Холодный поцелуй смерти

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ

Меня не было дома всего-то пять дней, но я ужасно истосковалась по своей квартире. Отмахнувшись от этой не слишком утешительной мысли, я внимательно — и обычным зрением, и волшебным — осмотрела общий вестибюль и лестницу, проверила, не поджидают ли меня там какие-нибудь новенькие чары. Ничего. Я закрыла за собой парадную дверь, не включая охранительные чары, — ведь полиции нужно будет войти. Втянув побольше воздуха, я уловила запах мастики и легкий привкус сырой земли — это запахи гоблина-уборщика и мистера Трэверса, хозяина дома, — еле различимые из-за менее приятного амбре хлорки и чеснока от отпугивающего заклятия ведьмы Уилкокс: чеснок — от вампиров, хлорка — от волшебного народа, как говорил мне Тавиш.

Да, отпугивающее заклятие — это некстати. Как мне, спрашивается, постучаться в дверь старой ведьмы, если к ней не подойти? Впрочем, решимость все преодолеет. А если сида там, у нее, лучше мне до прихода полиции вернуть ее Грианне, даже если за это придется несколько дней просидеть в участке, пока Грианнина королева не даст нужные показания.

Я бесшумно взбежала по лестнице, остановилась за две ступеньки от площадки четвертого этажа и снова включила магическое зрение.

Так и есть — над площадкой колыхались фиолетовые щупальца анемоновых чар. Я смотрела, как темная зияющая пасть в середине анемона сжалась в маленькую круглую дырочку, а потом растянулась снова — это было до неприятного похоже на воздушный поцелуй. Тьфу! Чары проторчали здесь столько, что у них успело появиться чувство юмора! Ненавижу, когда магия откалывает подобные фокусы, потому что в конце концов именно я становлюсь мишенью ее шуточек!

— Ух ты, это же недотраханная бин-сида! — прорычал грубый голос. — А мы как раз тебя и дожидаемся! Все готово для веселой вечеринки!

Я вскинула голову на голос, и все тело обожгла адреналиновая волна. Через перила перегнулся парень в лиловой бандане на бритой голове — один из дриад, которые гонялись за мной в музее тюрьмы Клинк. Бандана, значит. Он усмехнулся, показав зубы в бурых пятнах от жвачки из коры, глаза блеснули анемичной желтизной умирающих осенних листьев.

Стараясь говорить легко и с ноткой скуки, я задала главный вопрос:

— Кто еще придет на вечеринку?

— Пара-тройка близких друзей. — Бандана поскреб подбородок, оставив бледно-зеленые полосы — верхний слой кожи он содрал. Потом он вытянулся еще сильнее, посмотрел вниз, на площадку первого этажа далеко внизу. — Я думал, ты встретишь их по дороге.

Я бросила вниз осторожный взгляд. По лестнице ко мне поднимался дриад в тюрбане — красный тюрбан трясся при каждом длинном шаге, — а за ним виднелась соломенная панама над плечами полосатого пиджака. Да, друзья, только, видимо, не мои. Панама остановился перевести дыхание и прищурился на меня.

— Приветик. — Он погрозил мне толстым пальцем. — Некуда тебе бежать, бин-сидочка, — с радостной улыбкой заметил он. — Блондинкой ты была лучше, но внешность не главное, правда?

— У тебя-то точно не главное, Коротышка, — нежно прожурчала я в ответ.

Его аж перекосило от гнева, и он снова тяжело затопал по ступеням. Красный Тюрбан протянул длинную руку, ухватил Коротышку за апоплектическую шею и остановил.

— Охолони, — посоветовал он неожиданно тонким голоском. — Не забывай, калечить бин-сиду запрещено!

Хорошо, что они собираются вести себя деликатно. Даже жалко, что я не намерена ответить им той же любезностью.

Красный Тюрбан выпустил Коротышку и поглядел на меня ледяным взглядом. После чего похлопал Коротышку по спине и заявил:

— Ничего, я покажу тебе массу способов получить от нее кайф по полной — даже без блондинистого хвоста!

Ага, размечтались, подумала я и подобралась. Через перила надо мной перегнулся близнец Красного Тюрбана в синем тюрбане и посмотрел на меня таким же ледяным взглядом. Засада! Вот уж везет так везет… А вот и еще один — в вязаной шапчонке — щерится, перевесившись через перила рядом с Банданой и Синим Тюрбаном. Итого пятеро.

По лестнице разнесся тихий шелест — словно листья на ветру. Вот зараза, они совещаются, — правда, мне не надо было понимать, о чем они говорят, цель-то и так ясна, особенно когда они загнали меня в угол и задавили числом.

Ох как это скверно…

Мышцы от напряжения сводило до боли, а я все пыталась придумать какой-нибудь план, хоть самый завалящий. Скоро здесь будет полиция, надеюсь, что и Финн тоже. Если бы удалось продержать дриад на расстоянии до их приезда… Выбор был невелик — вверх или вниз, — и оба варианта ничего особенно хорошего не сулили, особенно вверх, где разлапились анемонистые чары…

Я развернулась лицом к тем двоим, которые двигались ко мне снизу, и шелест сразу прибавил громкость.

Красный Тюрбан снова хлопнул Панаму по спине, и они двинулись на меня — длинные ножищи Тюрбана перескакивали по две ступеньки зараз, и багровый Коротышка, пыхтя, едва поспевал за ним.

Над головой что-то скрипнуло, и меня так и подмывало взглянуть вверх, но я не поддалась и сосредоточилась на надвигавшейся снизу парочке. Второго шанса у меня не будет, а если ничего не получится, я попаду в самую настоящую беду. Я ухватилась за перила и собралась. Время замедлилось — я втянула в себя воздух, чтобы успокоить нервы.

Красный Тюрбан был от меня в семи ступенях.

Сзади гулко раздалось сдвоенное «дум-дум» — словно тяжко билось сердце. Я навострила уши и стала ждать третьего удара, но его не последовало. Проклятье. Я-то надеялась, что все трое разом прыгнут или побегут вниз, но, похоже, удача от меня отвернулась.

Пять ступеней… Красный Тюрбан замедлил ход, в кленово-красных глазах мелькнуло недоумение, наверно, не понимает, почему я не обращаю внимания на троих за спиной.

Я переглотнула. Сейчас он догадается…

Тут, как по команде, начался визг — высокий, пронзительный, словно буря воет в зимнем лесу.

Взгляд Красного Тюрбана был прикован к происходившему у меня за спиной. Я как раз и дожидалась, чтобы он отвлекся, прыгнула вниз, опираясь на перила. В прыжке я выбросила ногу вперед и вмазала ему в грудь, послышался приятный треск ломающихся ветвей. У дриад есть одна симпатичная черта — стукни их как следует, и кости у них ломаются в щепки, словно сухой хворост. Из удивленно разинутого рта Красного Тюрбана вырвался выдох пополам с опилками, и он повалился назад, хотел уцепиться длинными пальцами за перила, но промахнулся и долговязой костяшкой домино рухнул на Коротышку, отчего тот так и покатился по ступенькам и грянулся на площадку этажом ниже. А я приземлилась на руки — от удара все тело сотряслось, и пришлось еще крепче вцепиться в перила.

Трое долой, осталось двое.

Красный Тюрбан потряс головой и начал подниматься — я снова пнула его, целясь в висок. Снова раздался треск, оглушительный, словно выстрел, эхо раскатилось над визжащими дриадами за спиной, Красный Тюрбан полетел вниз. На этот раз он не встал и, обмякнув, остался лежать на площадке. Визг позади резко оборвался, настала тишина.

Остался только один.

Тут мое везение кончилось.

Я ощутила движение за спиной — но ничего не успела сделать: толстые мускулистые руки обхватили меня поперек живота, словно стальная петля, и подняли на воздух.

— А ты крута, бин-сида, — сообщил Бандана своим низким урчащим баритоном, обдав мне шею влажным горячим дыханием. — Люблю девушек с характером. Когда отбиваются, потом получается интереснее. — Он дернул бедрами, прижался к моим ягодицам напряженным членом. — А ты у нас с перчиком, черт побери!

Я тебе покажу перчик, подумала я и сначала нагнула голову вперед, а потом изо всей силы запрокинула. Послышался отрадный хруст — это мой затылок расплющил ему нос. Бандана заревел, забулькал и пошатнулся, рухнул, стиснув меня так, словно я его любимая резиновая женщина. Он повалился навзничь, от удара из меня вышибло остатки воздуха. Мы поехали по лестнице, пересчитывая все ступеньки, и остановились, только когда врезались в бесчувственное тело Красного Тюрбана.

Я отбивалась как могла, царапала ему руки, молотила пятками по его коленям и лодыжкам. Он обхватил ногами мои бедра, не давая мне вырваться. Тогда я потянулась назад, схватила его за уши и еще раз крепко стукнула затылком в лицо — снова раздался громкий треск, на этот раз я свернула ему скулу. Он зарычал и еще сильнее стиснул мне ребра, не давая вздохнуть. Пора было с ним кончать, пока он не поломал мне что-нибудь или я не вырубилась от удушья. Скользнув руками по его голове, я нащупала глаза и вдавила большие пальцы в податливые глазницы, — может, он хоть теперь меня выпустит? Он дико заорал — и так налег мне на ребра, что внутри хрустнуло. Правый бок пронзила боль, и тут запястье мне обвили упругие лианы, оторвали руки от его лица, дернули вверх. Тоненькие побеги оплели шею, стягивали, душили. Я в панике задергалась, но ветви отвердели и намертво примотали меня к Бандане.

— Тихо ты, шлюха погадая, — неразборчиво прорычал Бандана. — Де дергайся!

Он дернул рукой, и бок мне снова пронзила страшная жгучая боль. Я вскрикнула, но лианы сдавили шею, перекрыли воздух, в глазах стало темнеть…

…но потом я снова четко увидела потолок над головой и ощутила, как с каждым вдохом в бок вонзается боль. Я лежала, дрожа от напрасных стараний подавить панику.

— Ты мне дос слобала, гадида, — заявил Бандана. Краем глаза я видела, как он осторожно ощупывает лицо. — Я тебе это припобдю.

— Будет… только… лучше, — пропыхтела я.

Между прочим, они договаривались меня не калечить.

— Стерва! — заорал он и еще раз сдавил мне ребра.

Я передышала боль, пока она не утихла до мучительного биения, и уговорила себя, что глупо задирать Бандану, пока он занимает стратегически выгодную позицию. Он все сопел и сипел мне в щеку, и я чувствовала, как кожу обдувает магией — это он пытался поскорее залечить свои переломы. Проклятье, мне-то сейчас колдовать не под силу. Мы лежали и лежали на лестнице, и понемногу я стала ощущать и другие мелкие неудобства — грубая кора натирала запястья и шею, плечи ныли, потому что руки были неловко заломлены за голову, сизалевый половик колол тыльную сторону ладоней. Хорошо, что я сверху, — Бандане наверняка гораздо неудобнее лежать прямо на лестнице, а если ему захочется заняться чем-то еще, придется либо отпустить мне ноги, либо убрать все лианы. Я тупо пялилась в потолок. Вообще-то, не только он лежит на спине, а держать меня можно и одной рукой…

Паника снова забурлила и задымилась…

Я скрипнула зубами, приказывая себе не падать в эту пучину.

По лестнице разнесся тихий шелест, и я поняла, что Бандана что-то говорит или, чего доброго, зовет подмогу.

Кстати, о подмоге: где, интересно, полиция, Финн, соседи, в конце концов? Хелен с командой за это время успела бы доехать сюда уже дважды! К тому же дриады вовсе не старались нападать тихо; а я сейчас встретила бы с распростертыми объятиями любую, самую сварливую ведьму!

— Мы что, будем так лежать, пока не вернется домой кто-нибудь из моих соседей? — осведомилась я, пытаясь говорить беспечно, но дрожь в голосе меня выдала.

— Де волдуйся, бид-сида, никто сюда де придет, — ответил Бандана и потрепал меня по щеке. — Бы даложили да доб танковое заклятие.

Я прикрыла глаза, стараясь не обращать внимания на впившиеся в шею лианы. Не знаю уж, что это за танковое заклятие, но, похоже, оно лишает всех, абсолютно всех всякой возможности заметить, что происходит, и прийти мне на помощь.

— А пока бы ждеб боих приятелей, лежи тиходько. — Его пальцы принялись ковыряться в застежке моих джинсов, и мне стало нехорошо от ужаса. Рука сдавила мне ребра, от боли у меня все поплыло перед глазами. — А то опять вырублю, ясно?

Нет уж, терять сознание мне вовсе не улыбалось, даже на долю секунды. Я заставила себя не двигаться и думать. Наверное, Бандана — ива, только у ив ветки растут так быстро и гнутся так легко, словно хлысты. Не может быть, чтобы все эти побеги были настоящие, наверняка они отчасти наколдованы…

— Божеб пока порезвиться. — Бандана крепче прижал ногами мне ляжки, пытаясь расстегнуть молнию моих тесных джинсов. — Тихо лежи, бид-сида, кобу говорю!

Я включила магическое зрение и увидела вокруг многоцветные потоки волшебства, они переплетались и свивались, словно густые краски, взболтанные в мутной воде: тусклые оттенки зеленого смешивались с яркой охрой и переходили в приглушенный оранжевый, темно-бордовый растекался в мерзко-марганцовочный и тошнотворно-лиловый, и во всем этом поблескивали крошечные крупинки золота. Вот зараза, оказывается, и я истекаю магией. Я не могла различить, где кончается магия Банданы и начинается моя или ведьминская от анемоновых чар. Что будет, если я попробую все это взломать? Нет, это какая-то идиотская мысль, это у меня от нервов… А вдруг?..

— Всегда хотел стать папочкой. — Бандана прижал пятерню к моему голому животу и принялся его оглаживать. — Вот посею сюда семечко и буду любоваться, как оно растет…

Я не стала его разочаровывать и объяснять, что забеременею, только если сама захочу. Лежала и молилась, чтобы он так и продолжал мечтать о будущем отцовстве и ничего не предпринимал в этом направлении. Все равно в такой позе ничего не выйдет, ему придется меня отпустить, а тогда я смогу…

…тоненький побег царапнул меня по животу и пополз к застежке джинсов.

— Жалко, что повеселиться обычным банером не выйдет, — прошелестел Бандана мне в щеку, — но сеять рассаду божно и так…

Побег юркнул мне в трусы… Ни за что!!!

Ярость поднялась во мне золотой волной, я сосредоточилась на чарах, вложила в них всю волю — и взломала. И мир взорвался.