Хочу тебя... наказать! (СИ)

Глава 41

Ксана

— Сто лет не была в столице! — радуется Марина.

Рядом с ней — ее супруг. Мы прилетели вместе. Пара, принявшая меня в сложный период жизни, тоже оказалась в числе приглашенных на повторную свадьбу папы и мамы.

Родители говорили, что пышного праздника не будет, но все-таки ресторан на несколько десятков персон заказали. Плюс мама меня, что называется, одолела вопросами, какое платье на ней лучше смотрится… Я старалась помогать ей с выбором от всего сердца и пыталась игнорировать душу, которую в это время рвало на куски. Не претензиями, не завистью, но просто неоспоримым фактом: каждая девушка мечтает о собственной свадьбе.

Каждая влюбленная девушка видит себя той самой невестой, которой будут завидовать, о которой будут вздыхать, шептаться… Каждая влюбленная мечтает выйти к избраннику своего сердца в самом красивом, белом платье и увидеть в глазах любимого восторг и обещание быть рядом всегда.

Моя свадьба была испорчена обстоятельствами навязанного брака, отношениями на грани ненависти, ложью…

Я была отправлена, и все, что касается свадьбы, было словно испачкано пятнами смолы.

Поэтому, наверное, у меня внутри такой протест: я ненавижу свадьбы. Просто потому, что тоже когда-то мечтала… Когда была глупой девочкой, ведущей интимную переписку с другом своего отца.

Я ведь тогда о стольком мечтала и имена всем нашим будущим детишкам выбрала, и дом в воображении нарисовала… Едва ли не до внуков домечталась, в то время как Ансару хотелось только одного — присунуть член и точка, а потом…

Ну, что вспоминать…

Это в прошлом. Однажды эти события отодвинутся в прошлое настолько, что их горечь не будет играть у меня на языке.

Но я стараюсь изо всех сил не показывать, что иду на свадьбу родителей через силу, хотя встреча с ними мне далась нелегко. Маме я безоговорочно была рада, а вот отец… Было безумно тяжело видеться с тем, кто лелеял твое сердечко и потом раздробил его как кузнец на наковальне огромным молотом.

Встреча не прошла без слез. Я тоже разревелась, мама металась между нами, силясь помочь справиться с эмоциями…

Я тоже должна была попросить у него прощения. За то, утаила подробности романа с Ансаром. Или не должна была извиняться за выбор собственного глупого сердца?

Все так сложно…

Но за кое-что я все-таки извинилась: ладно, прошлый роман, но сейчас… Могла ли я сказать? Могла… Стоило ли? До сих пор не уверена.

— Мне жаль вашей дружбы, — просто сказала я. — Жаль, что из-за меня все расстроилось.

— Не вини себя. Ты, Ансар… Я сам… Был слеп! Просто закрывал глаза, ведь были звоночки и были… сомнения. Я кое-что замечал, но как-то тебя спросил, и ты заверила меня, что все хорошо. Я предпочел закрыть глаза и успокоиться, вот так мы все и разломали. Но твоей вины, доченька, здесь меньше всего. Невыносимо видеть, как ты страдаешь… И я тебя очень прошу. Останься… Я больше не потревожу твой покой и стану уважать твой выбор, каким бы он ни был, — заверил меня отец.

Мама за него попросила взглядом: «Пожалуйста, дай ему нам… Дай шанс всем нам…»

Собирать семью после такой долгой разлуки, наверное, будет непросто…

Но потом один-два вечера, проведенные вместе, и возникает ощущение, которое сложно описать словами. Тихая радость и умиротворение плещутся ласковыми волнами у самого сердца, согревая его: все так, как и должно было быть.

Но все-таки у меня остались вопросы, которые я не могла не задать… маме, и мы говорили, пожалуй, впервые, так много. Я пыталась их понять… даже не как родителей, но как женщину и мужчину, которые наломали дров, имели отношения с другими, усердно строили новые отношения, семьи, сочетались браками и разводились.

Но в итоге, имея седины, снова решились сойтись.

— Я была неправа, — отвечает мама. — Жизнь в сытости и спокойствии меня расслабила настолько, что я заскучала. И вместо того, чтобы найти себя в каком-то занятии, решила поддаться на флирт мужчины… Тебе известно, чем это закончилось, и мне до сих пор стыдно за ту сцену, в которой ты меня застукала. Я убедила себя, что не люблю твоего отца, совсем. Плюс он обиделся из-за измены… Совершенно справедливо обиделся. Нам хватило любви к тебе, чтобы не ссориться окончательно, и потом мы усердно отталкивались в разные стороны… Когда я, наконец, поняла, что он — это, пожалуй, лучшее, что со мной было в этой жизни, Родион меня оттолкнул и послал куда подальше. Так я вышла замуж последний раз, а он начал строить роман с Элен… Мой муж оказался слабым на молодые тела, а Элен… просто видела в твоем отце кошелек с ножками и рассчитывала на его состояние… Вот так и наступило окончательное прозрение. Мы, как в той сказке, оказались каждый у своего разбитого корыта… И мы могли бы еще долго-долго искать и находить способы обижать друг друга… — переводит дыхание. — Видишь, до самых седин отталкивали, не в силах простить и сказать «прости» … Знаешь, мне иногда кажется, что чем сильнее мы не в состоянии простить самих себя, тем сильнее обижаемся на кого-то другого….

При этом мама смотрит на меня как-то по-особенному.

— На что это ты намекаешь, мама?

— Лишь на то, что ты дочь своих родителей. Больше ни на что. Со всем остальным ты способна сама разобраться… Я в тебя верю.

Несмотря на опасения, все во мне радуется возвращению. Знакомые места, гул, воздух… Оооо… Все такое родное, искрящееся и полное жизни!

Встреча с подругой, небольшой кутеж в хорошо знакомой компании… Даже встреча с Ярославом, с которым ничего не вышло, заставляет улыбнуться… Однако он зовет меня на работу, и я обещаю подумать над этим.

Жизнь возвращается в меня по капле. Поэтому к свадьбе родителей я начинаю относиться все более благосклонно.

Поэтому на самой церемонии я искренне радуюсь за своих любимых стариков, уже без червоточинки в сердце.

Гостей перевалило за сотню…

Вот так «скромная свадебка» вышла!

Молодоженов окружают многочисленные поздравляющие, и внезапно среди них я замечаю высокого мужчину. У него красивое восточное лицо, которое могло бы красоваться на обложке журнала, немного волнистые темные волосы… Он держится спокойно и уверенно. Женщины, даже постарше, липнут к нему взглядами.

Это убийственное обаяние притягивает женский пол, даже когда сам его обладатель просто скромно ждет своей очереди с букетом и подарком в руках.

Я не знала, что Ансар тоже приглашен на свадьбу.

Отец тоже удивился, но мама… не очень.

Ага, вот и нашли того, кто пригласил Ансара.

Я, стоя рядом с родителями, чувствую неловкость и холодок, повисшую между мужчинами.

— Поздравляю, Родион. От души… — прикладывает руку к сердцу Ансар. — Ты был мне, как старший брат, когда моего не стало, и я был тебе благодарен всегда. Но полностью оценил нашу дружбу лишь тогда, когда ее не стало. Лишь тогда, когда мы начали взвешивать наши поступки выгодой. На выгоду и партнерство с тобой мне не приходится жаловаться, но все-таки я скучаю по старым временам. Сейчас я искренне рад за тебя…

— Родион, — тихо шепчет мама, толкнув его локтем в бок. — Скажи что-нибудь…

— Скажу.

Я чувствую, что отцу тоже не хватает Ансара, и пусть в их дружбе папа всегда был тем, кто опекает, кто больше печется… Но таковы отношения людей, внезапно понимаю я: мы разные по своей сути.

Есть отдающие, есть принимающие.

Это два звена одной цепи, и иначе не бывает…

Иногда это кажется несправедливым, но потом картинка меняется, и видишь самую суть.

Единственное, что удерживает отца от безоговорочного принятия извинений Ансара, это я… Вот так… Отцу тоже не хватает этих дружеских отношений, но он не может шагнуть в них без оглядки на мое разбитое сердечко и, теперь я уверена, больше не будет поступать опрометчиво.

Я сжимаю плечо папы:

— Со мной все будет хорошо. Мы просто живем дальше… Никаких обид.

— Это правда? — разворачивается он.

— У меня больше нет сил обижаться. Я просто хочу видеть своих родителей счастливыми сегодня, — обнимаю отца.

Он пускает слезу, я — тоже…

Глаза на мокром месте… Сначала от чувств, потом — уже от счастья и облегчения — отпустить, чтобы стало легче.

Мужчины пожимают друг другу руки, потом крепко-крепко обнимаются. Мама сияет. Ох, она ведь действительно любит отца, понимаю это именно сейчас, когда она так рада, что отец восстановил отношения со мной, помирился с другом… Когда любишь, радуешься всему хорошему, что случается с тем, кого любишь…

— С твоей женой я уже знаком, — говорит Ансар и неожиданно добавляет. — Познакомишь меня со своей дочерью? Стала совсем взрослой.

Наконец, он смотрит на меня.

Он, что, серьезно?

— Всегда хотел попросить познакомить меня с ней, но… духу не хватало, знаешь ли? — усмехается Ансар, продолжая поедать меня глазами. — Красавица. Надеюсь, она свободна?

Мы все опешили от такого поворота… Особенно я.

Что за цирк, захотелось сначала возмутиться!

Делает вид, что ничего не было? Ха… Хорошо же ты устроился, гад, но потом…

Потом я понимаю, что это, возможно, один-единственный шанс, который нам дан, чтобы больше не воевать, не обижаться и не взвешивать, кто сколько раз должен попросить прощения за прошлое, в котором мы жалили друг друга, не щадя сил.

Отец… опять же… с подсказки мамы… которая ему что-то шепнула, прокашливается.

— Это моя дочь, Ксана. Стала совсем взрослой. Я без нее… как…

В прошлом, папа сказал: «Я без нее… как без рук…»

Теперь говорит:

— Я без нее, как без сердца. И если она, конечно, сама не против, то я вас познакомлю.

Все посмотрели на меня.

Но я чувствовала только взгляд Ансара — пульсирующий нетерпением, жаждой и желанием. Чего ему стоило отпустить и не наседать? Легко ли пришлось? По глазам не скажешь…

Теперь только от меня зависело… хочу ли я начать все сначала или продолжу наказывать… И его, и себя, нас обоих за то, что начали все неправильно и не могли остановиться в желании сделать друг другу больнее…