Христианство и мировое бабство

Кот Бегемот. Христианство и Мировое Бабство. Наброски.Кот Бегемот

ХРИСТИАНСТВО И МИРОВОЕ БАБСТВО (НАБРОСКИ)

Все чередой идет определенной,

Всему пора, всему свой миг;

Смешон и ветреный старик,

Смешон и юноша степенный.

Пока живется нам, живи,

Гуляй в мое воспоминанье;

Молись и Вакху и любви

И черни презирай ревнивое роптанье;

Она не ведает, что дружно можно жить

С Киферой, с портиком, и с книгой, и с бокалом;

Что ум высокий можно скрыть

Безумной шалости под легким покрывалом.

Пушкин

Сейчас вы узнаете о том пласте мирового бабства, о котором, окромя меня,

никто, может, и не напишет. Упаси вас Бог испытать такое, когда жена ваша

слушается в первую очередь не вас, но своего духовника (или учителя, или как там

они в данной "конторе" называются). Я через эти ужасы лично прошёл, и сделал

интересный вывод. Женщина, слушающаяся в первую очередь своего духовника, на

самом деле просто использует его как ширму для прикрытия собственного бабского

своеволия. Она не хочет что-то делать, что предлагает совершить её муж, и теперь

у неё есть другой, "альтернативный" авторитет - причём его образ освящён

тысячелетней традицией послушания духовнику, да и Церкви в целом - в то время,

как законный муж оказывается ничем не освящён - кроме разве что многочисленных

пороков. . . . И теперь она начинает брать своего духовника измором - мол,

батюшка, вот просто не могу сделать то, что мне муж говорит, и всё тут.

Духовник, опасаясь, что прихожанка "соблазнится" (то есть вконец обозлится на

его непреклонность и вовсе перестанет ходить в церковь), в конце-концов

благословляет всё, ею просимое. Зрелище, как женщины вертят священнослужителями,

причём совершенно неосознанно для этих последних, производит на внешнего

наблюдателя впечатление самое сильное. Разумеется, чтобы отследить весь порочный

этот механизм, нужно глубоко погрузиться в благочестивую христианскую жизнь, а

потом оттуда ещё и вынырнуть. . .

Но всё же самое тошнотворное - это торжествующая физиономия бабы (бабское

торжество почему-то всегда очень тошнотворно выглядит), когда она смело и

решительно посылает вас теперь нафиг, ссылаясь на волю своего духовника, который

зачастую (если речь идёт о иеромонахе), и женат-то никогда не был, а стало быть,

не вполне "владеет темой" - не понимает некоторых тонкостей взаимоотношений с

тёщей, зависимости от тестя, "бывших друзей" жены, проблему выбора подарка,

разделения семейных обязанностей, и так далее и тому подобное. В этой сложной и

запутанной области монашескому смирению вообще нечего делать, и автору пришлось

убедиться в этом на собственном горьком опыте. . . В дальнейшем во всех спорных

ситуациях жена, тем не менее, сразу же обещает сначала выспросить разрешение у

него. Здесь мужик начинает ощущать себя никем, а духовника - всем.

"Святой" же "отец" так и не осознаёт, что оказывается пешкой в грязной

бабской игре (бабская игра, как правило, всегда исключительно грязная, иной они

и не ведут). И это так потому, что во многих случаях он - иеромонах, который с

женщиной никогда не жил (живут монахи, как правило, с мужчинами;). Эх, говорил

же мне диакон о. Борис: "Кот, семейному человеку ни в коем случае нельзя

исповедоваться у иеромонаха. Разве он что понимает в нашей жизни? Разве у него

была тёща?". . . А Бегемот тогда его не послушался, будучи уверенным, что

иеромонах "всё понимает" в силу его "духовной чистоты". Как же, понимает!

Благословивши меня на законное венчание (и даже на нём настояв) этот умник

первым же и устранился, когда у нас начались проблемы. Не сделал ни единого

шага, чтобы повлиять на мою "благоверную". Да и вообще молчаливо потворствовал

всё более распоясывавшейся бабе. . .

Женщине вообще духовных наставников не следует иметь. Самым главным

наставником её должен быть муж: "Потому что муж есть глава жены" (Еф. 5,23).

Именно он является "посредником" между женою и Богом. И нужно найти себе такого

мужчину, чтобы признавать его быть достойным наставничества, и, приняв однажды

решение быть с ним, не ударяться потом во всякие там "сумления". Так вот, по

поводу нашей монашки: обязательно нужно повыспросить, есть ли у неё постоянный

духовник? Может, она ходит в церковь исключительно за кампанию со своей мамочкой

или подругой (что ни говори, у женщин так чаще всего и бывает).

Если вы на такой женитесь , то гарантированно никогда не найдёте общего языка

и в плане воспитания детей. Тут вы услышите полную чушь: типа учебный год нужно

начинать не со своевременного прихода в школу и занятия там места за первой

партой, но с чтения молитв и пения тропарей (с чем вплотную столкнулся мой

ребёнок в начале этого года, когда из-за длинных молитв он опоздал и занял самое

плохое место в классе). Далее. Лучшее лекарство от болезни - это причастие, да и

вообще нужно причащать самых юных младенцев, дабы в них не "прорастали грехи".

Почему-то исторический опыт не учит этих людей, что сколько прежних поколений ни

причащало своих младенцев - даже самое элементарное любостяжание так и не

удалось искоренить (все "воцерковленные" православные по своей натуре отличаются

прижимистостью исключительной). . . Не удалось искоренить даже и пошлое

обрядоверие. А значит, методология была неверна, и нужно было что-то

модифицировать. Например, вместо буквы переключиться на дух. . .

Впрочем, до детей в моём случае не доходило. Все православные начинали

разговор с одного и того же вопроса: состоял ли я в венчанном браке? Разумеется,

я ответствовал, что да, причём не в одном, а сразу в четырёх. На недоуменный

вопрос - а как это возможно? - отвечал, что это потому, что по натуре я

гетеросексуал и одновременно являюсь миньоном одного влиятельного архиерея.

Здесь Кот обыкновенно сразу чувствовал себя гоголевским Ноздрёвым, и подобно

ему, начинал "нести такую околесину, которая не только не имела никакого подобия

правды, но даже просто ни на что не имела подобия". Как правило, тут будущие

матушки и вешали трубку.

Обычно же с такой тёткой общаться исключительно трудно даже вначале -

сознание её полностью заполнено специфической кашей, состоящей из отрывков

богословских и философских идей, отдельных фраз, слышанных ею от духовника, и

самое главное - тем, что "говорили женщины в храме", ею посещаемом (Чехов

помирал над этим женским вывертом - "одна баба сказала"). Заквашено всё это на

простонародных традициях и идущих от Византийской эпохи предрассудков, гордо

преподносимых христианским сообществом в виде "Священного Предания". Одно

освящение самых разных предметов - воды, яблок, мёда, орехов, свечек, масла,

яиц, пирожков, просфорок, автомобилей, полотна, и даже соли чего стоит! Слышали

ль вы про "четверговую соль"? Ну, ещё услышите. . .

В большом требнике есть даже особая "молитва, еже благословити сыр и яица". А

крошечные пирамидки из творога, которые называют "пасхами" - видели бы вы, с

каким серьёзным видом все христианки их освящают! Вам не попадалась в метро

верующая тётка, старательно крестящая место, прежде чем сесть? - Между тем, вся

христианская церковь и есть такая тётка.

Ещё нам предстоит услышать, что все иноверные - еретики, обреченные геенне

огненной, поскольку в своей жестоковыйности не желают примыкать к истинной вере.

Самое трогательное во всём этом то, что подлинного следования заповедям Христа

мы здесь так и не увидим. Да мы и нигде не увидим его. . . Никто не собирается

отдавать вторую рубашку неимущему. Совсем наоборот. Если, например, у

православной матушки трое детей, то ей просто необходим автомобиль в семье -

возить детишек в воскресенье на службу, а также к родителям (слова Христа, что

нужно оставить отца и мать, и что "враги человеку домашние его" давно позабыты).

Одно, изволите видеть, вытекает из другого и нестяжание тут вообще ни при чём.

Это, видите ли, жизненная необходимость.

Натурально, тут же "благочестивая матушка" начинает пилить мужа, чтобы

подзаработал на семейное авто. Но чем тогда христианская жена отличается от

какой-либо другой? Вроде как христианство предполагает, что уж по этому-то

поводу пилить не следует.

Бывает и так, что во имя пущего своего комфорта православные начинают сдирать

с неимущего и последнюю рубашку (как, к примеру, поступала моя некогда "бывшая",

"любовь до гроба" в самые тяжёлые для меня годы после развода). Нетрудно видеть,

что эти добрые по своему люди попросту выбирают из вероучения то, что им удобнее

всего выполнять, а именно - ритуалы, никого и ни к чему не обязывающие, и

личного благосостояния нисколько не умаляющие. При этом заявляется, что

благодать Божия (она, впрочем, и на самом деле существует - это проверено)

постепенно, эволюционным путём, сама по себе и причём без каких-либо

сознательно-волевых усилий со стороны индивида "преодолеет чин его падшего

естества" (столь же наивно предполагать, что и само христианство постепенно

преобразует человечество). Типа, достаточно просто соблюдать обряды - освящать

воду и вербу, помазываться на всенощной, собороваться в пост и прочее, прочее,

прочее. . . Ну, ещё причащаться и исповедоваться, причём на общей исповеди,

"оптом". Как правило, женщины не понимают религию в более глубоком смысле.

Скорее всего, именно они вдохновили христиан на типично гальперинскую идею,

что регулярно повторяемая одними устами молитва постепенно "интериоризуется"

(употребляя терминологию П.Я.Гальперина) в самое сердце, где постепенно и начнёт

совершаться сама собою, станет типа умной, полностью человека преобразит. . .

Да, это правда - но лишь для немногих избранных; тех, кому уже дано - "Кто

имеет, тому дано будет и приумножится; а кто не имеет, у того отнимется и то,

что он имеет" (Мф., 13, 12). Этот опыт, годный лишь для единиц, тем не менее,

был неправомерно перенесён на самые широкие массы рядовых христиан, живущих

одним потреблением, и жизненно нуждающихся в оправдании, успокоении совести и

вообще освящении такого образа жизни. Угадайте, как массы восприняли и

интерпретировали этот высокий опыт?

Кроме того, Иисус говорил, что "от избытка сердца глаголят уста" (Лк. 6, 45),

и понятиями советской психологии почему-то не оперировал. . . Но зато какова

схема-то, схема! Ведь насколько она удобна, чёрт возьми! Ибо на 100% обслуживает

она потребность и в поверхностной вере, и в успокоительном повторении освящённых

опытом мам и бабушек ритуалов. . . Ну и, заодно, в органически присущей нам всем

поверхностности, любви к букве, но не духу. С духом-то ведь всё очень трудно. .

. Иными словами, достаточно регулярно исповедываться, причащаться, читать пару

молитв в день (пардон - теперь это называется "вычитывать"), тянуть перед

завтраком святую воду - и можно смело именовать себя христианином. И всё

перечисленное воспринимать как чуть ли не подвиг.

В вербное воскресение веточки вербы освящают, причём совершенно непонятно

зачем; заодно кропят святой водою и их владельцев (можно подумать, что Крещения

как такового недостаточно, чтобы по-настоящему быть христианином). Натурально,

те веточки, которые во время самого чина освящения стоят в ведре у алтаря, в

Царских Вратах, почитаются прихожанками как-то по-особенному святыми. И наш

настоятель однажды благословил раздать после службы эти вербочки прихожанам.

. . .Их было, наверное, несколько тысяч, и про себя я решил, что нужно давать

не более одной ветки в руки. Я стоял на солее в роскошном, шитом золотом

облачении, а внизу, передо мною, колыхалась нетерпеливая бабская толпа. Они

злобно толкались и отпихивали друг друга; они рвали эту вербу у соседей из рук.

Они ожесточённо дрались, и - к пущему моему удивлению - громко, в голос,

матерились. Они заявляли, что лучшую вербу Кот забрал себе. Они требовали "ещё

одну веточку для больной соседки". Они пытались утащить у меня всё ведро. И даже

тогда, 15 лет назад, будучи правоверным христианином, глядя на эти

обезображенные злобою лица, я думал про себя: "И это есть христианство? Нет, не

может быть. Что-то здесь не так. . . Христианская вера тут ни при чём, Спаситель

принёс на Землю что-то другое".

Хотите, я сейчас расскажу вам, в чём подлинный, инновационный смысл

христианства? Один чёрт всё равно отклонился от главной темы. Один чёрт, всё

равно в отзывах обольёте меня грязью. . . Истинный смысл христианства - не в

молитвах и причастии, но в _о_т_ н_о_ш_е_н_и_и_ к другим людям. И, конкретизируя

этот момент, - в том, что _н_е__с_у_щ_е_с_т_в_у_е_т__ч_у_ж_и_х_. Нет иноверцев.

Нет врагов. Кем бы другой ни был - с любой другой верой, с любым языком, с

любыми традициями, с любым цветом кожи - он _с_в_о_й_. Вспомним притчу о добром

самарянине. . . И вспомним уже приводившуюся фразу "Кто будет исполнять волю

Божию, тот мне брат, и сестра, и матерь" (Мк., 3, 35). Иисус призывал к

духовному родству всех и вся. И всевозможные обряды и ритуалы - не самое

главное, но лишь "технология", чтобы поддержать эту главную цель. Они изначально

вторичны, что бы ни говорили на сей счёт реакционные попы и контрреволюционные

церковники. Именно эти последние поставили обрядовую сторону веры во главу угла,

поскольку с этого кое-что имеют - тоже, типа, обеспечивают свои семьи, своих

любимых жёнушек с материнскими их инстинктами. . . Но парадоксальность любого

развития в том, что вторичное всегда стремиться стать первичным. Sic transit

gloria mundi - с той лишь разницей, что теперь всего mundi, и что она теперь

окончательно и бесповоротно transit. . . И пусть докажут мне, что регулярно и

добросовестно исполняемые ритуалы реально меняют это

_о_т_н_о_ш_е_н_и_е__к__д_р_у_г_и_м_. Пусть докажут, используя хотя бы

элементарный богословский и психологический аппарат, ибо исторический опыт вовсе

этого не доказывает. . .

А ведь с этой потрясающе красивой и глубокой идеологией - учением Христа -

человечество впервые смогло бы окончательно порвать с животным миром и пойти по

совершенно иному пути. Ибо каждый зверь только и делит других по принципу

"свой-чужой", "враг - не враг", прям как система распознавания у ракет

"земля-воздух". . . Однако всё пошло кувырком. Нам был дан шанс окончательно

порвать с животным миром и перестать считать себя во всём правыми и всегда

хорошими. В каком-то смысле целью христианства и было преодоление этого "тяжкого

наследия" животности, переход на новый эволюционный уровень. И - вместе с этим и

одновременно с этим - объединение человечества в единое творческое целое.

Почитайте-то под этим углом зрения все притчи Христа.

Но этим шансом не воспользовались. Человечество по своей слабости

переработало в "зверином" смысле и самое учение Христово. Мол, коли в Христа не

веруешь - то ты уже "не наш". Или веруешь не так, как мы. Или крестишься не теми

пальцами и не в том направлении. . . Уже первые ученики апостолов только и

грызлись между собою, у кого из них самая правильная вера. И грызлись весьма

бурно - иначе какого лешего апостол Павел писал в одном из посланий: "Сделалось

мне известным о вас, братия мои, что между вами есть споры. . . " Ну и так

далее, аще заинтересуетесь - найдёте в самом начале Первого послания к

Коринфянам. Просто так апостолы послания писать не будут - стало быть, проблема

уже наболела. Показательно, что сейчас дело обстоит ничуть не лучше - сходите на

любой христианский форум, и убедитесь, что так и продолжают "наследники" Христа

грызться, у кого какая вера, и чья более правильна, и кто там хороший, а кто -

плохой. Обещаю, что вас стошнит уже при чтении второго-третьего постинга. . . Ну

куда как деятельный подход.

А кто у нас больше всего любит группы, кружки да классы? Про кого Гоголь

сказал, что где они, там сразу явится деление на партии? Вы подумали правильно,

о внимательный мой читатель. Это всё из-за баб (поскольку нормальная женщина

воспринимает веру только своего избранника). А распустили их мы, мужчины. И всё

из-за нашей дебильной сексуальной от них зависимости. . .

Как подумаешь, что самая высокая мистерия во Вселенной - пошлейшее распятие

ни много ни мало целой Ипостаси её Творца - свелась этими дурами-бабами к

освящению идиотских вербочек. . . Да ещё к унижению своих мужей. . . Иными

словами, это лукавое бабское мировоззрение использует одну из самых высоких

религий в мировой истории (точнее, самую высокую) просто как ширму для прикрытия

своего тривиально-общечеловеческого стремления к благополучной и сытой жизни...

Но это ещё не всё. В своей работе "Из седой древности" (опубликованной в

сборнике "В мире неясного и нерешённого") В.Розанов убедительно доказывает, что

древние верования так или иначе связаны с физическим размножением. В частности и

те, где принято обрезание. Это последнее является типа обещанием продолжить свой

род, плодиться и размножаться: "в браке из обещания завет переходит в

исполнение, "слово" обручения переходит в дело мужа". В тех религиях жизнь

мужчины также если и не была напрямую подчинена женщине, то, тем не менее,

определялась чисто женскими ценностями. Но, собственно, почему женскими? Разве

размножение - не удел животных? Таким образом, мужчина во все эпохи был подчинён

женщине. От себя добавлю, что религия, ставящая размножение во главу угла, может

быть сколь угодно жизнеспособной - но немногого стоит.

В одной из лучших книг Фробениуса ("Der Kopf als Schicksal") абиссинская

женщина произносит следующие слова: ". . . Мать - останется ею, даже если её

ребёнок умрёт, даже если умрут все её дети. Это чувство никогда не покидает её

душу. . . Всего этого мужчина не знает; он ничего не знает. Он не знает, как

меняет женщину познание любви, как её меняет материнство. Он и не может ничего

этого знать. Только женщина может знать это и говорить об этом. Вот почему мы не

можем позволить нашим мужьям руководить нами. . ."

Если копнуть проблему поглубже, то мы увидим, что в мире давным-давно

господствуют женщины с их грёбанным материнством. Но это не самое ужасное. Они

сделали так, что мы с этим смирились (кстати - им в достижении этой цели сами мы

и помогли). Они преподнесли нам своё материнство как нечто бесценное, стоящее

выше всего на земле. Они обставили дело так, что и они сами, и их тело, и

возможность быть с ними вместе воспринимаются теперь как некое сокровище,

которого нужно как-то по-особому домогаться, за обладание которым неизбежно

нужно платить. Мы оказались всюду им обязанными; наше собственное, мужское дело

воспринимается как нечто второстепенное и малоценное - если только не приносит

оно денег, которые могут заинтересовать женщину с имманентным её стремлением к

материнству и обеспеченной жизни. Занятно, что мужчины и сами незаметно

уверовали в нечто подобное. Это хорошо видно по многочисленным отзывам на данную

работу - как на "штатной" странице комментариев

(http://zhurnal.lib.ru/comment/k/kot_b/acquaintance), так и в полном собрании

всевозможных мнений об этом тексте (их можно найти по адресу

http://guestbook.userline.ru/book5166/ ) Неужто я открою великий секрет, если

сообщу, что сокровищем может быть вовсе не тело, но только женская душа?

И вообще поразительно, до чего мы, мужики, не умеем ценить сами себя. После

грехопадения женщина стала госпожой - тогда как ранее была всего лишь

помощницей. Найдите это место в Библии - книга Бытия, глава 2, строфы 18 и 20. И

христианство должно было, кроме всего прочего (разных там богословских штучек, о

которых в этой работе распространятся не стоит), в частности изменить и это

положение вещей. Однако женщины "прибрали к рукам" и его, превратив христианскую

веру в обоснование "благочестивого" деторождения. . . Обратите внимание, кто

больше всего посещает храмы? Причём женщина не просто стала госпожой - это было

бы ещё пол-беды. Всё мировое развитие оказалось подчинено интересам женщины. Вся

наша система ценностей буквально пропитана ею. И ведь так будет всегда.

В. Геодакян разработал чрезвычайно красивую и убедительную теорию, что самки

всегда отстают в своём развитии от самцов ровно на одну ступень. Типа природа

оберегает женских особей, они гораздо важнее для сохранения вида в целом. А на

мужчинах она опробует новые, рискованные варианты развития. Так вот, применяя

это рассуждение к области нашего сознания, мы получим следующее: если мужская

половина человечества сумела в той или иной мере воспринять некоторые из тех

духовных ценностей, которое привнесло в мир христианство - чувство

ответственности за своё дело, умение великодушно прощать да и просто быть

великодушным, способность глубоко раскаиваться в согрешённом, и, наконец,

благородную аристократичную созерцательность, когда "не заботишься о завтрашнем

дне", то женщинам в их основной массе всё это до сих пор неведомо. И по сей день

малодушные их сердца переполняют следование сиюминутным эмоциям, страстное

желание любой ценой отомстить, мелочная злопамятность, самодовольное желание

иметь гарантированное благосостояние. . .

Женщина так и осталась по сути своей законченной язычницей. Обратите

внимания, на кого ориентированы в первую очередь салоны по всяким там

отворотам-приворотам? Даже реклама их составляется соответствующим образом:

"верну любимого", "помогу избавиться от соперницы". . . Если мужчине

патологически не везёт в личной жизни, то он либо тихо спивается, либо начинает

анализировать ситуацию, мучительно ища, где же он неправ, и в конце-концов,

что-то изменяет в ситуации или в себе. Он читает книги, ходит на лекции по НЛП,

штудирует сайты по пикапу. Если не везёт женщине, то она приходит к выводу, что

"ей сделали".

На сайте Wоmаn.ru шла дискуссия по поводу "венца безбрачия" Начала её некто

Марина. Она писала: "Однажды одна женщина, которой я в общем-то доверяю,

сказала, что некая завистница, дабы увести у меня любимого мужчину да и вообще

жизнь попортить чуть-чуть (а то я больно счастливо выгляжу) навела на меня

порчу. Кроме резкого и необъяснимого разрыва с молодым человеком и некоторого

недомогания (что, наверное, вполне понятно, сердце-то не камень и кровь не вода)

ничего страшного тогда не произошло. Кстати, парень так и не смог мне объяснить

что же все-таки произошло? С истерическими нотками в голосе он сказал, что не

может больше со мной встречаться, а на вопрос "Почему?" все время твердил "Не

знаю, я не знаю. Не могу и все. Ты мне так нравишься, но я не могу. Мне плохо".

С тех пор прошло достаточно много времени, все (тьфу-тьфу) хорошо, но замуж я

так и не вышла. Много поклонников, я нравлюсь, мне нравятся, но что-то не

клеится. Что-то, что я не могу объяснить..." Марина заявила, что подобная

петрушка продолжается уже несколько лет.

Затем на сайте началась бурная дискуссия (длилась она около двух недель).

Большинство участниц сошлись во мнении, что "венец безбрачия", натурально,

существует, причём каждый раз приводились одни и те же аргументы: "Одна знающая

женщина сказала мне..." Натурально, Марине рекомендовали обратиться к знающей,

"настоящей бабке" ("такой, которая денег не берёт"). Видимо, "знающая бабка" -

высший пункт развития "знающей женщины"... Между тем, уже через несколько дней

после начала дискуссии Марина успела познакомиться с одним юристом (через

Интернет), встретилась с ним, они влюбились друг в дружку и даже стали жить

вместе... И тут, в самом конце дискуссии ваш автор не выдержал, и разразился

тирадой: а как же "венец безбрачия"? Ведь он так и оказался неснятым? Как же

Марина ухитрилась познакомиться и даже начала жить со своим кавалером? Куда,

чёрт возьми, подевался венец?

Женщина - язычница. Самоанализ и самосознание заменены у неё тайною верой в

могущество сверхъестественных сил. Нет, не совсем точно: женщины так устроены,

что какие бы недостатки у них ни были, они должны всегда чувствовать себя

хорошими. И одним из проявлений этого свойства является вера в потусторонние

силы. Одно является дополнением другого, оно как бы занимается его

"обслуживанием". Ну как удобно списать своё одиночество на чьи-то злые чары, а

тривиальное непостоянство молодого человека, и ту лапшу, которую он при

расставании понавешал - действием "отворота". И как, видимо, трудно женскому

менталитету объяснить собственные недомогания обычной психосоматикой!

Собственно, и мужчины такие встречаются, но тем не менее в общей массе они,

пусть и в различной мере, но умеют относиться критически к самим себе. Женщинам

же свойственно постоянно оправдывать самих себя (в их массе - оговариваю это

специально, так как изредка встречаются и исключения) и искать причину своих бед

в чём-то стороннем и внешнем. Женщина мыслит категориями "свой-чужой",

"дикий-ручной", "любит-не любит". Причем для неё "свой", "ручной" и "тот, кто

любит" - одно и то же. И наоборот.

Посмотрите, как женщина разговаривает с бездушными вещами, как присваивает

своему автомобилю (а также и многим другим предметам) ласковые имена, как

искренне обижается на тот предмет, который её "не слушается". Кстати: если

застукать женщину в этот момент, так сказать, настигнуть её врасплох, и сказать

ей: "да этот предмет тебя вообще не любит!", то она тут же охотно согласится.

Женщина ожидает любви от всего материального мира, она наделяет всё сущее живою

душой. Что это, если не оставшийся от первобытного состояния политеизм? И всё

сущее должно не просто слушаться её, женщину - но именно любить. А в первую

очередь - мы сами. Обратите внимание, с каким пафосом недовольная женщина

произносит одно-единственное слово "вообще!" Прямо как кошка шипит. А ведь тут

имеет место самая настоящая, крутейшая генерализация: тот, кем недовольна

женщина не просто не угодил ей в каком-то одном отношении, но не любит её в

целом. Это "вообще" более всего свидетельствует о базовом отношении женщины к

миру: раз её "вообще" не любит данный объект, то не любит и весь мир; самое

существование женщины начинает терять всякий смысл. Ибо этот последний у неё

всегда вторичен. . .

А вытекает из всего сказанного вот что. Женщина принципиально не умеет

по-настоящему чувствовать себя грешной, то есть, в конечном счёте, плохой. Об

этом, кстати, пишут почти все исследователи. Со своей стороны добавлю, что

слёзки, которые они (женщины, а не исследователи) льют в церкви на исповеди -

это не проявление подлинного раскаяния, как воображают иные священники. Женщина

всего лишь умиляется, да ещё - жалеет саму себя. Мол, как это вдруг оказалась

она плохой? Но зато её духовник такой хороший, и теперь у неё всё будет хорошо,

то есть она тоже типа хорошая. . .

Кроме того, каждая женщина - прирождённая актриса, и всегда прекрасно

чувствует, какой физиономии от неё ждут - дабы понравиться (в данном случае -

исповеднику). И она прекрасно умеет совершенно искренне делать у себя эту

физиономию. И даже глубоко уверовать в то, что эта физиономия искренна. Да ещё и

посмеяться над теми, кто не имеет такой физиономии. . . Всё это органически

необходимо ей, чтобы постоянно ощущать себя хорошей, а эта особенность, в свою

очередь, необходима психофизически, дабы эффективно воспитывать детей. Быть

самкой и всё время чувствовать себя хорошей - по сути дела, синонимы. Риск

самораскаяния да и подлинного самоанализа вообще могут позволить себе лишь

мужчины. Поскольку самопознание вообще есть риск.

Такой психологический выверт (полностью, замечу, обойдённый вниманием не

только всех современных исследователей христианства, но даже и св. Отцов

Церкви), принципиально лишает женщину подлинного чувства раскаяния. Она всегда

найдёт нечто, какую-то точку в душе, чтобы ощущать себя хорошей. Женщина никогда

не поверит глубоко (то есть на уровне ощущения, а не на уровне фразеологии), что

прародительница Ева согрешила. Куда там! Ведь у Евы потом родились дети, а дети

всегда есть благо, каким бы способом они ни завелись. . . А попробуйте-ка

покритиковать женщину! В ответ будет стандартная реакция "сам дурак" - в той или

иной форме, соответствующей культурному уровню данной особы. Но реакция эта

будет обязательно, она неизбежна, как восход и заход солнца. Занятно, что и в

отзывах, приходящих на эту работу, звучит та же самая "солнечная" нотка: мол,

что ты за герой, чтобы нас классифицировать да судить? Да все эти 99 признаков

применимы и к тебе самому, да и ко всем мужчинам! Тоже, типа, "сам дурак".

Так вот: сия женская особенность является ключевой для дальнейшего нашего

анализа. Это женщины с их убогой поверхностностью выбрали из христианства

внешнюю, ритуальную составляющую, сделав её основой христианской жизни, этакой

ширмой, прикрывающей и оправдывающей неизменную женскую суть - желание

господствовать любой ценой, но лучше всего незаметно, дабы не нарваться на

неприятности. Впрочем, если христианство не ведёт за собой, если ради него не

отказываются от своего имущества, от своих родственников, от своего "я" - то в

любом случае оказывается оно лишь ширмою для прикрытия собственных, так сказать,

имманентных, потребностей.

Скажу более. Это именно женщины создали культ Божией Матери, возвеличив её до

уровня божества. Нетрудно видеть, что христианки поклоняются не божеству Девы

Марии, но, скорее, её материнству, её принадлежности к женскому полу. Так они и

заявляют: она сама была матерью, значит тоже страдала, она тоже женщина, она нас

поймёт. Иными словами, поклоняясь Деве Марии, христианки поклоняются. . . сами

себе.

Между тем Сам Иисус Христос относился к Своей матери несколько иначе: "Когда

же Он ещё говорил к народу, Матерь и братья Его стояли вне дома, желая говорить

с Ним. И некто сказал Ему: вот Мать твоя и братья Твои стоят вне, желая говорить

с Тобою. Он же сказал в ответ говорившему: кто Матерь Моя? И кто братья Мои? И,

указав рукою Своею на учеников своих, сказал: вот матерь Моя и братья Мои"

(Евангелие от Матфея, глава 12, строфы 46-49). И ещё: "Кто будет исполнять волю

Божию, тот мне брат, и сестра, и матерь" (Мк., 3, 35). Более того. Он даже не

обращался к ней со словом "мать": "Что Мне и Тебе, Жено?" (Ин., 2, 3). В итоге

мы не найдём как в словах, так и поведении и в учении Христа

_н_и___е_д_и_н_о_г_о__м_о_м_е_н_т_а_, возвеличивающего Его мать до уровня

отдельного, самостоятельного культа. Но тогда зачем было это сделано?

Христианство, религия Триединого, распятого и страдающего Бога, слишком

многого требует от человека: не заботиться о завтрашнем дне, отдавать вторую

рубашку (да и всё своё имущество) неимущему, никогда не разводиться, прощать

злейших врагов, воспринимать чужаков как своих, да и вообще быть совершенными,

"как Отец небесный". . . Кто всё это потянет? Я, например, не отдам нищим свой

ноутбук и дорогущий велик "КONA". . . Как не собираюсь прощать и свою

"единственную избранницу" - ну как клялась, как божилась быть вместе до гроба и

разделить все трудности, а стоило им начаться. . . Сама же первая, "молитвенная

христианка", и подала на развод. . .

Натурально, христианство слишком многого требует и от женщины. И тогда

женская психика ищет и находит посредника между нею и Богом, - посредника,

который может понять и оправдать её женские интересы. Существование образа

Матери Бога уже само по себе до известной степени оправдывает женское

материнство, отстаивая его "status quo" перед лицом высоких духовных проблем.

В.В.Розанов очень интересно пишет, что "в Божией Матери человек искал защиты,

своего рода исторического "заступи и помилуй", от всегда пугавшего строгостью и

суровостью Лика Спаса". Однако не указал он и ещё одной немаловажной причины

возникновения этого культа: для пущего обоснования деторождения. Типа, раз мать

Христа родила Божьего Сына, то и любое деторождение тоже как бы отсвечивает

чем-то божественным, и теперь вы, мужики, ни к чему подобному не способные,

должны перед всем этим смиренно склониться. . .

Однако и это ещё не всё. Деву Марию выдали замуж за немощного старика,

который к ней вообще не прикасался, но жил с нею как брат и только обеспечивал.

То есть замужем в нашем понимании она вообще-то и не была, и своего Сына родила

вовсе не от мужа. Угадайте, каким образом этот момент повлиял на мировоззрение

женщин христианского мира? Вы догадались правильно. Они вовсе не стали

копировать идеалы непорочности и чистоты, поскольку это несколько

затруднительно, но зато хорошо усвоили тот факт, что муж - это тот, кто просто

обеспечивает, и которого не обязательно воспринимать всерьёз. Обратной стороной

этой "низовой мариологии" было то, что она укрепила в женщинах своего рода

центробежные силы, доставшиеся ещё от животного мира - когда самка, опасаясь за

своих детёнышей, не подпускает к себе самца, а то и вовсе от него уходит

(прекрасная, очень показательная иллюстрация к этому идёт по адресу

http://www.onlife.ru/family.phtml?id=73).

Никто так и не осознал, что "медаль" христианства, повешенная на шею

человечества, имела и свою обратную, явно негативную сторону. Ибо, будучи

непонятым, или понятым неверно, или понятым недостаточно, или понятым

фрагментарно, христианская вера начинает лишь развращать человечество, выступая

своего рода "змием-искусителем", и действуя при этом опять через всё тот же

самый "немощный сосуд". Утверждают, что только христианство, мол, возвысило

женщину, вытащило её из того жалкого состояния, в котором была она у иудеев и

язычников. Щаззз. Если использовать красивую и качественную "методологию"

Христа, что о дереве лучше всего судить по его плодам, то и о данных предметах

следует судить, глядя на христианок - причём без разницы, современных, или

дореволюционных. Здесь - феминизм, там - чистое язычество. Выбирайте: либо

христианство было полностью извращено бабами, либо "Христос напрасно распят". А

третьего, кстати, и не дано. . .

Дева Мария родила Бога (точнее, Божьего Сына), то есть божество, которому

сама и поклонялась (что замечательно видно в православной иконописи). Это очень

хорошо накладывается на желание каждой женщины не только поклоняться

собственному чаду как божеству, но и заставить делать это всех близких. И одно

здесь обуславливает другое: женское материнство обусловило культ Божией Матери,

а этот культ - обусловил возвышение женщины (и материнства) в её глазах. Я лишь

хочу сказать, что все христианские истины, будучи восприняты не глубоко, но

поверхностно, ведут к последствиям весьма плачевным. Таким, что и позабылось

уже, зачем всё затевалось. . .

И самый корень бабства - здесь. Не в меркантильности, истеричности,

мелочности, изворотливости, слезливости и хитрости - а в этой грёбанной сфере

женского бессознательного, возводящего тривиальную функцию деторождения на

сакральный, космический уровень, делающий его предметом поклонения: мол,

материнство - это святое. Ибо из этого неизбежно следует, что всё остальное

(например, призвание мужчины, его способности, его талант, который, кстати,

Иисус Христос категорически не советовал зарывать в землю - Мф., 25, 14 - 29) -

суть профанное, низменное, что может обрести некую относительную ценность лишь

тогда, когда всячески это "святое" обслуживает. . . И когда Иисус говорит, что

"враги человеку домашние его" - то под человеком Он подразумевает мужчину и

_т_о_л_ь_к_о_ мужчину (в древнем мире по другому и не было). Враги - те, кто

тянет человека "вниз", требуют от него стать просто "кормильцем". Христианство

так и не привило человечеству творческий дух, так и не стало оно обоснованием

мужской системы ценностей, и в первую очередь - творчества. Но об этом потом.

Культ Божией Матери - это разновидность феминизма древнего мира; сейчас

феминизм не нуждается уже в религиозном прикрытии. А мужики, в своей душевной и

духовной простоте, не сумели противопоставить этой идеологии ничего (в конце

главы "Философия бабства" будет объяснено, что именно могли бы мы

противопоставить). Тем самым христианство было изначально низведено до уровня

идеологии, обслуживающей чисто женские потребности, а на самом деле - животные,

так как рожают и ухаживают за своими детёнышами вообще-то все позвоночные.

Принято считать, что христианство возвысило женщин как таковых, так как одна

из них родила Божьего Сына, и всё такое. Однако отметим во всём этом другой

момент. Дева Мария зачала Иисуса без какого-либо участия мужчины. Таким образом

женщина продемонстрировала мужчине не только свою автономию от него, но и

полноценную связь с Богом. Ранее именно в этом смысле женщины считались

неполноценными. Причём менструации рассматривались в древнем мире как

богоустановленный способ регулярного очищения женщины от первоначальной

нечистоты (точнее - от нечистоты, обретённой вследствие грехопадения). Иными

словами, наличие месячных почему-то интерпретировалось как доказательство

сугубой падшести женщин. Кстати, в православии до сих пор считают так, и в

"критические дни" женщинам запрещают не только причащаться, но и прикладываться

к иконам. Хотелось бы знать, какие такие грехи усмотрели бы эти умники в течке у

самок млекопитающих. . .

Истинный же прикол в том, что слона так и не заметили. Обратив внимание на

форму, частенько пренебрегаешь содержанием. Служа букве, поневоле забываешь про

дух. Христианство в его историческом варианте вовсе не возвысило женщину по

сравнению с прошедшими временами, "plusquamperfectum"; оно не уравняло её с

мужчиною. Напротив, оно дало женщине мощнейшее оружие подавления этого

последнего. Сакрализация образа Божией Матери сказалась разрушительно на

характере женщин христианского мира потому, что ей, этой сакрализации,

своевременно не было создано своего рода "идеологического противовеса".

Возвышение женщины в какой-то мере и в каком-то отношении означало принижение

мужчины. Именно здесь коренится основная проблема нашего мира. Джин женской

самодостаточности, дух независимости её от мужчины, выпущен был из тесной

бутылки и начал разрушительную свою работу. Христианская цивилизация, начав с

предельной зацикленности на облике Христа (Которого, согласитесь, довольно

трудно назвать мужчиной в обыденном нашем понимании) и Девы Марии, оказалась

обречена идти только по этому пути. И это так потому, что наш мир полностью

забыл о мужчине-Адаме: когда и Кем был он сотворён, с какой целью, и в чём было

его мужское призвание. . . Без некоторой мужской составляющей наша идеология

вечно будет - как бы сказать это? - разбалансирована в сторону женского

господства в самом своём сердце, так сказать, в базисе.

И теперь имеем мы следующую "святую троицу", которой, по сути дела и

поклоняются христиане на святой Руси, так как именно этот набор икон чаще всего

присутствует в домах: Божию Матерь, Николу-угодника и Христа, Который

воспринимается как своего рода "заместитель" Перуна-громовержца, и одновременно

- как "оберег" от детских болезней, ибо именно с этой целью женщины детей и

крестят. . . Стало быть и самая "актуальная" Ипостась Бога тоже используется

чисто по-бабски. Кстати, любопытства ради ознакомьтесь-ка с житием святителя

Николая-Чудотворца (в простонародье - "Никола-Угодник"). Одним из основных

чудесных эпизодов его биографии было то, что он подкидывал мешки с золотом

сёстрам-бесприданницам, которые никак не могли выйти замуж. Именно ему-то и

молятся об удачном замужестве молодые романтические девушки. . . Тоже, стало

быть, "бабский" святой, образ которого, кстати, эволюционировал на Западе в

фигуру глэмурного "мешочника", новогоднего Санта-Клауса. . . Но тогда из кого же

состоит вся эта, наиболее популярная троица? Кому она служит? Кто её составил?

Кто ей поклоняется?

Безусловно, не следует столь прямолинейно думать, что это некие злокозненные

тётки, феминистки древнего мира, намеренно произвели все эти изменения и создали

наш современный, полный законченного бабства, культ. Создают мужчины; закрепляют

женщины. Но постепенное возвышение почитания Божией Матери происходило благодаря

этим последним, и, самое главное, в их интересах. В интересах этой типично

бабской потребности в пошло-слезливом умилении, потребности в трогательных

веточках, свечках и просфорочках, во всём этом живом, тёплом, душевном - таком

приятном и потому мгновенно растапливающем душу, волю и мозги. И не только

женщинам - но и мужчинам (автор лично через всё это прошёл). Почитайте-ка

Розанова. Хотя бы его работу "Об адогматизме христианства" (в сборнике "Около

церковных стен"). Вот одна из тряпок-мужиков, изобретавших для баб культ,

полностью исчерпывающийся просфорками, "кайфом" от причастия, праздничными

куличами да святой водичкой. Христианство в понимании его Розановым полностью

лишено каких-либо мужских черт. Кстати, христианство реальное - тоже.

Догадайтесь-ка, почему мужики столь редко посещают храмы? Да нюхом они чуют,

что от тех за версту несёт тупым и скучным бабством с его мелочными страхами,

вульгарным суеверием и пошлым самодовольством. Но натура мужчины сохранила ещё

некоторый инстинкт здравого смысла, твёрдой воли и потребности в позитивной

деятельности, направленной вовне, - а не в своеобразном приходском эмоциональном

онанизме, от которого хорошо только получающему. . .

Один из самых красивых и убедительных софизмов, слышанных мною в храме - "я

исполняю то, что могу по немощи". То есть - не могу раздать своё имущество,

реально возлюбить ближнего, "быть как Отец небесный", не способен я на такие

подвиги. И потому я искренне стараюсь делать то, что у меня получается - читать

молитвы, ходить в храм, исповедываться, причащаться. . .

"Искренность" эта не стоит ломанного гроша. Мы имеем здесь дело с типичным,

хорошо завуалированным самообманом, поскольку реальным смыслом этой фразы будет:

"я выбираю из христианства то, что мне _у_д_о_б_н_е_е_ всего делать". И всё это

для того, чтобы продолжать считать себя христианином, то есть возвышаться в

собственных глазах. Священники говорят то же самое: пусть, мол, делает, то, что

может, всё-таки хоть будет оставаться "воцерковленным" человеком.

И, наконец, самый красивый "пируэт" христианской мысли: ну да, этот человек

грешит. Но лучше пусть уж он грешит, посещая храм, чем просто грешит. Авось,

благодать как-то его исправит. Тем самым посещение храма низводится до уровня

оправдания греха. Ибо всегда можно сказать: ну да, я грешу, но ведь потом каюсь.

Христианские иереи, архиереи, да и просто чернь почему-то никогда не учитывали

работу механизмов бессознательной мотивации, способных всё что угодно поставить

с ног на голову. А потому можно и просто ощущать это на глубинном уровне. А

можно и сознательно использовать. А ещё - эта универсальная "схема оправдания

греха" начинает пронизывать как низовой менталитет, так и всю культуру данного

христианского народа. Она разлита в воздухе; она впитывается с молоком матери;

она живёт и побеждает даже в другие эпохи - атеистические, реформационные. Но

все продолжают делать вид, что ничего не происходит.

При этом никто не хочет также замечать, что в действительности эта спорная

интерпретация лишь вооружает человека дополнительным средством для осуждения

других и самовозношения: ну как же, ведь они-то в храм не ходят, а я хожу. Типа,

я лучше. Именно здесь причина того, что самые что ни на есть воцерковленные

христиане оказываются совершенно невыносимы для окружающих и скорее отталкивают

других - и от себя, и от Церкви. Однако, вместо того, чтобы осознать суть

проблемы, наш "христианин", почувствовав, что его сторонятся все "нецерковные"

люди, начинает полагать, что связано это со святостью его веры: мол, Христос же

говорил, что "наше Царство не от мира сего", что нас не будут понимать, что

будут гнать. . . Сей "воин Христов" преисполняется дополнительной гордостью от

сознания собственной причастности к сообществу непонятых и избранных; это, в

свою очередь, ещё более от него отталкивает. Психологически наш верующий

становится сектантом - это ощущение собственной незыблемой правоты, острова

свободы в море вселенского зла.

Круг, таким образом, замыкается. И в сложившейся ситуации выхода из него нет.

Христианство оказывается отрезано от человеческого сообщества, от реальной жизни

людей именно в том отношении, которое по учению Христа было самым главным - в

плане взаимоотношений людей. Или, выражаясь более резко, описанный порочный круг

прямо противоположен учению Христа.

В результате, попав в храм, любой здравомыслящий человек начинает

чувствовать, что погружается в какую-то мутную и вязкую пучину сложного

самообмана, полностью парализующего человеческие мозги. Он оказывается окружён

не христианами, но людьми, называющими себя таковыми, живущими точно так же, как

он сам, но считающих себя самыми необыкновенными. Ещё бы! У них и вера крутая, и

самая настоящая благодать. . . И он либо покинет храм, либо станет точно таким

же. Кот прошёл через всё это лично.

Желание хорошо жить присуще решительно всем людям. Однако способность жить

точно так же как все, и считать себя при этом чем-то необыкновенным присуще

женщинам исключительно (нет, вру - ещё подросткам обоего пола). Существующая

идеология Церкви идеально удовлетворяет потребностям _б_а_б_ в самообмане и

самовозвеличивании. Именно поэтому церковные христианки - нечто совершенно

отвратительное. Мужики-то ещё ничего. . . Им как-то удаётся сохранить некий

здравый смысл.

В результате между мужчиной и женщиной возникает некоторое недопонимание - в

дополнение к легиону недопониманий всех прочих. И разрешается оно только одним

путём - смирением мужчины (как и в большинстве других случаев). Смирением перед

женщиной. А потому христианство _в_ _к_а_к_о_м - т_о_ _с_м_ы_с_л_е_ не только не

способствует соединению мужчины и женщины в прочный и гармоничный союз (о чём

так хорошо пишет Розанов в своих статьях - например, "По поводу доклада

о.Михаила о браке"), но и непрерывно генерирует тот тип семьи, где заведомо

доминирует женщина. У нас на Руси все знают, что самые лучшие, самые прочные и

самые дружные семьи - где верховодит женщина, а мужчина об этом не догадывается.

И у Пушкина в "Евгении Онегине" мы читаем о старшей Ларине, попавшей из Москвы в

глухую деревню, "где она рвалась и плакала сначала", но потом "открытие большое

вскоре её утешило совсем: она меж делом и досугом открыла тайну, как супругом

самодержавно управлять, и всё тогда пошло на стать" (глава 2, строфы XXX -

XXXI). Но так только ли у нас в России?

. . .Прочный и гармоничный союз _х_о_т_я__б_ы_ равноправных личностей, говорю

я. О том, чтобы женщина была помощницей мужчины и твёрдо осознавала своё место в

мире, речи теперь вообще не идёт. Махина двухтысячелетней христианской истории

толкает нашу героиню вперёд, ко всё большему самоутверждению.

Но сознаёт ли и мужчина это своё место? . . И помогает ли ему в этом

сложившаяся ситуация - в Церкви, в обществе, в литературе, в семье? . .

С христианской идеологией женщина получила мощное орудие воздействия на

мужчину. Ибо, как всякая религия, христианство неверифицируемо (то есть любое

его утверждение невозможно проверить, можно лишь сравнивать с эталонным учением

"Отцов Церкви"). Другими словами, христианскими догматами можно оправдать

решительно любой поступок - в силу своей бесконечной глубины они подвержены

самому различному, самому произвольному истолкованию.

Вот как это выглядело на личном моём примере. Когда я предлагал нечто своей

"законной половине", она ответствовала: "нет, так как ты мой законный венчанный

муж, а потому обязан делать то-то и то-то". Когда же она надумала развестись, то

я припомнил ей как эти слова, так и высказывание Христа о недопустимости

развода. Тут-то и пришлось мне столкнуться с исключительной гибкостью как

женского мышления, так и христианских догм. Поверьте: одно идеально подходит к

другому. А именно - мне было заявлено, что "преподобный Серафим Саровский

говорил, что часто причащаются в храме, на небе же остаются непричащёнными. И

таинство нашего венчания было действительно только на земле, но не на небе". Как

вам этот изящный пируэт мысли?

Итак, в трясине всех этих выкрутасов вынуждены мы барахтаться, закрутив роман

с православной девушкой. Не говоря уже о том, что связываясь с православной мы

тем самым лишь как бы закрепляем и утверждаем это её нечестие.

Вообще-то критике всё изложенное в принципе не подвержено - их (христиан)

царствие не от мира сего, и раз мы не начинаем слепо исполнять обряды, то и

своим падшим разумом не в состоянии постичь всех требуемых вероучительных высот.

И это при том, что один из авторов (а именно - Тертуллиан) заявлял, что наша

душа по сути христианка. Из чего, кстати, следует, что мы, "люди внешние", прямо

так, душою, можем "отделить зёрна от плевел".

Или, формулируя более прямолинейно, для исторических христиан мы - никто,

люди второго сорта, и не имеем права их даже критиковать. Так мало-помалу, и

совершенно незаметно для своих адептов, христианство обернулось полной своей

противоположностью. . . Просто умора, что христиане не в состоянии

отрефлексировать как всё произошедшее, так и своё типично языческое отношение к

другим. Кстати, любую, самую доброжелательную и позитивную критику воспринимают

они чисто по-бабски, как повод для пущего самооправдания: типа, у нас самая

"крутая" вера, и потому-то "падший мир" на неё и ополчается.

Врёте, теплохладные! Слишком много чести - ополчаться на вас! Скажите

спасибо, что вас ещё критикуют, то есть обращают на вас хоть какое-то внимание,

чего-то ещё ждут от вас. . . Тоже мне, отцы-пустынники. . . Луг, блин, духовный.

. .

Одною из самых важных проблем является то, что христианство лишь на словах,

поверхностно переосмыслило Ветхий Завет. Вообще-то все мы существуем "внутри"

парадигмы христианства; наше сознание укоренено в ней, является неотъемлемой его

частью. И поэтому мы не видим, не можем видеть, что само христианство является

ничем иным, как диалектическим отрицанием иудаизма с его Ветхим Заветом.

Христианство само появилось и развивается по тем же самым законам гегелевской

диалектики, отражающих реальности мира падшего, то есть бабского.

Так вот. В своём пафосе отрицания всего "ветхого" (что вообще хорошо видно по

любым словам Христа), а равно и в дальнейшем своём развитии, оно выбрало из

Ветхого Завета только то, что связано с пророчествами о Мессии, начисто позабыв

о первых главах Книги Бытия: зачем был создан Адам, зачем была дана ему Ева. . .

В своём увлечении Спасителем (и, соответственно, спасением) христиане даже не

соизволили создать учение, каким образом Адам и Ева должны были непорочно

"плодиться и размножаться" в раю - хотя ответ-то лежит на поверхности. Из

великолепной, глубокой, убедительной картины мира было выбрано лишь одно

поверхностное высказывание: женщина "спасётся через чадородие" (1 Тим. 2, 15).

Сообществу мужиков-подкаблучников так и не удалось понять, что Священное

Писание, взятое в целом, понятое как нечто единое, предлагает иной тип жизни,

иной тип семьи, иной тип отношений, иной тип деторождения - чем тот, который

удобен сообществу женщин. Как никому и не пришло в голову, что Новый Завет без

Ветхого не имеет _н_и_к_а_к_о_й_ ценности. Первый даёт способ жизни; второй -

смысл. . .

Почему-то так сложилось, что в христианстве вообще не существует понятия

"ответственности" - не только в богословии, но даже и в менталитете, и это не

только потому, что общественным сознанием христианских народов управляют

женщины, но и оттого, что, объятые страхом смерти наши "герои" только и думают о

том, как бы в индивидуальном порядке избегнуть смерти, как бы самим "спастись".

Христианство - полностью бабская религия. Церковь с самого начала своего

существования именовала себя "Невестой Христовой", то есть признала себя

_б_а_б_о_й_ по отношению к Христу. Сейчас я немного отступлю от темы и поведаю

вам следующее.

Существует мужское и женское отношение к делу. Мужчина чаще всего

ассоциирует себя с любимым делом, за которое во многих случаях готов отдать свою

жизнь (ну или потратить - это всё равно). Каждый отец потому и мечтает о сыне,

что бессознательно надеется, что сын это дело продолжит. Тем самым сын

оказывается как бы продолжением отца, прообразом его бессмертия. Вот у него

родился сын, и он, отец, как бы теперь не умрёт, но в его любимом деле будет

продолжать существовать дальше. Возможно также, что сын даже превзойдёт в этом

отца - это будет совсем хорошо. Любой нормальный отец будет такие вещи лишь

приветствовать. Всё же редко встречаются извращенцы, рассматривающие сына как

конкурента в своём деле.

Но и отношение сына таково, что он готов отвечать за дело своего отца, и даже

его продолжать. Слушайте, не ругайтесь, это ведь всего лишь общая модель. Ну

разумеется, бывает и куча исключений. Я же говорю не о жёсткой закономерности, а

о бессознательной мотивации. Так вот - отношение дочери к образу отца совершенно

другое. Дочь психологически не настроена на то, чтобы дело отца продолжать - она

может лишь попробовать найти себе _ж_е_н_и_х_а_, похожего на родителя. Например,

занимающегося тем же самым делом (всё это давным-давно стало общим местом в

психоанализе). С другой стороны, дочь может найти себе и кого-нибудь другого,

сменить фамилию, забыть о родном отце - и в этом смысле в своём стремлении к

личному частью она ни за что не отвечает. И это так потому, что для женщины

истина -прежде всего, в счастье, а для мужчины счастье - в истине.

Итак: сын готов нести ответственность за отца и его дело; дочь - практически

нет, и это так потому, что сыну уподобиться отцу проще. И опять же, будучи

готовым нести ответственность за отца и его дело, сын ему очень часто

уподобляется. Дочь же отождествить себя с отцом не может, и за его дело отвечать

по определению не готова. Собственно, вот к чему я клоню. Христиане с самого

начала не стали отождествлять себя с их Отцом - Богом. Христианская Церковь не

стала называть себя "Сыном Христа", но - "Невестой".

Употребление Церковью выражения, что она - "Невеста Христова" не является

вовсе случайным, оно выстрадано, оно весьма содержательно, скажу более - оно

знаковое. То есть суть проблемы, разумеется, не в самом названии, а в тех

реалиях, которые в нём зафиксированы. Христиане сняли с себя всю ответственность

за дело Творца Вселенной, каким бы оно ни было. Никто из них даже так и не

поинтересовался: зачем? Провозгласив себя "Невестой Христовой" Церковь пошла по

женскому пути, то есть по пути _б_а_б_с_т_в_а_. Она нашла себе жениха, похожего

на Отца, и это было совсем нетрудно, так как Бог имеет три Ипостаси, одна из

которых - Его Сын. Молодой, красивый. . . В него-то и влюбилась наша древняя

Церковь, ставшая теперь законченной _б_а_б_о_й_. Выразилось это в том, что

Церковь стала по-бабски "плодиться и размножаться", увеличивая общую массу

христиан, заинтересованных в спасении. Все эти рассуждения дополнительно

подтверждаются тем, что сын всегда заинтересован в продолжении дела, а вот

невеста, став "законной женой" более всего беспокоиться об имуществе, о

богатстве, о сытой и беззаботной жизни как для себя, так и для своего потомства.

Копните тему, и увидите, сколь рьяно отстаивала церковь - как наша, так и

католическая - свои земельные и прочие владения; как искренне стремилась

всячески их расширить. В России с октября 2004 года она ухитрилась сделать так,

чтобы даже налоги со своего имущества не платить - то есть встала как бы выше

закона. А что ещё могли бы предложить христианству бабы? Твёрдое, мужское

осознание своей ответственности? Формулирование богословских постулатов?

Глубокое осознание своей греховности? Или хотя бы прощение своих врагов? Бабство

победило христианство. Оно победило Самого Христа.

Кроме всего прочего, невеста, как вы прекрасно и без меня знаете, обыкновенно

вся погружена в специфически-девичьи переживания: любят её или нет? И насколько

любят? А вдруг разлюбят? Будет ли она счастлива в браке и родятся ли у неё

здоровые детки? Будет ли дом "полной чашей" да и вообще будет ли у них всё

хорошо? - переживания, замечу, к _д_е_л_у_ ровно никакого отношения не имеющие.

К делу её _о_т_ц_а_, разумеется.

Скажу более. Состряпав последний абзац, ваш автор решил проверить сам себя и

кинулся выяснять об этих переживаниях у самих женщин. Типа, представьте себе,

что вас посватали совершенно невинной за парня, который всегда страшно нравился,

но с которым ещё ничего не было. "Каковы ваши переживания, когда за сватами

закроется дверь? Что самое главное приходит в голову? Какова, так сказать,

иерархия переживаний?" Результат превзошёл все самые смелые предположения. Проще

говоря, оказался автор полностью неправ. Невинная, романтичная, неглупая

девушка, как выяснилось, и не помышляет в этой ситуации о столь высоких

материях, как совместное счастье. . .

Мужики, замрите. Мне сообщили, что самое первое, что приходит "Ей" в голову,

это - в каком платье она будет на свадьбе; как будет выглядеть; что вообще

оденет. Также мне поведали, что мысли в голове девушки, как правило, лихорадочно

сменяют друг друга и выстроить из них строгую иерархию попросту невозможно.

Скорее всего, девушка будет думать, как именно "Он" к ней первый раз прикоснётся

и что она почувствует. Ещё - что она расскажет обо всём подругам, и как те

отреагируют. Также и о том, как она выглядела в момент сватовства, всё ли с ней

было в порядке, и что "Он" сейчас о ней думает - да и вообще, вдруг "Он"

передумает на ней жениться?

Сюда же следует добавить и удовольствие от мысли, что она, что ни говори,

заарканила мужика. "Как, - говорю, - заарканила? Ведь это он берёт её в жёны? И

может, мне вставить в текст другое слово? "Нет, раз он пришёл свататься, значит

именно она заарканила его. И она будет про себя использовать примерно такое

слово". Ещё она будет думать о женихе: как он ест, как ходит, как смотрит, как

говорит. . . Будет думать и о том, как пройдёт первая брачная ночь. . . Также

будет она довольно много переживать по поводу ухода из семьи родителей: типа,

страх, что это навсегда, что уже нельзя "отыграть назад". . .

"Впрочем, - добавили мне, - сами женщины никогда в этом честно не признаются,

и если всё это будет вставлено в текст, то в отзывах они все будут писать: какая

дура консультировала автора?"

Как видите, продолжением _д_е_л_а__о_т_ц_а_ здесь и не пахнет. Стоил ли

говорить, что об этом _д_е_л_е_ никто не будет вспоминать и в последующей

семейной жизни? Да и знала ли наша невеста, каково оно было - это самое дело её

родителя?

Для того, чтобы увидеть, понять и продолжить дело отца, нужно уметь смотреть

на родителя как бы со стороны. Нужно вырваться из семьи и на него посмотреть.

Девушка вырывается из семьи лишь тогда, когда выходит замуж. Когда она живет с

родителями, то составляет единое целое с отцом. И она не есть продолжатель, в

лучшем случае - помощница. Сын же вырывается из семьи (психологически) куда

ранее, ещё в переходном возрасте, когда осознаёт себя как личность. Для того,

чтобы понять отца и его дело, нужно быть мужчиной, сыном, но никак не женщиной.

И уж тем более не невестой, которая извечно тяготеет к тому, чтобы стать

постоянно плодящейся тёткой. Кстати, в браке такие частенько становятся

меркантильными, заземлёнными и похотливыми. . .

Человечество с самого начала своего существования не понимало и не

осознавало, что такое мужская ответственность. Оно всегда вело себя как типичная

баба по отношению к Богу-Творцу. То _д_е_л_о_, которое начал Отец, было всеми

забыто. Христианство так и не смогло понять и себя, и своего Отца, да и вообще -

окружающий мир. Ему не удалось нарисовать целостной картины мироздания - от

сотворения Вселенной, деятельности Адама и Евы, до рождения Мессии и событий

последующих (вавилонские башни, вавилонские блудницы и всё такое прочее).

Но вернёмся к нашему рассуждению о детях. Итак, наш отец рассматривает сына

как (возможного и желательного) продолжателя своего дела, а это последнее - как

проекцию собственного бессмертия. Женское существо не в меньшей степени, чем

мужчина, стремится преодолеть собственную смерть. Однако в силу самых разных

причин для женщины не остаётся ничего, кроме деторождения. И здесь, казалось бы,

базовые, психологические "интересы" мужчины и женщины совпадают. Однако на

практике чаще всего они оказываются на каком-то уровне взаимоисключающими.

Отношение матери и отца к ребёнку весьма различно - при условии, конечно, что

отец - не патологическая "тряпка" (такие, увы, не редкость). И если мужчина

сосредоточен на том, чем станет его сын как личность, то мать менее всего

помышляет о каких-то ещё отцовских делах и всяких там бессмертиях и

продолжениях. Для неё главное - чтобы у ребёнка "всё было хорошо".

Итак, расставим точки над "i": мужчина нуждается в наследнике как

продолжателе дела его жизни; женщина же заботится о наследовании её материальных

накоплений. Собственно, это ещё не есть как-то там плохо, или, допустим, вредно.

Эволюционно как-то даже выгодно, что мужчина и женщина в этом смысле не

повторяют, но дополняют друг друга. Однако весь этот "расклад" мы должны

понимать. Именно мы.

И ещё одно. Женщина заботится о том, чтобы ребёнок её вёл счастливое,

спокойное, обеспеченное и беспроблемное существование. Иными словами, чтобы он

был как бы. . . женщиной. Именно так стремится она построить свою семейную

жизнь; ради этого готова даже заставить мужа изменить своему делу, изменить

самому себе. И, что ни говори, женщине это зачастую удаётся - по собственному

опыту знаю.

Это трусливая женская натура выбрала из всего христианского учения лишь то,

что эмоционально было ей ближе - провозвестие о воскрешении в другом, лучшем

мире (что весьма эффективно успокаивало бабский страх перед смертью). Да ещё и

воспроизведение себе подобных - это удовлетворяло животную потребность в

продолжении рода, опять-таки вытекающую из этого страха. После чего христианство

полностью переключилось на проблемы личного спасения и слепого размножения.

Это развязало войну всех против всех, bellum omnes contra omnes. Христиане,

так и не начав заниматься делом, начали выяснять, у кого из них вера "круче" и

благодатнее, то есть более "спасительна". Выбрав из целостной картины мира

именно этот жалкий фрагмент (наличие Божией благодати и момент персонального

спасения), христианство само утратило целостность, оно оказалось

фрагментированным. Христиане атомизировались. Они распались на мелкие

переругивающиеся кучки, собранные не "во имя Моё", но во имя спасения, которое в

действительности и стало "богом" христиан.

Да, чёрт подери. Христиане поклоняются не Богу-Творцу Вселенной, вложившего в

сотворённое Им определённый смысл и вполне конкретные цели. То есть на словах

этот момент безусловно ими признаётся. Однако мышление христиан не доходит до

бердяевской идеи о том, что человек призван к творчеству, что образ Божий в нас

- это в первую очередь творческая способность, и что творчество и есть

продолжение миротворения.

Вместо всего этого христиане поклоняются Богу-Спасителю. Мир, который был

сотворён со вполне определённой целью, стал рассматриваться нашими героями как

своего рода "трамплин" в Царствие Небесное. Соответственно, и Творец этого мира

стал восприниматься как послушный агент, механически обслуживающий процесс

такого "прыжка". Реальный мир стал неинтересен для исторического христианства,

ведь он должен "сгореть". Христиане зажили в виртуальном мире собственного

спасения. И, вместе с этим стало невозможно творчество и неактуальны всякие

позитивные знания об этом мире. Все науки, да и сам человеческий разум были

объявлены "падшими". А угадайте, зачем ещё в раю приводил Бог Адаму зверей? А

угадайте, в чём истинный смысл притчи о неверном управителе? И о чём была самая

последняя молитва Иисуса Христа на Елеонской горе? "Да будут они (ученики)

едины, и да познает Меня мир". Типа: если они рассорятся, то мир и не познает

Его вовсе. Познает, например, что-то другое. . .

Нельзя не заметить, что со временем в христианстве воцарилось

классически-бабское понимание благодати: как некоей (единственно) спасительной

силы, передаваемой подобно электрическому току правильным людям при правильных

действиях. Вообще, всё это отдаёт то ли магией, то ли дремучим антропоморфизмом.

Этот взгляд неверен не только потому, что напрочь отсекает тех, до кого не

дотянулась "электропроводка". Это понимание в корне неверно, так как, во-первых,

судить о том, у кого есть благодать, а у кого - нет, может только Бог. Он, по

своей милости, может послать её кому угодно, и не нам размышлять об этом.

Во-вторых, с этим пониманием расходится фраза Христа: "Где двое или трое собраны

во имя Моё, там Я посреди них (Мф., 18, 20).

В самом деле. Получается, без благодати, без причащения человек не может

реализовывать заповеданное Христом отношение к другим людям? Да для такого

отношения можно вообще ничего не знать о Христе, и слушаться лишь своего сердца.

В-третьих, получается, что какие-нибудь африканские племена, к которым ещё не

проникли католические миссионеры, решительно не в состоянии "спастись". И

вообще, нетрудно заметить, что такое "благодатное" рассмотрение других людей и

других конфессий ведёт лишь к их разобщению, к невозможности объединения, а

значит - в конечном счёте, и неправомерно.

В-четвёртых (и это, возможно, самое главное), не стоит забывать, что каждая

новая церковь, отделяясь в своё время от митрополии, делала это типично

раскольничьим путём. Горе-православные Святой Руси и не догадываются, что в своё

время откололись от Византийской кафедры точно так же, как в 90-х годах от них

отделилась "филаретовская" украинская церковь. Нашими предками был даже

изобретён "самопальный" чин для поставления митрополита - через новую, повторную

хиротонию (сейчас об этом тщательно умалчивают, а между тем это идёт вразрез с

14-м апостольским правилом). Б.Успенский сообщает по этому поводу следующее: "С

учреждением патриаршества в России была принята особая хиротония патриарха; это

специфически русский обычай, которого нет ни в одной другой православной церкви.

Эта традиция восходит, по-видимому, к поставлению митрополита Ионы, которое, как

известно, произошло без санкции Константинополя и фактически положила начало

автокефалии русской церкви. . . Поставление Ионы было делом отнюдь не бесспорным

с канонической точки зрения, поскольку Иона - вопреки принятой практике - был

поставлен не патриархом, а епископами. . . Впоследствии Максим Грек заявлял, что

"непотребно есть поставлятися митрополиту на Руси своими епископы" и отказывался

на этом основании признавать автокефалию русской церкви. . ." И далее: на Руси

"вопреки каноническим правилам митрополиты назначали себе преемника. . . По

словам Никона, патриарх Иов был рукоположен трижды; он указывает далее, что

дважды были рукоположены патриархи Гермоген, Филарет и Иоасаф, и если считать,

что их поставление в патриархи недействительно, то следовало бы отрешить от сана

всех архиереев, которых они посвятили, то есть практически всю русскую церковь"

("Царь и Патриарх". Избранные труды, М. 1996, т. 1 стр. 185 - 204). Видите: не

один, не два, и не три раза нарушались канонические правила в Русской церкви. .

.

Отсюда получаем, что благодати у Русской Церкви - ничуть не более, чем у

"филаретовцев". Занятно, что греки (те самые, которые в Афинах и

Константинополе) именно так и считают, просто вслух об этом не говорят. Кстати:

у "филаретовцев" ведь тоже есть каноническое преемство, не так ли? Но чем же мы

тогда лучше их? Однако спросите-ка у наших верующих, ощущают ли они благодать?

Что же тогда получается, что все они - в глубокой прелести? Ну уж нет, дудки,

оставьте такие вещи для вашего автора. . . Впрочем, автор тоже признаёт наличие

благодати у русской церкви. Лично ощущал-с. Ну так ведь и "филаретовцы" тоже её

ощущают. И прочие тому подобные до-халкидонские конфессии. . .

"Не здоровые имеют нужду во враче, но больные" (Мф., 9, 12. Для того,

чтобы наше отношение к другим (прежде всего - иноверным) соответствовало

учению Христа, мы должны считать всех здоровыми, а себя - "больными". Любить -

не в убогом понимании любви современных христиан, но так, чтобы чувствовать себя

со всеми единым развивающимся целым - можно лишь в том случае, если не

оцениваешь всех с точки зрения наличия благодати, - их, так сказать,

"правильности". Искусственная проблема благодати и не менее искусственная

проблема спасения, взятые воедино, автоматически делят людей на "своих" и

"чужих", "правильных" и "неправильных", "избранных" и "профанных". Едва только

данная конфессия начинает делить всех по этому животному признаку - "своих" и

"чужих", как она сразу же становится замкнутой, изолированной от всех иных

системой - со всеми вытекающими. Тем самым она противопоставляет себя другим,

делает единство с ними невозможным. И если в христианстве расколом считается

"обособление от состава церковного общества верующих" (определение из

"Православной богословской энциклопедии"), то само христианство, поддерживая

упомянутое деление, также является раскольником - но теперь по отношению ко

всему человечеству; оно раскалывает это последнее, так как лишь христианство

могло бы его объединить.

Но считать (даже, скорее, ощущать) себя хорошим, а остальных - плохими, есть

не что иное, как классическое бабство. Типа, "одна я хорошая". . . Да, да, чёрт

вас возьми - возможно, что насчёт спасения я могу оказаться и неправ. Тем не

менее, в соединении с благодатью (то есть с пониманием благодати, её

специфической у нас интерпретацией) это воистину гремучая смесь.

Понятие благодати было совершенно неправомерно соединено с понятием

"спасения". Именно этот "диполь" и стал наиболее разобщающим в христианстве. С

ним единство христианского мира стало принципиально невозможным. Ибо теперь

всегда может возникнуть подленькая мыслишка: а есть ли благодать у таких-то и

таких-то? Да и спасутся ли они? А с кем быть, чтобы гарантированно спастись?

Отсюда начинается перетряхивание чужого грязного белья: да вот эти с безбожной

властью сотрудничали - у них благодати стопудово нет. А другие - вообще

раскольники, у них такой дух - как пить дать не спасутся. А третьи. . . О том,

что при этом было потеряно самое главное - любовь и единство - говорить не

приходится.

"Бог совсем, совсем не то, что о Нём думают". Перефразируя это высказывание

Николая Бердяева, можно заявить, что и благодать - совсем не то, что думают о

ней. Благодать полностью автономна и посылается. . . кому надо, тому она и

посылается. Не нам об этом судить. Ибо, в-пятых, начиная рассуждать об этом, мы

впадаем не только в осуждение, но и в самовозвеличивание: вот, мол, у нас-то всё

в ажуре, а они, заблудшие, гибнут. . . Типа, мы тысячелетиями стойко храним эту

"правильную веру" - так пусть они сами к нам примкнут. И докажите мне, таковое

отношение - не самовозвеличивание, но объективный анализ.

Единство христианского человечества "рассматривалось" Христом как

необходимейшая предпосылка для продолжения дела Творца. Скажу точнее: как

необходимое условие для понимания того, в чём же состоит это

_м_у_ж_с_к_о_е__д_е_л_о_. Оно было залогом дальнейшего развития человечества как

своего рода "соборного Адама", который должен был, будучи единым, понять Творца,

и продолжить Его дело.

Но о необходимости сохранения единства тут же все позабыли. Ещё ученики

Христа предавались жарким выяснениям, кто из них "круче": "И когда (Иисус) был в

доме, спросил их: о чём дорогою вы рассуждали между собою? Они же молчали;

потому, что дорогою рассуждали между собою, кто больше" (Мк. 9, 33). И ещё:

"Пришла же им мысль: кто бы из них был больше?" (Лк. 9, 46). В один прекрасный

день пара учеников втихомолку начала проситься сесть на самых почётных местах -

справа и слева от Христа (Мк. 10, 41). Остальные ученики, услышав это, "начали

негодовать", отчего Иисусу пришлось урезонивать их: "Кто хочет быть первым между

вами, да будет всем рабом" (Мк. 10, 44). Натурально, сама фраза эта доказывает,

что никакой "изначальной братской любви" между апостолами не было. А ведь это

были ближайшие ученики Христа, 24 часа в сутки находившиеся рядом с Ним,

трапезничающие за одним столом, спящие под одной крышей, и купавшиеся, так

сказать, в волнах Его благодати - что нам, грешным, и не снилось. Так почему же

благодатное присутствие Сына Божия не избавило Его учеников и последователей от

мелочных амбиций, от всевозможных заблуждений, и даже - от полного недопонимания

как отдельных слов, так и даже целых притч Христа? Почему благодать в самой

непосредственной её форме не "преодолела чин их естества"? Стоит ли после этого

преувеличивать воздействие храмовой благодати как своего рода "динамического

фактора"? Что тогда можно сказать о прочей новоначальной христианской черни? Той

убогой толпе, наполняющей храмы и предопределяющей менталитет всей Церкви (так

как менталитет любого сообщества определяют по большей части женщины). . .

Ещё примеры приводить? Могу-с. . . Например, учеников Христа угораздило

начать выяснять это даже на самой последней с Ним трапезе, после слов Христа о

том, что Его предадут, что Его вот-вот "повяжут": "Был же и спор между ними, кто

из них должен почитаться большим" (Лк. 22, 24). Нашли, блин, время. . .

Итак, с самого начала христианство пошло по пути мелких амбиций и выяснений

отношений. Об этом почему-то не любят распространятся придворные церковные

историки, рисуя нам убедительнейшую по своей благостности картину всеобщей

апостольской любви, благородного нестяжания, длительных ночных бдений. . . И всё

время хочется этих историков спросить: господа, а зачем вы это делаете? Кому от

вашей лжи хорошо? Кто от этого выигрывает? Чьим интересам служит такая история?

Точно ли Церкви Христовой в целом? А может, только иерархии? Тут поневоле

вспоминаешь "Легенду о Великом Инквизиторе". Кстати: а ведь не-придворных

историков на свете и нет. . .

"Созижду Церковь мою..." Мессия употреблял выражение не "Церковь" (этого

понятия тогда и в помине не было), но "кагал". Спрашивается: какого хрена

используется неверный перевод? И можно привести аналогичных примеров искажения

текста чуть не десяток. Например, в нашем Евангелии Иисус требует "не гневаться

напрасно" (Мф. 5, 22). Между тем в древних рукописях идёт совсем другое - вместо

"не гневайтесь напрасно" там было "не гневайтесь никогда". Но византийская

поповская контра, понимая, что не гневаться вообще невозможно, подменила этот

текст. Так-то относятся они к слову Божьему! Русские их коллеги, впрочем, ничуть

не лучше. Одно "лукавство" змея чего стоит! А ежели к самому Евангелию такое

отношение - то чего же можно ожидать от них в других вопросах веры? Ведь

"неверный в малом неверен и во многом" (Лк. 16, 10). Ну как ожидать от них

конструктивного и ответственного подхода к такой фундаментальной проблеме, как

единство христианского мира?

Попытка любого другого объединения людей (вне реального следования учению

Христа) - в империи, сообщества, блоки, союзы и прочие "золотые миллиарды" -

неминуемо окажется новой Вавилонской башней.

Для нормального существования мир должен иметь как минимум биполярное

строение. Само бытие предполагает своею формой не только кантовские пространство

и время, но и деление на мужское и женское, причём в самом широком смысле. Речь

идёт не столько о распределении ролей, сколько о разделении структурном.

Нетрудно видеть, что столичный град по отношению ко всей стране - то же самое,

что и мужчина по отношению к женщине. И взаимоотношения между ними до

чрезвычайности похожи на супружеские - начиная от потребности друг в друге, и

кончая до конфликтов, перетягивания власти и взаимных обвинений в безделии.

Подобным же "гендерным" образом соотносятся между собою правительство и его

народ, Запад и Восток, Бог и сотворённая им Вселенная. . . Читатель, искушенный

во взаимоотношениях, прекрасно знает, что как "женская составляющая" этой

универсальной бытийной структуры, так и мужская, имеют свои особенности. Каждый

стремится занять главенствующее положение, а затем и полностью, предельно

подчинить себе другого.

Так вот: каждая из существующих цивилизаций стремится расшириться до размеров

всего человечества, захватить собою всё - Запад хотел бы, чтобы все превратились

в демократии, Восток - чтобы жили ещё как-то по-другому. И в этом смысле любая

_и_н_а_я_ цивилизация оказывается по отношению к нашей развивающейся своего рода

удерживающим фактором. И в великолепной фразе апостола Павла, что "тайна

беззакония. . . не совершиться до тех пор, пока не будет взят от среды

удерживающий" (2 Фес., 2, 7), этот самый "удерживающий" есть _и_н_о_е_, не

позволяющее _л_ю_б_о_м_у_ явлению безгранично и бесконтрольно расширяться,

согласно этому грёбанному "закону экспансии информации". Восток удерживает

Запад, а Запад - Восток. Женщина удерживает мужчину, а мужчина - женщину. Ну и

так далее. Всё это препятствует построению новой Вавилонской башни, и в истории

о "смешении языков" имелся в виду именно этот аспект.

Это "иное" есть удерживающий, а вовсе не царь-батюшка, как учат нас

православные патриоты. Дело в том, что тотальное объединение всех в одно ровное

изоморфное целое приведёт не просто к потере, так сказать, "стереоскопического

зрения", возможности взглянуть на себя со стороны. И не к болезненным

уклонениям, но к подлинной катастрофе - к новой попытке построения Вавилонской

башни. Причём, чем массивнее империя, тем более "вавилонскими" задачами она

задаётся, и тем меньше у неё оказывается ограничивающих, то есть удерживающих

факторов, и тем быстрее она рассыпается.

Нетрудно видеть, что Вавилонская башня, описываемая в Библии (Быт. 11, 4)

была не более реальной, чем 24-х часовая длительность первых дней творения. Этот

образ башни имел, скорее, идеологический характер. Речь шла о построении

цивилизации определённого типа. И мы можем теперь её реконструировать. Это было

общество, в котором женские ценности полностью возобладали над мужскими. Где

начала во всех смыслах доминировать женщина. Общество, полностью превратившееся

не просто в бабу, но в неуправляемую стерву. Общество, восставшее против мужчины

во всех его проявлениях - как правителя, как мужа, как свободной творческой

личности, как Бога, наконец. Восстание против мужчины приводит и к восстанию

против Бога.

Замечу, что Бог, смешивая языки строителей первого её варианта, в

действительности произвёл благотворную для всех нас дифференциацию народов.

Каждый из них стал преследовать какие-то свои цели, возникли непримиримые

противоречия. . . Тем самым Библия показывает нам модель позитивного

общемирового устройства. Многополярный мир, так сказать.

Полное растворение одного типа цивилизации в другом, даже более высоком и

более прогрессивном, всегда губительно. Точно так же как и полное подчинение

одного из супругов другому. Кстати, одна симпатичная такая "бабёнка", украшенная

"золотом, драгоценными камнями и жемчугом", в Апокалипсисе именуется почему-то

"Вавилон великий". Нельзя чтобы случайно! Так вот, этот "город-баба" должен

неминуемо пасть из-за своей любви к разврату и роскоши (Откровение Иоанна, главы

17-18). "Город-баба" потребительской цивилизации. Цивилизации

_м_и_р_о_в_о_г_о__б_а_б_с_т_в_а_.

В Апокалипсисе написано: ". . . Суд над великою блудницею, сидящею на водах

многих; С нею блудодействовали цари земные, и вином её блудодеяния упивались

живущие на земле. . . И я увидел жену, сидящую на звере багряном. . . И на челе

её написано имя, тайна: Вавилон великий, мать блудницам и мерзостям земным. . ."

(Откр. 17, 1-5). Нетрудно заметить, что речь идёт о не о половой распущенности

как таковой, но о цивилизации, густо замешанной на потребительских ценностях.

Так Вавилон и _м_и_р_о_в_о_е__б_а_б_с_т_в_о_ предопределяют друг друга, они

сливаются воедино в конце времён. . . Стремление к "миру и безопасности", к

обеспеченности и внешней праведности всегда заканчивается крахом. И это касается

не только всеобщего конца человечества, описанного в Откровении Иоанна

Богослова, но и крахов поменьше. Это универсальная модель падения любых

цивилизаций - и прошлых, и будущих, и настоящих.

Мне вот тут подсказывают с мест, что деление всех на "своих" и "чужих" - это

уже есть начало "вавилонского строительства". Ясно, что следующим шагом будет -

"для достижения благой цели все средства хороши". . . Являются таким началом и

выяснения, у кого есть благодать, а у кого её нет, а также и то, чья вера более

спасительна.

Итак, с самого начала христианство переключилось на самые что ни на есть

разделяющие вещи - спасение и наличие благодати. Мол, мир лежит во грехе, и без

благодати не будет спасения от царящей повсюду пагубы.

По-настоящему, христианская часть человечества в целом так и не стала "в

натуре" христианской, однако продолжает свято в это веровать. Христианство

используется народами, скорее, в знаковом смысле - дабы отличить себя от "чужих"

- иудеев, буддистов, мусульман. . .

Между тем, даже произносить словосочетание "наша вера" - не только глупо, но

как-то даже и аморально. Это то же самое, что говорить "наши облака", "наши

снежинки", "наше небо". Вера - если она истинна - не может принадлежать кому-то

конкретно. Она неизбежно будет всеобщей. И заявляя: "наша православная русская

вера" мы тем самым сознаёмся, что в действительности имеем христианство,

адаптированное русскими и для русских. То есть христианство, в чём-то урезанное,

кастрированное и несколько изменённое. И, в конечном счёте, не истинное. Не

подходящее для всех, но зато настолько удобное для нас, что нам кажется прямо

противоположное: что именно наша "вариация" христианства - самая правильная.

Занятно, что это чувство охватывает решительно все христианские народы. . .

Ещё раз для тех, кто "не в танке": вера (истинная) может и должна быть

явлением всеобщего, космического порядка, и признаком этой универсальности и

всеобщности окажется то, что данный народ будет как бы "напрягаться", чтобы не

только её принять, но даже по ней и жить. Религия, идеально "сидящая по фигуре"

данного народа уже самим этим фактом доказывает свою, мягко выражаясь,

адаптированность к (просто)народным традициям. Настоящая вера - это трудно

всегда, но никогда "влёгкую".

Так что фраза: "наша вера - христианская" выказывает одно из двух: либо это

не настоящий христианин, либо - не настоящее христианство, И если вам говорят:

смотрите, как всё просто - делайте то-то, то-то и то-то, и спасётесь - не

верьте. Вам лгут. Вас успокаивают. Всё настоящее всегда трудно. И, заканчивая

это рассуждение, скажу: всё лёгкое, приятное и удобное любят только женщины. Мы

имеем историческую форму христианства, адаптированную для женщин - их

восприятия, их потребностей, их способа и целей жизни. Ибо в массовом (низовом)

сознании женщина господствует повсеместно.

Это в первую очередь женщинам свойственно любить и иметь "своё". Это женщины

придумали и приучили своих мужиков называть религию "своей". Женщины и

собственность - одно и то же. Задумывались ли вы, что фразу "Не заботьтесь для

души вашей, что вам есть, ни для тела, во что одеться" - мог сказать только

Мужчина? И что всё иное привнесено в христианство женщинами? И что самый факт

этот до сих пор никем не осознаётся? Кстати, Пушкин писал жене: "Вы, бабы, не

понимаете счастья независимости".

То же самое касается и понимания Церкви. Церковь, если она истинная, если

тесно связана она с Богом, если является типа представителем Его "интересов" на

Земле, да и вообще продолжателем Его дела - эта Церковь есть явление

космического, всемирного порядка. Она охватывает собою всё в мире, так же, как и

Бог, сотворивший весь этот мир, и как единственный на всю Вселенную Его Сын. Вне

_э_т_о_й_ Церкви нет и не может быть ничего, и любой человек, в том числе и

отрицающий эту самую Церковь, Бога, и всё что угодно, тем не менее принадлежит к

ней, и Церковь продолжает нести за него ответственность - ведь ответственность

за него несёт и Бог. . . Это касается кого угодно - и Л.Толстого, и Люцифера, и

последнего людоеда из Африки. Считать Церковь "своей" - бабство. Как и Бог,

"интересы" которого она представляет, истинная, всеобщая, небесная Церковь также

не может быть "своей" и "чужой", она не может кого-либо извергать и

анафематствовать. Для чего, наконец, была она создана? Для кого именно приходил

Иисус? Для толпы самодовольных чистоплюев? "Не здоровые имеют нужду во враче, но

больные" (Лк. 5, 31). И всякие там байки про отрезаемый больной орган -

пошлейшая софистика, сгенерированная в угоду несмысленной толпе, управляемой. .

. Ну ладно, ладно, не буду.

И земная церковная иерархия есть лишь слабое, неточное, и даже падшее

отражение Церкви истинной, небесной, если угодно даже - виртуальной, коль скоро

реальное земное выражение её столь убого. Падшее же потому, что ведь и сами

иерархи также были зачаты во грехе, также носят в себе зачала властолюбия и

гордости, да и вообще - рукоположение уж никак не "преодолевает естества чин".

Между тем, любая земная церковь строит из себя чёрт знает что - почитает себя и

единственной, и истинной. . .

Вообще же бороться с этой изысканной формой лукавства и скрытой гордости

решительно невозможно - супротив нас стоит теперь вся двухтысячелетняя махина

"христианской" истории человечества - которое, как уже было указано,

христианским никогда не было и даже не будет (по сути, а не по названию). Иначе

Откровение Иоанна сразу потеряло бы всякий смысл. . . А равно, кстати, и слова

Иисуса Христа о духе и букве, о грядущем оскудении в вере, о втором пришествии

"во славе". . .

Объявив мир "падшим", а главной целью жизни - спасение, христианство тем

самым самолично "выключило" рациональность у своих адептов. Христианство

мгновенно утратило всякую цельность и единство, всякую способность к

саморазвитию, и последующее его многократное "деление", всякие реформации да

расколы развивались именно из этого первичного "зерна". И само христианство

перестало быть "открытой системой" - то есть открытым для всех. Оно замкнулось в

узком мирке своей всё более ужесточающейся догматики. Оно стало ненавидеть всех

инакомыслящих. Уже самые первые апостолы предлагали сжечь огнём село, не

принявшее Иисуса (Лк. 9, 52 - 54).

Будучи принципиально антиэвристичным, христианство тут же закрылось для

всякой новой мысли и творчества - и, соответственно, для всякого иного человека.

Любые успехи иноверцев, даже самая духовность их воспринимаются историческим

христианством как порождение дьявольского, демонического начала. Раз "не наш" -

значит от дьявола, стало быть, он враг. А врага, как известно, уничтожают.

Слушайте, вам ничего это не напоминает?

Тем самым Церковь противопоставила себя как всему комплексу позитивных наук,

так и всем прочим религиям, да и общественному развитию в целом. А потому науки

и общество, двинувшись вперёд, были вынуждены противопоставить себя

христианскому вероучению. Таким образом, было погублено ещё одно единство -

между нашим рацио и духовностью; единство, необходимое для полноценного

общественного развития. Уже изначально, утратив понимание универсальной проблемы

единства (а точнее - никогда и не делая из этого проблемы), сообщество христиан

не смогло "встроиться" во всё более стремительно развивающееся общество. И тогда

общество начало убогие и бесплодные попытки реформирования христианства. . .

Начав делить людей на "своих" и "чужих", христианство тут же забыло, что в

неразделении их и был основной его смысл, предпосылка полноценного существования

христианского человечества. Уже в самом начале своей истории изменило

христианство самому себе. . . Окончательно впав в снобизм и самодовольство, оно

- это, может быть, самое главное - перестало быть привлекательным. В сущности,

христианство с самого начала само копало себе могилу. Копало, громогласно

заявляя: "Наша Церковь - самая крутая, и врата ада не одолеют нас". Ну

разумеется, не одолеют. Поскольку христианство атомизированное, распавшееся на

части, урезанное со всех краёв, оказалось частью этих самых врат.

В силу всего изложенного, христианство сформировало классический облик

христианина - жалкого, немощного, трусливого раба, вечно трясущегося пред

всемогущим Господином, вечно думающего, как бы получить лишнюю "пайку"

благодати, дабы вследствие этого гарантированно спастись, вечно живущего по

оглядке, вечно боящегося реализовать себя как-то иначе, в плане земном. Типа, "я

знал тебя, что ты человек жестокий, жнешь, где не сеял, и собираешь, где не

рассыпал, и, убоявшись, пошёл и скрыл талант твой в землю" (Мф. 24, 25). Зайдите

в любой храм и присмотритесь к литературе, которая там продаётся. Это будет на

100% так называемое "спасительное", "назидательное чтение", которое обожают

"благочестивые прихожанки". Поскольку и написано всё это в 1 очередь для них. Да

и указанные в этом абзаце свойства, как вы заметили, присуще именно женщинам.

Ну что можно ожидать от крыс, бегущих с тонущего корабля? Какой любви? Какого

дела? Очевидно, что боящийся скорее закопает свой талант, чем отдаст его

торгующим.

Одной из самых поганых вещей, доставшейся нашему менталитету от седой

древности, является признание Бога всемогущим господином мира: "Я знал, что ты

человек жестокий. . ." Типа, вседержитель, и всё такое. Да никакой Он не

вседержитель! Ибо, полагая так, Бога неосознанно включают в структуру

сотворённого мира, в иерархию всего творения. Но как тогда быть с

трансцендентностью? Со свободой? Именование Бога господином мира философски

некорректно, так как в Боге, по определению, сходятся воедино все антиномии:

"раб - господин", "муж - жена". . . Человек не только и не столько раб Бога, но

- одновременно - и Его сотрудник, соучастник в творении мира.

И сама сотворенная Вселенная равночестна её Творцу. Не мог Бог создать нечто

низшее себя! Это было бы странно для Него как для творческой Личности. Любой

творческий человек стремится к абсолютности своих творений. Он никогда не бывает

доволен "конечным продуктом". Но у Бога нет ограниченности и несовершенства, как

у человека. Из этого следует, что сотворённая Вселенная, выражаясь образно, как

минимум стоит с Ним "на одной ступени".

"Вертикаль" и "горизонталь" в Боге совпадают, как совпадают, к примеру,

материя и энергия, пространство и время, надежда и знание, возможность и

необходимость. Понять и ощутить всё это можно на самом высоком уровне умозрения

и абстрагирования. И выделение какой-либо одной такой стороны может быть

обусловлено только собственными индивидуальными предпочтениями, собственной, так

сказать, "испорченностью".

Восприятие Бога как господина, а простого индивида как его раба - ни что

иное, как проявление _б_а_б_с_т_в_а_. Ибо только бабство мыслит в категориях

господства и подчинения. Такое восприятие в корне противоречит духу Христовой

веры. Рабом должен быть лишь тот, кто хочет быть первым (МФ. 20, 26). Да и

вообще: "Посему ты уже не раб, но сын" (Гал. 4, 7). Кстати: рабский труд никогда

не был эффективным. Раб трудился лишь из-под палки за ежедневную пайку и никогда

не видел перспективы своего труда. Раб не несёт подлинной ответственности за

свою работу. Картину в целом может ухватить не раб, но преемник достойный и

ответственный - сын.

Иисус Христос сознательно, в самой явной форме, разделяет две эти категории -

властно-царскую и божественную, когда Его спрашивают, "позволительно ли давать

подать кесарю, или нет? Но Иисус, видя лукавство их, сказал: что искушаете Меня,

лицемеры? Покажите мне монету, которою платится подать. . . Чьё это изображение

и надпись? Говорят ему: кесаревы. Тогда говорит им: итак, отдавайте кесарево

кесарю, а Божие Богу" (Мф., 22, 17-21).

Совмещение в сознании власти и религии идёт с глубокой древности, даже ещё из

животного мира. Если бы волки могли сформулировать свою "религию", то вожак их

стопудово оказался бы "святым". Карл Юнг пишет, что религия и власть вообще

занимают в нашей душе одно "психическое помещение". Речь идёт об одном из самых

древних пережитков, с которыми должно было бы покончить человечество. И то

разделение властного и духовного начала, о котором говорит Христос - было ещё

одним, если можно так выразится, "эвристическим достижением" христианства.

Однако мы видим, что уже апостол Павел возглашает: "Нет власти не от Бога;

существующие же власти от Бога установлены" (Рим., 13, 1). Ну разумеется, коль

скоро Бог есть Господин и Вседержитель. Попробовал бы он продолжить это

мировоззрение до его логического завершения. . . А дальше идут целые тысячелетия

пошлейшего раболепства перед властью, и даже рабочие из провинции, мечтавшие

высказать Ельцину "всё, что они о нём думают", при реальной встрече почему-то

проглатывали язык. . . Короче, так и оказалась эта "идея" нереализованной.

Всё это, кстати, распространяется и на рабскую любовь. Смехотворно

предполагать, что Бог может ожидать любви от всех этих нравственных уродцев.

Имеет ценность лишь любовь свободного существа, осознающего себя, свой долг

перед Отцом, думающего над общим "семейным" делом. И наоборот - не имеет никакой

ценности любовь трусливого раба к могущественному господину, которого панически

боятся, и бесплодный страх перед которым стремятся всячески возгреть постом и

молитвою. То душевное переживание, которое именуют "любовью к Богу", в

действительности есть умиление перед могуществом, то есть - оборотная сторона

ощущения собственного ничтожества. Но ведь наше ничтожество тут же порочит и

создавшего нас, на правда ли? Энергия образа переходит на первообраз. . .

Основной эмоцией христианина, по мнению Церкви, является страх Божий. Типа,

он-то и является "спасительным". И это несмотря на то, что Иисус Христос гораздо

чаще говорил "не бойтесь", чем "бойтесь", а слово "страх" употребил всего лишь

один раз, да и то при описании конца света. А кого у нас характеризует страх,

всякие опасения, тотальная боязнь за себя и близких - догадайтесь-ка с первой

попытки? Боится Бога лишь тот, кто не в состоянии признать Его Отцом. Это ли не

доказательство сугубого _б_а_б_с_т_в_а_ Церкви? И переворот от "сыновства" её к

_б_а_б_с_т_в_у_ произошёл мгновенно, сразу же, ещё при первых поколениях древних

христиан. Уже Апостол Павел только и трубит о страхе, хотя и у него ещё

встречаются слова: "Ты уже не раб, но сын". Но ведь такое положение вещей

подавляет в человеке личность - скажете вы. Ну и что? Ведь культивировать

личность - есть гордость, говорит нам Церковь. А гордость - "неспасительна". . .

Христианство "выключило" в человеке смелость душевную и интеллектуальную, то

есть и ум, и талант, тем самым превратив его в _б_а_б_у_. Оно не смогло

инкорпорировать в себя самых сильных, самых умных и самых творческих. А

впоследствии, получив власть, наше трансформированное временем и человеческими

немощами христианство анафематствовало их, изгоняло, жгло и вешало. Не сумев

реализовать в себе _м_у_ж_с_к_у_ю_, творческую составляющую человеческой жизни,

оно стремительно, с самого начала, стало вырождаться в маргинальную группу. И

тогда вымирающее христианство призвало на помощь государственную власть - дабы

развиваться не вглубь, но вширь. Церковь отдалась императору. Путём всевозможных

интриг проникла она на царский трон и начала проводить выгодные лишь для себя

законопроекты.

С "воцерковлением" императора Церковь, её иерархия, да и просто христиане

приобрели статус "партии власти". С 416 года язычники были лишены права занимать

государственные должности. Церковь стала чем-то вроде нашей недавней КПСС. Быть

христианином стало выгодно - и, как следствие, в Церковь хлынули всякие

проходимцы да карьеристы. Они начали созывать соборы, проводить удобную для себя

церковную политику, причислять выгодных для себя людей к лику святых. Об этом

очень хорошо повествует Карлхайнц Дешнер в своём фундаментальном труде

"Криминальная история христианства" (М., "Терра", 1999). Ознакомьтесь-ка на

досуге. Вот уж воистину "христианство, которого не было". . .

Христианская Церковь никогда не была той, за которую себя выдаёт. Подобно

любой _б_а_б_е_, вечно она всё приукрашивала, вечно выдумывала саму себя - как

одинокая тётка в анкете для знакомства. Чтобы её, типа, все любили. Но, может

быть, эта "тётка" и впрямь одинока? Начав с "невесты" Агнца, стала она Его

вдовой. . .

В то же время, в католичестве папа, вместо того чтобы (как учил Иисус

Христос) быть странствующем бомжом-проповедником и постоянно курсировать между

двумя частями империи, тем самым духовно их соединяя, как бы "осел" в Риме, со

временем обрастя связями с римским истеблишментом. Статус христианского центра

утратил он практически мгновенно - так как эта структурная точка объединения и

роста, этот центр духовный, уж конечно не мог быть в каком-то одном постоянном

месте. Иначе он сразу перестал бы восприниматься всеми как именно духовный

центр. "Всеобщий Папа" должен был быть чем-то вроде старца, к которому все

прислушиваются: "Иисус же, подозвав их, сказал: вы знаете, что князья народов

господствуют над вами, и вельможи властвуют ими; но между вами да не будет так:

а кто хочет между вами быть большим, да будет вам слугою" (Мф., 20, 25-26).

Коль скоро духовное противоположно земному (Лк. 20, 25), то и центр христиан

не должен был выглядеть как центр власти любой империи. Опять же: христиане (по

крайней мере, лучшие из них) изначально "мыслились" Христом как бродячие

проповедники; натурально, и ихний центр тоже должен был типа бродить. Церкви ни

в коем случае нельзя было копировать государственное устройство. Чем она тогда

будет лучше государства? Где гарантия, что Церковь не начнёт с ним

конкурировать? Да и вообще, государственная "структурность" есть отражение

падшего мира, наследие этого самого грехопадения.

В итоге, "осёдлому папе" сразу же пришлось принять самое активное участие в

политической жизни, где вообще нет идеалов и нравственности, но есть лишь цели и

средства. Полагаю, вы не раз читали в Интернете изречения, что у женщин дело

обстоит точно так же. Так вот: в этом смысле политика есть _б_а_б_с_т_в_о_, и

отдавшийся политике глава Церкви становится - угадайте, чем?

Кроме того, нетрудно догадаться, что оседание папы на одном постоянном месте

неизбежно начнёт как минимум вызывать зависть на других местах, в остальных

поместных церквах. Начнут возникать всякие бунтарские настроения, и подавлять их

придётся именно ему. . . Допустим, начнёт возвышаться какой-нить там

Константинополь - и начинай доказывать ему своё "первородство". Постепенно

борьба за место переродится в борьбу за власть и за отстаивание своих, всё более

мелких амбиций. Спустя несколько столетий церковь стала одним из крупнейших

землевладельцев - в том числе и папа, "наместник Христа на земле". Это не менее

смешно, как если бы землевладельцем стал Сам Иисус. Уж коли ты "наместник

Христа", то будь любезен соответствовать, а если стремишься к власти, выбираешь

"Кесарево" - то будь любезен, откажись от Божьего. Есессно, столь влиятельную

силу всякие там враждующие группировки феодалов старались перетянуть на свою

сторону - путём, например, богатейших дарений.

Папству ни в коем случае нельзя было "играть на том же самом поле", что и

политики - поскольку пришлось принимать существующие в политике "правила игры",

а значит, и забывать про свои собственные. Следующие 15 веков святой престол

только и делал, что "тянул одеяло на себя" (в смысле власти, разумеется).

Уж коли уподобляться Христу, коли продолжать Его дело, то церкви как

институту не следовало иметь вообще ничего: ни собственности, ни власти. Пойдя

по пути накопления имущества она превратилась в типичную бабу. Стремясь к власти

и могуществу на земле, церковь уподобилась. . . вы сами уже догадались, кому.

Кроме того, нужно вспомнить, сколь амбициозны (и - в этом смысле - даже

мелки) оказались ученики Иисуса. В этих условиях о воспроизведении изначальной

модели христианства даже речи не шло. Собственно, все эти добрые люди,

полностью, до фанатизма увлечённые как новым учением, так и противостоянием не

менее фанатичным иудеям с их властолюбивыми первосвященниками (интересно: были

ли и эти последние тоже "голубыми"?) - все эти добрые люди ни о каких

конструктивных моделях общемирового развития и не помышляли. Не делают этого и

сейчас.

Итак, уже в первом столетии преемники апостола Петра благополучно

вогнездились в Риме, создав институт "папства". Постепенно папы - решительно

непонятно, каким макаром - отождествили Христову идею органического единства

христиан с чисто языческой, римской идеей персонального владычества. Идеи,

казалось бы, ничем друг с другом не связанные и взаимоисключающие. И потому одна

из них, более очевидная, более жизнеспособная и более простая - должна была

подчинить себе другую, совсем уж духовную и широким массам непонятную. Типа,

если уж единство - так под чьим-нибудь господством. Нет, недалеко ушли мы от

животного мира.

Между тем Иисус прекрасно знал, что этим кончится. Властная, государственная

составляющая жизни общества должна быть дистанцирована от духовной. Христос

недвусмысленно провозглашал принцип разделения Божьего и кесарева. В Евангелии

даже особый эпизод на сей счёт имеется, когда Его спросили: "Позволительно ли

нам давать подать кесарю, или нет? . . Он сказал им: отдавайте кесарево кесарю,

а Божие - Богу" (Лк., 20, 25). Римский Папа не должен был иметь какую-либо -

хоть духовную, хоть государственную - власть. Он должен был быть фигурой,

скорее, символической.

Итак, в самом конце процесса своего вырождения, Папа, наш носитель важнейшей,

принципиальнейшей идеи духовного единства христианского мира (так как никакое

единство невозможно без некоторого центра), а вместе с ним - и весь католический

мир, полностью зациклился на внешней, формальной составляющей этого единства -

то есть идее централизации. Самой же главной, чуть не единственной своей задачей

святой престол стал видеть политические интриги, направленные на объединении

всех христиан - под собственной властью, разумеется. Как видим, и здесь

изначальные, стратегические задачи человечества были вконец похерены, и

полностью замещены на достижение тактических их предпосылок. Кстати, вполне

возможно, что Православие своею "схизмой" и выразило этакий бессознательный

протест против этой "осёдлости" папы, и типично имперских его амбиций. . .

Восточное христианство, оно ведь у нас как женщина - всё чувствует, а выразить

толком не умеет. . . Чуть что - истерика. Недовольна - сразу развод. . .

Человечество вновь наступило на те же грабли _б_а_б_с_к_о_г_о_ стремления к

спокойствию, сытости, осёдлости, удобства и уверенности в завтрашнем дне.

Довольно быстро наследник апостола Петра превратился в своего рода

"псевдо-императора" и начал качать права, понемногу прибирать к рукам церковное

"бабло", и, самое главное, лезть в амбиции, что, как известно, является лучшим

доказательством утраты первоначальной харизмы. Восточная Церковь, эта "баба

внутри бабы", начала завидовать, что "центр христианства" достался не ей,

обозлилась из-за собственной "вторичности", и в конце-концов подала на развод. .

. О том, что этот "центр" и не должен был быть территориально дислоцированным,

не пришло в голову тогда никому. Кстати: не приходит и теперь. И православные, и

католики воспринимают это как данность. Первые - как враждебную, вторые - как

необходимую. Да когда же все они думать-то начнут, чёрт возьми?!

Почему-то Христос не посчитал возможным обосноваться в тогдашней столице

Израиля со всеми вытекающими отсюда возможностями: создание постоянной группы

единомышленников, церкви, школы, и так далее. Он - если можно так выразиться -

"умышленно" был бродягой, не привязанным к одному конкретному месту. Ибо такое

"привязывание", возвышение одной церкви (или кафедры) над остальными сразу же

создаёт земную, падшую иерархию, то есть погружает Христову Церковь в пучину

того самого мирового детерминизма, который был в животном мире до Адамова

грехопадения, а после - перешёл и на род людской. Единство иное, духовное, когда

сорганизуют свой внутренний мир, свою систему ценностей, свою мораль, свои

поступки, своё "я" со странствующим где-то учителем - наверное отличается от

приходской системы устройства, когда в храм приходят как в лавку, и с гордым

видом принимают причастие. И топают, самодовольные, домой. Да ещё жалеют всех

встречных, несчастных: они-то не причащались. Взгляните-ка на нынешнюю

иерархическую церковь и признайтесь: вас туда очень тянет?

Церковь, существующая вне государственной власти, вне влияния правительства и

вне материальной жизни общества, без сомнения очень быстро оказывается

маргинальной структурой, не имеющей никакого реального политического влияния. Но

в этом случае она оставляет своему народу шанс придти к вере свободно, без

лоббирования интересов, без вымученного преподавания Закона Божия в школах...

Она предоставляет нам шанс изменить себя, преодолеть наше исходное бабство.

Церковь же, являющаяся частью государственного аппарата на первый взгляд

является куда более значимой общественной силой. Но такого шанса не

предоставляет никогда.

Упаси Бог, я не призываю что-то там реформировать и менять! Но понять, что с

нами произошло, должны мы, или нет? Или нужно по-бабски уверять себя, что "всё

хорошо"?

Дело Отца окончательно было предано. "Если дом разделится сам в себе, не

может устоять дом тот" (Мк. 3, 25). Христианство давным-давно разделилось на две

составляющие его части - деятельную и созерцательную.

Собственно, такое разделение наметилось ещё при жизни Христа. Вспомним Марфу,