И все они – создания природы

26

Бык в шелковом котелке!

Вот одна из ехидных острот, рожденных искусственным осеменением (ИО), когда оно только-только появилось в послевоенные годы. А ведь ИО — замечательный шаг вперед. Пока не была введена регистрация производителей, фермеры случали своих коров с первыми попавшимися быками. Ведь корова, чтобы давать молоко, волей-неволей должна прежде произвести на свет теленка, хозяина же ее в первую очередь заботило молоко. Но, к сожалению, потомство таких беспородных отцов очень часто оказывалось хилым и во всех отношениях неудачным.

ИО знаменовало дальнейший прогресс. Благодаря ему один элитный бык обеспечивает потомство множеству коров, владельцам которых приобрести в собственность такого чемпиона было бы не по карману. Это великолепно! Вот уже много лет я наблюдаю, как неисчислимые тысячи породистых телок и бычков заполняют загоны английских ферм, и сердце у меня в груди переполняется ликованием.

Впрочем, все это — отвлеченные рассуждения. Личное же мое приобщение к ИО оказалось кратким и печальным.

На заре этого нововведения ветеринары-практики не сомневались, что будут теперь метаться с фермы на ферму, от коровы к корове, и нам с Зигфридом не терпелось приступить к делу. Мы незамедлительно приобрели искусственную вагину (ИВ) — цилиндр из твердой вулканизированной резины восемнадцати дюймов длиной с прокладкой из латекса. Цилиндр был снабжен краником, чтобы наливать в него теплую воду и создавать естественную температуру коровьего организма. К одному концу ИВ резиновыми кольцами крепился конус из латекса, завершавшийся стеклянным стаканом для приема спермы.

Аппарат этот можно было применять и для ее проверки. Именно так я и получил свое боевое крещение.

Уолли Хартли купил молодого айрширского быка у хозяина большой молочной фермы и пожелал проверить его плодовитость новым способом. Он позвонил мне, и я с восторгом ухватился за возможность испробовать наше последнее приобретение.

На ферме я нагрел воду до температуры крови, налил ее в цилиндр и закрепил на нем конус со стаканом. Ну, все готово. Теперь к делу!

Корова, готовая к случке, уже ждала посреди просторного стойла, открывавшегося прямо во двор, и фермер повел к ней быка.

— Хоть росту он и небольшого, — сказал мистер Хартли, — но ухо с ним надо держать востро. Баловник, одно слово. Еще ни разу коровы не крыл, а уж ему не терпится.

Я оглядел быка. Нет, крупным его действительно не назовешь, но глаза подлые, а рога крутые и острые, как айрширу и положено. Ну, да процедура из самых простых. Правда, вживе мне ее наблюдать не довелось, но я пролистал руководство и никаких осложнений не предвидел.

Просто надо выждать, пока бык не начнет садку, а тогда направить эрегированный половой член в ИВ. После чего, согласно руководству, наивный бык выбросит сперму в стакан. Сущий пустяк, как меня уверяли очень многие.

Я вошел внутрь и скомандовал.

— Впустите его, Уолли!

Бык рысцой вбежал в стойло, и корова, привязанная за морду к кольцу в стене, спокойно позволила себя обнюхать. Быку она, видно, понравилась — во всяком случае, он скоро занял позицию позади нее, исполненный приятного нетерпения.

Наступила решающая секунда. Встаньте справа от быка, рекомендовало руководство, а все остальное — проще простого.

С поразительной быстротой молодой бык вскинул передние ноги на корову и напрягся. С требуемой молниеносностью я ухватил появившийся из препуция половой член и уже собрался направить его в ИВ, как бык стремительно встал на все четыре ноги и оскорбленно повернулся ко мне. Он смерил меня возмущенным взглядом, словно не веря собственным глазам, и в его выражении нельзя было обнаружить ни малейшего намека на благодушие. Затем он словно бы вспомнил про свои неотложные обязанности и вновь пленился коровой.

Его передние ноги взлетели ей на спину, я ухватил, хотел направить, и вновь, прервав свое занятие, он с грохотом опустил передние копыта на пол. На этот раз к оскорбленному достоинству в его глазах добавилась ярость. Он фыркнул, наклонил в мою сторону острые пики рогов, проволок передней ногой пучок соломы по полу и пригвоздил меня к месту долгим оценивающим взглядом, недвусмысленно предупреждавшим "Только попробуй еще раз, приятель, и ты свое получишь!"

В моем мозгу успели запечатлеться все мельчайшие детали этой живой картины, терпеливо стоящая корова, разметанная соломенная подстилка и над нижней половиной двери — лицо фермера, с интересом ожидающего продолжения.

Сам я такого нетерпения не испытывал. Что-то мешало мне дышать нормально, а язык никак не желал отлипнуть от неба.

Наконец, бык, в последний раз предостерегающе воззрившись на меня, вернулся к первоначальной идее и вновь взгромоздился на корову. Я сглотнул, торопливо нагнулся и, едва тонкий красный орган появился из препуция, стиснул его и попытался нахлобучить на него ИВ.

На сей раз бык не стал тратить времени зря: спорхнув с коровы, он наклонил голову и ринулся на меня.

Вот тут и обнаружилась вся мера моей глупости: от большого ума я встал так, что он находился между мной и дверью. За спиной у меня был темный глухой угол стойла. Я оказался в ловушке!

К счастью, на правой руке у меня болталась ИВ, и я умудрился ударить атакующего быка снизу вверх по морде. Обрушь я ИВ ему на лоб, он ничего бы не заметил, и один зловещий рог — если не оба прозондировал бы мои внутренности. Однако чувствительное соприкосновение его носа с твердым резиновым цилиндром вынудило быка затормозить, а пока он моргал, соображая, как начать новую атаку, я в паническом исступлении принялся молотить его моим единственным оружием.

С тех пор меня не раз интриговал абстрактный вопрос: уникален ли я или еще какому-нибудь ветеринару довелось-таки отбиваться от разъяренного быка подобным способом? Но в любом случае ИВ не слишком приспособлена для целей обороны, и вскоре она начала рассыпаться на составные части. Сначала мимо уха потрясенного фермера просвистел стеклянный стакан, затем конус задел по касательной бок коровы, которая уже безмятежно жевала жвачку, не обращая ни малейшего внимания на разыгравшуюся рядом с ней трагедию.

Удары я перемежал выпадами, достойными чемпиона по фехтованию, но выбраться из угла мне никак не удавалось. Однако оставшийся в моих руках жалкий цилиндр, хотя и не мог причинить быку значительной боли, тем не менее вызвал у него большое недоумение. Да, он поматывал головой и наставлял на меня рога, но словно бы не собирался немедленно повторить стремительную атаку, удовлетворившись пока тем, что зажал меня в тесном пространстве.

Но я знал, что долго такое положение не продлится. Он явно решил посчитаться со мной, и мне оставалось только примериваться, как поступить, когда он немного попятится и вновь ринется вперед, опустив голову.

Я встретил его ударом от груди, и это меня спасло — резинка, удерживавшая внутреннюю камеру, соскочила, и ему в глаза хлестнула волна теплой воды.

Бык остановился как вкопанный и, по-моему, решил, что игра не стоит свеч. Такого двуногого он еще не встречал. Сначала я позволил себе возмутительные фамильярности, когда он пытался выполнить свою законную обязанность, потом лупил его по морде резиновой штукой и в заключение обдал водой. Явно я ему опротивел.

Пока он размышлял, я проскользнул у него под боком, распахнул дверь и выскочил во двор.

Фермер сочувственно наблюдал, как я отдуваюсь.

— Черт-те что за работка, это ваше ИО, а, мистер Хэрриот?

— Да, Уолли, не без того, — ответил я, еле ворочая языком.

— И всегда так?

— Э… э… нет, Уолли. — Я с грустью обозрел останки моей ИВ. — Такой уж исключительный случай. Я… По-моему, чтобы взять пробу у этого быка, нам следует обратиться к специалисту.

Фермер потер ухо, слегка задетое стаканом.

— Ладно, мистер Хэрриот. Дайте мне знать, когда соберетесь. Все-таки есть на что посмотреть!

Его заключительная фраза отнюдь не пролила целительного бальзама на мое уязвленное самолюбие. Я постыдно отбыл с фермы не солоно хлебавши. Нынче все ветеринары чуть не каждый день играючи берут такие пробы. А я… Да что же это такое?

Вернувшись домой, я позвонил в консультационный пункт. Хорошо, обещали мне, завтра в десять утра меня на ферме встретит опытный консультант.

Когда утром я добрался туда, консультант уже расхаживал по двору. Что-то очень знакомое почудилось мне в небрежной походке и облаках сигаретного дыма у него над головой. Он обернулся, и я с радостным облегчением убедился, что это действительно Тристан. Слава богу, хотя бы не опозорюсь перед посторонним человеком!

Его широкая ухмылка подействовала на меня, как лучшее тонизирующее средство.

— Привет, Джим! Как дела?

— Отлично, — ответил я. — Вот только с этой пробой у меня что-то не ладится. Ты, конечно, каждый день их берешь, но я вчера сильно осрамился.

— Неужели? — Он сделал глубокую затяжку. — Валяй, рассказывай, пока мистер Хартли не вернулся с поля.

Мы вошли в злополучное стойло, и я приступил к моему печальному повествованию. Не успел я начать, как у Тристана отвисла челюсть.

— Что-о? Ты просто впустил быка сюда, ничем не стеснив его свободы?

— Да.

— Джим, ты последний из идиотов. Радуйся, что жив остался. Во-первых, эту манипуляцию всегда производи на открытом месте, во-вторых, быка необходимо удерживать шестом или за кольцо в носу. Я всегда стараюсь подобрать двух-трех помощников. — Он смерил меня недоумевающим взглядом, закурил очередную сигарету и потребовал. — Ну, а дальше?

По мере того как я говорил, лицо Тристана начало меняться. Губы задергались, подбородок задрожал, из груди вырвалось невнятное хихиканье.

— Я не ослышался? Ты так прямо его и ухватил?

— Ну… да…

— О господи! — Тристан привалился к стене, корчась от смеха. Когда его немножко отпустило, он поглядел на меня с мягким сожалением.

— Джим, старина! Чтобы направлять, руку кладут только на препуций!

Я криво улыбнулся.

— Знаю. Вчера вечером я перечитал брошюрку и понял, что сажал ошибку на ошибку…

— Ну, ничего, — перебил он. — Продолжай свою повесть. Ты пробудил во мне странное любопытство.

Последующие минуты произвели на моего коллегу сокрушительное действие. Я описывал, как бык ринулся на меня, а Тристан с воплями все больше и больше обмякал и в конце концов повис, как тряпичная кукла, на нижней половине двери, вяло болтая руками. По щекам у него катились слезы, он невнятно всхлипывал.

— Ты… вон в том углу… отбивался от быка! Крушил его по морде ИВ… а она разлеталась на части! — Он достал носовой платок. — Джим, ради всего святого, замолчи. Не то ты меня доконаешь.

Он утер глаза, выпрямился, но я заметил, что колени у него подгибаются. Пошатываясь, Тристан сделал несколько шагов навстречу идущему через двор фермеру.

— А, мистер Хартли! Доброе утро, — сказал он. — Ну, можно начинать.

И принялся деловито распоряжаться. Вчерашняя корова еще была в охоте и несколько минут спустя уже стояла во дворе, крепко привязанная к столбу. По ее бокам расположились двое работников.

— Чтобы не вывернулась из-под быка, — объяснил мне Тристан и, обернувшись к фермеру, вручил ему ИВ. — Налейте сюда, пожалуйста, теплой воды и покрепче закрутите кран.

Фермер зарысил к дому, а когда вернулся, третий работник уже вывел быка. На сей раз моего противника надежно удерживала веревка, продетая в кольцо в носу.

Да, Тристан, бесспорно, организовал все очень четко.

Быку и теперь явно не терпелось, как накануне выразился его хозяин. Едва увидев корову, он устремился к ней, точно воплощение плотской страсти. Тристан еле успел схватить ИВ, а он уже взбирался на корову.

Должен признаться, мой коллега действовал с неимоверной быстротой — нагнулся, положил ладонь на препуций и надел ИВ. "Вот, значит, как это делается! — подумал я уныло. До чего же просто!"

Меня пронзил стыд, и в ту же секунду бык высунул язык, испустил протяжный гневный рев, отпрыгнул назад, подальше от ИВ, и начал выделывать курбеты, натягивая веревку и обиженно мыча.

— Что за дьявол?.. — Тристан с недоумением посмотрел на мечущееся животное и рассеянно сунул палец в ИВ. — Господи! Да это же кипяток!

Уолли Хартли кивнул.

— Ага! Чайник как раз закипал, ну я и налил.

Тристан вцепился пятерней в волосы и застонал.

— Только этого не хватало! — шепнул он мне. — Всегда проверяю температуру термометром, а тут заболтался с тобой, ну и молодчик так рвался вперед, что у меня из головы вылетело. Кипяток! Не удивительно, что бедняга запрыгал, как ошпаренный.

Бык тем временем умолк и принялся обнюхивать корову, посматривая на нее с опаской и уважением. "Вот это темперамент!" — говорил его взгляд.

— Ну, попробуем еще раз! — Тристан решительно зашагал к дому. — Только уж воду я налью сам.

Вскоре все вернулось на круги своя. Тристан изготовился. Бык, видимо, нисколько не охлажденный недавним конфузом, прямо рвался в бой. Представить себе, что думает животное, не так-то просто, и я решил, что, быть может, он терзается, вспоминая вчерашние фиаско и удар, только что нанесенный его гордости и спокойствию духа. Тем не менее, судя по его выражению, он намеревался обслужить свою красавицу, даже если бы весь ад с цепи сорвался.

И словно в подтверждение, бык неукротимо рванулся вперед. Тристан успел-таки ошалело надеть ИВ на мелькнувший мимо член, но бык, не устояв на ногах, въехал под корову на спине.

ИВ вырвалась из рук Тристана и взмыла в небо. Мистер Хартли, разинув рот, следил, как она описала изящную параболу и шлепнулась на груду соломы в дальнем углу двора.

Бык кое-как поднялся, а Тристан неторопливо направился к соломе. Стакан удержался на цилиндре, и мой друг поднес его к глазам.

— Гм, да, — промурлыкал он. — Три кубика. Отличная проба.

Фермер, пыхтя, подбежал к нему.

— У вас, значит, получилось, что надо?

— Да, — небрежно уронил Тристан. — Именно то, что требовалось.

Фермер даже головой помотал.

— Черт! И хитрая же штука!

— Ну-у, иногда случаются некоторые осложнения, — Тристан снисходительно пожал плечами. — Бывает, бывает. Сейчас принесу из машины мой микроскоп и проверю пробу.

Времени на это потребовалось немного, и вскоре мы уже расположились на кухне, попивая чай.

Поставив чашку на стол, мой коллега взял масляную лепешку.

— Отличным вы производителем обзавелись, мистер Хартли.

Фермер даже руки потер от удовольствия.

— Вот и расчудесно. Я за него порядком отвалил, ну и приятно слышать, что не зазря. — Он поглядел на Тристана с нескрываемым восхищением. — Замечательно вы это проделали, уж так я вам благодарен!

Я молча прихлебывал чай, раздумывая, что миновавшие годы ровным счетом ничего не изменили. Почему этот стакан хлопнулся на мягкую подстилку из соломы? А потому что Тристан всегда выходил сухим из воды.