Хоук

Глава 10

Хоук

Несмотря на все старания, Хоук был вынужден постоянно возвращаться в клуб. У него не было выхода. Он обречен быть призрачным президентом, разгребать неприятности Гектора и стараться каким-то образом держаться в стороне от темных делишек клуба. Гребаный ад, всю эту ночь можно было предотвратить. Как они могли не обыскать посторонних при входе в клуб? Если бы не их распиздяйство, пистолет Юрия был бы обнаружен, и ситуация не обострилась бы. Хотя, Хоук не мог отрицать, его порадовало, что у жалкого говнюка была ломка. Убивать так называемых гнилых торчков — дело несложное. Юрий всегда был неуправляемым. Этот мудак всегда отличался вспыльчивостью, однако Хоук предпочел бы разобраться с ним в каком-нибудь отдаленном лесу. А не перед всем клубом и Тайлер.

Черт возьми, Тайлер.

После того, как он одел ее и оставил в кровати, Хоук мерил шагами коридор за дверью ее комнаты. Нет, его комнаты. Эта пигалица оккупировала ее. Превратила в свою резиденцию. В один прекрасный день стены вдруг стали розовыми. Пиздец какими розовыми. Как… настоящие розовые розы. А на стенах появились плакаты с фотографиями полуголых мужиков — это на его-то стенах! — демонстрирующих свои накачанные прессы. Он не мог поверить, что она притащилась со своей этой подростковой хренью в клуб, полный убийц и торговцев наркотой. И ни один из ублюдков внизу не помешал этому. Они просто приняли Тайлер с распростертыми объятиями, типа: «Эй, малышка Тайлер, добро пожаловать! Если на твоем пути в этом жутком клубе попадется труп или мешок с деньгами, просто не обращай внимания».

Идиоты гребаные.

Но теперь — хвала всем гребаным святым — стены больше не розовые. Они серые. И занавески больше не в горошек — просто гладкие и однотонные. Она больше не слушала дисков с записями слезливых певцов — ну, знаете, тех, с безвкусными татуировками, подведенными, как у девушек, глазами и прилизанными гелем волосами — поющих о печальности своего изнеженного существования. На ее комоде теперь куча косметики, кисточки всех форм и размеров и — к его ужасу — приличный запас противозачаточных таблеток.

Тайлер стала взрослой, и это удивительно. Она все еще одевалась, как гребаный подросток, во всякую розовую хрень — промолчим об этом охуенно сексуальном маникюре — но она стала… такой эффектной и более разумной. За последний год у нее прибавилось уверенности в себе. Он заметил это по ее манере держаться. Она знала, что очень красива, но никогда не использовала свою красоту в качестве оружия. Довольно необычно для девушки, но ему это действительно нравилось. В эти комнаты забредало слишком много лживых сучек, стремящихся высосать все из своего несчастного мужика — не только сперму, но и деньги.

Хоук хотел, чтобы она ни от кого не зависела. Он надеялся на это. Черт, он представлял себе, как она вырастет, покинет клуб, найдет себе какого-нибудь придурка, работающего в офисе, и будет жить с ним, устроившись где-нибудь в пригороде, и у них будет пятеро детей и маленькая тощая собачка. Но… такого не произошло. Вместо этого она работает в автомастерской Джесса в качестве подмастерья — кто, блядь, мог предвидеть, что так получится? — и день ото дня все больше сближается с парнями.

Он думал, что ее сумасшедшая одержимость быть частью клуба постепенно исчезнет. Думал, что она перестанет на него смотреть этими влюбленными кошачьими глазами.

Но Тайлер по-прежнему смотрела на Хоука с такой глубокой страстью, что он физически ощущал ее каждой мышцей. Всякий раз, появляясь поблизости, он видел этот взгляд. И сегодня, войдя в бар и встретившись с ней взглядом, он снова увидел его. Она тут же выпрямилась, внезапно осознав, как выглядит. Для нее было важно, чтобы ему понравилось то, что он видит. И Хоуку нет смысла врать самому себе — ему это охуенно нравилось. Он держал в руках ее обнаженное тело. Ощущал каждый изгиб, пока она дрожала в его объятиях. Она была такой чертовски мягкой. Такой сладкой и красивой. Хоук не мог стереть из памяти то пробирающее до костей желание, когда она прижималась к нему, нуждаясь в нем так, как никогда раньше.

Его надежды относительно Тайлер рухнули. Эта девчонка была настроена остаться здесь и доказывала это изо дня в день, прочно заняв свое место в жизни клуба. Она смеется над ним, да? Блядь, все в ней буквально проверяло его на прочность. Ее сиськи, ноги, легкий темный пушок между ее шелковистыми бедрами, грациозная спина с этой чертовой татуировкой — все это бросало ему вызов.

Я выросла! Об этом практически кричали ее глаза. Я выросла, и ты обещал мне большее.

Протрезвев только к полуночи, русские ублюдки подняли тело Юрия и вытащили его из бара. Его упаковали в мешок для перевозки трупов — по удачному стечению обстоятельств у них при себе был один такой.

— Ты можешь поверить в это? — пробормотал Джесс, когда увидел, как они расправляют эту чертову штуковину. — Чувак, у них при себе мешок для трупа.

— Неужели тебя действительно это удивляет? — ответил Гектор.

— Самую малость, Гектор, ведь мы не носим такую херню в заднем кармане джинсов, но я начинаю задумываться, не пора ли начать это делать. Интересно, где обычно продают мешки для трупов? Кто-нибудь поблизости торгует оптом? Об этом надо разузнать поподробнее.

Русские подогнали машину ко входу в бар. Они вышли в кромешную тьму и быстро закинули труп в открытый багажник. Когда вернулись, чтобы убрать за собой грязь, Хоук был уже там — он стоял в нескольких сантиметрах от кровавой лужи и постукивал пальцем по часам, предлагая им ускориться.

— Это должно было быть сделано еще час назад, — рявкнул он. — Пошевеливайтесь.

Они так и сделали. Потому что — так же по удачному стечению обстоятельств — у русских ублюдков при себе оказался полный набор чистящих средств.

— Что за херня? — прошептал Джесс Гектору. — Мужик, у них с собой упаковка хлорки.

— Мы всегда ездим подготовленными, — услышав их, пояснил один из русских. — Слишком много крови. Слишком много трупов. Однажды нам пришлось вытирать все туалетной бумагой, потому что ничего другого под рукой не оказалось.

Остальные усмехнулись, словно это было для них приятным воспоминанием. Да, ха-ха-ха, мы грохнули человека и вытирали место преступления туалетной бумагой, ха-ха-ха.

Долбаные идиоты.

Хоук сделал глубокий вдох, чтобы не повторить подобной херни в отношении их. У входной двери стоял Гас и наблюдал за ними, держа в руке дробовик. Они делали свое дело быстро и качественно. За время уборки ни один из ублюдков не решился встретиться с Хоуком взглядом. Вся эта ситуация давила на них, ведь им предстояло вернуться и неизбежно получить пиздюлей от Абрама, так что им совершенно точно не нужно было раздражать Хоука.

Когда они закончили, Хоук взглянул на Гаса, и тот, осмотрев место происшествия, одобрил работу. В ту же секунду русские выскочили из бара, прыгнули в машину и рванули с такой скоростью, что из-под колес практически искры полетели, когда их авто завернуло за угол и исчезло.

Джесс обошел место смерти Юрия, внимательно глядя себе под ноги. Осмотрев все, он покачал головой.

— Эта пьянь потрудилась на славу, Хоук. Думаю, теперь это самое чистое место в баре.

Хоук просто пристально посмотрел на него, не говоря ни слова. Временами с языка этого парня слетает такое… Черт возьми.

Гектор уже прикурил сигарету и присоединился к Джессу — «обзорная экскурсия по месту смерти больного ублюдка». Затем, как ни в чем не бывало — словно это не они облажались по полной программе — эти двое начали разговаривать о девках. Их волновали только киски и ничего, кроме кисок.

— Хочешь девочку, Хоук? — прервавшись, спросил с ухмылкой Джесс. — Эй, тут по-прежнему полно сучек. У нас все еще есть шанс спасти эту ночь. Давай оторвемся с ними.

Хоук глубоко вздохнул и потер лицо. Его руки тряслись от желания избить этих придурков за то, что допустили в клубе подобную херню, но он знал, как важно сохранять хладнокровие. Работая на такого авторитета, как Маркус Борден, этому быстро учишься.

— Хоук? — настаивал Джесс, все еще глядя на него.

Хоук сердито зыркнул на него.

— Ты находишь это забавным, Джесс?

Улыбка Джесса исчезла.

— Нет…

— Я убил человека под нашей общей крышей, — прервал его Хоук голосом, полным презрения. — Я пролил кровь в здании клуба. Поразмысли об этом, прежде чем опять начнешь думать о своих ненаглядных кисках.

Джесс тупо уставился на него непонимающим взглядом. Твою мать, этот клуб растерял порядочно баллов IQ с тех пор, как он ушел. Хоук никогда не встречал таких раздолбаев. В этих стенах полностью отсутствовала организация. Не было единых для всех правил, и было ясно, что это всего лишь вопрос времени, когда полиция (не купленная) постучится в двери этого клуба. А если не полиция, то враги. А чтобы стереть «Военных Баронов» с лица земли, достаточно всего одного врага.

Джесс отвернулся от Хоука.

— Хоук прав… Нам… лучше разойтись по домам, братья. Увидимся утром, парни.

Когда Джесс убрался, Гектор сел за барную стойку, а Хоук жестом велел Гасу подойти. Гас тут же направился к нему, по пути положив ружье на стойку.

— Это должно сохраниться в строжайшей тайне, — строго сказал ему Хоук. — Никто и никогда за пределами клуба не должен болтать об этой ночи.

Гас решительно кивнул.

— Согласен.

— В любом случае, никто не должен лохануться. Я хочу побеседовать с девочками и персоналом. У нас нет права на ошибку.

— Без проблем.

Безуспешно пытаясь сдерживать гнев, Хоук скрипнул зубами.

— И нужно что-то предпринять, чтобы в клуб никого не допускали без обыска, Гас. Это не шутки. Сегодня облажались по полной. Раньше у нас были правила. Мы никогда не дозволяли сюда свободного доступа.

Гас нахмурился.

— Все расслабились. Мы уже несколько лет ни с кем не враждуем.

— Да, проблема в том, что все забыли, каково это находиться на военном положении. Поэтому никто здесь не был готов.

Гас оглянулся через плечо на Гектора, сидевшего к ним спиной. Он лениво потягивал пиво, держась от Хоука на расстоянии. Гас протяжно вздохнул, и Хоук отлично понял, о чем промолчал старик. Парни любили Гектора, и он был полезен в том, что хорошо умел делать, но с должностью президента справлялся хреново.

— Я поговорю с ним, — пообещал Гас, поворачиваясь к Хоуку. — Мы что-нибудь придумаем, не волнуйся. Я ношу свой жилет не для красоты. Ты знаешь, я смогу справиться с этим делом, если он согласится на мое предложение.

Оглядев бар, Хоук медленно выдохнул, думая о том, что всего несколько часов назад здесь было полно народа. По крайней мере, он освободил помещение, прежде чем сцепиться с Юрием. Он подумал о требованиях больного ублюдка и о том, о чем без слов поведал ему Гас — Гектор совсем не справляется с должностью президента — а потом подумал о Тайлер и… Хоук снова потер лицо — все это выводило его из себя.

— Что происходит с Тайлер? — спросил он, внимательно глядя на Гаса. — Я не могу понять. Неужели у нее есть веская причина торчать тут постоянно?

Гас не смог сдержать улыбку.

— Она… часть всего этого, Хоук.

— Часть чего?

— Клуба. Она с нами уже много лет, ты же знаешь. Мы любим ее. Она напоминает нам ее старика, и мне чертовски не хватает этого раздолбая.

Хоук стиснул челюсти.

— Гас, не надо давить мне на эмоции, ладно? Тайлер — это проблема.

Гас вытаращил глаза.

— Проблема? Нихрена, Хоук. В ней нет ни грамма притворства. От Шей, бармена, проблем больше, поверь мне. Тайлер живет и дышит нашей жизнью. Она преданная и сильная. Господи, она знает все тонкости этой жизни лучше, чем большинство местных женушек.

— А как насчет сегодняшнего вечера?

— Ну, тут я не советчик. Ты же отнес ее наверх. Как она выглядела?

— Потрясенной.

— Потрясенной — в смысле сломленной?

Хоук начал обдумывать ее поведение рядом с ним. Под конец она казалась… возбужденной.

— Нет, не сломленной.

Гас пожал плечами.

— Тогда с ней все будет в порядке, и я точно знаю, что она не проболтается…

Гас расхваливал Тайлер так, словно состоял в ее гребаном фан-клубе. Хоук заткнул его и посмотрел на Гектора — он вертел в руке бутылку и мрачно глядел на стойку бара. Его убивала собственная несостоятельность, а это означало, что он собирается найти какую-нибудь девку, чтобы засунуть в нее свой член и забыться.

Некоторые вещи никогда не изменятся.

— А вообще, когда она вновь приступит к работе, Джесс будет продолжать присматривать за ней, и мы узнаем, все ли с ней в порядке, — закончил Гас.

Хоук напрягся, пристально и серьезно взглянув на него — перед глазами всплыла упаковка противозачаточных таблеток на ее комоде.

— Она была с Джессом?

— Что?

Хоук указал на входную дверь.

— Я вошел в бар и, оглядев всех вокруг, увидел, как Джесс пялился на нее, и пялился непристойно. Чувствуешь, о чем я?

Гас с усмешкой прояснил ситуацию.

— Они просто хорошие друзья.

— Насколько хорошие?

— Ну, честно говоря, он не отказался бы от нее.

— А она? — настаивал Хоук, ненавидя себя за приказной тон, но ему нужно было знать, особенно теперь, когда в его мыслях витал образ ее обнаженного тела. — Она тоже не отказалась бы?

Гас удивленно взглянул на него.

— Она уже давала Джессу от ворот поворот. На самом деле, не один раз. Она не хочет его, и… тебе это и так известно.

— Значит, у нее был только один парень?

Гас медленно кивнул.

— Да, в старшей школе какой-то сопливый хер-недоросток. Не вынуждай меня говорить о нем.

— Почему?

— Скользкий маленький ушлепок хвастался, что напоил ее после выпускного, и теперь у него билет первого класса в клуб «Военные Бароны».

— Мне это известно, и я велел твоим парням разобраться с ним.

— Да, но он до сих пор болтает об этом.

Лицо Хоука потемнело.

— Я думал, ты отдубасишь его задницу до фиолетового цвета.

— Я так и сделал. Но некоторые люди необучаемы, ты же знаешь.

— Он все еще работает на той заправке?

— Ага.

Хоук вздохнул.

— Это не город, а полный пиздец. Этот клуб — полный пиздец. Эта ситуация с Юрием и гребаной бандой, требующей увеличения поставок — полный пиздец.

— Ты знаешь Абрама лучше меня. Думаешь, он будет в ярости?

— Юрий был его кузеном-недоумком, за которого Абрам чувствовал себя ответственным. Он будет в ярости.

Потому что Абрам хуже Юрия. Он не был открытым психопатом, как Юрий, но, блядь, от садистских наклонностей этого мужика даже Хоук мысленно содрогался. Он терпеливо ждал своей мести и наносил удар тогда, когда этого меньше всего ожидаешь. Если ты числился в его черном списке, то у тебя были все шансы закончить жизнь, оказавшись по кускам набитым в бочку и выброшенным где-нибудь в канаву.

Гас озабоченно потер шею и отвернулся.

— Он настолько безумен, чтобы развязать войну?

— Да, — уверенно сказал Хоук. — Он такой, и именно поэтому нужно подготовиться, и, блядь, как можно быстрее.

— Твою мать, — Гас замолчал, обдумывая все это. — Как бы то ни было, у нас нет выбора. Он пристрелит Тайлер.

— Вот так и объясни Гектору.

— Послушай, Хоук, я не хочу, чтобы ты беспокоился об этом. У тебя своих забот по горло, ведь ты работаешь на Бордена и все такое. Я к тому, что этот парень действительно чертов псих. Просто… возвращайся в город и забудь обо всем об этом. Мы с Гектором разберемся с Абрамом. Расскажем о сумасбродстве Юрия. Для него это не должно стать неожиданностью.

— Это мое дело, — мрачно ответил Хоук. — Юрия убил я. И мне с этим разбираться.

Гас подошел ближе к Хоуку и тихо сказал:

— Мы вместе с этим разберемся. Я не собираюсь подвергать тебя риску быть узнанным, когда ты разъезжаешь повсюду в одиночку. Благодаря нашей деятельности, большинство людей в городе и рта не раскроют, чтобы помочь ему, но… здесь будет достаточно одного, и нам пиздец.

Жители города молчали не столько из-за страха, сколько из-за всего того, что клуб делал для города. Байкеры оказывали любую посильную помощь. Иногда к ним обращались семьи с просьбами о помощи в оплате медицинских счетов, арендной платы — в общем, с любыми проблемами. Клуб был не таким уж ужасным. На самом деле, когда-то у них была чистая репутация, пока старик Хоука — Рыжий — не стал слишком алчным в своем желании попробовать лучшую жизнь. Он начал искать прибыль на стороне, а потом стал еще более жадным до денег, занимаясь только тем, что приносит настоящие деньги. Рыжий решил, что лучше иметь грязный доход, чем жить в нищете и наблюдать, как очередная банда появляется в городе, чтобы снова все нахер изгадить. В конце концов, в городе обосновались «Военные Бароны», которые вели себя намного порядочнее остальных. Как говорится, из двух зол выбирают меньшее. Единственный член клуба, кто фактически выступил против Рыжего — старик Тайлер — Дэннис. Но на тот момент он ничего не мог изменить. Кроме того, он очень ценил внимание к своей персоне. Дэннис любил баб и не мог удержать свой член в штанах. Власть меняет людей. Она учит их не обращать внимания на моральную чушь и получать максимум удовольствия здесь и сейчас. А самым востребованным удовольствием было наличие пакетика с коксом и минет от какой-нибудь губастой красотки, которая никогда и не взглянула бы на Дэнниса, если бы не этот клуб. Женщины сами по себе обладают властью, особенно когда знают, как обработать простака. А Дэннис был простофилей.

— Поговорим об этом утром, — сказал Гас.

Он оставил стоящего там Хоука и вернулся в свою комнату. Гектор все еще заливал алкоголем свои страдания, и Хоуку даже не нужно было видеть его лица, чтобы ощутить исходящую от него агрессию.

— Ты не можешь находиться здесь, — сказал Гектор через пару секунд и оглянулся через плечо — его остекленевшие глаза, как Хоук и ожидал, были полны ярости. — Тебе пора вернуться к другому брату, верно? К тому, за которого ты с удовольствием словишь пулю, хотя он постоянно отдает тебе приказы, как гребаному щенку.

Хоук не ответил. На самом деле, он даже глазом не моргнул на этот выпад. Гектор всегда был озлоблен на своего старшего брата. Жизнь в постоянной зависти кого угодно сделает таким. Разубеждать его было бессмысленно. Какое-то время они смотрели друг на друга — между ними всегда возникало напряжение. Дерьмовые отношения не бывают легкими. Никогда.

— И не смей вмешиваться в жизнь Тайлер, — сердито выпалил Гектор. — Девчонка останется. Мы отлично с ней ладим. Она на всех благотворно влияет.

— Ты играешь с огнем, — тихо ответил Хоук. — Тебе известно, что ей необходимо быть в безопасности.

Внезапно Гектор грохнул кулаком по барной стойке.

— Где еще она может быть в безопасности, если не здесь? А? Ответь мне на этот гребаный вопрос, Хоук. У тебя где-то есть бункер, в котором ты можешь спрятать ее? Ты, мудак, хочешь продержать ее взаперти до совершеннолетия? Ну что ж, мать твою, через несколько недель ей исполняется двадцать один! Если за последние восемь лет с ней ничего не произошло, то и теперь ничего не случится!

Хоук усмехнулся.

— Так вот почему Юрий пришел требовать ее, брат?

Гектор покачал головой.

— Я уже говорил — он никак не мог узнать об этом. Он просто хотел ее. Вот и все.

— А что, если ты ошибаешься?

Младший брат стиснул зубы.

— Твою мать! Я не ошибаюсь, понятно? Тебе пора уходить. Я охуеть как устал от того, что ты приезжаешь сюда и меня опускаешь. Ты сказал, что оставляешь клуб на меня. Сказал, что не хочешь возвращаться к должности, но всякий раз, появляясь здесь, устраиваешь разборки. Эта тема уже не твое собачье дело. Теперь позволь мне самому со всем разбираться.

Если бы он нормально справлялся, Хоуку не звонили бы с просьбой приехать и разобраться с этим делом. Он мог бы напомнить об этом, но, опять же, в случае с Гектором это бессмысленно. Малейшая херня воспринимается им как удар по его гребаному самолюбию.

— Иди проспись, Гектор, — наконец сказал Хоук. — А я сам решу, когда мне уйти, — с этими словами он развернулся и вышел, направившись обратно в свою комнату. Хоук понятия не имел, как уладить неприятность с Юрием, но знал, что ему необходим сон. Он разберется с этой херней, когда его разум не будет ослеплен яростью из-за мудака, приставившего пистолет к голове Тайлер и решившего, что он вправе предъявлять ему свои дерьмовые требования.

Он открыл дверь спальни и увидел Тайлер, все еще спящую в его кровати. Остановившись на полпути, он уставился на нее. На ней были красные маленькие шортики и белая майка — единственные две вещи, которые ему удалось найти в спешке, чтобы поскорее прикрыть ее сладкое тело. Простыни скомкались между ее стройными ногами, темные волосы упали на лицо. Но это не помешало его дыханию остановиться. Она использовала в качестве подушки его куртку, прижимаясь лицом к коже и вдыхая его запах. Тайлер обнимала его долбаную куртку, как чертового плюшевого медведя. Он не ожидал, что это зрелище ему так понравится, и собственная реакция пиздец как раздражала его.

— Что с тобой произошло? — прошептал он. Как, черт возьми, она смогла вырасти за такое короткое время? Это не укладывалось у него в голове. Она стала такой охуенной красавицей, что яйцам было больно, а в груди все сжималось. Блядь, но ведь раньше при виде девки его яйца не болели и грудь не сжималась. Всю жизнь женщины для него были на одно лицо. Ему настолько надоело просто трахаться, что он мог не прикасаться к женщине месяц… месяцы. Казалось, само желание трахаться в нем умерло. И это не было шуткой. Он жил в клубе и с четырнадцати лет совокуплялся, как кролик, но только став президентом понял, что при всем при этом сам он — всего лишь бездушная оболочка. Тем не менее, один взгляд на обнаженное тело Тайлер заставил его ощутить сексуальный голод.

Возможно, она напомнила ему о том, чего он себя лишал. А может быть, он так оправдывал свое нежелание признавать, что хочет ее.

Иногда человек всю жизнь мелькает у тебя перед глазами, но ты не замечаешь его. А потом однажды входишь в бар и видишь ее — не ребенка, каким всегда ее помнил, а фигуристую женщину с изгибами во всех нужных местах и таким охуенно красивым лицом, что глазам смотреть больно. Хоук вздохнул и покачал головой. Ночевать в этой спальне, с Тайлер в зоне досягаемости, было плохой идеей.

— Что ты делаешь? — вдруг спросила она тихим голосом.

Он напрягся, с удивлением обнаружив, что она проснулась.

— Ничего, — хрипло ответил он. — Спи.

Вместо того чтобы послушаться, она потянулась и перевернулась на спину. Майка на ней задралась, оголив верхнюю часть бедер и живот. Ее ноги — нереально длинные для ее маленького роста — казались атласными. Твою мать, он представил ее груди — маленькие, вздернутые, легко помещающиеся в ладонь. Подумал о ее бедрах — мягких и в нужных местах округлых. Из головы не шел образ ее влажного обнаженного тела.

Она медленно моргнула.

— Ты можешь спать здесь. Это же твоя кровать.

Хоук покачал головой.

— Сомневаюсь, что после сегодняшнего вечера ты захочешь приближаться ко мне.

— Я не знаю, что думать после сегодняшнего вечера, — прошептала она, серьезно глядя на него. — Я… у меня не идет из головы его лицо, Хоук, — к концу фразы ее голос сорвался, и это пробрало его до самых внутренностей. Блядь, она не сможет справиться с этим. Он быстро подошел к ней и сел на край кровати. Смахнув с ее лица волосы и положив ладонь ей на щеку, он повернул ее лицом к себе.

— Ты ненавидишь меня за то, что я сделал? — спросил он. Ему нужно было это знать.

Тайлер покачала головой.

— Нет.

— Тогда что ты чувствуешь ко мне?

Слеза скатилась по ее щеке.

— Я… я боюсь тебя.

Она боится его. Лучше бы ненавидела.

— Знаешь, что я тебе скажу? — тихо ответил он, чувствуя тяжесть в груди. — Временами я сам себя боюсь.

Тайлер погладила его руку, и он решил, что она хочет убрать ее от своего лица. Вместо этого она крепко сжала ее и заплакала. Он смахнул ее слезы, но они продолжали течь. Второй рукой ухватившись за его свободную руку, Тай потянулась и заползла к нему на колени. А потом уткнулась лицом в его грудь и задрожала.

Он должен был злиться на себя за то, что заставил ее пройти через все это, но не чувствовал гнева. Он сделал то, что, по его мнению, и должен был сделать в тот момент. Этот псих Юрий приставил к ее голове пистолет и мог непроизвольно выстрелить в нее, не среагируй Хоук так быстро.

Хоук обнял ее и начал укачивать. Он до сих пор был грязным — в той самой одежде, заляпанной кровью — но не мог оставить ее. Не сейчас.

— Как мне выбросить все это из головы? — умоляла она, но в голосе звучало напряжение.

— Никак, — спокойно ответил он. — Сопротивляясь, ты все только усугубляешь. Ты заставляешь себя думать об этом.

— Там было столько крови.

— Да.

— Я чувствую себя полностью вымазанной в ней.

Блядь, сердце Хоука разрывалось за нее.

— Да.

— Как ты справляешься с этим, Хоук?

Он помолчал.

— Я отключаюсь.

В противном случае он сошел бы с ума много лет назад.

Она кивнула и замолчала.

Хоук провел рукой по ее спине, но не стал говорить дежурной фразы, что все будет хорошо. На самом деле, он ничего не сказал. Изувеченной рукой он скользнул по ее ноге вниз и обратно вверх, обвел округлость ее бедра и ягодицы и снова вернулся на спину. Через какое-то время Тайлер расслабилась и тихо вздохнула, наслаждаясь ощущением его близости. Он понял, что это успокаивает ее. По большей части, он хотел показать ей, что руки, убившие кого-то, в то же время могут быть способны помочь ей почувствовать себя лучше. Но Хоук меньше всего ожидал, что ее дыхание станет прерывистым, а тело станет напряженным под его прикосновениями.

Она отвечала на его прикосновения, а вовсе не расслаблялась, как он надеялся.

Неожиданно комната стала слишком тесной, а ее тело слишком явственно ощутимым. Запах ее шампуня — какая-то женственная херня с райским ароматом — проник в его ноздри, заставляя наклониться ближе к ее волосам, чтобы вдохнуть глубже. Он закрыл глаза, продолжая ласкать ее рукой. Но движения были уже не те, что раньше. Они были далеко не успокаивающими. Нет, на этот раз, передвигая руку по ее бедру, он по-настоящему ощущал кожу, запоминал каждый изгиб. Тайлер изогнулась, умоляя о большем, и в эту секунду он замер и открыл глаза.

Блядь.

Хоук резко отстранился и попытался пересадить ее обратно на кровать, но она схватила его руку и направила между своих бедер.

Прямо на киску.

Хоук напрягся и посмотрел на нее — на ее сверкающие умоляющие глаза и приоткрытые губы.

— Хоук… — прошептала она, разрушая тишину.

Она неотрывно смотрела на его губы.

А он — на ее губы.

Твою мать.

— Даже не думай, — сказал он, нахмурившись.

— Я хочу, чтобы ты коснулся меня.

— Ты хочешь, чтобы я отвлек тебя, малышка.

— Я хочу и того, и другого.

Он не понимал, почему не убирал руку.

Нет, мать вашу, он прекрасно понимал.

Ему нравилось ощущать ее киску, едва прикрытую тканью шортов. И, что более важно, ему нравилось ощущать саму Тайлер. В результате его член затвердел. В конце концов, он мужчина и против гребаных гормонов бессилен.

Он едва шевелил пальцами, но все же этих движений было достаточно, чтобы почувствовать ее складочки.

Достаточно, чтобы дыхание замерло.

Достаточно, чтобы остановилось время.

Проклятье, она так сексуальна.

Тайлер затаила дыхание и на мгновение закрыла глаза, знакомясь с новыми ощущениями. От этого зрелища Хоук моментально завелся. Жар охватил его от макушки до гребаных кончиков пальцев на ногах. Он хотел ее.

Хотел.

Когда в последний раз он так неистово хотел женщину?

Никогда.

Не так.

Блядь. Твою мать. Охуеть.

— Хочешь знать, почему ты так возбуждена? — спросил он, скользнув взглядом по этому сексуальному телу — блядь, у нее шикарная задница! — и прикусил ее нижнюю губу. — Все потому, что в тебе до сих пор бурлит адреналин. Ты на взводе, поэтому чувствительность обострилась. Твоя сладкая киска пульсирует и жаждет освобождения. А хочешь знать, что произойдет после твоего оргазма, малышка?

Она не отвечала. Просто не сводила с него ожидающего взгляда.

— Ты почувствуешь себя грязной, — сказал он. — И будешь жалеть об этом. Потому что не будешь понимать, возбудила ли тебя та гребаная сцена, произошедшая пару часов назад, или она просто лишила тебя рассудка.

— Хоук…

— Возможно, когда ты придешь в себя и будешь уверена.

— Хоук…

— А в данный момент ты не уверена.

Он убрал ладонь, лежавшую между ее ног и пересадил Тайлер на матрас. Она тут же отвернулась, прижав лицо к его куртке. Это было смущение. Или разочарование. Хоук не знал, что именно. Но знал точно, что не станет трахать девчонку после того, как убил какого-то мудака прямо у нее на глазах.

Конечно, Хоук был отморозком.

Но не до такой степени.

— Сейчас тебе нужно поспать, Тайлер, — сумел выдавить он.

И, собрав всю силу воли, развернулся и вышел