Хозяин Стаи

- А если он о них не знает - рассказать ему? Чтобы эта ненормальная кошка пошла их убивать?!

- Как ты его назвала?! - Ледь тоже издал какой-то странный звук. Подавился смехом?

- "Ненормальная кошка", - не слишком уверено повторила Зан. Интересно, что его так рассмешило: "ненормальная" или "кошка"? Решила, что безопаснее будет предположить ошибку во втором слове. - Я не знаю, как называется зверь, в которого вы оборачиваетесь. Тигров с такой окраской не бывает.

На этот раз Ледь действительно рассмеялся.

- Ты только не скажи такого еще кому-нибудь, тому же Зуру, например. Мы оборотни. И мы ни в какое животное не превращаемся. Точно так же, как мы никогда не становимся и людьми, - его темные глаза в противовес улыбке, играющей на изящно очерченных губах, вдруг стали очень серьезными. Какое-то время он просто смотрел на Зан, потом вновь весело рассмеялся. - Хотя твое предположение про кошек мне нравится: они такие пушистые, ласковые... - он вдруг протянул руку к Зан, словно собирался прикоснуться к ее лицу. Кор бросился наперерез. Но Ледь не был бы оборотнем, если бы не успел отдернуть руку. Острые клыки угрожающе щелкнули возле самых пальцев.

- Темные Боги! - ругнулся Ледь. - Твой звереныш когда-нибудь перестанет на меня бросаться?!

Кор поднял мордочку к лицу Зан, заглядывая в ее глаза своими круглыми темно-фиолетовыми глазами, словно его тоже интересовал ответ на этот вопрос. Может ли ненависть пройти, просто исчезнуть? Такая, как у Кора, - существующая на уровне инстинктов? А вызванная такой причиной, как у нее? Зан поднялась с сухого ствола дерева, подхватив Кора на руки, и пошла вдоль по берегу, делая вид, что старательно вглядывается в воды залива в поисках кораблей адмирала. Она знает ответ. Она уже восемь лет, как знает его, Темные Боги свидетели!

Ледь тоже поднялся и пошел следом. Зан не слышала его шагов, опять совершенно бесшумных. Но она просто чувствовала, что он идет позади нее.

- Значит, оборотни остаются собой, даже принимая облик животного? - спросила она, не оборачиваясь, твердо уверенная, что Ледь ее прекрасно расслышит.

- Да, - судя по голосу, он шел прямо позади нее. И Зан вдруг захотелось увеличить это расстояние. - Конечно, Намо знал, что делает, когда нападал на тебя, если ты спрашиваешь об этом, - его голос звучал бы так, если бы он недовольно поморщился.

И мать Намо тоже знала, что делает, когда выводила своих котят на охоту на маленький караван на лесной дороге. Зан знала это. И те оборотни, что одного за другим убивали людей в ее деревне, ее отца, мать, сестер, - они тоже понимали, что они делают! И он еще спрашивает, можно ли перестать ненавидеть?! Нет. И мстить она тоже не прекратит.

- Ледь, а как давно ты замещаешь своего отца в Махейне?

Похоже, на этот раз ему все же надоели внезапные смены ею темы разговора, потому что он решил задаьб свой вопрос:

- А почему ты спрашиваешь?

Зан пожала плечами и обернулась на Ледя. Он теперь шел не сзади, а сбоку от нее. И она сомневалась: видел ли он ее жест.

- Всего пару лет, - ответил он. Значит, видел. - А до этого я почти десять лет прожил здесь, - значит, его не было в той деревне, которую его отец выбрал для своих развлечений. - Поместьем, как и сейчас, управлял Зуру, а отец хотел, чтобы он был моим наставником, - значит, хорошо, что ей не придется драться еще и с ним. Если ей, конечно, удастся этого избежать. Потому что тот, кого драться учил Зуру, будет очень серьезным противником. Как будто она рассчитывает, что его отец дерется намного хуже! Зан усмехнулась: как будто это имеет для нее какое-то значение?!

Воздух разорвал пронзительный птичий крик, донесшийся откуда-то со стороны поместья. Ледь вздрогнул и повернулся на звук. Все его тело мгновенно вытянулось в струнку, как у зверя, увидевшего добычу и приготовившегося к прыжку. И по выражению его лица Зан догадалась, что кричала отнюдь не птица.

- Это сигнал тревоги! - отозвался на ее мысли Ледь. - Но почему его подают от ворот?

- Адмирал решил напасть с суши, - тоном полу вопроса полу утверждения произнесла Зан. Сейчас она уже могла высказать свои предположения вслух.

- И все равно, почему от ворот?! Они не могли пройти незаметно мимо западного поста! - Ледь обернулся на Зан, словно спрашивая ее мнение, но она молчала, лишь стараясь, чтобы никаких эмоций не отразилось на ее лице. Ледь кивнул головой, очевидно, приняв какое-то решение - Идем!

Он сорвался с места и бегом бросился в сторону поместья. Зан последовала за ним, ссадив Кора на землю. Они находились довольно далеко от главного дома и от того места, где к пляжу спускалась удобная широкая лестница, но Ледь не собирался делать крюк. Он взобрался прямо по склону холма, придерживаясь рукой за низкий кустарник. Зан бежала за ним, стараясь не отставать. Песок и мелкие камешки, перемешанные с опавшей хвоей, осыпались из-под ног, заставляя поминутно оскальзываться. Очередной раз оступившись и только чудом повиснув на каком-то чахлом кустике, Зан выругалась сквозь зубы. А Ледь вдруг остановился и протянул ей руку. Зан недоуменно подняла на него глаза, взобралась на злополучный холм и побежала вперед.

Они неслись сквозь лес, безо всякой дороги, лишь огибая стволы деревьев. Ледь закинул руку за плечо и вытащил из ножен клинок. А Зан потребовалось еще несколько мгновений прежде, чем она различила крики. А потом между деревьев, далеко видимые в ночной темноте, полыхнули отсветы пламени. Ледь еще прибавил скорость. Теперь он несся огромными скачками, и Зан с трудом поспевала за ним. Мелькнула мысль отстать и отправиться туда, куда она собиралась с самого начала. Но Зан не знала, где они сейчас находятся, в какой стороне главный дом, и главное - куда уже успели добраться люди адмирала. Хотя последнее вполне можно было установить по доносившимся крикам.

Лес резко кончился. Деревья расступились, пропуская их, и они вывалились на дорогу. Только сейчас Зан смогла сориентироваться: это была та самая дорожка, что вела от ворот к главному дому. А полыхала караулка - небольшое помещение, выстроенное у ворот. Пираты Тайко-Сида уже побывали там. А сейчас они неслись к ним. Ледь поднял руку с мечом, принимая боевую стойку, и Зан тоже потянула клинки из ножен. Пираты, никак не меньше сотни человек, бежали к ним, размахивая обнаженным оружием и что-то крича, уже разгоряченные первым сопротивлением и, очевидно, первой пролившейся кровью. И сейчас уж точно было не время пытаться объяснить, что это она помогла им пробраться в поместье. Только драться. Вдвоем, потому что сейчас только они двое оказались на дороге между пиратами и главным домом.

"И где эти проклятые Темными Богами кошки?!" - ругнулась Зан: определенно, говорить о боярских гвардейцах "оборотень, принявший звериную ипостась" было слишком длинно. Она отступила на шаг от Ледя, давая и ему и себе больше места, и в следующее мгновение пираты налетели на них.

Зан шагнула вперед и в сторону, поднырнув под меч того, кого угораздило добежать до нее первым. Клинок в ее правой руке легко, почти не заметив сопротивления, вошел ему в живот, под ребра, выпуская наружу внутренности. Зан едва не застонала, ощутив такое до безумия знакомое ощущение: плоть встретилась с клинком, расступилась под ним, принимая его в себя. Мягкая человеческая кровь, твердые хрупкие кости. Она уже целый месяц не ощущала подобного. Этого горького, сладкого, тошнотворного в запахе теплой крови и человеческих внутренностей чувства! Как она могла жить без него? Кажется, она сегодня наверстает упущенное.

Зан локтем оттолкнула пирата от себя, высвобождая норлу. Изогнулась назад, пропуская над собой что-то свистнувшее стальное и смертоносное, поймала на левый клинок меч еще одного пирата, а ногой со всей силы врезала по коленной чашечке третьего. Мужчина завопил и пошатнулся, теряя равновесие, а Зан крутанулась на месте, одним ударом клинка снеся ему голову. Теперь обе половинки норлы были алыми от крови, и в ближайшее время Зан не собиралась давать им отдыха.

Клинки в ее руках мелькали, отбивая атаки сразу двух противников. Краем глаза она заметила какое-то движение сбоку от себя: еще один пират, решивший подобраться сзади и ударить по ногам. Зан взвилась в воздух, пропуская клинок под собой. Те противники, что были перед ней, тоже такого не ожидали. Зан не стала давать им времени опомниться. Клинки свистнули, проскальзывая между их мечами, находя плоть. Правый пират повалился навзничь, закатив глаза и выпуская из приоткрывшегося рта пузыри крови. С левым получилось не так удачно: клинок скользнул вдоль плеча, перерубив ему ключицу. Меч свой мужчина выронил, тщетно пытаясь зажать страшную рану, но остался стоять на ногах. Зан врезала ему в подбородок рукоятью норлы: ей было уже не до него.

Их окружали. Все-таки дорожка, проходящая по лесу, если лес растет недостаточно густо, - не самое удобное место для драки. Она и Ледь, вокруг которого на земле уже тоже валялось несколько окровавленных тел, стали словно двумя волнорезами, на которые налетали пираты, но их было слишком мало, чтобы остановить всех. Часть людей Тайко-Сида просто прошла мимо них между деревьями.

"А где, интересно, сам главный пират?" - подумала Зан, но найти своего врага ей не дали: на нее снова напали и опять втроем. Зан щелкнула рукоятями, соединив клинки в один шест, перебросила его в левую руку и крутанула вокруг запястья. Двое мужчин отшатнулись от смертоносного вихря. Зан выхватила из ножен на бедре кинжал и обратным хватом воткнула его в шею третьего.

"Определенно, оружия никогда не бывает слишком много!" - Зан шагнула вперед, оказавшись между двумя своими оставшимися противниками, забросив кинжал назад в ножны, и снова перехватила норлу обеими руками. Наклониться назад, подняв шест над собой, резко остановить вращение и толкнуть себе за спину, туда, где как раз раскрылся противник, не ожидавший от нее удара. Легкое сопротивление на пути норлы, хлюпающий звук, захлебывающийся крик, расширенные глаза пирата, стоящего перед ней и видящего смерть своего напарника. И тоже не успевающего ударить, потому что с земли, откуда-то из-под ног дерущихся, серо-коричневой молнией метнулся Кор. Мужчина вскинул руки к лицу, пытаясь отцепить звереныша. Зан ругнулась, уже в полете корректируя удар: не в грудь, по которой остервенело метался длинный хвост с пушистой кисточкой, а ниже, чтобы не задеть звереныша. Пират согнулся, перерубленный практически пополам, и начал падать. Зан перехватила Кора, спрыгнувшего с заваливающегося тела, и закинула себе на плечо.

Новая волна криков заставила ее обернуться. Рядом с отведенным в сторону клинком, с которого капала кровь, отпихнув от себя очередного противника, замер Ледь. А от дома к ним бежали гвардейцы боярина Родослава. Меньше двух дюжин. Слишком мало по сравнению с накатывавшей от ворот волной пиратов. Скольких им с Ледем удалось убить? А сколько всего их адмирал привел штурмовать поместье? У Зан мелькнула мысль, что Тайко-Сид пожалуй справится с другим ее врагом и без ее помощи. А потом очередь дойдет и до нее.

Ледь вскинул меч, отбивая удар налетевшего на него противника. Черты его лица заострились, утратив обычную мягкость, по лбу рассыпались выбившиеся из хвоста темные пряди волос. Он дышал, приоткрыв рот. И между губ были видны два ряда идеальных белых зубов. Еще человеческих, не звериных клыков, но вот человеком он уже не был. Он никогда им не был, но именно сейчас никто бы в этом не усомнился! Клинки столкнулись с пронзительным звоном, выбив сноп искр, и пират от силы этого удара просто отлетел назад, чуть не рухнув на спину. Его собственный меч, уведенный тяжестью удара, нелепо взметнулся над головой. Ледь сделал выпад вперед, шишкой-цветком на рукояти меча ударив в лицо пирата, с хрустом и брызнувшей во все стороны кровью проламывая ему нос, вбивая осколки костей в мозг.

Зан перехватила норлу обеими руками, выставила ее перед собой, правым клинком пытаясь перехватить стремительно несущийся ей в лицо боевой топор. Но пират оказался умелым воякой. Он в последнее мгновение перекинул свое тяжелое оружие в другую руку, наклонился, подныривая под защиту Зан, пытаясь ударить ее в бок. Если бы у нее в руках был обыкновенный меч, она бы не успела его остановить. Но ведь Зан не просто так предпочитала всем мечам свою норлу! Левый клинок с звонким лязгом встретился с лезвием топора, отводя его в сторону. Зан сделала крошечный шажок, пропуская и разогнавшегося противника и его оружие сбоку от себя, и слегка толкнула норлу, наклоняя ее верхним концом вперед. Она не сделала ничего особенного, пират практически сам налетел на клинок, захрипел, когда лезвие вошло ему под подбородок. Кор не выдержал, метнулся с плеча Зан на его голову, четырьмя лапами, всеми когтями полосуя его лицо. Зан поймала его за холку и закинула назад на плечо:

"Сиди уж!"

Волна жара дохнула в спину Зан, словно там вспыхнул гигантский костер, или словно из глубокой ночи она оказалась в раскаленном полдне. Ей несколько секунд потребовалось, что осознать, что именно она ощущает. А потом из-за ее спины, наперерез пиратам, метнулись огромные белые кошки. Боярские гвардейцы, принявшие звериную ипостась. Оборотни. Хотя сейчас язык у Зан не повернулся бы назвать их иначе, чем Хозяева Леса! Их по-прежнему было меньше двух дюжин, только теперь уже не казалось, что этого слишком мало!

Белоснежные в черно-серых разводах кошки врезались в строй пиратов, практически остановившихся на лесной дорожке. Они видели, как им навстречу из главного дома выбежали обычные люди, всего лишь гвардия боярина Родослава, против которых адмирал и привел их драться, и они видели, как те вдруг перестали быть людьми! Оборотни вспороли толпу пиратов, когтями и клыками очищая себе дорогу, мгновенно оттеснив их на десяток аммов назад. Зан замерла с поднятой над головой норлой: ей просто не с кем стало драться, потому что вокруг нее не осталось никого из людей, только море белоснежных, меховых, великолепных, смертоносных тел, обтекающих ее, касающихся ее своими боками. Пираты отступали, пока еще сохраняя видимость порядка. Но отступление это готово было в любую минуту перерасти в паническое бегство.

Крик разнесся над рядами пиратов. Зан не разобрала слов, но интонации было достаточно: кто-то очень сильный и очень смелый, кто-то умеющий командовать приказал своим людям остановиться. Зан почувствовала, как волна оборотней замерла. Нет, их еще не оттесняли назад, но и рывок их закончился. Пираты пришли в себя и вновь взялись за оружие. Они были профессиональными военными. А может быть, когда клыки тебе в лицо скалит сама смерть, становится все равно, против кого драться: против обычных людей или против воплотившегося вдруг ночного кошмара.

Зан ринулась вперед, раскручивая над головой смертоносную мельницу норлы. Сверху вниз опустила ее на пирата, сумевшего проскочить между двух оборотней. Клинок перерубил ему плечо и половину груди, и Зан пришлось отпихнуть его ногой, чтобы вытащить застрявшее лезвие. Еще один пират. Она развернула норлу горизонтально и толкнула ее вперед. Но там, где еще секунду назад был мужчина, его не оказалось. Нет, он не успел увернуться, просто огромная кошка смела его в сторону, одним ударом мощной лапы превратив его лицо в кровавую маску, кубарем вместе со своей жертвой покатилась по земле, вгрызаясь клыками в такое хрупкое человеческое горло.

Зан отклонилась, пропуская сбоку и над собой удар длинного и, наверное, очень тяжелого меча, даже не пытаясь остановить или отбить его. Присела и полоснула клинком по ногам. Пират заметил ее маневр и попытался подпрыгнуть, пропуская лезвие под собой, но не успел. Не успела и Зан: клинок не перерубил ноги, оставил лишь глубокую царапину на лодыжках, но этого оказалось достаточно, чтобы мужчина потерял равновесие и рухнул на землю. Огромное мощное тело оборотня накрыло его сверху. Лапы с длиннющими когтями припечатали его грудь, под клыками хрустнули ребра. Мужчина захрипел, но из последних сил замахнулся рукой, в которой все еще продолжал удерживать клинок, намереваясь ударить им по спине кошки. Зан подскочила к ним и одним ударом отсекла руку мужчины, отпихнула ее вместе с мечом подальше, как будто та и сама по себе могла двигаться. Еще один клинок вонзился в шею мужчины, отсекая его голову, заставил ее тяжелым шаром покатиться по земле, разбрызгивая густую темную кровь. Не ее клинок. Чей тогда?

Зан вскинула голову. В трех аммах от нее стоял Ледь, весь залитый кровью так, что это стало заметно даже на темной одежде, с окончательно растрепавшимися волосами, в прилипшей к телу влажной рубашке. Зан мельком подумала, что и сама сейчас выглядит также. Его взгляд мазнул по ее лицу, и в следующее мгновение он вновь поднял клинок, изогнулся, подныривая под руку налетевшего на него пирата, взрезая ему бок сквозь кольчугу и кожаную куртку, сквозь хруст ребер добираясь до сердца.

А оборотни вновь наступали, тесня пиратов. И вокруг Зан снова не было противников, только колышущееся море белоснежных спин и голов. Уже не белоснежных - залитых кровью. Оскаленные морды, когти и клыки. Рычание, перекрывающее хрипы разрываемых на части людей. Зан обернулась в сторону Ледя. Их по-прежнему только двое - два человека среди стаи. Нет, нельзя забывать: человек здесь только она одна, да и это еще под вопросом! А люди? Вот они - перед ней. Такие медленные, такие слабые, такие неуклюжие! Их плоть так легко расступается под клинком!

Один из оборотней остановился между Зан и Ледем, пригнулся к земле, а в следующее мгновение распрямился, поднявшись на задние ноги уже человеком. Зан не сразу узнала Зуру в этом обнаженном, с ног до головы залитом кровью, встрепанном мужчине. А когда все-таки узнала, подумала, что нет ничего более странного, чем видеть на этом человеческом теле кровь, только что заливавшую шкуру кошки.

Зуру шагнул к Ледю. Тот как раз отпихнул от себя очередного противника, предоставив какому-то оборотню добивать его.

- Иди в дом! - прокричал он, стараясь перекрыть царящие вокруг вопли и рычание. - Мы здесь дальше справимся и без тебя!

Ледь обернулся на главный дом, и Зан проследила за его взглядом. Грязно выругалась: их все-таки обошли! По лесу или еще как-то, но несколько пиратов как раз выбили парадную дверь и вломились в дом. Одна фигура, массивная, почти на целую голову возвышавшаяся над остальными, показалась Зан знакомой. Адмирал Тайко-Сид?

- Хозяин еще там! - добавил Зуру.

- Почему мой отец не ушел? - Зан не узнала голоса Ледя: слишком низкий, слишком хриплый, слишком нечеловеческий.

- Там эта девчонка - дочка адмирала! Ты же не думаешь, что он притащит ее сюда?!

Ледь огляделся по сторонам. Оборотням удалось потеснить пиратов Тайко-Сида, но до конца сражения было еще очень далеко. И совсем еще не ясно, на чьей стороне будет победа! Ледь выругался:

- Я не могу сейчас уйти!

- Ты нужен своему отцу! Он запретил обычным оборотням оставаться рядом с ним!

- Я пойду! - Зан шагнула к ним, встав между оборотней. Они повернулись к ней одновременно. И под перекрестьем их взглядов Зан порадовалась, что норла у нее в руках.

- Там слишком опасно! - отрезал Ледь.

- Ты все равно не справишься! - Зуру был не менее категоричен. Зан ничего не стала возражать, просто чуть отступила в сторону, позволив двум мужчинам увидеть трупы, оставшиеся на дорожке возле того места, где она сражалась. Наступление оборотней в очередной раз захлебнулось. Зуру глянул в ту сторону, демонстрируя Ледю, что ему уже пора принимать решение и возвращаться в бой.

- Иди!

Зан в ответ вскинула норлу, отсалютовав предводителям гвардейцев, и бегом бросилась к дому. Она успела еще заметить, как Зуру вновь обернулся в зверя, а вслед за ним, закинув меч в ножны, то же сделал и Ледь. Теперь среди дерущихся против пиратов не осталось никого, кто хотя бы выглядел как человек.

А в доме было тихо. Или это просто так казалось после оглушающего шума, царящего в самом сердце сражения? Зан прошла сквозь дверной проем. Сама выломанная дверь валялась на полу. Нет, в ярко освещенном холле было действительно тихо.

"Куда же делись пираты?" - Зан видела никак не меньше шестерых. Кор, еще возбужденный недавней битвой, попытался взобраться ей на голову. Зан зашипела не хуже кошки, выдирая его из волос и усаживая назад на плечо. Она вновь раскрепила норлу на два клинка и шагнула вперед. Она не знала, где в огромном доме искать пиратов. Вообще единственным знакомым ей здесь местом был кабинет Хозяина.

"Что ж, вот туда и пойдем!" - Кор поддержал идею тихим, но очень воинственным щелканьем.

Первого пирата Зан нашла быстро. Он валялся поперек коридора, нелепо закинув одну ногу на стену. Голову, вывернутую под неестественным углом, с шеей соединял только лоскут кожи. В амме от него коридор изгибался. Очевидно, за этот угол он и пытался повернуть. Зан перешагнула через пирата и за угол заглянула, прижавшись к противоположной стене и подняв клинки в боевую стойку. Зря старалась: здесь также не было никого. Никого живого. Аммах в двадцати от поворота валялся труп еще одного пирата. И также с перерезанным горлом.

"По крайней мере, мы идем верной дорогой!" - хмыкнула Зан. Следующий труп не заставил себя ждать. У этого для разнообразия были выпущены кишки. И запах в коридоре стоял соответствующий. Зан принялась брезгливо обходить растекшуюся лужу крови. Она, конечно, уже была перемазана ею с ног до головы, но почему-то именно в эту наступать особенно не хотелось. Тихо ругнулась, чуть не поскользнувшись на мокрых мраморных плитах. Нечего быть такой щепетильной!

А за следующим поворотом была дверь в кабинет боярина Родослава. Зан мысленно приказала Кору не издавать ни звука и заглянула за угол. Тоже никого. Дверь открыта настежь, на пороге очередной труп. С того места, где стоит Зан, видна только голова с выкаченными глазами и закинутая за нее рука, уже не удерживающая клинок. А в кабинете тихо не было. Оттуда раздавалась какая-то возня, звуки ударов, приглушенная ругань. Драка... Пронзительный женский крик заставил Зан вздрогнуть.

Она прижалась спиной к стене, отделявшей кабинет от коридора, и боком приблизилась к распахнутой двери. Осторожно, стараясь остаться незамеченной, заглянула за угол. В кабинете было четверо. Точнее, трое и еще один труп на полу - пират Тайко-Сида. Если Зан не ошиблась, и в дом их действительно вошло только шестеро, значит ей некого больше искать. Потому что последний - сам адмирал, стоял посреди кабинета, спиной к Зан, тяжело опустив к ноге огромный боевой топор. Напротив него, сбоку от опрокинутого массивного стола, был Родослав. Спиной к своей груди он прижимал девчонку - дочь Тайко-Сида, которую несколько дней назад они увели из его дома в качестве залога, и за которой адмирал пришел теперь. Она уже не кричала, только огромными, особенно темными на бледном осунувшемся лице глазами смотрела на своего отца, может быть, потому, что к ее шее, чуть продавив кожу, прижимался тонкий длинный кинжал. Другая рука Хозяина, державшая меч, была опущена к полу, и с лезвия на темно-коричневый ковер одна за другой медленно стекали редкие капли крови - того пирата, валявшегося на полу. Последнего из пришедших вместе с Тайко-Сидом. Следующим будет он сам. Или сначала его дочь?

- Отдай мне Дапри, Родослав! - хриплым, словно сорванным голосом произнес Тайко-Сид. - Зачем она тебе? Ты все равно проиграл!

"А вот последнее ты сказал зря!" - усмехнулась Зан. Она стояла, прислонившись к дверному косяку, небрежно отпихнув мешавшую ей руку трупа. Она не боялась, что мужчины в комнате заметят ее: слишком они увлечены были друг другом. Родослав вскинул голову, коротко хохотнув:

- Проиграл?! Еще нет! Вот если отдам ее тебе, тогда проиграю. Если отдам живой!

Кинжал впился в тонкую кожу чуть сильнее, выдавив крошечную каплю крови. Девчонка зажмурилась и закусила губу, слишком напуганная даже чтобы плакать. Тайко-Сид дернулся от этих слов, словно это его горло резал клинок. Зан видела, как на его руках взбухли и опали мощные мускулы.

- Отдай мне ее, Родослав: ты все равно ничего не добьешься! Я не знаю, где твое серебро!

Еще один короткий смешок в ответ. Глаза Хозяина блеснули, поймав свет масляной лампы, словно были не глазами живого существа, а темными драгоценными камнями.

- Поздно говорить о серебре, Тайко-Сид. Мы с тобой начали войну, а для нее повод нужен лишь в самом начале!

- А, ты решил стать хозяином Годрума! - взревел адмирал.

- По-моему ему не помешает хозяйская рука!

Родослав вдруг резко оттолкнул от себя девчонку. Вперед и в сторону. Та, не ожидав такого, потеряла равновесие, а его левая рука, сжимавшая кинжал, его твердой костяной рукоятью ударила ее в висок. Дапри тихо охнула и повалилась на пол. Родослав даже не посмотрел на нее: пусть полежит там, пока взрослые мужчины решают свои большие дела. Тайко-Сид ринулся вперед. Не к своей дочери, бесчувственной куклой валявшейся на полу, - на Родослава. Огромный топор с совершенно немыслимой легкостью взвился в воздух, грозя разрубить оборотня пополам. Родослав отбросил кинжал и перехватил свой меч обеими руками. Не пытаясь увернуться, просто выставил его перед собой, принимая на него страшный удар. Тайко-Сид глухо зарычал. Зан видела, как на его обнаженных предплечьях вздулись жилы. Он не ожидал, что не слишком мощный с виду Родослав будет способен отразить такой удар. А тот не только отразил, он всем телом качнулся вперед, толкнув перед собой свой меч, слегка повернул его. Стальное лезвие прошло под острием топора, сплетаясь с ним. Тайко-Сид дернулся, стараясь освободить оружие, но они оказались плотно сцепленными между собой. Два врага, человек и оборотень.

Зан шагнула в комнату, переступив через два тела: убитого пирата и оглушенной девчонки. Родослав увидел ее. Темные глаза встретились с ее глазами, и по его губам скользнула улыбка. И в ответ на нее Зан тоже усмехнулась. Адмирал попытался развернуться, чтобы увидеть, на что же такое смотрит его противник, но не успел. Зан почти осторожно приставила клинок к его спине, к тому самому месту, где под кожано-стальной броней, за клеткой из хрупких ребер билось человеческое сердце, и надавила на него, всем своим весом упав вперед. Тайко-Сид охнул и начал оседать на пол. Зан отступила, высвобождая клинок, выплеснув фонтанчик крови. Несколько крупных капель попали на пушистую кисточку хвоста Кора, свисавшего вдоль руки Зан. Звереныш брезгливо щелкнул и прямо с ее плеча скакнул на стоявший возле стены шкаф.

"Раз я тебе пока не нужен, я оттуда понаблюдаю", - Зан бегло расшифровала посланный ей образ. Родослав тоже повернул свой меч, отцепляя его от адмиральского топора.

Они стояли друг напротив друга, разделенные телом убитого ими врага. Взгляд Зан вдруг скользнул по мечу в руке Хозяина. Он никогда не расставался с ним. Зан привыкла видеть его в черных замшевых ножнах у его бедра. Но сегодня она в первый раз увидела его обнаженным. Длинный, узкий, идеально ровный клинок. Серебряная, гладкая, почти зеркальная сталь, а по ней, как будто в ней, внутри, переплетаясь с ее сутью, угольно черные матовые, словно поглощающие любой свет извивы. Длинные сильные пальцы Хозяина твердо сжимают простую рукоять, обвитую кожаным шнуром, слегка истершимся за восемь лет. И не нужно этому мечу никаких украшений. Он сам - величайшая ценность, лучшее творение мастера. Ярче любых драгоценных камней на нем сверкает человеческая кровь.

Зан знала, чьей была самая первая кровь на этом клинке, - его создателя. Ее отца.

- Отлично сработано, Зан! - голос Хозяина звучал совсем близко, но словно не приникал за возникшую вдруг стену. - Можешь опустить клинки.

Зан подняла голову, чтобы встретится с взглядом насмешливых непроницаемо-черных глаз. Она усмехнулась в ответ на его улыбку. И ударила.

Руки сами развели клинки в привычную любимую стойку: один от бедра направлен чуть вверх, а второй поднят над головой и хищно, словно хвост ядовитого насекомого, целит вниз. Стремительный выпад, не давая противнику опомниться, двумя клинками сразу. Нижний должен распороть живот и войти под ребра, а верхний - перерубить шею. Они должны достигнуть цели одновременно. Ну, хотя бы один просто обязан достигнуть цели!

В темных глазах Хозяина, словно блик по поверхности зеркала, скользнуло недоумение, но это не помешало ему среагировать на удар. От верхнего клинка Зан он просто уклонился и выставил блок против нижнего. Меч и норла столкнулись с пронзительным ярким звоном. Меч и топор звучали вместе совсем по-иному, гораздо менее радостно! Родослав повернул свой меч так, чтобы клинок Зан соскользнул с него. Ее повело влево благодаря помощи Родослава и из-за ее собственного не встретившего сопротивления замаха правой рукой. Зан не стала бороться, наоборот позволила инерции ударов развернуть себя. И оказавшись к оборотню спиной, одновременно вскинула руки вверх, обоими клинками одновременно ударяя назад над своими плечами. Какую-то долю секунды она надеялась почувствовать сопротивление живой плоти под ними, потому что люди от таких предательских ударов уворачивались обычно плохо. Как будто он человек?!

Клинки с пронзительным свистом взрезали воздух. А значит Родослав был где-то уже не за ее спиной. И она не знала где! Откуда на нее обрушится удар? Уже сейчас!

Зан сделала сальто назад, не опираясь на руки, занятые клинками. Просто перекинула свое тело, заставив его перевернуться в воздухе. Она уже давно научилась безошибочно приземляться на ноги. Хотела сделать так и сейчас, но боковое зрение выхватило какое-то движение. Тот самый удар! Зан рухнула на пол, на одно колено, прижавшись грудью к ногам. Над головой, чуть не срезав волосы, свистнуло лезвие меча. И в ту же секунду Зан, одновременно поднимаясь в полный рост, выбросила обе руки вперед: одну прямо, а вторую чуть подкрученным ударом сбоку. Она угадала: Родослав был прямо перед ней, и она дотягивалась! Левая рука нет, а вот правая обязательно полоснет по ноге, подрубая колено.

Лезвия вспороли воздух, снова не встретившись с живой плотью. Хозяин действительно был там, но лишь секунду назад. А секунда - это слишком много! Потому что в следующее мгновение он оказался уже за пределами досягаемости Зан. А она даже не могла понять, как он это сделал: то ли отпрыгнул, то ли просто отступил. Движение оборотня было настолько стремительным, что она не смогла его заметить! Впрочем, она уже и сама стояла на ногах, вновь разведя клинки в боевую стойку. Кровь на них уже успела засохнуть мутно-темной корочкой. Зан не любила этого. Она не любила долгих сражений.

Она крутанула правый, поднятый над головой, клинок вокруг запястья. Так она обычно поступала с норлой, но и одно лезвие образовало ничуть не худшую стальную мельницу. Не худшую, значит - не менее смертоносную. Она шагнула на Родослава. На этот раз у него не получится отступить: он сам себя загнал в угол между стеной и опрокинутым столом. Смертоносное лезвие сплетало круг как раз на уровне его шеи.

Удар. Блок. Звон стали. Сноп выбитых искр, от которых не принято уворачиваться. Если ты, конечно, та, кого прозвали Звон Стали! Обход. Удар. Блок. Отступление, потому что теперь атакует сам Родослав. Блок, который теперь приходится выстраивать уже тебе. Удар. Не твой - его. Страшный, предательский, проходящий твою защиту, змеей проскальзывающий между клинков. А его меч длиннее твоей норлы, разобранной на два клинка, а это значит, что он сейчас дотянется до тебя. Сейчас! Когда ты достать уже не можешь.

Зан отскочила назад, лихорадочно пытаясь вспомнить расположение валяющихся на полу тел, чтобы не споткнуться ни об одно из них. А меч Родослава свистнул в каком-нибудь эцбе от ее живота. Теперь уже он перешел в наступление, и Зан оставалось радоваться, что у него в руках всего один клинок. Потому что она даже с двумя своими едва успевала за ним!

Резкая боль обожгла предплечье правой руки, и рукав рубахи начал стремительно набухать кровью. Зан зашипела: не любила она этих царапин на руках, так отвлекающих от дела. Хотя, с другой стороны, двигать она ею еще может, а значит, все остальное не важно! Вот и рубашка, кстати, пригодилась: была бы она в чем-нибудь без рукавов, и кровь уже заливала бы рукоять норлы, делая ту предательски скользкой.

Удар. Блок. Зан ругается, поминая всех Темных Богов, сама не понимая, как ей удается увернуться. Лезвие меча едва не задевает ее левое предплечье.

"Нет, Хозяин! - серо-стальные глаза сверкаю гораздо ярче залитого кровью клинка. - Ты сам учил меня не попадаться два раза на один и тот же удар!"

Закрученный удар по косой. Не отразить, потому что не понятно, куда он ударит. Не отступить, потому что нога задевает за что-то мягкое и тяжелое, валяющееся на полу. Сальто в бок, не выпуская из рук клинков. Удобнее было бы назад, но и ей самой не стоит повторять одни и те же приемы дважды. Но и этого прыжка должно с избытком хватить, чтобы он не сумел ее достать, потому что люди так прыгать не могут. Люди - не могут, а Хозяин взвивается в воздух. Огромной белоснежной кошкой... Над Зан, наперерез ей! И снова опускается на пол, именно там, где должна была приземлиться она. Уже человеком, Хозяином Родославом, встречающим ее выставленным вперед клинком. Он дважды сменил облик так стремительно, что Зан даже не успела увидеть этого, только почувствовала - две волны раскаленной энергии - одна за другой, одна над другой. Зан совершенно немыслимым образом развернулась в полете, выставив клинки перед собой, отбив удар, и, приземлившись в паре аммов от Родослава, сразу снова вскинула норлы в боевую стойку.

Боковое зрение отметило какое-то движение рядом с перевернутым столом. Зан невольно посмотрела туда, стараясь одновременно не выпускать из виду и боярина Родослава. Дапри, дочь убитого адмирала, очнулась и, приподнявшись на локтях, оглядывала комнату. Вот ее взгляд остановился на отце. Он лежит лицом вверх, но лужа крови, расползшаяся вокруг него, и неподвижный закатившийся взгляд не оставляют сомнения, что он мертв. Сейчас девчонка поймет это и закричит - Зан видела это по ее лицу, по уже искривившимся губам.

Родослав проследил за ее взглядом и тоже заметил девчонку. И он был ближе к ней. Даже если бы Зан захотела его остановить, она бы просто не успела ничего сделать. Один стремительный шаг в сторону, и Родослав уже вздергивает девчонку на ноги, вновь прижимая ее к своей груди и приставляя к ее шее остро отточенное лезвие. На этот раз меча. Кинжал, конечно, был ничуть не менее эффективен, зато меч уж точно смотрится куда как более впечатляюще!

- Вот теперь мы поговорим! - он нисколько не запыхался, словно последние десять минут они не носились по комнате, обмениваясь градом стремительных ударов. Зан выругалась по себя: она-то надеялась, устраивая сегодняшнюю охоту и помогая людям адмирала Тайко-Сида прорваться в поместье, что драка с ними измотает его, сделает более легкой добычей для нее. А вот Зан пришлось глубоко вздохнуть, прежде чем ее голос вновь зазвучал ровно.

- О чем?

- Ты пытаешься меня убить и считаешь, что это недостойная тема для разговора?! - и насмешки в его голосе тоже ничуть не убавилось. Зан видела, как во взгляде Дапри плескалось безумие, готовое в любую минуту вырваться наружу криком или слезами: два убийцы ее отца стояли, то ли обмениваясь шуточками, то ли готовые теперь прирезать друг друга! "Интересно, а она видела, как этот человек, держащий меч у ее горла, пару минут назад прыгал тут в виде кошки?"

Вообще-то девчонка не интересовала Зан. Ее отец - тот да! Пока был жив - интересовал. А она? Ну, если только собирается ей мстить за него. Зан усмехнулась, еще раз мазнув взглядом по лицу девчонки: нет, вряд ли. Такие, как она, могут только кричать и плакать от страха. Она опустила норлы-клинки. Не потому, что не собиралась больше драться, просто давая рукам отдохнуть, если уж ее Хозяин решил поговорить с ней. Царапина на ее правой руке уже почти не болела, ее только слегка пощипывало. Родослав смотрел на нее, и Зан нравилась возможность заглянуть в ответ в его глаза. И усмехнуться.

- А ты считал себя бессмертным?

- Нет, всего лишь нестареющим, - Родослав пожал плечами, отчего лезвие меча слегка прикоснулось к тонкой коже на шее девчонки. Не порезало, но та все равно придушено пискнула. Ни Зан, ни Хозяин не обратили на нее внимания. Они смотрели друг на друга, и усмешка в темных глазах Родослава была отражением ее усмешки. И его взгляд искренне недоумевал, неужели она собирается соперничать с ним! - А ты, надеюсь, смогла себе что-то доказать?

- Только мне решать, что и кому я буду доказывать! - вызверилась Зан, а ее взгляд вдруг снова невольно скользнул на клинок в руке Хозяина. Такой светлый, такой чистый, словно им еще никого не убили сегодня. Словно им вообще никогда и никого не убивали! Точно такой же, каким Зан увидела его в первый раз, когда отец развернул перед ней грубо выделанную кожу - слишком жалкую для того сокровища, что она скрывала. Да и сама кузница... Тогда маленькая девочка Занила не смогла понять этого, выразить в словах, она просто как завороженная смотрела на извивы первородной тьмы, клубящейся внутри лезвия. Она не могла оторвать от него взгляд. Так же, как и сейчас. Но сейчас - уже совсем по другой причине.

- Ты дочь кузнеца, - голос Родослава заставил ее вздрогнуть и поднять взгляд на него, - того, что выковал для меня мой меч? - в голосе вопрос, но в непроглядно-темных глазах уже не осталось сомнения.

- Ты вспомнил меня?! - она бы удивилась, если бы нахлынувшая ярость не смыла прочь все остальные чувства. Он соизволил ее запомнить!

- А ты ничуть не изменилась - все та же маленькая напуганная девчонка!

Он думает, он ее оскорбил? Он думает, она в ярости набросится на него? Костяшки пальцев, сжимавших рукояти норлы, побелели, но Зан заставила себя оставаться на месте, а не кидаться в необдуманную атаку.

- Тогда дерись! К Темным Богам этот разговор! Закончи то, что начал на той зимней поляне!

Темный взгляд стал каким-то странно тягучим. Губы растянулись в довольной улыбке. В оценивающей и довольной улыбке.

- То, что красиво, имеет право на существование! - Зан показалось, что она ослышалась. Нет, он действительно это произнес. Он просто провоцирует ее! Только осознание этого позволило Зан в очередной раз остаться на месте, слушать, что он скажет дальше. - То, что уродливо, должно быть уничтожено. И только ты сам решаешь, с какого ракурса смотреть.

- А чем твой взгляд оскорбила крохотная деревенька на границе Леса?! - серо-стальные глаза полыхнули ненавистью, прорвавшейся наружу сквозь все возводимые барьеры. Выплеснувшейся вместо вихря ударов, которым готово было взорваться тело.

- Ничем. Мы просто охотились, - лениво-равнодушное пожатие плечами в ответ. Недоумение в глазах, отнюдь не наигранное. Зверь, стоявший перед ней, действительно не понимал, чем так возмущена его жертва - его законная добыча! Зан вскинула клинки в боевую стойку. Чего она хотела услышать от него?! Извинений, сожаления, раскаяния?! Зачем она разговаривает с ним?! Как будто он человек! Она восемь лет искала его отнюдь не для того, чтобы поговорить...

Лезвие меча впилось в шею девчонки, оставляя новую царапину рядом с прежней, еще не затянувшейся.

- Тронешься с места - и она умрет! - предупредил Родослав. Зан усмехнулась открыто и радостно. Наконец-то Хозяин хоть в чем-то допустил ошибку!

- Я не Тайко-Сид. Почему меня должна волновать ее жизнь?

- Ты называешь себя человеком, а люди просто так не убивают ни в чем не повинных маленьких девочек. Даже если хотят добраться до своего врага - все равно не убивают!

- Что значит "я называю себя человеком"? Я и есть человек!

- Мы предложили тебе стать одной из нас.

Зан почувствовала, как от смертельной, неуправляемой ярости у нее перехватывает дыхание.

- Ты знаешь, - сквозь зубы прошипела она, - что я скорее умру, чем соглашусь на это!

- Я верил тогда, продолжаю верить и сейчас, что ты согласишься! - по голосу не понять, то ли он искренне недоумевает, то ли просто издевается над ней, но для Зан это уже не важно.

- Вы убийцы! - руки поднимают клинки в привычную стойку, готовые в любую секунду выплеснуть волну смертоносных ударов. И только смех Хозяина заставляет их дрогнуть. Родослав хохочет так, что даже отводит лезвие меча от шеи девчонки, покрепче прижав ее к себе другой рукой.

- Если бы это сказал кто-нибудь другой! Но слышать такое от тебя, Зан Звон Стали! Ты помнишь, скольких ты сама убила? Хотя бы сегодня, я уже не говорю об арене годрумского цирка? - он рукой с мечом обвел комнату.

"Словно она завалена телами убитых мной людей, - мелькнула мысль в голове Зан. - Только один - Тайко-Сид. Второй - его, а в коридоре таких еще четверо. Твоих больше, Хозяин!" - усмехнулась Зан. А за пределами дома? Скольких она убила сегодня? Больше, чем он? Зан одернула себя, заставив остановиться. Неужели она, правда, собралась считать?!

- Я убиваю только тех, кто нападает на меня! - отрезала она. - Сегодня точно так же, как на арене цирка!

Родослав перестал смеяться и вновь прижал меч к горлу девчонки. Впрочем, Зан и не надеялась застать его врасплох. А вот сама девчонка, судя по ее взгляду, еще на что-то надеялась. Что ее враги передерутся между собой? Зан хмыкнула: не такая уж и глупая мысль!

- Только не говори мне, что ты никогда не слышала о договорных боях? - спросил Родослав, вновь вернувшись к своей привычной холодной усмешке. Зан очень хотелось ответить: нет. Но он бы не поверил, потому что знал. Что она знала. Рабам в годрумском цирке перед выходом на арену никогда не запрещалось общаться между собой. Те, кто пробыл там достаточно долго, нередко были друзьями. И очень часто они действительно договаривались между собой: как они будут драться, кто проиграет, а кто выиграет, и как этот выигравший для проигравшего будет выспрашивать помилование у зрителей. Которое в большинстве случаев и получалось. Да, Зан знала об этом. И да, ей тоже неоднократно предлагалось подобное. Почти перед каждым боем, если честно. Как только рабы узнавали, с кем именно им предстоит драться, они пытались договориться. Они понимали: сделка - это их практически единственный шанс остаться в живых. Откровенно говоря, это была одна из главных причин, почему Али-Хазир никогда не сообщал Зан, кто станет ее очередным противником. Даже несмотря на то, что она никогда не соглашалась. Она не видела смысла в договорных боях. Ее не волновала собственная жизнь, а тем более жизни других рабов! Она дралась на арене годрумского цирка только с одной целью - научиться убивать как можно лучше.

Чего же Хозяин хочет от нее? Чтобы она призналась, что убивала людей? Многих. Он прав - она не помнит, скольких именно: она никогда не пыталась считать. Что ж, она вспомнила. Но вместе с этим память услужливо рисует и еще одну картину - маленькой девочки, выросшей в глухой махейнской деревушке, на знающей ничего о рабах, никогда не слышавшей о цирках, на аренах которых одни люди умирают на потеху другим людям, никогда не державшей в руках никаких других игрушек, кроме тряпичных кукол... Та маленькая девочка никогда бы не стала убивать, если бы однажды Хозяева Леса не объявили ее дом своими охотничьими угодьями! Это он сам помнит?!

Хозяин смотрит на нее. На его губах играет легкая насмешливая улыбка. Он словно изучает ее, наблюдает за ее реакцией, ждет, что она скажет. Ничего. Ей не о чем с ним говорить. Восемь лет назад она знала это точно. Почему же сейчас вдруг позволила себе забыть? Захотелось объяснить своему врагу, почему она пришла его убивать? Горькая усмешка тронула губы Зан - единственный известный ей вариант улыбки. На этот раз смеялась она над самой собой.

Родослав заметил, как изменилось выражение ее лица, но истолковал это по-своему.

- Ты улыбаешься, вспоминая, как убивала людей? Я не ошибся: тебе ведь это действительно нравится!

Зан больше не слушала, что он говорил. Она смотрела на его руки: одну, прижимающую к нему девчонку, крепко обхватив ее за плечи, и другую, держащую меч у ее горла. Очень близко, почти касаясь. Ему понадобится лишь доля мгновения, чтобы убить ее, и он это знает. Интересно, а понимает ли он, что дочка адмирала на полторы головы ниже его ростом. Она даже до подбородка ему не достает. А это значит, что ему полностью не удастся закрыться ее телом. Например, его правое плеча и верхняя часть груди ничем не защищены. Конечно, если Зан броситься на него, он успеет перерезать девчонке горло. Он на это и рассчитывает. Но ведь она сама может оставаться на месте.

Руки Зан вновь спокойно опустили клинки вдоль тела. Спокойно и расслаблено, как будто она действительно слушает, что он говорит. Но она его даже не слышит, вся сосредоточившись на одном движении. Одном единственном - второго шанса не будет. Другой уровень зрения послушно всплыл, просвечивая сквозь первый. Вокруг предметов тенями засветились разноцветные контуры. На свое собственное кружево ей смотреть не требовалось: она ощущала его - каждую нить, каждый узел, каждую бегущую по нему каплю серебра. Текущую в одну сторону - к правой руке. Ей нужна вся ее ловкость и вся сила. Хозяин не прав - она человек. Почти человек. И этого "почти" сегодня должно оказаться достаточно, чтобы выйти на равных против Хозяина Леса. Пальцы сжимают рукоять одной из половинок норлы.

Секундное сомнение: а если не получится? Мгновенно пришедшее решение: она знает, как отвлечь Родослава, выигрывая еще одну лишнюю долю секунды. Ответ подсказал страх, плещущийся в глазах девчонки, к горлу которой прижимается меч. Здесь, на этом уровне зрения, отчетливо видно бледно-зеленое свечение вокруг ее тела. Ничего особо примечательного - отличающего от остальных виденных Зан людей. Только местами из ровного сияния выбиваются всполохи более темного зеленовато-коричневого цвета. Именно так выглядит человеческий страх - Зан это знала точно. Что ж, сейчас узнает и ее Хозяин.

По густым нитям серебра, слегка дрожащим маревом висящим в воздухе, потянуться к телу девчонки. Она точно знает, что ей нужно - страх. За свою жизнь, заставляющий все тело дрожать, мешающий думать, полный бессилия - такой человеческий... То, что нужно! Прикоснуться к нему и, используя нити перламутра как собственные пальцы осторожно собрать. Сейчас девчонке на какое-то мгновение станет лучше - не так страшно.

Пальцы Зан сжимают рукоять норлы. Ей не нужны руки, чтобы метнуть собранную, скатанную тугим комком суть страха в Хозяина. Она метит в лицо, хотя, наверное, это не важно...

Пальцы на рукояти норлы. Сейчас он должен отвлечься!

Серо-зеленый, даже на вид неприятный сгусток, соприкасается с кружевом Хозяина, полыхающим серебром. Зан уже видела, как это бывает с другими людьми: чужая энергия должна охватить его тело, заставив на какое-то время почувствовать все то, что ощущал ее владелец... Так должно было быть, но так не получилось! Сгусток страха соприкоснулся с кружевом Родослава и просто стек по нему, не смешавшись с его собственной сутью. Он вряд ли почувствовал хоть что-то, а у Зан больше не было времени, чтобы придумывать еще что-нибудь. Только пальцы, сжимающие рукоять норлы... Единственное оружие - ее собственное тело, налитое серебряной силой. Этого должно быть достаточно!

Легкий замах запястьем, стремительный и почти незаметный, и клинок от бедра летит вверх, в беззащитно открытое плечо Хозяина.

Туда, где еще долю секунды назад было беззащитное плечо Хозяина...

Родослав успевает шагнуть в сторону. Его кружево, сейчас отчетливо видное Зан, полыхает серебристым сиянием. Это невозможно, но он действительно двигается быстрее, чем летит клинок! И прежде, чем тот встречается с его плотью, на пути стального лезвия оказывается тело девчонки, которую Родослав подтягивает еще ближе к себе, выставляя ее перед собой! Зан метила Хозяину в плечо, рассчитывая, что он выронит меч, но Дапри на полторы головы ниже его. Она не достает ему даже до подбородка... Клинок едва слышно рассекает воздух и впивается в основание шеи девочки, между острых ключиц, видных в вырезе ее шелковой рубахи. Зан перекидывает вторую половинку норлы из левой руки в правую. Ей не нужно видеть мгновенно застывающий взгляд девчонки, чтобы понять - она не попала. Не попала в Хозяина.

Дапри, не издав ни единого звука, падает на пол, потому что Родослав уже не считает нужным удерживать ее. Длинный клинок, все еще торчащий из ее шеи, заставляет голову вывернуться под неестественным углом. А Зан уже шагает к Хозяину. Ни он, ни она больше не смотрят на еще одно тело возле их ног. Ставшее теперь таким же бесполезным, как и остальные. Предмет, безвозвратно утративший свою ценность.

Без клинка во второй руке Зан чувствует себя непривычно. Но ей ведь и не нужно ставить блоки: она не собирается защищаться! Ей нужно, чтобы ее удар достиг цели. Она научилась драться достаточно хорошо, чтобы одного удара оказалось достаточно. Кружево Хозяина полыхает серебряным светом, но и ее собственное ненамного уступает ему! Она стянула к поверхности, собрала воедино всю свою силу. И этого будет достаточно! Хозяин может бить в ответ, он может наносить ей раны. Ее это больше не волновало: он уже убил ее восемь лет назад. Разве он может сделать что-то большее?

Одного клинка так мало! Стальное кружево, выплетаемое им, кажется таким прозрачным, таким слабым... Но Зан знает, что это только ей так кажется, потому что звон стали призрачным облаком весит в воздухе, и искры, за долю мгновения успевающие вспыхнуть и погаснуть, рассыпаются от поцелуев двух клинков. Удар. Натыкается на блок. Отход. Отступление. Чужой клинок, пойманный на свой в доле эцба от собственного тела. Уход. Не далеко, лишь на полшага, только на то расстояние, которое необходимо, чтобы нанести свой собственный удар... Натыкающийся на блок. Так быстро, что глаза не успевают отделить один удар от другого. А тело само знает, как ему нужно двигаться, если оно хочет остаться в живых! И кружева, до предела налитые силой, сияют ничуть не хуже двух клинков...

Их тела танцуют какой-то странный танец, ноги переступают через распростертые на полу окровавленные тела. У них всего два меча в двух руках. Но в каждую долю секунды рук и клинков тысяча! И они плетут стальное, смертоносное, вспыхивающее искрами, рассыпающее пронзительный звон кружево, более непроницаемое, чем любая стена!

Удар. Меч Родослава отбивает клинок Зан, не останавливает, а заставляет его скользнуть в сторону, еще и подталкивает. Зан вложила в этот удар все силы: и своего человеческого тела, и сияющего серебром кружева. И все равно этого оказалось недостаточно, чтобы пробить оборону Родослава! Зан разворачивает, увлекая инерцией удара, и она не успевает вновь вскинуть клинок навстречу новому удару. Родославу тоже не развернуть свой меч, но он и не пытается, решив воспользоваться представившимся шансом. Тяжелое навершие на рукояти меча с размаху врезается в челюсть Зан. Она невольно вскрикивает от боли, вспыхнувшей под черепом. Но хуже боли - темнота, на мгновение застилающее взгляд, мешающая сориентироваться. Еще один удар - в плечо, отшвыривающий Зан прочь. Она падает на пол, мокрый и скользкий от растекшейся крови, и только тело, на уровне инстинктов знающее, что нужно делать, несмотря ни на что откатывается в сторону, как можно дальше от Родослава.

Стремительный свист клинка, и пронзительная боль, рассекающая плечо, заставляющая вылететь на первый уровень зрения. И осознание, мгновенное, словно вспышка молнии: Хозяин больше не позволит ей подняться. Огромной белоснежной кошке надоела эта никчемная глупая мышь. Слишком слабая добыча, чтобы быть интересной. Он все это время просто играл с ней: и когда фехтовал, обмениваясь ударами, и когда разговаривал, шантажируя жизнью девчонки. Игра закончена, он больше не позволит ей нанести ни одного удара. Он и так дал ей достаточно времени - целых восемь лет!

Зан больше не чувствовала правую руку. Только чудом ей удалось левой перехватить выпавший из разжавшихся пальцев клинок и заставить себя, перекатившись на спину, выставить его перед собой. Она не будет, как восемь лет назад, просто ждать удара!

Она успела заметить фигуру Хозяина над собой и что-то серо-коричневое, с пронзительным щелканьем метнувшееся ему в лицо со шкафа, стоящего возле стены. Родослав взмахнул мечом, даже не утруждая себя развернуть его, рукоятью отшвырнул прочь тельце зверька, попытавшегося спасти свою хозяйку.

Зан не увидела меч, занесенный над ней, просто не успела заметить удара - только темные, полные насмешки глаза Хозяина, заглянувшие в ее глаза. Это уже было однажды... Эти глаза и смерть. Восемь лет назад? Нет, восемь мгновений! Хозяин нанес свой удар, даже не заметив ее попытки ударить в ответ.

Глава 7. До рассвета

Окраина Годрума, побережье залива Скоба. Лето 1278 года от Сотворения мира. Время - за два часа до рассвета.

Небо над заливом Скоба абсолютно темное, и в отсутствие луны кажется очень мягким, словно бархатным, и утыканным сотнями ярких острых звезд. И над поместьем, раскинувшимся на берегу залива, небо точно такое же. Звезды дают слишком мало света, чтобы он сумел проникнуть сквозь ветви столетних туй к земле, поэтому в лесу совершенно темно. Только дорожка, проложенная между деревьями, бережно обходящая их, призрачно светится. На мостящих ее плитах светлого песчаника заметно то, что не видно на земле, усыпанной сухой хвоей, - пятна крови и тела людей. Правда, об этом можно догадаться, только если точно знать, что именно ты видишь. Потому что тела похожи на бесформенные кучи или и вовсе - сгустки тени, а кровь - лишь темные, матово блестящие в слишком слабом свете звезд, пятна на светлом песчанике. Черная кровь, такая же, как небо над вершинами деревьев. Еще темнее, потому что без звезд.

Нужно дождаться рассвета, чтобы увидеть все по-настоящему.

Две тени на дорожке. Идут навстречу друг другу по светлому песчанику, небрежно переступая через тела, не заботясь, чтобы обходить лужи крови. Встретились, остановились, не дойдя пары аммов друг до друга, повернулись и дальше пошли уже вместе прочь от дома, темной громадой поднимающегося чуть в стороне. Им не нужно дожидаться рассвета, чтобы узнать, что именно здесь произошло. Они сотворили это собственными руками. Впрочем, та тень, что выше ростом, прекрасно видит вокруг даже безлунной ночью под сводами столетних деревьев.

- Докладывай, - бросает Хозяин своему помощнику, небрежно оглядываясь по сторонам. В его руке, чуть отведенной в сторону, длинный узкий меч. На его идеально гладком светлом лезвии не задержалось ни капли из пролитой сегодня крови, но его Хозяин все равно не спешит убрать его в ножны, прикрепленные у бедра, словно в подтверждении того, что эта ночь еще не закончилась.

- Два гвардейца убиты, - отвечает оборотень, что встретил Родослава. Он обнажен, но ему не мешает ни пронзительно холодный ночной воздух, ни влажные от засыхающей липкой крови плиты под его босыми ногами. Его сухощавое тело и так все, вплоть до седых встрепанных волос, залито кровью, той самой, что еще недавно покрывала белоснежную шерсть огромной кошки, - несколько ранены. Людей адмирала было почти полторы сотни. Мы позаботились, чтобы никто не ушел, - тонкие губы не улыбаются, но в голосе явственно слышно, что он доволен: сегодняшнюю ночь вполне можно назвать успешной. - Теперь даже не придется выводить молодняк на большую охоту!

- Уже известно, как людям адмирала удалось незамеченными подобраться так близко? - спрашивает Хозяин. Он вполне согласен с командиром своей гвардии, что охота сегодня удалась.

- Они прошли через западную границу поместья. Гвардеец, дежуривший на том наблюдательном посту, вовремя не поднял тревогу! - Зуру морщится, словно он вынужден докладывать о своей собственной оплошности.

- Вы выяснили у него почему? - голос Хозяина полон решимости узнать все до конца. Но Зуру нечего ему ответить.

- Он уже не сможет этого рассказать. То ли пираты сумели заметить его на дереве, то ли он сам зачем-то спустился им навстречу... - Зуру пожимает плечами. Его доклад окончен, но ему тоже есть, что спросить у Хозяина. - В доме остался кто-нибудь? - он указывает головой в ту сторону, откуда пришел Родослав.

- Пятеро. И еще сам адмирал, - глухой, чуть хрипловатый голос Хозяина не выражает никаких эмоций - простая констатация факта. И ему даже не требуется уточнять, что эти пятеро убиты, как и остальные люди адмирала. - И еще Зан.

- Она тоже мертва? - а вот голос Зуру звучит слегка удивленно. Если бы он, как и его Хозяин - высший оборотень, мог видеть в темноте, не меняя обличья на звериное, он заметил бы, как Родослав слегка морщится в ответ на его вопрос.

- Нет, только ранена. С ней все будет в порядке. Пошли кого-нибудь за ней.

Зуру кивает. Его глаза в этом облике по-человечьи слепы в темноте, но он помнит, что Родослав видит все. А сам он знает своего Хозяина уже достаточно давно, чтобы ему хватало звука его голоса, чтобы задавать правильные вопросы.

- Что-то случилось?

- Я предложил ей стать одной из нас. Снова.

- И она? - ненужный вопрос, потому что Хозяин ответит и так:

- Снова отказалась.

- Слишком гордая... - скорее утверждение, чем вопрос, но Родослав качает головой, не соглашаясь. Он какое-то время молчит, словно подбирает слова.

- Слишком независимая. И еще вопрос, что хуже.

- Она может быть опасна, - Зуру, конечно, не высший оборотень. Но, прожив столько, сколько он, любой научится не просто задавать правильные вопросы, но и делать правильные выводы из ответов. Иначе не проживет. Только вот правильные выводы - далеко не всегда те, которые хочет слышать твой Хозяин. Теперь мужчины молчат уже вдвоем.

- Собери гвардейцев - мы пойдем в город, - наконец произносит Родослав. - Нужно успеть, пока люди Тайко-Сида не пришли в себя, - он беззвучно усмехается - просто ухмылка, тронувшая тонкие губы, не видная никому в глубокой предрассветной темноте. - Адмирал подал мне неплохую идею - пора стать Хозяином Годрума!

Зуру не помнит, скольких он убил сегодня. Он думал, что устал за эту ночь, но стоило его Хозяину сказать, что впереди их ждет еще целый город, в котором нужно утвердить свою власть, и старый оборотень забыл об усталости. Ни один из Хозяев Леса не в состоянии устоять перед обещанием большой охоты. И нужно быть как минимум высшим оборотнем, чтобы не пролить кровь, когда тебе это так настойчиво предлагают.

Что-то холодное и мокрое ткнулось в щеку Зан. Она провела по ней рукой, пытаясь отмахнуться, и только после этого открыла глаза. Сморщенная мордочка старичка-младенца-демона так близко от ее лица, что круглые темно-фиолетовые глаза кажутся огромными. Кожистые уши с кисточками на концах разведены в стороны, так что сразу стали больше самой головы. Кор. Зан вспомнила, что предпоследнее, что она видела, было его крошечное тельце, отброшенное в сторону мечом Родослава. Хорошо, что он жив.

Второй мыслью была, что раз она открыла глаза, значит и она сама тоже жива. Осталось только понять, насколько хорошо это.

А ведь последним, что она видела, был меч Родослава, опускающийся на нее. Или она этого не видела? Нет, меч был. Только вот опускался он не лезвием, а рукоятью вниз. Хозяин ударил ее тяжелым навершием по голове, судя по пульсирующей боли, - в висок. Просто заставил ее потерять сознание, чтобы самому спокойно уйти. Точно так же он поступил с дочкой адмирала, когда она мешала ему.

А когда она стала мешать Зан, та ее убила.

Тело девчонки лежало всего в амме от нее, на боку, с нелепо вывернутой головой, потому что клинок, по-прежнему торчащий из шеи, упирался в пол. Вокруг натекла и уже начала подсыхать приличная лужа крови. Кор сидел, брезгливо подняв хвост вверх, чтобы не запачкать пушистую кисточку на его конце. Лица мертвой девчонки Зан не видела - его закрывали свесившиеся пряди темных волос. По крайней мере, та не смотрит на нее с немым укором, как ее отец, который даже после смерти не пожелал закрыть глаз. Как будто Зан это волновало! Она в своей жизни видела уже достаточно мертвых людей, в том числе и убитых ей самой. Просто она еще никогда не убивала никого, не представлявшего для нее непосредственной угрозы. И тем более она никого не убивала случайно. Кажется, теперь Хозяин может быть ей доволен!

Холодный мокрый нос Кора в лицо. Зан поднимает руку и отмахивается. Радость в круглых темно-фиолетовых глазах и в образе, толкнувшемся в ее сознание. Все верно, только так ее можно было заставить пошевелиться. А если она прямо сейчас не встанет, он ее куснет, - этот образ тоже был более чем ярким.

Зан перевернулась на живот и, опершись на левую руку, села. Правая по-прежнему отказывалась ее слушаться. Плечо и лопатка, казалось, разрывались от боли. Похоже, Хозяин все же ранил ее достаточно сильно. Зан знала, что ей сейчас следует опуститься на другой уровень зрения и заняться лечением, и все равно продолжала сидеть и просто смотреть перед собой. Куда смотреть, ей было все равно, но так уж получилось, что перед глазами была лужа разлившейся и уже начавшей подсыхать крови. Чужой или ее собственной? Наверное, в первый раз ее по-настоящему не волновало, насколько серьезно она ранена, и выживет ли она вообще!

Зан помнила, у нее были моменты, когда она хотела умереть, уйти за Черту вслед за своими родными. Тогда ее остановила только необходимость найти и убить Хозяина. Она восемь лет шла к этой цели. И не просто шла - готовилась! Она сумела проникнуть в его дом, в его ближайшее окружение, притворившись полезной. Она научилась убивать! Она стала сильной! Недостаточно...

Она не смогла убить Хозяина.

Кор процокал коготками по полу, подобравшись поближе к коленям Зан, но забраться ей на руки, как делал это всегда, не рискнул.

- Мне все равно, умру я сейчас или нет, потому что мне всегда это было все равно! - она говорила, глядя в круглые сплошь фиолетовые глаза, но делала это совсем не для Кора: зверенышу, чтобы понять ее, слова были не нужны. Это ей самой было необходимо услышать свой собственный голос. Ну, а обращаться к кому-то надо было, не к трупам же, лежащим вокруг нее на полу! - Я должна была убить Хозяина - только это важно. Все просто... Невыполнимо просто!

Цель всей ее жизни. Единственное, что имеет значение...

А он даже не убил ее. Сегодня, как и восемь лет назад. Ограничился одним ударом и ушел искать более интересную жертву - более сильного противника! Почему она решила, что готова?!

Наивное предположение, ведь она не смогла убить Хозяина!

Коготки Кора подцепили рукоять норлы, валявшейся на полу рядом с Зан, но сдвинуть ее не смогли. Зан усмехнулась и протянула руку, чтобы прикоснуться к голове звереныша, погладить его. Он молодец, он успел хорошо выучить, что, взяв в руки оружие, его хозяйка сразу начинает чувствовать себя бодрее, и увереннее, и решительнее... Кор отскочил в сторону, не позволяя ее руке дотронуться до него. Он хотел, чтобы она взяла норлу!

Зан вздохнула и сжала в ладони такую привычную твердую чуть шершавую рукоять. Ремни ножен сползли куда-то под грудь. Это значит, что Хозяин разрубил их своим ударом, когда ранил ее в плечо. Клинок теперь в них не убрать. А еще нужно забрать и второй. То, что он торчит из горла девчонки, убитой Зан, еще не повод его здесь оставлять! Норла ни в чем не виновата. Она не выбирала, кого убить.

Зан вдруг вспомнила, как несколько дней назад, во дворе адмиральского дома, она бросилась на помощь этой девчонке, потому что ей показалось, что боярские гвардейцы слишком грубо обращаются с ней. А Дапри испугалась ее саму. Она словно уже тогда чувствовала, что ей стоит держаться от нее подальше.

"Люди не убивают ни в чем не повинных маленьких девочек. Даже если хотят добраться до своего врага - не убивают!"

Звери убивают. Именно потому, что они не люди. Потому что убийство - их суть. И им не за что мучиться угрызениями совести!

И сейчас, глядя на тело убитой ею девчонки, Зан жалеет отнюдь не о ее смерти, а лишь о том, что клинок не попал в цель - не убил Хозяина!

А Родослав предложил ей стать одной из них. Он знал ее лучше, чем она саму себя? Она ответила, что скорее умрет. Кажется, он предоставил ей такой шанс.

Зан вытащила ноги из-под себя. И, опираясь на кулак левой руки, медленно поднялась на ноги: с норлой она расставаться больше не желала. Кор довольно защелкал и помахал длинным хвостом. Зан осторожно переложила клинок из левой руки в правую. Пальцы послушно сжались на рукояти. Конечно, поднять его и размахивать она не сможет, но вот так, просто нести его, не двигая плечом, - вполне. Потом подошла к телу Дапри, примерилась и выдернула второй клинок. Он поддался совсем легко - не так уж глубоко и засел. Тело, лишенное опоры, упало навзничь. Зан аккуратно, стараясь действовать только одной рукой, соединила рукояти и защелкнула их. В отсутствие ножен и одной руки так нести норлу будет гораздо удобнее.

А плечом все же необходимо заняться. То, что ей все равно выживет она или нет, еще не значит, что она может позволить себе умереть! Ее долг не выплачен, ведь она не убила Хозяина!

Зан позволила усмешке искривить губы. Если Родослав хотел, чтобы она оставила его в покое, ему следовало бить острием меча!

Просто теперь все придется начать сначала. "Просто" - это потому, что она уже знает как! Ненависть, которая снова начала просыпаться в ней, как будто рукоять норлы под ее пальцами смогла ее разбудить, подсказала ответ.

А вопрос был, как ей убить Хозяина?!

Одной неудачей больше или одной неудачей меньше - это ничего не изменит в ее жизни!

Ей говорили, что ни один человек не выстоит против оборотня. Она не верила. Или, точнее, верила, просто не относила это на свой счет. Слишком много побед в последнее время, слишком много новой силы, проснувшейся в ее теле. Она стала самоуверенной. Она, правда, верила, что сумеет убить Родослава! Что ж, ей сегодня наглядно объяснили все ее заблуждения. Может быть, с обычным оборотнем она бы и справилась, но Родослав - высший оборотень, кажется, так они это называют.

А дальше все очень просто - нужно стать еще сильнее. И для этого она знает всего лишь один способ!

Ей не нужно ничего придумывать. Всего лишь заглянуть в себя и увидеть то, что составляет ее суть. Нет, не серебряно-серую силу кружева - ненависть. Все, что она делала в своей жизни, было обусловлено всего лишь одним чувством и одним желанием - убить Хозяина!

Когда-то давно у маленькой девочки Занилы был дом и семья, которую она любила. Хозяин отнял у нее это. Она больше никогда и никого не смогла полюбить. Ненависть заменила ей все привязанности. Стала ниткой, связавшей ее с ним, а через него и с остальным миром. С жизнью - только через него!

"В этой жизни я слишком ненавижу, чтобы любить", - эту фразу когда-то давно Занила прочитала в одной из книг в библиотеке догатской школы. Сейчас она уже не помнила, о чем была та книга, а фраза была о ней. Правда, у нее еще было какое-то продолжение, что-то про следующую жизнь...

Зан усмехнулась, уже гораздо веселее, чем до этого. Она стоит в комнате, заваленной трупами людей, половину из которых убила она сама, и залитой их и своей собственной кровью, и вспоминает прочитанные когда-то книги! Однозначно, она чувствует себя гораздо лучше, даже несмотря на по-прежнему не двигающуюся руку!

Ненависть - лучшее лекарство. Она знала это всегда.

Восемь лет назад в махейнской деревне, не в ее родной, в той, куда она забрела после многодневного блуждания по лесу, она сама вышла навстречу княжеским сборщикам дани, потому что чувствовала: только став рабыней, она получит шанс однажды найти своего Хозяина. Она стала рабыней, потому что она ненавидела его!

Она позволила продать себя и увезти в Догату, потому что узнала, что именно там его дом. Она должна была быть в одном городе с тем, кого ненавидела!

Она пять лет училась в догатской школе, старательно запоминая все, что могло ей помочь попасть в богатый дом - в дом боярина Родослава. Она должна была сделать это, потому что только так у нее появлялся шанс подобраться к нему на расстояние удара!

Она была гладиатором в годрумском цирке. Она убивала людей, потому что должна была научиться убивать оборотней, тех, кого ненавидела!

Весь последний месяц она была верным гвардейцем боярина Родослава, ожидая подходящего момента для удара. Она должна убить того, кого она ненавидит!

И если она не смогла, значит, она просто выучила еще не все уроки.

И в этом мире нет ничего, на что бы она не пошла ради своей ненависти! Если это поможет ей убить Хозяина. В том числе и принять сделанное ей предложение...

Нет, не от Родослава. От него она готова принять только смерть. Его или свою собственную. А жизнь предлагал ей совсем другой... оборотень.

Не больше пары часов прошло с того момента, как она сказала, что скорее умрет, чем примет это предложение. Ничего не изменилось. Она и сейчас думает точно так же. Только если Хозяин по-прежнему жив, ее смерть не принадлежит ей, точно так же, как никогда не принадлежала ее жизнь!

Она скорее умрет... Она не передумала. Но Хозяин должен умереть раньше! Это единственное, что ее волнует сейчас точно так же, как и все прошедшие восемь лет.

"Ты ведь знаешь, что другого выхода у меня нет?" - Зан смотрела на Кора, по-прежнему сидевшего возле ее ног. Он понимал, о чем она говорит, но не отвечал. Чего она ждала от него. Поддержки? Согласия?

Зверек попятился от нее, стараясь не угодить лапами в кровь на полу. Развернулся, опустившись на все четыре лапы, и выбежал из комнаты. Зан шагнула вслед за ним, но остановилась. Сегодняшней ночью они охотились вдвоем, но дальше он ничем не сможет ей помочь. Он, конечно, ненавидит оборотней, но для него было бы достаточно просто не связываться с ними. А ей нужно убить Хозяина.

А для этого нужно всего лишь стать сильнее.

"Она скорее умрет..." Темные Боги, она действительно предпочла бы умереть! Восемь лет назад она должна была остаться на той лесной поляне. Маленькая девочка Занила должна была умереть там, потому что жить только с одной целью - убить своего врага - это, кажется, уже слишком даже для Зан, прозванной Звон Стали!

Труп на пороге комнаты. Нужно перешагнуть через него, чтобы идти дальше. Если ты приняла решение, тебе его и выполнять. Ты можешь бесконечно повторять, что предпочла бы умереть. Только чтобы делать этот выбор, ты должна быть свободна, а для этого у тебя не должно быть больше того, кого ты называешь своим Хозяином!

"О чем ты задумалась, Зан Звон Стали? Тебя ведь учили в годрумском цирке: для раба цена свободы - его жизнь!"

Она шагнула в коридор, стараясь ни за что не зацепиться своей норлой. Что бы она ни чувствовала - не важно. Ее жизнь не имеет никакой ценности. Принять решение, стать сильнее, убить Хозяина. Все просто. А раз просто - иди! Теперь ты точно знаешь как, и ты убьешь Хозяина!

Ненависть бурлила в крови - цель, смысл и суть ее жизни! Она больше не ощущала боли в раненой руке. Только чувство, очень близкое к тому, что люди называют радостью.

Из дома Зан вышла той же дорогой, что несколько часов назад входила в него. По тем же коридорам, освещенным уже догорающими масляными лампами; мимо трупов, ничуть не изменивших своего положения; по-прежнему не встретив никого живого. Только сейчас она начала задумываться, что будет делать, если ей попадется кто-нибудь из гвардейцев или сам Родослав? Она напала на него; он победил ее, но оставил в живых и даже свободной. Может быть, побрезговав сам, он все же послал гвардейцев, чтобы они ее добили? Зан хмыкнула: если так, что-то они не слишком торопятся исполнить приказ своего Хозяина! Лучше бы поспешили, пока она снова не собралась с силами драться.

Зан вышла на крыльцо, обойдя выбитую дверь, посмотрела в сторону залива, пытаясь отыскать признаки приближающегося утра. Но небо по-прежнему было темным, значит, рассвет еще не скоро. Темнота и тишина. Если бы не выбитая дверь, валяющаяся позади Зан, можно было бы подумать, что все поместье мирно спит! Дверь, да еще семь трупов, мимо которых она прошла...

Зан начала спускаться по ступеням крыльца, но навстречу ей из глубокой тени под деревьями соткалась человеческая фигура. Зан подняла норлу в боевую стойку, приготовившись отразить нападение, заставив себя вспомнить, что левой рукой она владеет ничуть не хуже, чем правой. На крыльцо стремительно вбежал Ледь, казалось, даже не заметив ее воинственного вида. Его собственный меч был вложен в ножны - Зан видела крестовину с изящным навершием над плечом. А сам Ледь выглядел точно так же, как и когда она оставила его, - перепачканная в крови темная одежда, окончательно растрепавшиеся волосы, сияющие нечеловеческой темнотой глаза.

Он стремительно взбежал по ступеням, и Зан на минуту показалось, что он не остановится, а так и бросится к ней: то ли схватить преступницу, то ли просто прикоснуться, проверяя, что она жива! Зан не собиралась дожидаться. Она отступила на полшага назад, вскидывая норлу над головой. Ледь, кажется, все понял, потому что резко остановился меньше, чем в двух аммах от нее.

- Ты в порядке?

Зан смотрела на него, пытаясь понять, чего же ей все-таки следует ждать. Только вот прочитать что-либо во взгляде Ледя было ничуть не проще, чем в темных глазах его отца.

- Ты не узнаешь меня? - вдруг спросил он. Зан не поняла, чем был вызван этот вопрос. Почему-то если она молчит, люди начинают воспринимать это как-то странно. Да и не люди, похоже, тоже... Ледь снова не дождался ответа и продолжил. - Тебе некого больше бояться: людей адмирала не осталось в поместье!

- А где твой отец?

- Забрал большую часть гвардейцев и отправился в город захватывать дома и корабли адмирала, - Ледь хмыкнул, выражая свое отношение к действиям отца. - Если уж развязали войну, нужно ее выигрывать! - Зан показалось, что он цитирует чьи-то слова, возможно, даже самого Родослава.

- Он что-нибудь говорил обо мне? - поинтересовалась она, по-прежнему не спеша опускать норлу. А Ледь словно не замечал этого. Или, во всяком случае, делал вид, что не замечает. Так разговаривают с перепуганными детьми или животными...

- Сказал, что ты ранена, и велел тебе помочь, - он прикоснулся рукой ко лбу, словно этот жест мог что-то сказать Зан. - Может быть, ты все-таки опустишь свою норлу?!

Зан опустила. Чего же добивается Хозяин Родослав, если даже своему сыну не сказал, что этой ночью она напала на него?! Она что, по-прежнему верный боярский гвардеец?! Или Ледь просто обманывает ее - добивается, чтобы она потеряла бдительность, чтобы можно было разоружить ее и схватить? Она сейчас и с оружием-то не особенно опасна!

- Ты сильно ранена? - спросил Ледь, протягивая руку, на этот раз действительно чтобы прикоснуться к ней. - Разреши я посмотрю.

- Я сама! - вызверилась Зан, хотя норлу вновь поднимать все же не стала. Ледь послушно убрал руку, хотя в его глазах и промелькнуло недоумение.

- Ну, тогда хотя бы просто пойдем со мной?

Зан пожала плечами... Одним плечом. Если она прямо сейчас не собирается убраться из поместья, то идти вслед за Ледем ничуть не хуже, чем идти в любую другую сторону.

Зан подумала, что они вернутся в дом, но Ледь спустился с крыльца и повел ее вперед по дорожке. Они завернули за угол, словно шли к берегу залива. Зан старалась не отставать от оборотня, чтобы не потерять его из виду: его темная одежда и волосы сливались с окружающей предрассветной чернотой. Определенно, белые кошки ночью заметны гораздо лучше. Если конечно на земле не лежит снег, как по полгода бывает на севере Махейна.

Они прошли через арку и оказались во дворе дома. Ледь повернул и, уверенно толкнув дверь, шагнул внутрь. Зан могла только догадываться, почему он повел ее через улицу, чтобы попасть в другое крыло. Ледь придержал дверь, пропуская ее вперед. Зан вошла. Она уже достаточно хорошо изучила дом, чтобы понять, что они оказались где-то в районе кухни.

- А где все? - спросила Зан. Определенно, поместье, в котором ни одной живой души, кроме них двоих, начинало ей казаться все более странным.

- Ты имеешь в виду слуг? - Ледь закрыл дверь и пошел вперед по коридору, указывая дорогу. - По-прежнему в казармах. Спрятались там в самом начале нападения - если что, их было бы легче защитить. Скоро вернуться. Как только гвардейцы прочешут весь периметр.

Он открыл перед Зан какую-то дверь, ничем не отличавшуюся от всех остальных, и снова пропустил ее вперед.

- А почему ты не вместе с ними?

- Мне сказали, что ты ранена, - он пожал плечами, входя в комнату вслед за ней. Зан огляделась по сторонам. Интересно, куда он ее привел? Комната оказалась небольшой и без единого окна. Посередине большой стол, массивный и простой - скорее действительно необходимая вещь, чем просто предмет интерьера. Под стать ему шкафы вдоль стен, там, где их нет, полки в несколько рядов, сплошь уставленные всевозможными баночками и коробками. В нескольких местах под потолком - пуки сушеных трав, распространяющие по всей комнате сладковатый пыльный аромат. Кажется, теперь ясно, где они оказались, - Зан вспомнила комнату этивки-лекарки в догатской школе. Конечно, в годрумском цирке лазарет тоже был, но местный лекарь с травами дружил весьма слабо. И вообще самое большее, на что он был способен, это наложить швы. А выживет гладиатор или нет - это уже зависело только от него самого! Интересно, а кто в поместье Родослава заправляет всем этим лекарским хозяйством?

Не объясняя ничего, Ледь прошел в угол комнаты и извлек оттуда глубокую фарфоровую миску, которую Зан сразу не заметила. Поставил ее на стол. Дальше последовал кувшин. Ледь налил из него в миску воды, собрал волосы в хвост и, закатав рукава, принялся мыть руки, зачерпнув из какой-то баночки остро пахнущего травами мыла.

- Положи норлу пока сюда, чтобы она не мешалась, - он кивнул на другой, свободный конец стола. Зан не слишком-то хотелось расставаться с такой надежной чуть шершавой рукоятью, но с другой стороны, не может же она вечно цепляться за нее? Тем более что без ножен носить ее действительно неудобно. Она положила норлу на чисто выскобленную деревянную поверхность, но руку от нее не убрала, и сама осталась стоять рядом, настолько близко, чтобы иметь возможность в любой момент ее схватить. Потом все-таки заставила себя сделать шаг в сторону. Ей пора решить: либо она собирается драться - тогда ей следует нападать; либо она вновь начинает изображать из себя верного боярского гвардейца, которому среди его оборотней ничего не угрожает, раз уж Родослав предоставил ей такую возможность! И раз уж она пришла сюда вслед за его сыном. Тем более что именно он ей и нужен. - А где твой звереныш? - вдруг спросил Ледь.

- Отправился на охоту. Пираты Тайко-Сида не показались ему подходящей едой, - ответила Зан первое, что пришло ей в голову. О Коре она с ним точно не собиралась разговаривать. Ледь закончил мыть руки, сменил воду в тазу на чистую и только после этого повернулся к Зан.

- Я должен посмотреть твою рану.

Зан с недоумением взглянула на него:

- Я не знала, что ты лекарь?

Ледь слегка поморщился, словно ему уже не в первый раз приходится объяснять очевидную вещь.

- Все мы, высшие оборотни, немного лекари. Мы чуем травы, - он сделал шаг в сторону Зан. - Я помогу тебе.

- Я справлюсь сама! - Зан по-прежнему не понимала: она ведь, кажется, уже сказала ему это. Почему он настаивает?

- У тебя ведь ранена рука? - уточнил Ледь. Зан слегка пошевелила плечом, прислушиваясь к своим ощущениям.

- Удар пришелся скорее по лопатке.

- Тем более. Ты не достанешь сама! - он снова попытался приблизиться к Зан, но та опять отступила. К столу, на котором лежала ее норла.

- Я уже сказала, мне не нужна твоя помощь! - серо-стальные глаза начинали наливаться темнотой поднимавшейся ненависти. Вполне вероятно, что она сделала ошибку, придя сюда!

- Я не прикоснусь к тебе! - Ледь больше не делал попыток приблизиться. Он стоял, чуть отведя руки в стороны, чтобы не испачкать их об не слишком-то чистую одежду, или демонстрируя, что он действительно не собирается причинять ей вреда. Зан вздохнула и принялась расстегивать свой кожаный с нашитыми стальными пластинами жилет. В конце концов, она же позволяла цирковому лекарю обрабатывать свои раны. Проблема в том, что воспринимать Ледя как лекаря у нее не получится при всем желании!

Она положила жилет на стол рядом с норлой, кое-как выпутавшись из остатков ремней на ножнах. Потом принялась за рубашку. На запястье левой руки были еще одни ножны - для кинжала. Расстегнуть их значило остаться практически совсем без оружия, поэтому Зан просто вытащила из-под них рукав и сняла рубашку. Потом перекинула через плечо окончательно растрепавшуюся косу и повернулась к Ледю спиной. Она почувствовала, как он приблизился к ней. Как ощущение тепла... Не на коже... Что-то раньше она не замечала, чтобы она так чувствовала людей! Неужели она действительно способна ощущать силу, исходящую от оборотней не только в тот момент, когда они меняют облик?

Стук переставляемой по столу миски. Зан усмехнулась: наверное, если бы вместо нее был ранен какой-нибудь другой гвардеец, Ледь просто указал бы ему место, куда следует встать. Звук окунаемой в воду и выжимаемой тряпки. Прикосновение теплого и влажного к плечу... Зан вздрогнула, лишь с трудом заставив себя по-прежнему остаться стоять на месте. Ткань тут же отдернулась.

- Извини! - голос Ледя за спиной. - Я не хотел сделать тебе больно. Мне нужно очистить рану, - ей показалось или его голос действительно звучал неуверенно?

- Мне не больно! - выдавила Зан, чувствуя, как влажная теплая ткань вновь прикасается к ее коже. Боли действительно не было, но это влажное тепло; ощущение силы, исходящее от существа, стоящего за ее спиной в терпком запахе трав, - это было еще хуже... Особенно, если вспомнить, что именно она собиралась сделать! Если бы он не встретился ей на крыльце дома, она бы сама пошла искать его...

- Вообще-то все не так страшно, как я ожидал, - проговорил Ледь. - Пожалуй, даже зашивать не придется.

- Я же сразу сказала, что справлюсь сама! - Зан сделала попытку отойти, но влажная ткань только сильнее прижалась к ее коже.

- Не дергайся! Еще немного осталось! - она послушно замерла: если ему так нравится, пусть изображает из себя лекаря. В конце концов, влажная тряпка на плече вряд ли причинит ей какой-то вред. - Кто тебя так? - вдруг спросил Ледь.

- Один мой враг, - произнесла Зан, радуясь, что ей не нужно смотреть ему в глаза. - Я переоценила свои возможности.

- Есть один способ стать достаточно сильной, чтобы больше не бояться никаких врагов. Ты знаешь о нем.

Мокрая ткань отложена в сторону, длинные сильные пальцы зачерпывают из баночки светло-золотистую мазь и едва ощутимыми прикосновениями наносят на ее кожу. Молчание в воздухе, такое же ощутимое, как и терпко-пыльный запах трав.

- Знаешь, один философ любил говорить: "Если решение принято, осталось его только осознать"! - голос Ледя звучит беззаботно, словно сказанные им слова - всего лишь шутка.

Ее молчание...

"Она не ответит!"

Ее кожа под пальцами, такая теплая и влажная. Розовая полоса свежего рубца через все плечо. Можно провести вдоль него. Только как, если нельзя прикасаться?! Лучше бы он вовсе ничего не говорил! Тогда не пришлось бы ощущать, как в напряжении каменеют мышцы на ее спине...

Он вздрогнул, когда она произнесла:

- Я уже осознала.

Часть II. Когти и клыки.

Глава 1. Паутина крови

Окраина Годрума, побережье залива Скоба. Лето 1278 года от Сотворения мира. Время - ближе к вечеру.

Длинный тонкий разрез. Она смотрит, как кончик безупречно острого кинжала оставляет ровную алую полосу на внутренней стороне левой руки Ледя, от запястья до самого локтевого сгиба. Ледь держит кинжал другой рукой и ведет его так ровно и спокойно, словно совершенно не ощущает боли.

Час назад он пришел в отведенную ей комнату в гвардейских казармах и сказал, чтобы она шла за ним. Ему не нужно было объяснять зачем. Она знала. Точно так же, как и он этим утром сразу же понял ее. И не удивился. Словно Ледь всегда был уверен, что рано или поздно она станет одной из них! И все ее предыдущие отказы ничего не значили для него, были лишь вопросом времени.

Родослав тоже так считал. "Я верил тогда, продолжаю верить и сейчас..." Он не ошибся. Вообще победа в этой битве целиком осталась за ним. Но у нее еще будет шанс. Победить? Нет, сегодня утром не сразу, но ей все же удалось понять, почему она проиграла. Потому что слишком хотела победить Хозяина! Она привыкла побеждать и просто забыла, что ее цель совсем другая, гораздо более простая - убить Хозяина. Любыми средствами. Любой ценой! Даже ценой собственной жизни. Даже такой, какую она сейчас собралась заплатить, потому что сейчас она отдает гораздо больше чем жизнь.

Ей не нужно было просить Ледя - он был согласен с самого начала. И ей почти не пришлось ждать - только до вечера.

Сегодня утром, через пару часов после рассвета, когда оставленные в поместье гвардейцы только закончили проверять территорию, а вернувшиеся слуги кое-как прибрали дом, из Годрума вернулся Зуру. Он принес новости: захват бывшего имущества пиратского адмирала Тайко-Сида шел вполне успешно. И передал приказ Хозяина: все гвардейцы должны отправиться в город вместе с ним. В поместье, когда ему больше никто не угрожает, хватит и личной гвардии его сына, прибывшей с ним из Махейна, а в Годруме каждый верный боярину человек на счету. Вместе с гвардейцами Зуру забирал и большую часть слуг. Родослав собирался жить в бывшем доме адмирала, его нужно было приводить в порядок. Судя по лицам слуг, слушающих это распоряжение, они думали о том, сколько еще трупов им предстоит убрать сегодня?

Ледь подошел к Зуру и что-то тихо принялся объяснять ему. Старый оборотень внимательно выслушал слова хозяйского сына, посмотрел на нее, а потом кивнул. Его новое распоряжение звучало так: в Годрум идут все боярские гвардейцы кроме нее.

И сейчас, ближе к вечеру, дом снова казался вымершим. Слишком мало слуг, да и тем, судя по словам Ледя, он приказал их не беспокоить. Он привел ее в комнату, расположенную где-то в восточном крыле. Точнее она сказать не могла - она просто запуталась, пока они петляли по бесконечным коридорам. Комната была без окон и почти без мебели, только пол в несколько слоев устлан циновками, скрадывающими звуки шагов, а в самом центре большой овальный то ли стол, то ли... Если бы в Годруме, как, впрочем, и повсеместно на материке, культы Светлых и Темных Богов не находились в глубоком упадке, она бы подумала, что это алтарь. Ей он не понравился. Еще меньше ей понравилось, когда Ледь сказал, что ей следует раздеться и лечь на отполированную до блеска деревянную поверхность.

Он говорил это, остановившись в нескольких аммах от нее, словно не решаясь к ней приблизиться. Он будто боялся, что она откажется, вновь схватится за свою норлу... Норлу она оставила в комнате, а что касается всего остального... Она уже сказала, что приняла решение, и что готова заплатить любую цену, сказала тоже!

Она сняла свое простое шелковое платье, в которое переоделась еще утром, без сожалений избавившись от испорченной формы, и послушно легла на алтарь. Подумала, что на полу, устланном циновками, и то было бы удобнее. Она спросила, позволено ли ей теперь знать, в чем заключается суть обряда?

Ледь собрал волосы в хвост, снял рубашку и сапоги, оставшись в темных холщовых брюках, вынул из ножен на поясе длинный тонкий кинжал и поднял с пола заранее приготовленную глубокую миску.

Оборотнем можно родиться. А можно стать, получив кровь одного из тех, кто был им рожден...

Острый кончик кинжала ведет ровную, стремительно набухающую алой кровью линию по внутренней стороне руки Ледя, от запястья до самого локтевого сгиба. Он держит кинжал в другой руке и делает разрез так спокойно, словно совсем не чувствует боли. Она смотрит на его руки, на его гладкую золотистую кожу, на его лицо, на котором застыло выражение крайней сосредоточенности. Ледь откладывает кинжал в сторону - на алтарь, на котором лежит она (в пустой комнате либо на него, либо на пол - больше некуда), и подставляет под стремительно бегущие крупные капли миску. Ждет, пока она не наполнится примерно на половину.

Нет, ей ничего не придется пить...

Ледь решает, что пока достаточно, и отставляет миску. Она видит, как словно повинуясь его воле, кровь перестает течь, а рана начинает затягиваться. Он перекладывает миску из правой руки в левую и делает шаг к ней, замершей на алтаре, а в правую снова берет кинжал.

Сила нового оборотня будет зависеть от того, сколько крови оборотня высшего он получит. А значит, от того, сколько времени будет длиться обряд инициации. В ее взгляде нет ничего, кроме внимания, сосредоточенности и готовности. Он все понимает, но качает головой: долго не выдерживает никто.

- Прости, что должен причинить тебе боль! Я остановлюсь, как только ты скажешь...

Он вплотную подошел к алтарю и смотрит в ее глаза. Кончик безупречно острого кинжала замер, на волос не касаясь ее руки.

- Но сначала ты должна назвать мне свое имя.

- Зан, - в недоумении отвечает она. - Ты знаешь, - она бы пожала плечами, тем более что утренняя рана от клинка Родослава уже совсем зажила, только вот лежа это делать как-то не очень удобно.

- Нет, - он слегка морщится. - Я знаю, это твое прозвище. Зан - Звон Стали. А мне нужно твое настоящее имя, то, которое тебе дали при рождении, то, с которым ты росла...

- Занила, - она заставила себя выдохнуть и тут же прикусила губу, словно произнесла что-то запретное. Она последние несколько лет не называла себя так: ни вслух, ни даже в мыслях. Она считала, что маленькая беспомощная девочка Занила должна остаться в прошлом. Та, что умеет драться и убивать, - Зан! Что же этот оборотень хочет выпустить наружу?

Ледь больше ни о чем не спрашивает ее. Пора начать обряд.

Кончик кинжала прикасается к коже на плече Занилы, легко протыкает ее. Она ждет этой боли, и только это помогает ей не вздрогнуть. Она слегка поворачивает голову и скашивает глаза, чтобы видеть, как Ледь ведет кинжалом вниз по ее руке, разрезая кожу, выпуская алые капли крови. Царапина получается ровной и не слишком глубокой, и все равно это больно! В пылу сражения, когда враг достает тебя своим клинком, куда более глубокие раны болят меньше просто потому, что не до них. А вот так лежать и ждать, невольно прислушиваясь к собственным ощущениям и чувствуя каждый новый эцб царапины, - не слишком-то приятно. Хотя, и не так тяжело, чтобы невозможно было терпеть!

Когда длина царапины достигает почти двух тефахов, Ледь останавливается, откладывает нож и приподнимает миску, в которую до этого нацедил собственной крови. Он подносит ее вплотную к коже Занилы, наклоняет и осторожно, каплю за каплей, дает темно-алой жидкости вытечь на ее разрезанную кожу. Он ведет миской над царапиной, заливая свежую рану собственной кровью, позволяя ей смешаться с кровью Занилы.

Она чувствует каждую каплю, упавшую на ее руку, растекающуюся по коже, проникающую в разрез. Вдруг, когда Ледь уже почти доходит до конца царапины, там, куда упали самые первые капли, вспыхивает огонь. Не настоящий, но Заниле кажется, что ее плоть вновь, как несколько лет назад, соприкоснулась с раскаленным железом! Резкая боль, пронизывающая ее плечо от разрезанной кожи через мышцы, в кость, а потом вниз по руке - вдоль проведенной ножом и залитой кровью оборотня царапины! Словно в руку воткнули раскаленный прут и теперь, вместо того, чтобы просто выдернуть, еще и поворачивают его в ране!

Занила тихо вскрикнула сквозь сжатые зубы и дернулась, невольно пытаясь отстраниться. Ледь тут же отставил миску и крепко обеими руками прижал ее локти к алтарю, наклонившись над ней:

- Только не хватайся за рану! Сейчас пройдет.

- Предупреждать же надо! - выдавила Занила, чувствуя, как боль в руке понемногу стихает. Теперь казалось, что там не огонь пылает, а насыпана горсть углей, постепенно остывающих. Но, Темные Боги, как же медленно!

- Я предупреждал.

Занила хмыкнула: он действительно предупреждал. О да, теперь она понимает, почему долго этого никто не выдерживает! Интересно, сколько сумеет продержаться она?

- Я не буду дергаться. Можешь отпустить, - проговорила она. В первый момент ей было все равно, но теперь, когда боль почти прошла, она заметила, что Ледь прижимает ее руки к алтарю, старательно не прикасаясь к ее груди. Она успела заметить, что оборотни гораздо спокойнее большинства людей относятся к своему и чужому обнаженному телу. Но то ли прикасаться не все равно, что смотреть, то ли Ледь слишком хорошо выучил ее отношение к прикосновениям?.. Он внимательно заглянул в ее глаза, словно она зачем-то могла его обманывать, и только после этого убрал руки.

Он отошел от алтаря, но тут же вернулся, поставив на пол рядом с ним уже знакомую Заниле большую фарфоровую миску с водой, в которой плавал кусок чистой мягкой ткани. Он наклонился, вылавливая ее, отжал и осторожно провел по плечу Занилы. Та невольно напряглась, ожидая новой боли, но ее не последовало.

- Посмотри! - произнес Ледь. Занила в очередной раз скосила глаза, выворачивая шею. Влажная тряпка убрала остатки крови, и под ней кожа была абсолютно ровной, безо всякого следа царапины! Занила подумала, что самостоятельно залечить рану с такой скоростью у нее бы не получилось, даже если бы она спускалась на уровень зрения своего кружева, а ведь она этого не делала! Ледь позволил тряпке вновь упасть в миску с водой, предварительно протерев ей лезвие кинжала.

- Каждый новый разрез придется делать чуть глубже, - проговорил Ледь. Занила грязно выругалась, помянув Темных Богов. Изящная темная бровь Ледя приподнялась. - Ты уверена, что я могу продолжать?

- Да!

Безупречно острый кончик кинжала вновь впился в кожу Занилы и скользнул вниз, на этот раз Ледь проводил разрез от локтя до запястья. Она хмыкнула, подумав, что этой боли теперь вовсе не замечает! Кинжал в руке Ледя заменила миска, и тяжелые темные капли вновь срываются с ее края. На этот раз боль пришла мгновенно, словно ее руку заливали расплавленным металлом! Занила впилась пальцами в гладкую деревянную поверхность алтаря и закусила мгновенно побелевшие губы. Она чувствовала каждую новую каплю, казалось жидким огнем прожигавшую ее плоть насквозь!

Ледь отставил миску. Он не решался заглянуть в ее потемневшие от боли глаза. Он был рожден оборотнем и никогда не испытывал на себе этого ритуала и никогда еще не проводил его сам. Только видел, как это делает его отец или другие высшие оборотни из махейнской стаи. Можно было и теперь попросить помощи Родослава. Отец бы не отказался провести инициацию, но Ледь не захотел ждать. Что-то подсказывало ему, что она не согласилась бы ни на кого другого, да и он сам этого не хотел. Тогда он просто не знал, каково это причинять такую боль своими руками! Он даже не мог смотреть ей в глаза! Его взгляд зацепился за ее пальцы, судорожно впивающиеся в гладкую поверхность алтаря... Слишком твердую, чтобы за нее можно было схватиться, отвлекаясь от боли! Больше всего ему хотелось поскорее схватить тряпку и стереть кровь, избавляя ее от боли. Нельзя! Нельзя прерывать обряд... Он закусил губу, так же, как и она... Темные Боги, да она же сейчас ее до крови прокусит!

Не думая больше ни о чем, Ледь потянулся и накрыл ее руку своей, переплетя свои и ее пальцы, заставляя распрямить их, прижимая ее ладонь к алтарю. Длинные серебристо-светлые ресницы дрогнули, и девушка подняла на него взгляд. В глазах цвета незамерзшей зимней воды под слоем густой, словно липкой, боли недоумение:

- Я не буду дергаться. Не бойся!

- Ты говори, когда боль уходит, - произнес Ледь, отпуская ее руку и влажной тряпкой стирая с ее кожи остатки крови. Следа от разреза не было, значит все идет, как следует.

Значит, нужно продолжать! На какой-то момент он завидует Заниле: все, что ей нужно делать, это терпеть боль, а ему предстоит как-то заставить себя вновь взять руки кинжал! А еще глаза, которыми она по-прежнему смотрит ему в лицо... Он не выдерживает и спрашивает:

- Что?..

- Я просто думаю, в каком месте те продолжишь меня резать?!

Она еще может шутить!..

Ледь слегка накланяется над ней, и кинжал проводит ровный разрез по другому плечу Занилы, на этот раз более глубокий - чуть задевая мышцы под кожей.

- Существует определенная схема, которой традиционно принято придерживаться, - начинает объяснять Ледь: ему кажется, что, может быть, его рассказ поможет ей отвлечься. - Но некоторые старые оборотни, считают, что это не имеет никакого значения. Важно лишь количество разрезов и их глубина, - он откладывает кинжал и берет миску, не позволяя себе остановиться. - Мой отец, например, так думает.

- Не говори о нем! - сквозь стиснутые зубы шипит Занила. - Темные Боги, хоть сейчас не говори о нем!

Она запрокидывает голову, скользя затылком по гладкой поверхности алтаря. Ее взгляд мечется по потолку, пытаясь отыскать там хоть что-нибудь, за что можно зацепиться, чтобы всплыть над этой болью! Все левая рука от плеча до локтя в огне! Причем он не снаружи, а как будто изнутри, сжигает, начиная с кости. Вот черным жирным пеплом скручиваются мышцы, потом безжизненной золой опадает кожа... У нее больше нет руки, и значит, нечему болеть, и это, кажется, - счастье!

Влажная чуть прохладная ткань прикасается к плечу... Занила с трудом поворачивает голову и видит свою кожу, такую же гладкую и ровную, как и прежде. Значит, то, что она видела, как ее рука сгорела и рассыпалась пеплом, неправда? Значит, придется продолжать терпеть дальше?!

И боль от кинжала, проводящего новый разрез ниже по руке, кажется почти облегчением, потому что сталь, взрезающая ее плоть, такая холодная! А потом всю ее руку от кончиков пальцев до середины предплечья снова окунают в раскаленный металл... Она не выдерживает, вскрикивает... Она почти благодарна, когда рука Ледя сжимает ее руку, не позволяя ей впиться ногтями в собственною ладонь, раздирая ее до крови...

А потом Ледь снова возвращается к ее правой руке. То ли разрезы, как он и предупреждал, с каждым разом становятся глубже, то ли это еще больнее, потому что два раза практически на одном и том же месте? Ей кажется теперь, что из ее руки по отдельности вытягивают каждую жилу, каждую мышцу, дробят кость и только после этого сжигают то, что осталось! Она пытается закричать, пытается отдернуть руку, забыв свое обещание не двигаться, но Ледю даже не нужно держать ее: ее тело просто отказывается ей повиноваться!

Она, кажется, на какое-то мгновение потеряла сознание, потому что в себя она приходит оттого, что Ледь проводит новый разрез, на этот раз на ее ноге. Мелькает мысль, что он предпочел не приводить ее в себя, а дал ей какое-то время пробыть в забытьи. И она ему за это благодарна. Занила заставила себя приподнять голову, следя за движениями его рук. Ледь вскинул голову, встречаясь с ней взглядом. На секунду кинжал замер, а потом заскользил дальше. Ледь опустил глаза.

- Прости, я забыл, что для каждого следующего разреза нужно выбирать новое место.

Он ждал, что она ему ответит? Если так, то не нужно было лить кровь на разрез, потому что все слова сразу перестали иметь какое-либо значение. Занила теперь уже обеими руками впилась в поверхность алтаря. Она либо сорвет себе ногти, либо процарапает его насквозь!..

Занила не заметила, когда время перестало существовать, смытое непрекращающимся потоком боли. Как Ледь прикасался к ее коже влажной тканью или делал новый надрез, она больше не чувствовала. В себя ее приводила только очередная волна боли, потому что каждая новая была сильнее предыдущей! Занила больше не боялась дернуться в неподходящий момент, потому что тело вновь перестало ее слушаться. Она могла только смотреть, ловя темный взгляд Ледя, как будто только в нем еще был якорь, удерживающий ее на поверхности боли - того огненного моря, в которое стремительно погружалось ее тело. Она отказывалась помнить, что эту боль причиняет ей он! Нет, его руки приносят ей такое краткое, почти незаметное, но все же облегчение. Его глаза ловят ее взгляд, напоминая, что он обещал остановиться, как только она попросит. Умоляя ее попросить! Занила знает, что одно это слово "Остановись" смогла бы вытолкнуть даже из своего сорванного, сведенного судорогой горла, но позволяет себе только кричать!..

Во второй раз она очнулась оттого, что новая волна боли никак не накатывала, оставляя ее тело невозможно пустым, словно действительно состоящим лишь из пепла. Она повернула голову и посмотрела на Ледя, по-прежнему стоявшего рядом с алтарем. Он ничего не делал, просто держал в одной руке кинжал, а во второй миску. Опустевшую - это Занила заметила сразу.

- Ты говорил, что закончишь ритуал, только когда я попрошу, - произнесла она. Точнее, попыталась произнести, но Ледь похоже понял ее не слишком-то разборчивый сип.

- Ты уверена, что хочешь продолжать? - недоверие в темных глазах. Недоверие и что-то еще... Занила сейчас явно не в том состоянии, чтобы разбираться в чужих чувствах, хотя, может быть, беспокойство? Он боится, что она не выдержит, и вся его работа будет загублена?

- Да! - кажется, раньше она это говорила с гораздо более уверенной интонацией! Но Ледю нужно лишь это слово...

Какое-то время он еще просто стоит, словно сомневается или просто не решается продолжить, потом отбрасывает миску в сторону и шагает к алтарю.

- Тогда перевернись!

Занила догадывается, что он хочет, чтобы теперь она легла на живот. Только вот она сомневается, что ей удастся это сделать. Или это он специально, чтобы она задумалась и провела переоценку своих возможностей?

- Я помогу! - Ледь осторожно приподнимает ее за плечи. Занила садится, с трудом веря, что может это сделать, потом опирается на руки и переворачивается. Алтарь кажется неожиданно горячим. Темные Боги, неужели это от ее тела?

Она кладет голову на скрещенные руки и чувствует, как пальцы Ледя, едва касаясь, убирают волосы с ее спины. Она почти благодарна ему за эти прикосновения, и за острие кинжала, разрезающее ее спину... Она будет благодарна за все, что угодно, если это хоть на секунду оттянет новую волну боли! Даже за струйки собственной крови, стекающие по боку, потому что на этот раз разрез действительно очень глубокий!..

Ледь стоит сбоку от алтаря. Она думает, что он сейчас подберет миску и начнет вновь наполнять ее собственной кровью, а это даст ей еще немного времени. Но он проводит клинком по своему запястью и подносит к спине Занилы не миску, а собственную руку, с которой стекает кровь. Занила ничего не успевает подумать об этом, потому что новая волна боли обрушивается на нее. Слишком сильная! Гораздо сильнее, чем она готова была терпеть! Ни одной мысли не остается места в ее голове. Тело, сгорающее в несуществующем пламени, рвущемся наружу сквозь мешающую ему кожу, скручивает невыносимой судорогой. Ее словно подкидывает на алтаре, и она ничего не может сделать, только ощущать каждую мышцу, каждый сосуд, каждую клеточку своего тела, разрываемую на части! Она, кажется, скатывается с алтаря, и Ледь на этот раз не успевает ее удержать...

Мир перед глазами вспыхивает цветными пятнами. По краю сознания проносится мысль, что она рухнула на другой уровень зрения. Только на этот раз это ничуть не помогает отделить себя от собственного тела, от боли, терзающей его! И Занила, кажется, понимает почему! Ее серебристо-серое кружево распадается на части... Оно пульсирует так, что Занила с трудом узнает давно знакомые очертания. Да и нечего узнавать! Оно двигается, изменяясь на ее глазах! Часть внутренних узлов померкли, сжавшись в жалкие комки, а часть наоборот сияют нестерпимо ярко. И появляются новые... И от них друг к другу и к старым узлам протягиваются нити, ветвятся, сплетают новое кружево!..

Занила помнила, как однажды уже происходило такое. В самый первый раз, когда клыки Хозяина чуть не убили ее, и из обступившей ее тьмы возник огонек серебристо-серого цвета... Но, Темные Боги, тогда ей не было так больно! Тогда ее тело просто умирало и рождалось заново, а не разрывалось на части!..

На секунду боль чуть отступает, и Занила пытается приподняться, но отступает та только лишь для того, чтобы в следующее мгновение обрушиться снова, заставляя ее бессильно упасть на пол.

Ледь, отбросив в сторону теперь уже ненужный кинжал, перескочил через алтарь и опустился рядом с Занилой. Схватил за плечи, пытаясь приподнять, перевернуть, заставить посмотреть на себя. Все пошло не так! Или, точнее, слишком "так"... По телу девушки, ставшему вдруг невозможно тяжелым, одна за другой проходили сильные судороги. А он не знал, что ему делать! Мелькнула мысль, что, наверное, зря он взялся проводить инициацию один, но теперь уже было поздно что-либо менять. Время не повернуть вспять и ничего не исправить. Он сделал то, что считал нужным, и то (пора быть откровенным), чего больше всего хотел! Обнаженное, беспомощное, ломаемое чудовищной болью тело под его руками... Самого дорогого на этом свете для него человека!

"Человека? Уже нет! И это благодаря тебе!"

Очередная судорога скрутила тело Занилы. Ее голова сначала откинулась назад, а потом снова опустилась на циновки. Кажется, она была уже без сознания... Не думая больше ни о чем, Ледь рухнул на пол, вытягивая руки и ноги вдоль, поверх тела девушки, всем своим весом вжимая ее в пол, так предусмотрительно устланный циновками. Лишь бы она перестала биться в этих жутких судорогах, лишь бы она не навредила себе, лишь бы она перестала чувствовать эту боль... Которую он ей причинил! И даже осознание того, что по-другому было нельзя, не спасало.

Он всем своим телом ощущал, как напряженно тверды ее мышцы, как новые и новые волны спазмов скручивают мускулы, ломают такое совершенное тело. Он мог только молиться, благодаря всех Богов, что позволили ей потерять сознание и не чувствовать всего этого. Если бы он был в состоянии, он забрал бы ее боль себе. Но все что он мог, это изо всех сил сжимать ее тело, не давая ему биться в конвульсиях, и жалеть, что не может перелить в него свою силу точно так же, как перелил кровь!

Кожаный ремешок, удерживавший его волосы, слетел, и они темной волной рассыпались по обеим сторонам его плеч, закрывая его тело и тело, лежащей под ним девушки, смешиваясь с ее волосами, такими же длинными, в спутанном беспорядке разметавшимися по полу. Он вжимался губами в ее затылок, ощущая их запах и вкус...

Судороги начали стихать.

"Неужели все?.."

Ледь почувствовал, как ее тело обмякло и расслабилось под ним. Ледь осторожно приподнялся, опираясь на руки. Занила все еще без сознания, но сейчас, кажется, самое время вспомнить, как она относится к прикосновениям, если уж несколько минут назад ты позволил себе об этом забыть. Ледь перекатился в сторону, увлекая такое послушное тело девушки за собой. Сел, аккуратно положив ее себе на колени. Осторожно, кончиками пальцев, отвел волосы с ее лица. Руки дрожали.

Кажется, он может радоваться и гордиться собой: не каждому высшему оборотню удается довести инициацию до той границы, за которой у нового оборотня начинается формирование силового каркаса. Обычно приходится еще какое-то время ждать, гадая, получилось ли... Глаза Занилы, лежавшей на его руках, были по-прежнему закрыты. И Ледь точно знал, что сможет радоваться и гордиться только когда с ее лица исчезнет эта невозможная бледность.

Глава 2. Обещание

Северный Махейн. Время действия - неизвестно.

Снег под лапами мягкий, пушистый, чуть хрусткий и совсем не холодный. Зима вступила в свои права совсем недавно, и поэтому его еще так мало, что он даже не везде скрыл слой сухой опавшей хвои. И от этого земля кажется пятнистой, буро-белой, словно шкура какого-то неведомого животного. Правда, таких зверей ты не встречал. А большая часть снега не долетела до земли, потому что повисла на пушистых ветвях огромных деревьев, вздымающихся над твоей головой. Толстые ровные стволы с темной шершавой корой уходят высоко в небо. Где-то там, над ними, полдень, ярко светит солнце, ослепительно преломляясь сотни тысяч и миллионы раз в каждой снежинке, пойманной в паутину темно-зеленых иголок. Но сюда, к самой земле, проникают только тонкие лучи, падают отвесно сверху вниз. И оттого мир вокруг кажется полосатым: ствол дерева, луч света; ствол дерева, луч света...

А пятна снега и хвои на земле расплываются, сплетаясь в причудливый узор, если бежать так быстро, как ты. И сильные лапы не успевают почувствовать, на что ступили в очередной раз: на пушистый снег или на хрусткую хвою. А мир вокруг, словно чаша, полная до краев! Светом солнца, звуками, запахами, силой, переполняющей твое тело...

Это только глупые, слабые, никчемные люди могут считать, что в зимнем лесу стоит сонная тишина, но ты-то слышишь, сколько в нем жизни! Каждый твой шаг отдается тихим хрустом, огромные деревья слегка покачиваются под порывами ветра, проносящегося между их вершин, - скрипит древесина. Да и сам ветер поет, дразня покрытые ледком иголочки, словно играет на крошечных колокольчиках! Вот где-то высоко-высоко с ветки сорвался снег, пролетел амм вниз до следующей лапы, ударился, рассыпался сухим облачком сияющей морозной пыли, дрогнули струны-иглы, пропел музыкант-ветер... Потревоженная, цепляясь острыми коготками за сухую кору, высунулась из своего дупла белка, встряхнула пушистым серо-рыжим хвостом, повела подвижным носиком, нюхая воздух, и скрылась назад: до весны еще далеко, а в уютном дупле достаточно запасов, чтобы пережить зиму. Гораздо хуже крошечной серой мышке, что роется в сухой хвое меж корней столетнего дерева: ей сегодня еще не удалось найти себе пропитания. Вдруг она замирает, сев на задние лапки и подняв вверх продолговатую голову с острым носиком. Ее длинные темные усы тревожно шевелятся... Она почуяла в воздухе тебя! Хищника. Опасность! Мышка опускается на все четыре лапы и стремительно пытается скрыться в своей норке, устроенной здесь же, между корней дерева...