Хандра

Глава 7

— Сегодня шефа нет. У него большие разборки с женой. Он не придет.

— Кто его замещает?

Огорченный, негр покачал головой:

— Никто не может подписать. Шефа нет.

Малко сделал себе глубокое внушение, чтобы не оттаскать негра за курчавые волосы. Диалог глухих длился уже три четверти часа.

В девять часов он явился в Президентский дворец.

Никого.

Он прошел через ворота, поднялся по аллее. Опять никого. Здание, где были сконцентрированы различные административные службы, находилось перед ним, с виду опустевшее. Но после того, как Малко толкнул дверь, над которой висело огромное изображение барабана цвета какао — эмблема Бурунди, — он лицом к лицу столкнулся с бурундийским десантником, сидевшим на канапе. Его руки шарили в бубу какой-то толстухи, визжавшей у него на коленях.

Увидев Малко, негр вскочил на ноги, и его добыча свалилась на землю. Через секунду ствол автомата уперся в живот Малко с потоком ругани на суахили — языке, который он почти не знал.

Недоразумение было улажено благодаря пятисотфранковому банкноту. К счастью, десантник-часовой говорил по-французски. Удостоверившись, что Малко пришел не для того, чтобы свергнуть молодую Республику, он вызвался стать его проводником в лабиринте бурундийской администрации.

И чтобы продемонстрировать свою готовность, он отправил девицу крепким шлепком по заду, который издал металлический звук. Видя удивленный взгляд Малко, негр, широко улыбнувшись, приподнял бубу.

Зад девицы был обвешан крышками от бутылок пепси-колы, прикрепленными к ее трусикам; от этого зад колыхался более возбуждающе, когда она шла.

Увы, усилия часового оказались напрасными. В среднем важные чиновники присутствовали в канцелярии не более двух часов в неделю. Невозможно найти ответственного за выдачу пропусков на выезд.

Очевидно, если бы Малко обратился к Никоро, начальник полиции счел бы за счастье выдать ему такой пропуск... Но Малко не знал об этом...

Он уже собрался уходить, когда дверь комнаты открылась, и на ее пороге появился какой-то негр-гигант с совсем маленькой головой и бесчисленными нашивками на обезьяноподобных плечах. Даже не взглянув на Малко, он пересек комнату и закрылся в застекленном кабинете. Малко спросил с некоторым вдохновением:

— А это кто такой?

— Начальник жандармерии, генерал Уру, — испуганно сказал негр.

— Он может подписать пропуск?

— Не знаю, бвана...

Пятисотфранковый банкнот уже лежал на столе. Молодой негр послушно поднялся и исчез в кабинете.

Через двадцать секунд там оказался и Малко. Шеф жандармерии протянул ему здоровенную ручищу с широкой улыбкой на губах.

— Заходите, — сказал он мягким голосом, который не соответствовал его устрашающей внешности.

Малко объяснил цель своего визита. Ему срочно был нужен пропуск для туристического путешествия по Бурунди.

Негр понимающе кивал головой. Когда Малко смолк, тот заговорил тем же мягким голосом.

— Республика Бурунди окружена врагами, — поучительно заявил он. — Мы должны заботиться о зарождающейся демократии с нежностью матери. Сын короля, гнусный H'Tape, закоренелый преступник, скрылся в Конго и хочет собрать своих сторонников. Именно поэтому мы следим за дорогами.

Он выпучил ужасные глаза.

— Мы мирные люди, но я вам говорю: я расстреляю всех, кто захочет вернуться к коррупции королевского режима.

Малко убежденно поддакивал шефу. Он был достаточно знаком с Африкой, чтобы знать, что после этого порыва тропической лирики переходят к серьезным вещам.

Наконец, тот замолчал.

— Полковник, — необдуманно сказал Малко.

— Генерал, — поправил негр.

Малко, разумеется, не знал, что генерал Уру прежде был помощником королевского повара. Благодаря своей словоохотливости, он был удостоен чести составлять все речи президента.

— Генерал, я уверен, что такая молодая страна, как ваша, во многом нуждается. Я хотел бы помочь Бурунди путем... гм... пожертвования. К кому же мне следует обратиться?

— Ко мне.

— Но я думал, что вы командуете жандармерией.

— Я также помощник министра по социальным вопросам.

— А!

Малко извлек рулон банкнотов и отделил от него пять по тысяче, затем спросил притворно равнодушным голосом:

— В таком случае, я могу вручить вам эту сумму. Так будет проще.

— Так будет проще, — эхом отозвался Уру.

Он положил банкноты в карман, прокашлялся и с важным видом сказал:

— Я вижу, что вы не какой-нибудь там бесстыдный бродяжка. Будучи весьма ответственным лицом этой страны, я вам выдам заверенный документ. Да хранит вас Бог и пресвятая Богородица.

С торжественным видом он начал старательно писать жирными буквами.

Затем он буквально зашлепал документ всеми печатями, которые попали ему под руку, завизировал его подписью и протянул Малко. Тот пробежал его, прикусив язык, чтобы не прыснуть от смеха. Под заголовком «Республика Бурунди. Управление жандармерии» он прочитал следующую фразу:

«Не принимайте моих посланцев в качестве ветреных бабочек, не представляющих большой ценности, иначе я буду вынужден понизить вас в должности впоследствии».

Внизу стояла подпись: "Генерал Уру, нежно любимый своими дамами и всегда верный своему слову ".

— Это превосходно, — сказал Малко.

Они долго пожимали друг другу руки, и генерал пожелал ему счастливого пути своим удивительно мягким голосом. Вот уж кто славно округлил свое жалованье!

Выходя, Малко снова наткнулся на часового-приставалу, который вызвался показать ему индийский квартал. Малко вежливо поблагодарил, немного удивленный его рвением, не подозревая, что речь шла о лучших домах свиданий Бужумбуры.

У ворот Президентского дворца какой-то негр, одетый в остатки брюк от смокинга, раздавал пригласительные билеты. Малко взял один. Это была реклама ночного кафе «Ритц Отель» на французском, английском, немецком, норвежском и голландском языках, обещавшая приятное времяпрепровождение, прекрасную музыку, танцовщиц, наслаждения, свежее пиво, виски, джин и бренди.

«Ритц» был собственностью комиссара Никоро.

Малко пешком вернулся в гостиницу «Пагидас». Он был почти единственным белым на улице, но негры не обращали на него внимания. Лишь негритянки в разноцветных бубу мимоходом обменивались соображениями на суахили, мысленно прикидывая его сексуальные преимущества.

В черной толпе он не заметил двух полицейских агентов Никоро, слонявшихся в сотне метров позади него.

Следить за ним было нетрудно, так как три четверти шоферов такси работали на полицию.

Мимоходом он купил газету «Лё Курье де Бужумбура» у ресторана «Ля Кремальер» и быстро пробежал первую страницу. Новостей из внешнего мира было мало. По-видимому, потеря спутника все еще не была предана гласности. Все это напоминало кошмар. Временами он спрашивал себя, не сыграло ли с ним ЦРУ злую шутку. Но решением президента обладание тесаками длиной более девяноста сантиметров считалось отныне преступлением против государства.

Подойдя к «Пагидасу», он сел в одну из малолитражек, стоявших перед гостиницей, и назвал адрес Кудерка. Теперь, когда у них был пропуск, больше нечего было терять время.

Днем квартал казался еще более унылым, а лачуга Кудерка — шалашом пионера. Он постучал в дверь и, не получив ответа, толкнул ее и замер на пороге.

Мишель Кудерк лежал лицом вниз, рубашка забрызгана кровью и разодрана. В комнате царил неописуемый беспорядок.

Малко стал на колени и перевернул тело. Кудерк застонал. Его лицо было покрыто коркой спекшейся крови. Правая надбровная дуга рассечена, ручеек крови стекает до шеи, нос расплющенный и повсюду кровоподтеки. Через рубашку Малко заметил здоровенные синяки.

Кое-как он поставил Кудерка на ноги. Тот пошатывался, бормоча бессвязные слова. Малко усадил его, открыл шкаф, откуда вынул бутылку японского коньяка, и заставил его выпить. Затем подобрал очки и нацепил их несчастному.

Кудерк поперхнулся, сплюнул и открыл левый глаз.

— Я не еду, — четко произнес он. — Убирайтесь.

И он закрыл свой здоровый глаз. Только этого не хватало!

— В чем дело? — спросил Малко. — Кто это сделал?

Не открывая глаз, Кудерк слабо сказал:

— Два негра. Приятели Ари. Двумя итальянскими башмаками с острыми носками. Они били меня целый час. Они поклялись меня убить, если я увижусь с вами еще раз. Поэтому убирайтесь. Жизнь отвратительна, но я не хочу умирать.

Малко стал терпеливо увещевать Кудерка. Но чем больше он говорил, тем больше тот упрямился. Каждые две минуты он изрыгал «убирайтесь» и впадал в апатию.

— Итак, вы предпочитаете остаться с неграми, — сказал Малко. — Они с вами так хорошо обращаются! Кудерк привстал, как глыба ненависти, и прохрипел:

— Макаки, меня от них блевать тянет. Я отомщу, я отомщу за себя. Подождите.

— Я ничего не стану ждать, — сказал Малко. — Вы мне нужны. Или вы едете со мной, или вам конец.

— Если грек узнает, что я еду, он меня убьет.

— Он ничего не узнает. Завтра утром мы отправляемся, и ноги нашей больше не будет в Бужумбуре. Кудерк ухмыльнулся:

— Как вы собираетесь это сделать? Так просто, без виз, мы не пересечем Африку.

— За мной прилетит самолет, — сказал Малко. — У вас будет паспорт. И достаточно денег, чтобы вернуться в Европу.

Потрясенный, Кудерк посмотрел на него. Он чувствовал, что Малко говорил правду.

— Вы уверены, что это так?

— Уверен. Вы думаете, что мне хочется попасть в руки нашего друга Аристота?

Кудерк выплюнул осколки зубов.

— Хорошо. Встреча завтра утром, здесь. Тем временем я получу машину. Но если вы меня обманули, то пожалеете об этом. Потому что без меня вы никогда не выйдете из леса. Сдохнем оба.

На этих ободряющих словах Малко попрощался. Такси ждало его на углу улицы, как всегда. Оно доставило его в гостиницу.

Комиссар Никоро быстро прошел перед закрытыми дверями одиночных камер в подвале службы безопасности и остановился перед последней. Ключ от нее был только у него. Он вставил в нее замок, похищенный на одной из вилл, покинутых бельгийцами.

По пятам за ним бесшумно следовали Бакари и М'Поло.

Комнату освещала голая лампочка. На первый взгляд, он была пуста. Но в одном из углов находилось что-то, похожее на пакет старого тряпья. Нужно было обладать особой проницательностью, чтобы разглядеть там человека. Какого-то негра, лицо и тело которого, подвергнутые чудовищным пыткам, представляли собой лишь кучу мяса.

— Он заговорил? — спросил Никоро.

Бакари покачал головой.

— Нет.

Комиссар задумчиво посмотрел на тело и одернул свою тунику, чтобы расправить складку.

— Попробуйте еще.

Оба полицейских смущенно посмотрели друг на друга. За таким занятием они рисковали запачкать свои красивые костюмы. Как правило, на допросы они ходили в старых джинсах и грязных рубашках. Но приказы начальства не обсуждают. Даже если они несправедливы. А ведь они сделали все, что было в человеческих силах, чтобы заставить заговорить этого типа, с тех пор, как они окликнули его у входа в «Круа-дю-Сюд».

Его такси-малолитражку уже перепродали. Покупатель не задавал вопросов. Да и кому интересно знать о каком-то шоферишке такси, который немного приторговывал на стороне? Его семья находилась в джунглях и никогда больше не услышит о нем.

Раздосадованный, Бакари пнул заключенного ногой в бок. Тот едва пошевелился.

Никоро сказал:

— Па этот раз я хочу, чтобы он заговорил. А потом tara.[6]

М'Поло уже вынул свой кинжал из ножен. Никоро повернулся. Уже выйдя из камеры, он услышал, как оттуда раздался ужасный крик. Комиссар почувствовал удовлетворение. Его подчиненные действительно были профессионалами. Они могли позволить себе все.

В первом ящике своего стола он хранил небольшой пакет с бриллиантами, которые М'Поло вырвал изо рта подозреваемого. Но напрасно он рвал ему губы: заставить его говорить не удалось. Тем не менее, Никоро был уверен, что этот шофер такси был звеном, которое привело бы к продавцу; что эти бриллианты были лишь образцами для показа иностранному покупателю. Немного удачи — и он мог бы заполучить без риска все камни. Но для этого надо было заставить шофера заговорить.

Он не мог знать, что несчастный шофер такси был всего лишь мелким торговцем без размаха, предлагавшим несколько камней всем белым, у которых, по его мнению, водились кое-какие деньги.

Никоро вышел из комиссариата и направился к «Ля Кремальер». Короткий шутливый разговор с Бриджит весьма пошел бы ему на пользу. Когда он вернется, этот кретин, возможно, наконец заговорит.

Была теплая ночь, и в темно-фиолетовом небе мерцали неисчислимые звезды. Прекрасном небе Африки, изборожденном падающими звездами. В своей камере умирал шофер такси, так и не поняв, почему на него столь ожесточенно нападали. Все в поту, М'Поло и Бакари проклинали его упрямство. Никоро испытывал ужас от того, что ему оказывали сопротивление, даже через посредника.

В то же самое время Малко в своем номере гостиницы «Пагидас» разложил карту дорог Бурунди и Конго.

Он изучал свой маршрут. По данным станций слежения за спутниками, тот, который он искал, упал на юге Бурунди, между деревней Ньянза-Ляк и границей Танзании.

Таким образом, нужно было, начиная от Бужумбуры, следовать дорогой, шедшей по берегу озера Танганьика, до Румонжа. Затем начиналась всего лишь тропа, плутавшая по пустынному району. А дальше дело за Кудерком.

Возвращение будет более деликатным. О проходе через Бужумбуру не может быть и речи. Вопрос также не стоит и о продолжении пути по Танзании, враждебной стране, контролируемой китайскими коммунистами. Нужно пробираться по второстепенным тропам, вновь проходя всю страну, чтобы достигнуть границы с Конго к северу от Бужумбуры и пересечь ее в спокойном месте. Затем останется лишь подождать Аллана Папа.

В их интересах захватить достаточное количество бензина. Что касается состояния дорог, то все зависело от Кудерка: тот божился, что еще можно было проехать. По крайней мере, за три недели. После этого он не отвечал ни за что: начинался сезон дождей.

С двумя истощенными и, возможно, ранеными астронавтами это обещало быть настоящей увеселительной прогулкой.

Задребезжал телефон, отрывая Малко от этих мыслей.

Он снял трубку.

— Малко?

Это был задыхающийся и приглушенный голос Джилл, который едва можно было распознать из-за треска.

— Да. Что такое?

— Малко, я хотела бы вас увидеть сегодня вечером.

— Зачем?

— У меня нет времени вам объяснять. Приходите ко мне. Если меня не будет, входите. Для вас будет сообщение. Это важно.

Она неожиданно повесила трубку. Как будто ее оборвали. Малко отвлекся от своих карт. Что означал этот звонок? Он остерегался Джилл: она полностью была в руках грека. Ее звонок мог означать только одно из двух: либо ей хотелось переспать с ним, либо она устраивала ему ловушку от имени своего любовника.

В обоих случаях следовало лучше не связываться. Его задание было слишком важным, чтобы поставить его под угрозу, занимаясь любовью с гремучей змеей.

И он решил поступить так, как если бы она не звонила.

Скофос, владелец «Пагидаса», разглядывал греческий порнографический журнал, когда дверь его кабинета резко открылась. У него не было времени возразить: массивный силуэт Ари-убийцы, за которым следовали два негра в теннисках и брюках, заполнил комнату. Скофос заставил себя улыбнуться.

— У тебя все в порядке? — спросил он по-гречески. Он яро ненавидел своего собеседника, но их деловые отношения складывались прекрасно.

— Ты мне нужен, — ответил Ари на том же языке. — В твоей «лавочке» есть один тип, который действует мне на нервы.

Скофос побледнел. У него и так хватало забот, чтобы поддерживать репутацию «Пагидаса».

— Ари, ты не собираешься...

— Нет. Я только избавлю тебя от него. Ты всегда сможешь продать его шмотки в оплату за помер. Послушай: скажи администратору, чтобы он закрыл глаза, если увидит, как мы проходим с большим тюком. И дай мне отмычку.

Директору становилось все больше не по себе.

Я не знаю, будет ли... Ты же понимаешь, он будет защищаться.

Маленькие свиные глазки грека сделались колючими. Он распахнул свою куртку «розовое дерево» и вынул из нее кольт «Кобра».

— Или ты даешь мне отмычку, или я укокошу твоего клиента прямо сейчас в его номере. И попробуй только меня выдать.

Убедительный аргумент. Дрожащей рукой Скофос открыл ящик своего стола и протянул отмычку своему единоверцу.

— Почему бы тебе не сделать это на улице? — взмолился он.

Ари-убийца пожал плечами.

— Потому что я не собираюсь ждать, пока он соизволит выйти. Этот тип попортил мне достаточно крови. Привет.

Он обернулся, угрожая Скофосу «коброй»:

— И постарайся оставить дурные мыслишки. Если хочешь помочь мне, я буду на втором этаже по соседству с твоим клиентом.

Едва Ари вышел, Скофос принялся отчаянно шевелить мозгами. Ему не хотелось, чтобы подобная неприятность произошла в «Пагидасе». Если будущая жертва вооружена, это может превратиться в бойню. Гостиницу закроют... И трудно пойти предупредить его.

У него возникла одна идея.

Вылетев пулей из своего кабинета, он побежал к начальнику рассыльных. Они переговорили шепотом на суахили. Негр ушел на этажи, а Скофос вернулся к себе в кабинет, немного успокоившись. Через десять минут к нему в дверь постучал рассыльный.

— Готово, бвана.

Скофос бросил ему десятифранковую монету и снова взялся за свой порнографический журнал, немного нервничая.

Через четверть часа зазвонил телефон. Скофос заговорил самым мягким голосом.

Минут через десять после звонка Джилл в номере Малко вдруг отключился кондиционер.

Он тщетно пытался включить его, тыкая во все кнопки, две из которых остались у него в руке. Липкая жара уже наполняла комнату. Через полчаса станет невыносимо. Все тепло, накопленное в тонких стенах гостиницы, наполнит комнату.

Не желая заниматься самодеятельностью, он снял трубку. Служащий администрации посочувствовал его горю и передал трубку директору. Тот весьма любезно обещал немедленно заняться неполадкой.

Действительно, он перезвонил через пять минут: из его путаных объяснений на пиджине следовало, что ремонт займет около часа и он советует своему постояльцу пойти пока пообедать.

Взгляд Малко упал на розовый проспект, который он взял у входа в Президентский дворец и который расхваливал радости ночного кафе «Ритц Отель». В конце концов, он развеется. Он повесил трубку, надел куртку и вышел из номера.

Мрачный, смертельно бледный и желчный, Никоро ходил кругами по своему кабинету. Шофер такси умер час назад, так и не заговорив. Он даже не мог обвинить Бакари и М'Поло в оплошности: он сам испугался, увидев труп. Итак, бриллиантов ему не видать.

Мысль о том, чтобы заполучить завтра сорок тысяч долларов, едва ли утешала его. Уже два дня, как он нацеливался на нечто более крупное.

Он отправил двух шпиков следить за своей добычей. Пока что этот незнакомец был ему много дороже собственной матери. Как только он вытянет из него деньги, он выдаст его без угрызений совести греку, но до тех пор М'Поло и Бакари имели четкий приказ: с ним ничего не должно было случиться.

В здании службы безопасности было тихо. Свет горел лишь в кабинете Никоро. Кто-то слегка постучал в дверь.

— Войдите, — прокричал комиссар. Это был Бакари, очень возбужденный.

— Шеф, — объявил он, — намечается скандал. Месье Ари хочет похитить нашего типа. Он уже все приготовил.

Никоро посерел от ярости. Он схватил какую-то папку и запустил ею в другой конец комнаты. Вздувшиеся от гнева шрамы придавали ему вид колдуна в разгар священнодействия.

— Помешайте ему, — заорал он.

Бакари нервно перевалился с боку на бок.

— Шеф, месье Ари сказал мне, что он пустит мне пулю в живот, если я что-нибудь сделаю. Что это его дела. Может быть, лучше, если придете вы...

Ярость Никоро возросла еще больше. Он не чувствовал себя в силах противостоять убийце, который явно был не один. Нужно было применить хитрость.

— Нет, — сказал он. — Возвращайся обратно. Следи за ними. Если он хочет его похитить, то не для того, чтобы убить. Потом будет видно.

— Вы не хотите, чтобы типа предупредили? — робко предложил Бакари.

— Вон отсюда! Ни за что! — завопил комиссар. — Если ты сделаешь малейшую глупость, я тебя отстраню от должности!

Оставшись один, Никоро принялся ругаться вслух на суахили. Если эти идиоты не помешают Ари, весь его план рухнет. Он никогда не увидит сорока тысяч долларов.

Он погасил свет, вышел и почти наткнулся на какую-то негритянку в слезах, которая вцепилась в его тунику. Прерывающимся от всхлипываний голосом она начала рассказывать путаную историю о муже, который избил ее, а потом выбросил на улицу. Никоро собирался послать ее к черту, но тут заметил ее высокую и твердую грудь, которую плотно облегало оранжевое бубу.

Единственный глаз комиссара вспыхнул. Он оттолкнул ее и наотмашь влепил оплеуху. Затем взял ее за руку и затащил на лестницу, ведущую в подвал.

— Иди, — сказал он. — Я дам тебе приют.

Труп шофера такси протестовать не будет.

Негритянка поняла. Польщенная тем, что к ней проявила интерес такая важная персона, она последовала за ним, хныча и шмыгая носом. Когда она спустилась вниз, бубу на ней уже не было.

Когда она появилась на сцене, по залу пробежала дрожь. Это было главным развлечением «Ритца». Девушка примерно шестнадцати лет с грудью и ягодицами, которые, казалось, были высечены из черного гранита — настолько они были твердыми и вызывающими, — и очень привлекательным скуластым лицом. С гладкими волосами, собранными в хвост на затылке.

На ней был эластичный серебристый костюм, состоявший из плотно облегающих брюк и болеро, обнажающего пупок.

Вышли три музыканта с тамтамами и начали играть. Девушка задвигалась в очень медленном ритме, монотонно бормоча низким голосом одну и ту же фразу.

Все ее тело дрожало. Постепенно она приблизилась к краю сцены. Продолжая танцевать, она расстегнула свое болеро и медленно сбросила его. У нее была необыкновенная грудь с голубыми прожилками. Соски подпрыгивали, следуя ритму тела.

Белые, которые были в зале, оцепенели. В сущности говоря, это не был стриптиз, а скорее первобытный танец. Теперь ее живот колыхался, подражая движениям любви с анатомической точностью. С отвлеченными глазами, изогнувшись назад, она исполняла жалобную народную песню.

Малко забыл про свои заботы. Девушка находилась меньше, чем в метре от него; он мог чувствовать ее запах и видеть капельки пота на ее черной коже. После цыпленка из джунглей, жаренного в отработанном масле, это было скорее приятным сюрпризом. Иногда в фольклоре бывает и что-то хорошее.

Неожиданно тамтам смолк. Свет погас, потом зажегся вновь. Девушка улыбнулась и исчезла за кулисами.

Через несколько минут она вернулась в зал, одетой на этот раз в золотистый эластичный комбинезон с лямками. Она обошла столы и направилась в бар посидеть с тремя другими танцовщицами. Малко доел манго, когда оркестр появился вновь. У него не было желания сразу же вернуться в гостиницу. Когда музыканты заиграли «Путники в ночи», он прямиком направился в бар и склонился перед девушкой в золоте.

— Не хотите ли потанцевать?

Она не ответила, но соскользнула со своего табурета. У нее были большие темно-карие глаза, далекие и холодные. Когда она прижалась к Малко, у него было такое впечатление, что между ними разорвалась бомба. Она танцевала, выгнувшись назад и грудью даже не касаясь альпакового костюма.

Через пять минут этого бега по кругу Малко уже и не знал, слушал ли он румбу, Бетховена или мессу. Каждым мускулом своего тела он потянулся к девушке, которая казалась безразличной. Но позолоченный живот действовал, как пиявка.

Музыка прекратилась. Она впервые заговорила по-французски хриплым голосом:

— Вы хотите пойти со мной? Я хотела бы выпить стаканчик у «Махарея».

Ее тон был безразличным. У Малко не хватило смелости сказать «нет». Он знал, что она была проституткой, но это приятная разрядка. И ему хотелось еще с ней потанцевать.

Он заплатил по счету и догнал девушку в баре. Она ждала его стоя. Они вышли, сопровождаемые лебезившими официантами. Один из них пробормотал какую-то фразу на суахили, когда Малко проходил мимо. Тот вежливо улыбнулся, не подозревая, что официант обозвал его «крысиным сыном, поддерживающим содомские отношения со своей матерью».

Они молча спустились на два этажа.

— Это рядом, — сказала девушка.

— Как вас зовут?

— Луала.

Его глаза смотрели на позолоченный зад, когда он почувствовал ужасную боль в затылке. Позади него раздалось какое-то шуршание, и второй удар обрушился на голову. Инстинктивно он вытянул руки вперед и погрузился в черную дыру.

Из темноты возникли три фигуры. Пока два негра склонялись над телом Малко, Ари-убийца схватил девушку за руку.

— Сматывайся, — прорычал он. — И ничего никому не говори.

Луала покорно повернулась. Это ее не касалось. Это были дела белых. Она вернулась в «Ритц».

В старом «пежо-403» Бакари и М'Поло переглянулись. Начинались серьезные неприятности.