Хромосома-6

Глава 14

6 марта 1997 г.

6.45

Нью-Йорк

Резко набрав скорость, Джек на зеленый проскочил перекресток Первой авеню и Тридцатой улицы, не сбавляя хода. Направив велосипед на въезд в морг, он не тормозил до самой последней минуты. Спустя некоторое время, закрепив велосипед на замок, он уже спешил к кабинету Джанис Джигер, которая ночью дежурила по судмедэкспертизе.

Джек не знал покоя. После того как в утопленнике окончательно опознали Карло Франкони, он почти глаз не смыкал. То и дело звонил Джанис и в конце концов умолил ее забрать в манхэттенской больнице все данные о Франкони. Во время предварительного следствия она выяснила, что Франкони лечился именно там.

Еще Джек упросил Джанис взять со стола Барта Арнольда телефоны европейских организаций, занимающихся поставкой органов для пересадки. Памятуя о шестичасовой разнице, Джек принялся названивать с трех утра. Прежде всего навел справки через действовавший в Нидерландах фонд «Евротрансплантат». Когда там ответили, что у них Карло Франкони в качестве получателя печени не значится, Джек обзвонил все национальные организации, телефоны которых удалось достать. Таких было немало – во Франции, Англии, Италии, Швеции, Венгрии и в Испании. Никто даже не слышал про Карло Франкони. Более того, почти все собеседники уверяли Джека, что получить орган для пересадки смог бы редкий иностранец, поскольку едва ли не во всех этих странах имелись немалые очереди из собственных граждан.

Проспав всего несколько часов, Джек проснулся: любопытство не давало уснуть. Поворочавшись в постели еще немного, решил заявиться в морг пораньше и просмотреть материалы, подобранные Джанис.

– Вот это да! Ну и рвение у вас! – воскликнула Джанис, когда Джек появился в ее кабинете.

– Мне досталось дело из тех, что превращают судебную медицину в развлекаловку, – пояснил Джек. – Ну и что нам в манхэттенской больнице поведали?

– Много всякого, – сказала Джанис. – Мистера Франкони за последние годы неоднократно укладывали на лечение, главным образом по поводу гепатита и цирроза.

– Ага, интрига закручивается туже, – обрадовался Джек. – Когда он лежал в последний раз?

– Месяца два назад. Но никакой пересадки. В его истории она упоминается, но если ему и пересадили печень, то не в манхэттенской больнице. – Джанис протянула Джеку пухлую папку.

Джек, взвесив историю болезни на руке, улыбнулся:

– Похоже, придется порядком прочитать.

– Мне показалось, там много повторов, – успокоила его Джанис.

– А что его врач? – спросил Джек. – Кто-то опекал его персонально, или Франкони по всей площадке мотался?

– Чаще всего врач был один, – ответила Джанис. – Доктор Дэниел Левитц с Пятой авеню, у него клиника между Шестьдесят четвертой и Шестьдесят пятой улицами. Номер его телефона записан на обложке вашей папки.

– Вы исключительно внимательны, – похвалил Джек.

– Стараюсь сделать все как лучше, – скромно ответила Джанис и спросила: – А с европейскими организациями, которые органы распределяют, повезло?

– Полный прочерк, – вздохнул Джек. – Как только Барт появится, попросите его звякнуть мне. Придется еще раз обзвонить все центры трансплантации у нас в стране, поскольку теперь мы знаем имя пациента.

– Если Барт не появится до моего ухода, я ему записку на столе оставлю.

Джек, посвистывая, вышел из кабинета и направился в регистраторскую. Он уже ощущал во рту вкус кофе, предвкушая удовольствие, какое всегда испытывал от первой чашки за день. Увы, как оказалось, пришел он слишком рано: Винни Амендола только-только погрузился в таинство приготовления вожделенного напитка.

– Поторапливайся с кофе, – предупредил его Джек, швыряя пухлую папку на металлический столик, за которым Винни обычно читал газету. – Нынче утром это дело чрезвычайное.

Винни не ответил, что было вовсе не в его духе, и Джек это заметил:

– Все еще в растрепанных чувствах?

Винни и на это не ответил, но Джек уже был поглощен кое-чем иным. Он рассмотрел в газете, которую читал Винни, заголовок: «Тело Франкони найдено». Ниже шрифтом чуть поменьше шел подзаголовок: «Труп Франкони двадцать четыре часа протомился в судебно-медицинской экспертизе, прежде чем его опознали».

Джек, сев за стол, стал читать заметку. Написана она была в обычном для прессы издевательском тоне и намекала на то, что городские судмедэксперты работают тяп-ляп и спустя рукава. Джеку показалось занимательным то, что журналист, собравший столько сведений, что их хватило на заметку, по-видимому, даже не знал, что в потугах помешать установлению личности покойного кто-то лишил тело головы и рук. Ни слова не было сказано и о правой части торса, развороченной револьверными пулями.

Покончив с приготовлением кофе, Винни подошел к стойке возле стола, за которым Джек продолжал читать газету. Нетерпеливо переступил с ноги на ногу. И, когда Джек наконец-то обратил на него внимание, раздраженно произнес:

– Не возражаешь? Мне нужна моя газета.

– Видел эту заметку? – спросил Джек, шлепая ладонью по первой полосе.

– Ну, видал.

Джек, подавив искушение поправить грамматику, поинтересовался:

– Тебя это не удивило? Я про то, что, когда мы вчера делали вскрытие, тебе не приходило в голову, что утопленник – это пропавший Франкони?

– Нет, с чего это я должен был так думать? – опешил Винни.

– Я не говорю, что должен был, – уточнил Джек. – Я просто спрашиваю: не приходило ли в голову?

– Нет! – отрезал Винни. – Отдай мою газету! Почему сам себе не купишь? Вечно мою берешь читать!

Джек встал, подтолкнул газету к Винни и, взяв полученную от Джанис папку, сказал:

– Ты в последнее время и вправду не в себе. Тебе, наверное, в отпуск пора. Как-то быстро в сварливого старикана превращаешься.

– Зато я не крохобор, – огрызнулся Винни. Он взял свою газету и аккуратно переложил страницы, перепутанные Джеком.

Джек подошел к кофеварке, налил себе чашку до краев. Взял ее с собой и уселся за столик дежурного. С удовольствием прихлебывая, пролистал историю многочисленных госпитализаций Франкони. Первым делом, осваивая материалы, он интересовался главным, а потому читал каждое заключение на выписку. Как Джанис и говорила, в больницу Франкони чаще всего попадал из-за неладов с печенью, начиная с приступа гепатита, который подхватил в Неаполе.

Тут прибыла Лори. Еще не сняв пальто, первым делом спросила Джека, читал ли он газету, слышал ли утренние новости. Джек уведомил, что прочел заметку в «Пост».

– Твоих рук дело? – поинтересовалась Лори, складывая пальто и вешая его на спинку стула.

– Ты это про что?

– Про утечку, будто мы экспериментально опознали Франкони в твоем утопленнике.

Джек коротко хохотнул, не веря собственным ушам:

– Меня твой вопрос ставит в тупик. Мне-то зачем такую штуку устраивать?

– Не знаю, разве что... на тебя вчера вечером это такое впечатление произвело, – сказала Лори. – Только я вовсе не хотела обидеть. Просто удивилась, увидев, как быстро это попало в новости.

– И ты удивилась, и я удивился, мы оба... Может, это Лу?

– Думаю, такое удивило бы меня еще больше, чем если бы это сделал ты, – заметила Лори.

– Я-то при чем? – В голосе Джека зазвучала обида.

– В прошлом году ты проболтался про чуму, – напомнила Лори.

– Тогда, – оправдываясь, вспылил Джек, – все было совсем не так. Речь шла о спасении людей.

– Ладно, не сходи с ума, – сказала Лори. И, меняя тему, спросила: – Что за дела у нас сегодня?

– Не смотрел, – признался Джек. – Но стопка маленькая, и потому у меня просьба. Если можно, мне бы хотелось посвятить день писанине, а если честно, то хочу покопаться кое в чем.

Лори нагнулась и пересчитала папки с материалами для вскрытия:

– Всего десять дел: никаких проблем. Я сама, думаю, сегодня всего одним займусь. Теперь, когда тело Франкони вернулось, мне еще больше хочется выяснить, как оно вообще отсюда пропало. Чем больше я об этом думаю, тем тверже убеждаюсь, что это так или иначе устроил кто-то из работающих у нас.

Раздался всплеск разлившейся жидкости, сопровождаемый громкой бранью. Лори с Джеком обернулись к Винни, который стремительно вскочил со стула. Кофе из его чашки разлился по всему столу и даже попал на брюки.

– С Винни будь поосторожнее, – предупредил Джек. – Он опять в паршивом настроении.

– У вас все в порядке, Винни? – громко спросила Лори.

– В порядке, – буркнул тот. И направился на прямых, будто из дерева, ногах за бумажными полотенцами, лежавшими возле кофейника.

– Я что-то в толк не возьму, – обратился Джек к Лори, – с чего это возвращение Франкони так возбудило твой интерес к его исчезновению?

– В основном из-за обнаруженного тобой во время вскрытия, – ответила Лори. – Поначалу я думала, что тот, кто похитил тело, поступил так из чистой злобы: ну, там, убийца, не желающий, чтобы человека похоронили как подобает... что-то в этом духе. Теперь же получается, что тело украли, чтобы уничтожить печень. Это странно. Изначально я думала, что разгадать тайну исчезнувшего тела – это как самой себе что-то доказать. Теперь понимаю: если я сумею представить себе, как тело пропало, то мы смогли бы отыскать того, кто это сделал.

– Начинаю понимать, что имел в виду Лу, говоря, что чувствует себя дураком, оказываясь свидетелем твоих способностей ассоциативного мышления, – протянул Джек. – Сам-то я всегда полагал, что в случае с исчезновением Франкони «зачем» куда важнее, чем «как». Ты же предполагаешь, что между ними есть связь.

– Вот именно, – подтвердила Лори. – «Как» приведет к «кто», а «кто» прояснит «зачем».

– И по-твоему, замешан кто-то, работающий здесь, – сказал Джек.

– Боюсь, что так, – кивнула Лори. – Понять не могу, как бы им удалось вывезти его без чьей-то помощи изнутри. Увы, до сих пор у меня ни единой ниточки к тому, как это произошло.

После разговора с Зигфридом Раймонд почувствовал, как мозг попал под власть двух таблеток снотворного, наводивших дрему на его кровоток. Остаток утра он проспал глубоким сном. Проснулся в тот момент, когда Дарлин отдернула занавески, впуская в спальню поток дневного света. Было уже восемь часов, время, в какое он просил его разбудить.

– Тебе уже лучше, дорогой? – спросила Дарлин. Она заставила Раймонда приподняться и взбила ему подушку.

– Лучше, – кивнул Раймонд, хотя от снотворного голова была еще тяжелой.

– А я уже твой любимый завтрак приготовила, – сообщила Дарлин и, нагнувшись к бюро, подняла плетеный поднос. Поднесла его к кровати и поставила на колени Раймонду.

Тот оглядел поданное: стакан свежевыжатого апельсинового сока, две полоски бекона с омлетом из одного яйца, поджаренный хлебец, чашечка пахучего кофе. В кармашке сбоку торчала утренняя газета.

– Ну как? – горделиво спросила Дарлин.

– Отлично, – похвалил Раймонд, потянулся и чмокнул ее в губы.

– Дай знать, если захочешь еще кофе, – предупредила Дарлин, выходя из комнаты.

Испытывая ребячье удовольствие, Раймонд намазал хлебец маслом и отхлебнул сок. Для него поутру не было ничего чудеснее запаха кофе и бекона. Отправив в рот по кусочку бекона и омлета и наслаждаясь вкусом того и другого вместе, Раймонд взял газету, развернул ее и пробежал глазами заголовки.

И сразу закашлялся: еда вдруг попала не в то горло. Раймонд так зашелся в кашле, что плетеный поднос соскользнул с постели и, перевернувшись вверх дном, шмякнулся на ковер.

Дарлин примчалась бегом и встала, беспомощно сжимая руки и глядя, как задыхается от кашля Раймонд, ставший пунцовым, как помидор.

– Воды! – пискнул он между приступами.

Дарлин метнулась в ванную и вернулась со стаканом. Раймонд вцепился в него, ему удалось отпить немного воды. Бекон с яйцом, которые были у него во рту, разлетелись теперь по всей постели.

– Что с тобой? – волновалась Дарлин. – Может, «неотложку» вызвать?

– Не туда пошло, – прохрипел Раймонд, указывая себе на кадык.

Только минут через пять он пришел в себя. К тому времени в горле уже угнездилась боль, а голос сделался хриплым. Дарлин успела более или менее навести порядок в кровати и возле нее, хотя на белом ковре так и осталось кофейное пятно.

– Ты газету читала?

Дарлин отрицательно мотнула головой, и Раймонд развернул перед ней шуршащие страницы.

– Вот это да, – прошептала она.

– «Вот это да»! – насмешливо передразнил ее Раймонд. – А ты еще спрашивала, с чего меня гнетет Франкони! – Он со злостью скомкал газету.

– И что ты собрался делать? – спросила Дарлин.

– Наверное, стоит еще раз съездить и повидаться с Винни Домиником, – сказал Раймонд. – Он слово давал, что тело исчезло. Тоже мне работничек!

Зазвонил телефон, и Раймонд даже подскочил на месте.

– Хочешь, чтобы я ответила? – спросила Дарлин.

Раймонд кивнул. Он гадал, кто бы мог звонить в такую рань.

Дарлин взяла трубку, поздоровалась, затем несколько раз произнесла «да». Зажав микрофон рукой, возвестила с улыбкой:

– Это доктор Уоллер Андерсон. Он желает примкнуть.

Раймонд перевел дыхание. Он даже не чувствовал, что все это время провел замерев и не дыша.

– Скажи ему, что мы польщены, только я ему позвоню попозже.

Дарлин, сделав, как ей было сказано, повесила трубку и заявила:

– Во всяком случае, то была добрая весть.

Раймонд потер лоб и громко застонал:

– Чтобы все шло так же хорошо, как бизнес!

Вновь зазвонил телефон. Раймонд махнул Дарлин рукой: ответь, мол, – а она, поздоровавшись и послушав несколько секунд, вовсе перестала улыбаться. Протянула трубку ему, шепнув, что звонит Тейлор Кэбот.

У Раймонда едва комок не застрял в горле. И без того раздраженное, оно еще и враз пересохло. Быстро глотнув воды из стакана, он взял трубку.

– Здравствуйте, сэр, – выдавил Раймонд все еще хрипловатым голосом.

– Я звоню из машины, – заговорил Тейлор, – а потому в детали особо вдаваться не стану. Мне только что доложили, что вновь возникла неурядица, которую, как я полагал, уже уладили. Сказанное мной по данному поводу ранее по-прежнему имеет силу. Надеюсь, вы понимаете?

– Разумеется, сэр, – пискнул Раймонд. – Я приму...

И осекся. Отнял телефонную трубку от уха и посмотрел на нее. Короткие гудки подтвердили: Тейлор оборвал разговор.

– Только этого мне не хватало, – выговорил Раймонд, возвращая трубку Дарлин. – Кэбот опять грозит закрыть нашу программу.

Раймонд спустил ноги с постели. Встав и накинув халат, поморщился: дала о себе знать вчерашняя головная боль.

– Придется отыскать телефон Винни Доминика. Мне нужно еще одно чудо.

К восьми часам утра Лори вместе с остальными была уже в «яме»: начались вскрытия. Джек засиделся в регистраторской, дочитывая историю госпитализаций Карло Франкони. Заметив, сколько уже времени, вновь отправился к экспертам выяснить, почему не вышел на работу главный следователь Барт Арнольд. Джек удивился, обнаружив Барта в его собственном кабинете.

– Джанис говорила с вами утром? – спросил Джек. У них с Бартом были вполне добрые приятельские отношения, так что Джек, не очень-то церемонясь, прошел прямо в кабинет и плюхнулся на стул.

– Я всего пятнадцать минут как пришел, – ответил Барт. – Джанис уже не было.

– Записки у вас на столе нет?

Барт принялся копаться в залежах бумаг. Стол Барта поразительно походил на стол Джека. Барт отыскал записку и прочел вслух:

– «Важно! Немедленно позвоните Джеку Стэплтону».

На записке стояла подпись: «Джанис».

– Простите, – смутился Барт. – Я все же ее увидел. – Он вяло улыбнулся, понимая, что прощения ему нет.

– Вы, полагаю, уже слышали, что моего утопленника почти окончательно опознали как Карло Франкони, – заявил Джек.

– Слышал про такое...

– А значит, мне нужно, чтобы вы, уже называя это имя, вновь обратились в ЮНОС и во все центры, делающие пересадку печени.

– Это гораздо легче, чем просить их проверить, не пропал ли кто-нибудь, кому у них недавно делали пересадку, – ответил Барт. – Телефоны все под рукой, так что в момент сделаем.

– Я чуть ли не всю ночь провел, обзванивая организации в Европе, которые занимаются распределением органов, – сообщил Джек. – Результат нулевой.

– Говорили с «Евротрансплантатом» в Нидерландах?

– Им первым позвонил. У них никаких сведений о Франкони.

– В таком случае вполне можно считать, что в Европе Франкони пересадку не делали, – решил Барт. – «Евротрансплантат» ведет учет по всему континенту.

– Еще нужно, чтобы кто-то навестил мать Франкони и уговорил ее дать образец крови. Нужно, чтобы Тед Линч установил тождество митохондриальной ДНК образца и моего утопленника. Тогда в опознании все будет схвачено намертво, оно перестанет быть всего лишь предположительным. Еще пусть следователь спросит у матери, не делали ли ее сыну пересадку печени. Было бы интересно послушать, что она скажет.

Барт, записывая просьбы Джека, поинтересовался:

– Что еще?

– Думаю, этого пока хватит. Джанис сказала мне, что врача Франкони зовут Дэниел Левитц. Он из тех, с кем вы связывались?

– Если это Левитц с Пятой, тогда я с ним связывался.

– И каков улов? – спросил Джек.

– Завидная практика, зажиточная клиентура. Насколько могу судить, он хороший терапевт. Любопытно, что он пользует многие преступные кланы, так что ничего удивительного, что его пациентом был Карло Франкони.

– Разные кланы? – встрепенулся Джек. – Даже кланы, которые враждуют друг с другом?

– Чудно, правда? – улыбнулся Барт. – Вот, представляю, морока для регистраторши, ведущей запись на прием! Представляете, если в приемной одновременно окажутся два враждующих криминальных дона со своими телохранителями?

– Жизнь почуднее выдумки, – сказал Джек.

– Вы хотите, чтобы я наведался к доктору Левитцу и выяснил, что смогу, про Франкони? – спросил Барт.

– Думаю, я это сам сделаю. У меня такое подспудное подозрение, что в беседе с врачом Франкони невысказанное окажется гораздо важнее того, что сказано. Вы сосредоточьтесь на том, откуда Франкони получил свой трансплантат. В нашем деле, думаю, это окажется ключевой информацией. Кто знает, может, она возьмет да и объяснит все остальное.

– Вот вы где! – раздался громкий бас.

Джек с Бартом вскинули головы и увидели, как дверной проем в буквальном смысле слова скрылся за внушительной фигурой доктора Кэлвина Вашингтона, заместителя главврача.

– Я вас повсюду разыскиваю, Стэплтон, – гремел Кэлвин. – Пошли! Главный хочет поговорить с вами.

Прежде чем подняться, Джек подмигнул Барту:

– Наверное, очередная из множества наград, каких он меня удостоил.

– На вашем месте я бы не вел себя столь несерьезно, – сердито бросил Кэлвин, пропуская Джека на выход. – Вы опять довели старика до белого каления.

Джек следовал за Кэлвином к руководству. Заходя в приемную, Джек обратил внимание, что в прихожей собралось больше журналистов, чем обычно.

– Случилось что-нибудь? – спросил Джек.

– Можно подумать, вы не знаете, – буркнул Кэлвин.

Джек его не понял, но больше ни о чем спросить не успел. Кэлвин уже спрашивал миссис Сэндфорд, секретаря Бинэма, можно ли им пройти в кабинет шефа.

Как оказалось, пришли они не вовремя, и Джека отправили дожидаться своей очереди на скамью, стоявшую напротив стола миссис Сэндфорд. Секретарь явно была огорчена так же, как и ее босс, и несколько раз смерила Джека неодобрительным взглядом. Джек почувствовал себя нашкодившим школяром, ожидающим встречи с директором школы. Кэлвин воспользовался заминкой и скрылся к себе в кабинет, чтобы сделать несколько телефонных звонков.

Здраво представляя себе, чем может быть огорчен шеф, Джек старательно подыскивал объяснения. К сожалению, ничего на ум не шло. В общем-то можно было и подождать, пока Бинэм придет утром, и тогда взять у него рентгеновские снимки Франкони.

– Теперь можете пройти, – произнесла миссис Сэндфорд, не переставая печатать. Она заметила, как на ее спаренном телефоне погас огонек, что означало: шеф разговор закончил.

Джек вошел в кабинет главврача с ощущением, что называется, дежа-вю: сцена ему была уже знакома. Год назад, когда последовала серия случаев смертей от заразных болезней, Джек довел шефа до отчаяния, и между ними произошло несколько подобных стычек.

– Входите и садитесь, – грубовато предложил Бинэм.

Джек сел в кресло напротив стола главврача. За последние несколько лет Бинэм постарел и выглядел куда старше своих шестидесяти трех лет. Он в упор смотрел на Джека сквозь очки в тоненькой оправе. Джек видел: пусть кожа у главного обвисла и плоть сдала, взгляд у него все такой же пронизывающий и умный.

– Я только-только начал привыкать к мысли, что вы созданы для нашей работы, а тут такое! – выпалил Бинэм.

Джек промолчал. Он чувствовал, что лучше не говорить ничего до тех пор, пока его не спросят.

– Могу я по крайности спросить зачем? – проговорил Бинэм глубоким, сипловатым голосом.

– Любопытство, – пожал плечами Джек. – Я очень увлекся и не мог ждать.

– Любопытство! – взревел Бинэм. – Такое же жалкое оправдание вы использовали в прошлом году, когда наплевали на мои распоряжения и отправились в манхэттенскую больницу.

– Во всяком случае, я последователен.

– А-а, вот и наглость пожаловала! – застонал Бинэм. – Вы и вправду не очень-то переменились, так?

– В баскетбол стал играть лучше.

Джек услышал, как открылась дверь, и, обернувшись, увидел, как в кабинет проскользнул Кэлвин. Скрестив огромные ручищи на груди, зам встал в сторонке, как страж сиятельного гарема.

– Я ничего не могу с ним поделать, – пожаловался Кэлвину главврач, словно Джека уже не было в кабинете. – Помнится, вы уверяли меня, будто его поведение улучшилось...

– Так и было. До этого случая, – произнес Кэлвин. И только потом бросил взгляд на Джека. – Меня особенно бесит то, – сказал он, наконец-то обращаясь к Джеку, – что вам чертовски хорошо известно: все сообщения из судебно-медицинской экспертизы должны исходить от доктора Бинэма или проходить через отдел по связям с общественностью – точка! У вас как у эксперта нет права самостоятельно разглашать информацию. Реалии таковы, что наша работа сильно политизирована, и в свете нынешних насущных проблем нам, разумеется, вовсе ни к чему дурное освещение в прессе.

– Беру тайм-аут, – объявил Джек. – Тут что-то не так. Не уверен, что мы говорим на одном и том же языке.

– Можете это повторить, – заявил Бинэм.

– Я про то, – продолжал Джек, – что, по-моему, мы говорим о разных вещах. Когда я шел сюда, то был уверен, что на ковер меня вызвали за то, что я заставил уборщика дать ключи от этого кабинета, чтобы найти снимки Франкони.

– Нет же, черт побери! – заорал Бинэм. Он вытянул указательный палец, едва не тыча им Джеку в нос. – Вас вызвали за то, что вы растрепали журналистам про то, как тело Франкони, после того как его украли, обнаружилось здесь, в морге. Вы на что рассчитывали? Что это как-то поспособствует вашей карьере?

– Минуточку, – остановил его Джек. – Во-первых, продвижение в карьере не очень-то меня трогает. Во-вторых, я никоим образом не причастен к тому, что эта история попала в прессу.

– Это не вы?! – изумился Бинэм.

– Вы, разумеется, не хотите сказать, будто виновата Лори Монтгомери? – спросил Кэлвин.

– Вовсе нет, – решительно заявил Джек. – Только это не я. Послушайте, если хотите правду, то я даже считаю, что тут и писать-то не о чем.

– Увы, пресса думает совсем иначе, – вздохнул Бинэм. – Равно как и мэр, раз уж на то пошло. Он мне уже дважды звонил утром, спрашивал, что это за цирк мы тут у себя устроили. Эта свистопляска с Франкони выставляет нас в дурном свете в глазах всего города – особенно если новости о собственном нашем ведомстве застают нас врасплох.

– По-настоящему писать надо не про то, как тело Франкони ушло из морга на ночку погулять, – объявил Джек. – А про то, что этому человеку, судя по всему, сделали пересадку печени, о которой никто знать ничего не знает, которую трудно выявить с помощью анализа ДНК и которую кто-то хочет скрыть.

Бинэм взглянул на Кэлвина, который, будто защищаясь, поднял обе руки:

– Я обо всем этом в первый раз слышу.

Джек коротко доложил, что обнаружил в ходе вскрытия, а потом рассказал про сбивающие с толку анализы ДНК, проведенные Тедом Линчем.

– Все это выглядит странно, – заметил Бинэм, снимая очки и вытирая слезящиеся глаза. – И дурно выглядит, если учесть мое желание, чтобы всю эту свистопляску с Франкони забыли напрочь. Если творится какое-то безумие, вроде того что Франкони заполучил незарегистрированную печень, значит, такого быть не должно.

– Сегодня я узнаю больше, – сообщил Джек. – Я попросил Барта Арнольда связаться со всеми центрами трансплантации в стране, Джон Де Врие в лаборатории проводит пробы на иммуносапрессанты, Морин О'Коннер из гистологии разбирается со срезами, а Тед проводит полимаркерную пробу по шести ДНК, которую считает полным доказательством. Уже днем мы будем знать наверняка, имела ли место пересадка, а если повезет, то и где ее делали.

Бинэм из-за стола бросил беглый взгляд на Джека.

– Вы убеждены, что не рассказывали журналистам историю, которая опубликована в сегодняшней газете?

– Клянусь честью скаута, – торжественно провозгласил Джек, подняв два пальца правой руки в виде буквы V.

– Хорошо, приношу вам извинения, – сказал Бинэм. – Но послушайте, Стэплтон, держите это при себе, никому ни слова. И перестаньте настолько раздражать всех и вся, что мне уже начинают звонить и жаловаться на ваше поведение. У вас просто дар пребольно кольнуть человека. И наконец, обещайте, что ничто не уйдет в прессу, не пройдя прежде через меня. Понятно?

– Кристально ясно, сэр, – ответил Джек.

Джеку редко удавалось найти повод, чтобы днем оседлать свой горный велосипед, а потому он с большим удовольствием накручивал педали, двигаясь в потоке машин по Первой авеню на встречу с доктором Дэниелом Левитцем. Солнца не было, но температура приятно переваливала за пятьдесят градусов[17], возвещая о наступлений весны. Весна, считал Джек, – самое лучше время года в Нью-Йорке.

Надежно закрепив велосипед за стойку со знаком «Стоянка запрещена», Джек зашагал к боковому входу в клинику доктора Левитца. Он заранее позвонил, чтобы убедиться в том, что доктор на месте, но специально не стал записываться на прием. Интуиция подсказывала ему, что неожиданный визит, возможно, принесет больше пользы. Если Франкони была сделана пересадка, то в этом точно есть какая-то тайна.

– Ваша фамилия? – спросила седовласая, величественного вида регистратор.

Джек распахнул удостоверение судмедэксперта. Блестящая поверхность значка под кожаной обложкой и официальный вид документа многих вводили в заблуждение; люди думали, что это полицейский значок. В таких случаях Джек не склонен был рассеивать заблуждение и объяснять разницу. Значок неизменно оказывал свое действие.

– Мне нужно увидеть доктора, – сказал Джек, засовывая удостоверение обратно в карман. – И чем скорее, тем лучше.

Когда регистратор вновь обрела голос, то спросила Джека, как его зовут. Называя себя, он опустил докторский титул, чтобы не раскрывать рода своей деятельности.

Регистратор, резко отодвинув стул, встала и пропала где-то в недрах помещений клиники.

Джек обвел взглядом приемную. Места на нее не пожалели, убрали богато. Куда до нее той простенькой каморке, где он принимал больных, когда был практикующим офтальмологом. Это еще до переподготовки, которую пришлось пройти после вторжения поточно-платного здравоохранения. Джеку те времена представлялись чем-то вроде прошлой жизни, что во многом так и было.

В приемной находились пятеро хорошо одетых людей. Все они, продолжая листать журналы, тайком разглядывали Джека. В нарочито громком шелесте переворачиваемых страниц Джек уловил легкое раздражение, как будто сидевшие поняли, что он собирается нарушить очередь, а им придется ждать еще дольше. Джек уповал на то, что никто из ожидавших не был крутым мафиози, кому подобное неудобство показалось бы достаточным поводом для мести.

Вновь появилась регистратор и со смущающим подобострастием пригласила Джека проследовать за ней в личный кабинет доктора. Когда Джек вошел, она сразу же затворила дверь.

Доктора Левитца в кабинете не было. Джек уселся в кресло, стоявшее возле письменного стола, и огляделся. На стенах, как обычно, висели разные дипломы и лицензии в рамках, обычны были и стопы непрочитанных медицинских журналов. Все было настолько знакомо, что Джека слегка бросило в дрожь. С нынешнего своего, более выгодного, положения он дивился, как мог выдержать столько, сколько ему довелось, в такой вот золоченой клетке.

Доктор Левитц появился через другую дверь. Одет он был в белый халат, кармашек которого распирало от лопаточек для осмотра горла и разных ручек. С шеи свисал стетоскоп. Рядом с мускулистым, широкоплечим и рослым Джеком доктор Левитц выглядел довольно низеньким и едва ли не хрупким.

Джек сразу заметил, что врача одолевают нервные тики, отчего голова его все время вздрагивала и подергивалась. Доктор Левитц ничем не выдавал, что обращает внимание на эти движения. Он обменялся с Джеком крепким рукопожатием и укрылся за обширным пространством письменного стола.

– Я очень занят, – начал он сухо. – Но, разумеется, всегда выкрою время для полиции.

– Я не из полиции, – уточнил Джек. – Мое имя доктор Джек Стэплтон, я из Главного управления судебно-медицинской экспертизы Нью-Йорка.

У доктора Левитца дернулась голова, а потом и реденькие усы. Он, казалось, сделал глотательное движение и выдавил из себя:

– О...

– Я хотел бы поговорить... очень коротко... об одном из ваших пациентов.

– Сведения о состоянии здоровья моих пациентов не подлежат разглашению, – произнес доктор Левитц фразу, которую словно затвердил наизусть.

– Разумеется, – кивнул Джек. И улыбнулся. – Но это, разумеется, до тех пор, пока они не умрут и не станут объектом судебно-медицинской экспертизы. Видите ли, мне нужно кое-что спросить вас о мистере Карло Франкони.

Глядя, как неестественно задергался доктор Левитц, Джек почему-то порадовался, что тот в свое время не занялся нейрохирургией.

– И все же я чту конфиденциальность в отношении своих пациентов, – заявил доктор Левитц, оправившись от тика.

– С точки зрения этической я вашу позицию понимаю, – сказал Джек. – Однако вынужден напомнить, что в подобных случаях штат Нью-Йорк наделяет нас, судмедэкспертов, правом вызывать в суд для дачи свидетельских показаний. Так почему бы нам попросту не побеседовать? Кто знает, может, и удастся все прояснить.

– Что вам угодно знать? – спросил доктор Левитц.

– Из обширной клинической истории мистера Франкони я узнал, что он довольно долго страдал заболеваниями печени, повлекшими за собой печеночную недостаточность, – сообщил Джек.

Доктор Левитц согласно кивнул головой, отчего у него несколько раз дернулось правое плечо. Джек подождал, пока улягутся непроизвольные дерганья, и сказал:

– Если перейти прямо к сути, то главный вопрос в том, делали или нет мистеру Франкони пересадку печени.

Какое-то время доктор Левитц не произнес ни слова. Он просто дергался и трясся. Джек решительно настроился дождаться, когда собеседник обретет дар речи.

– Мне про пересадку печени ничего не известно, – выговорил наконец доктор Левитц.

– Вы когда его в последний раз осматривали? – задал вопрос Джек.

Доктор Левитц снял трубку с телефона и попросил кого-то из своих помощниц принести ему историю болезни мистера Карло Франкони.

– Одну минуточку, – как бы извиняясь, обратился он к Джеку.

– Года три назад в заключении на госпитализацию мистера Франкони вы особо отметили, что, по вашему мнению, пересадка необходима. Вы помните, что сделали такую запись?

– Не особенно, – сказал доктор Левитц. – Но я знал об ухудшающемся состоянии, равно как и о неспособности мистера Франкони бросить пить.

– Но больше вы об этом не упоминали, – заметил Джек. – Мне это показалось странным, ведь в последующие два года по анализам легко было заметить, как постепенно, но неуклонно ухудшается работа печени.

– Врачу по силам лишь воздействовать на поведение пациента, – сказал доктор Левитц.

Открылась дверь, и регистратор почтительно внесла пухлую папку. Молча положила ее доктору Левитцу на стол и удалилась.

Доктор взял папку, быстро просмотрел ее и сообщил, что Карло Франкони был у него месяц назад.

– С чем?

– Инфекционное ОРЗ, – сообщил доктор Левитц. – Я прописал какой-то антибиотик. Судя по всему, это помогло.

– Вы его осматривали?

– Разумеется! – с негодованием воскликнул доктор Левитц. – Я своих пациентов всегда осматриваю.

– Перенес ли он пересадку печени?

– Ну, полного осмотра я не устраивал, – пояснил доктор Левитц. – Достаточно было осмотреть то, на что он жаловался и где имелись симптомы.

– Зная историю его болезни, вы у него даже печень не прощупали?

– Если и прощупал, то не записал этого.

– А кровь вы исследовали, чтобы узнать, как дела с печенью?

– Только на билирубин.

– Почему только на билирубин?

– У него было разлитие желчи, – пояснил доктор Левитц. – Внешне он выглядел лучше, но мне нужно было подтверждение.

– Каков же был результат?

– Показания в нормальных пределах.

– Так что, если не считать ОРЗ, чувствовал он себя удовлетворительно, – подытожил Джек.

– Да, полагаю, можно выразиться так, – согласился доктор Левитц.

– Похоже на чудо, – сказал Джек. – Тем более что, как вы сами заметили, этот человек отнюдь не собирался ограничивать себя в потреблении спиртного.

– Наверное, в конце концов пить он все же бросил, – заметил доктор. – Люди, знаете ли, меняются.

– Не возражаете, если я взгляну на его историю? – попросил Джек.

– Нет, возражаю, – ответил доктор Левитц. – Я уже изложил вам свою этическую позицию по поводу конфиденциальности. Если вам нужны эти записи, затребуйте их в порядке судебного расследования. Прошу простить. У меня не было намерения чинить препятствия.

– Ну что вы, все в порядке, – мило улыбнулся Джек, поднимаясь. – Я уведомлю прокуратуру штата о вашем мнении. А пока благодарю за то, что уделили мне время, и, если не возражаете, мы с вами вскоре еще побеседуем. В этом деле есть нечто очень странное, и мне бы хотелось разобраться в этом до конца.

Освобождая велосипед от замков, Джек про себя улыбался. Ясно, что доктор Левитц знает больше, чем пожелал рассказать. Насколько больше – этого Джек не знал, только, несомненно, интрига нарастала. У Джека появилось подспудное чувство, что ему досталось дело не только самое интересное за всю его карьеру судмедэксперта, но, возможно, и интереснейшее из всех дел, с какими ему вообще приходилось сталкиваться.

Вернувшись в морг, он поставил велосипед на обычное место, зашел к себе в кабинет раздеться и сразу направился прямиком в лабораторию ДНК. Но у Теда пока ничего не было.

– Мне потребуется еще пара часиков, – сказал Тед. – Я сразу позвоню! Вам незачем сюда приходить.

Огорченный, но не сломленный, Джек спустился этажом ниже в гистологию посмотреть, как готовятся постоянные срезы для исследования под микроскопом того, что отныне именовалось делом Франкони.

– Бог мой! – жалобно воскликнула Морин. – Вы что, ждете чудес? Я вам срезы как угорелая готовлю вне всякой очереди, и то, считайте, вам повезет, если вы их сегодня получите.

Стараясь все так же не падать духом и не утратить любопытства, Джек спустился на лифте на третий этаж и отыскал в лаборатории Джона Де Врие.

– Пробы на сандиммун А и ФК506 не так просто делать, – выпалил Джон. – А потом, мы и без того зашиваемся. Нельзя, знаете ли, уповать на мгновенное обслуживание при том бюджете, какой мне отпущен.

– Ладно, ладно! – мирно согласился Джек, пятясь из лаборатории. Он знал, что Джон человек вспыльчивый и, если его разозлить, может впасть во враждебное бездействие. Случись такое – и недели пройдут, пока Джек дождется результатов проб.

Спустившись еще на этаж, Джек заглянул в кабинет Барта Арнольда и умоляюще попросил того сообщить хоть что-нибудь, поскольку в других местах ему везде дали от ворот поворот.

– Звонков я сделал много, – сказал Барт. – Но вы же знаете, что такое «оставьте ваше сообщение, вам обязательно перезвонят». Поймать кого-нибудь по телефону вообще стало невозможно. Так что сообщений я оставил кучу, жду, когда перезвонят.

– Ни фига! – сокрушенно воскликнул Джек. – У меня такое чувство, будто я девчушка-подросток: ей купили новое платье, вот она и ждет не дождется, когда ее на бал позовут.

– Сочувствую, – сказал Барт. – Не знаю, утешит ли вас это, но нам удалось взять образец крови у матери Франкони. Он уже в лаборатории ДНК.

– А спросили у мамаши, пересаживали ли ее сыну печень?

– Всенепременно, – ответил Барт. – Миссис Франкони уверила следователя, что ничего не знает о пересадке. Зато признала, что в последнее время здоровье ее сына значительно улучшилось.

– И чему же она приписывает его внезапное оздоровление?

– Говорит, он на какие-то воды ездил и вернулся совершенно другим человеком.

– А куда ездил, не сказала?

– Не знает, – покачал головой Барт. – Во всяком случае, так она следователю сообщила, и, по мнению следователя, мамаша говорила правду.

Джек кивнул, поднимаясь со стула:

– Статистика. Получить точные сведения от матери – это было бы уж слишком легко.

– Я вас сразу извещу, как только мне начнут звонить, – пообещал Барт.

– Спасибо.

Расстроенный, Джек направился в регистраторскую, решив, что чашка кофе его подбодрит. К своему удивлению, у кофеварки он застал лейтенанта Лу Солдано, тоже собравшегося попить кофейку.

– Ой-ей-ей! – воскликнул Лу. – Пойман на месте преступления.

Джек оглядел следователя убойного отдела. Тот выглядел получше, чем в последние несколько дней. Не только верхняя пуговка на рубашке застегнута, но и галстук подтянут как надо. Больше того: лейтенант чисто побрился и даже волосы причесал.

– Вы сегодня просто на человека похожи, – не удержался Джек.

– И чувствую себя таковым, – добавил Лу. – Впервые за много дней ночью хорошо выспался. Где Лори?

– В «яме», полагаю, – ответил Джек.

– Должен по головке ее погладить за то, как она вашего утопленника вспомнила, когда запись по видику просмотрела, – сказал Лу. – Наши все в управлении считают, что теперь можно этому делу дать толчок. Мы уже получили пару приличных наводок от осведомителей, поскольку дело вызвало много разговоров, особенно в Куинсе.

– Мы с Лори удивились, прочитав об этом сегодня в газете, – сообщил Джек. – Такой прыти мы не ожидали. Случайно, не знаете, откуда разнюхали газетчики?

– От меня, – невинно признался Лу. – Но я был осторожен и не давал никаких деталей: только факт, что тело опознано. А что? Какие-то сложности?

– Только та, что Бинэм не на шутку разбушевался, – поведал Джек, – а меня потащили к нему на расправу.

– Вот это да! Прошу прощения. – Лу прижал руку к груди. – До меня не дошло, что здесь это склоками аукнется. Надо было, наверное, через вас действовать. Что ж, теперь я ваш должник.

– Забудьте, – отмахнулся Джек. – Уже залатали. – Он налил себе кофе, добавил сахару и немного сливок.

– Во всяком случае, слухи на улицах дали желаемый эффект, – сообщил Лу. – И мы уже узнали кое-что существенное. Франкони точно убили не те, кто выкрал тело и изувечил его.

– Меня это не удивляет, – сказал Джек.

– Нет? – переспросил Лу. – А я считал, что здесь все поголовно так думают. Так, во всяком случае, Лори говорила.

– Теперь она считает, что люди, выкравшие тело, пошли на это, так как не хотели, чтобы кто-то узнал, что покойнику пересаживали печень, – сказал Джек. – Сам я до сих пор стою на том, что выкрали, дабы скрыть личность убитого.

– По правде говоря, – задумчиво произнес Лу, потягивая кофе, – я тут не вижу никакого смысла. Нам, видите ли, довольно точно известно, что тело украли по приказу, отданному кланом Лючия, прямым соперником клана Вакарро, который, как мы понимаем, устроил убийство Франкони.

– Жалость какая! – воскликнул Джек. – Вы в этом уверены?

– В разумных пределах. На осведомителя, который нам это принес, обычно можно было положиться. Конечно же, у нас нет никаких имен. Это огорчает.

– Сама мысль, что замешана организованная преступность, отвратительна, – горячился Джек. – Это означает, что люди из клана Лючия как-то связаны с пересадкой органов. Если это не лишает вас сна, то ничем другим вас не проймешь.

– Успокойтесь! – рявкнул в трубку Раймонд. Телефон зазвонил, когда он уже уходил из дому. Услышав, что звонит доктор Левитц, Раймонд взял телефонную трубку.

– И не указывайте, чтобы я успокоился! – кричал в ответ Дэниел. – Вы видели газеты? Тело Франкони у них! Уже какой-то судмедэксперт по имени доктор Джек Стэплтон наведался ко мне в клинику, выпрашивая историю болезни Франкони.

– Вы ее, надеюсь, не отдали?

– Разумеется, нет! Только он издевательски напомнил мне, что может затребовать ее в судебном порядке. Говорю вам, этот малый лез напролом и вел себя весьма агрессивно, пообещал разобраться в этом деле до конца. Он подозревает, что Франкони пересадили печень. Так прямо и спросил меня об этом.

– В ваших записях есть хоть какие-то сведения о его пересадке или о нашей программе? – спросил Раймонд.

– Нет. В этом отношении я буквально следовал вашим советам, – ответил Дэниел. – Только если кто-то заглянет в историю, то найдет много странного. В конце концов, я же годами фиксировал ухудшение состояния здоровья Франкони. И вдруг ни с того ни с сего исследования его печени показывают, что она функционирует нормально. Безо всяких объяснений! Говорю вам: пойдут вопросы, и я не уверен, что справлюсь с ними. Я очень расстроен. Жаль, что вообще со всем этим связался.

– Давайте не будем увлекаться, – произнес Раймонд со спокойствием, которого сам в себе не ощущал. – Стэплтон в этом деле ни за что не разберется до конца. Наше беспокойство по поводу вскрытия чисто гипотетическое и основано на бесконечно малой вероятности, что кто-то, наделенный разумом Эйнштейна, сумеет вычислить источник трансплантата. Такому не бывать. И все же я признателен вам за рассказ о визите доктора Стэплтона. Так получилось, что как раз в данную минуту я направлялся на встречу с Винни Домиником. При своих возможностях он, я уверен, сумеет обо всем позаботиться. В конце концов, во многом именно он несет ответственность за создавшееся положение.

Постаравшись поскорее отделаться от собеседника, Раймонд повесил трубку. Успокаивая доктора Левитца, он нисколько не умерял собственного беспокойства. Посоветовав Дарлин, что сказать в том маловероятном случае, если вновь позвонит Тейлор Кэбот, он вышел из дому. Поймав такси на углу Мэдисон и Шестьдесят четвертой, объяснил водителю, как добраться до Корона-авеню в Элмхерсте.

В неаполитанском ресторане все было точно так же, как и днем раньше, разве что добавился спертый запах еще пары сотен выкуренных сигарет. Винни Доминик сидел в том же закутке, а его «шестерки» угнездились на тех же высоких сиденьях у бара. Тот же бородатый толстяк так же усердно мыл стаканы и кружки.

Раймонд времени терять не стал. Миновав тяжелые красные бархатные гардины в дверях, он прямиком направился к столику, за которым сидел Винни, и протиснулся на плюшевое сиденье, не дожидаясь приглашения. Вытащив измятую газету, он принялся старательно разглаживать ее на столе.

Винни невозмутимо взирал на заголовки.

– Как видите, возникла проблема, – начал Раймонд. – Вы уверяли меня, что тело исчезло. Ваши люди явно напортачили.

Винни взял сигарету, сделал долгую затяжку, затем струйкой пустил дым к потолку.

– Док, – заговорил он, – вы не устаете меня удивлять. Либо у вас нервы крепче канатов, либо вы сумасшедший. Такого неуважения я не терплю даже от своих ближайших помощников. Либо вы переиначите только что сказанное вами, либо... Встать и марш с глаз моих, пока я не разозлился по-настоящему!

Раймонд тяжело проглотил слюну и, проведя пальцем по шее, оправил воротник. Он вдруг осознал, с кем имеет дело, и у него мороз пошел по телу. Да стоит Винни Доминику кивнуть – и поплывет он, кувыркаясь, по течению, куда Ист-Ривер вынесет.

– Прошу прощения, – выговорил Раймонд смиренно. – Я не в себе. Очень расстроен. Не успел прочесть заголовки, как мне позвонил гендиректор «Генсис», угрожая свернуть программу. Потом позвонил врач Франкони и сказал, что к нему приходил один из судмедэкспертов. Некий доктор по имени Джек Стэплтон наведался к нему, желая взглянуть на историю болезни Франкони.

– Анжело! – позвал Винни. – Пойди-ка сюда!

Анжело подошел к столику. Винни спросил, знает ли он доктора Джека Стэплтона из морга. Анжело, покачав головой, произнес:

– Никогда его не видел. Но это о нем говорил Винни Амендола, когда звонил сегодня утром. Сказал, что Стэплтон весь аж огнем горит из-за Франкони, потому как Франкони – это его дело.

– Видите, мне тоже звонят, – сказал Винни. – Позвонил не только Винни Амендола, которого до сих пор от страха пот прошибает, потому что мы уговорили его помочь нам вывезти Франкони из морга. Еще мне позвонил брат моей жены, который управляет похоронной конторой, что вывезла тело. Ему нанесла визит доктор Лори Монтгомери и спрашивала про тело, которого не существует.

– Мне очень жаль, что все обернулось так плохо, – проговорил Раймонд.

– Вам жаль и мне тоже жаль, – заметил Винни. – Сказать правду, я никак не могу понять, каким образом тело опять попало к ним. Мы кое-что сделали и выяснили, что земля в Вестчестере слишком тверда, чтобы схоронить в ней тело. Вот и отвезли его к черту на рога, далеко за Кони-Айленд и бросили прямо в океан.

– Что-то явно вышло не так, – осторожно произнес Раймонд. – При всем должном уважении – что можно сделать в данный момент?

– В том, что касается тела, мы ничего сделать не можем. Винни Амендола сообщил Анжело, что вскрытие уже проведено. Такие вот дела.

Раймонд застонал и обхватил руками голову. Та просто раскалывалась от боли.

– Секундочку, док, – обратился к нему Винни. – Хочу вас кое в чем успокоить. Поскольку я знал, почему вскрытие может навлечь беду на вашу программу, я приказал Анжело с Карло уничтожить печень Франкони.

Раймонд поднял голову. Лучик надежды появился на горизонте.

– Как вы это сделали? – спросил он.

– Из пистолета, – ответил Винни. – Печень они разнесли вдребезги. Раздолбали всю эту часть живота. – Винни описал пальцем окружность возле правой части торса. – Так, Анжело?

Тот кивнул:

– Всадили весь магазин из «ремингтона» помпового действия. Живот у малого стал похож на гамбургер.

– Вот видите, – успокоил Винни Раймонда, – не так уж вам стоит волноваться, как кажется.

– Если у Франкони вся печень уничтожена, тогда с чего Джек Стэплтон спрашивает, делали ли Франкони пересадку?

– А он спрашивает? – поинтересовался Винни.

– Прямо так и спросил доктора Левитца.

Винни пожал плечами:

– Должно быть, что-то другое навело его на мысль. Во всяком случае, все трудности, похоже, сходятся на этих двух личностях: докторе Джеке Стэплтоне и докторе Лори Монтгомери.

Раймонд выжидательно поднял брови.

– Я уже говорил вам, док, – продолжал Винни, – если бы не Винни-младший и не его больные почки, я бы во все это и не подумал ввязываться. То, что я еще и брата жены втянул, только осложняет мое положение. Теперь, втянув его, я не могу оставить его болтающимся на ниточке, вы понимаете, о чем я говорю? Значит, вот что я думаю. Я попрошу Анжело с Франко нанести этим докторам визит и уладить дело. Как, Анжело, не возражаешь?

Раймонд с надеждой посмотрел на Анжело и впервые за все время их странного знакомства увидел, как Анжело улыбается. Не очень-то похоже на обычную улыбку, поскольку рубцы и шрамы скрадывали все движения лицевых мышц, но все же это была улыбка.

– Я пять лет дожидался, когда смогу встретиться с Лори Монтгомери, – процедил Анжело.

– Так я и подозревал, – заметил Винни. – Сможешь достать их адреса у Винни Амендолы?

– Уверен, он с радостью выдаст нам адрес доктора Стэплтона, – сказал Анжело. – Он не меньше любого хочет, чтоб этот бардак как-то утрясся. Что касается Лори Монтгомери, то ее адрес у меня уже есть.

Винни загасил в пепельнице сигарету и взметнул брови.

– Итак, док, как вам идея, чтобы Анжело с Франко навестили двух надоедливых медэкспертов и убедили их взглянуть на вещи по-нашему? Их придется убедить, что они доставляют нам значительное неудобство, если вам понятно, что я имею в виду. – На лице Винни появилась кривая ухмылка, и он подмигнул.

Раймонд облегченно хохотнул:

– О лучшем выходе я и подумать не мог. – Он прополз по кривой по плюшу сиденья и поднялся из-за стола. – Благодарю вас, мистер Доминик. Весьма вам обязан и еще раз приношу извинения за свою необдуманную вспышку в начале нашей встречи.

– Постойте, док. Мы еще не обсудили вознаграждение.

– Я полагал, это попадает под пункты нашей ранней договоренности, – сказал Раймонд, стараясь выдержать деловой тон, не обижая Винни. – В конце концов, вовсе не предполагалось, что тело Франкони появится вновь.

– Я смотрю на это по-иному, – сообщил Винни. – Это – сверх. Поскольку плату за содержание вы сторговали начисто, боюсь, теперь речь пойдет о компенсации некоторой части того, что я уплатил в виде вступительного взноса. Как насчет двадцати тысяч? Звучит как миленькая круглая цифра.

Раймонд был взбешен, но сумел себя сдержать. Припомнилось и то, что произошло, когда в прошлый раз он попытался торговаться с Винни Домиником: цена удвоилась.

– Мне понадобится некоторое время, чтобы собрать такую сумму денег, – сказал он.

– Вот и превосходно, док, – похвалил Винни. – Главное, что мы договорились. Со своей стороны я выпускаю Анжело с Франко незамедлительно.

– Чудесно, – смог выдавить из себя Раймонд перед тем, как уйти.

– Ты это все всерьез? – спросил Анжело у Винни.

– Боюсь, что да, – вздохнул тот. – Полагаю, мысль впутать сюда моего шурина была не очень умной, хотя в то время особого выбора у нас не было. Так или иначе, я должен со всем этим разобраться, иначе моя половина возьмет меня за яйца. Одно только радует: мне удалось заставить добродетельного доктора заплатить за то, что все равно пришлось бы сделать.

– Ты когда хочешь, чтобы мы с теми двумя разобрались? – спросил Анжело.

– Чем скорее, тем лучше, – ответил Винни. – По правде, сегодня ночью идеально!