Хрупкий брак

ГЛАВА ПЯТАЯ

Вилла Калимаки стояла на мысе, густо поросшем лесом. Ее белые стены с арками были достаточно толсты, чтобы защитить от полуденного солнца Средиземноморья, а оплетенная виноградом терраса открывала чудесный вид на море, плещущее ниже лесенки в триста ступенек, которая спускалась от виллы по заросшему оливковыми деревьями холму.

Энни точно знала, что лесенка насчитывает именно триста ступенек: она и Лив еще давно их сосчитали. Они даже поспорили, выбрал ли архитектор это количество ступеней специально, или все получилось случайно. В детстве она бывала здесь так часто, что это место словно было ее вторым домом. И мама с Лив все-таки оказались правы — все здесь было пронизано спокойствием и свежестью. Этот живописный греческий остров обладал чем-то таким, что сразу заставило забыть обо всех проблемах.

Уже к концу первого дня она чувствовала себя так, словно провела здесь целый месяц.

Энни весь день купалась и загорала. Сейчас, вытянувшись в шезлонге на террасе, она сквозь густую стену из малиновой цветущей бугенвиллеи и алого гибискуса наблюдала за баркасами в море далеко внизу. Было слишком жарко, чтобы есть. Она соорудила себе легкую закуску из хлеба, брынзы, оливок и помидоров, запила все стаканом холодного сухого белого вина и отдалась удовольствию полного безделья, валяясь в шезлонге и читая триллер, который купила накануне в аэропорту.

Однако вскоре, решив, что немного физических упражнений не принесет ей ничего, кроме пользы, она медленно встала, сладко потянулась, сунула ноги в сандалеты и неспешно направилась к лесенке, бегущей вниз к пляжу.

Солнце уже опустилось к горизонту, и жара понемногу начала спадать. Аромат оливковых деревьев, смешанный с ароматом сосен и можжевельника, был хорошо знакомым ей запахом, моментально напомнившим те счастливые дни, которые она провела здесь.

Пляж оказался совершенно пустым — ведь он был доступен только для жильцов нескольких частных вилл либо для пассажиров яхты или баркаса. В течение дня, даже в самый пик пляжного сезона, на нем едва ли набиралась горсточка отдыхающих. А к вечеру он обычно снова пустел.

Влюбленная в свое одиночество, Энни спустилась к морю, села на теплый песок и стала наблюдать, как плещутся волны у чистой кромки берега. Ей нравилось быть одной. Если же захочется оказаться в компании, то попозже она поедет в таверну Димитрия и побалует себя вкусным ужином. Она знала Димитрия и его семью много лет и в его таверне была надежно защищена от возбужденной толпы «гарпунистов» — мужчин, озабоченных поиском одиноких скучающих иностранок.

Отдаленный крик за ее спиной заставил Энни резко повернуться, поначалу она не поняла, что именно слышала — крик птицы или крик ребенка. Быстрое движение среди деревьев, растущих на склоне холма, привлекло ее внимание, и, стараясь рассмотреть, что там, она наконец сообразила, что какая-то фигурка в красном несется вниз по холму.

Это была маленькая девочка, едва ли старше трех или четырех лет, поняла Энни. На девочке было короткое платьице в красную полоску, а в руках она тащила маленького темно-коричневого игрушечного медвежонка, одетого в точную уменьшенную копию такого же платьица, что и у хозяйки. Хватая ртом воздух и плача, девчушка промчалась мимо Энни и остановилась только тогда, когда выбежала на мелководье и, потеряв равновесие, резко шлепнулась в воду, отчего расплакалась еще сильнее.

Энни быстро огляделась, в любой момент ожидая увидеть кого-нибудь из взрослых, бегущего за своей малышкой. Но когда никто не появился, она осторожно зашла в воду и присела около девочки.

— Эй, привет, я могу тебе помочь? А где твои мама и папа?

Плач не прекратился, но девочка повернула свое распухшее, красное от слез личико к Энни. Темные волосы малышки были заплетены в косичку. Она была очень тоненькой, с сердцевидным личиком эльфа и огромными глазами. Что-то в ее блестящем от слез темно-карем взгляде заставило сердце Энни больно сжаться.

— Milaeisangkeka? — в надежде попробовала она, припоминая свой скудный запас греческих фраз. — Ты говоришь по-английски?

Рыдания девочки начали потихоньку утихать. Она задумчиво засунула большой палец в розовый ротик и молча уставилась на Энни с тем изучающим любопытством, которое можно наблюдать только у маленьких детей.

— Твой медвежонок совсем промок, — сказала малышке Энни. — Я не уверена, умеют ли медведи плавать. Ты не знаешь?

— Нет.

Ну, она хотя бы получила ответ на свой вопрос, подумала Энни. Девочка не была гречанкой. Вполне возможно, что английская семья сняла соседнюю виллу и позабыла присмотреть за маленькой дочуркой. Жаль, спокойного отдыха ей не видать, подумала Энни. А впрочем, она совсем не против соседей.

— Как тебя зовут?

— Зои.

— Энни Тревеллик. — Она серьезно протянула девочке руку, после короткой паузы Зои протянула свою маленькую ладошку, и они потрясли друг другу руки в официальном приветствии. — Рада с тобой познакомиться, Зои. А как зовут твоего медвежонка?

— Эмиль.

Энни взглянула на нарядное красное платьице мишки.

— Эмиль? Не Эмили?

— Его зовут Эмиль. Он мальчик.

— Понятно. Хочешь, я его подержу, пока мы будем искать маму или папу?

Зои сунула палец обратно в рот и потрясла головой. Но с трогательной доверчивостью дала Энни руку, позволила поставить себя на ноги и проследовала за девушкой на сухой песок пляжа.

Внезапно Энни услышала, что кто-то бежит к ней; повернувшись, она застыла от изумления. Неожиданный прилив радости, который она почувствовала, несказанно поразил ее. В растерянности Энни поняла, что совершенно по-дурацки счастлива видеть его.

— Джош! — Зои выкрикнула его имя, вырвала свою ручонку из ладони Энни и понеслась к нему навстречу с такой отчаянной поспешностью, что даже уронила своего драгоценного Эмиля. Пораженная Энни наблюдала, как Джош подхватил девочку и она обвила ручками его шею, спрятала личико в воротнике его белой рубашки поло и тут же снова разразилась громкими рыданиями.

Шепча нежные и успокаивающие слова малышке на ухо, Джош посмотрел на Энни с выразительным знаком вопроса в глазах, убедившим девушку в том, что он был удивлен этой встречей не меньше ее. И она мысленно поблагодарила Зои за то, что невольное вмешательство девочки позволило ей взять себя в руки.

Он осунулся, отметила Энни, глядя на Джоша. Бежевые хлопчатобумажные шорты «бермуды» и легкие туфли из светло-коричневой мягкой кожи открывали длинные, коричневые от загара ноги; свободная белая рубашка поло и белая бейсбольная кепка придавали ему вид праздного отдыхающего. Но от Энни не укрылись отчетливые признаки переутомления на его лице…

— Какое приятное совпадение, Энни, — проговорил он, сумев наконец немного успокоить девочку. — Смею ли я надеяться, что мне повезет и ты смягчишься хоть немного?

— Смягчусь?.. — Она взглянула на него так же вопросительно.

— Да, может быть, ты все-таки решишь, что нам есть о чем поговорить? — пояснил Джош. — Все хорошо, Зои. Это Энни… мой друг.

Энни наклонилась, подняла маленького медвежонка и протянула его девочке:

— Ты уронила Эмиля. — Она тепло и ласково улыбнулась малышке и перевела взгляд на Джоша. — Я не уверена, что нам есть что сказать друг другу, — возразила она, — но это, абсолютно точно, совпадение. Если бы не заговор моей мамы и сестры, меня здесь вообще бы не было. Они купили мне билет и отправили сюда на «заслуженный отдых», выражаясь их словами… О, погоди-ка… — Она остановилась, внезапно сообразив кое-что. — А они знали, что ты будешь здесь?

Его улыбка получилась невеселой.

— Ни в коем случае. Я и сам этого не знал до вчерашнего вечера.

Она быстро взглянула на еще залитое слезами личико девочки, а затем на мрачное лицо Джоша.

— Что происходит, Джош? Кто она?

— Моя крестница. — Он рассмеялся коротким и горьким смехом. — Это длинная история, Энни. Я объясню потом, если, конечно, тебе будет интересно.

— Спасибо, — сказала она холодно, складывая руки на груди. — Меня это не касается, Джош. Но если ты несешь ответственность за девочку, то мне кажется, что она слишком мала, чтобы бегать в одиночку по холму. Когда я увидела ее, она была чем-то очень расстроена…

— Твоя критика принимается, — кивнул он. — Я не очень-то знаю, как обращаться с трехлетними детьми, но я был уверен, что она с Элени.

— Элени? — Ревность, которую она вдруг почувствовала, показалась ей острой и обжигающей, как раскаленная игла, и девушка сжалась от отвращения к себе самой. Да что такое с ней происходит? Надеясь, что ее лицо ничем не выдает всей муки, которую она испытывала, она приподняла брови в насмешливом любопытстве. — Как я понимаю, мать Зои?

— Нет. Элени — это местная девушка, которая помогает мне присматривать за Зои. Мама Зои умерла два года назад. — Джош говорил мягко, и озабоченный взгляд его глаз заставил Энни поежиться от неловкости. Он заметил эту острую горячую вспышку ревности. Гордость заставила Энни крепче сжать руки на груди, словно таким образом она могла скрыть от него то, как злится на себя. — Отец Зои погиб на прошлой неделе; он и был тем самым моим коллегой, о котором я тебе говорил, кого поехал выручать… Ты, наверно, слышала в «Новостях».

— О нет… о, Джош. — Энни проглотила комок в горле. — Но это ужасно. Я могу как-нибудь помочь?

Он мрачно усмехнулся.

— Помочь кому? Мне? Или Зои? — поинтересовался он с сарказмом.

— Зои, — коротко ответила она, и взгляд ее смягчился при виде настороженного личика малышки, льнущей к Джошу. — Я имею в виду, — продолжила Энни, слегка краснея, — что очень люблю детей. И… и при таких обстоятельствах я буду только рада помочь, если нужно. Любой бы так сделал…

— Спасибо, Энни.

Она была почти уверена, что на этот раз в темных глазах его не было ни тени сарказма, а в голосе слышалась настоящая, искренняя признательность.

— Я был бы тебе очень благодарен. Ты свободна сегодня вечером, может, зайдешь к нам? Мы могли бы обсудить ситуацию.

— Конечно. — Она неловко наклонила голову и повернулась, чтобы уйти.

— Хочу, пусть Энни меня несет! — повелительно провозгласил тоненький голосок. Энни остановилась и обменялась удивленным взглядом с Джошем. — Хочу к Энни!

— Ты слишком тяжелая, плюшечка. — Джош подбросил малышку в воздух и покачал ее. — Энни не сможет нести тебя до самого верха.

Энни увидела, что уголки розового ротика снова начали опускаться, и рассмеялась.

— Давай попробуем! — Она вытянула руки, и Зои обхватила ее шею. Малышка пахла детским шампунем и была легкой как перышко. — Мне кажется, что часть дороги я смогу тебя нести, — заключила Энни серьезно, — даже несмотря на то, что здесь триста ступенек.

Темные глазенки округлились.

— Тлиста ступенек? Откуда ты знаешь? Подъем по лесенке сопровождался объяснениями Энни и вопросами Зои; к тому времени, как они добрались до развилки дорожек — одна вела к вилле Калимаки, другая к вилле сестры Джоша, — Энни порядком устала. Джош нежно взял Зои из рук Энни и озабоченно оглядел девушку.

— Извини, она тяжелее, чем ты думала. Ты, кажется, сказала, что приехала сюда отдыхать?

— Отдыхать скорее морально, чем физически. — Она усмехнулась. — Семья и друзья собрались на совет и практически отстранили меня от моих собственных дел. Кажется, они убеждены, что еще чуть-чуть — и я развалилась бы на кусочки.

Джош нахмурился, и под его пытливым взглядом по всему ее телу пробежала невольная дрожь.

— Почему, Энни? Ты нездорова?

— Я в полном порядке, как видишь. — Она пожала плечами. — Возможно, я родилась быть бездельницей.

— А мне кажется, что ты, наоборот, работала слишком много и не жалела себя, — медленно проговорил он, глядя на нее с таким нескрываемым восхищением, что она покраснела. — Прости, если я все ухудшил тем вечером…

Энни застыла. Со значением взглянув на Зои, она постаралась, чтобы ее голос звучал ровно.

— Ты не ухудшил, — легко проговорила она, борясь со смущением. Иногда Джош казался таким добрым, таким заботливым… И она почти сумела забыть о своих переживаниях и рискнула показать ему, насколько он начал ей нравиться. Ей пришлось изо всех сил бороться со страстным и опасным желанием прямо сейчас обвить его шею руками и прильнуть к нему… — Я уже чувствую себя прекрасно, и это только после одного дня купания, чтения книжки и лежания на солнце, — закончила она торопливо.

— Отлично. Я рад, что происшедшее между нами тебя не расстроило, — пробормотал он, но тут Зои начала вертеться у него на руках. Джош медленно перевел взгляд с Энни на девочку, поставил ее на ноги, и малышка кинулась по дорожке к своей вилле со скоростью, удивительной при таких коротких ножках. — Мне лучше пойти и убедиться, что с ней все в порядке. Потерять ребенка, за которого отвечаешь, просто непростительно.

— За маленькими детьми нужно постоянно присматривать. И с ними может быть очень трудно, особенно с непривычки… — Энни замолкла и глубоко вздохнула. — Прости, я, наверно, говорю как чопорная всезнайка, да? Сколько времени она будет с тобой?

— Это зависит от обстоятельств. — Что-то было в его тоне, чего Энни не поняла. — Не волнуйся, ситуация более или менее находится под контролем. Я не стану злоупотреблять твоим предложением помощи.

— Я бы не предлагала, если бы действительно не была готова помочь.

Разве могла она устоять перед его обаянием, когда он так смотрел на нее и улыбался?

— Значит, перемирие? Приходи к нам на ужин, Энни. Семь вечера подойдет? Только не думай, что тебе придется быть нянькой. Предполагается, что это должна делать Элени, когда, конечно, она не висит на телефоне, болтая с дружком из Афин.

Вернувшись в мир и тишину своей виллы, Энни медленно прошла в прохладу спальни и механически, роняя вещи на пол, принялась раздеваться, чтобы принять душ. Мысли ее разбегались.

Сам факт, что Джош здесь, на вилле, стоящей по соседству, был волнующим. Но ситуация с Зои все усложняла. Энни тревожилась за маленькую девочку. Однако она не могла не помнить, как скакало ее сердце, как ее бросало то в жар, то в холод, когда она стояла с Джошем на пляже.

Так и не справившись с отчаянием и раздражением на саму себя, она приняла душ, вымыла волосы, втерла в кожу тела легкий крем и долго выбирала наряд. Наконец она остановилась на длинной юбке саронг из ткани в мятно-зеленых и белых цветах и легкой ажурной белой майке, оставляющей талию обнаженной. Чтобы придать себе побольше уверенности, она надела несколько простых украшений: золотые серьги-обручи, как у цыганки, и цепочку с кулоном. Распущенные волосы она зачесала назад, и белокурая волнистая масса свободно легла ей на спину.

Поколебавшись, она все-таки решила наложить немного макияжа. После целого дня, проведенного на солнце, все, что ей требовалось, так это немного пудры, чтобы не блестел нос, и чуть-чуть помады цвета карамели. Ей вовсе не хотелось, чтобы у Джоша создалось впечатление, что она приложила какие-то усилия в стремлении ему понравиться…

Сунув ноги в светло-коричневые мягкие туфли, она оглядела свое отражение в зеркале и пошла взять сумочку. Потом заглянула в комнату Мэгги, положила в сумочку найденную там детскую книжку и спустилась вниз в гостиную, готовая к выходу. Проверила часы — всего половина седьмого.

«Вот не терпится!» — иронично поддразнила она себя, выходя на террасу и опускаясь в шезлонг, чтобы скоротать время на свежем воздухе. Неужели она — та самая женщина, которая так непреклонно бросила трубку, не выслушав до конца Джоша Айзека всего неделю тому назад?

Ну, это не Джоша Айзека ей так не терпелось увидеть сегодня вечером, заверила она себя, беря в руки книжку с триллером и пытаясь без особого успеха сосредоточиться на сюжете. Джош здесь ни при чем. Ей хочется снова увидеть Зои. Огромные темные глаза девочки словно преследовали ее. Она никак не могла избавиться от желания защитить этого ребенка. Потерять обоих родителей в возрасте трех лет… Энни не обладала материнским опытом, но ее воображение было достаточно богатым, чтобы почувствовать ужас при мысли, что ее собственного ребенка могла бы ожидать подобная участь…

Через двадцать минут она сдалась и отложила книгу. Между двумя террасами была соединяющая калитка, но Энни решила соблюдать официальность. Она вышла из передней двери виллы Калимаки и прошла по дорожке к вилле Галлос. Она постучала тяжелым литым молоточком, висящим на двери, которую тут же открыла седая гречанка и с вежливой улыбкой впустила Энни внутрь.

— Кирия Тревеллик? Кириос Айзек — наверху с Зои. Можете подняться наверх, если желаете.

Энни медленно поднялась по резной деревянной лестнице. В дверях комнаты, из которой доносился голос Джоша, она остановилась как вкопанная.

Зои с засунутым в рот пальцем лежала в постели, одетая в розово-желтую пижамку. Глазки ее были сонными, и одной рукой она обнимала медвежонка Эмиля, наряженного в точно такую же пижамку. Джош, одетый в синие джинсы и джинсовую рубашку с короткими рукавами, сидел в ногах кроватки Зои, облокотившись на стену и вытянув длинные ноги, и читал вслух отрывок из «Медвежонка Робинзона», очень похоже изображая рыкающий голос игрушечного мишки. Он поднял глаза, увидел девушку, стоящую в дверях, и улыбнулся, но не прервал чтения. Энни вошла в спальню, тихо опустилась в кресло около кровати и была вознаграждена широкой улыбкой девочки.

— Еще, — пробормотала Зои, когда Джош дочитал главу до конца.

— Завтра, — пообещал он. — А теперь спать, Зои.

— Пусть Энни меня поцелует на ночь, — прошептала Зои, не вынимая пальца изо рта.

— Буду только рада. — Энни улыбнулась и наклонилась, чтобы поцеловать теплую розовую щечку. — Спать, спать, ложись в кровать…

— … там жучки не будут кусать, — закончила девочка сонным голоском и покрепче обняла Эмиля. — Спокойной ночи, Энни.

Когда девушка спускалась вслед за Джошем вниз по лестнице, то чувствовала, что ее душат слезы.

— Она просто чудо, Джош.

На террасе Энни приняла протянутый ей Джошем бокал охлажденного белого вина и встретила его взгляд с печальной улыбкой.

— Бедная малышка. Что с ней будет?

— В данный момент она находится под моей опекой, — сказал Джош уклончиво. Он налил себе большой бокал красного вина и тяжело уселся рядом с Энни. — Так хотел Макс.

— Макс? Твой коллега, который погиб? — осторожно спросила она.

— Макс Стаффорд. — Джош коротко кивнул. — Он понимал, что рискует на такой работе, и очень беспокоился из-за Зои, так как растил ее один. Вся беда в том, что он обожал малышку, но не мыслил себе жизни без своей профессии. Эти две его страсти не очень удачно в нем уживались.

Энни смотрела на закат, переливающийся всеми оттенками персикового, розового и малинового над морем, на остров Иввия, протянувшийся в виде длинной пурпурной полосы вдали.

— И ты привез ее сюда, на виллу своей сестры, и нанял деревенскую девушку за ней присматривать? — поразилась она, пытаясь понять казавшееся ей довольно странным поведение Джоша. — И что потом?

— Не знаю… А ты, похоже, не в курсе последних новостей. Во-первых, эта вилла теперь принадлежит мне. Я купил ее у Шарлотты и Петроса около шести месяцев тому назад. Они построили себе новый дом поближе к отелю.

— А… — Энни молча переваривала услышанное. Шарлотта была старшей сестрой Джоша. Она вышла замуж за грека Петроса, владельца нескольких отелей, и сейчас они сообща управляли своим бизнесом на острове.

— Во-вторых, я не привозил сюда Зои — она уже была здесь. Макс арендовал у меня эту виллу и привез дочку сюда отдохнуть. Другая нянька недавно уехала. Подозреваю, что он хотел провести с Зои как можно больше времени вдвоем. — Губы Джоша слегка искривились. — Затем ему позвонили насчет последних событий в Боснии, и он уехал, оставив Зои с Софией и Элени…

— Они родственницы мужа Шарлотты? — предположила Энни, пытаясь до конца разгадать эту головоломку.

— Нет, София — одна из старинных подруг матери Петроса, — сказал Джош. — Элени — ее племянница. Шарлотта помогает мне иногда, но у нее совсем нет свободного времени, ведь скоро уже туристический сезон. Она все такая же педантичная, старается даже сама ходить на рынок на рассвете, чтобы выбрать свежие продукты для их ресторана при отеле…

— Ну, хотя бы здесь есть кто-то из твоих родных, кто мог бы помочь. А у нее родственники есть?

Джош бросил на нее задумчивый взгляд.

— Со стороны Макса никого. Кто-то есть по линии матери. В Англии.

— Значит… Зои будет жить с ними?

— Нет, если в мире есть хоть какая-то справедливость. — В голосе Джоша послышались злые нотки. — Макс был весьма неважного мнения об этих родственничках своей жены.

— Множество людей недолюбливают родственников своего партнера, — начала рассудительно Энни. — Но это не означает…

— Это семья старшего брата умершей жены Макса, — пожав плечами, сказал Джош. — Они принадлежат к очень строгой религиозной секте и отличаются весьма странными понятиями о воспитании детей. Жена Макса держалась от них подальше, но с тех пор, как она умерла, они постоянно вмешивались в жизнь Макса, критиковали воспитание Зои… — Джош замолчал, затем добавил хрипло: — Я видел Макса в больнице незадолго до его смерти. Он просил меня не отдавать Зои им…

— А как ее крестный отец ты имеешь право это сделать?

— Он назначил меня ее официальным опекуном.

— Но это же создает для тебя множество проблем, не так ли? Я имею в виду, ты же не работаешь где-нибудь в офисе с девяти до пяти каждый день, правда?

Джош глубоко вздохнул и откинулся в кресле, бросив измученный взгляд на сидящую напротив девушку.

— Я благодарен тебе за твой вывод, Энни, но мне еще предстоит как следует подумать на эту тему. Ты не против, если мы поговорим о чем-нибудь другом?

Она нервно сглотнула и кивнула:

— Разумеется. Прости, я вовсе не собиралась вмешиваться. Это не мое дело…

В глубине виллы зазвонил телефон. Джош встал и пошел ответить на звонок. Энни услышала, как он сказал: «Привет, Вероника…»

Она сидела неподвижно, пытаясь разобраться в дикой смеси эмоций. Энни старалась выбросить из головы мысли о рыжеволосой красавице-журналистке. «Прибереги свои переживания для кого-нибудь еще», — уговаривала она себя. Там, далеко, за синим горизонтом, был другой мир — мир войны и смерти, мир, который оставил Зои сиротой. Как же она может переживать из-за бывшей подружки Джоша?

Энни резко встала и подошла к краю террасы. Вдалеке по морю неслось судно на подводных крыльях «Летающий дельфин». В оливах, покрывающих склон холма, звенели цикады. Война и трагедия, казалось, были очень далеко, и представить их было почти невозможно.

Услышав, что Джош вернулся, она постаралась взять себя в руки и улыбнуться ему самой беспечной улыбкой. Если он не заговорит сам об этом телефонном звонке, то и она промолчит.

— Ты сказал, что вопрос о будущем Зои на сегодня закрывается, — наконец нарушила Энни молчание. — Тогда… о чем мы будем говорить?

— Как насчет того, чтобы обсудить нашу последнюю встречу у тебя дома? — тихо предложил Джош.

— Нет… лучше не надо, — сказала она быстро. — Насколько я понимаю, все позабыто…

— Только не мной, — твердо сказал он. Встал, облокотился на перила и посмотрел на нее изучающим взглядом. — Если ты думаешь, что я собираюсь закрыть глаза на подобное совпадение, то ты не в своем уме.

— Что ты имеешь в виду?

— То, что мы встретились здесь, — терпеливо объяснил он. — Совпадение. Счастливое.

— Ты так считаешь?

— Если надеешься, что я упущу такой шанс наладить наши отношения, — мягко сказал он, — то ты меня недооцениваешь.

— Скажи-ка мне, Джош, как именно ты собираешься налаживать наши отношения?

— Может быть, при помощи извинения? — негромко сказал он. — Я здорово все испортил тем вечером. Я вел себя как сексуально озабоченный идиот. Но ты сводишь меня с ума, и это единственное мое оправдание. Я зашел слишком далеко, как говорится…

— Джош…

— Просто выслушай меня. Я сейчас в настроении исповедоваться, но постараюсь быть кратким. — Его взгляд был полон горькой насмешки над собой. — Клянусь тебе, что ничего не планировал заранее. Я никогда не считал, что ты легкодоступна, если у тебя сложилось такое обо мне впечатление, и единственное, что было у меня в мыслях в тот момент, так это то, что я безумно хотел заняться с тобой любовью…

— Вот как? — сказала она сдавленным голосом.

— А что до той истории с Фениксом, она меня порядком раздражала, я не очень-то верил, что между вами ничего не было…

Она почувствовала, что ее вновь бросает то в жар, то в холод.

— Джош, я не хочу больше об этом говорить.

— Ты можешь считать меня циником и слишком подозрительным человеком. Да, я такой. Я всегда ожидаю от человека худшее, пока мне не докажут обратное. — Он невесело усмехнулся, наблюдая за отразившейся на ее лице внутренней борьбой чувств. — Я обнажаю свою душу, неужели ты можешь остаться к этому равнодушной?

Слезы защипали ее глаза, и в горле встал комок. Джош был честен, он открывал свое сердце… но мрачная картина, увиденная ею, заставила ее сердце болезненно сжаться. Потребность придвинуться ближе к нему и обнять его стала ошеломляющей. Однако гордость удержала ее на месте. Главная проблема Джоша заключалась в том, что он не верил женщинам. Разумеется, она не смогла бы спасти его от жизни, полной цинизма, так как в свою очередь и сама особо не доверяла мужчинам в сердечных вопросах.

— Я не просила тебя открывать мне душу, — с трудом произнесла она.

— Я знаю. Ты слишком милая, чтобы просить мужчину это делать.

Энни с трудом выдавила из себя улыбку.

— Я вовсе не милая, — сказала она натянуто. — И если уж на то пошло, то в отношениях с противоположным полом я, наверное, похожа на тебя…

— Тогда подумай, что еще может у нас быть общего, — поддразнил он ее невесело.

— Говоря о том вечере… — продолжала она, игнорируя его слова, — забудь об этом, Джош. Я… я виновата не меньше тебя. А ты… просто вел себя как нормальный мужчина. Считай, что я тебя простила и забыла обо всем.

— «Нормальный мужчина»? — усмехнулся он. — Ну, раз у тебя сложилось столь низкое мнение обо мне и о мужчинах в целом, Энни, я, пожалуй, буду вести себя именно так, как ты вправе ожидать…

И, к ее ужасу, он обхватил ее лицо ладонями и поцеловал.

Прикосновение его губ показалось Энни словно пронизанным электричеством. Она не могла ни двигаться, ни дышать. Дрожь сотрясла все ее тело. Он медленно поднял голову и в напряженном молчании взглянул в ее лицо. Если он поймет, что делает с ней, подумала она в отчаянии, то она пропала…

— Не впадай снова в панику, — сказал он хрипло. — Я не буду пытаться взять тебя силой. На этот раз я буду ждать твоего приглашения, Энни, но имей в виду, что я хочу тебя. И может быть, у меня слишком богатое воображение, но мне кажется, что и ты меня хочешь.

Он поцеловал ее снова с такой нежной жадностью, что ее голова закружилась. И, к своему все возрастающему отчаянию, она закрыла глаза и поцеловала его в ответ, жарко и страстно, будучи уже не в силах себя сдерживать…