов, был уничтожен 31 японский самолет; потери советской авиации составили 11 самолетов[116]. 24 июня японская авиация вновь повторила свой массированный удар и вновь была крепко побита, по оценке Г. К. Жукова[117].

26 июня вблизи озера Буир-Нур, в районе погранзаставы «Монголрыба», завязался еще один воздушный бой 60 японских и 50 советских истребителей. В бою противник потерял 25 самолетов, советская авиационная группа лишилась 2 самолетов[118]. Всего в боях с 22 по 26 июня включительно противник потерял 64 самолета[119].

В течение июля и августа напряжение боев в воздухе не снижалось. За первую половину июля в нескольких воздушных боях японцы потеряли более 70 самолетов, потери советских сил составили 5 самолетов. Около 70 самолетов противника было уничтожено на протяжении нескольких дней августа[120].

Помимо напряженности и значительных потерь с обеих сторон, воздушные бои на Халхин-Голе характеризовались масштабностью, большой продолжительностью, участием в них крупных сил авиации сторон. Так, 15 сентября 1939 г. в бою участвовало 392 самолета. С 22 мая по 19 августа советские летчики уничтожили 355 вражеских самолетов, из которых 320 было сбито в воздушных боях. В последующем и до конца событий на реке Халхин-Гол враг потерял еще свыше 290 самолетов, из них в воздушных боях — 270[121].

Всего в ходе крупных воздушных боев и сражений общие потери японской авиации составили около 660 боевых самолетов[122].

«Часто я вспоминаю, — писал Г. К. Жуков, — с солдатской благодарностью замечательных летчиков товарищей С. И. Грицевца, Г.П. Кравченко, В.М. Забалуева, С П. Денисова, В.Г. Рахова, В. Ф. Скобарихина, Л.А. Орлова, В. П. Кустова, Н. С. Герасимова и многих, многих других. Командир этой группы Я. В. Смушкевич был великолепный организатор, отлично знавший боевую летную технику и в совершенстве владевший летным мастерством»[123].

Основным способом борьбы за господство в воздухе в районе Халхин-Гола явились бои и воздушные сражения между различными родами авиации сторон при решающей роли истребительной авиации. Взаимные удары противников по местам базирования носили эпизодический и ограниченный характер. Однако полученный опыт показал, что для достижения намеченной цели необходимо в комплексе использовать все рода и виды авиации, стремиться к уничтожению вражеской авиации как в воздухе, так и на аэродромах.

Борьба за господство в воздухе в боях на Халхин-Голе имела еще ряд особенностей. Так, здесь впервые в истории отечественной авиации в качестве самолетного вооружения были применены неуправляемые реактивные снаряды (РС-82). Несмотря на большое рассеивание и неточность стрельбы из-за несовершенства прицельного оборудования, их использование было весьма эффективным для нарушения плотных боевых порядков больших групп бомбардировщиков противника. Японцы, как правило, не выдерживали таких ударов, строй их бомбардировщиков рассыпался, оборонительные возможности групп снижались, что создавало истребителям лучшие условия для уничтожения в воздухе оторвавшихся одиночных самолетов[124]. Так, истребители И-16, имевшие кроме обычного пулеметного вооружения реактивные снаряды калибра 82 мм, под командованием летчика-испытателя капитана Н. И. Звонарева уничтожили реактивным оружием 13 японских самолетов (3 бомбардировщика и 10 истребителей)[125]. В годы Великой Отечественной войны это новое средство широко использовалось в советской штурмовой авиации для уничтожения наземных объектов противника.

В ходе борьбы за господство в воздухе советское командование неожиданно для противника применило новые типы самолетов И-15 («Чайка») с убирающимися шасси и более мощным вооружением, что резко увеличило боевые возможности советской истребительной авиации, повысило эффективность ее применения.

Опыт боев на Халхин-Голе имел исключительно большое значение для определения наиболее целесообразной формы боевого использования советской авиации в интересах обеспечения операций наземных войск при совместных действиях с ними, для дальнейшего развития оперативного искусства ВВС. Прежде всего это касалось предназначения и принципов применения авиации. Опыт боевых действий на Халхин-Голе подтвердил целесообразность сосредоточения усилий авиации в интересах наземных войск, которые решали главную задачу разгрома противника. Основной ударной силой нашей авиации были бомбардировщики — 80 % всех самолето-вылетов бомбардировочной авиации было произведено для уничтожения войск и техники противника на поле боя и в ближайшей глубине его обороны. Это привело к тому, что имевшееся первоначально превосходство японских войск в средствах борьбы было ликвидировано, и вражеская группировка оказалась разгромленной.

Что касается общих принципов использования авиации в наступательной операции в августе 1939 г., то следует сказать, что здесь впервые в боевых условиях проводилась непосредственная авиационная подготовка атаки крупными силами авиации, в процессе которой неоднократно наносились массированные удары по объектам обороны противника в ограниченном районе.

Так, перед наступлением советско-монгольских войск 20 августа 150 бомбардировщиков под прикрытием 144 истребителей нанесли массированный удар по оборонявшимся частям, артиллерии на огневых позициях, оборонительным сооружениям противника и его ближайшим резервам[126]. За 15 минут до окончания артиллерийской подготовки новая группа бомбардировщиков в составе 52 самолетов в сопровождении 167 истребителей нанесла еще один удар по тем же целям[127]. Эти мощные по своей силе и эффективности удары советской авиации деморализовали врага, в значительной мере снизили боеспособность японских войск и предопределили успешное начало операции.

В последующие дни советская авиация эшелонированными действиями групп различного состава наносила бомбоштурмовые удары по войскам и технике противника, активно поддерживая наступавшие войска. Для этого широко использовалась бомбардировочная и истребительная авиация.

Победа, одержанная на Халхин-Голе, была возможна благодаря высокому уровню морально-психологической подготовки советских и монгольских войск, в том числе и летно-технического состава. В боях на реке Халхин-Гол комиссар 150-го бомбардировочного полка батальонный комиссар М. А. Ююкин направил свой горящий самолет на скопление японских войск[128].

Боевые действия на Халхин-Голе оказали влияние на развитие материальной части советских Военно-воздушных сил. В частности, обнаружилась несостоятельность теории о взаимодействии маневренных и скоростных истребителей. Подтвердился опыт боев в Испании, свидетельствовавший о том, что главное для истребителя в воздушном бою — скорость, а не маневренность, это привело к отказу от строительства маневренных истребителей-бипланов, уступавших по скорости истребителям-монопланам[129]. Была признана важность радиосвязи для истребителей, необходимость легких и надежных радиостанций для бомбардировщиков (в японской авиации они были и на истребителях: приемно-передающие — у командиров звеньев и выше, приемные — на самолетах рядовых летчиков). Благодаря срочно принятым мерам к началу Великой Отечественной войны все новые советские истребители ЛаГГ-3, МиГ-3, Як-1 были оснащены современными приемно-передающими радиостанциями.

10 июля 1940 г. было опубликовано сообщение ТАСС следующего содержания: «В Японии агентство Домей Цусин сообщило по радио, что в связи с третьей годовщиной японо-китайской войны отдел печати штаба японской армии опубликовал официальное сообщение об итогах военных действий в Китае за три года. В этом сообщении наряду с данными об итогах военных действий в Китае объявлено, что "на границе Манчжоу-Го и Внешней Монголии японские самолеты сбили 1340 советских самолетов и 30 советских самолетов уничтожили на земле", и далее указано, что японцы на границе Манчжоу-Го и Внешней Монголии потеряли 138 самолетов. ТАСС уполномочен заявить, что приведенные выше "данные" отдела печати штаба японской армии не только не соответствуют действительности, но являются еще смехотворными. На самом деле, по официальным данным Генштаба Красной Армии, японцы за время конфликта на границе МНР и Манчжоу-Го в районе Халхин-Гола с 15 мая по 30 августа 1939 г. потеряли 589 самолетов. Монголо-советская авиация за этот же период потеряла 106 самолетов. Кроме того, за время с 30 августа по 15 сентября 1939 г. монголо-советской авиацией был сбит еще 71 японский самолет. Монголо-советская авиация потеряла за тот же период 37 самолетов. Всего за время конфликта на границе МНР и Манчжоу-Го японцы потеряли 660 самолетов, а потери монголо-советской авиации составили 143 самолета»[130]. Как бы то ни было, однако воздушные бои и сражения на территории Халхин-Гола показали возросшее значение применения авиации в современных операциях.

3.4. Содружество воинов Красной Армии и Монгольской Народной армии

11 июля 1936 г. Председатель Совнаркома Союза ССР В. М. Молотов направил Председателю Совета министров Монгольской Народной Республики телеграмму следующего содержания: «От имени правительства СССР приношу в Вашем лице искренние поздравления правительству Монгольской Народной Республики по случаю 15-й годовщины самостоятельного государственного существования Вашей страны. Правительство Советского Союза с чувством удовлетворения отмечает, что дружественные отношения между нашими странами, начало которым было положено в 1921 году, оставались за истекшие 15 лет неизменными, что способствовало созданию благоприятных условий для мирного развития Монгольской Народной Республики, а также для укрепления мира на Дальнем Востоке»[131].

В свое время руководитель японских коммунистов Сен Катаяма вынашивал идею «воссоединения всех монгольских племен в одну самостоятельную федеративную республику, с ближайшим курсом на советизацию и с отдельной перспективой вхождения в СССР»[132]. Большевистское руководство СССР неоднократно высказывалось за осуществление «великого восточного союза республик, который совместил бы в себе идеи коммунизма и буддизма», идеи объединения монгол от Забайкалья и Хотана и Тибета в одну Великую Монголию[133]. Н. И. Бухарин говорил о необходимости создания всемирной федерации из 430 млн китайцев, 130 млн граждан СССР и 200 млн человек, проживавших в Индии[134]. Нарком иностранных дел Г. В. Чичерин считал Монголию серьезным аванпостом поступления революционных идей в Тибет, Китай, Индию[135]. Большевистские власти не оставляли своим вниманием Монголию. Так, по свидетельству начальника Разведуправления Штаба РККА Я. К. Берзина, сотрудник управления Я. Г. Блюмкин, известный своей причастностью к убийству Мирбаха, находясь в Монголии, в Урге, в Монгольской армии, «разлагающе действовал на монгольских партийных работников», что, по мнению Я. К. Берзина, могло отразиться на боеспособности Монгольской армии[136]. Как информатор Я. Г. Блюмкин был отозван из Монголии. Сведения о состоянии МНР в центр, в Москву, направлял в те годы начальник Штаба МНА Кангелари, который в конце 20-х гг. достаточно критически характеризовал Чойбалсана, предпочитавшего политическую работу военному делу[137].

В 30-х гг. происходили постоянные столкновения на границе Маньчжурии и Монгольской Народной Республики: в районах Халхин-Сумэ (территория халхинских монголов), озера Буир-Нор. В связи с этими инцидентами газета «Правда» 10 июля 1935 г. сообщала: «Захватнические аппетиты японской военщины не знают никаких пределов. Грабительский характер японской политики выступает все яснее и яснее наружу. Японская военщина в Маньчжурии затевает все более рискованные авантюры. Может, однако, случиться, что зарвавшиеся инспираторы этих авантюр сломают себе шею»[138].

9 декабря 1935 г. «Правда» писала: «Народно-революционная партия и трудовые аратские массы Монголии должны быть готовы к тому, чтобы отразить четвертую попытку японской военщины захватить их страну. Впрочем, токийское правительство хорошо осведомлено о том, какую опасную для него авантюру представляет осуществление этой угрозы. Можно поэтому надеяться, что оно вовремя одернет зарвавшуюся квантунскую военщину»[139]. 23 декабря 1935 г. исполняющий обязанности Председателя Совета министров и министра иностранных дел МНР Чойбалсан направил по телеграфу министру иностранных дел Манчжоу-Го ноту протеста по поводу «нападений японо-маньчжурских частей на МНР»[140]. 2 января 1936 г. в интервью Председателя Совета министров МНР господина Гендуна московскому корреспонденту «Ассошиэйтед Пресс» в Улан-Баторе подчеркивалось: «Я думаю, что подготовка к захвату МНР имеет, прежде всего, целью ликвидацию нашей независимости и превращение нас во второе Манчжоу-Го, откуда легче будет готовиться к дальнейшим нападениям на Китай и СССР. Мы не хотим быть втянутыми ни в какие чужие комбинации, мы защищаем и будем защищать свои собственные границы и свою независимость»[141].

12 марта 1936 г. в городе Улан-Батор-Хото был подписан «Протокол о взаимной помощи между Союзом Советских Социалистических Республик и Монгольской Народной Республикой», в котором подчеркивалось, что правительства СССР и МНР «решили оформить в виде настоящего Протокола существующее между ними с 27 ноября 1934 г. джентльменское соглашение, предусматривающее взаимную поддержку всеми мерами в деле предотвращения и предупреждения угрозы военного нападения, а также оказания друг другу помощи и поддержки в случае нападения какой-нибудь третьей стороны на Союз Советских Социалистических Республик или Монгольскую Народную Республику…»[142].

В Протоколе[143], в частности, говорилось: «Правительства Союза Советских Социалистических Республик и Монгольской Народной Республики обязуются в случае военного нападения на одну из договаривающихся сторон оказать друг другу всяческую, в том числе и военную, помощь»[144].

В ходе отражения агрессии и разгрома японских войск советские и монгольские воины проявили героизм и взаимную выручку. Так, уже в первых боях мужественно сражались воины 6-й кавалерийской дивизии под командованием майора Ч. Шарийбу и советского отряда во главе со старшим лейтенантом А. Э. Быковым. Когда на рассвете 28 мая 1939 г. японцы при поддержке авиации атаковали советские войска на границе, с ними в бой вступила советская саперная рота, контратаку которой метким пулеметным огнем поддержали монгольские воины. Командир 27-го полка 6-й кавалерийской дивизии Монгольской Народной армии Л. Дандар в конном строю трижды водил своих цириков в атаку и взял в плен 14 японцев. Отважно сражался командир взвода Зандуй, метко стреляли по противнику командир расчета противотанкового орудия Дорж и наводчик Шамба. Когда от вражеского снаряда погиб пулеметный расчет, за пулемет лег командир роты Бадай и открыл огонь по врагу. Успешно действовал бронедивизион 6-й кавалерийской дивизии. Не раз водил свой бронеавтомобиль в атаку монгол Д. Хаянхирва, раненый, он сумел отремонтировать свою подбитую машину и вырваться из окружения. 28 мая пример мужества и бесстрашия показывали советские инструкторы, сражавшиеся бок о бок с монгольскими воинами. Так, инструктор 8-й кавалерийской дивизии МНА капитан И. М. Афонин лично руководил действиями артиллерии и помог монгольским частям выйти из окружения. Инструктор бронедивизиона 6-й кавалерийской дивизии МНА майор И. Ф. Криченко в тот же день вместе с дивизионом шесть раз ходил в атаку и выполнял боевую задачу.

Особенно отличились монгольские воины в ходе боев в районе горы Баин-Цаган. Стремительной атакой танкистов 11-й танково бригады, поддержанных 7-й мотоброневой бригадой, 24-м мотострелковым полком и 6-й кавалерийской дивизией МНА, обходящая группа противника в районе Баин-Цаган была полностью разгромлена. Отлично воевали цирики бронедивизиона 6-й кавалерийской дивизии МНА. Несколько раз водил в конную атаку своих бойцов командир 23-го полка 6-й кавалерийской дивизии МНА майор Ч. Дугаржав. При этом особенно успешно действовали командир 1-го эскадрона Бата, командир взвода Санжмятав и многие другие. Находчивость и смелость проявили советские и монгольские воины во время переправы по затопленному на 30–40 см (в целях маскировки) понтонному мосту, по которому им удалось перебросить на восточный берег боевую технику и продовольствие.

Монгольские войска выполнили огромную работу по подготовке и оборудованию командных и наблюдательных пунктов, по поиску бродов и выбору пунктов для понтонных переправ, оборудованию подъездных путей, организации четкой комендантской службы на переправах. Примеры взаимовыручки в бою, мужества, стойкости продемонстрировали монгольские воины в самых ожесточенных августовских боях 1939 г. 20 августа на левом фланге 6-я кавалерийская дивизия МНА под командованием Л. Данджара во взаимодействии с советскими танкистами разгромила два баргутских кавалерийских полка и к исходу дня вышла к госгранице. В ночь на 26 августа группа ночных легких бомбардировщиков Монгольской Народной армии совместно с советской авиацией атаковала позиции противника в районе Джин-Джин-Суме. Всего в боевых действиях участвовало 15 самолетов Р-5 МНА. 27 августа к исходу дня Южная группа советско-монгольских войск овладела всеми укрепле-

<…>

3.5. Боевые действия в районе реки Халхин-Гол с точки зрения развития военного искусства

<…>

«У нас считают японцев, так же как и немцев, сторонниками окружения и уничтожения. Однако на деле они этого не применяют, хотя были случаи такого положения, когда очень легко было окружить китайские части. Возникает сомнение, правильно ли мы понимаем работу Шлиффена и японскую школу окружения и уничтожения. Не являются ли широко распространяемые немецкие и японские труды и статьи об окружении дымовой завесой их действительного способа действий. Это требует дальнейшего изучения и проверки. Действия японцев характеризуются не стремлением к окружению, а потрясением возможно более широкого фронта и сковыванием всех резервов путем ряда ударов в нескольких районах, концентрацией главных сил на одном-двух направлениях. Такие удары автоматически создают угрозу обхода и окружения отдельных групп, но и доводятся до конца, чтобы противник начал отход, расстроился, и уже только потом в процессе отхода, а не на укрепленных рубежах, бить его по частям…»[145]

Иванов подчеркивал необходимость учитывать тот факт, что против одной японской дивизии должно быть сосредоточено не менее 60–65 тыс. бойцов, имеющих на вооружении до 30 тыс. винтовок, до 2 тыс. ручных и станковых пулеметов, до 150 гранатометов, бомбометов, минометов, а также до 240 среднекалиберных орудий, 25–30 зенитных орудий, 50–60 танков, 70–80 истребителей, до 30 бомбардировщиков. При невозможности сосредоточить такие силы лучше опираться на ряд оборонительных рубежей, огонь артиллерии и никаких контратак и наступления не проводить… Наступление организовывать только при условии сосредоточения превосходящих сил, без этого наступление захлебнется уже на второй день[146].

Особого внимания заслуживают формы и методы проведения операции. Создание внешнего и внутреннего фронта для ликвидации окруженного противника явилось новым вкладом в дальнейшее развитие военного искусства. Успешное решение такой важной проблемы, как окружение и уничтожение противника, было достигнуто не численным превосходством, а благодаря высокому уровню военного искусства командиров всех степеней, хорошей боевой подготовке войск.

Тактическое умение советских войск оказалось на достаточной высоте, военная мысль дала блестящие образцы разработки плана и его осуществления. На Халхин-Голе была осуществлена операция по окружению и полному истреблению противника, которая всегда считалась достаточно сложной. Разгром японских войск на Халхин-Голе подтвердил в основном правильность существования в советской военной теории взглядов на ведение наступательных операций, и в частности глубокой операции[147].

Августовская операция показала, что ее успешное проведение неразрывно связано с умелым маневрированием войск, применением контрударов, с завоеванием господства в воздухе, изоляцией района боевых действий от подходящих резервов противника и нарушением его коммуникаций. Вместе с тем опыт Халхин-Гола позволил сделать выводы о необходимости увеличения плотности артиллерии, о дальнейшем совершенствовании боевой техники и тактики наступательного боя. В итоге боевых действий был получен опыт организации управления всем ходом операции, работы штабов, тесного взаимодействия всех родов войск. С максимальным эффектом были использованы высокоподвижные бронетанковые части.

Военные действия у реки Халхин-Гол можно с полным основанием рассматривать с точки зрения их значения для дальнейшего развития военного искусства. Советские войска получили возможность в ходе боевых действий проверить на практике основные положения уставов и наставлений, выявить сильные и слабые стороны теоретических разработок советского военного искусства. Начатые сравнительно небольшими силами в мае 1939 г., боевые действия нарастали постепенно, а решающая операция, представлявшая значительный оперативно-тактический интерес, была проведена советско-монгольскими войсками в августе 1939 г. после сосредоточения необходимых сил и соответствующей подготовки. Размах операции, вследствие незначительных размеров района боевых действий, был небольшим, однако она была весьма поучительной с точки зрения искусства ее подготовки и проведения. Ее поучительность заключается, прежде всего, в оригинальной форме оперативного маневра.

Стратегическим замыслом операции предусматривалось двумя охватывающими ударами с флангов окружить и уничтожить японские войска, вторгшиеся на территорию МНР, не допустив их отхода в Маньчжурию. При этом в центре предусматривалось вести активные боевые действия, способствуя окружению и уничтожению противника. Характерной чертой операции на реке Халхин-Гол являлось создание внешнего фронта в процессе окружения и ликвидации противника, что было новым в военном искусстве. Советские войска, окружив противника, создали внутренний и внешний фронты окружения, это позволило организовать ликвидацию окруженных войск противника и противодействовать попыткам деблокировать их ударами извне. В Великой Отечественной войне эта форма оперативного маневра получила, как известно, дальнейшее развитие под Сталинградом, в Корсунь-Шевченковской и других операциях.

Командование 1-й армейской группы проявило высокое искусство не только в выборе нужной формы оперативного маневра, но и в определении направления главного удара и создании для этого группировок войск. Уступая противнику в численности живой силы, в результате перегруппировки командование сумело достичь решающего перевеса на участках нанесения главного удара. Воинские группировки были нацелены на наиболее уязвимые места в обороне японо-маньчжурских войск — на фланги, которые оборонялись наименее стойкими частями баргутской (баргуты — жители Внутренней Монголии) конницы и маньчжурами. Этот опыт выбора направлений в нанесении ударов по слабым местам и концентрации сил и средств на участках прорыва в последующем нашел широкое применение. Как известно, в годы Великой Отечественной войны умелый выбор направлений для нанесения главных ударов и сосредоточение на избранных направлениях необходимых группировок войск имело решающее значение для успешного проведения операций.

Большую роль в успешном проведении августовской наступательной операции 1939 г. сыграла тщательно проведенная 20-дневная подготовка. Командование 1-й армейской группы одновременно с планированием операции и проведением мероприятий по ее всестороннему обеспечению уделяло большое внимание боевой подготовке частей и соединений. Ее проводили в реальных условиях боевой обстановки в соответствии с теми конкретными задачами, которые предстояло выполнить. Все занятия проходили с участием танков, артиллерии и авиации. На занятиях войска учились приемам ближнего боя, знакомились с тактикой противника. Отрабатывали вопросы взаимодействия[148].

Наступательная операция советско-монгольских войск для противника началась неожиданно. Внезапность была достигнута в результате проведения комплекса мероприятий по оперативной маскировке, строгого выполнения требований скрытого управления войсками, дезинформации противника и борьбы с его воздушной разведкой.

Разработку плана операции вело строго ограниченное количество лиц. С приближением срока наступления круг лиц, посвященных в детали плана, расширялся. Красноармейцы и младшие командиры узнали о своих задачах за три часа до начала наступления.

В целях введения противника в заблуждение и сохранения в строжайшей тайне замысла подготавливаемой операции, Военным советом 1-й армейской группы советско-монгольских войск был разработан план оперативно-тактического обмана противника. Он предусматривал: мероприятия по скрытному передвижению и сосредоточению прибывавших из Советского Союза частей и соединений, конспирацию проводившихся перегруппировок сил и средств, находившихся в обороне восточнее реки Халхин-Гол, а также переправ войск и материальных запасов через реку; проведение рекогносцировок исходных районов, участков и направлений для расположения и действия войск; особо секретную постановку задач всем войскам, участвовавшим в предстоящей операции; проведение скрытной доразведки авиацией и всеми родами сухопутных войск; вопросы дезинформации противника с целью введения его в заблуждение.

Неожиданным для японского командования оказалось и направление главного удара, который планировалось нанести по левому флангу обороны противника. Такое решение было обусловлено двумя факторами: во-первых, противник считал, что наиболее вероятным будет удар советских войск с севера; во-вторых, нанести главный удар на южном участке было удобно и потому, что наши войска здесь занимали наиболее выгодное положение, так как, заняв исходное положение фронтом на север, они имели возможность прямолинейным движением на северо-восток быстро охватить фланг врага и кратчайшим путем выйти ему в тыл.

Сосредоточение войск фланговых ударных группировок и выход их в исходные районы для наступления осуществлялись в ночь с 19 на 20 августа, то есть накануне начала операции. С этой целью широко применялись технические средства маскировки, громкоговорящие звуковые установки, а также скрытое расположение войск и боевой техники в заблаговременно подготовленных укрытиях.

Военный совет 1-й армейской группы, политотделы соединений советско-монгольских войск издали тысячи листовок, ряд памяток бойцу в обороне, которые подбрасывались противнику. Была разработана и осуществлена серия мероприятий по дезинформации противника по радио и во время телефонных переговоров, которые в основном сводились к вопросам инженерного оборудования участков и полос обороны частей и соединений с учетом подготовки их к осенне-зимней кампании.

Опыт оперативной маскировки войск, полученный в операции на Халхин-Голе, нашел широкое применение в годы Великой Отечественной войны. Важную роль в разгроме японских захватчиков на реке Халхин-Гол сыграла артиллерия. Ее группировка и методы огня в основном определялись положениями Полевого устава 1936 г. и Боевым уставом артиллерии РККА (часть II) 1937 г. В дивизиях по числу стрелковых полков создавались группы поддержки пехоты, а в центральных и южных группах, кроме того, и группы дальнейшего действия. Теоретические положения по созданию таких группировок были проверены практикой боев на Халхин-Голе и получили дальнейшее развитие в годы Великой Отечественной войны. Почти до конца 1944 г. группировки артиллерии создавались в основном по тем же принципам, что и в операции на Халхин-Голе.

В ходе боев в Монголии выявилась необходимость совершенствования методов и видов огня артиллерии. Практика боев настоятельно потребовала проведения артиллерийской поддержки пехоты и танков. После этого уже в проекте Полевого устава 1940 г. было введено понятие «артиллерийская поддержка». В ст. 266 Устава указывалось: «Артиллерийская поддержка атаки обеспечивает бросок в атаку, захват переднего края и продвижение пехоты и танков». При прорыве обороны противника и бое в глубине применялись различные виды огня. В зависимости от складывающейся обстановки применялся сосредоточенный огонь и осуществлялся маневр огнем артиллерии. Как в обороне, так и в наступлении широкое распространение получил огонь прямой наводкой всех систем вплоть до 152-миллиметрового калибра.

В соответствии со ст. 187 Полевого устава 1936 г. плотность артиллерии при прорыве обороны противника должна была составлять 30–35 орудий на 1 км фронта (без учета артиллерии группы дальнего действия). В боях на Халхин-Голе плотность артиллерии составляла только 3–5 орудий. В ходе боев выявилась настоятельная необходимость массированного применения артиллерии, увеличения плотности артиллерии на 1 км участка прорыва обороны противника. Поэтому, учитывая опыт боев с японскими захватчиками в МНР, в Полевом уставе пехоты 1939 г. рекомендовалось создавать плотность артиллерии в 35–60 орудий и минометов.

На основе опыта боев на Халхин-Голе советская военная теория правильно определила роль артиллерии в современном бою. Это положение было записано уже в проекте Полевого устава 1939 г., в котором в ст. 285 указывалось: «Артиллерийская подготовка является важнейшим средством обеспечения успеха предпринимаемой атаки». Таким образом, опыт Халхин-Гола в значительной мере способствовал дальнейшему развитию теории применения артиллерии в бою и операции[149].

В области артиллерийского вооружения после Халхин-Гола также были сделаны соответствующие выводы. Так, 45-миллиметровая противотанковая пушка образца 1937 г., 76,2-миллиметровая полковая пушка образца 1927 г., 76,2-миллиметровая дивизионная пушка образца 1936 г., 122-миллиметровая пушка образца 1931/1937 гг., 152-миллиметровая пушка образца 1910/1934 гг. по таким основным показателям, как дальность стрельбы и могущество снаряда, превосходили близкие им по калибру японские орудия, но были тяжелее в боевом и походном положениях. Боевой опыт Халхин-Гола привел к интенсификации ведущихся работ, способствовал ускорению принятия на вооружение ряда артиллерийских орудий. Во время боевых действий на Халхин-Голе использовалось некоторое количество новых дивизионных 76-миллиметровых пушек образца 1936 г. (Ф-22), разработанных коллективом под руководством В. Г. Грабина. По сравнению с пушкой образца 1902/1930 г. новое орудие имело ряд преимуществ: благодаря раздвижным станинам угол горизонтального обстрела составлял 60 градусов, угол возвышения — 75. Впервые примененный полуавтоматический клиновый затвор позволил довести скорострельность до 20 выстрелов в минуту (ранее было 6 выстрелов в минуту)[150].

В боях против японцев пушка Ф-22 показала себя надежной и эффективной. Однако были выявлены и отдельные недостатки: она была тяжела, и ее передвижение в боевых условиях силами расчета было затруднительно. Кроме того, Ф-22 отличалась сложностью в производстве и обслуживании. Исходя из опыта Халхин-Гола, пушка образца 1936 г. подверглась существенной модернизации. Новая 76-миллиметровая пушка образца 1939 г. (УСВ), разработанная под руководством В. Г. Грабина, была несколько легче, увеличилась и ее скорострельность. Дальнейшие работы по совершенствованию дивизионной пушки привели к созданию 76-миллиметровой пушки образца 1942 г. (ЗИС-3), ставшей самым массовым орудием Красной Армии во время Великой Отечественной войны.

В боях против японских войск советские войска успешно использовали 82-миллиметровые батальонные минометы образца 1937 г. Они оказались особенно эффективными для поражения пехоты противника в окопах и на обратных склонах высот. Опыт Халхин-Гола способствовал их дальнейшему внедрению в Красной Армии.

Недостаточно эффективной против штурмующих японских самолетов (в основном, истребителей) оказалась 76-миллиметровая зенитная пушка образца 1931 г., прежде всего из-за низкой скорострельности по целям с большими угловыми скоростями перемещения, а также недостаточной маневренности орудия: относительно низкой скоростью при транспортировке, большими затратами времени для перевода из боевого положения в походное и обратно.

В целом следует отметить, что боевой опыт, полученный на Халхин-Голе, во многом способствовал ускорению процессов разработки и принятию на вооружение в 1939–1940 гг. более совершенных артиллерийских и зенитных орудий. Важное значение имел опыт боев для совершенствования стрелкового оружия, в частности 7,62-миллиметровой винтовки образца 1891/1930 гг. Требования, предъявляемые к стрелковому оружию, заключались в сокращении его массы и уменьшении длины. Штык при этом должен быть отъемным или неотъемно-откидным. Указанные рекомендации были учтены советскими конструкторами-оружейниками. Ручной пулемет конструкции В. А. Дегтярева (ДП-27) в целом зарекомендовал себя с положительной стороны. Пулемет «максим» в 1939 г. был заменен 7,62-миллиметровым станковым пулеметом воздушного охлаждения конструкции В. А. Дегтярева образца 1939 г. (ДС-39)[151].

Опыт боевых действий советских войск в 1939 г. позволил определить наиболее целесообразное построение боевого порядка в полках и дивизиях. Наступательный бой полков и дивизий на Халхин-Голе в основном организовывался в соответствии с требованиями Полевого устава 1936 г. Но в дивизиях боевой порядок практически не подразделялся на ударную и сковывающие группы, как это предусматривалось в Уставе 1936 г. В дальнейшем, учитывая опыт боев на Халхин-Голе, в проекте Полевого устава 1941 г. положение о делении на ударную и сковывающую группы было изъято. Практика боевых действий показала нецелесообразность построения дивизий в один эшелон. При таком построении командиры дивизий не имели возможности наращивать силу удара в глубине обороны противника[152].

Г. К. Жуков вспоминал, что, как показал опыт сражения в районе Баин-Цаган, танковые и механизированные войска, умело взаимодействующие с авиацией и подвижной артиллерией, являются решающим средством для осуществления стремительных операций с решительной целью[153]. В ходе боевых действий в районе Халхин-Гола танки применялись для решения не только тактических, но и оперативных задач. Хотя танковые бригады еще не выделились в эшелон развития успеха, они все же являлись основным средством охвата флангов противника и играли ведущую роль в окружении главной группировки его войск.

В целом боевые действия советских войск в предвоенный период по своим масштабам носили ограниченный характер и не позволили всесторонне проверить теоретические положения глубокой наступательной операции — одновременное поражение противника на всю оперативную глубину его обороны, для чего предполагалось использовать высокие боевые качества артиллерии, танковых и механизированных войск, авиации и воздушно-десантных соединений.

В ходе боев 20–31 августа 1939 г. был получен также опыт автомобильных перевозок в дальневосточных условиях. События на реке Халхин-Гол с особой наглядностью подтвердили то, что управление войсками представляет собой сложный комплекс мероприятий, проводимый командующими (командармами), штабами по подготовке, организации и ведению боевых действий. Особое внимание советским командованием было обращено на выводы, касавшиеся управления войсками и достижения внезапности при подготовке и переходе советско-монгольских войск в наступление. Полученный на Халхин-Голе опыт личной постановки задач, маскировки и дезинформации, а также скрытного сосредоточения войск впоследствии широко использовался в годы Великой Отечественной войны.

Боевые действия на Халхин-Голе подтвердили высокую эффективность организации работы командиров и штабов на местности. Уточнение на местности принятого по карте решения на бой проводилось преимущественно в ходе рекогносцировки, в содержание которой стал вкладываться новый смысл. Летом 1939 г. многие командиры на проводимых рекогносцировках с учетом местности (ее проходимости, удобства для наблюдения и т. д.) стали решать другие вопросы, в том числе сосредоточения основных усилий, построение боевых порядков. Важные задачи в достижении успеха рекогносцировки выполнял общевойсковой штаб, который отрабатывал план рекогносцировки, организовывал сбор и выезд командиров в намеченный район. Характерно, что к участию в рекогносцировке командирами привлекались в большинстве случаев начальники штабов родов войск и специальных войск.

Особо важной и ответственной стала работа на местности по организации взаимодействия, причем наметилась тенденция к тому, что ее возглавлял командир, а не штаб, как это определялось Временным наставлением по полевой службе войсковых штабов 1936 г. Штаб же готовил рабочую карту с принятым решением и намеченным порядком взаимодействия, уточнял расчеты, последние данные обстановки и предложения начальников родов войск, определял ориентиры, нумерацию целей, сигналы и порядок поддержания связи, то есть выступал в роли основного организатора взаимодействия. В последующие годы на основе этого опыта штабами стали отрабатываться такие документы по взаимодействию, как проекты плановой таблицы боя, схема взаимодействия.

Внимание командиров и штабов при организации управления войсками в целях повышения оперативности управления было сосредоточено на практике деления состава полевого управления на три эшелона. При подготовке августовской наступательной операции на западном берегу реки Халхин-Гол на горе Хамар-Даба создавался командный пункт (первый эшелон) в составе командующего, части офицеров штаба, начальников родов войск (специальных войск). Второй эшелон штаба размещался в 20 км от первого, в него вошли отделы кадров, строевой и др. Органы управления тыловыми частями и учреждениями (третий эшелон) были развернуты в 80—100 км от командного пункта. Для того времени это было новым явлением в организации управления войсками для оперативных инстанций. Выделение командных пунктов в последующем нашло отражение в уставах и применялось в годы Великой Отечественной войны[154].

Был распространен также опыт инженерного оборудования пунктов управления. На основе боевой практики отрабатывался, в частности, расчет оборудования (по объему выполняемых работ и времени) блиндажей, укрытий и других инженерных сооружений применительно к армейскому звену. Пропагандировался опыт проведенных мероприятий по соблюдению требований скрытого управления войсками: применение переговорных таблиц и кодовых сигналов, организация радиоконтроля, отработка правил радиообмена и т. д.

Опыт организации связи получил распространение прежде всего с точки зрения установления радиосвязи между командирами танковых (мотоброневых) бригад и авиационных полков. Были проанализированы причины низкой устойчивости связи при ведении войсками боевых действий в оперативной глубине. В итоге был сделан вывод о необходимости иметь прямую радиосвязь авиации с бронетанковыми (или кавалерийскими) частями и даже подразделениями. Тогда же в Главном управлении связи были пересмотрены штаты частей (подразделений) связи и нормы снабжения их радиосредствами.