Хайноре. Книга 1

Глава 8. Ритуал

Один из залов цепи пещер Альма обосновала как жилище, там лежал спальник, ее и специально подготовленный для Лиры. Тяжело будет после роскошной перины ложиться в столь скромную постель, да еще и уснуть на ней, среди каменных стен, под низким сводом потолка, напоминающего нёбо огромного чудовища. Но это всего одна ночь, успокаивала себя Лира, наблюдая за тем, как ведьма разводит костерок посреди залы, призванный согреть их в холоде каменного мешка.

— Ты преобразилась. Стала спокойной, — заметила Альма, усаживаясь рядом на спальник. Под ними был толстый слой соломы, несколько шерстяных одеял, но Лиру грело совсем другое.

— Так всегда, когда ты рядом.

Ведьма улыбнулась, чего не делала очень давно. Или же просто Валирейн успела отвыкнуть от ее улыбки? Когда они последний раз говорили по душам? Даже сидя сейчас рядом с подругой, леди тосковала по временам, проведенным на Фандия, в клубах дыма, за сакральными беседами, со сладковатым привкусом настоев из ягод имры на губах.

— Завтра ты станешь подобной богам, — тихо произнесла Альма, с лукавым прищуром и как будто бы толикой светлой зависти во взгляде. Так старшая немужняя сестра радуется за младшую, идущую под венец. Лира взяла ее за руку, но ведьма отняла ладонь и резко качнула головой, напоминая Оронца об их недавнем пакте о неприкосновенности.

— Почему ты велела взять одно из твоих платьев?

— Папа Ромох не любит роскошь, он родился в саду Лима, рядом с травой, ползучими гадами и земляной грязью. Его любовница и мать должна быть скромной. Поэтому на тебе будет служаночье платье и никаких других украшений, кроме знаков Древних.

Раньше Лира представляла, что возляжет с богом на алтаре из золота, в одеяниях древней царицы, но на деле все складывается иначе. Впрочем, сейчас она от того не печалилась, главное то, что будет после ритуала. И кстати…

— Расскажи, — леди старалась придать голосу равнодушного интереса, чтобы ведьма, не дай то Древние, не подумала вновь о ее, Лирином, слабосердии и жалости. — Что будет потом с милордом? Когда Папа Ромох его покинет?

Но Альма, казалось, даже и не думала в чем-то уличать Лиру. Она пожала плечами, пригладив рукой складку на своей юбке.

— Ничего с ним не станется. Проснется, словно выпил накануне браги с полбочки, ничего не помня и с болью во лбу. Пройдет.

— А ежели я понесу…

— Ради того и затеваем все это! — с удивленным смешком воскликнула Альма.

— Но ведь… мы еще не венчались… к этому только готовятся. А до того… негоже мне ведь…

— Это оставь на мне в случае чего, — твердо заявила ведьма. — Но я уверена, что никому не будет дела, если ты понесешь от будущего мужа. Венчают вас в любом случае, так и не все ли равно, когда меж вами случится любовь? Особенно здесь, в глуши и дали от порядков двора. После ритуала, ты снова возляжешь с лордом, уже в поместье. И если он сам не возжелает, то я решу это по-своему.

Валирейн кивнула. И все же совесть ее не глодала бы, если б все случилось уже после свадьбы…

— Мы бы не торопились с этим, мы бы дождались венчания, если б не явление этого проклятого одноглазого пса, — горячо заверила ее Альма. — Но теперь ждать нельзя.

— А что если… если он прознает о беременности, если захочет помешать… а если он…

Ведьма усмехнулась.

— Раньше такие вопросы не беспокоили твою кудрявую голову. Зачем по-твоему боги дали тебе меня? Стоит тебе понести, стоит плоду укорениться в твоем чреве, как любая тварь, присланная Гаракасом, почует в этом мире истинного бога, и не посмеет сунуться к его благословенной матери. Об остальном я позабочусь.

— Древние любят меня, раз ты останешься со мною, — Лира вновь почувствовала, как в уголках глаз скапливается влага и отвернулась, боясь показать ведьме свою слабость.

— Конечно, любят. Но не сильнее, чем тебя люблю я.

Валирейн все-таки не сдержалась и кинулась к ведьме, быстро, будто змея, сама от себя не ожидая такой смелости. Она замком сцепила руки у Альмы за спиной и прижалась щекой к ее груди.

— И не вздумай отстраняться! — приказала Лира дрожащим голосом. — Даже не вздумай!

Ведьма засмеялась и молча обняла ее в ответ.

Позже они легли спать, сдвинув лежаки ближе к костру и друг к другу. Альма прижалась к спине Лиры грудью, и леди чувствовала биение ведьминого сердца — мерное, нечета ее. Валирейн в середине ночи стало вдруг не по себе. Верно, все из-за непривычного места сна и будущей авантюры.

— Все случится утром?

— Не слишком рано, — слова Альмы щекоткой отозвались у ее шеи. — Твою пропажу заметят где-то к полудню, может раньше, если Сорка не дотерпит и пойдет тебя будить. Лорд без сомнения сам подорвется на поиски. С Дормондом вызовется Галлир, он его сюда и приведет. Мы успеем завершить ритуал до того, как хватятся уже и лорда.

— А если с милордом захочет идти и сир Варой? Или… еще кто-то?

Биро, о боги… если Биро…

— Оставь думы Галлиру, этот вечно пьяный бес знает свое дело. Он придумает, как всех их миновать. Думай только о своей задаче.

Но ее-то дело самое простое — возлегай себе на жертвенных камнях с раздвинутыми ногами и умащенным лоном, терпи, коли будет больно, и сердцем думай о Древних. Она боялась, что сиру Галлиру не удастся отвязаться от Вароя, и тогда их ждет беда. Но раз Альма говорит, что дело сделается как надо, раз она спокойна и уверенна, стоит и Лире поступать так же. В конце концов с ними боги и благодать Лима.

Сон пришел быстро.

Черное небо. Ни звездочки, ни вспышки. Дрожит в такт колесам телеги, шуршит, будто наброшенный на живого саван. Через мгновение она осознала, что это настил повозки, в которой она едет боги знают куда.

Биро рядом. Смотрит так сочувственно, так жалостливо, хочет что-то сказать, но теряется. Чувствует вину?

Она ничего не чувствует. Только легкость, будто перед прыжком в бездну, к которой стоит спиной и все никак не может обернуться. Еще не готова осознать правду, или не может понять — что из всего этого правда. Камень, огонь, ведьма, любовь и ложь.

Камень, огонь, ложь…

— Как? — спрашивает она, глядя на своего защитника. — Как мы к этому пришли?

Она опустила растерянный взгляд на свои связанные руки.

— Приготовься, — Альма обернулась, заслышав мужские голоса, идущие из коридора ниш. Ее горящие в полумраке глаза на миг осветили залу.

Веревка натирала запястья и щиколотки, Лира устала стоять с поднятыми кверху руками, но повиснуть на них было бы еще хуже. Лицо свело из-за куска тряпья у нее во рту. Сердце колотилось. Тяжело дышать, будто воздух ускользает обратно из носа, как ни хватай. Боги, как близко, боги… Тошнота подкатила к горлу.

Свет! Факелы! Идут!

Ее замутило до потемнения в глазах, но увиденное следом вмиг развеяло туман. Биро с ними! О нет, нет…

— … Да что ей здесь делать, тепличной девочке?

— Кто знает, милорд? Надо б проверить. Матрона ее говорит, дескать госпожа после смерти служанки сама не своя.

— Да, видел… подери меня бес! Ты?!

Альма усмехнулась.

Небо дрожало под дробный стук колес, спотыкающихся о камни. Они ехали слишком быстро, но куда? В Лим? На Фандия? В имение Оронца? Куда их везла телега, груженая телами, почему ее руки связаны, почему такое сосущее чувство внутри, о чем оно говорит?

Она опустила глаза, испугавшись, что небо рухнет. Биро снова сидел рядом. Или никуда и не уходил?

— Зачем ты пошел с ними, дурачок? — жалостливо пробормотала она. — Все должно было быть по-другому…

Все должно было быть по-другому. Что-то подсказывало ей, что в этих словах и кроется суть.

— … Мы же тебя похоронили!

— Вы похоронили ведьму, но не меня, — насмешливо фыркнула Альма, подбоченившись. — Опусти меч, милорд, поговорим.

— Как ты… что… проклятье! — лорд заметался зверем, бросая взглядом искры то на сира Галлира, то на Биро, стоящих за его спиной. — Куда вы меня привели?!

— Незнакомое место? — засмеялась Альма. — Здесь твои предки сношали зверей в угоду богам.

— Так… отпусти девчонку, а потом я с тобой разберусь, сука ты…

— Что, совсем не узнаешь меня?

— Узнаю девку, которая должна была сдохнуть.

— Я тоже тогда думала, что ты меня убьешь, — ведьма подошла ближе и наклонилась вперед. — На, приглядись. Что, и по глазам не узнаешь?

Милорд мрачнел с каждым ее словом.

— Идите отвяжите девочку, а я закончу это представление… — велел он своим спутникам, но те не сдвинулись с места.

Рваные лоскуты воспоминаний плохо пришивались друг к другу. Не то, что это ровное шуршащее полотно черного неба, сплошное, как гладь затихшего моря. Не небо, дура, мы же уже поняли, что это тряпичная крыша телеги. Неба не существует и богов тоже. А ты существуешь?

— Попей. Давай. Ты не пила два дня.

То-то так сухо во рту и глазах. Кто-то ей говорил, что без воды люди живут недолго. Хорошо.

— Лира? Миледи. Пожалуйста, выпей немного. Я не хочу вливать ее в тебя силой. Правда, не хочу. Но если ты не выпьешь сама, мне придется.

Она продолжала смотреть в небо.

— Чего вы стоите, идиоты?!

— Возможно, приказы им должен отдавать не ты? Впрочем, тебе же не впервой терять командование, да? Однажды подчиненные тебя уже не послушались. Забавно, как жизнь любит играться с нашими ошибками.

— Кто? — милорд следил медвежьими глазами за нарочито медленной ведьмой-лисой, неторопливо вышагивающей вокруг него. — Алесса? Нет, все и так по ее плану… Восстание? Старый идиот еще жив?

— Теплее.

— Девочку отпусти. Потом я с тобой поговорю.

— Не пойдет. Времени у нас мало. Поэтому говорить будем сейчас. Но для начала… — Альма подошла так близко, что ей пришлось задирать голову, чтобы посмотреть в глаза лорда. — Я хочу, чтобы ты меня вспомнил.

Вода обжигала иссушенное горло, но Лира пила жадно. Ей так хотелось наполнить себя влагой, что будь это хоть жидкий огонь из жерла горы на южных островах, она бы выпила его весь.

Влага дает жизнь, но с жизнью приходит боль.

— Куда мы едем?

Биро отложил бурдюк, помог ей лечь на устеленное грубым покрывалом дно повозки. Голова отчего-то кружилась.

— Подальше отсюда. Как ты и хотела? — Гвардеец нависал над ней, накрывая шерстяным плащом, волосы падали ему на лицо — под ними он прятал неуверенную улыбку. — Хотела ведь, наверняка.

— Да, — почти мечтательно прошептала Лира, но потом из напитавшихся влагой глаз брызнули слезы, и она заканючила как дитя: — Домой, я хочу домой! Отец, батюшка, хочу к отцу, пожалуйста… — Она схватила Биро за руку. — Мы поедем домой? Поедем?

Гвардеец нахмурился и покачал головой.

— Знаешь, сколько я девок повидал за жизнь? Пошто мне каждую помнить?

— Ну-ну, — хохотнула Альма, поводя плечами, — мне хочется думать, что я-то у тебя была особенной.

— Так каждой суке охота думать, — сплюнул милорд, а потом не выдержал и схватил ведьму за локоть. — Значит так, тварь…

— Не хорошо девушек обижать, милорд, — покачал головой сир Галлир, блеснув кинжалом прямо у бока Хозяина Холмов.

— Тебя я, бабья подстилка, на солому в нужник пущу, так и знай, — процедил лорд, нехотя отпуская ведьму.

— Да, за время при дворе твой запас витиеватых оборотов сделался больше, — усмехнулась ведьма. — А вот память, вижу, стала слабеть. Или то в тебе говорит желание все позабыть? И свою природу, и свое происхождение? Свою борьбу за свободный север? Помнишь, как первый раз оказался в королевской клетке? Как раненный бежал из плена и чуть не умер в лесу? Помнишь кто приютил и обогрел тебя? Помнишь, как ты отплатил им за это?

Складка меж бровей лорда с каждым словом ведьмы разглаживалась, а взгляд становился яснее. Дормонд хмыкнул, опуская меч.

— Бес тебя так-перетак. Выжила.

— Выжила.

— Похорошела.

— Что трудно сказать о тебе, — ведьма презрительно повела рукой в сторону лорда. — Обрюзг, расплылся и размяк. Нежничаешь с девчонками, которых раньше брал на зуб.

— Дотянешь до моих лет, сама поймешь, почему так.

— Едва ли.

— Что, значит, — милорд глубоко вздохнул. — Старый черт решил тебя не в кухне оставить, а завербовать. Что ж, неплохо вышло. Я б и не узнал, верно, если б не напомнила про семью лесника.

— Ты много, кого не узнал, — ведьма бросила взгляд на Биро. — Впрочем, ладно. Это не так уж важно сейчас. Предадимся нежным воспоминаниям после. А сейчас давай решим, идешь ты с нами по своей воле или нет.

Она с опаской смотрела на огромную тушу медведя, что лежал в другом конце повозки почти без движения. Его морда уткнулась в дно телеги, выгоревшая рыжая грива стелилась по спине, плечам, скрипучим доскам. Лапы были туго связаны у него за спиной.

Биро проследил за ее взглядом и тяжело вздохнул.

— Не стоило мне вмешиваться…

— Что мне толку идти с тобой, девочка? Сменить сторону на игровом поле, да и только. Причем, не на сторону побеждающего.

— Как низко ты нас оцениваешь. Между прочим, это именно мы сейчас держим тебя на острие ножа, а не Корона.

— Случайность. Хоть и забавная, — равнодушно хмыкнул милорд, облокотившись на один из тотемов, словно был во дворе своего поместья, а не в пещере среди людей, замышляющих против него. — Сил у вас за эти годы не прибавилось. Как бегали по подпольям что крысы, так и бегаете. Даже этот одноглазый ублюдок вас обскакал.

Альма фыркнула.

— Он хорошо отыграл роль, не подкопаешься, даже Грихар поверил. Но потом я ему все показала. Вароя должны были устранить. Красиво устранить, без шума. Но… — ведьма досадливо вскинула руки, — видно у них что-то пошло не так.

— Ха! Вот как оно все, — усмехнулся лорд. — Ты не ждала его тут увидеть, верно? Поэтому и скормила себя медведю, чтоб Варою на глаз не попасться? Как просто, однако. Если б не увлекался бутылкой, может быть и догадался.

— Ну все, — прервала его Альма, раздражаясь. — Хватит меня заговаривать. Видит Отец, я и не прочь с тобой поболтать, столько лет прошло, столько зим. В конце концов, кто как не ты был моим первым настоящим учителем. Да вот только времени в карманах лишнего нет. Я жду ответа — ты идешь добровольно или перекинутый поперек седла? Мне вот по душе второй вариант.

Милорд смерил ведьму оценивающим взглядом и покачал головой.

— И что мне предлагают восставшие крысы?

— Ничего, что дается на блюде, — развела руками Альма. — Мы предлагаем тебе шанс освободить свою родину, возглавить Север и избавиться от королевской ноги на островах. Повстанцы не будут претендовать на Корхайм. Новая власть намерена заняться внутренними делами, экспансия не входит в круг ее интересов.

— Все так говорят. Что будет, когда внутренние дела закончатся?

Ведьма посмотрела на лорда, как на дурачка.

— Они никогда не заканчиваются.

— Может и нет, но для того, чтобы идти войной на соседей может быть уйма других причин. И все равно, — Дормонд хлопнул себя по колену. — Нет мне интереса идти за вами. Я и без того скоро стану править севером. Какая уж разница?

— Огромная, брат, — Биро вышел вперед, его глаза горели нетерпением. — Ты не знаешь, что там творится! Поверь, стоит тебе только ступить с корабля на нашу землю, ты поймёшь, что это больше не север. Там почти ничего не осталось от нас. Там…

— Как-как ты меня назвал? — Милорд выпрямился с прищуром глядя на гвардейца.

Тот тяжело вздохнул.

— Это я, брат. Ярок Предатель.

Она гладила его щеку вдоль пореза, что еще кровил. Биро морщился, но терпел, как терпит взрослый пес приставания молодняка.

— Тебе больно?

— Немного.

Недавно она обнаружила, что темное небо над ними не такое уж непроницаемое. Утром тонкий луч света прорезает маленькую дырочку в крыше повозки и оставляет тёплые отметины на дне. Солнце еще ни разу не дотрагивалось до нее за это время. Лира боялась, что стоит только лучу осветить ее кожу, как мир вокруг перевернется.

Она вздрогнула, крепко прижимая руку Биро к своей груди, и прошептала:

— Мне тоже больно.

— Я не хочу этого, брат.

— Срать я хотел на то, чего ты хочешь, урод!

Дормонд замахнулся мечом и атаковал, Биро пришлось отбиваться.

— Мы можем…

— Заткнись. Лучше заткнись! Ты все это время был у меня под носом, сучий плод…

Альма раздражённо вздохнула, глядя как медведь обрушивается на молодого волка.

— И зачем сунулся?

Сир Галлир, прислонившись к каменной стене, с азартом похлопывал себя по колену, внимательно следя за поединком.

— Бриган, брат, дай мне хоть слово с…

— Ты скажешь пару слов, скажешь. Когда я в брюхе у тебя поковыряюсь, сученыш!

— Мне было шестнадцать, Лис! Я ведь был мелким идиотом, я…

— Оправдываешься, — со смехом прорычал северянин. — Слабак! Всегда был самым слабым в помете!

Биро с рыком вывернулся из-под одного удара и попал под другой — острие меча прочертило красную стрелу у него на щеке. Лорд расхохотался, его глаза горели весельем и яростью.

— Не самый достойный бой, но задорит!

Гвардеец, тяжело дыша, провел рукой по щеке.

— Я признал свою ошибку и смирился, понял? Можешь звать меня как угодно, но…

Северянин шагнул к Биро и, схватив того за горло, хорошенько тряхнул.

— Предательству крови, — прошипел он, — оправдания и прощения нет. Закон Севера.

Лорд завел меч назад, словно в самом деле намереваясь проткнуть брата, но в тот же миг осел на пол залы. Сир Галлир отбросил камень в сторону.

— Ну что ж. По крайней мере он все еще помнит северные законы, — заключила Альма, похлопав Биро по плечу. — А ты его раззадорил, малыш. Это хорошо. Не так уж он, значит, и смирился.

— Затянули вы с трепом, отстаем от времени, — Галлир с трудом подхватил бессознательное тело лорда, водружая его себе на спину. — А с девушкой что велено делать?

— Очевидно, — Альма безразлично пожала плечами, — живой ее здесь оставлять нельзя.

— Что?! И не думай! — прорычал Биро. — Тебе дай волю, ты бы и Бригана на мече принесла!

— Как поздно ты подкинул мне эту идею.

— На счет нее… — начал было гвардеец, но ведьма вдруг расхохоталась:

— О, ну прекрати, малыш. Ты же не настолько идиот, хоть и настырно пытаешься меня в этом убедить. Не собираюсь я резать твою девчонку.

— С одной ты уже так поступила, подери тебя…

— То была вынужденная мера, — отмахнулась ведьма. — Эту заберем с собой. Глупо было бы лишать нас возможности надавить на Советника. Это же его любимая дочь. Едва ли мы сможем шантажировать ею Алессу, но отец… отец — это другое дело.

Биро поморщился, но смолчал, чем снова повеселил Альму, шутливо дернувшую его за подбородок.

— Так что, сердобольный мой, поручаю девчонку твоим заботам, — ведьма бросила на связанную Лиру беглый взгляд. В нем не осталось веселья, только холод и безразличие. — Сил уж нет с нею нянькаться.

Повозка остановилась, когда солнце вынуло свой нож из прорези в крыше. Лира дернулась, проснувшись. Пребывающий в дреме Биро тоже встрепенулся, резко схватился за меч, а другой рукой прижал леди к себе так крепко, что у той весь воздух выскочил из нутра.

Дорожный гравий заскрипел под чьими-то шагами. Отдернулся полог настила, и у схода с повозки показался темный силуэт.

— Ну и вид у вас, любовнички, — усмехнулась ведьма.

— Альма! — вскрикнула Лира, вырвавшись из рук гвардейца. — Наконец-то! Я ничего не понимаю! Что за новый план? Объясни, прошу тебя, я чуть с ума не сошла…

Она прижалась коленями к борту повозки, схватила такую знакомую, пахнущую травами маленькую ладонь и прижала ее к щеке, чувствуя что-то похожее на облегчение. Ведьма с минуту ошеломленно смотрела на леди, а потом с хохотом вытянула руку из ее хватки.

— А с нею все хуже, чем я думала!

— Конечно, пожри тебя Гримурх! — рыкнул Биро, поднимаясь. — Она до сих пор не понимает, что произошло. И не верит в то, какая ты на самом деле сука.

— Вот и объясни все девочке. Теперь ты ее новый тятюшка, — требовательно заявила ведьма, так знакомо уперев руки в бока.

Валирейн металась взглядом между Альмой и Биро, ничего, ничегошеньки не понимая. Как, откуда, почему… вопросы, мысли, слова, лица просто не умещались в голове. Какой-то бредовый сон после очередных дымных процедур, которыми ведьма лечила ее от лихорадки. Или может… может болезнь вернулась и теперь донимает ее безумными видениями?..

— Почему мы встали? — голос Биро рядом звучал так знакомо и по-настоящему, что Лира невольно отшатнулась.

Ведьма повела плечом, указывая себе за спину.

— Галлир пошел на разведку.

Ведьма подобрала юбку, поставила ногу в дорожной туфле на край телеги и легко взобралась внутрь. Потом она пригнулась и, как лиса в курятне, осторожно прокралась к медвежьей туше. Запустив руку в гриву милорда, словно нащупывая там что-то ценное, Альма полезла в кошель на поясе.

— Может, уже хватит этих зелий? — Биро проследил прищуренным взглядом за тем, как ведьма выуживает из мешочка маленький бутылек.

— Хочешь, чтобы он очнулся раньше времени и устроил нам погром? Не бойся, маленький, не для того мы все это терпели, чтобы сейчас просто убить нашего медведя по случайности. Лучше помоги мне.

Гвардеец придвинулся ближе, и с усилием перевернул тело милорда на спину. Тот и не думал просыпаться, даже дышал так тихо, что, казалось, и вовсе был мертв. Ведьма приоткрыла указательным пальцем его рот и осторожно влила свое зелье.

Потом она обратила блестящий взгляд на встревоженного Биро.

— Ничего ему, туше здоровой, не станется. Поглядывай иногда, чтобы воздух из носа шел и все. Если, конечно, от доченьки своей оторвешься.

Альма смеясь спрыгнула с телеги, скрываясь за пологом, как солнце скрывается за завесой тьмы. Лира потянулась было за ней, но гвардеец придержал леди за плечо.

— Не стоит. Не надо.