Хроника воскрешения царей

ПРЕДИСЛОВИЕ

Настоящее издание представляет собой публикацию русского перевода основной части персидского исторического сочинения Малика Шах-Хусайна Систани «Та’рих-и ихйа ал-мулук», посвященной главным образом истории Систана[1] XV — первой четверти XVII в. Эта часть является как бы хронологическим продолжением рассказа о событиях, изложенных в анонимном «Та’рих-и Систан», перевод которого был нами опубликован ранее (см. Библиографию), и доведенных там до первой четверти XIV в.

Автор «Та’рих-и ихйа ал-мулук» — систанский княжич, его полное имя — Малик Шах-Хусайн сын Малика Гийас ад-Дин Мухаммада сына Шах-Махмуда (в дальнейшем — Малик Шах-Хусайн)[2]. Он родился 14 ша’бана 978/11 января 1571 г. Его отец — Малик Гийас ад-Дин Мухаммад[3] — принадлежал к княжескому роду систанских маликов, считавших себя прямыми потомками Саффаридов — они возводили свой род в соответствии с местной традицией к ‘Амру б. Лайсу (879—901), а через его старшего брата Йа’куба б. Лайса (867—879) — к сасанидским царям и через последних — к легендарным Кайанидам[4]; входил в число приближенных систанского правителя, пользовался в Систане авторитетом и уважением и постоянно играл роль посредника между местными маликами и наместниками Сефевидов, вассалами которых они были. Малик Гийас ад-Дин Мухаммад умер естественной смертью 9 зу-л-хиджжа 989/4 января 1582 г. в возрасте 63 лет, когда нашему автору исполнилось 10 лет[5].

Мать автора — Биби Марйам-султан — была дочерью Амира Гийаса (Гийас ад-Дина) сына Амира Мухаммада сына Амира Му-бариза, принадлежавшего к знатному кухистанскому роду Мира ‘Абдаллаха, предки которых переехали из Кухистана на жительство в Систан[6]; она пережила своего супруга на 15 лет и умерла в 1005/1596 г.[7].

Когда Малику Шах-Хусайну исполнилось четыре года, отец отвел его в начальную школу. Здесь под руководством мавлана ‘Абд ал-Му’мина Сулхи, отец и дед которого были адибами, секретарями и счетоводами деда и отца нашего автора, вместе с другими своими сверстниками и родственниками Малик Шах-Хусайн «выучился азбуке, преуспел в чтении Корана, научился держать калам кончиками пальцев»[8]. В дальнейшем под руководством уже других учителей и наставников, а потом и самостоятельно продолжил свое образование, постепенно овладев основами всего, что входило тогда в круг общеобразовательных наук. Таки ад-Дин Мухаммад Аухади Хусайни Исфахани, автор тазкира «’Арафат ал-‘ашикин ва’арасат ал-‘арифин», современник нашего автора (род. 973/1565 г. в Исфахане, год смерти неизвестен), называет Малика Шах-Хусайна Систани «славой славнейших» (мафхар ал-амджад), «гордостью благородных» и причисляет его к «сливкам эпохи», отмечает высокие умственные способности, его светлую голову и считает его мастером слова, способным к любой работе[9].

Также с помощью опытных наставников Малик Шах-Хусайн с ранних лет усвоил основы военно-рыцарского искусства, был метким стрелком из лука, храбрым и отважным, чья слава вышла за пределы Систана и достигла Индии, с одной стороны, и Персидского Ирака — с другой. Как увидит читатель в дальнейшем при знакомстве с текстом сочинения, Малик Шах-Хусайн стойко и мужественно защищал свою родину от захватчиков, участвовал в подавляющем большинстве походов шаха ‘Аббаса I[10].

20 сафара 998/30 декабря 1589 г. в возрасте 20 лет наш автор женился на дочери Малика Абу Исхака сына Малика Хайдара Биби Шахим-ага и прожил с ней 28 лет (она умерла в 1025/1616 г., когда Малик Шах-Хусайн находился с шахом в Ширване)[11], имел от нее дочь и сына. Дочь родилась в 1003/1594-95 г., сын — в 1008/1599 г.[12].

С раннего детства Малик Шах-Хусайн вместе со своими старшими сводными братьями в течение многих лет состоял на службе верховного малика (малик ал-мулук) Систана, вначале Малика Наджм ад-Дина Махмуд-хана (казнен 1 рамазана 998/4 июля 1590 г. за антисефевидские выступления), а впоследствии его сына и преемника, Малика Джалал ад-Дина Махмуд-хана, доводившегося ему двоюродным братом.

Малик Шах-Хусайн много путешествовал. По его словам, он совершил 23 путешествия[13], проехал весь Иран, осуществил паломничество в Мекку и Медину, побывал в ряде городов Маверан-нахра, Грузии, Армении, Ширвана и Азербайджана. В свое первое путешествие в Кандахар он выехал в 1004/1595 г. — систанские малики, будучи не в состоянии своими силами противостоять тюркским кочевникам, то и дело совершавшим набеги и разорявшим Систан, решили искать помощи у кандахарских мирза[14]. Два года спустя (в 1006/1598 г.) он вновь едет в Кандахар, уже в обществе правителя Систана Малика Джалал ад-Дина и других маликов вместе с их семьями[15]. В следующем году Малик Шах-Хусайн и Малик Джалал ад-Дин явились на поклон к шаху ‘Аббасу, прибывшему в Хорасан с целью изгнать оттуда узбеков[16], и принесли ему присягу на верность. В том же, 1007/1598 г. по высочайшему приказу Малик Шах-Хусайн уже в третий раз едет в Кандахар, чтобы собрать систанские семьи, временно переселившиеся туда, и привезти их в Систан[17]. В 1008/1600 г. наш автор в Герате, из Герата сопровождает шаха в походе на Абивард, Нису и Мерв[18], а в 1010/1602 г. с отрядом систанских воинов участвует в походе на Балх[19].

В 1017/1608 г. Малик Шах-Хусайн совершил паломничество в Мекку и Медину и в 1018/1609 г. вернулся в Систан[20]. В 1019/1610 г. из-за имущественных споров с правителем Систана и другими родственниками он вместе со своей семьей покинул Систан[21]. По приглашению верховного эмира Хорасана Хусайн-хана, с которым он состоял в большой дружбе, Малик Шах-Хусайн в раби’ II 1019/23 июня 1610 г. прибыл в Герат, где оставался продолжительное время. Правитель Герата отправил шаху депешу и известил его о злоключениях систанского маликзаде. В своем ответном послании шах предоставил нашему автору право выбора: уладить при посредничестве Хусайн-хана спор с Маликом Джалал ад-Дином и вернуться в Систан; остаться в Герате или приехать к шахскому двору на службу. Малик Шах-Хусайн избрал третий путь — выехал в Мешхед, оставил там свою семью, а сам 14 зу-л-хиджжа 1019/27 февраля 1611 г. отбыл в шахскую ставку. В канун Науруза 1020 г. (тот наступил 6 мухаррама 1020/21 марта 1611 г.[22]) он прибыл в Исфахан и «удостоился счастья приложиться к ногам августейшего шаха»[23]. В этом же году он побывал в Тебризе, где встретился с Мирзой Джани ‘Иззати из знати Натанза, родственником мустауфи ал-мамалика шаха Тахмаспа I Ходжи Касима[24].

Последующие годы жизни Малика Шах-Хусайна протекают то в Исфахане, то в Казвине, Фарахабаде, Мешхеде, Герате, Фарахе, то он состоит в шахской свите, то выполняет поручения шаха. В 1614 г., например, Малик Шах-Хусайн по заданию шаха выступил посредником в улаживании конфликта в Кидж-у Макран. В 1613 и 1616 гг. участвовал в завоевательных походах ‘Аббаса I в Грузию, в 1622 г. — в Кандахарском походе. Как сложилась судьба нашего автора после Кандахарского похода, известно мало. Весьма вероятно, что он участвовал в походе на Багдад в 1033-34/1623-25 г., о котором Малик Шах-Хусайн пишет в тазкира «Хайр ал-байан»[25]. В 1035/1626 г. он находился в Мешхеде, откуда выехал в Герат вместе с мешхедским саййидом Миром Сафи ад-Дином Мухаммадом[26]. В Герате он лечит глаза и занимается редактированием и дополнением своего тазкира, завершенного еще в 1610 г.[27]; встречается и беседует с приехавшим в Герат поэтом из Йезда Хаджи Исма’илом Гафлатом, четверостишия которого приведены в «Хайр ал-байан»[28], с Миром Мухаммад-Ма’сумом, сыном Мира Хайдара Му’аммайи[29]. В 1036/1627 г. он в Фарахе, продолжает дополнять свое тазкира[30]. В это же время Малик Шах-Хусайн имел встречу и беседу с Миром Таб’и Раййи из рейских саййидов, который проездом в Индию сделал остановку в Систане[31]. Это последнее по времени сообщение о Малике Шах-Хусайне Систани. Что было с ним дальше, сведений нет, неизвестна и дата его смерти. Во всяком случае, в рамазане 1036/мае — июне 1627 г. он был еще жив.

За свою многолетнюю службу вначале систанским маликам, а затем шаху ‘Аббасу I Малик Шах-Хусайн не нажил себе ни чинов, ни должностей, ни богатства. Поневоле он так много сетует на свою судьбу. Шах пожаловал ему лишь 100 туманов хамесале и на правах тиула поместье в Фарахе, которое неоднократно пытался отторгнуть у него правитель Систана Малик Джалал ад-Дин.

Во время своих многочисленных поездок Малик Шах-Хусайн встречался и беседовал с интереснейшими и образованнейшими представителями своего времени, что, несомненно, наложило отпечаток на его неординарную личность. О знаниях и эрудиции Малика Шах-Хусайна мы можем судить по его трудам и привлеченному для их составления широкому кругу людей.

Перу Малика Шах-Хусайна принадлежат несколько поэм и историческая хроника. Назовем их (в хронологическом порядке):

1) Маснави «Михр-у вафа» («Любовь и верность»), написанное автором в раджабе 1012/декабре 1603 г. во время поездки по Сархадду, пограничному району Систана. Маснави является ответом на широко известную поэму Файзи «Нал-у Даман» (рукопись не сохранилась)[32].

2) «Тухфат ал-харамайн» («Подарок двух священных городов») — поэма о паломничестве автора к мусульманским святыням в Хиджазе, сочиненная им в 1017/1608-09 г., т.е. во время самой поездки, и дошедшая до нас в нескольких фрагментах, цитируемых в «Ихйа ал-мулук» (всего 10 бейтов)[33], «Хайр ал-байан» (52 бейта)[34] и в тазкира Таки ад-Дина Мухаммада Аухади Хусайни Исфахани «’Арафат ал-‘ашикин ва’арасат ал-‘арифин» (составлено в Индии в 1022/1613-14—1024/1615 гг.)[35].

3) Маснави «Хусрав-у Ширин» («Хусрау и Ширин»); год написания неизвестен, рукопись маснави не сохранилась. 19 бейтов из этой поэмы цитируются в «Хайр ал-байан»[36].

4) Тазкира «Хайр ал-байан» («Лучшее разъяснение») дошло до нас в нескольких списках, хранящихся в Британском музее[37] и в частных коллекциях Фахр ад-Дина Насири Амини (Тегеран), покойного ныне устада ‘Абд ал-‘Азима Гариба Гургани (Тегеран, список XVII в., дефектный в начале и в конце), а также покойного Мухаммад-Садра Хашими (Исфахан)[38]. «Хайр ал-байан», задуманная как антология, вместе с тем содержит ценные сведения как для биографии Малика Шах-Хусайна Систани, так и для комментирования публикуемого перевода «Ихйа ал-мулук». Дело в том, что автор приступил к составлению тазкира в 1017/1608 г. и завершил его 30 джумада I 1019/20 августа 1610 г.[39]. Семнадцать лет спустя, в раби’ I 1035/декабре 1625 г., текст тазкира был отредактирован и расширен, в рамазане 1036/мае—июне 1627 г. Малик Шах-Хусайн внес в него новые дополнения, использовав для этого два составленных в Индии джунга (сборника), каждый из которых включал почти 150 тыс. бейтов[40], и написал посвящение шаху ‘Аббасу I[41]. Тазкира содержит неравнозначные по полноте и ценности биографические сведения о персоязычных поэтах, старых (от предшественников Рудаки) и современных автору. Для его составления автор использовал свыше 30 источников, от «Та’рих-и Табари» и перевода Бал’ами и до «Нафахат ал-унс» Абдаррахмана Джами (1414—1492), «Тазкират аш-шу’ара’» Даулатшаха Самарканди (ум. 1494-95), «Раузат ас-сафа» Мирхонда (1433—1498), «Хабиб ас-сийар» Хондамира (1471—1536), дивана мавлана Шафи’ и др.[42] В структурном отношении тазкира состоит из пяти частей: мукаддима, двух разделов (фасл), катима и дополнения к хатима (хатм-и хатима).

В мукаддима изложена история мусульманских пророков, биографии 12 имамов и краткая история рода Сефевидов вплоть до 1034/1624-25 г. Особое место в мукаддима занимают события (главным образом военные) времени шаха ‘Аббаса I, своими деталями удачно дополняющие и уточняющие рассказы о них в «Та’рих-и ихйа ал-мулук» (см. наши примечания к переводу), в их числе рассказы о военных походах ‘Аббаса I в Мерв, Балх, Грузию, Кандахар. Завершает эту часть описание похода кызылбашского войска в 1034/1625 г. на Багдад и взятия багдадской крепости (в нашей хронике отсутствует).

В первом разделе (л. 41б—215б) приведены краткие биографические сведения примерно о 200 старых поэтах, персидских и арабских, начиная с панегириста Аббасидов (749—1258) Абу-л-Фатха Харири (Абу-л-Хасана Мансура Басри), взятые из «Тазкират аш-шу’ара’» Даулатшаха и «Бахаристана» Джами и значительно дополненные по другим поэтическим сборникам[43].

Второй раздел (л. 216а—410а) посвящен «новым» поэтам, разделен на четыре подраздела (асл).

Подраздел первый (л. 216а—224а) включает поэтов, творивших в конце правления султана Хусайн-мирзы Байкары (1470—1506) и шаха Исма’ила I Сафави (1501—1524): Баба Фигани, мавлана Мактаби, мавлана Ахли Ширази и др., всего 19 поэтов.

Подраздел второй (л. 224б—236б) охватывает поэтов времени шаха Тахмаспа I (1524—1576): Замири Исфахани, Фузули Багдади, Мирза Шараф Казвини, Касим Джунабади, Газали Машхади и др., всего 32 поэта.

Подраздел третий (л. 236б—279а) отведен поэтам, творившим от середины правления шаха Тахмаспа I до появления на арене шаха ‘Аббаса I (1587—1629), туда вошли Вали Дашт-Байази, Хусайн Санаи, Ма’или Машхади, Нур ад-Дин Исфахани, Хисаби Риза Каши, Михнати Систани (ум. 992/1584), ‘Ашики Систани (ум. 1000/1591), Касими Хвафи (ум. 993/1585), Мушфики Бухари, Малик Мухаммад «Кийани» и Малик Махмуди «Джазби», сводные братья нашего автора, и многие другие, всего 66 поэтов.

Подраздел четвертый (л. 279б—409б) посвящен поэтам от рождения шаха ‘Аббаса I и до времени завершения работы над тазкира (1019/1610-11): ‘Урфи Ширази, шайх Абу-л-Файз Файзи, Фасихи Ансари, Афзал-и Каши, Шакиби Исфахани, Ака Малик Му’арриф-и Исфахани, Низам ал-мулк Дастгайб Ширази, Насира-йи Хамадани, ‘Аттаби Раййи, Дуст-Мухаммад Футухи, Искандар-бек Мунши и др., всего 174 поэта. Последним упомянут наш автор Малик Шах-Хусайн Систани, подписывавший свои стихи литературным псевдонимом «Хади». В тазкира (л. 407—409б) цитируются отрывки из его стихотворных поэм (о них см. выше).

В хатима (л. 410б—431а) перечислены правители, эмиры и другие высокопоставленные лица, сочинявшие стихи, как-то: Тугрул-шах Салджуки, султан Санджар, ‘Ала’ ад-Дин Текиш, султан Хусайн-мирза Тимурид, Мухаммад Шайбани-хан (Шахибек-хан узбак), ‘Убайдаллах-хан узбак, Захир ад-Дин Бабур-шах, его сын Хумайун и др., всего 45 человек. Особо отметим среди этой категории поэтов Ходжу Мухаммад-Ризу «Фидави», вазира Азербайджана, с которым у нашего автора сложились весьма дружеские отношения и биографию которого он изложил со слов самого ходжи, «человека веселого нрава, доброго, делавшего много полезного для образованных и ученых людей»[44].

Хатм-и хатима (л. 431б—445а) содержит биографии ряда крупных улемов и суфиев, не являвшихся профессиональными поэтами, в том числе шайха Баха’ ад-Дина Мухаммеда ‘Амили, Мира Мухаммад-Бакира Ишраки, Мира Мухаммад-Му’мина Астрабади, Ахмад-и Джама и др., всего 35 человек.

В конце рукописи (л. 445б—467а) приложено собрание хадисов, религиозных изречений и моральных заповедей[45].

Первое письменное свидетельство о «Хайр ал-байан» принадлежит уже упоминавшемуся Таки ад-Дин Мухаммеду Аухади, который в своем тазкира «’Арафат ал-‘ашикин ва’арасат ал-‘арифин» написал о своей встрече с нашим автором и о том, что в настоящее время (т.е. около 1019/1610 г.) Малик Шах-Хусайн занят работой над тазкира о поэтах[46].

«Хайр ал-байан» послужил одним из источников для Риза-кули-хана Хидайата (ум. 1288/1871) при составлении «Маджма’ ал-фусаха»[47]; текст тазкира до сих пор не издан, хотя попытки это сделать были[48].

5) «Та’рих-и ихйа ал-мулук» — прозаическая история Систана, наиболее значительное из сочинений Малика Шах-Хусайна Систани, дошедшее до нас в единственной недатированной рукописи, хранящейся в Британском музее (ныне Отдел восточных рукописей и печатных книг Британской библиотеки)[49].

Поскольку в данной книге читателю предлагается перевод именно этого сочинения Малика Шах-Хусайна, остановимся на его характеристике подробнее.

У нас нет данных, насколько использованы материалы «Ихйа ал-мулук» в иранской средневековой историографии (XVII— XIX вв.), однако Риза-кули-хан считал его одним из авторитетных источников и цитировал в своем «Нижад-нама-йи падшахан-и ирани-нижад» (№ 42, fol. 7b—76b)[50].

Европейским исследователям рукопись «Ихйа ал-мулук» стала известна в самом начале XX столетия. Так, О. Кодрингтон опубликовал в 1905 г. в статье, посвященной мусульманским монетам, собранным для него Г.П. Тэйтом в Систане, список позднесаффаридских правителей Систана, составленный А.Дж. Эллисом по материалам «Ихйа ал-мулук» и «совпадающий с монетными данными»[51]. Список саффаридских правителей Систана доведен Эллисом до конца XV в. Сведения «Ихйа ал-мулук» о систанских маликах XVI — начала XVII в., считавших себя потомками и продолжателями рода Саффаридов, не получили в нем отражения.

Позднее, в 1927 г., этот список в том же объеме был воспроизведен в фундаментальном справочнике Э. Цамбаура[52], а в наши дни в книге К.Э. Босворта[53], справедливо считающего «Ихйа ал-мулук» важнейшим источником по истории поздних Саффаридов[54].

Исторические материалы «Ихйа ал-мулук» отчасти были использованы в книге Г. Тэйта, специально посвященной истории, топографии и этнографии Систана[55]. Однако Г. Тэйт оценивал материалы «Ихйа ал-мулук» весьма невысоко, обвиняя автора в излишней пристрастности в освещении событий: «слишком превозносит одних и совершенно забывает о других исторических лицах, как если бы их не было вовсе»[56].

В отечественной литературе на «Ихйа ал-мулук» впервые обратил внимание В.В. Бартольд. Судя по сохранившимся в его архиве выпискам, рукопись сочинения из Британского музея была известна ему уже в 1899 г.[57]. Однако конкретного воплощения в последующих работах В.В. Бартольда выписки не нашли.

В 1931 г. фотокопия текста лондонской рукописи была отправлена в Иран М. Казвини (ныне хранится в Тегеране в Китабхане-йи милли, микрофильм — в библиотеке Литературного факультета Тегеранского университета)[58]. М.-Т. Бахар, готовивший в то время к публикации текст «Та’рих-и Систан», получил возможность использовать данные «Ихйа ал-мулук» для сравнения и уточнения имен собственных и географических названий. Вероятно, более широко материалы этого сочинения были привлечены им для комментирования текста «Та’рих-и Систан», однако «объявленный» комментарий так и не был издан.

В связи с «Та’рих-и Систан» «Ихйа ал-мулук» упоминается также в другой работе М.-Т. Бахара — «Сабкшинаси»[59].

Особенно возрос интерес к этому богатому фактическим материалом памятнику, ранее почти недоступному широкому кругу специалистов, после публикации его полного текста в 1966 г. Издание осуществлено профессором Тегеранского университета Манучихром Сутуде по упомянутой фотокопии, воспроизводящей рукопись Британского музея, снабжено вступительной статьей издателя, примечаниями (главным образом текстологического характера), разнообразными указателями, таблицей путешествий ее автора.

Высокую оценку материалов сочинения как исторического источника времени Сефевидов и в особенности как источника по истории культуры дал известный иранский ученый-историк Мухаммад-Ибрахим Бастани-Паризи в рецензии на это издание[60].

Вопрос о соотношении текстов «Ихйа ал-мулук» и «Та’рих-и Систан» получил освещение в статье Л.П. Смирновой[61]. Позднее материалы «Ихйа ал-мулук» были широко использованы ею в примечаниях и комментариях к русскому переводу «Та’рих-и Систан»[62]. Небольшой, но значительный эпизод из истории Систана XVI в. рассмотрен ею в небольшой заметке[63]. Анализу содержащихся в «Ихйа ал-мулук» двух легенд о грузинской царице посвящена превосходная статья Г.Г. Берадзе[64].

Ирано-грузинские политические отношения во втором десятилетии XVII в., в частности походы шаха ‘Аббаса в Грузию в 1613-14 и 1616 гг., по материалам «Ихйа ал-мулук» стали предметом исследования Г.Г. Берадзе и Л.П. Смирновой[65]. Отдельную статью Берадзе и Смирнова посвятили уточнению датировки данного памятника[66].

Материалы «Ихйа ал-мулук» по исторической географии Систана широко использованы в монографии М.-А. Систани (см. Sistani, 1988).

Малик Шах-Хусайн не упоминает в тексте, когда он начал писать «Ихйа ал-мулук». Косвенные данные позволяют предположить, что он приступил к работе над хроникой не ранее 1025/1616 г. Вначале он предполагал закончить ее событиями 1027/1618 г.[67]. К 17 раджаба 1027/10 июля 1618 г. он написал почти две трети книги: предисловие, введение, два первых раздела и часть третьего. Однако завершить книгу в том же году ему не удалось. Из-за разногласий и имущественных споров с правителем Систана Маликом Джалал ад-Дином он был вынужден покинуть Систан и уехать на службу к шаху ‘Аббасу I в Исфахан, где в середине 1028/1619 г. вернулся к своей хронике, дописал третий раздел, включив в него события за текущий, 1028/1619 г., написал часть заключения[68]. Три года спустя, в конце 1031/1622 г., Малик Шах-Хусайн пересмотрел ранее написанный текст, сделал в него вставки, дополнил третий раздел описанием событий за минувшие три года (с. 438—498)[69], прибавил в хатима к концу рассказа о своем пятнадцатом путешествии события за 1029/1620 и частично 1030/1621 гг. Эта дата — 1031/1622 г. — и является годом окончания авторской работы над «Ихйа ал-мулук».

В соответствии с установившимися канонами для историографической традиции, в особенности придворной, «Та’рих-и ихйа ал-мулук» (именно так чаще называет свое сочинение сам автор[70]) включает авторское предисловие (дибаче), введение (мукаддима), три раздела (фасл) и заключение (хатима).

В предисловии (с. 1—3) после вознесения хвалы Аллаху, творцу всего сущего, автор сообщает, что Систан — город древний, основание его приписывается «легендарному Гаршаспу, и что события и обстоятельства правителей и местных маликов сочинил на арабском языке Абу Абдаллах, надежный повествователь преданий. В правление шаха Кутб ад-Дина б. шаха ‘Али[71] некий Абу Мухаммад перевел арабский оригинал на персидский язык. [Кроме того], дед автора сей рукописной книги, отец его матери Амир Мухаммад сын Амира Мубариза сочинил пространную хронику [о событиях в Систане, которую он довел] до времени Малика Низам ад-Дина Йахйи»[72]. В детстве, когда автор обучался в начальной школе, ему довелось видеть несколько частей этой рукописной книги.

«В настоящее время, — пишет далее автор, — рукопись утрачена. С течением времени дела местных маликов пришли в полное расстройство, положение их изменилось. Новых же книг о маликах, эмирах и знати той страны написано не было. Шах-Хусайну б. Малику Гийас ад-Дину Махмуду из рода Саффаридов, одному из последних [представителей] маликов ‘Аджама, пришло на ум написать такую книгу, которую одобрили бы друзья и [которая], пока я жив, служила бы мне другом и помощником, а после моей смерти осталась бы на память моему дорогому сыну, благоденствующим родственникам и маликам ‘Аджама. Эту хронику я назвал «Ихйа ал-мулук»[73]. Она включает мукаддима, три раздела (фасл) и хатима».

Далее автор кратко излагает содержание каждой из частей книги.

В мукаддима (с. 4—22) автор привел легенды о благоустройстве местности, получившей в дальнейшем название Систан, об основателе ее центрального города; упомянул имена наиболее известных повествователей преданий и хадисов от ‘Абдаллаха Аш’аса и Да’уда Сиджистани и до известного комментатора Аристотеля Абу Сулаймана Саджзи; имена известных мистиков Ходжи ‘Абдаллаха Таки («Ходжа Таки»), Ходжи Захир ал-мулка, Шах-Рахматаллаха «Пир-и Зийаратгах», Мира Икбала Систани и др.; имена поэтов от Абу-л-Фатха Бусти, Фаррухи и Манджика и до своих современников мавлана Михнати и мавлана ‘Ашики с цитированием их стихов.

Специальным подзаголовком выделено в мукаддима описание достоинств (фаза’ил) и чудес (‘аджа’иб) Систана, в основном повторяющих соответствующие материалы «Та’рих-и Систан»[74]. Особый интерес представляет рассказ о местной флоре и фауне, изобилии рыбы и разнообразии птиц, гнездящихся на многочисленных водоемах и реках Систана, и «тихой» охоте на них местного населения, использующего для этой цели местные лодки (тутин) и плоты (сал)[75].

Заслуживает внимания сообщение автора о границах Систана (современных ему?)[76], о значении дирхема как весовой единицы и соотношении его с туманом[77], о родословной маликов Систана[78].

Автор называет использованные им при написании мукаддима источники: «Та’рих-и кадим-и Систан» («Древняя история Систана»), «Нузхат ал-кулуб» Хамдаллаха Мустауфи, «Та’рих-и Харат» Му’ин ад-Дина Исфизари, «Та’рих-и джихан-ара» Кази Ахмада Гаффари, поэмы Низами и Газали[79].

В разделе первом (с. 23—54) изложена история Систана от мифического Гаршаспа до завоевания Систана арабами и правления в Систане наместников омейядских и аббасидских халифов. В легендарной части этого раздела широко цитируются «Гаршасп-наме» Асади Туси и «Шах-наме» Фирдоуси.

Раздел второй (с. 55—108) содержит фрагментарную историю Систана от возвышения Йа’куба б. Лайса (867—879) и до времени Шах-Шахана (1386—1403). Правление в Систане наместников Тахиридов, Саманидов, Газнавидов, Сельджуков подано в сочинении в хронологическом порядке, но не погодно. До 725/1325 г. материалы «Ихйа ал-мулук» в известной мере перекликаются с материалами анонимного «Та’рих-и Систан». Особый интерес представляют в этом разделе материалы о поздних Саффаридах, воспроизведенные в статье Кодрингтона и в справочниках Цамбаура и Босворта, правда с некоторыми отклонениями от текста. Согласно «Ихйа ал-мулук», этот список выглядит следующим образом:

Кутб ад-Дин (Кутб ад-Дин Махмуд)[80] б. Шах-Рукн ад-Дин Махмуд, правил 731—747/1331—1346.

Тадж ад-Дин б. Малик Кутб ад-Дин, правил 747—751/1346— 1350.

Малик Султан-Махмуд (Шах-Махмуд б. Шах-‘Али б. Малик Насир ад-Дин), правил 751—753/1350—1352[81].

‘Изз ад-Дин, брат упомянутого выше Малика Кутб ад-Дина, правил 753—782/1352—1381[82].

Малик Кутб ад-Дин б. Малик ‘Изз ад-Дин, правил 782—785/ 1381—1383[83].

Шах-Шахан сын Шах-Мас’уда шихне, правил 788—805/1386—1403[84].

Шах-Шахан был верным вассалом эмира Тимура, принимал участие в его завоевательных походах. Кстати говоря, он и умер в пути, возвращаясь в 1403 г. вместе с Тимуром из похода в Рум[85].

Среди использованных в этом разделе источников автор называет «Тарджума-йи Та’рих-и Йамини», «Та’рих-и гузида» Хамдаллаха Казвини, «Зафар-наме» Шараф ад-Дина Бафки (Йазди), «Матла’ ас-са’дайн» ‘Абд ар-Раззака Самарканди, «Раузат ас-сафа» Мирхонда, «Хабиб ас-сийар» Хондамира, «Раудат ал-джаннат фи аусаф мадинат ал-Харат» (называемый нашим автором для краткости «Харат-наме») Исфизари[86].

Третий раздел (с. 109—524), основной (как по объему, так и по ценности материала), начинается с правления в Систане внука Шах-Шахана, Кутб ад-Дина б. Шах-‘Али б. Шахзаде (Кутб ад-Дина III), назначенного на этот пост Тимуром в 806/1403 г. сразу после окончания траура по Шах-Шахану[87], и описывает обстановку в Систане и сопредельных областях на протяжении более 200 лет. События поданы в хронологическом порядке, рассказы о них выделены специальными подзаголовками. По традиции первое место в них занимает военная история. Много внимания автор уделяет внутреннему управлению провинцией, междоусобной войне. Свыше двух третей этого раздела отведено современным автору событиям.

Заключение содержит подробную биографию автора и описание его 15 путешествий и военных походов, в которых он участвовал.

Значение «Ихйа ал-мулук» для изучения политической и социально-экономической истории, исторической географии, топонимики, быта и культурной жизни собственно Систана XV — начала XVII в. исключительно велико. Занимавший важное географическое положение Систан — через него шли дороги, связывавшие западные и центральные провинции Ирана, Хорасан и Среднюю Азию с Индией, — всегда был в центре событий, сотрясавших этот регион.

При преемнике Тимура Шахрухе (1405—1447) и последующих Тимуридах Систан (завоеван Шахрухом в 811/1408 г.) продолжал управляться местными наследственными владетелями, крупными феодалами, называвшими себя потомками ‘Амра и Йа’куба, сыновей Лайса, и носившими титул малика. Их вассальная зависимость от хорасанского султаната Тимуридов выражалась в необходимости раз в году являться на поклон в Герат, получать или подтверждать грамоту на правление, посылать харадж и подарки, а во время военных кампаний сопровождать со своим ополчением сюзерена.

Значение «Ихйа ал-мулук» для истории поздних Саффаридов при краткости и эпизодичности, а зачастую при полном отсутствии сведений о них в других источниках подчеркивалось нами неоднократно. В частности, материалы «Ихйа ал-мулук» позволяют продолжить приведенный выше список позднесаффаридских правителей Систана:

Кутб ад-Дин б. Шах-‘Али (806—822/1403—1419)[88].

Шах-Шамс ад-Дин ‘Али (также — Малик ‘Али) б. Кутб ад-Дин б. Шах-‘Али (822—842/1419—1438-39)[89].

Низам ад-Дин Йахйа (842—885/1438—1480-81)[90].

Малик Шамс ад-Дин (Шамс ал-миллат ва-д-Дин) Мухаммад б. Малик Йахйа[91] (род. 864/1459-60, ум. 928/1521—22; правил в 885/1480).

Малик Султан-Махмуд б. Малик Йахйа (род. 866/1461; точная дата правления неизвестна)[92].

В правление Малика Султан-Махмуда в 916/1510 г. Систан был завоеван шахом Исма’илом I (1502—1524) и с того времени вошел в состав государства Сефевидов (1502—1736) и управлялся с перерывами местной династией под верховным владычеством сефевидских шахов. После смерти Малика Султан-Махмуда в 1540 г. власть в Систане на многие годы закрепилась за высшими представителями знати кызылбашских племен[93]. Местные малики, потомки Кутб ад-Дина II, жили все это время в укрепленных местностях Систана, в пограничном районе Сархадд и в Кирмане, в дела своего наследственного удела не вмешивались. Лишь в 986/1579 г. на правление Систаном вновь заступил Саффарид Малик ‘Акибат-Махмуд из рода древних владетелей Систана[94], после изгнания из Систана последнего сефевидского наместника, Джа’фар-султана афшара, который смог продержаться в Систане всего лишь 6 месяцев. Итак, после 40—41-летнего перерыва на престоле Систана вновь потомки Саффаридов:

Наджм ад-Дин Махмуд (Малик ‘Акибат-Махмуд) сын Малика Хайдара (986/1579—998/1590)[95].

Джалал ад-Дин Махмуд-хан сын Малика ‘Акибат-Махмуда (998/1590—1041-42/1631-32)[96].

Правление Малика Махмуда и его преемников характеризовалось относительной независимостью. После изгнания афшаров из Систана персидские чиновники и их войска не появлялись в той провинции многие годы. По словам нашего автора, в первые четыре месяца нахождения у власти Малика Махмуда от его имени чеканились монеты и в пятничной проповеди упоминалось его имя[97]. Шах ‘Аббас, поддерживавший древние местные роды, вынужден был даровать Малику Махмуду грамоту на правление Систаном. Его правление было необычайно благотворным для Систана: были восстановлены многие разрушенные ранее крепости и города, благоустроены земли и поля. Однако со временем среди родственников и придворных малика возникла оппозиционная группировка во главе с Наср ад-Дином, дядей малика, который добивался власти над Систаном для собственного сына Малика Зарифа. По их инициативе в Систан был приглашен сефевидский принц Рустам-мирза, который вначале расправился с Маликом Наср ад-Дином и его сыновьями, а потом казнил и Малика Махмуда[98]. Это были трагические дни для Систана. После казни Малика Махмуда правителем Систана был провозглашен его сын Малик Джалал ад-Дин Махмуд (или Мухаммад)[99]. Его правление пришлось на трудное для Систана время. По прошествии восьми месяцев от начала его правления в марте—апреле 1591 г. в Систан вторглось узбекское войско под предводительством Байджу-бия и Дурман-пахлавана чухра-акаси ‘Абдаллах-хана II и захватило систанские земли вплоть до Кал’а-йи Ках[100].

С тех пор Систан в течение длительного времени систематически подвергался набегам узбеков, разорявших его, убивавших его жителей. «Ихйа ал-мулук», пожалуй, единственный источник, столь подробно повествующий об ожесточенной борьбе местного населения с узбеками. Наш автор был не только свидетелем, но и участником событий, когда представители местной власти боролись против нашествия новых завоевателей. Успех в этой борьбе попеременно сопутствовал то одной, то другой стороне, больше «противникам из Мавераннахра». Кратковременные передышки вновь сменялись военными действиями сторон. По словам нашего автора, «десять раз в году была война»[101]. Все это время малик Систана и его родственники жили в Чапрасте, «надежной и прочной твердыне», а также в других крепостях. Поддерживать сношения с Систаном Мир Кулбаба-кукелташ, правитель Герата, от имени ‘Абдаллаха II поручил Тенгри Берди-оглану, человеку переменчивого нрава, который, по словам нашего автора, «заключая мир, вынашивал новую войну, в сражениях умолял о перемирии». В общей сложности за время своего наместничества в Уке он прислал в Систан 1700 парламентеров для заключения перемирия. Победа систанцев в сражении при Банд-и Маудуд на р. Паранд, притоке Гильменда, не имела решающего значения. Она дала лишь передышку на шесть месяцев. Малик Джалал ад-Дин понимал, что без поддержки извне ему не одолеть узбеков. Его обращение за помощью в Кандахар и Индию успеха не имело, в помощи ему было отказано. Смерть ‘Абдаллах-хана II в 1006/1598 г. тоже не внесла никаких изменений в ситуацию, сложившуюся в Систане. Теперь от имени ‘Абд ал-Му’мин-хана некоторыми областями Хорасана, в том числе Систаном, управлял Дин-Мухаммад-султан. Малик Джалал ад-Дин вместе с родственниками и их семьями был вынужден покинуть Систан и уехать в Кандахар, владение чагатайцев. Лишь поход шаха ‘Аббаса I в Хорасан и взятие Мешхеда, а затем и Герата в 1007/1598 г. способствовали освобождению Систана из-под власти узбеков. Малик Джалал ад-Дин, узнав о прибытии войска шаха, едет из Кандахара в Мешхед, чтобы выразить шаху покорность. В благодарность за это шах передал малику правление Систаном, ранее предназначенное Гандж-‘Али-хану. Малик получил также почетный титул хан. Он был единственным систанским маликом, чеканившим медные монеты (они дошли до нас)[102].

«Ихйа ал-мулук» содержит ценный материал о представителях разных сословий, составлявших верхушку систанского общества: маликах, эмирах, йарах, накибах, сипахсаларах[103]. Особенно подробно автор рассказывает о маликах, своих родственниках, сообщая, кто чей сын, на ком был женат, где жил, какими местностями владел, чем занимался, какими качествами обладал, сколько было у него детей, их имена, за кого вышли замуж дочери, их дети и т.д. Материал сочинения свидетельствует, что среди систанцев были распространены родственные браки. «Ихйа ал-мулук» — одно из немногих персидских сочинений, упоминающих женские имена[104]. В общей сложности засвидетельствовано более шести десятков женских имен, бытовавших в аристократической среде Систана и Фараха в XVI — первой четверти XVII в. Это имена дочерей, жен, сестер, матерей маликов и их родственников. Среди женских личных имен были в ходу в указанный период преимущественно имена сложные (или составные) гибридного типа с преобладанием в них тюрко-монгольских лексических морфем. Данное обстоятельство свидетельствует о широких контактах систанцев с носителями этих языков и культур. К тому же систанские малики, считавшие себя, как мы уже указывали, прямыми потомками Саффаридов, были связаны родственными узами также с Хорезмшахами через малика Искандара сына Йаналтигина (XV в.), который породнился с правителем Систана, женившись на его сестре. С того времени родословная систанских маликов по этой линии восходит к Хорезмшаху ‘Ала’ ад-Дину Атсизу (1127—1156)[105].

Что касается простых систанцев, жителей городов (‘амма) и сельской округи (раййатов), сведений о них немного. Автор упоминает странствующих дервишей, чтецов-декламаторов «Шах-наме», участников народных представлений, фокусников, жонглеров, гадальщиков, борцов-атлетов, фехтовальщиков, стрелков из лука и профессионалов, чье занятие состояло в нанесении кинжалом ударов по своему телу во время траурных церемоний в мухарраме. Все они существовали за счет подачек систанской знати. Из-за неравномерности щедрот часто их занятие терпело крах, и они пополняли ряды городской бедноты или становились отшельниками[106]. Автор «Ихйа ал-мулук» называет также продавцов «веселящего» лекарства и лекарственных смесей, укрепляющих и возбуждающих составов, мясника Салиха-кассаба, сапожника Хавайи, охотника по прозвищу Калла-хушк[107]. В мирное время в разных кварталах города устраивались литературные диспуты и состязания атлетов.

Рассказ автора о маджлисах, устраиваемых при дворе верховного правителя Систана, какие категории лиц на них присутствовали, где каждый располагался (места были строго определены); сведения об уплате натурой за придворную службу при одних местных правителях и бесплатной службе при других[108], о некоторых статьях расходов из казны правителей на общественные нужды (свадьбу и похороны систанцев, знатных и простых), несомненно, пополнят наши знания о быте провинциальных феодальных дворов XVI—XVII вв.

Материал сочинения позволяет составить представление о характере феодальных отношений в Систане в указанный период. Приведем лишь два примера. В одном случае автор рассказывает нам о широком распространении в Систане повинностных работ (бигар) при сооружении крепостей: крестьян увозили со своих земель, из своих деревень на один день, однако феодал силой удерживал их в течение трех-четырех дней, заставляя работать голодными и день и ночь. В другом случае автор пишет о верховном правителе Систана того времени Малике Джалал ад-Дине Махмуд-хане, который по возвращении из паломничества в Мекку решил взыскать со своих подчиненных недоимки за многие истекшие годы. В результате Мир Музаффар, анбардар, умер под ударами палки; другого анбардара, ‘Али-хана, бросили в воды Хирманда, и тот утонул. Хусайн-шахи-турк, предки которого были тахвил-дарами Малика Хайдара, деда упомянутого малика, чтобы возместить требуемые с него недоимки за сто лет, истинность которых, по словам нашего автора, не была подтверждена записями в учетных книгах, продал своих детей, больших и малых, а сам вскоре скончался от горячки[109].

Малик Шах-Хусайн зафиксировал также имена музыкантов, певцов и танцоров, подвизавшихся в его время при дворе систанских маликов. В сочинении названы несколько известных гератских певцов и музыкантов, приехавших в 1025/1616 г. в Систан из Герата: Хафиз ‘Араб, Хафиз Шайх, Йусуф Кануни, Мухибб ‘Али, Мухаммад-Муким Джибра’или, тамбурист Мухаммад-Хусайн и др., а также цыгане-танцоры из Кабула (с. 329). Этот факт свидетельствует о покровительстве систанских маликов искусству, да и сами они зачастую имели прямое отношение к нему. Так, упоминавшийся выше Малик Махмуд, правитель Систана, играл на тамбуре и каманче, был прекрасным каллиграфом и слагал, по словам нашего автора, хорошие стихи. В тазкира «Хайр ал-байан» (л. 369а) автор написал: «Подавляющее большинство систанцев имеют склонность к сочинению стихов. Среди музыкальных инструментов тамбур пользуется такой популярностью, что простой народ и знать, дети и взрослые, своей игрой воздействуют на сердца, а медиатором жгучей страсти к музыке вызывают стоны. Одним словом, слово и мелодия являются источником талантов систанцев».

Упоминание имен ряда каллиграфов и китабдаров, например китабдара правителя Мавераннахра ‘Абд ал-Му’мин-хана, Муллы Карая, который, лишившись доверия своего патрона, приехал в Систан, где на время нашел себе убежище, пополнят список китабдаров и каллиграфов того времени, известных нам из других источников.

В соответствии с существовавшей традицией для историографических произведений, текст «Ихйа ал-мулук» «украшен» стихотворными вставками, подтверждающими сказанное автором в прозе или же иллюстрирующими творчество поэта, о котором автор рассказывает нам. Большая часть поэтических цитат — в один и два бейта, однако встречаются и более протяженные отрывки — в шесть и девять бейтов. Цитируются как стихи знаменитых поэтов-классиков, таких, как Ханзала Бадгиси, Фаррухи, Фарйаби, Хафиз, так и стихи малоизвестных или вовсе не известных местных поэтов, в том числе старших братьев автора «Ихйа ал-мулук» Малика Мухаммеда «Кийани», Малика Махмуди «Джазби» и самого Малика Шах-Хусайна «Хади». Всего в сочинении приведены 80 стихотворных вставок, из них только одна хронограмма. Особого внимания заслуживают сведения о систанских поэтах, современниках Бади’ аз-Замана Сафави и нашего автора.

Сочинение сохранило любопытное этнографическое свидетельство. Малик Шах-Хусайн, рассказывая о приезде правителя Систана из Персидского Ирака, написал: «Ночью никого из родственников я не узнал. Их внешний облик изменился. Длинные бороды и усы были коротко подстрижены, длинные каба едва доходили до колен» (с. 376).

Материалы «Ихйа ал-мулук» имеют и более широкий научный интерес — они содержат сведения по истории Ирана, Афганистана, Средней Азии и Закавказья.

В частности, в сочинении подробно изложены события и факты, связанные с господством узбекских ханов в Хорасане, в том числе в Герате и в Систане, а также со сложными узбеко-систанскими и, шире, узбеко-сефевидскими отношениями в конце XVI — начале XVII в. Перед нами еще один источник, рассказывающий об осаде Герата ‘Абдаллах-ханом II в 995—996/1587—1588 гг., о Мервском и Балхском походах шаха ‘Аббаса I соответственно в 1600 и 1602 гг., причем автор «Ихйа ал-мулук» участвовал в обоих походах и повествует о них как очевидец.

Рассказ о двух походах шаха ‘Аббаса I в Грузию в 1613-14 и в 1616 гг., в которых Малик Шах-Хусайн лично сопровождал шаха и принимал самое активное участие в описываемых им событиях, несмотря на тенденциозность, может служить надежным материалом для изучения истории ирано-грузинских взаимоотношений в начале XVII в.[110]

«Ихйа ал-мулук» наряду с «Та’рих-и ‘аламара-йи ‘Аббаси» подробно повествует о походе шаха ‘Аббаса I на Кандахар в 1031/ 1622 г.[111]. Автор также был участником этого похода, потому его сведения являются для нас ценными. ‘Аббас I понимал экономическое и стратегическое значение Кандахара и готовился к походу тщательно. Уже осенью 1030/1621 г. в Хорасан были направлены войска вместе с шахскими мастерскими во главе с Заман-беком назиром и верховными эмирами Персидского Ирака. Подробно автор останавливается на пребывании шахской армии в Фарахе, владении его и его сына, Мухаммада-Му’мина, пожалованном им шахом на правах тиула. Эпизод этот не получил должного освещения в хронике Искандара Мунши и потому особенно интересен нам. Шахская армия прибыла в Фарах после зимовки в Нишапуре. «От многочисленности войска, — пишет Малик Шах-Хусайн, — располагавшегося по обе стороны р. Фарах-руд, местность напоминала площадь в день Страшного суда». Огромная шахская армия стояла в Фарахе до прибытия шахской свиты 22 дня, и еще неделю в парке близ крепости находилась прибывшая в Фарах свита шаха. Калантары и вакили верховного малика Систана заранее получили тысячу туманов для закупок зерна в Систане на содержание этой огромной армии. Еще большее количество зерна было приобретено для пребывания столпов государства в Фарахе за счет освобождения от платежа податей, на что была выдана шахская грамота; из них 200 харваров были предоставлены нашим автором вместе с подарками[112]. 25 апреля (или, согласно «Хайр ал-байан», л. 39б, 27 апреля) 1622 г. шахская армия двинулась к Кандахару. В «Ихйа ал-мулук» день за днем описано продвижение шахской армии к Кандахару, борьба и взятие крепости. При этом вполне естественно, что в рассказе нашего автора отражена просефевидская, точнее, прошахаббасовская позиция. Автор пишет о непрерывно предпринимавшихся атаках кызылбашским войском, о подкопах, которые велись со всех сторон крепости, в результате чего рухнули все башни на крепостной стене, и осажденным ничего не оставалось, как сдаться. Однако находившийся в то время в Персии Пьетро делла Валле написал в своей книге, что захват Кандахара был нетрудным делом, поскольку крепость охранялась относительно небольшим гарнизоном. Правитель Кандахара ‘Абд ал-‘Азиз-хан вскоре понял тщетность своих усилий удержать крепость против огромной персидской армии[113]. Шах же рассматривал захват Кандахара как свою выдающуюся победу. Он разослал по всей Персии циркулярные письма, в которых прославлялась доблестная шахская армия. Эти письма были громко оглашены под музыкальный аккомпанемент во всех крупных городах Персии. Заполучив Кандахар в свое владение, шах ‘Аббас I сделал дипломатический жест. Чтобы сохранить свои дружеские отношения с императором Индии Джихангиром, он попытался изобразить предпринятую им акцию как вынужденную, «поскольку правитель Кандахара выказал упрямство и мятежный дух»[114].

Предлагаемый перевод третьего, основного, раздела и заключительной части «Та’рих-и ихйа ал-мулук» (их объем, как мы указывали, составляет 4/5 всех материалов сочинения) выполнен по изданию Манучихра Сутуде (Тегеран, 1966), снабжен примечаниями и комментариями, предисловием, указателями имен собственных, географических и этнических названий, непереведенных слов и терминов, библиографией. Содержащиеся в третьем разделе материалы по истории Систана XV в. основаны на сведениях не дошедшей до нас хроники «Та’рих-и Систан», автором которой был дед нашего автора; события первой половины XVI в. — на семейных преданиях, прежде всего устных рассказах отца автора, «знавшего историю Систана и обладавшего необыкновенной памятью», тем более что Малик Гийас ад-Дин Мухаммад не был сторонним наблюдателем, а принимал в этих событиях самое непосредственное участие. Материалы по истории Систана, Средней Азии, Ирана, Афганистана и кавказского региона последней четверти XVI — первой четверти XVII в. этого раздела и заключительной части являются оригинальными и носят характер первоисточника. Опущенные нами два первых раздела (1/5 текста) являются компиляцией и в основном повторяют сведения, известные нам из анонимного «Та’рих-и Систан». Краткое изложение их приведено нами в Приложении.

Текст «Та’рих-и ихйа ал-мулук», подготовленный к публикации Манучихром Сутуде по единственной сохранившейся рукописи, переписанной скорописным насталиком со значительными элементами шикасте, в целом удовлетворительный. Однако не все дефекты и трудночитаемые места текста издателю удалось устранить; встречаются порой ненужные, а порой и неправильные конъектуры издателя (они оговорены нами в постраничных примечаниях или в примечаниях к переводу). Конъектуры издателя и наши собственные заключены в квадратные скобки.

Стихотворные иллюстрации автора даны в прозаическом переводе. Цитаты из Корана приводятся в переводе академика И.Ю. Крачковского.

Наиболее «ходовые» географические наименования приведены в традиционной русской передаче (например, Мешхед, Тебриз, Мерв), в передаче остальных топонимов, так же как и в передаче имен и терминов, использована упрощенная транслитерация без диакритики, принятая для «классических» текстов. Исключение составляют термины административного деления современного Ирана — дехестан, шахрестан, остан. Шах, Малик, Амир, Мир в именах рассматриваются как часть имени и потому пишутся с прописной буквы. Мир, разговорную форму от амир, не всегда представляется возможным отличить от мир в самостоятельном значении (при именах суфийских шайхов)[115], поэтому сохранены обе формы.

Предлагаемая часть «Та’рих-и ихйа ал-мулук», за исключением небольших фрагментов о походах шаха ‘Аббаса I в Грузию, на русский язык переводится впервые. Не существует пока, насколько нам известно, переводов и на европейские языки.

Основная цель примечаний и комментариев к переводу — дать разъяснения к историческим событиям, упоминаемым историческим лицам, географическим названиям и терминам с учетом данных других источников.

За предоставленные мне книги из личных библиотек, а также консультации при подготовке перевода к изданию выражаю искреннюю признательность сотрудникам сектора Среднего востока ЛО ИВ АН СССР О.Ф. Акимушкину, В.В. Кушеву, А.И. Колесникову и З.Н. Ворожейкиной, а И.К. Павлову благодарю за предоставленную мне возможность использовать фототекст рукописи Государственной публичной библиотеки им. М.Е. Салтыкова-Щедрина «Хуласат ас-сийар» Мухаммад-Ма’сума и составленную ею ценную картотеку персоналий этого сочинения.

Л. П. Смирнова

Ленинград, 1989 г.