Характер операций совеременных армий

Продвижение танков происходит самостоятельными эшелонами. Они подвозятся по железной дороге на конечно-выгрузочные станции и оттуда двигаются за войсками на грузовиках или самоходом (для скороходных танков), скачками через 2—3 дня. Самостоятельными эшелонами, но подчиненными командирам корпусов двигаются понтонные и инженерные части, нормально не входящие в состав дивизий и корпусов. Корпусные тылы распределяются равномерно для следования по всем дорогам корпуса.

Глубина каждой колонны при следовании корпуса тремя дорогами доходит до 50 км, считая от головы охраняющих войск{54}. Вблизи от противника, когда корпуса вынуждены будут перейти на движение по двум дорогам, построение двух дивизий остается без изменений; 3-я дивизия без добавочной артиллерии двигается особым эшелоном за корпусными тылами по обеим дорогам. Следовавшая с этой дивизией добавочная артиллерия переходит к одной из дивизионных колонн, двигается впереди дивизионных [133] тылов вместе с другими артиллерийскими полками.

Глубина походного порядка при этом построении доходит до 65—70 км при том же фронте движения. Естественно, что при такой глубине войск, находящихся на одной дороге, не может быть и речи о том, чтобы все они двигались одновременно (днем или ночью). Разные эшелоны должны будут двигаться в различное время суток. Ближайшие к противнику части (головные дивизии со следующей с ними и за ними добавочной артиллерией) передвигаются преимущественно ночью. Дивизионные и корпусные тылы — в первой половине дня. Дивизии 2-го эшелона — или во вторую половину дня, или же ночью, одновременно с головными дивизиями. Таким образом, глубина походного порядка в 50—70 км не означает, что одновременно на путях движения будут находиться войсковые колонны указанной выше длины. Эти 50—70 км характеризуют только глубину эшелонирования всего корпуса. Колонны же, которые передвигаются одновременно, будут иметь гораздо меньшую глубину.

Эшелонирование корпуса на глубину 50—70 км надо считать нормальным, так как на эту глубину как раз и рассчитан войсковой тыл (2 ½ перехода). Несмотря на это, скрыть движение такой массы войск от воздушного наблюдения будет затруднительно. Во всяком случае организационными мероприятиями (движение в разное время суток, полное использование ночного времени) можно скрыть от воздушной разведки размеры этого движения. Тем не менее глубокие колонны войск, без сомнения, будут служить объектом действий бомбардировочной авиации противника (если она у него имеется).

Поэтому особое внимание должно быть обращено на противовоздушную оборону колонн, двигающихся днем, и районов расположения войск на отдых. Корпусных артиллерийских зенитных средств хватает для одновременного прикрытия района только в 10 км по фронту и 10 км в глубину.

Если оборону районов расположения войск на отдых (после ночного марша) возложить на войсковые зенитные [134] пулеметы и полевые пушки на специальных установках, то зенитных артиллерийских средств оказалось бы достаточно только для прикрытия стыка дивизионного и корпусного звена подвоза (район наибольшего скопления обозов в дневное время). Движение дивизий 2-го эшелона и их тылов, а также движение армейских тылов должны прикрываться добавочными зенитными артиллерийскими средствами. Количество этих зенитных средств должно определяться каждый раз отдельно в зависимости от характера района действий, активности авиации противника. Обыкновенно потребуется для главнейших и открытых путей движения еще по одному зенитному артиллерийскому дивизиону.

Район конечно-выгрузочных и распределительных станций должен прикрываться полу подвижной зенитной артиллерией. Истребительная авиация, даже при наличии до 4 эскадрилий на армию, ввиду длительности операции может получить задачи прикрытия только на определенные сроки времени на ограниченные районы, по которым будет проходить та или иная, не обеспеченная другими средствами, колонна или группа колонн.

В период непосредственного развертывания, что большею частью будет происходить днем, истребительная авиация должна будет всеми силами прикрыть этот маневр армии.

Форма построения колонн на марше будет самая разнообразная.

Армия, наступающая с примкнутыми к соседям обоими флангами, обыкновенно будет иметь головы колонн на одной линии. Это ей поможет быстрее связать противника по всему фронту и, пользуясь превосходством в силах, добиваться развязки главным образом силой фронтального натиска. Маневр возможен почти исключительно в пределах отдельных корпусов и дивизий, непосредственно при завязке и при ведении сражения. Для армии, наступающей на фланге, целесообразно будет построение колонн уступом назад (по 6—8 км на каждый корпус). Таким построением достигнется наилучшее прикрытие своего открытого фланга [135] и последовательный охват фланга ввязавшихся на фронте частей противника.

Для более глубокого и решительного обхода фланга оперативного расположения противника обязательно наличие за внешним флангом наступающей армии нескольких корпусов во 2-м эшелоне.

Величина суточного перехода для всей армии — около 15—20 км. Для отдельных колонн 25—30 км.

Может показаться, что такое построение походного порядка армии слишком громоздко и поэтому мало подвижно и неповоротливо.

Напомним, что в 1914 г. три правофланговые германские армии в составе 16 армейских корпусов (32 пехотных и 5 кавалерийских дивизий) развернулись на фронте в 65 км (Визе—Ларош), имея 4 км на каждый корпус (2 км на пехотную дивизию). Две следующих армии (2-я и 5-я) в составе 10 армейских корпусов (20 пехотных дивизий) имели фронт развертывания в 75 км (Триер—Диденгофен), т. е. около 7¹/₂ км на корпус (около 4 км на пехотную дивизию). После форсирования р. Маас 1-я и 2-я армии в составе 12 корпусов (24 пехотных и 3 кавалерийских дивизии) имели фронт наступления (движения) 60 км (Гасельт—ле Аван), т. е. 5 км на корпус, или 2¹/₂ км на пехотную дивизию. Вплоть до пограничного сражения три корпуса (III, IV, VII—резервные) шли во 2-м эшелоне. И при этих условиях фронт движения каждого корпуса 1-го эшелона не превосходил 7 км.

Во время пограничного сражения на каждую дивизию 1-го эшелона приходилось в среднем не более 4—5 км. В период преследования фронт движения 1-й армии (5 армейских и 1 кавалерийского корпусов) не превосходил 40—50 км, 2-я армия в составе 4 армейских и 1 кавалерийского корпусов двигалась на фронте 30—35 км, фронт 3-й армии (3 корпуса) не превосходил 20—25 км, а 27 августа он равнялся 18 км.

На каждый километр фронта в начале развертывания приходилось в 1-й армии 20000 людей и 59 орудий, а во 2-й и 3-й армиях по 8 000 людей и 30—40 орудий. И эта масса войск, двигавшаяся с такой, казалось [136] бы, чрезмерной плотностью, показала предельно мыслимую подвижность и поворотливость. Темп наступления этих армий в среднем равнялся 16 км в сутки, а в некоторые дни целые армии проходили по 20—25 км. В период сражения на Марне 1-я германская армия произвела блестящую перегруппировку с оттяжкой всех корпусов армий назад и развертыванием их в сторону фланга, имея в тылу первоначального фронта такую водную преграду, как Марна, причем правофланговые IX и III армейские корпуса в 2 дня (7 и 8 сентября) преодолели расстояние в 70—80 км. Все передвижения после выхода из боя были произведены в дивизионных колоннах (корпус — по двум дорогам).

В мартовском наступлении немцев 1918 г. 17-я армия в составе 7 корпусов (28 пехотных дивизий) имела фронт развертывания в 35 км (по 5 км на корпус). 2-я армия в составе 5 корпусов (21 пехотная дивизия) имела фронт наступления в 38 км. Норма артиллерийского обеспечения доходила в среднем до 82 орудий, на некоторых участках до 100 орудий на 1 км фронта/ И "это при той авиации, которая в 1918 г. имелась у обеих сторон.

Нужно ясно отдавать себе отчет в том, что только такое массирование войск и артиллерии давало возможность достигнуть тактического успеха. Только наличие мощной группировки войск с большей насыщенностью артиллерией на правом фланге стратегического фронта германских армий позволило им последовательно отбросить бельгийскую армию, смять 5-ю французскую и английскую армии в пограничном сражении и опрокинуть вплоть до самого Парижа все попытки французов и англичан приостановить это наступление германцев. Эта же плотная группировка позволила Клуку решительно атаковать и отбросить к Парижу части 6-й французской армии после перегруппировки 7—8 сентября.

И наоборот, на всем протяжении мировой войны мы видим, как операции, предпринимаемые с недостаточно плотным фронтом, не удавались или быстро выдыхались. В этом отношении особенно показателен опыт [137] старой русской армии. Перед мировой войной в ней господствовал взгляд, что наилучшей формой подхода к полю сражения является построение дивизии побригадно (бригадные колонны — по два полка в каждой).

И опыт показывает, что русская армия при столкновении с более или менее плотным фронтом противника всегда сдавала, не могла добиться быстрой развязки, а очень часто ее жиденький фронт, похожий на оперативный кордон, сам оказывался прорванным.

Две правофланговых русских армии (4-я и 5-я) в составе 10 корпусов, наступавшие широким фронтом (200—220 км) с плотностью—1 пехотная дивизия на 10—12 км, без ударного кулака, в течение двух недель вели безрезультатные бои с австрийцами, наступавшими почти с такой же плотностью фронта, и в результате были прорваны и отброшены к Люблину. Только подход новых сил по железной дороге и образование на правом фланге новой 9-й армии спасли положение юго-западного франта.

Брусиловское наступление имело первоначальный успех из-за полной неожиданности его для австрийцев и по той причине, что я первоначальном ударе была искусственно достигнута некоторая концентрация сил в пунктах атаки.

8-я армия имела всего 12 пехотных дивизий и занимала фронт около 180 км. Для удара она избрала участок в 20 км и сосредоточила на нем 7 пехотных дивизий и около 430 орудий (т. е. по 3 км на пехотную дивизию и около 20 орудий на 1 км фронта). На участках трех остальных армий были избраны для атаки небольшие участки по 2—6 км каждый, на которых была достигнута соответствующая концентрация сил за счет всех частей армии. Первоначальный удар имел успех благодаря тому, что он пришелся по сравнительно слабому фронту австрийцев, но наступление очень быстро выдохлось, так как наступательная группировка сразу же после первого удара рассосалась. Вся глубина продвижения 8-й русской армии, наносившей главный удар, равняется 50 км. Это расстояние пройдено за время с 23 мая по 14 июня, т. е. в течение 21 дня, [138] причем половина этого расстояния пройдена в течение первых 4 дней наступления. В последующие дни армия больше безрезультатно атаковывала, чем продвигалась. Внимательное изучение этого опыта русской армии показывает, что нельзя глубокие операции, преследующие решительную цель, предпринимать, не имея достаточно плотной группировки сил.

Приведенные нами выше данные о необходимой плотности фронта и порядке подхода к полю сражения крупных войсковых масс вполне обоснованы и исходят из особенностей современного вооружения и современных армий.

Армии, которые не пожелают понять этих простых истин, армии, которые не будут подготовлены к действию в таких массовых группировках, не могут рассчитывать на большие победы в будущей войне. Их удел — повторять печальный опыт старой русской армии. Жиденьким фронтом и растопыренными пальцами невозможно преодолевать сопротивление обороны, насыщенной пулеметами и эшелонированной на большую глубину. Наступательная операция, предпринятая недостаточно плотным фронтом, застопорится, захлебнется, как только перед наступающим появятся новые силы противника.

Завязка и ведение сражения

Окончательная группировка сил для вступления в сражение должна быть принята командующим еще задолго до соприкосновения авангардов колонн с противником. По существу, она должна быть предопределена еще за два перехода до противника. К этому времени командующий должен уже решить, па каком крыле (или центре) армии нужно вести корпуса более массированно, на более тесных интервалах, и с этого времени он должен соответствующим регулированием времени выступления корпусов придать соответствующую форму походному порядку армии; он должен решить: пойдут ли у него корпуса в линии колонн, с головами их на одной высоте, или походный порядок будет иметь уступный характер в сторону одного из флангов, или форму клина. Он с этого [139] времени должен окончательно нацелить свои корпуса соответственно тому, желает ли он атаковать с фронта или охватить фланги противника. Позже он ничего существенного не будет в состоянии менять.

Совершенно очевидно, что указанные решения в сильной степени предопределяют порядок завязки и группировку сил армии в сражении, и поэтому во избежание предвзятых решений командующий должен озаботиться своевременной организацией разведки. Она должна быть выброшена настолько вперед, чтобы могла гарантировать доставку сведений о противнике за два перехода до него. Радиус действий современной авиации, конечно, обеспечивает своевременное получение сведений о крупных скоплениях неприятельских сил. Но более точные данные о том, какими силами заняты противником те или иные местные пункты по пути наступления армии, сможет дать только наземная разведка. Для получения данных своевременно армейская кавалерия должна быть выброшена вперед на 3—4 перехода{55}.

Рассмотрение порядка ведения разведки конницей и авиацией не входит в нашу задачу Мы здесь только ограничимся указанием о том, что не только коннице, но часто и авиации придется добывать необходимые сведения, преодолевая сопротивление противника, ведя борьбу с его охраняющими частями на земле и в воздухе. Поэтому разведывательную авиацию, чтобы обеспечить ей заглядывание в те районы, которые противник будет особенно заботливо прикрывать, следует своевременно поддержать истребителями. Часто для разведки целесообразно будет направить в такие районы 2-местные истребители.

Еще труднее будет разведка конницы Более или менее обстоятельные сведения она смажет достать, лишь опрокинув не только конницу противника, но и охраняющие пехотные части его. Поэтому разведка должна вестись серьезно, организованным боем. Разведка отдельными эскадронами не обещает результатов оперативного характера. Конница должна вести разведку [140] полками, поддержанными сильной артиллерией (в том числе и тяжелой) и броневыми частями. Сильно помогут коннице скороходные танки, при помощи которых она сможет преодолеть сопротивление прикрывающих пехотных частей противника. При отсутствии танков конница обязательно должна быть усилена тяжелой артиллерией и пехотой на автомобилях.

Решение командующего армией на завязку сражения будет предусматривать окончательную группировку сил (направление главного и второстепенного ударов), количество дивизий, выдвигаемых в 1-й эшелон, группировку дивизий 2-го эшелона, распределение добавочной артиллерии по корпусам, решение в отношении района подвоза танковых батальонов (если это не было сделано до сих пор).

Необходимо обеспечить введение в дело сразу достаточного количества войск как пехотных, так и артиллерийских. В направлении главного удара потребуется одна дивизия на каждые 2—3 км фронта; для вспомогательных действий дивизии может быть дан участок до 8—10 км. Даже если фронт главной атаки будет равняться только 25 км, и то потребуется для этого 8 стрелковых дивизий. Для вспомогательных действий на фронте 20—25 км потребуется еще 2—3 дивизии, т. е. сразу должно быть введено в дело от 10 до 11 пехотных дивизий. Остальные 4—5 пехотных дивизий должны получить указания, в какие районы перейти, в чьем распоряжении остаться. Ударным корпусам обыкновенно надо оставить их 3-й — 4-е дивизии. От корпусов же, выполняющих вспомогательные задачи, 3-й дивизии будут отобраны и переведены в район главной атаки. На направлении главного удара нужно обеспечить введение в дело в первый же день боя минимум до 30 орудий на 1 км фронта, так что на этом направлении каждой дивизии 1-го эшелона обязательно должен быть придан один полк добавочной артиллерии. Дивизии, действующие на вспомогательном направлении, оставляются с одной своей артиллерией. Самое большое — некоторые из них получат усиление за счет корпусной артиллерии. Вся остальная добавочная артиллерия стягивается [141] к району решительных действий. Дальнейшее вмешательство командующего армией в ход операции возможно при помощи остающихся у него добавочной артиллерии, танков, химических средств, дивизий 2-го эшелона и соответствующего направления усилий боевой авиации.

На 2-й и 3-й день сражения противник во многих направлениях перейдет к обороне, появятся фортификационные постройки. Во встречном сражении нельзя ожидать особенно прочных укреплений, но все же одно возведение простых пулеметных гнезд упрочит оборону настолько, что потребуется введение в дело новой артиллерии. Надо быть готовым довести без задержек на фронте ударных корпусов плотность артиллерийского огня последовательно до 45—60 орудий на 1 км фронта, подтянув танки при первых признаках стабилизации фронта в район боев и распределив их между соответствующими корпусами.

Применение танков связано с местностью, поэтому они должны быть направлены в район тех корпусов, которые действуют на благоприятной для работы танков местности. Корпуса, усиливаемые танками, передают часть следовавшей за ними добавочной артиллерии соседям, лишенным поддержки танков. Операция, как будет указано, будет длиться не менее 5—7—10 дней. Танки по своим свойствам могут работать непрерывно не более двух суток, после чего требуется отдых на два дня для просмотра механизмов. Поэтому если танки нужны не для одного прорыва, а для участия во всей операции, то распределение танковых батальонов и порядок подтягивания их к фронту должны обеспечить смену танковых батальонов 1-го эшелона через каждые двое суток.

Что касается артиллерии, то у командующего остается еще до 8—10 артиллерийских полков. При правильном ее распределении он всегда сумеет довести плотность артиллерийского огня в направлении главного удара до указанных выше размеров (45—60 орудий на 1 км фронта). На фронте отдельных корпусов (и тем более дивизий) можно создать еще большую плотность [142] огня путем соответствующего распределения добавочной артиллерии.

В период принятия командующим решения должны быть даны и указания о порядке использования химических средств борьбы. Химические снаряды на автогрузоротах направляются в район тех корпусов, где использование их считается наиболее целесообразным. Химические роты подтягиваются ближе к фронту, готовые в любой момент вступить в боевую линию.

Химические снаряды могут дать эффект только при массовом использовании. Поэтому их распределение должно обеспечить возможность крупного воздействия на противника на отдельных решающих участках. Для крупных химических нападений даже на участке одной. пехотной дивизии требуется по несколько тысяч химических снарядов. Поэтому целесообразно отдельные артиллерийские полки на нужных участках снабжать полным комплектом этих снарядов. Огнеприпасы должны быть доставлены с конечновыгруэочных станций непосредственно в район артиллерийских парков. При наличии автотранспорта эта задача не представляет никакой трудности: снаряды могут быть доставлены на батареи в течение одного дня.

Введение в дело химических рот (газобаллонов, газометов) потребует больше времени и будет возможно лишь на более стабилизованных участках.

Авиация еще к началу развертывания должна быть готова к полетам с новых аэродромов, удаленных не далее 25 км (войсковая авиация) и 30—35 км (армейская авиация) от линии фронта.

О характере разведки в период завязки боя уже говорилось выше. Интересы войск, завязавших бой, требуют более детальной и систематической разведки над полем сражения. Поэтому вся войсковая авиация от завязки сражения и до его конца будет работать над районом не более 15—25 км в глубину от боевого фронта. При наличии у противника моторизованных частей и стратегической конницы на данном участке обязательны систематические полеты войсковой авиации (специальных добавочных корпусных отрядов или [143] приданных корпусам отдельных разведывательных отрядов из состава разведывательных эскадрилий) на глубину до 50—80 км (глубина одного перехода стратегической конницы и моторизованных частей).

В первые же дни после завязки сражения надо установить систематическое наблюдение за всеми путями, по которым возможно прибытие глубоких стратегических резервов: железные дороги с их узловыми и возможными конечновыгрузочными станциями, крупные шоссе, районы, где наличие резервов было установлено еще раньше агентурными или иными способами. Если внимание войсковых командиров будет приковано всецело к войскам противника, находящимся непосредственно на поле сражения, то армейское и фронтовое командование основное внимание должны направить в тыл противника, с тем чтобы своевременно обнаружить районы подвоза новых сил последнего. Эта разведка требует систематических полетов на предельную дальность стратегических разведчиков.

Истребительная авиация с завязкой боя центр своих усилий направляет на обеспечение развертывания ударной группировки, в особенности ее артиллерии. В периоды, когда будут производиться передвижения ударной группы, надо требовать безусловного господства в воздухе над соответствующими районами. В последующие дни работа истребительной авиации должна будет дифференцироваться. Авиация не в состоянии будет иметь постоянное господство в воздухе долгое время на широком фронте. Поэтому она получает задачи прикрывать те или иные пункты или войсковые соединения, вынужденные по ходу боевых действий совершать движение в крупных колоннах в дневное время (развертывание новой добавочной артиллерии; движение корпусов, выполняющих обходное движение; переброска и развертывание танков; отдельные пункты в тылу войск; аэродромы своей авиации и т. д.).

В первые дни операции основные усилия бомбардировочной авиации направляются против обнаруженных непосредственно на фронте войск и их ближайших тылов. Задача боевой авиации — подготовить и содействовать [144] разгрому этого первого объекта действий ударной группировки наших войск. Поэтому объектами ее нападений будут служить сначала войсковые колонны противника, в особенности артиллерийских частей, в последующие дни — резервы и войсковые тылы. С того времени, как обнаружилось прибытие в район операции новых войск (крупные стратегические резервы на автомобилях, по железной дороге), боевая авиация переносит центр своих усилий уже на эти войска: на станции их высадки, районы сбора, на их колонны во время передвижения как по железной дороге, так и грунтовым путям.

Операция длится, как было указано, около 5—7—10 дней. Если атмосферные условия не мешают, то в течение всего этого периода ежедневно потребуется интенсивная работа авиации. Поэтому даже при достаточном обеспечении всеми видами авиации от личного ее состава потребуется более напряженная работа, чем предусмотренная нормами летной нагрузки.

Операция не развивается равномерно по всему фронту. Успех достигается разновременно то на одном, то на другом участке. Линия фронта уже по одной этой причине получает ломаную форму. Кроме того, каждая войсковая часть в бою стремится выдвинуться настолько в сторону, чтобы возможно было охватить или обойти фланг противника. Все это неизбежно приводит в ходе боя к растяжке фронта и уменьшению его первоначальной плотности, к рассасыванию ударной группировки.

Две правофланговые германские армии при своем движении от Мааса к франко-бельгийской границе имели фронт только 60 км. Плотность этого фронта была чрезмерная — 2½ км на пехотную дивизию. В ходе пограничного сражения фронт обеих этих армий доходил до 100 км с плотностью в 1-й армии 5—6 км, а во второй — 4½ км на пехотную дивизию. Только после окончания сражения, когда фронт армий выровнялся, размеры его сократились до 70—80 км.

Командующий армией введением в дело дивизии 2-го эшелона и частичными перегруппировками в ходе [145] самой операции должен сохранить достаточную насыщенность войск на том направлении, где он ищет решения операции.

Длительность и глубина операции

Успех в современной операции достигается медленно, только в результате огромных усилий, повторных атак. Операция (в особенности встречная) достигает своего кульминационного пункта развития только долгое время спустя после ее завязки. В самом деле, войска с обеих сторон эшелонированы на глубину, доходящую до 70—75 км; для одного введения в дело этих войск потребуется не менее двух — трех дней.

Для развертывания стрелковой дивизии, усиленной одним полком добавочной артиллерии и двигающейся по одной дороге, требуется, смотря по степени выучки войск, от 4 до 6 часов{56} времени. Даже в случае, когда дивизии удастся заблаговременно расчлениться на две колонны, развертывание будет длиться 2½—3 часа.

Если завязка боя происходит после 10—12-километрового пути (2 ½—3 часа марша), то развертывание главных сил закончится только в конце первой половины дня. В течение второй половины дня не удастся добиться развязки даже в том случае, если оказавшийся перед данной дивизией противник уступает в силах. Только выход на открытый фланг противника с большой массой артиллерии может сулить быстрый успех, и то через 2—3 часа перед наступающим образуется новый фронт за счет выдвинутых из глубины войск 2-го и последующих эшелонов и перебрасываемых резервов.

Окончательная развязка может быть достигнута только тогда, когда исчерпаны все силы противника, [146] введены в дело все его резервы. Во встречном столкновении это исчисляется временем, необходимым для введения в дело дивизий 2-го, а если есть, то и 3-го эшелонов. Если бой завязался с превосходными силами противника, двигающимися в такой же ударной группировке, как и наступающие, то для одного введения в дело дивизий 2-го эшелона потребуется до 2—3{57} дней времени. Более глубокие резервы прибудут к полю сражения позднее. В общей сложности развязка при столкновении с превосходными силами противника при самых благоприятных условиях (достаточное превосходство в силах вообще и в средствах подавления в частности, бесперебойное введение их в дело, высокая выучка войск) не может быть достигнута ранее 4—5 дней. Если же войска подготовлены слабо и не отличаются особенной подвижностью и поворотливостью, то эти сроки могут увеличиться в 1½—2 раза даже при наличии достаточного превосходства в силах. Само собой разумеется, что при всякой нехватке войск и особенно артиллерии сроки развязки могут затянуться еще более. При общем недостатке сил развязка может и не наступить: операция захлебнется.

Уже опыт мировой войны показал сильно увеличившуюся длительность операции. Немцы в 1914 г., несмотря на огромное превосходство в силах и выгодное оперативное положение, потратили целых 5 дней (с 21 по 25 августа) для преодоления сопротивления 5-й французской и слабосильной английской армии в пограничном сражении. В Галицийской операции 4914 г. бои 4-й и 5-й русских армий с левофланговыми австрийскими армиями длились беспрерывно с 23 по 30 августа (7 дней), и только 31 августа 5-я русская армия начала отход к Люблину. Почти двойное превосходство в силах на правом фланге немцев (в пограничном сражении) позволило им значительно быстрее достигнуть развязки, [147] чем австрийцам в 1914 г. на люблинском направлении, располагавшим почти равными силами с наступавшими 4-й и 5-й русскими армиями. Бои ударной группы 13-й Красной армии под Орлом с наступавшими белыми в октябре 1919 г. длились целый месяц, так как ни у той, ни у другой стороны не было заметного перевеса в силах. А ударная группировка западного фронта в 1920г., имевшая большое превосходство над поляками, в течение двух-трех дней привела в расстройство левый фланг польских армий и вынудила к отходу весь северо-восточный польский фронт.

Такая длительность операций свойственна не только встречным столкновениям, когда много времени уходит на развертывание колонн, но и операциям вообще, так как она обусловливается значительной глубиной современных фронтов.

Глубина оборонительного расположения такого соединения, как армия, доходит минимум до 20—35 км. В самом деле — глубина оборонительной полосы дивизии доходит до 4—6 км, корпусные резервы располагаются примерно в 8— 10 км от линии фронта, а удаление армейских резервов от передовых частей доходит от 20 до 35 км. При наличии у обороны большого количества автотранспорта, приспособленного для массовых перевозок войск, часть армейских резервов может быть оттянута назад до 80—100 км. Мы оставляем в стороне более глубокие резервы, которые можно считать стратегическими, а не оперативными (последние прибывают к полю сражения большей частью по железной дороге).

Добиться развязки в современной операции—означает преодолеть всю глубину тактического расположения противника и вслед за этим отбросить и те части, которые за это время будут подброшены в район завязавшихся боев походом, на автомобилях и по железным дорогам.

В общей сложности бои растянутся в глубину до 25— 30 км{58}. Для преодоления одной глубины [148] оперативного расположения войск, находящихся непосредственно на фронте, потребуется 5—6 суток времени: как показал опыт войны, во фронтальном наступлении суточное продвижение войск с боями в среднем не превышает 5—6 км{59}. Только особо благоприятные условия (малая сопротивляемость противника, выгодное оперативное положение, выход на фланг или тыл противника, его моральное разложение) могут дать более быстрый темп продвижения. Напомним, что в 1914 г. суточное продвижение с боями в немецких армиях при боях с достаточно сильным противником доходило до 5—6 км, и только те армии, которые имели перед собой незначительные силы противника, проходили по 3—10 км в среднем. В 1915 г. наступление Макензена на русском фронте (Горлица) в дни с боями давало не более 2—4 км. Во время мартовского наступления немцев в 1918 г., в крупнейшем сражении мировой войны (по количеству введенных в дело войск), среднее суточное продвижение не превышало 3,5—5 км. Тенденция дальнейшего развития автоматического вооружения, трудности маневра с артиллерией на поле сражения и т. п. ставят большие препятствия к увеличению этой нормы и в будущем.

Только введение в дело большого количества танков могло бы повысить суточную норму продвижения пехоты в день. И то она едва ли превысит 10 км в сутки, так как в конечном итоге и танки не избавляют пехоту [149] от необходимости драться своими средствами в глубине неприятельской оборонительной полосы.

Уже одновременно с завязкой боя обороняющийся принимает целый ряд мероприятий для усиления атакованных войск. Сюда сначала потекут, как указано выше, ближайшие резервы. Если узел завязавшихся событий находится на направлении, важном с точки зрения ведения войны (и операций), то сюда потекут и более глубокие резервы и даже войска, снятые с других фронтов (или участков фронта).

Длительность операций находится в тесной зависимости от количества и темпа накопления у обороны новых сил. Если резервы начнут прибывать немедленно и в достаточном количестве, то операция может вступить в новую фазу и затянуться на очень длительный срок, примерно как это имело место в мартовском наступлении германцев 1918 г. Союзники вступили в эту операцию, располагая огромным количеством свободных резервов. Из 175 пехотных дивизий, которыми они располагали к этому времени, 61 (свыше 30%) находилась в резервах в ближайшем и глубоком тылу. Союзники располагали в своем тылу мощной железнодорожной сетью, которая позволяла ежедневно подавать в район завязавшихся боев до 290{60} поездов, и, кроме того, огромным автомобильным транспортом. Это позволило подавать резервы в район прорыва с большим темпом. Бои начались 21 марта, а через 6 дней (к 27 марта) в район 3-й и 5-й английских армий прибыло 10 пехотных, 2 кавалерийских и 1 спешенная кавалерийская дивизия целиком и, кроме того, головные части новых 6 пехотных дивизий. Число переброшенных в район прорыва войск к концу операции (5 апреля) достигло огромной цифры: 40 пехотных и 3 кавалерийских дивизий, 20 артиллерийских полков. Для управления этой массой новых войск одновременно было переброшено 15 штабов корпусов, 2 штаба армий и 1 штаб фронта (группы армий). Операция затянулась на [150] неимоверно длительный срок (более 10 дней), потребовала с обеих сторон ввода в дело огромной массы войск, но не привела к сдвигу фронта обороны и оборвалась.

Совершенно иной оборот принимают боевые действия, когда оборона не располагает большим количеством свободных резервов или когда у нее нет возможности быстрой подачи войск в "район операции (ограниченные транспортные средства), как это имело место у союзников после пограничного сражения в 1914 г. или у поляков после июльского наступления нашего западного фронта в 1920 г.

В 1914 г. во время наступления немцев через Бельгию рокировка сил у французов шла гораздо медленнее, чем в 1918 г. От начала операции и до конца пограничного сражения к левому флангу французских армий было переброшено по железной дороге только 2 корпуса и, кроме того, походом еще некоторые части. Общее усиление 5-й и 4-й французских армий до конца пограничного сражения не превосходило 3 корпусов и 3 кавалерийских дивизий. Эти новые силы по своей малочисленности не смогли повлиять на ход операции — ни достигнуть перелома, ни на очень долго затянуть операцию. Пограничное сражение закончилось 26 августа, в момент, когда была преодолена глубина расположения тех войск, которые с самого начала находились в районе операции.

Темп подачи резервов у поляков в 1920 г. был еще медленнее. Они не имели совершенно свободных сил и должны были пользоваться железнодорожной сетью, расстроенной еще в мировую войну. Поэтому июльская операция западного фронта свелась к преодолеванию сопротивления только тех частей, которые находились непосредственно на фронте.

Имеются все предпосылки для увеличения в будущем длительности операций. Проводящееся уже теперь увеличение количества пулеметов во всех современных армиях и тенденция дальнейшей автоматизации пехотного оружия в значительной степени увеличивают сопротивляемость пехоты и делают оборону более [151] устойчивой и длительной. Недостаток артиллерийских средств, на который мы не раз указывали, всегда будет вредно влиять на обеспечение артиллерийской атаки. Всякая нехватка в средствах подавления, всякое сокращение нормы обеспечения артиллерией атакующих войск будут сопряжены с удлинением срока, в который пехота сумеет преодолеть сопротивление обороны. В сильной степени в будущем осложнится процесс прерывания оборонительного расположения противника и по причине неудовлетворительного разрешения до сих пор вопроса об орудиях сопровождения пехоты во время атаки. Наступление немцев в 1918 г. затянулось в значительной степени из-за кризиса в этих средствах. Войсковая артиллерия на конской тяге была бессильна следовать за пехотой с таким темпом и находиться от нее в такой близости, которые обеспечивали бы пехоте своевременную и достаточную поддержку. В первые же дни боев убыль в конском составе оказалась настолько велика, что артиллерия потеряла требуемую тактическую подвижность и отстала от пехоты. Наступающая же пехота, предоставленная самой себе, не обеспеченная артиллерией в достаточном количестве, несла огромные потери, быстро изматывалась и не смогла справиться с пулеметами обороны.

Все восточноевропейские армии имеют теперь очень незначительное количество танков. Оперативное значение имеющегося количества ничтожно. Таким образом, существующий недостаток в средствах подавления еще более усиливается. Наконец, по сравнению с 1920 г. резко изменились и условия железнодорожного транспорта. Состояние транспорта в 1920 г. и у нас и у поляков исключало возможность каких-нибудь крупных оперативных перебросок. Дивизии, перебрасывавшиеся по железной дороге в ходе операций в район прорыва, исчисляются единицами. В настоящее время состояние железнодорожного транспорта позволяет подавать с тыла на франт протяжением в 100—120 км не менее 2—3 дивизий в сутки, В течение одной недели можно перебросить в район решительных действий от ¼ до ¹/₃ всех вооруженных сил Польши. [152]

Все это в совокупности (усиление средств обороны, недостаток в средствах подавления, кризис в средствах сопровождения пехоты во время атаки, улучшившиеся условия ж.-д. маневра) обещает делать будущие операции более продолжительными и трудными. По своему характеру эти операции при современном количестве танков и при той материальной части (стрелковой артиллерии), которая имеется теперь в восточноевропейских армиях, будут более походить на медленно развивающиеся действия 1918 г., чем на полные напора и маневренности действия германцев в 1914 г. или действия Красной Армии в 1920 г. При нынешнем соотношении между средствами обороны и средствами подавления вообще и сопровождения пехоты в бою в частности количество безуспешных атак, захлебнувшихся наступлений, безрезультатных и сопряженных с большими потерями операций будет больше, чем даже в старой царской армии во время мировой войны. Только в результате увеличения средств подавления, введения в дело большого количества танков, проведения широкой моторизации войск темп развития операции может подняться до уровня 1914 г.

Ширина фронта наступления

При современной протяженности фронтов миллионных армий и устойчивости обороны нельзя добиться взлома этих фронтов прорывами на узком участке.

Удар на узком участке, хотя и проведенный на всю глубину оперативного фронта, задевает очень незначительную часть неприятельских сил Остаются незадетыми как те силы, которые расположены на всем остальном огромном фронте, так и многочисленные резервы, находящиеся в ближайшем и глубоком тылу. Эти силы успевают не только образовать вокруг прорвавшихся войск наступающего новый фронт, но и организовать против них контрудар. [153]

Ярким примером беспомощности таких прорывов служит весь опыт позиционного периода мировой войны и, в частности, мартовское наступление немцев в 1918 г. в Пикардии. В этом сражении немцы, имея общий фронт протяжением 730 км, для прорыва избрали участок в 80 км. Из 175 пехотных дивизий, которыми к этому времени располагали союзники, на участке атаки стояло всего 29 пехотных дивизий. Из остальных войск 85 пехотных дивизий занимали остальной фронт, а 61 пехотная дивизия находилась в резерве. Германское наступление, предпринятое с большим превосходством в силах, имело успех и вклинилось в расположение противника до 55—60 км и, несмотря на это, не могло привести к сдвигу хотя бы соседних с районом прорыва участков. Свободных сил у союзников оказалось настолько много, что они сумели подвозом в район прорыва до 40 пехотных, 3 кавалерийских дивизий и 20 артиллерийских полков локализовать этот прорыв. Такая же участь постигла и последующие наступления немцев в мае и июле 1918 г.

В настоящее время, когда роль железных дорог на войне сильно возросла, когда есть возможность в течение 3—5 дней перебросить к слабому участку фронта до 10—15 дивизий с большим количеством артиллерии и специальных пулеметных частей, производство крупных прорывов в высшей степени осложнилось. Прорыв может рассчитывать на успех только в том случае, если он свяжет значительную часть неприятельских сил, занимающих данный фронт, и если направление удара выбрано таким образом, что выводит прорывающиеся войска в выгодное оперативное положение по отношению к остальному фронту неприятеля, если выводит ударную группировку наступающего на пути, откуда возможно развитие удара по флангу и тылу непосредственно не задетого наступлением неприятельского фронта.

Для того чтобы лишить противника возможности широкого маневра резервами, необходимо, чтобы первый удар задел не менее ½, минимум ¹/₃ неприятельских сил, занимающих данный фронт. Для этого фронт [154] атаки должен быть настолько широким, чтобы образовавшийся в результате ее прорыв для своей ликвидации потребовал силы, равной еще одной трети или второй половины его войск. Естественно, что такой маневр, такая перегруппировка сил обороны потребует много времени, и потому его нельзя проделать без большого отскока всего фронта назад.

Фронт атаки в пограничном сражении доходил до 120 км (из 340 км всего англо-французского фронта) и захватывал 3 французских (ив 5) и всю английскую армии. Наше наступление в 1920 г. имело ширину главной атаки в 140 км (из 500 км всего фронта севернее Припяти) и задевало половину польских сил, оборонявшихся севернее Полесья (8 из 16 пехотных дивизий).

В 1918 г. наступление союзников увенчалось успехом в значительной степени благодаря тому, что оно захватило почти весь фронт германской армии.

В будущем нельзя рассчитывать, что одной ударной армией можно будет добиться успеха, окажем, на Галицийском или Белорусском участке советско-польской границы.

Одна ударная армия может решительно атаковать только на участке 25—30 км. Это по отношению к 400 км фронта — буквально булавочный укол. Такая операция может иметь только ограниченные, местные цели.

Для решительного успеха на фронтах указанной выше протяженности требуется атака на участке не менее 150-200 км, для чего нужно развернуть силы, исчисляемые только в 1-м эшелоне полсотней и более дивизий.

Удар на фронте в 150—200 км, если он производится на театре, где развернуты главные силы противника, заденет сразу не менее 15—20 его пехотных дивизий (считая на главном театре не менее 40—45 дивизий).

При правильном выборе направления первого удара значительная часть этих сил будет расстроена. Чтобы организовать сколько-нибудь значительный контрудар против нескольких ударных армий наступающего, не имеющих перед собой серьезного сопротивления, нужно перебросить в район операции еще не менее 15—20 [155] пехотных дивизий, не считая многочисленного пополнения, которое потребуется для приведения в порядок первых 20 пехотных дивизий. Такая крупная перегруппировка для армии, располагающей всего 60—65 пехотными дивизиями, в высшей степени затруднительна: она не может быть произведена за счет свободных резервов. Эти новые 15—20 пехотных дивизий должны быть сняты с других участков фронта.

Формы удара

При современной протяженности фронтов, когда фланги воюющих армий обеспечиваются союзниками или упираются в нейтральные государства и в моря, первоначальные, исходные операции всегда будут связаны с фронтальными ударами. Германский план войны против Франции, разработанный Шлиффеном, предусматривал глубокий обход, левого фланга всей французской армии. Однако, план в то же время учитывал наличие бельгийской армии и бельгийских крепостей, и потому в отношении всего французско-бельгийского фронта исходные операции германской армии являлись чисто фронтальным ударом. Только после того "как бельгийская армия была разбита и отброшена к Антверпену, удар принял форму обхода левого фланга французской армии. Наступление западного фронта в 1920 г. было спланировано как обход левого фланга польского фронта. Но так как фланг этот упирался в нейтральную Латвию, то сначала пришлось во фронтальном наступлении смять и отбросить те части, которые прикрывали направление Полоцк—Вильно, потребовалось фронтальным ударом оголить левый фланг польского фронта.

И в будущем придется считаться с неизбежностью фронтальных ударов. Протяженность фронтов огромная; они будут перегорожены войсками от моря и до моря. Без фронтальных ударов здесь не выйти ни на фланг, ни, тем более, в тыл противника.

Прорыв в чистом своем виде при современной устойчивости и цепкости обороны, большого оперативного [156] урожая обещать не может. Прорыв, даже в том случае, когда он производится при огромном превосходстве в силах и ударной группировке, которая, как тяжелый молот, разбивает все, что ему противостоит, не может рассчитывать на серьезный разгром противника, на уничтожение большого количества его сил. Обороняющийся при современных условиях имеет возможность легко выводить основную массу своих войск из-под такого удара, и потому результаты фронтального наступления не могут быть великими; экстраординарной победы в такой операции не одержать.

Между тем ряд последовательных операций, рассчитанных на большую глубину, требует, чтобы в первой же (исходной) операции противостоящим войскам было нанесено такое поражение, которое развязало бы руки наступающему по отношению к остальному фронту противника. Отсюда большое значение комбинаций ударов, направленных на выбранную нами как объект действий группу войск противника с разных сторон, по скрещивающимся направлениям, с тем чтобы захватить эту часть неприятельских войск в клещи, окружить, пленить, уничтожить. Такая комбинация ударов возможна не только при ломаной конфигурации фронта, но и при прямолинейном фронте. Командующий западным фронтом в 1920 г. намечал такой комбинацией ударов окружить и ликвидировать части противника, оборонявшие район Германовичи, Глубокое, и это было бы возможно даже и при том нацеливании 4-й и 3-й армий, которое они на самом деле получили: 4-я через Шарковщизна иа Поставы, 3-я — на Докшицы—оз. Мадзиоль. Но для этого надо было иметь сильные фланги (4-я и 3-я армии) и слабый центр (15-я армии). Па самом деле оказалось наоборот: слабые фланги и сильный центр. В результате противник был вытеснен, но не охвачен и не обойдён. При вогнутой же конфигурации фронта удар по скрещивающимся направлениям обещает наибольший успех.

При той глубине оперативного расположения, которую имеют современные армии, обход и охват фронта должны быть нацелены достаточно глубоко, чтобы не [157] привести к простому загибанию фланга обороны. Глубина оперативного расположения при обороне доходит минимум до 20—35 км. Обход, задуманный в крупном масштабе, должен захлестнуть не только непосредственно тактическую оборонительную полосу противника, но весь фронт с. его армейскими резервами, с тем чтобы связать все силы врага, расположенные на данном фронте. Для этого глубина замаха обходящего фланга должна доходить до 35—50 км. Обходы такого масштаба требуют, чтобы для их выполнения назначались силы в несколько корпусов (4—5) с достаточной конницей и моторизованными войсками.

Но и при таком глубоком обходе войска не могут избежать ведения, при столкновении с противником, чисто фронтальных боев. Поэтому ударная сила обходящих войск должна быть достаточна. Состав артиллерии, танков должен быть рассчитан на быстрое преодоление сопротивления перестроившегося фронта противника. Во всяком случае корпуса должны располагать артиллерийскими средствами, которые позволили бы опрокинуть любое сопротивление противника при встречном столкновении с его резервами, т. е. быть в состоянии развернуть не менее 30 орудий на 1 км фронта, при наличии еще двух—четырех батальонов танков на каждый обходящий корпус.

Наступление на широком фронте

В крупной фронтовой операции одновременно с ударными армиями, наступающими в плотной группировке с большим количеством средств подавления, целый ряд других армий должен выполнять вспомогательные задачи, и в силу ограниченности средств вынужден будет наступать при менее плотном фронте и с меньшими нормами артиллерийского обеспечения. Надо считать, что нормально армии, действующие на вспомогательных направлениях, не будут иметь добавочных средств подавления (ни артиллерии, ни танков) и потому должны будут ограничиться своими штатными средствами. Ко всему этому эти армии, несмотря [158] на их ограниченные средства, получат задачу наступать на более широких участках, чем ударные армии.

Но было бы ошибкой из-за этих причин превратить наступательные действия этих армий в простую "демонстрацию", без шансов на успех. Надо помнить, что ударные армии могут рассчитывать на большой "оперативный урожай" только в том случае, если противник на всем остальном фронте серьезно связан, если напор по всему фронту настолько велик, что противник будет не в состоянии не только снимать резервы с второстепенных направлений, но и безнаказанно уходить, ускользать из-под удара. Поэтому организация наступления и на вспомогательных направлениях должна быть произведена таким образом, чтобы в тех случаях, когда это требуется обстановкой, она могла иметь положительные результаты, а для этого необходимо, чтобы и это наступление предпринималось такими силами и в такой группировке, чтобы при известных обстоятельствах успех был вероятным.

Естественно, что наступление на вспомогательных направлениях не может быть обеспечено такой группировкой сил и такими средствами подавления, как наступление на главных направлениях. Поэтому армии, выполняющие эти вспомогательные задачи, в большинстве случаев не могут рассчитывать на самостоятельный первоначальный успех, в особенности если противник успел образовать сплошной и достаточно плотный и укрепленный фронт. В этом случае успех действий этих армий будет находиться в зависимости от успеха на главных направлениях; но с того времени, как боевые действия примут по всему фронту подвижной характер, и армии, действующие на вспомогательных направлениях, могут и должны добиваться самостоятельного успеха. При слабом противнике, растянутом и неукрепленном фронте вспомогательные армии могут рассчитывать на самостоятельный успех с самого начала операции.

Как в том, так и в другом случае вспомогательной армии надо предоставить столько сил, чтобы она могла [159] создать на отдельных участках своего фронта наступательные группировки.

В ударных армиях для главной атаки требуется на каждые 2 км фронта одна стрелковая дивизия и на каждый километр до 60 орудий, но в армиях, выполняющих вспомогательные задачи, эти нормы могут быть значительно снижены. В этих вспомогательных армиях стрелковым дивизиям могут быть предоставлены участки, соответствующие их максимальным пехотным возможностям (до 3—4 км), а количество средств подавления может быть снижено до норм, необходимых для наступления против слабо укрепившегося и не имеющего искусственных препятствий противника, т. е. до 21—24 и максимум 30 орудий на 1 км главной атаки.

Для атаки на направлениях главного удара может быть выбран, смотря по условиям обстановки, один или несколько участков. При определении ширины этих участков можно ограничиться требованием, чтобы войска не могли быть захвачены под перекрестный огонь из станковых пулеметов (на направлениях главного удара такие условия ставятся в отношении артиллерийского огня). Для этого ширина участков атаки не должна быть меньше 5—6 км.

Такая атака является посильной для стрелкового корпуса. Даже при условии, что корпус для главной атаки будет в состоянии выделить только 2 дивизии, и тогда для ее поддержки может быть сосредоточено до 120 орудий, что дает до 20—24 орудий на 1 км фронта. За счет третьей дивизии корпуса может быть произведено еще некоторое усиление этой артиллерии и образованы полки 2-го эшелона. Общий фронт наступления для корпуса может быть доведен до 12 км, из них 5—6 км—участок главной атаки и 6—7 км—сковывающая группа (1-—2 стрелковых полка с 1—2 артиллерийскими дивизионами, не считая полковой артиллерии).

Армия в составе 3—4 стрелковых корпусов, наступая на фронте 60—80 км, может образовать одну—две ударные группы, действующие рядом друг с другом или [160] через известный промежуток пассивного участка. Нормально корпусам будут предоставляться участки шириной в 20—25 км, а корпусам, выполняющим ударные задачи,—до 10—12 км.

Для движения такой армии может быть предоставлена полоса до 100 км шириной. В этих условиях обыкновенно только дивизии главной атаки могут оказаться каждая на одной дороге; остальные дивизии могут следовать по двум, а некоторые и по трем дорогам. Конечно, при густой сети грунтовых путей и дивизии главного удара могут иметь две дороги. Но и в этом случае командарму полезно оставить 1—2 дивизии во 2-м эшелоне из состава корпусов на второстепенных направлениях.

Оборонительные операции

Ограниченные силы, которыми располагают современные армии, вынуждают очень широко прибегать к оборонительному способу действий на протяжении всей войны. Мы выше указывали, что для крупной наступательной операции требуются силы, исчисляемые только в 1-м эшелоне полсотней и больше дивизий, и что такая операция может захватить фронт не более 120—150 км. При общем протяжении фронта в 1000 км и больше и при наличии в составе современных армий не более 60—80 пехотных дивизий—неизбежен на остальном огромном протяжении фронта частичный переход к оборонительным действиям.

В современном пехотном вооружении оборона получила очень могучие средства. Устойчивость фронта, насыщенного автоматическим оружием, в сильной степени возросла. Поэтому в настоящее время, рассуждая абстрактно, при обороне легче достигнуть устойчивого фронта, чем раньше. Но беда обороны заключается в том, что она всегда ограничена в средствах, что она ведется заведомо малыми силами и потому не всегда может дать ту плотность фронта, которая обеспечила бы достаточную сопротивляемость боевых порядков. [161]

При имеющихся огневых средствах дивизии достаточно устойчивое положение получается при занятии дивизией участка от 4 до 8 км (оборона на "нормальных участках"). При увеличении ширины участка до 12 км устойчивость обороны уже сокращается вдвое, а на 20-километровом участке получается довольно жиденькое расположение, которое прорывается сравнительно легко.

Оборона в крупном масштабе будет иметь участки совершенно различной плотности: начиная от нормальных дивизионных участков на важнейших направлениях и до расположения на растянутом фронте на второстепенных. При тех ограниченных силах, которыми располагают современные армии, оборона будет преимущественно растянута. Только в те периоды, когда та или иная сторона вынуждена будет перейти к длительному выжиданию (скажем, для накопления новых сил и средств), плотность фронта может увеличиться путем более равномерного распределения сил между его различными направлениями.

Тем не менее огромное количество автоматического оружия в пехоте дает большие предпосылки для длительной и упорной обороны даже при растянутом расположении.

Дивизия, занимая участок в 20 км, может выдвинуть в сковывающую группу до 6 батальонов, по 2 батальона от каждого полка. Допустив интервалы между полками в 1½—2 км и между батальонами в 1 км, все же для каждого батальона получим участок не более 2 км шириною. На таком участке батальон может дать совершенно достаточную плотность огня. Остается вопрос об обороне промежутков. При размерах в 1—2 км эти промежутки можно оборонять действительным фланговым огнем пулеметов и косоприцельным артиллерии. Для большей надежности промежутки должны быть прикрыты искусственным препятствием.

Вообще труды, потраченные на инженерное оборудование местности, при современном оружии окупаются лучше, дают больше тактического эффекта, чем при старой организации войск. Построить позицию на [162] современную роту с ее 6 ручными пулеметами, 9 стрелковыми отделениями и 2 станковыми пулеметами — не труднее, чем на старую роту, имевшую 4 взвода по 45—50 человек. Между тем огневые средства, которые будут защищать новую позицию, в два раза сильнее, чем средства, защищавшие старую позицию. В пределах батальона разница в силе огня получается уже тройная.

Выгоды нынешней обороны увеличиваются и благодаря особенностям современных боевых порядков, которые больше разбросаны, лучше применяются к местности и требуют для своего подавления отдельной пристрелки по каждому пулемету, по каждому отделению.

Мимо действующего станкового пулемета нельзя пройти, не подавив или не нейтрализовав его. Пулемет же, хорошо укрытый, хорошо окопанный, требует для своего подавления до 75 снарядов 76-мм и от 40 до 100 гаубичных бомб{61} на дистанциях от 2½ до 4 км. Для нейтрализации же хорошо окопанного пулемета одними средствами наступающей пехоты почти всегда потребуется двойное, тройное превосходство, с тем чтобы взять под огонь этот пулемет с разных направлений. В этом огне пулеметов сила обороны. Поэтому главнейшая задача командования в обороне — не только правильно и целесообразно выбрать район для обороны, не только правильно и целесообразно распределить войска, но и обеспечить им возможность быстро окопаться, быстро сплестись искусственными препятствиями, в короткий срок построить такие укрытия для пулеметов, которые не поддавались бы разрушению легких калибров артиллерии (особенно пушечных) и для подавления которых требовалась бы тяжелая гаубичная артиллерия. Поскольку плотность огня перед передним краем позиции и при растянутом расположении получается достаточная, устойчивость обороны находится всецело в зависимости от темпа и размаха работ по инженерному оборудованию местности. [163]

Для солидных работ нельзя строить расчеты исключительно на "местные средства" или на возимые в парках запасы. Крупная оборонительная операция требует подвоза десятков поездов материалов из более глубоких складов. Не только железо, проволока, готовые бетонные плиты, быстро твердеющий цемент, щебень, но часто и лесные материалы, рабочая сила должны будут подвозиться с тыла. Вместо поездов с артиллерийскими снарядами, которые обыкновенно направляются в районы ударных армий, в оборонительный район направятся поезда с инженерным имуществом и строительными материалами. Ошибочно думать, что железные дороги на оборонительных участках будут бездействовать{62}.

В инженерной подготовке позиции в современных условиях особенное значение получают противотанковые заграждения. Земляные рвы требуют много времени и сопряжены с большими земляными работами. По [164] одному этому они не могут считаться основным средством против танков. Имеющиеся в районе обороны естественные недоступные для танков препятствия (глубокие и широкие канавы, такие же реки и т. д.) в современной обороне уже благодаря одному этому имеют большее значение, чем в прежних условиях. Из современных средств, могущих получить массовое применение, надо отметить противотанковую мину. Все участки позиции, опасные с точки зрения танкового нападения, должны быть непременно оборудованы противотанковыми минными полями.

Некоторые участки, представляющие трудно обходимые теснины, при первых признаках готовящегося наступления противника заражаются стойкими ОВ.

Если в тактическом расположении при недостатке сил надо всемерно сокращать вторые эшелоны и давать устойчивую систему огня, выдвигая в сковывающую группу максимальные силы, то в масштабе армии невозможно обороняться без крупных резервов.

Оборонительную полосу, как бы она ни была укреплена, противник, если решил ее взять, всегда преодолеет: весь вопрос сводится ко времени. Командующий армией в дальнейшем может вести операцию, опираясь главным образом на свои резервы.

Армейские резервы должны быть расположены примерно на расстоянии одного перехода (25—35 км) от угрожаемых участков фронта. Это позволит им своевременно поддержать войска боевой линии. При наличии автомобильного парка, приспособленного для массовых перевозок войск, расположение резервов может быть оттянуто назад на глубину автомобильного перехода (80—100 км), и они могут обслуживать более широкий фронт. Огромное значение имеет подготовка всех дорог для быстрой рокировки резервов.

С того времени, как оборонительная полоса прорвана противником, нужно оторвать войска от него и собрать их в новом районе для нового сопротивления. Обыкновенно трудно сразу определить результаты поражения на фронте и в соответствии с этим и масштаб [165] тех мероприятий, которые потребуются для восстановления положения. Очень часто, особенно в тех случаях, когда наступление противника предпринято не особенно большими силами, для образования нового устойчивого фронта вокруг прорвавшихся войск наступающего достаточно будет ближайших резервов.

Решающее значение имеет темп сосредоточения в районе прорыва направляемых туда резервов. Величина отскока определяется именно сроком, необходимым для сосредоточения предназначенных для ликвидации прорыва частей. Мы указывали, что в будущих операциях, при возросшей численности автомобильного и ж.-д. транспорта, сроки сосредоточения новых сил значительно сократились. В продолжение 3—4 дней могут быть стянуты резервы из районов, отстоящих от пункта прорыва не менее чем на 50—100 км. Ввиду этого первый отскок может быть не глубже 30—40 км, т. е. на полпути между краем оборонительной полосы и районом расположения глубоких резервов. При условии, что кое-какие дивизии на прорванном участке будут заменены новыми или поддержаны пулеметными частями, переброшенными на автомобилях, противнику не удастся пройти с боями более 8— 10 км в сутки. Основная масса прибывающих резервов подводится к флангам прорвавшихся частей противника, с тем чтобы организовать контрудар против них; в крайнем случае заставить противника свернуть или раздробить его основную группировку против новых объектов действий.

Если размеры прорыва велики и местными резервами дело нельзя поправить, то остается принять крупное решение о рокировке сил. Мы указывали, что условия рокировки на нынешнем Восточноевропейском театре военных действий, в особенности на его польском участке, несравненно выше, чем в 1914—1917 гг. и 1920 г., что они позволяют в продолжение двух недель перенести центр усилий такой армии, как польская, с одного направления на другое. [166]

Огромное значение в этом деле имеет степень организационной подготовки железных дорог, искусство управления на этих дорогах, методы работы органов военных сообщений, быстрота составления необходимых расчетов и планов для массовых перевозок. Решающее же значение имеет темп работы самих железных дорог. Во всяком случае, в лице современной ж.-д. сети имеется могучее средство для маневра.

С момента принятия крупного решения о рокировке сил вся оборонительная операция принимает новое планирование. Сроки, необходимые для выполнения намеченной рокировки, определяют характер действий и темп отступления отходящих с фронта войск. Этими же данными определяются районы и направления отхода. С этого времени подготовка новой операции ведется как чисто наступательная операция, для которой силы собираются частью посредством железных дорог с других участков фронта, частью за счет отходящих и пополненных новым укомплектованием дивизий. Будет ошибкой гоняться за быстрым сроком перехода в контрнаступление, не дожидаясь полного сосредоточения войск, достаточного обеспечения их средствами подавления (артиллерия, танки). Контрнаступление, предпринимаемое недостаточными силами, может привести только к разгрому этих сил и играть в руку противнику.

С другой стороны, обороняющийся не всегда может располагать достаточным пространством для отхода. Отсюда огромное значение темпа мероприятий по рокировке. Для того чтобы противник ударами с воздуха не смог сорвать или затянуть сосредоточение резервов, оборона должна с самого начала перестроить всю свою противовоздушную оборону: перегруппировать зенитные средства, обеспечив ими ж.-д. узлы и станции на тех направлениях, куда направляются потоки войск, выбросить в район сбора и развертывания этих войск основную массу своей боевой авиации. Активные действия в воздухе со стороны обороны начнутся раньше, чем сухопутные войска будут готовы к контрнаступлению. [167]

Издержки современной операции

Развитие автоматического оружия, скорострельности, дальнобойности артиллерии, появление новых средств борьбы (химия, авиация) увеличили в сильной степени длительность боев, придав им характер тягучей, изматывающей силы и нервы войск. Ведение современной операции связано с большими издержками как людского запаса, так и разного рода боевого имущества, снаряжения и в особенности огнеприпасов. Во время наступления германцев в 1914 г. сравнительно редкие бои, большие кадры мирного времени и отборный состав запасных, принятых в ряды армии в начале войны, позволили атакующим дойти до Марны сравнительно с небольшими потерями. Но уже в 1915 г. наступление Макензена у Горлица—Тарноя даже в борьбе с русской армией, чувствовавшей большие затруднении вследствие недостатка огнеприпасов, стоило немцам 20% потерь в течение месячной операции, В 1918 г. мартовское наступление (продолжительностью всего в 10 дней, правда, в условиях позиционной войны) стоило немцам 20% людского состава. В гражданскую войну, где напряжённость боев вообще была меньше (менее плотный фронт, меньшая сопротивляемость противника), потери убитыми и ранеными были меньше, зато сильно возросли потери больными. Во время наступления на Вислу Красная армия потеряла в течение полутора месяцев до 40% своего состава. Из них на больных приходилось 12%.

В будущем надо ожидать дальнейшего роста потерь. Маневренный период мировой войны в этом отношении нельзя считать характерным для будущих операций. Наоборот, характер будущих боев по насыщенности автоматическим оружием, по соотношению между средствами наступления и средствами обороны, по масштабу использования авиации и химических средств более будет походить на те бои, из которых слагались операции в 1918 г. на Западном фронте. Есть целый ряд данных, которые утяжеляют условия наступления даже по сравнению с позиционным периодом [168] мировой войны: это, во-первых, новые достижения авиации в меткости бомбометания и стрельбы из пулеметов и, во-вторых, более широкое применение химических средств борьбы — в частности, совершенно новые формы применения этих средств в виде свободного распыления ОВ, позволяющего заражать большие пространства местности в сравнительно короткий срок, обливания из самолетов, дающего возможность поразить ОВ целые войсковые колонны в несколько минут.

Условия ведения боя и операций стали несравненно труднее и сложнее. Возросли рамки полей сражений до пределов, равных радиусу действий современных самолетов, увеличилась сопротивляемость пехоты, увеличилась меткость стрельбы и бомбометания у авиации, прибавились новые препятствия на путях наступающего (полосы зараженной местности). Все это имеет тенденцию к дальнейшему и количественному и качественному росту. При всем том развитие средств подавления явно отстает от темпа развития средств обороны. Если к тому же еще учитывать, что средства химической защиты и качественно и количественно отстают от развития средств нападения, то ошибочно было бы считать опыт 1914г. и даже 1918 г. показательным для будущих операций. Те же результаты, те же цели в будущем обойдутся дороже, будут достигаться с потерей большей энергии, больших средств, большего количества людей.

Операции на главном театре, где плотность фронтов и в отношении стрелковом, и в отношении авиационном ожидается достаточно высокая, будут сопряжены, без сомнения, с потерями, значительно превышающими таковые в период мировой войны. Надо считать, что операция длительностью в 5—6 дней будет сопряжена с потерями в людском составе. смотря по характеру столкновения (встречное столкновение, наступление на заблаговременно укрепившегося противника), от 12 до 20% для дивизий 1-го эшелона. Чем процент обеспечения атаки средствами подавления (артиллерия, танки) будет ниже, тем процент потерь будет больше расти. [169]

Потери в 20% и даже 30% во время мировой войны, в особенности в первый ее период, еще не выводили части из строя: приводили только к простому сокращению "штыков" в ротах. Вместо положенных по штату 200—250 человек в ротах оставалось до 130—150 человек, и мы знаем, что с таким и даже более низким составом рот воевали, не нарушая организации войск.

Нынешний состав роты во всех армиях не превышает 150—180 человек. Этим составом рота обслуживает от 9 до 12 ручных и 2 станковых пулемета. Выход из строя в роте 50—60 человек приводит к неизбежному сокращению количества автоматического оружия, а поскольку оно составляет основу организации пехоты, то и к значительной ломке организации войск, а отсюда и тактики действий. Нынешняя организация войск более тяжеловесна и вместе с тем более хрупка, чем организация 1914—1916 гг. Тот процент потерь, который тогда переносился довольно безболезненно, теперь может расстроить организацию войск и вывести их из строя. В то время как многие части русской армии, не имевшей ручного автоматического оружия и располагавшей ограниченным количеством станковых пулеметов, переносили совершенно легко 20— 25% потерь, в то же время 20% потерь, которые понесла германская пехота в наступлении 1918 г., привели большинство дивизий в полное расстройство{63}.

Поэтому вопрос пополнения убыли людского состава в будущих операциях будет стоять острее, чем раньше.

В будущем явится нормальным и необходимым, чтобы каждая дивизия еще в начале операции располагала непосредственно при себе запасом пополнения в 15—20% штатной численности, т. е. имела при себе запасный полк с обученным составом запасных. Только при наличии запасных войск непосредственно в войсковом [170] тылу (дивизионном или корпусном) возможно пополнить потери в дивизиях 1-го эшелона в такие сроки, которые обеспечили бы использование этих дивизий в дальнейших операциях.

В сильной степени возросли и потребности войск в предметах материального снабжения.

Суточная потребность в продфураже одного стрелкового корпуса составляет груз в 280 т, для поднятия которого требуется 22 крытых вагона. При усилении корпуса одной дивизией добавочной артиллерии количество вагонов увеличивается до 30. Потребность в ж.-д. транспорте одной ударной армии в составе 5 стрелковых корпусов, усиленной 4—5 артиллерийскими дивизиями (16—20 артиллерийских полков) и 16—20 танковыми батальонами, выразится: в 4 поездах для подвоза продфуража{64}, 18 поездах для поднятия одного боевого комплекта огнеприпасов{65} и минимум одном поезде на горючее для танков, авиации и автомобильного транспорта. Таким образом, потребность армии в ж.-д. транспорте в день интенсивного боя выразится в 23 поездах, не считая потребности в санитарных поездах, в подвозе инженерного имущества, имущества связи, потребностей войск военных сообщений, работающих по восстановлению железных дорог, наконец, потребностей самой железной дороги. Санитарная эвакуация во фронтовом районе может базироваться в основном на временных санитарных поездах (возвращающемся порожняке), но на остальные потребности придется прибавить еще от 3 до 5 поездов, т. е. в общей сложности на армию потребуется 25—28 поездов в сутки.

Конечно, не весь этот груз необходимо регулярно подавать каждый день на фронт. Только одно продовольствие и фураж будут подаваться в одном и том же количестве каждый день. Потребность в огнеприпасах, горючем, санитарных поездах, материалах по восстановлению железных дорог будет меняться в зависимости от характера боевых действий. [171]

Мы выше указывали, что операция, рассчитанная на 30— 50 км в глубину, требует для своего проведения от 5 до 7 дней времени. Количество снарядов, требуемых на единицу оружия в первый день операции, немногим больше одного боевого комплекта. По характеру боев 2-й день операции немногим будет отличаться от 1-го, и поэтому грубо можно считать и потребность 2-го дня равной одному комплекту. В течение двух дней усилия 1-го эшелона войск противника и ближайших резервов будут преодолены, и с 3-го дня бои примут более подвижный характер. Количество войск, ведущих одновременно бой, резко понизится; появится более глубокое и эшелонированное расположение.

Поэтому в последующие дни расход огнеприпасов, если брать в масштабе корпуса, понизится сначала до ½, а потом и ¹/₃ комплекта. В круглых цифрах надо считать, что операция, рассчитанная на 30—50 км (5—7 дней боев), потребует на каждый корпус не менее 4 комплектов огнеприпасов.

Если норма обеспечения атаки артиллерией невелика (уступает нормальной), то количество огнеприпасов на единицу оружия увеличится. Это, естественно, повлечет за собой и больший процент выбывших из строя орудий.

Операция, рассчитанная только на 30—50 км, может базироваться почти исключительно на транспорт самих войск. Только отдельные корпуса, преимущественно фланговые, будут иметь более длинную коммуникацию и потребуют армейского звена подвоза. Но в таком ограниченном количестве эта потребность может быть покрыта автомобильными средствами, даже в бедных автотранспортом армиях.

Другое дело, когда вопрос станет о питании последующих операций, когда войска оторвутся от железных дорог, когда пропускная способность вновь восстанавливаемых участков железных дорог будет ограничена, когда потребуется иметь армейское звено подвоза за всеми корпусами. В этом случае организация подвоза будет сложнее, но к рассмотрению ее мы вернемся в следующей главе. [172]

Последовательные операции

Исходные положения

Самая крупная операция, которая под силу современным армиям, может быть предпринята лишь силами около полсотни дивизий. Этих сил достаточно для решительной атаки на фронте только 120—150 км. Даже на одном советско-польском участке фронта эти 120—150 км составляют только ¹/₆ часть, ⁵/₆ всего остального советско-польского фронта со всеми расположенными там войсками остаются не задетыми этим ударом. Первоначальный удар, если даже он произведен на фронте, где расположены главные силы противника, может задеть не более 12—15 пехотных дивизий. В ходе первой операции могут прибыть в район боев еще 3—5 дивизий. Таким образом, при самых благоприятных условиях одна операция заденет только от 15 до 20 пехотных дивизий противника. В большинстве же случаев этих задетых сил противника будет гораздо меньше, и потому размеры его поражения в первой операции, а значит, и размеры влияния ее на ход войны будут совершенно ограничены.

Если поставленная перед армией задача имеет не местное значение, а преследует решительную цель, если имеется в виду предпринимаемыми в данный момент боевыми действиями достигнуть таких результатов, такого разгрома противника, который мог бы решительно отразиться на дальнейшем ходе войны, то должно быть предусмотрено значительное проникновение в глубину расположения противника, немедленное нанесение вслед за первым ударом второго, третьего и последующих, с тем чтобы довести противника до полного поражения. В идеале надо было бы так спланировать действия своих вооруженных сил, чтобы они рядом сокрушительных ударов, доведенных до конца, привели к полному поражению врага, к полной его капитуляции.

К сожалению, возможности современных армий наносить ряд глубоких ударов ограничены. Мы уже выше приводили цифры, характеризующие издержки, [173] связанные с проведением одной операции. Издержки эти велики как в отношении людского состава, так и в отношении материальных средств, главным образом огнеприпасов, требуемых для питания длительных боевых действий. Для миллионных армий не только артиллерийское имущество, но и продовольствие и фураж должны подвозиться из тыла, а регулярный подвоз находится всецело в зависимости от состояния железных дорог, от темпа их восстановления, от их пропускной способности на вновь восстанавливаемых участках, от количества автотранспорта, находящегося в распоряжении армии{66}, от состояния грунтовых путей, остающихся после отхода противника.

Большую часть имущества, в котором нуждается ведущая активные действия армия, составляют огнеприпасы. Они включают в себя 75% всего подвозимого имущества в день интенсивного боя. Поскольку не все дни операции являются днями интенсивного боя, даже более того, в период длительной операции будут дни, когда боевые действия займут совершенно небольшое место и войска будут иметь возможность двигаться, имея только соприкосновение с противником или даже потеряв и это соприкосновение,—то количество подлежащих подвозу огнеприпасов вообще в день операции будет меньше нормы, установленной для дня интенсивного боя. Это количество находится в зависимости от характера боев, их частоты, их интенсивности, в зависимости от того, как быстро будут протекать мероприятия противника по восстановлению нарушенного равновесия на фронте, от того как быстро в район операции будут подаваться противником пополнения, новые части из тыла, новые дивизии с других участков фронта. Главным образом от темпа поступления этих сил будет зависеть темп восстановления обороняющимся устойчивости на фронте, а отсюда и решение вопроса — будет ли противник откатываться глубоко назад [174] без серьезных боев или он попытается приостановить продвижение наступающего, перевернуть ход событий без большого отскока назад. Таким образом, размеры требуемого подвоза огнеприпасов в день операции находятся в тесной зависимости от условий рокировки крупных сил на современных театрах военных действий.

Условия рокировки крупных сил на восточноевропейском театре военных действий

В восточноевропейских армиях из-за ограниченного количества автомобильного транспорта рокировка крупных сил ;в ходе боевых действий возможна преимущественно при помощи железных дорог или походом. Условия для рокировки сил, окажем, на польском театре военных действий, сводятся преимущественно к условиям перегруппировки сил между украинским и белорусским фронтами. Расстояния здесь настолько велики, что перегруппировка сил походом требует очень много времени, а автомобильный транспорт для таких перебросок не годится. От района Ровно и Kpeменца до Брест-Литовска по воздушной линии — расстояние в 250—300 км. Примерно, такое же расстояние от района Барановичи—Молодечно до Брест-Литовска. Рокировка крупных сил на такие расстояния под силу только железным дорогам.

Железной дорогой эти расстояния покрываются в срок менее одних суток, зато количество перебрасываемых по железной дороге войск находится всецело в зависимости ют ее пропускной способности. Польская ж.-д. сеть "располагает довольно солидными рокадными ж.-д. линиями, допускающими быструю рокировку сил с юга на север (или, наоборот, с севера на юг. Белорусский и украинский фронты соединены 4-5 рокадными ж.-д. линиями: 1) Ровно—Сарны—Барановичи, 2) Ровно—Ковель—Брест, 3) Здолбуново—Львов— Холм—Брест, 4) Волочиск—Львов—Перемышль—Люблин—Седлец и 5) самый дальний путь: Копычинцы— Станиславов—Краков—Варшава. Оперативное значение [175] первой из этих железных дорог из-за близости к границе незначительное. Остальные четыре железные дороги служат прочной связью между северным и южным фронтами. Расстояния по всем направлениям, кроме пятого — через Варшаву, могут быть покрыты в одни сутки. Переброска через Варшаву требует двое суток. Пропускная способность первых трек линий позволяет перебрасывать по каждой из них ежедневно по одной пехотной дивизии. Направление через Станиславов—Краков—Варшаву может поднять только около полдивизии в сутки{67} т. е. по всем направлениям можно одновременно подавать до 3½ дивизий, в круглых цифрах — 3 пехотные дивизии в сутки.

Для крупной рокировки, включающей в себя переброску с одного фронта на другой 20 пехотных дивизий, потребуется всего около одной недели времени. Считая, что на подготовку такой крупной переброски по железным дорогам (подготовка подвижного состава, подготовка погрузочных и выгрузочных станций) потребуется еще от 5 до 7 дней, следует признать, в железнодорожном отношении, совершенно возможным в течение 12—14 дней перенесение центра тяжести усилий такой армии, как польская, с украинского на белорусский театр и обратно. Весь вопрос сводится к тому, как скоро соответствующие части по ходу военных действий могут быть выведены из боя и сосредоточены к станциям погрузок, в какой степени эти перевозки обеспечены от ударов как с воздуха, так и на земле. В 1914 г. французы за; весь период от начала [176] вторжения немцев ,в Бельгию и до конца сражения на Марне (с 23 августа по 15 сентября, около 24 дней) смогли перебросить по железной дороге и походом к своему левому флангу всего около 11 пехотных и 6 кавалерийских дивизий. Более решительное усиление левого фланга не могло быть (произведено, так как все силы французской армии оказались связанными в операциях в Эльзас-Лотарингии и в центре французского фронта{68}.

Наоборот, в 1918 г., когда союзники располагали в тылу своего фронта до 61 пехотных дивизии в резерве, сосредоточение 40 пехотных дивизий, 3 кавалерийских дивизий и 20 артиллерийских полков потребовало всего только около 10 дней времени. Сравнительно быстро была осуществлена и переброска австро-германских резервов в 1916 г. против русского юго-западного фронта. Тогда в течение 2½ —3 недель было подано в Галицию до 48 пехотных дивизий (10 австрийских, 36 германских и 2 турецких).

В трудных условиях протекала перегруппировка польской армии в июле—августе 1920 г. Пилсудский не смог в конце июля осуществить намеченную им рокировку нескольких дивизий с украинского фронта к району Бреста, так как те дивизии, которые он для этого предназначал, в продолжение долгого времени не могли быть выведены с фронта, будучи связаны активными действиями наших Конной и 12-й армий. Брест пал раньше, чем такая (рокировка смогла быть выполнена. [177]

В настоящее время такая рокировка может быть осуществлена быстрее, чем это имело место не только в 1920 г. (здесь не может быть и сравнения), но даже и во время мировой войны на том же театре. В 1914— 1917 гг. железные дороги Галиции не были связаны с дорогами бывшего Царства польского так, как теперь. На русско-австрийской границе в Люблинском, Холмском, Владимире-Волынском направлениях имелась очень плохая связь между русскими и австрийскими дорогами; некоторые из них (Холм—Замостье) даже не имели стыка между собой. Теперь все эти дороги получили магистральное значение и подготовлены для массовых воинских перевозок. Вот почему темп и нарастание сил ;в районе прорыва на любом из участков указанного фронта будут выше, чем раньше на том же театре. Условия рокировки облегчились и по той простой причине, что теперь легче выводить части из боя, чем во время мировой к (гражданской войн: усилившаяся обороноспособность пехоты позволяет теперь более широко применять оборону на широком фронте незначительными силами, чем в 1914—1917 гг. на русском фронте. Правда, в некоторых отношениях эти условия ухудшились. В настоящее время вывод крупных войсковых единиц с фронта и большие железнодорожные переброски труднее скрыть, чем раньше: при систематической работе авиации в будущем такие перегруппировки могут быть легче обнаружены, чем во время мировой войны. Но в конечном итоге, поскольку оборонительные средства сильнее наступательных и поскольку крупное наступление невозможно без сосредоточения добавочных артиллерийских средств, постольку обороняющийся располагает большими возможностями такую перегруппировку производить без большой помехи со стороны наступающего; напомним, что обороняющийся снимает свои силы оттуда, где находятся не главные силы наступающего. Таким образом, железные дороги и условия ведения оборонительных действий теперь обеспечивают более быстрый темп подачи новых сил с других участков фронта, чем раньше. Поэтому в будущих операциях [178] надо считаться с более частыми: боями, и притом промежутки между последовательно развивающимися операциями будут короче, чем в первый период мировой войны, а по отношению к гражданской войне эти сроки не поддаются даже сравнению. Условия рокировки крупных сил в настоящее время на восточном театре военных действий приблизились к тем условиям, которые были на западном театре в 1918 г., когда темп накопления резервов к пункту прорыва был настолько быстрым, что между операцией по прорыву оборонительной полосы союзников и операциями по борьбе с прибывающими новыми силами не было никакого промежутка, когда исходная и последующие операции слились в одну непрерывную, длительную операцию.

Условия железнодорожной рокировки на востоке даже в настоящее время, конечно, далеки от таковых на западном театре. Но по нынешнему положению вещей и на востоке мы стоим ближе к условиям 1918 т. на германско-французском фронте, чем к условиям конца мировой войны на русско-германском. Тот маневр, который для своего осуществления в 1920 г. потребовал от польской армии отката до р. Вислы, в будущем при вчетверо-впятеро более многочисленных силах может быть осуществлен еще до отхода на р. Западный Буг с меньшим напряжением, чем тогда. В отношении одного пространства достигнуто двойное ускорение рокировки. Если принять во внимание и количество войск, могущих быть переброшенными в те же сроки, то коэффициент улучшения условий ведения крупных оборонительных операций в пределах нынешней Польши надо считать увеличившимся до 8—10 раз по сравнению с периодами гражданской войны 1920 г.

В дальнейшем надо ожидать еще большего осложнения этих условий.

Темп продвижения наступающих армий

Быстрота наступления, темп продвижения находится в зависимости всецело от частоты тех боев, которые придется вести наступающему по пути к поставленной [179] цели. Если 1-й эшелон обороны расстроен настолько, что не может самостоятельно оказать нового сопротивления наступающему, а новые силы со стороны обороны в район завязавшейся операции прибывают с большим запозданием, то наступление будет протекать без каких-нибудь серьезных боев. В этом случае темп наступления будет мало чем отличаться от обыкновенного походного движения вблизи от противника с мерами охранения. Отдельные корпуса могут пройти до 20—25 км, а некоторые дивизии еще больше, а вся армия в целом — до 15—20 км. Если же 1-й эшелон обороны сохранил некоторую возможность самостоятельного сопротивления, перевес сил на стороне наступающего не так велик и оперативное положение его в результате первой операции не такое выгодное, то наступающему придется двигаться с боями в более расчлененных порядках; войскам придется не один раз развертываться для боя и вновь свертываться для походного движения; темп наступления, естественно, понизится. Колебания размеров суточного продвижения в период последовательных операций могут быть очень большие; в зависимости от степени оказываемого противником сопротивления суточное продвижение может колебаться от 3—5 км {три серьезном сопротивлении противника) до 8—12 км{69} (при более слабом его сопротивлении). Поэтому общий темп наступления армии между двумя следующими одна за другой операциями находится в зависимости от темпа возможного нарастания сил в районе прорыва. При [180] прибывании этих сил малыми партиями и последовательном введении их в дело обороняющийся не в состоянии будет добиться какого-нибудь перелома в боевых действиях в свою пользу, но замедлит темп продвижения противника. Такой характер имела оборона русской армии в кампанию 1915 г. в Галиции. Для ликвидации прорыва Макензена еще 3 мая было решено направить на помощь 3-й армии до 6 пехотных и 3—4 кавалерийских дивизий. Фронт атаки австро-германцев в начале операции (2 мая) не превосходил 35 км. При одновременном введении в дело этих новых сил их хватило бы для ликвидации прорыва. Но части прибывали в район операции разновременно и слишком малыми партиями. Из 2 дивизий (головных), направляемых по железной дороге, к 6 мая прибыли только от одной (13 Сибирской) 6 батальонов, а от второй (сводной)—только два батальона{70}. 7 мая было решено направить в район операции еще три корпуса{71}. Но сосредоточение всех этих сил шло таким медленным темпом, что прибывавшие войска оказывались втянутыми в боевые действия пачками и приостановить наступление австро-германцев не смогли. Прибытие новых войск вынудило Макензена двигаться более осторожно и замедлило темп развития всей операции. Австро-германцы потратили 13 дней на преодоление пространства от Горлицы до Сана, что дает в среднем только 7—8 км в сутки.

В том случае, когда обороняющийся задается целью достигнуть перелома в ходе боевых действий более решительными мероприятиями, он жертвует территорией, отказывается от повседневных, невыгодных для него, при данном соотношении и группировке сия, боев и организует отход потерпевших неудачу войск более глубокими перекатами, с тем чтобы встретить противника на выгодной и подготовленной для обороны [181] местности. Эти откаты продолжаются до тех пор, пока не будет закончена та основная перегруппировка сил, которая позволит переходом в контрнаступление перевернуть ход событий.

Такой характер имела оборона французов в 1914 г. в период отхода к Марне; такого метода действий придерживался и Пилсудский в 1920 г. в период наступления Красной армии к Висле.

После пограничного сражения, окончившегося 25 августа, Жоффр задается целью начать отход центра и левого фланга союзных армий, с тем чтобы на этот период собрать новую ударную группу на своем левом фланге. Центральным армиям указывается медленно отходить на фронт Верден—Реймс. Левофланговые армии (5-я французская и английская) должны были отходить в район Лаон—Амьен. Новая, 6-я армия должна была быть собрана в окрестностях Амьена. Срок был намечен на 2 сентября (до 5—6 дней на перегруппировку). Осуществить этот маневр не удалось полностью; только центральным армиям, имевшим почти равные силы с противником и ведшим фронтальные бои, удалось выйти в указанный им район. 5-я французская армия, которой предстояло облическим движением рокироваться влево, была атакована в невыгодных условиях у Сен-Кантэн—Гиз и вынуждена была продолжать дальнейший откат к югу. Английская армия совсем не выполнила своей задачи: она вместо планомерного отхода на юго-запад отошла большим скачком прямо к югу, расстроив левый фланг союзнического фронта. И, наконец, такого короткого срока (5—6 дней на подготовку и осуществление перебросок) оказалось недостаточно для сосредоточения 6-й армии в районе Амьена. Обстановка для французов после этой первой неудачной попытки повернуть ход военных событий сложилась таким образом, что Жоффр вынужден был предпринять второй, более глубокий, откат к Сене.

Такой характер действий обороны привел к тому, что 2-я германская армия, наиболее показательная в интересующем нас отношении, прошла в первые 2 дня [182] после пограничного сражения до 40—43 км (почти полных 2 перехода). В последующие три дня, с 28 по 30 августа, в период боев у Сен-Кантэн—Гиз, она прошла только 30 км (по 10 км в сутки), и в последующие дни скорость движения вновь поднялась до 18—20 км в сутки. В период новой операции на Map не средняя скорость движения пала опять до 10—11 км.

Малочисленность сил, которыми располагала польская армия в 1920 г., активные действия, которые вел юго-западный фронт одновременно с наступлением армий т. Тухачевского к Висле, и разрушенный ж.-д. транспорт не позволили Пилсудскому осуществить быстро приток сил на северное направление. Поэтому откат польской армии принял широкие размеры. Она отходила большими перекатами, пытаясь задержаться только на таких рубежах, как Неман, Нарев, Буг и Висла{72}. Соответственно темп продвижения Красной армии был сравнительно велик. Отдельные армии в промежутках между операциями двигались со скоростью 20—22 км, а в дни, когда приходилось двигаться с боями, скорость продвижения падала до 7—10 км в сутки.

Конечно, трудно, просто невозможно, строить какие-нибудь конкретные расчеты насчет темпа продвижения на том или ином фронте в будущей войне: для этого надо было бы располагать такими конкретными данными об обстановке будущих операций, которых теперь нельзя иметь. Но, без сомнения, есть целый ряд данных, которые определяют общий характер развития последовательных операций в будущем.

Улучшившиеся по сравнению с 1920 г. условия ж.-д. транспорта, более многочисленные армии, облегченные условия тактической обороны (превосходство оборонительных средств над наступательными) делают возможным для будущего более быстрый темп нарастания сил обороны в районе операции. Это означает что обороняющийся в состоянии будет чаще пытаться [183] остановить продвижение наступающего, что промежутки между отдельными операциями могут быть короче и что встреча с окончательно перегруппировавшимся противником может настать раньше, чем это имело место в 1914 г. во Франции и в 1920 г. в Польше. В будущем, если нельзя ожидать такого темпа нарастания сия, какой был в 1918 г. у союзников и в результате которого не получилось никакого промежутка между исходной операцией и последующими действиями, то во всяком случае возможен такой темп нарастания сил, который позволял бы, не уступая наступающему большой территории, организовать противодействие ему с более короткими откатами. Мы уже указывали, что условия ведения будущих операций даже на восточном театре ближе к условиям 1918 г. на французское фронте, чем 1914, 1915, 1917 и 1920 гг. (мировой и гражданской войн); мы указывали, что маневр Пилсудского в 1920 г. при вчетверо-впятеро более многочисленной армии мог бы быть осуществлен в будущем еще до отхода на Буг. Вот почему для будущих операций надо ожидать, как правило, большего числа дней с боями, чем в 1914 и в 1920 гг.

В силу указанных причин общий темп развития наступления до столкновения с главными силами противника будет медленнее, чем раньше. Только (особо благоприятные условия для наступающего, а именно наличие превосходных сил, позволяющих наступать одновременно на (разных участках франта, с тем чтобы связать все силы противника и затруднить условия быстрой рокировки, Общее моральное разложение у обороны, понижающее устойчивость войск, или какие-нибудь крупные ошибки со стороны обороняющегося могут создать для наступающего условия, близкие к операциям 1914 и 1920 гг.

Будет правильно, если мы для своих расчетов то будущим наступательным операциям примем более медленный темп продвижения войск, чем в наступлениях 1914 и 1920 гг. Надо считать, что до тех пор, пока у противника имеются резервы или возможности переброски сил с других участков фронта, т. е. до тех [184] пор, пока не разгромлены его главные силы, от ¹/₃ до ¹/₂ всех дней операций будут дни с боями. При этих условиях среднее суточное продвижение не может превышать 8—10 км в сутки.

Между тем для достижения решительных успехов такой подвижности совершенно недостаточно. Для того чтобы достигнуть окружения противника, для того чтобы не дать ему ускользнуть из-под удара, необходимо, чтобы темп наступления не только не уступал, но превышал возможный темп отхода противника. В противном случае всякая операция (вернее, ряд последовательных операций), рассчитанная на охват, обход или окружение противника, очень быстро приведет к фронтальному удару. Нормально наступающий должен сохранить возможность наступления своими главными силами со средней скоростью, равной средней скорости движения крупных войсковых масс, т. е. менее 20— 25 км в сутки; при этом отдельные части армии (конница и моторизованные части) должны делать до 35—50 км, с тем чтобы сохранить охватывающее или угрожающее глубокому тылу противника положение, обеспечить возможность выхода на его тылы и воспрепятствования его планомерному отходу. Разрешение этой задачи находится в зависимости от разрешения проблемы скороходных танков с большим радиусом действия (качество и количество) и создания достаточно многочисленных моторизованных частей. К этим мероприятиям надо присоединить и моторизацию стратегической конницы.

При современном положении вещей быстрый темп наступления возможен после столкновения с окончательно перегруппировавшимся противником, после разгрома его главных сил. Успех в такой операции открывает широкие перспективы более быстрого темпа дальнейшего продвижения, он создает условия для развития подлинного преследования с максимальными, допускаемыми физическим состоянием войск, быстротой и темпом. В этот период надо ожидать суточного продвижения до 20—25 и 30 км. [185]

Потребности ударных армий в период длительных операций

Более насыщенные боевыми схватками операции, более упорная, чем в 1914 г. и 1920 г., оборона сопряжены и с большими издержками в людском составе и материальном снабжении. Всякая урезка потребностей ведущих бой войск в этом отношении неизбежно влечет за собой быстрое истощение их и захлебывание боевых действий. Боевые действия требуют людского пополнения, огнеприпасов, горючего. Для поддержания физических сил войск на должной высоте нужно совершенно бесперебойное и усиленное питание людского и конского составов за весь период операции.

Потребности в продфураже одинаковы для каждого дня операции. Они равны, как мы указывали раньше, 4 поездам на армию в составе 5 стрелковых корпусов. При придании армии и стратегической конницы эта потребность дойдет до 4½—5 поездов в сутки. Потребность в горючем сравнительно невелика: она удовлетворяется, включая и другие потребности — авиации и автотранспорта, одним поездом в сутки.

Гораздо труднее определить ежедневную потребность в огнеприпасах, так как невозможно заранее предвидеть характер боевых действий на каждый день операций, рассчитанных на большую глубину и длительный срок. Поэтому расчет должен быть построен иначе.

Полная норма огнеприпасов, рассчитанных на полный день интенсивного боя для всей армии, потребуется, наверное, только в период решительной операции, длительность которой, так же как и исходной, может доходить до 5— 6 дней. В остальные дни, даже в период промежуточных операций, потребность в огнеприпасах будет меньше, чем норма, установленная для интенсивного боя. Смотря по характеру боевых действий (устойчивость противника, результаты исходной операции, темп прибытия резервов обороны), потребность эту в дни боев надо считать от ¹/₂ [186] до ²/₃ общей нормы для интенсивного боя. Для остальных дней потребность надо считать не более 1/8—1/10 указанной нормы.

Если взять ряд последовательных операций, рассчитанных в общей сложности на один месяц, то исходя из указанных выше исходных данных, потребность в огнеприпасах (общий бюджет огнеприпасов) можно выразить в следующих цифрах. Исходная и решительная операции продолжительностью по 5—6 дней потребуют по 4—5 комплектов огнеприпасов. Из остальных 18—20 дней до 6—10 дней будет боевых. Считая ¹/₂—²/₃ комплекта на каждый день, мы получим еще от 3 до 6 комплектов огнеприпасов. Для остальных 10—12 небоевых дней еще 1—2 комплекта. Итого за месяц надо подать минимум 12, максимум 18, а в среднем 15 комплектов огнеприпасов. К началу решительной операции в ближайшем тылу войск должно быть не менее 4—5 комплектов огнеприпасов. Если считать, что около 5 комплектов огнеприпасов, необходимых для исходной операции, могут быть подвезены до начала боевых действий, то со дня окончания исходной операции надо подавать ежедневно около ¹/₃ боевого комплекта, что составляет 6 поездов с огнеприпасами в сутки. Таким образом, потребность армии в подвозе продфуража, горючего и огнеприпасов выражается в 11 поездах в сутки (4 продовольственных, 6 артиллерийских и 1 с горючим и другим имуществом). Прибавив 1—2 санитарных поезда для тяжелораненых (легкораненые перевозятся временными санитарными поездами) и 1—2 поезда для всяких других случайных (или эпизодических) надобностей, мы получим общую потребность в 13—16 поездов ежедневно.

Указанный выше характер боевых действий, сопряженный с большим количеством боевых дней, большим расходом огнеприпасов, с большим напряжением для наступающих войск, влечет за собой значительные потери и в людском составе. Мы в предыдущей главе определили, что людские потери в период одной исходной операции могут дойти до 12— 20% состава дивизии 1-го эшелона. [187]

Для последующих операций, включающих в себя еще до 11—16 боевых дней, надо считать еще не менее 20—30% потерь боевого состава всех частей армии, т. е. от 10000 до 15000 нового пополнения на каждый корпус, включая сюда и пополнение для добавочной артиллерии. Из этого количества потерь примерно около половины придется на боевые действия до решительной схватки с перегруппировавшимся противником. Таким образом, если потери, понесенные дивизиями в исходной операции, пополнены не на месте, сразу же по ее окончании, то к началу решительной операции некомплект в войсках будет доходить до 10—15%. В том случае, если потери в исходной операции остались непополненными, убыль в личном составе к началу решительной операции увеличится до 27—35%. Такой процент некомплекта понижает боеспособность войск настолько, что вступать с ними в решительную операцию в высшей степени рискованно. Значительный процент дивизий может оказаться совершенно небоеспособным.

Темп восстановления железных дорог

Разрушение дорог при отступлении теперь составляет неотъемлемую часть плана операции. В начале войны разрушение железных дорог имело очень ограниченные размеры, но в 1918 г. это дело было поставлено у немцев уже очень основательно. Во время своего отхода в июле—сентябре 1918 г. они уничтожали все, и притом радикально, особенно ж.-д. полотно, станции,, мосты и шоссе. Все мосты были превращены в груды развалин, на которые спускались паровозы, чтобы замедлить исправление. Основания устоев были расшатаны и насыпи на подходах местами уничтожены. Туннели были разрушены (посредством зарядов огромной величины, взрывы от которых приводили в сотрясение почву до вершины пересекаемых холмов. Восстановление разрушенных туннелей оказывалось более трудным, чем сооружение новых в нетронутой почве. [188]

Путь разрушался, почти как правило, подрывными патронами посредством перебивания стыков через один, что делало все рельсы непригодными к восстановлению. В последующие месяцы (август—сентябрь) взрывание пути производилось специальными путеразрушителями. Железнодорожные станции были сожжены или взорваны, телеграфные и телефонные аппараты и оборудование увезены, линии связи капитально разрушены. Позади себя немцы оставляли на ж.-д. станциях: минные Заграждения, которые взрывались при прохождении по ним поездов или во время восстановительных работ. Станция Руа взорвалась через 75 дней после отхода немцев. Взрывы продолжались даже после перемирия{73}.

Французы из-за разрушения железных дорог продвигались крайне медленно, потеряв местами соприкосновение с отходящей германской армией. Они потратили 4 месяца для восстановления нескольких дорог, шедших по направлению к фронту.

Немцы начали отход с литии Идр—Амьен—Компьен— Эперне во второй половине июля. Через четыре месяца (11 ноября), когда фронт шел от Гента на Маис и далее по р. Маас (продвижение 130—140 км), дороги были восстановлены только по линии Куртре—ле-Като —С.-Кантэн—Реймс—Верден (восстановление на 50— 60 км). На остальном (протяжении (глубина до 50— 80 км) вся сеть оставалась разрушенной. На некоторых линиях, где имелось много искусственных сооружений и разрушения были произведены основательнейшим образом (Компьен—Руа, Шольн—Мондидье, Вилле-Коттере—Суассон и др.), железные дороги восстанавливались со скоростью 1 км в сутки (не считая туннелей). Главная линия Перрон—Страсбург, поврежденная бризантными снарядами, восстановлена со скоростью 2 км в сутки. Линия Амьен—Тернье, на которой некоторые станции остались неповрежденными, восстановлена с 8 по 15 августа, с средним [189] продвижением 3200 м в день. Железнодорожная линия Суассон—Реймс, на которой разрушения были еще меньше, была восстановлена с 10 по 20 сентября со скоростью продвижения по 6 км в сутки{74}.

Таким образом, темп восстановления железных дорог в 1918 г. колебался от 900 м до 6 км в сутки (не считая времени, необходимого для восстановления туннелей). Он находился в зависимости от степени разрушения ж.-д. полотна, станционных зданий, водоснабжения и количества искусственных сооружений, главным образом мостов. Там, где восстановление требовало подвоза строительных материалов в большом масштабе, темп восстановления равнялся 1 — 2 км в сутки. На линиях, восстановление которых требовало подвоза меньшего количества строительных материалов, темп продвижения доходит до 5—6 км в сутки. Но и в последнем случае разрушения, вообще говоря, были огромны. Они были все подготовлены заблаговременно, за несколько недель. Немцы имели полную возможность произвести такие разрушения в силу того, что они отходили медленно и планомерно{75}.

В начале мировой войны разрушения имели гораздо меньший масштаб. Так, в период первой Марны в 1914 г. все бельгийские и северо-западные французские железные дороги были разрушены настолько слабо, что восстановление движения на них шло с большой быстротой. Были участки совершенно целые (Линден—Шарлевиль) или разрушенные очень незначительно. Магистраль от Аахена на Льеж— Брюссель—Монс—Валансьен— Камбрэ—Компьен восстанавливалась а среднем по 18 км в сутки. К 4 сентября (начало сражения на Марне) на этой железной дороге были открыты станции Там и Сен-Кантэн.

Зато на центральном направлении, где французы отходили методичнее, чем на своем левом фланге, и где [190] разрушения были более основательными (мосты через Маас, туннели), восстановление шло только по 8—9 км в сутки.

По существу немцы до конца сражения на Марне не справились с мостами через Маас, и поэтому 2-я армия вынуждена была "оторваться на 150 км от конечновыгрузочных станций (30 августа были открыты Фурме и Анор). От Шарлевиля до Анора (60 км) восстановление длилось 7 дней, что дает 8—9 км в сутки.

Примерно, такие же нормы восстановления железных дорог были в 1914 г. и на восточном фронте, как у русской армии во время ее наступления в Галиции, так и у немцев в 1915 г. во время их наступления вглубь России.

Такой же темп восстановления железных дорог имеем и во время наступления Красной армии к Висле в 1920г.

С 4 по 23 июля, ко времени выхода Красной армии к pp. Неману и Шаре, восстановление было доведено до линии Вильно—Вилейка—Столбцы, что дает скорость восстановления от 7 до 10 км в сутки.

В последние дни восстановление на бывшей Александровской железной дороге шло более быстрым темпом. К 10 августа, за 19 дней, было восстановлено 280 км путей (Столбцы—Брест, Столбцы—Белосток), что дает 14—15 км в сутки. На остальных дорогах темп восстановления и в последующие дни остался 9—10 км.

После войны вопросы разрушения и восстановления железных дорог заняли почетное место в системе подготовки страны к обороне. В настоящее время, даже при быстром отходе, разрушения на железных дорогах будут солиднее, чем в 1914/15 и в 1920 гг. В маневренной войне трудно рассчитывать на такие разрушения, какие производили немцы в 1918 г., но, без сомнения, мосты, станционные здания, водоснабжение будут разрушены основательно. Более солидно будет разрушаться и полотно железной дороги, так как теперь во всех армиях это производится механическим способом, при помощи специальных приспособлений, прикрепляемых к паровозам. Телеграфные, телефонные аппараты и ценное оборудование в значительной [191] степени будут вывезены. Неизбежно применение мин с замедленным действием, позволяющим производить разрушение и после того, как свои войска совершенно отошли.

Все это означает, что восстановление железных дорог теперь должно в гораздо большей степени, чем раньше, базироваться на подвозе строительного материала, до шпал, рельсов и станционного оборудования включительно из тыла, не говоря о фермах для мостов и оборудовании для водоснабжения.

Это обстоятельство вынуждает еще перед началом больших операций, на основании изучения технического состояния железных дорог в тылу у противника, заготовить и сосредоточить на ближайших к фронту станциях все необходимые строительные материалы и станционное оборудование{76}. Тем не менее, поскольку все это имущество и материалы должны подвозиться из тыла, поскольку количество восстановительных работ сильно возросло, поскольку в связи с этим неимоверно увеличилась потребность в рабочей силе, техническом персонале и в специальном транспорте для подвоза материалов по грунтовым путям к месту работ,—постольку нельзя в будущих войнах рассчитывать на тот темп восстановления железных дорог, который был в кампаниях 1914 и 1920 гг. Различают три вида разрушения железных дорог: капитальное — когда основательно разрушены все искусственные сооружения, станционные здания и оборудование, водоснабжение, связь и ж.-д. полотно (рельсы и шпалы) — почти наполовину; среднее — когда произведены аналогичные разрушения, но на мостах сохранены устои и часть пролетов, в водоснабжении оставлены водонапорные башни (разрушены только [192] котлы в водонапорных башнях), ж.-д. полотно только разобрано; слабое разрушение — когда произведена только порча отдельных сооружений, могущая задержать движение на 1—2 суток.

При увеличившейся устойчивости обороны даже для маневренной войны в будущем нужно считаться в основном с капитальными разрушениями на железных дорогах. При ежедневном темпе отхода в 8—12 км есть полная возможность подготовить и провести на железных дорогах все те разрушения, которые предусмотрены для капитального разрушения.