Хуситы. Ракеты и арбалеты [Как хуситы побеждают Израиль и меняют характер войны в XXI веке][litres]

Об одной проблеме в изучении хуситского движения: три клише антихуситской пропаганды[1] Т. А. Боков

При изучении истории и идеологии хуситов[2] 2000-х годов исследователь сталкивается с серьезной проблемой. Значительная часть имеющихся в открытом доступе источников этого периода (выступления, заявления и интервью йеменских политических деятелей, а также материалы местных, региональных и некоторых международных СМИ) несет в себе идеологический заряд антихуситской направленности. Это характерно и для многочисленных арабоязычных квазинаучных изысканий и полемических трактатов о хуситах.

Отказаться от этих материалов невозможно в силу общей скупости источниковой базы по этому этапу хуситской истории. Вместе с тем недостаточно аккуратное их использование может существенно извратить результаты исследования. В статье предпринята попытка определить основные обвинения, выдвигавшиеся в адрес хуситов, выявить их истоки и провести их критический анализ, в том числе с привлечением текстов Хусейна и Бадреддина аль-Хуси.

Для того чтобы лучше понять йеменский контекст 2000-х годов, рассмотрим два взаимосвязанных тренда, которые доминировали в идеологическом пространстве страны начиная по крайней мере с конца XVIII в. и усилились после прихода к власти республиканцев в результате революции 1962 г.

Первый — ориентация властей на реализацию религиозно-политических установок, предложенных жившим на рубеже XVIII–XIX вв. йеменским богословом суннитской направленности Мухаммадом аш-Шаукани[3]. Второй — маргинализация зейдитской элиты — сейидов — и в целом всех практикующих зейдитов.

Рассмотрим эти тренды подробнее.

К концу XVIII в. имамат в Йемене превратился в наследственную монархию. Его правители уже не обладали теми качествами, которые должен иметь имам в соответствии с зейдитским учением, в первую очередь они не были видными богословами. Как следствие, они нуждались, во-первых, в легитимизации своей власти «внезейдитскими» методами и, во-вторых, в маргинализации потенциальных претендентов на власть, т. е. фактически всех сейидов. Для решения этих задач хорошо подходила идеологическая платформа, разработанная аш-Шаукани и его единомышленниками.

Они отрицали какие бы то ни было эксклюзивные права сейидов на верховную власть и отвергали один из основных концептов зейдизма — хурудж: вооруженное восстание против несправедливого правителя, которое зейдиты считают обязанностью претендента на имамат и одним из законных способов прихода к власти. М. аш-Шаукани выделял два легитимных пути определения правителя: принесение присяги влиятельными членами общины (ахль аль-халль ва-ль-акд), как это было, например, в случае с первым праведным халифом Абу Бакром, или же назначение властителем своего преемника, как это было со вторым праведным халифом Омаром. При этом аш-Шаукани отстаивал необходимость покоряться власти султана даже если он тиран, ссылаясь на известный хадис: «Слушайте (своего правителя) и повинуйтесь (ему), даже если поставят над вами эфиопского раба, голова которого подобна изюмине» [4, p. 84].

После падения имамата в 1962 г. разработанная аш-Шаукани идеология стала основой политики республиканцев, потому что их главная внутриполитическая цель была той же, что и у имамов: лишить религиозную зейдитскую элиту возможности претендовать на верховную власть в стране. Для ее достижения было предпринято множество конкретных шагов в различных сферах. Так, общие принципы разработки религиозно-юридических постановлений, предложенные аш-Шаукани, и даже целый ряд конкретных суждений, вынесенных им по различным вопросам, легли в основу нового йеменского законодательства, а прогосударственные богословы принимали решения, руководствуясь выдвинутыми им принципами иджтихада [4, p. 219, 223–225].

При этом республиканские деятели, возможно, чтобы ликвидировать бросающееся в глаза противоречие — заимствование идеологии у сверженных ими имамов, с самого начала несколько «подправили» историю, заявив, что поднятые ими на щит суннитские традиционалисты на самом деле находились в оппозиции к ancien regime [4, p. 218–219].

После перехода касимитских имамов к династическому правлению зейдитская элита естественным образом стала восприниматься ими в качестве потенциальных политических оппонентов. Это обусловило начало политики маргинализации сейидов, которая имела множество различных проявлений.

Американский исследователь Бернард Хайкель называет крупным достижением аш-Шаукани разработку собственной педагогической теории и учебной программы для юристов, которая позволила достаточно быстро создать значительную массу чиновников, стоявших на позициях суннитского традиционализма и вытеснивших зейдитских улемов с государственной службы [4, p. 76]. Как следствие, практикующие зейдиты утратили политическое влияние и доступ к финансовым потокам. Результатом претворения в жизнь «надмазхабной» идеологии аш-Шаукани и вовсе должно было стать лишение последователей зейдитской школы их религиозной идентичности.

В XX в. имам Яхья Хамидаддин и его сторонники активно продвигали ставшую к концу столетия популярной не только в Йемене, но и в мире концепцию «зейдизм — пятый суннитский мазхаб» [4, p. 206]. На первый взгляд может показаться, что она противоречит идее аш-Шаукани о создании единого направления ислама, но на самом деле она вполне согласуется с ней, поскольку предполагает «выхолащивание» шиитской основы зейдизма, после чего инкорпорировать зейдитов в эту пресловутую «единую правовую школу ислама», созданную на суннитской основе, в теории должно быть проще.

После революции 1962 г. политика маргинализации сейидов и вообще всех зейдитов по самоопределению, а не по рождению, получила дополнительный импульс. Республиканские власти реквизировали многие вакуфные земли, принадлежавшие сейидам, что привело к резкому обеднению многих сейидских семей, для которых они были главным источником доходов [5, p. 64]. Другой способ экономической дискриминации зейдитов заключался в намеренном недофинансировании районов их компактного проживания, в первую очередь провинции Саада.

Сейидам припомнили и их «чужеродность» в йеменском обществе. По общепринятым представлениям они являются потомками Аднана — прародителя северных арабов (в отличие от большинства йеменцев, которые считают себя потомками Кахтана — предка южных арабов), и перебрались в Йемен уже в качестве привилегированных представителей Дома Пророка после IX в. н. э. На этом основании сейидов обвиняли в многовековом угнетении «коренных» жителей страны [5, p. 147].

В доминирующем дискурсе слово «имамат» стало синонимом обскурантизма и угнетения. Так, в «Национальной хартии» Всеобщего народного конгресса (ВНК) — программном документе правящего политического блока — говорилось: «Революция перенесла весь йеменский народ из темных времен к продвинутой жизни двадцатого столетия, подтвердила интеллектуальное освобождение от мира тьмы и политической лжи… и переход к миру света и правды» [7, с. 8].

Эта целенаправленная политика дала быстрые плоды: в массовом сознании сейиды, да и вообще религиозные зейдиты превратились в жупел. Членов ахль альбейт стали подвергать дискриминации из-за их социального происхождения. Британская исследовательница Габриеле Фом Брюк приводит воспоминания одного представителя Дома Пророка: «Соученики не хотели со мной дружить. Некоторым мальчикам их родители советовали остерегаться меня, поскольку я был сейидом» [8, p. 399]. Видный йеменский общественный деятель и журналист, сейид по происхождению Мухаммад Абдельмалик аль-Мутаваккиль в одной из статей писал, что лично слышал от знакомых йеменцев, не знавших о его социальной принадлежности, фразы вроде «Эти зейдиты хотят нас съесть» и «Избавиться от пяти зейдитских семей, доминирующих в Йемене, — значит избавиться ото всех проблем в стране» [9, p. 133].

В 1970–1980-х годах йеменские власти начали проводить целенаправленную политику по поддержке активно проникавших в страну идей радикального суннизма. Крайне болезненно зейдиты восприняли «суннитизацию» школьного образования, основным элементом которой было стремительное распространение маахид ильмия — «учебных институтов», формально негосударственных, но спонсировавшихся йеменским (и саудовским) правительством учебных заведений для детей и подростков с ярко выраженной ориентацией на традиционные (если не сказать «радикальные») суннитские установки [10, p. 178].

Успешность направленной против сейидов государственной политики подтверждается их реакцией. Так, ревизии подверглись их матримониальные стратегии: если до 1962 г. было практически невозможно представить себе брак женщины из хашимитской семьи с мужчиной из несейидского рода, то после революции ситуация начала постепенно меняться, и сейчас подобный союз уже не является чем-то необычным [11, p. 145–163]. Характерно при этом, что на Юге, где активная антиалидская кампания не проводилась, сейиды, по наблюдению М. А. Родионова, к началу XXI в. сохранили эндогамность браков [12, с. 135].

В 1980–1990-х годах в качестве ответа зейдитской общины Йемена на вышеописанные вызовы возникает явление, которое в западной историографии именуется «зейдитским возрождением» («Zaydi Revival»). Интеллектуальные лидеры общины (видные богословы Бадреддин аль-Хуси, Мадждаддин аль-Муаййиди и др.) начинают полемику с оппонентами из числа суннитов и ищут возможности «примирения» зейдизма с современностью без утраты идентичности. Возрождаются ушедшие традиции, например, празднование Ид аль-Гадира. После либерализации общественной жизни, произошедшей в начале 1990-х годов, создаются зейдитские партии «аль-Хакк» и «Иттихад аль-кува аш-шаабия», а также молодежное движение «Шабаб му’мин».

Одним из радикальных проявлений «зейдитского возрождения» стало хуситское движение. Оно образовалось в начале 2000-х годов преимущественно на основе участников «Шабаб му’мин», сплотившихся вокруг видного общественного и политического деятеля Хусейна аль-Хуси (сына вышеупомянутого Бадреддина аль-Хуси). В это время он под влиянием второй интифады и вторжения США в Афганистан и Ирак начал активную идеологическую кампанию, одним из наиболее заметных элементов которой была резкая критика политики США и Израиля в отношении мусульманского мира.

Подспудно эта кампания имела и острое внутриполитическое наполнение — президент Йемена А. Салех был одним из важных союзников Вашингтона в так называемой войне с террором и, следовательно, тоже нес ответственность за «униженное» положение, в котором оказались мусульмане в начале XXI в. Лозунг хуситов — сарха — содержит призыв «Смерть Америке!», а его публичное скандирование, практиковавшееся хуситами, ставило под угрозу сотрудничество Саны и Вашингтона и, как следствие, многомиллионную финансовую и материальную помощь, предоставлявшуюся Йемену американцами.

Мощная идеологическая атака, предпринятая хуситами, требовала ответа властей, и он не заставил себя ждать.

В мае 2005 г. президент ЙР А. Салех в выступлении перед религиозными деятелями страны, посвященном хуситской проблеме, упрекнул повстанцев в намерении «повернуть стрелки часов вспять», а также заявил о существовании наряду с «внутренним заговором» еще и «внешнего» [15]. Несмотря на иносказательность этой речи, слушателям было вполне ясно, что и кого президент имеет в виду, поскольку интенсивная антихуситская кампания в йеменских СМИ развернулась еще в 2003 г., а основной пул обвинений, кочующих из газеты в газету и из выступления в выступление, сформировался летом 2004 г., вскоре после начала первого вооруженного конфликта между хуситами и правительством (всего в 2004–2010 гг. их было шесть).

Довольно полный набор антихуситских инвектив содержался в статье, вышедшей в официальной газете йеменской правящей партии «Всеобщий народный конгресс» 25 июня 2004 г., через три дня после начала первого конфликта. Автор материала обвинял хуситов в нападениях на государственных служащих и госучреждения, воспрепятствовании уплате налогов гражданами, захвате мечетей, замене йеменских флагов над правительственными зданиями на флаги ливанской «Хезболлы», получении иностранной помощи, нацеленной на дестабилизацию страны, и переходе в джаафаризм. Их главной целью декларировалось возрождение имамата силовым путем [16, p. 107]. Даже столь подробный список не является исчерпывающим и может быть продолжен (например, ходили слухи, что Хусейн аль-Хуси объявил себя не только имамом, но и Махди). Проанализируем основные, наиболее часто встречающиеся глобальные и правдоподобные обвинения.

1. Стремление восстановить имамат

Как было показано, на протяжении всей послереволюционной истории Северного Йемена сейиды и вообще все практикующие зейдиты воспринимались республиканским режимом в качестве потенциальных врагов. Обвинения в намерении возродить теократическое правление периодически звучали со стороны властей в адрес различных зейдитских групп, например, их выдвигали против политической партии «аль-Хакк». Защищаясь от нападок, члены партии в 1990 г. опубликовали манифест, в котором декларировали, что «отрицают зейдитскую доктрину имамата и отвергают ее вечную состоятельность» [8, p. 406], а главным качеством правителя называли усердие в удовлетворении потребностей мусульманского общества, а не родословная. На бытовом уровне обвинения сейидов и практикующих зейдитов в намерении восстановить имамат тоже были обыденностью [8, p. 399].

Вполне понятно, что именно это «привычное» обвинение стало главным в идеологическом арсенале йеменских властей и их союзников в противостоянии хуситскому движению, представители которого, в отличие от партийцев из «аль-Хакк», никогда не отрицали идею имамата (по крайней мере публично). Такие нападки хорошо воспринимало общество, подготовленное десятилетиями антиимаматской пропаганды, к тому же они были правдоподобными, поскольку Х. аль-Хуси обладал всеми необходимыми качествами для того, чтобы объявить себя имамом: он был сейидом и муджтахидом, к тому же возглавил своих сторонников в их вооруженном конфликте с властями, т. е. фактически совершил хурудж. Неудивительно, что постулат «хуситы стремятся к реставрации имамата» был воспринят некоторыми отечественными и западными исследователями.

Никаких текстуальных доказательств того, что хуситы намерены восстановить имамат, нет. Действительно, разработанная Х. аль-Хуси идеология, изложенная в его лекциях, базируется на восприятии зейдитов в качестве своего рода «избранного сообщества». Они, по его мнению, «являются людьми истины» [20, с. 9] и «на протяжении всей истории представляют собой общину, борющуюся за правое дело» [21, с. 19]. Х. аль-Хуси постулирует неразрывную связь ислама и политики, считает локомотивом общественного развития богословов и студентов медресе, критикует современных ему арабских правителей за то, что они не нуждаются в религии и заменяют религиозную легитимизацию власти демократической или наследственно-монархической [22, с. 99–104]. Но при этом ни в одной из его лекций нет ни одного пассажа, который можно было бы расценить как призыв к реставрации имамата.

Вообще, кажется, из лидеров хуситов только отец Хусейна Бадреддин открыто высказал свое отношение к идее имамата в современном мире. В интервью (единственном, которое он дал в своей жизни), опубликованном йеменской газетой «Аль-Васат» 19 марта 2005 г., Б. аль-Хуси заявил, что «имамат, если он праведен, законен и находится в соответствии с тем, чего требуют Коран и Сунна, лучше всего (всех типов правления. — Т. Б.)» [23]. При этом, однако, в этом же интервью Б. аль-Хуси дважды отрицательно ответил на вопрос «Проповедовал ли Хусейн аль-Хуси восстановление имамата?», назвав эту информацию «ложью» и «пропагандой». Когда интервьюер в третий раз поднял эту тему, отметив: «Говорят, будто вы (хуситы. — Т. Б.) поворачиваете время вспять, призывая к имамату?», — Бадреддин сказал: «Это неправда, мы призываем к вере и защите ислама» [23].

Для примирения идеи имамата с современностью Б. аль-Хуси применил разработанную еще в Средневековье концепцию ихтисаба, которая заключается в следующем: в случае отсутствия имама руководить мусульманской общиной может любой человек, необязательно из Дома Пророка, но при условии, что он призывает к религии Аллаха, защищает ислам, приказывает одобряемое и запрещает порицаемое.

Такой лидер (он именуется мухтасибом), в частности, может быть избран демократическим путем.

Поскольку Хусейн аль-Хуси о своем отношении к имамату напрямую не высказывался, мнение его отца, изложенное в процитированном интервью, по сути, определило точку зрения всего хуситского движения. Как замечает австрийская исследовательница Мариеке Брандт, «до сего дня позиция хуситов по вопросу власти базируется на понимании, сформулированном Бадреддином: правление сейида рекомендуется, но не является абсолютно необходимым» [5, p. 115]. Но даже такую позицию сложно счесть призывом к реставрации имамата: сейид может быть избран на всенародном голосовании или (этот вариант реализуется в Йемене сейчас) стать фактическим главой государства, будучи лидером пришедшего к власти военизированного движения.

Можно только предположить, что возрождение имамата было в теории желаемым итогом политического развития Йемена не только для Бадреддина аль-Хуси, но и для некоторых других представителей хуситского движения, и, может быть, для самого Хусейна. Однако, принимая во внимание логику исторического момента, трудно представить, чтобы оно воспринималось ими как реальная цель. В Йемене 2000-х годов были очень сильны позиции традиционного (и даже радикального) суннизма, многие южане, в том числе наиболее активные политически, были настроены секулярно. В крупных городах зарождался класс образованных деятельных молодых граждан, которые станут одним из основных движителей «арабской весны» в стране в 2011 г.

Да и в целом население Йемена, на протяжении сорока лет подвергавшееся активной антиимаматской и антисейидской обработке, вряд ли могло с энтузиазмом воспринять призывы к восстановлению теократического зейдитского правления. Наоборот, подобная программа могла настроить против хуситов слишком многих.

Исходя из сказанного можно предположить, что отсутствие призывов к восстановлению имамата в лекциях Х. аль-Хуси и выступлениях других лидеров движения, по-видимому, объясняется не конспирацией (и не конспирологией), а тем фактом, что оно не было (и, насколько нам известно, до сих пор не является) частью их реальной политической повестки.

2. Получение помощи от Ирана

После революции 1979 г. Исламская Республика Иран (ИРИ) стала примером борьбы за исламские ценности для многих мусульман, в первую очередь для шиитов. Не был исключением и Йемен. А. Люкс пишет, что еще в 1982 г. зейдитский улем Салах Ахмад Флайтих основал в Сааде группу, изучавшую опыт иранской революции. По утверждению исследователя, на ее основе впоследствии сформировалось движение «Шабаб му’мин» [19, p. 376].

Интеллектуальные связи между Ираном и лидерами хуситского движения, несомненно, существовали. Х. аль-Хуси считал деятельность иранского правительства и ливанской «Хезболлы» по противостоянию неоколониалистским устремлениям Запада образцом для подражания [24, с. 7; 25, с. 12].

Иран посещали некоторые из «отцов-основателей» хусизма. Так, Бадреддин аль-Хуси в уже цитировавшемся интервью признавался, что бывал в ИРИ и даже говорил об этом с президентом Йемена А. Салехом по требованию последнего. При этом Б. аль-Хуси категорически отрицал получение своим сыном и его сторонниками какой-либо помощи из Тегерана [23]. По имеющимся данным, ездил в Иран и один из наиболее влиятельных прохуситских мыслителей Абделькарим Джадбан [16, p. 118].

Частью публичной иранской повестки хуситы, насколько можно судить, стали уже после начала их вооруженного конфликта с властями. Отношение к ним, конечно, было сочувственным. Их поддерживали словесно видные религиозные деятели вроде великого аятоллы Хосейна-Али Монтазери [9, p. 154], а хауза Кума осуждала репрессии йеменского правительства в отношении зейдитов [28, p. 192]. Однако в 2000-х годах, насколько нам известно, ни один сколько-нибудь влиятельный иранский деятель не сделал ни одного заявления, которое можно было бы трактовать хотя бы как намек на то, что Тегеран оказывал хуситам какую-либо поддержку, кроме моральной.

На протяжении 2000-х гг. ИРИ и ЙР продолжали сохранять дипломатические и политические отношения. В Сану неоднократно приезжали высокопоставленные иранцы, в том числе министр иностранных дел Манучехр Моттаки и председатель меджлиса Али Лариджани. Вплоть до 2009 г. включительно обсуждались возможные иранские инвестиции в йеменскую энергетику и инфраструктуру.

Показательна телеграмма, направленная в сентябре 2009 г. из посольства США в Вашингтон под заголовком «Иран в Йемене: тень Тегерана внушительна, но его следов мало». В ней глава американской дипломатической миссии, которого трудно заподозрить в особых симпатиях к хуситам и иранцам, пишет: несмотря на то, что в двусторонних контактах высокопоставленные йеменские чиновники неоднократно говорили американским коллегам, что Иран финансирует хуситов и поставляет им оружие, никаких реальных доказательств этого так и не было предъявлено [30]. В другой телеграмме уже совсем откровенно отмечалось, что йеменское правительство «пытается изобразить шиитских повстанцев на севере иранскими марионетками, чтобы обеспечить себе американскую и саудовскую поддержку» [31].

При таких оценках дипломатов неудивительно, что США, для которых А. Салех был важным партнером по «войне с террором», так и не включили хуситское движение в список террористических организаций. Более того, американцы проявляли недовольство тем, что помощь, которую они предоставляли йеменскому режиму для противодействия «Аль-Каиде»[4] на Аравийском полуострове, использовалась для проведения операций против хуситов [32, p. 155].

М. Брандт справедливо замечает, что «иранский нарратив» был выгоден А. Салеху, поскольку давал возможность сделать Саудовскую Аравию частью конфликта и получать от Эр-Рияда внушительное финансирование. Саудовцы хорошо понимали, что реальная роль Тегерана в хуситском конфликте стремится к нулю, но, подыгрывая А. Салеху, они приобретали дополнительные возможности для реализации своих целей в Йемене, в частности для укрепления своего влияния в приграничных районах [5, p. 204].

«Низкий профиль», который держал Тегеран в отношении хуситов в 2000-х годах, объяснялся, по-видимому, тем, что в то время они были относительно маргинальным движением с неясными перспективами. Для того чтобы оказать им реальную поддержку, особенно с учетом географической удаленности Йемена от Ирана, требовались серьезные усилия и затраты, а результат был отнюдь не гарантирован. При этом с созданием очага нестабильности в «подбрюшье» Саудовской Аравии — основного геополитического противника Ирана того времени — хуситы справлялись и сами.

3. Переход из зейдизма в двенадцатеричный ислам

Это обвинение приобретает дополнительную достоверность за счет квазилогичной увязки с предыдущим: если хуситам покровительствует Тегеран, то вполне резонно предположить, что они могли обратиться в иранскую версию шиизма. Она нацелена на стигматизацию оппонентов как «чужаков» и является своего рода «религиозным» панданом к «националистическому» постулату о чужеродности сейидов, который, как мы видели, выдвигался республиканской пропагандой.

Вместе с тем это обвинение несовместимо с подозрениями в стремлении реставрировать имамат: иснаашариты признают двенадцать имамов, живших в первые века ислама, и верят, что последний из них ушел в сокрытие и явится в конце времен. Таким образом, человек может быть последователем джаафаритского мазхаба и одновременно стремиться установить имамат только в случае, если он является вышедшим из сокрытия имамом, обещанным мессией, — Махди. Подобное противоречие, впрочем, не смущало оппонентов хуситов: у них эти обвинения легко соседствовали [33, с. 37–40].

Хадавитский извод зейдизма и джаафаризм довольно сильно отличаются друг от друга, в том числе по главному вопросу — отношению к имамату, и представить себе прямой переход из одного направления в другое непросто. Поэтому для пущей теологической убедительности в цепочку «зейдизм — джаафаризм» оппоненты хуситов добавляют еще одно звено — джарудизм [34, с. 22–25; 35, с. 24–25].

Джарудиты — это «группа ранних шиитов, причисляемых к зейдитам». Как отмечает «Энциклопедия ислама», термин «джарудия» употреблялся на протяжении всего лишь полутора веков [36]. Однако в современном суннитском дискурсе, восходящем, вероятно, к средневековой ересиографической традиции, этот термин применяется для определения наиболее «радикальных» зейдитов и зачастую носит выраженный пейоративный оттенок. Это, по-видимому, обусловлено в первую очередь тем, что некоторые джарудиты верили в приход Махди [37, с. 139–140]. Таким образом, если доказать, что хуситы являются джарудитами, то затем можно с известной долей правдоподобия предположить, что они пошли еще дальше и обратились в двенадцатеричничество.

Позиции Х. аль-Хуси сближаются с воззрениями джарудитов в одном важном аспекте: в оценке деятельности первых праведных халифов и сподвижников пророка, сахабов, после смерти Мухаммада. Среди зейдитов единства по этому вопросу нет. Многие ранние представители этого шиитского направления, в том числе джарудиты, полагали (кстати, вопреки мнению самого Зейда, основателя и эпонима течения), что люди, отстранившие Али от власти, и община, отказавшаяся ему присягнуть, впали в неверие [38, с. 126]. Впоследствии большинство зейдитов придерживались более умеренных взглядов, хотя основатель хадавитского мазхаба аль-Хади иля-ль-Хакк стоял на джарудитских позициях [39, p. 97]. Сам Х. аль-Хуси открыто выражал свое недовольство действиями первых халифов и сахабов [40, с. 22–23], что и позволило его оппонентам причислить его к джарудитам, хотя с таким же успехом его можно назвать ортодоксальным хадавитом.

Необходимость изыскания такого сложного пути подтверждения справедливости исходного постулата о переходе хуситов в иснаашаризм объясняется, вероятно, тем, что доказать его при помощи хуситских текстов невозможно. Напротив, некоторые пассажи в лекциях Х. аль-Хуси, где он открыто высмеивает концепцию Махди и называет ее ложной, опровергают это обвинение.

Так, в одной лекции Х. аль-Хуси говорит: «Существуют крупные авторы из числа двенадцатеричников, серьезные улемы и религиозные авторитеты (например, аятоллы), которые верят в то, что Махди существует с 255 г. х. до сего дня и Бог знает сколько еще будет существовать. Очень маловероятно, чтобы такой имам и худжжа пребывал бы в сокрытии так долго, будучи худжжа Аллаха для его рабов» [41, с. 17].

В другой он и вовсе заявляет: «И когда говорят, как это делают двенадцатеричники, что есть те, кто ведет общину, но которых ты не видишь и не слышишь, когда говорят, что есть Махди, который (пребывает в сокрытии. — Т. Б.) с 255 г.х. и Бог знает до какого времени, и что он — Махди уммы, и худжжа уммы, и имам уммы, и духовный двойник Корана, и так далее… (то это. — Т. Б.) очевидная ошибка» [42, с. 23].

Обвинения, выдвинутые против хуситов правительственной пропагандой и их суннитскими оппонентами, были, по сути, одним из проявлений проводившейся в Йемене по меньшей мере на протяжении двухсот лет дискриминационной политики в отношении практикующих зейдитов, реакцией на которую стало собственно появление хуситского движения.

Три основных обвинения — в стремлении восстановить имамат, получении помощи от Ирана и переходе в двенадцатеричный ислам — были, как мы установили, несправедливы, однако оказались достаточно убедительными для того, чтобы их приняли за чистую монету не только многие йеменцы, но и некоторые российские и западные исследователи.

Успех антихуситских идеологических усилий был, как представляется, обусловлен двумя основными факторами. Во-первых, предъявленные хуситам обвинения шли в русле официальной антизейдитской и антисейидской пропаганды, которая десятилетиями твердила об опасности реваншистских настроений части зейдитов и работала над стигматизацией сейидов как чужаков (сначала — как пришлых «северян-аднанидов», а уже при хуситах — как отступников от традиционного для Йемена зейдизма, перешедших в чуждый иснаашаризм). Во-вторых, они «логично» вытекали друг из друга, и каждое из них усиливало мнимую достоверность другого: чтобы свергнуть правительство и установить имамат, хуситам нужна поддержка, которую разумнее всего искать в оплоте мирового шиизма — Иране, а переход в джаафаризм гарантирует получение такой помощи.

1. Петрушевский И. П. Ислам в Иране в VII–XV веках. СПб.: Изд-во СПбГУ, 2007. 427 с.

2. Ислам: энциклопедический словарь / отв. ред. С. М. Прозоров. М.: Наука, 1991. 315 с.

3. Abduh Ghanem I. M. The Development of the Hadawi Doctrine, the Neo-Rationalists of the Zayd School Since 1948, and the Current Role of ‘Ilm al-Kalam (Or Scholasticism) in Yemeni Courts. Part I // Arab Law Quarterly. 1988. Vol. 3, no. 4. Р. 329–344.

4. Haykel B. Revival and Reform in Islam. The Legacy of Muhammad al-Shawkani. Cambridge: Cambridge University Press, 2003. 265 p.

5. Brandt M. Tribes and Politics in Yemen. A History of the Houthi Conflict. New York: Oxford University Press, 2017. 466 p.

6. Salmoni B. A., Loidolt B., Wells M. Regime and Periphery in Northern Yemen. The Huthi Phenomenon. Santa Monica; Arlington; Pittsburgh: RAND Corporation, 2010. 382 p.

7. Аль-Мисак аль-Ватани. Б. м., 1982. 35 с. (На араб. яз.)

8. Vom Bruck G. The Zaydi Sadah of the Yemen: the Temporalities of a Religious Tradition // Oriente Moderno. Nuova series. 1999. Vol. 18 (79), no 2. Р. 393–411.

9. Wedeen L. Peripheral Visions. Publics, Power, and Performance in Yemen. Chicago; London: The University of Chicago Press, 2008. 300 p.

10. Vom Bruck G. Being a Zaydi in the absence of an Imam. Doctrinal revisionism, religious instruction and the (re-)invention of ritual // Le Yemen contemporain / eds R. Leveau, F. Mermier, U. Steinbach. Paris:

11. Editions Karthala, 1999. Р. 169–192.

12. Vom Bruck G. Islam, Memory and Morality in Yemen: ruling families in transition. New York: Palgrave Macmillan, 2005. 348 р.

13. Родионов М. А. Демоны слов на краю Аравии. СПб.: Наука, 2009. 162 с.

14. Freeman J. The al Houthi Insurgency in the North of Yemen: An Analysis of the Shabab al Moumineen // Studies in Conflict & Terrorism. 2019. Vol. 32, no. 11. Р. 1008–1019.

15. Yemen: Defusing the Saada Time Bomb. Middle East Report. International Crisis Group, 2009. 31 p.

16. Канат аль-Йаман аль-йаум аль-фадаия. Ат-Тарих… Ар-Раис Али Абдалла Салех яльтаки улама аль-Йаман ва ятталаахум аля таамуль ад-дауля маа Бадреддин аль-Хуси ва афрад усратихи. Май, 2005. (Видеозапись выступления А. Салеха). URL: https://www.youtube.com/watch?v=3CbLa4FKdM (дата обращения: 13.09.2020). (На араб. яз.)

17. Winter L. Conflict in Yemen: Simple People, Complicated Circumstances // Middle East Policy. 2011. Vol. XVIII, no. 1. Р. 102–120.

18. Густерин П. В. Йемен в переходный период. На пути к миру или распаду? Саарбрюкен: Ламберт академик паблишинг, 2014. 53 с.

19. Рябов П. П. «Арабская весна» по-йеменски. М.: Институт Ближнего Востока, 2017. 246 с.

20. Lux A. Yemen’s last Zaydi Imam: the shabab al-mu’min, the Malazim, and ‘hizb allah’ in the thought of Husayn Badr al-Din al-Huthi // Contemporary Arab Affairs. 2009. Vol. 2, no. 3. Р. 369–434.

21. Аль-Хуси Х. Хутурат аль-мархаля. Б. м.: Б. и., 2002. 20 с. (На араб. яз.)

22. Аль-Хуси, Х. Аш-шиар, силях ва-маукаф. Б. м.: Б. и., 2002. 23 с. (На араб. яз.)

23. Боков Т. А. Политическая идеология хуситского движения (по материалам лекций Хусейна ал-Хуси) // Ислам в современном мире. 2017. Т. 13, № 4. С. 95–112.

24. Ас-сейид Бадреддин аль-Хуси фи хивар мутавваль (Интервью с Б. аль-Хуси). URL: https://www.yemeress.com/hshd/6162 (дата обращения: 28.08.2020). (На араб. яз.)

25. Аль-Хуси Х. Ас-сарха фи ваджх аль-мустакбарин. Б. м.: Б. и., 2002. 10 с. (На араб. яз.)

26. Аль-Хуси Х. Ва лян тарды анка аль-яхуд ва ля ан-нусара. Б. м.: Б. и., 2002. 15 с. (На араб. яз.)

27. Аль-Хуси Х. Хатр духуль Амрика аль-Йаман. Б. м.: Б. и., 2002. 15 с. (На араб. яз.)

28. Аль-Хуси Х. Ман нахну ва ман хум. Б. м.: Б. и., 2002. 8 с. (На араб. яз.)

29. Dorlian S. The Sa’da War in Yemen: between Politics and Sectarianism // The Muslim World. 2011. Vol. 101, № 2. Р. 182–201.

30. Juneau T. Iran’s Policy towards the Houthis in Yemen: a limited return on a modest investment // International Affairs. 2016. Vol. 92, no. 3. Р. 647–663.

31. Iran in Yemen: Tehran’s Shadow Looms Large, but Footprint is Small (Шифртелеграмма Посольства США в Йемене от 12.09.2009). URL: https://wikileaks.org/plusd/cables/09SANAA1662_a.html (дата обращения: 28.08.2020).

32. Sa,ada War: Despite Claims of Ceasefire, Civilians Suffer, no End to the Fighting in Sight (Шифр-телеграмма посольства США в Йемене от 26.08.2009). URL: https://wikileaks.org/plusd/cables/09SANAA1599_a.html (дата обращения: 28.08.2020).

33. Lackner H. Yemen in Crisis. Autocracy, Neo-Liberalism and the Disintegration of a State. London: Saqi Books, 2017. 330 p.

34. Ад-Дусри Н. Б. С. Аль-харака аль-хусия. Дираса манхаджия шамиля. Дар ас-Сахва аль-

35. Аламия ли-т-тыба’а ва-н-нашр, 1432 г. х. 130 с. (На араб. яз.)

36. Ад-Дагаши А. М. Мустакбаль аль-харака аль-хусия ва субуль ат-та’аюш.

37. Сана: Мактабат Халед ибн аль-Валид ли-т-тыба’а ва-н-нашр, Дар аль-кутуб аль-йамания ли-т-тыба’а ва-н-нашр, 1433 г. х. 242 с. (На араб. яз.)

38. Ас-Садик А. Маза туараф ‘ан аль-хусийин? Б. м., 2010. 112 с. (На араб. яз.)

39. Hodgson M. G. S. al-Djarudiyya // Encyclopedia of Islam. 2nd ed. Onlain / Ed. by P. Bearman, Th. Bianquis, C. E. Bosworth, E. van Donzel, W. P. Heinrichs. URL: http://dx.doi.org/10.1163/1573–3912_ islam_SIM_2014 (дата обращения: 18.03.2020).

40. Аш-Шахрастани М. и. А. Книга о религиях и сектах (китаб ал-милал ва-н-нихал). Ч. 1: Ислам / пер. с араб. С. М. Прозорова. М.: Наука, 1984. 270 с.

41. Ан-Наубахти. Шиитские секты / пер. с араб. С. М. Прозорова. М.: Наука, 1973. 255 с.

42. Kohlberg E. Some Zaydi Views on the Companions of the Prophet // Bulletin of the School of Oriental and African Studies, University of London. 1976. Vol. 39, no. 1. Р. 91–98.

43. Аль-Хуси Х. Йаум аль-Кудс аль-Алями. Б. м.: Б. и., 2002. 27 с. (На араб. яз.)

44. Аль-Хуси Х. Сурат аль-бакара: мин аль-айа 252 или-ль-айа 274 (ад-дарс аль-хади ‘ашар). Б. м.: Б. и., 2003. 30 с. (На араб. яз.)

45. Аль-Хуси Х. Сурат аль-а’араф: мин аль-айа 163 иля ахир ас-сура (ад-дарс ат-таси’ ва-ль’ишрун). Б. м.: Б. и., 2003. 28 с. (На араб. яз.)

Арсенал противокорабельных баллистических ракет хуситов Игорь Ханин

Хуситы, похоже, стали первыми в мире, кто применил противокорабельные баллистические ракеты против реальных морских целей. Группировка также использует все более разнообразный арсенал противокорабельных крылатых ракет и беспилотников-камикадзе. Несмотря на все это, подробности о противокорабельных ракетах хуситов остаются неясными.

Хуситская противокорабельная ракета

Недавно аналитический центр Международного института стратегических исследований (IISS) подготовил полезное руководство по этому оружию. На прошлой неделе были предоставлены подробности о шести противокорабельных баллистических ракетах и шести противокорабельных крылатых ракетах, которые йеменская группировка приобрела с 2014 года. Графическое представление этого оружия, приведенное ниже, сопровождалось анализом возможностей, проведенным научным сотрудником IISS по обороне и военному анализу Фабианом Хинцем.

Сами хуситы утверждают, что подавляющая часть их ракетного арсенала, а также их беспилотники, являются местными разработками, несмотря на явные иранские корни, просматривающиеся в их конструкциях. Долгое время было неясно, в какой степени фактическая разработка, производство и/или сборка ракет и БПЛА происходит локально в Йемене, с прямой помощью Ирана или без нее.

Оценки реальных возможностей любой из этих ракет провести одинаково сложно. Также непонятно, какие именно типы использовались с октября прошлого года при атаках в Красном море и вокруг него. Однако в прошлом хуситы с большим успехом применяли различные ракеты и БПЛА против целей на суше и на море, и угрозы, которые представляет их арсенал, вполне реальны.

Хуситы публично продемонстрировали по меньшей мере шесть различных противокорабельных баллистических ракет, все из которых на протяжении многих лет показывались на больших парадах. Похоже, что у всех в носовой части установлены электронно-оптические/инфракрасные головки самонаведения, которые будут применяться на конечной фазе полета.

Классификация противокорабельных и иных ракет хуситов

Asef (также иногда пишется Asif) — это противокорабельная модификация баллистической ракеты малой дальности Fateh 313, максимальная дальность действия которой, по данным IISS, составляет почти 280 миль (450 километров), и оснащена оптико-электронной / инфракрасной системой самонаведения. Ранее Иран сам демонстрировал противокорабельную версию «Фатех 110», на основе которой была разработана «Фатех 313». Расширенное семейство Fateh 110 включает проверенные в боях конструкции. Эти ракеты и их варианты использовались против сил США в Ираке и целей в Сирии.

Одна из ракет на военном параде в 2022 году

Tankil, по-видимому, является версией иранской баллистической ракеты малой дальности Raad-500, сконфигурированной для противокорабельного применения. Tankil меньше, чем Asef, но, по оценкам IISS, имеет большую дальность действия — около 310 миль (500 километров).

Помимо Azef и Tankil, у хуситов есть «три противокорабельные баллистические ракеты меньшего размера… сильно напоминающие иранские прототипы, но не совсем соответствующие известным иранским системам», согласно IISS. Это «Фалек», «Маюн» и «Аль-Бар Аль-Ахмар». Примечательно, что «Аль-Бар Аль-Ахмар» — арабское название Красного моря. Сведения о трех самых небольших противокорабельных баллистических ракетах хуситов очень ограничены. IISS утверждает, что дальность действия Faleq составляет чуть менее 87 миль (140 километров).

Последствия ракетного удара по саудовской нефтяной базе (начало)

Последствия ракетного удара по саудовской нефтяной базе (продолжение)

Другие источники предполагают, что эта ракета может быть модификацией иранской управляемой ракеты Fajr-4, которая также была показана в конфигурации воздушного запуска. Дополнительная информация о «Маюне» или «Аль-Бахр-аль-Ахмар» еще более скудна.

Кроме того, есть еще Muhit (пишется еще как Mohit или Moheet), который не является вариантом иранского проекта, хотя эта страна, весьма вероятно, способствовала его созданию. Mohit — это противокорабельная версия ракеты «земля-земля», которую хуситы называют Qaher-2, и которая, в свою очередь, является переделкой старых советских ракет класса «земля-воздух» SA-2.

Не только хуситы используют ракеты «земля-воздух» или их модификации в качестве ракет класса «земля-поверхность». Многие ракеты класса «земля-воздух», особенно большей дальности, обладают неотъемлемыми качествами, которые делают их пригодными для использования против наземных целей. Например, советский ракетный комплекс «земля-воздух» С-300, варианты которого остаются на вооружении во многих странах мира, обладает малоизвестной способностью «земля-поверхность». Также поступают сообщения о том, что украинские войска используют С-200 советских времен в качестве самодельных баллистических ракет.

Последствия удара хуситскими ракетами по американской военной базе в Ираке

Баллистические ракеты, как правило, поражают свои цели на высоких скоростях. Для обороняющихся это создает дополнительные проблемы по сравнению с другими воздушными целями, такими как крылатые ракеты. То, что хуситы используют противокорабельные баллистические ракеты вместе с противокорабельными крылатыми ракетами и БПЛА в сложных эшелонированных атаках, только усугубляет эти проблемы.

Ракета Raad-500

В то же время некоторые из противокорабельных баллистических ракет хуситов обладают довольно невысокими возможностями, имеют невысокую скорость и высоту, что облегчает их перехват. Это, возможно, позволило военно-морскому флоту использовать варианты зенитных ракет типа SM-2, способность которых перехватывать баллистические ракеты значительно слабее, нежели у более совершенных и дорогих ракет SM-6. Тем более, это оружие хуситов не требует применения ракет SM-3, способных перехватывать межконтинентальные ракеты.

Противокорабельные ракеты

Хотя использование баллистических ракет в противокорабельном варианте является чем-то новым для хуситов, они уже много лет атакуют корабли крылатыми ракетами. Например, в октябре 2016 года были нанесены тяжелые повреждения формально принадлежавшему ОАЭ кораблю HSV-2 Swift.

Буквально через неделю после этого эсминец USS Mason, который патрулировал южную часть Красного моря, был вынужден дважды применить свое зенитное оружие, защищаясь от ПКР, выпущенных с территории Йемена, подконтрольной хуситам. Сбил ли он ракеты, или они отклонились от курса, благодаря поставленным помехам, неясно, но факт атаки безусловен.

Известно, что самые ранние противокорабельные ракеты, которые приобрели поддерживаемые Ираном боевики — это старые запасы советского производства P-21/P-22 (входящие в серию ракет, известных НАТО как SS-N-2 Styx) и C-801 из Китая. P-21/P-22 являются частью более крупной ракетной системы береговой обороны берегового базирования под названием «Рубеж», известной на Западе как SSC-3 Styx.

P-21/P-22 и C-801 — это противокорабельные крылатые ракеты с дальностью действия около 50 и 25 миль (80 и 40 километров) соответственно. Они обе используют систему активного радиолокационного наведения для поиска целей, а SS-N-2 к тому же имеет инфракрасную систему самонаведения на последнем участке, особенно полезную в ситуациях, когда цель имеет сильную систему РЭБ.

Правительство Йемена (имеется в виду «настоящее» правительство, международно признанное) ранее приобрело P-21/P-22 и C-801 (последний из которых хуситы также называют Al Mandab 1). После того как хуситы в 2014 году захватили контроль над столицей и другими южными районами Йемена, запасы этого оружия оказались в руках группировки.

Ракеты P-21/P-22 и C-801 «хуситы по-прежнему демонстрируют на парадах и вообще выставляют напоказ, но неясно, остаются ли они в рабочем состоянии, и сколько их», — отмечает IISS в своем анализе. «Что еще более важно, силы хуситов получили в свое распоряжение новое, более совершенное оборудование после тех ранних приобретений».

Более мощные противокорабельные крылатые ракеты, которые с тех пор приобрели хуситы, включают в себя то, что они называет Al Mandab 2, которое выглядит как прямая копия иранской Ghadir, или даже реальные образцы Ghadir, поставляемые непосредственно из Ирана. Сам «Гадир» является увеличенной иранской копией китайского C-802 с радиолокационным наведением, и его предполагаемая дальность действия составляет 186 миль (300 километров).

Ракеты «Маюн»

Существует также вероятность того, что хуситы могли получить более ранние иранские варианты и производные от С-802, включая Noor (более или менее явный клон китайской ракеты) и Ghader (максимальная дальность стрельбы которой, по сообщениям, составляет 124 мили / 200 километров).

В сообщениях предполагается, что хуситы использовали иранские варианты C-802 или их модификации для поражения высокоскоростного корабля материально-технического обеспечения Swift в 2016 году. В том же году группировка также нанесла удар по нескольким военным кораблям США в том же самом районе (речь идет опять о USS Mason, который в первом случае оборонялся сам, а второй раз защищал десантный корабль-док USS Ponce).

То, что запасы того, что хуситы называют «Аль-Мандаб 1/2», включают в себя некоторую комбинацию ракет «Нур» — «Гадер» — «Гадир», подтверждается тем, что американские военные в 2019 году изъяли то, что было описано как «компоненты противокорабельной крылатой ракеты C802 иранского производства», а также другое оружие и материальные средства, отправленные в Йемен.

Арсенал противокорабельных крылатых ракет хуситов теперь включает в себя несколько типов, разработанных Ираном самостоятельно. К ним относятся Sayyad и Quds Z-0, которые являются вариантами или модификациями крылатых ракет наземного базирования серии «Кудс» с очевидными противокорабельными возможностями и, похоже, впервые появились в прошлом году.

Примечание. По заявлениям хуситов, крылатая ракета Quds-2 была применена в ноябре 2020 года при атаке нефтехранилища в городе Джедда (Саудовская Аравия), который находится в 620 км от границы с Йеменом. Нефтехранилище принадлежит компании «Арамко», которую хуситы почему-то очень не любят.

Противокорабельная ракета

«Предположительно, одна версия оснащена системой радиолокационного самонаведения (Sayyad), а другая оснащена электронно-оптической — инфракрасной системой самонаведения (Quds Z-0)», — написал Хинц из IISS в своем анализе. «Исходя из дальности действия оригинального Quds и заявлений хуситов, обе системы могут иметь дальность действия не менее 800 км». Хуситы утверждают, что Quds Z-0 также сохраняет способность к работе и по наземным целям. Гораздо более мощные версии семейства Quds используются с 2019 года.

Иран наконец признал, что является источником конструкции Quds (которую правительство США также называет просто ракетой «351»), когда публично продемонстрировал идентичную крылатую ракету под названием Paveh во время визита министра обороны России Сергея Шойгу в страну в сентябре 2023 года.

В прошлом году хуситы также представили меньшую по размеру противокорабельную крылатую ракету под названием Sahil, подробности о которой пока очень ограничены. Есть неподтвержденные сообщения о том, что это оружие, также предположительно иранского происхождения, имеет дальность действия почти 112 миль (180 километров) и несет 220-фунтовую (100-килограммовую) боеголовку, но о его системах наведения ничего не известно.

Йеменские хуситы явно накопили очень разнообразный арсенал противокорабельных ракет, а также продемонстрировали готовность и способность их применять. Особенно примечательно оперативное использование группировкой противокорабельных баллистических ракет в последние месяцы.

Однако в ходе по меньшей мере 26 отдельных инцидентов с октября прошлого года в Красном море удары хуситов не потопили ни одного корабля и не привели к серьезным жертвам. По данным ВМС США, группировка в процессе этих атак также запустила по меньшей мере 62 противокорабельные ракеты и несколько беспилотников, но большинство из них либо были сбиты, либо не смогли ни во что попасть.

Тот же корабль после удара ракетой С-802 в 2016 году

Все это может вызвать только вопросы об истинных масштабах противокорабельных возможностей хуситов, а также о том, как долго группировка сможет поддерживать свой текущий оперативный темп.

Для начала один из самых больших вопросов заключается в том, как хуситы нацеливают удары по морским целям. Что касается их ракет, то радиолокационные, и электронно-оптические, и инфракрасные системы самонаведения дадут им возможность наводиться на цели на конечных этапах полета, но все равно сначала необходимо направить их в нужный район.

«Им [хуситам] не хватает передовых средств разведки, наблюдения и рекогносцировки (ISR), таких как морские патрульные самолеты и спутники, которые обычно предоставляют информацию о прицеливании для противокорабельных систем дальнего действия»,

— написал Хинц из IISS в своем анализе.

Несмотря на это, у них есть другие активы ISR, включая беспилотники, номинально гражданские суда, используемые для разведки, и информация о морском трафике из открытых источников.

Примечание. Говоря о «номинально гражданских судах», можно вспомнить историю о двух иранских грузовых судах по имени Saviz и Behshad. Хотя это уведет нас несколько в сторону от изучения противокорабельных возможностей хуситов, я все же рискну.

Началось все с парохода под названием Saviz. Построенный в 1999 году на верфи в китайском Гуанчжоу, он был тем, что называется general cargo, то есть универсальным судном. Имел пять трюмов и четыре грузовых крана грузоподъемностью по 25 т каждый, причем средний кран мог работать в спаренном режиме. Длина его была 175 м, ширина 26 м, а дедвейт 23 000 тонн. Почему я говорю о нем в прошедшем времени — читайте дальше.

С момента постройки он сменил несколько названий и флагов, оставаясь при этом в фактической собственности иранских компаний — словом, вел вполне нормальную морскую жизнь, и все с ним было в порядке до определенного времени.

И вдруг начиная с конца 2016 года он перестал ходить по морям и океанам, а почти намертво застрял в Красном море, в архипелаге Дахлак. Обычно он стоял на якоре, иногда не слишком далеко перемещаясь. Иранские суда, проходящие мимо, периодически подвозили ему снабжение и меняли экипаж. Его надстройка была усыпана куполами спутниковой связи и антеннами, на палубе были видны по крайней мере три скоростных лодки, которые время от времени совершали рейсы к побережью Йемена.

Предполагается, что он служил тайной базой для иранской Революционной гвардии. Тегеран, естественно, объяснял, что никакого военного назначения судно не имеет, а находится там с целью «обеспечения безопасности на морских путях и борьбы с пиратами». Судном очень заинтересовались израильтяне, их эксперты предположили, что оттуда оказывается поддержка йеменским повстанцам-хуситам, а администрация Трампа занесла судно в черный список министерства финансов — а это означает всяческие санкции.

Ракета Ghadir (производство — Иран)

Но санкциями дело не обошлось — 6 апреля 2021 года судно подорвалось на мине. Представитель МИД Ирана сообщил на пресс-конференции, что Saviz подвергся нападению, однако ущерб был незначительный, и жертв не было. Иранское информационное агентство Tasnim, которое связано с Корпусом стражей Исламской революции (КСИР), сообщило, что «полученная информация… предполагает, что инцидент произошел после взрыва мины «лимпет», прикрепленной к корпусу корабля».

Примечание. Лимпет-мина — насколько я понял, это такое прозвище целого класса морских магнитных мин, созданных еще в 1942 году и названных так в честь морских улиток, которые своей ножкой цепляются так, что оторвать их совсем непросто. Эти мины довольно успешно применялись английскими коммандос, а затем распространились по всему миру. Имеет незначительную отрицательную плавучесть, небольшие размеры и маленький вес, позволяющий транспортировать ее боевому пловцу.

The Times впоследствии сообщило, что Израиль информировал правительство Соединенных Штатов о том, что это их вооруженные силы произвели атаку. Через некоторое время CNN разместило фото, полученное от израильской компании ImageSat International, где было показано, как Saviz буксируют с места его стоянки, а затем заменяют его абсолютно идентичным судном по имени Behshad.

Что касается Saviz, то, согласно fleetmon, его последние координаты получены 6 апреля 2021 года в 12:45, — через шесть часов после взрыва, — и с тех пор он числится как out of range. Интернет-ресурс equasis, который хранит множество информации чуть ли не обо всех торговых судах мира, сообщает, что с апреля 2021 года Saviz находится в состоянии In Casualty Or Repairing.

Behshad, судя по всему, продолжил деятельность своего предшественника. По крайней мере, его передвижения в Красном море выглядели необычно для торгового судна.

В данный момент имеются предположения, что с его помощью наводились вертолеты хуситов на автомобилевоз Galaxy Leader, который был захвачен и уведен в порт Ходейда в ноябре прошлого года.

Автомобилевоз принадлежит компании, совладельцем которой является гражданин Израиля Abraham Ungar. Экипаж судна, зная об угрозах со стороны хуситов, еще по выходу из Суэцкого канала отключил свою систему AIS, поэтому отследить его широкодоступными методами было невозможно.

Behshad, однако, обосновался в узком месте около северного входа в пролив Баб-Эль-Мандеб и мог наблюдать за всеми проходящими мимо судами визуально, локатором или с помощью дронов. Сразу после захвата автомобилевоза он сменил позицию, переместился в район Джибути и, похоже, дрейфует там, периодически подходя поближе к проливу. Его собственный AIS в данный момент исправно работает.

Ракета Mandab

Но давайте вернемся к основной теме.

«Запасы — это еще одна большая неизвестность, — сказал Хинц The War Zone. — Мы просто не знаем, сколько различных типов они накопили. В целом можно сказать, что иранцы, похоже, наладили довольно надежные способы транспортировки оружия в Йемен, что доказано использованием поставляемых Ираном ракетных систем против Саудовской Аравии и ОАЭ в последние годы».

Проблема состоит еще в том, что никто не знает, насколько велики запасы противокорабельных ракет у хуситов. Существует также вероятность того, что, по крайней мере, в некоторых случаях, хуситы могут промахиваться намеренно. Преднамеренный промах может быть уловкой для привлечения других кораблей, особенно иностранных военных. Несмотря на это, группировке уже удалось существенно подорвать коммерческое судоходство через этот стратегически важный регион.

Как бы то ни было, Красное море сейчас, похоже, превратилось в источник для сбора реальных данных об иранских противокорабельных ракетах и связанных с ними возможностях. Это может стать благом для Тегерана и его различных региональных ставленников, а не только для хуситов.

«Для меня большая часть этой истории заключается в том, что иранцы проявляют большой интерес к оптическим и ИК-системам наведения, а также ко все большему разнообразию систем, — сказал Хинц из IISS The War Zone. — К ним относятся ракеты «земля-воздух» тип 358, БПЛА-камкикадзе (некоторые версии Shahed 238), а также баллистические ракеты, как обычные, так и для противокорабельных целей».

Запуск ракеты

Точно так же и другие страны получают представление об успехах и неудачах в этом направлении из первых рук. Это ценная информация для разработки новых и усовершенствованных технических средств противодействия, а также тактики, методов и процедур, которые могут быть применимы далеко за пределами Красного моря.

17 января произведена очередная атака на грузовое судно: на этот раз жертвой стал балкер Genco Picardy, владеет которым компания Genco Picardy LTD, зарегистрированная в США. Ни баллистические, ни крылатые ракеты на этот раз не использовались — по судну ударил беспилотник-камикадзе. С судна сообщили, что удар пришелся в левый борт (куда именно — неясно), что был пожар, который потушили, и что пострадавших нет.

Судно Galaxy Leader, преследуемые авиацией хуситов

Потопить грузовое судно беспилотником, конечно, невозможно, это игра на публику. А вот как они узнают, кто владелец судна? По внешнему виду это никак не определишь. Значит, используются доступные интернет-ресурсы. Похоже, скоро судовладельцы будут настаивать, чтобы сведений о них не распространяли.

15 января. Приношу извинения, что затронул эту тему, но она, во-первых, связана с обсуждаемой, а во-вторых, я уже успел поругаться с десятком людей в «Телеграме». О пуске противокорабельной ракеты по торговому судну Gibraltar Eagle все, наверно, уже слышали. Несчастный пароход виноват лишь в том, что его владельцем числится компания Eagle Shipping International, зарегистрированная в США. В момент атаки — а была вторая половина дня 15 января, — судно находилось в Аденском заливе, направляясь в Красное море и затем Суэцкий канал. Кратчайшее расстояние до берега было около 170 км, но для ракеты это ерунда.

Какая ракета использовалась, куда попала, и попала ли вообще — неизвестно. Центральное командование США сообщило лишь, что «с судна не поступало сведений о потерях либо о существенных повреждениях, оно продолжает свое journey». Хотя ресурс fleetmon показывает, что Eagle внезапно развернулся и направился в прямо противоположном направлении — видимо, после атаки.

Блогеры, подхватившие эту тему, почему-то назвали его контейнеровозом, а некоторые даже успели состряпать видео, где показан горевший в 2021 году у берегов Цейлона контейнеровоз X-press Perl, а выдают его за пострадавший балкер.

И вообще, некоторые без тени сомнения заявляли, что судно, бесспорно, пошло на дно, и туда ему и дорога. Но, как видно, с ним все нормально, по крайней мере, двигается резво: 11 узлов для судна такого размера в наши дни очень даже неплохо. Хотя… хорошо, что мои оппоненты это не читают (ну, скорее всего), а то на голубом глазу заявили бы, что сигнал AIS поддельный.

Спецназ хуситов захватывает судно Galaxy Leader

14 января американский истребитель (какой именно — не рассказывают, известно лишь то, что никакой авианосной группе он не принадлежит, то есть наземного базирования) сбил крылатую ракету, нацеленную на эсминец USS Laboon.

11 января американские «морские котики», работающие с борта экспедиционного корабля-базы USS Lewis B. Puller, с помощью вертолетов и дронов осуществляли некую сложную «nighttime boarding operation» — то ли пересадку с борта на борт, то ли высадку на судно с вертолета, то ли еще что — детали не разъясняются, и во время этой операции два человека оказались за бортом и до сих пор не найдены.

Интересно то, что именно 11 января «котики» участвовали в захвате некоего «dhow», — общее название для арабских парусных суденышек, — где был обнаружен большой запас компонентов крылатых и баллистических ракет, включая детали систем наведения, боеголовки и много прочего.

О возможной реальной роли хуситов в партии США вокруг Израиля и сектора Газа Михаил Николаевский

Днем 19 декабря Пентагон почти буднично объявил о начале военной операции «Страж благополучия» по защите судоходства в Красном море от йеменских хуситов. О том, что подобная операция готовится, Л. Остин неоднократно заявлял на протяжении декабря. Коалицию, как это обычно в подобных случаях делают США, удалось собрать даже раньше Нового года. Всего США заявили об участии 39 государств, но действующих игроков, опять-таки по традиции, будет насчитываться не более десятка. В основном это страны Европы.

Хуситы

Состав непосредственных участников интересен тем, что в нем есть Испания, Италия, Франция, Канада, Великобритания, Норвегия, но отсутствуют Германия и Бельгия, которые могли бы выделить приличные средства из своих ВМС. Зато там присутствует Бахрейн, который по сути берет на себя функцию представителя от всего региона Персидского залива, рискуя тем, что его в том же регионе народ объявит ренегатом, пусть и ренегатом поневоле… Какие бонусы выторгует Манама за вынужденное участие в этой коалиции, мы увидим уже по факту в следующем году.

Тема операции против хуситов грозит стать второй по значимости после войны Израиля в секторе Газа и обрасти целым набором алармистских тезисов и предположений. Как минимум в том плане, что внешние силы втянули (втягивают) США в новую войну на Ближнем Востоке, препятствуют Вашингтону бросить все силы на борьбу с Китаем и далее в том же духе. И надо сказать, что есть, действительно, такие сценарии, при которых может громыхнуть, и громыхнуть основательно. Другое дело, что такие сценарии не основные.

Пока же все указывает не на то, что заполыхает зарево войны в Йемене, а на то, что Израиль будут все настойчивее и тверже подталкивать к тому, чтобы операцию в секторе Газа завершить к сроку, который уже ставили в Вашингтоне — к концу января.

И вот тут надо будет ждать определенных сдвигов в международной политике, поскольку финализация бойни в секторе Газа будет означать и завершение политической деятельности кабинета Б. Нетаньяху, и начало беспрецедентной для Израиля в новое время внутриполитической дискуссии, которая, в свою очередь, затронет политикум США, и активизацию работы на всех площадках по теме двух государств. Вот тут места для самых смелых политических обзоров уже точно хватит всем.

В этом плане йеменские хуситы представляют собой просто незаменимый актив для каждой стороны. А кто и как этим активом сможет воспользоваться, и за какую цену, — здесь надо посмотреть повнимательнее.

В Йемене в этом году произошло немало знаковых событий.

Во-первых, сами США, представляя свою концептуальную программу в мае, уделили в ней теме нормализации йеменско-саудовских отношений добрую треть объема.

Во-вторых, с движением хуситов установили прямой диалог припосредничестве Омана официальные представители Саудовской Аравии, что поставило на длительную паузу ожесточенное и затратное для обеих сторон противостояние.

В-третьих, политические партии бывшего Южного Йемена пришли к устойчивому консенсусу относительно того, что единый Йемен — это идея, которая не показала свою эффективность, и пришло время вернуться к разделению на два государства. Это, кстати, действительно отвечает традиционной этноплеменной структуре этого древнего региона, и вопрос уже стоит в деталях, согласовании интересов и уровне посредничества. И мы увидим, что проводимая операция на море еще сыграет свою роль в этом процессе размежевания на Север и Юг.

С предпосылками и ходом приведенных событий можно ознакомиться в апрельском материале «Сложные, но необходимые уроки йеменского конфликта».

Один из самых прочных и устоявшихся нарративов заключается в том, что хуситы — это «шиитское движение, прокси-силы Ирана в регионе, которые действуют в интересах Ирана». И вроде бы все говорит о том же.

Однако если начать предметно разбираться, то оказывается, что и шииты — не совсем шииты, и не совсем проиранские, и программа изначальная у хуситов не проиранская или просаудовская, а вообще чуть ли не хашимитская. Окажется, что США в 2000-х много сделали (пусть и не напрямую) для усиления хуситов, и методы работы хуситов, как и их организация, очень напоминают небезызвестную Рабочую партию Курдистана. И идеи единого Йемена при разделенной Саудовской Аравии, которые позже станут достоянием СМИ, ковались в США при Д. Буше-мл., и прочее, и прочее.

Хуситам у нас традиционно принято сочувствовать, отождествляя их со всем Северным Йеменом. На самом деле Эр-Рияд отметился в регионе весьма и весьма кроваво, что никак не красит его руководство. Однако надо отметить и то, что хуситский проект представлял для саудовцев угрозу куда как большую, чем борьба с самим Ираном. Это была угроза почти экзистенциальная, как, кстати, и регион, который хуситы занимают, имел и имеет для арабов почти сакральный характер.

И тут надо опять-таки отметить, что хоть США разведданными саудитов и поддерживали, но на уровне выше администрация уже Б. Обамы делала слишком много, чтобы усилить Иран, который почти свободно поставлял в Йемен средства, продовольствие и вооружение. И этого «слишком много» было столько, что не замечать это в Эр-Рияде не могли и помнят демократам до сих пор.

Именно поэтому так мучительно долго нынешние функционеры от Госдепартамента США вынуждены были тратить силы на нахождение решения в Йемене. И вот приехали — теперь надо собирать коалицию, чтобы защищать судоходство от распоясавшихся хуситов, за которыми как бы стоит Иран.

Но вот вопрос, а действительно ли за ними (хуситами) в этих морских атаках стоит только Иран?

Если на поле боя хуситы за время войны снискали себе заслуженную славу, то в плане политики это течение является силой, которая может и умеет работать в рамках того, что можно назвать «многофакторной моделью». Играть на разных досках, причем так, что для одного игрока на одной доске они сделают определенный плюс, а на другой — определенный минус. В мире, где СМИ определяют повестку через принцип «либо — либо», красок всего две, и палитра пропадает напрочь.

А палитра куда как интереснее.

С одной стороны, никто не сомневается (да это никто и не скрывает), что в своей основе ВПК хуситов (который есть и работает), а также основа ракетного вооружения и БПЛА имеют иранские корни.

С другой стороны, не менее интересно поразмышлять и о том, куда сегодня все это добро летит. Вроде бы на Израиль, и сбивается ВМС США, но оно летит еще и по морским судам, которые везут в Израиль нефть и контейнерные грузы.

Можно еще предположить, откуда и как Иран может добыть информацию о судах, которые везут в Израиль нефть: известны суда, которые совершают постоянные рейсы, а их владельцы аффилированы с Израилем; но ведь ситуация посложнее.

История хуситских атак на море за последнее время такова. 19 ноября вертолет хуситов высаживает абордажную группу на судно Galaxy Leader (принадлежит израильской компании), судно отведено в Йемен. Далее с помощью ракет были атакованы еще два судна, связанные с израильским фрахтом.

26 ноября хуситы пробуют по первому сценарию захватить химовоз, принадлежащий компании, управляемой также израильской группой Zodiac. Атаку на химовоз отбивают американцы, при этом хуситы обстреливают американский эсминец, но обстреливают так, что ракеты идут в точки за 16–20 км от корабля ВМС США, т. е. это больше демонстрация, чем реальное нападение.

А вот дальше уже начинается детектив.

В начале декабря хуситы атакуют два сухогруза и контейнеровоз, которые непосредственно с Израилем уже не связаны. Другой американский эсминец сбивает в это же время до пятнадцати беспилотников, направленных на эти же морские объекты.

Прошлые суда хоть ничего в Израиль или из Израиля по факту не везли, но по крайней мере были прямо связаны с израильским бизнесом, а здесь, чтобы хоть как-то углядеть израильское присутствие, надо было бы знать сложную структуру собственности и иметь доступ к изнанке системы торгового документооборота.

Можно, конечно, предположить, что разведка хуситов имеет прямой доступ к страховым реестрам, знает исходные вводные на контейнерные перевозки и может отслеживать промежуточные точки входа-выхода грузов на контейнерных линиях, но верится в это с некоторым трудом.

Иранцы, чьи два военных фрегата сейчас патрулируют море в районе Йемена, конечно, могли бы кое-чем поделиться, особенно в плане перевозок нефтяного сырья, но полный мониторинг сухогрузов и контейнерных поставок — это уже из разряда какого-то высшего пилотажа. Даже если информацию хуситам дал Иран, то это означает, что самому Ирану ее слили люди, часть из которых вообще Ирану не близки. Это ЮВА, США и Европа.

В итоге на крупных контейнерных линиях начинают рассуждать вполне логически: если некто (хуситы) могут быть в курсе того, что где-то в контейнерных штабелях среди десятков и сотен «коробок» находится груз, каким-то образом связанный с Израилем, и некто имеет доступ к такого рода документации (а она, как и любые коносаменты, является персональной ответственностью оператора), то лучше маршрут сменить в целом. И операторы вроде монстров Maersk, MSC, Lloyd перенаправляют контейнеровозы в обход Суэца.

Шум стоит страшный, но при деле оказываются все. Коалиция во главе с США идет героически отгонять иранские фрегаты, осуществлять конвоирование торговых судов и дистанционно, но точечно пытаться подавлять точки пусков хуситов. При этом демонстрируя возможности своих ВМС и наконец-то собрав снова подобие прямого военного союза.

Хуситы выступают в качестве защитников Газы, чем добавляют очков Ирану. Саудовская Аравия, не вступая и близко в подобную коалицию и дистанцируясь от нее, продолжает вести переговоры с племенами северного Йемена и теми же хуситами. Более того, Эр-Рияд прямо и официально уже призвал США «к сдержанности в ответ на атаки хуситов». ОАЭ, используя ситуацию, еще больше закрепляют влияние в Адене, на Сокотре и выстраивают отношения с политическими коалициями Южного Йемена.

И вся мощь логистических, страховых, инвестиционных и торговых структур начинает со всех сторон давить на руководство Израиля, чтобы оно хочет — не хочет, но вписывалось в сроки, которые обрисовал ранее Вашингтон: конец января 2024 года. Отдуваться за всех аравийцев вышел один Бахрейн. Но и то только потому, что в Бахрейне находится штаб-квартира 5-го флота ВМС США.

Зато Германия, которая занимает в Европе сегодня, пожалуй, самую произраильскую позицию, участвовать в этой шахматной партии отказалась (пока отказалась), хотя как раз силы германского ВМФ были бы для коалиции совсем не лишними.

После первой и понятной эйфории, которая возникла в Израиле на фоне вроде бы жесткого и ультимативного давления на хуситов, весьма скоро придет осознание того, что если по военно-политической или внешнеполитической линии Израиль и может упорно сопротивляться, то при подключении уже финансистов, торговцев, инвестиционщиков, страховщиков и т. д. это упорство будет иметь конечные сроки.

Да, США в угоду части политического истеблишмента, и даже работая на электорат республиканцев, обязательно будут вести с Ираном игру на грани фола — с инцидентами, обменом риторикой, заявлениями и провокациями, но итоговой точкой тут будет не Иран, а как раз Израиль.

Ведь и условия нового перемирия в Турции во многом уже согласованы. Выходит, что хуситы, а за ними, получается, и Иран против этого? Ну так США помогут устранить это обстоятельство — Иран с хуситами вроде как одернуть, и Израилю показать, как жестко Вашингтон выступает против его противников.

И вот если Израиль прочувствует эти моменты и пойдет уже в размен по принципу «сгорел сарай, гори и коровник», то здесь действительно возможны алармистские сценарии, когда у американцев или членов коалиции возникнут проблемы уже под флагом якобы хуситов.

Но пока все выглядит так, что именно хуситы являются незаменимым и потому самым дорогим элементом в сложной и циничной партии.

Кто расколет Йемен Геворг Мирзаян

Очередной переворот в Йемене может стать фатальным для этого государства. В лучшем случае его ждет раскол на Север и Юг, в худшем — затяжная гражданская война.

Единого Йемена уже не существует

В Йемене наступил идеальный шторм. Одна из беднейших стран арабского мира с целым букетом экономических проблем получила еще и политическую нестабильность. Президент страны Абд Раббу Мансур Хади, пришедший к власти в результате «йеменской весны», так и не сумел ее удержать. Провозглашенная им кампания по поиску компромисса и выработке modus vivendi между многочисленными политическими и клановыми силами страны — Национальный диалог — провалилась, как, собственно, и проект федерализации Йемена.

Политические неурядицы сопровождались очередным обострением экономических проблем (в частности, ростом цен на бензин), в итоге ряд северных кланов выступил против президента Хади. В январе столица страны была окончательно захвачена группировкой «Ансарулла», состоящей из исповедующих зейдистскую версию шиизма жителей страны (за пределами Йемена они больше известны как хуситы). Сам глава государства 22 января 2015 года подал в отставку, однако затем это прошение отозвал, бежал из столицы страны Саны в Аден и объявил этот город временным центром Йемена. В свою очередь, хуситы в начале февраля учредили революционный комитет, согласно решению которого власть в стране перешла в руки президентского совета в составе пяти человек. Срок полномочий совета составляет два года, после чего в стране будут установлены «новые принципы государственного устройства». Еще одной силой, определяющей политическую ситуацию в стране и пытающейся захватить власть, является «Аль-Каида на Аравийском полуострове»[5], давно превратившая часть страны в свою базу.

О том, что вообще происходит в Йемене, а также о будущем этой страны в интервью «Эксперту» рассказал арабист, старший преподаватель Национального исследовательского университета — Высшей школы экономики Леонид Исаев.

— Кто такие хуситы и как получилось, что они захватили власть в Йемене?

— Это движение зейдитского толка, основанное в 1992 году на Севере Йемена, в провинции Саада. Создателем движения был Хусейн аль-Хуси, от фамилии которого оно и получило название. В 2004 году Хусейн выступил против йеменских властей, объявив их в продажности Соединенным Штатам, за что и был убит в ходе первой войны в Сааде, после чего власть перешла к его родному брату Абдул-Малику аль-Хуси.

Несмотря на смерть основателя движения, хуситы воевали с режимом Али Абдаллы Салеха (глава Йемена с 1990-го по 2012 год. — «Эксперт») вплоть до 2010 года, когда было заключено перемирие. Очередная активизация хуситов произошла в конце прошлого года. Она была связана с провалом программы Всеобщего национального диалога, в частности, работы ее комиссии «по проблеме Саады», а также обусловлена экономическими причинами, прежде всего сокращением государственных субсидий на топливо. На волне начавшихся общественных протестов хуситы в сентябре 2014 года вошли в Сану, после чего лидеры местных исламистов братья аль-Ахмар, представленные партией «Аль-Ислах», а также группировки типа «Братьев-мусульман» и «Ан-Нусры» были вынуждены покинуть страну. А спустя четыре месяца президент Йемена Абд Раббу Мансур Хади был вынужден подписать отречение от власти.

— Как же получилось, что эта небольшая группировка оказалась сильнее йеменской армии и всех суннитских радикальных группировок, которые действовали в Йемене?

— Во-первых, «Ансарулла» (в переводе с арабского — «сподвижники Господа») — не небольшая группа, а мощное движение, численность которого достигает 700 тысяч человек, причем вооруженных до зубов.

Во-вторых, в Йемене армии как таковой нет и никогда не было, по крайней мере в нашем понимании этого слова. Йеменская армия — это набор военизированных структур, находящихся в подчинении тех или иных племен. Применительно к этой стране вообще можно говорить лишь об ополчениях, каковых там несметное множество. Что неудивительно, если вспомнить, что в Йемене на 25 миллионов населения приходится 60 миллионов стволов, и хождение оружия там полностью свободное. Причем речь не только об автоматах, но и о гранатометах, а в некоторых случаях и о боевой технике. Так что вся страна — это огромное ополчение.

В-третьих, хуситам удалось сыграть на волне противоречий, обострившихся в начале 2014 года, и найти весьма неожиданных союзников. В частности, войти в альянс со «Всеобщим национальным конгрессом», который возглавляет их бывший враг Салех. И на пару с Салехом они установили контроль практически над всем северным Йеменом, в том числе над крайне важной для йеменской экономики провинцией Ходейда, которую смело можно назвать торговыми воротами страны, — здесь расположен крупнейший на сегодняшний день морской порт Йемена. В проблемных провинциях типа Таиз и Ибб у хуситов есть сложности, однако там помогает Салех со своими контактами и ресурсами — не случайно на днях бывший президент ездил в провинцию Таиз и выступал там перед местной молодежью, дабы обеспечить лояльность местного населения. Еще одна проблемная точка — провинция Мариб, где идут боевые действия между хуситскими ополчениями и «Аль-Каидой»[6]. Что касается Юга, то там, конечно, влияние хуситов минимально.

И наконец, в-четвертых, им на руку сыграло то, что после ухода Салеха в конце 2011-го — начале 2012 годов у руля Всеобщего национального диалога стояли исламисты в лице братьев аль-Ахмар и их союзников, которые фактически были правой рукой президента Хади. И они вели этот диалог таким образом, что не только дискредитировали его, но и настроили против себя все политические силы страны. Плюс на все это наложилась тяжелая экономическая ситуация, а также провал идеи сделать из Йемена федерацию. Предложенная братьями аль-Ахмар и президентом Хади нарезка округов будущей федерации оказалась настолько неудачной, что настроила против них как северян, так и южан. Власть оказалась в полном одиночестве, и хуситам на пару с Салехом было не так уж и сложно ее сместить.

— А сам бывший президент Салех получил что-то с этого союза?

— Он получил прежде всего право на жизнь и свободу. Братья аль-Ахмар, и прежде всего Али Мохсен аль-Ахмар, были очень заинтересованы в том, чтобы Салех оказался за решеткой. А все по причине банальной мести. Али Мохсен был в свое время командующим первой бронетанковой дивизией Йемена и правой рукой Салеха в бытность того президентом. Все считали, что именно его Салех сделает своим преемником, однако вместо этого Абдалла Салех стал протаскивать на пост главы государства своего сына Ахмеда. Али Мохсен обиду не простил и во время йеменского этапа «арабской весны» в конце 2011 года отказался подчиняться приказам президента, выступив со своей бронетанковой дивизией на стороне бунтовщиков.

Сейчас, когда боевики «Ансаруллы» вошли в Сану, они обеспечили Салеху неприкосновенность, позволили его Всеобщему народному конгрессу продолжить существование и даже дали еще один шанс на протаскивание Ахмеда Салеха на высокие посты вплоть до президентского. Так что получил он достаточно много. И пока Салех жив, он будет оказывать мощнейшее влияние на политику в Северном Йемене — хотя бы потому, что хуситам он нужен в качестве союзника даже после их победы. У хуситов есть один минус — как политики они достаточно молоды и, подобно «Братьям-мусульманам» в Египте, могут после захвата власти наломать дров из-за банальной неопытности. А у Салеха и его команды за плечами более 30 лет управления Йеменом — сначала Северным, а с 1990 года — единым.

— Есть ли у хуситов методы решения тех экономических проблем, которые стоят перед страной?

— По-хорошему в Йемене вообще не так много возможностей для ведения осознанной экономической политики. Потенциал у страны есть по ряду направлений, в частности, в сфере туризма. Однако для его реализации нужна стабильность — понятно, что в нынешней ситуации отдыхать в Йемен никто не поедет. Еще один потенциальный источник дохода — углеводороды. Вроде нашли новые месторождения нефти в провинции Эль-Джауф, однако их надо разрабатывать, тянуть трубопроводы, так что быстрой отдачи от них ждать не стоит.

Поэтому хуситы могут лишь уповать на помощь и инвестиции со стороны лояльных к ним государств, например, Ирана, и Тегеран эту помощь уже оказывает. Однако вряд ли она сыграет серьезную роль и поможет вытащить Йемен из кризиса.

— Насколько вообще сильна поддержка хуситов со стороны Ирана? На Западе их называют чуть ли не иранскими марионетками.

— Иран их поддерживает не только в экономическом и политическом, но и, скорее всего, в военном плане. Движение «Ансарулла» по своей структуре и внутреннему устройству очень похоже на ту же «Хезболлу» — иранскую креатуру. Однако марионетками хуситов называть нельзя — влияние Ирана на них хотя и сильное, но не абсолютное.

Конечно, иранцы были бы рады целиком и полностью контролировать хуситов, замкнуть на себя все контакты движения «Ансарулла» с внешним миром. Однако эти попытки не увенчались успехом. Во-первых, потому, что йеменцы в принципе народ весьма своеобразный и ценящий независимость. Во-вторых, хуситы являются зейдитами — это несколько иная направленность в шиизме, нежели та, которая существует в Исламской Республике Иран. Отчасти поэтому иранцы, осознающие свои ограниченные возможности влияния на северян, заинтересованы в том, чтобы координировать усилия в отношении «Ансаруллы» со своими союзниками — Россией, Китаем и другими странами, которые пока не определились в отношении хуситов.

— Представляют ли союзные Ирану хуситы угрозу для Саудовской Аравии?

— Это движение располагается на южной границе Королевства двух святынь и несет ему серьезную угрозу. Хуситы уже продемонстрировали свое отношение к Эр-Рияду и за несколько месяцев смогли выбить саудовские войска с приграничных территорий Северного Йемена, где те стояли достаточно долго.

Саудовцам вообще сейчас не позавидуешь — на северных границах зверствует ИГИЛ[7], на Юге появились проиранские хуситы, на востоке королевства бурлит Восточная провинция, нестабильная ситуация с Бахрейном. Так что для саудовцев это момент истины. Если они потеряют контроль над Югом, то ситуация может развиваться непредсказуемо. Особенно с учетом того факта, что политическая ситуация внутри самой Саудовской Аравии нестабильна, и стабилизироваться в ближайшее время не собирается.

— Что саудовцы делают для того, чтобы не потерять Юг и справиться с хуситской угрозой? — Прежде всего Эр-Рияд пытается воздействовать на ситуацию в Йемене через своего человека — президента Хади. Именно саудовцы заставили его отказаться от отречения, перенести столицу, собрать новое правительство и начать борьбу с «Ансаруллой» — самому Хади это было не нужно, он еще до мятежа хуситов не раз давал понять, что не намерен оставаться президентом, а после мятежа хотел просто бежать из страны.

Также Саудовская Аравия пытается консолидировать международное сообщество в деле давления на хуситов. В частности, давит на Египет, требуя от него поддержать правительство в Адене.

Наконец, Эр-Рияд пытается добиться реинкарнации Национального диалога и переноса его из Йемена на саудовскую территорию. Соответственно, все политические силы Йемена должны будут договариваться о судьбе страны в Саудовской Аравии. Тем самым Эр-Рияд решает две задачи сразу. Во-первых, приобретает контроль над легитимным с международной точки зрения политическим процессом. Во-вторых, исключает хуситов из диалога — те в Саудовскую Аравию попросту не поедут.

— Насколько вообще вероятен успех Национального диалога?

— Я не думаю, что у северян сейчас есть возможность договориться с южанами. Салех и Абдель Малик аль-Хуси на Юге непопулярны. Нет у них возможности договориться и с суннитскими исламистами из «Аль-Каиды»[8] — они друг для друга экзистенциальные враги.

Хуситам, в общем, терять нечего: либо они устанавливают контроль хотя бы над Северным Йеменом, либо их просто вырежут. Ситуацию для хуситов осложняет и то, что у них в Йемене (в отличие от алавитов в Сирии) нет компактного анклава, куда они могут сбежать в случае поражения.

— Если политическое давление окажется безуспешным, то насколько велика вероятность проведения саудовцами военной операции в Йемене? Например, силами Египта, армия которого финансируется на саудовские деньги.

— Вторгаться в Йемен извне никто не осмелится. Хотя бы потому, что боеспособность йеменцев не нуждается в каких-то дополнительных доказательствах — они настоящие воины, у них война в крови. К тому же они вооружены до зубов и по уровню боеспособности превосходят саудовскую армию. Египет, обладающий самой мощной армией в арабском мире, тоже туда не полезет — Каир помнит аналогичную попытку Насера в шестидесятые годы, которая вызвала, мягко говоря, непонимание со стороны местного населения и закончилась эвакуацией египетских войск. К тому же у египтян есть более серьезный кандидат на интервенцию — Ливия. И египетские военные до сих пор не решили, стоит им туда вторгаться или нет. На Йемен в такой ситуации распыляться точно никто не будет.

Другое дело, что в стране может начаться гражданская война. Так, на днях от Хади отвернулись военные в Адене после того, когда он попытался отправить в отставку командующего Аденским военным округом. В итоге президент, оставшийся без военной защиты, принял достаточно интересное решение: обратился за помощью к вождям провинции Абьян. А эта провинция на протяжении многих лет является оплотом «Аль-Каиды»[9] на Аравийском полуострове, которая присягнула «Исламскому государству». И обратившись к шейхам, он тем самым попросил помощи у террористов из ИГИЛ[10].

Понятно, что такого рода «легализация» «Аль-Каиды»[11] в Йемене может спровоцировать гражданский конфликт между Севером и Югом. И сила тут именно на стороне Севера: традиционно на Юге Йемена были более развиты государственные институты, но менее — племенные структуры, в то время как на Севере ситуация была прямо противоположной, что давало северянам военное преимущество. Тем более, что при Салехе Юг был целенаправленно демилитаризован, и превосходства в военной технике у южан тоже нет. Сейчас же и экономическая мощь начала смешаться в сторону Севера. На руку хуситам играет сложная ситуация на Юге: порт Аден фактически работает с большими перебоями, около 70 процентов всего товарооборота идет через порт Ходейда, что дает подпитку именно северной экономике.

— То есть Саудовская Аравия будет воевать с хуситами руками «Аль-Каиды» [12] и других террористических группировок, помогая им оружием и деньгами и тем самым нивелируя военное преимущество Севера?

— Она это делает уже сейчас. Хади никогда бы не попросил помощи у йеменского филиала ИГИЛ[13], врага Саудовской Аравии, без разрешения Эр-Рияда. И сейчас «Аль-Каида на Аравийском полуострове» получает поддержку именно от Саудовской Аравии, которая фактически выполняет в Йемене ту же роль, что и Турция в сирийском конфликте. Исламисты бегают туда-сюда через саудовско-йеменскую границу, которая не демаркирована и совершенно условна.

С одной стороны, это кажется логичным, поскольку «Аль-Каида»[14] является единственной силой, которую можно противопоставить хуситам. Однако, с другой стороны, если «Аль-Каида»[15] победит хуситов, то она однозначно выйдет из-под контроля Эр-Рияда и организует еще одно полноценное исламское государство уже на юге Саудовской Аравии. И тогда саудовские элиты поймут, что иметь шиитов на границе куда лучше, чем еще одно исламское государство.

Другие наблюдатели это понимают уже сейчас — достаточно просто взглянуть на то, как ведет себя движение «Ансарулла» в отношении своих оппонентов. В Ливии или Алжире президента Хади после подписания им прошения об отставке прирезали бы или в крайнем случае посадили бы за решетку. Но хуситы поступали по закону: Хади сидел в президентском дворце, ни в чем не нуждаясь, и сидел бы дальше, если бы не сбежал, переодевшись, как Керенский, в женские одежды. Так что с хуситами можно вести диалог.

— А каковы российские интересы в Йемене? Каков наиболее перспективный для нас ход развития конфликта в этой стране? Вроде как наш посол поддержал президента Хади.

— Сегодня поддержал, завтра перестанет его поддерживать. Я не думаю, что это окончательная позиция Россия. Для нас было бы выгодно, чтобы Хади сложил с себя полномочия президента. И не только как виновник нынешней ситуации, чья политика не позволила достичь консенсуса между йеменскими группировками. Он полностью просаудовский политик, и его нахождение у власти не соответствует нашим интересам.

В случае же ухода Хади к власти в Йемене придут силы, которые настроены работать с Россией. «Ансарулла» полностью заинтересована в сотрудничестве с нашей страной и вряд ли станет союзником как Саудовской Аравии, так и Запада. Возьмите хотя бы лозунг, который написан на их гербе: «Аллах акбар, смерть Америке, смерть Израилю, проклятие евреям, победа за Исламом». Так что ни о каком влиянии стран Запада в Йемене при их правлении говорить не придется. Другой член «правящей коалиции» — Али Салех — тоже ненавидит США и открыто говорит, что американцы в 2011 году его слили и предали. Для такой страны как Йемен, с его средневековым колоритом, это вопрос серьезный, и Салех доверять американцам больше никогда не будет. Ему интересно развивать взаимодействие с Россией.

Даже если все пойдет по негативному сценарию, и Йемен развалится на две части, для нас это тоже будет не так плохо. Пусть это прозвучит цинично, но, по моему мнению, нормальное развитие Йемена может происходить только в том случае, если страна разделится на Северный и Южный Йемен. Это было бы полезно в плане стабилизации экономической и политической ситуации в стране. Да и правильно с исторической точки зрения — до 1990 года Йемен как единое государство никогда не существовал, и, как показала история этих 25 лет, существовать спокойно не может.

В случае развала Севером будут управлять партия Салеха или хуситы — других организованных политических сил, способных прийти к власти, там, в общем, и нет. На Юге же все политические лидеры — наши воспитанники, они все говорят по-русски. Для нас главное — не допустить, чтобы «Аль-Каида»[16] пустила там корни и привела страну в состояние гражданской войны.

— А в чем геополитическая важность Йемена для России? В его географическом положении?

— Это прежде всего возможность влияния на Саудовскую Аравию, что особенно важно в нынешней экономической ситуации (по мнению многих политологов, именно саудовский демпинг привел к резкому падению цен на нефть в мире. — «Эксперт»). У нас-то особых инструментов для такого влияния на сегодняшний день нет. Надавить на Эр-Рияд мы не можем, а имея хорошие позиции в Йемене и отношения с «Ансаруллой», получаем такую возможность.

Йеменские хуситы: кустарщина и «зоопарк» против развитых армий Кирилл Рябов

Наиболее интересным участником гражданской войны в Йемене является военизированная организация «Ансар Аллах», участники которой также известны как хуситы. Эта организация представляет собой самую настоящую армию, но по уровню материальной части заметно отстает от противников, в первую очередь, от иностранных интервентов. Тем не менее, это не мешает успешно продолжать бои и удерживать занятые районы.

Впервые т. н. хуситы вступили в открытые бои с правительственными войсками в 2009 г., и с тех пор конфликт несколько раз затухал и разгорался. На момент первых столкновений хуситы были простым местным ополчением с ограниченными материальными возможностями. В их распоряжении было разнообразное стрелковое оружие, а также автомобильная техника гражданского назначения. Последнюю нередко перестраивали в кустарные броневики.

Хуситы и подбитый саудовский танк Абрамс

По разным данным, уже в тот период «Ансар Аллах» начала получать поддержку из-за рубежа. В развитии и укреплении этой организации заинтересованы Иран и «Хезболла», что со временем вылилось в передачу денег, поставки различного военного имущества, отправку военных советников и т. д. В помощи хуситам подозревают и другие страны.

В целом до 2014 г. «Ансар Аллах» получала только ограниченную помощь, однако и ее хватало для текущих задач. С началом гражданской войны ситуация изменилась, а нужды и потребности выросли. И в этот период хуситы получили новые источники вооружений.

Так, уже в 2014 г. некоторые части вооруженных сил Йемена отказались подчиняться правительству и перешли на сторону мятежников-хуситов. Вместе с ними военизированная организация получила оружие, технику, базы и т. д. Активное ведение боев, в большинстве случаев успешное, способствовали взятию множества трофеев. Поначалу речь шла только о матчасти йеменской армии, но затем хуситы стали захватывать и имущество интервентов. Кроме того, на фоне активных боевых действий увеличилась помощь со стороны негласных союзников.

По результатам всех этих событий основу матчасти хуситов составляет бывшее имущество вооруженных сил Йемена. Эту армию накануне войны нельзя было назвать современной и хорошо оснащенной, а в дальнейшем ситуация серьезно ухудшилась. Однако новым обладателям хватило и таких трофеев.

Пикапы с пулеметами — типичные боевые машины для Ближнего Востока

Из армии в «Ансар Аллах» попало некоторое количество танков разных типов, от Т-34–85 (в свое время одна из этих машин стала звездой репортажей) до Т-72, причем наиболее массовыми на полях сражений оказываются Т-54/55. На вооружении Йемена имелись сотни бронетранспортеров советского, американского, собственного и иного производства, а также значительное число советских БМП-1 и БМП-2. Имелась самоходная и буксируемая полевая артиллерия, РСЗО, зенитные и противотанковые средства, оперативно-тактические ракетные комплексы и т. д.

В связи с общей спецификой войн не представляется возможным оценить, какое количество материальных ресурсов осталось у старых хозяев, а какое стало трофеями. Впрочем, очевидно, что полученного количества оружия и техники хватает для успешного противостояния остаткам правительственных войск, а затем и интервентов.

Важнейшим «внутренним» ресурсом стал автопарк страны. Максимально возможное число автомобилей «мобилизовано», и значительная их часть превращена в боевые машины. Итогом кустарной работы становятся броневики или техника с артиллерийским ракетным либо стрелковым вооружением.

Как и в случае с другими локальными конфликтами последних десятилетий, кустарно вооруженные автомобили стали едва ли не главной силой формирований. Такая техника достаточно проста в производстве и в эксплуатации, а также объединяет в себе высокую подвижность с достаточной огневой мощью.

С использованием доступных ресурсов производится и переделывается вооружение. Как и в других ближневосточных странах, в Йемене получили определенную популярность разнообразные «баллонометы» и прочие импровизированные поделки с приемлемой огневой мощью. Более усердные мастера умудряются делать даже ЗРК на базе захваченных ракет «воздух-воздух». Предпринимаются попытки создания серийного производства того или иного рода.

Не остаются без внимания действия на воде. Хуситы не строят полноценный флот, но располагают противокорабельными ракетами, катерами различного назначения и даже дистанционно управляемыми брандерами. Все это неоднократно применялось против вражеских кораблей с заметными результатами.

С началом полномасштабного конфликта помощь из-за рубежа не прекратилась, а, наоборот, усилилась. Различные вооружения по подпольным каналам поступают из дружественного Ирана, а также от «Хезболлы». В зарубежных источниках упоминается возможная помощь со стороны КНДР — напрямую или через посредников.

РСЗО «Бадр-1». Оружие йеменской разработки и местного производства

Имеются основания считать, что хуситы получают от союзников различное стрелковое оружие и другие пехотные системы. Также возможны поставки более сложных вооружений. Так, силы «Ансар Аллах» регулярно наносят удары по удаленным объектам арабской коалиции, для чего им необходимы ракеты с достаточными характеристиками. Считается, что такие вооружения не могут производиться в кустарных условиях и поступают из Ирана.

Своеобразным каналом иностранной «помощи» оказывается захват трофеев у армий интервентов. За счет этого хуситы за годы конфликта успели получить десятки, если не сотни единиц артиллерии и бронетехники. При этом на вооружение ставят не все трофеи. Так, танки M1 Abrams, все еще пригодные для дальнейшего применения, неоднократно взрывали ради идеологически правильной агитации.

Таким образом, по состоянию на начало открытого конфликта и до сих пор организация «Ансар Аллах» с точки зрения материального обеспечения представляет собой весьма специфическое зрелище. Внешне она не похожа на армию, хотя имеет близкую структуру. Кроме того, несмотря на все особенности, она достаточно хорошо вооружена и давно вышла из состояния простого ополчения из местного населения.

На вооружении хуситов имеется широкий спектр вооружений, от легких стрелковых систем до оперативно-тактических ракет. Имеется разнообразная техника, от вооруженных пикапов до танков. Как показывает ход войны, этого вполне достаточно для противодействия даже развитому противнику в лице нескольких зарубежных армий с современным вооружением.

Дистанционно управляемый катер — грозное оружие, хотя и не выглядит устрашающе

Такое развитие событий, при котором более развитый противник регулярно терпит поражения, имеет несколько объяснений. В немалой мере успехам хуситов способствуют многочисленные ошибки коалиции. Имея современную матчасть, арабские армии не могут грамотно ее использовать и получать соответствующие преимущества. При этом им приходится работать на чужой территории, где противник себя чувствует увереннее.

Хуситы, в отличие от интервентов, знают местность и пользуются поддержкой населения. Кроме того, «Ансар Аллах» эффективно использует внешнюю помощь. Самостоятельно и с помощью зарубежных специалистов составляются грамотные планы, а также совершенствуется система подготовки бойцов и командиров. Все это приводит к повышению боеспособности формирований в целом.

По объективным причинам хуситы не могут построить полноценную армию со всеми ее атрибутами, включая развитый тыл с производством необходимой продукции и логистику. Им приходится полагаться только на ограниченные возможности, связанные с местными ресурсами, трофеями и зарубежными поставками. Именно по этой причине «Ансар Аллах» внешне мало похожа на более развитые армии стран-интервентов.

Характерным отличием от противника является форменный «зоопарк» в материальной части без какой-либо серьезной унификации или стандартизации. Однако и такие вынужденные меры дают желаемый результат: хуситы используют имеющиеся возможности, обороняются и наступают. Все это в очередной раз напоминает, что, помимо военно-промышленных новинок, в победах бывают и другие составляющие. И в этом отношении йеменское ополчение куда сильнее зарубежных армий.

Обзор противокорабельного оружия хуситов и оценка его эффективности Сергей Линник

После начала Израилем военной операции против палестинского движения ХАМАС йеменская исламистская группировка «Ансар Аллах», больше известная как хуситы, с начала октября 2023 года с помощью ударных беспилотников и ракет атакует коммерческие и военные суда в Красном море.

Хуситы объявили, что вступили в войну на стороне ХАМАС и утверждают, что их целью являются только суда, заходящие в израильские порты, или те, владельцы которых связаны с Израилем.

Атаки хуситов существенно затрудняют международное судоходство, и ряд компаний объявили, что больше не будут отправлять свои суда через Баб-эль-Мандебский пролив, который соединяет Аденский залив с Красным морем и является одним из самых важных точек в списке судоходных путей.

Следует понимать, при отправке грузов по обходным маршрутам неизбежно увеличиваются сроки и стоимость доставки, за что в итоге платят из своего кармана конечные потребители, в том числе и в России.

Относительно недавно «за рюмкой чая» один мой хороший знакомый, давно работающий в компании «Роснефть» на Сахалине, интересовался, какие противокорабельные средства, способные нанести ущерб танкерам, перевозящим российскую нефть, имеют хуситы, насколько они опасны, и как этому можно противодействовать. Поскольку тема эта весьма обширная, я решил посвятить ей отдельную публикацию.

Международное положение Йемена

В ходе своих первых нападений боевики высаживались на палубу судов с вертолётов и пытались их захватить с помощью небольших катеров. Известно, что для блокирования судоходства хуситы пытаются применять безэкипажные скоростные катера, но наибольшую опасность представляют беспилотные летательные аппараты и противокорабельные ракеты.

Основным поставщиком противокорабельного оружия для хуситов является Иран. Также в Йемене могли остаться образцы советского и китайского производства, легально приобретенные до начала в этой стране гражданской войны.

В распоряжении вооруженных формирований группировки «Ансар Аллах» имеется более десяти типов беспилотных летательных аппаратов различной конфигурации, в том числе одноразовые дроны-камикадзе, ударные беспилотники, способные нести ракеты и лёгкие бомбы, а также аппараты, предназначенные для разведки и наблюдения.

В прошлом для ударов по объектам контролируемой силами антихуситской арабской коалиции в Йемене и на территории Саудовской Аравии использовались БПЛА Qasef-1 и Qasef-2К, которые идентифицированы как иранские беспилотники семейства Ababil.

БПЛА Qasef-1

В Иране аппараты такого типа с 1999 года в основном используются как воздушные мишени для тренировки расчётов ПВО. Но согласно информации, опубликованной в англоязычных источниках, эти дроны, оборудованные пассивной радиолокационной ГСН или видеокамерой с аппаратурой трансляции изображения и дистанционным управлением, хуситы пытались применять против радаров саудовских ЗРК Patriot и атаковали ими авиабазу Аль-Анад в Йемене, занятую силами арабской коалиции.

БПЛА Qasef-1 построен по схеме «утка» и имеет тонкий удлиненный фюзеляж длиной 2,9 м, переднее горизонтальное оперение небольшой стреловидности и крыло размахом до 3,25 м. Фюзеляж и крыло выполнены из композитных материалов. Поршневой двигатель мощностью приблизительно 20 л. с. с толкающим воздушным винтом в хвостовой части фюзеляжа обеспечивает скорость около 200 км/ч. Продолжительность полета 1,5 ч, дальность — не менее 120 км. Потолок достигает 3 км. Для поражения цели применяется боевая часть массой до 40 кг.

Нет сомнений, что дистанционно управляемый летательный аппарат с такими характеристиками может представлять серьёзную угрозу гражданским судам.

Беспилотники Samad-2 и Samad-3 в прошлом неоднократно использовались для атак объектов в Саудовской Аравии, Израиле и ОАЭ. 29 ноября 2023 года американский эсминец USS Carney (DDG-64) в южной части Красного моря сбил БПЛА Samad-3, который был запущен с территории Йемена, контролируемой хуситами, и направлялся к кораблю снабжения USNS Supply (T-AOE-6).

Длина БПЛА Samad-2 составляет 2,8 метра, размах крыльев — 4,5 метра. Он имеет характерное v-образное хвостовое оперение и оснащен толкающим винтом, вращаемым китайским двигателем DLE 170 мощностью 17,6 л. с. Максимальная скорость — до 200 км/ч. Дальность полёта — около 1200 км. «Самад-2» может нести как разведывательную аппаратуру, так и боевую часть массой 18 кг.

От предыдущей модели БПЛА Samad-3 отличается конформным топливным баком, установленным на верхней части дрона. При дальности полёта до 1500 км масса заряда взрывчатки может достигать 40 кг.

БПЛА Samad-2

Ударным беспилотником, способным нести неуправляемые ракеты и бомбы, является Samad-4. Предыдущие иранские дроны типа Samad предназначались для разведки или имели боевую часть в корпусе.

В открытых источниках говорится, что БПЛА Samad-4 по сравнению с предыдущими моделями имеет увеличенные размеры и более мощный двигатель.

Также в распоряжении хуситов имеется БПЛА Shehab. Его точные данные и назначение неизвестны.

Считается, что это разведывательный дрон с дальностью действия до 50 км, который также способен нести боевую нагрузку и применяться как барражирующий боеприпас.

Аппарат с йеменским обозначеним Waaed — это не что иное, как иранский Shahed-136.

БПЛА Samad-3

Характеристики этого дрона-камикадзе, построенного по схеме «бесхвостка», хорошо известны. При массе около 200 кг его дальность полёта превышает 1000 км. Высота полёта: 50–4000 м. Длина — 3,5 м. Размах крыла — 2,5 м. Двухтактный поршневой двигатель MADO MD 550 иранского производства обеспечивает крейсерскую скорость 150–170 км/ч.

В 2021 году хуситы продемонстрировали барражирующий боеприпас Khatif-1 с телевизионным наведением с дальностью действия несколько десятков километров.

Улучшенная модификация, известная как Khatif-2, появилась в 2022 году. Данные этого телеуправляемого дрона-камикадзе не раскрываются. Согласно оценочным данным, он оснащён боевой частью массой до 10 кг.

Во времена СССР ВМС Йемена получили малый ракетный корабль пр. 1241.1 «Молния» и два ракетных катера пр. 205 «Москит». Советский МРК и РК были вооружены ПКР П-22 (экспортный вариант П-15М) с дальностью стрельбы около 40 км.

Также в Йемене имелось несколько береговых ракетных комплексов с китайскими ПКР C-201 (дальнейшее развитие П-15), поставленных Ираном. Во время ирано-иракской войны Иран приобрел их в КНР. Противокорабельные ракеты, получившие на Западе обозначение «Силкуорм» (англ. Silk Warm — шелкопряд), активно использовались в ходе боевых действий. В конце 1980-х в Иране было налажено собственное производство ракет С-201.

На сегодняшний день противокорабельные крылатые ракеты П-22 и С-201 с двигателями, работающими на жидком топливе и окислителе, ведущие свою родословную от ПКР П-15, появившейся в 1959 году, являются абсолютной архаикой. Благодаря бакам большей ёмкости дальность полёта китайской С-201 возросла до 100 км. В то же время увеличение запаса топлива и окислителя на борту привело к росту габаритов ракеты и исключает возможность размещения на катерах.

Ракета несёт тяжелую бронебойно-фугасную боевую часть весом 513 кг, но ввиду дозвуковой скорости полёта и невысокой помехозащищённости активной радиолокационной ГСН её эффективность в современных условиях невелика. Кроме того, во время заправки ракеты расчёт вынужден работать в защитных костюмах и изолирующих противогазах.

Несмотря на низкие ТТХ и эксплуатационные проблемы, хуситы регулярно демонстрируют С-201 на парадах, и военные эксперты считают, что эта старая ПКР представляет определённую опасность для коммерческого флота.

Китай в 1995 году поставил Йемену три ракетных катера типа 037IG с твердотопливными ПКР YJ-8 (экспортное обозначение C-801), которые по своим характеристикам близки к первым вариантам ПКР Exocet.

Сами катера потоплены в результате ударов саудовской авиации, но ракеты, видимо, удалось спасти, и на их базе сделали комплекс береговой обороны Al-Mandab-1.

Максимальная дальность стрельбы ракетами Al-Mandab-1 при запуске с мобильной береговой пусковой установки не превышает 40 км. Система наведения — активная радиолокационная. Скорость полёта ПКР — дозвуковая.

При всех своих достоинствах твердотопливные ракеты, как правило, уступают по дальности пуска ракетам с прямоточными и турбореактивными двигателями. Поэтому с использованием аэродинамической схемы и системы наведения YJ-8 в КНР была создана ПКР YJ-82 (С-802) с компактным турбореактивным двигателем. Дальность новой ракеты увеличилась более чем в два раза. Первые ПКР C-802 попали в Иран в середине 1990-х вместе с ракетными катерами китайского производства. Вскоре в ИРИ наладили самостоятельную сборку ракет. Иранский вариант С-802 получил наименование Noor.

БПЛА Samad-3

По массогабаритным характеристикам, дальности и скорости полёта ПКР «Нур» во многом сходна с американской RGM-84 Harpoon, но насколько характеристики помехозащищённости и селективности соответствуют американскому образцу, неизвестно.

Более дальнобойным вариантом является иранская ПКР Ghader, созданная на базе китайской C-803 с дальностью стрельбы до 250 км.

На этой ракете установлен более экономичный турбореактивный двигатель, топливный бак большей ёмкости и бронебойно-фугасная боевая часть массой 185 кг. Хуситы присвоили этой ПКР наименование Al-Mandab-2.

В 2019 году хуситы продемонстрировали крылатую ракету Quds-1, которая, по всей видимости, является модификацией иранской ракеты Soumar. Создание КР Soumar стало возможно после того, как Украина продала Ирану советскую КР воздушного базирования Х-55.

Предположительно Quds-1 является упрощённым вариантом КР Soumar, разработанным в ИРИ для производства в военное время. Йеменская ракета имеет меньшую дальность полёта, и крыло у неё не складное.

В справочниках говорится, что КР Quds-1 в основном предназначена для ударов по стационарным объектам. Дальность её полёта составляет 150 км. На ракете установлена нелицензионная версия компактного турбореактивного двигателя TJ-100, разработанного чешской компанией PBS Velka Biteš с тягой до 1250 Н, который обеспечивает скорость около 800 км/ч. Длина — 5,6 м. Диаметр корпуса — 400 мм.

Ракета Quds Z-0, созданная на базе модифицированной КР Quds-2 (появилась в 2021 году), получила электронно-оптическую систему и может применяться против надводных целей.

БПЛА Shehab

Считается, что последняя модификация Quds-3 имеет дальность стрельбы более 800 км, но какая на ней установлена система наведения, достоверно не известно.

В 2022 году хуситы также представили относительно компактную противокорабельную крылатую ракету под названием Sahil.

Специалисты считают, что это иранская лёгкая ПКР Fajr Darya, скопированная с китайской ракеты FL-6. В свою очередь, FL-6 появилась после того, как китайские специалисты получили доступ к компактной итальянской ПКР Si Killer. Эти относительно небольшие и недорогие ПКР предназначены для борьбы с кораблями «москитного флота» водоизмещением до 1000 тонн и противодействия десантным операциям в прибрежной зоне. Их дальность стрельбы составляет приблизительно 40 км. Ракеты Sahil могут быть оснащены телевизионной или ИК ГСН. При стартовом весе 300 кг ракета несёт 60-кг боевую часть.

В конце 1980-х на базе американской ракеты «воздух-поверхность» AGM-65 Maverick в КНР была создана компактная ПКР малой дальности YJ-7 (С-701). Но, в отличие от американского прототипа, китайская ракета, кроме вертолётов и самолётов, может применяться с портативных пусковых установок, смонтированных на лёгких катерах и автомобильных шасси.

В 2008 году на 7-м Чжухайском авиасалоне была впервые продемонстрирована ПКР YJ-73 (С-703) с радиолокационной ГСН миллиметрового диапазона. Вслед за ней появились ракеты YJ-74(С-704) и YJ-75(С-705) с телевизионной системой наведения и новой радиолокационной ГСН повышенной помехозащищённости. Дальность пуска у этих модификаций достигает 35 км.

Ракеты YJ-7 поставлялись в Иран, откуда они попали в руки боевиков различных исламистских группировок и получили репутацию «партизанских». Во время ливанской войны 2006 года ракетой YJ-7 китайского производства был атакован израильский корвет Hanit. Корабль получил повреждения, но остался на плаву, четыре члена экипажа были убиты. По мнению западных разведок, есть эти компактные ПКР и у хуситов.

На территориях, захваченных хуситами, остались ЗРК С-75М/М3 «Волга» с ЗУР В-755 и В-759. В 2015 году на телеканале Al-Masirah вышел сюжет, в котором были показаны тактические ракеты Qaher-1, переделанные из зенитных ракет. Сообщено, что работы по конверсии ЗУР были выполнены департаментом военной промышленности армии и народных комитетов.

ПКР Noor

Западные эксперты полагают, что йеменские Qaher-1 созданы по образцу и подобию иранских ракет Tondar-69, и именно из ИРИ были поставлены бортовая аппаратура управления, контактные взрыватели и средства топографической привязки.

Ещё в 1989 году Иран получил от Китая 90 тактических ракет М-7, переделанных из ЗУР HQ-2 (китайский вариант С-75). Позже Китай предоставил документацию для переделки зенитных ракет в ТР. В 1992 году на иранских предприятиях началось серийное производство ракеты, получившей обозначение Tondar-69. По данным ресурса Missiles of the World, по состоянию на 2012 год в ИРИ имелось 200 ракет Tondar-69 и 20 мобильных пусковых установок.

В 2017 году йеменское телевидение продемонстрировало кадры, на которых засняты ракеты Qaher-М2. Заявленная дальность пуска Qaher-М2 составляет 300 км, что, согласно экспертным оценкам, может быть реализовано за счёт внедрения более мощного стартового ускорителя и снижения массы боевой части до 70 кг.

В общей сложности по позициям сил арабской коалиции, возглавляемой Саудовской Аравией, хуситы запустили до 60 ракет Qaher-1 и Qaher-М2. Наиболее известным инцидентом с использованием ракет этого типа стала атака авиабазы «Халид бин Абдулазиз» в провинции Асир в юго-западной части Саудовской Аравии. Саудовцы заявили, что большая часть йеменских ОТР была перехвачена ЗРК Patriot или упала в пустынных районах. В свою очередь, иранское информационное агентство FARS сообщило: «Обстрелы нанесли значительные потери саудовской армии».

В 2022 году хуситы показали баллистическую противокорабельную ракету Mohit, созданную на базе ЗУР, которая на завершающем этапе полёта наводится на тепловую сигнатуру цели. При этом поиск и захват крупного корабля, идущего с работающими двигателями, возможен в эллипсе размером 700*500 м.

Использование в составе тактического или противокорабельного комплекса ракеты, мало чем отличающейся от зенитной, удешевляет производство и обслуживание, облегчает обучение личного состава. Но при этом эффективность такого оружия весьма сомнительна.

Ракета несёт относительно лёгкую боевую часть, недостаточно мощную для эффективного поражения защищённых целей. Большое рассеивание от точки прицеливания делает оправданным её применение только по крупным площадным целям, находящимся в прифронтовой полосе: аэродромам, транспортным узлам, городам и крупным промышленным предприятиям.

В то же время эффективность противокорабельной баллистической ракеты с ИК ГСН, осуществляющей захват подвижной цели на нисходящей ветви траектории за короткий промежуток времени, вызывает большие сомнения. Отделяющаяся первая твердотопливная ступень при запуске ракеты над расположением своих войск может представлять опасность.

Подготовка ракеты с ЖРД к боевому применению — это достаточно сложный процесс. Так как транспортировка полностью заправленной ракеты на большие расстояния невозможна, заправка окислителем осуществляется в непосредственной близости от стартовой позиции. После чего ракета с транспортно-заряжающей машины переводится на пусковую установку. Понятно, что ракетная батарея, в составе которой в зоне досягаемости средств поражения противника имеются громоздкие транспортёры и цистерны с огнеопасным топливом и едким, воспламеняющим горючие вещества окислителем, представляет собой очень уязвимую цель.

Судя по всему, Иран и руководство группировки «Ансар Аллах» делают ставку на противокорабельные баллистические ракеты с высокой скоростью полёта, позволяющие наносить внезапные удары по морским целям, появляющимся неподалёку от побережья Йемена.

Крылатая ракета Quad-1

В 2011 году на площади Бахарестан в Тегеране была продемонстрирована буксируемая пусковая установка с противокорабельной ракетой Khalij Fars. Известно, что управляемая на завершающем этапе полёта ракета Khalij Fars спроектированна на основе баллистической ОТР Fateh-110.

Баллистическая противокорабельная ракета, чьё название переводится как «Персидский залив», имеет дальность стрельбы около 200 км и на основной части полёта управляется инерционной системой. На нисходящей ветви траектории наведение осуществляется инфракрасной головкой самонаведения, реагирующей на тепловую сигнатуру корабля или с помощью телевизионной радиокомандной системы наведения. Иностранные наблюдатели указывают, что данные системы наведения весьма подвержены воздействию организованных помех и могут быть эффективны преимущественно против медлительных гражданских судов.

В Йемене иранские ракеты Khalij Fars, получившие обозначение Aasif’, были показаны на военном параде в 2022 году.

Одновременно с противокорабельной БР Aasif’ продемонстрирована ракета Tankil, созданная на базе иранской ОТР Raad-500 с дальностью стрельбы до 500 км.

Пять лет назад в Иране испытали лёгкую противокорабельную ракету Fajr-4. Источники пишут, что изначально она создавалась для запуска с воздушных носителей, но модификация Fajr-4CL, переименованная в Йемене в Faleq-1, предназначена для применения с береговых пусковых установок.

Ракета с оптоэлектронной камерой и командной системой наведения способна поражать цели на дальности около 50 км.

По состоянию на середину февраля 2024 года хуситы применили против иностранных кораблей несколько десятков дронов-камикадзе, крылатых и баллистических противокорабельных ракет.

15 декабря 2023 года в Красном море ракетным ударам подверглись два контейнеровоза, на борту их начался пожар. Судно Palatium III, принадлежащее швейцарской компании MSC, по информации американских военных, было поражено баллистической ПКР. В этом случае хуситы первыми в мире добились попадания баллистической ракетой в судно в реальных условиях.

Впрочем, эффективность ударных йеменских БПЛА и ПКР невелика. Медлительные и маломанёвренные беспилотники являются очень лёгкой целью для корабельных систем ПВО. С ними также весьма успешно борются не только палубные сверхзвуковые истребители F/A-18С/D Super Hornet, но и дозвуковые штурмовики Корпуса морской пехоты AV-8B Harrier II, получающие целеуказание от корабельной системы Aegis. Иностранные авторы пишут, что в ряде случаев системы управления дронов успешно подавлялись американской морской аппаратурой РЭБ AN/SLQ-32.

Что касается крылатых противокорабельных ракет хуситов, то они все так же дозвуковые, и в большинстве случаев своевременно перехватываются ЗУР RIM-156 (Standard-2ER Block IV), RIM-7P Sea Sparrow и RIM-162 ESSM. Однако 31 января 2024 года эсминец УРО типа «Арли Бёрк» USS Gravely (DDG-107) был вынужден отбиваться от атаковавшей его ПКР при помощи 20-мм артиллерийского комплекса ближней зоны Mark 15 Phalanx CIWS.

Как уже говорилось, системы наведения баллистических противокорабельных ракет имеют относительно узкое поле зрения и способны осуществлять поиск целей только на завершающем этапе полёта. С учётом того, что баллистические ПКР получают целеуказание до старта и большую часть полёта управляются инерциальной системой, погрешность которой накапливается по мере увеличения дальности, это снижает эффективность при стрельбе по быстро перемещающимся объектам. Чаще всего цели в предполагаемой точке не оказывается. Кроме того, ракеты, летящие по баллистической траектории, в отличие от маловысотных крылатых ПКР, обычно обнаруживаются обзорными корабельными радарами сразу после пуска, а их предсказуемая траектория облегчает перехват.

ПКР Qudz Z-0

Самым слабым звеном хуситов в попытках противодействовать судоходству после того, как США и Великобритания 12 января 2024 года начали наносить удары по Йемену, стала разведка. Авиацией и крылатыми ракетами «Томагавк» были уничтожены или повреждены пункты управления, узлы связи, радиолокаторы, контролировавшие морскую акваторию, позиции береговых ракетных комплексов, места базирования БПЛА и станции управления.

Попытки ведения разведки при помощи беспилотников в большинстве случаев своевременно пресекались до того как патрульные БПЛА успевали выдать целеуказание. Включение «спящих» радаров на берегу фиксировалось средствами РТР, после чего по ним прилетали бомбы и ракеты.

В ближайшей перспективе можно ожидать, что количество ракетных атак по танкерам и контейнеровозам у берегов Йемена снизится, но в качестве альтернативы хуситы могут начать масштабные минные постановки на судоходных путях.

Кто такие хуситы и почему США бомбят Йемен Александр Самсонов

Север и Юг в период единого государства так и не смогли стать единой страной. Раскол проходит по нескольким линиям. Северный Йемен — это в основном шииты-зейдиты, Южный — в основном сунниты. В период активной кооперации с СССР в Южном Йемене в целом была проведена индустриализация, страна стала преимущественно городской. Племенная и религиозная самоидентификация отошла на второй план, став частью культуры.

На Севере же сохранила господство родоплеменная традиция. Северный Йемен — типичная архаика, традиция и племена. Отсюда распространение и господство исламистских группировок, попытки построить государство на основе племенных союзов. Естественно, когда архаика пытается подстроить под себя более развитый в цивилизационном отношении Север, то встречает сильное сопротивление. Ресурсы сторон в целом равны, поэтому решающего превосходства ни у Юга, ни у Севера нет. А компромисс невозможен, любое перемирие — это подготовка к новому раунду войны.

Отсюда тупик: бесконечная гражданская война с участием внешних игроков. В частности, свои интересы в регионе имеют как региональные игроки — Иран, ОАЭ, Саудовская Аравия, так и глобальные — США в тандеме с Британией и Китай.

Одна из беднейших арабских стран, раздираемая постоянными конфликтами почти всю современную историю, стала крупнейшим чёрным рынком торговли оружием на Ближнем Востоке, в Северо-Восточной Африке — советским, китайским, западным и т. д. В том числе и довольно современным, включая ЗРК, беспилотники, ракеты класса «земля-земля» и т. д. Этим оружием можно вооружить целые дивизии. Оружия там навалом.

Население живёт в чудовищной бедноте. Тотальная безработица. Молодежи нечего делать, только воевать. Умирать молодыми. Мировые организации, включая ООН, не раз поднимали вопрос о голоде и проблеме нехватки пресной воды. При этом остатки воды тратят на растительный лёгкий наркотик — кат. Это наркотик, обладающий сильным психотропным эффектом. На нём сидит практически всё взрослое население Йемена.

Хуситы получили известность, когда довольно успешно отразили интервенцию соседней Саудовской Аравии и ОАЭ. А когда в 2022 году дроны и ракеты полетели из Йемена до израильского портового города Эйлат, и в 2023 году хуситы стали атаковать торговые суда, то они стали на какой-то момент чуть ли не основными звездами международных медиа, потеснив украинский фронт и войну Израиля в Газе.

Племена (более 70), исповедующие течение шиизма аз-зайдийа (поэтому их еще называют зейдитами), составляют большинство населения Северного Йемена. В 1970-х годах доля зейдитов в населении Йемена оценивалась в 55 %. Ныне численность зейдитов оценивается как треть от всего населения. Зейдитские духовные и военно-политические вожди правили на севере и в сопредельных территориях Йемена с перерывами с X столетия. В 1960-е годы традиционные зейдитские кланы временно утратили особое положение. Но уже во второй половине 1980-х годов началась их активизация.

Под влиянием суннитского салафитского движения в 1992 году предводители одного из племен зейдитов создали молодежное религиозно-просветительское движение «Аш-Шабаб аль-Му-минин» («Правоверная молодежь»). Заметное влияние на него оказали духовные авторитеты ливанских шиитов. В 1994 на базе молодежного движения была создана религиозно-политическая организация зейдитов Ansar Allah («Ансар Аллах», также «Ансарулла» — «помощник Аллаха»).

К началу 2000-х гг. хуситы уже контролировали север Йемена. Попытка центрального правительства подчинить их своей власти привела в 2004 году к началу Шиитского восстания. Военные действия продолжались с перерывами до 2010 года.

В итоге хуситы окончательно добились на севере своей автономии.

На фоне общей дестабилизации арабского мира, начавшейся в 2010–2011 гг. (т. н. «арабская весна»), хуситы добились новых успехов. Воспользовавшись антиправительственными демонстрациями и постоянными разборками между различными центрами силы в остальной части страны, они начали своё наступление. Вступая во временные коалиции с влиятельными кланами и группировками суннитского большинства, в январе — марте 2015 года они захватили столицу. Йемен снова разделился на две части. Юг поддержала Садовская Аравия при участии ОАЭ, Египта и ещё ряда других мусульманских стран. Но саудитам не удалось раздавить хуситов, и в 2022 году заключили перемирие. Начались переговоры об урегулировании конфликта.

В 2009 году хуситов начал поддерживать Иран, который занимает непримиримую позицию в отношении саудитов. Связи Тегерана и хуситов постоянно крепли. Военную помощь хуситам стала оказывать ливанская «Хезболла» (проиранская организация). В итоге хуситы стали настоящими военными прокси Ирана, головной болью Эр-Рияда.

Хуситы занимают ярую антиамериканскую и антиизраильскую позицию. Их лозунг: «Аллах велик, смерть Америке, смерть Израилю, проклятие иудеям, победа за исламом». Их военный потенциал с помощью Ирана постоянно наращивался. Они имеют ракеты дальностью до 2 тыс. км и ударные беспилотники дальностью до 1,5–2 тыс. км. С 2023 года хуситы стали участники противостояния в Газе, пытаясь наносить удары по Израилю.

Базовые причины: угроза мировой торговле и авторитет американской сверхдержавы.

Хуситы, которые не могут своими атаками причинить урон военной машине Израиля, перешли к атакам торговых судов, которые принадлежат израильским и западным компаниям. Часто под удар попадают вообще любые торговцы. По разным данным, через Красное море проходит 15–20 % мировой торговли. Из-за пиратских нападений на торговые суда в Красном море ставки на перевозку грузов из Китая в Британию взлетели до уровня в 10 тыс. долларов США за 40-футовый контейнер. В середине декабря 2023 года ставки составляли 1,9 и 2,4 тыс. долларов за 20- и 40-футовый контейнер соответственно.

Многие крупные компании и владельцы кораблей вместо прохода через Суэцкий канал теперь предпочитают обходить Красное море и идут через Африку. Это заметно увеличивает время нахождения в пути (от 20 до 30 дней) и чревато резким увеличением объемов сжигания топлива. Это ведёт к повсеместному росту стоимости товаров.

Крупнейшие в мире компании, такие как BP, судоходные гиганты Maersk и Hapag-Lloyd, французская CMA CGM, китайская COSCO, изменили традиционный маршрут или вовсе отказались от перевозок в этом направлении. Суда стали использовать более длинный маршрут вокруг Африки и мыса Доброй Надежды. Их примеру последовал крупнейший после США поставщик СПГ в Европу Катар, который приостановил поставки через Красное море. В 2023 году на Катар приходилось около 13 % западноевропейского потребления.

Некоторые известные международные компании, к примеру, Tesla, автогигант Китая Geely, шведская компания по производству мебели Ikea, переживают дефицит компонентов из-за изменения судоходных маршрутов.

Сначала США избегали военной конфронтации. Вашингтон при посредничестве Омана пытался договориться. Но хуситы заявили, что не могут остаться в стороне в войне ХАМАСа против Израиля. Попытки Эр-Рияда остановить эскалацию также не были успешными.

В ночь с 11 на 12 января были нанесены первые удары США и Британии по военным объектам хуситов. Президент США Байден назвал хуситов террористической группировкой. Американский лидер отметил, что США продолжат наносить удары по объектам хуситов в Йемене, если те не прекратят нападения на торговые суда в Красном море.

Таким образом, у США не осталось выбора. Нужно подтверждать репутацию сверхдержавы. Йеменские пираты нарушают международную торговлю. Нападения на торговые суда требуют ответа.

Для России ситуация представляет интерес, если коллективный Запад втянется в затяжной конфликт в регионе. Это отвлечёт внимание и ресурсы от украинского фронта. Однако шансов на это мало. Видимо, американцы с союзниками время от времени будут наносить удары по военной инфраструктуре Йемена. ПВО-ПРО, ВМС и ВВС у хуситов нет, серьёзного ответа не будет. Карательные акции — для вразумления. Полноценная война с хуситами для США бессмысленна, победить в ней нельзя.

Точечные удары нужны, чтобы восстановить полноценную мировую торговлю, снизить боевой потенциал прокси Ирана. Если хуситы не поймут, удары повторят. В самом жестком сценарии прибрежную территорию будут бомбить до полного разрушения инфраструктуры, возвращения страны в пещерное состояние. Если же влезет Иран, то сценарий будет уже другой. Тут запахнет большой региональной войной.

Сложные, но необходимые уроки Йеменского конфликта Михаил Николаевский

Выход Саудовской Аравии и Ирана на дорогу нормализации отношений уже отразился на всем регионе — длительные, казалось бы, почти бесконечные переговоры становятся по-настоящему продуктивными. У нас наиболее известен сирийский конфликт (хотя это сложно назвать именно конфликтом), и это вполне объяснимо, поскольку в нем сошлись интересы десятков игроков самого разного уровня и влияния. Однако существует еще один давний кровавый региональный узел — Йемен.

Если Сирия стала точкой, где столкнулись глобальные фигуры, то Йемен не имел такого размаха. Тем не менее для ОАЭ, Саудовской Аравии и Ирана йеменская война имела не меньшую значимость, да и началась она раньше. При этом именно ситуация в Йемене зачастую непосредственно влияла на стабильность производства и поставок нефти, безопасность ее транспортировки, а для Саудовской Аравии победа в этом конфликте была еще и вопросом личного престижа наследника трона, поскольку речь шла не только о финансировании прокси-формирований, но и о непосредственном участии вооруженных сил королевства.

И вот, помимо сигналов о том, что страны региона готовы предметно обсуждать возвращение Сирии в ЛАГ, восстановление связей между Сирией, Ираном, ближневосточными режимами и Египтом, впервые из разных источников пришла новость, что Саудовская Аравия готова рассматривать вывод войск из Йемена.

В одном из прошлых материалов рассматривался вопрос о том, что нормализация отношений Бахрейна и Ирана является своеобразным маркером того, что на Ближнем Востоке завершается период перестройки и перекройки региона, связанный с рядом американских проектов (кстати, уже Катар и Бахрейн заявили о восстановлении дипотношений). Период занял двадцать лет — с 2003 по 2023 год, и выход на завершение войны в Йемене — это такой же значимый маркер.

Однако есть и не менее важный аспект, связанный с исторической ретроспективой, — на Ближнем Востоке завершается другой период, касающийся передела Британией территорий Османской империи. Вряд ли будет значительным преувеличением утверждение, что примерно 80 % конфликтных узлов региона так или иначе связаны именно с последствиями действий британских военных и дипломатических игр между различными правящими домами, кланами и просто элитными группами.

Завершение этих взаимосвязанных процессов, с учетом роли Ближнего Востока как своеобразного энергетического центра, важно еще и тем, что сегодня мировая экономика довольно быстрыми темпами разделяется на несколько кластеров, даже, можно сказать, «суперкластеров». Два из них — «Западный» (евро-американский) и «Юго-Восточный» (китайский) — просматриваются невооруженным взглядом, но есть другие экономические системы.

И вот делегации Омана и Саудовской Аравии встретились с представителями движения т. н. «хуситов» в йеменской Сане, чтобы передать проект соглашения о длительном перемирии, в течение которого руководство движения и Саудовская Аравия с подконтрольным им правительством М. Хади намереваются достичь за два года полноценного мирного соглашения.

При этом еще год назад Политический руководящий Совет М. Хади хуситы характеризовали не иначе, как «фарс, не имеющий ничего общего с легитимностью». Как и с иранско-саудовским соглашением, мы видим тут уже финализацию переговорной работы, с картинкой для новостных агентств, официальными делегациями и приемами. И следует отметить, что эта работа для многолетнего жестокого конфликта, жертвами которого стали, по разным оценкам, до 380 тыс. человек, проведена довольно быстро.

Если посмотреть публицистику прошлых лет, то в целом превалирует характеристика войны в Йемене как одного из основных фронтов противостояния непосредственно между Саудовской Аравией и Ираном, где значительную роль играло личное видение будущего региона принцем М. бин Салманом, которому удалось на определенном этапе собрать вокруг себя довольно широкую коалицию.

Фактура под таким представлением действительно есть, тем более, что и США с 2011 года явно не выражали особого рвения глубоко погружаться в эту запутанную историю. Скорее, даже наоборот: йеменская война, набрав обороты, создавала определенные медийные препятствия для традиционной военной поддержки государства саудитов Вашингтоном.

Однако, если присмотреться одновременно и шире, и внимательнее, то мы увидим не снижение интереса американцев к конкретному направлению, а значительное изменение самого подхода, методологии. Арабскую весну с последующей перекройкой Ближнего Востока должны были провести сами арабы, и, что характерно, за свой счет.

Концептуально это на порядок более сложная в исполнении задача, чем традиционное для США силовое вмешательство, пусть даже и обставленное в формальных рамках международного права. Надо отдать должное администрации Б. Обамы, разработавшей такую политическую головоломку, где одновременно на десятке полей игроки якобы действуют в своих будущих интересах, по программе «индивидуального выигрыша», но в итоге перекраивая свой регион против самих же себя.

Даже финансирование ИГИЛ[17] (запрещено в РФ) де-факто осуществлялось за счет ресурсов региона, не говоря уже о том, что при этом утилизировались запасы вооружения, накопленные там со времен холодной войны. США зачастую не вкладывались даже в логистику, когда, например, остатки с ливийских складов уходили в Иорданию, Судан и Турцию, а потом уже в районы боевых действий — стороны успешно финансировали и возили ресурсы сами. Не Вашингтон ведь передавал золото для чеканки нового «золотого динара».

Традиционно причиной йеменской войны называют борьбу за контроль над морским путем транспортировки нефти, однако логистика такова, что западный выход нефти в море находится значительно севернее Йемена (Джидда), а восточный имеет «бутылочное горло» в виде Ормузского пролива. Причина логична, но явно недостаточна для «большой игры». Если уж подходить по логистическому критерию, то большую роль тут играл порт Адена, чем собственно нефтяной транзит. Чтобы понять иные пружины этой войны, требуется обратиться к описанию того, какое внутреннее историческое значение имеет Йемен для арабского мира.

Йемен и племенные общности, которые его населяют, являются арабской этнической основой. Там берут начало арабские роды, там сформировались арабы в доисламский период. Нам, северянам и европейцам, такая ретроспектива представляется откровенной абстракцией, чем-то из разряда мифов и легенд, однако для арабов это вполне осязаемая реальность.

Там вообще семейные пересечения и связи играют важную роль. Даже для курдов, к примеру, такая известная личность как А. Оджалан является «сомнительным курдом», поскольку нет достоверных сведений о его семейном древе «всего-то» за два века. Позже поддержание традиции становится и частью религиозных норм. К примеру, в одном из достоверных хадисов так передаются слова прор. Мухаммеда: «Изучайте свою родословную, посредством которой вы будете поддерживать родственные связи…» (Абу Хурайра). Вариаций подобных свидетельств много, и они формируют целый этический свод.

Отношение к «исторической родине», а ведь даже Ибрагим с Агарью, высланные Авраамом, ушли не «куда-то в пустыню», а именно в будущий Йемен, таково, что любое существенное событие в этой части Аравийского полуострова автоматически становится значимым для всего арабского мира. Т. е. так или иначе, но задействованы в решении важных вопросов там априори будут все: от Египта и Сирии до Бахрейна и Ирака.

Здесь будет не лишим вспомнить, что в 1960-х годах насеровский Египет клещами вцепился с Йемен, продвигая то вместе с СССР, то откровенно порознь, свою версию панарабизма. Какой же панарабизм без родовой колыбели арабов! И в том числе поэтому Эр-Рияд, несмотря на давние территориальные споры, в пику Каиру спонсировал приверженцев монархии и правящие верхушки многочисленных княжеств Южного Йемена из т. н. Федерации Южной Аравии — неустойчивого образования, призванного в 1960-х годах затормозить выдавливание Британии, но в итоге разрушенного самой же Британией и добитого Национальным Фронтом.

И ведь как интересно получается: конфликт в Йемене сегодня обычно описывается как противостояние между суннитами и шиитами, Ираном и Саудовской Аравией. Однако за сорок лет до этого (весьма небольшой срок по местным меркам) те племенные группы, которые сегодня являются опорой хуситов, как раз находились в монархическом лагере. Что же случилось такого, что Саудовская Аравия не просто решила вбомбить бывших союзников в каменный век, но вполне себе сколотила широкую коалицию?

Хуситы обычно рассматриваются не иначе, как «иранские прокси», однако когда им потребовалась площадка для переговоров несколько лет назад, они обратились к аятолле Али аль-Систани — духовному лидеру иракских шиитов, в том числе иракских садристов, которые находятся в весьма и весьма сложных отношениях с Тегераном. А кто меньше всех поддерживал эту коалицию, хоть и вынужденно в нее записался? Иордания. Куда поехали хуситы на переговоры в 2019 году? В Амман, столицу Иордании.

О том, что движение хуситов (по имени основателя Хуссейна аль-Хуси) представляет собой нечто иное, чем просто союз племен под знаменем одного из течений шиизма (зайдизм), говорит уже тот факт, что оно не охватывает строго племенные границы. Так, главные племенные конфедерации севера Йемена (Бакиль, Хаулан, Райма, Хамдан) выступили за них не монолитом, в отношении некоторых лидеров хуситы применили совершенно нетипичные для региона меры принуждения. Вообще, хуситская практика в ряде отраслей, таких как образование, весьма напоминает методы Рабочей партии Курдистана в Северной Сирии.

То, что с 2004 года ливанская «Хезболла» в ее довольно радикальном течении (а «Хезболла» — это не совсем монолит) стыкуется с хуситским движением «Ансар Аллах» — это факт несомненный, однако считать, что йеменские зейдиты исторически были к этому предопределены в силу «шиизма» было бы весьма вольным допущением. В конце концов, и у соседей называть йеменских зейдитов «равафидами»-отверженными до последнего времени хоть не возбранялось номинально, но не поощрялось и не было распространенной практикой.

А вот то, что в Йемене одновременно начинают действовать хуситы таким образом, что раскалывают племенное и даже религиозное единство, «Аль-Каида»[18], на которую в Йемене по факту почти не имели влияния Саудовская Аравия и ОАЭ, потом на арену выходит одновременно в Йемене, Сирии, Ираке, на Синае ИГИЛ[19] (запрещено в РФ) — это не может быть простой случайностью, совпадением. Что мы видим на разных «картах-проектах», которые сегодня уже вроде бы не вызывают сенсации? Единый Йемен, часть Саудовской Аравии, выделенную отдельную область-государство «святой земли» или «земли святынь» — на части карт Израиль в границах 1967 года, а на некоторых его нет вообще.

И как тут не обратить внимание на то, что в часть идеологем хуситов входит тезис о правильности хашимитского имамата — правления под руководством непосредственных потомков Мухаммеда (хашимитских династий)? Хашимиты до прихода дома Саудов управляли Меккой и Мединой, до революции в Йемене правящий дом на севере был хашимитским, а сегодня хашимитская династия управляет Иорданией. Идея хашимитского управления не очень стыкуется с позициями шиитов в Иране, однако здесь мы видим, как разные группы интересов сходятся вместе для решения отдельных задач: «Хезболла» — чтобы ослабить нажим в Сирии, хуситы — чтобы получить финансирование и вооружение.

Казалось бы, США должны были бы поддержать своих союзников в Эр-Рияде, однако они заключили с Ираном ядерную сделку и в 2015 году начали процесс снятия санкций.

Перспектива получить перекройку устоявшихся схем и отношений показалась на тот момент настолько отрицательной для игроков, что Саудовской Аравии удалось привлечь в коалицию даже Египет. Нынешние саудовские провинции Наджран, Асир и Джазан до 1934 года были спорными территориями между саудитами и йеменским королевством. Другое дело, что ближайший союзник саудитов — ОАЭ — решил получить самый максимум (Аден и Соктору), а сподвигнуть к участию не просто в быстрой кампании, а в жесткой мясорубке в том самом «сердце арабского мира» самих арабов оказалось не просто, и Эр-Рияду пришлось нанимать тысячами суданцев.

Перед нами раскрывается еще один пласт американской концепции, когда у каждого игрока есть своя модель и свой вариант выигрыша, своя стратегия, но в результате все стороны получают совершенно иной регион, и все — за свой счет. Когда во всю эту кашу зашла в 2015 году Россия, ведь именно иорданский король одним из первых приехал в Москву, и именно в этот момент был сбит наш фронтовой бомбардировщик над Сирией. Многие уже тогда догадывались, что весь Ближний Восток играет в чужую игру с тройным дном, и вовсе не факт, что и главу хашимитов Иордании прельщал бы новый Ближний Восток по американскому плану.

Вашингтон вполне осознанно допускал рост влияния хуситов, создавая только видимость координации с Эр-Риядом. И этот процесс не сильно смог изменить Трамп; да в общем и не особо старался. Зато можно понять бешеную реакцию Саудовской Аравии, когда там стало понятно, что администрация Байдена не собирается сворачивать с проложенных при Б. Обаме рельсов. У нас многие восхищались мужеством и стойкостью хуситского сопротивления, когда ополчение «в тапочках» давало отпор самой, казалось бы, сильной армии на Ближнем Востоке, однако за этим мужеством стоит совсем не йеменская стратегия. Хотя примеры стойкости хуситы дали миру действительно в изрядном количестве.

На начало 2023 года мы видим, что американцы оставили в прошлом идеи перекройки региона, а сами региональные игроки, немного выйдя из-под влияния этого внешнего «планировщика», перестали видеть смысл в тактических комбинациях с индивидуальным выигрышем. В итоге искусственно созданные проблемные узлы начинают ослабляться и даже развязываться сами. Ведь не только из Йемена Эр-Рияд собирается выводить свои силы: объявлено о том, что Саудовская Аравия видит оптимальным решением передачу контроля Дамаску над всей территорией Сирии. Сирийская оппозиция постепенно остается без главного финансового донора.

Надо отдать должное тем проектным институтам в Вашингтоне, которые в те годы занимались ближневосточной политикой: создать настолько продвинутую модель управления, где каждый игрок с энтузиазмом и за свой счет роет сам себе яму, да еще в столь запутанном и сложном регионе — это надо было иметь достаточный запас энергии и определенного политического дерзновения. Но американцы с задачей не справились, вести и контролировать такое количество процессов они оказались не в состоянии, тем более, что сами американские элиты схватились между собой.

Россия также была частью этой ближневосточной американской игры, и за эти годы на этом направлении был получен определенный опыт. Его можно постепенно забыть и анализировать через простые линейные схемы, вроде «все было ради катарской трубы», «Йемен — это противостояние Ирана и Саудовской Аравии», но правильнее было бы досконально изучить, обобщить и систематизировать саму методологию. Во-первых, американцы сами будут учиться на своих ошибках и отрабатывать технику снова и снова, в том числе и на нас, а во-вторых, было бы весьма желательно самим научиться разрабатывать такие модели: ведь по сравнению с классической военной кампанией они на порядок менее затратны.

Хуситы в ретроспективе истории Игорь Ходаков

Хуситы нынче на слуху. Ребята они пассионарные: то судно израильское захватят, то корабль британский потопят, то дешёвенькими дронами в аравийском небе над дорогостоящим заокеанским ЗРК Patriot поиздеваются.

Но кто такие хуситы, откуда они взялись и за что сражаются — об этом мало кто знает.

Попробуем разобраться, и начнём, как водится, с истории.

Кофейные плантации Йемена

Йемен. Родина хуситов и в доисламский период наиболее развитая в культурно-экономическом плане часть Аравии.

Именно оттуда, как сказано в Писании, приходила послушать мудрости Соломоновой царица Савская.

Хотя «на сегодняшний день, — пишет историк-востоковед С. А. Французов, — наиболее вероятной подоплекой библейского предания о посещении израильского царя Соломона царицей Сабы (Шевы) следует признать возможные контакты этого могущественного монарха середины X в. до н. э. с одной из североаравийских «цариц», то есть женщин-вождей крупных арабских племен, существование которых засвидетельствовано клинописными документами, правда, для несколько более позднего времени (VIII–VII вв. до н. э.).»

Важную роль в жизни Йемена сыграл Александр Великий. После его похода эллинистическая культура достигла и окраин Аравии. Так, в Йемене имели хождение греческие тетрадрахмы, в частности, с гербом Афин в виде совы, а позже появились и римские монеты.

На смену династиям диадохов и прочим небольшим ближневосточным государствам пришёл выдержавший тяжелейшую борьбу с Карфагеном Рим. Поступь легионов достигла и Аравии.

Но если Вечный город подчинил себе во II в. Набатейское царство, расположенное на северо-западе полуострова, близ Мёртвого моря, то Йемен остался в статусе друзей Рима: и почётно, и особо ни к чему не обязывает.

На его нынешней территории ещё во II в. до Р. Х. сложилось царство Химьяр, называемое римлянами Арабия Феликс, то есть Счастливая Аравия.

Осчастливили его богатые торговые караваны. И не только его, но и будущих мусульман, поскольку «своим возникновением, — пишет С. А. Французов, — Мекка, скорее всего, обязана тому, что через эти места проходил оживлённый торговый путь из Йемена в Палестину».

Между тем в III в. на смену ослабевшему Парфянскому царству приходит Персидская династия Сасанидов, исповедовавших зороастризм; спустя столетие в Римской империи христианство обретает статус госрелигии.

Обе сверхдержавы Ойкумены вступают в ожесточённую борьбу за преобладание на просторах Передней Азии. И здесь Химьяру уже не суждено было остаться в стороне, так как союзником Константинополя оказывается расположенное на территории современной Эфиопии и частично Судана христианское царство Аксум.

Это важно. Ибо противостояние персов и ромеев приняло, в числе прочего, религиозный характер, усугублённый церковным расколом на поддержанных Константинополем диофизитов и египетских монофизитов.

В те времена религия играла гораздо бо́льшую роль, нежели сейчас, и не отделялась от политики, в плоскость которой богословские дискуссии тотчас и переместились, превратив Египет в средоточие антиромейского сепаратизма, чем не преминули воспользоваться персы, а позже арабы, легко завоевавшие долину Нила.

Причём в Аксуме, так же как и в Египте, утвердилось монофизитство, но поскольку ромеи не претендовали на земли первого и не вмешивались в его внутренние дела, то отношения двух держав носили союзнический характер.

Утвердилось христианство и в Химьяре. Однако и внутренних противников у него хватало. Один из них, царь Зу Нувас, в 520 г. подверг разгрому христианский город Наджран.

К тому же по его приказу, как отмечал крупнейший российский востоковед В. В. Бартольд, были перебиты находившиеся в стране ромейские купцы, что играло на руку персам, ибо устраняло конкурентов, а сам монарх становился проводником их влияния на юго-западе Аравии.

Однако в силу удалённости Химьяра от границ Сасанидов оперативную венную помощь Ктесифон Зу Нувасу оказать не мог. А Аксум — вот он, рядом, небольшим проливом отделён.

Древний город Наджран

И помощь разошедшемуся в геноциде против христиан царю вскоре понадобилась. Проперсидская политика Зу Нуваса вызвала прогнозируемую реакцию и в Аксуме, и в Константинополе.

Союзники оперативно скоординировали свои действия: ромеи прислали флот, переправивший аксумские войска в Химьяр, который они быстро завоевали. На полвека Йемен попал под власть более мощного соседа, оказавшего на него в том числе и культурное влияние, например, путём возведения в Сане величественного собора аль-Куллейз.

Позже мусульмане превратили его в мечеть, ныне располагающуюся, по словам С. А. Французова, «в самом сердце старой Саны. От прежнего собора в ней сохранились колонны с капителями, украшенными крестами, и уникальная полихромная роспись потолка».

Согласитесь: зримый символ неразрывной связи культур и эпох.

Несмотря не удалённость, Ктесифон не мог спокойно взирать на расширение влияния враждебного ему Аксума в Аравии, тем более, что Константинополь уговаривал союзника скоординировать действия против общего врага.

Аксумские войска действительно предприняли безуспешный поход в центр Аравии.

В конце концов посланный шахиншахом Хосровом I Ануширваном (531–570) флот вытеснил завоевателей обратно в Африку, и Йемен превратился в персидскую провинцию.

Его наместник, видимо, в силу удалённости вверенной ему территории от метрополии, проводил в отношении христиан лояльную политику, — Наджран получил статус вольного города, — контрастировавшую с происходившим в Закавказье насаждением зороастризма, о чём мы недавно беседовали: Иран и Армения в контексте истории и современности.

Ситуация не изменилась и в 614-м, когда персы достигли наивысших военных успехов в борьбе с ромеями, взяв Иерусалим и захватив Египет.

А дальше происходят тектонические изменения в самой Аравии: свою проповедь начинает Мухаммед. Начинает, живя не только среди язычников, но иудеев и христиан. Кстати, в отличие от упомянутого Набатейского царства, в Йемене Мухаммед не бывал.

И ещё нелишне, особенно в контексте дня сегодняшнего, заметить: на первых порах благодаря Мединской конституции 622 г. мусульмане и иудеи составили единую умму и жили в мире.

Кроме того, в Йемене хватало разного рода богоискателей — скажем, ханифы, верившие в единого Бога, но не являвшиеся ни христианами, ни иудеями.

Что интересно: у Мухаммеда появились и конкуренты на «пророческом» пути. Один из них проповедовал в Сане года за полтора до смерти основателя ислама.

Звали его Абхала по прозвищу ал-Асвад (Чёрный). Человек решительный: он пошёл на убийство персидского наместника. И таких «пророков» в Аравии хватало; даже нашлась одна женщина по имени Саджах.

После смерти Мухаммеда, в 632 г., ислам раскололся на шиитское и суннитское направления.

И в 740 г. в Куфе — некогда это была столица пришедшей на смену Омейядам династии Абассидов, а ныне иракский Эн-Наджаф — вспыхнуло восстание. Его причины выходят за рамки нашей темы, а вот руководитель — вполне в неё умещается.

Звали его Зейд ибн Али. И являлся он приверженцем высокоинтеллектуальной богословской школы мутазилитов, постулировавшей свободу воли человека, что разрушает стереотип о фатализме мусульман, приземлённости их религии, якобы отсутствии в ней глубины богословской и философской мысли.

Сам Зейд в ходе восстания погиб, но его сторонники укрылись в труднодоступных местах, включая Йемен. Они и разработали не выходящее в целом за рамки шиизма учение — зейдизм.

Нет, некоторые отличия есть. Шииты считают, что халифом, то есть главой всех «правоверных», может быть потомок двоюродного брата и зятя Мухаммеда — Али ибн Абу Талиба (сунниты почитают праведными первых четырёх халифов, шииты — только упомянутого). Зейдиты же готовы видеть халифом любого достойного мусульманина.

Испытав влияние мутазилитов, зейдиты, в широком смысле, проявляли лояльность к суннитам — да и доктринальная разница между ними невелика.

В 901-м они создали в Йемене имамат, продержавшийся до 1962 г.

Трагическим для Йемена стал XVI в., вследствие появления португальцев с османами, вступивших в борьбу за контроль над транзитной индоевропейской торговлей.

Разорённый войной, Йемен оказался отброшен в развитии на столетия назад. В качестве аналогии — представьте современную Ливию, точнее, то, что от неё осталось, в сравнении с Джамахирией М. Каддафи.

На беду Йемена открытие морского пути вокруг Африки подорвало транзитную торговлю, из-за которой Лиссабон и Стамбул устроили кровавый сыр-бор.

Ситуация для имамата усугубилась активизацией османской экспансией в XVII в. Но Йемен выстоял, нанеся поражение противнику в битвах при Эль Куфле в 1613 г. и Сане в 1638-м.

Да, Порта была в зените своего военного могущества, но уже тогда наметился тренд к ее закату, поскольку преобразившая христианский Запад военная революция на затронула мусульманский Восток.

Кроме того, фокус внимания султанов сосредоточился на Европе — две осады Вены в 1529 и 1683 гг. — и Иране: битва при Суфиане 1605 г. Во всех трёх случаях победа оказалась на стороне противников Стамбула.

Достаточных сил ещё и для покорения далёкой периферии у него просто не осталось.

Но у имамов появилась другая напасть — нежелание населявших Йемен племён жить в централизованном государстве и платить налоги, а в 1819-м до страны добралась Ост-Индская компания, силой оружия выбившая право на размещение гарнизона и торговые привилегии.

И османы периодически лезли, а после открытия Суэцкого канала, увеличившего их логистические возможности, худо-бедно поставили Йемен под свой контроль, точнее, поделили его с англичанами.

Шанс реанимировать давно забытую мирную жизнь в Йемене представился в 1962 г. после осуществлённого организацией «Свободные офицеры» переворота, приведшего к свержению последнего имама Мухаммада аль-Бадра.

Однако мир толком не наступил. Причин множество: и неудачная попытка воплощения в жизнь идеи замешанного на исламе арабского социализма, и заигрывания с панарабизмом, и сепаратизм племенной верхушки, и борьба с владевшей военной базой в Адене Британией, и вмешательство внешних сил — тех же англичан, а также американцев и саудитов.

А тут ещё в 1967-м произошло временное закрытие Суэцкого канала, наотмашь ударившее по йеменской экономике, которая зиждиласькак и в стародавние времена, на транзитной торговле.

Всё это усугубилось расколом на Арабскую и Народно-Демократическую республику. Последняя в 1986-м едва не рухнула в омут гражданской войны, а интриги, подчас принимавшие кровавый характер, внутри правящего Национального фронта (назову его так, без сложной аббревиатуры) не прекращались вообще никогда.

Некстати СССР свернул экономическую помощь. В этих условиях руководство НДРЙ почло за благо объединиться с АРЙ. Но произошло по сути то же самое, что и в центре Европы — и в том же году, когда в рамках «объединения» ФРГ и ГДР, первая аннексировала вторую, обрушив её экономику, унизив офицерский корпус и отправив в политическое небытие партноменклатуру.

Хусейн Бадруддин аль-Хуси

Новый виток конфликта породил в части йеменского общества ностальгию по имамату. Да и зейдизм как составляющая мировоззрения никуда не делся.

На руку его приверженцам сыграла недальновидная попытка секуляризации светской властью общественной жизни. Но если уж в шахском Иране процесс обмирщения не достиг успеха, то в более традиционализированном Йемене — и подавно. Особенно на фоне грызни внутри правящей верхушки.

Тут к месту и пришёлся энергичный Хусейн Бадруддин аль-Хуси, влиятельный клан которого возводит свою родословную к Мухаммеду.

Обвинил он, предварительно создав из своих последователей вооружённые отряды, власть в том же, в чём Р. Хомейни — шаха: в проамериканской ориентации. Не без оснований: Сана поддержала агрессию США против Ирака в 2003-м, что вызвало возмущение арабской, и не только йеменской, улицы.

Одновременно Тегеран стал активнее опираться на шиитов для распространения влияния в регионе, о чём мы недавно говорили: Иран — реальная политика под религиозным покровом.

И пройти мимо почти единоверцев в Йемене, учитывая его стратегически важное положение, Тегеран не мог. Почувствовав за собой крепкое иранское плечо, аль-Хуси вступил в противостояние с центральной властью и погиб в первом же бою.

Но дело его живёт. По меньшей мере в названии. К тому же Сана, дабы добиться увеличения объемов иностранной военной помощи, не нашла ничего лучше, чем нелепо обвинить хуситов в связи с запрещённой в России «Аль-Каидой»[20], что только аккумулировало конфликт.

Президент Салех — последний диктатор Йемена

Движение, как подчёркивает историк-востоковед Д. Р. Жантиев, следует рассматривать в контексте роста шиитского — то есть по сути иранского — влияния на Ближнем востоке.

И если точнее, хуситы — важнейший инструмент в борьбе Тегерана за преобладание на юге Аравии, где значимый приз — контроль над Баб-эль-Мандебским проливом и Аденским заливом.

Да, из-за слабости собственных ВМС Исламская республика не в состоянии вытеснить оттуда США, но ослабить их влияние посредством включения Йемена в сферу своего влияния — способна вполне.

Вооружённый же конфликт хуситов с саудитами обусловлен всё более распространяемым начиная с 1980-х влиянием салафизма, представляющего собой, по словам С. В. Французова, «крайний суннизм», если под эпитетом «крайний» подразумевать нетерпимое отношение ко всем тем, кто с данным учением не согласен.

В его распространении зейдиты справедливо обвиняют Эр-Рияд. Повод для беспокойства у них есть: идеи салафизма завоёвывают всё большую популярность у йеменской молодёжи.

В стране растёт число соответствующих школ и ширится распространение салафитской литературы, «потоком текущей, — пишет Д. Р. Жантиев, — в Йемен из Саудовской Аравии и других суннитских монархий Залива».

На волне в том числе противостояния салафизму и выступило семейство аль-Хуси.

Политическое будущее хуситов непросто спрогнозировать. Как реальная сила, способная оказать существенное влияние на обстановку в Баб-эль-Мандебским проливе, они могут попасть в фокус внимания Китая, недавно создавшего в Джибути свою первую военную базу за рубежом; равно как и России, которая планирует, если не ошибаюсь, построить в Порт-Судане пункт материально-технического обеспечения ВМФ.

Другое дело, что Москва и Пекин сейчас активно развивают диалог с Эр-Риядом, так что если поддержка с их стороны хуситов и будет, то, думается, она окажется ограниченной и особо не афишируемой.

Но очевидно, что хуситское движение — всерьёз и надолго.

Бомбы для несогласных. Война в Йемене

Сергей Кожемякин

На Ближнем Востоке разожжен пожар новой войны, грозящий охватить огнем весь регион. Интервенция арабских монархий в Йемене, поддержанная Западом, в очередной раз продемонстрировала всемогущество двойных стандартов: будь лоялен Вашингтону — и тебе гарантировано сохранение власти, пусть и с помощью чужих штыков.

В фантастике есть такой жанр — альтернативная история. В ней описываются гипотетически возможные события — другими словами, события, которые могли бы произойти, если бы в один из переломных моментов история пошла по иному пути.

Однако эта альтернативная история становится историей самой что ни на есть реальной, если посмотреть на события в Йемене. Президент Абд Раббо Мансур Хади, обладающий куда более сомнительной легитимностью, чем Янукович год назад, призывает уничтожить своих оппонентов — и авиация Саудовской Аравии и ряда других аравийских монархий бомбит страну. Запад же не только не осуждает интервенцию — он всячески ее поддерживает. Как и Организация Объединенных Наций, давно уже привыкшая служить не правде, а силе.

После падения американской бомбы в Сане. 2015 год

Все дело в том, что бедолага Янукович, при всех своих метаниях, заслужил на Западе репутацию пророссийского политика (читай: неправильного политика, политика второго сорта), в то время как Хади — это классический пример туземного касика, верой и правдой служащего интересам метрополии. И не важно, что йеменского президента не признают таковым 9/10 населения страны. Главное, что сохранение Хади у власти выгодно его покровителям — и для этого последние готовы пойти на кровавую авантюру с непредсказуемыми последствиями.

«Арабская весна» по-йеменски и отстранение от власти Али Абдаллы Салеха не принесли стране мира. Новый президент оказался безвольной марионеткой в руках могущественного суннитского клана аль-Ахмар и через него — Саудовской Аравии, рассматривающей Йемен как некое вассальное княжество. Все другие силы, включая зейдитов (ветвь шиитов, чья доля в населении страны превышает 40 %) и южнойеменские партии, выступающие за независимость или автономию от Саны, к дележу властного и экономического пирога не допустили.

На этом фоне власти пошли на фактическое превращение страны в американский плацдарм. США получили несколько военных баз под предлогом борьбы с «Аль-Каидой»[21]. Укрепление позиций исламистов, между тем, напрямую связано с влиянием арабских монархий, открыто поддерживающих салафитов. В общем, в Йемене все эти годы происходило то, что мы видим сейчас в Сирии и Ираке: созданные при внешнем содействии исламистские группировки используются как таран против неугодных (прежде всего проиранских) сил, а показная борьба с экстремистами — как оправдание американского военного присутствия.

Служба чужим интересам не помогла властям Йемена справиться с экономическим кризисом. И прежде небогатая страна в 2014 г. оказалась перед лицом полного краха. Ликвидация субсидий на топливо и взвинтившиеся цены стали последней каплей, переполнившей чашу народного терпения. В авангарде протестов выступило зейдитское движение «Ансар Аллах», возглавляемое кланом аль-Хуси (поэтому сторонников движения часто называют хуситами). За расширение прав зейдитской общины хуситы боролись больше десяти лет, причем боролись не только с властями Йемена, но и с Саудовской Аравией, чьи войска по приглашению Саны несколько раз пытались подавить восстание. Не получилось. Хуситы не только отстояли свой оплот — провинцию Сааду на севере Йемена, но и перешли в наступление, провозгласив своей целью борьбу с беспомощным и торгующим интересами государства правительством.

В сентябре прошлого года хуситы заняли столицу и вынудили президента Хади пойти на уступки — вернуть субсидии и сформировать новое правительство, включающего различные политические силы. Нужно при этом отметить, что восставшие действовали максимально осторожно. Прекрасно осознавая хрупкость уникальной этноконфессиональной структуры Йемена, где уживаются представители нескольких религиозных направлений и сотни племен, хуситы пытались выстроить мирные отношения со всеми. Именно поэтому занятие половины страны прошло почти бескровно.

Президент и его окружение избрали иную тактику — провоцирование гражданской войны. Тайные переговоры с исламистами и передача им оружия с военных баз привели к началу кампании террора. Против шиитов была организована серия кровавых терактов, жертвами которых стали сотни мирных жителей. Одновременно Хади попытался заручиться поддержкой своих давних союзников. Арабские монархии во главе с Саудовской Аравией и Запад во главе с США потребовали от хуситов немедленного разоружения и ввели против них санкции. Восставших обвинили в связях с Ираном и режимом Башара Асада, а племена, поддерживающие «Аль-Каиду»[22], стали в огромном количестве получать саудовское оружие. Одновременно с этим и Соединенные Штаты объявили, что «потеряли» в Йемене оружия на полмиллиарда долларов. Мол, поставить — поставили, а в чьи руки оно попало, не ведаем!

Все это вынудило хуситов перейти к более решительным действиям. В январе они заняли правительственные здания в Сане и заключили Мансура Хади под домашний арест. Незадачливый глава Йемена объявил об уходе в отставку. В стране при посредничестве миссии ООН началась процедура национального примирения. Было решено создать Национальный переходный совет с участием широкого спектра политических сил и Президентский совет в составе пяти человек. Казалось, долгожданный мир вот-вот будет достигнут. Сотрудничать с хуситами согласились не только южнойеменские партии (так, Президентский совет возглавил бывший руководитель Народно-демократической республики Йемен Али Насер Мухаммед), но и сторонники экс-президента Салеха из вчера еще провластной партии Всеобщий народный конгресс.

Расчеты Хади и его покровителей на провоцирование межконфессионального и межрегионального противостояния провалились. Йемен стремительно ускользал из их рук и, шире, из сферы саудовско-американского влияния. Доказательством этого стал визит в Москву йеменской делегации. В нее, помимо хуситов, вошли представители Йеменской социалистической партии и Всеобщего народного конгресса. Политики призвали Россию стать посредником в урегулировании кризиса и противовесом политике США в регионе. «Есть другие посредники и на Западе, и из числа стран Персидского залива, но все мы считаем, что Россия как посредник будет самой эффективной и честной — той силой, которой доверяет большинство… Мы не можем обойтись без России в решении глобальных вопросов», — заявили делегаты.

Ни в Вашингтоне, ни в Эр-Рияде прощать подобные «дерзости» не привыкли. Еще бы, ведь Йемен — это не просто пустынная страна на юге Аравийского полуострова, это обладатель огромных залежей нефти и газа, а еще стратегический пункт, позволяющий контролировать важнейшие пути транспортировки углеводородов из арабских стран на Запад. Отдавать столь лакомый кусок Ирану, Китаю или России американцы и саудовцы ой как не хотят! Вот почему они решились на следующий шаг, ведущий прямиком к войне.

В конце февраля Хади при посредничестве иранских и оманских дипломатов был отпущен из-под домашнего ареста — отпущен под честное слово отойти от политики. Не тут-то было. Прибыв в Аден — второй по численности город на юге Йемена, Хади тут же заявил, что в отставку он не уходил, что в стране произошел военный переворот, и что все законодательные инициативы хуситов и их союзников не более чем «филькина грамота».

Кроме того, Хади обратился к Совету сотрудничества арабских государств Персидского залива (ССАГПЗ) с просьбой ввести войска для борьбы с мятежниками. В свою очередь, постпред Йемена при ООН заявил, что-де кризис в стране спровоцирован «иранскими амбициями». С аналогичными обвинениями выступил сам Мансур Хади, призвавший народ противостоять «влиянию Ирана» и поставивший знак равенства между «шиитскими экстремистами» и «Аль-Каедой». Отметим, что никаких доказательств иранского вмешательства не существует. В качестве таковых приводятся… портреты иранских аятолл, которые хуситы используют в ходе демонстраций!

Эр-Рияд и Вашингтон только этого и добивались. На Сану стало оказываться мощное давление. Саудовская Аравия пригрозила хуситам вторжением и выдвинула ультиматум — перенести переговоры по национальному примирению в Эр-Рияд или в Катар, что было равнозначно их прекращению.

Саудовцев поддержали в Вашингтоне. Госдепартамент США выступил с заявлением, в котором подтвердил легитимность Хади и потребовал от оппозиции прекратить наступление. Свою лепту в раскручивание кровавой драмы внес Совбез ООН. 23 марта он единогласно заявил о полной легитимности президента и фактически возложил всю вину за конфликт на хуситов, «которые создают угрозу для безопасности, стабильности, суверенитета и единства». Поразительно, но в резолюции Совбеза ни слова не сказано о действиях исламистов. Оно и неудивительно: когда исламисты действуют заодно с властями Йемена и их покровителями, иного ожидать было сложно.

Между тем, именно активность радикальных исламистов подтолкнула хуситов к решительным действиям. 20 марта в Йемене произошло несколько чудовищных терактов. Только один взрыв в шиитской мечети в Сане унес жизни 150 человек. После этого лидер движения «Ансар Аллах» Абдель Малик аль-Хуси заявил, что Запад совместно с Саудовской Аравией уготовил Йемену судьбу Сирии и взял курс на стравливание суннитов и шиитов. После этого хуситы решились на то, от чего прежде воздерживались — вошли в районы, населенные суннитскими племенами, и совместно с подразделениями, сохранившими верность экс-президенту Салеху, стали двигаться на Аден.

Можно предположить, что речь идет о жуткой провокации, в которой участвовали одновременно Эр-Рияд, Вашингтон и исламисты. Хуситов выманили из их оплота, чтобы обвинить в агрессии и найти повод для вторжения. 25 марта оппозиция вошла в Аден, Хади в сопровождении саудовских дипломатов бежал, однако перед этим успел в очередной раз призвать арабские монархии ввести войска.

В ночь с 25 на 26 марта саудовские самолеты нанесли удары по позициям хуситов в Сане и в провинции Саада. В первые же часы были убиты десятки человек, сотни ранены. О поддержке агрессии заявил ряд других стран, включая Катар, ОАЭ, Бахрейн, Кувейт, Иорданию, Египет и Турцию. И, разумеется, Запад под эгидой США. То, что операция не санкционирована ООН, коалицию не смущает. Впрочем, происходит это не в первый и, скорее всего, не в последний раз. Таковы волчьи законы геополитики, где бал правят Вашингтон и его сателлиты.

С жестким осуждением интервенции выступил Иран. А вот Россия, к сожалению, фактически пошла на поводу агрессоров. В Москве продолжают твердить о легитимности Мансура Хади, поддержала Россия и резолюцию Совбеза, которую, как фиговый листок, использует коалиция. Только после обеда 26 марта МИД выступил с беззубым заявлением, в котором не осудил авиаудары, а лишь призвал «все стороны конфликта прекратить военные действия».

Опасность подобной близорукости очевидна — и не только потому, что в Йемене сейчас происходит очередное бесстыдное попрание норм международного права (что, кстати, рано или поздно может затронуть Россию). На примере этой страны мы видим, как жестоко расправляется новый мировой порядок со всеми несогласными. Достаточно критики Запада и симпатий к Ирану или России — и тебя внесут в очередь на «демократическую правку». Со всеми необходимыми атрибутами — бомбами, ракетами и горами трупов тех, кто не захотел жить по навязанным правилам.

Средства ПВО хуситов Сергей Линник

Атаки исламистского движения «Ансар Аллах» на иностранные суда, идущие через Баб-эль-Мандебский пролив, соединяющий Аденский залив с Красным морем, спровоцировали новый виток напряженности, после чего объекты на территории Йемена подверглись ракетно-бомбовым ударам со стороны США и Великобритании.

Хуситы заявили, что в ходе отражения воздушных налётов их средствам ПВО удалось сбить несколько самолётов (в том числе F-22А Raptor), но в реальности имело место только уничтожение американских БПЛА. 19 февраля 2024 года представители американского военного ведомства подтвердили потерю разведывательно-ударного беспилотного аппарата MQ-9 Reaper.

Совершенно очевидно, что ситуация вокруг Йемена далека от разрядки, и ответом на попытки воспрепятствования судоходству на одном из важнейших торговых морских путей станут новые ракетные и авиационные удары.

Сегодня мы поговорим о том, какие средства противовоздушной обороны имеются в распоряжении вооруженных формирований движения «Ансар Аллах», и какую опасность они представляют для боевой авиации и крылатых ракет.

В данный момент над территорией Йемена нет постоянно действующего радиолокационного поля. В распоряжении командования противовоздушными силами в Сане осталось несколько радиолокаторов П-18, П-19 и высотомеров ПРВ-13, которые выработали свой ресурс, устарели и включаются нерегулярно. Также есть несколько новых РЛС иранского производства, но в силу малочисленности и полного господства в воздухе американо-британской и саудовской авиации заметной роли они не играют.

На военном параде, проведённом в сентябре 2022 года, были продемонстрированы антенные посты маловысотных радаров П-19 и радиовысотомера ПРВ-13, установленные на автомобильных прицепах.

Силы ПВО движения «Ансар Аллах» испытывают острую потребность в современных радарах, без которых невозможно организовать противодействие вражеским средствам воздушного нападения. Специалисты, изучающие ВВС и ПВО ближневосточных государств, утверждают, что начиная с 2015 года Иран передавал движению «Ансар Аллах» радиолокаторы метрового диапазона Matla ul-Fajr-2 и Kashef-2, работающие в сантиметровом частотном диапазоне.

Элементы РЛС П-19 и ПРВ-13 на военном параде в Сане

Иранская РЛС Matla ul-Fajr-2, спроектированная на базе китайской YLC-8В (ведёт свою родословную от советской П-12), построена на современной твердотельной элементной базе. В ней используются цифровые технологии, передовые системы отображения и передачи информации.

Согласно иранским данным, радиолокатор Matla ul-Fajr-2 способен эффективно обнаруживать летательные аппараты, выполненные с элементами малой радиолокационной заметности. Инструментальная дальность по высотным целям — до 300 км.

Ещё одной радиолокационной станцией иранского производства, созданной на основе китайской YLC-6, является Kashef-2.

РЛС Matla ul-Fair-2

Эта двухкоординатная станция, как и советская РЛС П-19, предназначена для своевременного обнаружения маловысотных воздушных целей и выдачи целеуказания наземным средствам противовоздушной обороны.

Антенный пост РЛС Kashef-2 смонтирован на шасси грузового автомобиля. Еще в двух самоходных аппаратных контейнерного типа размещаются средства управления и отображения информации, а также аппаратура для связи. Дальность обнаружения в зависимости от характера цели и высоты полёта составляет 100–150 км.

В настоящее время хуситы обладают разномастным парком пулемётных и артиллерийских зенитных установок калибра 12,7; 14,5; 20, 23, 35, 37 и 57 мм. В основном это хорошо известное и очень не новое оружие, сделанное в СССР, США, КНР и ИРИ.

Из экзотики можно отметить спаренные 35-мм автоматы швейцарского производства GDF-002 с РЛС управления огнём Super Fledermaus.

Не исключено, что это иранские клоны швейцарских 35-мм зениток, которые производятся в ИРИ под наименованием Samavat.

Самыми же распространенными в вооруженных формированиях «Ансар Аллах» являются 12,7-мм и 14,5-мм ЗПУ, а также 23-мм артиллерийские установки ЗУ-23.

Согласно справочным данным, хуситы имеют примерно шесть сотен одноствольных и спаренных 12,7-мм и 14,5-мм зенитных пулемётов, а также до сотни спарок ЗУ-23.

Также в рабочем состоянии сохранилось несколько десятков старых советских зениток калибра 37, 57 и 100 мм.

С учётом того, что в Йемене не осталось исправных радиолокационных станций управления зенитным огнём, эти орудия способны вести по воздушным целям только заградительную стрельбу, и толку от них немного.

Переносные зенитные ракетные комплексы малой дальности у хуситов, безусловно, имеются. Но этот вопрос очень слабо освещён, поскольку йеменские исламисты никогда не раскрывали, какие типы ПЗРК есть у них в наличии, и откуда они поступали.

Во времена СССР поставлено несколько сотен ПЗРК «Стрела-2М», но они в основном были использованы в вооруженном противостоянии между Севером и Югом в 1980–1990-е годы при отражении атак авиации «Арабской коалиции», а оставшиеся по большей части вышли из строя.

В XXI веке через третьи страны в Йемен поступило несколько десятков ПЗРК «Игла-1», но заметного влияния на ход боевых действий они не оказали.

Военные обозреватели пишут, что Иран после 2015 года передал значительное количество ПЗРК Misagh-2.

Выпуск ПЗРК Misagh-2 в ИРИ ведётся на основе лицензии, полученной от КНР. Китайский прототип, известный как QW-18, является конгломератом технических решений, заимствованных у советской «Иглы» и американского «Стингера».

По своим характеристикам иранский переносной комплекс вполне соответствует современным требованиям. Наклонная дальность стрельбы 500–5000 м, досягаемость по высоте 30–4000 м. Максимальная скорость ЗУР — 600 м/с. В боеготовом виде ПЗРК весит 16,9 кг. Масса ЗУР — 10,7 кг. Масса осколочно-фугасной боевой части — 1,42 кг.

В связи с острой нехваткой зенитных ракетных комплексов, инженеры йеменского Центра ракетных исследований и разработок сумели приспособить для запуска с земли УР воздушного боя с тепловым наведением Р-60МК, Р-73 и Р-27Т. Эти ракеты остались на складах авиационного вооружения после нейтрализации самолётов МиГ-21бис, МиГ-29 и Су-22М3.

Ракеты класса «воздух-воздух» Р-60МК и Р-73 адаптировали для запуска с пикапов повышенной проходимости, обеспечив подачу электропитания и охлаждение ИК ГСН жидким азотом.

В сети имеются фотографии кустарных йеменских самоходных ЗРК, в которых использовались авиационные ракеты ближнего боя. На снимках хорошо видно, что для наведения пусковой установки на цель используются простейшие коллиматорные прицелы.

С учётом того, что относительно лёгкие УР воздушного боя не имеют дополнительного разгонного блока, дальность стрельбы с наземной установки будет приблизительно вдвое меньше, чем при запуске с самолёта. По мнению экспертов, эффективность таких кустарных комплексов невелика, и по основным характеристикам они уступают современным ПЗРК.

Несколько большей эффективностью может обладать противовоздушный комплекс, в котором использована ракета средней дальности Р-27Т.

Исходя из имеющихся данных, в Йемене построили по меньшей мере три таких ЗРК. Для поиска и захвата цели применены оптоэлектронные тепловизионные системы Flir Systems ULTRA 8500, поставленные ещё в 2008 году. Дальность стрельбы Р-27Т при пуске с земли может достигать 15 км.

На параде в сентябре 2022 года по площади в центре Саны прошли три тяжелых грузовика с пусковыми установками для ракет Р-27Т.

Хуситы утверждают, что 7 января 2018 года ракетой Р-27Т, запущенной с земли, над Саной был поражен F-15SA Королевских ВВС Саудовской Аравии. Однако впоследствии не были предъявлены обломки истребителя, и возможно, F-15SA был только повреждён. Примерно в это же время в северной части Йемена упал саудовский Tornado ADV, но чем его сбили, достоверно не известно.

Параллельно с созданием «Франкенштейнов» на базе невостребованных ракет «воздух-воздух» йеменцы при технической поддержке Ирана занялись восстановлением ЗУР 3М9, входивших в боекомплект ЗРК «Квадрат».

К 2018 году все имевшиеся в Йемене самоходные установки разведки и наведения 1С91, применявшиеся в составе ЗРК «Квадрат» для непосредственного поиска цели и наведения ЗУР, вышли из строя, а ракеты 3М9, изготовленные в начале 1980-х, находились за пределами гарантийных сроков эксплуатации.

В подтверждение того, что эти комплексы снова в строю, в 2021 году было продемонстрировано видео с пуском отреставрированной зенитной ракеты 3М9. Также не исключён вариант, что новые ракеты получены из ИРИ.

В ходе парада в Сане по площади прошли три самоходных пусковых установки с ЗУР 3М9 на грузовом шасси КрАЗ-6322.

Впрочем, восстановить работоспособность ракет — это только половина дела. Для наведения ЗУР 3М9 требуется подсветка лучом радиолокатора. Неизвестно, есть ли у хуситов работоспособные СУРН 1С91, или для этого был применён другой радиолокатор наведения.

В 2022 году на вооружении зенитных ракетных подразделений «Ансар Аллах» были замечены иранские ракеты средней дальности Taer.

Появление этих зенитных ракет в ИРИ стало возможным после того, как 2005 году московское предприятие ОАО «ГПТП «Гранит» «получило заказ на модернизацию иранских ЗРК «Квадрат»».

Эта «модернизация» проходила весьма своеобразно. Одновременно с продлением ресурса немногочисленных иранских «Квадратов» и зенитных ракет 3М9, в ИРИ была налажена сборка мобильных ЗРК Raad на колёсных шасси, с ракетами, внешне сильно напоминающими своими очертаниями советскую ЗУР 9М38, использовавшуюся в составе ЗРК «Бук-М1».

ЗРК Raad способен поражать воздушные цели в радиусе 45 км и на высоте 22 км. Подробной информации в открытых источниках о новом иранском комплексе немного. Неизвестен полный состав ЗРК, тип и характеристики РЛС обнаружения.

Зенитные ракеты семейства Taer также используются в комплексах, известных на Западе как Khordad и Tabas. Общей чертой всех иранских мобильных войсковых ЗРК средней дальности является размещение пусковых установок на колёсной базе.

У исламистов движения «Ансар Аллах» также имеются зенитные ракеты малой дальности, но известно о них мало.

Наблюдатели отмечают, что йеменские инженеры смонтировали пусковые установки ЗРК «Стрела-1» на грузовых автомобилях КрАЗ-6322.

С учётом того, что боевой модуль старого советского войскового комплекса 9А31, изначально размещённый на колёсном бронеавтомобиле БРДМ-2, не имел специальных средств обнаружения, такая работа является не сложной. В тоже время остаются обоснованные сомнения в работоспособности ЗУР 9М31, изготовленных более 40 лет назад, и в их боевой эффективности.

Вместе с другими средствами ПВО в сентябре 2022 года хуситы показали зенитные ракеты Miraj. Пусковые установки этих ЗУР не связаны с конкретным транспортным средством, они могут быть самоходными и буксируемыми.

Вместе с ПУ ЗУР Miraj продемонстрирована система управлением огнём, которая, по мнению экспертов, использует радиолокационный приборный комплекс РПК-2М, демонтированный с ЗСУ-23–4 «Шилка».

Зенитная ракета Miraj с тепловым наведением, оснащенная дополнительным разгонным блоком, при таких габаритах должна иметь дальность стрельбы более 5 км и по своим характеристикам может быть близка к советской ЗУР 9М37, использующейся в составе ЗРК «Стрела-10».

Необычной иранской зенитной ракетой является образец, первоначально известный как «358». Западной разведке о существовании ЗУР «358» стало известно в 2019 году, после того как ракеты этого типа шиитские группировки пытались использовать в боевых действиях в Ираке и Йемене.

После получения разведывательной информации ВМС США перехватили грузовое судно, в трюме которого нашли части ракет и пусковые установки. Американцы собрали ракету, но к ней не было аппаратуры управления, и как она работает, они не поняли.

По американским данным ракета имеет модульную схему и может быть быстро собрана за полчаса даже слабо подготовленным персоналом. Такая конструкция упрощает доставку ракет в зону боевых действий.

Длина ракеты составляет 2,75 м, а диаметр — 152 мм. Сухая масса — более 75 кг. Старт происходит с простейшей пусковой установки в виде наклонной рельсовой направляющей длиной в несколько метров при помощи твердотопливного двигателя длиной более 1 м, который перед стартом крепится к корпусу. Ракета оснащена осколочной боевой частью массой 10 кг. Дальность полёта — до 100 км.

Ускоритель разгоняет ракету до сверхзвуковой скорости, после чего происходит его отделение и запускается компактный турбореактивный двигатель. С учётом формы и габаритов корпуса, оперения и типа маршевого двигателя, ракета, по всей видимости, при атаке цели имеет дозвуковую скорость полёта.

Ряд источников утверждает, что для наведения на цель используется ИК ГСН, однако с учётом особенностей применения это представляется сомнительным. Скорей всего, задействован комбинированный способ наведения, и на ракете установлена универсальная телевизионная камера с ИК каналом, а также аппаратура трансляции данных.

Уникальная особенность этой иранской ракеты заключается в том, что она способна работать в нескольких режимах и имеет высокую гибкость применения. С учётом невысокой скорости полёта ракета может использоваться против беспилотников и вертолётов. При этом подрыв боевой части происходит по команде лазерного взрывателя при пролёте вблизи цели. В случае если воздушную цель обнаружить не удалось, эта же ракета способна атаковать наземные объекты как барражирующий боеприпас.

В 2022 году ракеты, ранее известные как «358», практически одновременно под обозначением Saqr-1 были официально продемонстрированы в Иране и Йемене.

Специалисты оценивают многоцелевую ракету Saqr-1 неоднозначно.

С одной стороны, она обладает широкими возможностями и способна бороться как с воздушными, так и наземными целями. Модульная конструкция, пригодная для транспортировки в разобранном виде, делает её весьма привлекательной для разного рода иррегулярных формирований и диверсионных отрядов.

В то же время относительно низкая скорость полёта не позволяет эффективно противодействовать реактивным боевым самолётам и крылатым ракетам.

Также следует понимать, что без использования воздушных ретрансляторов или антенных устройств, поднятых на высоту нескольких десятков метров, максимальная дальность стрельбы 100 км абсолютно недостижима.

Кроме того, неизвестны характеристики дальности работы и помехозащищённости аппаратуры управления. Опыт боевых действий в различных регионах мира демонстрирует, что цифровые радиоканалы передачи телевизионной картинки и команд управления могут быть успешно подавлены технологически продвинутым противником.

Как начались войны хуситов с правительством Йемена Марек Брандт [23]

В июне 2004 года «войны в Сааде» начались с полицейской операции против Хусейна аль-Хуси в Марране, на западном горном хребте Саады, — противостояния, которое впоследствии переросло в массовый пожар. Оглядываясь назад, можно с уверенностью сказать, что на первом этапе конфликта — во время первых трех военных действий с 2004 по 2006 год — вполне можно было урегулировать или по крайней мере сдержать конфликт с помощью посредничества. На самом деле было предпринято несколько посреднических инициатив, но их небрежное осуществление правительством скорее создает впечатление, что их провал был преднамеренным. Однако успешное посредничество в конце третьей войны, которое привело к первому (и единственному) в конфликте соглашению о прекращении огня, заключенному при местном посредничестве, является четким свидетельством того, что в руках воюющих сторон было направить насилие в русло посредничества и сдержать конфликт. Действительно, именно в это время правительство хотело прекратить войну, чтобы провести президентские и муниципальные выборы 2006 года. После их проведения война возобновилась. После начала четвертой войны в феврале 2007 года внутренняя динамика конфликта свела на нет все дальнейшие посреднические усилия, в том числе иностранных правительств, в частности, Катара.

В свете очевидного отсутствия внутренней политической воли к поиску общего решения многие факторы способствовали сохранению и расширению кризиса. К ним относятся «внешние» причины, в основе которых лежали отдельные внутренние и международные движущие силы. На ход войны все больше влияли политическое соперничество, возникновение военной экономики и иностранные державы, такие как Саудовская Аравия, Ливия и (предположительно) Иран.

В значительной степени наше представление о конфликте с хуситами определяется этими «внешними» описаниями, которые подчеркивают региональную и международную значимость конфликта с хуситами, но не могут объяснить динамику, способствующую развитию сражений на местах.

В отличие от этого, во второй части этого тома рассматриваются подробности локальной динамики конфликта: в ней дается внутреннее представление о военной машине, которая к 2010 году ввергла почти весь север Йемена в водоворот братоубийственной войны, продолжающей расширяться в последующие годы. Множество причин привели к широкомасштабному распространению конфликта на севере Йемена, хотя две из них заслуживают особого внимания.

Во-первых, правительственные вооруженные силы вели эти войны с такой жестокостью, что движение хуситов постоянно росло в численности и боеспособности, завоевывая сочувствие у тех, кто страдал.

Во-вторых, распространенные племенные распри и соперничество начали сливаться с конфликтом хуситов, поскольку эти племена вступили в союз либо с Хуситами, либо с правительством. Эта динамика привела к тому, что со временем различия стали размытыми, что привело к общему социальному перекрытию идеологических, политических, сектантских, племенных и личных интересов.

В частности, участие племен с их сильными нормами коллективной чести придало совершенно новую динамику и без того сложному и многослойному конфликту.

Существуют разные мнения относительно того, спровоцировали ли хуситы начало первой войны в Марране в июне 2004 года, или же нападение вооруженных сил застало их врасплох. В любом случае, чрезмерная сила, с которой армия пыталась подавить восстание в Марране, очевидно, была растрачена впустую.

Второстепенным местом проведения этой первой войны был аль-Раззамат в Вади-Нушуре в Вахиле (район Китаф) к востоку от города Саада, где жил друг Хусейна и коллега по парламенту Абдул-лах аль-Раззами. В городе Саада сторонники Хуси также провели ряд операций против правительственных войск. Для армии Ханьян и Аль-Сайфи в бассейне реки Саада стали мишенью, поскольку считались оплотом верующей молодежи и хуситов.

Во время первой войны в Сааде имели место многочисленные безуспешные попытки деэскалации и посредничества в конфликте, которые были предприняты на начальных этапах конфликта в феврале 2004 года и в первые недели боевых действий в июне и июле.

Первая война закончилась 10 сентября 2004 года смертью Хусейна аль-Хути.

На момент начала военных столкновений полковник Яхьяхали аль-Хамри был губернатором провинции Саада. Он родился в 1950 году в Дамаре и был сотрудником GPC. До своего назначения губернатором в 2001 году он занимал ряд ответственных постов в сфере безопасности и администрации, в том числе был председателем комиссий Министерства внутренних дел по пограничным вопросам Йемена с Оманом и Саудовской Аравией, соответственно, начальником Центрального управления безопасности в Хамране и заместителем министра внутренних дел.

Вступление Яхьи аль-Хамри в должность губернатора Саады произошло во время беспорядков, совпавших с приходом к власти Хусейна аль-Хути и формированием движения хуситов из рядов верующей молодежи. Он был известен как «первоклассный государственный деятель» (раджул даула мин аль-тираз аль-Аввал), который обеспечил доселе неизвестную эффективность и функциональное исполнение функций местных органов власти в городе Саада и районах; многие из административного персонала высоко оценили его «строгое руководство» (идара шарима).

За пределами местных властей его смелый подход был встречен с недоверием. В высоко персонализированной политической системе Саады, сформированной племенными нормами, стремление аль-Хамри любой ценой утвердить государственный суверенитет противоречило нормам общежития племен.

Яхья аль-Хамри также вступила в конфликт со второй влиятельной группой провинции — религиозным истеблишментом зейдитов. Стремясь ограничить официальное влияние как шейхов, так и движения за возрождение зейдизма в мухафазе, он дал указание администрации отклонять заявления о приеме на государственную службу, если заявитель демонстрирует близость к движению за возрождение зейдизма.

Хамиди сообщает, что аль-Хамри вскоре после вступления в должность окончил школу в городе Саада, названную в честь имама Хасана ибн Изза Алдина (умер в 1128 году по хиджре Фаллале). Набрав немного земли и бросив ее в мемориальную доску, он прокричал, что эпоха имамов закончилась. Местный житель заметил: «Губернатор Яхья аль-Хамри напоминает мне миф, который вы, возможно, слышали от местных жителей, — о крысе, ставшей причиной разрушения дамбы Мариб. Полковник аль-Хамри — это тот, кто спровоцировал конфликт в Сааде своим безрассудством и агрессивным поведением».

Президент Салих, очевидно, назначил Яхью аль-Хамри в Сааду, чтобы подчинить хуситов, забыв, что его способ держать противников в узде всегда заключался в умиротворении, сотрудничестве, выслушивании их жалоб, а не в попытках заставить их придерживаться линии Санады без крайней необходимости. Многие считают, что если бы Салих был более снисходителен и с пониманием относился к требованиям хуситов, он не стал бы развязывать длительную войну против себя и страны.

После назначения на пост губернатора Саады Яхья аль-Хамри совершил инспекционные поездки по районам. Он вернулся из Хайдана и Сакайна с «плохими впечатлениями» (интибадат сайидия), потому что суверенитет государства казался слабым, контрольно-пропускные пункты не контролировались органами государственной безопасности, а многие школы и мечети находились под влиянием верующей молодежи.

Окружной управляющий Инхайдан сообщил губернатору, что Хусейн аль-Хуси посоветовал своим последователям воздерживаться от выплаты закята (мусульманского налога на доходы и имущество) местным властям, и что большая часть закята вместо этого поступала в местный сад. Аль-Хамри также слышал о строительстве и укреплениях работы последователей Хусейна. Несмотря на то, что сами хуситы отрицали наличие каких-либо довоенных укреплений, однако неофициальных свидетельств такой деятельности в районе Саады было предостаточно. Шейх из Маджза вспоминал:

«В годы, предшествовавшие войне, хуситы вырыли траншеи в Марране и Хандьяне, а также в других районах. И когда мы спросили, что они там делают, они ответили, что ищут «древние сокровища» (кунуз аль-авлайн). Мы также спрашивали их об этом, когда они копали в горах Хикми в Марране, потому что там не было никаких сокровищ. Они ответили, что копали резервуары (бирак) для питьевой воды для жителей Маррана. Но они никогда не использовались как цистерны. Это стало ясно после первой и третьей войн. Эти цистерны были их основными укрытиями и складами оружия».

Аль-Хамри продолжал следить за ситуацией в Марране, которая все больше выходила из-под контроля государства. Лозунги хуситов распространились на другие районы и мечети, включая мечеть аль-Хади в городе Саада, а также достигли Большой мечети в Сане.

18 июня 2004 г. Йеменские силы безопасности арестовали 640 человек за то, что они скандировали лозунг хуситов возле Большой мечети в Сане после пятничной молитвы. Согласно некоторым источникам, дети и полицейские в штатском были направлены для наблюдения и установления личности этих людей до их задержания.

20 июня 2004 года президент Салих направил Яхью аль-Хамри в экспедицию (тахаррук мидани) в горный массив Хавлан, чтобы арестовать Хусейна аль-Хутси, вооружить нескольких местных шейхов и, как утверждают некоторые, определить возможные военные цели в регионе. 11 декабря местные жители заблокировали ему проезд, когда боевики открыли огонь по военному блокпосту. В то же время Хусейн аль-Хути отправил Шейх Хасана Хамуд Гатай был назначен его посланником при министре внутренних дел Рашаде аль-Халими, чтобы убедить министра в том, что его намерения были мирными.

В июне Хасан Хамуд Гатай снова отправился из Маррана в Санаду, чтобы встретиться с министром; в аль-Маладите, к западу от Маррана, он был застигнут врасплох наступлением крупных военных сил, включая тяжелое вооружение и танки, из Хабы и прилегающих к ним казарм в низменности Тихама. Он обратился за разъяснениями к военному командующему северо-западом Али Мусину Аламару, но тот арестовал его.

Тем временем батальон регулярных войск и нерегулярных формирований, или «добровольцев» (мутатаввидун) из конфедерации хасидов, наступали на Марран из района аль-Мадаррах в Суфьяне, где они провели карательную кампанию против шейха Муджахида Хайдара. С 1980-х годов Муджахид Хайдар из Суфьяна (Бакиль) в северной части мухафазы Хамран находился в оппозиции как к президенту Салиху, так и к клану аль-Амар из аль-Хусаймата (Хашид).

Моджахед Хайдар контролировал участок шоссе, которое ведет из Саны через Хамран в город Саада. В 2004 году, незадолго до начала первой войны в Сааде, Хусейн аль-Амар хотел проехать по этой дороге, но Муджахид Хайдар преградил ему путь. После обмена словесными угрозами и мобилизации большого числа бойцов племен с обеих сторон Хусейн аль-Амар отступил, но по возвращении в Санаду убедил президента Салиха направить карательную экспедицию в Суфьян для ареста Муджахида Хайдара за «бандитизм на большой дороге» и блокирование дороги. Когда вооруженные силы не смогли одержать верх над Муджахидом Хайдаром, его попросили провести переговоры непосредственно с президентом в Сане. Прибыв в столицу, он был вынужден ждать и в конце концов вернулся в Суфьян с пустыми руками. Пока он находился в Санаде, вооруженные силы были переброшены из Суфьяна в Марран, чтобы выступить против Хусейна аль-Хути. Наблюдатели предполагают, что Муджахид Хайдар был задержан.

Санада опасался, что он соберет своих соплеменников, чтобы помешать передвижению войск из Суфьяна в Марран, или даже придет на помощь Хусейну аль-Хути, хотя в то время Муджахид Хайдар не считался сторонником хуситов.

Совместное наступление вооруженных сил и наемников-хадистов на Марран 22 июня 2004 года ознаменовало начало так называемой первой войны Саада. Целью военной кампании был арест или убийство Хусейна аль-Хуси в Марране и подавление «восстания».

Эта первая война была сосредоточена в горном хребте Марран, частично недоступном, но густонаселенном и интенсивно используемом в сельском хозяйстве районе горного массива Хавлан, который был не только оплотом движения хуситов, но и местом жительства тысяч мирных жителей. Во время первой войны в Сааде правительство задействовало всю мощь своих реактивных самолетов, боевых вертолетов, танков, бронетехники и артиллерии, чтобы разгромить легковооруженных хуситов в их горных укрытиях. Сторонники хуситов утверждали, что некоторые из ударов самолетов и ракет по Маррану были нанесены из региона Саудовской Аравии и обвиняли саудовские ВВС в бомбардировках деревень в поддержку йеменской армии, что Эр-Рияд отрицал.

Боевые действия также обострились в аль-Раззамате, в Вади-Нушуре, в Вахиле (район Китаф) к востоку от города Саада. Это был родной регион непоколебимо верного друга Хусейна аль-Хуси и соратника депутата парламента Абдул-лаха ар-Раззами.

Эти столкновения были спровоцированы Абдуллой ар-Раззами и его соплеменниками и имели целью отвлечь часть армии от Маррана и таким образом ослабить давление (тахфиф аль-ахт) на Хусейна аль-Хути. В то же время племенная вражда между Аль-Раззаматом и Аль-Нимри с одной стороны и Аль-Махди (во главе с шейхом Файизом Абдул-лой аль-Авджари) с другой вспыхнула с новой силой, что еще больше дестабилизировало ситуацию в Вади-Нушуре.

Однако в то время большинство «Аль-Махди» сражались не с хуситами, а скорее со своими собственными противниками — «Аль-Раззамат» и «Аль-Нимри», которые таким образом подверглись двойному нападению со стороны правительства и своих враждебных племен.

Сторонники хуситов также провели ряд операций в городе Сауде против правительственных войск с целью ослабления давления на Хусейна в Марранских горах, которые были окружены всей военной силой армии. В городе сторонники хуситов стремились продемонстрировать свое присутствие в столице мухафазы, тем самым поощряя других сторонников. Они смогли прорваться через заграждения и получить доступ к центральному участку безопасности. Кратковременная осада города правительственными войсками, сопровождавшаяся столкновениями с последователями Хуситов, началась через несколько дней после начала войны в Марране. В качестве сдерживающего фактора трупы убитых хуситов привязывали за ноги к военным машинам и протаскивали по улицам.

Четвертой ареной первой войны за Сааду были Ханьян и Аль-Сайфи в бассейне реки Саада, в нескольких километрах к северу от города Саада. На западе Аль-Сайфи непосредственно граничит с Ханьяном. Как мы уже видели, Аль-ас-Сайфи и Хадьян считались оплотами верующей молодежи; Бадр ад-Дин аль-Хути владел домом в Аль-Сайфи. Местные жители сообщают, что во время нападения на Аль-Сайфи и Хадьян, которое было совершено с особой тщательностью, танки переехали убитых и раненых сторонников хуситов. Этот упреждающий удар, оказавшийся мощным сдерживающим фактором, и последовавшая за ним военная осада Ханьяна были направлены на уничтожение одного из важнейших центров хуситов и предотвращение притока боевиков из этого района в Марран для поддержки Хусейна. С этой целью дороги были перекрыты по всей провинции либо армией, либо племенами, близкими к правительству.

Большинство войск, развернутых против хуситов, принадлежали к Первой Бронетанковой дивизии («Аль-Фирка аль-ула Мадаррах», также называемая «Фирка») под командованием Али Мусина аль-Амара и ее подразделения. Это были такие как 310-е Бронетанковая бригада, дислоцированная в Хамране, которая возглавляется бригадным генералом Хамидом Алькушайби, и другие. Число солдат, мобилизованных во время первой мировой войны, оценивается в 20 000 человек. Однако достоверность этих цифр, особенно из правительственных источников, сомнительна, поскольку ведущие командиры армии подозревались в повсеместном использовании практики «солдат — призраков» — лиц, числящихся на военной службе, которые никогда не служили в армии или редко работали: их зарплата присваивалась военной элитой, а оружие продавалось на черном рынке. При этом командиры препятствовали попыткам проверок, которые могли бы уличить их в этом.

Хамиди утверждает, что основную часть регулярных сил, действовавших в провинции Саада, составляли сунниты, многие из которых были резервистами бывшей армии Южного Йемена, потерпевшей поражение от сил севера в 1994 году. В 2004 году, спустя десять лет после их поражения, правительство Салиха бросило их в бой в провинции Саада, предполагая, что периодическое господство зайдитов на суннитском юге во времена имамата вызывало недовольство, и что поэтому у солдат-южан будет больше мотивации сражаться с вооруженными жителями деревни зайдитов.

Салмони, Лоидолт и Уэллс, однако, утверждают, что йеменское правительство нанимало «суннитов из районов хашиди и известных бывших афганских наемников — салафитов, которых [правительство Йемена] ранее использовало на юге». Мое понимание этой ситуации больше похоже на последнюю интерпретацию: южане-сунниты, которые сражались против хуситов в 2004 году, были объединением тех, кто бежал с юга в 1980-х годах, и вернувшихся бойцов с афганской войны того же десятилетия. Обе эти группировки сражались на стороне севера в 1994 году и были покровителями генерала Али Мусина.

Помимо регулярных войск, в конфликте с самого его начала участвовали нерегулярные формирования. Во время первой войны в Сааде они не играли такой заметной роли, как на более поздних этапах конфликта, но с самого начала их влияние было решающим. Большинство участников этих нерегулярных формирований были выходцами из конфедерации хасидов, которая из-за своей истории и политических позиций многих своих шейхов считалась особенно близкой к республиканскому правительству. Более того, многие воины-хадисты были переброшены непосредственно с места междоусобицы племен в Суфьяне на поле боя в Марране. Многие представители племени хашидов служили в регулярных войсках под командованием Али Мусина (сам он был выходцем из племени хашидов из Санана), но большинство из них участвовали в боевых действиях в качестве добровольцев (мн. мутатаввидун) или наемники (мн. муртазика). Во время выполнения боевых задач в Марране и на других аренах первой мировой войны некоторыми из них руководили их собственные шейхи, другие сражались под командованием сыновей Абдуллы аль-Амара, особенно Хусейна, а третьи сражались бок о бок с радикальными суннитскими «религиозными комитетами» (пл. лиджан динийя), многие из которых уже сражались на стороне режима в 1994 году против «неверного Юга». Эти нерегулярные формирования также пользовались поддержкой генерала Али Мусина, который сам перешел в салафизм. Систематическая вербовка воинствующих суннитов значительно усилилась после четвертой войны, когда в 2007 году правительство начало целенаправленно привлекать их на свою сторону.

Несмотря на то, что племенные лидеры конфедерации хадистов и многих других племен занимали высокие военные посты, правительство избегало назначения шейхов и их соплеменников офицерами регулярной армии и солдатами в войнах Саада. Причины такого отстранения местных племенных вождей были разнообразны: необходимо было сохранить внутренний баланс сил в армии, не допускать столкновения племенных и местнических интересов с военными, а также предотвратить волнения в армии.

В то время как хадисты сражались против хуситов с самого начала войны, шейхи самого региона Саада не решались присоединиться к битве. Когда стало ясно, что регулярная армия и наемники-хадисты испытывают трудности с установлением полного контроля над ситуацией, 16 августа президент Салих собрал шейхов племен из региона Саада в столице и призвал их «сыграть свою роль в искоренении этого злого начала и борьбе с экстремизмом» в своем регионе. Тем не менее, ответы шейхов были неоднозначными, начиная от утверждения, что восстание хуситов действительно опасно для государства, и заканчивая жалобами на то, что с руководством племени Саада не консультировались до тех пор, пока ситуация не вышла на международный уровень.