Houseki no kuni: Философский камень в стране самоцветов

Глава 19 Спустя 20 лет

Для существ, способных прожить вечность, двадцать лет представляли собой всего лишь мгновение, крошечный период, который мимолетно проносится сквозь их жизни. Времена года сменялись, рождались и умирали простые создания и растения. Это были моменты, которые прошли так быстро, что казались всего лишь мимолетными вспышками света, запоминаемыми, но не имевшими особого значения в контексте бессмертной жизни. В какой-то момент просто перестаёшь понимать, сколько времени прошло. И только благодаря ярким событиям, выделяющимся на общем фоне, не погружаешься в бесконечный цикл и осознаёшь, сколько времени на самом деле прошло с определённого момента.

На подводной станции «Александрия» было совсем иначе.

За исключением последних лет существования станции, моё время всегда было четко распределено по графику, которому я старался следовать. В первые десятилетия дни были относительно свободными для меня, поскольку большую часть работы выполняли обслуживающие боты. Но по мере приближения к концу жизни «Александрии», когда срок её эксплуатации давно истёк, я стал подобен пчёлке в пустом улье, выполняющей работу за всю колонию. Выходные дни были редкостью, и каждую минуту спокойствия и тишины на станции я ценил особенно. Это была жизнь обычного смертного, где время было так драгоценно. И психологически даже спустя годы я так и не сумел окончательно привыкнуть к ритму жизни самоцветов, продолжая суетиться почти каждый день, в то время как остальные, в основном, предпочитали просто наслаждаться жизнью под солнечными лучами и под защитой Конго.

Редкие стычки с лунарянами, методичное восстановление леса, работа над новыми видами оружия, обучение Фос, ночные шахматы с Киноварью, эксперименты с философским камнем, дуэли со своими наставницами, зимние дежурства с Анитой, уборка снега, написание новых книг, создание игрушек и разных вещей для быта — все эти занятия стали повседневной рутиной, которую я ценил и дорожил. Жизнь на ярком и живом острове среди сестёр протекала спокойно уже двадцать лет, но оставленный «Александрией» отпечаток ещё не исчез. Но время в «большом мире» шло гораздо быстрее, и я был уверен, что «подводный мир» однажды станет всего лишь плохим старым сном. И с этим отлично справлялись особенно яркие события, затмевающие собой мрачные воспоминания.

— Вот это да… Кто бы мог подумать, что эти заброшенные болота могут превратиться в такое великолепие, — негромко воскликнула Пад, шагая рядом со мной по зелёному лесу и заворожённо оглядываясь по сторонам

Несмотря на прошлые прогулки по лесу, её глаза и посей день полны детского изумления.

Водно-болотные угодья за последние двадцать лет претерпели грандиозные изменения. Благодаря нашей небольшой группе энтузиастов-лесоводов и действию философского камня, это некогда заболоченное и забытое всеми место, где царили мёртвые деревья, превратилось в живой зелёный лес с красивыми прудами, сочными полянами, цветущими цветами Алмы, пересаженными кустами и извилистыми тропинками. Деревья, вобравшие в себя силу камня жизни, выросли в высоту и обрели величественные кроны с густой зелёной листвой, создавая особую атмосферу первого полноценного леса на этом острове. Проникающий сквозь листву солнечный свет и шум ветра, завораживающий своей силой, не могли не очаровывать каждого, кто посещал это место после его преображения.

— Я тоже, — тихо ответил я, наслаждаясь видом большого пруда, который простирался за деревьями.

Столько времени и усилий было вложено в этот проект, но я ни на секунду не сожалел о потраченном. Так же, как и остальные члены лесоводов, которые помогали копать и проектировать будущий водоём среди леса. В любое удобное время самоцветы стекались в это новое место притяжения, которое нельзя сравнить с обычным пустым пляжем у моря или пустой равниной с парой случайных деревьев. Спокойный пруд и небольшой песчаный берег, окруженный высокими деревьями, создавали особую атмосферу уюта и отрешенности от внешнего мира. Установленные широкие столы со скамейками позволяли проводить время в приятной компании или просто наслаждаться чтением новой книги в одиночестве. Этому аспекту я уделил особое внимание и не прогадал — редкий раз, когда лес оказывался пуст.

Место оказалось поистине волшебным, и даже спустя годы я испытывал восторг, возвращаясь сюда. Но особенное удовольствие приносила мне искренняя радость других обитателей острова, для которых этот лесопарк был чем-то невиданным и удивительным. Особенно впечатлительными оказались самоцветы, прожившие уже тысячелетия. Для них зелёный лес стал тем самым «ярким событием», выбросившим их из бесконечного цикла и подарившим нечто новое.

— Кстати, я совсем забыла спросить, как продвигается твоё обучение, — внезапно спросила Падпараджа, легонько толкая меня локтем. — Есть успехи?

— Есть конечно, но до уровня Конго мне ещё очень далеко. Овладеть техникой, которую он оттачивал тысячелетиями, за пару десятилетий… это сложно, мягко говоря, — улыбнулся я, глядя на сестру.

Солнечный свет, проникающий сквозь листву деревьев, прекрасно рассеивался по роскошным волосам Пад, создавая красноватые отблески вокруг неё.

— А Фос мне рассказывала, что ты в последнем сражении с лунарянами смог в точности повторить приём учителя. Неужели меня ввели в заблуждение, м?

— Нет, со стороны это могло так показаться, но на самом деле всё не так просто, — ответил я, доставая из кармана небольшую горсть чёрных крошечных шариков. — Это обработанная ртуть. Я использую её вместо осколков своего тела.

— Оу, как в наших мячах?

— Да, только шарики значительно меньше. В последний раз я смог бросить такую горсть на появившихся лунарян и почти мгновенно уничтожил их. Фос увидела именно это, — объяснял я, пока мы шли в сторону пруда. — Но если бы они появились чуть дальше и не пытались приблизиться, я бы не сумел попасть в центральную фигуру. В точности и силе я пока сильно уступаю Конго.

— Но результат все равно отличный, — толкнула меня Пад, улыбаясь. — Не прибедняйся.

— Я и не прибедняюсь.

— Вот и не прибедняйся… М! Ну вот и она, дрыхнет. Неудивительно, — произнесла дева негромким голосом, указывая на небольшую поляну с высокой травой у пруда.

Там лежала Рутил, распластавшись по траве, а её белоснежный халат висел на ветке ближайшего дерева, слегка покачиваясь от редкого ветра. Вдали, среди деревьев, можно было разглядеть других самоцветов, играющих в догонялки или прятки, весело смеясь и перебегая от ствола к стволу.

— Эй, опять прогуливаешь работу?

Падпараджа, заметно оживившись и повеселев, направилась к Рутил, в то время как я решил проверить состояние главного пруда. И я был приятно удивлен, обнаружив в нём развивающуюся полноценную экосистему с новыми растениями для этого острова и простейшими организмами, благодаря философскому камню, который был измельчен в пыль. Даже светящиеся медузы, перенесенные сюда из морской среды, чувствовали себя комфортно и быстро увеличили свою популяцию где-то в два раза. Ночью лес не только сохранял свой уют, но и приобретал особую магическую атмосферу благодаря им. Неудивительно, что Рутил решила отдохнуть именно здесь.

Вдоволь полюбовавшись прудом, я подошел к группе дев, которые вели оживленный разговор.

— … не хочу. У меня отпуск, — сказала медик, не открывая глаза и не желая вставать.

— То есть, я могу считать твой отказ согласием на то, чтобы я сама собирала Фос и Циркон? — спросила Пад с вкрадчивым голосом, нависая над Рутил.

— Не думаю, что они согласятся на такого медика, как ты.

— Может быть, — ухмыльнулась самоцвет. — Правда, спросить у них мы не можем.

Наконец Рутил открыла глаза.

— Ты хочешь сказать, что падение с лестницы причинило настолько серьёзные повреждения? — недоверчиво спросила медик.

— Именно это я и говорю.

— Это требует более тонкой работы и, конечно же, твоего несравненного опыта в челюстно-лицевой хирургии, — добавил я, подходя к Рутил с Пад. — Фос правда досталось сильно, и я даже не представляю, как её можно собрать.

— Неудивительно… — устало вздохнула медик. — А что с Циркон?

— Ну, может, немного лучше, но её голова тоже пострадала, и она сейчас без сознания, — ответила Пад, делая круги вокруг своей сестры. — Учитель медитирует, а у нас с Ребисом навыков недостаточно, чтобы собрать такие мелкие осколки.

— Но мы можем попробовать… — добавил я.

— Ладно. Ладно… — повторила Рутил, медленно вставая с примятой травы. — Я не могу позволить вам двоим натворить дел в моей зоне ответственности…

За прошедшие двадцать лет школа почти не изменилась.

Для меня, как и для всех остальных, это место было своего рода крепостью и последней линией обороны со всеми вытекающими условиями. Я никогда не задумывался о том, чтобы что-то менять в этом здании, и с уважением относился к этому монументальному творению Конго, который в свою очередь не тревожил лес, изредка посещая его как гость. Единственные изменения можно было заметить в выделенных комнатах на первом этаже, где обитали Киноварь и Обсидиан. Там с помощью концептуально новых инструментов, созданных буквально из различных частей моего тела, обрабатывали ртуть, а полученный металл использовался кузнецом для создания заготовок и пополнения запасов. Новый металл нужен всегда и «излишков» ртути у Киновари никогда не остаётся, но наоборот этому рада. И работу нормальную нашла, и ртути стало меньше выделять после постоянных «смен», и с Обсидиан контакт наладился.

Обработанная ртуть, в результате длительного контакта с магистерием, превращалась в загадочный сплав. Хотя он не достигал прочности того же обсидиана, из которого делают мечи, этот материал был тоже прочным и гораздо более податливым в работе. Это позволяло нам располагать большим количеством прочного, легкого и безопасного металла, чем когда-либо прежде. Благодаря этому арсенал самоцветов быстро пополнился усовершенствованными бумерангами и битами со снарядами, наполненными мелкой шрапнелью. А в будущем мы возможно даже увидим первые примитивные огнестрельные оружия моего производства. Испытания проводятся и уже имеются некоторые успехи. Это может стать нашей тайной картой, если лунаряне решат предпринять нечто невиданное и смогут чудом проникнуть внутрь школы.

В медпункте почти ничего не изменилось, за исключением того, что Падпараджа больше не лежала в своем самодельном гробу, а уже давно активно ходила с частью магистерия внутри себя. Можно было сказать, что мы стали настоящими родственниками, ведь у нас были части друг друга в наших телах. И также можно отметить, что медик периодически исчезала со своего поста. После исцеления Падпараджи Рутил стремилась уединиться где-нибудь и немного поспать, желательно рядом с исцеленной подругой. Поэтому иногда приходится искать скрывающегося медика, если кто-то получает травму, как это произошло сейчас, например.

— Как можно упасть с лестницы и расколоться почти всем телом? — спокойно поинтересовалась Рутил, осматривая осколки, аккуратно разложенные на двух столах.

— Эвклаз слышала, что у них произошёл какой-то спор, и Фос преследовала Циркон. Поймала, — улыбнулась Пад, пожимая плечами, и взяла кусочек Фос, чтобы рассмотреть его внимательнее.

— Все осколки здесь? — уточнила Рутил, глядя на нас с Пад, стоящих рядом с «горкой» Фос.

— Да, всё тут, — кивнул я, беря в руку тонкий потрескавшийся палец Фос.

— Тогда я приступаю к работе. Будете помогать мне, — заявила Рутил и направилась к шкафам за инструментами и смолой.

Молча переглянувшись с Падпараджей, мы молча пожали плечами и стали ждать медика.