Хочу тебя в жены

Глава 2

Семейный ужин проходит спокойно. Без особых приключений. Внешне создаётся впечатление полной идиллии, но на уровне инстинкта чувствуется внутреннее напряжение. Мама радостно щебечет, перебирая подаренный ей жемчуг. Папа по большей части молчит, но явного недовольства опять же не высказывает. Начинаю волноваться. О чем они с Амиром общались, пока нас не было? Что именно успели обсудить? Теряюсь в догадках. За мать уже перестаю переживать, а вот реакция отца тревожит. Нет, я не ощущаю от него негатива или открытого неприятия в отношении будущего зятя, просто и без того становится понятно, искреннего одобрения нет. Однако и никаких комментариев не слышно. Зато мама не умолкает, расспрашивает Амира про работу, интересуется насчёт будущих планов, волнуется, где именно мы собираемся жить. Мой мужчина отвечает терпеливо, с улыбкой, действительно старается произвести положительное впечатление. Это приятно. Очень. Наверное, для первой встречи все отлично. Могло быть гораздо хуже.

– Я за десертом, – вдруг выдаёт мама. – Дайте мне несколько минут. Марианна, развлеки гостя. Покажи свою комнату, там же много альбомов с фотографиями. Ну и ремонт мы недавно закончили. Красиво. Проведи Амира. А то что вы тут скучать будете. А папа мне на кухне поможет.

– Мама, я не думаю, что Амиру интересно смотреть мои детские фотографии.

– Интересно, – вдруг замечает мой любимый громила, причем совершенно невозмутимо, будто ему и правда любопытно подобное времяпрепровождение. – Показывай.

Он издевается так?

– Видишь, – мама сияет. – Амир, там много прекрасных кадров. Вот поверьте. У Мари были такие милые кудряшки в детстве. Жаль, потом пришлось обрезать ее роскошные локоны, ведь в детском саду она подцепила вшей. Тогда у нас был другой уровень достатка. Совсем не тот, что сейчас. Мы начинали с низов и гордимся этим.

Потрясающе. Мама знает толк в приятных беседах и умеет выгодно подать мой образ. Разве можно было обойтись без подробностей про мерзкую живность, которую мне однажды «повезло» подцепить?

– Мама, – начинаю и замолкаю, потому что в мою руку выразительно впиваются идеально отманикюренные ногти.

– Не позорь нас, – раздается заговорщический шёпот над ухом. – Пусть видит, мы тоже не из простых работяг. Пусть посмотрит и оценит, где ты жила, на какой уровень жизни теперь рассчитываешь. Не из сарая вылезла, а в приличном доме воспитана.

– Мама…

– Все, хватит, – обрывает жестко. – Ещё передумает жениться. А в твои годы трудно мужа найти. Дотянула до предела.

Поднимается и увлекает отца за собой. Невероятная женщина. Даже шептать ей удаётся с надломом и надрывом.

Вздыхаю. Знаю я мамины десерты. Будет звонок в ресторан и заказ с доставкой на дом, а чтобы гость ничего не заметил и не заподозрил, я должна его отвлекать и показывать никому не нужные фото.

Амир умеет очаровать. Точнее умудряется найти подход. Бриллиант на моем пальце и натуральный жемчуг, подаренный будто невзначай, делают своё дело, приносят вполне ожидаемый результат.

– Пойдём, – говорю я, понимая, что мои щёки горят от стыда. – Только не говори, что реально хочешь смотреть альбомы. Там нет ничего интересного.

– Хочу, – усмехается, крепко сжимает мою ладонь в своей лапище. – Все, что с тобой связано, хочу.

Краснею ещё сильнее, тяну его за собой, в сторону лестницы на второй этаж.

Так странно показывать Амиру мою комнату. Я тут давно не живу, но порядок царит идеальный, ни пылинки нигде не найти. Только от меня самой здесь мало осталось. Вещи вроде и мои. Всякие игрушки: мягкие мишки, зайки, слоники, медвежата. Но расстановка деталей полностью за мамой. Захожу и попадаю в розовый рай. Ну прямо домик Барби. После замечаю фото в рамках на стенах. Не самые лучшие фото однозначно. Тут и школа, и университет. Замираю перед одним из особенно чудовищных снимков.

Ох, сколько же я тогда весила? Щеки в кадр не помещаются. Кошмар. Как этот ужас развидеть? Десерт явно придется пропустить, после такого зрелища кусок в горло не пролезет.

– Пухленькая, – заявляет Амир, будто мысли мои читает.

– Пожалуйста, не смотри туда, – закрываю ему глаза, вернее пытаюсь, однако он перехватывает запястья и отводит назад.

– Ты и сейчас пухленькая, – бросает мужчина, отпуская мои руки и обхватывая крупными ладонями мой зад. – Сочная. В нужных местах.

Жар его пальцев ощущается даже сквозь плотную ткань джинсов. В груди становится невыносимо тесно, прохлада разливается под ребрами, вынуждает мелко задрожать. Подаюсь вперед, желаю поцеловать Амира, но он чмокает меня в щеку.

– Фото настолько уродливое? – спрашиваю, удивленно выгибая брови.

– Мы в доме твоих родителей, – говорит неожиданно серьезным тоном.

– И что? – пожимаю плечами, обвиваю его широкие плечи, поглаживаю рельефные мускулы. – Это же просто поцелуй.

– Не просто, – скалится. – Если начну тебя целовать, то уже не остановлюсь.

– Десерт будет долго готовиться, – роняю тихо. – Можно закрыть дверь на ключ…

– Нет, – обрывает холодно. – Здесь нельзя.

– Почему?

– Как представлю, что какой-то урод мою дочь в моем же доме трахает, так и тянет башку ему открутить, – бросает мрачно. – Руки выдрать ему, ноги переломать. Отметелить так, что врачи не соберут. На куски мразоту порвать.

– Амир, но я не твоя дочь, – замечаю вкрадчиво. – И вообще, у тебя пока нет дочери, поэтому не совсем понимаю, какое это все имеет отношение к нашей ситуации.

– Нельзя здесь, – чеканит ледяным тоном, жестко мои ягодицы стискивает. – Нельзя.

– Что – нельзя? – улыбаюсь.

– Ничего, – отрезает. – Дом твоих родителей не место для непотребства.

Ого. Вот это заявление. Обалдеваю.

– Ну знаешь, то, что мы не станем тут целоваться и не продолжим ласки дальше, совсем не значит, будто наша дочь и ее предполагаемый парень тоже сдержатся в будущем, – выдаю ровно.

– Парень? – густые брови резко сходятся над переносицей. – Какой еще на хрен парень? У нее будет муж. Сам подберу. Никаких гребаных парней рядом с ней не потерплю.

– Амир, – невольно глаза закатываю. – Не торопи события. Дочь еще на свет не появилась, а ты ей супруга подбираешь. А вообще, мне казалось, ты наследника хочешь. Мальчика.

– Никаких долбаных женихов, – мрачнеет гораздо сильнее. – Только муж будет. И да, я лично выберу. Если ублюдок посмеет мою девочку обидеть, кишки ему выдеру, на кулак намотаю и…

– Хватит, – стучу его кулаками по груди. – Ну ты чего?

– Пацанов мне родишь, – говорит твердо. – Но девчонку тоже надо. Младшую зайку. Чтобы глаза твои. Мордаха. Чтоб такая же милая и нежная была. Родная моя.

– Хорошо, – киваю, приподнимаюсь на носочки, утыкаюсь лицом в мощную шею. – Будут и сыновья, и дочка. Я тоже много детей хочу. Хочу большую семью. В детстве всегда очень просила родителей про братика или сестренку.

– Давай альбомы глянем, – говорит Амир. – Фотки.

Ощущаю внушительный бугор, который упирается в мое бедро, отчетливо понимаю: меньше всего моему мужчине хочется изучать фотографии. Но нужно отвлечься. Дом моих родителей оказывается неприкосновенным местом. Никакого разврата. Грешить запрещается. Даже не ожидала от будущего супруга подобной праведности. Резкая перемена. Выходит, животную натуру можно обуздать?

Некоторое время мы действительно изучаем старые снимки. Вспоминаю забавные истории из детства. Амир проявляет интерес, что для меня выглядит поразительно.

Между нами ощущается необычное единение. Связь перестает быть плотской.

– А когда ты меня со своими родными познакомишь? – спрашиваю, перелистнув очередную страницу альбома.

– Рано еще, – бросает в ответ.

– Рано? – изумляюсь. – У нас ведь скоро свадьба. Неужели на ней не будет никого из твоей семьи? Никаких родственников?

– Всему свое время, – спокойно произносит он. – Мы две свадьбы сыграем.

– Две? – опять тупо переспрашиваю, но иначе не получается, потому как его слова очень удивляют меня.

– Для моей семьи и для твоей, – поясняет Амир. – Поступим правильно, проявим уважение ко всем традициям. Сначала по моим обычаем устроим, потом для твоей семьи и друзей банкет организуем. Не стоит смешивать.

– Почему? – странная тревога завладевает разумом. – Разве наши родные в будущем не станут общаться? Не будут встречаться на совместных мероприятиях? Зачем разделять?

Он молчит. Но мне вдруг становится ясно, что решение давно принято, причем мое мнение роли не играет. Внутри саднит, царапает.

– Ты стыдишься меня? – возвращаю ему колкий вопрос. – Стесняешься моих родственников?

– Мари, – усмехается и заключает мое лицо в капкан горячих ладоней. – Я хочу тебя в жены. Хочу, чтобы ты родила мне детей. Но существуют вещи, которые никак нельзя изменить. В моем клане есть уклад. Я главный. Вожак стаи. Я должен все соблюдать.

– И что это за уклад такой? – хмурюсь. – Назира ничего такого не рассказывала. Давно занимаемся, однако я не припоминаю запрета на приглашение гостей.

– Я объясню позже, – говорит он.

– Объясни сейчас, – выдаю с нажимом.

– Ты не готова.

– К чему? – сглатываю. – К чему я не готова?

– Придет время – узнаешь, – произносит ровно.

Видимо, эта фраза должна успокоить меня, но создает обратный эффект. Амир точно чувствует реакцию, улавливает безошибочно. Горячие пальцы поглаживают шею, задевают чувствительные точки, заставляя меня буквально улететь.

Но черт… разве так трудно выложить правду?

– Прошу тебя, – смотрю на него с тревогой. – Расскажи, по какой причине нам нужно организовывать две свадьбы, разделять семьи и гостей. В чем проблема?

– Доверься мне, – бросает хрипло, зарывается лицом в мои волосы, делает глубокий вдох, шумно втягивает воздух. – Никогда тебя не обижу. Никому не позволю причинить тебе вред.

Я верю. А он мне? Кажется, сильно сомневается, если оттягивает момент истины. Что там за порядки секретные? В чем особенность положения главы клана?

Решаю воздержаться от вопросов, до определенного момента. Сегодня и без того очень напряженный вечер. Нам нужно пережить мамин десерт, продолжение беседы с моими родителями. В общем, пока спешить некуда. Давить на моего мужчину бесполезно.

Тревога внутри затихает. Обжигающая волна отступает, холод не оборачивается колючей проволокой вокруг горла. Становится легче дышать.

Мы изучаем фотографии дальше. Я снова смеюсь, вспоминаю интересные истории, но тень дурного предчувствия остается рядом. Незримая, неосязаемая, однако колючая, саднящая, проникающая до мозга.

Чего я боюсь? О чем переживаю? Настоящая любовь преодолеет все, никакая преграда не разрушит истинные чувства, не разделит тех, кто действительно друг друга жаждет.

Финальная часть ужина оказывается довольно приятной. Или я заранее предвкушаю худшее развитие событий, поэтому не способна расстроиться из-за происходящего?

Моя мама блистает. Театр одного актера, иначе не скажешь. Остальные люди на ее фоне всегда меркнут. Она успевает нарядиться в жемчуг, причем надевает все и сразу: серьги, кольца, браслеты, ожерелье, умудряется пристроить и брошь. Основной десерт – сладкие речи.

Трудно поверить, что пару часов назад эта женщина подозревала моего жениха во всех смертных грехах. Теперь он ее любимый зять.

Смотрю и поражаюсь – как только папа женился на ней? Нет, не хочу ничего плохого сказать про собственную мать, однако контраст между моими родителями заметен с первого взгляда. Внешне, внутренне, по всем статьям и параметрам.

Любовь. Другого ответа не найти. Странности лишь этим объясняются.

Мама умеет вскружить голову мужчине. Любому мужчине. У нее тембр голоса меняется, взгляд, мимика. Тут нужен природный талант, от которого мне не досталось ни капли, ни единого намека. Виртуозная игра.

Когда приходит время уезжать, мама умудряется затащить Амира на кухню, якобы хочет запаковать «гостинцы». Прекрасно понимаю, там давно все переложено из ресторанных контейнеров в обычные пластиковые. Но необходимо показать гостю ремонт в каждой комнате. Зря старались что ли? Вкладывали столько сил и денег. Пусть оценит и восхитится. Пусть поймёт какую выгодную невесту в жены берет.

– Мы приготовили для Марианны достойное приданое, – радостно сообщает моя мама. – Посуда известной марки, полный набор необходимых предметов, сейчас покажу. Ещё постельное белье. Французское. Там несколько комплектов. Наша девочка привыкла к самому лучшему.

Интересно. Уже можно провалиться под землю от стыда или ещё рано и дальше меня ждёт гораздо больше? Прикрываю глаза, понимая, что маму не остановить.

– Давай подышим свежим воздухом, – вдруг говорит папа и направляется в сторону балкона.

Следую за ним. Бесполезно надеяться на раннее возвращение Амира. Он будет занят ещё минимум полчаса, при удачном раскладе. Наверняка успеет узнать кучу обалденных историй. Например, как в детстве меня всякий раз рвало от газировки или о том, как соседский пудель умудрился загнать маленькую Мари на дерево.

– Ты весь вечер напряжен, – озвучиваю своё подозрение, притворяя за нами дверь, набрасываю на плечи прихваченную по дороге куртку. – Скажи честно. Тебе не нравится Амир?

– Главное, чтобы он нравился тебе, – ровно отвечает отец. – Мое личное мнение ничего не изменит.

– Но твоё мнение важно для меня, – выдаю нервно.

– Бросишь его? – хмыкает.

– Нет, конечно, – выпаливаю в момент и усмехаюсь. – Папа, ты же не станешь настаивать на разрыве наших отношений. Это было бы странно.

– Я не стану, – вздыхает и смотрит прямо в мои глаза. – Но дело в другом. Дочь, я надеюсь, ты понимаешь, даже если сама захочешь оставить его, уже не выйдет.

– В смысле? – становится зябко, то ли от холода, то ли от такого непривычного обращения «дочь».

– Ты не уйдёшь от него, – заключает мрачно. – Он тебя не отпустит.

– Я не хочу, – передергиваю плечами. – Не хочу уходить, не хочу, чтобы отпускал…

– Как давно вы знакомы? – обрывает. – Неделю?

– Немного дольше, – роняю уклончиво, прекрасно осознаю, что официально озвученная легенда для папы не сработает, он легко чувствует ложь. – Месяц. Пару месяцев. Просто так вышло, раньше я не могла рассказать.

– Ясно, – отворачивается.

– Папа, – сглатываю. – Ты знаешь Амира? Ты в курсе про его бизнес? Там все не слишком законно, поэтому ты точно слышал разные вещи. Не надо поспешных выводов. Методы у него жесткие. Слава ходит дурная, только…

– Я понял.

– Что? – зубы постукивают, обнимаю себя руками.

– Ты его любишь, – потирает ладонью затылок. – Он тоже настроен серьёзно. Хочет тебя в жены взять.

– Это плохо?

– Необычно.

– Почему? – ощущаю себя несмышлёным дитем.

– Дудаевы на своих женятся, – произносит хлестко.

– Обидно звучит, – закусываю губу. – Ладно. Как видишь, есть исключение из любых правил.

– Дочь, – выдаёт с неожиданной жесткостью. – Ты не понимаешь.

– Так объясни.

– Когда ты выйдешь замуж, больше не будешь частью нашей семьи.

– Глупости, – мотаю головой. – Амир понимает, как важны для меня мои близкие и родные люди. Он не станет ограничивать мое общение с вами.

– Я буду рад ошибиться, – снова смотрит на меня. – Время покажет. Просто знай, если вдруг захочешь сбежать, я помогу. Я все сделаю. Я тебя вытащу.

– Папа, о чем ты? – нервно тереблю полы своей куртки. – Какой ещё побег? Зачем бы мне понадобилось сбегать от любимого мужчины?

– По телефону ничего не говори. В сообщениях тоже не пиши. Для этих целей нет безопасного мессенджера. Поняла? – подходит вплотную и крепко сжимает плечи. – Если надумаешь бросить его, то говоришь об этом только мне. При личной встрече. На улице. Не в доме. Больше ни с кем не обсуждаешь. Ни с подружками, ни с мамой. Ни с кем. Ясно?

– Папа, если я решу бросить Амира, то сначала ему скажу…

– Нет! – восклицает резко. – Никогда. Ему о таком ни слова. Особенно если это произойдёт после свадьбы.

– Папа…

– Обещай мне, – буквально встряхивает.

– Хорошо, – согласно киваю.

– Я тебе всегда помогу, – заявляет твёрдо. – Помни.

+++

Амир подхватывает меня на руки, едва переступаем порог нашего дома. Одержимо впивается в мои губы. Не целует. Кусает. Ударяет. Помечает как собственность. Вонзается жадным и жёстким ртом.

– Дьявол, – рычит он. – Какой же я голодный.

– Десерт не понравился? – бросаю, задыхаясь.

– Ты, – чеканит. – Ты мой чертов десерт.

Раздирает мои джинсы между ног, рвёт ткань легко и безжалостно, при этом успевает высвободить свой вздыбленный член из штанов. Насаживает меня на огромный орган, пронизывает насквозь. Вдалбливается внутрь бешено и дико, с животным остервенением.

Я кончаю, как только он проникает в меня. Сама не понимаю, не отдаю отчёта в происходящем. Почти отключаюсь от реальности. А после завожусь снова, от каждого нового толчка загораюсь сильнее. Воспламеняюсь.

Кричу его имя. Голос срываю. По бёдрам растекается мелкая дрожь. Спина рефлекторно выгибается. Тело напряжено в ожидании новой развязки.

Впечатление, словно внутри орудует отбойный молоток. Быстрее. Резче. Доводя до спазмов. До судорог.

Амир душу из меня выдирает. А я ещё хочу. Прошу добавки. Умоляю. Шепчу его имя сквозь стоны. Царапаю мускулистые плечи и широченную спину, жажду поставить личные метки. Отдаюсь глубинному зову природы.