Характер операций совеременных армий

Много изменилось со времени мировой и гражданской войн и в системе восстановления железных дорог. Разработан технически целый ряд мероприятий, которые позволяют более быстрым темпом восстанавливать ж.-д. мосты и водоснабжение, механизированы работы по укладке ж.-д. полотна, разработаны такие мероприятия, которые позволяют начать движение на железных дорогах раньше, чем будут восстановлены капитальные здания и водоснабжение{77}. В настоящее время более широко и более основательно подготавливаются и те органы, те ремонтные организации, которые будут вести восстановление железных дорог. Поэтому в восстановлении их надо ожидать значительного облегчения по сравнению с периодом мировой и гражданской войн

Тем не менее, остается большая зависимость от подвоза огромного количества строительных материалов с тыла, большая потребность в рабочей силе и специальном транспорте для доставки материалов по грунтовым путям к месту работ, остаются сравнительно значительные сроки для восстановления крупных ж -д. мостов,— все это ставит определенные [198] технические пределы для развертывания работ и потому ограничивает темп восстановления железных дорог в будущем.

Расчеты показывают,, что при разрушении железных дорог настолько, что для их восстановления требуется подвоз не только станционного и иного оборудования, не только материалов для мостов, но и рельсов и шпал, — при самых благоприятных условиях, а именно полном обеспечении рабочей силой и автотранспортом для подвоза материалов к месту работ, норма восстановления железных дорог не может превышать 5—6 км в сутки. В тех случаях, когда подвоз рельсов и шпал не так велик или когда в этом подвозе нет совсем надобности (например, три восстановлении на двухпутных линиях одного пути вместо обоих), норма восстановления может дойти до 8—10 км в сутки. При так называемых частичных разрушениях, когда целый ряд элементов ж.-д. построек (водонапорные башни, устои для мостов и др.) остается целым, норма суточного восстановления увеличивается до 15—20 км{78}. [194] Восстановление же слегка попорченных ж.-д. линий не может задерживать движение более чем на 2—3 суток.

В крупных операциях надо считаться с массовыми разрушениями на железных дорогах и, следовательно, при нынешних технических средствах — с темпом восстановления: или 5—6 км в сутки на однопутных линиях всегда, а на двухпутных, когда идет одновременно восстановление обоих путей, или 8—10 км в сутки, когда на двухпутных линиях восстанавливается только один путь вместо обоих. Только на второстепенных направлениях и при особо благоприятных условиях можно ожидать так называемого частичного разрушения железных дорог и в связи с этим нормы суточного восстановления в 15—20 км{79}. Но для нас имеет значение не только темп восстановлении железных дорог, но и темп доведения пропускной способности вновь восстанавливаемых участков железных дорог до требуемых потребностями армии размеров. Дело в том, что по имеющимся теперь техническим возможностям пропускная способность вновь восстановленных участков в продолжение первой недели не может превышать 3—1, максимум 5 пар поездов в сутки, и это количество поездов полностью занимается самими железными дорогами для подвоза строительных материалов, работы восстановительных поездов, подвоза рабочей силы и др.

Узким местом, уменьшающим пропускную способность головного участка, является водоснабжение. Восстановление водонапорных башен (разрушение которых не представляет никаких трудностей) требует много времени. Считают, что только с конца первой недели максимальная пропускная способность вновь восстановленных участков железных дорог может [195] быть доведена до 15—17 пар поездов, и эта цифра является максимальной для вновь восстановленных однопутных линий. Только восстановление второго пути или введение блокировочной системы на однопутных линиях может дать дальнейшее увеличение мощности железной дороги.

Указанные выше возможности по восстановлению железных дорог совершенно не удовлетворяют оперативным требованиям. Эти возможности в два раза меньше вероятных норм движения даже современных армий, не обеспеченных достаточным количеством танков и средств сопровождения пехоты в бою и не располагающих достаточным количеством автотранспорта. По сравнению же с возможным темпом наступления армий, располагающих большим количеством моторизованных войск, эти нормы меньше в 4—5 раз.

Вот почему перед ж.-д. техникой стоят совершенно неотложные задачи: 1) обеспечить восстановление железных дорог при капитальных разрушениях со скоростью 12—15 км, а как минимум—10 км в сутки, включая сюда и время, потребное для восстановления мостов; 2) дать в течение первых же 2 дней после восстановления железных дорог пропускную способность не менее 17—21 пары поездов на одноколейных и 35— 45 пар поездов на двухколейных линиях. Эти требования не являются фантастическими и невыполнимыми.

В настоящее время не позволяют достигнуть этих норм только: 1) водоснабжение, которое ограничивает пропускную способность головных участков и в связи с этим и подвоз материалов для восстановления железных дорог, и 2) ограниченные размеры автотранспорта, необходимого для доставки строительных материалов к месту работ. Даже восстановление ж.-д. мостов ввиду широкой практики наводки их на пониженном уровне и заблаговременной подготовки разборных ферм не составляет непреодолимых трудностей.

Проблема водоснабжения технически будет разрешена в ближайшие годы применением пневматических станций и тепловозов. Развитие автотранспорта неизбежно по чисто экономическим соображениям. [196] Удовлетворение указанных выше требований оперативного искусства является только вопросом времени.

Размах последовательных операций

Размах (глубина) последовательных операций в значительной степени определяется темпом восстановления железных дорог и характером транспорта (автомобильный или конный) на грунтовых путях подвоза. Мы определили выше размеры нормального ежедневного (регулярного) подвоза для ударной армии в составе 5 стрелковых корпусов с добавочной артиллерией в 13—16 поездов, совершенно не считая подвоза людского пополнения. Если к этому прибавить восстановительные поезда (не менее 3 в сутки), хозяйственные (1 поезд) и обязательный факультатив не менее 3—4 пар, то максимальная пропускная способность железной дороги, на которую базируется 1 ударная армия, должна равняться 20—24 парам поездов в сутки, в то время как максимальная пропускная способность вновь восстанавливаемых одноколейных линий при нынешних реальных возможностях не превышает 15—17 пар поездов. Отсюда вывод, что в настоящее время на однопутную железную дорогу можно базировать армию в составе не свыше 3 стрелковых корпусов или армию, выполняющую вспомогательные задачи. Ежедневная потребность этих армий в длительной операции — от 10 до 13 пар поездов, а более сильная армия (5 стрелковых корпусов с добавочными средствами подавления) требует или двух одноколейных железных дорог, или одной двухколейной.

Возможность предоставления 1 армии 2 железных дорог на Восточноевропейском театре военных действий исключена (редкая ж.-д. сеть). Поэтому, если является необходимым на каком-нибудь направлении иметь армию в 5 стрелковых корпусов и если к тому же на это же направление базируются корпуса, составляющие 2-й и 3-й эшелоны (что на некоторых [197] направлениях абсолютно неизбежно), то такую армию надо базировать непременно на двухпутную железную дорогу. Более того, густота ж.-д. сети на Восточноевропейском театре военных действий настолько мала, что для получения достаточно плотной наступательной группировки неизбежно придется на некоторые железные дороги базировать 2 армии{80}.

Отсюда вытекает, что в наступательных операциях на нашем театре на всех двухпутных линиях надо восстанавливать, как правило, сразу оба пути, и, следовательно, для настоящего времени надо считаться с темпом восстановления около 5—6 км в сутки{81}.

При суточном продвижении войск в 8—12 км (в среднем 10 км) темп восстановления железных дорог будет вдвое отставать от темпа передвижения войск.

За период последовательных операций, рассчитанных на один месяц, и, следовательно, до 300—350 км в глубину отрыв войск от восстановленных участков железных дорог будет доходить до 150 км. Но так как последние 50 км восстанавливаемых дорог при нынешних тяговых средствах (паровозы) и водоснабжении при помощи водонапорных башен будут иметь [198] пропускную способность не более 5 пар поездов, то фактический отрыв от конечновыгрузочных станций дойдет до 200 км. Обслуживание этого расстояния должно лечь на автомобильный и гужевой транспорт. Войсковые обозы могут обслуживать только 50—60 км, следовательно, для остальных 140 км должно быть введено армейское звено подвоза. Даже при обслуживании армейского звена подвоза исключительно автомобильным транспортом глубина подвоза не может превышать 80 км (предел полезной эксплуатации автомобиля) и потому надо считать, что по условиям подвоза максимальный отрыв от конечновыгрузочных станций не должен превышать, считая и войсковое звено подвоза, 140 км. Отсюда вытекает, что при нынешнем положении вещей глубина последовательных операций в 300 км не обеспечивается условиями подвоза. Максимальная глубина, обеспечиваемая средствами восстановления железных дорог и условиями подвоза по грунтовым путям, ограничивается 200—250 км. В этом случае железные дороги будут восстановлены на 100—125 км, из них с полной максимальной пропускной способностью только 60—80 км. Обслуживание остальных 140—165 км падает на подвоз по грунтовым путям.

Из общего количества грузов, доставляемых в армию по железным дорогам, в войска направляется груз минимум в 13 поездов. Для поднятия этого груза требуется или 2000 3-тонных грузовиков (100 автогрузорот) или 11000 парных повозок (55 армейских транспортов){82}.

Суточный пробег автомобильного транспорта по нашим дорогам не может превышать 80—100 км, т. е. 100 грузорот для работы с кругооборотом могут обслуживать подвоз только на 40—50 км (1½ —2 перехода). На следующие 40— 50 км потребуется столько же машин. [199]

Суточный пробег гужевого транспорта — 25-30 км. Таким образом, для обслуживания подвоза на 1 переход с кругооборотом нужно до 130 армейских транспортов на армию.

Обслуживание звена подвоза за каждым корпусом потребует или 20 грузорот (на каждые 40—50 км), или 22 армейских транспорта (на каждые 25—30 км).

При движении корпуса по двум дорогам на каждую из них придется в среднем до 10 грузорот или до 11 армейских транспортов. Глубина колонны грузоотряда — 1 км; с дистанциями между машинами и грузоотрядами глубину колонны на каждый грузоотряд надо считать в среднем 3 км. Глубина колонны армейского транспорта—2 км, с дистанциями надо считать тоже около 3 км. По этим расчетам глубина колонны армейских средств подвоза будет при автомобильном транспорте до 30 км на 40-километровом звене подвоза; при конном транспорте—до 33 км на 25—30-километровом звене подвоза.

Таким образом, обслуживание войск при ограниченном количестве путей сообщения затруднительно, однако все же возможно при автомобильном транспорте, но совершенно невозможно при одном конном транспорте. В последнем случае вся дорога на обслуживаемом конным транспортом участке будет буквально заставлена повозками, а в некоторых случаях они даже не уместятся на обслуживаемом ими отрезке дороги.

Отсюда первый основной вывод, что ударная армия (имеющая в своем составе добавочную артиллерию из принятого нами расчета) не может строить армейское звено подвоза на конном транспорте. Это звено подвоза должно быть непременно переведено на автомобильную тягу целиком. Так как такая же тяжелая картина с конным транспортом может получиться и в корпусном звене подвоза, то абсолютно необходимо обслуживание всей добавочной артиллерии в корпусном звене подвоза тоже перевести на автомобильную тягу. Тогда армии будет [200] обеспечена возможность нормального подвоза и минимальные условия маневренной свободы.

Конечно, во весь рост встает вопрос о грунтовых дорогах, их качестве, организации их обслуживания, вообще организации транспорта на грунтовых путях подвоза. Без соответствующей организации грунтовых путей (примерно аналогично организации железных дорог) бесперебойная работа в тылу армии не может считаться обеспеченной. Являются ли приведенные выше нормы обеспечения транспортными средствами новыми, фантастичными? Мы исчислили потребность одной ударной армии на каждые 40—50 км в 2000 автомобилей. При армейском звене подвоза на 100 км (максимальный район для работы автомобиля) это количество увеличивается до 4000 автомобилей. При наличии 4—5 ударных армий количество потребных автомобилей выразится в 20000. Французская же армия еще в 1918 г. располагала автомобильным парком в 100000 машин, из них в одном резерве главнокомандующего оставалось до 24000. Значит, исчисленные нами потребности не являются чрезмерными. Это тот минимум, без которого современная машинизированная армия не может рассчитывать на решительные и глубокие операции.

Таким образом, глубина последовательных операций по условиям подвоза (темп восстановления железных дорог, расстояние рентабельной работы автотранспорта при нынешних технических возможностях) ограничивается 250 км, и то только в том случае, когда армия совершенно не стеснена в автомобильных средствах, когда она в состоянии выделить для обслуживания подвоза каждого корпуса до 40 автогрузорот грузоподъемностью в 50 т каждая. При отсутствии достаточного количества автомобильных средств глубина этих операций сильно понизится. А при базировании исключительно на конский транспорт ни о каких глубоких операциях говорить невозможно. На конский транспорт могут базироваться только корпуса, действующие на широком фронте и располагающие не менее чем 3—4 дорогами для подвоза; и в этом случае [201] максимальный отрыв от конечновыгрузочных станций не может превосходить 75—100 км (1—2 армейских звена подвоза), т. е. общая глубина последовательных операций при конском транспорте может дойти до 135—150 км. Между тем вытекающая отсюда глубина операций совершенно недостаточна для решительных и сокрушительных ударов. На такой глубине (150—250 км) можно добиться законченного успеха только над противником, занимающим фронт, примерно равный этой глубине, т. е. фронт в 150— 250 км. В этом случае наступающий будет иметь возможность при темпе наступления, не особенно уступающем темпу отхода, охватить, отрезать пути отступления основной массы войск противника, занимающих данный фронт, и уничтожить их.

Против противника, занимающего фронт протяжением более 150—250 км (например, украинский или белорусский участок советско-польского театра военных действий), такой глубины явно недостаточно. Обороняющемуся в этих условиях легче вывести из-под удара свои силы; широкий фронт обеспечивает ему многочисленные пути отхода, а наступающий связан не только более медленным темпом продвижения, чем обороняющийся, но и тем, что его наступление очень быстро вынуждено оборваться из-за необеспеченного подвоза.

Надо полагать, что нормально для крупного сокрушительного удара нужно, чтобы, во-первых, темп продвижения наступающего не отставал от темпа отхода главных сил обороняющегося и, во-вторых, за наступающим была обеспечена возможность проникновения в глубину неприятельской территории на расстояние, равное протяжению атакуемого фронта противника. Операции, рассчитанные против противника, занимающего фронт в 350—400 км, требуют глубины не менее этих же 350—400 км ускоренного темпа продвижения.

Нынешнее состояние ж.-д. техники этих норм еще не обеспечивает. Но уже теперь имеются предпосылки того, что ж.-д. техника в ближайшие же годы сумеет [202] обеспечить оперативному искусству возможность нанесения противнику глубоких и сокрушительных ударов.

Проблема пополнения потерь в личном составе в операциях, рассчитанных на глубину 350—400 км, не представляет особых трудностей. Она требует только особой системы организации запасных частей.

Потери, связанные с проведением исходной операции, могут быть пополнены сейчас же после ее окончания. Для этого надо в каждом корпусе иметь запасную часть емкостью до 20—25% общего состава корпуса. Эта запасная часть (запасные полки) к началу операции должна иметь полный состав обученных красноармейцев. В период операции они следуют за корпусом впереди дивизий и корпусов 2-го эшелона и в нужное время дают дивизиям пополнение. Для пополнения возможных потерь последующих операций надо в ближайшем тылу (на линии корпусов 2-го эшелона) иметь 2-й комплект армейских запасных частей емкостью из того же расчета (20—25% численности боевых частей армии). Продвижение этих частей вперед идет одновременно с наступлением войск (движение через 1—2 дня, смотря по темпу наступления) исключительно походом. Для выдвижения их на линию фронта потребуется не более 2—3 дней.

Пополнение вливается в дивизии во время отвода их во 2-й эшелон.

Характер действий ударных группировок

Несмотря на значительное утяжеление современных армий, несмотря на сравнительно ограниченный размах ряда последовательных операций в современных условиях, несмотря на огромное напряжение, на огромные издержки, с которыми связано ведение активных, смелых и сокрушительных ударов,—все же они, эти глубокие и сокрушительные удары, остаются самым решительным средством стратегии в достижении целей, поставленных войной.

Было бы непоправимой ошибкой из-за возникающих в связи с развитием военной техники трудностей в ведении глубоких (наступательных) операций [203] впадать в своего рода "оперативный оппортунизм", отрицающий активные и глубокие удары и проповедующий тактику отсиживания, нанесения ударов накоротке — действия, характеризуемые модным словом "измор". Такой взгляд на современное оперативное искусство не свидетельствует о глубоком понимании особенностей современной войны, а является следствием упаднических настроений, следствием капитуляции перед теми трудностями, которые вызваны временным отставанием средств подавления, средств сопротивления пехоты в бою, средств ж.-д. и автомобильного транспорта от требований, диктуемых организацией глубоких ударов.

Поэтому нельзя считать правильным путем развития оперативного искусства стремление "добровольно" ограничить глубину последовательных операций, тенденции самоограничения в планировке боевых действий, тенденции, которые возводят в высшее достижение военной мысли систему ударов накоротке, тенденции "измора". Правильные пути развития оперативного искусства должны идти по линии полного использования всех возможностей для быстрого и верного нанесения противнику возможно больших поражений, возможно более чувствительных ударов. Правильное решение в этом вопросе будет неизбежно связано с полным использованием всех возможностей по развитию решительных ударов на максимальную глубину, допускаемую условиями физического и морального состояния войск, условиями восстановления дорог и подвоза. Конечно, это совершенно необходимое стремление к полному использованию сил войск и возможностей тыла не должно привести к перенапряжению, надрыву физических и моральных сил войск.

Искусство стратега и оператора — правильно чувствовать тот предел в форсировании людских и материальных средств, за которым может наступить надлом в войсках, могущий повлечь за собой не победу, а поражение. Правильнее, прогрессивные пути развития оперативного искусства требуют, чтобы теперь же были подтянуты отставшие отрасли военной техники, устранены пробелы в строительстве вооруженных [204] сил, улучшены качественно и количественно средства подавления, подняты на требуемую высоту средства и техника транспорта (железнодорожного и автомобильного) — все это в результате создаст те условия, при которых оперативному искусству легче и вернее будет достигнуть целей, поставленных войной.

Сравнительно крупные задачи по разгрому противника могут быть достигнуты и на той глубине, которой определяется размах последовательных операций в современных условиях.

Балканизация Европы после Версальского мира привела к основанию целого ряда мелких государств, глубина территории которых с избытком покрывается указанным выше расстоянием (250 км).

По отношению к более крупным государствам это расстояние равняется почти половине всей глубины их территории. Значит, и на такой глубине при искусном ведении боевых действий операции заденут почти все вооруженные силы государств-лилипутов и не менее половины, или в крайнем случае одной трети, более крупных стран. А это в свою очередь означает, что государства-лилипуты могут быть раздавлены одним ударом, а по отношению к более крупным государствам рядом последовательных операций можно достигнуть такого разгрома их вооруженных сил, который при благоприятном стечении других условий может создать предпосылку для подлинного стратегического преследования или в крайнем случае привести к значительному ослаблению их вооруженной мощи.

Глубокие и сокрушительные удары могут вывести из игры довольно быстро целые государственные организмы. По отношению к большим государствам эти удары могут привести к разгрому их вооруженных сил по частям, крупными пачками. Удары эти являются наиболее верным средством для быстрого истощения людских и материальных ресурсов противника, для создания объективно благоприятных условий для социально-политических потрясений в неприятельской стране.

Глубокие и сокрушительные удары могут создать обстановку, близкую к обстановке 1920 г. в Польше, [205] когда, по словам самого Пилсудского, под влиянием успехов красной конницы в Галиции и безудержного наступления Красной Армии севернее Полесья:

"начала разваливаться государственная работа, вспыхивала паника в местностях, расположенных даже на расстоянии сотен километров от фронта, начинал организовываться наиболее опасный — внутренний фронт"{83}.

Глубокие и сокрушительные удары остаются одним из самых верных средств для превращения войны в войну гражданскую.

Вот почему современное оперативное искусство не может отказаться от глубоких ударов на сокрушение. Правильная и мудрая политика в строительстве вооруженных сил должна обеспечить благоприятные условия для ведения войны этим методом.

Большое значение в ведении операций играет форма удара.

Против противника, занимающего широкий фронт и располагающего совершенно открытым тылом (французы в 1913 г., поляки в 1920 г.), трудно рассчитывать на широкий "оперативный урожай" от одностороннего тарана, от удара, направленного против одного фланга противника. Такой таран, даже если он находился на правильно выбранном оперативном направлении, не может дать большие результаты при том темпе развития боевых действий, который свойствен современному оружию. При таком ударе главные силы противника, если они считают для себя бой в данных условиях невыгодным, всегда сумеют избежать боя, ускользнуть из-под удара. Таран, действующий только на одном направлении, не в состоянии вынудить противника, сохраняющего открытый тыл, свободные пути отхода, принять бой своими главными силами там, где это выгодно наступающему и невыгодно обороне. Противник может, жертвуя пространством, уходить из-под [206] удара, он имеет возможность двигаться быстрей, делать по 25—30—40 км в сутки, даже использовать железные дороги для отвода войск, в то время как наступающий вынужден двигаться с боями и ограничиваться темпом наступления максимум в 8—12 км в сутки. Этим свойством одностороннего тарана в значительной степени объясняется то обстоятельство, что ни немцам в 1914 г., ни Красной Армии в 1920 г., несмотря на глубокое вторжение в неприятельскую территорию, не удалось достигнуть решительного разгрома живой силы противника. Всякий раз, когда наступающий замахивался своей "таранной группировкой", чтобы нанести удар главным силам противника, последний уклонялся от удара и уходил, если он считал бой в данных условиях невыгодным.

В самом деле, возьмем фронт протяжением 400 км с открытым тылом и повторим на нем удар немцев в 1914 г. или Красной Армии в 1920 г.

После исходной операции, если "таранная группировка" даже обогнет фланг остального участка фронта, и то нельзя рассчитывать на решительные результаты: противник располагает свободными путями отхода, и потому возможность окружения и разгрома хотя бы части сил неприятеля исключается. При этой форме удара возможно только окружение мелких частей противника в узко тактическом масштабе. Крупный успех может быть достигнут только против противника, связанного узким фронтом и невыгодным направлением путей отхода.

Против противника, занимающего широкий фронт и располагающего открытым тылом, можно достигнуть более крупных результатов действиями по скрещивающимся направлениям. Эта форма удара, если она предпринимается достаточными силами, обещает наибольшие успехи: она может и в современных условиях привести к полному окружению значительной части неприятельской вооруженной силы.

Конечно, эта форма удара требует больше войск. Здесь мы имеем дело, по существу, с 2 ударами, и каждый из них должен быть организован на достаточно [207] широком фронте, с тем чтобы войска, наносящие его, не могли быть быстро охвачены с флангов и отражены. Для того чтобы ударные группы могли без задержки продвигаться навстречу друг другу, захватывая противника в клещи, необходимо, чтобы каждый удар был предпринят достаточными силами. Кроме того, обеспечение флангов одной ударной группировки требует меньше сил, чем такое обеспечение в 2 группах, действующих на разных направлениях. И тем не менее во многих случаях будет выгоднее иметь 2 ударные группы, наступающие одна на фронте 80 км (2 ударные армии), и другая на фронте 40—50 км (1 ударная армия), чем одну ударную группу, наступающую на 120 км непрерывного фронта. Только в тех случаях, когда есть возможность ударом по одному направлению прижать противника к непроходимому району (нейтральная граница, море, непроходимые горные цепи), является целесообразным односторонний таран.

Действия по скрещивающимся направлениям выгодны не только с точки зрения результатов, которые дает такая операция, но и с точки зрения питания, базирования ведущих операцию армий. Такая форма операции позволяет опираться на более широкую ж.-д. сеть; дает более широкое охватывающее, менее чувствительное к колебаниям линии фронта базирование. И маневрирование двумя группами более гибко и легче осуществляется, чем маневрирование одной таранной массой, вынужденной базироваться на 1— 2 железнодорожные линии.

При обеих формах удара—одностороннем таране или действиях по скрещивающимся направлениям—живая сила противника остается главнейшим объектом действий. Не только направление удара и последовательное изменение этого направления определяются районом, где находятся или собираются в данное время главные силы противника, оперирующие на данном театре, но и темп действий наступающего зависит всецело от характера действий сил противника. Приведенные выше нормы продвижения в наступательной операции не указ для действий войск. Эти [208] нормы только ориентируют мероприятия главнокомандующего по планированию и обеспечению операций. Войска же должны добиваться максимальных успехов, максимального продвижения. Противник будет стараться особенно крепко защищать важнейшие направления, важнейшие пункты, которые прикрывают пути его отхода или сосредоточение новых сил. Искусство наступающего—эти направления и эти пункты определить и своевременно, достаточно быстро на них навалиться всей массой войск, с тем чтобы выйти во фланг и в тыл неприятельским войскам, с тем чтобы отрезать им пути отхода, сорвать подготавливаемую противником новую группировку сил. Боевые действия в этот период требуют неимоверно быстрого темпа, максимально возможного напряжения, большой гибкости и маневренности.

Несмотря на утяжеление войск, такая подвижность в пределах определенных оперативных норм вполне возможна и теперь. Если войска не нагромождены излишне на отдельных участках, если на их тылах нет беспорядка и хаоса, если как сами войска, так и их обозы и обслуживающие учреждения имеют достаточно высокую выучку, если они приучены к быстрым и глубоким продвижениям, если руководство (командование) на высоте положения—то высокая тактическая подвижность возможна и при нынешней организации войск, при нынешних возросших обозах и более многочисленных тылах.

Особенно высокая подвижность и маневренность требуется от конницы и моторизованных частей. Конница в настоящее время должна считаться с возросшей устойчивостью обороны, она должна считаться с более высокой плотностью огня. Но это не означает, что она вытеснена с полей операции, это не означает, что она должна прижиматься к пехоте или прикрываться ею. Наоборот, эти условия требуют. чтобы конница появилась на поле современной операции с новыми средствами и новыми методами боевой работы. Она должна располагать достаточными средствами для подавления огня перешедшей наспех к обороне [209] пехоты, она должна уметь работать в пешем строю не хуже последней. Конница, усиленная достаточной артиллерией (в том числе и гаубичной) и легкими скороходными танками, пулеметными частями, посаженными на автомобили (лучше всего вездеходные), должна работать на открытых, заходящих флангах ударных групп, выдвинувшись далеко вперед (до 75—100 км), последовательно отрезая путь отхода противника и осуществляя тактическое окружение его главных сил, оперирующих на данном фронте. Эта активная, далеко выдвинутая вперед работа стратегической конницы должна обеспечивать одновременно и ведение наземной разведки для фронтового и армейского командования.

Огромное напряжение в период длительных операций должна проявить авиация. От нее требуется большая систематическая работа (разведывательная и боевая) одновременно с продвижением вперед своих аэродромов.

После исходной операции, во время которой большая часть авиации работала над полем сражения, она вновь расширяет зону своих действий, и объектами ее наблюдений и нападений становятся новые силы противника, прибывающие в район операции по железной дороге, походом, на автомобилях. Новые силы, обнаруженные на станциях высадки или на походе, должны держаться под регулярным наблюдением с воздуха, с тем чтобы своевременно дать командованию данные, устанавливающие район сбора новых сил противника, а следовательно, и новые объекты для дальнейших действий наземных и воздушных сил. Но не могут быть упущены из поля зрения и совершающие отход части противника. Тайна неприятельского решения может быть раскрыта из сопоставления двух данных: первое—куда направляются вновь прибывающие резервы и второе—куда, в каком направлении и в каком порядке отходят войска, находившиеся на фронте. Эти данные очертят те районы, которые и должны стать объектом ежедневного наблюдения авиации. [210]

С началом отхода противника авиация вновь рассредоточивает свои усилия: наблюдение за отходящим противником возлагается всецело на войсковую авиацию, наблюдение за вновь прибывающими войсками противника — на армейскую.

После исходной операции постепенно перемещается центр работы и бомбардировочной авиации: в первые дни преследования объект ее действий составляют отходящие силы противника. Бомбардировочная авиация вместе с наземными войсками "добивает" разбитого на фронте противника, атакуя его на походе, на переправах, в пунктах скопления войск. С того времени, как обнаружится прибытие новой волны резервов, бомбардировочная авиация переносит свою работу уже против этих войск, против железных дорог, систематически разрушая или заражая ОВ станции высадки этих войск. Задача авиации—отодвинуть станции высадок резервов, затянуть их сосредоточение во времени, с самого начала мощным нападением с воздуха подорвать моральное настроение вновь прибывающих частей противника.

Одновременно с новыми сухопутными частями в районе операции будут появляться и новые авиационные соединения противника. Усилится его истребительная авиация, постепенно появятся новые бомбардировочные части. Естественно, аэродромы этих новых авиационных частей также станут объектом действий бомбардировочной авиации наступающего. Вновь перед наступающим встанут вопросы охраны важнейших объектов в своем тылу, особенно районов восстановительных работ на железных дорогах и конечновыгрузочных станций. Но основной задачей истребительной авиации является все же обеспечение с воздуха основной группировки наступающих войск и своих аэродромов. Тыловые объекты охраняются исключительно зенитными средствами. Все эти задачи должны выполняться с одновременным систематическим выдвижением своих аэродромов вперед.

Авиация должна своими аэродромами продвигаться в соответствии с общим темпом наступления. Если [211] исходить из того, что надежная связь с штабами (войсковыми и армейскими) возможна тогда, когда аэродромы находятся от фронта не далее: корпусной авиации — 25—30 км, армейской—50—75 км, то корпусная авиация должна менять свои аэродромы через 2 дня на 3-й, а армейская через 4 дня на 5-й. При этом будут, как правило, периоды, когда армейские аэродромы наседают на войсковые, с тем чтобы вслед за этим постепенно от них отстать.

Такой темп работы требует огромного напряжения от всей авиации. Ни о каком регулярном отдыхе в период операции, рассчитанной даже на месяц, не может быть и речи. Отдельные самолеты, отдельные отряды, целые эскадрильи или находятся в работе по выполнению очередных задач по разведке, бомбометанию, прикрытию того или иного направления, или перелетают на новые аэродромы. Как правило, днями отдыха будут служить только нелетные дни, и только в крайнем случае отдых может предоставляться на короткое время и в летные дни.

Месячная напряженная работа будет связана с большими издержками по авиации. Опыт войны показывает, что эти издержки могут доходить до 30—40 и даже до 60% материальной части и до 20—30% летного состава. Эти цифры определяют тот запас имущества и людского состава, который должен быть подготовлен к началу операций и постепенно подаваться вперед, чтобы не довести войсковые части до полного истощения.

Последовательные операции, рассчитанные на указанную глубину и охватывающие фронт протяжением 250—400 км, затрагивают не только те вооруженные силы противника, которые расположены на этом фронте или могут прибыть на поле сражения в ходе боевых действий. Эти операции задевают и неизбежно приводят в движение еще огромную массу неприятельского населения. В некоторых государствах операции эти заденут все население их страны со всем ее хозяйством; в других они заденут значительную часть и населения и хозяйства страны. По этим причинам [212] результаты таких операций из чисто военных перерастают в факторы политического значения. Отсюда как решающее значение политики в первоначальном выборе объекта и направления удара, так и помощь политики военным действиям в ходе самих операций. Правильно поставленная политическая работа среди населения, которое охвачено боевыми действиями, в существенной степени может облегчить исход боевых действий.

В ходе операции для наступающего в сильной степени затрудняются крупные перегруппировки. Он будет оторван от ж.-д. станций, от которых можно начать оперативные переброски по железным дорогам на 100—150 км.

Автомобильный транспорт в этот период будет совершенно связан на работах по подвозу.

В полосе от 4 до 6 переходов все перегруппировки должны производиться исключительно походным порядком. Конечно, это обстоятельство будет влиять только на быстроту перегруппировок. Технически же не исключаются, а вполне возможны такие смелые рокировки, как рокировка, которую проделала армия Клука в составе 4 корпусов в первых числах сентября на Марне. Высокообученные войска и в настоящее время смогут произвести такие перегруппировки, как перемена фронта армии, требующая до 50— 70 км походных движений в течение одних, максимум двух суток.

Всякие оперативные переброски, связанные с отправлением войск на другие фронты (участки), требуют предварительного стягивания войск назад к ж.-д. станциям на расстояние до 100—150 км, т. е. на одно сосредоточение к станциям железных дорог потребуется до недели времени. Железные дороги могут изготовиться к таким перевозкам раньше, чем войска прибудут к станциям посадки.

Начало новых операций находится в зависимости от сроков укомплектования, пополнения убыли материальной части, накопления новых запасов огнеприпасов и полного восстановления ж.-д. и грунтовых путей. [213]

Самым узким местом, которое требует наибольшего времени и в зависимости от которого находятся все остальные вопросы, являются железные дороги.

К моменту обрыва операций положение в тылу с железными дорогами будет следующее: на двухпутных линиях, на которых шло одновременное восстановление железных дорог, окажется до 90—155 км еще не восстановленного участка и далее в тыл до 50 км восстановленных путей с пропускной способностью не более 4—5 пар поездов и только далее и тылу железные дороги будут иметь нормальную пропускную способность. Для восстановления последних 90— 100 км потребуется до 3 недель времени и, кроме того, еще до одной недели для доведения пропускной способности железной дороги на всем ее протяжении до нормальных размеров. Таким образом, в общей сложности требуется перерыв в 1 месяц для полного восстановления железных дорог, после чего могут быть начаты новые операции. Примерно такую же картину будем иметь и при том варианте работ, когда на двухпутных линиях сначала восстанавливается один путь и только после этого второй. На этих линиях к концу 3-й недели будет до 50 км невосстановленного пути, 50 км пути с пропускной способностью в 5 пар поездов и еще 50 км одноколейной дороги с пропускной способностью в 17 пар поездов.

Для восстановления последних 50 км разрушенного пути потребуется при самых благоприятных условиях до 1 недели, Для доведения пропускной способности этого участка до 17 пар потребуется еще 1 неделя и еще не менее недели на восстановление второго пути. За это время восстановление второго пути на всем остальном участке тоже может быть закончено, т. е. в этом случае для восстановления железных дорог требуется всего до 3 недель времени.

В этот срок, конечно, могут быть закончены все подготовительные работы, подтянуто и влито в войска пополнение, подвезена (комбинированно по железной дороге и даже по грунтовым путям) материальная часть, пополнены огнеприпасы и остальное имущество. [214] Таким образом, новые операции могут начаться минимум через 2—3 недели (если возможно потребности армии обеспечивать однопутной железной дорогой) и максимум через 1 месяц, если восстановление вторых путей обязательно.

Конечно, такой перерыв является нежелательным. Если после одной, удачно проведенной операции открываются широкие перспективы для дальнейшего разгрома живой силы противника, то эти перспективы после ряда последовательных операций будут еще шире. Искушение не прерывать боевых действий, немедленно перейти к нанесению последующих ударов в большинстве случаев огромное. Но расчеты показывают, что смелые и активные операции требуют прежде всего людей и огнеприпасов. Если железные дороги не обеспечивают регулярного подвоза соответствующего количества огнеприпасов, то начать новые операции является в высшей степени рискованным.

Поэтому целесообразнее или выждать восстановления железных дорог, или начать новые операции на другом направлении. В обоих случаях эти операции потребуют нового оперативного развертывания

Задачи политического обеспечения

Последовательные операции в очерченных выше условиях приводят в движение огромные людские массы, исчисляемые почти 1 миллионом бойцов. Значительные районы театра военных действий, размерами до 120—150 км по фронту и в глубину, будут наводнены войсками, обозами, тыловыми учреждениями. Все населенные пункты этих районов будут переполнены или войсковыми частями, или обслуживающими их учреждениями. Местное население будет стеснено до предела, и все же значительная часть войск вынуждена будет в течение нескольких недель непрерывно ночевать под открытым небом, используя естественные маски (леса, прилегающие к населенным пунктам, огороды, сады и т. д.). Тяготы и лишения местного населения увеличатся в связи с неизбежными [215] реквизициями и поставками для войск сена, скота, овощей, овса и других предметов продовольствия. Трудоспособное население и транспортные средства будут периодически и очень часто привлекаться для работ по подвозу материалов, воинских грузов и для оборонительных работ. Значительная часть полей будет перекопана или потравлена. В полосе, где произойдут боевые столкновения, целые деревни, культурные учреждения будут сожжены или уничтожены. Целый ряд районов окажется отравленным химическими средствами борьбы. Населенные пункты, занятые войсками или тыловыми учреждениями, будут подвергаться обстрелу дальнобойной артиллерии, нападениям бомбардировочной авиации противника: население должно будет нести потери наравне с войсками.

Большое скопление войск неминуемо усложнит условия жизни войсковых частей; трудно будет поддерживать чистоту и внутренний порядок, станут тяжелыми санитарные условия, будет чувствоваться иногда недостаток даже в питьевой воде.

В ходе операций, даже при самых благоприятных условиях, для восстановления железных дорог и организации подвоза совершение неизбежны перебои в снабжении, недостаток тех или иных предметов довольствия. Некоторые части, выполняющие ответственные задачи, могут оказаться несколько дней без горячей пищи. Отдельные полки и целые дивизии и корпуса не раз должны будут драться в тяжелых условиях, оторвавшись от своих тылов, без регулярного подвоза, опираясь только на свои носимые и возимые запасы. Не только в условиях оборонительных действий, но и в больших наступательных операциях для отдельных войсковых соединений не исключена возможность быть совершенно отрезанными и от своего тыла и от остальных своих войск. Придется днями драться в окружении с перевернутым фронтом и с превосходными силами противника. Нередко боевая деятельность войск должна будет по несколько часов протекать в противогазах, в отравленной атмосфере. [216]

Трудности и лишения походно-боевой работы будут временами огромные.

И, несмотря на это, от войск потребуются огромное напряжение и неимоверная энергия.

Успех в предстоящих операциях может быть достигнут только тогда, когда войска, несмотря на лишения и трудности, будут идти в бои с подъемом, энтузиазмом.

На это способна только та армии, которая знает, за что воюет, знает, что защищает свои кровные интересы.

Советское государство никогда не поставит целей и задач, которые будут находиться в противоречии с интересами рабочего класса к широких слоев трудящихся. Война Советского государства против любой капиталистической державы будет иметь классовый, революционный характер. Она будет в конечном итоге направлена к тому, чтобы защитить отобранные у капиталистов фабрики и заводы от старых их "хозяев", земли от помещиков, защитить социалистическое отечество от возможности реставрации.

Эти задачи не могут быть непонятными для самых широких слоев трудящегося населения страны. Но тем не менее они требуют совершенно ясной формулировки, требуют разъяснения, внедрения в сознание масс. Обстановка на войне тяжелая; лишения и на фронте и в тылу огромные. Люди могут под влиянием тягот и трудностей сегодняшнего дня упустить из виду конечную задачу, конечную цель Мы это наблюдаем среди наиболее колеблющихся и неустойчивых элементов даже теперь, в мирное время, в отношении нашего социалистического строительства. Тем более это будет иметь место во время войны, когда трудности в несколько раз возрастут.

Держать армию на высоте тех задач, которые поставлены войной, держать армию в таком положении, когда она, несмотря ни на какие трудности, будет знать, за что воюет, за что переносит лишения и трудности, за что борется,—это самая главная и основная задача политработы в военное время. [217]

Эта работа, которая ведется еще в мирное время, не может прекращаться ни на одну минуту в продолжение всей войны. В боевой обстановке меняются только формы этой работы. От широко и регулярно поставленных занятий по политработе в запасных войсках, полевых частях, находящихся в глубоком резерве, до эпизодических и случайных бесед во время похода, до личного примера командного и политического состава и отдельных коммунистов в бою — вот диапазон форм этой работы на войне.

Основная работа в этом главнейшем вопросе нашей агитации и пропаганды должна быть проделана еще 10 начала операций, в порядке подготовки к ним. Вопрос о классовом характере войны, о том, какие цели преследуем мы и какие наши противники, правильное представление о внутреннем состоянии нашей страны, о соотношении классовых сил у нас и у наших противников — это должно быть усвоено еще до начала боевых действий, до выступления войск в поход. Мы из предыдущих глав видели, что последовательные операции, рассчитанные на 200—250 км в глубину, требуют до 3—4 недель времени и что за этот период войска находятся, как правило, в непрерывном действии, они или передвигаются, или дерутся. В период непосредственных схваток войска днем ведут бой, а ночью совершают перегруппировки, занимают новые исходные положении для последующих боев, Отдых будет иметь место в разное время суток только для приема пищи и краткого сна. Времени для регулярной и систематической агитации и пропаганды в этот период не будет. Поэтому все основное, все, что дает установку, дает зарядку, — должно быть проведено еще до начала операций; для значительного количества красноармейцев работа эта должна быть проведена еще тогда, когда они находятся в запасных частях.

С началом операций, со времени выступления войск в поход агитация и пропаганда общеполитических вопросов не прерываются, но принимают другие формы. В этот период те вопросы, которые были доведены [218] до сознания красноармейцев систематической работой подготовительного периода, получают новое освещение, новое подтверждение на новых фактах, взятых уже из фронтовой обстановки, или наиболее ярких примерах международного положения. Краткая информация об этих фактах, сопоставление с тем, что было уже известно, совершенно краткие комментарии к ним — этого достаточно, чтобы поддержать, развить и внедрить в сознание правильное представление о классовом характере происходящих событий.

Центр политической работы в период самых операций переносится на непосредственное обслуживание войск. Как указывалось выше, обстановка для боевой деятельности войск настолько затрудняется, что при внимательном и непрерывном руководстве со стороны всего начальствующего состава возможно обеспечить сносные условия для работы, заботливое отношение к нуждам войск, предотвращение всего того, что нервирует, озлобляет войска. Красноармейцы и весь командный состав должны быть уверены, что те или иные лишения являются следствием объективных причин, особенностей боевой обстановки, а не вызваны нераспорядительностью, неряшливостью аппарата управления, невниманием и незаботливым отношением к своим обязанностям соответствующих начальников. Отсюда задача всего командного, политического состава, задача всех начальствующих лиц, задача всего аппарата управления — создание в районе расположения и передвижения войск такой обстановки, чтобы войска были уверены, что все сделано для сведения до минимума лишений и трудностей походной жизни.

Если эта задача будет достигнута, то в высшей степени облегчится чисто политическая работа среди войск: тогда и агитация и пропаганда, даже в тех урезанных формах, о которых говорилось выше, найдут благоприятную почву. Политработа в этот период должна обеспечивать войскам доброкачественную и исчерпывающую информацию о том, что делается в стране у нас, у противника, что нового на фронте, какие новые крупные события совершились в [219] международном положении. Техническое осуществление этой задачи, как показал опыт, встречает большие трудности: при непрерывных передвижениях войск получение газет из тыла запаздывает, почта не успевает за войсками. Войсковые типографии не могут работать регулярно, так как вынуждены следовать за войсками. То же касается работы радиостанций. Поэтому является абсолютно необходимым, чтобы почта доставлялась на автомобилях или самолетах (использование гражданской авиации); чтобы войсковые типографии были моторизованы. Типографии должны быть монтированы таким образом, чтобы они могли работать прямо на автомобилях, в больших сараях, под специальными палатками.

В период завязки сражения политическая работа еще более дифференцируется, вопросы политического воздействия на красноармейцев перекладываются почти целиком на низшие ячейки политаппарата, на командный состав, на отдельных политбойцов. Личный пример, напоминание о тех задачах, за которые ведется война, краткие лозунги — воодушевляют и зовут в бой. В центр внимания политаппарата берутся наименее стойкие и наиболее нуждающиеся в непосредственном обслуживании войсковые соединения; вопросы боевого питания, работа тыла, продовольственного снабжения, в особенности для частей, выполняющих главную задачу, действующих на направлениях главного удара, — потребуют непрерывного внимания.

Операции длятся несколько недель подряд. За это время будет пройдено огромное расстояние, будут отвоеваны у противника целые территории с огромным количеством населения; в результате этого станут известными многочисленные новые факты, иллюстрирующие классовый характер войны, отношение правительственных органов противника к разным слоям населения, экономические взаимоотношения между различными классами и т. д. Все эти факты или наиболее яркие из них должны быть использованы для политической агитации. Так как войска будут [220] находиться в беспрерывном движении, то вся эта работа должна производиться на ходу, формы ее должны быть приноровлены к походной жизни. И опять крупное значение имеет хорошо поставленная и кратко излагающая события войсковая газета. Фронтовые и центральные газеты откликнутся на события боевой жизни с неизбежным опозданием, поэтому регулярная работа войсковых газет должна быть обеспечена должным образом.

Вторая группа вопросов, которые составляют предмет политической работы, — это работа среди войск противника. По своему масштабу и по значению эта работа не уступает работе среди своих войск. Правильно поставленные нами агитация и пропаганда среди войск противника, регулярное и настойчивое их проведение может дать большие результаты для конечного выигрыша войны. Мы во второй главе разобрали целый ряд моментов, которые характеризуют вопросы качества войск. Мы там указали на те неизбежные классовые, национальные и иные противоречия, которые будут иметься в армиях наших противников. Мы указали на то, в какой степени эти противоречия могут обостриться в ходе самой войны. Противник будет стремиться своей агитацией и пропагандой сгладить эти противоречия, не давать им выходить наружу, он будет стремиться разными путями сохранить гражданский мир в стране и среди своих вооруженных сил. Задачи нашей агитации и пропаганды — добиться разоблачения истинных целей войны, которые преследует противник, вскрыть перед его солдатами классовый ее характер, на конкретных примерах показать, во имя чьих интересов эта война ведется. Наша агитация и пропаганда должны давать неприятельским войскам правильные сведения о том, что делается в их стране, как в действительности распределены тяготы войны между имущими и неимущими классами, разоблачить отдельные мероприятия правительства, направленные к сохранению у себя в стране гражданского мира, к "околпачиванию" народных масс. [221]

Эта задача, огромная по своим размерам, требует организации в государственном масштабе. Пути проникновения в толщу "неприятельских войск — разнообразные. Для правильной постановки работы в массовом масштабе требуется систематическая и непрерывная разведка самого глубокого тыла неприятельской страны. Техническая постановка пропаганды потребует много средств (литература на языке неприятеля, составление и размножение этой литературы, доставка ее на неприятельскую территорию, распространение ее). Поэтому эта работа организуется, как правило, непосредственно государственной властью.

Фронтовой политический аппарат на этом общем фоне сосредоточивает свои усилия против тех войск противника, которые действуют непосредственно перед ними. Для этого он должен возможно полнее изучить классовый и национальный состав отдельных его частей и войсковых соединений, следить за их моральным состоянием, политическими настроениями, и по отношению к ним в более конкретной форме ставятся те же задачи освещения классовой борьбы, национальной политики в странах наших врагов.

Успешное ведение этой политической работы среди неприятельских войск может наравне с другими данными обстановки создать благоприятные результаты для глубоких, сокрушительных ударов. Против войск противника, морально неустойчивых, политически колеблющихся, можно предпринимать крупные наступления и сравнительно небольшими силами, с меньшими нормами в средствах подавления. С другой стороны, каждый крупный успех наших войск может создать такие же благоприятные условия для дальнейшей политической работы, для дальнейшей нашей агитации и пропаганды.

Поэтому фронтовые и армейские аппараты управления обязаны возможно полнее использовать результаты наших успешных операций в целях политической работы среди неприятельских войск. Нужно возможно быстрее об этих успехах доводить до сведения неприятельских солдат, указать на ту пагубную, [222] противоречащую интересам их класса политику, которую ведет правительство, расслабить их волю к дальнейшему ведению войны, звать на добровольную сдачу в плен, гарантируя им неприкосновенность. Только таким путем, правильно используя политическую агитацию для подготовки предпосылок военного удара (а результаты этих ударов — для дальнейшей политической агитации и пропаганды), можно достигнуть последовательного физического и морального разгрома неприятеля, постепенного создания в его тылу внутреннего фронта, превращения войны в войну гражданскую.

Наконец, третью группу вопросов политической работы составляет работа среди населения. По своему содержанию она ничем не отличается от той работы, которая ведется среди своих и неприятельских войск. Острием своим она направлена все к тому же — показать истинный смысл происходящей войны, показать. классовый ее характер, разоблачить истинные намерения противника. Печатная и устная агитация здесь могут иметь более широкое применение. Работа облегчается тем, что в большинстве случаев население имеет возможность само видеть или испытать на своей шее разницу между советской и капиталистической формами государственного строя, разницу в экономической политике, разницу в политике по национальному и другим вопросам. Политический аппарат должен только умело эти факты освещать, растолковывать.

Особое внимание должно быть обращено на взаимоотношения войск с населением, на предупреждение всякого мародерства, не вызываемого условиями боевой обстановки стеснения местных жителей, на правильное, классово выдержанное распределение тягот по трудовой и гужевой повинности между различными группами населения. Нужно добиваться агитации не только словом, но и делом.

Огромная работа ложится на политический аппарат армии по советизации отвоеванных у противника областей. Крупные последовательные операции при благоприятных условиях могут привести в течение 3—4 [223] недель к освобождению территории, имеющей по 200—250 км по фронту и соответствующую глубину. В условиях мелких государств это значит, что надо в короткий срок (2—3 недели) справиться с советизацией целых государств или по отношению к более крупным государствам — с советизацией в течение 3—4 недель весьма крупных областей. Конечно, полная советизация таких территорий составляет работу длительного времени, но развертывание советского аппарата должно уложиться в указанные выше сроки, при этом надо добиваться с самого начала доброкачественного, надежного и преданного идеям советской власти аппарата, нужно сразу поставить таких людей, которые могли бы на деле показать населению вновь отвоеванных областей разницу между советским и капиталистическим строем.

Поскольку в прифронтовом районе противник безусловно разгромит все местные революционные организации, при организации ревкомов очень трудно будет рассчитывать на местные силы. Только часть технического аппарата и наименее ответственных работников можно будет найти на месте. Все ответственные работники и даже часть технического персонала должны быть взяты с собой. Конечно, они могут и, если есть возможность, должны быть взяты из числа бежавших от белых местных работников. Число этих работников требуемых для проведения советизации вновь отвоеванных областей, будет огромно. От границы до. Сана польская территория насчитывает 5 воеводств и до 90—100 уездов. Примерно, такая же картина на территории Западной Белоруссии. Для создания нужного количества административных аппаратов потребуется до 500—1000 человек, считая по 5—10 человек на каждую единицу. Без широкого использования местных работников, местных революционных организаций с задачей советизации, конечно, не справиться. Укрепление же советской системы и советского аппарата находится в зависимости всецело от темпа воссоздания революционных общественных организаций: профсоюзов, комитетов бедноты в деревнях и т. д. [224] Окончательное же закрепление советской системы в завоеванных областях получится лишь как результат создания своей мощной коммунистической партии.

Вопросы управления

Военные действия ведутся вооруженными силами, снабженными соответствующей техникой. Поэтому решение должно быть основано на определенных материальных средствах, ибо, как определял Фридрих Энгельс,

"материальные средства дают возможность силе одержать победу".

Если тактическое искусство регулируется и ставится в известные шоры нормальной организацией тактических войсковых соединений (дивизии и корпуса) и выработанными для их действий уставными нормами, то для оперативного искусства никаких норм и отправных данных, которыми должен руководствоваться полководец при принятии решения, не установлено или не признается. Эта область целиком представлена "талантам" полководца, его "интуиции", "чутью". На опыте старой русской армии можно увидеть все пагубные результаты постановки этого важнейшего вопроса в вождении войск в зависимости от капризов "интуиции" и "чутья" военачальника. Многочисленные, беспочвенные, не обеспеченные материальными средствами и связанные с большой кровью и малыми победами решения характеризуют всю деятельность русских генералов. Между тем оперативное искусство не только должно, но и может поддаваться известному расчетному обоснованию. Определенные боевые действия, из которых слагаются операции, требуют совершенно определенных материальных средств и людских усилий. Вся настоящая работа направлена к тому, чтобы установить те отправные данные, которые должны правильно ориентировать оперативную мысль при определении потребных для данной операции материальных и людских средств. [225]

Но было бы ошибкой и рассматривать оперативное искусство как своего рода бухгалтерию, было бы неверно оперативные решения превратить в простое арифметическое умножение. Материальные средства, потребные для каждого конкретного случая, находятся в зависимости не только от свойства оружия и арифметических чисел, характеризующих протяженность фронта, но и от оперативной и тактической плотности неприятельского фронта, фортификационного усиления его позиций, качества как своих, так и неприятельских войск и командного состава. Эти последние данные слишком изменчивы. Искусство вождя заключается в том, чтобы правильно учитывать оперативное значение всех этих изменчивых элементов обстановки и верно определить те материальные и людские ресурсы, которые нужны для разрешения данной конкретной задачи.

Оперативное решение заключается не только в том, чтобы правильно выбрать направление и форму удара, но и в том, чтобы правильно организовать тот инструмент, те армейские соединения, при помощи которых полководец будет добиваться решения задачи. Нужно определить количество различных родов войск (в особенности артиллерии, танков, авиации), которые должны быть включены в состав армии, распределить их между стрелковыми корпусами таким образом, чтобы обеспечить как безотказность в действии первого удара, так и непрерывное усиление войск на тех направлениях, на которых в ходе боевых действий это окажется необходимым.

Степень централизации управления. Управление вооруженными силами, исчисляемыми в 2—3 млн. людей и развернутыми на фронте общим протяжением до 1000— 1500 км, требует 3 ступеней в иерархической лестнице оперативного руководства: ставка, фронт, армия.

Еще в начале мировой войны опыт германской войны показал, что без фронтовых управлений невозможно управлять армиями, включающими в себя всего 70 пехотных дивизий и развернутыми на фронте только [226] 340—400 км. Германская ставка фактически потеряла твердое руководство операциями в период наступления к Марне, прибегла к суррогату фронтовой инстанции подчинением одной армии командующему другой и вынуждена была в решительный момент предоставить принятие решения о дальнейшем ведении операций безответственному, по существу, офицеру генерального штаба полковнику Хенчу. Дальнейший ход событий вынудил обе стороны—германскую и французскую армии—перейти к фронтовым управлениям (управление группами армий). Русская армия, имевшая перед собой двух различных противников и два разделенных друг от друга театра (Восточную Пруссию и Галицию), с самого начала ввела у себя фронтовые инстанции управления.

Таким армиям, как французская, наша Красная и даже польская, в будущем не обойтись без фронтовых аппаратов управления. Многочисленные армии, широкие фронты не позволят иметь непосредственное управление ставка—армия. Ставка в этих условиях не в состоянии будет осуществлять то твердое руководство, без которого немыслима согласованность в действиях большого количества армейских соединений. Наоборот, такие сравнительно немногочисленные армии, как румынская, конечно, будут иметь только непосредственное управление ставка—армия.

В крупных операциях руководство всеми армейскими соединениями, осуществляющими главный удар, может быть поручено одному фронтовому командованию (например, когда эти армии развернуты в виде тарана рядом, сравнительно на небольшом фронте). В этом случае ставка в отношении главных операций определяет их ближайшие и дальнейшие цели, выделяет необходимые для их ведения силы и средства, а собственно оперативное руководство в тесном смысле слова всецело предоставляется командующему данным фронтом.

Руководство ставки ведением главных операций умаляется, за нею остается лишь общее руководство действиями фронтов, выполняющих различные задачи: примерно как в 1914 г. наступление Северо-западного [227] русского фронта в Восточную Пруссию, а Юго-западного — в Галицию; или наступление в 1920 г. двух различных фронтов на Варшаву и Львов.

Но управление может быть организовано и таким образом, что за ставкой останется не только руководство фронтами, выполняющими, по существу, различные задачи, но и непосредственно теми силами, которые в данное время ведут главные операции, связанные по цели действий и направлению удара. Например, так было организовано управление наступлением германской армии в 1918 г., когда удар наносился на стыке двух фронтов и Людендорф оставил за собой непосредственное руководство (согласование) их действиями.

От количества сил, участвующих в проведении главных операций, от ширины фронта их развертывания и формы удара будет зависеть характер организации управления. При небольших силах, выделенных для активных действий, небольшом фронте их развертывания и таранной форме удара целесообразно руководство операциями сосредоточить в руках одного командующего фронтом. И наоборот, при большом количестве дивизий, выделенных для активных действий, при развертывании на широком фронте и при направлении удара по скрещивающимся оперативным направлениям полезно будет иметь два фронта и непосредственное оперативное руководство операциями на главном театре военных действий оставить непосредственно за главнокомандующим.

Как часто требуется вмешательство той или иной инстанции в ведении боевых действий?

Этот вопрос надо ставить в зависимости от того, в какие сроки при современном оружии можно достигнуть разрешения тактических или оперативных задач.

На самом деле мы видели, что нормально тактическая задача (преодоление глубины современной оборонительной полосы) требует от 1 до 2 суток. В течение этого времени распоряжаются тактические инстанции — дивизия и корпус. Вмешательство командующего армией потребуется в этот период только [228] в том случае, если тактические действия застопорились, сил оказалось недостаточно и требовалось введение в дело новых артиллерийских или стрелковых войск. Нормально же командующий армией, развернув войска для сражения и поставив им тактические цели, может в дальнейшем, до выполнения этих задач, ограничиться наблюдением за ходом боевых действий и вмешательством в распоряжения командиров корпусов только в том случае, когда они отступают от его указаний или события принимают ход, не соответствующий его намерениям. Только когда разрешение тактических задач будет подходить к концу, командующий армией укажет дальнейшую общую цель действий и поставит корпусам ближайшие задачи.

Вмешательство командующего фронтом (а при непосредственном руководстве операциями ставки — вмешательство главнокомандующего) потребуется еще через более длинные промежутки времени.

Обыкновенно армиям надо сразу ставить задачи, обнимающие преодоление всего оперативного расположения противника, т. е. рассчитанные на 30—50 км в глубину и требующие 4—5 дней времени. В пределах этих задач и сроков командующий армией сам регулирует ход боевых действий. Только в тех случаях, когда по обстановке потребуется изменение первоначальных задач, поставленных армиям, вмешательство командующего фронтом потребуется в течение этого срока. Нормально же он может выждать разрешения результатов исходной операции. После этого он ставит армиям цели дальнейших действий и ближайшие задачи, обнимающие действия до развертывания для новой операции. Эти довольно длинные этапы, по которым происходит вмешательство той или иной инстанции в ход боевых действий, не надо смешивать с постановкой информации, ориентировки о действиях своих войск.

Нормально нужно добиваться, чтобы к исходу дня командующий фронтом (или ставка) располагал полными сведениями о ходе боевых действий за истекшие сутки и о достигнутых каждой дивизией [229] пунктах (рубежах). В эти же сроки в штабе фронта (или в ставке) должны иметься все новые распоряжения, которые будут отданы армиям в развитие или изменение прежних боевых приказов и директив. Условия обработки сведений и связи это вполне позволяют.

Только при такой постановке ориентировки о действиях своих войск и, следовательно, о противнике возможно своевременное вмешательство высшего начальника в ход боевых действий, отсюда и степень твердости руководства. Только в этом случае будет меньше упущенных возможностей и несогласованных действий.

Место штабов. Начальник, в руках которого сосредоточено руководство операциями (будет ли это сам главнокомандующий или командующий фронтом), должен выбрать место своего расположения таким образом, чтобы в течение дня он мог иметь исчерпывающие данные о ходе боевых действий на фронте, даже в том случае, если техническая связь по тем или иным причинам будет отказывать в действии. Расстояние его от фронта определяется дальностью суточной работы современного автомобиля в оба конца и не должно превосходить 100—150 км от линии фронта (считая от места расположения штаба не только к центру фронта, но и к его фланговым корпусам). С командующим первоначально будет располагаться как его штаб, так и все управление фронта. Современные условия связи (телефон, телеграф, автомобили) вполне оправдывают также раздельное расположение штаба от управлений фронта. Штаб должен переезжать в полном своем составе, иметь при себе начальников или ответственных представителей служб. Никаких полевых штабов, как нарушающих естественную структуру аппаратов управления, выделять нет надобности.

Расположение штаба армии определяется в основном теми же данными по отношению к частям армии. Нормально при ширине фронта наступления в 40—50 км штаб армии должен располагаться не далее 20—50 км от линии фронта. Армейские управления — полностью при штабе армии. При этих расстояниях опять нет никакой надобности в выделении полевых штабов. [230] Только в крайних случаях, когда требуется выдвижение вперед, а все армейские управления передвигать по обстановке нецелесообразно, штаб армии отделяется (целиком) от армейских служб. В этом случае со штабом выдвигаются вперед и представители служб: начальник артиллерии. начальник связи, начальник инженеров, начальник химической службы и начальник военно-воздушных сил — постоянно при штабе армии. Этим определяется характер сети связи. Всем этим начальникам должна быть обеспечена надежная связь со своими частями. Особенно это касается связи начальника воздушных сил с аэродромами.

В течение ряда последовательных операций, рассчитанных на 180—200 км в глубину фронта, придется не менее 2 раз переменить место своей стоянки. Для того чтобы избежать частой перемены места штаба фронта, целесообразно придвинуть штаб в начале операции ближе к фронту примерно на 50—70 км. Тогда возможно будет стоять на одном месте до 7—10 дней (70—100 км продвижения).

От штабов армий потребуется более частая перемена места стоянки, примерно через каждые 25—30 км продвижения, т. е. через 3, максимум 4 дня. Условия устройства связи вполне допускают это.

* * *

Тактика, оперативное искусство и стратегия в целом исходят из тех материальных средств и того людского материала, которые выделяются государством для ведения войны. Военное искусство, оторванное от этой базы, неизбежно превращается в авантюризм и фантазерство и ни к чему хорошему привести не может. Но все это имеет и обратное влияние. Тактика, оперативное искусство и вся стратегия не только считаются с материальной базой и из нее вытекают, но в свою очередь они указывают и намечают пути для дальнейшего развития и расширения этой материальной базы. Они разрешают вопросы, какие отрасли военной и общегражданской техники должны быть в дальнейшем развиты, в каком направлении это развитие должно [231] быть направлено, какие рода войск должны получить дальнейшее изменение, какие улучшения и усовершенствования должны быть произведены в системе вооруженных сил.

Наше исследование в основном построено на современной материальной базе. Оно учитывает возможные изменения в этой материальной базе. Но, помимо этого, оно ставит целый ряд проблем в области дальнейшего развития и строительства вооруженных сил. Оно со всей категоричностью выдвигает вопрос о средствах подавления, о средствах сопровождения пехоты в бою, в частности о танках. Оно во весь рост ставит вопросы значения транспортных средств для современных вооруженных сил, вопросы ж.-д. техники, автомобилизации армии. И при всем том на важнейшем месте ставит вопросы качества войск. Вся эта техника, которая имеется или будет иметься на вооружении, может попасть в руки противника, если не будет обеспечена надежная выучка и боевая подготовка, надлежащее командование и управление, надлежащее политико-моральное состояние армии, надлежащее качество войск.

Примечания

{1}Это выражение принадлежит т. Триандафиллову.

{2}"Характер операций современных армий". Гиз. М.-Л. 1929 г., стр. 54.

{3}Станковый (пулемет Максима обр. 1908 г. весит с водой и станком 64 кг; пулемет Браунинга обр. 1918 г. с водой и станком весит 33 кг; германский ручной пулемет обр. 1908—1918 гг. и итальянский — 1 А обр. 1918 г. весят 16—16,4 кг, американское ружье-пулемет Браунинга обр.. 1918 г. весит всего 7 кг.

{4}См. предисловие к книге Шварте, Техника в мировой войне, стр. 17.

{5}В Англии на опытные работы военно-химической станции в Портоне было отпущено в 1921 г. 54000 ф. ст., в 1924 г. — 103000 ф. ст., в 1925 г, — 115000 ф. ст. и в 1926 г, —132000 ф. ст. В Америке для Эджвудского арсенала отпущено в 1925 г. 720000 долл., а в 1926 г.—904000 долл. Япония за прошлый год отпустила на военно-химическое дело 5000000 иен.

{6}Конечно, перечислены не все.

{7}Свечин, Стратегия, изд. 1-е, стр. 172.

{8}За границей — Фуллер, Сект, Зольдэн и др., у нас на эту точку зрения стал А. И. Верховский. В последней своей книге "Основы нашей тактики", в разделе "Огонь, маневр и маскировка" он пишет (стр. 231): "Ясно, что при таком характере организации вооруженной силы массовая армия исчезнет, ее заменит небольшая армии рыцарей, которую можно построить по классовому принципу. Так строились рыцарские войска, где один только рыцарь участвовал в бою и был вооружен, а вся остальная масса должна была принять результат рыцарского боя и подчиняться безоговорочно".

{8}По некоторым данным, у одной Франции осталось примерно: легких полевых пушек 10000; тяжелых орудий—6000; винтовок и карабинов — около 3 млн; станковых пулеметов— 25000; ручных пулеметов—14000; танков—3000; ружейных патронов — около 600 млн.; снарядов легких — 60 млн. и тяжелых—10 млн.

{9}О кадрах мирного времени см. Зайончковский, Подготовка России к мировой войне, стр. 93; Новицкий, Мировая война 1914—1916 гг., том I, стр. 55- 56.

{10}Считая и стрелковые бригады.

{11}При этом вcе 29 новых резервных дивизий вышли на войну без пулеметов и со слабой артиллерией (перволинейные дивизии имели по 72 орудия, резервные — по 36).

{12}Состав французских резервных дивизий тождествен с составом кадровых полевых.

{13}Существует взгляд, что кадры мирного времени в мобилизацию 1914 г. были использованы нерационально, что нужно было решительнее использовать их и для второлинейных формировании. Мы не согласны с этой точкой зрения Активные действия вначале требовали войск высокого качества. При сильном разбавлении кадров немцы едва ли могли рассчитывать на такой теми боевой работы, на такую маневренность и напористость, которую проявили в кампанию 1914 г.

{14}В частности, поляки неоднократно прибегали к этой мере, в последний раз — в связи с литовским переворотом.

{15}См. Новицкий, Мировая война на западном фронте, т. I, стр. 78—79.

{16}Там же.

{17}Пехота второлинейной дивизии совсем не имела пулеметов.

{18}Свечин, Стратегия.

{19}К концу войны у Германии осталось всего 242 пехотных дивизии. Остальные 33 были расформированы в разное время из-за огромных потерь, которые они понесли в боях.

{20}Триандафиллов, Возможная численность будущих армий, "Война и революция", 1927 г., кн. 3.

{21}Tриандафиллов, Возможная численность будущих армий, "Война и революция", 1927 г., кн. 3.

{22}Предисловие Лапчинского к книге Гопнера, Война Германии в воздухе. Гиз, изд. 1924 г.

{23}"Как вооружаются империалисты", изд. IV Упр. Штаба РККА, 1926 г., стр. 74 и 76.

{24}"Французский военный воздушный флот", перевод с французского, изд. 1925 г.

{25}Конечно, цифры относятся к ближайшим годам. Со временем вся картина изменится. Польша может достигнуть этих цифр только при обильном снабжении материальной частью из-за границы, без этой поддержки рост ее авиации в ходе войны не может быть особенно значительным.

{26}Годовая потребность германской армии в 1917 г. при численности около 5 млн людей достигала: 2340 млн. патронов, 100 млн. снарядов. Для Франции эти цифры равнялись для того же года 2000 млн. патронов и 90 млн. снарядов. Численность и вооружение 1-го эшелона мобилизации будущих армий, примерно, таковы, как было во французской и германской армиях в 1917 г. Это означает, что будущая война потребует в первый же год такого напряжения, какого мировая война потребовала на третьем году ведения боевых действий.

{27}По переписи 1921 г., а значительной степени преуменьшающей численность национальных меньшинств, в Западной Белоруссии находилось: белорусов — 35,3%, украинцев — 5,9% и евреев — 8,4%; на Волыни украинцев — 68,4%, евреев — 10,5%; в Западной Украине украинцев — 52% и евреев — 6,2%. После 1921 г., в связи с возвращением беженцев, процент национальных меньшинств на окраинах увеличился еще на 5%.

{28}Шварте, Техника в мировой войне.

{29}Эрр, Артиллерия прошедшего, настоящего и будущего.

{30}Маниковский, Артиллерийское снаряжение русской армии.

{31}Эрр, Артиллерия прошедшего, настоящего и будущего.

{32}Дивизия нормально занимает в обороте до 8 км, что при наличии в дивизии 72 орудий дает 9 орудий на 1 км фронта. При включении корпусной артиллерии это количество орудий увеличивается до 10—11. Для борьбы с артиллерией противника нужно иметь двойное количество орудий, т.e. 20—22 (а с округлением 20) орудия на 1 км фронта.

{33}Пример — Россия в мировой войне. В то время как немцы и французы в период войны увеличили свою артиллерию примерно в 2¹/₂—3 раза, русские, опираясь на всех своих союзников, в том числе на Америку и Японию, смогли увеличить численность всей артиллерии только в 1¹/₂ раза

{34}Французская армия в 1914 г. имела 8 кавалерийских дивизий, теперь — 5. Царская Россия имела до войны 24 кавалерийских дивизии, СССР имеет только 13. Польская армия на 30 пехотных дивизий имеет только 4 кавалерийских дивизии и 5 отдельных кавалерийских бригад. Румынская на 15 пехотных дивизий — 2 кавалерийские.

{35}Количество организационных соединений танков в мирное время только по Франции доходит до 23 полков. В других же странах имеется всего по несколько батальонов танков: в Англии — 8 батальонов, в Польше — 3 батальона. Химические войска представлены еще слабее.

{36}Одна эскадрилья в составе 30 самолетов может прикрывать одновременно фронт протяжением 12 км (см. Меженинов, Воздушные силы в войне и операции, стр. 66).

{37}Польский полевой устав (ст. 269) считает, что в случаях, когда общий фронт по отношению к имеющимся силам отличается весьма большим протяжением, дивизия должна будет обороняться на фронте 30 и даже 40—150 км. По проведенному выше расчету, при таком расположении плотность огня и глубина расположения получаются настолько незначительными, что в этом случае мы будем иметь дело не с обороной, а с завесой, выполняющей задачи прикрытия и разведки.

{38}Грендаль, Огонь артиллерии

{39}Боевой устав артиллерии 1927 г, § 229.

{40}Кюльман, Общая тактика Госиздат, 1928 г., стр. 319.

{41}Боевой устав артиллерии 1927 г, § 207.

{42}Польский полевой устав, ст. 301.

{43}Польский полевой устав, ст. 303—304.

{44}Считая, что нужно подавить ²/₃ всех ручных пулеметов и стрелковых звеньев. Подавление остальной ¹/₃ ручных пулеметов и стрелковых звеньев перелагается на средства пехоты.

{45}Что этот расчет не является преувеличенным, можно судить по тому, что в нашем артиллерийском уставе приведен боевой стример (приложение 9), по которому для атаки дивизии против противника, не имеющего искусственных препятствий, расход снарядов (разных калибров) предусмотрен в 7 959. Притом там же оговорено, что этот расчет "далеко не максимальный".

{46}Кроме того, на пристрелку и предварительное подавление артиллерии обороны потребуется еще до 1 часа. Итого на артиллерийскую подготовку уйдет до 5—6 часов, т. е. она займет всю первую половину дня. Для осуществления атаки и ее развития до полного прорыва оборонительной полосы (8—12 км) с трудом хватит второй половины суток.

{47}Kюльмaн дает в маневренной войне следующие нормы для корпуса: от 2½ до 4 км для главной атаки, до 8 км для вспомогательных; в позиционной войне полосы наступления суживаются соответственно до 1 200 и 2 000 м.

{48}Кюлыман, Общая тактика, стр. 320

{49}В авиационной бомбе в 100 кг весом, соответствующей 21-см артиллерийскому снаряду, вес заряда составляет 58% от веса бомбы, в то время как в артиллерийском снаряде соответственно только 6,8%.

{50}Лапчинский, Тактика авиации. Москва, 1926 г.

{51}Подготовительные работы, по нашему мнению, требуют меньше времени. Для многих ж.-д. станций они определяются минутами.

{52}Немцы хотя и сосредоточили огромное количество авиации в районе будущей операции, но в целях маскировки авиация начала полеты непосредственно перед началом боевых действий. Таким образом, авиация союзников имела возможность работать почти ежедневно. См. Базаревский. Кампания, 1918 г.

{53}Одна истребительная эскадрилья обеспечивает фронт 12 км (см. Меженинов "Воздушные силы в войне и операции", стр. 66). Фронт наступления ударной армии — 50-75 км. Надо полагать, что для некоторых корпусов, двигающихся по лесному району, достаточно будет своей зенитной артиллерии.

{54}Глубина боевых частей колонны стрелковой дивизии с одним полком добавочной артиллерии доходит, считая от головы охраняющих частей, до 25 км. Глубина корпусного или 4-го артиллерийского полка дивизии—3 км. Дивизионные тылы около 15 км. Всего глубина боевых частей и дивизионных тылов — около 38 км, все корпусные тылы имеют глубину 35 км. При распределении между тремя дивизиями на каждую дорогу следует считать еще 12 км. Итого до 50 км. Всюду дистанции между частями колонны включены в общий расчет.

{55}Наш "Боевой устав конницы", ч. 3, 1927, предусматривает выдвижение армейской конницы вперед до 100 км.

{56}Длина колонны с добавочной артиллерией 23—26 км. Скорость развертывания при высоком качестве войск равняется 5 км в час (1 км в 12 мин.). При слабо обученных войсках эта быстрота падает до 3 км в час (1 км в 20 мин.). Большое значение в этом деле имеет, помимо подготовки боевых частей, степень тренировки войсковых обозов.

{57}Глубина колонны из двух дивизий по одной дороге — 60—70 км. Нормально потребуется 3 дня для выдвижения дивизии 2-го эшелона на линию головных частей. При форсировании людских сил это развертывание может быть закончено и в 2 дня.

{58}Для преодоления тактического расположения противника (8— 10 км) потребуется двое суток, считая развертывания (при благоприятных условиях одни сутки). За это время в район боев прибудут резервы, удаленные от пункта прорыва на 25—40 км. При наличии автотранспорта подоспеют и резервы, расположенные за 100 км. Эти силы вместе с отошедшими образуют новый фронт глубиной опять в 6—8 км. Вместе с глубиной отхода 1-го эшелона (на дальность артиллерийского огня—10—15 км) общая глубина "поля сражения" образует до 25—35 км.

{59}Это, конечно, не означает, что все войска делают в день только 5—6 км. Наоборот, большинство дивизий и даже корпусов вынуждены будут делать до 30—40 км, с тем чтобы достигнуть тех пунктов, откуда они непосредственно вступят в бой. Не забудем, что глубина района, занимаемого современной армией для движения, доходит до 60—70 км. Указанная цифра (5—6 км суточного продвижения) касается темпа развития операции в целом при фронтальном столкновения.

{60}Ле Энаф и Борнек, Французские железные дороги и война.

{61}"Боевой устав артиллерии", 1927, стр. 72.

{62}Для укрепления 1 км позиции требуется то нашим справочным данным в маневренной войне для поспешно укрепленной позиции до 165 г материалов. Для дивизии, занимающей для обороны 20 км, потребуется 3 300 т материалов, для подвоза которых нужно б поездов. Для более солидных укреплений, даже без бетонных построек, количество материалов, потребных на 1 км фронта, увеличивается до 500 г, а с бетонными работами—3400 т, т. е. подвоз строительных материалов для дивизионного участка в 20 км потребует уже, смотря по характеру работ, от 15 до 100 поездов.

В германской армии различают четыре варианта оборонительных работ. 1-й вариант предусматривает возведение легких убежищ от осколков легкого типа, проволоки и огневых точек силами самих войск и требует 060 вагонов (5 поездов) материалов для дивизионного участка. 2-й вариант предусматривает возведение Г20 убежищ против 16-см снарядов и требует для дивизионного участка 1 600 вагонов (40 поездов) материалов. При 3-м варианте количество убежищ увеличивается до 220, а, число вагонов строительных материалов до 2 900 (до 58 поездов). Наконец, 4-й вариант включает возведение убежищ для половины всех резервов (400 убежищ), и тогда количество вагонов увеличивается до 5200 (100 поездов). Таким образом, для более или менее солидных укреплений надо подвозить не менее 40—60 поездов строительных материалов на каждый дивизионный участок.

{63}В этом вопросе большое значение имел темп, с которым люди выбывали из строя. Один и тот же размер потерь то может привести войсковую часть в полное расстройство, если они понесены в течение короткой, но жестокой схватки, то может быть перенесен почти незаметно, если люди выбывали из строя в течение долгого времени.

{64}Из них три поезда для стрелковых корпусов и добавочной артиллерии и один поезд для армейских частей и учреждений.

{65}Считая состав поезда с огнеприпасами в 30 вагонов.

{66}Выше уже указывалось, что базирование ударной армии на конный транспорт почти исключается. Армейское звено подвоза для нее должно быть построено преимущественно на автомобильном транспорте.

{67}Максимальная магистральная пропускная способность на первых трех железных дорогах — 36 пар поездов, (из них для воинских перевозок могут быть взяты 28 пар (75% общей пропускной способности). Польская дивизия, имеющая ограниченную артиллерию, может быть поднята этим количеством эшелонов, в особенности если принимать в расчет неизбежный некомплект в войсках во время боевых действий. Последнее направление — через Варшаву — на своем начальном участке (Копычинцы—Станиславов) имеет максимальную пропускную способность только в 22 пары поездов, т. е. может поднять около полдивизии в сутки.

{68}В начале развертывания левое французское крыло (3-я, 4-я и 5-я армии) имело в своем составе 11 корпусов, 3 кавалерийских дивизии и 9 резервных дивизий. В период пограничного сражения состав этих армий увеличился до 14 корпусов, 6 кавалерийских дивизий и 9 резервных дивизий. В сражении на Марне на левом фланге участвовала новая, 6-я армия, и в центре образовалась новая, 9-я армия. В левофланговых пяти армиях французы имели 15 корпусов, 9 кавалерийских дивизий и 12 резервных дивизий. Общее усиление за 24 дня — на 11 пехотных и 6 (кавалерийских дивизий; французские железные дороги могли бы справиться с гораздо более многочисленными перевозками.

{69}Развертывание дивизионной колонны требует до 4—5 часов времени. Дальность артиллерийского огня противника—до 12 км (основная масса неприятельской артиллерии). Для преодоления такой глубины под артиллерийским огнем потребуется от 4 до 5 часов, т. е. на развертывание и сближение уйдет от 8 до 10 часов времени. К этому надо прибавить еще 2—3 часа походное движения до начала развертывания, т. е. всего рабочего времени для войск 10—12 часов. Большего напряжения от войск требовать нельзя. В дни непосредственных боев продвижение не может превосходить 6—8 км (2½ — 3 часа артиллерийской подготовки и 4—5 часов боев). А в среднем, считая и сближение и атаку, 8—10 км в сутки.

{70}Бонч-Бруевич, Потеря нами Галиции, стр. 96.

{71}Один — с северо-западного фронта, второй — из состава 4-й армии и третий—с левого фланга 3-й армии. Это вместе с начавшим выгрузку XXIX корпусом давало четыре новых корпуса.

{7}Из 42 дней наступления Красной армии от Западной Двины и Вислы на бои приходится в общей сложности не более 8—9 дней.

{72}Ле Энаф и Борнек, Французские железные дороги в мировую войну; см. также Норман, Разрушение и восстановление путей сообщения.

{73}Нерман, Разрушение и восстановление путей сообщения.

{10}18-я армия с 8 августа по 11 ноября (около 90 дней) отошла всего на 190 км (Мондидье—Шиме), а 7-я армия с 18 июля по 11 ноября (около 110дней) — всего на170 км (Шато-Тьери—Ровен.)

{74}Для восстановления основательно разрушенных ж -д линий требуется на 1 км фронта рельсов длимой 12,5 м 24 штуки, шпал 200 штук Вместе с остальным материалом (костыли, накладки, болты, подкладки) это составляет груз, для поднятия которого нужно два вагона (для вновь укладываемого пути на 1 км пути требуется около 14 вагонов строительных материалов)

{75}Из этих технических данных имеют значение: применение более длинных рельсов (60 м), которые дают меньшее количество швов и меньшее сотрясение полотна; замена деревянных шпал чугунными, специальные машины для приготовления балласта (дробилки); легкая сталь для мостов, позволяющая иметь более легкие фермы и облегчающая восстановление крупных мостов; временная замена мостов ж -д паромами и подъездными путями на низком уровне и т. д.

{76}При восстановлении капитально разрушенных ж.-д. линий требуется на однопутных линиях при суточном восстановлении 5—6 км — 3 ж.-д. поезда строительных материалов, 4 автороты, 6 транспортных (конских) рот, 8 рабочих рот, 2 ж.-д. полка с плотничными батальонами, 2—3 горема. Головной участок железной дороги, пропускная способность которого в первые 7 дней по восстановлении не превышает 3—4 пар поездов, может справиться только с подвозом этого материала.

При восстановлении только одного пути на двухпутных линиях (вместо обоих) в сутки почти при том же количестве подвозимого материала и рабочей силе может быть восстановлено до 8—10 км. Для одновременного восстановления обоих путей на двухпутных линиях со скоростью в 8—10 км в сутки требуется около 6 ж.-д. поездов строительных материалов, 5 авторот, 8 транспортных рот, 4—5 горемов Для подачи 6 поездов строительных материалов головной участок железной дороги должен иметь пропускную способность до 8—10 пар поездов В настоящее время условия восстановления железных дорог (водоснабжение) такую пропускную способность не обеспечивают, и потому скорость восстановления в этом случае не может превосходить 5—6 км в сутки.

Введение в эксплуатацию тепловозов и изобретение легкой полевой блокировки могут в будущем обеспечить более быстрый темп восстановления и двухпутных линий.

{77}Эти данные, принятые для расчетов в нашей армии, совпадают с официальными справочными данными и других армий. Так, немцы считают, что при восстановлении капитально разрушенных двухпутных железных дорог норма восстановления при максимальном обеспечении рабочей силой (8 ж.-д. рот) равняется 5 км (считая и время, потребное на восстановление мостов); при среднем разрушении — 10 км и 20 км— при минимальном разрушении.

{78}В самом деле — польско-советская граница от Западной Двины до Днестра, протяжением в 800 км, имеет всего 7 магистральных линии, т. е. одна железная дорога приходится на каждые 110—120 км фронта. Максимальная же ширина фронта атаки для армии в составе 5 корпусов с добавочной артиллерией не может превосходить 50 км. Нормальные условия базирования получаются только западнее линии Белосток—Брест—Ровно— Каменец-Подольск.

{79}Возможен и такой вариант работ: сначала восстанавливается один путь вместо обоих со скоростью, указанной выше, в среднем 8 км в сутки. Второй путь восстанавливается после того, как на первом пути достигнута пропускная способность в 17 пар поездов (через неделю). Восстановление второго пути потребует при самом широком развитии работ еще не менее 1 недели, т. е. головной участок второго пути будет отстоять от головного участка первого пути на 50 км. Тогда конечновыгрузочные станции для одних корпусов будут впереди, а для других — отстоять еще на 50 км в тылу. Но это не меняет существа вопроса. Размах операций а конечном итоге определяется темпом восстановления второго пути.

{80}Грузоподъемность одного поезда 400 т, 3-тонного автомобиля в среднем 2 ½ т (50 т на грузоотряд в 20 машин) и парной повозки 400— 500 кг (до 100 т на армейский транспорт в 200 парных повозок).

{81}Пилсудский, "1920 год".