Хазаро-еврейские документы Х века

1. История открытия

В 1896 г. Соломон Шехтер доставил в библиотеку Кембриджского университета огромную коллекцию еврейских и еврейско-арабских манускриптов из хранилища (гениза) древней синагоги города Фустат-Миср, великой столицы средневекового Египта. Развалины этого города лежат теперь южнее Каира. Рукописи столетиями хранились в похожем на чердак помещении, со времени расцвета династии Фатимидов в Египте: древний еврейский обычай запрещал уничтожение текстов, содержащих имя Бога или отрывки из Писания. Непрерывность существования еврейской общины и самой синагоги были причиной того, что в генизе сохранились до XIX в. тысячи манускриптов на пергаменте и бумаге. Шехтер был одним из нескольких ученых и путешественников, которым удалось в середине и в конце XIX столетия доставить часть из этой груды перепутанных документов в различные библиотеки Англии и Континента. В Кембридже большая часть коллекции, приобретенной усилиями Шехтера, была извлечена из корзин, в которых документы были доставлены. Эту работу проделали библиотекари под руководством Шехтера. Многие документы были помещены в большие коробки, каждый фрагмент в конверте или в сложенном виде. Другие после классификации их по литературным и документальным жанрам были помещены в несколько сот переплетенных томов. Все же прочие были размещены каждый по отдельности между листовыми стеклами. Это было сделано ввиду плохого состояния фрагментов и опасности их разрушения. Всего около 1800 отрывков из собрания генизы (в основном документов) сохраняется под стеклом в Кембридже.

В первые годы нашего века Уорман составил перечень документов под стеклом. Перечень не был опубликован, но все еще используется для справок читателями в Кембридже. Этот перечень был упомянут наряду с другими описаниями материалов генизы, хранящихся в Кембридже, Якобом Манном в первом описании рукописей, использованных им в его трудах по средневековой истории и литературе[4]. Указатели также были использованы позднее другими учеными при исследовании манускриптов как источников для работ по еврейской истории и культуре на средневековом Ближнем Востоке.

Летом 1962 года я работал в Кембридже над обзором рукописей под стеклом. Изучение 1800 отрывков такого рода не может производиться иначе как путем просмотра текста за текстом в течение длительного времени. Я использовал микрофильмы текстов, хранящихся в Кембридже, и сравнивал микрофильм с оригиналом только тогда, когда не был уверен, что он есть среди опубликованных фрагментов — или тех, которые рассматривал Манн, или описанных Уорманом в его перечне. Эта работа была закончена перед выходом в свет авторитетного труда С. Д. Гойтейна[5] о еврейских общинах на Ближнем Востоке, где можно найти описание содержания многих рукописей, хранящихся под стеклом.

При исследовании микрофильма текста Т—S 12.122 (позднее получившего название Киевского письма) на меня произвели сильное впечатление как явная древность фрагмента, так и перечень личных имен внизу листа, причем имен не еврейского или семитического происхождения. При дальнейшем исследовании оригинала текста я опознал средневековое еврейское наименование — 'קייוב — QYYWB в строке 8 текста. Весь текст был написан на еврейском языке и посредством еврейского алфавита, за исключением одного слова внизу страницы. По крайней мере часть несемитских имен была, видимо, тюркского происхождения. По этим и другим причинам (рассматриваемым в последующих главах) я предположил, что текст был составлен в хазарско-еврейской общине.

Я сперва обсудил это письмо с моим учителем и другом профессором Гойтейном. Он высказал ряд ценных соображений относительно интерпретации частей текста в рукописи; некоторые из них вошли в эту книгу. После этого летом 1966 года во время посещения Гарварда я показал фотографии Омельяну Прицаку. Он поддержал мою гипотезу относительно хазарского происхождения рукописи, основываясь на результатах своего независимого исследования имен несемитического происхождения. Наше совместное сообщение о манускрипте было сделано на собрании Американского Восточного общества (март 1967 г.) и Украинской Академии наук в США (июнь 1967 г.). Отдельные доклады на эту тему были прочитаны каждым из нас за рубежом. В 1967–68 годах в прессе появились статьи об этих сообщениях и о сделанном открытии. Наиболее полный доклад Эриха Готтгетроя был опубликован в Wochenzeitung des Irgun Olei Mercas Europa (Израиль) 31 мая 1968 года. Автор подробно изложил содержание моей лекции об этом манускрипте в Еврейском университете в Иерусалиме. Питер Голден впоследствии использовал текст при защите своей докторской диссертации, посвященной языку хазар, в Колумбийском университете (1969 г.). Однако только теперь обстоятельства позволяют опубликовать этот ценный документ (см. рис. 1 и 2).

2. Описание киевского письма

Документ Т—S (Glass) 12.122, или Киевское письмо, представляет собой кусочек тонкого пергамента размерами 22,5 см в длину и 14,4 см в ширину в самой широкой части. Подобно другим письмам из генизы, предназначенным для перевозки и доставки, он имеет семь вертикальных складок и, возможно, одну горизонтальную, примерно в середине страницы. В пергаменте есть две дыры, видимо появившиеся позднее, поскольку одна из них не дает возможность прочитать текст. Цвет чернил теперь в основном коричневый, очевидно, в результате того, что первоначальный их цвет черный выцвел. Это общее явление в текстах генизы. Часть чернил в некоторых местах стерлась в результате естественных причин, особенно в левой части текста.

Весь текст, за исключением одного слова в последней строке, написан квадратным еврейским шрифтом, очевидно, пером с широким наконечником. Характер письма профессиональный, а не любительский или небрежный. Каждая буква читается отчетливо. Но тем не менее оно написано с такими особенностями почерка, которые отличают его от любого другого документа генизы (рис. 1 и 3). Отдельные буквы явно необычной ширины, и расстояние между ними больше, чем среднее. С другой стороны, промежуток между словами часто минимален или даже опущен. Наиболее необычно написание буквы «йод». Она хорошо различается стрелкой, направленной вверх. Поэтому она никогда не может быть спутана с длинной и часто написанной без головки буквой «вав». Буква «тет» слишком открыта в верхней части, в то время как «коф» необычно коротка, всего на несколько миллиметров опускаясь ниже линии строки. Центральная вертикальная линия «шин» начинается не из нижнего левого угла этой буквы, но из горизонтальной линии в центре. Очень часто эта линия представляет собой алмазоподобную отметку, оторванную от основной части буквы. Сокращение тетраграмматона (строка 20) состоит из дуги, соединяющей вторую и третью буквы «йод». Исправления в виде добавления пропущенных при письме букв появляются дважды и оба раза не с краю. Каждый раз пропущенная буква дописывается в соответствующем месте над строкой текста. Нет никакой вокализации, отсутствуют какие-либо диакритические знаки, кроме наклонной черточки над буквой ב' - ב в слове קייוב׳ , Qiyyōb. Это, очевидно, должно указывать на ее спиральный характер. Сокращения обозначены точками. В строке 21 две точки расположены при письме сверху и снизу первой буквы четвертого слова. Это указывает, что буква должна быть опущена. Действительно, такое чтение необходимо, чтобы сохранить синтаксическую целостность предложения. Под каждой строчкой проведена направляющая линия, намеченная на пергаменте острым инструментом. Этот прием наблюдается во многих текстах генизы. Каждая строчка приподнята над этой линией, а не написана прямо по ней. Единственное слово, написанное тюркскими руническими письменами, было добавлено в нижний левый угол страницы, очевидно, с помощью пишущего инструмента в виде птичьего пера или кисточки. Чернила остаются черными. Напротив этого слова в нижнем правом углу письма имеется подпись יצהק הפרנס (yishaq haparnas) еврейское письмо этой подписи отличается от остального документа такими особенностями, как, например, написание среднего «нун». На обратной стороне документа ничего не написано.

Сам текст представляет собой рекомендательное письмо, составленное представителями еврейской общины для своего неудачливого единоверца. Тексты такого рода хорошо представлены среди писем Каирской генизы. Данное письмо, очевидно, было привезено владельцем в Фустат-Миср и в конце концов оставлено там. Оно начинается характерным восхвалением Бога (строки 1–2) и продолжается выражением надежды, что Он оградит получателей письма от всякого вреда. Далее идут восхваления получателей за их добродетели, милосердие; они называются, например, «мужами правды…, стражами спасения…, святыми общины» и т. д. В строке 8 документа мы читаем сразу после выражения (в конце предыдущей строки): «Теперь, наши князья и господа» еврейские слова: modi' im ānu lākem qāhāl shel Qiyydōb, буквальный перевод их «мы (авторы письма) сообщаем вам, община Киева…». Эти слова, на первый взгляд, наиболее спорные в тексте. Они могут быть истолкованы как «мы авторы письма сообщаем вам, общине Киева». Подобный перевод смысла фразы, однако, противоречит тому факту, что письмо содержит обращение за помощью (неудачливому подателю письма), адресованное всем «святым общинам, разбросанным по всем углам (мира)» (строка 6). Ни в одном из найденных в генизе писем такого рода, адресованных еврейским общинам вообще, не обращаются затем к какой-нибудь отдельной общине. Очевидно, что путь подателя письма закончился в Фустате. Следовательно, совершенно ясно, что он взял с собой письмо из одного места Киева и предъявлял его в различных городах по пути следования. Спорное предложение волей-неволей должно быть переведено так: «мы, община Киева, (этим) сообщаем вам» («вы» — это «святые общины», упомянутые выше). По-видимому, особая синтаксическая структура становится более понятной, если предположить, что автор, желая сохранить структуру еврейского предложения, требующую глагола в начале, должен был бы написать иначе: modi' im ānu qāhāl shel Qiyyōb lākem (буквально: «сообщаем мы, община Киева, вам»). Это совершенно недопустимо для еврейского литературного стиля, поскольку прерывается связь между сказуемым, утвердительным глаголом, подлежащим и местоименным дополнением.

Очевидно, это письмо было составлено членами еврейской общины Киева для человека, описанного в нем. Содержание послания подтверждает это. Нам сообщают, что этот человек, Мар Яаков бен Ханукка, прежде никогда не нуждался. Наоборот, он был великодушным жертвователем, пока обстоятельства не довели его до последней крайности (строки 8–10). Дело в том, что его брат занял деньги у иноверцев (евр. gōyyīm, но мы не знаем, имеются ли тут в виду христиане, мусульмане или другие иноверцы), а Мар Яаков был поручитель долга (строки 10–11). После этого брат «путешествовал по дороге» (hālak baderek, что может означать простую прогулку, путь в пределах собственного города, но может также характеризовать более длительное путешествие), когда на него напали разбойники, убили его и отобрали деньги (строки 11–12). Эта сумма включала, конечно, и деньги, занятые прежде, а возможно, и целиком состояла из них. После этого кредиторы арестовали Яакова, он был закован в кандалы и целый год находился в заключении (строки 12–14). Затем авторы письма выкупили его из плена, заплатив 60 «монет» (евр. zeqūqīm обычно означает серебряные монеты, но здесь, очевидно, речь идет о золотых)[6], и он подписал обязательство выплатить в дальнейшем 40 таких монет. Мы не можем узнать, составляли ли эти 100 zeqūqīm первоначальную сумму займа или это была обычная в Киеве плата за выкуп пленника[7]. Если принять за более вероятное второе, то следует вспомнить, что стоимость выкупа как еврея, так и другого узника из плена в мусульманском мире составляла 33 ⅓ динара. Это равно ⅓ суммы, упомянутой в письме. Мы должны здесь отметить, что 100 монет представляют собой, скорее, оценочную цифру, а не точную сумму долга. Золотой динар халифата был фактически равен по весу византийскому солиду (4,25 г). Предполагая, что киевские евреи, выкупившие пленника, имели широкие торговые связи и, следовательно, сумма выкупа имела международный характер, можно считать, что монета zāqūq эквивалентна по ценности византийскому триенсу. Эта денежная единица составляла ⅓ солида (33 ⅓ динара = 33 ⅓ солида = 100 триенсов)[8]. Zāqūq может быть идентифицирован с триенсом.

Далее в письме указывается, что его авторы теперь послали Яакова «по святым общинам» в надежде, что они сжалятся над ним и проявят свою добродетель в благотворительности (строки 16 и сл.).

Следующие несколько строк текста (до строки 23) посвящены напоминанию читателям письма о великих достоинствах милосердия и доброты. Наконец авторы выражают надежду, что Бог скоро возродит Иерусалим и принесет избавление получателям письма и им самим (строки 23–24). Далее следует перечень имен, написанный писцом. Ясно, что это имена почтенных граждан или других лиц, составивших письмо. Имя Исаака Парнаса, очевидно, написано собственноручно. Кроме того, как мы уже упоминали, имеется одно слово, написанное тюркскими руническими письменами. Мар Яаков был, очевидно, послан за границу, чтобы попытаться собрать 40 монет, все еще подлежащих оплате его бывшим тюремщикам. Возможно также, он надеялся собрать хотя бы часть суммы, за которую поручился. Такую практику мы часто встречаем в других рекомендательных письмах из генизы. Там отдельные города и поселения призываются предоставить определенные суммы для возмещения затрат данной общины обычно морского порта, такого как Александрия, для оплаты издержек по выкупу и ради залога, взятого для той же цели. Возможно, что Мар Яаков умер после того, как прибыл в Египет, но собранные деньги все же были посланы еврейскими общинами по его маршруту авторам письма в Киеве.

Тот факт, что письмо было найдено в генизе Фустата, показывает, что этот город, или во всяком случае Египет, был конечной точкой путешествия Яакова. Внимательное изучение карты региона Средиземного и Черного морей указывает, что Яаков, путешествуя из Киева, вероятно, в первой половине X века, двигался по знаменитому «пути из варяг в греки»[9][10]. Этот путь шел через Киев, вдоль Днепра до его устья, где лежит остров св. Эферия[11]. Отсюда он, вероятно, двигался на судне вдоль западного берега Черного моря, возможно, делая краткие остановки в устьях Днестра и Дуная[12], а также в нескольких портах далее к югу. Наконец Мар Яаков прибыл в Константинополь. Из Константинополя на судне прямо через Средиземное море, или зайдя в какой-нибудь эгейский порт, он достиг Александрии, — а оттуда столицы Фустата[13]. Там его письмо было в конце концов прочитано и, возможно, через длительный срок положено в генизу Палестинской синагоги, где и сохранилось с другими рукописными фрагментами до нашего времени.

3. Комментированный текст и перевод манускрипта

Университетская библиотека, Кембридж. Т—S (Glass) 12.122. Пергамент слегка поврежден. Длина — 22,5 см. Ширина — 14,4 см. Черные чернила выцвели в коричневые. Семь вертикальных складок.

Строки 1–3. rishōn shebārishōn и т. д., «первый среди самых главных…». Этими словами начинается рифмованный панегирик, содержащийся в трех строках. Рифма проявляется посредством повторяющегося слога — ōn (rishon… ahafdn… lahashōn… lashōn… ishōn… nahshōn… rishōn). В стремлении автора дать тексту рифмованное начало есть что-то непонятное. Несколько таких случаев встречается в литургической поэзии Элиэзера Калира (Палестина, 6 или 7 в. н. э.), например: /1/ ahallēl, befeh welāshōn, lashōmē'a qōl lahashōn (цитировано Элиэзером бен Йегудой, Thesaurus Totius Hebraitatis, vol. 5 (Berlin, 1915), p. 2665; /2/ athin behin lahashon dbābi mila'ashon be'ad nesuri ke īshōn (там же) и /3/ lehāfiq tahan lāshōn lehallēl penē ahāron werishōn (там же). Сходство так поразительно, что заставляет предположить, что автор письма был знаком с литургической поэзией Калира. Смысл фразы в том, что Бог («Первый») призывается «охранять их» (строка 2, конец), а именно «людей правды», и т. д. (строки 4 и сл.).

hame'utār beketer aharōn werishōn — «тот, кто украшен» и т. д.: ср. Ис. 44:6, ani rishōn wa'ani aharōn, «Я первый и я последний», и подобное Ис.: 48:12.

Строка 2. lahashōn — «шепчущий голос». Поэтическая форма для lahash, как в первой цитате из Калира, приведенной выше. Смысл тот, что Бог слышит молитвы верующих.

Строки 2–3. yinserěm ke īshōn — «да хранит Он их как зеницу»: ср. Второз. 32:10, yisrenhu ke īshōn ēnō, «он хранил его как зеницу ока своего».

Строка 3. weyōshiběm īm nahshōn bamārōm. тут имеется в виду Нахшон, сын Аминадава, зять Аарона и предок Давида, Исход 6:23; Числа 1:77; Рут 4:20 и т. д. Согласно раввинскому учению, был удостоен особой чести и святости. Ср., например, Jewish Encyclopaedia, vol. 9 (New York, 1905), p. 146 [Еврейская энциклопедия, т. XI, стр. 502. СПб. Прим, перев.]

mērishōn — «как первый», буквально «из первых», однако точное значение неясно. Возможно, было добавлено согласно требованиям схемы рифм.

Строка 5. asher pittām mesūyāh lekol ōber wāshāb — «чей хлеб всегда доступен каждому страннику и прохожему». Типичная фраза, встречающаяся в рекомендательных письмах генизы.

Строка 6. qehillōt qedōshot hapezūrim — «святые общины, разбросанные»: должно быть «… hapezūrot» — форма женского рода.

Строка 7. lehōshibēm kenēzer shālom — «дать им жить, как корона мира [покоя. Прим. перев.]»: точный смысл сравнения трудноуловим.

Строка 8. modi'іm ānū lākem qāhāl shel qiyyōb — «мы, община Киева, (этим) сообщаем вам», трудный синтаксис фразы рассмотрен выше на стр. 21.

qiyyōb, Киев — наиболее ранняя из известных форм записи этого топонима в еврейском тексте (см. рис. 2). Другие формы записи в средневековых текстах следующие:

(1) קיוב, qiyōb, в талмудическом лексиконе Иуды бен Калонимуса из Шпейера (см. А. Epstein in Monatsschrift fur Geschichte und Wissenschaft des Judenthums, 39 [1894, 1895]: 511), в Sibbūb (итинерарий) Петахии Регенсбургского (см. Е. Н. Grunhut, ed., Frankfurt-am-Main, 1905, р. 2), и в так называемой Sěfer hāyashār, приписываемой Яакову Таму (Vienna ed., 1811, fol. 58 recto, col. 1. para. 522). Все эти три текста написаны в конце XII столетия в Западной Европе.

(2) כץ — KYW, kiyow или kiyew в Итинерарии (около 1165 г.) Вениамина Тудельского (см. Е. N. Adler, ed. [London, 1907]), еврейский текст, с. 72 внизу.

(3) קיאוו, qiyāww, в респонсах Меира Ротенбургского (Lemberg ed. 1871, para. 443), жившего в XIII в.

(4) קיאב, qiyāb в книге Sēfer Raben, написанной Элеэзером бен Натаном (XII в.) (см. главу 7, заметку 52). В отношении обозначения כלא, «kyw», в книге Sēfer Ydsippóh, найденной в MS Oxford, Bodleiana, 2797, см. David Flusser, Sēfer Ydsippōn, vol. 1 (Jerusalem, 1978), pp. 5–6 и vol. 2 (Jerusalem, 1980), p. 255 (где приведены различные формы написания, встречающиеся в других рукописях Иосиппона).

Строка 9. shehū mibnē [tōbim] — «сына [добрых людей]»: предположительное дополнение, основанное на подобных фразах в других рекомендательных письмах из генизы. Однако остатки букв этого слова (см. рис. 1) могут также означать k.'mn (בא.מן), что позволяет делать другие выводы. Это слово может указывать таким образом город Мар Яакова или место его рождения. Возможно также другое прилагательное, аналогичное по смыслу tōbim. См. ниже примечание к строке 14.

Строки 9–10. min hanōtenim и т. д. — «тот, кто дает» и т. д.: стандартная фраза рекомендательных писем из генизы.

Строка 10. nigzerāh gezērāh — «ему была предрешена жестокая судьба»: буквально «приговор был решен». Это означает, как и в других текстах, что Бог вынес приговор евреям, и им суждено погибнуть от врагов. Приговор может быть осуществлен как в форме убийства, например в данном случае, так и в виде погрома.

Строка 12. [I]istim — «разбойники»: автор письма предпочитает здесь слово, употребляемое в раввинистической литературе, вместо того чтобы использовать существительное от корня глаголов, употребляемых в Библии. Эти глаголы обозначают украсть или ограбить, например, gannāb, shōdēd и т. д.

Строка 13. wenātenū shalshelā'ot — «они положили цепи» и т. д.: автор говорит, что кредиторы сами заковали Яакова в цепи и держали его как пленника.

Строка 14. barzilayyim — «кандалы»: на двоичную форму слова barzel (буквально «железо») указывает наличие двух «йод» перед конечной буквой «мем».

we 'āsah shām — «он находился в таком положении» (буквально «он был там» или «провел там время»): ср. '/s/h в Экклезиасте 6:12. В прежних строках нет уточнения слову shām — «там», если не считать стершегося 5-го слова строчки 9. См. наш комментарий к этой строке, указывающий на возможность того, что там было упомянуто географическое название.

Строка 16. zeqūqlm — «монеты»: одно из многих еврейских слов для обозначения монеты. См. L. Zunz, Zur Geschichte und Literatur (Berlin, 1845), pp. 542–43 и Элиэзер Бен-Йегуда, Thesaurus, vol. 3, p. 1381. По поводу идентификации zāqūq с византийским триенсом см. стр. 22.

weshiggarnā ōtō — «и мы послали его»: раввинистический оборот. В Библии для обозначения глагола «послать» употребляется слово shālah.

Строка 18. keminhagkem hatōm (!) — «в соответствии с вашим добрым обычаем»: конечное «мем» слова keminhagkem написано поверх строки, в то время как следующее слово написано с ошибкой: должно быть hatōb. Возможно, это просто описка, но возможна также фонетическая путаница губных звуков.

Строка 19. shesedāqāh tassil mimāwet — «по милости избавляет людей от смерти»: (кн. Притчей 10:2 и 11:4). Изречение, видимо, понимается автором в том смысле, что спасется не только получатель, но и жертвователь, поскольку возрастают его добродетели.

Строки 19–20. we'ēn ānU kemazhiňm elā kemazkirīm — «но мы не те, кто предостерегает, а те, кто напоминает»: характерная идиома в рекомендательных письмах из генизы, суть ее в ритмике mazhīrīm… mazkirīm.

Строка 20. Аббревиатура тетраграмматона (см. рис. 1) часто обозначается как три буквы «йод», расположенных в виде пирамиды. Однако здесь третья буква «йод» растянута в виде полукруга.

Строка 21. wetō'kela pērōt ba 'ōlam hazeh и т. д. — «вы будете вкушать плоды (этого) в этом мире» и т. д.: характерная раввинистическая идиома. (Мишна Пеа 1:1. «Вот добродетели, коих плоды человек вкушает в мире сем и коих наличность остается для мира грядущего, а именно: почитание отца и матери, благотворительность, водворение мира между людьми; но всему этому равноценно изучение закона»),

wehazeh — «это»: точки над и под начальной согласной указывают на ошибку при письме. Эта согласная здесь не нужна. См. такое же исправление в свитках Мертвого моря, Manual of Discipline, col. XI, 1.21.

Строки 22–23. we'al tāsimū et debārēnū aharē gēwēkem — «и не бросайте наши слова себе за спину». Менее буквально — «пожалуйста, не пренебрегайте нашей просьбой». См. подобное библейское выражение we'ōti hishlaktā aharē gawekā, 1 Царств 14:9, и сравните Иезек. 22:35 и Неем. 9:26.

Строка 24, weyig'ol — «и спасет»: необычная форма для weyig'al.

А(теn?) А(теn?) А(теn?) BQZ аббревиатура, состоящая из семи или, возможно, восьми букв, первые три из них могут быть реконструированы как A(nāshim) A(him) A(nahnū) — (братский народ мы), менее буквально — «мы все братья». Тот факт, что точка сокращения стоит над пятой буквой, а не над четвертой (см. рис. 1), может быть, указывает, что комбинация BQ представляет первые две буквы одного слова, например, beqārōb — «скоро», как в фразе beqārōb bеуāmēnū — «скоро, в наши дни (Он спасет нас)». Однако следующая согласная и согласные, написанные здесь, другие, чем в слове bеуāmēnū, и они имеют иное значение. А. Бранди предлагает нам убедительную расшифровку B(ārūkh) Q(ōrē) Z(eh) — «благословен тот, кто это читал».

Строки 25–30. Abrāhām haparnās — «Авраам Парнас» и т. д. Среди имен, приведенных ниже, имена нееврейского происхождения написаны заглавными буквами и детально разобраны в гл. 5. Еврейские же имена рассматриваются в главе 4. Значение слова «парнас» см. ниже, стр. 43.

Строка 30. HWQWRWM — «Я прочел (это)». Это слово, написанное тюркскими рунами, идентифицировано и переведено Омельяном Прицаком в главе 6. Г. Дауни информировал меня (письмом от 24 мая 1969 г.), что удостоверяющая подпись Legi или Legimus имеется внизу византийских императорских документов, и привлек мое внимание к книге: Franz Dolger, Johannes Karayannopulos. Byzantinische Urkundenlehre, vol. 1 (Munich, 1968), pp. 34ff и документу в конце книги, сноски 3 (р. 148), 65 (р. 170), 71 (р. 173), 75–76 (р. 176). См. также ниже главу 6, сноска 10.

1 Тот, кто первый среди самых главных, тот, кто украшен диадемой «Конечный и Первый»

2 тот, кто слышит шепчущий голос и слушает громкую речь и язык да хранит их

3 как зеницу (ока своего) и позволит им жить, вознесясь высоко, подобно Нахшону, как первым

4 людям правды, презирающим выгоду, дарующим любовь и доброту, представляющим милостыню,

5 стражей спасения, чей хлеб всегда доступен каждому страннику и прохожему,

6 святым общинам, разбросанным по всем уголкам (мира): да будет воля

7 Владыки Мира (покоя) дать им возможность жить, как корона мира (покоя)! Теперь, наши князья и господа,

8 мы, община Киева, (этим) сообщаем вам о трудном деле этого (человека) Мар Яакова бен Р.

9 Ханукки, сына [добрых людей]. Он был тем, кто дает, а не тем, кто

10 берет, до того времени, пока ему не была предрешена жестокая судьба, и брат его пошел и взял деньги

11 у иноверцев: этот (человек) Яаков стал поручителем. Его брат шел по дороге, и тут пришли

12 разбойники, которые убили его и взяли его деньги. Тогда пришли кредиторы

13 (и в)зяли этого (человека) Яакова, они наложили железные цепи на его шею

14 и кандалы на его ноги. Он находился в таком положении целый год [… и после…]

15 этого мы поручились за него. Мы заплатили 60 [монет] и теперь еще

16 осталось 40 монет; поэтому мы послали его по святым общинам,

17 чтобы они могли оказать милость ему. И теперь, наши господа, поднимите ваши глаза к небесам

18 и поступите в соответствии с вашим добрым обычаем, вы, кто знает, как велика добродетель

19 милостыни, как милосердие избавляет людей от смерти. Но мы не те, кто предостерегает,

20 а те, кто напоминает, и будет милость для вас перед Владыкой, Вашим Богом.

21 Вы будете вкушать ее в этом мире, и ее присутствие останется для мира грядущего.

22 Только будьте сильными и обладайте мужеством добра, и не бросайте слова наши

23 себе за спину; и пусть Всесущий благословит вас, и восстановит Иерусалим в ваши дни,

24 и спасет вас и также нас с вами. А(минь?) А(минь?) А(минь?) BOZ [.]

25 Авраам Парнас […]эль бар MNS Реувен бар бар Коген

26 GWSTT' бар KYBR Коген Самсон

27 Иуда, по прозвищу SWRTH Ханукка бар Моисей

28 QWFYN бар Иосиф MNR бар Самуил Коген

29 Иуда бар Исаак Левит Синай бар Симуил

30 Исаак Парнас

(руническим письмом) HWQWRWM «Я прочел (это)»

Кембриджский манускрипт Т—S (Glass) 12.122 (Киевское письмо).

Примечание. В палеографической таблице каждая согласная Киевского письма представлена примерно в двукратном увеличении, в алфавитном порядке и в порядке появления каждой буквы в документе. Цифровая таблица дает номер каждой согласной в соответствии с ее позицией в документе: например, для буквы «алеф» номер 2 указывает, что первая «алеф» таблицы является второй согласной документа. Конечная цифра первой строки указывает, что конечная «алеф» появляется на первой строке, является согласной № 403 документа. (Еврейский текст таблицы должен читаться справа налево). Несколько темных неразборчивых мест в таблице являются фотографическим изображением стершихся букв манускрипта, которые определены благодаря контексту.

Строка Номера согласных букв

1 1–33

2 34–64

3 65–95

4 96–127

5 128–160

6 161–198

7 199–241

8 242–275

9 276–313

10 314–353

11 354–392

12 393–430

13 431–467

14 468–500

15 501–537

16 538–577

17 578–615

18 616–651

19 652–684

20 685–720

21 721–761

22 762–795

23 796–832

24 833–858

25 859–882

26 883–902

27 903–928

28 929–952

29 953–977

30 978–986

א —

2, 9, 23, 30, 66, 92, 96, 100, 105, 139, 199, 227, 249, 286, 299, 311, 321, 323, 342, 377, 391, 403, 411, 420, 436, 465, 508, 540, 543, 561, 603, 632, 671, 674, 685, 687, 723, 761, 769, 77, 777, 784, 792, 836, 839, 846, 852, 853, 854, 859, 869, 877, 888, 948, 976.

ב —

7, 19, 51, 54, 85, 107, 136, 160, 180, 213, 236, 264, 273, 274, 288, 293, 366, 372, 385, 390, 419, 422, 428, 443, 458, 6=462, 469, 477, 571, 514, 545, 564, 596, 732, 760, 787, 817, 827, 855, 860, 861, 871, 879, 881, 889, 893, 889, 924, 934, 943, 958, 971.

ג —

110, 326, 330, 336, 401, 479, 557, 624, 796, 835, 844, 883.

ד —

117, 121, 125, 157, 168, 200, 244, 386, 573, 579, 637, 645, 650, 654, 659, 705, 775, 786, 906, 956.

ה —

13, 127, 138, 150, 162, 173, 189, 203, 209, 226, 236, 280, 282, 284, 297, 302, 314, 329, 333, 339, 362, 367, 369, 374, 384, 399, 439, 486, 491, 566, 571, 594, 623, 627, 643, 648, 652, 656, 661, 680, 701, 703, 707, 717, 738, 740, 742, 759, 804, 819, 862, 864, 896, 896, 904, 907, 908, 913, 918, 923, 928, 951, 954, 957, 982.

ו —

4, 11, 16, 26, 28, 32, 35, 39, 44, 46, 55, 58, 69, 71, 73, 83, 88, 94, 111, 118, 120, 134, 148, 155, 163, 169, 171, 176, 186, 193, 201, 206, 210, 221, 223, 229, 233, 234, 237, 241, 243, 251, 263, 278, 285, 292, 296, 298, 304, 309, 316, 345, 346, 352, 357, 360, 373, 380, 389, 392, 398, 402, 405, 406, 410, 413, 417, 418, 421, 427, 431, 435, 444, 448, 454, 464, 467, 468, 482, 483, 507, 510, 515, 517, 522, 529, 533, 535, 542, 551, 555, 560, 563, 569, 574, 576, 586, 590, 591, 597, 601, 604, 616, 619, 629, 636, 646, 668, 670, 676, 696, 721, 726, 730, 734, 737, 741, 756, 767, 768, 772, 776, 783, 791, 798, 799, 803, 807, 815, 822, 833, 837, 843, 878, 884, 901, 905, 911, 915, 921, 930, 937, 947, 955, 963, 975.

ז —

175, 217, 281, 327, 331, 361, 383, 438, 460, 471, 527, 549, 679, 690, 739, 765, 857.

ח —

24, 42, 81, 115, 276, 318, 343, 378, 409, 426, 434, 505, 584, 764, 793, 811, 919, 962, 980.

ט —

17, 291, 395, 628, 886, 887, 917.

י —

50, 53, 60, 67, 72, 75, 99, 106, 114, 123, 132, 136, 137, 143, 149, 163, 178, 184, 188, 198, 212, 231, 239, 245, 247, 161, 262, 270, 290, 294, 307, 319, 336, 344, 358, 363, 368, 379, 396, 425, 429, 440, 472, 474, 475. 481, 494, 525, 531, 547, 553, 567, 580, 582, 589, 599, 606, 608, 614, 635, 639, 664, 672, 681, 683, 692, 694, 702, 711, 712, 713, 714, 718, 728, 747, 748, 781, 789, 797, 800, 809, 816, 820, 825, 828, 830, 834, 892, 903, 932, 936, 953, 960, 966, 968, 970, 978.

כ —

20, 63, 76, 152, 181, 215, 253, 279, 501, 578, 609, 620, 625, 641, 677, 688, 691, 698, 719, 724, 752, 801, 813, 831, 841, 850, 891, 910, 922, 950.

ך —

341, 376, 388, 502.

ל —

40, 41, 56, 113, 151, 153, 164, 182, 205, 208, 220, 228, 252, 257, 259, 310. 315, 322, 335, 340, 347, 375, 382, 395, 407, 424, 432, 450, 452, 457, 461, 473, 480, 493, 503, 568, 588, 611, 647, 665, 686, 697, 708, 725, 735, 751, 754, 757, 778, 824, 838, 870, 949, 964, 977.

ם —

14, 36, 47, 77, 79, 86, 90, 101, 112, 146, 195, 242, 268, 287, 300, 312, 350, 351, 354, 413, 414, 495, 585, 613, 621, 642, 649, 666, 678, 689, 749, 770, 773, 782, 805, 812, 829, 849, 873, 899, 909, 926, 940, 946, 974.

מ —

64, 89, 145, 179, 207, 214, 222, 248; 254, 295, 308, 320, 349, 359, 397, 430, 476, 488, 526, 532, 548, 554, 610, 613, 626, 630, 634, 640, 684, 695, 699, 720, 736, 753, 758, 802, 808, 814, 826, 832, 842, 845, 851, 863.

נ —

52, 61, 80, 97, 104, 128, 185, 197, 216, 232, 240, 250, 277, 289, 303, 306, 325, 416, 445, 447, 490, 506, 521, 538, 559, 600, 607, 622, 675, 710, 790, 818, 867, 874, 912, 920, 941, 969, 985.

ס —

5, 12, 27, 33, 45, 51, 70, 84, 95, 194, 202, 301, 313, 337, 353, 673, 745, 880, 897, 902, 933, 952.

ס —

116, 266, 394, 868, 875, 885, 914, 938, 967, 986.

ע —

15, 37, 78, 109, 154, 224–246, 265, 271, 334, 364, 370, 423, 441, 484, 512, 520, 554, 546, 587, 592, 605, 617, 638, 733, 755, 848.

פ —

122, 142, 174, 183, 196, 230, 518, 709, 727, 865, 931, 983.

ף —

939.

צ —

62, 108, 124, 130, 147, 192, 463, 653, 658, 663, 704, 771, 961, 979.

ץ —

ק —

38, 48, 126, 161, 167, 255, 260, 267, 272, 317, 348, 365, 408, 433, 442, 504, 528, 530, 550, 552, 565, 572, 655, 660, 706, 743, 746, 763, 766, 806, 856, 929, 963, 981.

ר —

1, 8, 18, 22, 25, 29, 63, 87, 91, 119, 131, 141, 177, 191, 218, 235, 269, 275, 328, 371, 387, 400, 459, 466, 470, 478, 513, 519, 541, 544, 558, 583, 595, 682, 729, 744, 762, 788, 794, 810, 821, 866, 872, 876, 882, 890, 894, 916, 925, 935, 942, 944, 959, 972, 984.

ש —

3, 6, 10, 31, 34, 43, 49, 57, 68, 74, 82, 93, 96, 103, 135, 140, 159, 170, 204, 211, 219, 258, 283, 324, 338, 381, 449, 451, 456, 485, 487, 489, 492, 523, 524, 539, 556, 575, 581, 602, 612, 618, 631, 637, 780, 823, 898, 900, 927, 945, 973.

ת —

21, 102, 133, 144, 166, 172, 187, 225, 238, 305, 404, 412, 437, 446, 455, 509, 516, 562, 570, 577, 593, 598, 633, 651, 662, 669, 700, 722, 731, 750, 785, 840, 847.

4. Анализ текста

Весь облик этого ветхого документа говорит о его большой древности. Прежде всего, он написан на пергаменте, как и некоторые другие очень древние письма из генизы: основная масса писем написана на бумаге. Такие особенности, как уникальное начертание букв и архаическая раввинистическая специфика еврейских идиом текста, позволяют отнести дату создания письма к начальному периоду накопления документов генизы. Все указанные особенности не обнаруживаются вместе ни в одном из писем, относящихся к наиболее характерному временному промежутку этого периода — XI и XII векам. Гипотеза вероятного более раннего происхождения, возможно в X веке, подкрепляется анализом несемитских имен и слова, написанного тюркскими рунами внизу манускрипта: в тексте используются особые формы, очевидно, существовавшие в первой половине X века. В таком случае неизбежен вывод, что наше письмо написано лицами, обладавшими элементами еврейской образованности раввинистического толка и проживавшими в Киеве примерно в X в.

В соответствии с широко распространенным взглядом, Киев был основан хазарами в VIII веке[14][15], но до последнего времени не было сведений о проживании там евреев в средние века (см. гл. 7). Исследователи обращали внимание на несколько исторических свидетельств. Все они достаточно ясно говорили о том, что в Киеве имелась в XI и XII вв. еврейская община, корни которой уходили в более ранние времена[16]. Таким образом, находка документах в. на еврейском языке, написанного киевскими евреями, полностью соответствует ранее известным сведениям о наличии еврейской общины в средневековом Киеве. Предлагаемый текст является, очевидно, наиболее ранним документом, содержащим упоминание названия Киев. Он также содержит самое раннее указание на еврейскую общину этого города[17].

Еврейские и нееврейские имена, упоминаемые в письме, особенно полезны при оценке этнического происхождения авторов Киевского письма и природы исповедуемого ими иудаизма. Имеется одиннадцать авторов письма, представляющих общину Киева. Их имена написаны внизу письма. Среди них 14 имен (включая патронимические) еврейского происхождения: Авраам, [...]эль ([...]ил), Реувен (Рувим), Симеон (Самсон)[18], Ханукка, Моисей, Самуил (дважды), Синай, Иосиф, Иуда (дважды) и Исаак (дважды); 6 имен хазарско-тюркские. Одиннадцать различных еврейских личных имен (три из которых появляются дважды): 9 — имена библейских персонажей, одно — Синай — библейское имя собственное, но не используется в Библии как имя человека. Другое — Ханукка — совсем не встречается в Библии, а является наименованием еврейского праздника. Это имя отца главного персонажа письма, которого зовут Яаков.

Таким образом, авторы письма и их отцы большей частью носят иерофорные[19] имена библейских персонажей: Авраам, Исаак, Реувен (Рувим), Иуда, Иосиф, Моисей, Симеон и Самуил (в порядке их появления в Библии). Шесть из этих имен появляются в Пятикнижии, и только два из них фигурируют в книгах Пророков. Имя [...]эль ([...]ил) может быть, а может и не быть библейским. Нет имен из агиографов и имен (талмудических) раввинистов, таких как Акиба, Ханина, Хия или Иоси. Владелец письма также носил имя из Пятикнижия — Яаков. Два небиблейских имени — Синай и Ханукка — имеют явно иерофорную природу. Одно — наименование горы, а другое — наименование религиозного праздника.

Весьма поучительно рассмотреть имена хазарских царей и других лиц, известных из краткой и пространной версий письма царя Иосифа к Хасдаю ибн Шапруту, так и из письма хазарского еврея к Хасдаю (текст Шехтера), опубликованного в гл. 10.

За исключением имени первого хазарского царя, принявшего иудаизм, BWL'N (письмо царя Иосифа), все другие лица, упоминаемые в переписке Хасдая, имеют древнееврейские имена. Сохранившийся фрагмент текста Шехтера свидетельствует, что первый еврей, получивший у хазар титул «сар» («главный командир», «главнокомандующий» или «глава»), после вступления в должность изменил свое имя на Савриил (Сабриэль) (см. лист 1, оборотная сторона, строки 18–19). Его жена носила библейское имя Серах (упоминается в Числах 16:46 и в других местах как дочь Ашера), (см. лист 1, оборотная сторона, строка 14). Письмо царя Иосифа дает генеалогию хазарских царей, начиная с Обадии, который правил около 800 г. н. э. (В письме царя Иосифа Обадия назван скорее «потомком» BWL'N, чем его сыном. Пробел в цепи правителей, возможно, отражает недостаток сведений со стороны составителя генеалогии при дворе царя Иосифа в промежуточные годы). Генеалогия в письме царя Иосифа следующая: Обадия, Хезекия, Манассия, Ханукка (упоминается как брат Обадии), Исаак, Завулон, Манассия (краткая версия письма) или Моисей (пространная версия), Нисси, Аарон (только пространная версия), Менахем, Вениамин, Аарон и Иосиф. Последние три имени также упоминаются в тексте Шехтера. В этом тексте дается, сверх того, имя великого полководца хазар, участвовавшего в военных действиях во время правления царя Иосифа. «BWLŠSY — это Песах HMQR» (см. лист 2, оборотная сторона, строка 21, где הסקר, HMQR, должно быть исправлено на הפקיד, HPQYD или hapāqid). Сверх указанных имен, личные библейские имена в порядке их появления в Библии: Исаак, Завулон, Иосиф, Вениамин, Манассия, Моисей, Аарон (все из Пятикнижия); Менахем, Хезекия и Обадия (появляется в Пророках); четыре имени — Сабриэль, Нисси, Песах и Ханукка — внебиблейские и носят иерофорный характер.

В предлагаемом перечне сравниваются еврейские имена Киевского письма с еврейскими именами хазарских царей и других лиц.

Еврейские имена в Киевском письме — из Пятикнижия: Авраам, Исаак, Реубен (Рувим), Иуда, Иосиф, Моисей.

Еврейские имена хазарских царей и других лиц, известных из переписки Хасдая — из Пятикнижия: Исаак, Завулон, Иосиф, Вениамин, Менассе (Манассия) Моисей[20], Аарон[21], Серах.

Еврейские имена в Киевском письме — из книг Пророков: Симеон (Самсон), Самуил.

Еврейские имена хазарских царей и других лиц, известных из переписки Хасдая — из книг Пророков: Менахем, Хезекия, Обадия.

Еврейские имена в Киевском письме — небиблейские имена: Синай, Ханукка, [...]эль.

Еврейские имена хазарских царей и других лиц, известных из переписки Хасдая — небиблейские имена: Песах, Ханукка, Сабриэль (Савриил), Нисси.

Имеется относительно большое количество имен из Пятикнижия как в Киевском письме, так и в перечне имен хазарских царей и других лиц. В письме отношение количества имен из Пятикнижия к числу имен из книг Пророков составляет шесть к двум, в перечне имен царей — восемь к трем. Только одно имя пророческого персонажа книги Пророков действительно появляется в Киевском письме (Самуил), так же как и в списке царей (Обадия).

Необычное имя Ханукка[22], которое до сих пор не было отмечено в каком-либо средневековом тексте ближневосточного происхождения, обнаруженном в генизе, содержится как в Киевском письме, так и в списке царей.

Даже внебиблейское имя Сабриэль (Савриил) в тексте Шехтера, возможно, имеет своего двойника в имени [...]эль Киевского письма. Имена четырех хазарских царей — Исаак, Иосиф, Моисей и Ханукка — встречаются и в Киевском письме. Оно содержит всего одиннадцать еврейских личных имен. Общее подобие двух групп имен так велико, что практически исключает случайное совпадение, особенно, если иметь в виду киевское происхождение письма. Этот город лежал на самой крайней западной границе Хазарии. Если не отрицать полностью достоверность переписки Хасдая, то можно утверждать, что еврейские имена в Киевском письме имеют точно такой характер, который и можно было ожидать у жителей хазарского города в X в.

Более того, совокупность еврейских имен как в Киевском письме, так и в перечне царей, среди которых преобладают имена из Пятикнижия и иерофорные, полностью отличается от совокупности еврейских имен в известных раннесредневековых центрах еврейского расселения. В составе Киевского письма и перечня царей количество имен из Пятикнижия в три раза превосходит число других библейских имен. В ближневосточных общинах и общинах ашкеназов это отношение составляет один к двум[23]. Более знаменательно, что среди нескольких небиблейских имен в Киевском письме и в перечне царей отсутствуют часто встречающиеся талмудические имена[24].

Однако внебиблейские имена Киевского письма (Синай и Ханукка) и списка царей (Песах, Ханукка, Сабриэль и Нисси) в общем отражают идейные аспекты раввинистической еврейской религии. Таким образом, указанные имена отличают их носителей от членов хорошо известных и древних еврейских общин.

Особый характер имен хазарских царей может быть удовлетворительно объяснен на базе хорошо известных исторических особенностей хазарской истории, а именно обращения хазар где-то в VIII или в начале IX века из религии Тенгри[25] в монотеистический протоиудаизм и затем в собственно раввинистическую еврейскую религию. Это произошло во время религиозных реформ, проведенных царем Обадией. В соответствии с письмом хазарского еврея (текст Шехтера), утверждение иудаизма в Хазарии (в примитивной форме, более полно описанной в письме царя Иосифа, когда речь идет о царе BWL'N) было закреплено прибытием евреев из Багдада и других мест. Они «укрепили силы мужей земли» (см. лист 1, оборотная сторона, строки 14 и сл.). Последние «крепко придерживались завета Отца множества» (там же). Тогда был установлен каганат, и хазары изменили имя «великого военачальника Хазарии» — не путать с каганом — «на Сабриэль и сделали его их царем»[26]. В соответствии с этим текстом смена тюркского личного имени хазарского правителя на еврейское является значительным событием в процессе иудаизации хазарских правителей. С установлением раввинистического иудаизма при Обадии цари постоянно выбирали или им давали еврейские имена. Это были имена патриархов (Исаак, Моисей, Аарон) или предводителей колен (Завулон, Иосиф, Вениамин, Манассия). Иногда они брали имена библейских царей (Менахем, Хезекия) или имя библейского пророка, особо уважаемого в раввинистической литературе (см., например, Вавилонский Талмуд, Санхедрин 39–6). Это имя (Обадия) выбрал себе прозелит. Имеются также имена, указывающие религиозную концепцию, данную им (Песах [использованное, однако, только как еврейское имя военачальника BWLŠSY], Ханукка, Нисси, но последнее, обозначающее просто «мое знамя», т. е. «[Бог есть] мое знамя», является, возможно, следствием описки в имени Синай, известном из Киевского письма). В других общинах имена библейских патриархов, так же как имя Обадия, предпочитались прозелитами более других еврейских имен. Так, мы встречаем такие имена прозелитов, как Авраам (развитое в Авраам б. Авраам[27]), Исаак[28], Яаков (Иаков)[29], Иосиф и Иехосафайя (растянутая форма Иосиф)[30], а также имена Ионатан[31], Элиэзер[32], Мордехай[33] и Обадия[34] с их особым вторичным значением. Неизвестны средневековые прозелиты, принявшие при обращении нееврейские имена, за исключением одного, упоминаемого во фрагменте генизы,— Оливер[35]. Большинство же приняли имена патриархов из Пятикнижия, как уже указано.

Еврейские имена Киевского письма и имена хазарских царей в общем отличаются от совокупности еврейских имен в других районах еврейского расселения. Это указывает на необычный характер киевской еврейской общины X в. Особенности имен Киевского письма могут быть объяснены тем, что авторы письма или их предки были еврейскими прозелитами. Они при обращении в иудаизм приняли имена патриархов — в данном случае Авраам, Исаак и Моисей — или основателей колен, а именно Реувен, Иуда и Иосиф. Не будучи членами хазарской царской семьи, эти члены еврейской общины древнего Киева, очевидно, не заботились о том, чтобы принять такие имена, как Менахем или Хезекия. Вместо этого они взяли имена из пророческой литературы или имена более духовного и харизматического характера, такие как Симеон (Самсон)[36] и Самуил. Но они, так же как хазары, знали ранее написанные религиозные тексты. Поэтому они взяли дополнительные личные имена с резко выраженным иерофорным характером, такие как Синай и Ханукка.

Гипотеза прозелитического происхождения авторов Киевского письма имеет сильные доводы в свою пользу, если исходить из географических данных.

Киев был расположен на или около западной границы хазарской территории. Поэтому вполне возможно ожидать, что там в ІХ–Х вв. проживала группа приверженцев религии, исповедуемой правителями, контролирующими их город и всю территорию[37]. То, что эти киевляне — приверженцы иудаизма — были первоначально хазарами, видно из того, что их имена включают, помимо еврейских, шесть хазарско-тюркских. (О племенных и исторических особенностях имен и их значениях см. гл. 5).

Из самих хазарских имен киевских приверженцев иудаизма не видно, что, принимая эту религию, они отбрасывали все свои старые племенные связи. Более того, эти племенные связи были постоянными и подтверждались сохранением старых семейных имен. Новые еврейские имена имели особое религиозное значение как свидетельство обращения из язычества в монотеистическую религию. Эти имена добавлялись к их старым языческим. Аналогичное явление наблюдается на древних надгробных памятниках Крыма, которые имеют, по мнению некоторых ученых, хазарское происхождение[38]. На одной их стороне имеются изображения характерных символов иудаизма — меноры, шофара и жезла Аарона. На другой стороне — племенные символы, известные как «тамга», имеющие геометрические формы (см. иллюстрации в книге А. N. Poliak, Kazaria [Tel Aviv, 1944], pp. 11 и 165). Как подтверждает теперь Киевское письмо, прозелиты исповедовали подлинную, раввинистическую форму иудаизма. Однако они сохраняли старые племенные имена, которые не вышли из употребления во время составления Киевского письма.

Признание племенного характера хазарских имен в документе подразумевает сохранение древних идей и традиций среди его авторов, делает очевидным другой феномен в иудаизме, исповедуемом авторами Киевского письма. Феномен этого типа известен из общей истории иудейской религии. Несколько авторов имеют после имен титул описательного характера — «коген», «леви» и «Парнас».

Термин «коген» (священник — ааронид) впервые добавлен к чисто хазарской комбинации и затем к еврейско-хазарской комбинации. Титул «леви» (левит) появляется после чисто еврейской комбинации имен, в то время как «парнас» (жертвователь) имеется после двух индивидуальных еврейских имен («Авраам парнас», «Исаак парнас»), В исламских странах, как показал С. Д. Гойтейн (А Mediterranean Society, vol. 2 [Berkeley, Calif., 1971], pp. 77–79), титул «парнас» означал должностное лицо, назначенное для заботы об общинной собственности и членах общины. Титул «парнас» широко применялся везде в средние века для обозначения тех, кто оказывал финансовую поддержку еврейской общине, делая вклад в благотворительные фонды, строительство и ремонт синагог и т. д. Это звание никогда не было наследственным.

С другой стороны, звания «коген» и «леви» (левит) были наследственные, предназначенные только для потомков первосвященника Аарона и колена Леви, члены которого помогали «коганим» при выполнении храмовой службы и других функций. Однако появление титула «коганим» в сочетании с хазарскими собственными именами указывает, что эти титулы, очевидно, использовались хазарскими прозелитами. Поскольку они не имели кровного родства с ааронидами, то это противоречило еврейскому раввинистическому закону. Можно высказать гипотезу, что хазарские жрецы-камы, которые ранее исповедовали тюркскую религию, культ Тенгри, после обращения в новую веру приняли обязанности еврейских священников. Это могло иметь место на относительно ранней стадии религиозного развития хазар, возможно в эпоху BWL'N'a и Сабриэля, когда первоначально хазарами была воспринята «примитивная» и элементарная форма иудаизма. Эти жрецы могли считать, что ранее они находились в состоянии религиозного невежества. По обращении в истинную веру они становились, по их представлениям, когенами — включались в род священников единого Бога[39][40]. Таким образом, они подвергались священнической «метаморфозе».

Потомки этих «камов», столкнувшись с раввинистическим законом во время поздней стадии развития иудаизации хазар, возможно, провозгласили, что их предки были в действительности потомками Леви и рода Аарона. Точно так же анонимный хазарский еврей, автор письма к Хасдаю ибн Шапруту, говоря о хазарах в общем плане, писал: «в нашей стране говорят, что наши отцы были из колена Симеонова, но мы не знаем, верно ли это». (См. лист 1, оборотная сторона, строки 19 и сл.).

В соответствии с Библией Симеон и Леви были братьями (Быт. 34:25,30; 49:7), связь между которыми была особенно тесной. Причем их объединяла общая судьба — быть рассеянными среди колен Израиля[41]. Возможно, что во фрагментарных еврейско-хазарских текстах присутствуют некоторые элементы исторического мифа, развивавшегося после принятия иудаизма хазарами. В соответствии с ним часть колен Симеона и Леви была в отдаленные времена рассеяна Богом вплоть до столь отдаленной территории, как Хазария. Этот миф, оправдывающий принятие хазарскими священническими харизматическими лидерами титула «коген», а их помощниками и сторонниками — звания «леви», включал в себя историю древних книг Торы, спрятанных, очевидно, в отдаленные времена в «пещере в долине TYZWL»[42]. В соответствии с мифом они были открыты вновь или, во всяком случае, принесены из тайных мест их хранения во время религиозного диспута в Хазарии. После этого, согласно тексту Шехтера, люди Хазарии вернулись к иудаизму и затем они «укрепились в завете Отца множества» (см. лист 1, оборотная сторона, строки 11 и сл.).

Представления о наличии священников-левитов были обязательной частью хазарского мифа, объясняющего «возвращение»[43] хазар к иудаизму. Ведь раввинистическая еврейская религия хазар в конце концов предполагала службу священников даже в условиях диаспоры и изгнания. Священники были необходимы для таких церемоний, как выкуп первенца и дарование священнического благословения. Подобным образом левиты даже после разрушения Второго храма обладали определенными церемониальными прерогативами и функциями. Ясно, что «священническая метаморфоза», подразумеваемая в Киевском письме, была только одним из феноменов, которые сами являлись элементами общей истории хазар в эпоху их иудаизации. Этот период может быть только частично восстановлен на основе анализа сохранившихся до наших дней текстов. К таким феноменам можно отнести, например: а) создание или постепенную эволюцию мифа, оправдывающего или объясняющего обращение, б) возможное апокрифическое изменение имени первого правителя (лист 1, оборотная сторона, строки 18–19) и в) реальное добавление еврейского имени к хазарскому личному имени в качестве символа перемены веры.

В период первоначальной иудаизации хазар при BWL'N[44] жрецы, подобные описанным выше, были, вероятно, ответственны за жертвенные церемонии. Эти церемонии были смоделированы по образцу процедур, описанных в Пятикнижии. Об этом упоминается в письме царя Иосифа к Хасдаю ибн Шапруту. Это относилось к другому элементу хазарских мифов: что Бог явился к BWL'N и повелел построить «храм во Имя Мое, и Я буду пребывать в нем». После этого BWL'N преуспел в завоеваниях и использовал золото и серебро, которое Бог дал ему возможность приобрести в результате завоеваний, чтобы построить «шатер, ковчег, светильник, стол, жертвенники и священные сосуды». Письмо говорит от имени царя Иосифа, что «они (эти предметы) до настоящего дня целы и хранятся в моем распоряжении» (пространная версия: Павел Коковцов. Еврейско-хазарская переписка в Х в. Ленинград, 1932, стр. 29. Аналогичное место имеется в краткой версии, там же, стр. 21–22)[45].

Цари, очевидно, сохранили эти реликвии времени первоначальной иудаизации как священные предметы мемориального характера. Однако они не использовали их после периода религиозных реформ, осуществленных Обадией. В соответствии с тем же самым письмом раввинистический иудаизм, запрещающий жертвы вне Храма, уже прочно утвердился в это время в Хазарии[46]. После этого обязанности священников и их помощников-левитов были ограничены только церемониальными функциями, как это принято в раввинистическом иудаизме.

Из Киевского письма и перечня имен ясно, что хазарские евреи не приняли раввинистических имен. Но имеющиеся в настоящее время свидетельства делают невозможным утверждение, что хазары после реформ Обадии исповедовали сектантскую или синкретическую форму иудаизма или что они упорствовали в практике ритуальных жертвоприношений[47]. Письмо царя Иосифа к Хасдаю ибн Шапруту утверждает, что после религиозного диспута, утвердившего BWL'N в правильности его выбора еврейской религии, «он совершил над собой, своими рабами и служителями и всем своим народом обрезание и (затем) послал (посланцев) и доставил (к себе) изо всех мест мудрецов израильских, и те объяснили ему закон (Моисея) и изложили ему в порядке заповеди. До настоящего дня мы держимся этой веры» (пространная редакция, Коковцов, стр. 30; то же сообщается в краткой редакции, там же, стр. 23).

Это описание первоначальной иудаизации в известной степени подтверждается текстом Шехтера. Там говорится (лист 1, лицевая сторона, строки 2 и сл.), что люди Хазарии «жили сперва без закона», но «только завета обрезания они держались, и [некоторые из них] соблюдали субботу...». После религиозного диспута и обнаружения книг Торы в пещере «истолковали их мудрецы израильские согласно первым речам, которые они высказали». И жители Хазарии возвратились к иудаизму всем сердцем, и «стали приходить иудеи из Багдада и Хорасана и земли греческой, и поддержали людей страны, и те укрепились в завете Отца Множества» (лист 1, оборотная сторона, строки 11 и сл.)

После этих событий, в соответствии с письмом царя Иосифа, один из потомков BWL'N'a, Обадия, «поправил царство и утвердил веру надлежащим образом и по правилу. Он выстроил дома собрания и дома учения и собрал мудрецов израильских, дал им серебро и золото, и они объяснили (ему) 24 книги (Священного Писания), Мишну, Талмуд и сборники праздничных молитв (махзоры). Он (Обадия) был человек, боящийся Бога и любящий закон, раб из рабов Господа...» (пространная редакция, Коковцов, стр. 31 и сл., перевод, стр. 97; аналогично в краткой редакции, там же, стр. 23 и сл.).

Следовательно, согласно письму, во время правления Обадии в Хазарии были основаны школы, изучалась не только Библия, но также трактаты Мишны и Талмуда (классические труды раввинистического иудаизма) и используемые канторами махзоры, или молитвенные книги, большей частью палестинского раввинистического происхождения, со всем их поэтическим богатством. Все это делает очевидным, как подчеркивает автор письма, что официальной религией хазар был традиционный раввинистический иудаизм. В 60-х годах XII в. Авраам ибн Дауд в своей хронике Séfer haqabbálah подтвердил сообщение царя Иосифа в его письме к Хасдаю, что он (царь) и его народ исповедуют раввинистический иудаизм. При этом Авраам ибн Дауд добавляет: «Мы видели в Толедо некоторых из их потомков — ученых; и они сообщили нам, что их остатки были раввинистами» (sheshe'eritam al da at rabbaut)[48].

Эти заявления теперь подтверждаются Киевским письмом. Оно содержит в себе характерные идиоматические выражения традиционного еврейского благочестия, а также ряд других черт, которые позволяют включить его в круг письменных текстов раввинистического иудаизма. Оно начинается рифмованным панегириком, написанным в стиле литургического поэта из Палестины Калира (VII [?] век н. э.) и содержащим некоторые принадлежащие ему строки. Это заставляет вспомнить, что в письме царя Иосифа есть специальное упоминание о том, что в Хазарии израильские мудрецы объяснили махзоры, принятые у хазанов. В Киевском письме есть смутная отсылка (строка 3) к образу Нахшона бен Аминодава (Исход 6:23 и в других местах; см. примечание к 3 строке текста). Она исчерпывающе объясняется только ссылкой на раввинистическую литературу, где этот библейский образ возвышается до святости. В письме встречаются идиомы, характерные вообще для рекомендательных посланий любой средневековой еврейской общины. Вот они: «дарующие любовь и доброту и предоставляющие милостыню»; «стражи спасения, чей хлеб всегда доступен каждому страннику и прохожему»; «святые общины»; «он был тем, кто дает, а не тем, кто берет»; «ему была предрешена (Богом) жестокая судьба»; «мы послали его по святым общинам, чтобы они могли оказать милость ему»; «поднимите ваши глаза к небесам и поступите в соответствии с вашим добрым обычаем»; «но мы не те, кто предостерегает, а те, кто напоминает». Более того, далее используется раввинистическое выражение, обещающее возможность «вкушать плоды добродетелей в этом мире и qeren qayyemeth («основной фонд» добродетелей) в мире грядущем» (Мишна Пеа 1:1), и благочестивое выражение надежды, что Иерусалимский Храм будет скоро восстановлен и Бог в скором времени спасет Свой народ. Кроме того, текст письма подразумевает, что освобождение пленника Киевской еврейской общины является само по себе актом благочестия, предписанным раввинистическим законом и обычаем. Обращения о даровании необходимых средств являются обычным актом еврейских общин в средние века. С другой стороны, в документе нет ни единого намека на сектантские верования или исповедание. Эти факты свидетельствуют, что Киевская община, из которой исходило письмо, придерживалась практики и верований раввинистического иудаизма. В то же время географическое происхождение текста в сочетании со специфическим характером имен, наличие в письме хазарских личных и племенных имен, а также слова, написанного хазарскими тюркскими рунами, показывают, что отправители письма или их предки были прозелитами хазарского происхождения[49]. Эти факты находятся в полном соответствии с сообщениями о хазарских евреях, содержащимися в других еврейских источниках. Однако эти источники считались до настоящего времени рядом ученых подделками. Новый документ — Киевское письмо,— таким образом, подтверждает и демонстрирует подлинность других еврейских текстов, имеющих отношение к хазарским евреям. Оно также совместно с этими документами показывает, что хазарский иудаизм не замыкался в кругу правителей, но пустил корни по всей территории Хазарии, достигнув даже пограничного города Киева.

5. Хазарские личные имена в киевском письме

Киевское письмо содержит, кроме наименования קייוב (QYYWB, «Киев»), шесть нееврейских и несемитических имен. Они написаны следующим образом:

כיבר KYBR

סורטה SWRTH

גוסטטא GWSTT

מנס MNS

בונד MNR

קופיז QWFYN

Первые три имени имеют особо важное значение, поскольку они дают нам возможность определить происхождение и относительную хронологию документа.

В 576 году, примерно за 25 лет до того, как они получили гегемонию над Евразийскими степями, тюрки (тюркюты) заняли часть Крыма (Боспор) и территорию Северного Кавказа. Тем самым они обеспечили себе контроль над торговым путем, связывающим Византию с Восточной и Центральной Азией[50].

Северный Кавказ контролировался тогда главным образом алтайскими[51] народами: саварами/савирами (Εαβιροι)[52] и хазарами (Χαςαροι). Так сообщают византийские источники. Без сомнения, свою роль в этой торговле играли евреи Фанагории, Керчи и Северного Кавказа[53]. К сожалению, имеющиеся в нашем распоряжении источники упоминают это мимоходом. С 576 года резиденция наместника империи тюркютов, члена династии с титулом «ябгу», находилась на Северном Кавказе. Когда в середине VII века в результате политических и военных успехов китайской династии Тан Тюркский каганат перестал существовать, этот наместник на хазарско-саварской территории провозгласил себя независимым каганом (qagan)[54].

Опорой каганата были тюркские племена, расселившиеся с 568 г. на этой хазарско-саварской территории. В своем сочинении De Adminisirando Іmрегіо (написанном между 948 и 952 гг.) Константин Багрянородный называет их Καβαροι[55], что соответствует китайской передаче этого племенного имени: а-ра[56], что произносилось в период династии Тан (около 750 г. н. э.) как a-b'uāt[57], т. е. [58]qabar. Поворотным пунктом в истории хазар было принятие иудаизма, сначала главой войска и мажордомом Хазарского государства с титулом Bāg, а позднее каганом и его правящим кланом (каварами).

В связи с определенными военными и политическими событиями «бег», чьей опорой, вероятно, было туземное хазарско-саварское население, в первой половине IX века[59] узурпировал верховную власть в каганате. Это вызвало недовольство кавар. Как свидетельствует Константин Багрянородный, они взбунтовались, вероятно, в 30-х годах IX столетия. Однако их восстание не было успешным. Часть каварских племен, очевидно непосредственно вовлеченных в мятеж, покинула хазарские владения. Константин специально указывает три каварских племени[60], вошедших в конфедерацию протовенгров[61]. В то время венгры жили между Доном и Днепром (Леведия), но политически находились под протекторатом хазарского кагана[62].

Среди сыновей Тогармы, считавшегося потомком библейского прародителя Иафета, книга Sēfer Yōsippōn, написанная по-еврейски в южной Италии или на Сицилии до 950 г. н. э., упоминает имя טורקי , TWRQY (еврейский текст)[63]. В арабской версии этой работы (ленинградский манускрипт) оно заменено на Kiábar[64]. Таким образом, эти имена имеют равнозначный характер. TWRQY является, очевидно, Τουρκοι Константина — названием старого государства, в то время как Kiábar должен соответствовать Константиновым Καβαροι, т. е. племенному имени тех тюркских гарнизонов, которые были главной опорой власти каганата на Северном Кавказе. Едва ли могут быть сомнения в том, что kybr арабской версии «Иосиппона» идентично с KYBR (kybar или kiábar) в Киевском письме.

В 1965 г.[65] на основе тюркско-чувашских звуковых соответствий я показал, что Yowár, содержащаяся в поволжско-болгарской надгробной надписи (арабским письмом) XIII—ХIV вв.[66], является правильной средне-болгарской формой и соответствует правильной тюркской форме Qawar. Я показал, что обе эти формы Yowár и Qawar восходят к реконструированной общей тюркскоболгарской форме *qiabar. Указывается, что в аналогичных случаях общее тюркско-болгарское слово *qián, «кровь», в турецком языке стало qán, а в чувашском jon/jun (*jan).

В то время (в 1965) я еще не знал о форме имени Kiábar, обнаруженной в Киевском письме и в арабском переводе «Иосиппона».

Племенная группа Säbär (~ Säbir: Σάβιρα) пришла на Северный Кавказ из Центральной Азии в результате цепи миграции народов в 463 г. н. э., как это описывает Приск (умер после 472 г.)[67].

В своем описании торгового пути между Гирканией (Jurjan) и столицей хазар Ибн Хордадбех приводит имя одного хазарского племени, SWR[68]. Трудно определить, появилось ли это имя уже в первой редакции его Kitāb almasālik wa'lmamālik (около 840 г.) или было включено только во вторую редакцию в 885 г.[69] Во всяком случае, эта форма имени использовалась во второй половине IX века. Ее употребляли Ибн ал-Факих, писавший в 903 г.[70], и персидский анонимный космограф 988 г.[71] Но оба исламских географа использовали работу Ибн Хордадбеха, и поэтому данные источники не имеют самостоятельной ценности.

Мусульманский путешественник X в. ал-Масуди (писал между 943 и 947 гг.) употреблял фонетически несколько другую форму: säbir. В соответствии с его сообщением, это имя было тюркским обозначением хазар вообще, аналогично персидскому термину kazarān[72].

Обе редакции ответа хазарского царя Иосифа (так называемая еврейско-хазарская переписка[73]), а также Иуда бен Барзилай (конец XI в.)[74] упоминают имя десятого хазарского племени в форме S'WYR. В общем возможно, что форма säwär была местной, а в то время как säbir ~ sävir — тюркской.

Форма имени, приводимая Ибн Хордадбёхом, — SWR — по-является в Киевском письме, где она имеет форму swrth (Yehūdāh hamekūneh Swrth), где th, без сомнения, суффикс /ТА/.

Суффикс /TA/ хорошо засвидетельствован в болгарской[75] и монгольской[76] ветвях алтайских языков. Тюркское соответствие этому суффиксу — /LIG/. Этот суффикс часто появляется с аффиксами /і/, /n/ или /r/.

Конечное /n/ и окончания данных имен исчезают перед этим суффиксом. Этот суффикс имеет две главные функции:

1. Для индивидуализации имени нарицательного, то есть для образования личных имен из нарицательных или племенных имен: например, монгольское yisün — «девять», но yisüdei ~ yisüder, «девятый». Племя волжских болгар BWL'R, Bülär, но BWL'RT'Y, Bülärtäi — собственное имя.

2. Для указания принадлежности к племени: например, древнеогузско-тюркское Bayan-dur — «принадлежащий племени Вауаn[77]». Монгольское Dörbe-tei — «принадлежащий к племени Dörben[78]».

Прозвище (фамилия) Иуды в Киевском письме — SWRJH/Säwärtä — означает или Säwär (Савар) или «принадлежащий к племени Säwär».

Тот же самый суффикс /ТА/ имеется и в другом имени Киевского письма: GWSTT[79] (Gostatā). Здесь написаны «тет» и «алеф», что является заднеязычным вариантом суффикса (ТА в имени Säwärtä имеет буквы «тет» и «хей», поскольку здесь мы наблюдаем палатальную форму суффикса). Эта деталь указывает, что автор документа был знаком с языком алтайского типа и записал имена в соответствии со слоговым созвучием.

В имени Gostata (=Gosta-ta) исчез конечный согласный перед суффиксом /ТА/. Мы можем, однако, реконструировать его, поскольку это имя упоминается в других источниках. Константин Багрянородный указывает это имя в греческой транскрипции — κώστας. Греческая, буква «К» в начале слова используется не только для передачи иностранного (заднего) звука k (q), но также и g (γ)[80]. Тюркская форма этого имени с дифтонгом (оu) приведена в списке правителей Дунайской Болгарии второй половины IX в.: Gostou-n[81][82].

В соответствии с сообщением Константина, Gosta (-s) было именем печенежского правителя в период между 860 и 889 гг., то есть после того, как печенеги заняли Южную Украину. Эта печенежская провинция называлась Ταλματ (Talmác). В «Иосиппоне» имеется болгарский вариант этого «тюркского» имени с изменением /а/ > /і/; טילמץ, TYLMS, tilmát. Территориально провинция была расположена на левом берегу Днепра, «за Днепром в направлении восточной и северной части Узии и Хазарии, Алании и Херсона и остальной части районов Крыма (τα κλίματα)»[83].

Термин Talmáč переведен в XI–XII вв. на древнерусский как «Толковины» — «переводчики»[84]. Это название использовалось в Восточной Европе для обозначения федератов Алтайских (тюркских) империй, имевших иранское происхождение. Они вошли в состав полукочевой империи, продолжая участвовать в мировой торговле[85].

Можно высказать предположение, что отец киевского Gostafы носил имя Kidbar. Но если мы рассмотрим хронологию событий в Хазарском каганате в течение IX в., то сможем обоснованно предположить следующую гипотезу. Отец Gostat'ы Kiábar Kohen не случайно дал своему сыну имя, корень которого — имя Gosta, бывшего во второй половине IX в. правителем провинции (фемы) Talmác, расположенной тогда на пересечении торговых путей. Имя Gostatā могло быть дано ему отцом в честь Gosta. Отец Gostat'ы назван по имени племенной группы Kiábar, обладавшей всей властью в Хазарском каганате до 20–30-х годов IX в. Тогда восстание собственно хазар положило этому конец. Где-то в первой половине IX в. вспыхнуло восстание Kiábar против гегемонии бега (Bäg). В результате этого, как было указано выше, часть Kidbar должна была покинуть хазарские владения. Таким образом, можно допустить, что дед Gospt'ы — Kiábar — был од-ним из тех политических оппонентов гегемонии бега (в 30-х годах IX в.), которые оставили хазарскую территорию и бежали с отцом Gosta -s/Gosta -n. Затем между 60–80-ми годами этого века Kiábar Kohen, его сын и отец Gostat'ы, назвал своего сына в честь покровителя своего отца: Gostatā (Gosta + /tai/). (Я бы хотел подчеркнуть, что это только гипотеза. Однако мне она кажется не менее убедительной, чем противоположный тезис, основывающийся на чисто случайном появлении этих имен.)

Имена MNS и MNR представляют для нас только косвенный интерес. Их алтайское происхождение (болгарская группа) не вызывает никаких сомнений. Первый компонент — это болгарское *mān — «великий» (чувашское mun/mān), которое, между прочим, имеется в алтайском наименовании Киева с XII по XVI вв.: Mān Kermān — «великий город»[86]. Звук /s/ в MNS передает алтайский (болгарская группа) /ās/, со значением «великий». Например, в титуле Attila (<Äs-tila)[87][88]. В чувашском языке действительно имеется форма mănas (<man äs).

Звук /г/ в имени MNR является частью тюркско-болгарского слова /äг/ для обозначения «человек», «люди».

Личные имена с Man в качестве первого компонента имеются в чувашском языке, например, Man-teräk/Mon-teräk[89].

Подобно именам KYBR и SWRTH, имя QWFYN было перво-начально не личным именем, а обозначением племенной группы[90].

В армянской географии Псевдо-Мовсеса Хоренаци (Анания Ширакаци, VII в.) имеется отрывок о части азиатской Сарматии (в античном смысле), включающей в себя территорию между рекой Танаис (Дон) и Кавказом. В соответствии с этим источником, здесь проживали в VII в. несколько племенных групп болгар и тюрков (тюркских хазар). Наименование первых из них было Kup'i Bulgar[91]. Ученые, среди них Й. Маркварт, связывали первую часть этого наименования с византийским наименованием реки Кубань[92].

Основная форма этого имени была Kofin. Оно упоминалось уже во фрагментах Менандра Протектора (568 г.): 'о Κωφήν ποταμός[93]. Очевидно, Кuр'i в имени Kup'i Bulgar является вариантом формы Kofin без конечной морфемы /-n/.

Присутствие болгарского имени, имеющего явное болгарское происхождение, в Киевском письме еще более отчетливо подчеркивает его черноморско-каспийское происхождение.

6. Слово, написанное тюркскими руническими письменами, и его значение

В Киевском письме имеются шесть знаков, написанных кисточкой. Едва ли может быть какое-либо сомнение, что при написании были использованы так называемые тюркские руны орхонекого типа. Этого можно было ожидать, поскольку специалисты давно признали, что хазарская династия была ветвью тюркютского клана, правившего в Монголии и Туркестане.

Тюркские рунические тексты засвидетельствованы как на камне (надписи Орхона, Енисея, Тувы, Таласа и т. д. VII–VIII вв.), так и на бумаге (военные дневники Мирана, книга гаданий «Ирк битиг» и т. д., примерно VIII–X вв.). Во всех известных случаях рунические письмена на бумаге написаны исключительно кистью[94].

Как и в большинстве рукописей семитского происхождения, руническая надпись Киевского письма написана справа налево. Основной элемент первого знака идентичен с третьим знаком и может быть идентифицирован как заднее «вав» (w¹). Второй знак является задним «k» (q). Четвертый знак обозначает задний звук «r» (r¹); по сравнению с нормальными орхонскими стандартами буква написана как бы в зеркальном отражении. Такие случаи хорошо знакомы тюркской рунологии, например, — заднее k(q) для ; — m для ; — заднее l (l¹) для и т. д. Пятый знак — переднее «вав» (w²), а шестой знак — «m».

Перед первым знаком имеется «сложение», которое напоминает передачу семитского hē руническими текстами на бумаге, очевидно, будучи лигатурой h+w¹.[95] Другие лигатуры тюркскими рунами: l+d, п+с, r+d и n+d.

Семитское hē (в арамейской форме) было известно в рукописях, использующих тюркские руны, хотя в древней тюркской системе нет фонемы /h/.

Знак hē был использован здесь только в своем семитском числовом значении как цифра пять.

Итак, надпись можно прочесть следующим образом: HW¹QW¹R¹W²M. HW¹QW¹ — обозначает */hoqu/. Это глагольный уровень, соответствующий тюркскому /oqu-/ с двумя значениями — «звать» и «читать». R¹W²M — суффикс первого лица законченного прошедшего времени. В огузских тюркских языках ему соответствует форма слегка губной верхней (первоначально «шва») переднего гласного /ü/ : /düm/[96].

Современный чувашский язык является единственным живым представителем языков гунно-болгарской ветви алтайских языков. Эта ветвь родственна, но не идентична тюркской. Так вот, чувашский язык имеет в первоначальной позиции суффикса завершенного прошедшего времени морфонему d, которая перед начальной гласной имеет форму r, как в /vulа-/ — «читать»: /ѵиіа-răm/ — «Я читал». Этот феномен присутствует уже в так называемом Именнике болгарских (боспорских и дунайских) ханов (VIII в.) и в волжско-булгарских надписях арабским письмом XIII и XIV вв.[97]

Большинство мусульманских авторов, среди них очень тонкий лингвист Махмуд ал-Кашгари (около 1070), связывают хазарский язык с болгарским[98]. Поэтому вполне оправданно было ожидать в хазарском тексте чувашские лингвистические формы.

Что касается начального h, то оно засвидетельствовано в хазарской форме наименования царской столицы: НВ BLĠ, hap balig[99]. Согласно Ибн Русте (около 290 хиджры, 903 г. н. э.) тюркская версия этого была КТ BLQ, kut-balig[100].

Нар (ср. среднемонгольское hap < *pap) является словом, заимствованным из китайской эпохи Тан, *pap[101], со значением «харизма, святость» аналогично тюркскому qut. Balig (или baliq) — это хорошо известное тюркское слово, обозначающее «город».

С другой стороны, имеются некоторые слова с первоначальным /h-/ среди хазарско-болгарских заимствований в древневенгерском, таких, например, как hükär (1326 г. н. э.) — «бык»; ср., среднемонгольское «hükär»[102].

Как видим, ремарка руническими письменами на Киевском письме сравнима по значению с латинским legi или исламским sahh[103] и состоит из одного слова — hoqurüm — «Я прочел». К счастью, однако, это слово имеет достаточно морфофонемических черт, чтобы точно определить язык автора ремарки как булгаро-хазарский.

Киевское письмо было написано в Киеве на еврейском языке. Оно было прочитано, и к нему было добавлено примечание на хазарском языке хазарскими письменами кем-то, очевидно, официально уполномоченным читать документы. Это примечание удостоверяло действительность документа для использования в путешествии. Поскольку завершающее примечание было написано по-хазарски и означало «Я прочел (это)», то совершенно ясно, что киевский чиновник[104], сделавший такое замечание, умел читать по-еврейски и в то же время использовал хазарский язык в качестве языка официальных документов.

Общеизвестно, что Киев управлялся хазарами до того, как был завоеван русью. Едва ли можно представить себе, что киевские документы после этого завоевания могли иметь официальные ремарки на хазарском, а не на других общеупотребляемых языках новой эпохи, таких как скандинавский или славянский[105].

Можно спорить о том, мог ли хазарский язык использоваться какое-то время для официальных целей после завоевания[106]. Однако немыслимо, что правители Руси могли читать еврейские тексты.

Поэтому мы должны сделать вывод, что киевское письмо было написано в то время, когда Киев еще управлялся хазарами[107]. В таком случае весьма важное значение для более точной датировки документа имеет вопрос о подлинной дате завоевания Киева.

В последние десятилетия ранние даты и другие хронологические данные до 950 г. подвергаются обсуждению и пересмотру. Однако прежде всего надо рассмотреть вопрос о том, когда в документах впервые появляется наименование «Киев».

7. Наименования QYYWB И KYBR в контексте хазарской и киевской истории

Благодаря форме имени כיבד KYBR (Kiábar) в Киевском письме, мы можем определить для письма terminus ante quem — первая половина X в. Это будет документально подтверждено, как мы увидим ниже, формой названия 'ק״וב, QYYWB, — Киев, которое должно появиться после конца IX в. С другой стороны, такие имена, как Sawar-ta, Gos-tata и, конечно, Hanukkah, а также ремарка, написанная тюркскими руническими письменами на хазарском языке, едва ли могут быть отделены от культурной сферы Хазарской державы. Эта страна была окончательно уничтожена в 60-х годах X в. То был период больших социальных сдвигов. «Варяги», называемые «русь», каково бы ни было их происхождение, начали отвоевывать торговые пути Восточной Европы у хазар. Сначала это происходило в бассейне Средней Волги, затем на Днепре и Дону[108].

Киев, расположенный на Днепре, был основан как город (вернее, как предполагали, серия городков) не ранее первой половины IX в. Этот факт засвидетельствован археологическими раскопками[109]. К тому времени по Днепру проходила хазарская граница, и возможно, что Киев был первоначально хазарским -гарнизонным городом. Постоянная хазарская армия (al'arsiya), защищавшая западную и северные границы, была укомплектована мусульманами восточноиранского происхождения. Можно ожидать, таким образом, что этот элемент играл решающую роль в превращении пограничного поселения в торговый город. Это происходило в то время, когда на историческом горизонте поя-вился новый народ (русь), которому суждено было сыграть ведущую роль в истории Киева, а также в Восточной Европе.

Поляне лишь однажды достоверно упомянуты в контексте конкретного исторического события. Совместно с варягами, русью, словенами, кривичами и тиверцами они участвовали в безуспешном константинопольском походе Игоря в 944 г.[110]

«Игорь же совокупивъ вой многи: варяги, русь, и поляны, и словѣни, и кривичи, и тѣверьцѣ, и печенѣги [наа] ... Ѣ поиде на греки в лодьях и на коних».

Этот отрывок позволяет рассмотреть многократно обсуждав-шийся вопрос: были ли наименования варяги, русь и поляне взаимозаменяемы? Как мы можем видеть, все три группы упомянуты здесь вместе. Очевидно, что в середине X в. не было смешения понятий в отношении руси и полян. Наоборот, существовало четкое различие между ними[111].

Поляне упомянуты в перечне участников в легендарном по-ходе Вещего Олега против Константинополя (известен как поход 907 г.). Но поскольку сообщение об этом походе не является исторически достоверным[112], то дата не имеет отношения к нашему вопросу. Однако наименование «поляне» также появляется во введении к Печерскому своду (ПС)[113] (три раза) и в Повести временных лет (ПВЛ) (восемь раз), так же как в редакционной глоссе к сказанию «О преложении книг на славянский язык». В основном летописи сохранили два варианта наименования: поляне (ПС, три раза[114]; ПВЛ, 17 раз[115]) и Поли (ПС, однажды[116]; ПВЛ, три раза[117]); также прилагательное «польский» однажды (в ПВЛ)[118].

В перечне территориально-политических объединений Вое-точной Европы автор ПВЛ обычно соотносит полян и древлян.

Например:

(а) ... словѣне пришедше и сѣдоша по Днѣпру и нарекошася поляне, а друзии древляне[119].

(б) И по сихъ братьи [Кий со своими братьями] держати почаша род ихъ княженье в полях, а в церевлях свое [княженье]...[120]

(в) Се 60 токмо словѣнескъ язык в Руси: поляне, деревляне...[121]

(г) И живяху в мирѣ поляне и деревляне...[122]

Однако в других случаях поляне соотносятся не с древлянами, а с двумя другими группами: северянами и вятичами. Это встречается впервые в 6367/859 г. н. э., когда описывается раздел сфер влияния Восточной Европы между варягами и хазарами[123]:

«...Α козари имаху [дань] на полянѣх, и на сѣверѣх, и на вятичѣх, имаху по бѣлѣ и вѣверицѣ от дыма».

Следует подчеркнуть, что поляне должны были бы платить хазарам, как сказано в ПВЛ, другую дань: «от дыма мечь»[124]. Однако из сказания (написанного как литературное произведение) можно Сделать вывод, что здесь мы встречаемся не с Полянской, а с русской традицией.

Меч играл выдающуюся роль у руси (об этом сообщают арабские географические описания). Кроме того, конец сказания ясно показывает его русское происхождение[125]:

«Тако и си [египтяне] владѣша, а послѣже самѣми владѣють [благодаря Моисею]; яко же и бысть:

володѣють 60 козары русьскии князи и до днешного дне».

Это место в ПВЛ (год 6367/859 н. э.) является результатом вымысла автора. Параллельный текст в ПС[126] показывает, что беличьи шкурки собирались в качестве дани не хазарами на юге Восточной Европы (где это животное не водится)[127], а варягами в Северной Европе. Таким образом, утверждение автора о том, что поляне платили дань хазарам, является позднейшей гипотезой редактора ПВЛ.

Второй случай, когда поляне не упомянуты в связи с древлянами,— древний перечень политических объединений Восточной Европы, искусственно включенный летописцем в описание легендарного похода Олега против Константинополя. Там утверждается, что много участников присоединилось к армии Олега. После древлян и радимичей названы три другие группы[128]: «и поляны, и сѣверо, и вятичи».

ПВЛ указывает конкретную территорию, занимаемую поля-нами, включающую киевские холмы и леса:

(а) Поляномъ не жившимъ особѣ по горамъ симъ[129]...

(б) сѣдящая на горахъ сихъ в лѣсѣхъ[130]...

(в) В лѣсѣ на горахъ надъ рѣкою Днѣпрьскою[131].

Из этих противоречивый свидетельств (древляне с одной стороны, северяне и вятичи — с другой) явно видно, что поляне были одно время соседями северян и вятичей, а затем соседями древлян. Очевидно, что они стали соседями древлян только после того, как поляне поселились в Киеве.

Этимология наименования поли(ан -е), данная автором ПВЛ, показывает, что в древней Руси оно воспринималось как связанное со словом «поле» (степь);

«Полями же прозвани быши, зане в поли сѣдяху»[132].

Должно быть, это произошло до их прихода в Киев, поскольку в его окрестностях нет степей, только холмы и леса[133][134].

Степь была лишь к востоку от Киева, на левом берегу Днепра.

Пока что мы можем сделать следующие выводы:

1. Наименование «поляне» одновременно с именем «русь», но раздельно от него, упомянуто в ПВЛ только в 944 г. Позднее оно не встречается, поскольку при жизни автора ПВЛ была уже официально признана политическая идентичность полян и руси[135].

2. Поляне не платили дань хазарам. Два противоречивых сказания об этой дани являются, очевидно, плодом вымысла летописца.

3. Поляне пришли в Киев из поля, то есть с левого берега, из степи, где они были соседями вятичей и северян[136].

Изучая удивительно долгую и трудную борьбу между поляна-ми с одной стороны и древлянами, уличами и прочими с другой, Валодимир Пархоменко писал: «такая яростная борьба могла иметь место только среди племен, которые борются за контроль над одной и той же территорией; она вызывается вытеснением коренного населения пришельцами»[137].

По его мнению, Киев был расположен на древлянской территории[138][139]. В поддержку своей теории он цитирует манускрипт XVII в.:

«Тогда наченше Кия и дружину его намовати древляне [убеж-дали остаться здесь]. И в то время Кий с дружиной своею сотвор себе градец мал Киевец. И нача слыти Перво-Киев»[140].

С. М. Середонин[141] и позднее Пархоменко[142] подчеркивали важный факт: правители Киева во второй половине X в. как опору своей власти рассматривали только левый берег Днепра. Правый берег, к югу от города Киева, оставался им враждебен. Это ясно видно из описания первого нападения печенегов на Киев:[143]

«Пришли впервые печенеги на Русскую землю, а Святослав был тогда в Переяславце, и заперлась Ольга в городе Киеве со своими внуками — Ярополком, Олегом и Владимиром. И осадили печенеги город силою великой: было их бесчисленное множество вокруг города. И нельзя было ни выйти из города, ни вести послать. И изнемогали люди от голода и жажды. И собрались люди той стороны Днепра в ладьях, и стояли на том берегу. И нельзя было тем пробраться в Киев, ни этим, из Киева к ним»[144].

Интересно, что автор ПВЛ, излагая сказание о «преложении книг», считает необходимым сделать следующее заявление:

«Аще и поляне звахуся, но словеньскаа рѣчь бѣ»[145].

Киевские поляне, следовательно, были те поляне, которые говорили на славянском языке. Поэтому можно обоснованно предположить, что были и такие поляне, которые не говорили по-славянски[146].

В ПВЛ затем подчеркнуто несколько раз, что поляне составляли род, их киевская группа происходила от рода Кия. Этот клан имел «княжение среди полян». Поскольку поляне жили в Киеве, то княжество должно было включать город Киев. Поэтому под наименованием «поляне» следует понимать городское население, заинтересованное в торговле, а не крестьян[147].

Первые признаки постоянных поселений на территории, включающей в себя позднейший город Киев, можно проследить, начиная с позднего палеолитического периода (Кирилловская стоянка). Однако городские поселения были основаны значительно позднее. Эти поселения, расположенные на трех киевских холмах и датируемые от VIII до X вв., были: Старая киевская гора (или холм Хоревица) и поселение к западу от Подола[148]. Это заставляет предположить, что поскольку поляне и Кий были горожанами, а не крестьянами, то они не могли основать или захватить Киев до VIII в.

Конец VIII в. был критическим в истории Центральной и Восточной Европы, поскольку богатая Аварская империя с центром в бассейне Дуная была разгромлена Каролингами[149]. Хазары не могли спокойно видеть вакуум, образовавшийся на месте Аварского государства и не заполненный франками[150]. Известно, что в 833 г. крепость Саркел на Дону была построена византийскими инженерами для хазар. Вероятно, в это же время или немного позднее был укреплен Киев.

Это подтверждается тем фактом, что реальное киевское укрепление (около Берестова) названо «Угорским». Это наименование, очевидно, происходит от оногурского[151] гарнизона[152].

Существуют свидетельства, что Киев имел оживленные торговые связи с Регенсбургом, который был столицей восточных Каролингов с 843 г. Они были установлены в IX в., когда Каролинги были у власти. Это подразумевает, что после падения Аварского государства Киев установил отношения с победителями Каролингами[153].

Имеются две версии ПВЛ относительно прихода Аскольда и Дира в Киев, существенно отличающиеся одна от другой. Первая и, по-моему мнению, более древняя, сохранилась в Лаврентьевской летописи и Тверском своде, вторая в Хлебниковском списке Ипатьевской летописи.

Первая версия[154]:

и мы сидимъ (здесь) платяче дань родом их [Кий, Шек, Хорив], Козаром.

Вторая версия[155]:

а мы седим род их и платим дань Козаром.

Если придерживаться первой версии, а отвергнуть ее нет причины[156], тогда очевидно, что как поляне, так и род Кия были связаны с Хазарским государством.

Итак, можно сделать следующие выводы:

1. Поляне не были земледельческим племенем, но были городским населением; на правом берегу не было сельских поселений полян.

2. Поляне основали (или завоевали) город Киев не ранее VIII в.

3. Кроме киевских полян, говоривших на славянском языке, были также поляне, которые говорили на другом местном наречии.

4. Как город, Киев был связан с хазарами.

5. Кий и его род были связаны с хазарской державой.

Ал-Масуди в своей работе Мurūj aldahab (около 943–947 гг.) сообщает данные о постоянной наемной армии хазарских царей. Командующий этой армией был отмечен титулом «вазир». Текст и перевод этого отрывка приведен ниже[157][158]:

wa'lgālib fi hāda lbaladi 'Imuslimun li'annahum jundu 'lmalik — В этой [хазарской] стране [albalad] мусульмане являются преобладающей [силой], потому что они [составляют] царскую армию (jund almalik).

wahum yu'rafūna fi hādā 'lbalad bi'l'arsiya wahum nāqilah — Они известны в этой [хазарской] стране, как al'arsiya (Арсийя), и они пришельцы

min nahwi biladi kawarizm — из страны Кваризм.

wakāna fi qadimi 'lzaman ba'da juhūri 'lislam waqa'a fi bilādihim jadb wawabā' fa'ntaqalū ilā maliki 'lkazar — В древние времена, вслед за появлением ислама, появились в их странах засуха и мор, и поэтому они пришли к хазарскому царю (malik alkazar).

wahum dawū ba's wanajdah 'alayhum mu'awwal maliku 'lkazar fi hurūbihi — Они были людьми сильными и смелыми, и хазарский царь полагается на них в своих войсках.

fa'aqāmū fi baladihi 'alā šurūt baynahum — Они остались жить в его стране на определенных условиях.

ahaduhā izhāru 'ldim wa'lmasājid wa'lādān — Первым [условием] было то, что они могут открыто исповедовать их религию, иметь мечети и возможность созывать молящихся.

wa'an takūna wizāratu 'lmaliki fihim fa'lwazir fi waqtinā hāda minhum wahuwa afrinadu 'bnu kuyah— Кроме того, им принадлежала должность вазиров. В настоящее время [как и обычно] вазир один из них. [Его имя] Ахмад б.Куйа.

wa'innahu matā kānа limaliki 'lkazar harb ma'a 'lmuslimm waqafū fi 'askar munfaridin 'an gayrihim lā yuhāribūna ahla millatihim — Далее, когда хазарский царь воюет е мусульманами, они [Арсийя] не должны сражаться с единоверцами.

wayuhāribūna ma'ahu sā'ira 'lnās mina 'lkuffār — Но они совместно с царем сражаются против всех неверных.

wayarkabū minhum ma'a'lmalik fi hādā 'lwaqt nahwa min sab'ata 'ālāf nāšib bi'ljawašin wa'lkūd wa'ldurū' — Сейчас около 7000 из них скачут с царем, лучники с нагрудниками, шлемами, в кольчугах.

waminhufn rāmihah 'aydān 'alā hasabi mā fi'Lmuslimin min ālāti 'lsilāh — Некоторые из них имеют копья, оснащены и вооружены, как мусульмане [копейщики].

walahum qudāh muslimūn ... — Они (Арсийа) имеют также мусульманских судей ...

walaysa fi mulūki 'Išarq fi hādā 'lsuq' man lahu junūd murtaziqah gayra malili 'lkazar — Никто из царей Востока в этой части света не имеет наемной армии, кроме царя хазар.

wakullu muslim fi tilka 'ldiyar yu'rafu bi'smi hā'ulā'i 'lqawmi 'larsiyah — Все мусульмане в тех странах известны по имени этих людей: Ārsiya.

Ал-Масуди продолжает далее, что после 300 г./912 г. н. э. около 500 судов (markab) руси, каждое из которых может нести 100 человек (всего около 50 000 воинов), прибыло ко входу (famm) в Керченский пролив, и у хазарского царя попросили разрешения проплыть вниз по его реке и таким образом достичь Каспийского моря. Хазарский царь, не имея собственного военного флота, согласился при условии предоставления ему половины добычи. Русы разграбили Азербайджан, Гил и Дайлам.

wa'alimat biša'nihim 'alarsiya waman fi bilādi 'lkazar mina 'lmuslimm faqālu limaliki 'lkazar — Арсийя и другие мусульмане, [проживающие] в хазарской земле, узнали, что сделали [русы] и сказали хазарскому царю (malik alkazar):

kаllіnā wahā'ulā'i 'lqawm faqad 'agārū 'alā bilād ikwāninā 'lmuslimin wasafakū 'ldimā' wasabaw 'lnisā' wa'ldarariy. falam yumkinhu man'uhum. faba'a,ta 'ila 'lrus wa'a'lamahum bimā qad 'azama'ajayhi 'lmuslimūn min harbihim — «Дай нам возможность [разделаться] с этими людьми. Они напали на земли наших мусульманских братьев и пролили кровь, а также поработили их женщин и детей». [Хазарский царь] был не в состоянии противостоять им. Он послал [сообщение] к руси о решении мусульман сражаться с ними.

wa'askara 'lmuslimun wakarajū yatlubūnahum munhadirin ma'a 'lma'. — Мусульмане собрались, пошли навстречу им вниз по реке.

falamma waqa'ati'l'ayn 'ala Тауп karajati'lrūs 'an marākibihā. — Когда они [два войска] встретились, то русы высадились со своих судов,

wakāna 'lmuslimūn fi nahwi min kamsah 'ašara alfan — мусульман же было 15 000

bi'lkuyūl wa'l'udad wakāna ma'a 'lmuslimln kalq mina 'lnasārā mina 'lmuqmvm bimadinah'atil — на конях и с оружием — и [сверх того] с ними были христиане, живущие в городе Атиль.

faqāmati 'lharb baynahum talātah 'ayyam wanagara 'llāhu 'lmuslimln 'alayhim — Битва длилась три дня, и Бог помог мусульманам.

wa'akadahumu 'lsayf famin qatll wagariq — [Русы] были поражены мечом, убиты и потоплены.

fakāna man waqa'a 'alayhi 'lihsā' mimman qatalahu 'Imuslimūn 'alā šati' nahri 'lkazar nahwan min talātin alfan — Всего убитых мусульманами на берегу хазарской реки насчитывалось 30 000.

wanajā minhum nahwa min Jcamsah ālāf warākibū fi'lmarākib ilā dālіkа 'ljānib mimma yali bіlād būrtas — Только 5000 человек из них бежало и смогло вернуться на суда, достичь другого берега [реки Атиль/Волга], который находится по дороге в страну буртасов[159].

Из вышеприведенного текста ясно, что начальник наемных войск (называемых Арсийя), занимавший пост вазира (wazir), был, используя современную терминологию, министром вооруженных сил Хазарии. В его руках была оборона страны — конечно, ее северных и восточных границ — от врагов-немусульман. Поэтому мы можем принять версию, что этот хазарский вазир основал или укрепил гарнизоны на Днепре в качестве меры предосторожности после падения Аварской державы. Эта катастрофа должна была потрясти соседей. Внезапно исчезло могущественное политическое и экономическое образование, существовавшее в течение почти 250 лет.

Уже было указано выше, что холм рядом с основной Киевской крепостью, Берестово, в летописях называется «Угорское»[160]. Русское слово «угрин» происходит от старой формы *tg"r-in (*on(o)gur), которая связана с именем хорошо известного кочевого народа оногур (Onogur). Подобным же образом киевско-русское обозначение «угрин» — «венгр» также произошло из той же самой исходной формы: *tg"r < *onŏgur < *onogur.

Имеется веская причина для включения этого наименования в хроники IX в.[161] В источниках указано, что оногуры были совместно с аварами господствующим слоем в упомянутой выше империи. После разгрома Каролингами они частично мигрировали на восток, и тексты IX в. свидетельствуют об их активности на территории современной Украины. Для хазарской администрации было тогда несложно завербовать к себе на службу этих незанятых опытных воинов. Они, очевидно, были размещены в качестве гарнизона в Берестово, киевской крепости. Тут вспоминаются будущие венгры, которые под предводительством Леведии[162] контролировали хазарскую «Белую крепость» в бассейне Северского Донца[163]. В честь Леведии территория была названа Леведия.

Окончательные формы наименования этого города — Kūyāba, Κιοάβα , Culewa — встречаются в источниках не ранее первой половины X в. Константин Багрянородный, с другой стороны, знал иное, возможно, более древнее наименование Киева: Σαμβατάς,[164][165]. Это позволяет думать, что наименование Клев появилось незадолго до конца IX в.

Ахмад бен Куйа (Кūуа) был хазарским вазиром, когда ал-Ма-суди составлял свой труд, то есть в 30–40-х годах X в. Куйа (в тексте KWYH) было имя отца вазира. Поскольку в кочевых империях, особенно имеющих тюркские династии (как в хазарской державе), должности министров были наследственными, то можно предположить, что Куйа был предшественником Ахмада (или его старшего брата, если таковой был) в должности вазира. Таким образом, в течение последнего десятилетия VIII в. и в первом десятилетии IX в. должность главы вооруженных сил хазарского государства занимал Куйа. Это неизбежно приводит к заключению, что именно Куйа укрепил крепость в Берестове и разместил там оногурский гарнизон[166].

В последнее время топонимисты высказывали ряд оговорок относительно славянский этимологии наименования города Киева[167]. Эти оговорки прежде всего связаны с окончанием этого наименования (awa), которое встречается в древнейших формах топонима: арабская KWY'BH[168] (Кūyābа); византийское Κιοάβα[169] (Kiyāba) и латинское Culewa (= Кūуābaі)[170]. Древнерусская форма «Кыевъ»[171] (Kyjev-) отличается окончанием. Это результат «славянизации».

Также вторичной является гласная /ы/; она образовалась, как характерно для славянской /у/, из более древней /ū/, то есть *Kujev-.

Имя Кйуа (Шуе) иранского происхождения. Подобно būyа (buye, по буквам BWYH), которое произошло из авестийского bаоуа (санскритское bhаvуа, «счастливый»)[172], форма Кūуа развилась из древнего слова *kаоуа, которое имеется в Младшей Авесте: kаоуа, в частности, Кави (священная иранская правящая династия)[173][174].

В восточных иранских языках, к которым относятся Хорезмский и согдийский (надо вспомнить, что только хорезмиец мог занимать пост главы вооруженных сил Хазарии), суффикс прилагательных /āwа/ был типичным[175]. Если суффикс /awa/ добавить к имени *Kūja, тогда в соответствии с фонетическими законами возможно только слово *Кūjābа — древнейшая форма наименования Киев.

В именной форме Киевского письма 'קייוב (Qiyab) заметно, что его первая часть идентична с формой, приведенной Константином Багрянородным (ок. 948) с типичным трифтонгом Κιοαβ-(Кіāb)[176]. Только в одном аспекте форма Киевского письма моложе, чем византийская транскрипция,— это потеря конечной краткой гласной. Это ужe характерная особенность средневосточноиранского языка[177].

Привлекает внимание, что в Киевском письме в начале стоит буква «коф». Это предполагает, что наименование записано в соответствии с гунно-болгаро-тюркским произношением. Оно требует заднего q-, а не k-, как иранский.

Иранская форма наименования была характерной в персидско-арабских географических трудах X в. Следует вспомнить, что у ал-Идриси вторая форма записи наименования Qynyw передает гунно-болгаро-тюркское произношение, в то время как исламская («первая») форма написана с использованием буквы k-.

Очевидно, что форма записи в еврейском документе отражает подлинную хазарскую лингвистическую среду. Принимая во внимание эти соображения, становится ясно, что форма наименования города в Киевском письме действительно относится к X в.

На основе анализа древнерусских источников можно показать[178], что Киев как город и поляне как клан основателя Кия связаны с хазарами.

Источники даже прямо называют это род хазарами: «и мы (киевляне) живем здесь и платим дань их (Кию, Щеку и Хориву) роду, хазарам».

Выше уже было показано, что как город Клев возник не ранее VIII в., а наименование Киев не встречается раньше начала X в.

Поэтому ничто не мешает нам полагать, что хорезмиец Кūуа, министр вооруженных сил Хазарии, послуживший прототипом Кия летописей, и был основателем (или строителем) Киевской крепости.

Таким образом, название Киева в его древнейшей неславянской форме с точки зрения лингвистики отражает его хорезмийское (восточноиранское) происхождение. Однако в культурном и политическом отношении оно должно быть признано хазарским (каварским и оногурским) элементом.

Среди лиц, подписавших Киевское письмо, особый интерес вызывает отец Гостяты (Gostatā) Кавар Коген (Kiabar Kōhēn). Это объясняется тем, что в его имени содержится хазарское племенное имя (Kiábar/Kabar) и еврейский почетный титул (Ааронид — Коген).

Было бы идеально, если бы удалось убедительно показать, что кавары действительно жили в Киеве и исповедовали иудейскую религию. Это могло бы подтвердить достоверность Киевского письма и дату его происхождения — начало первой половины X в.. Я верю, что историческая топонимия и археология могут дать убедительные доказательства этого. В X в. Киев состоял из трех четко разделенных топографических компонентов: Гора (холм Кия), Копырев конец и Подол[179]. Такая структура города, состоящая из трех частей, появилась неслучайно. Можно показать, что город первоначально развивался в соответствии со структурой города Средней Азии, которая сложилась к VII или VIII в. Среднеазиатские города, как правило, состояли из трех частей: (1) цитадель (по-персидски kuhenduz или аrк, по-арабски qal'a или hisār); (2) внутренний город (по-персидски šahristān, по-арабски madina) (3) коммерческий и ремесленный пригород (по-персидски birūn, по-арабски rаbаd)[180]. Первоначальными компонентами города были цитадель и внутренний город[181]. Пригороды появились несколько позднее, их возникновение в Средней Азии отмечается впервые в VIII в.[182]

В Киеве центральноазиатской модели соответствуют: (1) цитадель, Гора; (2) внутренний город, Копырев конец; и (3) пригород, Подол[183]. Археологические данные свидетельствуют, что Киевская цитадель существовала с VIII по XI в.[184][185], внутренний город появился к началу X в.[186], а пригород Подол начинает существовать по крайней мере в начале X в.[187][188]

Древнерусское слово «конец» имело специфическое значение в отношении городов раннесредневековой Восточной Европы[189]. Оно обозначало самоуправляющуюся этническую общину. В этом смысле оно соответствовало более позднему оттоманскому термину «millet»[190]. Великий Новгород (основанный примерно в 900 г. н. э.) состоял из трех таких общин. Каждая из них имела свое этническое наименование: Людин конец, Славенский конец и Неревский конец[191]. Подобно Ростову Великому (в Суздальской земле), в Киеве был только один конец. Но в то время как этническим элементом в Ростове была чудь/эстонцы[192] — (Чудской конец)[193], в Киеве первоначальная этническая община называлась Копыр (Коруг)[194]. Это наименование неславянского происхождения, и, насколько я знаю, никто не пытался расшифровать его этимологию[195].

Два этнонима, общеизвестных в хазарском государстве, имеющих аналогичную лингвистическую структуру — Säbär (Савар) и Kabar (Кавар) — встречаются также в Киевском письме. В качестве особенностей обеих форм можно указать, что средняя буква -b- (> w-) также встречается в источниках в виде -р-, а гласная второго слога имеет два варианта: широкий (-а-) и узкий (-i-/-y-/-ï [в византийско-греческом передается -ει-])[196].

Ранневизинтийский лексикограф Стефан Византийский (VI век) пишет: Σάπειρες, έθνος εν ׳crj μεσόγεια της Ποντικής, οι νυν δια του β λεγόμενοι Σαβειρεις,

«сапиры, народ, живущий во внутренней части Понта, теперь [с. произношением] через "виту" называются савирами»[197].

Дюла Немет с полным основанием настаивает, что форма слова с -р- была более ранняя[198].

Встречается также слово «кавар» с гласной -i- во втором слоге (греческое -ει-) Κάβειροι[199].

«Копыр» происходит от слова «Капыр» (*Каруr) — ранней версии наименования Кавар/Кабар/Кабыр. В славянских языках -o- первого слога происходит из безударного -а- например, kozár (< qazár), «хазар»; kozák (< qazáq), «казак» и т. д. Эта этимология подтверждает тот факт, что внутренний город Киева (šahristān) первоначально был заселен хазарскими каварами/капырами.

Киевский шахристан, иначе говоря Копырев конец, имел в XII в. двое ворот. Подольские ворота связывали его с Подолом, коммерческо-промышленным пригородом. «Жидовские» (Еврейские) ворота[200] связывали «город Ярослава» (княжеский Киев после 1036 г., выросший из старой цитадели) с Копыревым концом. Западный и южный районы богатого Копырева конца (или, возможно, всего шахристана) все еще назывались «Жидове»/«Жиды»[201][202] или «Евреи»[203] в XI—XII вв. Это наименование ясно указывает, что киевские кавары/копыры исповедовали иудаизм. Тем самым подтверждается связь каваров с Киевом и иудаизмом. Серьезные исторические и археологические исследования Копырева конца начались Петром Толочко только в 1963 г.[204] Раскопки могут привести к нахождению остатков еврейских религиозных сооружений в Киеве.

В 945 г.[205] варяжские члены дружины Игоря, христиане, подтвердили договор с Византийской империей клятвой в соборной церкви Св. Ильи, расположенной где-то в торговом предместье Киева на Подоле. Согласно ПВЛ эта церковь была расположена «над ручьем (Почайна) в окрестности (конце) Пасынчей беседы и (района) Козаре»[206].

Использование политонима Козаре (хазары) для обозначения района на Подоле не нуждается в объяснении[207]. Но что означает «Пасынча беседа», упоминаемая в ПВЛ? Было предложено два объяснения для термина «Пасынча». По мнению И. И. Срезневского, это название произошло от славянского слова «пасынок» — приемный сын[208]. Μ. Н. Тихомиров предполагал, что это слово произошло от «пасати» — «произвести церемониальный удар мечом с целью возведения в рыцари». Но это, конечно, явная ошибка[209]: невозможно допустить, что в Киеве в X в. был известен этот рыцарский обычай.

Собор Святого Ильи был портовой церковью[210]. В Киевской гавани на Почайне была, должно быть, расположена хазарская таможня. В монгольский период таможенный чиновник обозначался тюркским словом «баскак» (basqaq), отглагольным существительным от bas — «давить»[211].

Сведения о домонгольской тюркской системе налогообложения и ее терминологии отрывочны, но тем не менее засвидетельствованы термины, образованные от «bas-». Среди них такие как «bas-ig» — «вид налога»[212], «bas-guci» — «правитель»[213], «bas-ut» — «защитник»[214] и т. д. Встречается также термин «bas-inč», но только в значении «угнетение, притеснение, защита»[215]. Поскольку суффиксы /QAQ/ и /Іnč/ обычно употребляются для обозначения повторного действия[216], то «bas-inč» также, видимо, означает «сборщик налога». Во многих тюркских языках начальная последовательность b — s имеет тенденцию превращаться в р — s[217]. Поэтому «пасынч» может быть истолковано посредством хазарского термина, обозначающего должностное лицо таможни (< *basinč).

Славянское слово «беседа» не может иметь здесь обычное значение «разговор». Восточнославянское значение этого слова — «летний дом, павильон, крытая аллея» более приемлемо, но неточно[218]. Я предполагаю, что в Восточной Европе славянское слово «беседа» являлось также калькой тюркского слова qonaq/qonuq (<qon-). Оно имело два значения: (1) «гость, человек, который приходит остановиться» и (2) «место, где селятся», отсюда — «гостиница, резиденция»[219]. Тюркское слово qon-uč — «разговаривать» также происходит от той же основы qon-[220]. В ПВЛ «беседа», вероятнее всего, означает «официальная резиденция».

«Пасынча беседа» в ПВЛ должна тогда пониматься как «официальная резиденция таможенного чиновника, таможенника». Это сооружение было расположено в районе Козаре (или рядом с ним), который оставался под прямым хазарским контролем до 930 г. В 945 г. киевляне еще хорошо помнили хазарскую таможню и использовали ее как ориентир для новой постройки — варяжского христианского кафедрального собора святого Ильи. Он был сооружен поблизости где-то после 930 г.

8. Время завоевания Киева русью

ПС (> Новгородская I летопись) и ПВЛ описывают Олега и Игоря как завоевателей Киева. Однако в сообщениях этих источников имеются довольно существенные расхождения при описании их деятельности. В то же время авторов ПС и издателя ПВЛ объединяет одна общая тенденция: представить историю Игоря и Олега таким образом, чтобы обосновать право одного особого харизматического клана на монополию власти в Восточной Европе.

Автор ПС решает свою задачу относительно просто. Он делает Олега воеводой Игоря[221] и таким образом вообще игнорирует Олега в своем рассказе там, где это удобно повествователю. Однако редактор ПВЛ, который имел текст договоров с Византией «русских великих князей» Олега и Игоря, находит другое, столь же удовлетворительное решение. В его изложении Олег был членом династии и регентом при малолетнем Игоре, который представ-лен в виде младшего партнера. Летописец проглядел, что такой период более низкого статуса Игоря продолжался 33 года.

По-разному идентифицируя Олега и Игоря, летописцы также приписывают им различные роли в истории.

В соответствии с ПС Игорь захватил Киев (у варягов Аскольда и Дира), в то время как в ПВЛ это сделал Олег. Именно Олег (как редактор ПВЛ, так и автор ПС идентифицируют его с Вещим Олегом героического эпоса)[222] приказал сделать Киев «матерью городов русских». Убийца Аскольда и Дира хитростью заманил их туда, где они могли быть убиты его воинами, сам же притворился купцом[223].

Две летописи, однако, расходятся в одном: облик какого рода купца он принял. Эти версии ясно отражают реалии, которые знакомы самим летописцам.

В ПС убийца выдает себя за «подугорского гостя»[224], международного купца, занимающегося экспортом драгоценных мехов и шкур из северной страны Югра (части Биармии)[225][226].

В Новгороде X—XII вв. это был наиболее уважаемый тип купца. Поэтому редактору Новгородской I летописи показалось более важным, чем автору ПС, предположить, что именно такой купец особенно заинтересует Аскольда и Дира. Однако в ПВЛ убийца Аскольда и Дира выдает себя за «гречника», международного торговца, ведущего дела с Византией (греками) и поэтому наиболее уважаемого торговца в Киеве того периода[227].

В. Пархоменко обратил внимание на одну важную деталь: убийца Аскольда и Дира двигался к Киеву с юга, а не с севера. Это очевидно из того, что он вначале подошел к Угорскому холму (Угорское)[228]. Оно было расположено на западном берегу Днепра, к северу от позднейшего Печерского монастыря, примерно в 2 км к югу от Подола, приречной (деловой) части города[229]. Другим важным фактом является близость Угорского холма к Берестову. Нападения на Киев половцев или татар всегда начинались с атаки отсюда, с юга. ПВЛ красочно описывает нападение половцев в 1096 г.[230] Поэтому даже Владимир (годы правления 980–1015) укрепил свою резиденцию в Берестово[231]. В действительности, до тех пор, пока существовала опасность с юга, главные укрепления Киева сооружались в этом районе. Последней была Печерская крепость, сооруженная в период правления гетмана Мазепы в 1690–1702 гг.[232] Таким образом, вполне естественно, что в первой половине X в. главное укрепление Киева располагалось на Угорском холме.

Само имя «Угорское», видимо произошедшее от «Оногур», указывает на оногурский гарнизон, размещавшийся там во время хазарского правления в Киеве[233].

Сопоставим тексты, посвященные Олегу и Игорю в ПС (из Новгородской I летописи) и ПВЛ. Позднейшие добавки и вставки в конце главы цитируются в соответствии с отрывками из Historia Polonica Яна Длугоша. Общепризнанно, что история Длугоша базируется на не дошедшей до нас летописи — Перемышльском кодексе[234][235].

ПС[236] И роди (Рюрик) сынъ, и нарече имя ему Игорь. И възрастъшю же ему, Игорю, и бысть храборъ и мудръ.

И бысть у него воевода именемъ Олегъ, мужъ мудръ и храборъ.

ПВЛ[237] Умершю Рюрикови предастъ княженье свое Олгови, от рода ему суща, въдавъ ему сынъ свой на руцѣ, Игоря, бѣ бо дѣтескъ вельми.

ПС И начаста воевати, и налѣзоста Днѣпръ реку и Смолнескъ град.

ПВЛ Поиде Олегъ, поимъ воя многи, варяги, чюдь, словѣни, мерю, весь, кривичи; и приде къ Смоленьску съ кривичи, и прия градъ, и посади мужъ свои.

ПС И оттолѣ поидоша внизъ по Днѣпру, и приидоша къ горамъ кыевъским, и узрѣста городъ Кыевъ, и испыташа,

ПВЛ Оттуда поиде внизъ и взя Любець, и посади мужъ свои. И придоста къ горамъ хъ киевьскимъ.

ПВ кто в немъ княжитъ; и рѣша: два брата, Асколдъ и Диръ. Игорь же и Олегъ творящася мимоидуща, и потаистася въ лодьях, и с малою дружиною излѣзоста на брегъ, творящася подугорьскими гостьми и съзваста Асколда и Дира.

ПВЛ И увѣда Олегъ, яко Осколдъ и Диръ княжита, и похорони вой в лодьях, а другая назади остави, а сам приде, нося Игоря дѣтьска. И приплу подъ Угорьское, похоронивъ вой своя, и приела ко Асколду и Дирови, глаголя, яко «Гость еемь, и идемъ въ Греки от Ольга и от Игоря княжича. Да придѣта к намъ к родомъ своимъ.

ПС Слѣзъшима же има, выскакаша прочим воины 3 лодѣй, Игореви, на брегъ.

И рече Игорь ко Асколду: вы нѣста князя, ни роду княжа нь азъ еемь князь, и мнѣ достоитъ княжити.

ПВЛ Асколдъ же и Диръ придоста, и выскакаша вси прочий изъ лодья,

и рече Олегъ Асколду и Дирови: Вы нѣста князя, ни рода княжа, но азъ еемь роду княжа. И вынесоша Игоря: "А се есть сынъ Рюриковъ".

ПС И убиша Асколда и Дира. И абие несъше на гору, и погребоша и Асколда на горѣ, еже ся ныне Угорьское наричеть, идеже есть дворъ Олминъ; на той могылѣ постави Олма церковь святого Николу, а Дирева могыла за святою Ириною. И сѣде Игорь, княжа, в Кыевѣ.

ПВЛ И убита Асколда и Дира. И несоша на гору и погребоша й на горѣ, еже ся ныне зоветь Угорьское, кде ныне Олъминъ дворъ. На той могилѣ поставил [Олъма] церковь святаго Николу: а Дирова могила за святою Ориною. И сѣде Олегъ княжа въ Киевѣ, и рече Олегъ: «Се буди мати градомъ русьскнмъ».

ПС И бѣша у него варязи, мужи словенѣ, и оттолѣ прочий прозвашася Русью. Сеи же Игорь нача грады ставити, и дани устави Словеномъ и Варягомъ даяти, и Кривичемъ и Мерямъ дань даяти варягомъ, а отъ Новгорода 300 гривенъ на лѣто мира дѣля, еже не дають.

ПВЛ И бѣша у него варязи и словѣни и прочи, прозвашася Русью. Се же Олегъ нача городы ставити.

И устави дани Словѣномъ, Кривичемъ и Мери. И устави Варягомъ дань даяти от Новагорода гривенъ 300 на лѣто, мира дѣля, еже до смерти Ярославлѣ даяше варягомъ.

Мы знаем одно общее обстоятельство для Олега и Игоря. Оба они носили одинаковый титул — «Великий князь руский», хотя, без сомнения, не принадлежали к одной семье. Этот титул встречается в их договорах с греками (Олег в 911 г.[238] и Игорь в 944 г.)[239]. Следовательно, они оба были правителями Руси.

Внук и правнук Игоря, Владимир и Ярослав, упомянуты в Иларионовой проповеди «Слово о законе и благодати» как правители, имеющие право носить титул степных владык — каган (qagan)[240]. (Иларион был поставлен митрополитом Киева Ярославом в 1051 г. без согласия Константинопольского патриарха). Титул кагана передавался только по мужской линии в пределах одной династии. Титул «каган Руси» хорошо известен как из западных источников (Annales Bertiniani, 839 г.), так и из восточных, особенно в «описательной школе» исламской географии (с IX в.)[241].

Из анализа мусульманских источников, данных в моей книге The Origin of Rus, видно, что центр русского каганата находился в районе Ростов — Ярославль, в бассейне Верхней Волги[242][243]. Это была территория племени меря, и здесь контролировался путь вдоль Оки и Северского Донца к Эллипалтару[244]. Эта была база[245] для набегов (вдоль реки Дон к Азовскому морю, Керченскому проливу) на Черное море и Крым. Это означает, что Игорь как наследственный каган Руси должен был иметь свой стол в Ростовской земле, прежде чем он завоевал Киев, который стал центром Руси только после переноса туда Игорем своей резиденции. С другой стороны, Олег должен был добиться выдающегося положения еще в Полоцке, поскольку летопись (ПВЛ) указывает, что войско, с которым он завоевал Смоленск, состояло из кривичей[246].

Смоленск располагался недалеко от Оковского леса (Валдайская возвышенность). Таким образом, город занимал очень важное стратегическое положение, поскольку обладание им позволяло осуществлять контроль над верховьями трех наиболее важных восточноевропейских торговых речных путей по Двине, Днепру и Волге. Имена четырех «племен», приведенных в рассказе, известном как «призвание варягов», в ПВЛ, также составлявших потом компоненты войска Олега, были, очевидно, использованы автором летописи как средство для повышения престижа Олега[247].

Продвигаясь на юг, Олег затем занял Любеч, который никогда не завоевывался хазарами[248]. Этот город был ключевым пунктом на пути, связывающем Двину (через Днепр, Десну, Сейм и Северский Донец) с операционной базой в Эллипалтаре.

Кроме того, Олег также завоевал центр словен, который в более поздних записях идентифицирован с Новгородом. Дата не приведена.

Поэтому есть основание верить, что Олег также занял Ростовскую землю, тогдашний центр Руси, то есть каганата Руси. Это, видимо, было достигнуто с помощью силы, но точные обстоятельства неизвестны. Среди его союзников, которым словене должны были платить дань, были меря и кривичи[249].

На территории туземного племени меря с IX в. был расположен центр Руси. Собственно сама «меря» была вероятно народом финского происхождения, платившим дань Руси[250].

Тот факт, что Олег завоевал власть над Ростовом, основывается только на сообщении об одноразовой выплате ему дани византийцами. Пределы его державы указывает ссылка на три центра: Полтѣскь (Полоцк), Ростов и Любеч[251].

Поскольку Олег назван «Великим руским князем» в договоре с Византией в 911 г., он должен был подчинить себе Ростовскую землю до этой даты. Однако в источниках нет указаний на то, что Олег имел право носить высший титул кагана Руси.

ПВЛ (год 6370/862) сообщает: «(Рюрик) раздал мужемъ своим грады, овому Полотѣскъ, овому Ростовъ, другому Бѣлоозеро»[252].

Поскольку Полоцк назван первым, то можно заключить, что перечень полоцкого происхождения[253]. В связи с этим князем не мог быть Рюрик, правивший в Aldeigjuborg (Старой Ладоге)[254].

Здесь вместо правильного указания имени Олега летописец назвал имя Рюрика. Тем самым он явно стремился объединить все восточноевропейские земли одной династической традицией.

Это, вероятно, первое упоминание деятельности Олега на севере после завоевания Ростовской земли. Отсюда и включение в границы его державы трех .центров: Полоцка, Ростова и Белоозера.

Белоозеро было скоро включено в систему Ростова и затмевается этим городом. Поэтому после завоевания Любеча именно Любеч, а не Белоозеро, назван в качестве одного из городов, включенных в державу Олега (ПВЛ, договор 6415/907 г. н. э.)[255].

Можно предположить, что Олег серьезно усилил свою власть, осуществляя контроль над двумя маршрутами к Эллипалтару. Чтобы достигнуть этого, он объединил Ростов и Любеч под своей властью.

Во введении к ПВЛ указана система различных «княжений» в Восточной Европе, из которых наиболее обширным является «княжение» словен-кривичей.

Здесь явно присутствуют следы традиции, связанной с рас-ширением державы Олега, но уже с очевидной новгородской (словенской) тенденцией. Текст гласит[256]:

«...Α словѣни свое (княженье) в Новѣгородѣ, а другое [княженье] на Полотѣ, иже полочане. Он нихъ же кривичк. иже сѣдять на верхъ Волги, и на верхъ Двины и на верхъ Днѣпра, их же град есть Смоленскъ: тудѣ 60 сѣдять кривичи. Таже сѣверъ от нихъ».

Слава Олега была общепризнанна. Он был, кроме прочего, единственным «великим русским князем», совершившим успешный поход на Византию[257]. Неудивительно, что он был отождествлен в народной традиции с идеальным героем, легендарным завоевателем Вещим Олегом[258].

Можно предположить, что Олег умер между 920 и 928 гг. во время Каспийского похода, который описан у ал-Масуди и в еврейском тексте, впервые открытом Шехтером[259].

К сожалению, историки не указывают имени его наследника, но вероятно, Олег был дедом или прадедом Рогволода[260], князя полоцкого, чья дочь была насильно взята в жены Владимиром[261].

Игорь был женат на Ольге. Традиция (в ПВЛ) указывает на Псков как на место ее происхождения[262]. Однако другая традиция связывает ее с Изборском. Тут нет противоречия. Ольга, без сомнения, принадлежала к одному из ведущих харизматических словенских родов[263]. Как мы уже показали, словене имели различные центры в разные времена: сначала Изборск, затем Псков и наконец Новгород[264][265]. Другим выдающимся словенским родом был тот, к которому принадлежал Малъкъ Любечанин[266].

История наглядно показывает, что браки между членами различных харизматических кланов или династий заключались, как правило, по политическим причинам. Это особенно относится к периоду средних веков. Брачные узы часто должны были усилить политическое партнерство или союз. Конечно, членам словенского и ростовского харизматических родов, чьи земли были завоеваны Олегом, пошло на пользу замешательство, которое должно было возникнуть, когда пришла весть о его смерти в далеком Каспийском походе. Они вступили в соглашение с целью объединить свои усилия против наследника Олега. Обычно наследник очень динамичного лидера не выдерживает сравнения со своим предшественником в умении пользоваться властью.

Полоцкая династия, завоевавшая словенскую область, рас-сматривала харизматические кланы, происходящие с контролируемой ею территории, не просто как своих подданных, а как рабов. Это можно видеть из эпитета «робичич» (сын рабыни), употребляемого по отношению к Владимиру, внуку Игоря и Малка Любечанина (с материнской стороны)[267][268].

Таким образом, объединенные усилия союза, возникшего между каганом Игорем и словенским харизматическим кланом, привели к распаду в 30-х годах X в. кривичской империи, созданной гением Олега[269].

Первым и наибольшим успехом Игоря было завоевание Киева. Значение Киева очень усилилось из-за его положения на новом торговом пути «из варяг в греки». Киев взял верх над Ростовом в качестве центра каганата. Ростовские же земли стали наследственным доменом (вотчиной) династии[270][271].

Только тогда государство кагана Игоря заняло главенствующую позицию в Восточной Европе. Каган Игорь, как Игорь Старый, становится основателем новой киевской династии. Эта династия объединила под своей властью две части: каганат Руси (по мужской линии) и державу словен (по женской линии).

Летописный рассказ об убийстве Аскольда и Дира оканчивается следующим образом[272]:

ПВЛ И сѣде Олегъ княжа в Киевѣ, и рече Олегъ: Сѣ буди мати градомъ русьскимъ.

И бѣша у него варязи и словѣни и прочи прозвашася русью.

Новгородская I летопись И сѣде Игорь княжа в Кыевѣ.

И бѣша у него варязи мужи словенѣ, и оттолѣ прочий прозвашася русью.

Как было уже сказано выше, текст ПВЛ адаптирован и отражает точку зрения и концепцию ее автора (или редактора). В этой летописи Олег назван завоевателем Киева. Ему, герою легенды, были приписаны властные и пророческие слова, посвященные выдающейся будущей роли этого города. Очевидно, эти часто цитируемые слова должны быть вычеркнуты из анналов подлинной истории, поскольку Киев был завоеван не им, а Игорем.

Однако остается факт, который летописец был не в состоянии скрыть: имя русь было чуждым населению Киева[273][274]. Только после завоевания города Игорем поселившиеся в Киеве члены его дружины самого разного происхождения стали называть этим именем себя и других жителей Киева. Завоевание Киева означало для Игоря войну с его новыми соседями за контроль над торговыми путями и их безопасность. Однако Игорь не был так удачлив, как Олег. Его нападение на Константинополь в 941 г. кончилось поражением. Война с уличами, его новыми соседями на юге, затянулась. Сбор дани с западных соседей древлян/дулебов стоил ему жизни где-то между 944 и 948 гг.[275]

Когда Киев был завоеван Игорем? Эту важную дату невозможно установить с какой-либо степенью точности. Все даты ПВЛ до правления Святослава (за исключением договоров Руси и Византии) основаны только на вычислениях, сделанных учеными-летописцами XI—XII вв. Очевидно, это событие должно было бы произойти до похода Игоря против Константинополя в 941 г. Этот поход был, вероятно, следующим шагом в установлении контроля над «путем из варяг в греки». Поэтому есть основания полагать, что завоевание Киева Игорем имело место где-то в 30-х годах X века[276].

Из труда Льва Диакона мы знаем, что базой, откуда русский флот начал свой поход в 941 г. и куда он возвратился после неудачи, был Боспор Киммерийский (Керченский пролив)[277][278]. В нашей книге этой базе дано ее древнескандинавское наименование Эллипалтар (Ellipaltar).

Очевидно, кампания Игоря против Киева также началась с Эллипалтара. В соответствии с летописью, русь Игоря двигалась на Киев с юга, достигнув сперва укрепления Угорское[279]. Основываясь на приведенном выше анализе, мы можем попытаться приблизительно реконструировать две различных последовательности событий, участниками которых были два князя, Олег и Игорь. Мы попытаемся восстановить ход событий в том виде, каким он был на самом деле, а не как он был изложен летописцами (авторами ПС и ПВЛ). В нашей реконструкции будут прослежены события в двух текстах. Первый (а) мы назовем сказанием о завоеваниях Олега, а второй (б) — сказанием о завоевании Игорем Киева.

(а) Сказание о завоеваниях Олега

Поиде Олегъ, поимъ воя многи И *нача[280] воевати

И *налѣзе[281] Днѣпръ рѣку. И приде къ Смоленьску съ кривичи

И прия градъ. И посади мужь свои.

Оттуда пойде внизъ по Днѣпру, И взя Любечъ. И посади мужъ свои.

Сей же Олег нача грады ставити.

И устави дани словѣномъ варягомъ даяти.

И кривичемъ и мерямъ дань даяти.

И устави варягомъ дань даяти *от Новагорода[282] гривенъ 300 на лѣто мира дѣля.

(б) Сказание о завоевании Игорем Киева

Поиде *Игорь[283] поимъ воя многи.

И *приде[284] къ горамъ Кыевьскым.

И *узре[285] городъ Кыевъ

И *испыта[286] кто в немъ княжить

И рѣша: два брата Асколдъ и Диръ.

И приплу подъ Угорьское, похоронивъ вой своя.

И приела ко Асколду и Дирови глаголя яко: гость еемь. И идемъ въ греки от Игоря. Да придѣта к намъ. Асколдъ же и Диръ придоста. И выскакаша вси прочий изъ лодья. И убиша Асколда и Дира.

И сѣде *Игорь[287] княжа въ Кыевѣ

И бѣша у него варязи, словѣни и прочий прозвашася русью[288].

(с) Версия Длугоша

Все вышесказанное может быть сопоставлено с версией истории, изложенной Яном Длугошем по древнерусским источникам[289]:

Ijor...adolescenciam pertingens,

Oszkaldum et Dyr Kyowenses

principes nichil hostilitatis

ab eo suspicatos in dolo occidit

et principatus et terras eorum occupavit.

Перевод

«Ийор [Игорь]...., достигнув зрелости,

предательски убил киевских князей,

Ошкальда [Аскольда] и Дира, которые

не ожидали от него враждебных намерений,

а затем он занял их княжество и земли».

Установление новых исторических фактов, а именно того, что Игорь (а не Олег) был завоевателем Киева и что это событие имело место где-то в 930 г., имеет самое прямое отношение к датировке Киевского письма. Поскольку оно появилось в период хазарского правления в Киеве, то документ должен был быть написан незадолго до завоевания. Таким образом, он может быть датирован примерно 930 г.[290]