И все они – создания природы

10 августа 1963 года

Не успел я смежить вежды в гостинице над Босфором, как меня разбудил коридорный. Сквозь оконце на уровне тротуара прямо мне в глаза били солнечные лучи.

После завтрака тот же мини-автобус промчал нас по берегу пролива и через город, так что мне удалось еще раз мельком взглянуть на его чудеса. А я-то надеялся посвятить долгие часы неторопливому знакомству с такими жемчужинами Стамбула, как Святая София, Голубая мечеть, и еще многими-многими… Но, быть может, в другой раз.

В аэропорту царила обычная суета. Один за другим взлетали самолеты и тонули в голубой небесной дали, но наш "Геракл" стоял в одиночестве, огромный, видавший виды, с закопченным крылом, с бесполезным мотором. Мне почудилось в нем что-то зловещее. Однако Эд, Дейв и Карл направились к нему, сунув руки в карманы и весело насвистывая.

Я бросился в кассу английской авиалинии, увидел за столом молодого румяного англичанина в знакомой форме, и у меня гора с плеч свалилась.

— Чем могу служить, сэр? — осведомился он с любезной улыбкой.

Я взмахнул чековой книжкой.

— Мне нужны три билета до Лондона. Если можно, на ближайший рейс.

— Вы хотите оплатить чеком?

— Да, пожалуйста.

— Извините, но чеков частных лиц мы не принимаем.

— Как?!

— Мне очень жаль, но таковы правила. — Он все еще любезно улыбался.

— Но… мы в безвыходном положении! — И я коротко обрисовал ему ситуацию.

Он сочувственно покивал.

— Я был бы рад помочь, но не имею права.

Он остался тверд, несмотря на все мои уговоры. Когда он на минуту отлучился, я обратился к другому кассиру, но получил тот же ответ.

Я уныло побрел к моим друзьям в зал ожидания. Они разговаривали с капитаном и дурную новость приняли на удивление спокойно, а если и подумали, что я абсолютная бестолочь, то сумели прекрасно замаскировать свои чувства.

Мы все посмотрели на капитана.

— На вашем месте, — сказал он, — я бы обратился к английскому консулу.

— Вы когда-нибудь имели дело с консулами? — спросил я у фермеров.

Оба помотали головой.

— Ну и я нет. И не представляю себе, как в консульстве отнесутся к нашим затруднениям. Обязательно ли нас отправят домой?

— Ну, конечно! — Капитан ободряюще мне улыбнулся. — Я практически уверен, что все будет улажено.

— Практически, но не абсолютно?

Капитан погладил бороду.

— Видите ли, мистер Хэрриот, я, как и вы, сам никогда с консулами дела не имел.

— Когда вы вылетаете?

— Через полчаса.

Я с дрожью представил себе, как мы трое возвращаемся в аэропорт, бесславно изгнанные из консульства, без гроша в кармане, а "Геракла" давно и след простыл.

— Послушайте, капитан, — сказал я умоляюще, — вы ведь единственная наша связь с родиной. А из Копенгагена вы могли бы отправить нас в Лондон?

Он внимательно посмотрел на меня.

— Ну, разумеется. Там ведь наша центральная контора. Но стоит ли вам так рисковать?

— А, пустяки! Как по-вашему, ребята?

Оба энергично закивали.

— Летим, — сказал Джо. — Меня дела дома ждут.

— Но вы отдаете себе отчет, что опасность довольно велика?

— Уж вы-то нас туда доставите, капитан, — ухмыльнулся Джо. — Тут и думать нечего.

Он выразил вслух мои собственные мысли. Капитан Берч внушал доверие.

— Ну, хорошо, раз уж вы так решили. Но, боюсь, вам придется подписать документ, который я оставлю здесь, в Стамбуле. Сейчас я его составлю. Как я вам уже объяснил, самолет находится в аварийном состоянии. Ваша подпись подтвердит, что вы об этом знали и, следовательно, отказалась от права на какую бы то ни было компенсацию, если произойдет худшее. — Он еще раз обвел нас внимательным взглядом. — Подчеркиваю, если вы сегодня погибнете, ваши близкие не получат ничего, даже страховки.

Мне кажется, мы все поперхнулись, и наступило длительное молчание. Прервал его против обыкновения Ноэль, повторив слова своего друга:

— А вы нас туда доставите, капитан!

Теперь задним числом я понимаю, что вели мы себя, как кретины. Ведь опасность-то была вовсе не воображаемой.

И капитан дал нам здравый совет. Лучше бы мы обратились к английскому консулу! Сколько раз за последние десятилетия читал я в газетах, как консул благополучно отправлял домой футбольных болельщиков, которые, напившись после игры с радости или горя, опаздывали на зафрахтованный самолет. А ведь мы оказались в нашем безвыходном положении не по своей вине! Да, мы сваляли порядочного дурака, особенно я. Оправдание у меня есть только одно: мы все трое были замучены вереницей мелких неудач, провели ночь почти без сна и утратили способность ясно соображать. Перед нами была соломинка, пусть гнилая, и мы за нее уцепились.

Забравшись в самолет, я увидел, что там все чисто выметено, а боковая дверь снята, чтобы отсек получше проветривался. Джо решил сесть впереди, а мы с Ноэлем забрались в хвост, откинули два сиденья, пристегнулись и уставились на зияющую пустоту перед нами.

О том, что происходит вокруг, у нас не было ни малейшего представления, и мы оба вздрогнули, когда внезапно взревели моторы. Открытая дверь словно утраивала и без того невыносимый грохот. Я вытащил из своего чемоданчика клок ваты, сунул половину Ноэлю, и мы заткнули себе уши. Невыносимый шум сразу стих, но у меня возникло ощущение, что я повис в пустоте, отрезанный от остального мира.

Вибрация и толчки сказали мне, что мы выруливаем на взлетную полосу. Потом мы остановились, рев моторов достиг такого крещендо, что даже вата не помогала, и у меня отчаянно зазвенело в голове. Губы Ноэля беззвучно произнесли: "Взлетели?", и я ободряюще закивал. Мы сидели, моторы надрывались, все вокруг содрогалось и вибрировало. Так взлетели мы все-таки или нет? Ноэль недоумение развел руками, и я понял, что его интригует тот же вопрос.

Прошло еще пять минут. Ну, уж теперь-то мы, конечно, летим! Меня невыносимо потянуло удостовериться. Я отстегнул ремень, на четвереньках подполз к дверному проему… Тьфу! Мой взгляд уперся в серый бетон. Змеей проскользнув назад к Ноэлю, я пристегнулся и покачал головой. Да что же это такое? Или капитан перед взлетом решил хорошенько проверить три работающих мотора?

Видимо, так оно и было, потому что внезапно мы двинулись вперед: не распознать причины такого толчка было невозможно. Несколько секунд вибрация продолжала нарастать, а затем она разом прекратилась. Летим! Еще один толчок сказал мне, что Карл, Дейв и Эд благополучно водворили шасси на место. Я откинулся, переводя дух. Ну, хотя бы это позади!

И оглянулся на Ноэля. Повиснув на ремне, он крепко спал. Но мое извечное любопытство оказалось сильнее усталости, и я вновь отправился к проему любоваться панорамой, развертывающейся внизу. Это ведь был не современный реактивный лайнер, из которого ничего, кроме облаков, не увидишь. А я видел горы и море, золотистые полоски пляжей, сухие равнины, скученные здания больших городов и крохотных деревушек. Иногда, рискованно наклоняясь над куском мешковины — единственным барьером между мной и сверкающей морской синевой далеко внизу, я щелкал фотокамерой.

Оторвался я от этих завораживающих картин всего один раз, когда вскрыл белую картонку со съестными припасами — капитан торжественно вручил каждому из нас по такой картонке, перед тем как мы поднялись в самолет. Там оказался кусок мяса неясного происхождения, неизбежное липко-сладкое печенье, треугольник сыра и, к большому моему удовольствию, несколько ломтей восхитительного турецкого хлеба.

Щелкнул я и бездействующий мотор, и уныло-неподвижные лопасти его пропеллера, с радостью убедившись, что остальные три мотора работают со спокойной деловитостью.

Когда я вернулся к проему, впереди маячила огромная темная стена. Альпы! Наступала решающая минута. Мы набрали высоту, и все равно до проплывающих внизу скалистых вершин, казалось, рукой подать. Я различал изъеденные ветрами уступы и в беспорядке валяющиеся каменные глыбы. Но, как и мои приятели-фермеры, не сомневался, что наш бородатый капитан доставит нас по назначению без особых происшествий.

Круг над Копенгагеном мы сделали в сумерках, но я все-таки увидел бронзовую русалочку в заливе, и вскоре Джо уже жадно припал к кружке настоящего пива у стойки бара в аэровокзале.

Когда я вновь вошел в обычную колею, стамбульские мытарства, пусть они весьма мало походили на блаженный отдых, который посулил мне мой друг Джон, ожили у меня в памяти как увлекательное приключение, хотя и несколько перенасыщенное неожиданностями. А вот опасности обратного полета, казалось мне, я сильно преувеличил.

Но они предстали передо мной во всей беспощадной истинности, когда спустя год я услышал, что через несколько месяцев после возвращения из Стамбула "Геракл" со всем экипажем рухнул в Средиземное море. Правда, узнал я об этом из четвертых рук, а времени прошло много, и в душе у меня теплится робкая надежда, что тут вкралась какая-то ошибка, что капитан Берч, два молодых американца и Карл живут не только в моих воспоминаниях.