И.О. Злой Королевы

Глава 23

Шум ветра не дал расслышать окончание разговора, но я прочла его по губам.

— Что? Что она сказала? — воскликнула Аста, прежде чем Зеркало затянулось дымкой.

— Что обняв меня при встрече, — с трудом выговорила я, — поставила мне на шею метку, а теперь жалеет об этом: метка беспокоит драконов, и те рвутся улететь на мои посики.

— Нужно снять метку! — Астелла в гневе вскочила. — Погоди, ты не встревожена. Ты о ней знала?

— Галата уничтожила метку еще при нашей первой встрече, немного опалив мне шею пламенем. Драконье пламя всегда разное. Может убить, а может сжечь все дурное. Метка… она все еще есть, поэтому драконы знают, где меня искать. Камилла боится, что они выйдут из-под контроля. В общем, не рой другому яму, сам в нее попадешь.

— Помнишь, мы видели в Зеркале, как она отправляет на подвиг странствующего рыцаря? Ты еще сказала, что она ему врет. Понимаешь… тут такое дело… Эвейн точно подходит под описание – младший сын, без денег и под чарами. Чьи чары? Ясно теперь, чьи.

Подруга нахмурилась:

— Не сходится. Зачем рыцарю Света наниматься к Белоснежке?

— Не знаю. Влюбился. Попал под чары. Орден ему чем-то подгадил, и он решил отомстить.

Я уже полностью убедила себя, что видела в Зеркале волосы парня, торчащие из-под капюшона – белые. Но потом засомневалась. Тот юноша был более субтильным, в плечах поуже… и очень гибкий. Или мне показалось? Я запуталась! Но одно было понятно: меня подставили. Моргата убила Рауля, а спишет на меня. Мол, кто тут темная колдунья? Известно кто. И к Раулю она неровно дышала (ложь! все было с точностью до наоборот!), и падчерице завидовала (полная чушь!).

— Такой вариант наиболее вероятен, — согласилась Астелла.

— Давайте просто его спросим! — подала вдруг голос Трисс. — Эйвена. Просто спросим. О волосах и чарах…

— Трисс… — начала я.

Но мелкая уже неслась вниз.

— Погодите-ка, — сказала я, — здесь все любят Эйвена, и только я считаю его подозрительным?

— Ну… — Аста отвела взгляд.

— Да что с вами?! Он из Ордена! Наверняка явился, чтобы меня убить… или похитить, если я так нужна жрецам Света.

— Хотел бы убить, давно бы убил, — Аста пожала плечами. — Мне вообще кажется, он… на тебя… к тебе… тобой…

— Что?!

— Ничего. Что это за цепи?

Я пересказала свой сон и добавила:

— Предполагаю, этими штуками меня как раз и обезмажили. Моргата была сильным магом, «слышащей». Все то, чем я сейчас владею – просто ерунда по сравнению с ее даром, жалкие крохи.

— И чтобы вернуть память и, возможно, силу, тебе необходимо вновь лечь в хрустальный гроб?

— По версии моей любимой падчерицы, да.

— Жуть, — Аста поежилась. — Плохая идея.

— Мне она тоже не очень нравится, но если нет другой возможности…

— Не смей! — подруга больно ткнула в меня пальцем. — Даже не думай! Не факт, что нам понравится Моргата. Вернется память – ты изменишься, а всем нам нравится Мара, Пришлая, гостья из другого мира!

— Вот именно, что гостья, — пробормотала я.

Мы спустились в гостиную, где Трисс с пристрастием допрашивала Эвейна:

— А почему у тебя такие синие глаза?

— Это чтоб быть красивым. Как ты. Ты красивая, я тоже хочу быть красивым.

— А почему у тебя черные брови?

— Это для разнообразия.

— А почему волосы такие белые?

— Я ведь адепт Солнца.

— Белый – это Луна. Солнце золотистое.

— Ну… неувязочка вышла. Бывает.

Я тихонько прыснула. Просто диалог Волка и Красной Шапочки. Жаль только, Волк может оказаться настоящим хищником. Трисс так ничего и не добилась, зато после разговора тайком выклянчила у меня Зеркало, пообещав, что не станет его будить.

Заполучив артефакт, мелкая принялась придирчиво себя рассматривать. А она точно красивая? А глаза красивые? А нос? А лоб? А пальцы на ногах?

Я же не знала, что делать. Спросить паладина напрямую, на всякий случай, держа наготове кинжал? Застать врасплох – и расколоть по горячим следам.

Как же тяжело переводить человека из статуса «почти друг» в статус «подозреваемый»! А еще хуже – в статус «враг».

Эвейн подошел сам:

— Мара, скоро начнутся дожди, солнце спрячется. Влага рассеивает магию, а без солнечного света сложно ставить руны. Хочу выполнить свое обещание, пока сухо и безоблачно.

Я и забыла про заклятие замка. Эвейн повел меня к руинам. Выслушав наши планы, Галата подхватила Валатика за загривок и потопала к амбару. Там она препоручила сына зазевавшемуся Кайлу и прилегла на солнышке. Унцик, почувствовав, что затевается какой-то кипиш, слетел с крыши конюшни, где грелся на теплых досках.

Эвейн взобрался на полуосыпавшуюся стену и поставил светлую руну. Мой организм пережил это событие почти спокойно, лишь слегка запульсировало в висках.

— Фон хороший, — заявил тейр Фэрэль. — Тот, кто ставил морок, отлично владеет Солнечной магией. Он действительно отправил это место в будущее. Хочешь посмотреть, какое оно на самом деле?

— Только посмотреть?

— Полного расколдовывания не обещаю, — признался паладин. — Ритуал не простой. Возможно, мне понадобится помощник.

— Покажи хотя бы, какой Вайсдан сейчас, — смирилась я.

— На это сил у меня хватит. Встань куда-нибудь, где нет камней и стен. Когда накрывает магией, даже иллюзией, могут быть последствия для тонкого тела.

«С меня и светлых рун довольно», — напомнило тошнотой мое многострадальное тонкое тело, и я поспешила переместиться.

Следующая руна была большой. Ее сияющие золотистые элементы-иероглифы по очереди вырывались из пальцев раскинувшего руки паладина и выстраивались в воздухе в арку. Затем Эвейн сотворил какое-то заклинание и с громким звуком «пуф-ф-ф!» значки разлетелись в разные стороны. Замок накрыло золотистой дымкой, и из нее, как на фотографии, стал проявляться Вайсдан во всем своем истинном величии.

Я вспоминала… урывками… С видами замка всплывали ощущения, даже запахи. Моргата любила это место. Она знала каждый его уголок. Северное крыло… южное крыло… Вайсдан не был замком в полном смысле, скорее, большим каменным домом из двух флигелей, соединенных верхней и нижней галереями. Он не сравнился бы даже с Холенц-холлом, не говоря уже о Королевской резиденции, крепости Дун. Но каждая мелочь, каждый кусочек пространства был продуман и наполнен светом.

— Ты не можешь в него войти, переломаешь ноги, — бдительно напомнил Эвейн, поскольку я завороженно двинулась к лестнице. — Заклятие действует не только на вид, но и на материальную часть. Это… сложно объяснить.

— Потрясающе, — проговорила я, остановившись и с любопытством оглядываясь.

Ощущение было, что стоишь в кинотеатре с иммерсивным эффектом – вокруг сплошь дополненная реальность.

— Ты ведь родня Вайсланам, — спросил паладин. — Когда-нибудь здесь бывала?

— Хм… скажем так, не в сознательном… возрасте. Помню только, тут летали драконы.

— Северное Гнездо, — кивнул Эвейн.

— Я позову остальных? Дети тоже захотят посмотреть, каким Вайсдан был раньше.

— К сожалению, иллюзия скоро развеется, но… — виновато сообщил Эвейн. Значит, шоу только для меня, — … обещаю, что получше изучу заклятие и сниму его полностью. Возможно, мне понадобится навестить Северное Гнездо. Слетаем туда вместе?

— Но драконов там нет.

— Зато есть ключ к прошлому.

Руна бледнела, и заклятье морока постепенно одерживало над ней верх. Замок превращался в руины. С последней вспышкой руны ушла и тяжесть из головы. К счастью, дальше легкой тошноты и покалывания в висках дело не пошло. Я постепенно привыкла к эманациям светлой магии. Возможно, моя человеческая аура как-то разбавляла ее плотность. Правда, мне больше хотелось верить, что я обладаю тайным даром.

Мы с Эвейном стояли посреди развалин в сумерках. Несколько иероглифов из руны еще мерцали над нашими головами. Это было красиво – золотая закатная лава вдоль горизонта и крошечные ее осколки в воздухе.

Эвейн подал мне руку, и я приняла ее, хотя много раз возвращалась в амбар из руин и ни одна моя нога при этом не пострадала. Мы прошли мост, и только тогда мой спутник вспомнил, что по-прежнему сжимает мою бледную длань. Неуклюже распутав пальцы, мы двинулись дальше.

Наш дом приветливо светился. Но все почему-то тусовались снаружи. Из-под навеса рядом с амбаром слышались возбужденные голоса. Солировал Кайл:

— Мы просто играли, как обычно, — возбужденно тараторил он, — а потом я что-то услышал и понял, что у Валата чешется под крылом. Ну и почесал! Услышал – и почесал. Я не понял, как я понял. Не понял, но понял.

— Если бы мы знали, что это такое, но мы не знаем, что это такое, — пробормотала я.

Эвейн тихонько прыснул в кулак.

Выяснилось, что Кайл каким-то образом научился слышать Маленькое Крыло. Вообще-то, я ничуть не удивилась. Как и Галата, и сам Валатик. Драконыш просто открыл для себя возможность командовать человеком и увлеченно осваивал навыки на практике. Галата делала вид, что ей все равно, наводя красоту в тени амбара.

Кайл выглядел растерянным. Валат пристально посмотрел на няньку, затем подвинулся поближе на попе и…

— Ай! Больно же! Так, понятно, теперь он хочет пить, — торжествующе прокомментировало укус мелкого его бастардическое высочество.

«Кайл правильно понял Маленькое Крыло?» — спросила я у драконихи.

«Неправильно, — флегматично сообщила Галата. — Маленькое Крыло притворяется. Жажды он не испытывает. Моему сыну нравится, что ему подчиняется человечек».

«Мелкий манипулятор. Так значит, Кайл все-таки его слышит».

«Отчего бы человечку с кровью дракона не слышать… дракона?» — съязвила Галата.

«Еще один слышащий. А Трисс?»

«Ее время еще не пришло».

Мелкая радовалась больше всех. За Кайла, разумеется. Теперь ее дорогой братец никогда не останется без куска хлеба. В Гессланде говорящих с драконами можно пересчитать по пальцам. А если податься на Драконьи Острова, есть шанс обеспечить себя работой до конца дней своих, и это будет безбедная, сытая жизнь с привилегиями.

— Ну Кайл, ты влип, — сказала я парню, когда восторги поутихли и все собирались идти спать (Галате пришлось уносить упирающегося Валатика в пасти).

Кайл слабо улыбнулся в ответ:

— Он такой… такой… он, как ребенок. Жадный до впечатлений и капризный… немножко. Жаль, что ты его не слышишь, Трисс.

Беатрис пожала плечами:

— Ты всегда можешь мне перевести, с драконьего. Ах, Кай, тебе очень повезло! Очень-очень! Главное, чтобы Галата вас не разлучила.

— Она не разлучит Кайла и Валата, — уверила я мелкую. — Она сама очень рада, хотя скрывает это. Не каждый дракон находит своего слышащего. Считайте, что Маленькому Крылу тоже очень повезло.

— А ты его слышишь? — поинтересовался Тарун.

— Слышу, но слабо. Как-то глухо… как… эхо. Скорее, чувствую его эмоции: радость, недовольство, страх. Иногда я улавливаю смысл того, что говорит ему Галата на Истинном языке. Но тоже очень отдаленно.

— Истинный язык не для всех, — напомнила Клара.

— Кайл – обычный парень из трущоб, — сказала я, повернувшись к паладину. — Это просто везение. Возможно, в роду Кайла был маг, который обменялся кровью с одним из Первоначальных драконов на заре истории.

— Я так и понял, — вежливо склонил голову Эвейн.

Ага, понял, вот только подозреваю больше, чем мне хотелось бы.

… Попасть в Северное Гнездо до дождей мы не успели. Окрестности залило ливнями.

Только Тарун, верхом на Галате, раз в несколько дней выбирался в Ореховый Дол на рынок. Мы все-таки решили продавать Драконью воду, и от покупателей не было отбоя. За водой из источника приезжали из самой Тенеции, оплота независимых баронов-владетелей. Мы не слишком демонстрировали связи с непокорными провинциями. Но те хорошо платили, а я надеялась на живые индульгенции, хранящиеся в тайнике.

Нам нужны были деньги. Необходимо было продолжать вкладываться в улучшение сервиса. На постоялых дворах в округе уже дожидались хорошей погоды паломники. На въезде в Долину даже вырос небольшой поселок из одноэтажных домиков. В нем путешественники занимали очередь на посещение Вайсдана.

Ореховый Дол ожил. Впервые за несколько лет караваны не скидывали товары на повороте тракта, ведущего в Подгорье, а заезжали прямо в деревеньку. Тарун начал передавать драконью воду доверенным оркам, а те получали процент от ее доставки конечному потребителю, что в такую слякоть было нелегко.

Дождь шел днем и ночью. Склоны гор превратились в неустойчивую жижу. Но нам сели не угрожали, а мясо и остальные продукты мы давно покупали в деревне. Разве что Галата потихоньку охотилась, но не брала с собой Валатика. Вернее, взяла один раз и вернула Кайлу ком грязи с драконышем внутри.

Потянулись сытые, ленивые дни. Амбар пропах сыростью. Дрова горели плохо и не справлялись с влажностью. Гостей не было уже несколько недель, добраться до нашего постоялого двора по хляби могли далеко не все. Хорошо, что рабочие успели достроить домик для прислуги.

В остальном все было довольно мило. Мы с Астой наконец-то вспомнили о своих музыкальных талантах. Астелла расчехлила лютню, и даже застенчивые Рута и Бригитта, племянницы старой Мейгл, постепенно прониклись духом коммуны и стали проводить с нами больше времени по вечерам.

После сытного ужина, обычно из окорока, каши и овощей, рагу или жаркого, мы усаживались на шкуры и подушки и слушали лютню. Иногда мы с Астой рассказывали наши сказки, в основном, из моего мира. Лучше всех слушателям заходили вольные пересказы популярных исторических фильмов – адаптировать земную современность под сложный здешний менталитет мне было лень.

Я делилась историями с Астеллой, а та ловко меняла их начинку, не портя сюжет. Все взболтать, но не смешивать. «Эмма», «Евгений Онегин», «Ярмарка тщеславия» оказались книгами на все времена, включая мрачное средневековье.

Впрочем, иногда нам хотелось чего-нибудь в меру слезоточивого, и тогда я выуживала из памяти Шекспира или Диккенса. Одну только «Рождественскую песнь» пересказывала раз пять.

В один из вечеров мне захотелось самой взять лютню. Слова давно крутились в голове и однажды сложились в песню. И хотя стихотворец из меня был так себе, строки шли от души.

Король королеву любил,

Он глаз с нее не сводил.

Она была так юна,

Прекрасна, горда и умна.

И толк в колдовстве знала она…

…

Он черствое сердце смягчил,

Но в замке жену заточил,

Не дав страсть плоти познать.

Чтобы беду отогнать,

Чтоб жизнь у нее не отнять…

Я пела о тоске молодой королевы, о неприятии ее дворцовой свитой и фрейлинами, о ненависти падчерицы. Но больше всего Моргату томили недопонимание и, как ей казалось, холодность мужа. Он развлекался с придворными дамами, но ни разу не зашел к ней в покои. При этом его глаза говорили о другом – и юная Катарина терялась, не понимая, как трактовать эти взгляды.

Подняв глаза на Эвейна во время проигрыша, я тоже неожиданно в них утонула. Я пыталась пробудить воспоминания, а он – вырваться из наваждения. Он тоже ее видел, юную Моргату, но только моими глазами. И я поняла, откуда взялась эта песня – мне было очень важно, чтобы Эвейн тейр Фэрэль сам понял, кто перед ним.