Хазаро-еврейские документы Х века

9. Дипломатическая переписка Хасдая ибн Шапрута из Коорддовы

Наличие подлинного еврейского манускрипта, содержащего помету руническими письменами и написанного евреями, носящими тюркские имена и проживающими в г. Киеве в X в., с явными указаниями на этот период, сразу же возвращает нас к вопросу о подлинности ранее известной средневековой еврейской переписки, относящейся к хазарским евреям. Сомнения в связи с этим были высказаны многими учеными.

Как было указано ранее, в течение нескольких прошлых столетий стали известны три документа этой переписки:

(1) большое письмо, написанное, как сказано в самом тексте, знаменитым Хасдаем ибн Шапрутом из Кордовы хазарскому царю Иосифу. В этом письме задаются вопросы о царстве Иосифа и религии этого государства;

(2) ответ царя Иосифа (пространная и более краткая версия). В обеих версиях дается детальная информация об истории, географии и религии Хазарии;

(3) письмо анонимного хазарского еврея к Хасдаю. В сохранившейся до настоящего времени копии (текст Шехтера: T-S Misc. 35–38, два малых листа) имеется другая информация о хазарах. Подробно освещаются их военные подвиги, география их государства и история обращения их в иудаизм.

В первом десятилетии XII в. каталонец Иуда б. Барзилай в своем юридическом (галахическом) трактате Sēfer hā'ittim упомянул письмо царя Иосифа и дал краткое изложение его части. Он также сообщил, что письмо царя было написано в ответ на послание Хасдая. Однако Иуда, видимо, сам не имел копии письма Хасдая.

С другой стороны, он пишет, что «он нашел копию (nūsāh) текста, несомненно, написанную евреем, который писал ее на своем языке в Константинополе». В этом тексте упоминаются борьба царей Аарона и Иосифа против Византии и обращение хазар в иудаизм. Это напоминает текст Шехтера и позволяет предположить, что, очевидно, Иуда имел его копию[291].

В третьей четверти XII столетия Авраам Ибн Дауд сообщил в своей хронике Sēfer haqabbālāh: «Ты находишь израильские общины, которые были распространены ... в ал־Дайлеме, до реки Итиль, так как там жили хазарские люди, которые перешли в иудейство. Иосиф, царь их, послал послание (сефер) князю р. Хасдаю, сыну р. Исаака, ибн Шапруту и сообщил ему, что он и весь его народ держатся взглядов раввинистов[292]».

Можно не сомневаться в том, что употребляемый в сообщении Ибн Дауда термин «сефер» обозначает не книгу (буквальный перевод этого слова с еврейского), но послание, трактат или документ, и что Ибн Дауд ссылается именно на сохранившуюся до настоящего времени переписку Иосифа.

Пространная версия ответа царя Иосифа сохранилась в виде средневековой рукописи (вероятно, XIII века). Этот манускрипт хранится теперь в Петербурге[293]. Рукопись, содержащая письмо анонимного хазарского еврея к Хасдаю, является текстом из Каирской генизы, который, возможно, был написан не позднее XII в. Не найдено средневековой копии письма Хасдая к царю Иосифу. Самая древняя копия содержится в рукописи XVI в. из Оксфорда. В этой рукописи содержится также краткая версия ответа царя Иосифа[294]. Ленинградский манускрипт был доставлен в библиотеку в 1860-е годы из Каира[295]. Весьма вероятно, что Исаак Акриш также нашел в Каире подлинники переписки между Хасдаем и Иосифом и использовал их для своего издания этих текстов в XVI в. (Qōl mehassēr, Константинополь, 1577 г.)[296]. (Во вступлении к Qōl mehassēr он описывает свое долгое пребывание в Каире до возвращения в Стамбул.)

Таким образом, имелась большая вероятность того, что все тексты хазарской переписки в виде отрывочных фрагментов сохранялись между XIII и XVI столетиями в Каирской генизе или в других хранилищах старых еврейских рукописей этого города.

Переписка, вероятно, была совсем забыта в позднее средневековье. Сведения о ней вновь появились в связи с визитом Акриша в Египет и благодаря исследованиям рукописей, выполненным уже в новое время.

Менее чем через столетие после публикации труда Акриша в Qōl mehassēr свои сомнения в подлинности переписки между Хасдаем и царем Иосифом высказал Иоганн Буксторф Младший.

Он напечатал письма по текстам, приведенным Акришем в своем издании еврейского перевода теологического диалога Иуды Галеви Sēfer hakūzān (Liber Cosri, Basle, 1660)[297].

В течение последующих столетий появилась обширная литература о хазарах, и несколько ученых также высказали сомнения относительно подлинности переписки[298]. В 1822 г. Френ опубликовал новаторскую работу, содержащую обширные свидетельства мусульманских писателей о хазарах, включая многочисленные сведения об обращении их в иудаизм[299].

Тем не менее он сам и ряд других авторов, видимо все еще находясь под влиянием взглядов Буксторфа, не были убеждены в подлинности всей или даже части переписки между Хасдаем и царем Иосифом. В то же время другие признавали ее подлинность. В 1912 году Соломон Шехтер, — открывший многочисленные важные еврейские рукописи в ходе многолетних исследований Кембриджской коллекции Каирской генизы (после приобретения университетской библиотекой коллекции в 1896 г.), опубликовал письмо анонимного хазарского еврея[300].

Снова появилась обширная литература об обращении хазар в иудаизм.

Как в свое время ставился вопрос о достоверности переписки Хасдая — Иосифа, так и теперь особое внимание уделялось вопросу об аутентичности текста, несмотря на сам факт открытия текста Шехтера среди документов Каирской генизы. Дискутировались вопросы относительно обращения хазар в иудаизм, об употреблении ими еврейского языка, о характере их религии и, конечно, о противоречиях между историческими данными в тексте Шехтера и информацией, содержащейся в письме царя Иосифа. В конце концов было сформулировано мнение, что текст Шехтера, так же как и переписка между Хасдаем и Иосифом, а также текст Иуды бен Барзилая, является явной и преднамерен-ной фальсификацией[301].

Скептицизм относительно подлинности хазарской переписки после публикации текста Шехтера характеризуется следующими высказываниями:

«На отношения между Хазарским царством и Византией, должно быть, воздействовали преследования евреев при императоре Романе ... единственное прямое свидетельство этого имеется в документе сомнительного происхождения, опубликованном Шехтером ...»[302].

«Добавление прилагательного «еврейских» в название книги (Dunlop, History of the Jewish Khazars), видимо, является результатом практических выводов со стороны самого автора. Распространение иудаизма у хазар имело место исключительно среди верхушки социальной пирамиды, в то время как большинство народа придерживалось старых верований кочевников ...

Две длинные главы ... посвящены обращению хазар в иудаизм. По очевидным причинам эта проблема вызвала большой расход чернил в ходе ученых споров. Однако с точки зрения хазарского народа она имела весьма ограниченное значение ... Иудаизм, видимо, мало укоренился у хазар, если они поддержи-вали дружественные отношения как с Византией, так и с христианами-абхазами ...»[303].

«Около 800 г. хазарский правитель и, вероятно, большая часть правящего класса были обращены в иудаизм. Обстоятельства обращения остаются темными, глубину еврейского влияния труд-но оценить ...»[304].

«Иудаизм не является прозелитической религией ... и остался религией только правящего класса. Он скорее разъединял, чем объединял хазарское население... Еврейская ученость процветала только при царском дворе»[305][306].

Однако ряд обстоятельств, которые не были известны исследователям, свидетельствует в пользу несомненной подлинности письма анонимного хазарского еврея, опубликованного С. Шехтером, и объясняет причину его сохранения. Более того, рассмотрение этих обстоятельств и вытекающие из этого выводы бросают новый свет на вопрос о подлинности переписки между Хасдаем и царем Иосифом. Хотя Шехтер нашел письмо анонимного хазарского еврея среди Кембриджского собрания рукописей генизы, он заметил, что там же сохранились копии других писем к Хасдаю или от него. Возможно и то, что он просто не придал этому факту значения. Многие исторические фрагменты в конце концов через много лет попали в руки Якоба Манна, который подверг их тщательному изучению. Манн оказался в состоянии идентифицировать еще два кембриджских отрывка, содержащих корреспонденции Хасдая и включенных в качестве составных частей одного кодекса (книги). Манн опубликовал их в 1931 году совместно с другим таким текстом, впервые опубликованным Э.-Н. Адлером[307].

Хронология этих текстов, несмотря на попытки Манна определить ее, остается не до конца ясной. Все же в качестве отправной точки можно использовать последовательность текстов, предложенную им.

Первый их трех опубликованных им фрагментов состоит из частей двух писем. Одно адресовано Хасдаем, очевидно, византийской императрице Елене. В нем имеется ссылка на «страну хазар» (eres alcazar)[308].

Несколько фраз в письме, очень фрагментарном и трудном для чтения, ясно говорят, что оно содержит прошение о защите и благополучии византийских евреев[309].

Выражения, употребляемые в еврейском тексте, обычно использовались при обращении к монархам.

То, что адресатом является женщина, подтверждается использованием женской формы 2-го лица единственного числа во всей сохранившейся части текста.

Автор письма упоминает выражение «царь мой господин», указывая своего покровителя, и ссылается на процветание «общины христиан, которые проживают в столице Кордове и во всей (стране Сефарад)»[310]. В период преследований византийских евреев в первой половине X в. — факт, хорошо засвидетельствованный историческими источниками, — в Кордове правил халиф Абд ал-Рахман III (912–961 гг.).

Именно у этого халифа в течение по крайней мере последних двух десятков лет его правления Хасдай служил в качестве государственного деятеля, врача и мажордома. С другой стороны, при дворе Абд ал-Рахмана III не было другого придворного еврея, кроме Хасдая. Более того, именно Хасдай занимался переводом с греческого языка на арабский медицинских трактатов Диоскорида, доставленных послами Константина Багрянородного Абд ал-Рахману приблизительно в 945 г.[311] Елена была женой Константина, и поскольку Константин был увлечен своими интересами в области искусств и наук, она держала в руках бразды правления с 945 — года до смерти Константина в 959 году[312].

Таким образом, содержание письма при сопоставлении с уже установленными историческими данными показывает, что оно является посланием Хасдая к Елене. В этом письме Хасдай, намекая на защиту христиан Андалузии, обеспеченную добродетелью благорасположения Абд ал-Рахмана, ищет помощи императрицы в охране еврейских общин Византии. Эти общины длительное время подвергались преследованию со стороны Романа[313].

Вторая строка оборотной стороны отрывка содержит слова «относительно двух дел, о которых написано в этом письме».

Две просьбы означают, что Хасдай писал Елене не только о преследованиях в Византии, но также о Хазарии. Об этом свидетельствует ссылка на «страну Хазар», появляющаяся недалеко от конца листа 1 лицевой стороны фрагмента (см. рис. 4). Это два последних читаемых слова на оборотной стороне испорченной страницы. Самая первая строка оборотной стороны, однако, является продолжением этого «сюжета». Первые читаемые слова, появляющиеся здесь (см. рис. 5), следующие: «...корабль среди кораблей царя, rafsādōp[314]. Несколькими строками ниже появляются слова: «так, что они могли прийти, сообщить и рассказать о своих делах и объяснить их деятельность. Я уверен, что ... моей госпожи и сила ее добрых дел не будут напрасны. Да будет так!»[315] Немного ранее, упоминая страну Хазар, Хасдай указал также (оборотная сторона, строка 22) на «посланников моей госпожи»[316]. Очевидная реконструкция этих элементов письма приводит к следующему выводу: Хасдай обсуждает присутствие или роль византийских эмиссаров, которые прибыли в Кордову. Далее ясно, что он интересуется хазарами, выясняет возможность по-лучения в свое распоряжение корабля из флота Константина и выражает надежду, что или посланники хазар, или его собственные послы в конце концов прибудут или вернутся в Кордову с с описанием Хазарии или с новостями об этой стране. Попытка Хасдая добиться содействия византийцев в получении информации о Хазарии более полно описана в его письме царю Иосифу. Согласно письму, эти попытки были впервые предприняты всерьез после прибытия византийского посольства в Кордову[317]. В конце концов Исаак бен Натан, доверенный посол, посланный Хасдаем с его первым посланием к Иосифу, а также его свита была задержаны в Константинополе, где пробыли 6 месяцев в качестве гостей византийского императора.

В соответствии с письмом, посланным императором к Хасдаю с неудачливой делегацией, «народы, живущие между нами (т. е. Византией и Хазарией), в раздоре друг с другом», кроме того, «море бурно, и переправиться через него можно только в ограниченное время»[318].

Хасдай уже узнал от византийской делегации, что на пути между Византией и страной хазар «много народов», в то время как между Константинополем и их страной 15 дней плавания по морю[319]. Поэтому вполне оправданна его просьба к императрице Елене использовать царский корабль для путешествия между Константинополем и Хазарией. Однако этот план, очевидно, был отклонен Константином то ли по причинам, изложенным в письме Константина к Хасдаю, то ли по другим неизвестным причинам военного или дипломатического характера. Тип корабля, о котором просил Хасдай («корабль из кораблей царя, rafsādōt») нельзя точно определить. Еврейское слово rafsādāh (множественное число rafsādōt), как правило, использовалось для обозначения понятия «плот, паром».

Хасдай, очевидно, имел в виду специфический тип судна, которое могло пройти Черное и Азовское моря и реку Дон и затем волоком быть доставленным на Волгу, где находилась хазарская столица[320].

Суда этого типа — однодеревки — использовались русью в плавании от Киева (на Днепре) к Константинополю, и Хасдай имел основания ожидать, что его посланники в Византии смогут использовать такие суда. С другой стороны, этот термин, надо полагать, применялся к одному из трех типов судов из состава византийского императорского флота или личной императорской флотилии. В отличие от судов, строившихся русью, они не были пригодны для плавания по реке[321].

Из второго письма, включавшего в себя этот фрагмент, отделенный от первого только кривой пунктирной чертой и горизонтальным пространством в несколько дюймов, Манн опубликовал первые тридцать строк[322]. Оно адресовано «великому царю», которого автор после нескольких строк восхвалений информирует, что «его высокочтимое письмо [прибыло] ко (двору) Абд ал-Рахмана, царя Се[фарада] (т. е. Андалузии) ..., и (оно) наполнило его сердце радостью ...». Все факты свидетельствуют, что Хасдай был единственным евреем-чиновником, когда-либо служившим при дворе Абд ал-Рахмана.

Поэтому не может быть сомнений, что именно Хасдай был также автором этого письма. В апогее своей власти он, очевидно, как nāsi, или «князь евреев Андалузии», одновременно занимавший высокий официальный пост при дворе халифа в Кордове, обладал прерогативой писать по-еврейски письма официального характера. Эти тексты переводились еврейскими учеными при королевских дворах, которым эти письма были адресованы. Подобным же образом еврейские переводчики или придворные европейских правителей могли использоваться для преодоления языкового барьера при необходимости связаться с Кордовским двором.

В X в. еврейские общины имелись во всей континентальной Европе[323], в то время как вряд ли можно было найти там знающих арабский язык. Письма, посланные Хасдаю, могли переводиться на арабский язык или им самим, или его секретарями, среди которых наиболее знаменитым был Менахем ибн Сарук. Ακροстих, составленный из первых букв каждой строки поэтического вступления письма Хасдая к царю Иосифу, представляет собой имена как Хасдая, так и Менахема[324].

Очевидно, Менахем придал письму Хасдая Иосифу изящную литературную форму. Он, Менахем, имел на это законные полномочия, поскольку ему было поручено вести большую часть переписки и переводов на службе у Хасдая.

Видимо, Менахем или кто-то еще, обладающий такими же способностями, написал письмо «великому царю» и придал ему литературную форму. Доказательство в пользу этого вывода содержится во втором листе этого письма, который находился в том же переплете в Кембридже, куда был включен и вышеописанный отрывок. Однако этот второй лист никогда ранее не был опубликован[325].

Правый край лицевой стороны нового фрагмента стыкуется с верхней частью левого края оборотной стороны уже опубликованной части. Не может быть сомнения, что эти два отрывка когда-то составляли одну часть последовательного текста.

Интересно, что только первые одиннадцать строк нового отрывка написаны в прозе. Остаток лицевой стороны и почти вся оборотная сторона представляют собой поэтический панегирик адресату и, очевидно, не содержат информации исторического характера. Поэтическая часть письма написана в стиле андалузской еврейской поэзии и, как по ритмической схеме, так и по остроумному использованию языка, напоминает стиль Менахема. Письмо, адресованное «великому монарху», является с литературной точки зрения произведением того же класса, что и письмо Хасдая к царю Иосифу. Это указывает, что последнее письмо едва ли может являться продуктом единственной в своем роде спорадической работы фальсификатора, как полагали некоторые исследователи.

Письмо «великому монарху» было адресовано не Константину Багрянородному, как полагал Манн[326], а другому правителю. Об этом свидетельствуют фразы из нового фрагмента. Можно выписать следующие слова:

строка 4: последнее различимое слово: «Я прошу....»

строка 5: «... честь Вашего первенца и сделать чудесной с целой декадемой (ваших воз)любленных...»

строка 6: «...ваша жизнь в жизни ваших двух сыновей».

Как видно из этого пассажа, письмо не могло быть адресовано Константину, поскольку он имел только одного сына (Романа, не путать с тестем Константина Романом Лакапином), который наследовал после смерти отца. С другой стороны, Роман Лакапин, бывший правителем до Константина с 919 г. до декабря 944 г., имел четырех законных сыновей. Один из них, Христофор, безвременно умер в 931 г., в то время как второй — Феофилакг — был назначен своим отцом патриархом Константинополя в 933 г. Таким образом, активное участие в политике и дворцовых интригах принимали остальные сыновья — Стефан и Константин[327]. Все же, если даже Хасдай знал все эти факты, слова нового фрагмента не дают гарантии, что письмо было адресовано именно Роману Лакапину. Если сохранившиеся и обсуждаемые нами письма являются кодексом, содержащим копии корреспонденций Хасдая, а не их оригиналы, то можно предположить, что между ними есть какая-то хронологическая или географическая связь. Это естественно, учитывая долгую карьеру Хасдая. Он мог начать свою службу при дворе Абд ал-Рахмана в середине тридцатых годов X в. и все еще служил при дворе во время правления ал-Хакама (961–976)[328].

В период более чем 30-летней службы он имел дипломатические связи с различными правителями или их посольствами, включая Оттона I — германского императора[329].

Форма адреса указывает, что письмо было послано монарху могущественной державы, который ранее писал Абд ал-Рахману. Однако точная причина этого обмена письмами не может быть определена без идентификации адреса. Если на основании ранее не известного мне свидетельства («два сына» — Стефан и Константин) можно считать, что это был Роман Лакапин, то тогда напрашивается вывод, что дипломатическая миссия, посланная Константином Багрянородным в Кордову, была задумана Романом Лакапином перед его свержением в декабре 944 г. Следовательно, Хасдай писал ему, имея в виду как Хазарию, так и положение евреев в Византии.

Тогда, очевидно, в течение долгого периода предпринимались попытки насильственного крещения евреев. Они имели место по подстрекательству Романа. Фрагментарное состояние письма не позволяет твердо идентифицировать адресата. Однако ясно, что это копия по-длинного дипломатического послания, написанного Хасдаем во время правления Абд ал-Рахмана, первого из двух халифов, которым он служил.

Второй фрагмент, опубликованный Манном, дает представление о письме, посвященном периоду преследования евреев, имевшему место во время правления Романа Лакапина. Это письмо было, как и вышеупомянутые два, в составе одного и того же кодекса и написано тем же почерком. Однако его больший формат указывает, что раньше оно было в составе другого кодекса. Этот текст[330] содержит отчет, написанный итальянским евреем, о событиях в нескольких городах южной Италии. Он является частью кодекса, включавшего переписку Хасдая. Это следует из приписки к другому письму, начало которого находится на оборотной части фрагмента (строки 19 и сл.). Приписка следующая: «Р. Иуда б. Лаков Римский написал [следующее] для нашего хозяина Хасдая...».

Ясно, что письмо вышло из дома еврейского сановника, находящегося в городе на берегу Тирренского моря в южной Италии, очевидно, Неаполя[331]. Одной из двух главных целей было информировать Хасдая о преследованиях, имевших место как в общине автора письма, так и в Отранто и других городах южной Италии. Большая часть ее находилась в X в. под властью Византии.

Автор заявляет, что он был не в состоянии составить это письмо ранее, «потому что час был поспешным»[332]. И затем указывает, что, когда община Отранто «пострадала от злополучных преследований», три выдающихся еврея лишились жизни, а именно Исайя, Менахем и их ученик Элия (об. сторона, строки 5–8). Описывая смерть каждого из этих людей, автор добавляет, что «благодаря Богу ни одна буква Торы не была сожжена, так как, когда огонь зажег наш город, мы тайно послали (послание) и быстро сообщили им о происходящем. Между нашей и их странами в течение двух дней развертывались ужасные события. На третий день мы вышли из мрака к свету»[333]. Затем автор письма дает перечень имен шести видных членов своей общины, пере-живших гонения, и семи, выживших в Отранто. Он заявляет, что они присоединяются к нему в его приветствии (оборотная сторона, строки 16–24).

В этом письме итальянского сановника-еврея упомянут Мар Самуил, названный «заслуживающим доверия, как раб своего хозяина и служанка своей хозяйки» (оборотная сторона, строки 1–2). Характер сообщения о нем в этом отрывке указывает на то, что он был упомянут ранее[334]. Можно утверждать, что он упоминается в самых первых двух строках обратной стороны рукописи (см. рис. 6), где автор заявляет: «Я был счастлив принять его, как просили. Я связался с ним в Амальфи ...»[335]. Из отрывка ясно, что отправитель письма направился в Амальфи, расположенный на Тирренском берегу южнее Неаполя, для того чтобы встретить доверенного эмиссара Мар Самуила, который, очевидно, прибыл туда морским путем из Дении или другого порта Андалузии. Отсюда видно, что вероятней всего автор прибыл из общины, расположенной в этом районе Италии, а не в каком-то апулийском городе Адриатики.

Автор упоминает некоторые важные детали относительно деятельности Мар Самуила после сообщения о гонениях. Он пишет, что эмиссар «после бегства от скверны пожара проживает в LWBR девять месяцев для того, чтобы быстро писать книгу Иосифа бен Гуриона» (оборотная сторона, строки 3–4, см. рис. 7). Термин LWBR, לובו־ , представляет собой вариант написания LYBR, ליבו־ , передающего арабское название главного эолийского острова Липара, расположенного севернее сицилийского побережья[336]. Очевидно, Хасдай послал Мар Самуила в южную Италию с двойной целью: определение благосостояния еврейского населения региона и копирование работы по древней истории, книги Yōsippōn. Автор этой книги составил ее где-то в южной Италии или Сицилии, возможно, ранее в том же столетии. Благодаря предпринятым усилиям, Yōsippōn позднее стал распространяться через еврейские общины в Испании и в Западной Европе[337]. Липары можно было достичь морским путем из Амальфи. Представляется, что Мар Самуил, прибыв из Испании в Амальфи, уже имел сведения о наличии в Липаре достоверной копии кодекса Yōsippōn (возможно, даже автограф этой работы).

Автор письма указывает, что Мар Самуил попал в центр гонений на евреев, однако он сумел бежать и посвятил следующие девять месяцев копированию книги Yōsippōn. Затем автор письма сообщает, что Мар Самуил вернулся на материк: «Он прибыл сюда, но в 12 милях от NPY'H разбойники схватили его и забрали его книгу, и все письма, и всю его собственность, а затем ушли в горы» (оборотная сторона, строки 4–6).

Мар Самуил в отчаянии продолжал свой путь и сообщил обо всем, что произошло. Он хотел вернуться на Липару, чтобы вторично скопировать рукопись[338], однако группа людей, возглавляемая лидером общины по имени Авраам ...[бар] Сасон-Врач[339], последовала за ворами верхом на лошадях и сумела вернуть кое-что из взятого грабителями, в том числе, очевидно, и Yōsippōn[340]. Последние девять строк письма (оборотная сторона, строки 10–18) посвящены просьбам о прощении и милости по отношению к Самуилу (очевидно, письма, привезенные им из Кордовы, не были возвращены) и выражениям надежды на благополучие и успех «нашего вождя и учителя» (оборотная сторона, строка 14). Затем следует надпись и первые семь строк — все что осталось от него — письма Иуды бен Яакова Римского Хасдаю. Это показывает, что данный лист входил в состав кодекса, содержавшего копии корреспонденции последнего.

Очевидно, что это письмо было написано в то время, когда Хасдай уже достиг международного признания в еврейских общинах Средиземноморья.

Из того, что известно о его карьере, следует, однако, что он достиг этого положения не ранее, чем стал первым лицом при дворе Абд ал-Рахмана, иначе говоря, не ранее середины 30-х годов X в. Его карьера развивалась постепенно, и только с 40-х годов этого столетия отмечаются признаки высокой оценки его личности и его руководящего положения. Это заметно по его собственной дипломатической переписке и высказываниям о нем других авторов. Письмо итальянского сановника, так явно указывающее на международный статус Хасдая, едва ли могло быть написано ранее 940 или 945 гг. Вместе с тем это произошло по крайней мере через 10 лет после начала преследований евреев Романом Лакапином. Неизвестно, когда прекратились эти преследования. Однако из письма Хасдая к Елене, наверняка написанного до 945 г., видно, что благополучие византийских евреев было предметом его глубокой озабоченности в то время. Тогда становится понятным описание этого периода преследований в латинских, арабских и еврейских источниках как относительно продолжи-тельного, начавшегося сразу же после 930 г. и закончившегося приблизительно ко времени свержения Романа в 944 г.

Нападения на евреев в Отранто и других городах византийской части Южной Италии, описанные в письме итальянского сановника, очевидно, относились к заключительной фазе преследований. Возможно, они послужили причиной, побудившей в конце концов Хасдая искать средства, которыми можно было бы улучшить положение византийских евреев. В то же время не исключено, что события, описанные в письме, представляют собой какие-то случайные нападения на еврейские общины в Южной Италии, не· имеющие отношения к действиям Романа и не отраженные в других исторических источниках[341]. В конце концов, можно отметить, что причины преследований остаются неясными. Однако мельчайшие детали письма совпадают с надежно установленными фактами исторического и географического характера. В связи с этим нет никаких сомнений в подлинности этого документа. Он хорошо вписывается в общую мозаику дипломатической переписки Хасдая.

Тот же самый эмиссар Мар Самуил фигурирует самым заметным образом в другом документе (названном Провансальским письмом), сохранившемся в генизе[342]. Этот текст из другого кодекса также адресован выдающейся персоне. Его содержание, и особенно упоминание о «Мар Самуиле, посланнике и доверен-ном лице нашего господина» (оборотная сторона, строка 18), ясно указывает на адресата письма. Оно содержит обращение, очевидно составленное советом провансальских раввинов, с просьбой отменить ненавистную повинность, известную в латинских источниках под названием colaphus Judaeorum. В соответствии с ней представитель евреев Тулузы раз в году на Пасху должен был приносить епископу в качестве пожертвования тридцать литров воска. В ответ следовал ритуальный удар по шее этому самому представителю[343]. В обращении к получателю письма, которого авторы именуют «князь Израиля» (оборотная сторона, строка 19), они заявляют, что Мар Самуил принес им привет от него, вопрошая при этом, может ли адресат чем-нибудь служить им. Составители обращения при этом жалуются на тулузский обычай и обращаются с просьбой о помощи. Они цитируют Мар Самуила: «нашему господину легко отменить это» (оборотная сторона, строки 1–2). Упоминание Мар Самуила и обращение к большому вельможе, явно имеющему власть отменить унизительный обычай, — все это указывает на Хасдая как на адресата письма.

Более того, другие персонажи, упомянутые в письме, также фигурируют в дипломатической переписке Хасдая.

Авторы, пишут: «Пусть наш уважаемый господин знает, что мы проживаем в мире. Хвала и благодарности Тому, Кто повелел — и весь мир начал существовать во плоти и сердце, потому что хорошие вести принесли наши великие Мар Саул, и Мар Иосиф, и Мар Иуда, пришедшие от нашего господина. Ясно для всех, что они пребывали под гостеприимным кровом нашего князя» (оборотная сторона, строки 11–15). Три лица, упомянутые здесь, очевидно, прибыли в Прованс[344] из Кордовы с другими посланиями, имевшими отношение к деятельности Хасдая: он, очевидно, был их хозяином во время их пребывания там. Не может быть случайным тот факт, что «Мар Саул» и «Мар Иосиф» — также без патронимов — упоминаются Хасдаем в его письме к царю Иосифу. Там говорится, что они — посланники, путешествующие по странам между Восточной Европой и Испанией и выполняющие поручения царственных особ. Хасдай заявляет, что, прежде чем он успел рассмотреть предложение отправить свое письмо царю Иосифу через Иерусалим, Низибис, Армению и ал-Барда'а (Бердаа), прибыли (в Кордову) «посланцы царя Г-б-лим'ов[345] и вместе с ними два человека из израильтян, один по имени Мар Саул, а другой по имени Мар Иосиф. Когда они услыхали о моем беспокойстве, они утешили меня и сказали мне: "Дай нам твои письма, и мы доставим их к царю Г-б-лим'ов, а он, ради оказания тебе почета, пошлет твое письмо к израильтянам, живущим в стране HNGRYN. Точно так же (те) перешлют его в страну Рус и оттуда в (страну) Б-л-гар, пока не придет твое письмо, согласно твоему желанию, в то место, куда ты пожелаешь"»[346]. Далее в письме к царю Иосифу Хасдай пишет: «Те оба человека, которые пришли из страны Г-б-лим'ов, Мар Саул и Мар Иосиф, которые поручились доставить письма мои к моему господину, царю, сказали мне, что около шести лет тому назад к ним приходил один слепой иудей, человек ученый и умный, которого звали Мар Амрам, и сказал, что он из страны ал-Хазар, что он был в доме моего господина, царя, пользовался его гостеприимством и был у него в почете. Когда я об этом услышал, я отправил за ним посланцев, чтобы вернуть его к себе, но его не догнали»[347]. Саул и Иосиф определенно были хорошо информированными курьерами или дипломатическими агентами. Уважение, с которым относился к ним Хасдай, видно из «поэмы, сложенной в их честь Менахемом» — секретарем Хасдая Менахемом ибн Саруком. В этой поэме они сравниваются с двумя «херувимами» Яхином и Боазом, а также с «райскими деревьями познания и жизни»[348].

Лицо, названное в Провансальском письме Мар Иудой, нельзя точно идентифицировать. Однако может быть, это тот самый Иуда бен Меир бен Натан, который указан в письме Хасдая к царю Иосифу как один из двух андалузских евреев, которые в соответствии с имеющейся у Хасдая информацией действительно совершили успешное путешествие в Хазарскую столицу и были приняты царем[349].

Хасдай описывает Иуду бен Меира как человека большой мудрости. Возможно, что Хасдай стремился заручиться его услугами с тем, чтобы он присоединился к Саулу и Иосифу в их обратном путешествии на родину из Кордовы. Многое говорит в пользу того, что это произошло, когда они путешествовали с письмом, адресованным царю Иосифу.

Тогда Саул и Иосиф, сопровождаемые Иудой бен Меиром или другим лицом по имени Иуда, пересекли Пиренеи и сделали остановку в большой еврейской общине Прованса. Они передали главе общины приветствия от Хасдая.

С другой стороны, Мар Самуил, — очевидно, сопровождал их только на первых стадиях путешествия. Он был тем человеком, который информировал провансальских евреев, что Хасдай мог бы помочь в деле отмены повинности colaphus Judaeorum, имевшей место в Тулузе.

Он был также тем, кто доставил в Кордову официальное письмо провансальской общины с просьбой к Хасдаю об оказании помощи в этом деле[350].

Судя по указаниям в других письмах, можно предположить, что Хасдай в ответ на провансальское обращение предпринял усилия в пользу отмены этого обычая. Возможно, об этом свидетельствуют указания в его корреспонденции о терпимости Абд ал-Рахмана по отношению к христианским общинам Андалузии. Однако имеются надежные свидетельства того, что указанный обычай практиковался через столетие после смерти Хасдая[351].

Никогда больше в Андалузии не было достаточно могущественного еврейского политика, способного оказать помощь пре-следуемым в других странах единоверцам.

Будем иметь в виду, что все эти письма сохранились на еврейском языке, что они собраны в один кодекс и представляют копии с ошибками переписчика подлинных писем, посланных Хасдаем и полученных им в середине X в. Отметим также, что переписка носит явно дипломатический, а не личный характер. И события, описанные или упомянутые в письмах, могут претендовать на историческую достоверность. Учитывая все это, обратимся к письму хазарского еврея, опубликованному впервые Шехтером в 1912 г. Ниже этот текст будет рассмотрен и переведен заново.

При внимательном изучении письма становится совершенно ясно, что оно относится к тому же самому виду корреспонденции, что и другие сохранившиеся письма Хасдая. Это не документ личного характера, содержащий, например, просьбы о благотворительной помощи или поддержке ученого. Текст представляет собой детальный отчет — теперь, правда, фрагментарный — о событиях, приведших к обращению хазар, и выдающихся военных делах хазарских деятелей. Другими словами, это письмо дипломатического характера, подобное другой известной корреспонденции. Автор письма говорит о хазарском царе Иосифе как о своем владыке (см., например, лист 2, оборотная сторона, строки 15–16). Таким образом, время появления письма совпадает со временем жизни Хасдая. Более того, он прямо ссылается на прибытие посланцев адресата в Константинополь. Тем самым прямо указывается на Хасдая как единственно возможного получателя письма.

Сам характер рукописи свидетельствует, кроме того, о его принадлежности к корреспонденции Хасдая. На рис. 8 приведена трехкратно увеличенная оборотная сторона провансальского письма.

Можно сразу отметить, как ранее это мог бы сделать Манн, опубликовавший факсимиле этого важного фрагмента, что текст Шехтера и провансальское письмо (см. рис. 9 А—Д) написаны одним почерком и являются страницами из одного и того же кодекса рукописей. Мы отмечаем, что в обоих случаях на странице двадцать три строки, а на каждой строке от 7 до 8 слов.

Исследование в Кембридже показало, что бумага, на которой написаны оба текста, идентична, хотя страницы с текстом Шехтера пострадали более, чем другие, в течение столетий, когда они были отделены от основного кодекса. Написание еврейских букв совершенно одинаково в обоих случаях. Буквы носят полукурсивный характер, но округлое конечное «мем» четко отличается от буквы «самех», имеющей форму, близкую к треугольной. «Алеф» и «ламед» сливаются при совместном написании (см., например, Провансальское письмо, лицевая сторона, строка 19, четвертое растянутое слово; текст Шехтера, лист 2, оборотная сторона, строка 23, третье слово). Вершина буквы характерно искривляется к точке слева в нижней части буквы. Можно отметить, что характер письма отличает эти тексты от кодексов, написанных в Египте или других странах Ближнего Востока. Он скорее указывает на позднее (XI в.) протансальское происхождение кодекса. Имеется, например, много палеографических аналогий в провансальском тексте Т—S 16.100, факсимиле которого я видел в нескольких публикациях[352]. Что касается случая с письмами Хасдая к царствующим особам и написанным ему письмом итальянского еврейского сановника, сохранившимися в виде кодекса, здесь мы также имеем дело со страницами кодекса, то есть с литературной копией писем, написанных Хасдаю или отправленных им во время его службы при дворе Кордовы и сохранившихся в виде книги. Как раз в это время секретарем Хасдая был выдающийся грамматик и поэт Менахем ибн Сарук[353]. Наличие имени последнего в акростихе в поэтическом вступлении письма Хасдая к царю Иосифу и другие приведенные выше соображения увеличивают вероятность того, что именно Менахем составлял письма, посылаемые Хасдаем, и собирал получаемые им послания. Очевидно, что этим или подобным образом были сохранены письма выдающегося дипломата, врача и покровителя евреев. Писцами последующих поколений эти письма были сохранены, скопированы и собраны в виде кодекса.

Эти тексты вызывали интерес и как письма выдающейся личности, и в качестве образцов эпистолярного стиля «золотого века» еврейской истории в Андалузии.

10. Новое издание и новый перевод текста Шехера*

Предлагаемое издание текста Шехтера базируется на новом исследовании оригинала манускрипта в Кембридже, а также на изучении фотографий рукописи, сделанных в ультрафиолетовых лучах. Эти фотографии были предоставлены сотрудниками библиотеки.

В ходе записи и издания текста я обнаружил многочисленные случаи расхождений с прочтением текста Коковцовым и еще больше — Шехтером. Кроме того, предположительные реконструкции, основанные на следах букв или длине нечитаемого пространства, а также на синтаксисе текста, в свою очередь, обнаруживают отличия от предыдущих изданий.

Наиболее важные из таких прочтений текста и его восстановлений объяснены в примечаниях к изданию. Однако читатели, желающие проверить их допустимость, может быть, найдут полезным сравнение нового издания, строку за строкой, с фотографиями, используя, если возможно, увеличительное стекло для изучения отдельных букв. Затем можно сравнить свои выводы с ранее опубликованными изданиями. Текст, изданный Шехтером, был напечатан в Jewish Quarterly Review, п. s. 3 (1912/13): 204–210, и Павлом Коковцовым в кн.: Еврейско-Хазарская переписка в X в. (Ленинград, 1932), стр. 33–36.

При переводе я стремился быть как можно ближе к тексту, стараясь при этом не исказить его смысла. Насколько это воз-можно, перевод идет построчно: это приводит, в частности, к тому, что сказуемое предшествует подлежащему (это характерно для еврейского, но не для английского синтаксиса) в случаях, где сказуемое появляется в еврейском тексте в конце строки, а подлежащее — в начале следующей. Еврейские идиоматические выражения иногда переводятся буквально, а в других случаях заменяются соответствующими английскими идиомами, если буквальный перевод затемняет смысл оригинала. Нееврейские личные имена и географические наименования записаны или только заглавными буквами без вокализации (если произношение или значение остаются неопределенными) или записываются с возможно более точным отражением произношения. Так, напри-мер, текст дает неопределенное произношение, хотя термин ясно обозначает Херсон [.]שורשוג (лист 2, об. сторона, стр. 23), поэтому я записал ŠWRŠWN[.].

Подобным же образом, когда в тексте имеются формы קזר и קזריא с начальным ק, q, для общего наименования хазар и географического обозначения Хазарии, в тексте перевода дается: Казар и Казария.

Там где встречается наименование מקרון , оно транскрибируется как Македон, а не как Македония. Однако общепринятые еврейские географические наименования, встречающиеся в тексте, переводятся, например, יון , yāwān — Греция, ערב, 'аrāb — Аравия.

Символы, использованные в издании и переводе текста, объяснены в начале книги. Однако поскольку комментарий уделяет особое внимание словам еврейского текста и причинам его нового прочтения и восстановления, то способ его издания отличается в одном отношении от примененного в издании Киевского письма. А именно, буквы латинского алфавита, использованные в тексте Шехтера для указания слов и фраз, обсуждаемых в нем, не обязательно должны были использоваться для издания гораздо более краткого и ранее не издававшегося Киевского письма.

Текст начинается in medias res, первые листы рукописи потеряны. Автор сообщает о бегстве евреев или приверженцев монотеистического иудаизма, духовных предшественников иудейских хазар, из Армении или через Армению в Хазарию по причине преследований со стороны идолопоклонников. При этом он добавляет, что эти предшественники были хорошо приняты хазарами.

Причины столь теплого приема, продолжает он, заключаются в том, что хотя древние хазары в те дни и не были одарены откровением монотеистической религии, они все же не были столь невежественными, как армяне. Автор далее заявляет, что эти ранние беженцы вступали в браки с хазарами-неевреями и участвовали в их военных предприятиях. Таким образом, эти две группы слились практически в один народ, однако из всех еврейских ритуальных обычаев хазары повсеместно соблюдали только обычай обрезания. Лишь часть из них соблюдала субботу.

В то время Хазарией не правил царь. Вместо этого хазары по обычаю выбирали в качестве полководца и вождя какого-нибудь знаменитого своей удалью воина. Во время одного военного предприятия какой-то воин, называемый автором письма «некий еврей», — явно потомок тех, кто бежал из Армении, — отличился во время битвы и был выдвинут на этот пост.

После ряда лет этот вождь стал истинно верующим евреем благодаря влиянию жены, носившей древнееврейское имя Серах, и своего богобоязненного тестя. Автор объясняет столь сильную склонность вождя к еврейскому влиянию тем, что он был обрезан.

Когда правители греко- и арабоязычных стран услышали об этом обращении, они были настолько поражены, что высказали свое недовольство в посланиях к хазарским вождям. В этих посланиях они потребовали объяснить, как могли хазары принять еврейскую религию, когда евреи всюду находятся в подчинении у других народов. Эти и другие претензии иностранных правителей побудили хазарских вождей выступить против иудаизации, символом которой стал выбор религии их главным вождем. Он, однако, предложил вместо споров пригласить в Хазарию представителей трех монотеистических религий с целью определения достоинств каждой из них.

По приглашению хазарских вождей, составлявших, очевидно, по данным автора, своего рода военный совет при назначенном в качестве его номинального главы военачальнике, иностранные правители прислали представителей своих конфессий — христианства и ислама. Наряду с ними по просьбе вождей прибыл ряд еврейских ученых. Первыми в диспуте должны были выступать христиане. Затем следовали ответы евреев и мусульман. Затем выступили мусульмане, которым в свою очередь возражали евреи и христиане. В заключение еврейские ученые изложили ранний период истории израильтян, как она отражена в Библии, начиная с Сотворения мира и кончая вступлением народа на Землю обетованную.

Как христиане, так и мусульмане, приняв в целом сообщение еврейских ученых, разошлись с ними в некоторых аспектах интерпретации событий.

После этого хазарские вожди приказали им идти в пещеру в некоей долине или равнине (ее наименование передается в рукописи буквами TYZWL), где они будто бы нашли несколько книг и объяснили написанное в них вождям. В этой пещере они нашли кодексы, содержащие отдельные книги Пятикнижия (очевидно, книги Бытие и Исход). Эти книги еврейские мудрецы объяснили вождям так же, как они сделали это ранее. (Об идентификации TYZWL см: ниже, стр. 154–155).

Успех еврейских мудрецов в этих дискуссиях привел к дальнейшему распространению прозелитизма в Хазарии. Приверженцы монотеистического иудаизма, потомки беженцев из Армении, стали правоверными евреями, как и природные хазары. Это движение прозелитизма привело к прибытию в Хазарию евреев из Багдада, Хорасана, из «страны греков» (очевидно, вообще Византии). Этот наплыв, в свою очередь, способствовал указанному движению. Один из еврейских мудрецов, принимавших участие в диспуте, был выбран после этого хазарами главным судьей. Автор письма добавляет, что хазары всегда придерживались мнения, что имя этого мудреца было KGN, и далее он, автор, утверждает, что все последующие судьи хазар после вступления в должность всегда принимали то же официальное имя. В то же самое время обращенные хазары изменили имя своего военного вождя на Сабриэль (Савриил) (первоначальное хазарское имя этого персонажа автор не приводит)[354]. Более того, они установили монархию, провозгласили его своим царем.

Таким образом, установление Хазарского царства, в соответствии с письмом, самым тесным образом связано с обращением хазар в иудаизм. Очевидно, автор письма основывался на устной традиции, в соответствии с которой иудаизированные предки, первыми пришедшие в Хазарию, принадлежали к колену Симеона. Он, однако, добавляет, что он и его соотечественники не уверены в том, что это правда.

Следующий раздел письма посвящен главным образом описанию военной тактики и военным предприятиям хазар. Нам сообщается, что Сабриэль, будучи царем, в качестве одного из своих первых государственных актов заключил мир с соседним племенем аланов. Это он сделал по совету своих мудрецов. Главной причиной этого была необходимость иметь аланов на своей стороне, потому что они сильнее соседних племен. Посредством мирного договора можно было предотвратить присоединение их к врагам хазар, если последние решат воевать с вновь созданным царством. Благодаря договору вырос военный престиж хазар, и окружающие их племена остерегались нападать на них в правление Сабриэля.

После этого описания военных дел автор письма пропустил царствование нескольких правителей хазарской династии, правивших после Сабриэля, и вместо этого прямо перешел к царствованию Вениамина (IX в.)[355]. Мы узнаем, что в его правление различные народы вели войну против хазар. Названия народов приведены в рукописи в явно искаженном виде. Однако аланы пришли на помощь хазарам, потому что, как сообщает автор, некоторые из аланов также исповедовали иудаизм. Они, аланы, произвели огромные разрушения во время своих вторжений на вражеские территории.

Но во время царствования его потомка Аарона[356] аланы, подкупленные византийцами, обратились против хазар и воевали с ними. Аарон был вынужден пригласить в качестве наемников могущественных «Туркия» (тюрок-огузов), и аланы были разгромлены в битве, а их царь захвачен в плен. Вместо того чтобы наказать его, Аарон, однако, отнесся к аланскому правителю с большим уважением. Он даже женил своего сына Иосифа на дочери аланского вождя. Этот вождь, таким образом, дал заверения в верности Аарону и был им отпущен в свою страну. Эти события произвели большое впечатление на соседние народы, у которых, согласно автору, появился сильный страх перед хазарами.

Из описаний автора видно, что хорошие отношения между хазарами и аланами, возникшие в ходе прежних событий, укрепились в период правления Иосифа, которого составитель письма называет «мой владыка». Преследования Романом Лакапином евреев в Византии создали проблемы для двух царств. Автор сообщает, что в ответ на эти преследования хазары стали преследовать христиан, проживавших в их стране. В свою очередь Роман искал помощи царя Руси HLGW (Олега), которого он привлек на свою сторону, послав ему обильные дары. Однажды ночью, когда военного правителя Песаха, чья должность на хазарском языке называлась BWLŠŠY (Баликчи), не было в городе Самкерчь (Тмутаракань), Олег захватил и разграбил этот город.

Песах в свою очередь, узнав о нападении, сам начал военные действия против византийцев, завоевал три города и много деревень. После этого он атаковал город Херсон, где разгромил в битве византийцев, убив 90 врагов, многих захватив и обратив остальных в бегство. Византийские пленники, взятые в этой битве, должны были в оковах служить хазарам.

Этими военными акциями Песах разрушил намерения Византии и Руси. Песах, однако, не удовольствовался своими успехами против византийцев и повел наступление против руси, которое продолжалось 4 месяца. В ходе кампании Олег был разбит и потерял всю добычу, награбленную в Самкерчи. После этого Олег на переговорах с Песахом сообщил, что византийцы обманом привлекли его на свою сторону. На это Песах потребовал, чтобы русь начала войну против Византии, обещая, что, в случае согласия, он не будет больше нападать на русь. В случае же отказа Песах грозил отомстить и за прошлое предательство. Таким образом Олег против своей воли начал морскую войну с византийцами, которые, однако, используя греческий огонь, разгромили русь. Как сообщает письмо, Олег и его войско, слишком униженные, чтобы возвращаться в свою страну, бежали морем на юго-восток и там, вдали от родины, погибли[357]. В последующие годы русь вынуждена была полностью подчиниться власти хазар.

Последняя часть сохранившегося фрагмента письма посвящена географическому описанию Хазарии и ее окружения. Автор сообщает наименование Хазарии, найденное в литературных источниках, известных хазарам — 'RQNWS. Наименование главного города — Казар, а наименование реки, текущей через город, — Атиль (Итиль). Он пытается определить положение Хазарии относительно Средиземного и других морей, упоминая, что посланцы адресата (Хасдая ибн Шапрута) прибыли в Константинополь из Средиземного моря через Эгейское. Он дает также расстояние между столицей Хазарии и ранее упомянутыми водными пространствами. Это расстояние составляет примерно 288 римских миль. При этом добавляется, что расстояние между Хазарией и Константинополем покрывается плаванием по морю в течение 9 дней и сухопутным путешествием в течение 28 дней.

Далее он сообщает, что путешествие через хазарские владения занимает 50 дней. Фрагмент заканчивается перечнем соседних народов и стран, бывших во время составления письма военными союзниками хазар.

Копия, сохранившаяся в Кембридже, явно является только фрагментом письма. Сколько было предшествующих и последующих строк или листов, которые первоначально составляли другие части текста, не может быть определено.

Университетская библиотека, Кембридж, Т—S Misc, 35–38; коричневая бумага, верхняя часть повреждена, 20 см длиной, 15 см шириной; два листа несброшюрованных — четыре страницы.

Лист 1, лицевая сторона:

1 ארכדניא רבתזו מפניהם אמוד[ט...........] כי לא י[כ]לו

2 לשאת של שבדי אלילים ויקבלום [אנשי קזרי]א כי א[נש]י

3 קזריא היו תחילה בלא תורה וישאר[ו שמיהם ארםיניא[358] בלא

4 תורה ומכתב ויתדזתנו ליושבי הארץ וית[ערמ בגו]יים

5 וילמדז מעשיהם[359] ויצאו עמם תמיד בםל[ח?וה]

6 [ו]היו לעם אחר(אחד ק') רק בברית מילה נסמם וםק[צתם היו]

7 שומרים את השבת[360] ולא היה מלן בארץ קזריא כי א [ת]

8 אשר היה ששה במלחמה נצחנות שמוהו עליהם לשר

9 צבא עד פעם שיצאו עמם היהודים במלחמה כפעם

10 בפעם ואותו היום גבר יהודי אחד בחרם והבריח את הצרים הבאים

11על קזר ושמוהו עליהם אנשי קזר [361]לשר

12 צבא במשפט(כמשפט ק')הדאשח[362] והיו בדברים האלה ימים רבים

13 עד אשר חנן ייי ויעורר את לב השר לשוב בתשובה

14 כי הטתו אשתו סרח שמה ותלמדהו להועיל [363] וגם הוא

15 ניאת [364] כי מהול היה [365] וגם אבי הנערה איש צדיק בדור

16 ההוא[366] הורהו דרך החיים [367] ויהי כשמוע מלכי מקרון

17 ומלכי ערב את הדברים האלה חרה להם מאד וישלחו

18 מלאכים אל שח קזריא דברי(בדבריק׳) [368]גדופים על ישראל לאבד

19 מה לכם לשוב באמונת[369] היהודים שהם משועבדים תחת

20 ידי כל אומות[370] וידברו דברים שאין לנו לסט־ ויטו את

21 לב השרים[371] לרע ויאמר השר הגדול היהודי[372] מה לנו

22 להרבות דברים 'בואו מהבמי ישראל ומחכמי יון

23 ומחכמי ערב ויגידו לפנינו ולפניכם כל אחד מהם

Лист 1, оборотная сторона:

1 מ[ע] שה אלוה[יו מראשיתו ל] אחריתו[373] ויעשו כן וישלח

2 ם] ק[ד]וץ [374] ם[חכםיו וגם] מלכי ערב והתנדבו חכמי ישראל[375]

3 לבוא [כבקשת] שרי קזריא ויפתחו היוונים והערבים להעיד

4 מ[376] ת[חלה ו]התחילו היהודים והערבים להכזיבו[378]ואחר

5 [פתחו הער]בים[377] והכזיבום היהודים והיוונים ואחר פתחו

6 [חכמי ישר] אל מששת ימי בראשית עד יום עלות ישראל

7 [ם] מצרים ועד מאם אל ארץ נושבת[378] העידו[379] היוונים

8 והערבים אמת והצדיקום וגם נפלה ביניהם מחלוקת[380]

9 ואמרו שרי קזריא[381] הנה מערה בבקעת תיזול הוציאו לנו

10 את הספרים אשר שם ופרשום לפנינו ויעשו כן ויבאו

11 בתוך המערה והנה שם ספרים מתורת משה ויפרשום

12 חכמי ישראל כדברים הראשונים[382] אשר דברו וישום

13 ישראל עם אנשי קזריא כתשובה שלימה[383] ויחלו היהודים

14 למא מן בגדר ומן מרסן ומארץ יון והחזיקו [י] די אנשי

15 הארץ ויתחזקו בברית אב המון[384] וישימו עליהם אנשי

16 הארץ[385] אחד מן החכמים[386] לשופט וקוראין שמו בלשון

17 קזר כגן על כן נקראו שמות השופטים שקמו אחריו

18 מן עד היום והשר הגדול שלקזריא המם ש[מו]

19 סבריאל[387] וימלימהו עליהם למלך ואומרים בארצינו

20 כי אמתינו משבט שמעון היו אבל איניט שמדים

21 על[388] אמתת הדבר והשלים[389] המלך עם מלך אלן שכנינו

22 כי מלכות אלן עזה וקשה מכל האומות אשר סביבותיט

23 כי אמרו החכמים[390] פן יתעוררו עלינו האומות למלחמה

Лист 2, лицевая сторона:

1 ונוסף גם הוא על שנאינו על [391]

2 איש את אחיו בצרה ויהי התת ש[רי קזריא על העמים][392])

3 סביבותיט ולא באו על מלכות קזר [לם]לחם[ה ובימי בנימין]

4 המלך נתעוררו בל האומות על [קזר] ויציקו ל [הם בעזרת]

5 מלך מקדון ויבאו למלחמה מלך אסיא וטורק [יא.............]

6 [ו]עבם[393] ופייניל ומקדון רק מלך־ אלן היה בעזרת [אנשי קזרכי]

7 מקצתם היו שומרים תורת היהודים[394] אלו המלכים [אשר]

8 נלחמו על קזר[יא] ומלך אלן הלך על ארצם וי[שמד]ה עד

9 אין מרפא ויגפם י'י לפני בנימין המלך וגם בימי אהרן

10 המלך נלחם מלך אלן על קזר כי הסיתו מלך יון וישמר

11 עליו אהרן את מלך טורקיא כי היה [הוא חזק ו] 'פול[395] מלך

12 אלן לפני אהרן וילכדהו חי ויכבדה[ו המלך מ]אד[396] ויקה

13 את בתו לבט ליוסף לאשה אז [נש]בע לו מלך אלן אמונה

14 וישלחהו אהרן המלך ל[אר]צו[397] מהיום[398] ההוא נפלה אימת

15 קזר על.האומות אשר סביסחם ושד בימי יוסף המלך

16 אדוני [דרש][399] בעזרו בהיות השמדה[400] בימי רומטס הרשע

17 וכי [טד]ע הדבר לאדוני סילה[401] רבים ערלים[402] וגם חמטס

18 [הרש]ע שלח מתטת גדולות להלגו מל[ך] רוסיא וימיתו

19 לרעתו[403] וימא על מדינת ממכריי לילה וילכדה בגניבה

20 כי לא [הי]ה שם הפקτ רב חשמוניי[404] ויודע הדבר למלשצי

21 הוא פסח הסקר[405] ויבא על עיירי רומנ[ו]ס בחרון אף ויך , [

22 מאד ומשם בא על שורשונ[.][406] וילחם עליה

אי] ש ועד אשה וילכד שלוש עיירות לבד הפרוורים[407] הרב[ה]23

Лист 2, оборотная сторона:

1 [..............................] ויצאו מן הארץ בתולעים

2 [...................... . .י]שראל דמותו מהם תשעים איש

3 [ולא השמידם בםלהמ]ה[408] אבל שמם למס עובד דצל

4 [פסח את קזד ם]יד רוסו דך את כל הנמצאים מהם

5 [. . . .לפי ח]רב ומשם[409] הלך על הלגו למלחמה וילחם

6 [ארבעה][410] חדשים ויכניעהו אלהים לפני פסח [411]ויצ[א]

7 [וי]בא ע[ל ה] שלל אשר לקח ססמכריו ואומר בי רומנוס

8 השיאני על זאת ויאמר לו פסח אם לך על רומנוס

9 והלחם ם כאשר נלחמתה בי ואלך מעליך ואם לא פה

10 אמות או אחיה עד אנקום נקמתי וילך בעל סרחו

11 וילחם על קוסטנטינא[412] ארבעה חדשים בים ויפלו שם

12 גבוריו כי גברו מקרונים[413] באש וינס ויכלם לשוב אל

13 ארצו וילך אל פרס בים'[414] ויפל שם הוא וכל מחנהו

14 אז היו רוסיים[415] כנועים תחת ידי קזר הנני

15 מודיע לאדוני שם ארצנו כאשר מצאט בספרים [416]

16 ארקנוס[417] ושם עיר הממלכה קזר ושם הנהר העובר-

? 1 בתוכה אטיל והו[418] םימין לים[419] הבא םארצכ[ם] אשר

18 עברו בו שלוחיך לקוסטנטינא וכמדומה אני р

19 הים הגדול מושך[420] ומדינתנו רחוקה מן הים ההוא

20 אלפים ומאה וששים ריס[421] ובין ארצנו לקוסטנטינא

21 בים תשעה ימים[422] וביבשה שמנה ועשרים יום

22 וארץ ממשלת אדוני המשים יום הנה הנלחמים עמנו[423]

23 אסיא ובאב אלאבואב וזיבוס וטורקו ולוזניו

Лист 1. Лицевая сторона

1 Армения, и [наши] отцы бежали перед ними [....] потому, что были не в со[стоян]ии

2 выносить иго идолопоклонников, и [люди Казарии] приняли их потому, что л[юди]

3 Казарии были сперва без Торы, в то время как [их сосед Армения] оставался без

4 Торы и письма. Они породнились путем браков с жителями этой страны, с[мешались с язычника]ми,

5 научились делам их, и всегда выходили с ними на [войну];

6 [и] они стали одним народом. Однако они были тверды только в завете обрезания; только ча[сть из них]

7 соблюдала субботу. Там (в это время) не было царя в стране Казарии; но

8 того, кто мог бы одерживать победы, они ставили над собой главнокомандующим

9 войска. (Так это было) до того как однажды евреи вышли вместе с ними на битву, как

10 обычно. И один еврей одержал победу своим мечом и обратил в бегство

11 врагов, выступивших против казар. И поставили его люди казарские над собой главнокомандующим

12 войска в соответствии с их древним обычаем. И оставались в таком положении долгое время,

13 пока не смиловался Г-сподь и не возбудил сердце (того) главнокомандующего вернуться (к иудаизму);

14 потому что его жена по имени Серах повлияла на него и учила его успешно; и он также

15 согласился, будучи подвергнут обрезанию. Сверх того, отец молодой женщины, человек праведный в том поколении,

16 показал ему путь жизни. Когда это произошло, цари Македона

17 и цари Аравии услышали об этих событиях и послали

18 посланников к начальникам Казарии (со) словами хулы на Израиль

19 «Как это вы возвращаетесь в веру евреев, которые находятся в рабстве

20 под властью всех (других) народов?» Они говорили то, что для нас невозможно передать и повлияли на

21 сердца начальников вредно. Тогда главнокомандующий, ев-рей, сказал: «Зачем

22 умножать слова? Пусть придут (сюда) несколько мудрецов Израиля, несколько мудрецов Греции

23 и несколько мудрецов Аравии, и пусть расскажут друг перед другом, перед нами и перед вами

Лист 1. Оборотная сторона

1 о деяниях [его] Б-га [от начала до] конца». Они сделали так; [Ма]ке[д]он послал некоторых из

2 [своих мудрецов и также] цари Аравии; и мудрецы Израиля добровольно

3 пришли [в соответствии с просьбой] начальников Казарии. И начали греки свидетельствовать

4 о Нем(?) с[перва, а] евреи и арабы стали опровергать его (sic). А затем

5 [начали араб]ы, а евреи и греки их опровергали. И после того начали

6 [мудрецы Изра]иля от шести дней Творения до того дня, когда дети Израиля поднялись

7 [из] Египта и они пришли в населенную страну. Греки

8 и арабы засвидетельствовали, что это правда, и провозгласили их правоту. Но произошел спор между ними.

9 И сказали начальники Казарии: «Есть пещера в долине TYZWL; достаньте нам

10 книги, которые там находятся, и истолкуйте их перед нами». Они сделали так. Они вошли

11 внутрь пещеры; и вот, там были книги Торы Моисея, и мудрецы Израиля

12 объяснили их согласно первым словам, которые они высказали. И вернулся

13 Израиль с людьми Казарии (к иудаизму) полностью; евреи начали

14 приходить из Багдада, и Хорасана, и из земли Греции, и они укрепили людей

15 этой земли, так что (последние) твердо держались завета «Отца множества». И люди

16 этой земли поставили над собой одного из мудрецов судьей. Они называют его на языке

17 казар KGN; по этой причине судьи, которые были после него, называются

18 KGN до настоящего времени; в то время как имя главнокомандующего Казарии они изменили на

19 Сабриэль и сделали его своим царем. Теперь они говорят в нашей стране,

20 что наши предки происходили из колена Симеонова. Но мы не можем настаивать

21 на том, что это правда. Теперь заключил царь мир с царем алан, нашим соседом,

22 так как царство алан сильнее и более жестоко, чем все [другие] народы, которые окружают нас,

23 Так как сказали мудрые люди: «Как бы не возмутились народы войной против нас,

Лист 2. Лицевая сторона.

1 и не присоединился также и он к нашим врагам. Поэтому [.....]

2 в беде друг другу». Ужас был от начальников Казарии на всех народах]

3 вокруг нас, и они не приходили [во]йной на царство казар. [Но в дни Веанимнина]

4 царя, возмутились все народы против [казар], и они обложили и[х с помощью]

5 царя Македона. Пошли воевать царь 'SY', и TWRQ[Y'...],

6 [и] 'ВМ, и PYYNYL, и Македон; только царь алан поддержал [народ казар, так как]

7 часть их соблюдала Закон евреев. Это цари, [кто]

8 воевали против Казар[ии]; но царь алан пошел на их землю и раз[громил] ее так, что

9 нельзя восстановить. Так Г-сподь поразил их перед Вениамином, царем. Более того, в дни Аарона

10 царя царь алан воевал против казар, потому что подстрекал его царь Греции. Но Аарон

11 нанял против него царя TWRQY׳, так как он [был силен]. Царь

12 алан пал перед Аароном, и (последний) захватил его в плен живым; но [царь] оказал [ему ве]ликий почет и взял

13 его дочь в жены своему сыну, Иосифу. Царь алан поклялся ему в верности,

14 и царь Аарон отпустил его в его [з]емлю. И с этого дня страх

15 перед [к]азарами напал на все народы вокруг них. И еще, в дни Иосифа царя,

16 моего господина, [он искал] его помощи, когда гонение обрушилось во время дней Романа злодея.

17 Когда это стало [известно] моему господину, он избавился от многих христиан[424]. Сверх того, Роман

18 [злодей] послал большие дары HLGW, царю RWSY', побуждая его

19 на его собственную беду; он пришел ночью к городу SMKRYY (С-м-к-рай) и взял его воровским способом.

20 потому что его начальника, вождя войска, тогда там не было. Когда это стало известно BWLSSY,

21 то есть Песаху HMQR, он пошел в гневе на города Романа и губил

22 и мужчин, и женщин. И он взял три города, не считая деревень

23 большого количества. Оттуда он пошел на город SWRgWN [.] и воевал против него.

Лист 2. Оборотная, сторона.

1 [...] и они вышли из страны, как черви

2 [...] [И]зраиля, и умерло из них 90 человек.

3 [Он не окончательно разгромил их в битве], но он обязал их служить ему. Так

4 [Песах] спас [казар от] руки RWSW. Он поразил всех, кого он нашел из них,

5 [...м]ечом. И оттуда он пошел войною на HLGW; он воевал

6 [четыре] месяца; Г-сподь подчинил его Песаху, и он пошел [дальше]

7 [и н]ашел... добычу, которую (HLGW) взял из SMKRYW. Тогда сказал (HLGW): «Воистину, Роман

8 подбил меня на это». И сказал ему Песах, «если это так, то иди и воюй против

9 Романа, как ты сражался против меня, и я отступлюсь от тебя, но если нет, тогда здесь

10 я или умру, или пока жив, буду мстить за себя». И пошел он против своей воли

11 и воевал против Константинополя (QWSТNJYN') на море четыре месяца. И пали там

12 его мужи доблестные, так как македоняне победили его, благодаря (греческому) огню. Он бежал и, постыдившись вернуться в

13 свою (собственную) страну, он бежал морем в FRS, и там он и все его войско пало.

14 Тогда RWS была подчинена власти казар. Я таким образом

15 сообщаю господину имя нашей страны, как мы нашли (его) в книгах:

16 'RQNWS; а имя столицы царства — Казар, имя же реки, которая протекает

17 через него,— 'JYL. Она направо от моря, идущего от [ва]шей страны, по

18 которому твои посланцы прибыли в Константинополь (QWSTNTYN'). Мне кажется, что

19 оно тянется от Великого Моря. Наш город отстоит от моря

20 на две тысячи сто шестьдесят ris'ов. Между нашей страной и Константинополем (QWSJNJYN')

21 по морю (пути) девять дней; и по суше двадцать восемь дней.

22 (Чтобы пересечь) владения моего господина надо (затратить) пятьдесят дней. Вот те, кто сражается с нами (как союзники):

'SY, Вāb al Abwāb, ZYBWS, TWRQW и LWZNYW.

11. Историческая и географическая оценка текста Шехтера

Публикация Соломоном Шехтером в 1912 г.[425] рукописи Т—S Loan 38 (теперь Т—S Misc. 35–38) немедленно привлекла к себе внимание русского гебраиста Павла Константиновича Коковцова. В 1913 году он опубликовал первые результаты изучения этого документа[426]. Затем были предприняты дальнейшие исследования[427]. Наконец он включил документы в состав классической работы — Еврейско-хазарская переписка в X веке (Ленинград 1932 г.)[428].

Благодаря работе Коковцова русские и украинские историки познакомились с текстом Шехтера и делали неоднократные попытки сопоставить его содержание с известными фактами истории Восточной Европы в, первой половине X в.[429]

Сам Коковцрв был настроен весьма скептически относительно подлинности документов. Он писал: «Можно себе представить дело так, что византийский еврей XII или XIII в. имел под руками какой-то появившийся в Византии незадолго до этого литературный памятник, отчасти романического характера, в котором нашел интересные для него и почерпнутые, по всей вероятности, из устных рассказов, данные о войне русских под начальством Олега с византийцами. Так как данные эти независимо от их достоверности могли, как ему казалось, при надлежащей их обработке и включении в схему византийско-хазарских отношений, льстить национальному самолюбию еврейского народа в тяжелое время всевозможных преследований и притеснений, он пожелал их использовать для дальнейшего распространения среди еврейства»[430].

По мнению Коковцова, анонимный фальсификатор создал памфлет по аналогии с письмом царя Иосифа как альтернативный вариант письма Хасдаю. Даже в отношении синтаксиса, стиля, словарного состава он находился под влиянием книги Sēfer Yōsippōn.

Вдобавок он был знаком с пространной версией письма царя Иосифа, так же как и с трактатом об обращении хазар, их царях, упомянутых в книге Sēfer ha'ittim Иуды бен Барзилая, которая, по мнению Коковцова, была, вероятно, написана по-гречески[431]. Коковцов был также убежден в том, что он обнаружил ряд анахронизмов и противоречий в документе Шехтера, позволяющих ему сделать вывод о его недостоверности.

Например, он заявляет, что:

— сообщение о том, что HLGW был современником византийского императора Романа I Лакапина (920–944), противоречит данным ПВЛ, в соответствии с которой Олег умер в 912 г.;

— история обращения отличается от версии, изложенной в письме царя Иосифа;

— личное имя Песах в тексте является анахронизмом, по-скольку не отмечено ранее конца XIII в.;

— наименование хазарской земли «Ар-к-нус» ('RQNWS) отражает латинское наименование Гиркании и не имеет ничего общего с хазарской традицией;

— ошибочно указано наименование столицы хазар;

— в письме царя Иосифа ничего не говорится о его победе над русью[432].

Однако в исследованиях А. А. Шахматова по истории древних летописей показан искусственный характер датировок ПВЛ до Святослава. В действительности единственной точной датой правления Олега — 912 г.— является год заключения договора с Византией[433]. По-видимому, нет оснований возражать против того, что он мог умереть в 20-х или 30-х годах X в.[434] Дуглас Данлоп в свою очередь указывал на несостоятельность некоторых аргументов Коковцова. Он убедительно отверг аргумент о стилистической и лингвистической взаимосвязи документа Шехтера и письма Хасдая царю Иосифу, а также о пространной версии ответа Иосифа[435]. По его мнению, термин QZR в качестве наименования хазарской столицы надо понимать в смысле использования на-звания Казаран, употребляемого «классической школой» арабской географии, «обозначавшей так западную часть хазарской столицы, где проживал царь»[436].

Однако ни Данлоп, ни какой-либо другой специалист не исследовал текст Шехтера как исторический источник. Это и есть цель нашей работы.

В основе анализа лежат две важные гипотезы. Первая гипотеза, предложенная в предыдущем разделе Норманом Голбом, связывает на основании палеографического и исторического анализа текст Шехтера с перепиской с Хасдаем ибн Шапрутом, выдающимся еврейско-испанским государственным деятелем X в.

Другая гипотеза была выдвинута еврейским историком Шимоном Дубновым. По его мнению, два текста, упомянутые в Sēfer ha'ittim Иуды бен Барзилая (1090–1105), являются в действительности текстом Шехтера и письмом царя Иосифа к Хасдаю ибн Шапруту[437].

Исследуем теперь этот тезис на основе анализа отрывка из Sēfer ha'ittim, посвященного этому вопросу:

«Мы нашли список одного письма, которое написал (один) иудей на своем языке[438] (выделено О. П.) в Константинополе о царях Константинополя. Он упоминает в нем о войнах, которые были между царями Константинополя и царем Аароном, а также о войнах, которые велись между сыновьями тех царей нееврейских народов и царем Иосифом, сыном Аарона; он упоминает также о том, что хазары приняли еврейство и что у них были цари, перешедшие в еврейство.

Мы слышали, что все это записано в книгах измаильтян (выделено О. П.), живших в те времена, и это записано в их книгах»[439].

Основная проблема заключается в том, что именно понимал Иуда б. Барзилай под «своим языком», сообщая об иудее, написавшем трактат (текст Шехтера).

Коковцов полагает, что это был греческий язык[440]. Трудно согласиться с ним, поскольку автор текста — если предполагать, что это был в действительности текст Шехтера — был выразителем не византийской, а измаильтянской, то есть исламской традиции. Во всем тексте нет ни одной ссылки на греческие источники. Более того, термин TWRQW обозначает не «прото-венгров» (как это соответствует византийской традиции[441]), но скорее относится к тюркам-огузам (огузы или торки в ПВЛ).

В тогдашнем (X в.) измаильтянском (мусульманском) мире были две литературные традиции — арабская и персидская, объединенные общим использованием арабского письма. Кроме того, персидский язык был lingua franca всей неарабской восточной части халифата, пограничных стран Восточной Европы (включая Хазарию) и Средней Азии.

Следующие особенности текста Шехтера могут, возможно, указать, что текст, который видел Иуда б. Барзилай — очевидно, предшественник текста Шехтера, — был написан арабским письмом, но на персидском языке:

1. Наименование хазарской столицы QZR используется также для обозначения народа, как употреблявшийся в персидском языке термин Хазаран или иногда Хазар; см. ниже, главу 12, раздел 4.

2. В обозначении греческой Скифии перепутаны /l/ и /r/. Это типично для передачи со среднеперсидского на новоперсвдский: 'RQNWS; см. Yosippon: 'LYQNWS[442].

3. В тексте персидская фонема /č/, не имеющаяся в арабском, передается еврейской буквой «цаде» (соответствующей арабской «сад»). Действительно, при передаче в арабских текстах иноязычных имен из среднеперсидского (сасанидского) арабское «сад» заменяет иноязычный звук /č/. Например, среднеперсидское наименование Китая sin записывается по-арабски как gin. Однако когда говорившие по-арабски в X в. использовали букву «шин» для обозначения фонемы /č/ в иностранных словах, то они делали это непосредственно. Например, Ибн Фадлан (922) писал 'LMŠ b. ŠLKY, обозначая имя волжского булгарина — Алмуш б. Шилки (Almučb. Čilki)[443].

Эти факты, однако, нуждаются в уточнении относительно персидского влияния в передаче собственных имен. Синтаксис Шехтера является характерным для средневекового еврейского и не дает оснований предполагать, что оригинал был переводом. Более того, на это указывает использование еврейской меры длины ris (лист 2, оборотная сторона, строка 20).

В персидском или арабском текстах расстояние указывалось либо в фарсахах, либо в милях. Для их передачи в еврейском языке используются термины parsā или mil. Ошибки в пространной копии могут убедительно свидетельствовать о том, что это не просто ошибки переводчика.

Рассмотрим следующие факты:

1. Запись букв в словах פ״ניל, PYYNYL, и סמכריי, SMKRYY, ошибочна. Уже Коковцов признал эти формы как неправильную передачу географических наименований *PŞNYK, «Печенег», и *SMKRŞ (другое наименование для Тмутаракани). Но он не показал, каким образом эти ошибки были сделаны[444].

Прочтение буквы «цаде» со стершейся нижней частью как две буквы «йод» является типичной ошибкой в еврейской письменности. Однако еврейская палеография не допускает ошибки, типичной при арабском письме, — смещения конечной «лам» с конечной «каф». Если исходить из гипотезы перевода, то можно было бы допустить, что переводчик перепутал арабские буквы «каф» и «лам».

Однако предположив, что текст первоначально был написан по-еврейски, можно заключить, что автор мог просто использовать персидское или арабское написание нееврейских географических наименований, относящихся к Хазарскому царству. Такой феномен имеет параллели в текстах генизы (см., например, рукопись Cambridge Т—S Arabic Box 51, по. 88). Затем, через некоторое время, копиист документа Шехтера нашел в своем источнике, что нижняя часть буквы «цаде» была не видна, и поэтому идентифицировал ее с двойной буквой «йод». Поэтому он записал PYYNYL. То же самое верно и для наименования SMKRYY, которое таким же путем образовалось из первоначальной формы SMKRŞ (араб. SMKRŠ).

2. Запись букв в слове TYZWL возникла посредством перестановки при письме двух последних букв в еврейской форме *TYZLW (תיזלו). Коковцовым[445] и Владимиром Минорским[446] было установлено, что наименование предположительно должно быть TRKW, второе название старой хазарской столицы на северном Кавказе. Только предположение, что первичная форма этого наименования была написана по-арабски, может сделать понятным чтение слова TRKW, с двумя ошибками: z или d, из r; и I из k. То есть все слово надо читать TZLW (или TDLW, которое содержится в письме царя Иосифа к Хасдаю)[447].

3. Написание LWZNYW также происходит из ошибочного прочтения арабской записи. Один слог М', выпал. Первоначально было *LWDM'NY-ūnа (/и-nа/ — арабский суффикс множественного числа, в котором /-nа/ часто выпадает)[448]. Lo(r)dman — было принятым в юго-западном Средиземноморье обозначением для «норманны» — «северные люди»[449]. В передаче наименования еврейскими буквами слог М' утрачен, и арабская «дал» была прочитана как «за» и записана по-еврейски как буква «заин»: LWZNYW.

4. Наименование דמם, ZYKWS, для черкесов Приазовья и Северного Кавказа (греческое Ζιχοί, Ζιχία ) было ошибочно записано в тексте Шехтера как דמם, ZYBWS, вследствие типичной ошибки в еврейском манускрипте: принимать «коф» за «бет»[450].

В заключение можно сказать, что, поскольку Иуда б. Барзилай заявляет, что текст, который он видел, был написан евреем «на своем языке», нет причин предполагать, что это был не еврейский язык. Однако можно сделать вывод, что географические наименования в нем были записаны автором письма арабскими буквами, но с персидским употреблением этих названий. Позднее эти наименования были записаны еврейскими буквами копиистом, а ошибки наложились на ошибки последующих переписчиков, которые порою неправильно читали еврейские буквы текста.

Все «странные» ошибки в географических наименованиях легко объясняются. Они были сделаны как при перезаписи иностранных наименований из одной системы письма в другую, так и при копировании еврейского текста. Эта специфическая история записи сохранившегося документа Шехтера указывает на его древность и подлинность.

Сведения в сохранившемся тексте Шехтера могут быть раз-делены на три вида, полностью отличающиеся по происхождению и важности в качестве источников:

(а) Эпическое сказание о религиозном диспуте, возникшем в связи с обращением хазар в иудаизм. Оно основано на местной еврейской (но не царской хазарской) традиции и на других эпических традициях.

(в) Главные события в период правления последних (относи-тельно автора) хазарских царей (не каганов), причем данные о правлении последнего царя Иосифа основаны на личных воспоминаниях автора.

(с) Географическая информация о Хазарии из книг, в основ-ном из мусульманской географической литературы.

Прежде чем рассмотреть эти группы сведений в отдельности, важно отметить,.что, хотя письмо составлялось в Константине-поле, автор, скорее всего, был не представителем тюркско-хазарской царской династии, но собственно еврейским подданным хазарского царя Иосифа.

К сожалению, текст Шехтера не дошел до нас целиком. Начало и конец утрачены. Однако в своей основной части текст, вероятно, начинался с этого эпического сказания. Из содержания следует, что предки автора трактата откуда-то бежали, «потому что не могли выносить ига идолопоклонников», и люди Хазарии (QZRY') — в то время еще «без Торы» — приняли их. Перед этим появляется слово Армения ('RMNY'), с которого начинается сохранившаяся часть документа.

Термин 'ōbdē еlilіm, «идолопоклонники», очевидно, можно отнести к людям Сасанидского Ирана. Начиная с Хосрова I Ануширвана (годы правления 531–577) евреи там подвергались преследованиям. Возможно, что текст ссылается на преследования евреев в период правления Хосрова II Парвеза (591–628) после завоевания Палестины в начале VII в.[451]

Это предположение базируется на том, что фраза «потому что не могли выносить иго» указывает на новую ситуацию, к которой предки автора не смогли привыкнуть. Упоминание Армении, возможно, отражает тот факт, что упомянутые евреи бежали в Хазарию через Кавказ.

В соответствии с еврейской традицией, относительно которой автор не хочет брать на себя ответственность («В нашей стране говорят»), его праотцы принадлежали к колену Симеона[452]. Поселившись в Хазарии и слившись в хазарами, они, в соответствии с традицией, способствовали распространению еврейской веры среди своих хозяев.

Однако евреи, так же как и прозелиты, с которыми они вступали в браки и «стали одним народом», не полностью следовали еврейским религиозным обрядам. «Только завета обрезания одни держались; и [некоторые из них] соблюдали субботу». После религиозного диспута с участием мудрецов Израиля, греческих («македонских» — в значении христианских) и арабских (здесь — исламских) ученых закон и ритуал еврейской веры были возобновлены победоносным военачальником хазарского (не собственно еврейского) происхождения. «И стали приходить евреи из Багдада, и из KWRSN (Хорасана), и из земли греческой и поддержали людей страны ....»

Решающим стимулом в действиях вышеупомянутого военачальника явилось истолкование «книг закона Моисея», которые были принесены из «пещеры в долине TYZWL» еврейскими учеными.

В своей версии истории обращения хазарских вождей в иудаизм Иуда Галеви[453] также упоминает пещеру. Он заявляет, что она находится «в горах Варсан... После этого Хазарием, как говорится в истории хазар, овладело желание открыть своему вазиру [это место] в горах Варсан и тайну о своем неоднократном сновидении, о том, что он должен искать поступка, приятного Богу. Царь и его вазир пошли вместе на упомянутые горы у моря; так они нашли ночью ту пещеру, в которой некоторые из иудеев праздновали субботу»[454].

Как указывалось выше, Коковцов считал, что TYZWL, вероятно, относится к долине TDWL, недалеко от которой, согласно пространной редакции письма царя Иосифа, была расположена прежняя столица Хазарии — Семендер. Поскольку город Семендер был также известен под именем Tarkū, то можно предположить, что формы TYZWL и TDWL не первоначальны, а являются искажениями первоначального наименования *TRKW (Тарку)[455].

После испытания верности еврейской традиции по святым книгам, спрятанным в пещере, хазары «главного князя хазарского (QZRY׳) переименовали в Сабриэля (Савриила) и поставили царем (melēk, араб, malik) над собой». «И не было (в то время) царя (melek) в стране хазар, а того, кто одержал победу на войне, они ставили над собой военачальником». Это относится к легенде о происхождении института постоянных царей, развившегося из института временных военачальников, «мажордомов». В источниках IX и X в. они носили титулы иранского (ikšēð)[456] или тюркского (bäg)[457] происхождения.

Но легенда сообщает, что наряду с царем в Хазарии был другой правитель с титулом KGN (qagan). Это был хорошо известный наследственный институт суверена в Евразийских степях, по-скольку хазарская династия была западной ветвью правящего дома Евразии — тюркютов Ашина[458][459]. В предлагаемой версии легенды автор текста Шехтера отображает взгляды своего времени и передает прежний имперский титул как «судья».

Вследствие неудачного восстания каваров, описанного в труде Константина Багрянородного (около 948 г.), вся реальная военно-политическая власть перешла в руки мажордомов — царей (bäg), а за каганом сохранились только сакральные функции.

В научной литературе достоверность первой части этого тек-ста изучалась в сопоставлении с рассказом об обращении в иудаизм, содержащимся в ответном письме царя Иосифа. Дуглас Данлоп писал: «Если сообщение об обращении в ответе Иосифа верно, то что мы можем сказать о другой версии этого события, содержащейся в документе Шехтера?»[460]

По-моему, ответ на этот вопрос ясен. В каждом случае использована различная традиция. Одна традиция содержится в письме царя Иосифа и представляет собой официальную версию династии. В тексте же Шехтера отразилась неофициальная версия местных еврейских кругов. Действительно, было бы очень подозрительно, если бы эти две группы сохранили одну и ту же традицию рассказа о событии, связанном с сущностью их религиозной и культурной жизни. Это не единственный подобный случай в истории. Редактор ПВЛ, например, знал по крайней мере четыре различных версии крещения новгородско-киевского правителя Владимира (988 г.)[461][462].

Исторические события, описанные в тексте Шехтера, относятся к периоду правления трех хазарских царей (melākim) — Вениамина, Аарона и Иосифа. Относительно периода правления первых двух царей указаны только наиболее важные события, в то время как в описании правления своего современника царя Иосифа автор более тщательно записывает все происходящее.

а. Правление Вениамина (ок. 880–900 гг.) и Аарона (ок. 900–920 гг.).

Наиболее памятным событием в период правления царя Вениамина была война с коалицией пяти стран: ‘SY', JWRQY', 'ВМ, PYYNYL и MQDWN[463]. В тексте Шехтера не указывается, кто, собственно, был организатором антихазарской коалиции, но очевидно, что это была Византия.

Если предположить, что порядок перечисления названных стран основан на их расположении, то получается общая направленность схемы их локализации с северо-востока на юго-запад:

'SY'

PYYNYL 'ВМ TWRQY'

MQDWN

MQDWN (Македон), «македонцы», без сомнения, относится к Византийской империи в период правления македонской династии (867–1056).

PYYNYL (следует читать: PŞNYK) обозначает сильное кочевое объединение печенегов в степях между устьем Дуная и рекой Дон, что указывает на период после разгрома печенегами венгров (ок. 892 г.) и завоевания ими южной части современной Украины, превратившего их в соседей Византии[464].

Имя следующего члена антихазарской коалиции — 'ВМ — до сих пор не расшифровано издателями текста Шехтера. Этот термин может быть объяснен с помощью соответствующих глав (X и XI) труда De Administrando Іmреrlо Константина Багрянородного (ок. 948 г.) Там перечисляются те страны, которые «могут напасть на хазар»: Узы (TWRQY' в тексте Шехтера), Алания и так называемая Черная Булгария (η μαύρη λεγομενη Βουλγαρία )[465]. Итак, TWRQY' названа в качестве члена антихазарской коалиции. Правда, царь Алании был тогда союзником хазар. Однако уже для наследника Вениамина, Аарона, аланы были главным врагом. Принимая это во внимание, очевидно, что 'ВМ — должно быть другое наименование для страны и народа, обозначенных Константином «Черная Булгария». Черные булгары жили вдоль реки Кубань, и они известны в источниках также и под именем «кубанские булгары» (см. выше, глава 5, 4).

Если допустить, что иностранные географические наименования в документе Шехтера представляют персидскую традицию, то можно предположить, что еврейская буква «айин» была ошибочно использована для персидской «гайн», которая, в свою очередь, была использована для записи иностранного q. Это имя, однако, не было заимствовано персами от кубанских булгар. Характерной чертой хунно-болгарской лингвистической группы является развитие конечной я после губного звука в m. Таким образом, становится ясно, что 'ВМ текста Шехтера восходит к первичному *Qubam (< Quban).

TWRQY' — търки/торки — обозначены Константином Багрянородным как Ουζοι , «узы» (< Oguz)[466]. Около 880 г. они захватили «второе отечество» печенегов, находившееся между Волгой и рекой Урал[467], и тем самым попали в сферу византийской дипломатии.

'SY' надо читать как Asya (Асия), одно из государств, созданных древними Αορσοι в Поволжье. Они обозначаются в исламских источниках как буртасы[468]. Константин Багрянородный называет их Μορδία (Мордия)[469]. Они являлись северными соседями хазар. В соответствии с Константином, десять дней пути разделяют Мордию от державы печенегов[470].

В этот критический для хазар момент аланский царь оставался их союзником, и благодаря его активности коалиция была побеждена. Текст Шехтера отмечает, что «часть их (алан) соблюдала иудейский закон»[471].

В главах 10 и 11 своего труда De Administrando Іmреrіо Константин подчеркивает важную роль аланского царя в международной политике, особенно для предотвращения хазарской опасности для Византии:

«О Хазарии, как и кому воевать с ней. Узы могут напасть на хазар, так как они соседи, а также правитель Алании. Девять областей Хазарии (τα εννέα κλίματα της Χαζαρίας) граничат с Аланией, а [царь] алан может, если задумает, разграбить их и стать причиной большого вреда и недостатка среди хазар: из этих девяти областей идут средства к существованию и изобилию Хазарии» (глава 10)[472].

«Если правитель Алании не в мире с хазарами, но предпочитает дружбу императора ромеев, тогда, если хазары не намерены сохранять дружбу и мир с императором, он, царь алан, может нанести им большой вред, устраивая засады вдоль их путей сообщения, когда они остаются без охраны, в Саркел и к [византийским] областям (τα κλίματα) [в Крым] и Херсон (Корсунь). И если этот правитель будет действовать ревностно, то Херсон и [византийские] области [в Крыму] могут пользоваться полным миром.

Хазары боятся атак алан и, следовательно, не могут нападать на Херсон и [византийские] области [в Крыму], поскольку хазары недостаточно сильны, чтобы сражаться с обоими врагами, и будут принуждены сохранять мир» (глава II)[473].

Арабский историк ал-Масуди (ок. 943) также подчеркивает значение царя алан: «Аланский царь имеет 30000 всадников. Он могуществен, очень силен и влиятелен (среди) царей»[474]. Изменение аланской политики в отношении хазар в течение правления преемника Вениамина — Аарона, вне всякого сомнения, связано с обращением правителя в христианство. Архиепископство, установленное в их стране, стало частью Константинопольского патриархата. Это произошло где-то в начале X в. во время пребывания на посту патриарха Николая Мистика (1 марта 901 г. — февраль 907 г.)[475]. Такие отношения продолжались весь X в. В конце века новая церковная провинция стала метрополией[476].

Поэтому союз Вениамина с аланами должен был иметь место где-то до 900 г. Принимая во внимание тот факт, что печенеги стали соседями Византии до 892 г., война вышеупомянутой коалиции может быть связана с успешной агрессией печенегов против обитающих на Украине (Ателькузу) протовенгров[477]. Beроятно, Византия теперь планировала использовать новую политическую ситуацию. Протовенгры, охранявшие северо-восточную границу Хазарии, были побеждены[478]. Это как будто давало возможность решения хазарской проблемы, то есть исключения Хазарии из числа значительных держав. Союз с печенегами был естественным для Византии, поскольку это означало ее гегемонию в западной части Евразийский степи.

Это было ясно выражено Константином ок. 948 г.:

«Я убежден также, что всегда великую пользу императору ромеев приносит желание поддерживать мир с народом печенегов, и заключать соглашения и договоры с ними, и посылать каждый год им от нас посла с подарками, подходящими для этого народа, и брать от них залог, то есть заложников, и посла, который придет с полномочным представителем в этот город, охраняемый Богом, и будет иметь все имперские дары и привилегии, достойные для пожалования императором[479]... Пока император ромеев (Византии) в мире с печенегами, ни русь ('Ρως), ни турки (протовенгры) не приходят с оружием в руках во владения Романии и не выжимают из Романии больших сумм денег и товаров в качестве цены мира, поскольку они боятся силы этого народа, который император может обратить против них, если они будут воевать с Романией. Что касается печенегов, то если они соединятся в дружбе с императором и будут привлечены им письмами и дарами, то могут просто пойти как на русь (Rhōs), так и на турок (протовенгров), поработить их женщин и детей и разграбить их страну»[480].

Успех печенегов и Византии в войнах, которые велись против соседей последней, был для аланов предвестником конкретной опасности, которая может возникнуть с этой стороны. Хотя он и одержал временные победы, царь Алании был вынужден изменить свою ориентацию. Он принял христианство из Византии и вступил в более тесные культурно-политические отношения с ней.

Очевидно, что такая перемена должна была привести к обострению отношений между ним и Хазарией. И действительно, как записано в документе Шехтера, в дни царя Аарона, сына и приемника царя Вениамина, «воевал царь аланский против хазар, потому что натравил его греческий царь (melek yāwān [Лев VI, 887–912]). Но Аарон нанял против него царя турок (TWRQY'), так как он [был силен]. И низвергся царь аланский перед Аароном, и тот взял его живым в плен»[481].

Однако царь Аарон продемонстрировал глубокий политический такт. Он обращался с плененным аланским вождем с уважением («оказал ему большой почет») и взял дочь побежденного царя (но тем не менее все еще опасного из-за прежнего союза с Византией) «в жены своему сыну, Иосифу»[482].

«Тогда [обязался] ему царь аланский, и отпустил его царь Аарон в свою [з]емлю»[483].

Уже ал-Масуди (ок. 943 г.) отметил изменение ориентации в Алании: «После 320 г. хиджры (932 г.) они (аланы) отреклись от христианства и изгнали епископов и священников, которых прислал им ранее византийский император»[484].

Как и в другом случае, (поход руси, см. ниже) ал-Масуди не указывает точной даты. Поскольку год 320/932 является, без сомнения, слишком поздней датировкой, то можно предположить, что в оригинале были слова ba'da 'l'ašara wa 'ltalātami'ah, «после 310 г. хиджры», которые копиист изменил в ba'da 'l'išrіn, и т. д. — «после 320 г. хиджры». Если эта поправка справедлива, то тогда разрыв между Византией и аланами должен датироваться периодом после 922 г.[485] Это произошло в начале правления византийского императора Романа I Лакапина, когда император начал свои гонения на евреев. Действительно, можно предположить, что эта политика нетерпимости Византии была отвергнута новым аланским царем, который, в соответствии с текстом Шехтера (как мы видели выше), был тесно связан с правящей хазарской династией, исповедовавшей иудаизм.

Поскольку царь Иосиф, сын и наследник царя Аарона, впер-вые упомянут в связи с императором Романом I Лакапином (годы правления 920–944 гг.), можно предположить, что период 900–920 гг. был временем правления Аарона. В этом случае годы 880–900, вероятно, являются временем царствования Вениамина[486]. Такая датировка оправдывается вышеприведенными исследованиями по поводу даты антихазарской коалиции.

б. Правление Иосифа (ок. 920–960 гг.)

Как было указано ранее, автор текста Шехтера много сообщает о современном ему правителе, царе Иосифе, чье правление можно отнести примерно к 920–960 гг.

Первым эпизодом, начинающим цепь событий, было преследование евреев, предпринятое Романом, которого автор клеймит как «злодея» (hārāšā). Узнав о делах Романа, Иосиф «ниспроверг многих христиан»[487].

Имеются некоторые другие источники, содержащие сведения о преследовании евреев: например, письмо патриарха Иерусалимского к Роману[488] и замечание в цитированном выше труде Мurūj aldahab ал-Масуди (написан в 943 г.)[489]. К сожалению, ни один из этих источников не указывает точной даты. Однако можно предположить, что преследования имели место в начале правления Романа.

Тогда Роман «послал большие дары HLGW, царю (melek) RWSY'»[490]. Тем самым он подкупом побудил его атаковать город Тмутаракань, называемый в тексте Шехтера как SMKRYY/SMBRYW, надо читать SMKRŞ. HLGW взял этот город «ночью» во время отсутствия командующего (hapāqid)[491].

В то время Песах, известный также как BWLŠŞY, был правителем хазарской провинции Боспор. Ее центром была Керчь (древнерусский Корчев, древнее название — Пантикапей)[492]; титул правителя был baliqci[493]. Город Тмутаракань был частью этой провинции. Услышав о делах Романа, «пошел он (Песах) в гневе на города Романа», то есть против византийских городов в Крыму (τα κλίματα), «и избил и мужчин и женщин. И он взял три города, не считая большого множества (окружающих) деревень, и оттуда он пошел на (город) ŠWRŠWN»[494].

Так передается наименование греческого города Χέρσων (древнерусское Корсунь), столицы византийских владений в Крыму, то есть Херсона[495]. Оттуда Песах двинулся против HLGW, разгромил его и отобрал у него добычу, взятую в Тмутаракани. HLGW оправдывался, говоря, что Роман побудил его предпринять этот агрессивный акт. Песах согласился оставить его в мире, но заставил его обратиться против Византии: «И пошел он [HLGW] против своей воли и воевал против QWSTNJYN' на море четыре месяца. И пали там доблестные мужи его, так как македоняне (византийцы) победили его (греческим) огнем»[496].

Наименование QWSJ'NTYN', скорее всего, обозначает не столицу Византии, а византийские владения в бассейне Черного моря. Византийские источники не отметили какой-либо угрозы Константинополю со стороны Руси в период правления Романа I Лакапина[497]. Побежденный HLGW «постыдился вернуться в свою (собственную) страну, он бежал морем (Каспийским) в FRS, и там он и все его войско пали»[498]. FRS должен быть истолкован не как Paras, Персия, но как наименование южного берега Каспийского моря[499].

Прежде чем начать анализ описания нападения Руси (арабское Rūs) на Каспийское побережье, мы должны подчеркнуть некоторые факты, имеющие особое значение для идентификации похода, описанного в тексте Шехтера.

Во-первых, армия и флот HLGW должны были быть весьма велики, поскольку HLGW оперировал в бассейнах обоих морей относительно долгий период времени без какой-либо поддержки (побежденный, он устыдился вернуться в свою страну). Хотя он был дважды побежден (хазарами и Византией), он все еще имел достаточно сил, чтобы попытать счастья третий раз. При этом надо иметь в виду, что все это происходило на огромных пространствах: Керченский пролив, берег Черного моря, маршрут через Дон к устью Волги и, наконец, берега Каспийского моря. Поэтому надо полагать, что у HLGW должен был оставаться значительный флот после уничтожения части его греческим огнем. И HLGW все еще был в состоянии осуществлять крупномасштабные маневры и трудные операции.

Во-вторых, переход HLGW из Черного моря в Каспийское должен был иметь место только с согласия хазарских властей. Хазарский военачальник, только что победивший HLGW, конечно, тщательно наблюдал за ним. Если HLGW был в состоянии проникнуть во внутренние хазарские воды (маршрут Дон—Волга—устье Волги), вход в которые охранялся крепостью Саркел, то это он мог бы совершить только при одобрении Песахом его похода против FRS. Такое было бы возможно только при полной уверенности хазарского полководца в своей способности победить HLGW в третий раз.

В третьих, область правления самого HLGW находилась на весьма большом расстоянии от территории его похода, поскольку он не мог получать оттуда подкреплений, не подвергая себя опасности.

Исламские источники датируют четвертую кампанию Руси против Каспийского побережья периодом до 930 г.[500]

Первые три были описаны в книге Ta'rik-i Tabaristān Ибн Исфандийара (ок. 613 г. хиджры, 1216–1217 г. н. э.) и в хрониках, основывающихся на этом источнике[501].

История четвертой записана в книге Мurūj aldahab ал-Масуди (943 г. н. э.)[502].

Первый набег упоминается в описании второго, из чего ясно, что целью первого похода был Абаскун, главный порт провинции Джурджан (древнее наименование Гиркания) во время правления Хасана бен Зайяда (864–883 г. н. э.), основателя государства Алидов на северном берегу Каспия. Указано также, что Хасан победил всю Русь[503].

Второй набег шестнадцати судов русов состоялся в 298 г. хиджры (осень 910 г. н. э.). Это установил советский ученый Салех Алиев[504][505]. Этот набег также начался с нападения на Абаскун. Сначала Руси сопутствовал успех. Однако Ахмад б. ал-Касим, правитель Сарии (Сарифа), получил помощь от Саманидов и разгромил русов в ночной атаке в окрестностях Муганской степи (нижнее течение реки Араке)[506].

В виде мести в следующем году (299 г. хиджры, 911/912 гг. н. э.) русы совершили третий набег. Они подожгли город Сарию (Сариф) и захватили много людей. Однако ширваншах Али б. Хайсам (ум. в 305 г. хиджры/917 г. н. э.), которому Саманиды поручили защиту страны, решил заманить русов в ловушку на море и затем разбил их[507].

Этот поход упомянут также в книге Та 'rik-i Rūyān (История Руйана), написанной Аулийа Аллахом Амули[508] и в поздней версии этой работы Та 'rik-i Tabaristān waRuyān waMāzandarān, составленной Захир ад-Дином Мар'аши (ум. 1487)[509].

Касаясь четвертого похода руси на Каспийское побережье, ал-Масуди говорит следующее: «сообщение о (четвертом походе) русских судов широко распространено в тех странах и известно различным народам. Год также известен: [поход имел место] после 300 г. хиджры (912 г. н. э.), но точная дата ускользнула из моей памяти»[510]. В ходе изложения упомянут «один из полководцев Юсуфа б. Аби ал-Саджа». Последний был правителем Дербенда (ал-Баб) в 288–315 г. хиджры (901–928 г. н. э.)[511].

Поэтому 928 г. для датировки похода, описанного ал-Масуди, должен быть принят как terminus ad quem.

Ал-Масуди начинает свой рассказ следующим образом:

«После 300 г. хиджры (912 г. н. э.) случилось, что около 500 кораблей (markab), из коих на каждом было 100 человек воинов, вошли в пролив (kalif) Найтаса (здесь Меотис[512], то есть пролив Боспор/Керчь), соединяющийся с Хазарским (Каспийским) морем (через волок Дон—Волга). Здесь же хазарским царем поставлены люди, сильные и хорошо вооруженные. Их задача заключается в том, чтобы противиться вторжениям с моря, или со стороны моря, или с земли, часть которой протянулась от Хазарского (Каспийского) моря до Найтаса (Меотис, Азовское море)»[513].

Первый факт, который обращает на себя внимание, это большое количество судов. Число 500, без сомнения, сильно преувеличено. Такое же преувеличение содержится в описании похода Олега 907 г.: там говорится, что в походе принимало участие 2000 судов и на каждом судне было 40 свободных людей (кроме рабов)[514]. Сообщение ал-Масуди о том, что на каждом русском судне было около 100 человек, очевидно, соответствует действительности[515]. При анализе вопроса о количестве судов надо иметь в виду, что Византия смогла добиться решающей победы в битве с мусульманским флотом за гегемонию на Средиземном море, использовав только 200 судов[516]. Правда, греческие суда были больше русских, поскольку на каждом из них было 170 человек экипажа[517]. Однако указанное преувеличение свидетельствует об очень большом количестве судов. В предыдущем известии о походе руси сообщалось только о 16 судах.

Большое число участвующих в походе русских в рассказе ал-Масуди соответствует данным документа Шехтера о большом количество русов под предводительством HLGW.

Другим знаменательным и едва ли случайным фактом, является полная аналогия с данными документа Шехтера рассказа ал-Масуди о проходе русов через Керченский пролив, чтобы достичь хазарских вод (Дон—Волга—Каспий) с разрешения хазарского правителя:

«После того как русские суда (возвращаясь из неудачной кампании в Византии? — О. П.) прибыли к хазарским людям, поставленным у устья рукава (Керченского), они послали к хазарскому «царю» («малик»; это был правитель проливов, а не действительный «царь» — О. П.) просить о том, чтобы они могли перейти в его страну, войти в его реку (Дон), вступить в Хазарскую реку (Волгу) и Хазарское (Каспийское) море, которое есть также море Джурджана (Гиркания), Табаристана и других персидских стран, как мы уже упомянули, при условии, что они дадут им половину из всего, что награбят у народов, живущих по этому морю. Он же, «царь», согласился на это. Посему они вступили в рукав (Керченский — О. П.), достигли устья реки (Дон) и стали подниматься по этой водной полосе, пока не достигли (посредством волока у Саркела) реки Хазарской (Волги), вошли по ней в хазарскую столицу (madina) Амол (Атиль). Они прошли ее, достигли устья реки и впадения ее в Хазарское (Каспийское) море и отсюда поплыли к городу Амол (в Мазандаране)... И суда русов распространились по этому морю, и толпы их бросились на Гилян, Дайлем, на города Табаристана, на Абаскун, который находится находится на Джурджанском берегу, на Нефтяную страну и по направлению к Адарбайджану, ибо от области Ардабиля в стране Адарбайджане до этого моря расстояние около трех дней пути. И русы проливали кровь, брали в плен женщин и детей, грабили имущество, распускали всадников (для нападений) и жгли (деревни). Народы, обитавшие около этого моря, с ужасом возопили, ибо им не случалось с древнейших времен, чтобы враг ударил на них здесь, а прибывали сюда только суда купцов и рыболовов[518]. Русы же воевали с Гилем, Дайлемом и с одним из военачальников [Юсуфа] б. Аби ал-Саджа и достигли нефтяного берега в области Ширвана, известного под названием Баку. При возвращении своем из прибрежных стран, русы поворотили на острова, близкие к Нафте, на расстоянии нескольких миль от нее...

...И жители вооружились, сели на корабли (qawārib) и купеческие суда и отправились к этим островам, но русы устремились на них, и тысячи мусульман были умерщвлены и утоплены. Многие месяцы русы оставались на этом море в таком положении; никто из тамошних народов не имел возможности подступить к ним на этом море. Люди боялись их и были на страже, так как море подступало к жившим там людям»[519].

На обратном пути русов постигла страшная неожиданная катастрофа.

«После того как русы награбили и им надоела эта жизнь, отправились они к устью Хазарской реки (Волги) и истечению ее, послали к «царю» (правителю проливов) хазарскому и понесли ему деньги и добычу по их уговору. «Царь» же хазарский не имеет судов (markab) морских, и его люди не привычны к ним; в противном случае мусульмане были бы в великой опасности с его стороны.

Ārsiya же и другие мусульмане из страны хазар узнали об этом деле и сказали хазарскому «царю»: «Позволь нам (отомстить), ибо этот народ напал на страну наших братьев-мусульман, проливал их кровь и пленил их жен и детей».

Не имея возможности им препятствовать, «царь» поехал к русам и известил их, что мусульмане намереваются воевать с ними. Когда же увидели они друг друга, то русы вышли из своих судов. Мусульман было около 15000 с конями и вооружением, с ними были также многие из христиан в (хазарской столице) городе Амол (Атиль). Три дня продолжалось сражение между ними; Бог помог мусульманам против русов и меч истребил их! Кто был убит, а кто утоплен. Только около 5000 из них спаслись и отправились на судах к берегу (реки Волги), примыкающему к стране Буртас»[520].

Очевидно, что родина русов, бежавших вдоль реки Волги, находилась где-то далеко, что совпадает с данными текста Шехтера.

Однако смерть ожидала их и здесь. «Они (русы) оставили свои суда и стали на суше; но из них кто был убит жителями Буртаса, а кто попался (в руки) мусульман страны Волжских Бургар (Булгар), и те убили их. Сосчитанных мертвецов из убитых мусульманами на берегу Хазарской реки было около 30 000 ...»[521].

Из того факта, что русы не продолжали свое плавание по Волге, следует, что они не являлись Волжской Русью с центром на так называемом полуострове русов[522].

Сравнивая два описания похода Руси к берегам Каспийского моря, можно говорить о том, что автор документа Шехтера и ал-Масуди описывают одну и ту же военную экспедицию. Учитывая, что Роман I Лакапин начал царствование 17 декабря 920 года и что «после 922 г.» произошел временный разрыв дружественных отношений между Византией и Аланией, а также тот факт, что 928 г. является terminus ad quern[523], можно предположить примерно 925 г. как дату похода Руси[524].

В общем, оценивая историческую часть документа Шехтера, относящуюся к трем хазарским царям — Вениамину, Аарону и Иосифу, можно отметить отсутствие каких-либо анахронизмов. Информация относительно правления последнего царя Иосифа свидетельствует, что автор текста был хорошо информированным человеком. Поэтому у нас имеются веские основания считать текст историческим первоисточником.

Географические данные документа Шехтера могут быть разделены на три группы, первая из которых включает перечень основных имен: наименование страны ('RQNWS), наименование столицы (QZR) и главной реки ('XYL).

Для большей достоверности автор использует не современное разговорное наименование страны, а ту его форму наименования, «которую мы нашли в книгах». До сего времени ученые безуспешно стремятся идентифицировать название страны, поскольку они не обратили внимание на указание, что оно было заимствовано из «книг» (sefārim). Поскольку едва ли можно считать документ Шехтера подделкой, то под «книгами» тут, очевидно, имеются в виду географические книги, то есть арабская версия трудов Птолемея, явно близкая по своей концепции к сохранившемуся варианту книги Kitāb sūrat alard ал-Хваризми (ок. 835–855 г. н. э.)[525][526].

В соответствии с Птолемеем, территория от Крыма до Волги (приблизительно основная часть Хазарии) включалась в провинцию Сарматию (Σαρματία η εν Ασία). В версии ал-Хваризми наименование Сарматия объясняется посредством более позднего (средневекового) имени Алания: bilad srm 'tyh wahya anj allān[527]. В другом месте это объяснено таким образом, что форма ,RQNWS должна быть расшифрована как Ulug [Al] ān-Ās, «Великая страна Алан-Ас», явная замена термина «Великая Скифия»[528]. Так в IX–X вв. именовалась территория к северу от Черного моря, протянувшаяся до реки Волги.

Поэтому наименование страны в документе Шехтера — не воображаемая «Гиркания»[529], а книжное обозначение страны в соответствии с номенклатурой X в.

Форма наименования Qazar, данная автором текста Шехтера как наименование столицы ('ir hamamlākāh) (лист 2, лицевая сторона, строка 16), может быть истолкована следующим образом. Наряду с официальным наименованием хазарской столицы — города из двух «городов-близнецов», существовало народное наименование восточного города, который был торговым центром, и иностранцы считали его собственно столицей. В древне-русском языке наименование «Хвалисы» обозначало хазарскую столицу[530], поскольку Русь вела торговлю преимущественно с Хвалисами в столице. Персидское наименование хазарской столицы «Хазаран» («Хазары») показывает, что персы были вовлечены в основном в торговые сношения с хазарским населением этого города. В тексте, написанном по-персидски или по-арабски теми, кто не был знаком с новоперсидским, появляется обозначение столицы в разговорной форме Kazarān, где /ān/ является персидским суффиксом множественного числа, добавленным к форме единственного числа kazar («хазарин»). С другой стороны, арабские писатели, знавшие персидский язык, записывая народное наименование для столицы, опускали суффикс множественного числа (см. ниже, глава 12, раздел 4, конец), который они, возможно, рассматривали как неуместный для использования в общепринятом языке, а не в местном диалекте. Автор текста Шехтера, очевидно, употребил народное обозначение города, но, как можно было ожидать, следовал второму способу его написания. Более того, он передает первую букву буквой «коф», а не «каф», точно отражая тюркско-хазарское фонетическое правило, отмеченное выше (см. глава 12, раздел 3). Это, в свою очередь, подтверждает тот взгляд, что автор текста Шехтера был действительно хазарским евреем.

Арабский географ ал-Истахри (ок. 930–933 гг.) точно указывает, что хазарский царь (mаlіk), а не титулованный правитель, известный как «каган», проживал в западной части хазарского «двойного» города.

Эта информация не противоречит тексту Шехтера, поскольку наименование QZR, первоначально обозначавшее торговый, а не правительственный город, было впоследствии, как указано выше, распространено на весь город в целом.

Наименование главной реки 'TYL сохраняет хунно-болгарскую форму с /а/ в начале слова (atil). Эта форма хорошо отображена в византийских и исламских источниках того времени[531]. Хунно-болгарская форма имеет заднеслоговую структуру, выраженную в тексте Шехтера использованием эмфатической t, а не неэмфатической t. Поскольку общеупотребительным языком в Хазарии был язык хунно-болгарского типа, то формы текста Шехтера подтверждают его подлинное хазарское происхождение. Тюркская форма наименования Волги (употребляемая правящей династией в отличие от громадного большинства населения) была фронтально-слоговая — Itil. (Как было отмечено ранее многими учеными, форма наименования в документе Шехтера очень похожа на форму в «Иосиппоне»[532].)

Вторая группа данных в основном согласуется с информацией, содержащейся в трудах передовой исламской науки того времени.

1. От Хазарии (medinātēnū, «наш город») до Черного моря расстояние 2160 ris (ок. 288 талмудических или римских миль).

2. Дорога от Константинополя до Хазарии составляет 9 дней пути морем и 28 дней по суше.

3. Ширина Хазарского государства — 50 дней пути по суше[533].

Третья группа данных перечисляет врагов Хазарии. К сожалению, рукопись, сохранившаяся только частично, обрывается наименованием LWZNYW.

Наименования 'SY', ZYBWS, TWRQW и LWZNYW проанализированы и идентифицированы на стр. 155–160.

Bab alAbwab (в сокращенной форме alBab) — хорошо известное наименование города и государства Дербент при правлении исламской династии Бану Хашим (ок. 869–1077 гг.)[534].

Таким образом, перечень хазарских врагов, составленный автором (и подтвержденный исторической частью работы), включает следующие народы: Буртасы ('SY'), Баб ал-Абваб, черкесы (ZYBWS), огузы (TWRQW) и норманны (LWZNYW).

Этот список совпадает с терминологией и фактами, содержащимися в других источниках второй четверти X в.

12. Термин QZR в тексте Шехтера и наименование второй хазарской столицы

Источники дают нам большое разнообразие наименований, связанных со второй хазарской столицей, процветавшей примерно в 730–965 гг. Поскольку в научной литературе[535] еще не дана ясная картина истории как столицы, так и ее наименований, то мы попытаемся вновь проанализировать все относящиеся к этому предмету источники[536].

Вначале следует отметить, что этот город был двойным, и к нему прилегал остров, соединенный с западной частью столицы мостом из судов. Этот факт известен из описания знаменитого ал-Масуди (X в.). Он также записал сообщение о переносе столицы на север после арабских побед, заставивших хазар изменить их политическую ориентацию с юга на север.

Ал-Масуди пишет[537], что «Амол, где теперь находится резиденция хазарского царя (после 737 г. н. э.), состоит из трех частей, разделенных великой рекой (Волгой — О. П.), которая течет из верхней части страны тюрков... Сказано, что столица (almadina) расположена на обоих берегах реки [то есть является двойным городом]. На середине реки (Волги) расположен остров, на котором находится правительственная резиденция (dār almulk). Царский замок (qsar al-malik) стоит на краю острова[538]. И мост из судов соединяет последний (остров) с западным из двух берегов реки. В этом городе Амол живут мусульмане, христиане, евреи и язычники».

До настоящего времени ученые настойчиво исправляли написанное в тексте آمل (Амол) в از 'TL (Атиль)[539].

Однако исходя из того, что во всех рукописях Murūj aldahab содержится آمل AML[540] нельзя игнорировать доводы в пользу того, что у ал-Масуди были основания для наименования города в устье Волги именем Амол.

Но что же это имя означает?

В мусульманское время имелись два города, которые носили наименование Амол (от древнеперсидского *Āmrda[541]). Один из них был в юго-западном углу восточной равнины Мазандерана на западном берегу реки Хархаз, двадцать миль к югу от Каспийского моря[542]. Другой город был расположен в трех милях к западу от берега Аму-Дарьи (современное наименование города — Чарджоу), недалеко от важного брода через реку и место пересечения дорог, связывающих Хорасан с Трансоксианой[543][544].

По данным греческих авторов эпохи походов Александра и эллинизма, будущий Амол (I) был первоначальным центром мардов (Μάρδοι)/амардов (,Αμάρδοι; отсюда наименование), народа, известного в качестве разбойников, игравших важную роль в торговле[545].

Амол (II) был, в соответствии с Плинием, центром их восточной ветви: «ab huius [Margianes] excelsis per iuga Caucasi protenditur ad Bactros usque gens Mardorum fera, sui iuris»[546] (no вершинам горы Кавказа до Бактрии живет дикое племя мардов, никому не подчиненное)[547].

Из этого следует, что (а)марды контролировали торговые пути на восточном берегу Каспийского моря, которые вели в Трансоксиану. Очевидно, что устье Волги было включено в эту систему, и (а)марды, вероятно, имели там колонию, чье наименование Амол и сохранил ал-Масуди.

Поэтому ясно, что хазары не основали город в устье Волги. Они просто переняли центр, который в свое время был главным городом (а)мардов в этом районе. Сделав это, они отстроили город в соответствии со своими нуждами[548].

Для того чтобы решить, какой город мог служить в качестве модели для будущего Амола/Атиля, можно рассмотреть для примера метрополию, задававшую тон во всем Каспийском бассейне в ранние исламские времена и потому служившую образцом для нового политического центра. Это была столица провинции Джурджан (Гиркания). Она служила резиденцией сильной династии Зияридов (928–1042), и Ибн Хордадбех составил детальное описание торгового пути, который вел из Джурджана в хазарскую столицу в устье Волги[549][550].

Главной чертой столицы Джурджана было то, что это был двойной город: главный квартал на восточном берегу назывался — в соответствии с ал-Мукаддаси — Шахрастан, а западная часть носила наименование Бакрабад[551]. Ал-Мукаддаси также сравнивал хазарскую столицу со столицей Джурджана: takūn mitfa Jurjān, «она похожа на столицу Джурджана»[552]. Характерно для города Джурджана, что его район на восточном участке реки был центром ремесла (главным образом производства шелка) и торговли, в то время как западная часть была религиозным центром. В ней находятся «мечети, шейхи, выдающиеся (люди) и кладбища» (ал-Мукаддаси)[553], где каждый можете слышать hadit (ал-Сам'ани)[554]: там проводились культовые состязания за голову верблюда (bark: ал-Мукаддаси)[555].

Большая река течет между частями города. Эта река указана в Hudūd аl' Ālam под наименованием Хиранд[556]. Обе части города связаны мостом из судов.

Ал-Мукаддаси также сравнивает город Джурджан с двумя другими городами этого времени. Это города иранского региона Багдад и Фаса (<Басасир)[557], важный торговый центр провинции Фарс юго-восточнее Шираза[558].

У хазар не было собственной традиции строительства городов[559]. Это очевидно из детального рассказа Константина Багрянородного о строительстве крепости Саркел на реке Дон: она была построена византийскими инженерами, приглашенными хазарами в 833 г.[560] Вероятно, идея двойного города родилась в Иране эллинистической эпохи[561].

Примером могут служить города Ктесифон-Селевкия, Деметриус-Пагасе, Александрия-Каписа или [позднее] Бумичкат-Бухара в Трансоксиане[562]. Мы можем сделать вывод, однако, что для хазарской столицы послужила образцом иранская модель (Джурджан) с торговым центром в восточной части, а религиозным и политическим — в западной.

Конкретные сведения о двух частях хазарской столицы содержатся в описаниях Хазарии представителей классической школы арабской географии X в.: ал-Истахри (ок. 930–933 гг.), Ибн Хаукаля (ок. 977 г.) и ал-Мукаддаси (985 г.). Было несколько версий географических работ ал-Истахри и Ибн Хаукаля, ряд из них содержал ошибки, характерные для компиляций этой эпохи. Ниже приводятся четыре известных версии труда ал-Истахри Kitāb masālik almamālik и три версии книги Ибн Хаукаля Kitāb sūrat alard.

Версии труда ал-Истахри[563]:

A. Основная версия: Кодекс Бонн (А) и Кодекс Берлин (В)

Б. Рукопись Гота (Gotha) (1173 г.)

B. Текст, использованный Якутом в 1224 г.

Г. Персидский перевод

Версии работы Ибн Хаукаля[564]:

A. Версия 1, представленная рукописью Топ Капи Сарайи (Стамбул), 1086 г.

Б. Версия 2, представленная рукописью Лейдена и рукописью Оксфорда.

B. Версия 3. Конспект Национальной библиотеки (Париж), ок. 1138–1184.

Мы ограничим наше обсуждение этих работ только той их частью, которая имеет прямое отношение к рассматриваемой нами проблеме.

Ниже приводится соответствующий текст.

[Вводные замечания]

1. «Что касается ал-Kазар, то это наименование провинции (араб, iqlim, перс, nāhiya), а ее столица (qasaba) называется Атиль (Atil)[565].

Атиль также наименование реки, которая течет к ней от [полуострова] русов и [города] Булгар»[566].

[Западный город]

2. «[столица] Атиль — двойной город: одна половина (араб. qat'at = перс, nimе) к западу от этой реки называется Атиль: это большая часть»[567].

3. «Протяженность [этой] западной части[568] в длину около лиги (farsak)[569] она окружена стеной, хотя здания имеются и вне ее»[570].

4. «Эта стена имеет четверо ворот, одни из которых открываются к реке[571] [ал-Мукаддаси здесь добавляет: «к ним ведет (мост из) судов»:], вторые ворота открываются в степи за этим (западным) городом (almadina)»[572].

5. «Царь (араб. malik, перс. padisah) живет в западной части ее»[573].

5а. «Западная (часть города) является резиденцией царя (араб. almalik), его [постоянной] армии [12 000 человек[574]], его слуг (hāsiya)[575], и калис-хазар [alkazar alkullaş ед. число kāliş]»[576].

6. «Царский замок (араб. qaşr' almalik, перс. kušk-i pādišāh) удален от берега реки. Замок построен из [белого] кирпича, ни у кого больше нет кирпичного здания...»[577].

[Восточный город]

7. «Другая [половина города] к востоку от (реки Атиль) называется Казаран»[578].

8. «В восточной половине (араб. alnisf перс. nіmе) города хазар (madinat alkazar) пребывают большинство торговцев, мусульман и товаров»[579].

9. «Торговля ал-Русии связана постоянно с Казараном, где они платят десятину от своих товаров»[580].

Наименование восточного торгового центра города, Казаран, имеет ясную этимологию. Это наименование народа, хазары, с суффиксом множественного числа /Аn/[581].

Однако это наименование города в устье Волги записано также без суффикса: ал-Казар (alKazar). Это можно отметить дважды в Кіtāb sūrat alard[582] ал-Хваризми[583] (836–847 гг.) и в «Геодезии»[584] ал-Бируни (1018 г.) в форме alKazar (сокращенное) или Madinat alKazar (полное).

Примечательно, что наименование столицы в соответствии с наименованием народа также отмечено в отношении к албанскому городу Кабала (Плиний[585]: Cabalaca) на Кавказе. Уже за сто лет до арабского вторжения этот город стал центром хазарской оккупации. Он был назван ал-Баладури (ум. 892 г.) «городом Кабала, но то есть ал-Казар»)[586].

Некоторая дополнительная информация о хазарской столице содержится в трудах исламских географов описательной школы (Ибн Русте, Hudūd аl'ālаm, Гардизи, ал-Бекри).

У них имеется следующая информация:

1. «Их (хазар) столица (madina) — S'R'ŠN (*Sarigčin)[587] и рядом с ним другой город (madina), называемый НаВ H??L' (*Наb balig), или H??L' (*Kat balig)[588].

2. «Когда приходят весенние дни, они уходят в степи и пребывают там до приближения зимы»[589].

Уже Ананиаш Зайончковский[590] предложил идентифицировать «другой город, называемый *Hap balig или *Kut balig», с островом, на котором был расположен царский замок qaşr almalik. Там, в соответствии с ал-Масуди, жил хазарский каган, источник «святости» Хазарии[591].

Поскольку авторы классической географической школы помещают «царский (белый) замок» на западе, в большей части города, то царский остров должен был быть связан с западной частью города. Конечно, наименование *Kut balig (где *Kut — тюркское слово qut, обозначающее «царская слава, харизма»[592], *balig — хорошо известное тюркское название для города[593]) очень подходит для обозначения столицы страны, центра харизмы, «святости». Слово hap, которое появляется в другом наименовании этого города (hap-balig), было проанализировано в другом контексте, где я показал, что оно, будучи в хазарском (хунно-болгарском) языке обозначением понятия «харизма», происходит из китайского языка.

Арабские историки, начиная с Асама ал-Куфи (ум. 926 г.), обозначали столицу на Волге арабским наименованием аl Ваida, «Белый [город]»[594][595]. Хотя арабы проникли в 111 г. хиджры/729 г. в ал-Байду, они никогда не пересекали Волги. Как указывает Минорский, «нет свидетельств о том, что арабы пересекали Волгу, и это в принципе было бы крайне трудным деянием»[596]. Поэтому аІ-Ваidā может быть наименованием только западной части столичного двойного города.

Наименование šārig хунно-болгарского происхождения. Оно объясняется как составное из прилагательного šarig — тюркское šarig, «белый» (позднее также и «желтый»), и общего алтайского суффикса женского рода для слов, обозначающих цвета /čіn/. (Ср. в монгольском языке /čіn/ с тем же значением[597].) Отсюда мы можем сделать вывод о хазарском происхождении наименования, которое было переведено по-арабски как ал-Байда (albaidā').

Начиная со словаря Diwān lugāt alTurk Махмуда ал-Кашгари (ок. 1074 г.), большинство источников содержат сокращенную тюркскую форму наименования sarigcin, когда второй слог /ig/ выпадает в соответствии с фонетическими законами, характерными для тюркских языков. Это можно наблюдать, например, в наименовании знаменитой хазарской крепости: *šārigkil > šārkil ~ sārkel[598]. Вдобавок звук /ě/ в начале суффикса преобразовывается в /s/. Этот переход известен нам на примере чувашского языка. Такие противоположные формы в различных вариантах сохранились в разных написаниях, например, в арабском saksin[599] и saqsin[600], а в кириллице саксин-[601].

В описании пути между городами Джурджан и Хамлих[602], столицей (almadinah) Хазарии, Ибн Хордадбех говорит, что город. Хамлих лежит на реке,· которая течет из страны Сакалиба и впадает в море Джурджан (Каспийское море). Здесь, очевидно, имеется в виду река Волга[603]. Ибн Хордадбех также называет город Хамлих в своем описании маршрута еврейских торговцев Radaniya и купцов из Руси[604][605]. Эти данные подчеркивают тот факт, что Хамлих должен находиться в восточной части хазарской столицы и быть торговым центром.

Мы должны согласиться с Минорским, когда он говорит, что Хамлих «должен располагаться на восточном берегу Волги, так как Ибн Хордадбех упомянул о нем как о конечном пункте дороги из Джурджана»[606]. Эта ссылка на ту же часть города, которая называлась арабскими географами Казаран. Все ученые, исследовавшие наименование Хамлих, пришли к выводу, что оно является краткой формой. Ананиаш Зайончковский проследил схему развития этой формы: *Kam-balig > kammalik > kamlik[607]. Он определил, что правая часть (кат) является сокращением тюркского слова qama(g) — «все». По его мнению, наименование qamag-balig > qamabalig перешло в qambalig и Позднее в qamlig (в арабской транскрипции kamlik и было лингвистической калькой еврейского kolhamedināh — «весь город»[608]. Однако эта этимология не была принята другими учеными. Одно время получила распространение теория М. Хартмана и Д. Немета[609], что Камлик надо переводить как *Kan-balig (xan-balig), «город Хана». Однако она тоже не встретила общего признания. (Последнее наименование носил Пекин во времена монголов, в XIII—XIV вв.)

Мы видели, что как представители арабской классической географии, так и Ибн Хордадбех отмечали, что купцы из ар-Рус посещали торговую часть столицы Хазарии, то есть город Kазаран = Хамлих. Однако имеется ли древнерусское наименование для этого торгового центра Хазарии?

«Повесть временных лет» содержит знаменитый отрывок, описывающий торговые пути[610].

«Ис того же лѣса потече Волга на въстокъ и вътечеть семью-десять жерелъ в море Хвалисьское. Тѣм же и из Руси можеть ити по Волзѣ в Болгары и въ Хвалисы, и на въстокъ доити въ жребий Симов».

Мы видим, что главные торговые города системы бассейна Волги названы по именам живущих в них народов (употребляется форма множественного числа). С подобным случаем мы сталкиваемся в наименовании Казаран в арабской классической географии. «Болгары» здесь означают не «народ Болгар», а должно пониматься как их главный торговый город Булгар на Волге. Подобно этому «Хвалисы» здесь — не название народа, но их главный торговый центр «Хвалисы». В ПВЛ читаем: «в Греки / из Грек», то есть в / из Константинополя[611].

Таким образом, мы определим наименование Хвалис-, от которого в ПВЛ происходит наименование Каспийского моря,— Хвалисьское море.

Наименование Хвалис- было известно арабской классической географической школе в форме единственного, числа alcazar alkālis (вторая редакция Ибн Хаукаля), так же как и в искаженной форме арабского множественного числа (alkazar) alkullaş (ал-Истахри и первая редакция Ибн Хаукаля)[612].

Здесь явно прослеживается посредничество тюркского языка, хотя в тюркских языках невозможно звуковое сочетание /хvа/: оно заменялось сочетаниями /qa/~/ka/. Ср. такие формы в источниках, как Χαλίσιοι (kalis) византийского историка Иоанна Киннамаса (ум. ок. 1203 г.)[613] и Caliz- в венгерских документах и исторических текстах[614]. Наименование xvalis- объяснялось также на основе восточно-иранского языка как составное из двух частей: *xvali- (авестийское gairi-) и as (< Aorsi, и т. д.)[615].

Это напоминает один перечень епископств православной христианской крымской готской митрополии, составленный в 80-х годах VIII века и опубликованный К. де Боором[616]. Среди семи епископств названы и два вышеупомянутых наименования. Они приведены одно за другим: 'Aστήλ — Astil[617] (Атиль) и Χουάλης, Хуалис (Квалис/Хвалис).

Порядок, в соответствии с которым все наименования даются строго по направлению от Крыма на восток, указывает, что здесь речь идет о двух половинах хазарской столицы: западной Астиль/Атиль и восточной Хуалис/Хвалис/Казаран.

Встречаются два древнерусских обозначения Каспийского моря: Хвалинськое[618] и Хвалимское[619].

Вторая форма — вторичная, вероятно, возникшая под влиянием восточнославянского хвалим-. Хвалынск- — содержит обще-алтайский собирательный суффикс /Ал/ и происходит от имени народа Хали [+As]. Это наименование имеется в работе Анны Комниной (1148 г.) в качестве личного имени Χαλης (Xali-Ās)[620].

У языков хунно-болгарской группы, к которым принадлежит современный живой чувашский язык, имеется древнее фонетическое изменение. Оно заключается в исчезновении /n/ перед /l/, то есть, l-n > n, при помощи задней гласной (после конца VIII в.) конечная /n/ переходит в /m/:

Ср. древне-дунайско-болгарское (VIII в.) dvan < *davlan, «заяц»;

Чувашское kin < *kelin, «невестка»;

Чувашское xămla < *qulunla — «жеребиться»[621].

Базируясь на этих изменениях, теперь возможно объяснить перемену kam в наименовании Каmlіk: kam < *kaln < *kalin < *kali + /аn/. Это означает, что арабское КаmІіk, как и древнерусское Хвалисы, передают одно и то же понятие — наименование веточной части хазарской столицы.

В общем можно сделать вывод, что хазарская столица в устье Волги (с 730 г.) была двойным городом иранского типа. Западная часть была больше. Она включала также остров, связанный с ней мостом из судов. На этом острове находились резиденция правительства и белый замок носителя священной власти страны. Вся западная часть называлась «Белый западный столичный город». На хазарском языке это имя звучало как Šārigčin (Шаригчин), а по-арабски alBaidā' (Ал-Байда).

Остров с находящейся там правительственной резиденцией и центром священной власти был известен как «священный (харизматический) город».

Сохранилось это наименование на двух языках: на тюркском — *qut-balig и на хазарском — *hap-balig.

Основой для наименования восточной, торговой половины столицы (известной только арабской школе классической географии, но не описательной школе) была множественная форма наименования народа. Но классическая школа использовала в этом контексте наименование Kazar, в то время как Ибн Хордад-бех и древнерусские тексты — наименование X(v)alis-.

Важно отметить, однако, что арабские географы ал-Хваризми и ал-Бируни использовали в качестве наименования столицы название народа без суффикса множественного числа — просто alkazar или madinat alkazar. Тем самым получается дальнейшее подтверждение использования формы QZR для обозначения хазарской столицы. Это та самая форма, сохранившаяся в тексте Шехтера, подлинность которого, как было уже показано, несомненна (см. выше, гл. 11, раздел 6).