Хромосома-6

Глава 12

5 марта 1997 г.

18.45

Нью-Йорк

– Чертовщина какая-то! – вырвалось у Джека. Он не отрывал глаз от микроскопа, на предметном стекле которого находился срез, весьма занимавший Джека вот уже больше получаса. Чет пытался было заговорить с ним, но в конце концов махнул рукой: когда Джек сосредоточен, оторвать его от дела невозможно.

– Рад, что тебе эта возня нравится, – сказал Чет. Он поднялся, готовясь уйти, и уже протянул руку за портфелем.

Джек, откинувшись, тряхнул головой:

– В этом деле все не как у людей. – Глянув на Чета, он удивился, увидев, что тот в пальто. – Ого, ты уходишь?

– Ага, и вот уже минут пятнадцать тщетно пытаюсь распрощаться с тобой.

– Перед уходом глянь сюда, – попросил Джек. И, кивнув на микроскоп, выбрался из-за стола, чтобы освободить место Чету.

Чет задумался. Глянул на часы. В семь часов у него занятия по аэробике, надо быть в зале. Он уже положил глаз на одну девчушку, которая ходила постоянно. Чет и на аэробику-то надумал записаться, чтобы собраться с духом и познакомиться с ней. Пока не везло: избранница находилась в форме, до какой самому ему было далеко, когда занятия заканчивались, Чет дышать-то мог с трудом, не то что к девчушке клеиться.

– Давай, давай, атлет, – подзадоривал приятеля Джек. – Одари меня золотом своей мудрости.

Чет бросил портфель, нагнулся и прильнул к окулярам микроскопа. Джек ничего не разъяснил, и Чету поначалу пришлось соображать, с какой тканью он имеет дело. Сообразив, сказал:

– Значит, ты все еще пялишься на этот мороженый срез печени?

– Он развлекает меня с самого полудня, – признался Джек.

– Может, лучше подождать обычных срезов? – размышлял Чет вслух. – От этих мороженых не так-то много толку.

– Я попросил Морин приготовить нормальные как можно быстрее, – сказал Джек. – Но пока ничего другого у меня нет. Что скажешь про место под стрелкой?

Чет подкрутил ручку фокусировки. Среди множества трудностей работы с замороженными срезами есть и та, что они зачастую толсты, а потому строение клеток видится смазанным.

– Я бы сказал, что похоже на гранулему, – объявил Чет.

Гранулема – это сигнал, который клетка подает при хроническом, на клеточном уровне, воспалении.

– И я того же мнения, – сказал Джек. – А теперь сместись немного вправо. Там видна часть поверхности печени. Что видишь?

Чет выполнил просьбу, про себя думая о том, что, если он опоздает в зал, там среди занимающихся аэробикой уже приткнуться будет некуда. Занятия в их группе вел тренер, к которому народ валом валил. Вслух же он произнес:

– Вижу нечто, напоминающее большую рубцеватую кисту.

– Ты такое хоть когда-нибудь видел?

– Не сказал бы. Если честно, выглядит она, признаться, довольно причудливо.

– Хорошо сказано, – похвалил Джек. – Теперь позволь задать тебе вопрос.

Чет поднял голову и взглянул на приятеля. Крупный лоб Джека весь пошел морщинами, мимика лица отражала сумятицу в мыслях.

– Похоже это на печень, какую можно было бы ожидать у относительно недавно перенесшего пересадку?

– Нечистая сила, нет! – воскликнул Чет. – Готов предположить острое воспаление в той или иной форме, но, конечно же, не гранулему. Особенно если процесс, судя по лопнувшей поверхностной кисте, зашел так далеко.

Джек громко вздохнул:

– Спасибо! А то я уж начал было сомневаться в своих умственных способностях. Рад слышать, что не все потеряно: мы оба пришли к одному и тому же заключению.

– Тук, тук, тук! – послышался голос.

Оглянувшись, Джек с Четом увидели стоявшего в дверях Теда Линча, заведующего лабораторией ДНК. Человек он был рослый, под стать Кэлвину Вашингтону, когда-то играл полузащитником на чемпионате Америки за Принстон, пока не ушел в аспирантуру.

– У меня для вас, Джек, есть кое-какие результаты, – сообщил Тед. – Но, боюсь, не о таких вам хотелось бы услышать, а потому я решил спуститься к вам и сам все рассказать. Мне известно, что вы полагали, будто в данном случае имеете дело с пересадкой печени, однако Ди-кью-альфа дала полное сходство, что означает: печень у пациента собственная.

Джек взметнул руки вверх со словами:

– Сдаюсь!

– Все же, – продолжил Тед, – оставался шанс, что мы имеем дело с трансплантатом. В последовательности Ди-кью-альфа возможен двадцать один генотип, и анализ не может четко выявить около семи процентов всей совокупности. Тогда я пошел дальше и проверил группы крови АВО на хромосоме-девять. Там тоже обнаружено полное сходство. Если соединить оба результата, то вероятность того, что печень не принадлежит самому пациенту, весьма и весьма ничтожна.

– Я разбит в прах, – сокрушался Джек. Переплетя пальцы все еще поднятых рук, он обхватил ими затылок. – Я ведь даже позвонил одному приятелю-хирургу и спросил, от чего еще могут появиться швы на подвздошной вене, печеночной артерии и в желчной системе. Он ответил: ни от чего, речь может идти только о пересадке.

– Что могу сказать? – пожал плечищами Тед. – Разумеется, вам в угоду я бы с радостью состряпал нужные результаты. – Он рассмеялся, а Джек сделал вид, будто наносит Теду сильный удар рукой.

Настойчиво затрезвонил телефон. Джек, знаком попросив Теда задержаться, поднял трубку и грубовато спросил:

– Вам чего?

– Я ухожу, – заявил Чет и, махнув на прощание Джеку, протиснулся мимо Теда.

Джек слушал внимательно. Понемногу выражение его лица менялось: от раздраженности к заинтересованности. Несколько раз он кивнул, не сводя глаз с Теда. Обращаясь к нему, поднял палец и губами изобразил: «Одну минуту».

– Конечно, конечно, – говорил Джек в трубку. – Если в ЮНОС считают, что нужно поискать в Европе, давайте попробуем. – Он бросил взгляд на часы. – Конечно, там теперь за полночь, но сделайте все возможное!

Джек положил трубку и сказал:

– Это Барт Арнольд. Я все судебно-медицинское управление на уши поставил: ищут пропавшего больного, кому недавно была сделана пересадка печени.

– Что такое ЮНОС? – спросил Тед.

– Организация ООН по распределению органов, – пояснил Джек.

– Что-то получилось? – поинтересовался Тед.

– Ничего, – вздохнул Джек. – Барт запросил даже все крупные центры, производящие пересадку печени.

– Может, это все-таки не трансплантат, – сказал Тед. – Говорю же вам: вероятность того, что оба моих анализа дали совпадающие результаты случайно, и впрямь ничтожно мала.

– Я убежден, что это трансплантат, – настаивал Джек. – Нет никакой поэзии, ни смысла в том, чтобы вырезать у человека печень, а потом вшить ее обратно.

– Вы уверены?

– Конечно, уверен.

– Похоже, вас сильно захватило это дело, – заметил Тед.

Джек, издав саркастический смешок, признался:

– Я для себя решил: раскрою эту загадку, будь хоть вселенский пожар, хоть всемирный потоп. Не сумею – сам себя уважать перестану. Не так уж много тех, кому печень пересадили. И если я с этим разобраться не могу, значит, вообще пора завязывать.

– Ладно, – сказал Тед. – Скажу вам, что я еще могу. Могу запустить полимаркер, который сравнивает участки на хромосомах четыре, шесть, семь, девять, одиннадцать и девятнадцать. Вероятность совпадения окажется миллиарды к одному. А для успокоения собственного разума я даже согласую Ди-кью-альфа образца печени и самого пациента, чтобы попытаться выяснить, каким образом они совпали.

– Буду признателен вам за любые усилия. – Джек прижал руку к сердцу.

– Вот что, я прямо сейчас поднимусь к себе и сегодня же начну, – загорелся Тед. – Тогда уже завтра у меня будут результаты.

– Какая щедрость! – восхитился Джек. Он вытянул открытую ладонь, и Тед с улыбкой шлепнул по ней своей.

Когда Тед ушел, Джек выключил лампочку под приборным стеклом микроскопа. Ему казалось, будто лежавший на стеклышке срез дразнит его, манит ставящими в тупик тонкостями. А он и так успел наглядеться на него до рези в глазах.

Несколько минут Джек сидел за столом, вперив взгляд в кипу незаполненных дел. Папки громоздились стопками разной вышины. Даже по его умеренному счету, их набралось штук двадцать пять – тридцать. Норма явно превышена. Страстью к писанине Джек никогда не пылал, когда же с головой уходил в какое-нибудь особенное дело, писалось еще хуже.

Понося себя на чем свет стоит за собственную неумелость, Джек резко встал из-за стола и сдернул с вешалки на обратной стороне кабинетной двери короткую кожанку. Хватит: насиделся и надумался до упора. Нужно предаться чему-то, где ума не надо, а сил выложишь немало. Словом, вперед: родная баскетбольная площадка ждет.

С моста Джорджа Вашингтона открывался захватывающий вид на Большой Нью-Йорк. Франко Понти повернул было голову, чтобы полюбоваться, но не получилось: в часы пик головой не покрутишь. Франко сидел за рулем угнанного легкового «форда», держа путь на Энглвуд, штат Нью-Джерси. Анжело Фацциоло раскинулся на сиденье рядом с водительским, уставившись неподвижным взглядом в лобовое стекло. Оба были в перчатках.

– Видок слева – обалдеть, – заговорил Франко. – Глянь, сколько огней. Весь этот охеренный остров видно и даже статую Свободы.

– Ага, уже видели, – угрюмо отозвался Анжело.

– Что с тобой? – спросил Франко. – Ведешь себя, будто пыльным мешком стукнутый.

– Не по мне такая работа, – процедил Анжело. – Напоминает, как Керино когда-то крышей тронулся и послал нас с Тони Руггерио по всему этому чертову городу рыскать и тем же дерьмом заниматься. Мы должны своего дела держаться и связываться с нормальными людьми.

– Винни Доминик – это тебе не Паули Керино, – назидательно заметил Франко. – И потом, что плохого в том, чтобы лишнюю легкую денежку отхватить?

– Денежка – это здорово, – согласился Анжело. – Только мне риск не нравится.

– Ты про что? – вскинулся Франко. – Нет никакого риска. Мы же профессионалы. Мы на риск не идем.

– Всегда какая-нибудь подлянка да выскочит, какую и не ждешь, – сказал Анжело. – Меня вот взять: всю жизнь чего не жду, на то и налетаю.

Франко глянул на обезображенное лицо Анжело, силуэтом видневшееся в полумраке салона. Он понимал: напарник говорит не шутя, ничуточки не шутя, – и потому спросил:

– Ты о чем толкуешь-то?

– О том, что эта самая Лори Монтгомери влезла, – выговорил Анжело. – Меня из-за нее кошмары по ночам мучат. Мы с Тони хотели посчитаться с ней, да не смогли. Ее будто Бог бережет.

Франко, несмотря на всю серьезность Анжело, расхохотался:

– Этой Лори Монтгомери писать кипятком от счастья надо, что мужика с твоей-то славой от нее кошмарит. Смех да и только.

– Лично я не вижу тут ничего смешного, – угрюмо бросил Анжело.

– Не заводись на меня, – примирительно сказал Франко. – И потом, вряд ли она замешана в том, что мы тут делаем.

– Дела связанные, – возразил Анжело. – К тому же она заявила Винни Амендоле, что выяснить, как мы умыкнули тело Франкони из морга, – ее личное дело.

– И как же у нее это получится? – хмыкнул Франко. – Потом, если будет хуже некуда, сделать черную работу мы послали Фредди Капузо с Ричи Хернсом. Думаю, тут ты с выводами торопишься.

– Да ну? – Анжело тяжело повернулся влево. – Ты эту бабу не знаешь. Настырная сучка.

– Ладно! – бросил, уступая, Франко. – Хочешь профилонить – скатертью дорога.

Добравшись до конца моста со стороны Нью-Джерси, Франко направил машину прямо к межштатной автостоянке у Палисэйдз-авеню. Анжело упорно продолжал дуться, и он, дотянувшись до ручки, включил радио. Понажимав несколько кнопок, отыскал станцию, которая передавала «песни старые, но душевные». Сделав погромче, Франко принялся подпевать певцу, исполнявшему «Милую Каролину». На втором куплете Анжело подался вперед и выключил радио.

– Твоя взяла, – произнес он. – Буду бодр и весел, если дашь слово не петь.

– Не нравится, как я пою? – Франко изобразил обиду. – Для меня в этой песне столько милых воспоминаний! – Он смачно чмокнул. – Напоминает, как я с Марией Проволоне любовь крутил.

– Этого я трогать не собираюсь, – сказал Анжело и, сам того не желая, рассмеялся. Работой с Франко Понти он дорожил. Франко – профессионал. И чувство юмора у него есть, чего сам он – это Анжело понимал – был лишен.

Франко выехал на Палисэйдз-авеню, миновал дорогу 9W и направился на запад вниз по длинному спуску к Энглвуду. С въездом в Нью-Джерси стала быстро меняться обстановка по сторонам дороги: другие вывески забегаловок и закусочных, иного обличья заправки и фешенебельные виллы.

– У тебя карта и адрес при себе? – спросил Франко.

– При мне, – ответил Анжело. Подняв руку, включил лампу, направив ее свет на карту. – Нам нужна Оверлук-плэйс. Слева будет.

Отыскать Оверлук-плэйс оказалось легко, и спустя пять минут они уже ехали по извилистой улице, обсаженной по сторонам деревьями. Лужайки, простиравшиеся от тротуаров до невероятно вместительных домов, были так велики, что казались проходами меж полями на громадной площадке для гольфа.

– Представляешь, если жить в таком местечке, а? – проговорил Франко, крутя головой из стороны в сторону. – Черт, да я в тут, из дому выйдя, век бы до улицы не добрался.

– Не нравится мне это, – бросил Анжело. – Чересчур тихо да мирно. Мы тут торчать будем, как забинтованный палец на руке.

– Слушай, не дави себе на психику зря, слабину не давай, – сказал Франко. – Мы же пока только разведку ведем и ничего больше. Нам какой дом нужен?

Анжело сверился с бумажкой, которую держал в руке:

– Дом восемь на Оверлук-плэйс.

– Он, стало быть, будет от нас слева, – заметил Франко. Машина проезжала мимо дома номер двенадцать.

Вскоре Франко сбавил газ и остановился у правой кромки дороги. Они с Анжело молча смотрели на петляющую подъездную дорожку со старинными фонарями по бокам, которая вела к внушительному зданию в стиле Тюдоров. Задником для него служили устремленные ввысь сосны. В большинстве громадных окон горел яркий свет. Участок занимал место под стать футбольному полю.

– Прямо замок какой-то, черт его подери! – зло процедил Анжело.

– Признаться, и я на такое не рассчитывал, – в тон ему высказался Франко.

– Ну и что делать станем? – задал вопрос Анжело. – Не сидеть же тут попусту. Нам ни единой машины не попалось с тех пор, как мы с главной улицы съехали.

Франко поставил машину на ход. Он понимал: Анжело прав. Здесь им ждать нельзя. Кто-нибудь обязательно засечет их, почует неладное и вызовет полицию. Они уже раз проезжали мимо идиотского щита «Окрестности под наблюдением», на котором был намалеван силуэт малого в косынке, повязанной по-пиратски.

– Надо побольше узнать об этой шестнадцатилетней птахе, – сказал Анжело. – Вроде того где она в школу ходит, чем любит заниматься, кто у нее друзья. Мы не можем рисковать, беря дом на мушку. Тут глухо.

Франко, соглашаясь, что-то буркнул. Он уже собирался дать газу, когда заметил крохотную фигурку, появившуюся перед домом. С такого расстояния трудно было понять, мужчина это или женщина.

– Кто-то вышел, – сказал он.

– Заметил, – отозвался Анжело.

Двое в молчании следили, как фигура спустилась по каменным ступеням и пошла от дома к улице.

– Мужик или баба, а все равно толстый, – произнес Франко.

– И у них собачка, – добавил Анжело.

– Святая Мадонна, – воскликнул Франко несколько секунд спустя, – это ж наша девочка!

– Не верится, – засопел Анжело. – Ты всерьез, что это Синди Карлсон? Не привык я, чтобы все так легко да просто.

Удивленные, оба бандита смотрели, как девочка шла к тротуару, словно собиралась поздороваться с ними. Впереди нее семенил коричневатый карликовый пудель с торчащим вверх хвостиком-помпоном.

– Что делать будем? – воскликнул Франко. Ответа он не ждал: так, думал вслух.

– Может, под полицию сработаем? – предложил Анжело. – У нас с Тони это всегда получалось.

– Дело говоришь, – кивнул Франко и, повернувшись к Анжело, протянул руку: – Дай-ка я попользуюсь твоим значком полицейского с Озон-парк.

Анжело залез в жилетный карман дорогого костюма, извлек из него похожую на бумажник оболочку значка и вручил ее Франко.

– Ты пока посиди, – велел Франко. – Ни к чему ее с панталыку сбивать твоим личиком.

– Мерси на добром слове, – кисло огрызнулся Анжело. Он очень заботился о своей внешности, одевался с иголочки, тщетно стараясь скрасить впечатление от лица, которое избороздили уродливыми следами и детская ветрянка, и мерзкие подростковые прыщи, и ожог третьей степени от взрыва пятилетней давности. По иронии судьбы взрыв подстроила как раз Лори Монтгомери.

– Ах, какие мы нежные, – поддразнил напарника Франко и слегка шлепнул того по затылку. – Знаешь же, что мы тебя любим, даром что с такой физией тебе в фильмах ужасов самое место.

Анжело отбил руку Франко. Рассуждать про свою наружность он позволял всего двоим людям: Франко и боссу, Винни Доминику. Но и в этих случаях радости не испытывал.

Девочка уже почти вышла на улицу. Одета она была в розовый пуховик, отчего выглядела еще полнее. Одутловатое лицо усыпали мелкие прыщики. Волосы, разделенные ровным пробором, падали прямыми прядями.

– Как, смахивает на Марию Проволоне, а? – попытался поддеть напарника Анжело.

– Очень смешно, – парировал тот и, открыв дверцу, вышел из машины. – Прошу прощения, – окликнул он девушку, изо всех сил стараясь быть повежливее. Курил он напропалую с восьми лет, а потому обычно голос его звучал грубо и как бы надтреснуто. – Вы, случайно, не знаменитая ли Синди Карлсон будете?

– Возможно, – ответила девочка. – А вам какое дело? – Она встала у края подъездной дорожки. Песик задрал ножку у стойки ворот.

– Мы полицейские, – сказал Франко, вытянув значок так, чтобы свет от уличного фонаря сверкнул на его гладкой поверхности. – Расследуем дело одних ребят из города, и нам сказали, что вы могли бы нам помочь.

– Правда, что ли? – произнесла Синди.

– Чистая правда. Будьте добры, подойдите сюда, мой коллега хотел бы поговорить с вами.

Синди глянула влево, потом вправо, хотя за последние пять минут мимо не проехала ни одна машина. Оглянувшись, перешла улицу, таща за собой песика, который до этого сосредоточенно обнюхивал ствол высокого вяза.

Франко посторонился, и Синди Карлсон, подойдя к машине, склонилась и глянула в окно у переднего сиденья на Анжело. Слово не успело сорваться с губ девочки, как Франко пихнул ее в машину головой вперед.

Синди взвизгнула, но Анжело тут же утихомирил ее и втащил внутрь машины. Франко резко выдернул из руки Синди поводок и ногой отшвырнул пуделька. Затем протиснулся на переднее сиденье, вдавив Синди в Анжело. Включил скорость, и машина поехала прочь.

Лори сама себе дивилась. После того как ей доставили видеозапись Франкони, она умудрилась отвлечься и полностью отдалась писанине. Работала споро и сделала немало: на уголке стола радовала глаз аккуратная стопка папок с законченными отчетами.

Придвинув поднос с гистологическими образцами, она взялась за последнее дело, которое могла завершить на основе имевшихся у нее материалов и отчетов. Склонившись к микроскопу, чтобы исследовать первый образец, услышала стук в открытую дверь кабинета. Вошел Лу Солдано.

– Чем вы тут заняты в такую поздноту? – спросил Лу. Он тяжело опустился на стул рядом со столом Лори, не выказав никакого намерения снять пальто или сдвинутую на затылок шляпу.

Лори посмотрела на часы и воскликнула:

– Боже, я даже счет времени потеряла!

– Я пробовал дозвониться вам домой, проезжая по Куинсборскому мосту. А когда не застал, решил заехать сюда. Возникло подлое подозрение, что вы еще на работе. Знаете, а вы вкалываете чересчур усердно!

– Кто бы говорил! – ответила Лори с игривой насмешкой. – Посмотрите на себя! Вы когда спали толком в последний раз? Я о нормальном сне говорю, а не о том, чтобы за рабочим столом прикорнуть.

– Поговорим о вещах более приятных, – остановил ее Лу. – Может, перекусим чего-нибудь? Мне нужно бежать в управление, там на часок работы: нужно кое-что продиктовать, – а потом я с радостью куда-нибудь закатился бы. Дети у тетки, да пребудет с ней любовь Господня. Вы как насчет макарончиков поесть?

– Вы уверены, что годны для выхода в свет? – пошутила Лори. Круги под темными глазами Лу доходили чуть не до середины носа. Щетина на щеках и подбородке явно превышала допустимую пятичасовую норму. На взгляд Лори, такая дня за два отрастает.

– Мне надо поесть, – сказал Лу. – Вы долго намерены работать?

– Последнее дело смотрю. Может, еще на полчасика.

– Вам тоже надо поесть.

– Как у вас с делом Франкони, продвинулись? – поинтересовалась Лори.

Лу вздохнул – тяжко и сокрушенно:

– Хотелось бы. С этими бандитскими разборками прямо беда: если быстренько не ущучишь, след стынет моментально. Зацепки, на которую я надеялся, так и не получилось.

– Сочувствую.

– Спасибо. А у вас как? Есть новые соображения, как тело Франкони исчезло отсюда?

– След почти такой же стылый. Кэлвин даже мне выволочку устроил за допрос ночного санитара в покойницкой. А я всего-навсего с ним парой фраз перебросилась. Боюсь, начальство хочет, чтобы случай этот забылся.

– Значит, Джек был прав, советуя вам бросить все.

– Наверное, – неохотно согласилась Лори. – Только не говорите ему об этом.

– Жаль, у комиссара нет желания, чтобы случай позабылся, – печально улыбнулся Лу. – Черт, меня из-за этого могут в звании понизить.

– Одна мысль мне и впрямь не дает покоя, – призналась Лори. – Похоронная контора, забравшая тело в ночь, когда исчез Франкони, называется «Сполетто». Она находится на Озон-парк. Мне это название показалось знакомым. Потом вспомнила, что как раз там было совершено одно из самых гадких убийств, убили молодого гангстера во время дела Керино. Вы думаете, просто так совпало, что именно они приезжали сюда в ту ночь, когда исчез Франкони?

– Думаю. И скажу вам почему. Мне эта похоронная контора знакома еще с тех пор, как я боролся с организованной преступностью в Куинсе. Есть непрочная и по виду непорочная брачная связь между похоронным бюро «Сполетто» и преступным сообществом Нью-Йорка. Только связь – с другим семейством. Сполетто связан с кланом Лючия, а не с людьми Вакарро, которые убили Франкони.

– Ну и ладно, – сказала Лори. – Это так, просто подумалось.

– Послушайте, я же не корю вас за то, что вам пришла такая мысль, – убеждал Лу. – Памятливость ваша меня всегда поражала. Не уверен, что сам я связал бы одно с другим. И все-таки, может, поужинаем где-нибудь?

– У вас такой усталый вид, что, может, лучше приедете ко мне, поедим спагетти? – предложила Лори. С годами Лу и Лори очень крепко сдружились. Пять лет назад, оказавшись вместе в деле Керино, они попробовали было поиграть во влюбленность. Только ничего из этого не получилось. И тогда они решили: будем друзьями. За эти годы они никогда не забывали пару раз в месяц поужинать вместе.

– Вы не против? – спросил Лу. Для него мысль о том, что можно будет раскинуться на кушетке в квартире Лори, обещала райское блаженство.

– Вовсе нет, – кивнула Лори. – Более того, так даже лучше. У меня в холодильнике есть соус и много всякой всячины для салата.

– Отлично! – воскликнул Лу. – Я по пути прихвачу бутылочку кьянти. Позвоню, когда буду выезжать из управления.

– Прекрасно, – сказала Лори.

Когда Лу ушел, Лори вернулась к образцу под микроскопом. Но приход Лу выбил ее из рабочей колеи, вновь напомнив про дело Франкони. Кроме того, она устала смотреть в микроскоп. Откинувшись на спинку стула, потерла глаза.

– Черт меня возьми! – вырвалось вдруг у нее. Лори вздохнула и обвела взглядом покрытый паутиной потолок. Всякий раз, спрашивая себя, каким образом тело Франкони могло пропасть из морга, она заново впадала в отчаяние. Да еще виноватой себя чувствовала, что практически ничем не сумела помочь Лу.

Лори поднялась, взяла пальто, защелкнула замок портфеля и вышла из кабинета. Но из морга не ушла. Вместо этого отправилась вниз, решив еще раз побывать в покойницкой. Был вопрос, который ее мучил и который она в прошлый раз забыла задать Марвину Флетчеру, ночному санитару.

Когда она вошла, Марвин, сидя за столом, деловито заполнял бумаги, нужные для предстоящих вечером вывозов тел. Марвин был одним из тех, с кем Лори больше всего нравилось работать на пару. Он работал в дневную смену накануне трагического убийства Брюса Помовски во время дела Керино. После того случая его перевели работать по ночам. Это означало повышение, поскольку на ночных санитарах лежит куда больше ответственности.

– Привет, Лори! Что случилось? – заговорил Марвин, едва завидя ее. Симпатичный афроамериканец, он обладал такой изумительно гладкой кожей, какой Лори ни у кого больше не видела. Она, казалось, светилась, будто изнутри светом омытая.

Поболтав с Марвином несколько минут о том о сем и выведав у него все ведомственные сплетни про день минувший, Лори перешла к делу:

– Марвин, должна вас кое о чем спросить, только не хочу, чтобы вы обижались. – Лори покоя не давала реакция Марка Пассано на ее расспросы, и она, понятно, не хотела, чтобы еще и Марвин нажаловался Кэлвину.

– О чем? – поинтересовался Марвин.

– Франкони. Хотела спросить, почему вы не сделали рентген тела?

– Вы это про что? – недоуменно поднял брови Марвин.

– Про то, о чем спросила. В папке для вскрытия не было оттиска с рентгеновского снимка, а здесь не оказалось самих снимков, когда я смотрела, прежде чем обнаружила, что тело пропало.

– Я рентген сделал, – твердо сказал Марвин. Видно было, как обидны ему слова Лори о том, что он этого не делал. – Я всегда по прибытии везу тело на рентген, если только доктор не говорит, что снимки не нужны.

– Тогда где оттиск, где снимки?

– Послушайте, что случилось с оттиском, я не знаю. Снимки – другое дело: они отправились с доктором Бинэмом.

– Бинэм их взял? – переспросила Лори. Даже это казалось странным, хотя она поняла, что Бинэм, наверное, намеревался сам проводить утром вскрытие.

– Он мне сказал, что возьмет их к себе в кабинет, – пояснил Марвин. – Мне что прикажете делать, убеждать босса, что снимки брать нельзя?! Ну уж нет! Только не этого пижона.

– Вы, разумеется, правы, – рассеянно произнесла Лори.

Ее охватило волнение. Вот и новый сюрприз. Существуют снимки тела Франкони! Конечно, это не так много значит, если нет самого тела, но все же интересно, почему ей об этом не сказали? С другой стороны, с Бинэмом они не виделись до того, как стало известно, что тело Франкони украли.

– Что ж, рада, что поговорила с вами, – сказала Лори, выходя из задумчивости. – И прошу прощения, что подумала, будто вы способны забыть сделать снимки.

– Послушайте, уже забыл, – весело ответил Марвин.

Лори собралась было уходить, как вдруг вспомнила про похоронное бюро «Сполетто». И по какой-то причуде спросила об этом Марвина. Тот пожал плечами:

– Вы что хотите выяснить? Я не так много знаю. В бюро этом никогда не был, вы понимаете, о чем я толкую.

– Что за люди приезжают из этого бюро? – спросила Лори.

– Обыкновенные. – Марвин опять пожал плечами. – Я их, наверное, всего пару раз и видел. А что бы вы хотели от меня услышать?

Лори кивнула, сказав:

– Глупый был вопрос. Не знаю, зачем я его задала.

Выйдя из покойницкой, она спустилась вниз и вышла из морга через грузовой въезд на Тридцатую улицу. Ей казалось, что в деле Франкони вообще ничего нормального нет.

Она уже добралась до Первой авеню и шагала по ней, но неожиданно еще одна причуда одолела ее. Ей вдруг показалась весьма привлекательной мысль посетить похоронное бюро «Сполетто». Секунду поколебалась, оценивая эту мысль, потом сошла с тротуара и взмахнула рукой, подзывая такси.

– Куда едем, леди? – спросил водитель. На его лицензии на извоз Лори разобрала имя: Майкл Ньюман.

– Где Озон-парк, знаете? – спросила она.

– Само собой, это за Куинсом, – ответил таксист. Он оказался старше, чем ей показалось: Майклу давно перевалило за шестьдесят. Восседал он на подушке из вспененной резины, которая торчала изо всех швов. Спинку водительского сиденья укрывало сооружение из крупных деревянных бусин.

– Долго туда добираться? – поинтересовалась Лори. Если бы поездка заняла несколько часов, она бы не поехала.

Майкл, раздумывая, поджал губы, отчего лицо его обрело вопрошающее выражение. Ответил туманно:

– Не долго. Машин мало. Я, по правде, только что из аэропорта Кеннеди – с ветерком домчали.

– Едем, – решилась Лори.

Как Майкл и обещал, поездка заняла немного времени, особенно после того, как они выбрались на автостраду. Пока ехали, Лори узнала, что такси Майкл водит уже больше тридцати лет. Человек разговорчивый и себе на уме, он к тому же был по-отечески обаятелен.

– Знаете, где в Озон-парк Золотая дорога? – спросила Лори. Она была польщена тем, что ей попался такой опытный таксист. Адрес похоронного бюро «Сполетто» она помнила по справочнику, увиденному в покойницкой. Название улицы запало в память как метафорическое обозначение того бизнеса, каким занималось бюро.

– Золотая дорога, – приговаривал Майкл. – Нет проблем. Продолжение Восемьдесят девятой улицы. Вам жилой дом нужен или что еще?

– Я ищу похоронное бюро «Сполетто», – сказала Лори.

– Домчу в один момент.

Лори, довольная, откинулась на спинку сиденья, вполуха слушая нескончаемую болтовню Майкла. На какое-то время показалось, что удача улыбнулась ей. Побывать в похоронном бюро «Сполетто» она решила еще и потому, что Джек наверняка ошибался. Контора все же имела связь с гангстерами, и, хотя Лу утверждал, что речь идет о другом семействе, тот факт, что связь все же имелась, вызывал у Лори подозрение.

Верный слову, Майкл поразительно быстро домчал до трехэтажного обшитого доской и выкрашенного в белый цвет здания, втиснутого между несколькими доходными домами из кирпича. Греческие колонны поддерживали крышу широкого белого навеса над главным входом. Застекленная, освещенная изнутри витрина, установленная на крошечной лужайке, гласила: «Похоронное бюро „Сполетто“, семейный бизнес, два поколения заботы».

В заведении работа шла полным ходом. Все окна сияли светом. Перед входом стояла кучка курильщиков. В окнах первого этажа были видны группы людей.

Майкл собирался выключить счетчик, как вдруг Лори попросила:

– А может, подождете меня? Я, честное слово, всего на несколько минут, а такси тут, кажется, поймать будет трудно.

– Само собой, леди, – согласился таксист. – Нет проблем.

– Можно, я портфель оставлю? В нем нет ничего ценного.

– Все равно будет целехонек.

Лори вышла из машины и пошла к конторе, чувствуя, как душа уходит в пятки. Она помнила – будто это было вчера – дело, которое доктор Дик Катценберг доложил на дневной планерке в тот давний, пять лет назад, вторник. Мужчину двадцати с лишним лет фактически заживо забальзамировали в похоронном бюро «Сполетто» за его участие в попытке плеснуть аккумуляторной жидкостью в лицо Паули Керино.

Лори содрогнулась, но заставила себя подняться по ступеням у входа. Ей, видно, так и не удастся полностью отделаться от всего, что связано с делом Керино.

Курильщики не обратили на нее внимания. Сквозь закрытую парадную дверь доносилась приятная органная музыка. Лори потянула дверь на себя. Та оказалась не заперта, и она вошла.

Звуков внутри, не считая музыки, слышалось мало. Полы были плотно устланы коврами. Группки людей стояли по кругу у входа в зал, чуть слышно перебрасываясь редкими фразами.

Слева от Лори находился зал, где были выставлены тонкой работы гробы и урны. Справа – зал прощания, там на раскладных стульях сидели люди. В дальнем углу зала стоял утопавший в цветах гроб.

– Чем могу служить? – спросил кто-то мягким голосом.

Лори и не заметила, как подошел тощий мужчина примерно одних с ней лет. Черты его аскетического лица таили печаль. Одет он был во все черное, не считая белой сорочки. Явно кто-то из служащих заведения. Лори он показался живым воплощением пуританского проповедника.

– Вы пришли сюда почтить память Джонатана Дибартоло? – спросил тощий.

– Нет, – ответила Лори, – Фрэнка Глисона.

– Прошу прощения? – переспросил тощий.

Лори повторила имя и фамилию. Возникла пауза.

– А вас зовут?.. – выговорил наконец тощий.

– Доктор Лори Монтгомери.

– Прошу прощения, я на одну минуту, – произнес тощий и ушел, не переставая отвешивать поклоны.

Лори оглядела пришедших проститься с покойным. Эту сторону смерти ей довелось пережить всего однажды. Ей было пятнадцать лет, когда от передозировки умер ее девятнадцатилетний брат. Несчастье болезненно сказалось на девочке, но особенно на нее подействовало то, что именно она нашла брата мертвым.

– Доктор Монтгомери, – напевно зазвучал мягкий, елейный голос, – меня зовут Энтони Сполетто. Насколько я понимаю, вы пришли почтить память мистера Фрэнка Глисона.

– Верно, – подтвердила Лори. И повернулась лицом к человеку, также одетому в черный костюм. Он был тучен и на вид так же елеен, как и его голос. Лоб его лоснился в ярком свете ламп.

– Боюсь, что этого вам сделать не удастся, – едва не пропел мистер Сполетто.

– Я звонила днем, и мне сказали, что прощание сегодня, – сказала Лори.

– Да, разумеется, – держал ноту мистер Сполетто. – Только оно состоялось днем. По просьбе семьи усопшего прощание проходило с четырех до шести часов – и на том закончилось.

– Понятно. – Даже эта короткая реплика далась Лори с трудом. Решившись нанести визит в похоронное бюро, она ничего особого не замышляла и надеялась, что прощание с телом даст ей возможность для маневра. И вот – тела нет, а она не знает, что делать дальше. – Возможно, я смогу хотя бы расписаться в книге соболезнований, – сказала она.

– Боюсь, и этого вам сделать не удастся, – прозвучал знакомый напев. – Семья уже забрала ее с собой.

– Что ж, нельзя так нельзя. – Лори сопроводила свои слова безвольным движением рук.

– К сожалению, – в тон ей напел мистер Сполетто.

– Не знаете, когда состоятся похороны? – спросила Лори.

– В данный момент – нет.

– Благодарю вас.

– Не за что. – Мистер Сполетто любезно открыл перед Лори дверь.

Лори вышла и села в ожидавшее такси.

– Теперь куда? – спросил Майкл.

Лори попросила отвезти ее домой, на Девятнадцатую улицу, и, подавшись вперед, внимательно оглядывала похоронное бюро «Сполетто», пока такси проезжало мимо. Зряшная оказалась поездка. А так ли это? Беседуя с мистером Сполетто, она через некоторое время поняла, что лоб у того вовсе не лоснился. Толстяка просто пот прошибал, хотя температура в траурных покоях была довольно низкой. Лори почесала висок указательным пальцем, соображая, есть ли в этом что или она в очередной раз хватается за соломинку.

– Приятель был? – спросил Майкл.

– Приятель? Кто?

– Да усопший-то.

У Лори помимо воли вырвался смешок, и она покачала головой:

– Едва ли.

– Я вас понимаю, – заговорил Майкл, глядя на пассажирку в зеркальце. – Нынче отношения людей – штука сложная. И, скажу вам, это оттого, что...

Лори улыбнулась и откинулась на спинку сиденья, слушая. Она любила философствующих таксистов, а Майкл среди своих коллег был сущим Платоном.

Когда машина остановилась у дома Лори, та через стеклянную дверь подъезда увидела знакомую фигуру в вестибюле. Прислонившись сутулой спиной к почтовым ящикам, там стоял Лу Соддано, тиская в руке бутылку вина в соломенной оплетке. Лори расплатилась с Майклом, не забыв щедро дать на чай, и поспешила в парадное.

– Не сердитесь, – извинилась она. – Я думала, вы позвоните, прежде чем приехать ко мне.

Лу моргнул, словно очнулся от сна, и, поборов короткий приступ кашля, произнес:

– Я звонил. Попал на автоответчик. Ну и оставил сообщение, что уже еду.

Лори, отпирая дверь в свою секцию, глянула на часы. Обернулась она за час с небольшим, как и рассчитывала.

– Я думал, вы на работе всего на полчаса задержитесь, – сказал Лу.

– Я была на работе, – сообщила Лори, вызывая лифт. – Проехалась в похоронное бюро «Сполетто».

Лу осуждающе сдвинул брови.

– Только не надо сыпать мне соль на рану, – попросила Лори, когда они входили в кабину лифта.

– Ну и что вы обнаружили? Почившего в бозе Франкони? – насмешливо поинтересовался Лу.

– Будете продолжать в том же духе, я вам ни слова не скажу, – обиделась Лори.

– Ладно, виноват, извините.

– Ничего я не обнаружила. Тело, на которое я пришла посмотреть, уже убрали. Семья попросила прекратить прощание в шесть часов.

Кабина остановилась, лифт открылся. Пока Лори возилась с ключами и замками, Лу сделал книксен, приветствуя Дебру Энглер, чья дверь, как обычно, была открыта на длину цепочки.

– Зато директор вел себя несколько подозрительно, – сказала Лори. – Во всяком случае, так мне показалось.

– С чего? – спросил Лу, переступая порог квартиры Лори. Из спальни стремглав вылетел Том и, мурлыча, стал тереться о ноги хозяйки.

Лори, бросив портфель на сферический, похожий на половинку луны, приставной столик в прихожей, нагнулась и принялась почесывать кота за ушами.

– Очень он потел, пока я с ним разговаривала, – пояснила она Лу.

Тот даже застыл, так и не успев снять пальто, и спросил:

– И все? Потел, говорите, человек?

– Да, всего-навсего потел, – ответила Лори. Она знала, о чем думает Лу: это было написано на его лице.

– Потеть он стал после того, как вы задали ему каверзные, обличающие вопросы про тело Франкони? – выяснял Лу. – Или он потом покрылся до того, как начал беседу с вами?

– До того, – признала Лори.

Полицейский закатил глаза, восклицая:

– Ого! Еще один Шерлок Холмс во плоти. Наверное, вам следовало бы пойти работать на мое место. Нет у меня вашей силы интуиции и дедуктивного мышления!

– Вы же обещали не сыпать мне соль на рану.

– Я такого не обещал.

– Ладно, зряшная была поездка, – махнула рукой Лори. – Надо чего-нибудь поесть. Я с голоду умираю.

Лу, переложив бутылку вина из руки в руку, вылез из рукавов своей шинели. Снимая ее, неловко задел портфель Лори и сшиб его на пол. От удара тот раскрылся, все содержимое вывалилось. Грохот перепугал кота, и он умчался обратно в спальню, что есть сил скользя лапами по покрытому лаком паркету.

– Вот недотепа, – смешался Лу, – извините! – Он нагнулся, собирая бумаги, ручки, образцы для микроскопа и прочие принадлежности, и при этом наткнулся на Лори.

– Вы бы уж лучше сели, – смеясь, предложила хозяйка.

– Нет, я настаиваю, – упрямился Лу.

Когда большая часть разбросанного снова оказалась в портфеле, Лу поднял кассету с видеозаписью:

– Это что, любимый боевик в рентгеновских лучах?

– Навряд ли.

Лу повернул кассету и прочел надпись.

– «Стрельба в Франкони»? – переспросил он. – Си-эн-эн ни с того ни с сего вам ее прислала?

– Да нет. – Лори выпрямилась. – Я ее запросила. Собиралась использовать пленку, чтобы подтвердить то, что обнаружу при вскрытии. Думала написать интересную статью и показать, насколько надежной способна быть судебная медицина.

– Можно мне посмотреть? – попросил Лу.

– Конечно, можно, – сказала Лори. – А вы ее что, по телевизору не видели?

– Как же, смотрел вместе со всем остальным населением, – усмехнулся полицейский. – Но все равно интересно посмотреть эту запись.

– Мне странно, что у вас в полицейском управлении нет копии, – удивилась Лори.

– Ну может, она у нас и есть, – вздохнул Лу, – только я ее не видел.

– Мужик, у тебя нынче полная непруха, – поддел Джека Уоррен. – Видимо, ты сильно стареешь.

Джек, заявившись на площадку поздно и дожидаясь очереди вступить в игру, решил, что обязательно выиграет, с кем бы ему ни довелось играть в одной команде. Увы, не повезло. На самом деле он проиграл все игры, в каких участвовал, и все из-за того, что Уоррен со Спитом попали в одну команду и оба не знали промаха. Их команда выиграла все встречи, в том числе и последнюю, где игра шла очко в очко и все решилось изумительным по легкости сольным проходом Спита, буквально положившим победный мяч в корзину.

Когда Джек шел с площадки, ноги у него были будто ватные. Наигрался до изнеможения, пот катил градом. Вытащив полотенце, которое, как пробка, торчало в одной из ячеек сетки ограждения, он отер лицо. Сердце, казалось, вот-вот выскочит из груди.

– Мужик, давай сюда! – поддразнивал его Уоррен, артистично работая на краю площадки с баскетбольным мячом, гоняя его вокруг себя и между ног. – Еще разок. На этот раз дадим тебе выиграть.

– Ну да, как же! – откликнулся Джек. – Ты же никому тут ни в жизнь не дашь выиграть. – Джек постарался выстроить фразу на языке, понятном в этих местах. – Я – пас.

Уоррен подошел вразвалочку, уцепился пальцем за проволоку ограды и привалился к ней.

– Что там с твоей коротышкой? – спросил он. – Натали меня к стенке вопросами припирает с тех пор, как мы вас видеть перестали. Понимаешь, про что я?

Джек взглянул на красивое, скульптурной лепки лицо Уоррена. И почувствовал, как горечь поражения мешается с обидой: афроамериканец даже не вспотел да и дышал не особенно тяжело. А ведь, что гораздо хуже, он играл еще до того, как заявился Джек. И на тебе: единственное свидетельство усилий – пропотевший треугольник спереди на футболке.

– Успокой Натали: у Лори все прекрасно, – сказал Джек. – Просто мы с ней некоторое время отдыхали друг друга. По моей вине в основном. Мне вдруг захотелось сбить волну.

– Слушаю тебя, слушаю, – тихо выговорил Уоррен.

– Я был у нее вчера вечером, – добавил Джек. – Дела вроде налаживаются. Она спрашивала меня про тебя с Натали, так что не ты один.

Уоррен кивнул и спросил:

– Ты вправду вымотался или хочешь еще разок сыграть?

– Я – в лоскуты, – признался Джек.

– Крепись, мужик, – подбодрил его Уоррен и, оттолкнувшись от сетки, крикнул игрокам: – Эй, подхватили задницы и – бегом!

Джек расстроенно повел головой, глядя, как Уоррен легким шагом направился к площадке. Он завидовал выносливости приятеля: Уоррен и в самом деле не знал устали.

Натянув свитер, Джек направился домой. Он ни одной игры не выиграл, и когда играл, то неудача за неудачей, казалось, сокрушали, теперь же они как бы и значения не имели. Физическая нагрузка прочистила мозги: за полтора часа на площадке он ни разу не вспомнил о работе.

Впрочем, Джек еще и Сто шестую улицу не прошел, как вновь его затерзала мучительная тайна утопленника. Взбираясь к себе по захламленной лестнице, он никак не мог отделаться от мысли, а не ошибся ли все же Тед с анализом ДНК. Сам Джек был уверен: убитый перенес пересадку. Он уже прошел площадку четвертого этажа, когда услышал заливистую трель своего телефона. Звонили именно ему, потому что у Денизы, матери-одиночки с двумя детьми, что жила на одном с ним этаже, телефона вообще не было.

С усилием заставив уставшие мышцы поднапрячься, Джек одолел последний пролет. Неловко повозился с ключами, отпирая дверь, и, войдя, услышал голос своего автоответчика, который отказывался принимать за собственный. Добравшись до телефона, схватил трубку и оборвал самого себя на половине фразы.

– Алло, – выговорил он, тяжело дыша. После полутора часов беспрерывных и изматывающих упражнений с мячом на баскетбольной площадке бросок на последнем лестничном пролете сразил его окончательно.

– Только не говори, что ты только-только с баскетбола вернулся, – услышал он голос Лори. – Уже девять часов. Сильно выбиваешься из расписания.

– Да я домой не раньше половины восьмого пришел, – объяснил Джек, едва справляясь с одышкой. Он отирал лицо, не давая каплям пота скатываться на пол.

– Это значит, что ты еще не ужинал, – сказала Лори.

– Верно понято, – подтвердил Джек.

– Ко мне Лу пришел, мы собираемся салат со спагетти есть. Не хочешь присоединиться?

– Не хотелось бы компанию портить, – отшутился Джек. И тут же ощутил легкий укол ревности. Он знал о кратковременном флирте Лори и Лу и, к собственному удивлению, поймал себя на мысли, а не решили ли старые друзья начать все сызнова.

Джек понимал: у него на такие мысли нет никакого права, если учесть равнодушие, с каким он относился к любым интрижкам с женщинами. Потеряв семью, он далеко не был уверен, что когда-нибудь решится вновь сделаться уязвимым для подобной боли. И в то же время не мог он не признать и того, как надоело ему одиночество, и того, как сильно ему нравилось быть с Лори.

– Никакую компанию ты не испортишь, – уверила его Лори. – Будет самый что ни на есть простой ужин. Зато у нас есть что тебе показать. Кое-что, что тебя удивит, а может, даже вызовет желание пнуть самого себя сапогом в заднее место. Мы тут, как ты, наверное, заметил, сильно на взводе.

– Да ну? – вырвалось у Джека. Он сразу почувствовал сухость во рту. Расслышав в трубке смех Лу и решив задачку на дважды два, Джек понял, что ему хотели показать. Кольцо, вот что! Лу, должно быть, сделал предложение!

– Так ты едешь? – спросила Лори.

– Вроде поздно уже, – начал Джек, – мне еще в душ надо...

– Эй, мясник, – раздался голос Лу, перехватившего трубку у Лори, – чтоб одна нога там, а другая здесь. Старина, нам с Лори до смерти хочется кое-чем с вами поделиться.

– Ладно, – сдался Джек. – Заскочу в душ и буду у вас минут через сорок.

– Пижон, мы ждем.

Джек повесил трубку и недоуменно повторил:

– «Пижон»? – Это уж совсем на Лу не похоже. Должно быть, на седьмом небе от счастья, подумал Джек.

– Хотела бы я знать, чем тебя можно расшевелить, – с ноткой обиды выговорила Дарлин. Она постаралась: облачилась в сверхмодную облегающую шелковую коротенькую ночнушку, – но Раймонд этого даже не заметил.

Он пластом вытянулся на диване: на голове пузырь со льдом, глаза закрыты.

– Может, все же съешь что-нибудь? – спросила Дарлин. Она была высока ростом, за пять футов десять дюймов, пышна соблазнительным телом, носила длинные выбеленные, как у куклы, волосы. Было ей двадцать шесть лет, прошла, как шутил Раймонд, полпути до его пятидесяти двух. До встречи с ним Дарлин подрабатывала на показах модной одежды в уютном баре под названием «Аукцион» в Ист-Сайде.

Раймонд медленно стянул ледяной пузырь с головы и исподлобья глянул на Дарлин. Ее оживленная болтовня вызывала у него одно раздражение.

– Мне кусок в горло не лезет, – произнес он с расстановкой. – Не хочу я есть. Неужели трудно понять?

– Знаешь, не пойму, с чего ты так киснешь, – упорствовала Дарлин. – Тебе только что докторица звонила из Лос-Анджелеса, сказала, что решила войти в дело. А это значит, что скоро у нас кинозвезды в клиентах будут. Тут, думаю, радоваться надо.

Раймонд снова положил пузырь со льдом на голову и закрыл глаза.

– Дело не в коммерческой стороне. Тут все работает как часы. Беда в этом бардаке, которого никто не ждал. Франкони этот... а теперь еще и Кевин Маршалл. – Раймонд не собирался вдаваться в объяснения по поводу Синди Карлсон. Сказать правду, сам он изо всех сил старался не думать про девочку.

– Франкони-то с чего тебя еще гнетет? – Губы Дарлин тронула улыбка. – С этой бедой уже разобрались.

– Послушай, – Раймонд как мог сдерживал себя, – шла бы ты лучше телевизор посмотрела, дай мне пострадать спокойно.

– Может, тебе гренок поджарить? Или каши сварить?

– Оставь меня в покое! – заорал Раймонд, неожиданно усевшись и стиснув в руке пузырь со льдом. Глаза у него налились, лицо запылало.

– О'кей, – надула губки Дарлин, – не дура, понимаю, если не нужна. – Она была уже в дверях, когда зазвонил телефон. Оглянувшись, спросила: – Мне подойти?

Раймонд кивнул и попросил ее поговорить в кабинете. Заодно предупредил: будут спрашивать его, отвечать, что он вышел. Ему не хотелось ни с кем говорить.

Дарлин, сменив направление, прошла в кабинет. Раймонд облегченно вздохнул и снова утвердил на голове пузырь со льдом. Опять улегся и попробовал расслабиться. Только-только ему это удалось, как в гостиную вернулась Дарлин.

– Это домофон, а не телефон, – сообщила она. – Там мужчина внизу, тебя спрашивает. Зовут его Франко Понти, говорит, у него важное дело. Я ему сказала, что посмотрю, дома ли ты. Что ему сказать?

Раймонд сел, новая волна тревоги накатила на него. Какое-то время он никак не мог вспомнить, где слышал имя Франко Понти, но само звучание его было неприятно. Потом вспомнил. Это один из тех, кто сопровождал гангстера Винни Доминика, когда тот вчера утром завалился к нему на квартиру в гости.

– Так что? – переспросила Дарлин.

Раймонд громко проглотил слюну.

– Я с ним поговорю. – Он перегнулся через валик дивана и взял трубку, подсоединенную к домофону. Здороваясь, попытался придать своему голосу властность.

– Приветствую, док, – отозвался Франко. – А я уж почти расстроился, что вас дома нет.

– Я спать собираюсь, – сказал Раймонд. – Для визита вы выбрали довольно позднее время.

– Извините за поздний час, но мы с Анжело Фацциоло хотели бы вам кое-что показать.

– Почему нельзя сделать это завтра? Часов, скажем, в девять-десять.

– Дело безотлагательное. Кончайте, док! Не усложняйте нам жизнь. Винни Доминик четко хотел, чтобы вы поглубже вникли в наши услуги.

Раймонд изо всех сил старался придумать хоть какую-то отговорку, чтобы не выходить из дому, но голова так трещала, что ничего не пришло на ум.

– Две минуты, – сказал Франко. – Больше мне от вас ничего не надо.

– Я ужасно устал, – затянул Раймонд, – боюсь, мне не...

– Подожди, док, – перебил Франко. – Слушай, сильно прошу: спускайся, не то пожалеешь. Надеюсь, я ясно выразился?

– Хорошо, – согласился Раймонд, смиряясь с неизбежным. Он был не так наивен, чтобы думать, будто Винни Доминик и его головорезы станут тратить время на пустые угрозы. – Сейчас спускаюсь.

Раймонд подошел к шкафу в прихожей и взял оттуда пальто.

Дарлин была поражена:

– Ты уходишь?

– Как выясняется, особого выбора у меня нет, – ответил Раймонд. – Думаю, радоваться надо, что они в гости ко мне не ломятся.

Спускаясь в лифте, Раймонд пробовал успокоиться, но получалось с трудом: только голова еще больше болела. Нежданный и нежеланный приход бандитов он причислял как раз к тем зигзагам, которые делали его жизнь невыносимой. Он представления не имел, что они собираются ему показывать, хотя и догадывался, что это как-то связано с их намерениями в отношении Синди Карлсон.

– Добрый вечер, док, – приветствовал Франко вышедшего на улицу Раймонда. – Извините за беспокойство.

– Только давайте побыстрее. – Раймонду удалось выговорить это куда увереннее, чем он чувствовал себя на самом деле.

– Все будет и быстро, и славно, уж поверьте. Будьте любезны. – И Франко указал на стоявший невдалеке, возле пожарного крана, «форд». О багажник его опирался задом Анжело, куривший сигарету.

Раймонд, следуя за Франко, подошел к машине. При их приближении Анжело выпрямился и отступил в сторону.

– Мы только хотим, чтобы вы по-быстрому глянули в багажник, – сказал Франко. Подойдя к машине, он вставил ключ в замок багажника. – Идите прямо сюда, а то не разглядите. Свету тут маловато.

Раймонд втиснулся между «фордом» и стоявшей за ним машиной, буквально в дюймах от крышки багажника, когда Франко поднял ее.

В следующую секунду Раймонду показалось, что сердце у него остановилось. В тот момент, когда глазам предстал отвратительный вид втиснутого в багажник мертвого тела Синди Карлсон, его ослепила яркая вспышка света.

Раймонд отшатнулся. Его мутило от врезавшегося в сознание вида одутловатого фарфорового личика девочки, голова кружилась от слепящего света, который, как он быстро сообразил, дала фотовспышка «Поляроида».

Франко захлопнул багажник и отер руки.

– Как карточка, получилась? – спросил он Анжело.

– Надо минуту выждать, – ответил тот, держа за краешек проявлявшееся фото.

– Еще секундочку, – обратился Франко к Раймонду.

Раймонд, сам того не желая, постанывал, лихорадочно шаря взглядом вокруг себя. Его охватывал ужас при мысли, что кто-нибудь еще видел труп.

– Вроде нормально, – сказал Анжело. Он вручил фото Франко, и тот согласно кивнул.

Франко повернулся к Раймонду и показал ему снимок, говоря:

– На мой вкус, самый лучший для вас ракурс, док.

Раймонд сглотнул заполнившую рот слюну. Снимок точно воспроизвел и его, пораженного ужасом, и жуткий вид мертвой девочки.

– Ну вот и все дела, док, – сказал Франко, пряча фотографию в карман. – Я же говорил, что мы вас надолго не задержим.

– Зачем вы это сделали? – прохрипел Раймонд.

– Так Винни придумал, – ответил Франко. – Он решил, что на всякий случай лучше иметь вещдок на услугу, какую он вам оказал.

– На какой такой случай? – спросил Раймонд.

– Да на какой угодно, – развел руками Франко.

Франко с Анжело уселись в машину. Раймонд выбрался на тротуар. Он еще долго смотрел вслед «форду», пока тот не свернул за угол и не пропал из виду.

– Боже праведный! – прошептал Раймонд. Повернулся и нетвердым шагом поплелся к своей двери. И так всякий раз: стоило уладить одну неурядицу, как появлялась другая.

Душ вернул Джека к жизни. Поскольку на этот раз Лори никаких условий с велосипедом не выдвигала, он решил прокатиться. И лихо покатил на юг. Памятуя о неприятности, пережитой им в прошлом году, до самой площади Колумба катил по проезду, огибавшему Центральный парк с запада. От площади Колумба Джек срезал путь по Пятьдесят девятой улице до Парк-авеню. В это вечернее время Парк-авеню была мечтой велосипедиста, и он гнал по ней до самой улицы, где стоял дом Лори. Поставив своего двухколесного коня на привязь целым набором замков, Джек поднялся к квартире Лори. Прежде чем нажать кнопку звонка, он собрался с мыслями, решая, как лучше себя вести и что говорить.

Лори встретила его у двери с широкой улыбкой на лице. Не успел Джек и слова сказать, как она обняла его, обвив шею одной рукой. В другой руке она держала, стараясь не расплескать, бокал с вином.

– У-уф! – коротко выдохнула она, отступая назад. Взглянув на беспорядок, в каком пребывали коротко стриженные волосы Джека, спохватилась: – Забыла сказать про велосипед. Только не говори, что ты сюда на нем добрался.

Джек виновато пожал плечами.

– Ладно, во всяком случае – доехал, – сказала Лори. Она расстегнула молнию на куртке Джека и стянула ее с его плеч.

Джек увидел сидящего на диване Лу, чья улыбка могла бы поспорить с улыбкой Чеширского кота.

Схватив Джека за руку, Лори потащила его в гостиную, спрашивая на ходу:

– Тебе что вначале: сюрприз или поесть?

– Давайте сюрприз, – выбрал Джек.

– Отлично, – сказал Лу. И, поднявшись с дивана, направился к телевизору.

Лори, усадив Джека на место, которое освободил Лу, спросила:

– Хочешь вина?

Джек кивнул. Он пребывал в смущении. Никакого кольца не видно, Лу старательно изучал пульт управления видеомагнитофоном. Лори ушла на кухню, но быстро вернулась, принеся Джеку вино.

– Я не знаю, как этой штукой пользоваться, – признался Лу. – Дома у меня дочка видиком командует.

Лори взяла пульт и уведомила Лу, что сначала ему следовало бы включить телевизор.

Джек пригубил вино. Оно было немногим лучше того, что он привез прошлым вечером.

Лори с Лу уселись рядом с Джеком на диване. Джек переводил взгляд с нее на него, но они ничего не замечали. Оба напряженно всматривались в экран телевизора.

– Так что за сюрприз? – спросил Джек.

– Ты смотри, смотри, – сказала Лори, указывая на экран, который порошило электронным «снегом».

Смутившись больше прежнего, Джек стал смотреть на экран. Внезапно зазвучала музыка, появилась заставка Си-эн-эн, затем пошло изображение умеренно упитанного мужчины, выходившего из какого-то ресторана (Джек разобрал: это был «Позитано») на Манхэттене. Мужчину окружала целая куча людей.

– Включить звук? – спросила Лори.

– Не надо, он не нужен, – отозвался Лу.

Джек досмотрел весь эпизод. Когда тот завершился, он глянул на Лори и Лу. У обоих рот расплывался до ушей.

– Что происходит? – воскликнул Джек. – Это сколько ж вина вы на пару выпили?

– Ты хоть понял, что только что видел? – поинтересовалась Лори.

– По-моему, кого-то застрелили, – ответил Джек.

– Карло Франкони, – уточнила Лори. – Ну вот, ты посмотрел: это тебе о чем-то напомнило?

– Малость напомнило старые записи того, как застрелили Ли Харви Освальда.

– Покажите ему еще раз, – предложил Лу.

Джек посмотрел видеозапись во второй раз. Внимание его раздваивалось: он старался следить за тем, что происходило на экране, и за Лори с Лу. А те смотрели как зачарованные.

Когда закончился второй показ, Лори снова обратилась к Джеку:

– Ну и?

Тот пожал плечами:

– Не пойму, что, я по-вашему, должен сказать.

– Ладно, – сказала Лори. – Смотри, я покажу отдельные фрагменты в замедленном режиме. – Пользуясь пультом, быстро выбрала кадр, где Франкони собирался сесть в лимузин. Продолжила показ, замедлив скорость, и остановила его в тот самый момент, когда гангстера сразила пуля. Подошла к экрану и указала пальцем на основание шеи у раненого, заметив: – Вот где вошла пуля.

Снова воспользовавшись пультом, дошла до момента следующего выстрела, который поразил Франкони, когда тот падал на правый бок.

– Черт меня побери! – не удержался Джек. – Никак мой утопленник – Карло Франкони.

Лори быстро обернулась, оторвавшись от экрана телевизора. Глаза ее сверкали.

– Именно! – торжествующе провозгласила она. – Мы этого, конечно, еще не доказали, но при тех входных ранах и при тех следах, что пули оставили в теле утопленника, я готова спорить на пять долларов.

– Ого! – ахнул Джек. – Ставку твою на пятерку я принимаю, но позволь напомнить, что она на сто процентов выше любой другой, на какую ты спорила в моем присутствии.

– Настолько я уверена, – заявила Лори.

– Лори молниеносно устанавливает связи между явлениями, – подал голос Лу. – Сходство находит сразу же. Я при ней всегда себя дураком чувствую.

– Пошел прочь! – засмеялась Лори и дружески толкнула Лу.

– Так это и есть сюрприз, о каком вы, друзья, мне говорили? – осторожно спросил Джек. Он не хотел лишаться надежд.

– Да, – сказала Лори. – А в чем дело? Тебя что, это не ошарашило, как нас?

Джек облегченно рассмеялся:

– О, я на седьмом небе от радости!

– Никак не могу понять, когда ты говоришь серьезно, – сказала Лори, уловив толику типичного для Джека сарказма в его ответе.

– Это лучшее, что я услышал за последние несколько дней, – добавил Джек. – Если не недель.

– Ладно, хорошего понемножку, – подвела черту Лори и выключила телевизор с видиком. – Хватит сюрпризов, давайте есть.

За ужином разговор пошел о том, почему никому и в голову не пришло, что утопленник, возможно, Франкони.

– Я считала, что утопленника расстреляли из револьверов, – говорила Лори. – А такого, я знала, с Франкони не было. К тому же меня сбило с толку то, что тело нашли возле Кони-Айленда. Если бы его выловили из Ист-Ривер, тогда бы совсем другое дело.

– Меня, наверное, по тем же причинам с толку сбило, – подхватил Джек. – И потом... когда я понял, что револьверами его дырявили уже после смерти, то по уши влез в проблему с печенью. Кстати, Лу, Франкони делали пересадку печени?

– Нет, насколько мне известно, – ответил Лу. – Несколько лет он болел, но чем, этого я никогда не знал. А про пересадку печени ничего не слышал.

– Если ему не пересаживали печень, тогда утопленник не Франкони, – твердо выговорил Джек. – Пусть лаборатория ДНК никак не может это подтвердить, я лично убежден: у утопленника была печень от донора.

– Что еще вы, врачи, можете сделать, чтобы доказать, что утопленник и Франкони – одно и то же лицо? – спросил Лу.

– Можем затребовать образец крови его матери, – сообщила Лори. – Сравнив митохондриальные ДНК, которые все мы наследуем только от матерей, можем сразу сказать, Франкони ли утопленник. Уверена, что его мать согласится, ведь именно она приходила тогда опознавать тело.

– Очень жаль, что рентген не сделали, когда Франкони поступил, – заметил Джек. – Его следовало бы сделать.

– Так ведь сделали рентген! – пылко воскликнула Лори. – Я только сегодня вечером это выяснила. Марвин его сделал.

– Куда же тогда, черт побери, снимки подевались? – недоумевал Джек.

– Мартин сказал, что их Бинэм взял.

– Тогда предлагаю совершить маленький набег на морг, – предложил Джек. – Хотелось бы выяснить это дело.

– Кабинет Бинэма на замке, – напомнила Лори.

– Полагаю, обстановка требует творческого решения, – не унимался Джек.

– Воистину, – поддакнул Лу. – Может, это как раз тот самый прорыв, на который я уповал.

Покончив с едой и наведя порядок на кухне (Джек с Лу настояли, чтобы уборку и мытье посуды доверили им), все трое, вызвав такси, поехали в морг. Зашли в него через приемный въезд и направились прямо в покойницкую.

– Бог мой! – изрек Марвин, увидев Джека и Лори вместе. Редко случалось, чтобы два судмедэксперта заглядывали сюда в такое позднее время. – Стихийное бедствие где-то случилось?

– Где уборщики? – спросил Джек.

– Последний раз я их в яме видел, – ответил Марвин. – Серьезно, что произошло?

– Кризис опознания, – усмехнулся Джек.

Он повел за собой остальных в прозекторскую и распахнул дверь. Марвин оказался прав. Оба уборщика деловито подтирали выложенный плиткой пол.

– Полагаю, у вас, ребята, есть ключи от кабинета шефа? – обратился к ним Джек.

– А как же, – ответил Дарил Фостер.

Дарил работал в судмедэкспертизе почти тридцать лет. У его напарника, Джима О'Доннела, стаж был не так велик.

– Нам нужно туда попасть, – сказал Джек. – Не откроете?

Дарил колебался.

– Шеф, понимаешь, очень не любит, когда к нему в кабинет наведываются, – сказал он.

– Ответственность я беру на себя, – напирал Джек. – Случай чрезвычайный. Кроме того, с нами следователь, лейтенант Солдано из полицейского управления, который проследит, чтобы мы украли самую малость.

– Уж и не знаю, – мялся Дарил. Шутка Джека его не развеселила, зато порядком озадачила.

– Тогда дайте ключ мне, – попросил Джек. И протянул руку. – В этом случае вы ни при чем.

С явной неохотой Дарил снял с цепочки два ключа и вручил их Джеку:

– Один от приемной, другой от кабинета доктора Бинэма.

– Я их вам верну через пять минут, – уверил Джек.

Дарил в ответ промолчал.

– Думаю, у бедняги душа в пятки ушла, – заметил Лу, когда все трое поднимались в лифте на второй этаж.

– Когда Джек берется за дело – берегись! – улыбнулась Лори.

– Бюрократия меня раздражает, – кипятился Джек. – Начиная с того, что нет и не может быть оправдания тому, чтобы рентгеновские снимки складывались к шефу в кабинет, как орехи в беличье дупло.

Джек отпер приемную, а затем и кабинет Бинэма. Включил свет.

Кабинет был просторный, у высоких окон слева стоял большой письменный, а справа – широкий библиотечный стол. Различные учебные принадлежности, в том числе грифельная доска и световой экран для просмотра снимков, располагались перед столом.

– Где искать? – спросила Лори.

– Я надеялся, они висят прямо на экране, – сказал Джек. – Но – не висят. Вот что, я возьму на себя стол и картотеку, а ты поищи возле экрана.

– Прекрасно, – кивнула Лори.

– А мне что прикажете делать? – спросил Лу.

– А вы стойте и бдите, смотрите, как бы мы чего не стянули, – насмешничал Джек.

Сам он выдвинул несколько ящиков стола, но тут же задвинул их обратно. Рентгеновские снимки тел в полный рост, которые делались в морге, хранились в больших папках. Спрятать их не так-то легко.

– Похоже, тут кое-что есть, – позвала Лори. Она обнаружила стопу снимков в ящике прямо под экраном. Вынимая папки, укладывала их на библиотечный стол и просматривала обозначенные на них фамилии. Нашла папку со снимками Франкони и отложила их отдельно от остальных.

Джек, вернувшись в подвал, взял рентгеновские снимки утопленника и занес обе папки в прозекторскую. Вернул ключи от кабинета Бинэма Дарилу и поблагодарил его. Дарил в ответ только головой кивнул.

– Итак, слушайте все! – провозгласил Джек, подходя к экрану. – Наступил решающий момент. – Вначале он закрепил на экране снимок Франкони, потом – безголового утопленника. Потратив на изучение снимков не больше секунды, воскликнул: – А знаете, что? Я должен Лори пять долларов!

Лори издала победный клич, когда Джек вручил ей деньги. Лу почесал затылок и, подойдя вплотную к экранам, стал внимательно вглядываться в снимки. Спросил:

– Как это вы, врачи, так быстро определяете?

Джек ткнул в комковатые затемнения от пуль, почти скрытые массой револьверных дробинок на снимке утопленника, и показал, как они соответствуют пулям на снимках Франкони. Затем указал на одинаковые залеченные повреждения ключицы, которые выявил рентген обоих тел.

– Потрясающе, – сказал Лу с не меньшим восторгом, потирая ладонь о ладонь. – Теперь, заполучив corpus delicti[16], мы сможем продвинуться в этом деле.

– А я смогу выяснить, что за чертовщина творится с печенью этого малого, – добавил Джек.

– А я, может, ударюсь в закупочный разгул по магазинам со своей кучей денег, – едва не взвизгнула Лори, целуя пятидолларовую банкноту. И уже обычным тоном добавила: – Но не раньше, чем выясню, как и зачем это тело вздумало удрать отсюда.

Даже приняв пару таблеток снотворного, Раймонд никак не мог уснуть и, чтобы не беспокоить Дарлин, выбрался из постели. Особо он, правда, не терзался. Дарлин всегда спала крепко: рухни ночью потолок, она едва ли пошевелится.

Раймонд на цыпочках добрался до кухни и включил свет. Есть не хотелось, но он решил, что стакан теплого молока поможет утихомирить бунтующий желудок. С того самого ужасного момента, как его заставили полюбоваться на страшное в багажнике «форда», Раймонда мучила изжога. Перепробовал и маалокс, и пепсид-АЦ, и, наконец, пепто-бисмол. Все напрасно.

На кухне Раймонд чувствовал себе неловко, в основном потому, что попросту не знал, где что находится. А стало быть, понадобилось время, прежде чем он сумел подогреть молоко и отыскать подходящий стакан. Когда все было готово, он взял стакан, принес его в кабинет и сел за стол.

Отпив несколько глотков, заметил по часам, что уже пятнадцать минут четвертого. Как ни гудела голова от снотворного, Раймонд все же сообразил, что в Зоне сейчас где-то после девяти: удобное время, чтобы позвонить Зигфриду Шполлеку.

Соединили почти сразу же. В такое время поток телефонных разговоров с Северной Америкой сводился к минимуму. Аурильо не замедлил с ответом и сразу соединил Раймонда с директором. – Вы рано встали, – заметил Зигфрид. – Я собирался звонить вам часа через четыре, а то и через пять.

– Не спится, – признался Раймонд. – Что там у вас? Что за проблема с Кевином Маршаллом?

– Полагаю, с проблемой покончено, – ответил Зигфрид и кратко доложил о происшедшем, не забыв отдать должное Бертраму Эдвардсу за то, что тот предупредил его насчет Кевина, за которым сразу было установлено наблюдение. Сказал, что на Кевина и его подруг нагнали такого страху, что они больше не осмелятся приблизиться к острову.

– Что значит «и его подруг»? – спросил Раймонд. – Кевин всегда был таким затворником.

– Он был вместе с технологом по размножению и одной из хирургических сестер, – объяснил Зигфрид. – Откровенно говоря, уже это нас удивило, ведь он всегда был таким размазней, или как вы, американцы, называете человека социально неумелого?

– Зануда, – подсказал Раймонд.

– Вот-вот, – согласился Зигфрид.

– И предположительно толчком к попытке побывать на острове послужил дым, от которого он весь извелся?

– Так считает Бертрам Эдвардс, – сказал Зигфрид. – И Бертрам подал хорошую идею. Мы намерены сообщить Кевину, что у нас рабочие наводили мост через ручей, который делит остров пополам.

– Но на самом деле их не было, – уточнил Раймонд.

– Разумеется, не было. Последние рабочие, которых мы посылали, были там, когда мы делали опору для раздвижного моста на материк. Да, и еще Бертрам посылал несколько человек, когда мы туда сотню клеток переправляли.

– Мне про клетки на острове ничего не известно. Вы что имеете в виду?

– В последнее время Бертрам носится с мыслью отказаться от идеи изолированного острова, – объяснил Зигфрид. – Он считает, что бонобо следует перевести в центр животных и как-то спрятать.

– Мне нужно, чтобы они оставались на острове, – отчеканил Раймонд. – Таково соглашение, которое я заключил с «Генсис». Если мы переведем животных в помещение, они могут закрыть программу. В конторе с ума сходят, когда речь заходит об огласке.

– Знаю, – сказал Зигфрид. – Именно это я и сказал Бертраму. Он понимает, но хочет оставить там клетки на всякий случай. Я никакого вреда в этом не вижу. По правде говоря, лучше быть готовыми к непредвиденным случайностям.

Раймонд нервно прошелся пятерней по волосам. Он слышать ничего не хотел ни о каких «непредвиденных случайностях».

– Я собирался вас спросить, как, по-вашему, нам следует поступить с Кевином и женщинами? – продолжал Зигфрид. – Но теперь, когда мы можем дать объяснение про дым, когда страху на них нагнали, думаю, ситуация уже под контролем.

– На остров они не попали, не так ли? – уточнил Раймонд.

– Нет, только на подступах побывали, – подтвердил Зигфрид.

– Мне не нравится даже то, что люди рядом что-то вынюхивают, – предупредил Раймонд.

– Я понимаю, – сказал Зигфрид. – Не думаю, что Кевин решится сунуться еще раз. По причинам, которые я уже приводил. Но, дабы дополнительно обезопасить себя, я на несколько дней оставляю там марокканского часового с отделением экватогвинейских солдат, если вы сочтете это целесообразным.

– Превосходно, – одобрил Раймонд. – И все же скажите, что вы сами думаете про дым над островом, если предположить, что Кевин на самом деле его видел.

– Я? – переспросил Зигфрид. – Меня вообще меньше всего беспокоит, что вытворяют эти животные. Только бы оставались там и были здоровыми. А вас это беспокоит?

– Ни в малейшей степени, – признался Раймонд.

– Может, стоит переправить туда связку футбольных мячей, – сказал Зигфрид. – У них всегда будет чем развлечься. – И он громко захохотал.

– Не думаю, что смех тут уместен, – раздраженно выговорил Раймонд. Зигфрида он недолюбливал, хотя и ценил дисциплинирующий стиль его управления. Раймонд представил себе, как директор сидит у себя за столом в окружении чучел из охотничьих трофеев, за столом, украшенным черепами...

– Вы когда прилетите за пациентом? – перебил его мысли Зигфрид. – Мне доложили, что он фантастически быстро поправляется и готов к выписке.

– Я тоже об этом слышал, – откликнулся Раймонд. – Созвонюсь с Кембриджем, и как только самолет «Генсис» будет в нашем распоряжении, я прилечу. День-другой это займет.

– Предупредите меня, – сказал Зигфрид. – Я пошлю машину в Бату, пусть ждет вас там.

Раймонд повесил трубку и облегченно вздохнул. Он был доволен, что позвонил в Африку, поскольку часть его нынешних бед была вызвана встревожившим сообщением Зигфрида о том, что возникла проблема с Кевином. Приятно сознавать, что меры для ликвидации кризиса уже приняты. По правде говоря, Раймонд считал, что если бы ему удалось выбросить из головы фото, запечатлевшее, как он склонился над телом Синди Карлсон, он снова ощутил бы себя в своей тарелке.