И.О. Злой Королевы

Глава 2

Открыла глаза – и тут же их закрыла. Виденье, сон… что бы это ни было, оно продолжалось. За ночь дом выстудился, прогулка босиком в ночной рубашке к столу с водой превратилась в пытку.

Миска каши и травяной отвар, сырое яйцо для котеныша. Ноющие руки и ноги, сухость во рту, муть в голове – мне тут еще авитаминоза не хватало. Его еще не видно, а он есть. И неудивительно, после месяца-то в тюрьме. Вряд ли Моргате давали в ней фрукты и овощи.

И вообще, в метро я иногда почитывала фэнтези о попаданках. В книгах они обычно были красивы, умны, ловки и мужики к ним липли, как и удача. Где все это? Что-то не наблюдается. Из мужиков один Карон, да и тот от меня скорее шарахается.

Кстати, вот он, собственной персоной, вошел, зло хмурясь. Кинул:

— Оставайтесь в доме. Кортеж будущей королевы и ее жениха атаковали разбойники. Уже пару месяцев сладу с ними нет. Совсем обнаглели, волчье племя.

«А вот Моргата с ними справлялась», — подсказал еле слышный голос в голове. Даже не голос, обрывок воспоминаний.

Камиллу-Белоснежку мы все-таки дождались. Я услышала шум со двора, и в эту минуту меня как будто что-то подбросило: подняло с лавки, заставило распрямить шею и гордо поднять подбородок. Вопреки приказу Карона я вышла во двор – встречать падчерицу.

Карон не стал меня останавливать, только поскрипел зубами. Котеныш припустил за мной, возмущенно мяукнул, выскочив на холод, но возвращаться в тепло не стал – устроился на сапоге под юбкой. Хозяева и служанка почтительно выстроились на крыльце.

Разумеется, будущая королева Камилла была прекрасна: юная, хрупкая, словно статуэтка, с дивными чертами и длинной шеей, подчеркнутой меховым воротником и какой-то тяжелой серебряной блямбой на груди. Только волосы были не черными, как в сказке, а ослепительно белыми… снежными. Смоляные брови и ресницы контрастировали с облаком волос. И губы… алые, щеки неестественно румяные – или проблемы со здоровьем, или перебор с косметикой.

В нашем облике имелось нечто похожее. Наверняка муж Моргаты, покойный король, выбирал молодую жену по образу и подобию матери Белоснежки. Психология, однако.

Девица восседала на белой лошади, богатая серебряная упряжь которой не уступала наряду всадницы. Чуть позади на черном скакуне гарцевал молодой красавчик в щегольском охотничьем наряде. В том, как он посматривал на меня, пытаясь успокоить коня, было нечто странное.

Жених. Принц из сказки? А где тогда… ?

Во двор въехала повозка – огромная «фура», обитая железными листами, с острыми шипами, торчащими из бортов. Из нее посыпались люди, и я изумленно раскрыла рот.

Гномы. Один, два, три… юркие маленькие человечки числом семь. С длинными ушами и бородами разной длины, все вооруженные до зубов, даже удивительно, как такие коротышки таскают на себе столько оружия. В оригинале, помнится, они были мирными шахтерами, а не боевым отрядом.

Все сложилось в единую картину. Белоснежка, семь гномов, принц… злая мачеха. Если верить сказке, жестокая королева натворила столько всего, что удивительно, как она до сих пор жива. И я теперь ОНА? Злая мачеха Белоснежки?

Кажется, по одной из версий она танцевала в заколдованных туфельках на свадьбе Белоснежки, пока не упала замертво. По другой наелась своих же отравленных яблок. По третьей… как-то и вспоминать не хочется. Сплошной позитив, в общем.

Руки мои как-то сами собой вызывающе скрестились на груди, брови надменно поползли вверх.

— Катарина, — Белоснежка доброжелательно кивнула. — Рада видеть тебя в добром здравии.

— И тебе не хворать, — мрачно ответила я.

— Чтобы не тянуть время, скажу сразу: ты возвращаешься в Вайсдан, вернее, в то, что от него осталось. Живи и постарайся раскаяться. Мне больших трудов стоило уговорить Совет тебя пощадить…

«Ой ли. Что там хозяйка дома говорила о воле богов?»

— … но я смогла выхлопотать замену казни изгнанием. Замок Вайсдан… говорят, земли тейр Вайсланов совсем опустели, — девушка виновато улыбнулась. — Люди уходят из деревень, в Долине еще теплится жизнь, но… Извини, Катарина, я ничем больше не могу тебе помочь. Скоро официальная коронация, и мне нужно расположение Совета. Если они узнают, что я тебе помогала… И все-таки, прими.

Белоснежка щелкнула пальцами, и один из гномов, с уродливым горбом и белой клокастой бородой, швырнул в меня тугой мешочек. Я не стала его ловить, лишь аккуратно отступила в сторону, не потревожив котеныша и позволив кошелю удариться о стену дома и упасть в снег. Карон поднял подношение, заглянул внутрь и кивнул.

Тело Моргаты помнило то, на что я сама вряд ли была способна – уж не на подобную ловкость точно. Еще немного – и мешочек зазвездил бы мне в нос. Нужно почаще прибегать к телесной памяти, авось выживу.

— Не слишком щедро, — продолжила падчерица Моргаты, неумело оправдываясь, — но на первое время хватит.

— И ради этого ты проделала такой путь? — голос моей «реципиентки» прозвучал глухо. — Могла бы просто передать.

— Но я хотела обнять тебя напоследок, — девица спрыгнула с лошадки, воспользовавшись помощью подоспевшего принца, и подошла ко мне. Действительно обняла, обхватив мою шею тонкими руками. От нее пахло розовым маслом и яблоками… и чем-то кислым. — Прощай, Моргата. Вряд ли мы еще увидимся. Я не держу на тебя зла. Жаль, что у нас не сложилась настоящая семья, но буду за тебя молиться.

Вот я, Марина Солонцова, готова была размякнуть и расчувствоваться, но Злая мачеха – нет. Она ни на грош не поверила падчерице и, подозреваю, основания для того у нее имелись.

— Я бы хотела увидеть твоего зверька, — Белоснежка покрутила головой, смахнув бриллиантовую слезинку с румяной щечки. — Мне сказали, он забавный. Магический?

— Ни разу, просто… кролик-уродец, — соврала я, подхватывая котеныша и демонстрируя его девушке. Еще не хватало, чтобы черного малыша признали тут порождением Тьмы… или как-то так. — Уши не выросли, а хвост – наоборот. В руки не дам, кусается.

Мелкий подтверждающе зашипел, показав острые зубки. Он, несомненно, окреп со вчерашнего дня. Глаза, еще голубенькие, смотрели на мир с подозрительным прищуром.

Белоснежка окинула котенка профессионально алчным взглядом:

— Такой черный, как сама тьма, — медленно произнесла она, протянув руку к котенышу, но затем тряхнула волосами и отступила, готовясь вскарабкаться в седло. — Жаль, мне уродец не подойдет. Подданные не поймут.

— Угу, — пробурчала я под нос, вспомнив, что в сказке Белоснежка умела говорить со зверьем и всячески на этом пиарилась, — иди играйся со своими оленятами, поднимай рейтинг, лайки зарабатывай.

— Прощай, Моргата! — донеслось до меня.

Обоз Белоснежки развернулся и исчез в снежной пелене, ощетинившись шипами. По крайней мере, понятно стало, как они отбились от разбойников. Но зачем она приезжала, а?

… Мы двинулись в путь спустя несколько часов. Ничего не понимая в местных реалиях, я полностью доверилась Карону: позволила упаковать себя и котеныша в теплые сани, «поверила» заверениям, что дорога безопасна.

В мешочке-подаянии обнаружилось тридцать золотых монет. Его Карон оставил себе (хотя один золотой отдал-таки гостеприимным хозяевам).

Я уныло проследила, как мои деньги исчезают в небольшом сундучке. Кроме золота там находились какие-то свитки и что-то серебряное. Сундучок показался мне знакомым, вернее, не мне, а Моргате. Раньше он явно принадлежал ей.

Несколько медных монет перекочевало, правда, в мой поясной кошель. Вдруг в дороге госпоже колдунье захочется леденец на палочке, с едва заметной издевкой объяснил Карон. После отъезда Белоснежки он заметно осмелел… и охамел. Видно, удостоверился, что магию мне возвращать не будут.

Теперь можно было вполне ожидать, что в лучшем случае мне станут выдавать по грошику в день, чисто для поддержания едва теплящейся жизни. Что-то подсказывало, что толком оправиться от заключения Катарине не дадут.

Мне действительно было как-то… нехорошо. А в дороге стало еще хуже. Несмотря на теплые шкуры, которыми застелили и укрыли сани, холод проникал внутрь. От дикого оленя, убитого одним из людей Карона, мне достался лишь небольшой кусочек мяса. А я бы сейчас целую оленью ляжку заточила. Сырую. С кровью.

Но самое интересное произошло на шестой день пути.

Впереди нашего небольшого обоза ехали мрачные типы в плащах. Выяснилось, что это маги. Благодаря им тракт впереди расчищался каким-то особым магическим методом: снег взлетал и осыпался по обочине. Так я удостоверилась, что попала в мир с волшебством.

Однако в середине дня оба мага, по свисту Карона, вдруг застыли как вкопанные на своих черных конях. Обоз остановился. Карон спешился и подошел к моим саням. С трудом сдерживая злорадство, сообщил:

— Ну что, ваше величество, прибыли.

Я приподнялась и огляделась. Вокруг был заснеженный лес. Ни одного просвета в чаще, только черные во́роны перелетают с ветки на ветку, сбивая снежные шапки, внимательно наблюдая за вторженцами в лесное царство.

— А где замок? — наивно спросила я.

Карон загоготал. Однако остальные его люди даже не улыбнулись, несколько человек снова боязливо сотворили какой-то знак надо лбом.

— Замок?! Вы и впрямь думали, что я повезу вас в Вайсдан? Рисковать своими людьми в том поганом колдовском местечке? Нет уж. Казнить вас не велено, так я и не буду, просто оставлю здесь. Воронье вон, уже собирается. Вы же их любите, ваше бывшее ведьмовское величество.

— Это ведь она приказала, моя падчерица, — предположила я, осознавая всю глубину непрухи, но как-то… не до конца, как будто все происходило понарошку.

Нет уж, взгляда не опущу – буду смотреть прямо в глаза предателю.

Карон свой взгляд отвел. Буркнул:

— Кто бы ни приказал, вы останетесь здесь. Навсегда. Магии у вас нет, нечисти, — предатель шумно втянул носом воздух, — здесь хоть отбавляй. Молитесь своим богам, госпожа. Может, примут-таки вашу черную душу.

— Карон, — предателя осторожно окликнул молодой парень из его команды. — Может, не стоит? Накличем беду. Во́роны… собираются, кружат. Плохой знак.

— Для нее – плохой, не для нас, — мужчина плюнул в мою сторону. — По коням. Засветло доберемся до ближайшего жилья – всем выпивка! Праздник за счет нашей госпожи, пусть упокоится она с миром.

И опять особой радости в рядах обозников я не увидела. Только маги равнодушно переглянулись. Я увидела, что один из них кивнул другому, а тот принялся разминать пальцы.

Я сидела в санях, беспомощная кукла, и прислушивалась к удаляющемуся шуму. Котенок беспечно дрых на коленях. И это все? Путешествие в параллельный мир вышло коротким. Финал получился тривиальным, со смертью главной героини.

Но я еще была жива. Насчет повоевать сомневалась, но на чудо надеялась. И не напрасно.

… Пегую лошадку, запряженную в сани, предатели не забрали. Видимо, не увидели смысла возиться. Но мы с коняшкой прекрасно понимали, что не проедем по заснеженному тракту ни вперед, ни уже назад – крупные снежинки срывались с низких плотных облаков, начинался снегопад.

Лошадка грустно оглянулась.

— Прости, — виновато сказала я ей.

Вылезла из саней, огляделась. Если вытащить шкуры, забраться в лес, найти укрытие под сосной или выворотнем… шанс крохотный, вряд ли моего тепла хватит, чтобы согреться, но я попытаюсь выжить. В юности в походы ходила, в деревне жила, в голове что-то вроде осталось. Не герлскаут, конечно, но и не беспомощный городской диванодавитель.

Лишь бы пережить ночь. Дальше? Дальше будет новый день… если повезет. Что там Карон о нечисти говорил? Нечисть это… упыри всякие, да?

Котенок высунул наружу любопытный носик, вопросительно мяукнул.

— Молчи уже, — буркнула я. — А то запла́чу.

Потянулась к шкуре…

Земля задрожала под ногами, осыпался снег с еловых веток… Со стороны поворота, за которым исчезли Карон и его люди, донесся сильный гул… и крики… скорее, дикий вой.

Марина Солонцова только в кино слышала, как молят о пощаде обреченные люди, а Моргате этот заунывный вопль был хорошо знаком. За поворотом пировала смерть. Ветер принес сладковатый запах паленого мяса.

Я похолодела, замерев. Земля продолжала дрожать. Звук глухого удара… взрыва? Как будто несколько деревьев разом рухнуло. Что там происходит?

— Мама, — пискнула я, пригнувшись.

Бежать я не могла – слишком ослабла без нормальной еды. Да и смысла в бегстве не видела. Кричали люди из моей бывшей «свиты», крепкие умелые воины, и если с ними произошло что-то плохое, то меня настигнуть – раз плюнуть. Это может быть что угодно: чудовища из чащи, магия, в конце концов…

Звуки затихли, и долгое время ничего не происходило. В голове, отмеряя секунды, стучала кровь. Во́роны возвращались на свои елки, деловито «переговаривались», но затем взлетали и улетали в сторону поворота. Они не боялись.

— Что бы это ни было, — клацая зубами, сказала я котенку, — но мы должны сходить и посмотреть. А вдруг…

Я не договорила. У нас с лошадкой и котом оставалось так мало шансов на выживание, что любое более-менее значимое событие могло перевесить чашу в лучшую сторону. Или худшую, но какая уже разница, как умирать?

… Наверное, это зрелище должно было меня испугать, ужаснуть, но в первые минуты я ничего не почувствовала. Просто стояла и оглядывалась. Несколько рухнувших деревьев, черный взрытый снег, ямы-пепелища. Поляна превратилась в месиво.

Люди. Мертвые. Одежда на груди прогорела до обожженной кожи. У всех мертвецов серые лица с черными прожилками. На месте глаз запеклась кровь. Кони разбежались, бродят по тракту. С него к поляне ведут следы.

Прошлась по свежевытоптанной тропе туда и обратно.

Они почему-то остановились, спешились и углубились в лес. И тут… Я пересчитала покойников. Тринадцать. А было пятнадцать. Сразу поняла, кого нет. Магов. И коней их, жутковатых, иссиня-черной масти, тоже не наблюдается. Разборки? Золото не поделили? А я? Почему жива до сих пор? Я тоже свидетель.

Карон лежал под покореженной осиной. Символично. Предатель – под проклятым деревом. Глаза его остались при нем, только мертво глядели в небо. Тут самообладание меня покинуло. Если бы в желудке что-нибудь было, меня бы вывернуло, а так затошнило до икоты.

— Ик! Ик!

Села в снег, обтерла им лицо. Что делать? Разум, плюнув на эмоции, принялся деловито вычислять: найти деньги и еду, залезть на коня и спасаться. Но тело отказывалось подчиняться. Паника волнами захлестывала мозг. Я обреченно ждала: маги вот-вот вернутся, и тогда мне крышка.

Под руку попалось что-то твердое. Лук. А вон и знакомый колчан со стрелами. Я видела его у Карона. Тиснение на коже – черная роза в лапе ворона. Видимо, Карон в последнюю секунду пытался выстрелить.

Я встала и подобрала оружие. Руки как-то сами вынули стрелу, ладонь привычно обхватила гладкую рукоять. И тот же знак на ней – выжженный черным розовый бутон в птичьей лапе.

Надо же, какое удивительное чувство. Как будто это оружие когда-то принадлежало мне. Даже сердце кольнуло. И эти стрелы… специальные, против нежити… у них наконечники из чистого серебра – я откуда-то это знала.

Достала стрелу и убедилась в своей правоте – серебро, уж я в нем понимаю. Когда-то мечтала делать серебряные и медные авторские украшения, но Миша не одобрил.

Краем глаза отметила какое-то шевеление справа. Развернулась и выстрелила, не успев еще понять, что делаю.

Мертвец – это явно был уже не человек, а существо без глаз, зато с великолепными алыми клыками – как подкошенный пал в снег. Стрела торчала из его груди, словно осиновый кол. В десяточку.

Твою ж дивизию! Марина, куда ты попала?!

Несколько минут стояла, переводя дыхание. Но никто из убитых воскреснуть больше не пытался. Похолодев, вдруг осознала, что восставшим был тот самый осторожный парень, что предупреждал Карона о во́ронах. Только волосы у него стали… белыми, как снег.

Вороны, кстати, одобрительно поглядывали на меня с елок. Мертвецы их почему-то не интересовали. А вот с меня они глаз не сводили.

Я ждала, мелко дрожа. Но из живых на поляне по-прежнему оставались только я, кот, вороны… и кто-то еще, поскольку из леса донеслось слабое поскуливание.