Хандра

Глава 13

Малко упал под красным деревом с криком боли: ему казалось, что вместо колена у него кусок дерева. Подарок от ручного тормоза. Он приподнял брючину на ноге. Его колено распухло и болело, но перелома, кажется, не было. Растерянный Мишель Кудерк нагнал его под деревом. Одно из стекол его очков разбилось, и он покачивал головой, как пьяный. Малко заметил кровоподтек на его правом виске.

Дороги, спрятавшейся за плотной завесой деревьев, больше не было видно.

Они с четверть часа бежали по прямой. «Кольт», украденный Бриджит у часового, остался в «шевроле», и теперь они были безоружными.

Западня была организована со знанием дела: грузовик сознательно позволил нагнать себя в таком месте, где можно было с уверенностью в успехе столкнуть их в овраг. Поскольку имелась лишь одна дорога, то они не могли их упустить. Наверняка, это дело рук Аристота. А три пассажира машины должны были довершить работу, если бы возникла такая необходимость...

— Где мы? — спросил Малко.

Кудерк пожал плечами.

— Не знаю. В этом районе нет никаких больших поселений, только деревни. Но не следует возвращаться на дорогу, они наверняка нас поджидают. Углубимся в лес. Негры ленивы и не пойдут нас искать.

— Мы не сможем пройти пятьсот километров пешком, — сказал Малко. — Ни сгнить в джунглях, ни...

Выстрел прервал его на полуслове, и пуля, свистя, разорвала на части листья красного дерева. Оба мгновенно распластались на земле.

— Ну, макаки! — выругался Кудерк.

Малко поднялся, превозмогая боль. Ковыляя, он углубился в лес перпендикулярно дороге. Если бы они остались тут, их бы перестреляли.

В молчании они прошагали около двух часов, все время лицом к солнцу. Время от времени лес сменялся колючим кустарником, резавшим, как бритва. Кудерк шел, как автомат, с неподвижным взглядом. Несколько раз он оступался, и Малко приходилось его поднимать. Казалось, после удара по голове он потерял ориентацию. Он бормотал бессвязные фразы по-французски и на суахили и странно поглядывал на Малко.

Теперь солнце стояло высоко в небе, и жара сделалась ужасающей. Они вышли на небольшую поляну, на краю которой рос огромный баньян.

— Залезем под корни, — предложил Малко. — Там нас никто не заметит, и не так жарко.

Кудерк молча повиновался и повалился на спину. Малко устроился с грехом пополам, чтобы можно было контролировать местность.

Никогда в жизни он не чувствовал себя настолько изнуренным. Морально и физически. Жужжание тропических насекомых донимало его, как рев реактивного двигателя самолета. Перед глазами плыли черные круги.

Гнусная страна. Гнусное ремесло. Гнусное задание.

Он с горечью улыбнулся, увидев перед собой огромное красное дерево, которое мешало обзору. Да, было из чего изготовить деревянные панели для всего его замка... При условии, если оттащить их на своем горбу. А пока он находился в центре враждебной страны, без оружия и надежды на какую-либо помощь, с раненым, наполовину в бреду. Если он выберется отсюда, то заслуживает премии. Он даже не осмеливался больше думать о том, что задание выполняется с отставанием. Действительно, нужно же было, чтобы два астронавта приземлились вдали от цивилизации, чтобы их никто еще не нашел...

Он с ненавистью посмотрел на лес: эти необъятные деревья, эта пышная растительность, это беспокойное скрежетание — все парализовывало его. Думая о своем замке и снегах Австрии, он заснул.

Когда Малко открыл глаза, солнце стояло уже низко, и можно было считать себя в преддверии ада.

Он толкнул Кудерка, который спал стеная, с открытым ртом. Их преследователи наверняка отступили. Нужно было попробовать вернуться в Бужумбуру и искать убежища у Бриджит.

— Что это? — сказал Кудерк, внезапно проснувшись. — Ох, моя голова...

— Ничего, нужно идти.

Его колено болело уже меньше. Он вытащил своего компаньона из-под корней и поставил на ноги. Вид у него был ни на что не годный. Ошалелые глаза выкатывались из-под того, что осталось от его очков, цвет лица напоминал гипс, а по пухленьким щечкам каплями стекал грязный пот.

«Боже милостивый, — подумал Малко, — сделай так, чтобы Аллан Пап не забыл о встрече!»

Из Бужумбуры он всегда попадет в Конго.

— Я сдохну, — пробормотал Кудерк. — Моя голова...

— Все пройдет, — ответил Малко. — Не падай духом!

Он просунул руку под мышкой Кудерка, чтобы помочь ему идти. Тот был ужасно тяжелым. Только бы он не упал в обморок!

Они собирались продолжить путь, когда сухой голос заставил Малко вздрогнуть.

— Стойте, оба. Теперь повернитесь!

Голос принадлежал женщине. Мишель Кудерк замер, а Малко оглянулся. В десяти метрах от них, у зарослей кустарника, какая-то девушка в черных кожаных сапожках и шляпе наводила на них американский карабин, который она эффектно держала у бедра. На ее лице Малко заметил лишь голубые глаза и жесткий рот.

— Бросайте оружие.

Малко не пошевелился, слишком изумленный, чтобы ответить.

Ствол карабина слегка переместился, и звук выстрела спугнул стайку птиц. Около их ног в землю впилась пуля.

— Я не шучу, — повторила амазонка. — Бросайте оружие.

Она говорила по-французски с английским акцентом. Малко сказал ей по-французски:

— У меня нет оружия. Но...

— Молчите.

Тон не допускал возражений. Молодая женщина обернулась и позвала кого-то на суахили. Тотчас же из леса вышли три рослых негра в набедренных повязках и окружили их.

— Я отведу вас на ферму, — сказала молодая женщина. — Не пытайтесь бежать. Затем я сдам вас в полицию.

Малко подскочил:

— Но вы с ума сошли! Она пожала плечами:

— Вы находитесь на моих землях. А я ненавижу торговцев бриллиантами. Вперед!

Один из негров, здоровенный, сильно подтолкнул Малко, который тут же зашагал, увлекая за собой Кудерка.

Покачивая ружьем, незнакомка встала в голову колонны. Они вышли на тропинку, прошли по ней минут десять и неожиданно оказались на открытом пространстве. Это было необъятное соевое поле, аккуратно расчерченное и ухоженное. В глубине можно было различить большую постройку, окрашенную в белый цвет.

Оставалось не так много времени, чтобы что-то предпринять. Малко позвал:

— Мадемуазель!

Молодая женщина даже не оглянулась. Тогда, увернувшись от трех негров, он прыгнул. За два шага он настиг их тюремщицу и схватил карабин за приклад, резко дернув на себя. Потеряв равновесие, молодая женщина упала на землю, шляпа с нее слетела. Малко уже наставил ружье на трех негров. Те замерли. Малко не произнес ни одного слова, но есть мимика, которая с лихвой заменяет язык.

— Кудерк, вы можете держать их на почтительном расстоянии?

Компаньон Малко подскочил. В его глазах промелькнула молния, когда он увидел карабин, направленный на негров. Он быстро встал рядом с Малко и проскрипел:

— Я их... Дайте мне это.

— Нет, — твердо сказал Малко. — Только держите их на прицеле.

Он протянул оружие своему напарнику.

И вовремя: девушка поднялась и прыгнула на Малко. Он увернулся от удара сапогом, который, если бы достиг своей цели, значительно изменил бы его будущее.

Пунцовая от ярости, его противница что-то прокричала на суахили. Легкая дрожь охватила негров, но ствол карабина вернул их к реальности. Малко изловчился схватить девушку за оба запястья и, несмотря на ее удары ногой, ему удалось удержать ее. Она закричала:

— Мой отец убьет вас! Негодяй! Негодяй!

— Кудерк, отведите всех в тот дом; мне нужно поговорить с этой юной дамой. Я вас догоню, — приказал Малко.

Маленький караван с тремя неграми впереди тронулся в путь по тропинке. Девушка продолжала отбиваться и пинаться. Когда группа удалилась на достаточное расстояние, Малко разжал руки девушки и живо отскочил. Однако недостаточно быстро. Он почувствовал жгучую боль пощечины прежде, чем это осознал.

Сжатые челюсти, распущенные русые волосы, распаленное гневом лицо. Она рассматривала его с ненавистью:

— Итак, вы меня изнасилуете? — прохрипела она. — Ну что же, давайте, не стесняйтесь.

Малко понадобилась его многовековая наследственность, чтобы не согласиться с ней.

— Я вас не изнасилую, но задам вам хорошую трепку, если вы будете продолжать вести себя, как маленькая дикарка, — сказал он. — Вы будете меня слушать?

— Нет.

Она отпрыгнула, чтобы убежать. Он на лету схватил ее за запястья и прижал к себе, чтобы избежать пинков. Несмотря на жару, от нее исходил свежий и приятный запах ухоженной женщины. На секунду их тела тесно соприкоснулись. Затем она резко дернулась в его руках.

— Негодяй, развратник, я вас убью.

Это начинало надоедать. Малко спокойно сказал:

— Послушайте, я не негодяй, не развратник, не торговец бриллиантами. Я затравленный, совершенно безобидный человек. Мне нужна ваша помощь. Даю вам честное слово, что в моих намерениях нет ничего бесчестного.

Вместо ответа она вонзила свои зубы в запястье Малко и сжала их изо всех сил. Тот издал вопль и выпустил ее. Она отскочила назад и нервно засмеялась.

Малко кипел от ярости. Машинально он отвел руку и со всего размаха влепил ей пощечину.

Девушка ойкнула. Затем вдруг ее глаза наполнились слезами, и она зарыдала.

— Никто еще мне так не делал, никогда, — пробормотала она.

Смущенный, Малко не знал, куда деваться. Он впервые в жизни дал пощечину женщине. Он осторожно взял правую руку своей противницы и поднес ее к своим губам:

— Приношу вам тысячу извинений, — сказал он. — Я не имею привычки вести себя подобным образом, но я в смертельной опасности, и вы обязательно должны меня выслушать. Я не торговец бриллиантами, повторяю вам, и вы мне нужны.

Она посмотрела на него сквозь слезы. На этот раз он почувствовал, что его слова дошли до нее. Его золотистые глаза погрузились в ее голубые и больше не отпустили их. Он «почувствовал», как девушка взбунтовалась, а затем уступила.

— Вы говорите правду? — спросила она.

— Клянусь вам.

— Но как...

Малко раскрыл свой портфель, который он забрал в канцелярии тюрьмы, и протянул ей визитную карточку, на которой было выгравировано: Его Сиятельство князь Малко Линге.

— Разрешите представиться.

Она прочла карточку и подняла ошеломленные глаза.

— Вы действительно князь?

Вечный вопрос. Малко улыбнулся и слегка поклонился.

— К вашим услугам, мадемуазель...

— Энн. Энн Уипкорд.

Малко впервые внимательно рассмотрел ее: почти мальчишеское тело, маленькая грудь и узкие бедра. Но лицо было очаровательным: немного толстый и чувственный рот, небольшой прямой нос и голубые глаза.

Она покраснела под его взглядом, и он поспешил спросить:

— Почему вы нас встречаете таким образом? Я надеюсь, это не обычай?

В глазах Энн промелькнул стальной отблеск.

— Меня предупредили. Негры из соседней деревни дали знать, что двое мужчин, белые, торговцы бриллиантами, укрылись на моих землях, сбежав от полиции, которая проследовала их. Подобное происходит уже не в первый раз. Поэтому я взяла свой карабин, слуг и отправилась вас искать.

— Понятно.

— Если вы не торговец, то что же вы здесь делаете? — спросила Энн. — Здесь даже негде охотиться.

Деликатный момент! Именно в такие минуты Малко проявлял свое превосходство над чистыми профессионалами, слишком связанными основными правилами ремесла, чтобы позволить себе малейшее отступление от них.

Несомненным было то, что Энн держала его жизнь в своих руках. И он чувствовал, что если хоть чуть-чуть солжет ей, ее шаткое доверие испарится.

Разумеется, агент разведки никогда не должен раскрывать себя. Но мертвый он не принесет никакой пользы ЦРУ.

Они все еще стояли на тропинке, лицом к лицу. Он поискал ее взгляд и «запер» его.

— Энн, сколько вам лет?

— Но... двадцать пять...

— Вы можете хранить секрет? Ото всех, даже от вашего отца? И так долго, сколько вы будете жить и где бы вы ни были?

— Да.

— Присядьте.

Она повиновалась ему, и они оба сели на краю тропы. Малко быстро рассказал ей о своем прибытии в Бурунди и о местных приключениях, перейдя к эпизоду с Джилл.

— Но почему торговцы хотели убить вас? — спросила Энн.

— Потому что все убеждены, что я приехал в Бурунди, чтобы купить партию подпольных бриллиантов. Вы будете единственной, кто знает истинную причину моего пребывания здесь. Я выполняю задание американского правительства. Я разыскиваю двух человек, потерявшихся на Юге. Я должен их найти во что бы то ни стало. Она широко раскрыла глаза.

— Но почему бы не послать официальную миссию?

Он объяснил ей плачевное состояние дипломатических отношений менаду Бурунди и его второй родиной, делая упор на чувствительность негров во всем, что касается их национальных прерогатив. И на срочность, с которой нужно было отыскать обоих американцев, заблудившихся в этой враждебной стране. Энн покачала головой:

— Я не понимаю. Юг — это дикий район, без дорог. Их самолет упал?

— Вроде того, — сказал Малко. — Они тоже выполняли секретное задание. Задание неблагодарное и опасное, но очень важное для их страны.

Девушка попыталась усвоить все то, что говорил ей Малко. Она подняла голову и робко спросила:

— Но тогда вы... шпион?

В ее голосе промелькнуло неуловимое колебание. Чувствовалось, что это слово связывалось для нее с чем-то нехорошим.

— Это слово мы не произносим никогда, — согласился Малко. — Скажем, что я работаю на одну разведывательную службу.

Она покраснела:

— Извините. Я вас оскорбила. Я не хотела.

Она инстинктивно положила свою руку на его. На какую-то секунду они замерли, затем она резко поднялась. — Пойдемте. Мой отец начнет беспокоиться. Тропинку окружали плотные заросли тростника. По дороге Энн объяснила Малко, кто она такая.

— Этой землей мой отец владеет уже тридцать лет, — сказала она. — Сам он родом из Родезии, а моя мать бельгийка. Он не хочет уезжать. Во всяком случае, с тех пор, как Бурунди получила независимость, земля не подлежит продаже. Белые на нее не позарятся, а африканцы не дадут и понюшки табаку. Поэтому мы остаемся. К тому же, я люблю эту страну. Я думаю, что не смогла бы жить в Европе. Я там была всего два раза.

— Но здесь ужасно одиноко?

В голосе Энн послышались грустные нотки.

— Конечно. Каждые два или три месяца мы ездим в Родезию или Конго, чтобы сделать покупки и навестить друзей. На Кассаи есть и другие плантации вроде нашей. Время от времени мы встречаемся. Я не люблю оставлять отца. Моя мать умерла, и мы остались с ним совсем одни.

— А негры?

Она пожала плечами.

— Здесь это проходит. Удаленность Бужумбуры избавляет нас от мелких административных придирок. Самые опасные — это те, которые приходят из постепенно дичающих деревень и совершают грабительские набеги. У нас есть несколько негров, преданных нам. Мы их вооружили. Я боюсь, что однажды нам придется уехать, как это было в Конго или Кении, но я не могу примириться с этой мыслью.

Они вышли на превосходную лужайку, такую же зеленую, как в Ирландии.

— Гордость моего отца, — объяснила Энн. — За ней постоянно ухаживают шесть слуг.

За лужайкой находился один из самых странных домов, которые Малко когда-либо видел. Можно сказать, колониальный американский дом с большой верандой и колоннами. Но в нем были странные круглые окна и небольшие башенки по бокам, которые создавали впечатление миниатюрного укрепленного феодального замка.

Все было окрашено в белый цвет, как декорация мультфильма.

Позади виднелись другие деревянные строения, ферма и жилище негров. Все опрятно и разбито по линеечке. Можно было подумать, что находишься в Европе, если бы не огромные деревья, которых довольно много в поместье.

Перед домом собралась небольшая группа: Кудерк, который продолжал держать оружие у бедра, три негра и какой-то незнакомец.

— Это мой отец, — прошептала Энн.

У него была бритая голова, торс атлета и загорелое лицо, на котором выделялись удивительные голубые фаянсовые глаза. Увидев Энн, он с облегчением улыбнулся. Та поспешила успокоить его:

— Папочка, — объявила она, — нам наговорили всякий вздор. Это вполне уважаемые люди. Но у них были неприятности с администрацией в Бужумбуре.

Мистер Уипкорд улыбнулся еще раз и протянул руку Малко.

— В таком случае, месье, добро пожаловать в наше имение. Оставайтесь сколько захотите.

Он, должно быть, был когда-то очень красив, и его правильные черты до сих пор сохранили обаяние. Его рука крепко сжала пальцы Малко. Тот представился и извинился за вторжение.

— Я не смогу долго пользоваться вашим гостеприимством, — уточнил он. — Мне нужно отправляться как можно быстрее.

Мистер Уипкорд был джентльменом. Он не спросил у Малко, почему тот так торопился.

— У вас изнуренный вид, — заметил он. — Я прикажу приготовить для вас две комнаты, чтобы вы смогли немного отдохнуть.

Мишель Кудерк поочередно смотрел то на Малко, то на Энн. Чувствовалось, что ему хотелось ущипнуть себя: он оставил их практически в драке, а теперь они, казалось, были готовы упасть в объятия друг к другу. Определенно, этот человек с золотистыми глазами всегда приберегал для него сюрпризы. Но у Кудерка слишком сильно болел череп, чтобы думать. Оставив карабин на веранде, он позволил слуге отвести себя до своей комнаты.

Малко уселся в плетеное кресло. Слуга принес поднос с бутылкой джина, тоником и стаканами.

Они выпили втроем, затем отец Энн извинился и умчался на свои владения.

Энн и Малко остались одни. Алкоголь подействовал на него благоприятно. Но он дорого заплатил бы за хорошую русскую водку. После всех этих превратностей судьбы ему действительно требовалось сделать паузу...

Энн нарушила молчание.

— Когда мы отправляемся на Юг?

Малко взглянул на нее, одновременно раздосадованный и тронутый.

— Энн, вы знаете, что это означает. Это опасно. Есть люди, которые сделают все, что угодно, чтобы меня убить. В Бурунди я вне закона, беглец из тюрьмы. Не говоря уже о том, что я понятия не имею о месте, куда иду.

Она пожала плечами и выпила полный стакан джина.

— Вы уже охотились на носорога?

— Нет.

— Ну вот, наверняка это не опаснее. А я убила двух носорогов в одиночку. Кроме того, ваш друг не в состоянии идти, а один вы не пройдете и ста миль. В деревнях люди говорят лишь на суахили, и белый-одиночка, не знающий страны, верная жертва...

— Но ваш отец...

— Я скажу ему, что провожу вас до Бужумбуры.

— Что он подумает?

— Вы ему симпатичны. Иначе он бы вас уже выгнал ружейными выстрелами.

— Пожалуй.

Подошел слуга и положил лед в стакан Малко.

— Можно подумать, что находишься в каком-нибудь лондонском клубе, — заметил он. — Они очень хорошо вышколены.

Энн рассмеялась от всей души и указала на одного из слуг.

— Вы видите вон того? Он пришел прямо из своей деревни. Когда он прибыл три месяца назад, это был настоящий дикарь. В первый день я ему сказала: «Ты будешь готовить суп для собаки». И уехала на охоту. Когда вечером возвращаюсь, он сидит ждет меня, сидя на корточках, гордый. Подводит меня к кастрюле, где кипит отвратительная смесь: он взял мою таксу, убил ее, разделал и сварил! И что я могла сказать?

Они вместе весело рассмеялись. Энн опустошила треть бутылки джина. Ее глаза блестели, и она больше не имела ничего общего с прежней тигрицей. Она потянулась и взглянула на запачканный и разорванный костюм Малко.

— Пойду переодеться и помыться. Я велела слуге дать вам один из костюмов моего отца. Вы с ним одного роста. До скорого свидания.

Наступала ночь. Малко пошел в свою комнату и принял душ. Даже холодная вода была тепловатой. Кондиционер отсутствовал, но был старый вентилятор, который не сдул бы и комара. Он растянулся на кровати и мгновенно забылся сном. Колено досаждало значительно меньше.

Его разбудил стук в дверь. Он завернулся в полотенце и пошел открывать. Перед дверью стоял, расплывшись в улыбке, слуга — убийца собаки.

— Miss Ann want... to see mister[15], — сказал он на плохом английском.

Малко надел рубашку и брюки и последовал за ним. Босой слуга довел его до второго этажа. Постучав, он посторонился, чтобы пропустить Малко, затем закрыл дверь и исчез.

По-видимому, это была комната Энн с большой кроватью, задрапированной розовой противомоскитной сеткой, и с небольшим комодом из сандалового дерева.

Но Энн не было.

Он собрался было выйти, подумав, что слуга ошибся, когда его остановил голос девушки:

— Малко, я здесь.

Другая дверь была полуоткрыта. Он толкнул ее и замер на пороге.

Энн грациозно растянулась в ванне старого стиля: волосы закручены в полотенце, маленькое тело почти высунулось из воды. Соски ее грудей лишь касались пены. В ее глазах плясал забавный чертик. Она протянула руку:

— Входите и закройте дверь. Малко повиновался. Определенно, Африка преподносила сюрпризы. Очень непринужденно Энн объявила:

— Мне всегда нравится, когда мне трут спину в ванне. А вам? Возьмите эту мочалку. Снимайте вашу рубашку, вы забрызгаетесь.

Малко медленно расстегнул пуговицы своей рубашки. Когда он наклонился, чтобы взять мочалку, Энн провела рукой по его груди и прошептала:

— Это Бог послал мне тебя.

— Почему?

— Я у него попросила красивого любовника. Малко усердно тер тонкую кожу на спине девушки. Она закрыла глаза и издавала какое-то мурлыканье. Затем она взяла его руку и положила на свою грудь.

— Потри и здесь тоже.

Куда подевалась маленькая дикарка, готовая убить его? Можно было подумать, что алкоголь смел все преграды. Алкоголь и Африка.

Он почувствовал, как она задрожала от жесткого прикосновения мочалки. В свою очередь, несмотря на свою усталость и заботы, он захотел ее. Его рука легла на нежную кожу, и Энн открыла глаза.

— Иди ко мне.

Так как Малко колебался, она поймала его за ремень и дернула. Потеряв равновесие, он упал в ванну в брюках.

Энн приняла его, не моргнув глазом. Он почувствовал, как мускулистые ноги обхватили его, и вода брызнула во все стороны. Несмотря на свое неудобное положение, Энн неистовствовала. Затем она расслабилась и замерла с закрытыми глазами, обвивая руками тело Малко. Полотенце, которое удерживало ее волосы, развязалось, и они плавали в воде.

Малко немного пошевелился и поцеловал ее в уголки губ. Он заметил, что ее хорошенький ротик был очерчен двумя горькими складками, которые старили ее.

Он выбрался из ванны и натянул свои мокрые брюки. Энн смотрела на него, полуприкрыв глаза.

— Возможно, ты принимаешь меня за сумасшедшую или неудачницу, — мягко сказала она. — Может быть, ты и прав. Но здесь мы живем не так, как в других местах: никогда не знаешь, будешь ли живым на следующей неделе. У меня была подружка на Кассаи. Два года назад ее арестовал какой-то патруль из Катанги. Она была моей ровесницей. Все, что она могла им сказать, чтобы ее не прирезали, было: «О'кей, но без каски и не все сразу...». Поэтому, когда хочешь мужчину, не ждешь долго его ухаживаний. Во всяком случае, завтра мы отправляемся вместе.

— Я не принимаю тебя за сумасшедшую и понимаю, — сказал Малко. — Но мне бы хотелось принять приличный вид. Если появится твой отец...

— О'кей.

Она выпрыгнула из ванны, завернулась в купальный халат и исчезла. Вернулась с белым полотняным костюмом и рубашкой, которые она бросила на свою кровать.

— А слуги? — спросил Малко.

— Слуги?

Она была искренне удивлена.

— Для меня они не больше, чем мебель. Anyway[16], они думают, что все белые женщины — проститутки.

В один миг она надела белье и полотняное платье, застегивавшееся на пуговицы спереди. Она подошла к Малко и слегка обняла его:

— Ну вот видишь, теперь мы очень приличные.

Обед близился к концу. Джордж Уипкорд не был болтлив. С отсутствующим взглядом он односложно отвечал на попытки вежливой беседы со стороны Малко, который доблестно расправлялся с перепелкой, обжаренной в соевом масле. Они обедали на веранде, а вокруг них все поместье шуршало тысячью звуков невидимых насекомых.

Энн с достоинством поддерживала пустяковую беседу, в типично англосаксонском стиле. Фразы лениво порхали под абажуром.

Слуга подал безвкусный кофе. Джордж Уипкорд поднялся и извинился, объяснив, что ему рано вставать. Энн и Малко расположились в креслах. В сказочно фиолетовом небе блестели неисчислимые звезды. Справа виднелись освещаемые фитилями дома чернокожих работников. Ферма освещалась местной электростанцией.

— Меня волнует Кудерк, — сказал Малко.

— Почему?

— Не знаю. Он стал странным после аварии. Я недавно заходил к нему в комнату. Он не захотел пойти пообедать. Он жалуется на голову и в то же время бормочет бессвязные слова. У меня такое впечатление, что он получил серьезный удар.

Энн пожала плечами:

— Дай ему хорошо выспаться. Завтра ему будет лучше. А если он очень болен, мы оставим его здесь.

В самом деле. Нужно отправляться. В Африке ощущение времени исчезало. Иногда ему казалось, что он находится в Бурунди уже шесть месяцев.

— Ты действительно хочешь меня сопровождать?

— Да.

Тон не допускал возражений.

— Тогда мы должны выехать завтра утром. Я уже потерял очень много времени.

— Как скажешь. «Лендровер» готов. Пойдем спать.

Позднее, когда Малко лежал в большой кровати, Энн положила свою голову ему на плечо. Вдруг они услышали шум двигателя.

Энн подскочила и села.

— Машину уводят!

Она оделась в один миг. Малко последовал за ней, в одних брюках. Когда они подбежали, то увидели, как на тропинке исчезли красные огни. Энн сунулась в гараж. Один из «лендроверов» исчез. Малко уже был в комнате Кудерка.

Никого.

Энн и Малко кинулись в вестибюль. Там, где стояли винтовки, не хватало одной.

— Он взял винтовку «ремингтон 44/45», — тихо сказала Энн. — Для охоты на слона. Но зачем? Нужно его догнать...

Малко положил ладонь на ее руку.

— Нет, оставь. Это ни к чему. Думаю, что знаю, почему он уехал. Иди, я тебе объясню.

Они поднялись в комнату на втором этаже. Опять слышалось лишь жужжание насекомых. Отец Энн не проснулся или не захотел слышать.