И откроется дверь

Глава 7

Строки из дневника.

\25 апреля 1943 г\. Ну вот пролетел ещё один год. Много было чего за это время. Школа ковала из меня преподавателя и командира, я же старалась выучить их своих учениц умелых разведчиц и диверсанток. Да, в этой реальности женский пол участвовал в войне на равных с мужчинами, а не только виде работниц в тылу и санитарок при госпиталях. Женщины воевали и за свои подвиги награждались не менее громкими наградами, увы часто посмертно. Мы были везде. От небес до моря. И получалось у нас воевать не хуже мужчин. Правда это касалось прошедших нужную подготовку и получивших боевую специализацию. Слёз поначалу я и сама пролила не меньше учениц. Правда те ревели в казарме, а я … я ночью в своей комнатке. И пожаловаться некому.

\1 мая 1943 г\. А вот и совмещение линий истории. Повсеместно ведены погоны. С ними я выгляжу гораздо серьёзнее и внушительнее.

\15 июля 1943 г\. Немного о личном фронте. Любые ухаживания приходилось пресекать, порой даже жестко. Видимо чувствовали подтекст моего Табу на такие отношения. Вот подопечные мои, те часто пропустив мимо ушей все мои призывы, увещевания и разъяснения, шли на свиданки с местными Дон Жуанами и после осознания ошибки, страдали. Блин, почти в каждой группе находилась одна ду … дива, что залетала и была отчислена из-за беременности. Зато остальные на их примере учились и намотав сопли на кулак были уже более стойкими к словам о любви.

За это время я сделала три выпуска, сейчас занимаюсь четвёртым. Радовало то, что прежние мои группы экзамены сдавали успешно. Отчисленных за непригодность была только одна, и та по зрению. Без очков стрелять из винтовки не получалось. Как она медкомиссию обманула с её плюс три, просто не понимаю? Сдав экзамены уходили одни, на их место приходили другие девчонки, а я учила и жила их жизнью. Только так у них можно было завоевать авторитет и доверие. Так что три выпуска это вам не хухры-мухры! Пусть редко, но известия о их делах и подвигах возвращались в школу. Многие погибли, и потому я старалась узнать подробности, понять причину и обсуждать с девочками подобные ситуации. Вместе искали возможность выполнить задание и суметь уйти живыми. Сегодня сорок третий, а не сорок первый, и немцы перестают совершать ошибки. Так что на простых действиях уже никак не выедешь. Оккупанты не вели себя как прежде, мы научили их бояться и опасаться партизан. Каратели тоже поднаторели в действиях против наших малых групп, просто старались окружить и в плен уже никого не брали. Так что тут кто кого перехитрит. В газетах несколько раз встречала фото и статьи о моих ласточках, вернувшихся с заданий, о их награждении. Так что мне есть кем гордиться дневник. Есть! А война продолжает собирать свою кровавую жатву. Утешает другое. Мы остановили немецкий молох и теперь по капельке, но с каждым разом всё усиливая нажим начали выдавливать эту погань с нашей земли. Я пишу «с нашей», потому как считаю себя её частью. Я откровенно говоря стала забывать о своём прошлом, хватает новых забот.

\7 сентября 1943 г\. Награды нашли героиню! Мне на торжественной линейке перед строем вручили медаль «За отвагу» и орден Красной Звезды. Хожу вся такая гордая и радостная. Ведь по праву ношу!

\3 октября 1943 г\. Смешно, но я стала больше думать о моде и платьях, и о том, как выгляжу. Да, это очень по-женски, так я и есть женщина, по крайней мере мыслю и чувствую, как женщина. Даже на мужчин научилась смотреть оценивающе, а потому сама мысль, что и я, когда ни будь выйду замуж, уже не так пугает меня. Родить ребёнка? А почему бы и нет? В моём статусе это вполне естественно и нормально. Почему? Если честно, то при взгляде на некоторых мужчин в моём окружении, порой внизу живота начинают если не бабочки летать, то словно пожар горит. Неужели такое все бабы испытывают? Тогда понятна фраза о том, что не удовлетворенная прелестница быстро превращается в стерву. М-да. И моё либидо порой часто кричит — Дура! Да тебе давно трахаться пора! Хотя бы для сброса психологического напряжения и здоровья. Понимаю, что надо! Но для этого надо бы найти себе мужчину, а внутренний забор в себе сломать не выходит. Ведь если я получу, что хочу и мне сие понравится, то могу ведь и не остановиться.

\25 декабря 1943\. И о переменах. Под новый 1944-й когда я выпустила свою пятую группу из 28 девочек, в школу пришёл приказ. Всё! Женские диверсионные группы более не создавать. И вообще, те кто владеет военной специальностью так и быть, пусть себе пока дослуживают, остальных же с передовой убрать. Пусть служат в тыловых частях. Видать, кое кто умный во власти, задавшись целью узнать в цифрах убыль населения, особенно по женскому полу, схватился за голову. Если так продолжить, то кто после войны будет восполнять численность по стране? М-да. Вот на этом фоне кому-то пришла идея подсидеть меня. Начальству капнули, что женщине как бы не уместно преподавать в мужских группах, тем более и методики уже освоены. Так что, когда меня вызвали к полковнику и объявили о моём сокращении, я просто растерялась. Етить колотить, и куда я теперь? Я же ничего кроме как воевать и не умею. Профессии настоящей и нет. Но Иван Владимирович успокоил. Мол сокращают тебя как преподавателя школы, а вот самого отчисления из рядов армии, это нет. Придётся мне ехать в главное управление и получать там направление на другую должность. И не стоит воспринимать этот переход как крах надежд. Война к концу идёт. А он обо мне в управление кое кому своё мнение отпишет. Опытные кадры моего уровня ещё ой как нужны. Так что иди собирайся, в отделе кадров получишь направление. Вот на этом пока и все записи.

Поезд мерно перестукивая на стыках не торопясь вёз меня в Рязань. Главное управление из столицы было перенесено ближе к фронту. Почему? А кто его знает, главное мне было проще добираться. Я ехала и думала, что ещё приготовило для меня провидение? На груди гордо висела медаль и поблёскивал орден. В кобуре был наградной ТТ с дарственной табличкой на рукоятке. Из барахла у меня с собой имелся вещь мешок с пайком на три дня и среднего размера такой чемоданчик, к которому наши школьные мужики из мастерской, приделали основу из выдвигающейся ручки и колёсиков. А что, в руках мне эту тяжесть тащит? Я как каждая приличная девица, уже обросла кроме положенной мне формы, минимальным набором приличного белья с прочими женскими атрибутами. Выхожу я на перрон, и приведя чемодан в транспортабельный вид, этак не торопясь начинаю двигаться к зданию вокзала. Народу уже мало, основной поток пока я ковырялась, схлынул. Тут всё и случилось.

Иду я по перрону и из любопытства рассматриваю всё и всех. Что ни говори, а по-настоящему походить на людях да по городу, мне до сего дня не приходилось. Бросив случайный взгляд на железнодорожников, что присели покурить у забора, внезапно отмечаю как у одного, ветерком распахнуло полу не расстёгнутой шинели, а под ней дуло немецкого МП-38 торчит. Оп-па на. Ой, не спроста тут эти ребятки сидят. Да и трое ли их? Я остановилась и достав кошелёк, стала пересчитывать мелочь, типа готовлю за проезд платить, а сама по сторонам, глазками туда-сюда зыркаю. И нашла таки. Четвёртый стоял немного в стороне, и делал вид, что курит. Он у этих киллеров главный. Те нет-нет, да и посмотрят на него, когда же начальство отмашку даст. А если что, он тут случайно. Итак, их четверо. А чего ждут? Или кого? Народ что попроще, уже разбежался, а вот из первых вагонов ещё только начинают выходить. Туда и тележки под багаж покатили. Точно. Сидящие засуетились и начали хвататься за оружие. Млин, похоже придётся мне стрелять, но хотелось бы делать это из укрытия. Я защелкиваю кошелёк и подхватив за ручку свой чемодан, демонстративно делаю несколько шагов к зданию вокзала, потом останавливаюсь, делаю вид что задумываюсь, и уже начинаю шагать к зданию привокзального туалета. Всё, четвёрка понимает, что я ушла с биссектрисы огня и загородить объект не смогу. Всё их внимание перешло на группу военных, что двинулась от первых вагонов ко входу в здание вокзала. Околыши голубые. Лётчики что ли? У одного на штанах горят красные лампасы. Генерал? Причем довольно молодой и вроде даже на личико симпатичный? Похоже все эти тут по его душу. Для четвёрки нападающих я с боку, правда спрятаться так и не успевала. Слишком быстро приближается группа с генералом. Придётся рисковать. Останавливаюсь, и встав к киллерам боком, достаю пистолет. Те уловив в это время от главного жест команду, распахнули полы шинелей и стали поднимать стволы. Но я успеваю первой. Стреляю двойками. Первые пули ловят так и не успевшие открыть огонь вставшие на ноги железнодорожники. Четвёртый, зараза такая оказался быстрым и успев встать с лавки, выхватил из-за спины ППШ, который направил на меня, но получив две пули в плечи тоже стал заваливаться. При этом просто наугад выпустив в мою сторону очередь. Получив свои явно не пять копеек сдачи, я из последних сил пытаясь не грохнуться, уцепившись за ручку чемодана сползла на перрон. Охренеть, а больно то как. Вот оно моё первое за всю эту войну ранение. И куда эта гнида мне попала? Чемодан наверно теперь точно сопрут? Это была моя последняя мысль перед тем как я вырубилась ….

В кабинете с серыми занавесками и лампой с зелёным плафоном, перед наркомом НКВД стояли трое. Стояли и не знали, пролетит ли мимо молния начальственного гнева или зацепит и оставив на них свои отметины.

— Как! Как получилось, что ваша охрана, почти десяток человек и ваш адъютант не сумели организовать, упредить и обнаружить засаду? Как? Почему они шли рядом с вами, а не проверили перрон прежде чем вы вышли из вагона? Похоже ваш адъютант, — нарком зло посмотрел на стоящего по стойке смирно лейтенанта. — Вообще забил на вашу охрану, а ведь командовать ими его прерогатива. Думать разучились? Отвыкли от опасности? Так на фронте мигом всё вспомнят! Да и ты сам генерал тоже виноват. Распустил своих людей и вот результат. Подумать только. Немцы на высший комсостав охотятся, а ты словно не знаешь про такое. Три дезертира и немецкий агент на тебя целую засаду организовали. А ты беспечно, словно в приятной компании идёшь себе на автоматы. Твоё счастье, что рядом случилась эта девушка, иначе тебя бы сейчас хоронили! Можно сказать, девочка, сержант с одним пистолетом сумела уложить четырёх покушавшихся, причем двоих взяли живьём. Даже агент жив остался. Практически высший пилотаж работы, которую она выполнила за твоих охранников. Не орлы они у тебя, а курицы! Им до её уровня похоже вообще не дорасти. Короче, всех на фронт, а ты себе других людей набирай. Кстати выяснили кто она, и откуда? Сильно её ранило?

Один из стоявших сделал шаг вперёд и достав папку принялся читать. — Врачи сделали операцию, достали две пули. Ранение считается средней тяжести, организм молодой, обещали поднять на ноги за два-три месяца. За последние двое суток мы получили о ней следующие сведения. Майя Марковна Стриж, 22 полных лет, сирота, детдом, после взросления долго думать не стала, подалась в вольнонаёмные. После начала войны и разгрома полка оказалась на оккупированной территории. Сама по своей воле принялась охотиться на одиночные немецкие машины. В чем преуспела, сумев вооружить и неплохо снабдить спасённых ею из плена военных и гражданских. Организовала партизанский отряд. Была в нём разведчицей. Проявила себя как умелый руководитель своей группы. Инициативна, обладает стратегическим мышлением. Отличный боевик и диверсант. В последствии вывезена на большую землю, где работая в диверсионной школе, готовила женские группы предназначенные для заброски в немецкий тыл. За подвиги в немецком тылу была награждена медалью «За отвагу» и орденом Красной Звезды. После приказа о прекращении использования женского пола в любых военных действиях, была сокращена и следовала в главное управление, для получения направления на новое место службы. По прибытию на вокзал обнаружила засаду и предотвратила нападение на товарища генерала. На этом всё.

— Однако девочка-то с немалым опытом. Молодец. Что скажешь генерал, она тебе как никак жизнь спасла?

— А что тут сказать? Достойна награды.

— А ты адъютант как считаешь?

— Считаю медаль «За боевые заслуги» станет ей нормальной наградой.

— Дааа? — ехидно протянул нарком. — Ей медальку, а кое кому, кто подсуетился и допросил пойманных не им агентов, поди что покруче? Нет. За такое орден «Славы», давать надо, не меньше. Заслужила.

Адъютант генерала пожаловался. — А девица эта с характером, пока в машину носилки грузили в полу бреду, всё жаловалась, что юбку новую испортила и чемодан требовала сохранить, а то мол сопрут. И ведь как в воду глядела, чемодан исчез.

Нарком с генералом хмыкнули. — Ладно, я юбкой мы ей поможем, а вот в кадры отправить записку. Пусть после выздоровления направят её ко мне. Поговорить хочу. Есть у меня идея, куда её с такими умениями пристроить можно ….

Очнулась я в комнате с большими окнами, лежала я лицом к ним и потому солнышко било прямо в глаза заставляя их слезиться. Очнулась и сразу ощутила, что ужас как хочу в туалет. Только как? Слабость и сама перемотана бинтами, правая нога похоже тоже. Фиг встанешь. Подняв глаза увидела верёвку с бомбошкой и приклеенный к стенке листик, на том была надпись — Дёрни меня. Я, долго не думая, потянулась здоровой рукой и дёрнула за деревяшку. Что интересно, но эта линия срочной связи отлично сработала. В дверях тут же появилась девушка и увидев на моём лице кислое выражение сходу поняла проблему. — Утку?

Вытащив из-под кровати нечто желтое своеобразной формы, она откинула одеяло, задрала на мне больничную рубаху огромного размера, и подсунула сие изделие под меня. Ооооо! А жить то оказывается хорошо. Когда я закончила, санитарка заглянула мне в довольное лицо и похвалила. — Молодец! А некоторые краснеют. Стесняются. Это же простые и естественные потребности человеческого тела. Так что все нормально. Сейчас я судно вынесу и врача позову. Никуда не уходи, — пошутила она уходя.

Она вышла, а я принялась рассматривать палату. То, что это госпиталь я уже не сомневалась. Только почему я в палате одна? Может она для ВИП персон? Но я то, просто сержант. Непонятки. Из коридора раздались шаги. Ко мне? На пороге появилась фигура в белом халате и тоже с завязками на спине. Похоже нет тут пока нормальной справы для медиков. Судя по выправке дядечка профессор явно военный. Он присел ко мне на кровать и проверил пульс.

— Ну здравствуй спящая красавица. А то я уже думал приступить к крайним мерам. Выберу думаю среди моих молодых коллег помоложе и прикажу целовать тебя, дабы сон твой прервать.

— Ой, зря вы о таком думали. Пропал бы ваш коллега. У меня только внешность как у Марьи Царевны, а внутри сидит злая баба Яга.

— Шутишь, это отлично. Мне такие жизнерадостные больные по нраву. Но. Давай-ка я помогу тебе лечь чуть повыше и посмотрю, что у нас там делается. Сестра, вот эти старые бинты отодрать ….

— Стоп! — остановила я рукой уже потянувшуюся ко мне сестру. — Стойте товарищ врач. Как это отодрать? Это же больно. Зачем же больным лишнюю травму причинять? Фурацилин же у вас имеется? Смочите и потом аккуратно убирайте бинты. И все дела.

— Гм. — Врач задумался. — Однако такой выход мне в голову как-то не приходил. Странно, а ведь действительно так проще и безболезненно будет старые повязки снимать.

Мед сестра стянула с меня рубашку и размочив засохшие бинты принялась разматывать повязку на плече.

— А неплохо, совсем неплохо сержант. Швы в порядке, а краснота постепенно сойдёт. Воспаления на входе и выходе от пули не наблюдаю. Слабость в теле она из-за большой потери крови, тоже постепенно пройдёт. Это бывает при ранениях. Так Леночка, обработать и можно накладывать повязку. Сейчас Майя, она закончит перевязку и посмотрим ваше бедро. Там у вас раны тоже сквозные, кость пуля только оцарапала, так что если все нормально, то через недельку я позволю вам уже вставать и разминаться.

Я конечно краснела, когда тот принялся касаться и проверять состояние швов на ноге, но медсестра, понимая меня, прежде чем врач принялся за осмотр, прикрыла рубашкой моё главное стратегическое место.

— А и тут тоже почти всё нормально. Хотя немного странно. У всех данный период протекает часто с небольшим воспалением, которое мы постепенно убираем, а у вас девушка всё иначе. Короче, пока только постельный режим. Если вы не хотите иметь осложнения, не пытайтесь вставать. Рано. Лена, можно обработать и тоже бинтовать. Да, и ещё у вас сегодня будут посетители. Люди серьёзные и кое-кто с даже благодарностью. Выздоравливайте сержант.

После обеда, практически в сон час, меня разбудил лейтенант НКВД. Зараза, а я только разоспалась. Но, дяденька оказался серьёзным, на попытку заставить его улыбнуться не отреагировал. Сухарь! Я ему всё рассказала, как и почему обратила внимание, как углядела автомат, и почему решила отойти в сторону, решив занять боковую позицию. Тот потребовал ему пояснить почему я первыми целями выбрала тех трёх мужиков, а не начала с руководящего нападением. Короче он так достал меня своими вопросами, что я потянула верёвку и вызвала медсестру. Мол плохо мне. Особист поняв, что я устала, похвалил меня за ранение агента и распрощавшись наконец ушёл.

Вторым посетителем уже ближе к ужину, был тот самый лётчик генерал. А молодой мужик, всего тридцать пять лет, а уже генерал. Молодец. На кителе рядом с тремя орденами висела и звезда Героя Советского Союза. Боевой видать, только по-глупому чуть не пропал.

— Ну здравствуй спасительница. Спасибо хочу тебе сказать. Если бы не ты, мне тут кое кто пояснил, лежать бы мне с товарищами сейчас в могиле. Поправляйся, а я это дело так не оставлю. Может ты хочешь чего вкусного, конфеты там, шоколад? Так я постараюсь достать?

Рассмешил он меня. Ну чего такого может пожелать девушка, лёжа в кровати? Ну я и попросила достать мне зеркальце, хоть небольшое. И руку ему здоровую протянула. — Кстати меня Майя зовут. Чин у меня пока маленький — сержант. Должности никакой пока нет. В партизанском отряде была разведчицей, понимаю в диверсионной работе. На счете имею за сотню лично убитых фрицев, кучу уничтоженной техники и плюс несколько сожжённых танков. А вас как величать товарищ генерал?

Мужчина откровенно говоря оторопел, неслабо я его биографией приложила. Но мужик есть мужик. Он приосанился и пожав мою ладошку представился. — Ну, у меня биография чуть попроще. Огнев Тимур Корнеевич. Генерал авиации. На счету имею всего лишь 28 сбитых. Ведаю управлением авиачастей центрального фронта.

— Очень приятно было познакомиться.

— Увы Майя, у меня ещё есть дела, надо бежать. Но про зеркальце я помню ….