... И скрылся с места преступления...

Глава 7 ...И скрылся с места преступления

Чарлз Джексон видел свет в окне спальни, ему показалось, что он различает силуэт Розмари. Он молил небо, чтобы это было так. Последние несколько недель он был близок к отчаянию, даже начал сомневаться в их с Розмари будущем – неужели родственники были правы? Иногда он сомневался в том, что видел это своими глазами: короткие, отпечатанные на машинке письма, пудра, носовой платок со следами губной помады – не так давно "Мерридью, Баркер, Кайл и Мерридью" вела дело одного клиента, жена которого, чтобы начать бракоразводный процесс, подделала вещественные доказательства. Джексон не мог поверить, что Розмари способна на такую жестокую фантазию, но порой ее поведение пугало его.

Он воспользовался услугами одного из самых лучших частных детективов Лондона. Безрезультатно.

Он даже организовал слежку за Розмари.

Они все реже и реже обсуждали ситуацию без эмоций, спокойно: Розмари была настолько взвинчена, что любое опрометчивое слово или совершенно безобидная фраза вызывали у нее слезы или приводили в ярость. Казалось, он давно уже не шел домой с такой радостью, как сегодня.

Да, это была она – темный силуэт на фоне окна.

Значит, она ждала его, испытывала те же чувства, что и он, – может, сегодня им удастся все изменить.

Он не обратил внимания на небольшую темную машину, припаркованную у тротуара, ближе к углу улицы. В иной ситуации он, вероятно, подумал бы, что машина стоит слишком близко от перехода, но поскольку движение здесь было слабым, а большинство машин ехало медленно, он решил, что никакой опасности нет. Уличный фонарь находился несколько в стороне, да и ветви платана слишком разрослись и почти заслоняли его – улицы здесь освещались старомодными газовыми лампами, прикрепленными к специальным держателям на стенах домов. Темнели массивные двери гаража, единственным освещенным пятном в доме было окно его собственной спальни.

Теперь он видел, что Розмари машет ему рукой.

Он тоже помахал ей и бросился бегом к дому.

Он слышал звук двигателя, но ему и в голову не пришло, что это может быть сигналом опасности. Он уже ступил на мостовую, когда понял, что двигатель работает на полных оборотах. Но и это не смутило его, и он начал переходить дорогу.

Краем глаза он заметил габаритные огни. Они приближались, и слишком быстро.

Он видел лишь увеличивающуюся в размерах темную тень, габаритные огни, очертания головы и плеч водителя – на нем была мягкая фетровая шляпа. Он слышал рев двигателя. Он оказался прямо на пути машины, и спастись он мог, только бросившись вперед, – если б он двинулся назад, то оказался бы под колесами.

И он прыгнул.

Он почувствовал, как что-то зацепило его сзади, как ноги оторвались от земли. Он ощутил слабую боль и почти не почувствовал самого удара – рухнув лицом вперед, он потерял сознание. А рев двигателя продолжал отдаваться эхом в узкой улочке.

Автомобиль мгновенно развернулся на брусчатой мостовой и ринулся к распростертому на земле человеку, который теперь всецело был в его власти.

Розмари мчалась вниз так быстро, что была на нижней ступеньке еще до того, как Чарлз упал.

Она толчком распахнула дверь, и свет из подъезда выхватил блестящий черный кузов машины, бледное безжизненное лицо водителя. На мгновение он повернул к ней лицо, потом вновь склонился над рулем и бросил машину вперед, к лежащему на мостовой телу.

– Нет! – закричала Розмари. – Нет, нет, нет!!!

Она продолжала бежать.

Правая рука Чарлза была протянута к ней, словно в немой мольбе. Она видела его повернутое в профиль лицо, видела мчащуюся на него машину, словно водитель решил во что бы то ни стало завершить свою смертоносную работу.

И в этот момент на углу показалась еще одна машина, она замедлила ход.

– Остановитесь! – рыдала Розмари. – Остановитесь!

Дыхание у нее срывалось, она хватала ртом воздух, но уже понимала, что кричать бесполезно. Ее охватил ужас: у Чарлза не было ни малейших шансов. Однако она ошиблась.

Автомобиль-убийца изменил направление: если бы он переехал лежащее на его пути тело, машина врезалась бы во второй автомобиль.

Взвизгнули тормоза.

Атаковавшая машина промчалась всего в нескольких дюймах от второго автомобиля и вырвалась из улочки. Водитель повернул направо, чтобы через несколько секунд выехать на оживленную магистраль: далее проследить его путь будет невозможно.

Розмари опустилась на колени рядом с Чарлзом.

– Не волнуйтесь, – сказал водитель, выскочивший из второй машины. – Дайте-ка я взгляну, по-моему, ничего страшного.

Он склонился над Чарлзом вместе с Розмари. Затем подъехал еще один автомобиль, подошли несколько пешеходов. Было слышно, как они переговариваются.

– Вы что-нибудь видели?

– Ничего.

– А вообще-то машина сильно газовала, не так ли?

– Как вы думаете, он сильно пострадал?

– Кто-нибудь вызвал врача?

– Доктор, – эхом отозвалась Розмари. – Пошлите за доктором!

– Я не думаю, что ему действительно нужен врач, – сказал склонившийся над Чарлзом человек. – На спине пальто разорвано, видимо, зацепило крылом, приличная шишка на лбу – поэтому-то он и потерял сознание.

Он ощупал Чарлза, проверил пульс:

– Через несколько минут он придет в себя и сам расскажет, что произошло. Давайте перенесем его на тротуар, я хотел бы отогнать свою машину.

– Вам нужна какая-нибудь помощь? – спросил один из пешеходов.

– С ним все в порядке?

– Сбил и скрылся, да?

– Вешать надо этих негодяев.

Двое мужчин осторожно приподняли Чарлза, и в этот момент его веки дрогнули, зашевелились губы, словно он пытался что-то сказать. Через минуту он уже полностью открыл глаза, и Розмари взяла его за руку:

– Милый, как ты себя чувствуешь? Милый, тебе нельзя шевелиться, пожалуйста, не...

– Со мной все в порядке, – вымолвил Джексон. – Поразительное дело, он пытался сбить меня.

– Надо уложить его в постель, – сказал водитель второй машины.

С помощью тех же двух мужчин Чарлз добрался до распахнутой настежь входной двери – ему помогли подняться по узкой лестнице, а тем временем Розмари побежала вперед, чтобы приготовить кресло и пуфик для ног. Чарлза еще не ввели в квартиру, а Розмари уже набирала номер врача.

Роджер Уэст вошел в свою пустую квартиру на Белл-стрит, включил свет в холле и закрыл входную дверь. Бросил шляпу на полку, провел ладонью по волосам, нахмурился и отправился на кухню. Привычный запах стряпни отсутствовал – не было вообще никаких запахов и звуков, просто пустой дом, и эта пустота действовала на Уэста угнетающе. Жена и двое детей уехали: жена присматривала за своей сестрой, которой оставалось совсем немного до родов, парней отправили к соседям, жившим неподалеку от колледжа. Другого выхода просто не было, но так прошла уже неделя, и, похоже, его одиночество затянется еще на две или три.

Можно было поужинать в городе, но Роджер решил, что попробует совершить набег на кладовую.

Войдя в кухню, он слегка приободрился: благо служанка убрала горы мусора, остававшиеся после его вчерашнего ужина и сегодняшнего завтрака. Он заглянул в кладовую, потом в холодильник. Жена была запасливой: колбасы, яйца, бекон – все, что надо мужчине. Он решил, что будет ужинать дома. Такое решение можно было отметить стаканчиком виски с содовой. Он прошел в гостиную, плеснул себе изрядную порцию и стал рассматривать стакан на свет. И снова нахмурился. Убожество, другого слова не подберешь, убожество. Джанет что-то говорила о новых портьерах и, может быть, о новом ковре, но все равно, комната – убожество. Мебель – по большей части разрозненные предметы, портьеры, ковры – полируй не полируй, штопай не штопай, результат один: убожество. Гостиной не пользовались уже больше недели, и от внушительного слоя пыли и общего запустения комната выглядела еще хуже, чем обычно.

– Пора что-то делать, – сказал он вслух. – Вкладывать деньги сюда бессмысленно.

Часы на камине – точнейшие корабельные часы в латунном корпусе – пробили один раз. Половина седьмого. Джексон придет в половине девятого. Интересно, что ему нужно? Оставалось еще два часа. Не забыть бы закрыть дверь в кухню, иначе запахи проникнут в холл, а Джанет это очень не любит.

В углу, на полочке каштанового дерева, стоял ящичек для столового серебра – вот он-то ни при каких обстоятельствах не будет выглядеть убого. Вероятно, это лучшее из того, что у них есть в доме, не считая пианино. И то, и другое им подарили. Ящичек для столового серебра преподнес на свадьбу сэр Гай Четуорт. Роджер мрачно разглядывал свое сокровище. Из больницы никаких новостей. В Скотленд-Ярде все уже потеряли надежду, бюллетени о состоянии сэра Четуорта не внушали оптимизма.

– Надо бы позвонить Джанет, пока она не узнала обо всем из газет, – пробормотал Роджер.

Они условились созваниваться каждый вечер, в десять часов.

Он прихватил стакан с виски и пошел в кухню – там он раздвинул столик и принялся за готовку, свалив в одну кастрюльку колбасу, соус, бекон и яйца. Нарезал хлеб, сделал тосты. Первые несколько минут он думал о Четуорте, но незаметно его мысли переключились на миссис Китт. Мировой судья миссис Китт. Очень странное дело, очень странные детали. Почему налетчик изорвал газеты, что именно он сжег? Почему он так жестоко избил миссис Китт, но тем не менее не убил? Думал, что убил, или не хотел убивать?

Если бы он орудовал молотком или дубинкой, если бы он стал душить ее...

Он воспользовался обрезком велосипедной цепи, излюбленным оружием многих негодяев: две-три лондонские банды в последнее время "выясняли отношения" именно таким образом. Боль от ударов, должно быть, непереносимая.

Роджер встретился с доктором Киттом: этот седой человек держался мужественно, хоть и очень переживал за жену.

Пока не было нащупано никаких нитей, за исключением номера машины – фальшивого номера. Все полицейские Лондона были предупреждены о машине с таким номером.

Но тот факт, что он оказался фальшивым, придавал делу совершенно иную окраску: только опытные преступники рискнут воспользоваться фальшивыми номерными знаками.

Почему такой преступник напал на миссис Китт?

Роджер наблюдал за тем, как колбаски и яйца ворочаются в кипящем соусе. Бекон поджарился раньше, и он откинул его на край кастрюльки. Мысли его были далеки от кухонной плиты, сейчас он размышлял над мотивом преступления. Коннолли и доктор Китт утверждали, что миссис Китт любили все. Ни один из допрошенных по делу даже не намекнул, что у нее могли быть враги.

Но, может, это обычное ограбление? А жестокое избиение?

Разгром в доме – лишь свидетельство того, что грабитель был разочарован результатом?

Или же это дело рук безумца?

Роджер достал тарелку. Он был уверен, что ничего не упустил. И на Коннолли можно положиться – лучший из лучших. Надо выбросить все из головы.

Но дело никак не хотело отпускать его.

Когда он наполовину расправился со своим кулинарным шедевром, зазвонил телефон. Основной аппарат находился в гостиной, параллельный – наверху; сколько же раз он обещал себе провести третий телефон в кухню, но всегда не хватало времени. Он встал из-за стола и поспешил в комнату.

На ходу он заметил, что в почтовом ящике наконец-то появились вечерние газеты: мальчишка-почтальон с каждым днем приходит все позже и позже. Он включил свет в "убогой" комнате и снял трубку:

– Роджер Уэст слушает.

– Привет, Красавчик.

Это был Коннолли, в его голосе чувствовались нотки ликования:

– Решил отдохнуть? А я еще в конторе.

– У меня есть пара знакомых, которые предпочитают спать именно в конторе, – весело ответил Роджер. – В чем дело?

– Мы кое-что выяснили.

– Валяй, выкладывай.

– Это нам кое-что дает, – продолжал Коннолли, – но для всех, кто знал миссис Китт, это шок-. Боюсь, старый доктор этого не перенесет; Ее шантажировали.

– В самом деле? – медленно произнес Роджер.

– Да. Мне только что звонили твои скотленд-ярдовские всезнайки – ты сам велел им со мной связаться в твое отсутствие. Газету, которую мы нашли на каминной решетке, он на самом деле использовал лишь как растопку, чтобы сжечь небольшую книгу, – что-то вроде дневника, который вела миссис Китт. Некоторые страницы сохранились, а твои парни из лаборатории ухитрились расшифровать часть сгоревших листов. Это хронология шантажа – телефонных звонков и писем за последние полгода. Похоже, она пыталась установить личность шантажиста. Ты сейчас приедешь или подождем до утра?

– Сейчас не могу. На восемь тридцать у меня назначена деловая встреча, – Роджер не испытывал ни малейшего желания мчаться через вечерний Лондон, несколько часов ничего не решают. – Она что-нибудь выяснила?

– В том, чем мы располагаем, нет никаких имен.

– Есть какие-нибудь соображения относительно того, чем ее можно было шантажировать?

– Никаких.

– Узнай, и мы выйдем на того, кто этим занимается, – сказал Роджер сухо. – Она платила?

– Да. Десять фунтов в месяц.

– Я бы не назвал это такой уж большой суммой.

– Для нее это приличные деньги.

– Каким образом происходили расчеты?

– Банкнотами – из уцелевших бумаг создается впечатление, что она виделась с шантажистом каждую неделю. Она записывала в дневнике: "Видела его сегодня" или "Думаю, сегодня он позвонит".

Коннолли помолчал, потом продолжал:

– Я еще не разговаривал с доктором Киттом. Может быть, ты сам скажешь ему? Я слишком хорошо знаю беднягу.

– Хорошо, – пообещал Роджер, – скажу. Ты хочешь, чтобы я сделал это сегодня?

– Пусть спокойно проведет ночь, но если ты считаешь, что это необходимо сделать немедленно...

– Я встречусь с ним утром, – еще раз пообещал Роджер, – и заставлю ребят в лаборатории проверить каждую страницу, чтобы у нас была полная картина. Может быть, это объяснит причину нападения.

– Каким же образом? – спросил Коннолли.

– Если она не хотела платить, отказывалась, шантажист мог пойти и на такой шаг: когда она оправится, она предпочтет исправно платить деньги, лишь бы такое не повторилось, – вслух размышлял Роджер. – Во всяком случае, это возможный мотив.

– Самое ужасное, что я сейчас понял: миссис Китт мог шантажировать любой, – сказал Коннолли, в его голосе слышалось недоумение. – Мне следовало бы принять меры, она же живет у всех на виду, ее жизнь как открытая книга!

– Какая фраза! Как бы то ни было, это зацепка, и мы сумеем ею воспользоваться.

– О'кей, Красавчик, – пробурчал Коннолли, – можешь возвращаться в лоно семьи. Пока.

Он повесил трубку.

А Роджер вернулся к бекону, яйцам и колбаскам. Он был так занят своими мыслями, что прикончил ужин автоматически, запивая его светлым баночным пивом.

Пора бы уже было привыкнуть, и, в общем-то, он привык к тому, что неожиданностям и тайнам в жизни людей нет конца. Как часто человек с безукоризненной репутацией и жизнью у всех на виду имел за собой такие грехи, что волосы вставали дыбом. В каждом семейном шкафу по скелету!

Было почти восемь, когда он закончил ужин. Он подумал, что Джексон, похоже, крайне пунктуален. Не имело смысла гадать о цели визита. Столь же бессмысленно пока анализировать странное совпадение: почему оказалась фамилия миссис Брей в той газете, которую он нашел в Лайгейте?

В вечерних газетах были короткие сообщения о Четуорте и захватывающие дух репортажи о нападении на миссис Китт. В трех газетах приводились похищенные суммы – именно суммы, поскольку одно издание утверждало, что речь идет о двадцати пяти фунтах, другое настаивало на сорока пяти, а самое оптимистичное называло девяносто пять фунтов. Интересно: ведь всем газетчикам давалась одна и та же информация!

Снова зазвонил телефон.

– Я все-таки проведу эту чертову штуковину сюда. Пусть это будет последним делом в моей жизни, но – клянусь! – пообещал сам себе Роджер и снова пошел в комнату.

– Слушаю, – сказал он, глядя в незанавешенное окно, – Роджер Уэст слушает.

– Я звоню по просьбе мистера Чарлза Джексона, – сказал неуверенный женский голос, – это... это говорит его жена.

Она замолчала, словно не зная, как продолжать, потом произнесла скороговоркой:

– Не могли бы вы приехать к нам домой? Произошел несчастный случай, и хотя он в состоянии и сам к вам приехать, ему не следует этого делать.

– Конечно же, я сейчас выезжаю, – тут же согласился Роджер. – По крайней мере, хоть глотну свежего воздуха по дороге. Диктуйте адрес...