Хроники Галена Сорда № 1: Перемещенный

Judith and Garfield REEVES-STEVENS:

“Chronicles of Galen Sword” Book #1 “SHIFTER”

Джудит и Гарфилд РИВЗ-СТИВЕНС:

“Хроники Галена Сорда. Книга 1: Перемещенный”

Translated and Printed by Permission of Richard Curtis Associates, Inc. (New York, NY, U.S.A.)

Перевод и опубликование осуществляется по разрешению литературного агентства Ричарда Кертиса (Нью-Йорк, США)

(с) Белокуров Д.Э. Перевод. 1993

Глава 1.

Гален Сорд с трудом подавил приступ отчаяния.

Его потемневшие глаза были устремлены на поле бортовой видеокарты, испещренной светящимися точками; каждая точка отмечала положение шагового сенсора, надежно замаскированного в паутине близлежащих улиц и переулков. Все огоньки горели ровным зеленым светом: оборотень снова ускользнул от него.

Из вставленного в ухо шарика трансивера донесся голос Мелоди Ко, едва различимый в шуме барабанившего по крыше автомобиля ночного ливня, и Гален придавил шарик пальцем, чтобы лучше слышать.

- Четыре утра, Сорд, - слова казались ломкими, в голосе женщины сквозила усталость. - Вот уже почти час, как мы ничего не наблюдаем.

Ко явно намекала на то, что им пора возвращаться в Голубятню. Что ж, пора прекращать, вздохнул про себя Сорд и крепко сжал в ладонях обмотанный мягкой кожей руль “Порше”. Наверное, нужно вообще со всем эти кончать - раз и навсегда.

В наушнике зашуршало, затем послышался протяжный зевок, сопровождаемый вздохами других членов группы - все участники операции были оснащены портативными трансиверами фирмы “Мицубиси”.

Сорд узнал зевавшего:

- Ты все еще с нами, Жа-Нетт? - взгляд Галена был по-прежнему прикован к карте; цвет огоньков на ней оставался неизменным.

- Ску-у-чно, - сонно протянула девочка. - Не понимаю - в дни охоты ты позволяешь мне не спать до утра, а в другое время гонишь в постель как стемнеет и не даешь мне смотреть телевизор. Кстати, сейчас по нему идет “Арсенио”.

Сорд промолчал и даже не улыбнулся. Сегодняшняя ночь начисто отсекла присущее ему чувство юмора. Три месяца напряженной слежки за оборотнем в Манхеттене, три года непрекращающихся поисков путей возвращения в Скрытый Мир, и за одну ночь все это время, все потраченные деньги пошли впустую.

Сквозь исчерченное дождевыми струями ветровое стекло Гален попытался разглядеть что-нибудь снаружи. Здесь, в северной части города, уцелело совсем немного фонарей, и в их слабом свете пустынные улицы казалась еще более зловещими. У Сорда вдруг появилось ощущение, что за пределами призрачных светлых пятен, в густой вязкой темноте, прячется нечто, увидеть которое можно, лишь только правильно угадав время и направление. И только там можно найти ответы на мучившие его вопросы, сбросить, наконец, покрывало тайны с того, над чем он бился вот уже три года. Гален знал, что когда-то, очень давно, он был частью того мира, дорога в который скрывалась сейчас за непроглядной пеленой дождя.

Сорд откинулся на спинку сидения, закрыл глаза и в который раз, словно наяву, увидел такую же дождливую ночь в Греции, оборотня, зажатого среди руин, готового заговорить, и снова услышал негромкий звук выстрела и легкий посвист серебряной пули, заставившей навсегда его умолкнуть. Перед мысленным взором Галена отчетливо проступили черты женщины, стоявшей на краю полуразрушенной стены; ее плащ развевался под яростными порывами ветра, а ствол винтовки, которую она умело держала в руках, продолжал угрожающе смотреть прямо в лоб оборотню, чья бессмертная жизнь вместе с темной кровью стекала на выбеленный пронесшимися над ним тысячелетиями мрамор, и оборотень выл от невыносимой боли, превращаясь в свою человеческую, первозданную, ипостась, унося нераскрытую тайну в темноту небытия.

Взгляды Сорда и женщины на стене скрестились, как два клинка, и в этот момент корчившееся в предсмертных муках существо в последнем порыве воздело когтистую лапу к исторгавшему потоки воды мглистому небу и, глядя на Сорда человеческими уже глазами, с трудом прохрипело: “Гален!”.

Затерянный в чужой стране, стоя перед умирающим созданием, казавшимся плодом больного воображения, Гален Сорд был “узнан”. Он заметил, что глаза женщины, убившей монстра, на мгновение расширились, словно она тоже что-то поняла; затем незнакомка, повернувшись к нему спиной, бесшумно спрыгнула со стены и растворилась в ночной тьме. Даже сейчас, в сухой безопасности нашпигованного самой современной техникой “Порше”, Гален ощутил, как от этих воспоминаний волосы на его голове встали дыбом.

Мгла за окнами надежно скрывала свои тайны.

И в этой темноте прятались другие охотники.

Он открыл глаза и коснулся шарика трансивера: все, на сегодня игра закончена - но только на сегодня.

А потом на дисплее вспыхнул и замерцал красный огонек. В наушниках послышался знакомый металлический звук передергиваемого затвора - Мелоди Ко взяла оружие на изготовку.

Охота началась снова.

С точки зрения Существа улицы города представляли собой джунгли, а сам город был континентом, полным тайных берлог, прячущейся добычи и неожиданной смерти, подстерегавшей из-за угла. Но сегодня ночью ему не нужно было прятаться или пугаться. Этой ночью существо мчалось вперед, подстегиваемое силой и яростью шторма и омываемое холодным осенним ливнем. Этой ночью, по-крайней мере, в данный момент, оторвавшись от преследователей, оно упивалось ощущением свободы - той свободы, познать которую человеку просто не под силу.

Существо звали Мартин, и оно было тем, чем было. Неверное название “оборотень” ровным счетом ничего для него не значило. Этой ночью ему предстояло добраться туда, куда его все время неудержимо тянуло - в его любимое место.

Толстые ноги Мартина бесшумно несли его по выщербленному асфальту и плитам пешеходных дорожек в глубине узких улочек. То и дело отталкиваясь могучими, покрытыми слипшимся от воды редким мехом руками от мокро поблескивавших стен и едва видимых в темноте столбов, он все ускорял и ускорял и без того стремительное движение своего тела, перемещаясь резкими и в то же время мягкими рывками. Ощущение свободы переполняло его. Кроме того, он знал, что сородичи сейчас слишком заняты своими приготовлениями и вряд ли обнаружат его отсутствие в течение ближайших нескольких часов.

Мартин завернул за угол, так точно рассчитав дистанцию, что даже не поскользнулся на мокром асфальте. Без всякого усилия, прыжком с места он взвился над откинутой крышкой мусорного бака, но, прежде чем ржавый металл скрипнул под тяжестью его тела, Мартин сильно оттолкнулся обеими ногами от мокрой стены, дважды перевернулся в воздухе через голову и опустился с противоположной стороны восьмифутовой подгнившей деревянной изгороди; при этом звук его приземления был не громче звука обычного человеческого шага. Этот прыжок ни на мгновение не нарушил четкого ритма бега существа, и из глотки Мартина вырвался негромкий вой восторга - теперь он был абсолютно уверен, что этой ночью ему удалось избежать преследования.

Мартин, конечно же, не мог увидеть или учуять рассыпанных в темноте сенсоров, фиксировавших каждый его шаг.

Добравшись до последнего переулка, он резко затормозил и замер, почти слившись с окружавшей его темнотой. Цель путешествия была уже совсем рядом, и его ноздри расширились: даже сквозь дождь и вечную вонь отбросов и автомобильных выхлопов чувствовался запах недавно прошедших здесь людей. Гнилостный запах овощей и фруктов, выходящий сквозь поры их кожного покрова, смешивался с ночным воздухом и не мог остаться незамеченным для острого обоняния Мартина. За время своих предыдущих путешествий он уже в достаточной степени привык к подобной вони, чтобы не заживать себе нос, как это бывало с ним в детстве.

Однако на этой улочке человеческий запах был настолько силен, что Мартин просто не осмеливался двигаться дальше. Им руководили инстинкты, неизмеримо более сильные, чем стремление к достижению цели своей вылазки, не смотря на то, что ему не часто и с большим трудом удавалось вырваться на свободу. Если существовала малейшая вероятность того, что в глубине улицы находятся люди, он ни за что не рискнул бы продолжить свой путь: закон гласил, что собственная безопасность превыше всего.

Его ноздри вновь расширились, и он принюхался еще раз; чувствительность обоняния Мартина составляла две части на миллиард.

Затем он ухмыльнулся, на темном лице ярко сверкнули великолепные зубы, слишком длинные и острые по человеческим меркам. Мартин распознал запах алкоголя, большого количества алкоголя. Судя по-всему, скрывавшийся в глубине переулка человек находится либо без сознания, либо пьян настолько, что вряд ли обнаружит присутствие постороннего.

Мартин облизнулся и издал негромкий победный вой, затем без опаски шагнул в темноту - до цели оставалось совсем немного.

Старая дверь черного хода, изуродованная пятнами сохранившейся кое-где грязно-зеленой раскраски, была защищена навесной железной решеткой на петлях, наглухо крепившейся к стене толстой стальной цепью с тяжелым висячим замком. Не останавливаясь, Мартин ухватился обеими руками за замок. Глаза его расширились; между ладонями с сухим электрическим треском проскочил голубой шарик света, и замок, раскрываясь, тихо щелкнул. Сородичи Мартина называли это “голубой силой”, но для него это была всего-навсего врожденная способность, унаследованная им от отца. Что же на самом деле представляла собой “голубая сила”, и каким образом она работала, его совершенно не интересовало.

Осторожно отсоединив цепь, Мартин распахнул решетку и коснулся дверной ручки. Ручка не поддавалась, и потребовался еще один голубой шарик, чтобы с ней справиться. Дверь с легким скрипом отворилась, и Мартин вошел внутрь. Грубо намалеванная табличка над входом гласила

“Зоологический магазин Ноа. Продажа домашних и экзотических животных”, но Мартин не умел читать. Его нос лучше всяких надписей сообщал ему, что ожидает его впереди. Маленькие, мягкие, пушистые существа.

То, что он любил.

Как только задняя дверь магазина закрылась, из узкой ниши в противоположной стене дома показалась Мелоди Ко. Лицо молодой японки окаменело от напряжения, но страха она не испытывала. И без того узкие глаза сузились еще больше, чтобы уберечься от дождевых струй, стекавшись с коротко стриженных “ежиком” волос.

- Оно в зоомагазине, - тихо произнесла Ко, морща нос от запаха виски, которым, по совету Форсайта, смочила ноги, чтобы перебить собственный запах.

В наушниках послышалось участившееся дыхание Сорда - он спешил занять исходную позицию.

- Я перекрою центральный вход, - его голос резонировал в такт бегу.

Ко нахмурилась: Сорд всегда констатирует само собой разумеющееся. Конечно же, он должен перекрыть центральный вход - таков был план Форсайта. А Форсайт никогда не ошибался. Только однажды.

- Что у нас на этот раз? - с трудом переводя дух, поинтересовался Сорд. Он никогда не выполнял программу дыхательной гимнастики и физических упражнений, разработанную для него Ко, до конца.

Молодая женщина взглядом прошлась по улице. Послышался звук приближавшихся шагов - это была Жа-Нетт.

- Гуманоид, - кратко ответила Ко. - Без классического рыла. Редкий мех. Рост примерно пять-четыре - пять-шесть.

Похоже, существо еще очень молодо, подумала она. Из каких-то одному ему известных источников Сорд вычислил, что рост взрослого оборотня достигает семи футов. Однако в сведениях, полученных уцелевшими наблюдателями, было слишком много противоречий, так что этот вопрос по сей день оставался открытым.

Из-за угла вынырнула маленькая темная фигурка: Жа-Нетт. Хотя девочке недавно исполнилось двенадцать лет, выглядела она едва на десять - тощий угловатый подросток без малейших признаков женственности. Ко предостерегающе подняла руку, и Жа-Нетт мгновенно застыла на месте - сказывалась выучка Сорда. Все, о чем бы ни говорила ей Ко, воспринималось девочкой как приказ свыше или воля ее родителей, которых она часто видела в своих снах.

- Сорд? - позвала Ко. В ее устах в одном слове заключалась целая фраза.

Из трансивера донеслось:

- Я на месте… уже…

По его выровнявшемуся дыханию японка поняла, что Гален остановился. Помолчав, Сорд добавил:

- Адриан, ты на линии?

Последовала продолжительная пауза, затем механический голос ответил:

- Да.

Ко почувствовала, как у нее внутри все сжалось - это происходило с ней каждый раз, когда она слышала интонацию Форсайта, отчетливо сознавая, что скрывавшийся за этим живой голос навеки умолк.

- Жа-Нетт на месте? - осведомился Гален.

- Мы уже начали, - сообщила Ко. Ответ был достаточен.

Держа под прицелом модифицированной штурмовой винтовки черный ход зоомагазина, Мелоди кивнула застывшей в двадцати футах от нее девочке и молча указала на дверь.

Жа-Нетт сбросила с головы капюшон своей красной нейлоновой ветровки, и ее черное лицо стало почти неразличимым во мраке переулка.

Маленькая негритянка скрестила кисти перед собой и, подняв сжатые кулаки на уровень плечей, принялась медленно раскачиваться из стороны в сторону. Сквозь шарик трансивера послышалось ее негромкое пение без слов, что-то в старинном стиле Майкла Джексона, только помедленнее.

На какое-то мгновение дождь припустил с новой силой, и улица почти скрылась за сплошной стеной воды. Не обращая внимания на низвергавшийся сверху поток, Ко продолжала внимательно следить за дверью, держа палец на спусковом крючке, готовая в любой момент открыть огонь.

По мокрой земле змеей заскользила стальная цепь.

- Фокус, - мягко попросила Ко.

Пение сделалось громче. Краем глаза молодая японка заметила, что тело Жа-Нетт принялось раскачиваться сильнее.

- Фокус, - словно молитву, повторила Мелоди.

Цепь замерла. Медленно повернулась ручка, и дверь бесшумно отворилась.

В черном прямоугольнике входа, похоже, никого не было.

- Вход свободен, - сообщила Ко, и поудобнее взяла винтовку, зная, что может произойти в следующий момент.

- Давайте, - проскрипел Форсайт.

- На месте, - подтвердил Сорд.

Даже без трансивера Ко было слышно, как в другом конце улицы рвало Жа-Нетт. Когда наконец девчонка приучится не есть перед транслокацией? Но Мелоди ничего не сказала и даже не повернулась к маленькой негритянке - для этого уже не было времени. Вместо этого, держа оружие наизготовку, она шагнула к зияющему провалу черного хода. Похоже, сегодняшняя ночь выдалась для Галена Сорда удачной. Наступило время захватить оборотня.

Толстые неуклюжие щенки тихонько повизгивали, волоча по полу свои похожие на перезревшие плоды круглые животики. Клубки мяукавших котят громоздились друг на друга в тщетной попытке спрятаться от мохнатой лавины. Мартин прошелся взглядом по клеткам, в которых кипела жизнь, и медленно облизнулся. Его любимое место.

Не поворачивая головы, он протянул руку назад и взял с полки пакет, затем сквозь мрак помещения добрался до двери, ведущей в комнату с клетками. На этот раз “голубая сила” не понадобилась - дверь оказалась ничем не защищена и даже не заперта. Мартин шагнул внутрь и плотно прикрыл дверь за собой: ему не хотелось, чтобы кто-нибудь из них ускользнул.

Первыми на очереди были щенки. Они всегда оказывались первыми. Увлекающийся, подумал Мартин. Именно этим словом называли его сородичи, когда смеялись или охотились.

Он отворил дверцу клетки. Восьминедельные щенки разразились громкими визгами. Мартин сунул в клетку могучую руку, нащупал одного из щенков и цепко ухватил его. На лице оборотня блуждала улыбка предвкушения. Котята будут следующими. Лучшее - напоследок, подумал Мартин. Лучшее напоследок.

Ко осторожно проскользнула сквозь темноту складского помещения и замерла у входа в торговый зал. Она отчетлива слышала повизгивание щенков и жалобное мяуканье котят, но, как ни старалась, не могла разглядеть никакого движения - только в мягко подсвеченных изнутри пяти больших аквариумах, стоявших у стены, лениво шевелили плавниками тропические рыбы. Однако исходящий от них призрачный свет был слишком слаб, и дальний конец торгового зала терялся в кромешной тьме.

Стараясь не шуметь, Ко извлекла прибор ночного видения из кармана своей черной брезентовой куртки и стряхнула капли дождя с его лоснящегося корпуса. Поднеся бинокуляр к глазам, она щелкнула тумблером, и ее взгляду представилось зеленое фосфорицирующее изображение помещения.

Молодой женщине хватило пяти секунд, чтобы убедиться в том, что в темноте никто не прячется, и в этот момент из расположенных в противоположном конце торгового зала клеток донесся истошный щенячий визг. Мелоди поспешно сунула прибор обратно в карман куртки.

Дверь в комнату, сообщавшуюся с клетками, оказалась закрытой. Очень неохотно, подчиняясь лишь мысли о том, что Форсайт, разрабатывая детали операции, счет подобную последовательность действий наиболее безопасной для ее участников, трижды нажала клавишу вызова на

портативном устройстве связи.

В наушнике послышался голос Жа-Нетт - девочка явно устала, и едва шевелила губами:

- Иду.

Спустя двадцать секунд маленькая негритянка бесшумно возникла из темноты и замерла у Ко за спиной. Не оборачиваясь, японка указала на ведущую к клеткам дверь и заняла позицию в пяти футах от нее. Теперь изнутри доносились пронзительные вопли котят. Ко постаралась от себя мысли о том, что происходит сейчас там, за дверью.

Сзади послышалось негромкое пение Жа-Нетт. Снова Майкл Джексон.

Причудливо изогнутая ручка начала медленно поворачиваться сама собой, и дверь в комнату с клетками отворилась.

Громко вскрикнув, Ко бросилась вперед, вскидывая винтовку к плечу; сквозь прорезь прицельной планки глаз привычно поймал мушку, и…

… в комнате никого не было.

Женщина замерла на пороге. Медленно, всем телом, не отнимая оружия от плеча, она повернулась в сторону клеток, и ее взгляд уперся в существо, едва видимое в темноте. Рост оборотня не превышал пяти футов шести дюймов - его макушка находилась примерно на уровне ее глаз.

- Что там у вас? - раздался в наушниках голос Сорда. Мелоди коротко попросила его заткнуться - Гален всегда говорил слишком много.

Снизу послышался шорох, и Ко перевела взгляд на пол - ствол винтовки автоматически последовал за ним. Крошечный котенок остановился, глядя на Мелоди и ее винтовку, и замяукал. Из темноты вынырнула гигантская рука с черными ногтями, покрытая редким, слипшимся от дождя мехом, сгребла котенка и сунула его за горку громоздившихся в углу ящиков.

- Мелоди? - снова раздался голос Галена. - Жа-Нетт?

Ко прислушалась - девочку снова начало рвать.

- Приступаю, - твердо произнесла японка и шагнула в комнату.

Из угла послышалось глухое ворчание - предупреждение, одинаково звучащее на любом языке.

- Покажись. - Голос Ко был спокоен и лишь слегка дрожал от возбуждения. У Сорда были очень неудачные фотографии оборотня, сделанные им в Греции еще до того, как они с Форсайтом присоединились к нему, и молодой женщине хотелось воочию увидеть, что представляет собой это существо. Наверное, электрофорез его ДНК должен дать ошеломляющие результаты.

Существо снова зарычало. Ко услышала, как заскулил щенок, затем другой.

Спокойно, подумала Мелоди, ничего страшного - у меня винтовка. Она сделала еще шаг и, резко толкнув локтем дверь, захлопнула ее за спиной. Из угла донесся еще один угрожающий рык. Ко затаила дыхание и приготовилось.

- Стой на месте, - выдохнул Сорд. - Я иду.

Фронтальная витрина магазина с грохотом разлетелась. Существо проворно нырнуло за прилавок, откуда послышалось его громкое недовольное ворчание.

- Ты идиот! - заорала Ко на Галена, бросаясь вперед и снова вскидывая ствол вверх.

На полу за прилавком скорчилось темное, приземистое, необычайно мускулистое и совершенно голое создание. Глаза его, казалось, готовы были вылезти из орбит, а толстые руки с могучими пальцами прижимали к поросшей негустым мехом груди целую охапку копошащихся, попискивающих малышей.

- Не-е-ет! - отчаянным голосом воскликнуло существо навстречу Ко.

Оно даже не шевельнулось, чтобы подняться, чтобы защитить себя.

Ко в изумлении остановилась. Внешне существо гораздо больше походило на человека, чем она ожидала, и явно относилось к мужскому полу. И оно не нападало. Словно оно… словно оно беспокоилось за… Только сейчас Мелоди обратила внимание на распечатанную коробку собачьего

печенья на полу. У ног существа весело боролись двое щенят.

- Пожалуйста, - умоляюще произнесло существо - не трогайте… не трогайте…

Ко терпеть не могла неожиданностей, но никогда не отвергала возможности их существования.

- Ты имеешь в виду… щенков? - полуутвердительно спросила она.

- И котят тоже. - В глазах существа явственно читалось отчаяние. - Прошу вас, не трогайте…

Молодая женщина опустила оружие. Откуда-то сзади появился Гален Сорд, дождевые струи все еще стекали с его кожаного пальто, надетого поверх черной брезентовой куртки. В руке он сжимал газовый пистолет.

- Ты мне не поверишь, Сорд, - начала Ко, - но…

Сорд выстрелил.

Существо вскрикнуло и отшатнулось к стене, щенки и котята беспорядочной лавиной посыпались из его рук на пол. Тело его выгнулось, несколько раз дернулось в конвульсиях и через несколько секунд замерло неподвижно. Только мерцание красного огонька на конце транквилизирующей стрелки свидетельствовало о том, что существо все еще было живо.

Ко в ярости повернулась к Сорду:

- Какого дьявола ты это сделал?!

Сорд мельком глянул на нее:

- С тобой все в порядке? - не дожидаясь ответа, он опустился на колени рядом с распростертым на полу телом, и поднял безжизненную руку оборотня. - Ты только погляди, какая мускулатура! - Он покачал головой, машинально отпихивая щенка, старавшегося лизнуть существо в лицо.

- Я спрашиваю, зачем ты это сделал? - на этот раз гнев в голосе молодой женщины увствовался явственнее. Наверное, Сорд был единственным человеком, который мог вывести ее из себя. - Я полностью контролировала ситуацию. Он просто здесь сидел! Он пришел сюда, чтобы поиграть с малышами. Ты только взгляни - коробка с собачьим печеньем.

- Ладно, ладно, - Сорд отмахнулся от Мелоди и, приподняв веко существа, направил тонкий световой луч прямо ему в глаз.

- Во имя господа, Сорд, - устало вздохнула Ко.

Гален поднялся и некоторое время изучающе смотрел на молодую женщину.

- Подгоняй фургон, мы его погрузим, - распорядился он.

Ко извлекла транквилизирующую обойму из винтовки, забросила ее за спину и с силой затянула ремень на груди.

- Жа-Нетт совсем плохо, - сообщила она. - Пойду посмотрю, что с ней.

- Жа-Нетт прекрасно знает, что перед транслокацией есть нельзя, - ответил Сорд. Его рост достигал шести футов, и маленькая японка рядом с ним казалась еще более миниатюрной, что, впрочем, нисколько ее не смущало.

- Не забывай, что она еще совсем ребенок.

- Она делает все это не бесплатно - возразил Гален, не отрывая взгляда от неподвижно лежащего пленника, и Ко буквально физически ощутила переполнявший его восторг. - Ну давай, иди за фургоном. Адриан не знает, сколько продлится действие наркотика.

- Провались ты в тартарары, - зло бросила Мелоди и быстро вышла из комнаты.

- Откуда ты знаешь, что я еще не там? - вслед ей пробормотал Сорд.

То и дело разражаясь проклятиями, Ко подогнала фургон к магазину и лишь после этого занялась Жа-Нетт. В конце-концов, это была первая большая ночь Сорда: после трех лет бесплодных попыток ему наконец удалось изловить оборотня. Теперь, похоже, наступило время определить, который из них двоих окажется большим чудовищем, мрачно подумала Мелоди.

Глава 2.

Сидя у ярко освещенного стола в своем кабинете на третьем уровне Голубятни, доктор Адриан Форсайт дважды моргнул в припадке неожиданно накатившей меланхолии. Встроенный в кресло компьютер мгновенно уловил прерывание узкого луча, идущего от световодов, жестко закрепленных на оправе очков ученого таким образом, чтобы отражать свет от его глазных белков. Малый компьютер незамедлительно послал направленный УКВ-сигнал в главный контур Голубятни, вторую Модель Крей-Хитачи, надежно упрятанную в специально переоборудованном для этой цели подвале. Получив сигнал, главный контур тут же отдал соответствующую команду, по сети поступившую к стеллажам с книгами в кабинете Форсайта. Спустя буквально пол секунды после двойного помаргивания, с верхней полки вниз скользнула небольшая металлическая трубка, присосалась к верхнему правому углу страницы, расположенной на уровне глаз ученого, и принялась ее переворачивать.

Форсайт застонал и зажмурился, чтобы отменить команду. Послышался чмокающий звук насоса, отпустившего бумагу, и, открыв глаза, Адриан убедился, что наполовину перевернутая было страница снова вернулась на место. Теперь у него появилась возможность подвести итог своему исследованию решения уравнений, описывающих шестимерные гравитационные искажения суперпространства, с помощью которых он пытался теоретически объяснить присущие Жа-Нетт способности.

Но эта работа, которую он выполнял для Сорда, могла подождать. Чувствуя некоторую усталость, ученый резко подался вперед, нажимая грудью на двойные перекрещивающиеся ремни, удерживавшие тело в вертикальном положении. Указательный палец его левой руки слегка притронулся к миниатюрному джойстику панели управления, вмонтированной в левый подлокотник кресла-каталки. Некоторое время он играл им, а в голове теснились старые, опасные мысли. Мысли о том, как просто было бы нажать рычажок и держать его, пока кресло, ускоряясь, промчится по комнате, выскочит на балкон, проломит перила и рухнет тремя этажами ниже прямо на крышу аппаратной. Двигатель обладал достаточной мощностью, чтобы позволить каталке проломить балконное ограждение. Форсайт предвидел подобную возможность, когда конструировал кресло, которое затем собирала для него Ко.

Он снова открыл глаза и увидел зеленый огонек на узком дисплее правого подлокотника - сигнал готовности. Все системы готовы к действию, подумал ученый. Кроме меня.

Ему вдруг захотелось заплакать - одна из немногих вещей, которые он еще был в состоянии делать самостоятельно. Но Форсайт тут же взял себя в руки, потому что в данный момент величайший в мире физик больше всего на свете, гораздо больше, чем разрыдаться, убить себя или расквитаться с теми, кто довел его до такого состояния, желал почесать свой чертов нос.

Адриан глубоко вздохнул и вернулся к работе. На этот раз, перед тем, как дважды моргнуть, он не забыл коснуться клавиши на пульте управления, расположенной прямо перед джойстиком, и встроенный компьютер наконец разобрал последовательность, изменившую приоритетность команд, подаваемых от главного контура креслу. Зажглась сигнальная лампочка, и Форсайт снова дважды моргнул. Из высокой спинки кресла вынырнула состоящая из пластиковых стержней замысловатая антенноподобная конструкция и, качнувшись, замерла перед лицом ученого. Форсайт подался вперед и принялся яростно чесать нос о шероховатую поверхность, испытывая при этом ни с чем не сравнимое блаженство.

Насладившись своей маленькой победой, Форсайт с облегчением откинулся на изголовье, упиваясь мысленным зрелищем того, что он сделает с людьми или другими существами, повинными в его нынешнем беспомощном состоянии. Видение оказалось столь ярким и пугающим, что, если бы он осмелился заикнуться о нем психиатру, на посещении которого настоял Сорд, это закончилось бы для Адриана заключением в психиатрическую лечебницу. Но то, что он хотел бы сделать с теми, кто отнял у него способность двигаться и разговаривать, было именно тем, чего они заслуживали. Форсайт даже зажмурился от удовольствия, представив себе момент своей мести: его руки и ноги вновь подвижны и сильны, как прежде, и они бьют, разрывают на части, втаптывают в землю…

Когда-нибудь, подумал он. Когда-нибудь он сумеет справиться с наложенным на него заклятием или проклятием. Но, пока этот день еще не пришел, он мог позволить себе помечтать, используя то, чего у него отнять не смогли - его мозг. По крайней мере, он прекрасно сознавал, кому нужно мстить в первую очередь: своим врагам. А затем и человеку, ответственному за все это - Галену Сорду.

Видение закончилось. Мягкая вибрация прошлась по стальным конструкциям, заполнявшим многочисленные помещения Голубятни, и ученый открыл глаза. Тремя этажами ниже с грохотом поднялась тяжелая дверь аппаратной, открывая внутренности лаборатории холодной дождливой ночи, господствовавшей на улицах СоХо, и из трансивера донесся голос Мелоди Ко:

- Мы уже дома.

Словно в подтверждение со двора послышались знакомое пофыркивание фургона и мощный рокот двигателя Сордовского “Порше”.

Форсайт улыбнулся - улыбка получилась кривой, но искренней, указательный палец его левой руки проворно забегал по клавишам, вводя в синтезатор новую звуковую последовательность. Механический голос четко произнес:”Оборотень…оборотень…оборотень”. Адриан едва заметно одобрительно кивнул, вслушиваясь в запрограммированную им интонацию, и привел кресло-каталку в движение. Передняя часть кресла приподнялась, его колеса завращались в противоположные стороны, и каталка, повернувшись на сто восемьдесят градусов, неторопливо вкатилась в лифт, доставивший ученого в аппаратную. Это был самый надежный и безопасный путь.

Как бы ни относился Форсайт к Галену Сорду, работать на этого одержимого навязчивой идеей ненормального было довольно интересно.

Размеры испытательного кресла в центральной лаборатории на втором уровне, смонтированного два года назад незадолго до поездки Сорда в Грецию, было рассчитано на оборотня, за которым охотился Гален. Сидевшее сейчас в нем существо, прикрученное к спинке ремнями, надежно охватывавшими руки, ноги и грудную клетку пленника, едва ли занимало две трети кресла. Дыхание оборотня было по-прежнему спокойным и равномерным, и Ко накинула на него шерстяное одеяло, чтобы прикрыть его наготу и, как она поспешно добавила, не дать ему замерзнуть.

- Он не похож на оборотня, - простучал Форсайт через синтезатор. Большинство слов и фраз генерировались заранее и вызывались к жизни введением соответствующего буквенного и цифрового кода. Все прочие слова приходилось создавать постепенно, фонема за фонемой.

Не вынимая рук из задних карманов своих черных джинсов, Сорд задумчиво кружил вокруг армированного металлической сеткой испытательного кресла, то и дело поглядывая на пленника. Волосы Галена по-прежнему мокро поблескивали, а острые черты лица четко вырисовывались в пляшущих отсветах панелей и дисплеев смонтированного вдоль стен оборудования.

- Именно об этом я ему и талдычу, - кивнув в сторону Сорда, отозвалась Ко. Стоя у металлического шкафчика, она методично извлекала из многочисленных кармашков и петелек своей куртки приспособления, оказавшиеся сегодня ночью совершенно бесполезными, и аккуратно укладывала их на свои места, одновременно, по необходимости, подключая к зарядникам или отвинчивая взрыватели. - Окажись это существо настоящим оборотнем, оно бы уже давно высосало из нас всю кровь.

Ко повесила пустую куртку на вешалку, и Форсайт перехватил ее раздраженный взгляд, устремленный на куртку Сорда, небрежно брошенную своим хозяином на вращающийся стул компьютерной станции. Ученый видел, как лицо его лучшей и единственной в данный момент ученицы исказила гримаса недовольства; закрываемая ею дверца шкафа громко лязгнула. Но Адриан прекрасно знал, что это ни к чему не приведет: молодая японка терпеть не могла беспорядка в лаборатории, и больше чем на час ее принципиальности обычно не хватало. Мелоди сколько угодно могла во всеуслышание заявлять, что не нанималась к Сорду в уборщицы, но в конце-концов она все равно поднимала его куртку, разгружала ее и вешала в шкаф. Правда заключалась в том, что Ко действительно была у Галена домохозяйкой - кому-то ведь нужно было исполнять эту роль.

- Может быть, это существо слишком молодо, - наконец изрек Сорд, отбрасывая со лба слипшиеся волосы. - Независимо от того, сколько они живут, каждый из них однажды должен каким-то образом рождаться. - Он наклонился и пристально взглянул в безжизненное лицо пленника.

Форсайт увидел, как Гален зажал свой нос рукой и резко отшатнулся.

- Неприятный запах изо-рта? - поинтересовался ученый.

- Даже хуже, чем у Буб, - ответил Сорд и отошел в сторону, пропуская Жа-Нетт, волокущую бухту провода и присоски электроэнцефалографа.

- Думаю, если он тебя цапнет, ты тоже превратишься в оборотня, - произнесла девочка, сосредоточившись на проводах. Форсайт с завистью отметил, как она принялась перебирать их руками, не прибегая к транслокации, что свидетельствовало о ее крайней усталости.

- Луна сегодня не полная, - отсутствующим тоном ответил Сорд. - Не всегда стоит доверяться старинным легендам. Вспомните того вампира, который ухитрился сбежать средь бела дня.

- Ну, во всяком случае, этот не сбежит, - заметила Жа-Нетт.

Окунувшись в привычную исследовательскую атмосферу, Ко присоединилась к маленькой негритянке и принялась помогать ей прилаживать присоски к голове существа, смазывая соответствующие места проводящим гелем. Когда последний диск был закреплен, Мелоди протянула штекер Жа-Нетт.

- Ну, и куда его втыкать? - поинтересовалась девочка.

Не оборачиваясь, Ко указала на переднюю панель компьютерной станции:

- В любое из трех гнезд под дисководом. Затем включишь компьютер, найдешь в меню директорию “МЕДИЦИНА”, выберешь поддиректорию “НЕВРОЛОГИЯ”, файл “МОНИТОР”, затем введешь номер гнезда, к которому подсоединила датчики, и запустишь ЭЭГ в обычном режиме, отсекая М-эхо и посторонние шумы.

Жа-Нетт даже не шевельнулась:

- Чего-чего?

- Сделай то, что мы уже делали сегодня днем.

- Теперь поняла, - волоча провода за собой, девочка направилась к станции.

- Кофе? - спросил Сорд.

- Как нибудь в другой раз, - отозвалась Ко, внимательно наблюдая через плечо Жа-Нетт за проворно бегающей по меню мерцающей строкой.

Сорд пожал плечами и подошел к Форсайту.

- Это сработает? - поинтересовался он.

- Если не сработает, можешь меня уволить.

- Ну, если наш приятель вдруг разорвет ремни, мне это вряд ли удастся сделать. Тебе когда-нибудь доводилось прежде видеть такую мускулатуру?

Хотя Адриану приходилось сталкиваться с подобным раньше, ученый решил не вдаваться в подробности до получения первых результатов. Он отстучал на синтезаторе всего два слово:”Большая обезьяна”.

Сорд кивнул - вся его фигура выражала нетерпение:

- Что ж, подождем твоих выводов.

Из другого конца лаборатории Жа-Нетт сообщила:

- Готово.

Ко тихонько вздохнула, склонилась над плечом девочки и ввела с клавиатуры дополнительную команду. Большой дисплей центрального компьютера мягко засветился, и на нем появилось изображение семи графиков, пересеченных слева направо зигзагообразными золотистыми линиями.

- Ах, да, - спохватилась Жа-Нетт. - Теперь мы точно готовы.

- На большой экран, пожалуйста, - попросил Сорд.

Жа-Нетт щелкнула тумблером на клавиатуре, и графики переместились на восьмифутовый настенный экран. Сорд позаботился о том, чтобы подобными экранами были оснащены все рабочие помещения Голубятни, благодаря чему Форсайт мог прибегать к услугам компьютерной станции независимо от своего местонахождения.

Скрестив руки на груди, Сорд некоторое время внимательно наблюдал за медленно ползущими по координатной сетке ЭЭГ-кривыми.

- Ну, и что это все означает? - наконец осведомился он.

- Он просыпается, - последовал ответ синтезатора.

Жа-Нетт повернулась на вращающемся стуле и попыталась вскочить. Ко удержала ее и приблизилась к Сорду и Форсайту, обойдя испытательное кресло на расстоянии вытянутой руки - а руки у пленника были достаточно длинными.

- Ты уверен? - поинтересовалась японка. - Что-то уж очень быстро. Честно говоря, не ожидала, что с первого раза нам удастся угадать частоту волны. А может быть, это всего-навсего…

- Существо проснулось, - прервал ее резкий механический голос Форсайта.

- Удивительно быстрый метаболизм, - отметил Сорд.

- Жа-Нетт, - Ко повернулась к девочке и указала на дверцу стального шкафчика. - Газовый пистолет и стрелку с красным оперением.

Жа-Нетт поспешно подскочила к шкафчику. Скрипнула дверца, и Форсайт уловил всплеск на третьем графике.

- Обратите внимание на график три, - позвал он остальных.

- Он явно услышал скрип, - согласилась Ко, принимая от маленькой негритянки пистолет. - Ты сняла его с предохранителя, - Мелоди с неодобрением взглянула на девочку.

- Но ведь оборотень проснулся, - запротестовала Жа-Нетт.

- Ты забыла, как я тебя учила обращаться с оружием?

Жа-Нетт нахмурилась:

- Нет, я, конечно, все помню. Но ведь мы должны быть наготове. Если оборотень прыгнет, времени снимать пистолет с предохранителя у нас не будет.

Ко положила руку ей на плечо и твердо приказала:

- Давай наверх. Сейчас же.

Девочка с недоверием уставилась на нее широко открытыми от удивления глазами. Затем, повернувшись к Сорду, она жалобно протянула:

- Но ведь сейчас начнется самое интересное…

Сорд посмотрел на Ко, и Форсайт почувствовал, как между ними проскочила искра. Ученый искренне восхищался тем, как искусно маленькая девочка умела стравливать Мелоди и Галена между собой. Теперь японка не успокоится до тех пор, пока не настоит на своем, в то время как Сорду, судя по-всему, было абсолютно безразлично, останется Жа-Нетт в одном помещении с пришедшим в себя оборотнем или нет.

- Иди в свою комнату. Все происходящее ты увидишь на мониторе, - заговорщицким тоном произнесла Ко, демонстративно игнорируя промелькнувшую на лице Сорда гримасу нетерпения. - Только будь начеку - если наш новый приятель что-нибудь выкинет, тебе придется выступить в роли резерва.

- Ну хорошо, - Жа-Нетт на мгновение прижалась к Мелоди и повернулась к Форсайту. - Спокойной ночи, Адриан, - она коснулась его руки и поцеловала в щеку. - Спокойной ночи, Сорд. - Не дожидаясь ответа, девочка вышла из лаборатории.

Когда в глубине здания затихли шаги маленькой негритянки, поднимавшейся по металлической лестнице на четвертый уровень к себе в спальню, Ко сказала:

- Если мы решим держать нашего приятеля здесь, нужно подумать о том, чтобы перевести Жа-Нетт из Голубятни в другое место - ситуация может в любую минуту обостриться.

- Да ничего с ней не случится, - заметил Сорд. - Ей нравится находиться в центре событий.

Гален приблизился к существу в кресле и произнес:

- Оборотень-обезьяна? - в голосе его сквозила неуверенность.

Затем он протянул вперед руки, словно намереваясь похлопать пленника по ушам.

- Не надо, - отрывисто сказала Ко. - Этого ему сейчас не требуется.

- Оно уже проснулось, не так ли? Тогда необходимо каким-то образом заставить его открыть глаза. - Сорд не сводил взгляда с пленника. - Интересно, способно ли оно разговаривать - мне почему-то кажется, что да.

- Черт тебя подери, Сорд, это не о н о, а о н. И независимо от того, умеет ли он говорить или нет, давай отнесемся к нему с уважением.

Сорд опустил руки:

- Он оборотень, Мелоди. Целых три года я охотился за ему подобными, и теперь мне нужно знать, сумеет ли он…

- Тогда потерпи еще три минуты и дай ему прийти в себя, - резко прервала его женщина.

- Ну-ка вы, оба - спокойно! - вмешался Форсайт.

Сорд с шумом выпустил из себя воздух и отошел от кресла. Некоторое время он стоял, задумчиво покусывая ноготь большого пальца на руке.

- Ну, и что ты собираешься с ним делать? - наконец изрек Гален. - Предложить ему завтрак?

Ко упрямо вскинула голову:

- А почему бы и нет? У него должны быть просто неимоверные потребности в калориях. Но заметь - в зоомагазин он приходил поиграть с котятами и щенками, а не для того, чтобы их съесть.

- Прекрасно, - сказал Сорд. - Возможно, нам лучше было бы прихватить их с собой, а не тратить время на то, чтобы отыскать разбежавшихся малышей и вернуть их в клетку. Тогда вероятность вступить с нашим приятелем в контакт была бы выше.

- Неплохая мысль, - медленно произнесла Ко. Улыбнувшись Форсайту, Мелоди вытянула губы и издала серию чмокающих звуков.

- О нет, - воскликнул Сорд, - только не ее!

Японка положила пистолет на один из боковых кронштейнов кресла-каталки, рядом с закрепленными в гнездах винтовками, приводимыми в действие посредством встроенного компьютера - Сорд считал, что лучше лишний раз перестраховаться. Затем Ко присела и вытянула руку перед собой:

- Сюда, Буб. Вот какая хорошая девочка. Хорошая девочка.

Форсайт проследил за взглядом Ко. В густой тени, отбрасываемой письменным столом, сверкнули два золотистых глаза.

- Хорошая девочка, Буб, хорошая… - голос Мелоди звучал успокаивающе.

Глаза пришли в движение, и через мгновение стало ясно, что принадлежат они необычайно белой персидской кошке. Вернее, тому, что обладало внешностью кошки, поправил себя ученый.

- Ошейник на ней? - немного нервно спросил Сорд.

- Она перед тобой, не так ли? - вопросом на вопрос ответила Ко, не отрывая взгляда от животного; кошка приближалась к ней с явной опаской.

- Он сидит правильно? - не успокаивался Сорд.

Молодая женщина подхватила кошку на руки и принялась чесать ей подбородок. Даже находясь в добрых шести футах от них, Форсайт отчетливо слышал громкое мелодичное урчание.

- Ну конечно же, ошейник сидит надежно, - лаская белую шерсть, произнесла Ко. - Мы ведь помним, что произошло в прошлый раз - правда, Буб?

Кошка зажмурилась и на мгновение выпустила передние когти, вспарывая воздух.

- Ты все же проверь, - настоятельно посоветовал Сорд.

Мелоди сунула палец под полоску потертой зеленой кожи, охватывавшей шею Буб. Свисавшая с ошейника двухдюймовая хрустальная подвеска располагалась точно на месте.

- Удовлетворился? - спросила Ко.

Сорд саркастически усмехнулся:

- Может быть, наш приятель ее сожрет. Вот тогда я буду удовлетворен полностью.

- Не слушай его, - шепнула женщине на ухо Буб и, приблизившись к испытательному креслу, остановилась перед связанным оборотнем.

Форсайт сдвинул свою каталку в сторону, чтобы лучше видеть происходящее. К его изумлению, кошка лишь на мгновение открыла глаза, принюхалась и вновь заурчала, словно полностью игнорируя присутствие диковинного существа.

Ученый быстро перевел взгляд на большой экран.

- Смотрите, - проскрипел синтезатор. - График три. Пять. Шесть.

- Тебе нравятся кошки, правда? - обращаясь к пленнику, спросила Ко.

- Обрати внимание на его глаза, - вновь произнес синтезатор: Форсайт увидел, как тяжелые веки существа дрогнули.

Ко склонилась к оборотню ниже.

- Ну, давай, - ласково сказал она. - Взгляни на кошку. Ее зовут Буб. Видишь? Она большая, мягкая и белая. Ты любишь кошек?

Существо открыло глаза.

Сорд затаил дыхание.

- Я люблю кошек, - тем временем продолжала Ко. - И мне кажется, ты их тоже любишь.

- Кошшшкиии, - отозвалось существо - голос его был грубый, но слова звучали довольно внятно.

- Эту кошку зовут Буб.

- Буб.

- А у тебя есть имя?

Существо кивнуло.

- Ты мне можешь его открыть?

Пленник отрицательно покачал головой.

Ко нахмурилась:

- Но почему? Меня, например, зовут Мелоди. И я бы хотела узнать твое имя. Ты мне его скажешь?

Она присела рядом с оборотнем, держа кошку таким образом, чтобы животное все время находилось в поле зрения существа.

- Они станут на меня охотиться, - неожиданно произнес пленник. - Они меня поймают. - Он нервно огляделся по сторонам, затем его огромные карие глаза вновь остановились на кошке. - Они меня съедят.

- Кто? - не поняла Ко.

- Смотрители.

Сорд сделал шаг вперед; глаза его расширились.

- У вас есть смотрители? - голос Галена дрожал от волнения. - Люди, присматривающие за вами? У вас есть какая-то организация? Вы…

Существо застонало, изо всех сил зажмурилось и склонило массивную голову к бочкообразной груди.

- Ты можешь заткнуться? - зашипела на Галена Ко. - Ты сейчас все испортишь.

- Все в порядке, - вновь повернувшись к пленнику, мягко произнесла она. - Хочешь, я посажу кошку тебе на колени?

Веки пленника дрогнули.

- Хочешь ее погладить? Она такая мягкая, и ей нравится, когда ее гладят. Слышишь, как она урчит?

- Дааа, - отозвалось существо. Открыв глаза, пленник с опаской взглянул на Сорда.

- Тогда держи, - с этими словами Ко посадила Буб на укрытое одеялом бедро оборотня. Кошка мягко изогнулась и уставилась прямо в склонившееся над ней темное лицо. Существо улыбнулось, и Форсайт даже несколько вспотел, безуспешно пытаясь определить по зубам, к какому из семейств больших обезьян относится этот оборотень.

Ко поднялась и обошла кресло сбоку.

- Ты хорошо подумала? - нарочито безразличным тоном спросил Сорд, угадав ее намерение.

Не удостоив его даже взглядом, Мелоди отвязала правую руку существа.

Глаза пленника быстро перебежали с Галена на Ко, на Буб, спокойно лежавшую на его коленях, затем обратно; после недолгих колебаний оборотень опустил руку и принялся почесывать кошку за ушами. Последняя буквально растеклась по одеялу белой толстой каплей - теперь ее урчание больше напоминало звук работающего двигателя.

- Тебе нравятся кошки, правда? - снова спросила Ко, опускаясь перед существом не колени.

- Да, да, - ухмыляясь, подтвердил пленник. - Мартин любит кошек. Мартин любит… - неожиданно он осекся и, быстро взглянув вверх, нахмурился.

Ко улыбнулась:

- Значит, твое имя Мартин?

Существо хранило молчание.

- Не бойся - твое имя мы сохраним в тайне, и ничего не скажем смотрителям.

Пленник кивнул. Его лицо выражало полную покорность судьбе, и Форсайт мимоходом подумал, как не вяжется подобное выражение с обликом существа.

Сорд приблизился к испытательному креслу и медленно сказал:

- Мартин, посмотри на меня. Тебе известно мое имя?

Форсайт перевел взгляд с Мартина на Сорда. Он помнил потрясение, испытанное Галеном в Греции, когда оборотень, на которого охотился Сорд, назвал его по имени. Знает ли Мартин имя Сорда?

Но существо лишь покачало головой:

- Ты всего-навсего черный охотник.

Мартин снова сосредоточил все свое внимание на кошке.

- Что за черный охотник, Мартин? Расскажи мне, пожалуйста, - в голосе Ко явственно звучали теплые нотки. Она протянула руку, чтобы почесать Буб за ушами. Форсайт видел, что молодая японка всеми силами старается завоевать доверие существа.

Видимо, ей это удалось.

- Черные охотники злые. Черные охотники убивают сородичей.

Сорд глубоко вздохнул:

- Чьих сородичей, Мартин?

- Моих, - существо с удивлением воззрелось на него. - Клан Аркадий.

- Ты принадлежишь к клану, Мартин? Ты не выдумываешь? - Сорд буквально навис над пленником.

Мартин втянул голову в плечи.

- Каждый принадлежит к своему клану, - пробурчал он.

- А мы тоже принадлежим к клану? - спросила Ко, сохраняя направленность беседы, и одновременно с Мартином поглаживая кошку. - Клан… Пендрагон. Ты когда-нибудь слышал о таком?

Глаза Мартина на мгновение блеснули, но он только нахмурился и отвернулся.

- Нет, - больше всего он сейчас напоминал нашкодившего ребенка. - У вас нет кланов. Вы люди. - Мартин издал звук, напоминавший смешок.

Сорд протянул руку к Буб. Кошка немедленно умолкла и, открыв глаза, уставилась на человека. Мартин напрягся. Гален убрал руку, и Буб снова зажмурилась.

- Хорошо, мы люди, Мартин, но кто же ты такой в этом случае?

Пленник задрал подбородок вверх и гордо произнес:

- Я посвященный!

- Посвященный во что? - не понял Сорд.

Мартин нахмурился:

- Я посвященный. Ты человек. Это кошка. Каждое является тем, что оно собой представляет.

- Это просто фантастично! - воскликнул Гален, бросая косой взгляд в сторону Ко; Форсайт еще никогда не видел Сорда таким возбужденным. - Значит, у них целая организация. Смотрители. Еще клан, помимо Пендрагона. - Он повернулся к ученому. - Помнишь, о чем я тебе говорил? Чтобы сохранить себя, они должны организоваться. Я это знал. - Гален снова взглянул на существо. - Итак, вы называете себя посвященными. Так?

- Называй меня Мартин.

Глаза Сорда округлились:

- Но ведь ты посвященный?

Мартин кивнул и устремил свой взгляд на Буб.

- А ты бы мог назвать себя оборотнем? - вмешалась Ко.

Некоторое время пленник размышлял, потом отрицательно покачал головой:

- Мартин не оборотень. Оборотни большие. Оборотни смотрители.

Гален буквально лучился восторгом. Он очень редко раскрывался перед людьми - какие бы мысли и чувства его не обуревали, Сорд обычно держал их при себе, вместе с прочими секретами своей жизни.

Форсайт тоже был доволен подобным поворотом событий.

- Ты видел оборотней? Ты их знаешь? - казалось, даже механический голос синтезатора слегка подрагивает от волнения.

- Мартин из клана Аркадий, - смутившись, пробормотало существо. - Все сородичи перемещенные. Волки, медведи, львы, другие…

Из груди Сорда вырвался победный вопль, и Мартин от неожиданности подпрыгнул в кресле. Буб инстинктивно попыталась сбежать, но Ко мягко придержала кошку.

- Перемещенные! Вот оно! - Гален энергично потрясал в воздухе кулаком.

Его голос далеко разносился по Голубятне. Связанный пленник чувствовал себя очень неуютно.

- Тихо, тихо, все нормально, - склонившись к Мартину, успокаивающе приговаривала Ко, метнув убийственный взгляд в сторону Сорда. - Он не сделает тебе ничего дурного. Просто подобным образом он выражает свою радость - таких, как ты, Гален искал очень, очень долго.

- Зачем? - подозрительно посматривая на Сорда, поинтересовался Мартин.

- Ему нужен оборотень.

Глаза пленника сузились.

- Люди не могут найти оборотней, - задумчиво произнес он. - Оборотни находят людей. Вот почему оборотни смотрители. Они следят за безопасностью всех кланов.

- Всех кланов? - повторил Сорд. - Ты хочешь сказать, что, помимо Аркадия и Пендрагона… - он схватил Мелоди за плечо, и, чтобы сохранить равновесие, молодая женщина вынуждена была опереться о колено Мартина. - Значит, кроме этих двух кланов есть и другие. Именно это ты и хотел сказать?

Мартин перевел взгляд на Ко.

- Смотрители говорили, чтобы я помалкивал. Вы люди. Вы не знаете о Первом мире. Я не должен был говорить, - он умолк и закусил губу: казалось, еще чуть-чуть - и он заплачет.

- Первый мир? - восторженно прошептал Сорд. - Целая организация - да что там, целый мир, основанный на кланах. И все это называется…

- Ты неправ, Мартин, - поспешно произнесла Ко, предотвращая очередную неосознанную попытку Галена снова привести пленника в замешательство. - Мы совсем не походим на большинство людей. И нам известно о существовании Первого мира.

Форсайт видел, что она блефует, но, похоже, Мартин этого не понял.

- Смотри, я сейчас покажу тебе кое-что, - Мелоди вновь усадила кошку пленнику на колени. - Гулять пойдем, Буб?

Кошка немедленно вскочила на все четыре лапы, выжидательно глядя на Ко.

- Мелоди, прекрати, - произнес Сорд. - Не в этой чертовой лаборатории!

- Крепко держи кошку, - обращаясь к Мартину, быстро проговорила японка, - не дай ей вырваться и убежать.

Мартин подхватил животное и осторожно, но крепко прижал к своей груди. Тем временем Мелоди возилась с застежкой ошейника Буб. Подвеска тихонько позванивала под ногтями женщины, словно была изготовлена из легкого металла.

- Мелоди! Я сказал нет!

- Смотри! - Ко одним движением сняла ошейник вместе с подвеской.

Мартин даже отшатнулся, когда кошка, которую он держал в руке, растворилась в воздухе.

- Светлый Клан! - потрясенно прошептал пленник. - С людьми!

- Что он сказал? - резко вскинул голову Сорд. - Какой клан?

- Только не выпусти ее, - предупредила Ко. - Давай-ка лучше наденем ошейник обратно.

Ее руки приблизились к пустому пространству между правой рукой и грудью Мартина, и Форсайт мимоходом подумал, что японке проще было бы делать все это с закрытыми глазами, наощупь. Негромко щелкнув, ошейник охватил пустоту. Послышался дикий вопль, от которого все вздрогнули, и Буб снова стала видимой.

Теперь Сорд стоял за спинкой испытательного кресла.

- Так как ты назвал эту кошку? - повторил он свой вопрос. - К какому клану она принадлежит?

- Светлый Клан, - произнес Мартин таким тоном, словно это само собой разумелось. - Не кошка.

- Тогда что это?

- Заколдована, - Мартин буквально выплюнул это слово, в его устах прозвучавшее как проклятие. - Бедный Луч.

- Невероятно, - покачал головой Гален.

Мартин продолжал поглаживать Буб.

- Бедный заколдованный Луч, - в его голосе звучала неподдельная печаль. - Кто же надел на тебя ошейник?

- Я надел, - прервал его Сорд. - Но это неважно. Ты мне лучше скажи…

- Ты поступил так с Лучом? - Мартин медленно повернул голову к Сорду, и Форсайту очень не понравилось выражение, промелькнувшее в глазах пленника.

- Да-да, я, - нетерпеливо отмахнулся Сорд, не замечая перемены в поведении существа. - Мне пришлось это сделать после того, как тот парень продал ее мне. По крайней мере…

- Надел ошейник на Луч? - голос Мартина вдруг перешел в рычание.

- Эй, Сорд, - медленно отодвигаясь от пленника, встревоженно произнесла Ко, - я бы на твоем месте…

- Я, я надел ошейник на этот чертов Луч, - взорвался Гален. - А теперь послушай…

- Тогда ты п л о х о й ! - взревел Мартин. Массивный кулак пленника с быстротой молнии обрушился на Сорда; последний отлетел назад и во весь рост растянулся на полу, обливаясь кровью.

Когда Ко бросилась к аптечек, Форсайт не мог себя уже сдерживать. Он улыбался. Сорд наконец заполучил оборотня, о чем давно мечтал, и оборотень поступил с ним по-заслугам.

Глава 3.

“Гален Сорд!”

Он услышал, как кто-то назвал его имя.

“Боже правый, это Гален Сорд!”

Свет резал глаза: белый, красный, белый, красный. В Голубятне нет красного света, подумал он.

“Господи, что это было? “Ламборджини”?

Ах, да, несчастный случай, вспомнил он. Значит, это еще до Голубятни. До Форсайта. До Греции. До Асквиза. До всего.

“Может быть, “Феррари”? Немного же от нее осталось”

Белый, красный, белый, красный. Медленно вращаясь, сплетаются в спираль, образуя длинный-предлинный туннель, ведущий прямиком в…в… это было еще до оборотня? За три года до этого. За три года до всего. Это несчастный случай, снова подумал он. Самое начало.

“Сколько же такая штуковина стоит?”

“Ну, слишком дорого для того, чтобы насадиться на столб, подобный этому”.

Смех. Их смех в конце туннеля. Он не может смеяться вместе с ними. Похоже, время его смеха закончилось. Ну и ладно, подумал он. Нечего смеяться. Онемение прошло, и боль в боку полыхала багровым заревом. Нужно откупорить шампанское. Что же он говорил девочкам? Больше ты не купишь доброго старого “Шате-Лафитт” 64-го года. Сможешь только одолжить его. Интересно, что же с ними стряслось на самом деле?

“Господи, там еще остался кто-нибудь?”

“Еще двое.”

“Еще двое? Боже, это та… из журнала?”

“Да, похоже, она.”

“Вокруг нее всегда куча парней.”

“Да, парней, у которых денег куры не клюют.”

Точно, подумал он. Некоторые мечтают о деньгах, а у него их вдоволь. Выбор огромен, но нет возможности побыть наедине. Это хорошо. Нет возможности побыть наедине. Нужно о многом подумать. Нужно многое вспомнить. Вспоминать плохо. Теперь свет начинал его раздражать. Похоже, наступило время нырнуть в туннель, заполненный тьмой. Тьма манит обещанием уюта и покоя. Это со мной сделал оборотень? Нет, это просто несчастный случай. Снова несчастный случай.

“А кто вторая?”

“Ну-ка, дай мне взглянуть…боже всемогущий,Джозеф, это же Мари…”

“Кто?”

“Не могу сказать точно… Не знаю…”

“Лицо все стесано”.

В этом бесконечном темном туннеле нужно обезличивание, подумал он.

“Похоже, чертов ублюдок помрет”.

“Да, ты только погляди на него - вот-вот копыта отбросит”.

Он вдруг почувствовал, что какая-то сила поднимает его в воздух, и он зависает с нескольких милях над землей. Тело его невесомо скользит в носилки, затем в скорую и, сквозь городскую толчею, дальше, вверх по холму, к дому бабушки… Стоп. Не было у меня бабушки, подумал он. Не было ни деда, ни отца, ни матери, ни сестер, никого вообще. Все, что у меня есть - их деньги. Много, слишком много денег.

Снова свет. На этот раз белый, ровный. То и дело подпрыгивая и ударяясь, его тело катится куда-то вниз, но не в туннель. Вниз…по коридору…в операционную.

“Кто это?”

“Бумажник есть?”

“Ого, как набит “зелененькими”. Нет, ты только посмотри, сколько у него денег! Да кто он такой, этот парень? Жаль, водительских прав нет.”

“Естественно - в прошлом году их у него отобрали”.

“Ты-то по чем знаешь?”

“Что, не узнал этого доходягу? Это же Гален Сорд.”

“Черт, точно, он. Из этой, как ее - “Пост”. У него еще берлога в Трамп Тауэр - хорошо устроился, ублюдок”.

“Никогда его там не бывает. Вечно где-то шляется…”

“Думаешь, у него есть кто-то, кому нужно было бы сообщить?”

“Здесь в карточке значатся Асквиз и Марджорибенкс. Адвокаты?”

“Да, адвокаты. Ты что, совсем ничего не помнишь? У этого парня семьи и в помине нет”.

“У него вообще ничего нет”.

Даже надежды, подумал он. Даже надежды.

“Ну и ночка, джентльмены. Что ж, попробуем сделать все, что в наших силах”.

“Приступайте, док.”Он ощутил холодный пластик, кольцом охвативший губы. Сквозь сгустившуюся кровь хлынула холодная сухость, раздирая горло, и он непроизвольно глубоко втянул в себя кислород. Обломанные концы ребер обручем сдавили внутренности.

“Давление сто пятьдесят”.

Сквозь волну нарастающей боли он почувствовал, как игла глубоко вошла в его тело. Глубже, думал он, еще глубже, а теперь уходи, чтобы не осталось и воспоминаний.

Откуда-то вынырнула мысль:”Странно”. Обычно, когда представляешь свои последние минуты, возникает уверенность, что в этот момент перед твоими глазами должна пронестись вся твоя жизнь. Почему же меня обуревает лишь одно желание - забыть обо все? Забыть обо всем…

“Мы должны заставить его заговорить”.

“Здесь? С такими-то повреждениями? Ты только взгляни на его ребра - все наружу повылазили”.

“Давай, подключай О.Р. Провентилируй легкие, постарайся вернуть его в сознание и молись, чтобы он продержался еще минут пять на этом свете и успел…”

“Черт, кто-то ломится в дверь… Это полиция! Фараоны с минуты на минуту будут здесь. Плохо. Очень плохо”.

“Но тогда…”

“Ладно. Давай, док, вперед, у этого парня еще есть шанс. А плакать по нему все равно никто не станет. Поработаешь здесь с мое - поймешь”.

Они даже не попрощались. Он услышал лишь легкий шелест простыней, отгородивших его от остального мира. Послышалось тихое бульканье кислорода. У него оставался шанс. Никто по нему не заплачет. И он ни по кому не скучает. Только по тем, кого у него никогда не было. Мать. Отец…

Гален Сорд одинок. Туннель ждет…

“Открой глаза”.

И он открыл глаза.

Ибо впервые после того, как в лицо ему ударил свет от фонарного столба в нижней части Манхеттена, на который со скоростью восьмидесяти миль в час натолкнулась его “Теста Росса”, Гален Сорд открыл глаза и понял, что до сих пор сохранил способность видеть. Очертания операционной проступали словно в дымке. Голоса полицейских едва доносились сквозь густую пелену забытья. Он гневно глянул перед собой, больше всего на свете желая вновь погрузиться в мягкие объятия темноты. Он глянул перед собой и увидел… себя?

Нет, нет, поспешно подумал он. Мои волосы черные, а этот блондин. Нос у меня ровнее, тоньше, а у него несколько вздернут. Но глаза… Я уже видел прежде эти глаза… глаза его матери?

“Как ты мог?”

Сколько печали в этих глазах, в этом голосе, в этих… да, но ведь он даже не разжимает губ. Сорд попытался ответить вопрошавшему, что тот не прав, что говорить так нехорошо, но был не в силах произнести ни слова.

“У тебя есть предназначение”.

Мое тело разрывается от боли, подумал Сорд. Внутри меня полнейшая опустошенность. Я во всем раскаиваюсь и обо всем сожалею, и хочу сдаться - впрочем, так же, как привык сдаваться всю свою жизнь. И никакого предназначения у меня нет.

“Ты должен бороться”.

“Я не могу бороться”.

“Никто не станет бороться за тебя”.

“Я…я не должен бороться”.

“Я знаю. Но все это скоро изменится”.

“Нет…”

Человек вытянул руки перед собой, ладонями прикрыл Сорду глаза, и почти мгновенно Гален провалился в кромешную тьму туннеля. А затем Сорд осознал, что продолжает видеть э т о - мягкое голубое свечение, которое, казалось, исходило прямо из ладоней человека.

Нет, застонал про себя Сорд. Он узнал этот свет. Он знал, что не должен был этого делать.

“Должен”.

“Я не должен…”

“Вспомни”.

“Я не должен”.

“Вспомни”.

“Я…”

“Вспомни…”

Смех матери. Разве был на свете еще звук, который мог бы с ним сравниться? Который мог бы доставить ему столько радости?

Смех матери в тот день, когда они с ней играли в саду родного анклава.

В небе ярко светило солнце. Его лучи танцевали в маминых волосах, и отражаясь, словно в воде, рассыпали вокруг золотистые искры. Мама засмеялась, и он подхватил этот смех, а затем, поскользнувшись в траве, шлепнулся на землю и залился еще больше. Здесь он не боялся падать, ибо частенько наблюдал за работой садовников, со всеми этими их кристаллами и заклинаниями, поэтому был уверен, что здесь, в саду, нет ничего такого, что могло бы ему навредить. Этого просто никогда не случалось, и он не допускал даже мысли, что подобное могло когда-нибудь произойти. Ведь его отец… его отец…

Хохоча, мама подхватила его на руки и вскинула над собой, в теплое летнее небо. Она звонко поцеловала его в по-детски округлую щеку, и он ответил на поцелуй.

- Мячик! - вдруг закричал он. - Мячик! Мячик!

Его крепкие маленькие ножки стремительно понесли его по шелковистой, мягкой траве непередаваемо изумрудного цвета туда, где его уже дожидался яркий, как само солнце, желтый-прежелтый мяч.

Мальчик буквально упал на него, пытаясь обхватить мяч своими ручонками, и в этот момент уловил за спиной мамины шаги.

Ничего поделать он уже не мог, и только дернулся в беспомощном предвкушении ощущения ее пальцев, пробегающих по худеньким мальчишечьим ребрам. И, прежде чем ее руки действительно коснулись его, он уже корчился на земле от хохота.

Он перекатился через голову и совсем близко увидел ее, присевшую рядом с ним на корточки и вторившую его смеху. Она показалась ему еще более прекрасной, чем за все эти пять долгих лет его жизни.

Эта красота буквально ошеломила его, и он умолк, вдруг ощутив какую-то невидимую и неразрывную связь, вдруг возникшую между ними, а это прекрасное лицо с бездонными глазами навечно врезалось ему в память. Ее золотом отливавшие в солнечных лучах волосы. Веселые искорки в ее глазах. Волшебная выпуклость живота, где, по ее словам, находился подарок для него и его отца. Новый приятель по играм. Сестренка. Или братишка.

Жизнь казалась каким-то непрекращающимся праздником и… даже чем-то еще более прекрасным. Чем-то, что делало это волшебство полным тайного смысла, как и все эти дни, посвященные играм в саду анклава.

Мамины руки нежно обняли его.

- Я люблю тебя, малыш Гален.

От нее пахло летними сочными травами и мягким теплым бризом, и он, зарывшись носом в ее плечо, знал, что вся его жизнь обещает быть просто сказочной.

От нее несло антисептиком, и скальпель в ее руке глубоко вошел ему в грудь…

“Чтоб я сдох - он открыл глаза!”

Свет.

“Не могу в это поверить. Зрачки реагируют!”

“Ты уверен? Взгляни сюда - осколки костей пробили сердце, легкие не работают. Давление…давления вообще нет!”

“Но его чертовы зрачки реагируют на свет!”

“Нужно войти в мозг…”

“Что же нам делать?”

“Немного попрактиковаться, полагаю. Подкачаем кислорода и войдем.”

“Сколько же ему еще осталось?”

“Минус десять минут, парень. Вот уже десять минут, как он должен быть мертв”.

Давление в пластмассовом кольце вокруг его рта и носа усилилось. Перед глазами завращался световой круг, цвет его менялся от голубого до желтого, затем вдруг круг превратился в сферу и…

Большой желтый мяч взвился в воздух, и он прыгнул за ним чуть раньше, чем требовалось. Мяч стукнул его по голове, отскочил и покатился по земле, и он со всех ног бросился следом, пытаясь его догнать, а мяч продолжал катиться, пока не наткнулся на ствол небольшой яблони и не остановился.

Он подхватил мяч, крепко прижал к себе маленькими ручонками и, смешно переваливаясь, побежал назад, чтобы снова бросить его маме. Не добегая нескольких шагов, он затормозил, сосредоточился, глубоко вздохнул и с силой толкнул мяч. Мама молниеносно качнулась в сторону, и, подбив мяч одной рукой, направила его туда, где могла уже без особого труда поймать его.

- Молодец, малыш Гален, умница, - мама обнимала мяч так же, как недавно обнимала его.

- Еще! - закричал Гален, хлопая в ладоши. - Еще! Еще!

- Нет!

Он сразу узнал этот голос - трудно было представить, что Томас Роф посмеет появиться здесь в отсутствие отца. Руки мальчика бессильно упали вдоль тела, и он опустил голову, не решаясь поднять глаза.

Время игр закончилось.

- Так не хорошо, малыш Гален, - повторил голос. Высокий, темный человек, неторопливо загребая густую траву ногами, приближался к матери Галена. Подойдя к ней вплотную, он забрал у нее мяч.

- Очень плохо, Гален, плохо. Понимаешь?

Гален почувствовал, как его нижняя губа начала дрожать. Не поднимая головы, он принялся носком туфля ковырять землю. Человек подошел ближе, и мальчик из-под лобья взглянул на него.

Томас остановился футах в четырех от него и присел на корточки. Солнечные лучи не играли в его волосах, ибо Роф был абсолютно лыс, если не считать узкой темной бахромы, охватывавшей затылок и чуть приподнятой у висков. Его лицо поражало совершенством и холодно-бесстрастным выражением, и весь его облик живо напомнил Галену горгулию, изображение которой красовалось на стене старой школы. Томас отбрасывал длинную тень, и мальчик физически ощутил ее тяжесть на своей вывернутой в неосознанном желании противиться ступне.

- Смотри, мальчик, как это делается. Мяч нужно бросать вот так.

Желтый мяч покоился на вытянутых вперед ладонях Томаса. Неожиданно мяч подпрыгнул, крутанулся в воздухе, на мгновение завис, затем медленно подплыл к Галену и мягко лег в его машинально подставленные руки.

- Видел? - улыбнулся Томас; его улыбка была подобна неожиданному блеску грани кристалла в темноте. - Вот так нужно бросать мячик, малыш Гален. Тогда все будет хорошо. А теперь попробуй ты.

Гален попытался удержать мяч на вытянутых руках, но тот был слишком тяжел и все время скатывался на землю.

Улыбка темного человека погасла:

- Еще раз, мальчик. Попытайся еще раз.

Гален поднял мяч и снова попытался удержать его так, как учили в старой школе. Это ему удалось, но он не знал, что делать дальше.

Мальчик нерешительно взглянул на мать, но не понял выражения, появившегося в прекрасных маминых глазах. Он перевел взгляд на Томаса; глаза последнего напоминали пустые бездонные колодцы.

Гален почувствовал, как его начинает бить дрожь. Отбросив мяч в сторону, он ринулся к матери, протягивая руки, а по его пылающим щекам заструились слезы.

Она подхватила его, прижала к себе и принялась нашептывать что-то успокаивающее и ласковое слова, но даже этот шепот не мог перекрыть слов темного человека, доносившихся до мальчика в промежутках между всхлипами.

- … говорил я тебе?… не такой, как мы… что-то не то… врожденный… уродец … не может больше находиться… находиться…

… оставайся с нами… оставайся с нами… Вот так.

“Ты уверен, что ЭЭГ подсоединен правильно?

“Он дышит, не так ли?”

“Здорово же ты поработал над этим легким. Мне уже казалось, что оно…”

“Что?! Да я даже не касался его разорванного легкого! Оно только… оно…”

“Он снова открыл глаза!”

“Ты можешь заниматься своими прямыми обязанностями - следить за вводом анестетика?”

“Успокойся - все выполняется хрестоматийно, как по учебнику. Вот только метаболизм этого парня совершенно не вяжется с тем, о чем говорится в умных научных книжках”.

“Просто поразительно…”

“Как и его легкое, верно?”

“Ладно, ладно, главное, что он до сих пор жив. Давай заштопаем ему эти разрывы в стенках желудочка.”

“Какие разрывы, Док?”

“Ну эти, которые… о, черт. Обломки костей… Они ведь…”

“Так что же, получается, ничего не случилось? То есть, я хотел сказать, что это невозможно, правда? Как же это, Док?”

- Это невозможно, - сказал Томас.

Сидя в своем тайном убежище под длинным обеденным столом, надежно скрывшись за лесом потемневших ножек дюжины массивных стульев, Гален, прислушиваясь, поднял голову. Осторожно, стараясь не шуметь, он закрыл лежавшую перед ним на полу книгу. Это был огромный тяжелый фолиант, затянутый в кожу, полный библиотечных запахов, пыли и тайн. Внимание мальчика привлекли две пары ног, появившихся в комнате, и он сразу же распознал медлительную шаркающую походку своего дяди Александра и бодрый, ритмичный шаг Томаса Рофа. Дернув плечом, Гален вновь вернулся к своей книге. Дела взрослых его совершенно не интересовали - он их попросту не понимал.

- Боюсь, он стал помехой, - продолжал Томас. - Как теоретически, так и на практике.

Гален провел кончиками пальцев по буквам и эмблеме, вытесненным на толстой кожаной обложке фолианта. Он еще не владел языком, на котором была написана эта книга, но знал ее название, которое слышал неоднократно. Фолиант являлся неисчерпаемым источником совершенно потрясающих историй, читаемых ему вслух перед сном, историй о “старых добрых временах”, как называл их отец, как-то особенно по-доброму при этом улыбаясь. Книга называлась “История великого клана Пендрагон”, а эмблемой служили меч и дракон, изображение которых было выгравировано на кольцах его родителей, и Гален знал, что придет время, когда он тоже будет носить такое кольцо. Словом, книга, как нельзя лучше, подходила для чтения в тайном убежище.

- Но почему? - послышался голос Александера, в котором явно проскальзывали нотки усталости. - Ведь сколько поколений мы взрастили правильно!

Гален осторожно раскрыл книгу. Бумага была удивительно тонкой - скорее всего, при ее изготовлении пользовались мастеровыми кристаллами. Будучи отпущенными, страницы столь мягко ложились на место, что даже не шелестели. Да, именно такая книга лучше всего подходила для чтения в укромном тайнике.

- Возможно, - последовал ответ Томаса, - возможно, ошибка и не связана с поколением…

Александер закашлялся, и Гален снова поднял голову.

- Вы осмеливаетесь предположить, что он…он…половинник?

Гален зажал рот ладонями, чтобы не рассмеяться. Никогда прежде не доводилось ему слышать проклятий из уст дяди Александера, и это выглядело довольно комично. Мальчик вновь вернулся к книге и принялся перелистывать ее в поисках картинок.

- Он столь же бессилен, как и человек, - произнес Томас.

- Я не позволю оскорблять мою сестру, - в голосе Александера зазвучал металл. - Просто он развивается медленнее, чем другие. Дайте срок…

Интересно, подумал Гален, кого дядя Александер подразумевает под своей сестрой. Он никогда не слышал, чтобы у старика были маленькие братья или сестры, и тут же решил, что неплохо было бы с ними познакомиться и поиграть: самому Галену едва минуло пять лет.

- Ты прекрасно знаешь, какова ситуация, старик, - гневно прошипел Томас. - Времени больше нет. Как мы сможем предстать перед Собором, зная, что наследник не обладает Способностью?

Мальчик отыскал свою любимую картинку - замысловатый офорт, изображавший эпизод битвы Великой Войны. В самом центре картинки находился доблестный воин, закованный в богато украшенные доспехи, которые, по словам отца, в настоящее время пребывали в каком-то музее, но где именно, Гален уже позабыл. Могучим мечом воин рассекал надвое огромное обезьяноподобное существо, состоявшее, казалось, из одних клыков и когтей. Гален знал, что подпись под рисунком гласила:”Флоренсийская битва во времена Великой Войны с низшими кланами”.

Мальчик провел по картинке пальцем, повторяя движение меча, и постарался представить себе, какой была жизнь в те далекие годы. Он коснулся лица воина, отметил правильную линию чуть заостренных кончиков его ушей, боевой огонь в глазах, отсветом вспыхнувший в Кристалле, что свидетельствовало о присущей воину внутренней мощи.

- Другого выхода нет, - резкий голос Томаса раздался, казалось, над самым ухом Галена, и мальчик вздрогнул. - Малыш Гален должен быть изгнан.

Сорд уронил книгу с колен, и она с громким стуком упала на пол. Значит, все это время речь шла о нем? Изгнать его?

Томас опустился на четвереньки и сквозь частокол ножек стульев уставился на Галена. Какое-то мгновение выражение лица Рофа напоминало лицо обезьяноподобного существа из книги - злобное, безумное и голодное.

- Ну вот, видишь, что я имею в виду, - недовольным тоном произнес Томас. - Он столь бессилен, что даже не обладает аурой - оказывается, все это время он находился здесь.

Александер, покряхтывая, осторожно опустился на четвереньки рядом с Томасом. Лицо дяди было мягче, добрее, и, увидев мальчика и то, что он делает, старик улыбнулся:

- А, малыш Гален - снова просматриваешь семейный альбом?

С этими словами старик отодвинул стул и, протянув руку, поднял книгу с пола. Увидев картинку, которую незадолго до этого рассматривал Гален, дядя снова улыбнулся - казалось, на Томаса он не обращает никакого внимания.

- Так-так, Лисандер в битве при Флоренсе. Да, великий день для Высших кланов…- он снова протянул руку, приглашая мальчика выбраться из своего убежища. Его улыбка подчеркнула глубокие морщины старческого лица, острые кончики ушей потешно шевельнулись над голыми висками.

— Лисандер Сорд был великим героем кланов, малыш. - Дядя на секунду бросил взгляд на Томаса, и в его глазах сверкнул недобрый огонь, который, впрочем, тут же погас. - Как тебе известно, Лисандер был моим предком, и, следовательно, независимо от того, что пытаются утверждать некоторые, он также и твой предок.

Гален почувствовал прикосновение дядиной руки - кожа старика была теплой, сухой и дышала покоем.

- Никогда не забывай об этом, малыш. Никогда.

Гален взглянул дяде прямо в глаза, как две капли похожие на мамины, и услышал удаляющиеся шаги Томаса, в ярости покинувшего помещение.

- Я не забуду, - запинаясь, произнес мальчик, не понимая, почему эти лучащиеся глаза вдруг стали наполняться слезами.

“Он снова открыл глаза!”

“Сорд! Вы меня слышите? Вы знаете, где находитесь?”

“Никакой реакции”.

“Но ведь зрачки сужаются!”

“И кровяное давление вновь появилось!”

“Невероятно - не так уж много мы в него влили…”

“Не думаю, что нам нужно было в него вливать много, доктор. Больше всего кровоточил его скальп, но когда вы смыли кровь, он оказался не так уж плох”.

“Да, но на коже черепа у него вообще нет никаких ран!”

“Что?!”

“В машине, кроме него, находились еще люди. Может быть, их кровь…”

“К черту все - он сейчас в стабильном состоянии? Тогда давайте его на рентген. Мне это все очень не нравится. Очень не нравится…”

“Давай, Сорд, давай. Ты знаешь, где находишься? Ну-ка, взгляни на меня…”

- Взгляни на меня, молодой господин.

Гален с трудом переносил процедуру причесывания. Его волосы были все еще влажными, и кожу на голове больно стягивало, когда мать резкими рывками пыталась уложить их назад. И еще ему не нравился сладковатый цветочный запах, исходящий от стоявшего перед ним миниатюрного существа.

- Малыш Гален, - послышался голос матери. - Смотри на герра Шлаузена, когда он с тобой разговаривает.

Гален украдкой повел глазами в сторону матери. На этот раз на ее волосах не плясали солнечные блики. На дворе стояла ночь, тяжелые шторы наглухо закрывали окна фамильной библиотеки, парящие под потолком осветительные кристаллы были притушены. Мать стояла рядом со стариком, которого Гален прежде никогда не видел; старик устало опирался на трость, словно у него не было сил уже держаться прямо.

- Молодой господин, - мягко повторил герр Шлаузен.

Гален перевел взгляд на существо, едва ли превышавшее его ростом, но казавшееся еще более древним, чем дядя Александер. Глаза старика, наполненные голубой силой, хорошо сочетались с ловко сидящем на изящной фигуре хорошо пошитым костюмом. Сухонькая рука цепко держала желтый шар Кристалла Ожидания.

- Да, сэр? - отозвался Гален. Почему все так печальны? Из-за того, о чем на прошлой неделе говорил Томас? Что малыш Гален должен уйти?

- Взгляни в шар, молодой господин. Посмотри, что в нем возникает.

Гален сосредоточил взгляд в самом центре Кристалла Ожидания. Из прошлых уроков мальчик усвоил, что должен заполнить шар…чем-то. Но чем и как - он не знал.

- Мама… - неуверенно начал Гален.

Взмахом руки старик прервал его. Гален услышал едва сдерживаемое рыдание матери, и краем глаза заметил, как она пошатнулась и ухватилась за плечо старика с тросточкой. Ее живот казался уже таким огромным. Братик. Или сестричка.

- Смотри, молодой господин, - на этот раз губы герра Шлаузена не шевелились. - Кристалл ждет тебя. Что ты видишь в нем? Чем ты можешь его наполнить?

Слезы, только слезы из глаз.

Старик вздохнул, и в ноздри мальчика ударил резкий запах аромат роз. Герр Шлаузен медленно опустил шар и, сокрушенно покачивая маленькой головкой, повернулся к матери Галена.

- Tut mir Leid, meine Dame, - тихо произнес он. - Никаких изменений…ничего. Мне очень жаль…

Мать уткнулась в плечо старика, зажимая себе рот ладонью. Гален увидел, как спина ее задрожала, и ему вдруг стало страшно.

В этот момент в библиотеке появился Томас. Впервые за долгое время Гален видел, что темнолицый чем-то доволен. Роф положил руку на спину матери Сорда:

- Все в порядке, моя госпожа. Обо всем уже договорено. - Он повернулся к герру Шлаузену и кивнул.

Галену вдруг захотелось закричать на Томаса, потребовать, чтобы тот убрал свою руку со спины матери, и вообще выяснить, почему этот человек остался здесь, в то время как отец Гален уехал. Но цветочный запах цепко держал его. Мальчик почему-то не мог отвернуться от стоявшего перед ним старика, в руке которого неизвестно откуда появился хрустальный пузырек, заполненный голубоватой опалесцирующей жидкостью.

- Выпей это, молодой господин, - сказал герр Шлаузен. Когда он говорил, цветочный запах усиливался.

Выбора у Галена не было. Пузырек касался его губ, тело не слушалось. Мать плакала. Томас улыбался. А отец был далеко.

- Выпей это, молодой господин, и забудь.

Забудь отца. Забудь свою мать, эту волнующую округлость будущего брата или сестренки. Забудь свой дом, свой анклав, свои книги, свои игры.

- Забудь обо всем, - повторил старик, переливаясь всеми оттенками голубого, и цветочный запах снова усилился.

Забудь старую школу и горгулий. Забудь фолиант, Лисандера, дядю. Забудь обо всем.

Голубая жидкость полилась в рот.

- Забудь обо всем.

Обо всем. Забудь.

“У тебя есть предназначение”.

Я помню.

- … вы вспомнили? - похоже, этот голос уже не впервые задавал один и тот же вопрос. - Вы вспомнили, что произошло?

Гален Сорд открыл глаза, и свет буквально ослепил его. Длинный темный туннель исчез.

Над ним склонилась сиделка, одной рукой щупая пульс, а другой слегка похлопывая его по щекам.

- Вы знаете, кто вы?

- Гален Сорд. - Он попытался сесть и обнаружил, что находится в постели. Грубые простыни больно натирали тело.

- Вы знаете, где находитесь?

На какое-то время он задумался. Скорая помощь. Что-то там говорилось о докторе…

- В больнице? - догадался он.

- Вы помните, что произошло?

“Несчастный случай” - это было первое, что пришло ему в голову. Девушки смеялись. Скорость оказалась слишком высока. Неожиданно дорога ушла в сторону, и на машину надвинулось… Да, но ведь было еще что-то, кроме наезда. Некто подходил к нему в операционную. Некто приходил к нему, когда он парил над сумеречной бездной, и этот кто-то сказал ему…сказал ему…

Пальцы Сорда впились в кисть сиделки.

- Мистер Гален, - снова произнесла она, со страхом глядя на него. - Вы помните, что произошло?

- Да, - отозвался Сорд. - Я вспомнил… все…

Впервые, после без малого двадцатилетнего перерыва, он вспомнил все, что было с ним в той, другой, жизни.

Глава 4

Маркус Асквиз оторвался от полицейских протоколов, аккуратно разложенных на громадном, обтянутом кожей, столе. Пара тонких пенсне чудом удерживалась на переносице юриста, а сквозь редкие, тщательно прилизанные вверх от висков волосы, розовела блестящая лысина. Однако ум, скрывавшийся за столь непритязательной внешностью, по своей остроте мог посоперничать с умом любого из тех молодых адвокатов, с которыми Маркусу не раз приходилось сталкиваться в суде.

Он откашлялся, давая понять, что собирается говорить.

- Мне сказали, что вы просто счастливчик, Гален, - не смотря на уже явно слышимое старческое дребезжание, голос юриста был все еще силен, отшлифованный пятидесятилетним стажем произнесения речей перед аудиторией.

Гален Сорд стоял у огромного, во всю стену, окна, задумчиво созерцая раскинувшийся тридцатью этажами ниже Центральный парк. Затем взгляд молодого человека перекочевал на аккуратный прямоугольник гипса, казалось, намертво впечатанный в кисть его левой руки.

- Полиция пришла к выводу, что в тот момент, когда ваша машина наткнулась на фонарный столб, ее скорость достигала восьмидесяти миль в час, - продолжал Асквиз, вновь возвращаясь к лежавшим перед ним протоколам. - Одна из пассажирок погибла, вторая… ну… вторая, судя по-всему, предпочла бы погибнуть тоже, вам же удалось отделаться парой пустячных переломов.

- Моя грудная клетка была полностью раздавлена, - без малейших эмоций возразил Сорд, повторяя только то, чего не было в полицейских протоколах и о чем ему поведала дежурная сиделка. - Пять ребер расколото на мелкие кусочки. Отек легкого. Сердце пробито обломками костей. Сотрясение мозга.

- Вполне возможно, что в первый момент так и показалось, - согласился адвокат с дружеским, хорошо рассчитанным смешком. - По правде говоря, когда мне позвонили, я было решил, что вы снова…э-э…напились, и подумал…

- Так оно и было, - голос Сорда почти терялся в пространстве роскошной, обитой темным деревом, старинной адвокатской конторе.

Асквиз пожал плечами и вновь углубился в изучение страниц, которые держал в руках.

- Медицинское обследование отвергает наличие малейшей дозы алкоголя в вашей крови в момент…

- Я принял кое-что посильнее алкоголя.

- И тем не менее никаких следов чего-бы там ни было в вашей крови, Гален.

Сорд отвернулся от окна и в упор взглянул в лицо собеседнику:

- Я должен был умереть, Маркус.

Некоторое время адвокат изучающе смотрел на своего молодого клиента, затем снял пенсне, аккуратно сложил и его и положил сбоку от пресс-папье на потемневший от времени серебряный поднос.

- Я понимаю, - сказал он, сплетя пальцы перед собой. - В тебе говорит комплекс вины из-за женщин.

- Черт возьми, да! И ваша фирма должна сделать все необходимое, чтобы часть моих средств пошло на компенсацию ущерба, нанесенного им и их…

- Любой подобный шаг может быть воспринят судом как признание вины…

- Во имя Господа, Маркус! Ведь я действительно виновен! - всплеснул руками Сорд. - Я был пьян, ничего не соображал и превысил скорость…

Асквиз хлопнул ладонью по столешнице:

- Нет, молодой человек, вы не были ни тем, ни другим, ни третьим. Здесь, передо мною, результаты медицинской экспертизы - ваша кровь была чиста. А вот полицейский протокол - три внушающих доверие свидетеля независимо друг от друга показали, что вы сделали все возможное, чтобы избежать столкновения с такси, пытавшимся перерезать вам дорогу. В худшем случае - я повторяю, в худшем, - ваша единственная вина заключается в том, что в вашей двухместной машине находилось три человека, и вы управляли ею, будучи лишенными водительских прав. И это, молодой человек, все.

В ответ на этот взрыв адвоката Сорд лишь цинично усмехнулся:

- Все это дерьмо, и вы знаете это не хуже моего.

- Ничего я не знаю, - раздраженно буркнул Асквиз и полез в карман пиджака.

Сорд снова отвернулся и уставился в окно.

- Расскажите мне о моих родителях, - не оборачиваясь, попросил он.

- Я не был с ними знаком, - ответил адвокат.

- Вы ответили слишком быстро, - отозвался Гален. - Вы всегда отвечаете слишком поспешно, когда дело касается моего прошлого.

Он подышал на стекло, с интересом наблюдая, как, помутившись вначале, оно вновь стало прозрачным, открывая вид на парк.

- Как же тогда вам удалось стать управляющим моей доверительной собственностью, а, Маркус? Если вы не были знакомы с моими родителями?

Асквиз снова прочистил горло:

- Ваш отец имел дело исключительно с мисс Марджорибенкс…

- Уже который год находящейся на пенсии.

- Верно. Ваш отец заключил договор о вашей доверительной собственности через эту фирму с участием мисс Марджорибенкс в качестве управляющей, которой она и оставалась до своего преждевременного… словом, до того печального случая, после которого ваша собственность была передана под мою опе…

- Расскажите лучше, как умерли мои родители, - теперь Сорд стоял буквально в нескольких шагах от адвоката, вперив в лицо последнего тяжелый взгляд. От него не ускользнуло напряженное выражение, вдруг появившееся в глазах Асквиза. Странно, что раньше он ничего подобного не замечал.

- Авиакатастрофа. Над Новой Зеландией. Вам тогда было всего два года…

- Мне было пять лет, Маркус.

Адвокат опустил глаза и сильно потер лоб.

- Нет, нет. Вам было пять лет, когда мисс Марджорибенкс ушла на пенсию и вас поместили…

- Мне было пять лет, когда мои родители о т о с л а л и меня, потому что я не владел силой, - отрубил Сорд. - Такой, какой обладали все остальные из моего клана. Вам что-нибудь говорит имя “Пендрагон”?

Асквиз сидел, как громом пораженный.

- Вы проиграли, Маркус. Отреагируй вы подобным образом в суде, обвинение бы закопало вас.

Асквиз попытался что-то произнести, но у него ничего не вышло. Он, поперхнувшись, закашлялся, и с трудом прохрипел:

- Я… я не понимаю, о чем вы, Гален. Может быть, вам приснился плохой сон? Кошмар, вызванный действием анестетиков. Понятно, никому не хочется быть сиротой - вам просто привиделось, что…

- Я не сирота, Маркус. У меня были и мать, и отец. У меня был дядя по имени Александер. И одного из моих предков звали Лисандер. Боже мой, в тот момент, когда меня высылали, моя мать была беременна, и сейчас у меня где-то есть брат или сестра. У меня… - и тут Сорда словно что-то ударило изнутри. Он вспомнил глаза человека из операционной.

- Господи, Маркус. У меня есть брат!

Лицо Асквиза было белее мела.

- Нет, Гален, вы не поняли. У вас не может быть брата.

Сорд навис над стариком:

- О нет. Это в ы не понимаете. По всем правилам я должен был умереть после этого несчастного случая на прошлой неделе. Я уже умирал. Но тут в операционной появился человек, мужчина. И он говорил со мной, Маркус! Он говорил, но губы его оставались неподвижными. И он смотрел на меня. Он смотрел на меня, и его глаза были точной копией глаз моей матери. Глаз нашей с ним матери!

- Нет, - в разом ослабевшем голосе адвоката прозвучала мольба.

- Да, - Сорд выпрямился. - Он говорил со мной, он сказал, чтобы я вспомнил, и я вспомнил. “У тебя есть предназначение” - вот что он мне сказал.

- Он так сказал?

- И еще - “Ты должен бороться”!

- И это? Брин сказал тебе именно так?

Сорд дернулся, как от удара:

- Брин? Так его зовут Брин? Вы с ним знакомы?

- Нет, - в глазах Асквиза стояли слезы. - Я не знаю его. Я просто не могу его знать. И вы не можете. Вы не должны…

- Как мне отыскать его, а, Маркус? Как мне найти всех их - мою семью?

Асквиз поднес к лицу белый полотняный платок. Шумно высморкавшись, он свернул его, вытер глаза и попытался выровнять дыхание. Когда адвокат заговорил снова, было видно, что самообладание вернулось к нему. Но оно было очень хрупким, и Сорд это почувствовал. Как паутинка.

- Гален, вы хоть имеет представление о том, во сколько оценивается ваше состояние?

Сорд уселся на краешек стола и скрестил руки на груди.

- А какое, собственно говоря, отношение это имеет к делу?

- Нет, ответьте - вы представляете?

Сорд неопределенно покрутил в воздухе ладонью:

- Ну… четырнадцать … пятнадцать миллионов, где-то так…

Асквиз приподнял брови и покачал головой:

- Двадцать семь и три.

- Так вот, касательно моей семьи, Маркус…

- Я мог бы удвоить ваше состояние, - глаза Асквиза были кристалльно чисты и спокойны. - Я мог бы даже утроить его.

Сорд пристально взглянул на адвоката и понял, что тот не шутит. Однако Галена это заботило сейчас меньше всего - ему нужно было, чтобы Асквиз признал: все, о чем его спрашивали, имеет под собой реальную почву.

- Спасибо, Маркус, - сказал Сорд.

- Все, что вы должны обещать - это не искать… ну, словом, не влезать во все это.

- Ясно. Мои иллюзии. Действие анестетика.

Из груди Асквиза вырвался вздох облегчения:

- Точно, мой мальчик. Точно.

Сорд поднялся и принялся мерить шагами толстый персидский ковер перед столом адвоката.

- Знаете, Маркус, вы были единственным постоянным лицом в моей жизни. Ежегодно я нанимал нового адвоката, но не менее четырех раз в год я появлялся здесь, в вашем офисе… На каникулы вы забирали меня к себе, в Башню. Летом мы вместе отправлялись в Хемптон. Подписывая чеки, вы учили меня жить.

- Я старался, - в голосе Асквиза чувствовалась какая-то неуверенность.

- И каждый раз вы ухитрялись вытягивать меня из всевозможных неурядиц, являвшихся, как это ни парадоксально, результатом именно того, чему вы меня учили.

- Подобная методика срабатывает лишь у тех, у кого есть средства.

- И у меня есть эти средства, не так ли, Маркус?

- Даже более чем…

- А теперь вы предлагаете мне ни мало ни много пятьдесят миллионов долларов, чтобы откупиться от меня, от той проблемы, которая сейчас у вас возникла в связи с моим чрезмерным любопытством.

- Ну, если грубо, то да.

Сорд остановился и в упор взглянул на человека, который в течение двадцати лет заменял ему всех родных и близких.

- Так вот, я предложу эти двадцать семь и три десятых миллиона кому угодно, лишь бы он помог мне справиться с моей проблемой. Мне почему-то кажется, что подобная куча денег вполне способна раскрыть много интересного, верно, Маркус? Например, отыскать многих без вести пропавших людей?

У Асквиза отвисла челюсть:

- Гален, вы не должны… Иначе вам грозит…

- Что? - вскинулся Сорд. - Опасность? Не думаю. На прошлой недели я был уже готов отдать концы, но мой брат - он натянуто улыбнулся старику, - Брин, побывав в операционной, излечил меня. - Сорд взял с подноса на столе Асквиза старинный серебряный нож для вскрывания конвертов, по форме напоминавший кинжал. - Брин возложил свою руку на меня, и она полыхнула голубой силой - видите, Маркус, как много я запомнил? - и мое тело вновь сложилось воедино. - Он поднес кинжал к своему животу. - Думаю, что если кто-то и хотел меня убить, то это он должен был сделать еще тогда, когда мне было всего пять лет. И мне кажется, что я могу заняться поисками своей семьи, не подвергая при этом себя никакой опасности. - Сорд развернул кинжал острием к себе. - Очевидно, если со мной что-либо произойдет, то голубая сила… - с этими словами он отвел руку для удара…

- Не-е-ет!! - Асквиз буквально вылетел из кресла и крепко ухватился за нож. - Нет, - повторил он, и Сорд вдруг понял, насколько адвокат стар. - Эта…голубая сила, ее действие… не сохраняется. Вы больше не находитесь под ее защитой.

Гален оставил кинжал в дрожащей руке Асквиза.

- А как же она тогда действует?

Адвокат тяжело рухнул в кресло. Сорд ощутил, что именно в этот момент ему наконец-то удалось сделать первый шаг на длинном-предлинном пути.

- Не могу сказать, - голоса адвоката понизился до шепота, - потому что я… не знаю.

Он взглянул на стоявшего перед ним молодого человека, чью жизнь все эти годы он пытался как-то упорядочить.

- Я не принадлежу к их миру, Гален. Вы должны мне поверить.

Сорд кивнул. По глазам Асквиза было видно, что тот говорит правду: защита проиграла.

- Ну, а что вы можете рассказать мне? - Гален постарался придать своему голосу мягкость, на которую только был способен.

Асквиз медленно покачал головой, и на какое-то мгновение Галену даже показалось, что адвокат забыл о присутствии клиента.

- Я должен испросить разрешения, - наконец произнес юрист. - Это единственный выход.

- Ну, а кто дает подобные разрешения?

Асквиз вздохнул:

- У меня есть номер телефона, по которому я должен позвонить…

Сорд полностью сосредоточился на своем голосе, стараясь, чтобы его интонации звучали как можно более естественно и дружелюбно. Он опасался потерять то мизерное преимущество, которым располагал в данный момент.

- Так все же - от кого зависит получение подобного разрешения?

Асквиз поднял вверх дрожащие руки:

- Честное слово, не знаю. Попроси я о чем-либо подобном еще неделю назад, ответ был бы заведомо отрицательным. Но с появление Брина… Не могу сказать.

Очень мягко Сорд спросил:

- Он мой брат?

Асквиз взглянул мимо Сорда куда-то в окно:

- Прошу вас, Гален, они узнают все, что я говорил, о чем рассказал вам. У них есть возможности… Спросите меня об этом завтра.

- А что, если они запретят вам вообще что-либо говорить мне?

Адвокат сосредоточил все свое внимание на Сорде, словно пытаясь передать ему какое-то скрытое послание, которое не осмеливался произнести вслух.

- Тогда мы вернемся к этому вопросу завтра, Гален. - Он протянул руку к своему клиенту точно таким же жестом, каким протягивал маленькому Галену руку дядя Александер, ободряя мальчика и прося не забывать того, чьим наследником тот является. - Доверьтесь мне и на этот раз. Вы уже столько ждали - так подождите еще день.

Сорд пристально посмотрел в глаза старого адвоката, но так и не сумел расшифровать промелькнувшего в них выражения. Наконец, склонившись над столом, он принял протянутую руку юриста.

- Хорошо, - жестко сказал он. - Еще один день.

Их руки разъединились с некоторым колебанием, словно Сорд боялся утерять нечто, что могло бы приблизить его к цели.

- Тебе бы лучше сейчас уйти, - переходя на “ты”, тихо сказал Асквиз.

- И тогда вы сможете позвонить?

Адвокат покачал головой.

- Я не могу сейчас звонить, - и, увидев немой вопрос в глазах Сорда, добавил. - Этот номер отвечает только после… после захода солнца.

Сорд недоумевающе поднял брови.

- Они отвечаю по телефону только после захода солнца? - Он нервно рассмеялся. - Что же это за люди, Маркус, с которыми нам приходится иметь дело?

Адвокат отвел враз помрачневший взгляд, и медленно ответил:

- Это не люди, Гален. Это вообще не люди.

Глава 5.

Хотя с момента несчастного случая прошла уже неделя, Гален Сорд по-прежнему ощущал себя призраком в собственном доме - словно он не принадлежал к окружавшему его миру, а находился где-то далеко, в реальности своего прошлого. После всего, что сделал с ним его брат Брин в предоперационной, вырвав из объятий смерти, Гален понимал: его старая жизнь окончилась в ночь катастрофы. Однако он не имел ни малейшего представления о том, что же ожидает его в будущем.

Было еще очень рано, и Гален неторопливо расхаживал по мраморным плитам большого зала своих апартаментов в Трампет Тауэр. Если ему и удалось сомкнуть глаз прошлой ночью, то этого он не помнил. Была какая-то новизна в том, что вечер накануне он провел не будучи одурманенным алкоголем или чем-нибудь похуже. Наблюдая за восходом солнца с тридцатого этажа вознесшегося над Пятым авеню здания - золотые лучи светила длинными копьями пробивались сквозь каньон городских домов - он вдруг осознал, что не встречал рассвета с незамутненными глазами с тех пор, как был… как был ребенком. И сам город казался обновленным.

Сорд потянулся в утреннем сиянии и осторожно пошевелил кистью в короткой гипсовой повязке, удивляясь про себя, почему он излечился полностью, за исключением этого места. Однако у него были более важные дела, требовавшие самого пристального внимания. День - точнее, ночь - срок, который просил Асквиз для связи с теми, от кого зависело разрешение открыть его клиенту правду, уже минул, и после без малого двадцати лет жизни в неведении Гален не мог ждать больше. Он поспешно вернулся в кабинет: настало время позвонить адвокату.

Кабинет был оборудован со вкусом - точнее, в последнем уверил Сорда разрабатывавший его дизайнер - с античными дубовыми панелями, воскрешавшими в памяти образ громадного особняка тех времен, когда на Манхеттене севернее Хьюстон-стрит раскинулись фермы; великолепный встроенный аквариум с соленой водой, заполненный существами, название которых он не рискнул бы произнести из опасения сломать язык и уход за которым осуществлялся регулярно раз в две недели… И на всех стенах и полках - воспоминания о его потугах на поприще археологии со всего мира: погребальные маски с Микен, грубые глиняные горшки и пенаты из Римской Галлии, и даже причудливый артефакт, предположительно, финикийский, из раскопа Старки у подножия горы Айер в Австралии.

Гален на мгновение замер на пороге, охватывая взглядом предметы, столь элегантно и в то же время бессмысленно расставленные по всему кабинету. Условия доверительной собственности были более чем ясны: смехотворная сумма в обмен на университетское образование и карьеру по его выбору в области, которая бы помогла человечеству расширить знания о себе. Возможно, Сорд наконец осознал, что в своих скитаниях он искал свое прошлое, а не прошлое всего человечества.

Но что бы ни питало это призвание его прошлой жизни - основанное, впрочем, в чем он прекрасно отдавал себе отчет, на деньгах, которые он в качестве дотаций мог вкладывать в различные полевые партии, а отнюдь не на его академических способностях - применение и ценность его занятий археологией без труда можно было обнаружить в подсвеченной изнутри стеклянной горке, разместившейся позади длинного кожаного дивана рядом с камином. Шкафчик был полон совершенно непрофессиональной подборкой роскошных фаллосов, эротических скульптур и фетишей плодородия, охватывавших три тысячелетия и полтора десятка культур. Эта коллекция оказывала воистину магическое действие на Сорда каждый раз, когда он располагался на диване с очередной женщиной - сколько их у него было, он не помнил, просто сбился со счета. Гален отвел взгляд от горки. В это утро, когда город предстал перед ним совершенно в новом свете, он совершенно неожиданно обнаружил, что его кабинет наполнен печалью и пустотой. Теперь моя жизнь должна измениться, подумал он. Настало время все обновить.

Сорд подошел к столу, еще одной антикварной бессмыслице, купленной просто так, по случаю. Он протянул руку к телефону и, отодвинув в сторону кипу нераспечатанных писем и журналов, открыл окошко автоответчика. Оно мерцало зеленым светом: кто-то явно старался дозвониться до него ночью, когда Сорд в тщетной попытке уснуть невидящими глазами смотрел перед собой в темному.

Би-и-и-п. “Гален, это Маркус. Ты дома? Если да, то сними трубку. Гален! Черт тебя подери, ну возьми же трубку…” Затем наступила пауза - очевидно, адвокат молчал столь долго, что акустическая система автоматически отключилась.

Затем последовал второй звонок. На этот раз Сорд уловил в голосе Асквиза нотки, о существовании которых раньше даже не подозревал. Старик был явно пьян - самому Галену подобное состояние было хорошо знакомо.

“Это снова Маркус. Звоню относительно.. что такое, уже полночь? Серьезно? Надо же… Я не… Послушай, Сорд. Я звонил, выяснял. Я ведь пообещал, что спрошу, и спросил… и… и они сказали “нет”. Если честно, я особо не удивился: они мне и не могли этого позволить.” Старик горько рассмеялся. “Они скрывали это от тебя почти два десятилетия. Поэтому не стоило и ожидать, что они откажутся от этого и больше не станут делать тайны из твоего прошлого. Твое прошлое по-прежнему не подлежит разглашению, и так будет еще очень, очень долго. Очень долго.” Асквиз снова умолк. Затем послышался вздох, глубокий и тяжкий. Пьяный старик в полночь. Пауза опять затянулась, и автоответчик снова отключился.

А потом прозвучал третий звонок. “Это Маркус. Я… Мне бы очень хотелось извиниться перед тобой, Гален. Я пытался как-то помочь тебе, ты это знаешь. Старался дать тебе все, чего только может пожелать… человек”. Волосы на голове Сорда зашевелились. “Это все, на что я оказался способен. Это все… Видишь ли, им приходится использовать многих из нас. В прошлом, когда все было гораздо проще, не так, как теперь - со всеми этими компьютерами, спутниками и прочими машинами - ну, они могли позаботиться о себе сами. По крайней мере, в основном. Полагаю, именно тогда было положено начало большинству легенд. Когда они совершали ошибки.

А затем ситуация несколько… усложнилась. Маленькие просчеты повлекли за собой неожиданные последствия. Поэтому им понадобились мы, чтобы многое по-прежнему сохранялось в… тайне. Сохранить все, как есть”

Он снова засмеялся и закашлялся. Сорд услышал, как адвокат отхлебнул из стакана; упавший в него кубик льда издал негромкий стук.

“Я имею в виду, что мне приходилось в свое время видеть кое-кого из них. Тех, настоящих. Конечно, это не выглядело так, словно они могли… ну, просто зайти в банк и подписать собственные чеки.” Еще один вздох. “Прости меня, Гален, за то, что говорю бессвязно. Я стар. А мне нужно еще столько тебе рассказать. Еще за столько извиниться”.

Пауза. И щелчок отключившегося автоответчика.

Четвертый звонок. Сухой, дребезжащий голос Асквиза. “Ты не принадлежишь этому миру, Гален. Но ты и не изгнанник. По-крайней мере, это выражение в отношении тебя они не использовали. Но тебе стоит разыскать тех, кто был изгнан. О, конечно, они пытались уверить меня в том, что таковых здесь нет, что все это лишь пришедшие из глубины веков предания и легенды. Но они все же есть - в сумерках. Именно там ты и должен искать. На полпути. В сумерках.”

- Что искать? - крикнул Сорд автоответчику. - Кого я должен искать?

“Как здесь жарко”, продолжал голос. “Как поздно, и как я устал. Прости, Гален. Или я тебе уже это говорил? Искренне сожалею о том, как они поступили с твоими родителями. Но… но это было уже после. Ты и не мог ничего знать. Даже Брин…” Адвокат опять вздохнул, на этот раз глубоко, словно старался освежить память. “Послушай. Я лучше начну сначала, так как… так как они больше не дадут мне встретиться с тобой. Они не могут рисковать. Ты это поймешь, когда я расскажу тебе, почему тебя отослали. Почему они…” Послышался звук, словно адвокат принялся напевать себе под нос - на одной ноте. Пение продолжалось не более секунды. Или этот звук раздался откуда-то из другого места, а не из телефона?

Асквиз продолжил:”Тебя действительно зовут Гален Сорд. Они повязаны столькими клятвами, что уж этого просто не могли у тебя отнять, ибо таковым было одно из условий. Я точно не знаю, какие еще были поставлены условия, но именно это мне известно достоверно.” Еще один короткий напев. “Так вот слушай: ты был рожден первым в своей линии, наследником Виктора из Высшего Клана Пендрагона. Брин прав, Гален - у тебя есть предназначение. Ты должен сражаться. Вначале за свой клан, а затем и за ос…”

Асквиз вдруг умолк - ни хрипа, ни кашля, ни дыхания. Лишь легкое потрескивание статических разрядов на перематывающейся пленке, затем стук упавшей телефонной трубки, и тишина. Спустя минуту аппарат в очередной раз отключился автоматически.

Пятого звонка не последовало.

В столь раннее утро поймать такси не составляло особого труда, да и движение на улицах было не столь оживленным, так что Сорд рассчитывал добраться до небоскреба Асквиза на 64-й Восточной в считанные минуты. Но пожарная машина, скорая помощь и несколько полицейских автомобилей у блока, где находилась квартира юриста, застопорили движение во всей округе. Последние два квартала Сорд буквально бежал; он был почему-то абсолютно уверен в том, что присутствие здесь всех трех служб связанно именно с Маркусом Асквизом.

Все, что осталось от юриста, было уже упаковано и отправлено в судмедэкспертизу, поэтому для Сорда не составило большого труда преодолеть полицейский кордон, сославшись на то, что он является старинным другом семьи Асквиза и что они вчера вечером условились сегодня вместе позавтракать. О пленке в своем автоответчике Сорд не обмолвился и словом.

Одетый в штатское детектив, отрекомендовавшийся как Транк, толстяк со скучающим, тусклым взглядом, ввел Сорда в кухню Асквиза.

- Посмотрите - что-нибудь здесь пропало? - поинтересовался детектив.

Сорд сделал вид, что внимательно осматривает помещение. Все столы и шкафчики сверкали девственно-белой чистотой. Медные кастрюли и прочая утварь с завидной аккуратностью были развешаны на прикрученной к стене решетке из нержавеющей стали. Это была хорошо оснащенная кухня, которой могли позавидовать иные рестораны. И лишь несколько деталей рассеивали иллюзию того, что в любой момент здесь может появиться сам хозяин, чтобы приготовить одно из своих легендарных воскресных блюд.

Откупоренная бутылка “Транквери Стерлинг” на столике возле холодильника. Серебристый ярлык надорван и буквально чудом удерживался на стекле. Рядом с бутылкой поблескивал хрустальный бокал, надтреснутый и почерневший с одной стороны.

В самом центре окрашенного водоэмульсионной краской потолка коробилось уродливое черное пятно. Прямо под ним, на краю стола, валялся белый телефонный аппарат с дюжиной дополнительных кнопок. Идущий от него провод у самого пола был словно обрезан ножом. Именно здесь, на полу, и находилась самая леденящая из всех подробностей прошедшей ночи. Судебные медэксперты для оконтуривания того, что осталось от тела Асквиза, использовали широкую белую клейкую ленту. Абрис представлял собой почти правильный круг не более трех футов в диаметре. Пол внутри круга был черен, виниловое покрытие расплавилось и топорщилось на деревянной подложке.

- Что здесь стряслось? - спросил Сорд, непонимающе озираясь по сторонам.

Транк потер переносицу:

- Ааа, это все эти, панки. Вломились сюда, облили его бензином. Сделали из старика живой факел. От него осталась кучка пепла.

Хотя на автоответчике после четвертого звонка Асквиза не было записано ни звука, Сорд как-то выпустил эту деталь из виду - слишком много других вещей содержалось на пленке.

- Но зачем? - в голосе Сорда звучала растерянность. - Во имя господа, за что?

- Нууу, психи какие-то. Это уже не первый случай. - Детектив оторвал полоску от свернутого рулоном бумажного полотенца, висевшего под шкафчиком, шумно высморкался и принялся внимательно изучать содержимое полоски.

- Но, - осторожно произнес Гален, - если это был бензин, то почему же больше ничего не загорелось? Он огляделся еще раз: пятно на потолке, черное пятно на полу - и все, если, конечно, не считать потекшего от жары ярлыка на водочной бутылке в пяти футах от места пожара. На белом телефоне, кроме обрезанного провода и исчезнувшей трубки, никаких повреждений заметно не было.

- Одна из тайн нашей жизни, сынок, - без особого убеждения пояснил детектив. - Значит, вы утверждаете, что в целом кухня выглядит, как обычно, верно?

- Да, - отозвался Сорд.

- И что же - ничего не исчезло? Ну, там, телефонный справочник? Какая-нибудь шкатулка или редкостная кухонная утварь?

- Только телефонная трубка.

- Ах, да, нам это известно. Пришлось ее отрезать, так как этот парень намертво вцепился в нее, и другого выхода просто не было.

Сорд еще раз взглянул на правильный круг, обозначенный клейкой лентой.

- Мне показалось, вы сказали, что от него ничего не осталось, кроме пепла.

Детектив скомкал полотенце и сунул в карман мятого пиджака:

- Ну, в основном здесь был только пепел. Но, видите ли, его рука, да, его рука, так вот - она вообще не пострадала от огня. Она просто лежала на кучке пепла, все еще сжимая телефонную трубку. Наверное, адвокат пытался позвать кого-нибудь на помощь.

Пытался оказать помощь, про себя возразил Сорд, вслед за Транком покидая кухню и давая возможность видеооператору репортерской группы “Канала 5” приступить к съемку для дневного выпуска новостей.

- И все же я не могу понять, - обращаясь к детективу, произнес Сорд, - каким образом… каким образом человек может полностью сгореть, за исключением руки, и чтобы вокруг ничего больше не пострадало.

Детектив уже стоял в дверях и задумчиво наблюдал за тем, как луч юпитера, подобно прожектору в тумане, перебегает с одного участка помещения на другой.

- Что значит - ничего больше не пострадало? - рассеянно бросил он. - Взгляните хотя-бы на потолок.

- Погляди-те ка лучше на столешницу, - возразил Сорд. - Пластиковое покрытие должно было бы пойти пузырями. Да и у телефона пластмассовый корпус - уж он-то, по крайней мере, должен был расплавиться.

Никакие это не головорезы, вдруг осознал Гален. Юриста остановили в тот момент, когда он хотел сообщить то, о чем знал. Асквиз попросил разрешения, ему отказали, подозревая, что адвокат наговорит Сорду лишнего, и некто позаботился о том, чтобы старик умолк навеки. Но каким образом?

Словно в ответ, в его мозгу вновь прозвучали слова Асквиза, сказанные им накануне вечером: “Они не люди, Гален. Они вообще не люди”. И еще юрист утверждал, что сам Сорд тоже не принадлежит к миру людей.

- Великий боже, - тихонько вздохнул Гален. - Кто же я на самом деле?

- А-а, не суши себе мозги, сынок, - толком не расслышав сказанного Сордом, отозвался детектив. - Знаешь, подобное случается. Весь город катится ко всем чертям. Парень был стар и жил, как умел. Просто представь себе, что пришло его время, и все.

Сорд резко повернулся к толстяку, но микрофон, неожиданно оказавшийся у него перед лицом, заставил замереть проклятие, готовое сорваться с его губ.

- Кендалл Марш, “Новости из Первых Рук”. - Хорошо поставленный голос принадлежал высокой широкоплечей чернокожей женщине с чарующей улыбкой и тщательно уложенной прической. - Вы были знакомы с жертвой, сэр?

Гален оторвал завороженный взгляд от светящегося глазка видеокамеры и отвернулся.

Ничуть не обескуражившись, Марш движением промышленного робота, подающего деталь к станку, протянула микрофон детективу.

- Детектив Транк, у вас уже есть версия, почему Маркус Аврелиус Асквиз, видный юрист и личный друг мэра, пал жертвой столь ужасной смерти?