Хорошо забытое старое. Книга 3

Глава 21

Андрей отнес прибор. Ольги на месте не оказалось, и он даже был этому рад. Затем нашел пустую переговорную, сел и ушел в себя, вспоминая день, когда он попал в это время. У него тогда не было искина, с помощью которого можно было бы поднять логи и вспомнить детали. Он был уставшим и измученным. У него было слишком много потрясений для одного дня — и смерть близких, встречи с которыми он так ждал, и внезапное перемещение в будущее, и знакомство с Ольгой… и непонятности, которые он счел слишком невероятными, чтобы в них поверить. Он был оглушен взрывом, плохо соображал, он предпочел посчитать, что ему все показалось… Когда-то и Барбара, и Джессика предлагали ему сеанс гипноза, чтобы лучше вспомнить тот день. Но он не хотел. Он не хотел его вспоминать. Он боялся снова пережить это чувство, когда вдруг понимаешь, что больше нет ни твоего дома, ни твоих близких…

Сидя на полу, Андрей раз за разом прокручивал в памяти тот день. Наконец…

— Спасибо, командор, — прошептал он. Еще день назад он бы ни за что не поверил, что когда-нибудь будет благодарен командору хоть за что-то. — Пусть будет так, как должно быть, — добавил он, не осознавая, что практически повторил фразу, которую так часто произносил Дрейк.

Еще полчаса он потратил на усвоение через искин информации о машине времени, которую ему и Ольге сбросил Дрейк, когда они только вернулись из двадцать первого века. Голова разболелась. Андрей вколол себе обезбаливающее. И не дожидаясь, пока оно подействует, отправился дальше.

Усольцев собрался быстро. Защитный костюм, поверх него гражданская одежда, базовое оружие. Осталось забрать обратно у Ольги машину времени. Он забежал в кабинет, достал прибор. Просчитал и выставил координаты места и времени. Перевел обратный переход в режим автоперемещения.

— Далеко собрался? — послышался сзади подозрительно участливый голос Ольги. — Машину времени запрещено использовать без разрешения.

Андрей вздрогнул. Обернулся. Ольга стояла сзади. В облегченном защитном костюме. Черном, с тонкими оранжевыми стыками. Так похожем на обычную форму. Слегка запыхавшаяся и раскрасневшаяся. Видимо, только из тренировочной комнаты.

Все верно. Ольга тоже нужна. Действительно. Все складывается как и должно быть. Складывается само, словно сценарий уже давно написан. А ему, Андрею, нужно лишь доверять интуиции…

Молодой человек улыбнулся. Открыто, обезоруживающе, как умел только он, надесь, что Ольга поверит. Сердитое лицо слегка разгладилось. Бровь приподнялась — Ершова ждала объяснений.

Усольцев сделал два шага навстречу. Затем вдруг быстрым движением обнял Ольгу за талию, мгновенно привлек к себе и активировал прибор. Ершова сгруппировалась, выскользнула из его объятий, подсела, и отправила Андрея кувырком через себя. Молодой человек приземлился на спину у ее ног, машина времени отлетела в сторону, ударившись о ствол дерева. О ствол дерева?!

Андрей довольно улыбнулся и посмотрел на снизу вверх на Ершову.

Та озиралась по сторонам. Лето. Лиственный лес. Раннее утро. Слишком ранее. Скорее даже исход ночи. Солнце даже не взошло.

За последние дни Ершова и так успела накрутить себя. Она несколько раз пыталась достучаться до Андрея, но у того постоянно был выключен искин. Она чувствовала себя неловко, злилась, снова пыталась с ним связаться и после очередной неудачи злилась еще больше. И его несанкционированноие использование машины времени лишь подлило масла в огонь.

Ершова рывком подняла Андрея и впечатала спиной в шершавую кору ближайшего дерева.

— А сейчас ты мне все объяснишь, — сердито прошипела она, наклоняясь к парню. Тот продолжал счастливо улыбаться, не обращая внимания на злость Ершовой. Вместо того, чтобы начать извиняться, он вдруг снова обнял Ольгу за талию и закружил вокруг себя.

— УРА! Получилось!

— Чо получилось?! — опешила Ольга. Андрей очнулся, поспешно поставил ее на землю и даже попытался виновато улыбнуться. «Виноватость» вышла плохо. Андрей никак не мог стереть блаженное выражение лица. Ему хотелось танцевать и смеяться.

— Я все объясню, — уверенно произнес он.

Усольцев попытался поднять машину времени, но Ольга была начеку. Носком ноги она отбросила прибор в сторону и сама его подобрала, не доверяя Усольеву. Посмотрела на шкалу настройки. От удара о дерево она снова сбилась.

— У тебя есть тридцать секунд, чтобы объясниться, пока я ее перенастраиваю. Затем мы отправляемся обратно!

Ольга собралась уже выставить новые данные, как ладонь Андрея накрыла ее руку, не давая повернуть шкалу.

— Подожди. Пожалуйста, — тихо попросил он. — Посмотри на меня.

Ольга подняла глаза. Она по-прежнему не понимала, что происходит. Лишь по виду Усольцева, по его горящим нетерпением глазам поняла — нечто важное…

— Мы в России. В 1944 м. Вон там моя деревня. Здесь недалеко. Сегодня будет налет. Сегодня взорвется дом, где живут мои родные.

— И что? — в нетерпении зашипела Ольга. — Ты решил их последний раз увидеть? Решил пострадать еще немного? Ты мазохист?!

Девушка дернулась, пытаясь выдернуть руку с прибором, но пальцы Андрея крепко уцепились за нее.

— Нет! Я хочу их спасти!

У Ольги кольнуло сердце. Она, как никто другой, ценила семью. Как никто другой была бы счастлива помочь… Но…

— Нельзя! Ты сам знаешь, что нельзя! Нельзя менять прошлое, которое свершилось! Это правило! Нельзя!

— Да, знаю. Я ничего не поменяю. Я видел, как взорвался дом. Я не видел мертвых тел и не могу быть уверен, что они погибли. Разве не так?

В глазах девушки появилось сомнение.

— Есть еще кое-что, Оль. Я сейчас все объясню. Только расслабься. Отпусти эту чертову машинку… Мы можем вернуться в любой момент. Пожалуйста. Расслабься. Ты мне веришь?

Ольга смотрела в глаза Андрея. Голубые. Ясные. Честные. Так близко. Он говорил спокойно, уверенно, негромко. Да, ему хотелось верить… Девушка расслабилась, отпустила руку, позволила усадить себя на зеленый мшистый камень. Отпустила прибор, дав Андрею его забрать.

Молодой человек опустился рядом, прямо на траву, пробивающуюся сквозь остатки прелой листвы. Глубоко, с наслаждением, вдохнул. Посмотрел по сторонам — на по-утреннему серый подлесок с черными затяившимися тенями, на высокие кроны деревьев с рваными пятнами светлеющего неба, на Ольгу…

— Какое удивительное чувство, — медленно произнес он. — Я дома. Дома. Здесь даже воздух другой. И звуки, и запахи.

Он на мгновение прикрыл глаза, прислушивась к ощущением. Затем опять посмотрел на Ольгу.

— Я должен еще кое-что рассказать. Кажется, я знаю, как я очутился в будущем.

Ершова заинтересованно приподняла бровь.

— Я сам себя туда отправил. Я вспоминал… В тот день меня оглушило взрывом. Не сильно, но все же. Я был на опушке леса, совсем близко от деревни. Я ведь говорил, что наш дом был крайним? Контуженный, с трудом понимающий, что произошло, заметил какое-то движение. Я увидел тебя. В этом черном костюме. Принял за фашистку. Мне хотелось что-нибудь сделать. Хотелось отомстить. Помнишь, я рассказывал, что долго бежал за тобой? Я уже практически догнал тебя. Собирался стрелять. Вскинул винтовку. А потом ты остановилась, обернулась. И меня кто-то окликнул. Сзади. Оль, я успел увидеть того, кто меня окликнул…

Усольцев сделал паузу. Глубоко вдохнул.

— Это был я. Я сам. Я там был. Тот другой я держал в руках нацеленную машину времени. Я! Я сам себя отправил в будущее! А потом… головокружение… и я снова увидел тебя, но не обратил внимания, что лес стал другим. Смотрел на тебя. И хотел выстрелить, но не мог. Я ведь видел твое лицо. Женское, красивое. Легко стрелять, когда противника не видно. А в живого человека сложно… В общем, что я хочу сказать… Все идет так, как должно быть. Мы не изменим ничего лишнего. Мы здесь должны быть. Потому что мы здесь уже были…

— Почему же ты раньше ничего не сказал?

— Сначала думал, что мне показалось. Слишком многое в тот день случилось. Перебор был, — Андрей невесело хмыкнул. — А потом… потом я просто старался не вспоминатьэтот день.

— Ну, хорошо, ты меня убедил, мы должны быть здесь, — согласилась Ольга. — Но раз уж ты все вспомнил и решил помочь своим, то можно было сразу все сказать?! Прямо в офисе?!

— Прости, эмоции взяли верх над разумом, — покаянно развел руками Андрей. И Ольга поняла, что просто не может на него сердиться.

— Ладно, — махнула она рукой. — Тогда чего мы ждем? Ты… в смысле тот «ты», который еще здесь. Он ведь придет домой на рассвете? Времени осталось совсем мало.

— Да, верно, надо спешить. Идем.

Андрей уверенно пошагал сквозь лес.

— Я здесь вырос. Как говорится, каждое дерево знаю, — ответил он на мысли Ольги. — Вон там уже и деревня. Подожди меня здесь, хорошо?

Ольга смотрела, как Андрей сбежал с пригорка, подошел к крайнему дому. Изба. Старая русская изба, сложенная из бревен. С покрытой соломой крышей, со ставнями на окнах. Через минуту окна тускло засветились.

Андрея там встречают. Его там ждут. Девушка завистливо вздохнула.

Андрей на секунду застыл у входной двери. Провел рукой по дереву, прижался лбом. Его детство… его прежняя жизнь, с которой он никогда больше не встретится. Постучался. Открыла сестра — заспанная, в тонкой ночной рубашке, сонно потирающая глаза.

— Танюшка!

— Андрей? Андрей! — бросилась она обниматься. Тут же отстранилась. — Ты такой… взрослый… И одежда…

Андрей быстренько втолкнул сестру внутрь.

— Я объясню. А где мама?

Таня зажгла свечу. Взгляд Андрея скользнул по округлившейся фигуре, по характерному жесту, с которым сестра взялась за живот.

— Ты… это..?

— Да, я «это», — с улыбкой подтвердила она.

— А кто..

— Мишка. Он был здесь полгода назад. Их часть разместилась по-близости. Несколько дней стояли.

Мишка? Его лучший друг, живший ранее по соседству. Когда-то они вместе в шестнадцать пытались уйти в армию. Андрея взяли — он был выше ростом, Мишку тогда завернули. А теперь, выходит, и он воюет. Но Танька — совсем девчонка еще. Ей и семнадцати нет. Таня заметила нахмуренные брови Андрея и поспешно добавила:

— Не сердись на него. Здесь… — ее губы вбруг дрогнули, она всхлипнула. — Столько похоронок приходит. Столько мужчин уже погибло. Из твоего класса меньше половины ребят в живых осталось. У Мишки оба брата погибли, он один у дядьки Степана остался. От тебя вестей не было, от отца тоже. Закончится война — останутся одни бабы да девчонки. Кто будет деревню восстанавливать, кто останется после нас? А Мишка мне всегда нравился. Я сама к нему пошла. Я хотела ребенка. Так ему и сказала. Неизвестно, вернется ли он с войны, а если будет ребенок… У меня будет семья. У наших родителей внук. Он отвлечет их от грустных мыслей, будет ради кого жить. А остальное… остальное не важно. Если Мишка вернется, мы поженимся.

Андрей крепко обнял сестру, пораженный взрослостью ее рассуждений. Впрочем, как он когда-то говорил Ольге, у них дети и так взрослеют рано. А во время войны и подавно.

— Ты молодец, — прошептал он ей в ухо. — Ты молодец!

В этот момент в дверях появилась мама. И со слезами бросилась к Андрею.

— Живой! Живой! Проходи, садись. Счастье какое!

Андрей отодвинулся.

— Мам, Тань, меня переводят в одну… очень секретную службу. Подробностей рассказать не могу. Вам, скорее всего, скажут, что я погиб или пропал без вести. Не верьте. Скорее всего, я больше никогда не смогу вас навестить. Но хочу, чтобы вы знали — я жив, у меня все в порядке. Никому об этом не рассказывайте. Это тайна. И еще… — Андрей сверился с часами, — через полчаса будет налет, я хочу, чтобы вы пошли к дядьке Степану и спрятались в погребе. Можете забрать из дома самое ценное.

Мама отмахнулась.

— Да кому нужна наша деревня. Они здесь каждый день туда-сюда летают.

— Деревня не нужна, а вот наш дом случайной бомбой разнесет в дребезги. Я точно знаю.

От его взгляда женщины застыли, внезапно поверив.

— Да как же это… — пробормотала мать, обводя взглядом родные стены.

— Время! — поторопил Андрей. — Тань, беги будить соседа. Мам, показывай, что нужно спасать.

Таня убежала. Мать вместо того, чтобы доставать ценности, принялась снимать со стен фотографии. Андрей покачал головой. Заскочил на кухню, нашел плетеную корзину, и принялся сваливать туда скудные запасы еды. Вот что сейчас ценно. Особенно для Танюшки — ей надо хорошо питаться. Затем теплая одежда — выгреб все их шкафа в одну кучу. Прибежал дядька Степан с женой. Он схватил корзину, она вещи. Таня принялась бегать по двору, пытаясь поймать курицу — последнюю, что у них осталась.

Спустя пятнадцать минут все основные вещи перетащили к соседям. Андрей напоследок зашел в комнату, где когда-то жил. Взгляд упал на маленького деревянного козлика, стоящего на подоконнике. Взял его, сжал в руке, засунул в карман.

— На память.

Подошел дядька Степан.

— Что еще забрать?

Андрей поднял голову. Его усиленный искином слух уловил далекий гул.

— Уже ничего. Бегите в убежище. Скорее.

Он выскочил на улицу. Проконтролировал, что все укрылись. Тоже спустился. Осмотрелся. В погребе еще оставался запас картошки и овощей. И даже несколько банок каких-то старых консерваций.

— Мы картошку в лесу сажали, прятали. И вход в подвал замаскировали, чтобы немцы не нашли, когда здесь проходили. Потому что-то и осталось, — со вздохом пояснил Степан.

Андрей отвел Танюшку в сторону. Вытащил из офицерского пояса тонкие пластинки.

— Возьми. Спрячь, и никому не показывай. Это тебе на крайний случай. Запоминай. Вот эти маленькие — энергетики. Поддержат, если нет сил — от голода или усталости. Война еще не закончилась, а тебе надо о ребенке думать. Дальше. Эти с тонкой синей полоской — универсальное лекарство. Антисептик, обезбаливающее, ранозаживляющее. Используешь, если тебя ранят. Слушай дальше…

Андрей выгреб все, что у него было. Таня послушно сложила в карманы, выслушала, как ими пользоваться.

— И помнишь? Это секретные разработки, их нельзя никому показывать.

Сестра в ответ обняла Андрея.

Рядом раздался взрыв, качнулась под ногами земля, посыпался с потолка песок с комьями грязи. Заплакала мать, оставшаясь враз без дома. Жена дядьки Степана села рядом и принялась утешать. Ну да ничего, соседи приютят — они всегда дружили. А уж сейчас, когда Таня ребенка ждет — их общего внука, то и подавно. Андрей почувствовал, как свалилась в плеч гора. Они живы. Теперь все будет хорошо.

— Мне пора, — сказал он.

— Как пора? — встрепенулась мать.

Андрей пожал плечами. Еще раз всех обнял.

— Помогите им, — попросил соседа.

— Обижаешь! Война — оно такое. Кто-то сам за себя, конечно. Но большинство здесь вместе держатся. Если не помогать друг другу, то что ж будет. А война закончится, отстроим твоей мамке новый дом. Война ведь заканчивается? А? Ты ж служивый, побольше нашего знаешь…

Андрей кивнул.

— Да, потерпите немного. Меньше года осталось.

— Потерпим.

Усольцев с родными выбрался из погреба. Взрыв разбудил и других жителей деревни. Кто-то уже бежал с ведрами, кричал, чтобы пожар тушили. Что ж, дальше они сами справятся. Андрей незаметно отошел и отправился в сторону леса. В душе было светло и свободно. Хотелось плакать от радости, но Андрей вспомнил, что его ждет Ольга. Усмехнулся и подавил в себе этот порыв чувств.

Время шло. На улице светлело. Солнце пока не взошло, однако серый рассветный туман постепенно расходился. Небо с одной стороны начало окрашиваться в желто-розовый цвет. Сначала было тихо. Но через какое-то время люди в доме засуетились — принялись бегать к соседнему дому и обратно. Вероятно, переносили самые ценные пожитки. Ольга не могла хорошо их рассмотреть — плетень, высокие цветущие мальвы, деревья в саду скрывали людей, показывая лишь мелькающие в просветах тени. В соседнем доме тоже зажглись огни, там тоже засуетились. Снова все стихло. Наверное, в погреб спрятались.

Где Андрей? Ольга поднялась на ноги, вытянула шею, усилила и приблизила с помощью искина визуальную картинку, усилила слух — ничего. Впрочем, это не так. Гул. Знакомый лишь по фильмам, но не собственному опыту. Жужжащий, раскатистый… Самолеты. Ольга посмотрела наверх — ничего не видно. Наверное, это и есть налет, о котором говорил Андрей. Ольга попыталась связаться с напарником, но искин, ожидаемо, не мог его найти без общей системы навигации.

— Где же его черти носят? — раздраженно подумала Ольга, не желая признать, что на самом деле сильно волнуется. — Где его носит?

Гул, между тем, приближался. Ольга приняла решение и побежала вдоль опушки по направлению к деревне. Где же он? За уши сейчас вытащит этого ненормального! Сам же говорил, что дом взорвертся! А вдруг пострадает? Конечно, искин мгновенно включит защиту на максимум, но мало ли что. Прямое попадание бомбы — это не шутка.

И тут показались самолеты. В тот момент, когда до дома было рукой подать. Им хватило считанных секунд, чтобы пронестись мимо. Словно в замедленной съемке Ольга смотрела, как взрывается дом, еще минуту назад выглядевший таким крепким, таким уютным. Как разлетаются обломки. Как проседает остов. Ее снесло волной, протащило по земле. Конечно, взрыв не принес девушке никакого вреда — защита стояла на максимуме. Разве что по грязи проехалась. Ольга снова скочила на ноги. Где этот чертов Усольцев? Может, он зашел в лес в другой стороны?

Утренняя тишина была безвозвратно нарушена. Трещал пожар. Орали в лесу потревоженные птицы. Гудела разбуженная деревня. Услышать Андрея уже было нереально. Ольга двинулась вдоль леса. Сначала в одну сторону, затем в другую. Затем заставила себя умерить волнение и думать логично. Они могут так до бесконечности бегать кругами. Если он в порядке, то будет искать ее там, где оставил. Ольга побежала обратно. Думать о том, что с Андреем не все в порядке, не хотелось.

— Стой, — услышала вдруг она. Наконец-то! Андрей! Сейчас она придушит его собственными руками, чтобы не смел ее больше волновать.

Ершова притормозила. Обернулась. Что? Как? Андрей?

Перед ней стоял тощий парень в желто-зеленой солдатской форме. Худое, заострившееся лицо с размазанной по нему грязью. Запавшие глаза, окруженные усталыми тенями. Слегка расфокусированный взгляд. Красная звездочка на пилотке. Руки сжимают длинную винтовку. Он целится в нее. Взгляд парня падает на ее лицо, решимость в глазах сменяется растерянностью. «Легко стрелять, когда противника не видно. А в живого человека сложно…». Она уже и забыла, каким он был, когда только появился… В груди сдавило от нахлынувшей жалости.

И резкий окрик сзади:

— Андрей!

Мальчишка оборачивается. Позади него стоит Усольцев. Трудно поверить, что это один и тот же человек. Нынешний Андрей уже ничем не напоминает того заморыша… Ольга едва успевает перевести взгляд с одного Андрея на другого. Секунда и парнишка с винтовкой растворяется воздухе. А Ольга с облегчением смотрит на своего спутника. Живой. Невредимый. Поддавшись моменту, она подошла и порывисто, с облегчением его обняла. Почувствовала, как уверенно легли ей на спину руки парня. Почувствовала себя легко, свободно, уютно.

— Горазда же ты бегать, — шепотом произнес он. — Что тебе на месте не сиделось? Еле догнал.

Ольга тут же вспомнила о пережитом. Рука сама потянулась вверх и цапнула Усольцева за ухо.

— Ай, за что? — обиженно выкрикнул он.

— Не смей меня больше волновать!

Ершова отстранилась, посмотрела на место, где минуту назад стоял еще один Андрей.

— И куда ты его отправил?.

— Понятия не имею! Я рассчитывал тебя застать на месте. Как раз хватило бы времени перенастроить машину времени.

— Вот черт! Надесь, ты не в офис к нам его отправил. Дай прибор!

Они вдвоем уставились на концентрические кольца шкал. Пустыня Сахара, 2х51 год.

— Потрясающе, — только и пробормотала Ольга. Осмотрела ромашку. Повертела кольца. — Смотри. Трещинка. Кольца легко вращаются, но здесь застряют немного. Когда прибор упал, настройки сбились. Как раз на эту трещинку. М-да… — Ольга присела на землю, чтобы отдышаться и прийти в себя. — Значит, тот Андрей отправился в будущее. Где я его и найду… Выходит, ты сам себя туда отправил… Да, кстати. Как там твои?

— Все в порядке, — расслабленно улыбнулся Андрей, уселся рядом, достал из волос девушки засохший листик, — они живы. Главное, они живы…

Калея. Прошлое

Сегодня исполнялся ровно год, как Джессика упорхнула в будущее, оставив его, Мартина. Год, как он ее не видел. И еще долго не увидит. Зря он отпустил ее. Надо было оставить. Вытащить силой, запереть. Ради одной Джессики, Рикар не стал бы задерживать перемещение. А она простила бы его. Просто… все случилось слишком быстро. Известие о ребенке появилось в последний момент, накануне перемещения — не было ни времени, ни возможности все обдумать. У них всегда были партнерские отношения. Он привык прислушиваться к мнению жены. Он никогда не давил. Уважал ее решения. Возможно, иногда стоило бы и не прислушиваться. Особенно, когда в ней говорят гнев и обида.

Когда Джессика исчезла, в первые мгновения Мартина тоже затопила злость. Вот так значит? Оставайся здесь сам? Иди к своей Луше? Как она может говорить такое? Как может сомневаться в его любви? Иди к Луше? Вот и пойдет! А она остынет, одумается и пожалеет! Злость ушла так же быстро, как и появилась. Мартин обреченно покачал головой. Впрочем, к Луше все-таки пошел. Надо было как минимум поговорить. Луша ждала его. Сидела, покорно опустив голову, пряча виноватый взгляд.

— Я не хотела. Я думала, вы не узнаете…

Мартин промолчал. Внимательно посмотрел в милое, хоть и простоватое, лицо. Как ему могло хоть на миг показаться, что у него может что-то быть с Лушей? Для него женщина — это не служанка в доме. Не только любовница. Это друг, понимающий человек. Что общего у них может быть с Лушей? Да им даже поговорить не о чем, кроме как о еде или погоде. Мартин спрятал лицо в ладонях. С момента ухода Джесс не прошло и получаса, а он уже понял, где был не прав. Жену надо было оставить. Ну и что, что ребенок? Помогли бы ребенку. А то и своего бы родили. Ну и что, что Луша? В конце концов, еще вчера утром она собиралась остаться здесь с ним, с Мартином, и Луша ей не мешала. Луша — девушка удобная. С ней любой будет чувствовать себя героем, чувствовать себя любимым и обласканым. Скромная только. А женщин в поселке меньше, чем мужчин. Вот и выходят замуж не самые милые, а самые бойкие. Мартин поднял глаза за ждущую его решения девушку.

— Я заберу тебя в Энер. Позабочусь о тебе и ребенке. А потом… появятся здесь новые поселенцы, выберешь себе кого-нибудь холостого. А я постараюсь помочь.

Луша довольно закивала. Несмотря на некоторую привязанность с Мартину, она его не любила по-настоящему. Скорее уж жили вбитые воспитанием правила: у женщины должен быть муж, должна быть семья и дети, о муже надо заботиться, любить, уважать, лишних вопросов не задавать… Мартин вздохнул — у вот с ней его пыталась оставить Джессика?

И вот прошел год. Мартин налил «виски» — разбавленного спирта, в котором для запаха настаивалась непонятная трава. Выпил. Спирт поселенцы начали гнать раньше, чем поля возделывать или скот разводить. В-первую очередь как лекарство.

— У меня тоже лекартсво, — пробубнил Аскер.

Сейчас он бОльшую часть времени жил в Энере — поближе к рудникам. Перевез сюда Лушу. Здесь родился его ребенок. Мальчик. Они с Джессикой тоже хотели мальчика… Ирония судьбы. Ребенок родился крупным — весь в отца. Серьезный и деловой Мартин весело агукал и играл с сыном. Помогал по возможности Луше. Однако того, чего боялась Джесс, не произошло. Ребенок не заставил Мартина сблизиться с его матерью. Марк. Он назвал его Марком. В честь отца Джессики, с которым они были дружны, и который умер за эти тридцать лет, пока его не было.

Три месяца назад к ним попала группа из двадцати мужчин-землян — молодых и преимущественно неженатых. Их временно поселили в общем доме, где Луша убирала и готовила. А заодно доброе слово могла найти для каждого. Мартин, поставивший себе цель выдать ее замуж, всячески способствовал девушке. И делал это не только для нее, но и для себя. Да, Джессику придется ждать еще много лет. Но… она ведь тоже его ждала. Ждала еще дольше. Это здесь у него пройдет десять лет, а у нее два-три месяца. Пусть увидит, что была не права. Пусть Луша к тому времени будет замужем и с выводком других детей. А он будет ждать ее. Всего-то девять лет осталось.