Хаос

Автор: Сара Файн

ХАОС

Серия: Стражи Царства Теней. Книга 3

Переводчик: Lianak

Редактор: svetik99

Вычитка: Lianak

Переведено для группы https://vk.com/booksource.translations

При копировании просим Вас указывать ссылку на наш сайт!

Пожалуйста, уважайте чужой труд.

ГЛАВА 1

Я сама выбрала смерть. Поэтому, падая на острые скалы и разбивающиеся об них волны, я закрыла глаза и позволила себе помечтать.

Солнечный день. Тёплый бриз колыхал мои непослушные кудри. Парень, который для меня был дороже моей собственной жизни, засмеялся, притягивая меня ближе и убирая волосы с моих глаз. Его лёгкая улыбка смягчила резкие красивые черты лица.

— Я люблю тебя, — сказала я ему.

— Я знаю, — ответил он.

Так и должно было быть.

Но мне так и не удалось сказать это, а ему — услышать.

По крайней мере, пока что. Каждой клеточкой своего тела, каждой частичкой души я буду бороться за этот миг. Битва уже началась.

— Лила, ну серьёзно, в этой драме нет необходимости, — голос Рафаэля как будто исходил из моей головы.

Огонь охватил мои руки, и я не успела ни закричать, ни даже вздохнуть. Прохладный океанский бриз, ночь, рёв воды, мой сон о лице Малачи — всё это исчезло, оглушив меня тишиной, ослепив пустотой. Я ударилась о гладкий камень и пролетела несколько метров, прежде чем врезалась в то, что ощущалось кирпичной стеной. Осколки боли пронзили мои конечности, я перекатилась на корточки и упёрлась ладонями в холодный мрамор. Моргая и задыхаясь, я подняла голову и увидела Рафаэля. Он расправил крылья, а его кожа излучала безжалостный свет.

Он выглядел… раздражённым.

Я с горечью улыбнулась.

— Я так и думала, что ты выкинешь нечто подобное.

Он закатил глаза.

— Настоятельно рекомендую не испытывать меня.

— Прыжок со скалы казался мне самым быстрым и лёгким способом покончить с этим дерьмом. Я хочу чего-то. Судья тоже чего-то хочет. И ты только что подтвердил это. Ты мог позволить разбиться мне на этих камнях. И я бы сейчас, спотыкаясь, пробиралась через Суицидальные Врата.

— Но ты могла бы обсудить это со мной, а не устраивать истерику.

Я поднялась на ноги, мои мышцы ныли, а рана от укуса на шее гудела от резких уколов боли. Подарок от Джури, злобного Мазикина, у которого теперь была самая красивая личина, какую только можно было вообразить: тело Малачи. Он обладал всей силой и знаниями Малачи. Всеми его воспоминаниями. Теперь он был на свободе и сеял хаос в мире живых. Я знала, что должна позаботиться об этом. В конце концов, это была моя работа — остановить его, защитить невинных людей, чьи жизни он готов был с радостью оборвать. Но в моём ушибленном мозгу оставалось место только для одного: для Малачи. Его души. Которая, насколько я знала, теперь была заключена в адском царстве Мазикинов. Мазикины несколько раз совершенно ясно давали понять, что они хотят только одного — заставить его страдать. И для меня не было ничего важнее, чем вытащить его оттуда.

— Извини, что я так эмоциональна, — отрезала я. — Мне вроде как нравится Малачи.

Выражение лица Рафаэля смягчилось.

— Знаю, — свет вокруг него померк, его золотые крылья потускнели, а затем и вовсе исчезли. — Ну, вот мы и на месте.

Вот мы и здесь. В Святилище. Над моей головой солнце просачивалось сквозь замысловатые витражи, которые, как я теперь поняла, изображали Элизиум. Горы, океаны, поля. Ангелы. И только по краям, их бочкообразные тела, покрытые коричневой шерстью с чёрными пятнами, их торчащие клыки из ухмыляющихся ртов… две гиены, нежданно-негаданно. Я вздрогнула и отвела взгляд.

— Судья примет меня?

Я резко обернулась на звук широко распахнувшихся массивных дверей. Рафаэль усмехнулся.

— Вот тебе и ответ.

Моё сердце забилось быстрее. Я чувствовала, как её сила течет через зияющую дверь, кружась вокруг меня. Холодная и смертоносная. Когда я сделала шаг в покои Судьи, мои ноги подкосились, и я обхватила руками ближайшую колонну, чтобы не упасть.

— Я приведу тебя в порядок, как только она решит, что с тобой делать, — сказал Рафаэль.

Я посмотрела на колонну, на пятно крови, которое оставила на блестящей мраморной поверхности.

— Звучит справедливо.

Неловкими, запинающимися шагами я переступила порог и двинулась по проходу между её покоями, давая привыкнуть глазам к постоянному яркому свету этого места. Ряд массивных не человекоподобных стражей стояли по стойке смирно по обе стороны от меня. В прошлый раз их сверкающие глаза цвета драгоценных камней не остановились на мне, но на этот раз некоторые из них смотрели прямо на меня с подозрением. И с самодовольством. Но и чем-то вроде уважения. Я сосредоточилась на том, чтобы не упасть лицом вниз. Это было трудно, потому что после укуса Джури я почти не чувствовала своей левой ноги, и такое же онемение теперь ползло вниз по обеим моим рукам. Должно быть, я выглядела как зомби, покачиваясь, пробираясь вперёд, мой левый ботинок скрипел, когда я тащила ногу за собой. Но как только я увидела фигуру, ожидавшую меня в передней части комнаты, мои шаги стали немного увереннее. Вот почему я пришла, чтобы заключить сделку с Судьёй.

Снова.

Её глаза были такими же чёрными, как и её одежда, но кожа была тёплого, насыщенно-коричневого оттенка. Она была так похожа на мою приёмную мать, Диану, что я не могла удержаться от мыслей о ней, единственной семье, которая у меня была. Я надеялась, что видела её не в последний раз. Как и надеялась, что в данный момент она в безопасности. Если Джури доберётся до Дианы, я никогда себе этого не прощу.

Судья улыбнулась, обнажив блестящие белые зубы.

— С возвращением, Лила. Я так понимаю, вы с Малачи разделяете любовь к эффектному появлению.

Я сделала глубокий вдох, и перешла к делу. Нет смысла терять время, когда она, вероятней всего, может читать мои мысли.

— Вы должны отправить меня за ним.

Её улыбка стала шире.

— И что я получу взамен? Формально, ты дезертир. Ты покинула свой полевой отряд в самое сложное для них время.

— Я дам вам всё, что пожелаете. Прошу.

Я закрыла глаза и образы Малачи заполонили мою голову, но вместо того, чтобы видеть его в солнечном свете, я увидела кошмар. Его тело выгнулось дугой, мускулы напряглись настолько, что готовы были лопнуть, глаза были крепко зажмурены, он боролся за единство души и тела.

Электрический разряд пронесся по моей коже, когда Судья приподняла мой подбородок своим фиолетовым ногтем. Она взглядом впилась в меня.

— И снова ты понятия не имеешь, с кем имеешь дело, — тихо сказала она.

Я чуть не задохнулась от страха.

— Вы ведь этого и хотели, не так ли? Это был ваш план с самого начала.

В её глазах вспыхнул хищный огонёк.

— Принятые тобой решения привели тебя сюда. А Малачи сделал свой выбор.

Ярость вспыхнула во мне, жар временно выжег оцепенение.

— Он всегда служил только вам. Он выполнял свой долг.

— Ты уверена в этом? У меня сложилось впечатление, что он служил тебе.

Я поникла, и внезапно мне показалось, что единственное, что меня удерживает — это изогнутый фиолетовый ноготь, зацепившийся за мой подбородок. Джури сам сказал, что Малачи был так сосредоточен на моей защите, что позабыл о себе. Это позволило Мазикиным заполучить самое лучшее оружие — тело и разум одного из самых опасных и успешных Стражей во всей вселенной.

— Раз уж это моя вина, позвольте мне исправить её, — сказала я.

Она рассмеялась резкой мелодией, которая завибрировала во мне.

— Это не так просто. Присядь.

Она отдёрнула руку, оставив меня падать.

Позади меня возник стул, и он стал единственным препятствием между моей задницей и полом.

— Так уж вышло, — медленно сказала она, отступая от меня, и её бархатные тёмные одежды закружились вокруг неё, — что я хочу, чтобы ты кое-что сделала.

Облегчение нахлынуло на меня; она была готова торговаться. Но в то же время во рту у меня появилась горечь. Малачи был прав, мы всего лишь пешки в игре. Но сейчас бороться с этим не стоило, потому что он значил больше.

— Я сделаю всё, что угодно.

— Я позволю тебе уйти со своего поста в мире смертных. Ты можешь отправиться в город Мазикинов и попытаться спасти своего лейтенанта. Рафаэль и Михаил снарядят и вооружат тебя для выполнения задания, позаботятся, чтобы у тебя были наилучшие шансы на успех. Но даже если ты выживешь и сможешь добраться до Малачи, ты не сможешь покинуть город, пока не выполнишь второстепенную миссию.

Я пальцами впилась в края стула.

Судья указала на дальнюю стену её покоев, и перед нами предстала пустыня. Огромное серое море песка. Единственное, что нарушало бесплодный ландшафт, это огромный отражающий купол, под которым я смогла разглядеть ряд дымовых труб и зданий, торчащих, слово кривые зубы, и окружённых тёмной стеной.

— Я хочу, чтобы ты пошла туда, — сказала она, её палец задрожал, когда она посмотрела на далёкий город с истинным отвращением, — и уничтожила портал. Именно он позволяет им покидать своё царство и овладевать человеческими телами. Они никогда не должны были получить к нему доступ.

Город Мазикинов не казался таким большим, как тёмный город, и здания не были такими высокими, но всё равно он был огромен.

— Где находится портал?

Она опустила руку, но не свой взгляд.

— Мазикины не подчиняются мне.

Я догадалась, что это был способ сказать мне, что она не знает.

— Значит, я должна уничтожить портал, а потом уйти?

— И убить Королеву. Если этого не сделать, она сразу же восстановит его, — Судья уставилась на далёкий купол. — Она была одной из первых. Она носит знания в своей голове.

Я стиснула зубы.

— Хорошо. Уничтожить портал. Убить Королеву. Что-нибудь ещё?

Она перевела взгляд с города на меня, и её губы искривились от увеселения.

— Тебе мало?

Я подняла глаза к потолку, потому что при виде её лица мне хотелось плакать, смеяться и кричать одновременно.

— Значит, если у меня всё получится, вы вытащите нас?

— Нет, — она удивилась, что я задала подобный вопрос. — Если тебе это удастся, у тебя появится шанс выбраться оттуда. Я же сказала, Мазикины не подчиняются мне. Мои ангелы не могут иметь с ними дело напрямую.

— Что же тогда могут сделать Рафаэль и Михаил?

— Они могут подготовить тебя и впустить под купол, а может быть, и выпустить, если ты выполнишь задание. Остальное зависит от тебя. Это моё предложение, детка.

Я опустила голову и встретилась с ней взглядом; её глаза были чёрными пустотами, как у акулы. Она предоставляла мне выбор, но я не чувствовала в этом выгоду для себя. Мои шансы на успех были невелики. Я могу пойти туда и оказаться в ловушке прямо рядом с Малачи. И даже если я его освобожу, нам всё равно придётся уничтожить этот портал и убить Королеву. Но что мне оставалось делать? Уйти? Если бы Малачи стоял здесь, если бы он заключил эту сделку ради шанса спасти меня, он бы даже не колебался.

— Я согласна, — сказала я.

Судья улыбнулась.

— Прекрасно. Твой новый капитан уже ждёт тебя.

— Капитан?

Она выгнула бровь.

— Ты сомневаешься в моём решении по этому вопросу?

Я хотела… я ожидала, что буду главной или вообще пойду одна. Кого может волновать спасение Малачи больше, чем меня? Но я боялась, что Судья может полностью передумать, если я буду спорить, тем более что у неё уже был кто-то на примете, чтобы завершить миссию.

— Когда мы уходим?

Я не хотела думать о том, что Мазикины могут делать с Малачи прямо сейчас. Я просто хотела добраться до него.

— Сначала тебе нужно подготовиться. Или ты хочешь пойти в таком состоянии?

Её взгляд скользнул вниз к моей разорванной, пропитанной кровью одежде, затем задержался на ране от укуса на моей шее. Джури. Жар пробежал по моей спине, когда я попыталась представить, как перерезаю ему горло, но мой желудок скрутило, потому что всё, что я могла себе представить, это стоять над ним, глядя вниз на прекрасное лицо Малачи. Я вскочила на ноги, но мой мир накренился, и меня охватило болезненное головокружение. Я схватилась за стул, но он исчез, как и Судья.

— Удачи, детка, — прошептал её голос мне на ухо.

Руки Рафаэля удержали меня от падения.

— Пора тебя подлатать, — пробормотал он, обнимая меня за спину невероятно тёплой рукой.

Он повёл меня по проходу мимо стражей. На этот раз они были очень заинтересованы; все смотрели, как я прохожу мимо. Но подозрение исчезло с их лиц, сменившись жалостью.

Мы вошли в парящий вестибюль, и двери в покои Судьи захлопнулись с гулким щелчком.

— Куда? — пробормотала я, мои губы почти онемели, чтобы выдавить слова с языка.

Все силы, которые я собрала для встречи лицом к лицу с Судьей, иссякли. Моё сердце билось вяло, заставляя яд Джури течь по венам. Я позволила своим тяжёлым векам закрыться на мгновение, и когда открыла их, увидела, что мы уже шли по оклеенному обоями коридору с деревянными дверями.

— Мы в тёмном городе?

— Не совсем, — ответил Рафаэль. — Мы всё ещё в Святилище. Это связь между всеми мирами, но на самом деле нас нет ни в одном из них, хотя это и выглядит так. Ты останешься здесь, пока не будешь готова идти.

Я открыла рот, чтобы спросить, когда я смогу встретиться с моим новым капитаном, но в этот момент дверь впереди открылась, и в коридор вошла женщина. На мои глаза навернулись слёзы. Она была одета в тёмно-синюю рубашку и свободные брюки, которые я узнала как часть униформы человеческих Стражей. Её блестящие чёрные волосы были собраны в высокий хвост, а кожа цвета медного янтаря была гораздо менее бледной, чем в последний раз, когда я видела её, держа за руку, пока она умирала.

— Анна?

Её тёмные кошачьи глаза скользнули по мне, а затем остановились на Рафаэле.

— Ты уже вылечил её?

— Ещё нет, — ответил он.

— Хорошо.

Она достала нож, покрутила его в пальцах и метнула его прямо в мою грудь.

ГЛАВА 2

Рафаэль потянул меня в сторону в последнюю миллисекунду, но нож вошёл прямо под ключицу, вырвав из моего горла беззвучный крик. Я закашлялась, задыхаясь, кровь из лёгких хлынула в горло.

— Это было крайне неуместно, — резко сказал Рафаэль, поднимая меня на руки. — Тебя погрузить в сон или оставить в сознании, Лила? — спросил он. — Решай быстрее.

— В сон, — прошептала я одними губами, зная, что не смогу справиться с болью, если рядом не будет Малачи.

— Мудрое решение, — ответил Рафаэль. — Я постараюсь быстро управиться.

Я опустила голову и попыталась посмотреть на Анну, пытаясь понять, что только что произошло. Несмотря на моё затуманенное зрение, её холодный взгляд было легко разглядеть.

— Когда ты проснёшься, мы кое о чём поговорим, — сказала она.

С этим весёлым обещанием густая чёрная волна пустоты накатила на меня, защищая от грёз, любви и света, и, на мгновение от обжигающей потери всего разом.

* * *

Когда я открыла глаза, Рафаэля нигде не было видно. Анна, однако, сидела рядом с моей кроватью, вертя в пальцах ещё один нож. Мне всегда нравилась Анна, я уважала её, но и не забыла, насколько она опасна. Особенно ввиду того, что по какой-то причине она, видимо, хотела убить меня. Под накинутой на меня простынёй я медленно потянулась руками к талии в поисках клинков, которые я обычно носила с собой. Нашла я только пижамные штаны.

— Как это произошло? — тихо спросила Анна.

— Как ты оказалась здесь? — выпалила я почти одновременно с ней. — В последний раз, когда я тебя видела, ты была…

— Мертва. Да. Судья выпустила меня из тёмного города.

Нож Анны вращался вдоль её пальцев, как будто был продолжением её тела. Лезвие сверкнуло в свете керосиновой лампы.

— И это стало причиной твоего плохого настроения?

Она склонила голову набок.

— Я немного не то ожидала.

— Она не отпустила тебя в Элизиум?

— Отпустила, — улыбка Анны стала горьким изгибом на её губах. — Я была так уверена, что Такеши будет ждать меня…

— Но его там не было.

Я закрыла глаза.

Такеши был капитаном Малачи и Анны, но для Анны он значил гораздо больше, чем это. Он тоже любил её, так сильно, что готов был остаться в тёмном городе с ней ещё на долгое время после того, как его освободят. Так долго, что потерял все свои силы, и не смог отбиться от Мазикинов, которые забрали его. Спустя много лет Малачи убил одержимое тело Такеши, они с Анной верили, что это освободит душу Такеши из царства Мазикинов. Но это была красивая ложь, в которую Мазикины очень хотели, чтобы Стражи поверили, потому что это делало нас более склонными убивать одержимых вместо того, чтобы заключать их в Тёмную башню, вынося им вечный приговор. Эта стратегия «убить на месте» давала Мазикиным возможность спастись, потому что мы, а особенно Малачи, чаще стремились спасти потерянных, чем наказать монстров. Когда мы открыли истину, то поняли, что все эти человеческие души на самом деле оказывались навсегда заточенными в ловушке в царстве Мазикинов.

— Я какое-то время искала Такеши, а потом поняла… что его нет в Элизиуме, — сказала Анна. — И в тот момент, когда я это осознала, передо мной возникла Пустошь.

— Что?

Я приподнялась на локте, пытаясь собрать достаточно сил, чтобы встать с кровати. Я вспомнила, что Генри говорил о Пустоши. Полное убийц. Худших из худших. И определённо не то, где я ожидала увидеть Такеши.

Анна выглядела затравленной, вспоминая это место.

— Пустошь как широкий каньон, полный безумных варваров. Горбуны и торговцы, которые пользуются уязвимостью. Волки и стервятники, которые истребляют слабых и мёртвых. Думаю, люди остаются там навсегда, умирая снова и снова ужасными способами, и каждый раз, становясь всё менее и менее человеческими, — она замолчала с сожалением. — Ну, по крайней мере, большинство из них. Так или иначе, город Мазикинов находится там, далеко в пустыне. Под куполом.

Всё сходилось с тем, что показывала мне Судья.

— Почему-то, я нутром чувствовала, что он там, — продолжала Анна. — Я хочу сказать, по какой другой причине это место появилось прямо передо мной, когда никто другой, казалось, не видел его? Вот я и пошла, — она рассмеялась и покачала головой. — Я была уверена, что просто войду туда и вытащу его.

— И всё пошло не по плану…

— Я не смогла пройти сквозь купол. Но мне удалось увидеть вещи, происходящие по ту сторону, — она встретилась со мной взглядом. — И я увидела там Малачи, — её тон снова стал резким.

Я уже долгое время мучилась догадками.

— С ним всё было в порядке?

Её нож внезапно перестал вращаться, острие было направлено прямо мне в лицо.

— Что ты сделала, Лила? Я стояла прямо там, когда он выпал из чёрной дыры на краю неба. Он тяжело ударился о землю, рухнув прямо перед городскими вратами Мазикинов. Он был голый. Ошеломлённый. Совершенно беззащитный. И они ждали. Их была целая толпа, — её голос задрожал, но она твёрдо держала нож.

Я прижала ладони к глазам, чтобы сдержать слёзы.

— Конечно, они ждали, — хрипло сказала я. — Они всё спланировали заранее.

— Но за семьдесят лет службы Малачи, они даже близко не приблизились к тому, чтобы схватить его, — голос Анны сочился обвинениями. — И поэтому, я хочу знать, как это произошло и какое отношение к этому имеешь ты.

По крайней мере, теперь я поняла, почему она метнула в меня нож.

— Ты считаешь, что это моя вина.

Её взгляд скользнул по лезвию клинка, и я подумала, не собирается ли она снова метнуть его в меня.

— Если это не так, ты расскажешь мне, как один из лучших Стражей, который когда-либо служил тут, теперь находится во власти существ, над которыми он доминировал десятилетиями.

Я свесила ноги с кровати.

— Если хочешь обвинить меня, валяй. Он пытался освободить пленников, которых считал людьми, не понимая, что всё это было подстроено, чтобы захватить его. Он думал, что Мазикины хотели меня, но это не так. Он был слишком занят, защищая меня, чтобы понять это.

Какое-то время мы молча смотрели друг на друга.

— Я могла это предвидеть, — тихо сказала она. — Думаю, я знала, что он был влюблён в тебя раньше, чем сам это понял.

Я нетерпеливо вытерла слезу со щеки.

— Я тоже люблю его, Анна, — я прочистила горло. — И я собираюсь освободить его. Я уже встретилась с Судьёй, и она дала мне моё задание.

Анна вскинула руки и застонала.

— Я должна была догадаться, что она вытворит нечто подобное.

— О чём ты?

— Она сказала мне, что я могу отправиться с официальным заданием в город Мазикинов. Она сказала, что у меня будет шанс вытащить Такеши. А потом она сказала, что у меня будет новый лейтенант. Я предположила, что это будет настоящий Страж.

— Анна, я Страж.

Её брови взлетели вверх.

— Что?

— Она не рассказала тебе? Последние несколько месяцев мы с Малачи провели в мире живых.

Я изложила ей весь рассказ в двух минутах, опустив всю эту жуткую драму между мной и Малачи. Мы миновали этот этап, и это было самое главное.

— Хм, — сказала она, оглядывая меня с головы до ног. — Уж это я не могла предвидеть.

— Как и я. Я сожалею о Такеши. Я очень надеюсь, что вы будете вместе после стольких лет разлуки.

— Я тоже, — пробормотала она. — Но всё так и будет. Именно поэтому я здесь.

Глядя на неё, такую яростную и сильную, я вдруг почувствовала, что это возможно. Мы вместе с ней встретимся с Мазикиными лицом к лицу, и не было никого другого, кого я предпочла бы видеть своим капитаном во время спасения Малачи.

— Она сказала тебе, что ещё нам нужно сделать?

Анна кивнула, а потом, кажется, что-то поняла.

— Эй, я думала, что ты пришла из тёмного города, но ты сказала, что возвращалась в мир живых. Так ты была среди живых. Как ты сюда попала?

— Я… Я вроде как слетела с катушек, когда Малачи забрали. И спрыгнула со скалы.

— Ты покончила с собой?

— Вроде того? У меня было предчувствие, что Рафаэль остановит меня. Это казалось самым быстрым способом добраться до Судьи. Я не могла позволить Мазикиным забрать меня. Я имею в виду, что это привело бы меня в город Мазикинов, но тогда бы в мире живых осталась одержимая Лила, бегающая по Род-Айленду, и она причинила бы боль людям, которые мне небезразличны.

Анна, наконец, убрала нож в ножны и окинула меня тяжёлым оценивающим взглядом.

— Но ты бы позволила им забрать тебя? Если бы это был единственный выход?

Я встала.

— Я бы сделала всё, что угодно. И сделаю.

Она вздохнула.

— Хорошо. Прости, что метнула в тебя нож. Просто… увидев Малачи в таком состоянии, я потеряла контроль.

У меня перехватило дыхание.

— Хочу ли я знать, что они с ним сделали?

— Ничего такого не было. Они просто подняли его и понесли в город, а он пытался бороться с ними. Именно так он и выглядел, — она поморщилась и провела рукой по лицу.

— Расскажи мне, — сказала я, и напряжение скрутило мой позвоночник, пока я не почувствовала, что он вот-вот сломается.

Она беспокойно заёрзала, глядя в пол.

— Он выглядел испуганным, Лила. Очень испуганным.

Я направилась к двери, не в силах больше стоять на месте.

— Мы можем идти, капитан?

Анна поднялась на ноги.

— Ты готова?

— Абсолютно, — я говорила намного увереннее, чем чувствовала себя.

— Тебе лучше не отставать от меня, — она скрестила руки на груди. — Если мы хотим преуспеть, я не должна переживать о тебе.

Именно так она и сделала в тёмном городе.

— Тебе и не придётся, — я проглотила слёзы. — Малачи многому меня научил. Теперь я могу постоять за себя.

— Тебе же лучше. Мы отправляемся туда, где ад покажется пикником, — она прошла мимо меня и вышла в коридор. — А это значит, что мы пойдём туда с оружием. Пошли, наведаемся к Михаилу.

Я пошла вслед за Анной по коридору, оклеенному яркими обоями в цветочек.

— Куда мы направляемся? — спросила я. — Я думала, мастерская Михаила находится в участке Стражей в тёмном городе.

Она пожала плечами.

— Он там, где нам нужно.

Учитывая, что он появился в подвале в доме Стражей в Варвике, я предположила, что она была права. Когда мы приблизились к концу нелепо длинного коридора, обои сменили цвет на тёмно-бордовый, и наш путь осветили искусно сделанные фонари, свисающие с серебряных цепей. В конце коридора была деревянная дверь с замысловатой резьбой, перед которой по стойке смирно стоял один из огромных Стражей. Когда мы подошли к нему, он отсалютовал нам, затем широко распахнул дверь, позволив вырваться наружу волне резких звуков и ревущих проклятий.

Мы вошли в мастерскую и пошли по проходам между стеллажами с клинками, луками, посохами и прочим оружием, возвышавшимся почти на два этажа над нами. Когда мы завернули за угол, Михаил оторвался от своей кузницы, высоко подняв тяжёлый железный молот. Толстые складки жира колыхались под его руками.

— Вы опоздали! — проорал он, и его челюсти задрожали, когда он ударил молотком вниз.

Его щёки были ярко-красными, но остальная часть его лица была серой.

Я искоса взглянула на Анну.

— Прости. Нас задержали.

Он поджал губы, остановив свой взгляд на Анне.

— Ах. Да. Рафаэль сказал мне, что ты стала темпераментной. Я уже подумываю оставить тебя без оружия.

Анна вызывающе вздёрнула подбородок, но не стала оправдываться. Михаил нетерпеливо махнул рукой в нашу сторону, отбрасывая мерцающие капли пота, которые с шипением упали в кузницу.

— Идите сюда. Нельзя терять ни минуты.

Я уставилась на него. Обычно, он говорил нам сохранять хладнокровие, чтобы дать ему делать своё дело. Но сегодня… ни оскорблений, ни флирта, ни ругани на выбранном им языке месяца. Только действия. У него уже был свежий набор ножей, ожидающих меня, их узкие изогнутые лезвия отражали огонь его кузницы. В отличие от Анны, я редко метала ножами, предпочитая использовать их в прямом рукопашном бою, чтобы рубить и нападать. Когда я подняла их, то обнаружила, что они хорошо сбалансированы и обманчиво тяжелы. Михаил также снабдил меня ремнём и ножнами на бёдра и лодыжки.

— Ну и как тебе перчатки? — спросил он. — Те, что для танцев?

Анна нахмурилась.

— Ты ходила на танцы?

Я посмотрела на Михаила, ожидая, что он скажет что-нибудь о моём платье или о моей груди или… что-то в подобном роде. Но он просто выжидающе смотрел на меня, ожидая ответа.

— Они были потрясающими, — сказала я. — Я без проблем пробила толстый пластиковый барьер.

Он быстро кивнул.

— Сделал тебе новую пару для этой миссии.

Он поднял пару длинных перчаток, но вместо серебристого атласа, они, казалось, были сотканы из кожи. Они были того же оттенка, что и моя собственная кожа.

Пока я надевала их и примеряла, размахивая кулаками, чтобы приспособиться к весу стальной дроби, зашитой в маленькие кармашки на костяшках пальцев, Михаил снабдил Анну набором обоюдоострых метательных ножей.

— Я бы дал тебе дубинки, но их легче обнаружить, чем клинки, и они мгновенно будут распознаны как оружие Стражей, — сказал он. — Но я дам тебе кое-что другое.

Он сунул руку под рабочий стол и вытащил коробку, наполненную маленькими чёрными шариками. Они были размером с мячи для гольфа, но гладкие, за исключением одной вогнутой пуговицы на каждой из их круглых граней. Он кивнул на них сверху вниз.

— Просто нажми эту кнопку, и у тебя будет десять секунд, — сказал он. — Бум.

Анна моргнула.

— Бум, — тихо повторила она, вероятно, вспоминая свою последнюю встречу с одной из этих гранат. Она не пережила ту встречу.

— Кому их? — спросил он.

— Мне, — хрипло ответила Анна. — У меня больше опыта с ними.

— Спасибо, — сказала я, наблюдая, как Михаил засовывает восемь гранат в толстую кожаную прокладку.

Он протянул их ей.

— Ты сможешь сражаться, не активировав их. Кнопки скрыты, и тебе придётся приложить немало усилий, чтобы нажать. Они не сработают, пока ты этого сама не захочешь. Но помни: у тебя будет только десять секунд после нажатия кнопки. И убирайся оттуда как можно быстрее.

Анна расположила толстую полосу смертоносных гранат по диагонали на своей груди, вид при этом у неё был такой, словно она предпочла бы носить на себе ядовитую змею. Она поправила ленту и расправила плечи.

— Не мог бы ты рассказать нам побольше о городе?

Он покачал головой, посылая ещё больше капель пота на кузницу.

— Нет. Я могу сказать только то, с чего они начали, а не то, что с ними сейчас.

— Что это значит?

— У всего есть начало, даже у Мазикинов. И их не было в том городе, под куполом.

— Ну, расскажи нам, что ты знаешь, — сказала Анна. — Любая информация может помочь.

Михаил кивнул.

— Они не всегда была заключёнными. До тех пор, пока они не попытались захватить Святилище. Они хотели править. И Судья, он позволил им.

Судья могла принимать любую внешность, и, по-видимому, для Михаила Судья была мужчиной.

Я подняла руку.

— Подожди, что? Судья позволила им править?

Михаил фыркнул.

— Только не здесь. Он дал им собственное место, и достаточно ресурсов, чтобы быть независимыми.

Я изумлённо уставилась на него.

— Зачем Судье делать это?

Михаил бросил на меня странный взгляд.

— Потому что он любил их, Лила. Он был тем, кто создал их.

ГЛАВА 3

— Она забыла упомянуть об этом, — произнесли мы с Анной в унисон.

Я сжала кулаки. Нас послали разгребать беспорядок, который устроила всезнающая Судья.

— В вашей миссии этого не придется делать, — раздался голос позади нас.

Я оглянулась и увидела Рафаэля, стоящего рядом с аккуратно сложенными арбалетами.

Михаил поднял молоток.

— Я не вхожу в ваши покои и не прерываю ваших разговоров.

— Не сердись, Михаил. Вы готовы? — Рафаэль шагнул вперёд.

Он нёс несколько предметов одежды, которые, казалось, были сотканы из лоскутов кожи разных коричневых оттенков, причем сшитых, как попало.

— Почти, — проворчал Михаил.

Пока он вооружал Анну, я подошла к Рафаэлю.

— Знание того, что Судья создала Мазикинов, может, и не вписывается в рамки «нужно знать», но чем больше мы узнаем о них сейчас, тем лучше подготовимся, — высказала я ему. — Какой у них город? Как они заполучили портал, который Судья посылает нас уничтожить?

— Судья дала им только то, что требовалось для выживания. И уж она точно никогда не испытывала желания, чтобы они сбежали. У них есть доступ к воде и другим природным ресурсам. В качестве источника пищи они получили целое стадо хищных животных. Точнее, коз. Что касается портала… — они с Михаилом быстро обменялись взглядом, затем Рафаэль кивнул ему и продолжил: — Мазикины были животными компаньонами Судьи.

— По мнению Судьи, идеальный питомец под рукой — это орда сумасшедших гиен?

— Изначально, их было только двое, — Рафаэль одарил меня очаровательно-загадочной улыбкой. — У неё слабость к животным.

— Кто бы сомневался. Но эти довольно-таки необычные животные

Он покачал головой.

— Даже рядом не стояли. Они почти так же разумны, как люди, во всяком случае, первые из их вида. И они вдвоём бегали по Святилищу, — он состроил слегка неодобрительное лицо, и я вдруг представила себе, как он идёт за большой собакой, неся мешок полный какашек. — К сожалению, к тому времени, когда они восстали, они узнали некоторые секреты, и когда их изгнали, они украли материал, необходимый для создания портала. Потом они начали использовать свои знания о границах между царствами, чтобы создать свой собственный. Мы узнали об этом позже, когда выяснилось, что Мазикины завладевали человеческими телами в тёмном городе.

— Почему именно тёмный город? — спросила Анна, подходя к нам. — Подчинять тела и умы людей, решивших покончить с собой, не может быть столь забавным опытом. Похоже, они бы лучше справились в любом другом месте.

— Но люди в тёмном городе гораздо пассивнее, — сказал Рафаэль. — Ну и как Лила уже выяснила в мире живых, Мазикины любят темноту.

— Как давно они сбежали из своего города?

— Прошло уже много времени, с тех пор как Мазикины были заключены под куполом. Но мы думаем, что выход они нашли только около восьмисот лет назад.

— Только.

Мне вдруг стало интересно, сколько лет Рафаэлю. Хотя на вид ему было около тридцати, насколько мне было известно, он мог существовать с незапамятных времён. Так мало людей, которых я встречала в загробной жизни, выглядели на свой возраст. Малачи на вид было лет восемнадцать, но…

Подумать о нём было всё равно, что получить удар ножом в грудь. Я скрестила руки на груди и отвела глаза. Но было уже слишком поздно. В моей памяти всплыло его лицо, его жар, чувственный, землистый запах его кожи, звук его голоса, когда он яростно прошептал мне на ухо: «Ты убьёшь любого, кто приблизится к тебе. Ты сделаешь всё, что потребуется…»

Я судорожно вздохнула. Именно так я и поступлю. Чего бы это ни стоило, но я верну его.

— Когда мы можем отправиться в путь?

— Как только ты переоденешься, — сказал Рафаэль.

Я вскинула брови.

— Мы собираемся в замкнутый город, лейтенант, — сказала Анна.

Рафаэль кивнул.

— Если ты пойдёшь в одежде, которую в жизни не найти там, тебя сразу же заметят, — он посмотрел на мои волосы. — Впрочем, это уже и так вполне возможно. Но было бы лучше не облегчать им задачу, — он поднял одежду, сложенную на его руках. — Козья шкура.

Он протянул мне штаны, рубашку, сотканную из тонких полосок кожи со шнуровкой, и плащ.

— У меня для тебя есть и сапоги. Материал прочный и поможет тебе выдержать условия под куполом, которые, скорее всего, будут экстремальными.

Я зашла в один из проходов, чтобы немного уединиться. Через секунду ко мне присоединилась Анна. Очевидно, ей тоже не очень хотелось раздеваться перед Рафаэлем и Михаилом. Едва взглянув друг на друга, погруженные в свои собственные мысленные приготовления, мы разделись и надели удивительно мягкую козью шкуру.

— Это послужит вам двойными доспехами, — крикнул Рафаэль. — Я создал их так, чтобы зубы и когти Мазикинов не проникли в них, в отличие от одежды, которую вы найдёте в городе. Но металлические лезвия — совсем другое дело. Будьте осторожны.

Я пристегнула ножны для ножей к бёдрам и завернулась в плащ, затем взглянула на Анну, которая поправляла ленту с гранатами под своей рубашкой.

— Что произойдёт, если они обнаружат нас с ними?

— Думаю, нас повесят рядом с Малачи, — тихо сказала она. — Но мы не сдадимся, не взяв с собой нескольких из них.

Я кивнула.

— Как насчет многих из них?

Она мрачно улыбнулась мне.

— Я выполню свою часть работы, если ты сделаешь свою.

— Будет сделано, капитан.

Я накинула капюшон своего плаща. От него исходил резкий и кислый запах, и я сморщила нос.

— Какого чёрта, вы так долго собираетесь? — взревел Михаил.

Мой плащ развевался вокруг лодыжек, и я вышла из прохода и увидела Михаила, который смотрел на нас с красным от ярости лицом. Рафаэль протянул мне пару кожаных ботинок и спокойно сказал Михаилу:

— Перестань торопить их.

Михаил выдохнул через раздувшиеся ноздри, как бык, готовый броситься в атаку. Его кожа начала излучать то же сияние, что и у Рафаэля, когда он был по-настоящему зол. И тут мне пришло в голову: Михаил тоже был расстроен из-за Малачи. Всякий раз, когда они встречались, Михаил всегда доставлял Малачи много хлопот, обзывал его и кричал, чтобы он перестал плохо обращаться с оружием. Но сейчас, глядя на Михаила, казалось, что он сам готов отправиться в город Мазикинов. И у Мазикина, вероятно, не будет ни единого шанса, если он сделает это.

— Ты уверен, что не можешь отправиться с нами? — спросила я.

Михаил открыл было рот, чтобы ответить, но Рафаэль перебил его:

— Он не может. Никто из нас не может. Обещания Судьи никогда не нарушаются.

— Это не значит, что мы не хотели бы, — проворчал Михаил, сжимая рукоятку молотка своими мясистыми пальцами. Он уставился на меня покрасневшими глазами. — Ты его вытащишь, поняла меня? Он этого не заслуживает.

— Дело не в том, что он заслуживает, — сказал Рафаэль мягким голосом. — И ты это знаешь.

Анна вышла из прохода, откинув капюшон с лица.

— Если бы это было так, то Такеши вообще не было бы там.

— Тоже верно, — сказал Михаил, качая головой.

Рафаэль протянул ей пару ботинок и стал наблюдать, как мы натягиваем обувь.

— Пока вы внутри, потребности в еде у вас не будет. Вам там не место и ничто в городе не сможет утолить ваш голод.

— Но разве это не означает, что?..

Он кивнул, встретившись со мной взглядом.

— Как и во время пребывания в тёмном городе, ты будешь слабеть, чем дольше будешь находиться внутри. Ты не умрёшь, но и не будешь столь же сильной, как сейчас. И если они убьют тебя, ты станешь частью города, и им будет легче контролировать тебя. Не позволяй этому случиться.

— Действуй быстро и не умирай, — подытожила Анна. — В общем, хороший совет.

— Вы готовы? — спросил Рафаэль.

Я посмотрела на Анну, моего нового капитана. Её решимость читалась на лице, пылающая и яростная. У неё была та же причина, что и у меня, чтобы войти в этот ад, и эта любовь заведёт её так далеко, как ей нужно.

— Мы готовы, — сказала она.

Рафаэль положил свои обжигающие руки нам на затылки. Прямо перед тем, как мы исчезли, я увидела, как ярость Михаила исчезла словно маска, и в этот момент я поняла правду, и она пронзила моё тело ледяным ужасом.

Он думал, что мы не вернёмся.

* * *

Мои ботинки ударились о землю, и я споткнулась, врезавшись в твёрдую поверхность и отскочив. Пригнувшись, я сорвала капюшон с лица, а мои волосы разлетелись вокруг меня сумасшедшими, летящими локонами. Тусклый оранжевый свет отразился от стены передо мной, и я моргнула, когда мои глаза привыкли к тусклым сумеркам. Передо мной была гладкая поверхность, похожая на пузырь с толстой, твёрдой кожей, которая лениво вращалась маслянистой призмой цветов. В ней отражалось моё собственное лицо, мои янтарно-карие глаза были широко раскрыты и затравлены, мои тёмные волосы подпрыгивали вокруг моего лица. Плащ развевался вокруг меня, когда я прижала руки к куполу, который появился из песка и поднимался так высоко, что я едва могла различить изгиб, где он возвышался над городом. Даже сквозь перчатки я чувствовала, как он пульсирует от боли внутри, и на мгновение я закрыла глаза, впитывая её. Малачи был там. Теперь я была ближе к нему, и от этой мысли у меня на затылке зашевелились волоски. Где-то в этом обнесенном стеной городе Мазикины удерживали его. «Голым, — сказала Анна, — и испуганным». Разъярённая, я изо всех сил забила кулаками по куполу. От удара у меня задрожали руки, и перехватило дыхание. Стальная дробь в моих перчатках защищала костяшки пальцев от трещин, но барьер не помялся и не треснул.

— Купол держит их внутри, — сказал Рафаэль.

Он стоял позади нас, выглядя маленьким и незначительным, один человек, окружённый морем песка, ограниченным двумя горными хребтами, с оранжевым сиянием утреннего горизонта позади него.

— Я сделаю вход, когда вы будете готовы войти внутрь, и буду ждать снаружи, чтобы выпустить вас.

— Ты имеешь в виду, если мы завершим миссию, — сказала Анна.

Она прижалась лицом к куполу и заглянула внутрь.

— Совершенно верно, — ответил Рафаэль. — Если вам удастся. Вы должны вернуться к вратам и выбраться из города. Я не могу войти туда за вами.

Какое-то время я наблюдала за ним, ища в его светло-серых глазах проблеск хоть какого-то чувства, хоть намёк на веру, что мы действительно справимся. Но каким бы эмоциональным ни был Михаил, Рафаэль был его полной противоположностью. Он пристально смотрел на меня с тем, что казалось лишь лёгким любопытством. Я отвернулась от него и прищурилась, пытаясь разглядеть что-нибудь сквозь купол. За толстым барьером виднелись тёмные изрытые кирпичи, скреплённые чёрным раствором.

— Как и многие царства в пределах Пустоши, это обнесённый стеной город, — сказал Рафаэль.

— Тогда зачем здесь стена, если у них непроницаемый купол?

— Чтобы они могли контролировать вход в город.

Анна потянула меня за рукав и пошла вдоль края купола, как будто знала, куда идти. Холодный пот выступил у меня на лбу, когда я последовала за ней, мои ботинки на мягкой подошве тонули в рыхлом песке. Сильный порыв ветра обрушил твёрдые, как алмаз, зёрна, на мой плащ и лицо.

Рафаэль указал на купол.

— Мы рядом с вратами.

— Вот они, — прошептала Анна, снова приблизив лицо к отражающей поверхности купола.

Я прикрыла глаза ладонями и наклонилась вперёд. Перед нами были высокие тяжёлые врата из искорёженного металла с зазубренными шипами, торчащими под странными углами.

Они были открыты. Два существа стояли по обе стороны от них, выпрямившись, но они определённо были не людьми. Они были одеты во что-то похожее на ту же кожу, как и у нас, включая плащи с капюшонами. Коричневая ткань покрывала их мощные тела, широкие бочкообразные грудные клетки и толстые шеи. У них были человеческие руки и обутые в сапоги ступни вместо лап, но вместо ногтей на каждом пальце торчали загнутые чёрные когти. Их лица были покрыты короткой тёмно-коричневой шерстью, а глаза — сплошные чёрные орбиты, круглые и блестящие от нетерпеливого, жестокого озорства. У них были круглые уши на макушках и тупые чёрные морды. Их рты были усеяны блестящими клыками, а тонкие нити слюны растягивались в пасти, когда они ухмылялись.

Они прошлись взад-вперёд на четвереньках, потом встали на задние лапы. Их уши подёргивались, когда они смотрели на поверхность купола и разговаривали. Всё это было неправильно — они были слишком похожи на людей, чтобы быть животными, и слишком сильны были их животные инстинкты, чтобы быть людьми. Они выглядели как гибриды гиены и человека.

— Мазикины, — прошептала я.

Существа, которые вселялись в человеческие тела, завладевая ими. Именно таковым было истинное обличье Джури, заклятого врага Малачи и существа, которое преследовало меня долгое время. Я всегда представляла его человеком, несмотря на то, что он вёл себя как развратное животное, но теперь было ясно, что именно животным он и был.

— Это они, — сказала Анна, и в её голосе послышалось нетерпение. — Но взгляни.

Она ткнула ногтем в неподатливую поверхность купола.

Перед вратами из ниоткуда появились люди, растянувшиеся на песке на четвереньках, голые и дрожащие. Одна из женщин свернулась калачиком, уткнувшись головой в колени, словно стараясь не замечать, где находится, пока её не настигло неизбежное. Страж-Мазикин схватил кожаную одежду из большой кучи у врат и бросил ей. Когда одежда упала на неё, она отчаянно натянула её, но как только она это сделала, Мазикин ухватил её за волосы и дёрнул голову вверх. Затем он наклонился к её лицу и что-то сказал. Женщина с открытыми беспомощными глазами и обмякшим лицом кивнула с жалким видом побеждённой, затем поднялась на ноги и поплелась к вратам. Ещё двое голых людей появились из воздуха через секунду, дрожа и моргая.

Я повернулась к Анне.

— Эти люди материализуются, как новоприбывшие к Суицидальным Вратам. Но ты сказала, что Малачи выпал из дыры в небе.

— Так и есть.

— Эти люди погибли внутри города Мазикинов, — сказал Рафаэль. — Они были одержимы уже давным-давно, а не только что.

— Значит, если ты умрёшь, то снова окажешься у их врат. Как и в тёмном городе. Только окажешься голым.

Гнев скрутил меня изнутри. Как будто это место было предназначено для унижения. Угнетения. Я ненавидела выражение лиц этих людей, и мне пришлось отвернуться, чтобы снова не ударить кулаком по куполу.

Рафаэль тоже смотрел на сгорбленные голые спины людей внутри купола.

— Да.

То есть отсюда не сбежать. Никогда. С болью в груди я наблюдала, как ещё несколько человек появились перед вратами и были загнаны обратно внутрь. Мазикины бодро толкали людей через порог города, некоторые из них налево, некоторые направо, как будто они точно знали, в какую сторону должен идти каждый человек.

— Как мы попадём туда? — спросила я дрожащим голосом.

Я вся дрожала. Была ли я готова? Была ли я достаточно сильна?

Я должна была. Мы с Анной были единственным спасательным отрядом, который имелся в наличии.

— Они увидят нас, когда мы войдём, — сказала Анна. — Толпа не настолько велика, чтобы они не заметили, как мы проходим через проход, который ты сделаешь.

— Имей хоть немного веры, — сказал Рафаэль. — Я проведу вас без происшествий. Но как только я это сделаю, вы останетесь сами по себе.

Моё сердце запнулось, когда его голос дрогнул, уловив последние слова. Так или иначе, это крошечное эмоциональное нарушение было хуже, чем покрасневшие глаза Михаила и ревущие проклятия.

Я отступила от купола.

— Будь честен с нами. Возможно ли это? Или это самоубийственная миссия?

Я ожидала, что он спокойно улыбнётся и повторит свой стандартный ответ, что мне не нужно знать лишние подробности. Но на его веснушчатом лице застыло очень странное выражение: отчасти жалость, отчасти печаль, отчасти неуверенность. А потом он посмотрел на небо, закрыл глаза и глубоко вздохнул. Это было самое человеческое проявление эмоций, которое я когда-либо видела у него.

— Если кто-то и сможет успешно выполнить эту миссию, то только вы, — сказал он, открывая глаза и поворачиваясь к оранжевому сиянию на горизонте. Он, не моргая, смотрел на тонкую полоску пламени, образовавшуюся, когда солнце начало подниматься из песка. — У вас есть всё, что нужно. Это всего лишь вопрос воли и интуиции, а также выбора, который вы делаете.

Я повернулась к Анне.

— Приказывай, капитан.

Её тёмные глаза встретились с моими.

— Быстро и сосредоточенно, лейтенант. Мы войдём, заберём наших мужчин, уничтожим портал и Королеву, и уйдём.

Я кивнула и положила руки на бёдра, нащупывая лезвия сквозь плотную ткань плаща. Малачи хорошо меня обучил. Я знала, как выживать. Как убивать. Как терпеть. И я знала, чего хочу. Его. Только его.

— Пошли.

Едва заметные морщинки появились в уголках рта Рафаэля, когда он отвернулся от восходящего солнца, его серые глаза теперь сверкали странным оранжевым оттенком.

— Очень хорошо. Когда я подам сигнал, ныряйте в песок. И удачи вам.

Он раскинул руки, и на его ладонях образовались два ярко-жёлтых огненных шара, похожих на два крошечных солнца. Я резко развернулась лицом к куполу. Я наблюдала за его отражением. Он поднял голову, его глаза всё ещё горели, а потом он швырнул шары пламени в воздух. Они врезались в купол с оглушительным взрывом, прямо над стражами-Мазикиными. Те резко подняли головы вверх, широко раскрыв рты, и зарычали; в то же время Рафаэль протянул руку между мной и Анной. Он провёл пальцем по куполу, затем ухватился за его поверхность. Купол сминался и рвался, как бумага, выпуская наружу холодный, зловонный воздух города Мазикинов.

Я нырнула в окно, которое он создал, приземлившись кучей в нескольких метрах от границы купола. Я рванула к центру песка, когда Мазикины заулюлюкали и зарычали, их внимание было приковано к куполу над ними. Приглушённый треск и ослепительный свет вынудили меня пригнуть голову. Возможно, Рафаэль выпустил ещё несколько огненных шаров, чтобы отвлечь их. Анна заворчала, ударившись о песок рядом со мной, осыпая жёлто-серыми частицами мои затянутые в перчатки руки.

Я повернула голову как раз вовремя, чтобы увидеть лицо Рафаэля через отверстие купола. Ночное голубое небо позади него, широкое и бесконечное, солнце в полукруге на горизонте. Он кивнул мне и снова провёл рукой по куполу. Запечатав нас внутри.

Он исчез, и теперь я могла видеть только своё собственное пепельное лицо, отражённое в стене моей новой тюрьмы. Я пальцами зарылась в песок.

Мазикины всё ещё рычали друг другу, их плечи были напряжены, а когти подёргивались.

— Они нервничают. Они никогда ничего подобного не видели, — прошептала Анна, когда мы присоединились к небольшой толпе одетых людей, сгрудившихся рядом с стражами-Мазикиными. Она выругалась.

— Они говорят, что должны сообщить об этом.

— Ты понимаешь их? — тихо пробормотала я, когда мы втиснулись в толпу.

А потом до меня дошло, ведь это вполне логично, потому что Малачи тоже мог понять их, после десятилетий подслушивания в тёмном городе.

Если она и ответила, я не услышала её. Потому что именно в этот момент Мазикин схватил меня за волосы и запрокинул мою голову. Его чёрные мраморные глаза пристально смотрели в мои. Его гнилое дыхание обдувало моё лицо. Я подавилась и попыталась отвернуться, но он только наклонился ближе, уткнувшись тёплым влажным носом мне в щёку.

— Ах, — вздохнул он. — Английский?

Его чёрная улыбка сверкнула, когда он увидел узнавание на моём лице. Невольный звук отвращения вырвался из моего горла, когда он провёл языком по моему лбу.

— Эти двое, должно быть, прямо из Королевского обеденного зала, — сказал другой Мазикин. — Они вкусно пахнут.

Каким-то образом я поняла, что он говорит по-английски, желая напугать нас. Мазикины, стоявшие у врат, вероятно, знали несколько языков, это помогало им эффективнее запугивать. И это сработало. Мазикин, державший меня, кивнул, всё ещё глядя мне в глаза. Он хмыкнул на своего друга, который держал Анну в такой же хватке. Затем они подтолкнули нас к открытым вратам. Падая, я ударилась локтями о песок, но почувствовала лишь облегчение. Они гнали нас в город, как мы и надеялись.

Анна, похоже, не согласилась с моей радужной оценкой нашей ситуации. Она ползла вперёд на четвереньках и ворчала себе под нос, когда мы поравнялись с городскими вратами.

— Что это? — прошептала я, когда мы медленно двинулись к огромной телеге, набитой несколькими дюжинами женщин в плащах, у всех были совершенно поражённые лица.

Мазикин, стоявший рядом с телегой, наблюдал за нами, явно ожидая, что мы залезем туда.

— Стражи-Мазикины объявили нас съедобными, — тихо сказала она. — Нас везут прямо на мясокомбинат.

ГЛАВА 4

— Вообще-то, я думала, что они едят коз!

Моё сердце бешено заколотилось, когда я посмотрела на поджидавших нас Мазикинов. Они тыкали тростями с металлическими крючьями в хнычущих женщин внутри телеги. Их жёлто-белые клыки сверкали, когда они рычали на своих жертв.

— Либо им стало не хватать, либо их вкусовые предпочтения существенно изменились, — сказала Анна.

Мы были всего в нескольких метрах от телеги, всё ещё стоя на четвереньках посреди небольшой площади. Три полуразрушенных дороги вели прочь от городских врат. Похожая телега, на этот раз с несколькими мужчинами с серыми лицами, стояла на другой стороне площади, у дороги, которая шла вдоль самой стены. Вдалеке высокие дымовые трубы выпускали чёрные клубы дыма, которые завивались в клочья, ударяясь о верхушку купола. Слабый шум промышленного оборудования достиг моих ушей, перекрывая звуки человеческих страданий на площади. Там была какая-то фабрика, и я предположила, что мужчины были рабочей силой.

В мире смертных Мазикины большее предпочтение отдавали ночи, а сейчас уже светало. Все Мазикины на площади нетерпеливо рычали на своих подопечных и оглядывались через плечо. Солнце — единственное, что было видно сквозь купол, — выглядывало из-за кирпичей стены позади нас.

Я вдохнула прохладный, влажный воздух, который оставил кислый привкус на моём языке. Запах этого места был невероятно ужасен: тухлые яйца, едкий дым и сырые нечистоты.

— Приказы будут? — спросила я, надеясь, что у Анны есть блестящий план, который не предполагал превращение в сочный бифштекс.

— Мы заберёмся в эту телегу, — сказала она, наклоняясь ближе и говоря прямо мне в ухо, пока мы медленно продвигались вперёд. — Думала, что у нас будет шанс соскочить, но если мы сейчас попробуем это сделать, весь город узнает, что мы здесь. Они уже навострили уши из-за фокусов Рафаэля с огненными шарами. Так что не делай ничего, что может привлечь к себе внимание.

Я низко натянула капюшон на лицо, когда доползла до сапог Мазикина, ожидавшего у телеги. Ступни ног Мазикина были шире человеческих, а колени, казалось, загибались внутрь — совсем как у собаки, и всё же они то стояли на задних лапах, то бегали на четвереньках. Они также без труда брыкались. Сапог моего тюремщика прочно врезался мне в рёбра.

— Вставай, — прорычал он.

Я жалобно всхлипнула и подчинилась, несмотря на желание достать один из ножей и приступить к работе. Анна была права — это казалось самым быстрым способом проникнуть вглубь города. Ближе к Малачи, где бы он ни был. Как бы удобно это ни было, я прекрасно понимала, что он, вероятней всего, не болтался рядом с выходом из города.

Мы с Анной забрались в телегу, и она загрохотала. Телега приводилась в действие огромным неуклюжим открытым двигателем спереди с сумасшедшими витками труб и датчиков, установленных, казалось бы, в случайных местах. Двигатель зашипел, когда водитель Мазикин повернул ключ в замке зажигания, отчего телега задрожала и заскрипела. Женщина, сидевшая на корточках рядом со мной, обхватила тощими пальцами металлический край телеги, как и женщина с другой стороны. Они склонили головы в ожидании. Я склонила голову в подражание, а затем резко вскинула её, когда почувствовала резкий укол в плечо.

Надо мной возвышался Мазикин.

— Руки прочь! — рявкнул он, а потом повторил эту же команду на двух других языках.

Как и все остальные, я вцепилась пальцами в металлическую стенку телеги, ожидая, что он заметит, что я в перчатках и, готовясь ударить его кулаком прямо в лицо, если он пошевелится. Но он едва взглянул на меня. Казалось, всё, о чём он заботился — это как можно скорее закончить работу. Он бросил раздражённый взгляд на восходящее солнце и быстрыми, отработанными движениями защёлкнул металлический браслет на моём запястье. Я рефлекторно отпрянула назад, но недостаточно быстро, чтобы не дать схватить себя за другое запястье. Не глядя мне в лицо, Мазикин пристегнул наручники, соединённые ржавой цепью, к металлическому кольцу на полу телеги. Двое других Мазикинов проделывали то же самое с другими пленными, но никто из них не сопротивлялся. Я встретилась взглядом с Анной и увидела в её глазах проблеск беспокойства.

Прикованная цепью внутри механизированной телеги, сидя на корточках на полу, плечом к плечу с Анной и кучей других женщин, я напряглась, когда телега пришла в движение. Женщина рядом со мной, закрыв лицо капюшоном, всхлипывала и рыдала.

— О боже, — снова и снова шептала она, и я невольно представляла, как её молитва поднимается высоко в воздух… а потом ударяется о купол и неслышно падает на грязные улицы внизу.

Мы громыхали по неровной дороге, когда солнце, наконец, вырвалось из-за городской стены и превратилось в огненный круг. Когда меня обдало жаром, я подняла голову и позволила капюшону упасть. За какую-то минуту воздух из прохладного превратился в тёплый, и температура продолжила расти, рисуя крошечные капельки пота на висках Анны. Она со спокойствием хищника осматривала окружающую обстановку. Повозник-Мазикин мотал своей большой волосатой головой взад-вперёд, его уши подёргивались, как будто он пытался сбросить с себя жар. Двигатель рыгнул, и телега резко ускорилась, выбив меня из равновесия. Впрочем, это не имело значения, мы были так тесно прижаты друг к другу, что я бы ни смогла упасть, даже если бы попыталась.

Я вдохнула обжигающий воздух и потянула за кандалы на запястьях. Ржавые манжеты были покрыты коркой засохшей крови, и тёмно-бордовые пятна соскребались вместе с моими движениями, остатки чужой боли и отчаяния. По обе стороны дороги стояли серые бетонные здания, все одинаковой конструкции. В три этажа высотой, квадратные отверстия примерно через каждые три метра, окна без стёкол, внутри темно. Единственное, что их отличало — это картины, раскрашивающие их фасады. Некоторые из рисунков были похожи на граффити, чёрные и неровные, а некоторые больше походили на фрески. Но все они были неровные и щербатые, потрескавшиеся и выцветшие. Здесь всё умирало.

Эта мысль отпечаталась у меня в голове, когда мы проезжали мимо Мазикина, бегущего по улице на четвереньках с женщиной на поводке. Она была молода, но выражение её лица отражало столетние страдания, когда её похититель натянул поводок, заставляя её глотать воздух. Мазикин потащил её через вход в одно из зданий. Все существа вокруг нас забегали в помещения по мере того, как температура росла, а солнечный свет становился ярче через купол, заливая город с жестокой тщательностью.

— Надень капюшон, а то сгоришь, — пробормотала Анна. — Боже, это ужасно.

Я искоса взглянула на неё. Её скрутило в странной позе, бёдра были прижаты к полу, спина согнута. Она вытянула пальцы и что-то нацарапала… она пыталась дотянуться до своих ножей.

— Я могу помочь, — прошептала я. — Перестань их дёргать, а то поранишься.

В отличие от меня, на Анне не было перчаток.

— Я почти уверена, что смогу открыть замок, — сказала она мне, наклонившись ближе.

Мой капюшон упал на голову, когда я вцепилась зубами в рукоять одного из её обоюдоострых метательных ножей. Я начала оттягивать его назад, как раз когда мы переехали через кочку. Я лбом ударилась о металлический край телеги, и на секунду увидела звёзды, но затем вернулась к своей задаче вытащить нож из ножен. Через несколько секунд я вытащила его, а затем резко наклонилась, чтобы Анна смогла вырвать его у меня изо рта.

Выпрямившись и уступая место Анне, я обернулась и увидела, что женщина, втиснувшаяся рядом со мной, внимательно наблюдает за нами.

— Вы тоже участвуете в Сопротивлении? — спросила она меня, её глаза метались туда-сюда, как будто она боялась, что нас подслушают, несмотря на рёв и кашель мотора, грохот телеги по ухабистой дороге и рыдающих женщин вокруг нас, которые бормотали на дюжине разных языков.

У меня ёкнуло сердце.

— В «Сопротивлении»?

Она побледнела, увидев мой растерянный взгляд.

— Нет, нет, — пробормотала она. — Я этого не говорила.

Она опустила голову и прижала лоб к ладоням, её плечи дрожали.

Рядом со мной Анна возилась со своими кандалами, а её плащ скрывал её движения. Я приподнялась на цыпочки и подтянулась вперёд, чтобы получше разглядеть, куда мы направляемся. В десятках кварталов впереди виднелось массивное здание, частично скрытое зеленовато-коричневым смогом, сквозь который виднелись кончики нескольких дымовых труб.

Я уже чувствовала елейный запах жареного мяса.

Я сморгнула образ того, что ожидало нас на мясокомбинате, как раз вовремя, чтобы заметить фигуру в чёрном плаще, исчезающую между двумя зданиями в квартале от нас. По очертаниям силуэта я могла сказать, что это был человек, а не Мазикин, но он двигался уверенными шагами, а не сломленным грубым страхом, который согнул спины людей, которых я видела до сих пор. Я задрожала в предвкушении, когда мы подъехали ближе, я хотела увидеть, куда он идёт, что он делает. Но мы остановились за другой механизированной телегой, на этот раз нагруженной бетонными блоками. Телега врезалась в огромную выбоину и накренилась в сторону, вывалив несколько кирпичей на улицу и тротуар. Повозник скакал вокруг, подталкивая двух человек, которые пытались вытолкнуть колесо телеги из ямы.

Тот, что нас вёз, встал и начал ворчать на другого Мазикина, который поднял свою уродливую голову и плюнул в нашу телегу. Он поднялся на задние лапы и взмахнул дубинкой, поразительно похожей на человеческую бедренную кость. Наш повозник сел обратно, ворча себе под нос и натягивая капюшон, прячась от солнца. Я кожей ощущала как она медленно варится, особенно теперь, когда мы даже не чувствовали горячего воздуха, мчащегося над нами, когда мы спускались вниз по дороге.

— Как обстоят дела? — спросила я у Анны, которая всё ещё не поднимала головы от работы.

— Почти готова, — пробормотала она из-под капюшона. — Почему мы остановились?

— Телега повредилась. Они расчищают дорогу.

Я наблюдала за напряжёнными фигурами людей, которые боролись с гружёной телегой. Они были обнажены до пояса, а кожа на их спинах покрылась волдырями, шрамами и кровоточащими язвами. Повозник бетонной телеги ударил одного из мужчин по ногам костяной дубинкой, но тот даже не вскрикнул. Он просто кивнул, когда его хозяин Мазикин крикнул на него.

— Он велит им поторопиться, пока не наступил «Огненный час», — сказала Анна. — Понятия не имею, что это такое, но думаю, нам лучше оказаться внутри какого-нибудь помещения, когда это произойдёт.

— Согласна.

Мужчины, возможно, мотивированные напоминанием об «Огненном часе», наконец вытолкнули колесо телеги из ямы. Почти безумными движениями они швырнули упавшие кирпичи обратно в телегу и запрыгнули на неё, повиснув, пока телега катилась вперёд. Наш собственный повозник хихикнул, а затем запустил двигатель нашей телеги.

— Готово, — прошептала Анна, и по её движениям я поняла, что она совершенно свободна. — Твоя очередь. Стой смирно, или я отрежу тебе пальцы.

Я ухватилась за края телеги и откинулась назад, пока она возилась с моими кандалами. Пока мы ехали вниз по дороге, я прищурилась и внимательно всмотрелась в квартал, где я видела бегущую фигуру в чёрном плаще, но теперь на улицах никого не было. По крайней мере, я никого не видела.

Некоторые женщине в телеге заметили наши усилия и наблюдали за нами со смесью любопытства и страха. За моей спиной снова послышалось слово «Сопротивление», сопровождаемое тихим шипением шёпота на непонятном мне языке. Я наклонила голову в сторону женщины, которая заговорила со мной поначалу. Её лоб всё ещё был зажат между ладонями.

— Что такое это «Сопротивление»? — спросила я. — Если ты боишься попасть в беду, не волнуйся. Я никому не скажу.

Костяшки её пальцев побелели, что резко контрастировало с красной кожей на тыльной стороне ладоней.

— Я не понимаю, о чём ты говоришь, — сказала она, её голос был приглушен кожаными складками одежды. — Но старайся, чтобы тебя не услышали, как ты об этом говоришь.

Она мотнула головой в сторону переднего ряда, где плечи повозника были подняты почти до ушей, пока мы мчали к мясокомбинату. Комбинат всё ещё казался далёким, но с каждой секундой становился всё ближе.

Наручник на моём правом запястье щёлкнул и упал, и Анна вложила нож в мою свободную руку.

— Со вторым уже справишься сама. Мне практически придётся лечь на тебя, чтобы сделать это, а мы и так привлекаем слишком много внимания.

Она была права. Тихий шёпот вокруг нас теперь не прекращался. Это был только вопрос времени, когда повозник услышит их. Я схватила нож правой рукой и сунула его кончик в замочную скважину на нижней стороне манжета левой руки, зная, что одна выбоина может привести к тому, что я перережу себе запястье. Моё сердце бешено колотилось, когда телега замедлила ход, чтобы не врезаться в огромный грузовик, грохочущий перед нами. Я не знала, что в нём было, но из-под задней дверцы сочилась густая красновато-коричневая субстанция. Мы почти остановились, когда он преодолел глубокие ямы на дороге. Выбоины были непрерывными, расположенными поперёк дороги таким образом, что они были почти неизбежны, как лежачие полицейские. Это выглядело почти так, как будто кто-то сделал отверстия киркой или чем-то ещё. Рядом со мной Анна напевала «быстрее, быстрее, быстрее», как будто вот-вот взорвётся. Я не могла винить её за это. Единственное, что удерживало нас в этой телеге, так это то, что я не очень хорошо разбиралась в замках.

Я повернула запястье, пытаясь просунуть лезвие поглубже в замочную скважину, затем зашипела, когда мы ударились об одну из ям, и нож вонзился в ткань моей перчатки, едва не задев кожу. Я выдернула его и вернулась к работе, подняв голову как раз вовремя, чтобы увидеть ещё одну фигуру в тёмном плаще, стоящую в переулке между двумя зданиями. Когда мы проезжали мимо, человек ещё глубже вжался в тень. Лицо было закрыто капюшоном, и я не могла сказать, мужчина это или женщина. Но это определённо был человек; я мельком увидела голую кожу, выглядывающую из-под плаща.

Анна толкнула меня плечом.

— Нам нужно убраться отсюда, прежде чем мы опять наберём скоростью. Это наш шанс.

— Делаю всё возможное, капитан, — процедила я сквозь зубы.

Впереди нас огромный грузовик, из которого теперь текла ровным потоком красновато-коричневая жидкость, ещё больше замедлил ход и начал съезжать на обочину. Впереди виднелись дымовые трубы мясокомбината, а в воздухе висел тяжёлый запах жарящегося мяса, и я была очень рада, что мой желудок пуст.

— Прыгай, — сказала я. — Я тебя догоню.

— Заткнись и действуй. Это приказ, — отрезала Анна.

Я беспрерывно пыталась открыть замок, но это ни к чему не привело. Всё ещё вертя кончик ножа в замочной скважине, я повернулась к ней.

— Иди, Анна. Пока не стало слишком поздно.

Она покачала головой.

— Только с тобой.

— Ты говорила, что не будешь заботиться обо мне. Вот и не стоит, — прошептала я, свирепо глядя на неё.

Пот щекотал мне затылок, когда я снова склонилась над своим скованным запястьем, желая закричать от отчаяния.

Наш повозник резко дёрнул поводья, начав объезжать остановившийся грузовик. Как раз перед тем, как мы миновали кабину грузовика, я почувствовала лёгкий ветерок и услышала лёгкие шаги на дороге позади нас, и я поняла, что Анна спрыгнула. Женщины вокруг нас замолчали; и я была уверена, что они наблюдают за ней. Я закрыла глаза и понадеялась, что они не предупредят нашего повозника о её побеге. Но по мере того, как секунды тикали, а они молчали, я поняла, что они не собираются нас предавать.

Именно в этот момент я поняла, сколько людей, должно быть, было поймано в ловушку в этом городе. Сколько хороших людей, которые не заслужили такой адской участи. Я знала это и раньше, но только на подсознательном уровне. Теперь я чувствовала это нутром — агонию, страдания, пот и кровь в воздухе. Ужас накатил на меня, посылая холодок по спине, несмотря на изнуряющую жару. Я пришла спасти Малачи. Анна пришла за Такеши. Но никто никогда не придёт за остальными.

Наша телега набрала скорость, когда мы проехали мимо огромного грузовика, и я сделала последний отчаянный поворот ножа — щелчок. Кандалы на моём запястье распахнулись. Чувствуя себя победителем, я высвободила левую руку.

И увидела, что теперь мы едем со скоростью не менее тридцати километров в час.

Вот дерьмо.

Пригнувшись, я ухватилась за край телеги и перекинула ногу через борт, а затем вцепилась в закрытую заднюю дверь, когда мимо пронеслись здания. Горячий ветер развевал мои волосы вокруг лица, оставляя пряди, прилипшие к поту на лбу и шее. «Отпусти, — уговаривала я себя. — Ты должна отпустить».

И тут я совершила ошибку. Я посмотрела вниз. Когда я увидела дорогу, летящую подо мной размытым пятном каменистого асфальта, мои пальцы не послушались меня. Женщина, рядом с которой я была прикована цепью, повернула голову. Её поразительные голубые глаза встретились с моими, полными мольбы и надежды. Она знала, что я иная. Она размышляла, не помогу ли я ей. Она кивнула мне, призывая действовать.

Мои пальцы выпрямились, и я отпустила телегу.

Мои ботинки ударились об асфальт, и я покатилась вперёд, воздух вырвался из моих лёгких. Я ударилась о неровный тротуар плечами и бедрами. Тошнотворно-горячая агония пронзила мои кости, когда я остановилась на обочине дороги. Телега исчезала вдали, но глаза этой женщины всё ещё были ясны в моём сознании. Руки сомкнулись вокруг моих рук и потянули меня.

— Вставай, — сказала Анна. — Мы должны убраться с улицы.

С её помощью я, шатаясь, поднялась на ноги. Несмотря на то, что всё в моём теле болело, ни что не ощущалось сломанным. Прям чудо. Я натянула капюшон на голову и последовала за Анной в ближайший переулок. Она резко повернулась ко мне, её глаза были яркими и напряжёнными.

— Эй, я в порядке, — сказала я ей, желая показать, что могу постоять за себя, что ей следует быть моим капитаном, и не нянькой.

Она отрицательно покачала головой. Не моё благополучие занимало её мысли.

— Ты должна это увидеть, — сказала она, хватая меня за рукав и таща назад по аллее, которая шла параллельно главной дороге.

Здания укрывали нас от безжалостного солнечного света, наши ботинки хлюпали по грязному мусору.

— Я не могу поверить в это, — пробормотала Анна, наконец, остановившись в начале переулка. — И ты не поверишь.

Она выставила передо мной руку, чтобы я не свернула на другую дорогу, которая шла под углом к городской стене.

— Смотри.

Она указала на другую сторону улицы.

Перед нами, приклеенный к стене бетонного здания, висел металлический рекламный щит. На его поверхности было нарисовано лицо мужчины. Под ним были слова, написанные на разных языках. Мои глаза искали те, которые я могла понять, и я нашла их в нижнем ряду. «Разыскивается» — говорилось в нём — «за преступления против истинных граждан».

Я снова перевела взгляд на лицо мужчины. Черты лица были грубо нарисованы, но я была почти уверена, что знаю, кто это, потому что видела его портрет раньше. Один взгляд на Анну и я поняла, что была права. Она смотрела на фотографию так, словно это было её спасение.

Такеши.

ГЛАВА 5

— Полагаю, это четкое подтверждение того, что он здесь, — сказала я.

Анна улыбнулась, смахивая слёзы.

— Да, — она провела рукавом по щекам и откашлялась. — Прости. Я так давно не видела его лица.

— Всё нормально. Объявление выглядит довольно свежим, что скажешь?

Краска блестела, даже не потрескалась и не отпала. По сравнению с другими знаками, которые я видела в городе, этот был намного новее.

— Как ты думаешь, что это значит?

Её взгляд сиял мрачным удовлетворением.

— Думаю, это значит, что он на свободе, и им это не нравится.

— Когда мы ехали в той телеге, я слышала, как другие говорили о каком-то движении Сопротивления. Не думаешь ли ты?..

— Я думаю, что если это действительно так, тогда он должен быть в центре всего этого.

Анна всё ещё жадно смотрела на его лицо, на грубые мазки краски, вычерчивающие высокие скулы, широкий лоб, проницательные карие глаза и копну чёрных волос.

— Он никогда не удовлетворится тем, что будет просто прятаться. Он будет желать уничтожить Мазикинов, — гордость в её голосе была очевидна, как и надежда.

И это было заразно.

— Как, по-твоему… как ты думаешь, удастся ли Малачи тоже сбежать от них?

Она одарила меня улыбкой, которая должна была быть ободряющей, но она не коснулась её глаз.

— Может быть. Такеши хорошо обучил его.

Сильно желая, я представила лицо Малачи на листе объявления о розыске, его вызывающие, угловатые черты, выполненные в оттенках коричневого и смуглого, его тёмные глаза, почти такие же чёрные, как и его волосы. Если кто-то и мог уйти, так это он. И мы найдём друг друга, как и выход отсюда. Я не допускала никакой другой альтернативы.

Я внимательно осмотрела улицу. Яркий солнечный свет ослеплял, раскаляя воздух.

— Я прекрасно понимаю за что Мазикины ненавидят солнце. Я уже тоже начинаю ненавидеть его. Но это даёт нам шанс проникнуть глубже в город.

Тихие, усыпанные мусором улицы были окружены тёмно-серыми зданиями, массивными кубами толстого бетона, осевшего под куполом, укрывая монстров. Единственным звуком был отдалённый грохот машин. Заводские шумы. Не все ещё спали.

— В каком направлении мы пойдём? — спросила я.

Анна неохотно оторвала взгляд от рекламного щита с лицом Такеши и указала на дорогу, которая должна была увести нас от стены прямо к центру царства Мазикинов.

— Мы должны найти Королеву. Найдём её, найдём и портал.

— Каким образом мы собираемся найти Малачи и Такеши?

— Их обнаружение не будет иметь никакого смысла, если мы не завершим нашу миссию, — она оглянулась на изображение лица Такеши. — Пошли.

Мы натянули капюшоны на головы и пошли по дороге, высматривая опасность. Каждые шесть метров в обочину были воткнуты толстые столбы, в нескольких метрах от каждого здания, удерживая оголенные провода, которые блестели на солнце.

— А здесь больше технологий, чем я думала.

— Это точно, — сказала Анна. — Не могу сказать чего я ожидала, но это точно не грузовики и дороги. Я имею в виду, что я видела дымовые трубы…

— У них есть нефть. Газ. Металл. Электричество. Рафаэль сказал, что им дали только то, что необходимо для выживания.

— Да, но подумай о том, каким количеством тел они завладели, и сколько знаний они украли. Люди, которые знали всё это, тоже здесь, в городе. Однажды Мазикины, должно быть, научились добывать то, что им нужно. И чем больше у них становилось людей, тем больше у них становилось рабов.

Мы дошли до перекрёстка, где механическая телега врезалась в стену здания, оставив после себя груду искорёженного металла. Клубы чёрного дыма всё ещё поднимались от двигателя, как будто крушение произошло совсем недавно. Судя по алому пятну на бетонной стене, повозник, скорее всего, не успел спрыгнуть, но тел видно не было. Мы с Анной заглянули в здание, в которое он врезался. Оно выглядело так же, как и все остальные, что мы видели ранее. Несмотря на то, что в городе было электричество, внутри зданий было темно, как будто, днём его выключали. В зданиях не было дверей, только широкие проёмы, позволявшие видеть пустоту внутри. Ни мебели, ни людей, ни Мазикинов. Все живые существа прятались под землей или на верхних ярусах домов, оставляя улицы пустынным, когда палило солнце.

Через несколько кварталов мы миновали ещё одно объявление о розыске Такеши, на этот раз более старое и выцветшее. Анна улыбнулась.

— Он уже на свободе какой-то период времени.

Я тоже улыбнулась и потёрла болезненное место в груди. Где же был Малачи… был ли он свободен? Смог ли он выбраться из цепких лап Мазикинов?

— Если в этом городе есть движение Сопротивления, мы должны найти этих людей. Может быть, они помогут нам уничтожить портал и позаботиться о Королеве.

— Может, — Анна кивнула в сторону развевающегося тёмного плаща, исчезающего за углом впереди. — И они, похоже, уже нашли нас.

Мы ускорили шаг, кожаные подошвы нашей обуви почти бесшумно ступали по бетону. Всё в городе было сделано из цемента и металла. Как в тёмном городе, ничто зелёное, казалось, не могло выжить под этим куполом, но уродство процветало. Только здесь это выражалось острее. Более жёстче. Безжалостнее.

Дойдя до угла, мы увидели, как тёмная фигура исчезает за поворотом, но когда мы осмотрели улицы вдоль и поперёк, они показались нам пустынными.

— Думаешь, они следят за нами? — тихо спросила я.

Я вытерла ладонью вспотевшее лицо и заправила волосы за ухо. Они прилипли к моему затылку толстым мокрым одеялом.

— Не знаю, — сказала Анна. — Единственное, что мы можем сделать, это продолжать идти. Чертовски заманчиво спрятаться в одном из этих зданий, пока солнце не уйдёт, но мы должны воспользоваться преимуществом безлюдных улиц.

Я плавилась от жары под своим плащом, но у меня было такое чувство, что без него я покроюсь волдырями и обгорю. Жара была почти невыносимой, но…

— Как скажешь, капитан.

Мы резко подняли голову при звуке низкого стона. Примерно в квартале впереди на дороге лежал человек. Из глубокой раны на лбу сочилась кровь. Мы с Анной посмотрели друг другу в глаза, потом подкрались к мужчине, держась поближе к ближайшему зданию. Анна первой подошла к нему и опустилась на колени. Затылок у него был весь в волдырях и ссадинах от пребывания на солнце, как и тыльная сторона ладоней. На нём был грязный и рваный кожаный плащ, похожий на те, что дал нам Рафаэль. Его губы были поразительного цвета, краснее, чем самые потрескавшиеся губы, которые я когда-либо видела. Он застонал, когда Анна коснулась его плеча.

— Привет, — сказала она ему. — Тебе нужна помощь?

Мужчина что-то сказал на непонятном мне языке. И я повернулась к Анне, которая владела двумя языками, но она выглядела такой же потерянной, как и я.

— Давай хотя бы уберём его с улицы, — сказала она. — Он сгорит заживо.

Мы подхватили парня под мышки и подняли с дороги. Покрытыми волдырями пальцами он вцепился в наши плащи и облизал свои алые губы языком, который был такого же яростного красного оттенка. Хотя я и хотела помочь ему, от отвращения меня едва не стошнило.

— Всё в порядке, — успокоила его Анна, пока мы тащили его к ближайшему зданию.

Мы обе вздохнули с облегчением, войдя в тенистое, сырое помещение. Здесь было, по меньшей мере, градусов на двадцать прохладнее, чем на улице, и это было просто потрясающе. Мы опустили парня на пол и начали подниматься, но наш раненый товарищ схватил наши плащи, произнося настойчиво слова, которые мы не могли разобрать.

Я присела на корточки рядом с ним, пытаясь заставить его посмотреть на меня, чтобы убедиться, что мы не причинили ему вреда. Находившаяся рядом со мной Анна резко встала.

— Что мы можем сделать для него? — спросила я её.

— Ничего, — прошептала она. — Полагаю, он послужил своей цели.

И тогда-то я услышала рычание, глубокое и злобное. Оно прокатилось волной по моему позвоночнику, вызывая мурашки. Окровавленный человек отпустил мой плащ, вскочил на ноги и пополз через пространство лишь для того, чтобы прижаться к стене. Я оглянулась. Анна стояла между мной и угрозой. Она уже вытащила свои ножи.

— Он был приманкой, — пробормотала она.

Я посмотрела на мужчину, чей взгляд был прикован к чему-то прямо за спиной Анны. Вставая, я рукой скользнула к бедру и доставала собственный нож.

Мазикин, стоя на задних лапах и разминая когти по бокам, ворчал, ритмично и гортанно.

— Они хотят знать, кто наш хозяин, — сказала Анна.

— Они?

Я отступила в сторону — мы были полностью окружены. Из тени появились четыре Мазикина. Все они стояли на двух ногах, их чёрные глаза блестели, как масляные пятна, а рты оскалились.

Я медленно выдохнула, сосредоточившись.

— Приказы?

— Постой за себя и позволь мне сделать тяжёлую работу.

Как только она это сказала, ножи вылетели из её рук, и в помещении воцарился хаос. Два Мазикина сдавленно вскрикнули, когда ножи с глухим стуком попали в цель, но двое других двинулись в бой раньше, чем Анна успела снова вытащить оружие. Они набросились на нас, и мы едва успели поднять руки, чтобы защитить лицо от их когтей. Я плечами врезалась в стену позади меня, но продолжала сжимать свои ножи, даже когда Мазикин сомкнул челюсти вокруг моего предплечья. Мне казалось, что мои кости сжимают в тисках, но его зубы не пробили рукав моего кожаного плаща, а когти царапали по боку моего плаща, не порвав его.

Анна вскрикнула и откатилась в сторону, сцепившись с противником. Я поддалась всем своим весом вперёд и изогнулась, поскольку мой нападающий держал меня крепко, его глаза были зажмурены, пока он мотал головой из стороны в сторону, пытаясь оторвать мою руку. Я снова и снова вонзала свой покрытый стальным листом кулак в его тело, а он царапал меня, ища уязвимую плоть в складках моего плаща. Наконец, он заскулил, когда я ударила его кулаком в рёбра, и его пасть раскрылась достаточно широко, чтобы я могла вырвать свою руку из его челюстей. С яростным рычанием я схватила Мазикина за ухо только что освободившейся рукой и обрушила на него свой нож, вонзив его в глазницу Мазикина. Он издал тихий всхлип и безвольно упал на землю.

Я отшатнулась от него и увидела, как Анна борется на полу с другим Мазикиным; обе её руки были прижаты к земле, и он пытался схватить её за горло. Я нырнула вперёд, намереваясь вонзить свой клинок в его бок, но ещё до того как я добралась до него, он с рычанием вскочил на ноги. Он схватил меня за поднятую руку и вывернул, наполнив гулкое пространство болезненным хлопающим звуком. Молниеносные удары агонии пронзили моё плечо, и нож со звоном упал на пол. Со сдавленным криком я приземлилась на спину, волны тошноты захлестнули меня. Моя туника взлетела вверх, обнажив живот, но я сумела поднять ноги и оттолкнуть Мазикина от себя, прежде чем он смог разорвать мой живот вытянутыми когтями. Он исчез из поля моего зрения, но шарканье ног и рычание подсказали мне, что Анна встала и взяла его на себя.

Я перекатилась на бок, прижимая к себе обмякшую правую руку. Я попыталась встать, чтобы помочь Анне, но тут я услышала булькающий вой, за которым последовали брызги крови, окропившие цемент, и я поняла, что она смогла сама о себе позаботиться. Секунду спустя она появилась рядом со мной, тяжело дыша.

— Спасибо, что прикрыла меня, — сказала она, глядя на мою раненную руку. — Ты можешь шевелить ею?

Я попробовала, а потом согнулась пополам, и меня вырвало от боли. Я закрыла глаза и прижалась лбом к прохладному бетону, стараясь не упасть в обморок.

— Она сломана? — выдохнула я.

Вся моя рука была вялой, а на плече виднелась странная шишка.

— Скорее вывихнута, — Анна склонилась надо мной. — Нам придётся сделать…

Она замерла. И сквозь неровный звук нашего дыхания я услышала это. Когти, стучащие друг о друга.

Из тени выступил ещё один Мазикин. Он был в плаще, низко надвинутом на голову, так что я могла видеть только его уродливую морду и полуоткрытый рот. И он хлопал своими когтистыми руками, неторопливо, приглушенно, и это очень сильно попахивало весельем. Анна выругалась. Секунду спустя её ножи полетели в воздух.

Они стукнули по бетонным стенам. Мазикин двигался с такой скоростью, что я даже не могла отследить. Тёмное пятно ныряло и уворачивалось, предугадывая каждое движение Анны. Глубокий, гортанный смех раздался из теней в дальнем конце комнаты.

— Думаю, это последний, — сказала Анна тихим голосом, не сводя глаз с чёрного угла, где притаился Мазикин. — Но он быстрее остальных. Ты можешь встать?

Я приподнялась здоровой рукой, но не смогла сдержать вздоха агонии от мёртвого веса правой руки, тянущей мои суставы. Я рывком поднялась на ноги, затем схватила свою болтающуюся конечность и прижала её к животу, моё дыхание со свистом вырвалось из горла.

— Прижмись к стене. Ты бесполезна, — сказала она, но её голос прозвучал мягко и покровительственно.

Я сделала несколько шагов назад, и в тот же миг из тени появился Мазикин в плаще. Я не могла видеть его глаз, но каким-то образом я знала, что он был сосредоточен на Анне — единственном опасном хищнике в помещении. Он зарычал на неё, шагая вперёд, больше похожий на тигра, чем на гиену. Она отступила в сторону, отвлекая его внимание от меня, а я отошла в угол и заметила, что раненый исчез. Был ли он жертвой, вынужденной стать приманкой, или добровольцем в этой ловушке, расставленной для любого, кто достаточно силён, чтобы проявить милосердие?

Пока Анна и последний Мазикин кружили друг вокруг друга, мой взгляд метнулся к телам тех, кого мы убили. Все они были одеты в тёмные кожаные плащи с чёрным треугольником, пришитым на спину. Я подумала, не являются ли они частью гвардии Мазикинов, чем-то вроде полицейского отряда. Я посмотрела, как Мазикин расправляется с Анной. На его плаще тоже был чёрный треугольник. Я вдруг пожалела, что не умею метать лучше; я бы с удовольствием вонзила свой клинок в спину этой твари. Но когда я переместила свой вес и решила попробовать, мои колени подогнулись от очередного приступа боли.

Я опустилась на пол и беспомощно наблюдала, как Мазикин бросился на Анну. Она сделала выпад с ножом, но он схватил её за запястье своей когтистой рукой и развернул к себе. Она ткнула его коленом в живот, но он выгнулся назад и получил лишь скользящий удар. Лицо Анны горело от разочарования, но она продолжила атаку, и Мазикин с относительной лёгкостью отбивал её удары и выпады с ножом. Он играл с ней.

Её глаза блеснули тем же пониманием. Она пристально посмотрела на зверя, ища его уязвимое место. Не отводя взгляда от своего врага, она сбросила плащ, чтобы дать себе больше свободы передвижения. Её чёрные волосы были такими длинными, что ниспадали на плечи из высокого конского хвоста.

Мазикин издал самый странный звук, слабый голодный вздох, и его руки упали по бокам. Я смотрела на Анну, ожидая, что она воспользуется потерей концентрации Мазикина, но вместо этого её глаза округлились и наполнились слезами.

— Это ты, не так ли? — прошептала она.

Мазикин позволил своему капюшону упасть с лица. Уродливые швы тянулись вдоль его кожи и шеи.

— Только, если это ты, — мягко сказал он.

ГЛАВА 6

Мазикин дёрнул себя за уши, поднял голову… и уронил её на пол. Это была маска. За ней прятался мужчина, который смотрел на Анну так, словно она была единственным человеком во Вселенной. Его медовая кожа раскраснелась от напряжения, а дыхание вырывалось из лёгких, пока он стягивал с рук мохнатые когтистые перчатки.

— Анна? — его дрожащий голос вытеснил дыхание из моих лёгких, потому что это было чистое, необузданное желание.

Такеши нашёл нас.

Анна сморщила лицо, нырнув в его распростёртые объятия. Приглушённый испанский диалект слетел с её губ, когда она прижалась к нему. Он склонил голову к её плечу, его руки дрожали, и он заключил её в своих руках. Что-то в их объятиях рвало мою душу прямо посередине. Я закрыла глаза, не в силах этого вынести.

Спустя несколько минут чья-то рука коснулась моего здорового плеча, и я подняла глаза на Такеши, присевшего передо мной. Анна стояла позади него, а по её лицу текли слёзы.

— Лила, это Такеши, — сказала она так, как будто не могла поверить своим ушам.

— Привет, — это всё, что я могла придумать.

— Она сказала, что у тебя вывихнуто плечо, — сказал он по-английски с лёгким акцентом, приподнимая складку моего плаща, чтобы взглянуть на моё правое плечо. — Иии… она была права. Ты можешь встать?

Он протянул мне руку, но я не смогла ухватиться за неё. Так как мне нужна была левая рука, чтобы прижать правую к телу. Это был единственный способ удержать боль на том уровне, который позволял мне оставаться в сознании. Я упёрлась ногами и использовала стену, чтобы подтолкнуть себя вверх.

Такеши тоже поднялся, оценивающе глядя на меня. Его пристальный взгляд задержался на моём лице на несколько секунд, прежде чем он сказал:

— Вами же не завладели, так ведь?

Он снова приподнял мой плащ и посмотрел на ножи, пристёгнутые к моим ногам и талии. Быстро, как кошка, он выхватил один из моих клинков из ножен. Он поднёс его к слабому свету, льющемуся с улицы.

— Я точно знаю, кто их сделал, и это не кто-нибудь в городе. Как, чёрт возьми, вы двое сюда попали?

— Рафаэль создал проход в куполе, — сказала Анна.

— Это официальная миссия? — его глаза были широко раскрыты. — Судья отправила вас сюда? Или… — он стиснул зубы, — …она приговорила вас к этому?

Анна положила руку на его плечо, и он повернулся к ней.

— Она не принуждала нас, но отправила сюда.

— Этим утром у купола были огни и взрывы… именно тогда вы и вошли? Стражи сейчас начеку. Но я никогда не думал, даже не предполагал…

— Малачи овладели, — выпалила я.

— Что? — шок и неверие на лице Такеши пронзили меня насквозь. — Когда?

— День или около того назад, — сказала я надламывающимся голосом. — Я не знаю, как здесь течёт время, но это случилось не так уж и давно.

Хотя казалось, что вечность.

— Так это он, — пробормотал он, всё ещё выглядя ошеломлённым. — По городу распространяются слухи о том, что они захватили Стража. Поэтому я направлялся на площадь, решив выяснить это лично. Но я ни на секунду не подумал, что это будет Малачи.

— Для него всё изменилось, — сказала Анна, её взгляд скользнул по его плечу и остановился на мне.

Такеши повернулся и снова посмотрел на меня, как будто видел впервые.

— Кто ты вообще такая?

— Она пробралась в тёмный город из Элизиума в надежде спасти свою подругу, — сказала Анна. — Малачи… ну, я думаю, что для него всё изменилось с того момента, как он увидел её. И я думаю, что Лила приговорила саму себя быть Стражем рядом с ним.

Такеши одарил меня едва заметной улыбкой.

— Бедный Малачи.

Я не могла ответить ему тем же, но была вынуждена согласиться с его словами. Если бы Малачи не встретил меня, его бы здесь не было.

— Судья согласилась позволить нам попытаться освободить его, при условии, если мы разрушим их портал и убьём Королеву.

Такеши рассмеялся, а потом прикрылся рукавом, сдерживаясь.

— Простите, — пробормотал он. — Ну и миссия у вас.

— Мы слышали, что в городе существует какое-то движение Сопротивления. Ты тоже участвуешь в нём? Могут ли они помочь нам? — спросила Анна.

Улыбка моментально померкла на его губах, и он нахмурился.

— Сопротивление — это миф, порождённый людьми, которые ещё не потеряли надежду.

Анна вскинула брови.

— Ты же не теряешь надежды.

— Я никогда не сдамся, — сказал он так тихо, что я поняла: его слова предназначались только ей. Особенно когда его голос стал жёстче, и он добавил: — Но здесь я забочусь сам о себе, и я причиняю столько неприятностей, сколько могу, и не более. Всё это длится уже очень давно.

Анна взглянула на меня и отвернулась. Когда она сказала мне, что думает, что он будет частью сопротивления, её слова сквозили гордостью, но это было и напоминанием, что она не видела этого мужчину лет десять или около того. И для меня это было неким напоминанием — что он был Стражем, но означало ли это, что мы можем доверять ему? Что сделали с ним и его преданностью столько лет, проведённых в этом адском месте?

Тихое потрескивание с улицы привлекло наше внимание. Такеши выругался.

— Я потерял счёт времени. Приближается «Огненный час». Нам нужно спуститься вниз, а потом мы вправим твою руку.

Он так это сказал, словно для него это было обыденной вещью. Я оттолкнулась от стены, когда он вышел на середину комнаты и поднял свою маску Мазикина.

— У меня есть одно местечко неподалёку. Мы недолго пробудем на улицах. И всё же… — он натянул лицо Мазикина поверх своего, — лучше быть осторожными.

Пока Такеши собирал ножи Анны с тел её жертв, Анна накинула свой собственный плащ и подошла ко мне. Она натянула мне на голову капюшон, когда я схватилась за правую руку и пошатнулась. Даже отвлекшись от своей боли, я могла видеть сияние на её лице. Ей было всё равно, изменился ли Такеши. Она ждала этого воссоединения много лет, и вот оно настало. Я не могла сердиться на неё, ведь я тоже надеялась, что у меня скоро будет собственное воссоединение.

С низко надвинутыми капюшонами и накинутыми на плечи плащами мы вышли из здания. Жар почти расплющил меня, когда я втянула обжигающий воздух в лёгкие. Впереди меня Анна съёжилась под палящим солнцем. Огромный шар пламени, увеличенный через купол, висел прямо над головой. Такеши поднял глаза и прорычал что-то невразумительное, и они с Анной побежали трусцой. Я ковыляла так быстро, как только могла, но каждый шаг сотрясал мой плечевой сустав. Я могла идти только так, чтобы не кричать при каждом шаге.

Внезапный взрыв позади меня заставил меня отлететь в стену. Такеши повернулся ко мне, его плащ развевался, а полуоткрытая морда Мазикина указывала дорогу. Он скользнул стальной рукой по моей спине и оторвал меня от стены, его морда задела моё лицо. Он повёл меня по улице, что-то быстро бормоча по-японски. Вспышка пламени разорвалась не далее чем в квартале от меня, и я начала поворачивать голову в сторону угрозы, но Такеши потащил меня вперёд с резкой, беспощадной силой.

— Вперёд, — сказал он Анне, которая была прямо перед нами.

Её шаги замедлялись, когда она пыталась понять, куда идти. Она застыла на месте, когда ещё один близкий взрыв послал волну жара на нас. Чёрный дым повалил в воздух от пылающего корпуса механизированной телеги чуть дальше по улице.

— В тех машинах взрывчатки? — спросила я, когда мы поравнялись с Анной.

Такеши практически нёс меня, пока я пыталась держать руку неподвижно.

— Нет. Это лучи солнца, увеличенные под куполом. Мы сгорим, если не попадём внутрь, — сказал он приглушённым маской голосом.

Глаза Анны широко распахнулись. Такеши так крепко обхватил меня рукой за талию, что я едва могла дышать. Его руки в когтистых перчатках впились мне в бок.

— Здесь, прямо тут, — сказал он, подталкивая меня к обычному бетонному зданию, как раз когда над нами затрещала линия электропередачи.

Анна ворвалась в дверной проём, чуть не попав под россыпь искр. Она откинула капюшон и улыбнулась, и я почувствовала, как напряжённое тело Такеши расслабилось.

— Дай угадаю, — сказала она ему. — «Огненный час».

Её заявление было прервано очередным взрывом снаружи.

— Когда солнце движется прямо над головой, оно фокусируется через определённые слабые места в куполе, — ответил Такеши, ведя меня через пространство к задней комнате, заполненной грудой обломков. — У Мазикинов есть свои личные берлоги на верхних и нижних ярусах. Первые этажи каждого здания в городе предназначены для того, чтобы дать убежище, если кто-то случайно задержится снаружи. Это общественная территория.

Он обвёл нас вокруг нескольких куч осыпавшегося цемента и металлических обломков к толстой стене в центре здания. Он отодвинул в сторону тонкий бетонный лист и там, в полу, показалась большая неровная трещина. Бормоча что-то Анне, он повёл её внутрь… вниз, в дыру. Моё сердце забилось немного быстрее, когда она исчезла. Он повернулся ко мне.

— Это будет больно.

Я наклонилась к нему. Анна стояла в тускло освещённом пространстве прямо подо мной.

— Я поймаю тебя, — тихо сказала она.

— Это будет очень больно, — пробормотала я, и Такеши усмехнулся.

Собравшись с духом, я неуклюже поползла к отверстию в полу. Яма была около шести футов глубиной, судя по тому факту, что голова Анны была прямо рядом с моими ботинками, когда они болтались подо мной. Я могу это сделать. Я справлюсь. Я…

— Хватит думать, — сказал Такеши.

А потом он толкнул меня. С визгом я рухнула вниз, тяжело приземлившись, но Анна успела подхватить меня раньше, чем я ударилась об пол. Боль взорвалась в моём плече, и я стиснула зубы, чтобы не закричать.

Такеши легко приземлился рядом с нами, оставив отверстие над нами совершенно тёмным, он положил на место лист бетона. Он снял маску и без малейшего извинения посмотрел на меня, обливающуюся холодными каплями чистой боли.

— Все вокруг вас — Мазикины, — сказал он. — Они в основном прячутся от стихий и спят днём, но никогда не знаешь, когда это случится.

Он указал на узкий каменистый туннель. Голые, грубо отлитые лампочки были натянуты через каждые двадцать шесть метров или около того, что позволяло мне видеть, что нас ждёт прогулка. Анна пошла первой, а я за ней. Я старалась не нервничать из-за того, что Такеши стоит у меня за спиной, но было трудно расслабиться рядом с ним. Наконец, пройдя несколько минут по неглубокой тропинке вниз, мы подошли к металлической двери, запертой на тяжёлый висячий замок. Такеши выудил из кармана отмычку, вставил её в замок и распахнул дверь. Своими острыми, как бритва пальцами он крепко держал меня под локоть. Он повёл меня вниз по другой лестнице, мимо мокрых каменных стен к светящемуся огню внизу. Мы находились глубоко под землей, и температура была намного ниже, чем наверху. Мои ботинки поскользнулись на влажной лестнице, и я чуть не упала, но Такеши подхватил меня. Он был худощав, всего на несколько сантиметров выше меня, но явно сильнее, чем выглядел.

У подножия лестницы находилась открытая комната, похожая на пещеру с толстой кучей одеял из козьей шкуры и сумкой, прислоненной к стене. Такеши подвёл меня к груде одеял и жестом предложил сесть.

— Ты здесь живёшь? — спросила Анна, спускаясь по ступенькам.

— Я живу везде и нигде, — сказал Такеши, осторожно стягивая с меня плащ. — Такие соляные пещеры есть по всему городу, и я превратил несколько из них в безопасные комнаты. Они не вечны, рано или поздно они обрушиваются или их находят, и я двигаюсь дальше.

Он спрятал отмычку в карман и наклонился, чтобы достать из кучи, на которой я сидела, несколько одеял из козьей шкуры. Я наклонилась, чтобы помочь ему, и застонала, когда он толкнул мою руку.

Такеши отнёс одеяла через всю комнату и положил их в углу. Он встретился взглядом с Анной.

— Мы должны вправить ей плечо, а потом нам следует отдохнуть. Мы не можем находиться на улице в течение следующих нескольких часов, если конечно только вы не захотите почувствовать, как вас поджаривают заживо. Вы двое невероятно рисковали, находясь там в это время дня.

— Ошибка туриста, — Анна обошла его и присела передо мной на корточки. — Ты в порядке, девочка? Ты очень бледная.

— Я в полном порядке.

Я прислонилась спиной к прохладной влажной стене и закрыла глаза, борясь с рвотным позывом.

— Ты не должна быть жёсткой, Лила, — мягко сказала Анна. — Тебе нечего доказывать. Этот Мазикин разорвал бы мне глотку, если бы тебя там не было.

— Просто помоги мне снова заставить мою руку функционировать. Я не смогу сражаться с таким плечом.

Мысль о том, что я не смогу защитить себя в этом адском месте, была ужасающей.

— К следующему «Огненному часу» ты уже будешь готова нанести удар, — она склонила голову в сторону Такеши. — Он уже делал это для меня раньше. Он профессионал в этом деле.

— Но это будет больно, — предупредил Такеши.

Я не понимала, как это может быть больнее, чем когда меня без предупреждения затолкали в яму, но тем не менее.

Он встал передо мной на колени и пристально посмотрел мне в глаза. Его глаза были цвета корицы, и я позволила себе внимательно вглядеться, разглядывая тонко очерченные линии его лица. Серебристо-розовые шрамы тянулись вдоль левой стороны его щеки и шеи, но это не портило его, а лишь придавало ему ещё более устрашающий вид.

— Попытайся расслабиться, — сказал он.

Анна подвинулась ко мне и взяла меня за левую руку. Такеши снял свои перчатки Мазикина и теперь баюкал мою безвольную правую руку в своих тёплых ладонях.

— Ты должна снять напряжение в мышцах, Лила, иначе ничего не получится. Все мышцы вокруг раны скованы.

Анна стянула тяжёлую перчатку с моей руки и погладила тыльную сторону ладони.

— Ты в безопасности. Просто сделай глубокий вдох, и представь, что ты далеко отсюда, — она задумалась. — Подумай о танцах, на которые ты ходила.

— Хм, это было не так уж и приятно, но я попытаюсь.

И я сделала это. Пока Такеши медленно двигал мою руку, прижимая локоть к моему боку, я вспомнила, но не танец, а то, что было после него, когда я в последний раз испытывала ужасную боль. Голос Малачи, мягко коснувшийся моей кожи, прошептал: «У меня есть ты. Просто держись за меня…»

Я не успела быстро закрыть глаза, чтобы сдержать слезу, которая потекла по моему лицу при воспоминании о том моменте, когда он щекой прижался к моей щеке, и его голос зазвучал в моём ухе. Я полностью отдалась ему, позволив ему взять надо мной контроль и не дать мне распасться на части, когда сама уже не могла это сделать. Это было самое лучшее и самое худшее чувство в мире. И теперь всё, что у меня было — это его фантом, выгравированный на моём сердце, дыра, которую он оставил после себя.

Анна пальцами коснулась моего лица.

— Ты прекрасно справляешься, Лила. Я бы сказала превосходно.

Звёзды взорвались за моими закрытыми веками, когда Такеши, который до этого удерживал мой локоть неподвижно, резко отвёл нижнюю часть руки от тела. Когда давление и боль усилились, я медленно выдохнула и представила, как Малачи держит меня, не давая разбиться вдребезги.

Я закричала. Моё плечо вернулось на место, а потом обмякло, когда вспышка боли сменилась мгновенным облегчением, оставив ноющее покалывание, и я могла двигать рукой без боли. Я открыла глаза, Такеши улыбнулся мне.

— Молодец, — сказал он. — А теперь ложись.

Я опустилась на удивительно мягкую козью шкуру. Моё плечо было в порядке, но остальная часть меня всё ещё чувствовала себя не на своём месте.

— Так будет недолго.

— Буквально пару часов, — согласился он. — Мне тоже нужно отдохнуть, а потом мы отправимся в центр города. Мазикины будут держать Малачи на площади. И именно туда мы пойдём.

— Почему ты решил, что он там? — спросила я.

Он не сводил с меня глаз.

— В качестве примера.

У меня свело живот.

— Ты думаешь, что он мог сбежать? — спросила Анна, присоединяясь к Такеши в центре комнаты.

Он пальцами скользнул по её щеке, но потом нахмурился.

А когда он поймал меня на том, что я наблюдаю за ним, он сверкнул ободряющей улыбкой.

— Если кто и мог, так это Малачи.

Он отвернулся, но я успела заметить, как его улыбка исчезла. Он что-то прошептал Анне на ухо, и она перевела взгляд на меня.

— Постарайся поспать, ладно? Мы снова возобновим наш путь.

Я знала, что они не рассказывали мне всего, но я была слишком взволнована, чтобы требовать эту информацию прямо сейчас. Я отвернулась к стене и обхватила себя ноющими руками, подтянув колени к груди. Лампочка погасла. Мои мысли кишели от миллионов планов и неизвестности, мой разум мчался с бесчисленными «что если», я лежала в темноте и считала секунды и минуты, заставляя своё дыхание идти в длинном, медленном ритме, надеясь, что моё тело отдохнёт, хотя мой мозг не мог этого сделать.

А потом, глубоко в темноте, я услышала звуки, которые обжигали меня миллионом различных способов.

Мягкие вздохи, резкий вдох, шорох ткани, упавшей на пол, тихая дрожь капитуляции. Анна и Такеши. Наконец-то вместе, после стольких лет разлуки. Я позволила слезам скатиться вниз, желая быть где угодно, только не здесь, чтобы быть свидетелем чего-то настолько личного и интимного. Мне казалось, что моя грудь сжимается с каждым неровным вздохом, с каждым произнесённым шёпотом словом на языках, которые я не понимала, но без труда переводила. «Я люблю тебя. Я никогда не переставал любить тебя. Ты — дом для моей души». Я зажала уши ладонями и глубоко погрузилась в собственную голову — единственный способ спастись.

Малачи ждал меня там. Он прижал мою руку к своей груди и говорил мне, что его сердце бьётся для меня. Горящий взгляд его глаз, когда он смотрел на меня, как он целовал меня, как будто никогда не мог насытиться, его руки дрожали, когда они скользили по моему телу. Все эти его образы, все эти ощущения нахлынули на меня, оставив во мне голод, боль и печаль. Внутри них я плыла, тянулась к нему, не в силах ухватить его за рукав, не в силах дотронуться до его лица или заставить его услышать меня.

«Однажды, — пообещала я. — Когда-нибудь это будем мы с тобой, лицом к лицу, и я расскажу тебе, что я чувствую».

Я лежала там, испытывая боль, разрывающую меня изнутри, думая, что это «когда-нибудь», возможно, не наступит достаточно скоро.

ГЛАВА 7

Кто-то толкнул меня в ноющее плечо, и я вырвалась из нас о медленном танце с Малачи на заброшенном складе, рушащемся вокруг нас.

— Такеши пошёл на разведку. Близится закат. Мы собираем вещи и отправляемся в путь, — тихо сказала Анна.

Она переплела волосы в косу и выглядела счастливее, чем я её когда-либо видела. Ремень для гранат лежал на полу рядом с ножнами на бёдра, разложенными так, чтобы она могла вооружиться.

Я устремила взгляд на стену.

— Всё в порядке. Эй, а он не рассказал тебе, как смог найти нас так быстро? Город кажется довольно огромным.

— Взрывы у купола привлекли всеобщее внимание, — сказала она, убирая нож в ножны. — Он следовал за отрядом правопорядка, решив попытаться выяснить причину. Очевидно, Ибрам командует ими, и он близок к Королеве. А Так любит усложнять им жизнь.

— Анна, Такеши кажется тебе прежним? Тот ли он мужчина, каким он был до того, как его забрали?

Она подняла голову и уставилась на меня.

— Ты на что-то намекаешь?

Я покачала головой.

— Просто мне кажется, что это место может очень изменить человека.

Вот только во что, я не знала.

Она сомкнула пальцы на рукоятке ножа.

— Он всё ещё тот Такеши.

Я отвернулась от её хищного взгляда, услышав шаги на лестнице. Я села, когда Такеши спустился в безопасную комнату. Единственная лампочка свисала с витого провода, который тянулся вдоль потолка, почти задевая его макушку, когда он присоединился к нам.

— Как плечо?

Я осторожно подвигала им.

— Болит. Но, учитывая все обстоятельства, в принципе неплохо.

Плечо болело чертовски сильно, но я не собиралась жаловаться.

— Тебе повезло, — сказал он, наблюдая, как я медленно поворачиваю плечо по дуге, проверяя дальность движений. — Люди в городе выздоравливают быстро, но плохо. Здесь трудно умереть, но также трудно остаться целым. Как будто всё работает на увеличение страданий.

Он повернулся к Анне.

— Что это? — спросил он, указывая на ремень.

Анна издала сухой смешок.

— Гранаты. Михаил придумал их после того, как тебя не стало. Они взрываются через десять секунд после нажатия кнопки.

Такеши опустился рядом с ней и поднял ремень. Он осторожно приподнял клапан одного из маленьких мешочков и заглянул внутрь.

— Удивительно. Они такие крошечные. Насколько мощные?

— Достаточно, — произнесла Анна сдавленным голосом, и я не сомневалась, что она помнит убивший её взрыв.

Такеши убрал несколько прядей волос с её щеки, но затем вернулся к изучению гранат.

— Они очень ценные. Каждый в городе хотел бы иметь их.

— О чём ты?

Мне вдруг захотелось вырвать ремень из его рук.

И, видимо, он почувствовал это, так как положил ремень рядом с Анной.

— Здесь нет никакой денежной системы. Тут работает система: ты — мне, я — тебе. И с ними, даже с одной из них, вы сможете получить почти всё, что захотите.

— Всё, что нам нужно, это найти Малачи и убраться отсюда.

Мне не понравилось, как блестели его глаза, когда он смотрел на наше самое мощное оружие против Мазикинов, и я не могла не вспомнить, что он же сам говорил о том, что заботится только о себе, и ни о ком другом. Он был очень добр ко мне, и он, явно, любил Анну, но мне кажется, я ожидала чего-то большего… благородства?

Я встала на ноги и подняла свой плащ с каменного пола комнаты.

— Ты был свободен все эти годы?

Даже если у него действительно были безопасные убежища повсюду, я не могла понять, как он мог так легко передвигаться без союзников или друзей. Его лицо красовалось на всех стенах города.

Такеши отступил от Анны и посмотрел на меня.

— Я очень быстро сбежал от них после того, как они привезли меня в город. После этого дело шло о выживании.

— И кто помог тебе с этим?

Он сощурил глаза.

— Я обменивался или крал то, что мне было нужно. Я не отнимаю человеческие жизни, если они не угрожают моей. Если кто-то и помог, то эти союзы мимолётны и продиктованы взаимной потребностью выжить, не более того. Здесь нет места для большего, — сказал он с горечью.

Анна нахмурилась, но промолчала.

— Но ты сомневаешься, что Малачи сбежал? И ты не уверен, что кто-то мог помочь ему?

Я внимательно наблюдала за ним, пытаясь докопаться до истины. Как только я увидела, что уголки его губ приподнялись в очередном проявлении фальшивого оптимизма, я покачала головой.

— Не вешай мне лапшу на уши.

Он встал. Без плаща я видела, что шрамы на его лице были не единственными в его коллекции. Серебристые разрезы пересекали его медового цвета кожу, спускаясь к вороту рубашки.

— Я не знаю, что такое правда. Но если ты хочешь знать моё мнение, то, пожалуйста. Когда Мазикин захватил меня в тёмном городе, это была удача. Я был слаб, и они ухватились за эту возможность. Когда они привезли меня в город, они недооценили меня. Они относились ко мне, как к любому другому. Они думали, что это не займёт много времени, чтобы держать меня в узде, и они ошибались, — его глаза встретились с моими, холодные, несмотря на естественную теплоту их цвета. — Но Анна сказала мне, что они ждали Малачи, что они спланировали его овладение.

Я проглотила рвотный позыв.

— Они устроили довольно сложную ловушку, специально для него. Джури выжидал, чтобы завладеть его телом.

Такеши склонил голову набок.

— Они не станут рисковать таким ценным призом.

— Значит, ты думаешь, что он у них, — сказала я, устыдившись того, как мелко и надломлено прозвучал мой голос.

С той секунды, как я узнала, что Такеши свободен, какая-то крошечная часть меня надеялась, что Малачи тоже сбежал, что он найдёт меня так же, как Такеши нашёл Анну.

Такеши медленно и осторожно кивнул.

— Я не только думаю, что Малачи у них… но ещё я думаю, что они будут охранять его со всей хитростью, на которую они способны. И считаю, что они не проявят к нему ни малейшего милосердия. Думается мне, они будут уничтожать его снова и снова.

— Такеши… — начала Анна, но он поднял руку, заставляя её замолчать, при этом не сводя с меня глаз.

Его голос был убийственным, но мягким, что делало его ещё более жестоким.

— Нет, Анна. Она же хотела знать. Не так ли, Лила?

— Да, — прошептала я, сгорая от желания перерезать глотку любому Мазикину, который дотронется когтистой рукой до Малачи. — И именно поэтому я здесь. А теперь мы можем уйти, капитан?

— Если ты готова, — сказала Анна, немного побледнев после резких слов Такеши.

Такеши отпустил её и двинулся через комнату с едва сдерживаемой энергией, контролируемой, но потрескивающей жизнью. Быть может, в этом городе трудно оставаться целым, но Такеши, похоже, был в своей стихии. Он закинул сумку на спину и взял Анну за руку.

— Когда мы поднимемся наверх, я надену маску, — сказал он ей. — И хочу, чтобы вы двое тоже замаскировались. Немногие люди ходят по этим улицам одни, и, как вы видели, есть ловушки, чтобы поймать тех, кто это делает. Почти каждый человек в этом городе — раб, каждое существо — хозяин.

Анна сморщила нос.

— Фу. Эта кожа Мазикинов воняет. Я не хочу носить ни одну из…

— Тебе и не нужно, — сказал Такеши, выгнув бровь.

Он сунул руку в сумку и вытащил ошейник с шипами, прикреплённый к длинному чёрному кожаному поводку.

— Ты можешь надеть это.

* * *

Когда мы покинули наше подземное убежище, солнце низко и угрожающе светило над крышами. Было всё ещё жарко, но уже терпимо.

— Мазикины скоро выйдут из своих нор, — сказал нам Такеши. — К счастью, толпа и темнота быстрее нам помогут, чем навредят. Если только нас не поймают. Держите головы прикрытыми и следуйте за мной.