Хранители крови

Глава 2

На оформление бумаг ушло ровно десять дней. Гарри извелся, подпирая министерские стены, протирая штаны в кабинете Моуди и хлебая отвратительное пойло, которое тот называл чаем. Бланки описи имущества юноша выучил наизусть уже на вторые сутки, и бездействие не просто давило — оно выматывало, вытягивало все силы, выжимало их до капли. Воистину, кого Бог хочет уничтожить, он сначала заставляет скучать. Смысл сей поговорки Гарри прочувствовал в полной мере на собственной шкуре.

Каждое утро он приходил в Министерство — в здание, которое и без того терпел с трудом: слишком многое здесь напоминало ему о событиях трехлетней давности, когда погиб Сириус. Приходил в надежде, что сегодня, наконец, что‑то решится: Моуди разберется со своими бумагами, соберет все подписи, получит все разрешения. Но время шло. Гарри не верил в ад, но в унылые часы бессильного ожидания ему начинало казаться, что если он существует, то именно такой. Что ад — это одна гигантская бюрократическая контора, и грешники маются, обивая чиновничьи пороги, простаивая в бесконечных очередях и убивая столетия на ожидание, когда у кого‑нибудь закончится обед… или отпуск… или просто дурное настроение.

Иногда удавалось перекинуться парой слов с Роном, которого Моуди упрятал в Архив. Два–три раза в день тот с мученическим видом, сгибаясь под тяжестью архивной документации, с красными и слезящимися от пыли глазами приходил в кабинет Моуди. О чем конкретно говорилось в документах, Рон не знал, да Гарри это и не интересовало. Подборки делал Хранитель Архива, а Уизли просто досталась незавидная роль перевозочного средства.

Впрочем, однажды неуклюжего Рона угораздило споткнуться на ровном месте, и вся тяжеленная кипа бумаг рассыпалась по коридору, блокировав движение от стены до стены. Выскочивший на шум Гарри бросился помогать собирать ветхие пергаменты и пухлые, растрепанные подшивки. Его взгляд наткнулся на странные символы… руны? Гермиона бы разобралась, что к чему. А Гарри успел лишь выхватить два слова: "демонология" и "керы", — когда какой‑то недовольный образовавшейся пробкой волшебник нервно выхватил палочку и одним коротким взмахом сложил документы в аккуратную стопку.

— Молодежь, — раздраженно проворчал он, торопливо семеня прочь, а Гарри с Роном так и остались тупо хлопать глазами.

Луна коротала время за чтением «Придиры» и время от времени предлагала пройти какой‑нибудь дурацкий тест, вроде «Насколько крепка ваша ментальная глазовыколупывательница» или «Подготовлены ли вы к встрече с австрийским бубуй–бублом». От этих тестов Гарри тянуло наложить на себя руки, тем более что результаты оказывались неутешительными: с глазовыколупывательницей дела обстояли совсем худо, а бубуй–бубол грозил отвернуть Гарри голову на второй минуте знакомства. Луна пыталась подбодрить гриффиндорца, но тот был безутешен.

Что до Блейза, то его выдержке можно было лишь позавидовать. Слизеринец ни на минуту не расставался со своей пилочкой для ногтей и под конец дня умудрялся стачивать ногти до такой остроты, что хоть сейчас по деревьям лазай. Гарри подозревал, что ночами он наращивает их назад с помощью одного из своих гениальных ядовитых изобретений, чтобы утром снова было чем заняться.

Утро одиннадцатого дня ничем не отличалось от десяти предыдущих. Те же опостылевшие коридоры, тот же потусторонний голосок Луны, тот же тесный кабинет с неизменным запахом горького чая и шоколада, от которого Поттера уже начинало тошнить. Та же постная физиономия Рона, волокущего очередную полуистлевшую подшивку. И только Моуди выглядел иначе.

Вот когда Гарри понял, что дело сдвинулось с мертвой точки.

Моуди ворвался в кабинет, сжимая в кулаке рулончик пергамента и с каким‑то садистским остервенением грохая об пол железной ногой. Рон от неожиданности бухнул подшивку мимо стола, Луна вскочила со стула, торопливо захлопывая журнал, Гарри забыл дожевать шоколадку, а Блейз оторвал глаза от своего безупречного маникюра.

— Уизли, свободен! — рыкнул Моуди на Рона, который бросился было подбирать разлетевшиеся пергаменты. — Дверь прикрой с той стороны.

Кинув на Гарри страдальческий взгляд, Рон молча удалился.

— Ну что же, ребятки, документы я подготовил, — победным голосом известил аврор. Гарри с трудом удержался, чтобы не присовокупить комментарий вроде "не прошло и полвека".

— А теперь, собственно, о деле. В Поместье вы отправляетесь завтра утром в восемь ноль–ноль. Отсюда, из Министерства. Я подготовлю порталы. Бланки берете с собой, все строгой отчетности, поэтому не зевать. Заполнять только нестираемыми чернилами, получите завтра же. Никакой самодеятельности, ясно? Вопросы есть?

— Вы хотите сказать, что нам придется там жить? — не понял Гарри.

— Именно, Поттер, жить. Поместье уже год как опечатано Министерством, и за этот год в нем все сохранилось в том виде, в котором его оставили.

— А… — Гарри запнулся, вспомнив некоторые детали своего последнего пребывания в Малфой–Мэноре и не решаясь продолжить. — А как насчет трупов, профессор? Если в Поместье никто не проникал…

— А чем, по–вашему, я занимался эти десять дней, Поттер? В бирюльки играл? — рявкнул Моуди. — На Поместье наложена такая мощная защита, что без знания специальных заклинаний к нему и на десять миль не подойти. Моя работа, Поттер, работа годовалой давности. И чтобы получить разрешение на частичное устранение защитных слоев, мне пришлось попотеть.

— Так трупы все еще…

— Там, там, гуда же они денутся, не уйдут же, верно? — Моуди неприятно хохотнул. — Но трупы не ваша забота, ребятки. О них позаботятся и без вас.

— Кто? — с любопытством встряла Луна.

— Сопровождающие вас авроры, мисс Лавгуд, — почти спокойно ответил Моуди. — Их будет двое, на большее Министр не дал разрешения. Они проверят Поместье на предмет черной магии и, конечно, попытаются устранить защитные чары самих Малфоев.

— Интересно, каким образом, — скептическая реплика сорвалась с губ помимо воли, и Гарри прикусил язык. Впрочем, его скепсис понять было не трудно: всем было известно, что родовые поместья охранялись особой древней магией, секрет которой передавался из поколения в поколение только членам семьи.

— Самым простым и незатейливым, — улыбнулся Моуди. — Они… то есть, вы, раз уж вы отправитесь в Поместье одновременно, возьмете с собой младшего Малфоя. Здесь гаденыш совершенно бесполезен, а там его присутствие…

— Чего??? — ошалел Гарри. — Только не говорите, что поселите его с нами.

— В чем дело, Поттер? — Моуди нахмурился. — Вы забыли наш уговор?

— Нет, но… — Гарри потер наморщенный лоб. — На черта нам эта бледная спирохета? Кто будет за ним следить? Он же вроде находится под стражей? Или вы отпустите его на свободу?

— Ну, выбор у нас не велик, — сказал Моуди, усаживаясь за стол и сцепляя руки на животе. — Ты слышал решение Визенгамота, Поттер. Лишение права на ношение палочки и совершение колдовства не отнимает свободы, конфискация имущества и аннулирование счетов тем более, а это значит, что с момента оглашения приговора Малфой свободен.

— И с чего вы взяли, что он кинется вам помогать? — насмешливо осведомился Гарри, качая головой.

— А куда он денется? — также иронично откликнулся аврор. — Без денег, без жилья и без магии. А?

Гарри попытался представить.

— Ну–у…

— Ну–у, — передразнил Моуди с ухмылкой. — Щенку некуда идти, вот в чем весь фокус, Поттер. В принципе, с тем набором доказательств, что были у меня на руках на момент слушания, самое большое, на что я мог рассчитывать, — это лишение магических прав.

— Не так уж мало, — впервые за все время подал голос Блейз.

— Согласен, для чистокровного волшебника ужасный позор, — Моуди сощурился и довольно потер ладони друг о дружку. – Но этого недостаточно. Останься Малфой при своих деньгах — и мы бы не увидели ни Поместья, ни… гм, ни его вероятных секретов… а секретов там… Одним словом, теперь у нас есть ключ к Поместью. У Малфоя не останется выбора, кроме как помочь нам уничтожить родовые магические ловушки. Неужели вы думаете, что в своем теперешнем положении он не воспользуется шансом еще немного пожить в родных стенах? Вы хоть знаете, что такое для чистокровной знати родовое поместье? Какая магия там сконцентрирована? Традиции, воспитание — все это впитывается с молоком матери и ценится куда больше, чем все, что мы, плебеи, можем им противопоставить.

— Я знаю, — равнодушно уронил Блейз.

— Это первое. А второе… — Моуди шумно вздохнул. — Крысенышу позарез нужно вернуться в Поместье. Я так думаю. У него в Поместье… незаконченное дело.

Гарри нахмурил лоб, соображая. Вспоминая туманные намеки, мысленно собирая разрозненные обрывки разговоров за последний десяток дней воедино.

— Вы все еще думаете, что Малфой планирует устроить Люциусу побег из Азкабана? — ляпнул Гарри то, к чему, наконец, свелись его умственные усилия. И тут же почувствовал себя полным идиотом. Заявление действительно звучало до того нелепо и смехотворно, что в горле зародились спазмы истерического смеха.

— Я не думаю, — серьезно сказал Моуди. — Я уверен.

Гарри так и замер с неконтролируемым выражением на лице.

— Он мог спрятать план побега в Поместье, — начала Луна.

— У вас есть доказательства? — резко перебил Гарри.

— Если бы у меня были доказательства, Малфой бы сейчас уже гремел кандалами о решетку своей камеры в Азкабане, Поттер, — произнес Моуди. — Или целовался с дементорами.

Гарри передернуло.

— Доказательство — это как раз то, что я жду получить от вас, ребятки.

Повисло напряженное молчание. Гарри в который раз пытался думать, но у него не получалось. Не выходило осмыслить… да что там, даже просто отнестись к словам Моуди серьезно не выходило! Драко Малфой — это холеная, избалованная, злобная болонка, которая лаять – лает, а укусить – кишка тонка и зубки туповаты. Подгадить по мелочам, чтобы потом трусливо спрятаться за папочкину спину и мерзко похихикать, наслаждаясь безнаказанностью, — это да, это в его стиле. Но папочки больше нет, папочка гниет в Азкабане и будет гнить еще ближайшую сотню лет. Спрятаться не за кого. И помощи просить не у кого. И Гарри ну никак не мог представить, чтобы это убогое существо решилось на такой шаг, как планирование побега… А даже если бы и решилось — бог с ним, пусть небо на землю падает, а море из берегов выходит! — разве одного намерения достаточно, чтобы спровадить в Азкабан? Что, у Малфоя там схемы расположения тюремных камер припрятаны? И где? В Поместье? Так ведь если верить тому же Моуди, Поместье уже год как опечатано! Когда его опечатывали, Люциус еще разгуливал на свободе и ни о каких планах побега не было и речи…

Что‑то этот стреляный воробей Моуди явно мудрил.

Либо чего‑то не договаривал.

А Гарри терпеть не мог, когда ему чего‑то не договаривали!

— Где он сейчас? — спросил он, чтобы нарушить затянувшееся молчание.

— Здесь, в камере, — Моуди неопределенно махнул рукой. — А куда ему деться?

— Но ведь вы не имели права его удерживать?

— Я не имею права его отпускать, Поттер. Все равно идти ему некуда, да и незачем. Пока здесь, сидит, думает.

— Лошадиная доза настойки пустырника и Кровяной одуванчик, — меланхолично сообщил Блейз под монотонное шварканье пилочки по ногтям. — Подавляет агрессию, успокаивает нервы до состояния полной безвольности. Очень удобно и никаких побочных эффектов. Выводится из организма за три часа.

— Браво, Забини! Еще раз убеждаюсь, что не прогадал с вами, ребята. А сейчас двигайте по домам, пакуйте вещи. Только предупреждаю: не берите с собой купальники и плавки, отдохнуть, скорее всего, не удастся. Завтра в восемь в Атриуме, не опаздывать. Все свободны.

Гарри поднялся на ноги, держась за спинку стула. Во рту все еще горчил шоколад, и юноша поторопился сглотнуть, чтобы не чувствовать, как к горлу подкатывает тошнота. Кровяной одуванчик — какое‑то знакомое название…

В коридоре оказалось непривычно пусто, лифт пришел на удивление быстро, уличный воздух впервые не показался свежим. Поместье Малфоев неумолимо приближалось, одновременно отбрасывая Гарри назад, в то время, когда звучало пыточное заклятие… в один из его ночных кошмаров… в который теперь придется вернуться наяву.

* * *

Несмотря на конец июня, утро выдалось сырым и холодным. Дождь зарядил еще с ночи. Вода ленивыми струйками журчала вдоль тротуаров, исчезая в канализационных решетках, на штукатурке домов проступили бесформенные мокрые пятна, с карнизов и водосточных труб непрерывно капало.

Вдыхая тяжелый сырой воздух, Гарри раскрыл черный маггловский зонт и сгорбился под ним, ожидая, когда появятся остальные члены его… теперь уже команды. Он не любил пользоваться волшебным щитом от дождя — встречным магглам могла показаться странной его развевающаяся на ветру одежда и сухие волосы.

Он чуть прищурился, несколько раз моргнул, когда особенно сильный порыв ветра обдал его очки дождевой пылью и обзор слегка затуманился.

В красной телефонной кабинке что‑то заскрипело и задвигалось. Проходящий мимо маггл в сером плаще покосился на нее, но словно ничего не заметил. Гарри с сомнением смотрел на его удаляющуюся фигуру, сжимая неудобную ручку зонта и теребя в руке жесткую тесьму перекинутого через плечо рюкзака.

— Привет, Гарри.

Из остановившейся кабинки вынырнула Луна, одетая в короткую голубую мантию с вышитой на спине вульгарной львиной мордой. Из‑под мантии выглядывали закатанные до колен штаны, съехавшие гармошкой синие гольфы поверх колготок и ботинки с огромными шнурками. Гарри чувствовал себя донельзя глупо в черной мантии посреди маггловского района. Луна, похоже, его неуверенности не разделяла, а вышедший следом за ней Блейз Забини вообще спокойно развернул над головой магический щит, да так и стоял, поигрывая волшебной палочкой, пока кабинка снова не заскрипела и не уехала вниз.

— Дурацкие порядки, — заметил Гарри, провожая ее взглядом. — Почему нельзя было отправиться прямо из Министерства?

— Конспирация, — Луна пожала плечами. — Но мне тоже иногда кажется, что Моуди переигрывает.

— Не все в Министерстве разделяют его энтузиазм по поводу Драко, — отозвался Блейз спокойно. — Многим была не по душе идея с опечатыванием Поместья…

— Все равно, что покойников год не закапывать, — с отвращением буркнул Гарри. К горлу подступила знакомая тошнота, возникавшая каждый раз при воспоминании о событиях прошлого лета.

- … а теперь не все одобряют планы по его обыску. Но Моуди влиятельная фигура, Министр к нему прислушивается.

Гарри кивнул и не стал уточнять, что доверие к Моуди у Министра, скорее всего, связано с тем, что оба в свое время состояли в Ордене Феникса и преследовали общие цели. А значит, их цели и сейчас не слишком различались.

Глухой аппарационный хлопок известил молодых волшебников о появлении Аластора Моуди. Тот эффектно материализовался на углу дома и бодро заковылял к обернувшимся на шум ребятам, опираясь на посох. Дождь забарабанил по его видавшему виды плащу и растрепанным волосам.

Гарри мгновенно напрягся, рука сама потянулась к палочке, потому что свободной рукой Моуди вцепился в локоть возникшего вместе с ним Драко Малфоя и поволок за собой. Слизеринец по инерции сделал несколько шагов, посекундно спотыкаясь, и только тогда заметил Поттера.

Бледное, худое лицо вытянулось, перекосилось, и Малфой–младший зашипел, дернулся, вырывая руку из цепкой хватки аврора. Синяя мантия распахнулась от резкого движения, и Гарри с удивлением увидел под ней поношенные серые брюки спортивного покроя и рубашку, на которой недоставало нескольких пуговиц. Острые косточки ключиц под серой от грязи кожей, выглядели… так жалко… И только теперь вблизи можно было увидеть кровоподтеки и порезы на лице и шее. И мантия, показавшаяся в зале суда шикарной, при свете дня потеряла всю свою мнимую привлекательность. Пыльная ткань с разводами грязи, лопнувшие серебряные нитки искусной вышивки, обтрепанные и засаленные отвороты рукавов…

Мгновенно подобравшись, Малфой судорожно задернул разлетевшиеся края мантии, стискивая их в кулаках с ободранными костяшками.

— Что, Поттер, намылил чью‑то дырку за возможность нагадить в моем доме? — бросил Малфой, с брезгливым видом останавливаясь и не собираясь подходить ближе.

Гарри выхватил палочку — ей–богу, само вышло! — и ткнул ею в бывшего врага… В того, кто до сих пор оставался для него не просто врагом, а воплощением всех самых гадких, самых мерзких целей и средств. Малфой отступил на шаг, рука инстинктивно дернулась к карману мантии и застыла на полдороги.

— Что, Малфой, пусто в кармашке? Вот и придержи свой поганый язык, пока я его не укоротил, — прошипел Гарри. Ненависть разгорелась в груди, точно сухие листья, брошенные в костер. Вспыхнула неожиданно, легко и быстро, будто все последние месяцы только и ждала, чтобы нашелся козел отпущения, готовый принять на себя наболевшее, перегоревшее, накопленное за целый год… или даже дольше.

— Хватит, — Моуди стукнул посохом об асфальт, привлекая внимание мальчишек. Те застыли, глядя друг другу в глаза, как два мартовских кота, в ожидании сигнала к драке.

— Поттер, убрать палочку, — скомандовал Моуди. — Живо.

Гарри с неохотой повиновался, подавляя кипящую внутри злость. Сунул палочку в карман мантии и отвернулся, натыкаясь взглядом на озадаченное лицо Луны и равнодушное Блейза.

Моуди извлек из плаща крупные серебряные часы с цепочкой, щелкнул крышкой, уставился на циферблат.

— До отправления три с половиной минуты, — констатировал он. — Доставайте порталы. Ты! Для тебя портала нет, так что держись за… — он хотел было произнести первое попавшееся имя — Поттер, разумеется, — но взглянул на гаррино выражение лица и благоразумно передумал. — За Блейза. И держись крепче, если не хочешь потерять в путешествии пару конечностей или что‑нибудь поважнее!

Моуди хрипло расхохотался. Луна сконфуженно отвела взгляд. Гарри снова затошнило.

— Вас встретят, — сказал Моуди, отсмеявшись. — Специалисты по чарам Тони Брустер и Грег Нотс. Оба мои ученики. Я снял первый уровень защиты, самый сложный. С остальными парни справятся и без моей помощи. — Моуди ненадолго замолчал, обводя своих подопечных критическим взглядом. — Первый отчет жду сегодня в три по полудню. Поттер, ты за старшего, тебе и горбатиться, понял?

Гарри сжал челюсти, краем глаза заметив, как Малфой приподнял уголок рта в намеке на издевательскую усмешку.

— Понял, — процедил Гарри. И почему ему всегда достается самая нудная работа?

* * *

Внутренности сжимаются в тугой узел. Рывок резкий, неожиданный, почти болезненный. Воздух из легких вышибает, в глазах чернеет, и пространство вокруг ужимается, кружится сумасшедшей каруселью. В ушах — низкий гул, но лишь на мгновение. Показавшееся бесконечно долгим мгновение — бездыханное, беспросветное, точно ты в гробу, придавленный сверху двумя метрами сырой земли.

Всего лишь мгновение.

Как устоял на ногах, загадка! Пространство прояснилось, сложилось из каких‑то оплывших, бесформенных кусков света, тени и красок. Гарри почти увидел, как срастаются швы, и вот уже он стоял на пустынной улице незнакомого города. Шатаясь, часто моргая, прижимая руки к животу и силясь проглотить застрявший в горле комок. Никогда не привыкнет к порталам, вот уж точно!

Под ногами ровная булыжная мостовая убегала в рассветную серость — до угла широкой улицы, теряясь в плотном тумане. Стриженные кроны деревьев плыли в этой туманной каше, подсвеченные сиреневыми огоньками фонарей, точно кисти в пастельной акварели.

Рядом уже стояли остальные. Луна с потусторонней улыбкой на посеревшем лице, невозмутимый Блейз, Малфой, практически зеленый, вцепившийся ему в руку. Гарри с удивлением осознал, что тот едва держится на ногах и совершенно забыл о вновь распахнувшейся мантии. Определенно, пребывание в министерских застенках не пошло ему на пользу.

Гарри оглянулся.

С противоположной стороны улицы к ним приближались две рослые фигуры в плащах – авроры.

Один долговязый и сухопарый, несмотря на явно молодой возраст — Гарри не дал бы ему больше тридцати, — чем‑то похожий на старую лошадь. Точнее, клячу. Лицо у него было вытянутое и скуластое, зубы — большие, хотя и белые, и ровные. Не заметить этого было невозможно, поскольку аврор, не переставая, улыбался. Наверное, сказывалось его представление о приветствии и знакомстве. Длинные русые волосы были затянуты на затылке в хвост — ни дать ни взять конский! И одежда на нем под плащом была какой‑то… совсем уж несуразной. Хотя, может, это только казалось, ибо как еще могла смотреться одежда на таких, с позволения сказать, мощах?

Второй аврор был чуть ниже, чуть шире и чуть крепче напарника. Мяса на его костях было чуть больше, а дружелюбия определенно чуть меньше, поэтому он походил уже не на лошадь, а на корову.

— Нотс. Грег Нотс, — отрекомендовался долговязый, протягивая длинную широкую ладонь.

— Поттер. Гарри Поттер, — зачем‑то перенимая манеру представляться, ляпнул Гарри, пожимая руку.

— Как же, наслышан! Рад, несказанно рад знакомству, мистер Поттер! Когда Аластор сказал, что мне предстоит работать с героем волшебного мира…

Гарри почувствовал растущую неприязнь. Если так пойдет дальше, если каждый встречный станет заискивающе напоминать о его "героизме"… Сзади раздался красноречивый звук, Гарри отвлекся от неприятных мыслей и повернулся. Малфоя вырвало на обочину.

— Кошмар, — пробормотал Блейз, морща нос и всем своим видом стремясь показать: "Этот – не с нами!"

— Тони Брустер, — буркнул второй аврор с легким поклоном в сторону девушки. Пожал руку Гарри, потом обратился к Блейзу:

— Мистер Забини? Читал ваши статьи в "Современных зельях". Неплохие наработки, хотя есть недостатки.

В глазах слизеринца впервые зажегся огонек интереса.

— Обоснуете?

— Без проблем. Но сначала идемте в дом, — он Забини махнул рукой в ту сторону, откуда они с напарником пришли. — Работы много. Мы начали снимать второй уровень защиты всего десять минут назад. Моуди все утро провозился с первым…

— А я предупреждал, что последовательность заклинаний была неверной, — встрял Нотс.

По легкой гримасе раздражения, скользнувшей по лицу Брустера, Гарри догадался, что этот комментарий Брустер слышит уже раз в десятый.

— Всего два уровня, — продолжил Брустер. — Первый уровень невидимости. Заклинания Необнаружения, Купола и Безвременья, вместе образующие плотную магическую оболочку, в которую извне не могут проникнуть ни физические тела и предметы, ни звуки, ни свет. Это своего рода колпак, под которым останавливается даже время.

— Аластор использовал четыре хроноворота, — добавил Нотс. — Так что фактически в Поместье все оставалось таким, каким было на момент наложения защиты. Тот же воздух, то же лето, даже пыль не выпала…

— Второй уровень — это заклинания отталкивания. Довольно легкие, хотя привычка Моуди добавлять в работу личные изобретения многим попортила кровь.

— Гермиона устанавливала их, когда мы… — Гарри запнулся. Мысли по инерции возвращались в прошлый год: в холодную зиму, проведенную в палатке, в дождливые осенние вечера… — Когда мы путешествовали. А что за личные изобретения?

— Заклятие страха, например. Обычные отталкивающие заклинания не дают посторонним приближаться к охраняемому месту, человек его просто не замечает и проходит мимо. Моуди же сделал так, что заклинания не просто отталкивают, они отпугивают!

— В последний раз, когда я столкнулся с подобным, меня три ночи мучили кошмары, — доверительно сообщил Нотс.

— Психика должна быть устойчивой, — заметил Брустер.

— Вы еще не сняли это заклятие? — спросила Луна, идущая сзади. Голос у нее странно подрагивал.

— Нет. Как видите, на этой улице никто не живет, — Брустер развел руки в стороны, словно стремясь охватить улицу целиком. — В соседних кварталах тоже. Мороки с выселением людей из домов было слишком много. Это магический район города для магглов закрыт. После окончания войны волшебники стали возвращаться в покинутые дома, невзирая на близость Малфой–Мэнора с его дурной репутацией, так что Моуди избрал самый легкий путь: наложил несколько сильнейших заклятий. Люди сами сбежали.

— Заклятие паники, беспричинного ужаса, ночных кошмаров, — Нотс начал загибать пальцы.

— Некоторым кошмаров и без заклятий хватает, — проворчал Гарри чуть слышно.

— Кошмары и ужас мы сняли, — сказал Брустер. — Панику и страх еще не успели.

— А разница существенна? — спросила Луна. — По мне так звучит одинаково.

— Разница в области воздействия, — объяснил Нотс. — Чувствуете беспокойство? Это паника. Уже сильно ослаблена, но все еще действует.

— Я бы не назвала это беспокойством… — голос у девушки снова дрогнул. Гарри оглянулся: губы у нее дрожали, в лице – ни кровинки. Он и сам испытывал дискомфорт, желание убраться отсюда подальше крепло с каждым шагом.

— Это пройдет, — сказал Брустер. — Когда вы знаете, что находитесь под воздействием заклятия, справиться со страхом гораздо проще.

— Главное — не забывать, что опасности нет, — поддакнул Нотс. — Кто‑нибудь, поднимите Малфоя.

Все, как по команде, обернулись. Драко Малфой стоял на четвереньках шагах в пяти от них: ладони с растопыренными пальцами упирались в мостовую, голова была наклонена так низко, что волосы почти мели по земле. Гарри подумал было, что его снова начнет рвать, однако Малфой вдруг медленно завалился на бок, поджимая коленки к груди. По его телу прошла волна крупной дрожи, зубы клацнули.

— Что с ним? — Луна озвучила вопрос, который возник у Гарри в голове.

— Чем‑то накачали? — осведомился Брустер, не трогаясь с места. — Похоже на резонанс от седативных…

— Кровяной одуванчик и пустырник, — равнодушно изрек Блейз.

— Очухается часа через два. Кому‑то придется его тащить.

Блейз демонстративно засунул руки в карманы. Луна неуверенно улыбнулась. Брустер и Нотс вопросительно взглянули на Гарри.

— А что я‑то сразу? — возмутился тот. — Забини, это твой приятель!

— Я его на себе уже волок, — бесстрастно сказал Блейз. — И он оставил мне три синяка на руке. Твоя очередь, Поттер.

Гарри скрипнул зубами, вынимая палочку.

— Вингардиум левиоса!

Худое тело неуклюже взмыло в воздух, грязная мантия обвисла, руки безвольно раскинулись в стороны.

— Пошли, — сердито буркнул Гарри, когда тряпичная кукла, в которую превратился его бывший враг, медленно проплыла мимо.

Теперь ему приходилось концентрироваться на заклинании. Магия знакомо стекала по руке, сочилась сквозь пальцы, пропитывая волшебную палочку и создавая воздушную подушку под телом Малфоя. Страх продолжал концентрироваться, Гарри чувствовал, как холодный пот начинает выступать на коже под несколькими слоями одежды. Авроры продолжили путь молча: быть может, они тоже ощущали этот нарастающий страх? Даже они, подготовленные, закаленные…

Наконец, из тумана выплыла высокая металлическая решетка с толстыми прутьями. За ней начиналась дорожка, посыпанная серым гравием, утекающая в глубь территории, к смутно виднеющимся контурам огромного особняка. Клумбы, кусты, беседка из белого камня, увитая плющом, и небольшой пруд в стороне — Гарри не разглядел этого в ту ночь, когда побывал здесь впервые. Тогда сквозь прорези оплывших век он видел лишь мутную вертикальную полоску света впереди и слышал хруст под ногами. Почему‑то подумалось, что так хрустели сухие кости. С Малфоев бы сталось выстелить дорожки костями, да… Сейчас он видел больше, намного больше. Пугающий силуэт дома в молочной каше тумана, крупная каменная кладка, арочные окна с темными проемами, мутные силуэты — статуй? — в нишах, длинная балюстрада вдоль второго этажа, острые башенки с шариками и шпилями… На мгновение показалось, будто на один из шпилей насажена человеческая голова с разинутым ртом и обвисшими седыми волосами.

Гарри моргнул. Не показалось… Голова действительно была там!

В оконном проеме на первом этаже вдруг что‑то мелькнуло. Летящий черный силуэт, истлевшие лохмотья. Запах гниения коснулся жадно втягивающих воздух ноздрей.

— Брустер, — беззвучно пробормотал Гарри. По виску сползла капелька пота, губы высохли. — Там кто‑то… я видел, там кто‑то есть… Оно…

— Дорожка, — выдохнула почти одновременно с ним Луна. — Смотрите! Это не гравий, это черепа!

Послышался глухой удар. Это Малфой рухнул вниз, когда внимание Гарри переключилось на дом.

— Спокойно, — резко бросил Брустер. — Нет там никаких черепов, и в доме тоже никого нет. Сказано же вам, Моуди любит эффектные штуки. Это и есть заклинание страха, его давнее изобретение. Идею он позаимствовал у боггартов: чего боитесь, то и увидите. А ну‑ка, отойдите в сторону.

Фигура в доме продолжала двигаться. Расширенные зрачки Гарри следили за тем, как она проскальзывает мимо очередного окна. Дверь заскрипела, отворяясь, и в образовавшуюся щель просунулись длинные, когтистые, покрытые струпьями и пластами разложившейся кожи пальцы. Гарри сглотнул. Ужас приковал его к месту, дыхание вырывалось из легких столбиками пара, морозный воздух жег легкие. Само время застыло, пока он наблюдал, как появляется из‑за двери огромная, источающая холод, зловоние и леденящую тоску фигура дементора.

Голова на шпиле вдруг разразилась сатанинским хохотом, а следом за ней и сам дом напомнил огромную, голодно разевающую окна–рты голову. Если бы только найти в себе силы попятиться, убежать… Но сама мысль о том, что придется повернуться спиной к ожившему кошмару, лишала воли и высасывала последние силы.

Уже находясь в полуобморочном состоянии, Гарри вдруг заметил рядом с собой движение.

— Фините Инкантатем! — вскричали два голоса, и Гарри увидел, как палочки авроров выписывают витиеватые узоры, оставляя в воздухе огненно–оранжевые царапины, будто вспарывая саму реальность. На мгновение проступили контуры накрывающего поместье купола, покрылись светящимися изнутри трещинами. Дементор подернулся рябью, голова на шпиле оплыла, словно цветная рождественская свечка, и стекла по черепичной крыше башенки. В следующий миг с глухим "буммм" полыхнуло оранжевое зарево. Гарри зажмурился, отшатнулся, споткнулся и чуть не присоединился к распростертому на земле Малфою.

— Черт, силен старик, — тяжело дыша, выдавил Нотс, складываясь пополам и упираясь руками в колени. По его лицу градом катился пот. – Ну и где ваши мертвые головы, Поттер?

Гарри подумал, что напоминает сейчас мокрую, трясущуюся курицу.

— Откуда вы узнали про голову? — хрипло спросил он, вытирая со лба испарину.

— А вы думаете, только вам ужасы мерещатся? — усмехнулся Нотс. — Отрезанная голова — можно сказать, визитная карточка Аластора. Классика жанра. Он еще ноги любит. Между нами, — Нотс понизил голос, — думаю, это у него комплекс неполноценности сказывается.

— Ногу на шпиль неудобно закидывать, — заметил Брустер, помогая Луне подняться с мостовой. — Хотя эффектно, согласен. Можно было их перед крыльцом накидать.

— А как насчет дементоров? — не выдержал Гарри.

— Каждому свое, Поттер, — Брустер пожал плечами.

— Этак можно и в ящик сыграть, — сказала Луна, шмыгнув носом. — Черт, чуть не описалась.

Авроры переглянулись и одновременно повернулись к Блейзу.

— Все в порядке? — участливо.

— В полном, — Забини искусственно улыбнулся. Потом ответил на немой вопрос:

— Я просто не смотрел.

— Ну… э–э–э… молодец, парень, — неуверенно произнес Нотс. — Сейчас еще поколдуем немного — и можно входить. Поттер, может, вы все‑таки оттащите с дороги свой… гм, груз?

Гарри кинул мрачный взгляд на Малфоя.

— Эй, — легонько пнул носком ботинка под ребра. — Кончай симулировать, Малфой, я тебя весь день на носилках таскать не собираюсь.

Ноль реакции.

— Малфой, ты слышишь? Поднимайся, хватит тут комедию ломать.

Еще один тычок — и светловолосая голова перекатилась, открывая взгляду слипшиеся от крови волосы на виске. Должно быть, при падении с "носилок" разбил голову о булыжную мостовую. Гарри выругался.

— Какие мы нежные, — и взмахнул палочкой. — Вингардиум левиоса, чтоб ты сдох, Малфой!

* * *

Вечером Гарри разжег камин, чтобы не замерзнуть. Ветер гудел в дымоходе. По–осеннему стылый, промозглый, сырой ветер. Странное в этом году выдалось лето.

Гарри удалось восстановить разбитые стекла в гигантских окнах, которые только добавляли впечатление неуютной пустоты. Огонь дрожал и горел неохотно, словно лишь сила Инсендио удерживала его в рамках огромного камина. Гарри задернул шторы, скрыв с глаз долой прозрачные витражи в тонких металлических решетках. Слишком красивые витражи. Когда‑то в лучах утреннего солнца они двигались, разбрасывая по залу красочные блики.

Обитатели портретов на фиолетовых стенах недовольно перешептывались, но Гарри не обращал на них внимания. Он устроился в кресле, потягивая разогретый шоколад из большой кружки — с третьей попытки удалось трансформировать фамильный малфоевский серебряный кубок в обычную маггловскую фарфоровую кружку. Не было ему ни хорошо, ни уютно — в животе словно образовалась черная, глубокая дыра с того самого момента, как он переступил порог Поместья. Высасывающая хорошие воспоминания, не позволяющая думать ни о чем, кроме происходившего здесь и сейчас, не дающая сосредоточиться на собственной судьбе… судьбе героя волшебного мира, которого, в общем‑то, никто не спросил, а хочет ли он… Точно дементор, вытягивающий счастье.

Отчет Гарри отправил вместе с аврорами. Нотс и Брустер справились со своей частью работы: сняли защитные заклятия, осмотрели территорию, выявили несколько малфоевских ловушек и оградили их щитами и магическими ленточками. Прошлись по первому этажу, вынесли из подземелий четыре трупа… Гарри не смотрел, чьи именно, но одним точно должен был быть Петтигрю. Отправили на опознание… У них свои методы. И, наверное, железные нервы. Сказали, что не прощаются: неизвестных ловушек много, обезвреживать найденные должны профессионалы. Гарри заикнулся было, что справится сам, — куда там! Они видели его, сжавшегося в комок перед воротами Поместья, видели его безумные глаза, направленные на воображаемого дементора, слышали хриплые возгласы. Моуди не доверит ему больше, чем уже доверил. В конце концов, он Мальчик–Который–Выжил, его нужно беречь как память, как символ, как талисман на удачу.

Гарри готов был вцепиться в глотку тому, кто осмелится произнести это вслух.

Ты сильный волшебник, Гарри Поттер, но твоя сила была направлена лишь в одну точку, и когда цель исчезла, ты стал одним из многих, думал он. Ты не справишься со всем и сразу только потому, что ты — это ты. Тебе еще столькому нужно научиться!

Поэтому он попрощался с Брустером и Нотсом спокойно, вернулся в каминный зал и устроился в кресле. На сегодня работа была выполнена.