И - значит изгой

подозреваемых выросло. Среди них был Эрик Хайтауэр, другим кандидатом была Тиа, хотя не очень сильным. Она многим рисковала ради Микки, и хотя демонстрировала

заботу и волнение, это все могло делаться ради меня. Дикси была другой возможностью.

Что бы она сделала, если бы узнала об интрижке Микки с Тией?

Проблема была в том, что все это казалось слишком мелодраматическим. Это были

взрослые люди. Я с трудом могла представить чтобы любой из них прятался в тени и

подстерегал Микки с моим пистолетом.

Это не то чтобы вы не читали о таких вещах в ежедневной газете, но такой сценарий

оставлял слишком много вещей необъясненными. Например, кто такой Дункан Оукс?

Какое отношение он имел к событиям? Преследовал ли Микки человека или людей, ответственных за роковое избиение Бенни?

Мы с Генри ушли от Рози в восемь, шли домой в темноте, почти не разговаривая.

Вернувшись в свою квартиру, я снова уселась за стол и пересмотрела свои записи. Через

несколько минут поняла, что у меня не лежит к ним душа. Я сложила карточки в колоду и

тасовала ее, пытаясь погадать на данных, которые собрала. Никакого озарения не

произошло, и я убрала карточки. Может быть, завтра я буду умнее.

В шесть утра в понедельник я выкатилась из кровати, натянула спортивный костюм, почистила зубы и отправилась на пятикилометровую пробежку. Предрассветное

освещение было изумительным: океан светился синим, небо над ним было оранжевым, с

тонкой желтой полоской и чистой голубизной сверху. Вдоль горизонта нефтяные вышки

вспыхивали, как неровная линия бриллиантовых булавок.

Отсутствие облачного покрова исключило все спецэффекты, когда солнце наконец встало, но день обещал быть солнечным, и этого было достаточно для меня.

Закончив пробежку, я отправилась в тренажерный зал, где в разных вариантах

растягивалась, сгибалась, скрипела, сверхрастягивалась, давила, отжималась, приседала, вставала и поднимала тяжести. В конце почувствовала себя крутой.

Вернулась домой, приняла душ и вышла из квартиры в девять часов, готовая встретить

день. Я поехала по 101 шоссе на север и свернула с него к окружным офисам. Там я пошла

в архитектурный архив, дала адрес Хонки Тонк и попросила показать все имеющиеся

чертежи. Мне выдали план окрестностей, план места, план сноса, план фундамента и стен

и электрическую схему.

Не потребовалось много времени, чтобы найти, что я искала. Я вернула чертежи и

отправилась на парковку, где видела телефон-автомат.

Я позвонила в справочную и спросила номер секретной службы в Лос-Анджелесе, офицеры которой, вообще-то, числились в департаменте финансов. Кроме того, мне дали

телефон агенства в Пердидо. Я расплатилась за звонок своей кредиткой и набрала номер в

Пердидо.

- Секретная служба, - сказала женщина.

Насколько же она секретная, если все сразу так выкладывают?

Я попросила соединить меня с агентом, и меня поставили в режим ожидания. Я

уставилась на парковку, слушая шипение отлива и гул машин на шоссе. Утро было ясным

и прохладным. Днем температура, как всегда, поднимется выше двадцати.

Вскоре ответил мужчина с монотонным голосом и представился:

- Это Уэллас Баркофф.

- Возможно, вы сможете мне помочь. Я звоню, потому что подозреваю, что в баре в

Колгейте происходит мошенничество с кредитными картами.

- Какое мошенничество?

- Я не уверена. Мой друг...вообще-то, мой бывший муж купил там фальшивые документы.

Я думаю, что владелец бара может держать мастерскую по их изготовлению.

Я рассказала ему про Хонки Тонк: сканирование водительских удостоверений и свою

догадку про сопоставление чеков по оплате кредитными картами с именами на

удостоверениях.

На первый взгляд это не звучало серьезно, но он вежливо слушал, а я продолжала.

- Пару дней назад я видела там фургон. Из него выгрузили коробки и сложили в коридоре.

Коробки были промаркированы “Плас-Сток”. Владелец сказал, что это пластмассовая

посуда.

- Не совсем.

Баркофф рассмеялся.

- Плас-Сток специализируется на оборудовании для производства пластиковых карт, банковских, медицинских и членских для клубов.

- Правда? У моего бывшего три набора фальшивых документов, включая водительские

удостоверения, карты социального страхования и кредитные карты. Я вполне уверена, что

некоторые данные взяты от постоянного посетителя бара, потому что меня ему

представили, имя и примерный возраст сходятся.

Он бывший полицейский, и я думаю, что он начал операцию три или четыре месяца назад.

То-есть, я не могу поклясться, что это правда, но у меня есть чеки, которые он сохранил

после нескольких посещений этого места, и еще у меня есть фальшивые документы с его

фотографией.

- Он хотел бы с нами поговорить?

- Сейчас он не может.

Я рассказала агенту Баркоффу о состоянии Микки.

- А как насчет вас?

- Эй, я уже рассказала вам все, что знаю. Это за пределами моей компетенции. Я просто

звоню. Вы можете делать с этим, что хотите.

- Где их оперативная база?

- Я думаю, это где-то в здании. вчера владелец подстроил так, что у меня был шанс

взглянуть на второй этаж. Конечно, там было пусто, но я заметила множество

электрических розеток. Не знаю, каким оборудованием там пользовались.

- Могу сказать. Оптические сканнеры, кодирующие машины, шреддеры, машинки для

выдавливания рисунка и для позолоты выдавленных номеров, ламинаторы, приборы, наносящие голограммы. Вы видели что-нибудь такое?

- Нет, но подозреваю, что они там занимались своими делами до последнего времени. Я

побывала в местном архитектурном архиве и посмотрела планы. Это здание одно из

немногих в городе имеет подвал, и я предполагаю, что они перенесли оборудование туда.

- Дайте мне детали, и я все проверю.

Я дала ему название и адрес Хонки Тонк и фамилию и адрес Тима. Добавила Скотти, вместе с датами, когда Микки был там, и именами на фальшивых документах.

- Вам нужно что-нибудь еще?

- Ваше имя, адрес и телефон.

- Я бы предпочла их не давать. Но я сделаю копии документов и пошлю вам по почте.

- Мы будем признательны.

Я повесила трубку, достала телефонную книгу, нашла номер своего агента из бюро

путешествий и опустила в щель пару монет. Сказала ей, что мне нужны билеты на самолет

в Луисвилль и обозначила свои бюджетные ограничения.

- Сколько?

- Пятьсот долларов?

- Вы шутите.

Я заверила ее, что не шучу. Она ввела информацию в компьютер. После продолжительной

тишины, множества вздохов и дополнительных кликов она сказала, что самое лучшее, что

она смогла сделать - это авиакомпания, которая открылась меньше двух лет назад, и

предлагала скромный рейс в Луисвилль из Лос-Анджелеса, всего с двумя пересадками, в

Санта Фе и Тулсе. Там нельзя было заранее получить номер места, не показывали кино и

не кормили. Она заверила меня, что компания не объявляла банкротства (пока) и не

сообщала о крупных катастрофах. Главным было то, что я могла лететь за 577 долларов.

Я попросила оформить меня на ранний утренний рейс и оставить обратный билет с

открытой датой, поскольку понятия не имела, сколько продлится мое расследование.

Разберусь на месте. Кроме авиабилетов, я зарезервировала прокат машины в аэропорту

Луисвилля. Мотель найду, когда приеду, желательно подешевле. Когда все закончится, мой

долг перед Микки будет выплачен полностью.

Я поехала домой, упаковала сумку и рассказала Генри, что меня не будет в течение

неизвестного периода времени. Еще я позвонила Кордии Хэтфилд и сказала, что заеду

попозже днем.

Я забрала в агенстве свои билеты, потом поехала в офис, где провела остаток утра, приводя все в порядок, на случай, если я не вернусь. Поездка до Калвер Сити прошла без

приключений, и я припарковала машину в переулке позади дома Микки в 16.55.

Оставила сумку в машине, чтобы не казалось, что я напрашиваюсь на ночлег. Кордия

приглашала, но без особенного энтузиазма.

Я постучала в дверь Хэтфилдов, размышляя, слышат ли они меня, потому что телевизор

работал на полную громкость. Я подождала и постучала опять. Звук выключили, и Кордия

открыла дверь.

Я видела сестер в четверг, всего четыре дня назад, но что-то в ее манере казалось другим.

Она отступила, давая мне войти. В квартире, как и раньше, было слишком тепло, больше

25 градусов, окна запотели от конденсата. Пар клубился из кастрюли, кипевшей на плите.

Пузырящаяся жидкость была мутной, и пена собиралась на поверхности. В воздухе пахло

паленой свининой и чем-то еще, незнакомым, но слегка напоминающим навоз.

Звук телевизора был выключен, но картинка осталась: новости с их постоянной диетой из

неприятностей. Белмира, похоже, находилась в трансе. Она сидела за кухонным столом с

колодой карт таро в руках. У нее под стулом Дороти жевала что-то костлявое, хрустящее и

мертвое.

- Это неудачное время? - спросила я.

- Такое же, как любое, - ответила Кордия.

- Потому что я могу зайти позже, если это удобнее.

- Все нормально.

На ней было хлопковое домашнее платье с длинным рукавом и передник, длиной почти до

полу.

Она повернулась к плите, взяла шумовку и помешала содержимое кастрюли. Что-то

всплыло на поверхность: голова в форме сердечка, короткое туловище, не особенно много

мяса на нем. Я могла поклясться, что это была белка.

- Как вы двое поживаете? - спросила я, надеясь, что ответ что-то прояснит.

- Хорошо. Все нормально. Что мы можем сделать для вас?

Коротко, по существу, не очень дружелюбно.

- Я уезжаю из города, и мне нужно зайти к Микки, там кое-что оставили у него.

Ее тон был обиженным.

- Опять? Вы там были только прошлой ночью. Мы видели свет почти до полуночи.

- У Микки? Это не я. Я была в Санта Терезе все выходные. Я не была здесь с четверга.

Она посмотрела на меня.

- Кордия, я клянусь. Если бы я хотела войти, то попросила бы ключ. Я бы не вошла без

разрешения.

- Вы заходили в первый раз.

- Но это было до нашей встречи. Вы мне очень помогли. Я не стала бы делать это за вашей

спиной.

- Дело ваше. Я не буду спорить. Я не могу ничего доказать.

- Но зачем бы я пришла сейчас, если уже была там прошлой ночью? В этом нет никакого

смысла.

Она сунула руку в карман и достала ключ.

- Вернете, когда закончите, и будем надеяться, что это в последний раз.

Я взяла ключ, ощущая ее холодность и неуступчивость. Чувствовала себя ужасно.

- О, моя дорогая! - произнесла Белмира.

Она показывала четыре карты. Первой был паж мечей, который, как я теперь знала, был

мной. Остальные три карты были Дьявол, Луна и Смерть. Что ж, это ободряло. Белмира

огорченно посмотрела на меня.

Кордия быстро двинулась к столу и схватила карты. Подошла к раковине, открыла дверцу

под ней и выбросила колоду в мусорное ведро.

- Я просила тебя перестать гадать. Она не верит в карты. Она сказала тебе это на прошлой

неделе.

- Кордия, в самом деле... - начала я.

- Поднимайтесь в квартиру, и покончим с этим, - выпалила она.

Страдание Белмиры было очевидным, но она не осмелилась спорить с Кордией. Как и я.

Я положила ключ в карман и вышла..До того, как дверь закрылась, я слышала, как

Белмира протестует против своей потери.

Я отперла переднюю дверь квартиры Микки и вошла. Шторы до сих пор были задернуты, блокируя свет, кроме узкой щели, куда проникал луч солнца, как лазер. Воздух был

наполнен пылинками и имел слегка плесневелый запах пустого жилья. Я немного

постояла, осматриваясь. Поскольку никто не убирал, на многих поверхностях все еще был

виден порошок для снятия отпечатков пальцев. Если кто-то был в квартире прошлой

ночью, это было незаметно. В этот раз я не стала надевать резиновые перчатки и сделала

быстрый обход. На первый взгляд все было таким же, как я видела в прошлый раз.

Я остановилась на пороге спальни. Небольшой кусок тонкой материи тянулся из-под

кровати. Я встала на четвереньки, подняла край покрывала и заглянула под кровать.

Кто-то старательно снял ткань, закрывающую дно пружинного матраса и положил ее на

пол, как кожу, сброшенную змеей. Я приподняла угол матраса. Была заметна линия, вдоль

которой ткань была срезана чем-то острым. Я приподняла матрас и перевернула его, вместе с простынями. Нижняя часть была распотрошена, разрезана полосками вдоль всей

длины. Начинка вываливалась наружу, клочки ваты торчали там, где в глубине порылись.

Что-то в этом было одновременно хитрое и жестокое. Я сделала, что могла, чтобы

привести кровать в порядок.

Проверила шкаф. С одеждой обошлись в той же манере: швы и карманы разрезаны, подкладки оторваны, хотя все осталось висеть на вешалках. Для обычного обозревателя

все показалось бы нормальным. Ущерб, возможно, не обнаружится до тех пор, пока не

вернется Микки, или его вещи будут перенесены в камеру хранения.

Я вернулась в гостиную, впервые обратив внимание на непорядок в подушках на диване.

Я перевернула их и увидела, что они тоже были разрезаны. Вдоль спинки дивана материя

была разрезана по шву. Ущерб будет заметен сразу, как диван захотят передвинуть, но, опять же, вандализм не был заметен на первый взгляд.

Я проверила оба тяжелых кресла, опустившись на пол, чтобы заглянуть под них.

Перевернула их по одному. Под сиденьем второго кресла был прямоугольный разрез в

обивке. Я вытащила клин пористой резины. В дыре был металлический ящичек, такой, как

описывал Даффи. Замок был разбит и легко поддался давлению. Я осторожно открыла

крышку. Пусто. Я выпрямилась, села на пятки и сказала:

- Микки, твою задницу.

Какое дурацкое место для тайника! С его изобретательностью и паранойей мог бы

придумать что-нибудь получше. Конечно, я обыскивала квартиру дважды и не нашла эту

чертову штуку, но кто-то нашел. Меня тошнило от разочарования, и было ясно, что ничего

не поправить. Я даже не слышала о ящичке до ночи субботы. В тот момент мне не пришло

в голову все бросить и сразу приехать сюда. Может быть, если я бы это сделала, то мне

представился бы случай хорошенько врезать “кому-то”.

А, ладно. Делу не поможешь. Мне просто придется обходиться так. Я могу найти

фотографию Дункана Оукса в его школьном ежегоднике, но мне бы хотелось иметь

медальон и журналистский пропуск, о которых говорил Даффи. Что-то было особенное в

оригинальном документе, который служил талисманом, тотемном объекте, пропитанном

силой владельца. Возможно, суеверие с моей стороны, но я сожалела о потере.

Я вернула ящичек на место, подняла кресло и вышла из квартиры, заперев за собой дверь.

Спустилась по лестнице и постучалась к Кордии. Она приоткрыла дверь, и я отдала ей

ключ. Она молча забрала его и закрыла дверь. Ясно, что переночевать меня не

приглашали.

Я прошла по переулку, села в машину и поехала в аэропорт. Нашла мотель неподалеку, предлагавший автобусное сообщение с аэропортом. Съела ничем не выдающийся ужин в

ресторане без особых примет в одном из концов здания. Я была в постели в девять и

проспала до четырех сорока пяти, когда встала, приняла душ, надела ту же одежду, отавила машину на парковке мотеля и уехала на автобусе в аэропорт, где успела на

самолет в семь часов. В ту же минуту, когда погасла табличка “не курить”, все пассажиры

в задних рядах зажгли свои сигареты.

Это случилось в аэропорту Тулсы, где я ждала самолета, когда я совершила открытие, которое подняло мне настроение на необозримую высоту. Мне нужно было убить час, так

что я растянулась в кресле, выставив ноги в проход. Эта неудобная позиция, по крайней

мере, позволяла подремать, хотя потом мне возможно придется потратить сотни долларов, чтобы вправить шею.

Между тем, я использовала кожаную куртку Микки как подушку, пытаясь уменьшить

давление на шею. Повернулась набок, что нелегко сделать, сидя прямо. Сделав это, я

почувствовала что-то твердое у лица - язычок молнии, пуговицу? Я не знала, что это такое, но оно добавило непереносимый уровень дискомфорта. Я выпрямилась и проверила часть

куртки, которая была под щекой. Ничего не было видно, но ощупывая кожу, я

почувствовала что-то под подкладкой. Я расправила куртку на коленях и обнаружила

ручной шов. Открыла сумку и достала маникюрные ножницы ( те самые, которыми я

иногда подстригаю волосы). Надрезала шов и увеличила отверстие руками. Оттуда выпал

медальон, черно-белая фотография и карточка прессы.

Вообще-то, в этом тайнике был идеальный смысл. Микки, наверное, ездил в этой куртке в

Луисвилль.

В медальоне было имя и дата рождения Дункана Оукса. Даже спустя столько лет цепочка

была ржавой от крови. Фотография была точно такой, как описал Даффи. Я отложила эти

предметы в сторону и изучила журналистское удостоверение, выданное министерством

обороны. Внизу было напечатано: “ О потере этой карточки сообщить немедленно.

Собственность правительства Соединенных Штатов”. Справа было имя Дункана Оукса, а

слева - его фотография. Темноволосый, серьезный, он выглядел очень молодым, каким, конечно, и был. Дата выдачи была 10 сентября 1965 года. Закончил школу четыре года

назад, ему было не больше двадцати трех. Я всмотрелась в его лицо. Почему-то оно

показалось знакомым, хотя я не могла понять, почему. Я перевернула карточку.

На обороте была полоска, на которой он написал:” В случае чрезвычайных обстоятельств, пожалуйста, сообщите Портеру Йонту, исполнительному редактору Луисвилль Трибун.”

24

Мой самолет приземлился в Луисвилле, Кентукки, в пять часов вечера. Выход был таким

удаленным, что казался покинутым или находившимся на карантине. Я однажды уже была

в Луисвилле, около шести месяцев назад, когда гонка через всю страну закончилась на

кладбище, и я получила незаслуженный удар по голове. В том деле, как и в этом, я

потратила кучу своих денег, без особой надежды на их возвращение.

Пройдя через терминал, я остановилась у телефона-автомата и проверила местную

телефонную книгу, в слабой надежде найти Портера Йонта. Я подумала, что имя

необычное, и вряд ли найдется много таких в Луисвилле и окрестностях. Школьная

библиотекарша говорила, что Трибун была поглощена синдикатом лет двадцать назад.

Я представляла Йонта старым пенсионером, если он вообще еще жив.

На этот раз мне повезло, и я нашла адрес и телефон Портера Йонта, который, как я

полагала, и был человеком, которого я искала. Согласно телефонной книге, он жил на

Третьей улице. Я записала адрес и проследовала на уровень выдачи багажа, где

расплатилась кредитной картой и получила ключи от взятой напрокат машины. Женщина в

пункте проката дала мне карту и обозначилла маршрут: по Уоттерсон, до 65 шоссе, на юг в

центр города.

Я нашла свою машину в положенном месте. Парковка сияла лужами после недавнего

дождя. Учитывая низкую вероятность дождя в любой день в Калифорнии, я пользовалась

моментом и упивалась запахом. Даже воздух был другим: ароматный и влажный, а

температура ближе к вечеру была выше +20. Несмотря на близость Санта Терезы к Тихому

океану, климат там был почти пустынным. Здесь влажный весенний ветерок касался

молодых листочков, а газон обрамляли розовые и белые азалии. Я сняла куртку Микки и

заперла ее в багажнике, вместе с сумкой.

Я решила искать мотель после того, как поговорю с Йонтом. Приближалось время ужина, и был хороший шанс застать его дома. Следуя инструкциям, я доехала до центра и нашла

Третью улицу, где свернула направо. Я медленно ехала вдоль улицы, проверяя номера

домов. Наконец заметила свою цель и остановилась у тротуара неподалеку.

Улица с трехэтажными домами из темно-красного кирпича, должно быть, была чудесной в

начале столетия. Сейчас некоторые здания начали разрушаться, и вторгшиеся заведения

изменили натуру района. Несомненно, что основное население покидало когда-то

величавый центр ради невыразительных пригородов.

Йонт жил в трехэтажном доме из красного кирпича. Вдоль фасада тянулась широкая

веранда. Широкие окна были расположены по одному на этаж. Из окна на чердаке торчал

кондиционер. Улица состояла из похожих домов, поставленных близко друг к другу, с

двориками позади. Впереди, между улицей и тротуаром, на полоске травы были посажены

клены и дубы, которые были там от восьмидесяти до ста лет.

Я поднялась на три ступеньки, прошла по короткой потрескавшейся дорожке и поднялась

еще на шесть ступенек к стеклянной двери, за которой виднелось крошечное фойе.

Здание, которое, видимо, когда-то служило одной семье, теперь было разбито на пять

квартир, судя по именам на почтовых ящиках. У каждой квартиры был звонок, соединенный с интеркомом у входа.

Я позвонила в квартиру Йонта, подождала две минуты и позвонила опять. Когда стало

ясно, что он не отвечает, я позвонила соседям. Через минуту интерком хрюкнул, и пожилая

женщина сказала:

- Да?

- Не могли бы вы мне помочь? Я ищу Портера Йонта.

- Говорите.

- Портер Йонт, из третьей квартиры.

- Который час?

Я посмотрела на часы.

- Шесть пятнадцать.

- Он будет вон там, на углу.Таверна Баттеркап.

- Спасибо.

Я вышла на тротуар и огляделась. Хотя я не видела вывески, но заметила то, что выглядело

как таверна на углу, в половине квартала. Я оставила машину на месте и прошла короткое

расстояние в мягком весеннем воздухе.

В таверне было темновато, облачно от сигаретного дыма, и пахло бурбоном.

По цветному телевизору в углу показывали местные новости с приглушенным звуком.

В темноте мерцала неоновая реклама пива. Таверна была отделана полированным

деревом. Барные табуреты были обтянуты красной кожей. Большинство посетителей в

этот час выглядели одиночками, все мужчины, все курили, отделенные друг от друга как

можно большим количеством табуретов.

Все без исключения повернулись и уставились на меня, когда я вошла. Я остановилась в

дверях и сказала:

- Я ищу Портера Йонта.

Человек в дальнем конце бара поднял руку.

Судя по крутящимся головам, мое прибытие стало самым интересным событием после

наводнения на реке Огайо в 1937 году. Подойдя к Йонту, я протянула руку.

- Я Кинси Миллоун.

- Приятно познакомиться.

Мы пожали друг другу руки, и я уселась рядом с ним.

- Как поживаете? - спросила я.

- Неплохо. Спасибо, что спросили.

Портер Йонт был крупным мужчиной с хриплым голосом и возрастом за восемьдесят. Он

был почти полностью лыс, но его брови все еще были темными и лохматыми и нависали

над поразительно зелеными глазами. В тот момент они были затуманены бурбоном, а его

дыхание пахло фруктовым кексом.

Я увидела, что бармен направляется в нашу сторону. Он остановился перед нами.

Йонт зажег новую сигарету и посмотрел в мою сторону. Он никак не мог сфокусироваться.

Его рот, похоже, работал, но глаза вращались, как две зеленые оливки на пустой тарелке.

- Что вы будете?

- Как насчет Fehr’s?

- Вы не хотите Fehr’s, - сказал Йонт. И к бармену:

- Леди хочет стопку Early Times и воду.

- Пиво подойдет, - скорректировала я.

Бармен достал пиво из кулера, открыл и поставил на стойку передо мной.

- Дай леди стакан, - сказал Ионт сварливо. - Где твои манеры?

Бармен поставил стакан на стойку, и Йонт снова обратился к нему.

- Кто сегодня готовит?

- Пэтси. Хотите посмотреть меню?

- Я это говорил? Мы с этой леди хотим общаться без свидетелей.

- О, конечно.

Бармен ушел в другой конец бара, привычный к манерам Йонта.

Йонт покачал головой, потом посмотрел на меня. Его голова была круглой, как мяч, и

сидела на мясистых плечах почти без шеи. Его рубашка была из темного полиэстера, наверное, выбранная за незаметность пятен и легкость стирки. Пара темных подтяжек

поддерживала его брюки намного выше талии. На нем были темные носки и сандалии.

- Одежа подходящая? Если я знал вы приходить, я носил мое лучшее воскресное, - сказал

он, нарочно коверкая грамматику.

Мне пришлось засмеяться.

- Извините. Я привыкла тщательно рассматривать почти все.

- Вы журналистка?

Я помотала головой.

- Частный детектив. Я пытаюсь узнать о Дункане Оуксе. Вы его помните?

- Конечно. Вы уже второй детектив за месяц, который приходит и расспрашивает о нем.

- Вы говорите о Микки Магрудере?

- Да, о нем.

- Я так и думала.

- Почему он послал вас? Он не поверил мне на слово?

- Мы не говорили. В него стреляли на прошлой неделе, и с тех пор он в коме.

- Жаль это слышать. Он мне понравился. Он умный. Первый парень, которого я встретил, кто может выпить столько, сколько я.

- В этом он талантлив. В любом случае, я делаю все, что могу, чтобы продолжить его

расследование. Это трудно, потому что я даже не знаю, чего он добился. Я надеюсь, что вы

не потратите время зря.

- Выпивать - это потеря времени, а не разговор с симпатичными леди. Что за внезапный

интерес к Оуксу?

- Его имя появилось в связи с другим делом, в Калифорнии, откуда я приехала. Я знаю, что

он когда-то работал в Трибун. Ваше имя было на его пропуске военного корреспондента, так что я решила поговорить с вами.

- Бесполезная затея. Он мертв уже двадцать лет.

- Я слышала об этом. Простите за повторение, но если вы расскажете мне то, что

рассказали Микки, может быть мы сможем понять, имеет ли он отношение к этой истории.

Йонт отпил виски и стряхнул пепел с сигареты.

- “Военный корреспондент” - довольно громкий титул для такой газеты, как Триб. Я не

думаю, что даже у Курьер-джорнал тогда был собственный корреспондент. Это было в

начале шестидесятых.

- Вы сами его наняли?

- О, конечно. Это был местный мальчик, голубая кровь, высшее общество: хорош собой, амбициозен, большое эго. Больше харизмы, чем характера.

Его локоть соскользнул со стойки, и он поймал себя, дернувшись, что мы оба

проигнорировали. С его головой все было в порядке. Это его тело норовило ускользнуть

из- под контроля.

- Что вы имеете в виду?

- О мертвых плохо не говорят, но я подозреваю, что он достиг своего предела. Вы сами

должны знать таких людей. В старших классах - дни славы, потом -ничего особенного.

Это не значит, что все было плохо, просто он никогда не достиг такого же уровня.

Он любил срезать углы, образно говоря, никогда на самом деле не заслужил свои нашивки.

- В каком колледже он учился?

- Он не учился. Он не любил учиться. Он был умницей, получал хорошие оценки, но

академические знания его не интересовали. У него была напористость и стремление. Он

решил, что большему научится в реальном мире, и ухватился за эту идею.

- Он был прав насчет этого?

- Трудно сказать. Парень любил суетиться. Уговорил меня платить ему семьдесят пять

долларов в неделю, чего, если честно, у нас не было. Даже в те дни его зарплата была

маленькой, но его это не волновало.

- Потому что он был из богатой семьи?

- Это правда. Ревел Оукс, его папаша, сделал состояние на грешной торговле, виски и

табак. Это и спекуляции с недвижимостью. Дункан вырос в атмосфере привилегий. Черт,

его папочка дал бы ему все, что угодно: путешествия, лучшие университеты, место в

семейном бизнесе. У Дункана было другое на примете.

- Например?

Он помахал сигаретой в воздухе.

- Как я и говорил, он ухитрился получить работу в Трибун, в основном, благодаря влиянию

его отца.

- И чего он хотел?

- Приключений, признания. Дункана привлекала жизнь на краю. Он жаждал быть в центре

событий, жаждал риска. Он хотел поехать во Вьетнам и делать репортажи о войне. Ничего

на него не действовало, пока он не добился своего.

- Но почему не записаться в армию? Если ты жаждешь жизни на краю, почему не пехота?

Это близко к краю, насколько возможно.

- Его бы не взяли. У него были такие шумы в сердце, как вода, текущая через шлюз. И

тогда он пришел к нам. Триб ни за что не могла себе позволить билет до Сайгона. Для него

это не имело значения. Он сам оплатил дорогу. В те дни мы говорили о Нейле Шихане, Дэвиде Хэлберстаме, Мэле Брауне, Хомере Бигарте. Дункан воображал свои статьи во всех

газетах по всей стране. Он сделал серию местных интервью с новобрачными, чьи мужья

ушли на войну. Идея была в том, чтобы написать продолжение, поговорив с мужьями, и

увидеть сражение с их точки зрения.

- Неплохая идея.

- Мы думали, что она многообещающая, тем более, что так много его одноклассников

были призваны. В любом случае, он получил свои корреспондентские документы и

паспорт. Он полетел из Гонконга в Сайгон, а оттуда в Плейку. Какое-то время с ним было

все в порядке, он разъезжал на военном транспорте, везде, куда его брали. Чтобы отдать

ему должное, думаю, что из него мог получиться прекрасный журналист. Он умел

обращаться со словами, но ему не хватало опыта.

- Как долго он там был?

- Всего пару месяцев. Он услышал о какой-то акции в месте под названием ла Дранг. Я

думаю, он потянул за ниточки, может, его старик опять помог, или его личное обаяние.

Это было жуткое сражение, некоторые говорят, худшее за войну. После этого была

посадочная зона Албани: около трехсот парней убито в том месте за четыре дня. Должно

быть, оказался в самой гуще, без выхода. Мы позже слышали, что его ранило, но никогда

не узнали, насколько серьезно.

- А что потом?

Йонт сделал паузу, чтобы погасить сигарету. Он промахнулся мимо пепельницы и воткнул

окурок в стойку.

- Вот что мне известно. Его должны были эвакуировать, но он так и не вернулся. Вертолет

взлетел, полный мешков с телами и горсткой раненых. Приземлился через сорок минут, но

Дункана там не было. Его отец поднял шум, добился от высоких чиновников в Пентагоне

расследования, но ничего так и не выяснили.

- И это все?

- Боюсь, что да. Вы голодны? По мне, пора поесть.

- Я не против.

Портер жестом подозвал бармена.

- Скажи Пэтси, чтобы собрала парочку Горячих Браунс.

- Хорошо.

Бармен вышел из-за стойки и направился к двери, которая, как я предполагала, вела на

кухню к Пэтси.

- Могу поспорить, вы такого не ели.

- Что такое Горячий Браун?

- Его изобрели в отеле Браун. Подождите и увидите. На чем я остановился?

- Пытались вычислить судьбу Дункана Оукса.

- Он мертв.

- Откуда вы знаете?

- О нем ничего не было слышно с тех пор.

- Разве невозможно, что он запаниковал и сбежал пешком?

- Наверное, при отсутствии тела, все возможно.

- Но не очень вероятно?

- Я бы сказал, нет. Позже мы слышали, что вьетнамцы были повсюду, искали раненых и

убивали на месте. У Дункана не было никакой подготовки. Он, наверное, и ста метров не

прошел бы самостоятельно.

- Я бы хотела, чтобы вы на кое-что взглянули.

Я достала из сумки фотографию, пропуск и медальон с именем Дункана.

Йонт зажал сигарету в углу рта, рассматривая предметы в облаке дыма.

- Те же вещи мне показывал Магрудер. Откуда они у него?

- Они были у парня по имени Бенни Кинтеро. Вы его знаете?

- Имя не кажется знакомым.

- Это он на фотографии. Я предполагаю, что это Дункан.

- Это он. Когда это снято?

- Брат Кинтеро думает, что это ла Дранг. Бенни ранило семнадцатого ноября.

- Так же, как и Дункана. Это, должно быть, одна из последних фотографий Дункана.

- Я не думала об этом, но наверное.

Йонт вернул фотографию, которую я убрала в сумку.

- Бенни - еще один мальчик из Луисвилля. Он умер в Санта Терезе в 1974 году, возможно, убит, хотя никого не арестовали.

Я рассказала подробности о смерти Бенни.

- Микки не рассказывал об этом?

- Ни слова. А при чем тут Кинтеро?

- Могу дать вам поверхностный ответ. Его брат говорит, что он отправился в Мануал. Я

предполагаю, что в то же время Дункан поехал в Мэйл. Кажется странным, что у него

оказалсь вещи Дункана.

Портер помотал головой.

- Интересно, почему он их хранил?

- Понятия не имею. Они были в запертом ящичке у него в комнате. Его брат нашел их

месяцев шесть назад. Он привез их в Калифорнию.

Я немного подумала и спросила:

- Откуда у Дункана медальон, когда он не был в армии?

- Он сам его заказал. Подходило к его театральному чувству. Еще один пример, как он

любил действовать: выглядеть как солдат было все равно, что быть им. Я удивляюсь, что

он не щеголял в форме, но наверное, это было бы слишком. Не поймите меня неправильно.

Мне нравился Дункан, но он был парнем с пониженными стандартами.

Из кухни вышла женщина, наверное, Пэтси, с дымящейся миской в каждой руке. Она

поставила их перед нами и выдала каждому по набору приборов, завернутых в бумажные

салфетки.

Йонт пробормотал “спасибо”, и она ответила “на здоровье”.

Я уставилась на блюдо, которое выглядело как озеро горячей желтой тины, присыпанной

паприкой, и чем-то комковатым внизу.

- Что это?

- Ешьте и разберетесь.

Я взяла вилку и попробовала маленький кусочек. Горячий Браун оказался открытым

нарезанным сэндвичем из индейки, с беконом и помидорами, запеченным в самом

божественном сырном соусе, к которому когда-либо прикасались мои губы. Я мяукнула, как котенок.

- Я говорил, - удовлетворенно сказал Йонт.

Закончив, я вытерла рот и отпила пива.

- Как насчет родителей Дункана? У него еще остались здесь родственники?

Йонт помотал головой.

- Ревел умер от инфаркта через несколько лет, в 1974, если память не подводит... Его мать

умерла через три года от инсульта.

- Братья, сестры, родные, двоюродные?

- Никого. Дункан был единственным ребенком, и его отец тоже. Сомневаюсь, что вы

найдете родственников с материнской стороны. Они были из округа Пайк, у границы с

Западной Вирджинией. Беднее грязи. Когда она вышла за Ревела, порвала с ними все

связи.

Он посмотрел на часы. Было почти восемь.

- Мне пора домой. Моя передача начинается через две минуты.

- Спасибо за ваше время. Могу я заплатить за ваш ужин?

Йонт бросил на меня взгляд.

- Сразу видно, что вы не бывали на Юге. Леди не покупает ужин джентльмену. Это его

прерогатива.

Он залез в карман, вытащил пачку банкнот и бросил несколько на стойку.

По его совету я провела ночь в гостинице Досуг на Бродвее. Я могла попробовать отель

Браун, но он выглядел слишком навороченным для таких, как я.

“Досуг” был скромной нормальногй гостиницей с полированной фанерой, нейлоновым

ковровым покрытием, поролоновыми подушками и слоем хрустящего полиэтилена под

простыней, на случай, если я намочу постель. Я позвонила в авиакомпанию и обсудила

варианты своего возвращения. Первым (и единственным) было место в самолете во второй

половине дня на следующий день. Я ухватилась за этот вариант, размышляя, чем мне

заняться все это время.

Подумала о визите в мужскую школу Луисвилля, которую Дункан закончил в 1961 году. В

глубине души я сомневалась, что там можно много узнать. Портер Йонт нарисовал

непривлекательный портрет молодого Дункана Оукса. По мне, он выглядел

поверхностным избалованным манипулятором. С другой стороны, он был так молод, когда

погиб, двадцать два-двадцать три года. Я подозреваю, что большинство из нас в этом

возрасте полностью зациклены на себе. В двадцать два я успела побывать замужем и

развестись. А в двадцать три я не только была замужем за Даниэлом, но ушла из полиции

и пребывала в полной растерянности. Я думала, что была взрослой, но на самом деле была

глупой и ничего не понимала. Мои суждения были ошибочными, а восприятие

действительности неправильным. Кто я такая, чтобы осуждать Дункана? Он мог стать

хорошим человеком, если бы прожил дольше. Размышляя об этом, я почувствовала

странную печаль обо всех шансах, которые он упустил, об уроках, которые он никогда не

выучил, о мечтах, которые не сбылись из-за его раннней смерти. Кем бы он ни был, я могу, по крайней мере, проявить уважение.

В десять утра на следующий день я припарковала машину на боковой улице неподалеку от

мужской школы Луисвилля. Здание было трехэтажным, из темно-красного кирпича с

белой отделкой. Окружающий микрорайон состоял из узких домов из темно-красного

кирпича, с узкими проходами между ними.

Я поднялась по бетонным ступенькам. Над входом в одинаковых нишах расположились

два похожих на гномов школяра, читающие какие-то дощечки. На камне были вырезаны

годы 1914 и 1915, видимо, отмечающие годы постройки здания. Я толкнула дверь и вошла.

Интерьер определялся панелями из серого мрамора, с серыми стенами над ними. Пол в

фойе был из серого в крапинку мрамора, с непонятными трещинами там и сям. В

аудитории далеко впереди виднелись опускающиеся ряды деревянных сидений и

деревянный пол, слегка покоробленный от старости.

Должно быть, шли занятия, потому что коридоры были пусты, и почти никого не было на

лестницах. Я зашла в школьный офис. Окна были высокими. На потолке висели длинные

трубки флуоресцентного освещения. Я спросила, где библиотека, и меня послали на

третий этаж.

Школьная библиотекарша, миссис Каллоуэй, была крепкой женщиной, в длинной

джинсовой юбке и неразрушимых прогулочных туфлях. Ее металлически-седые волосы

были подстрижены в стиле, требующем минимального ухода, который она, наверное, сохраняла годами. Приближаясь к пенсионному возрасту, она выглядела как женщина, которая предпочитает мюсли, йогу, натуральные мази, наклейки на бампер “Спасите

китов!”, заплывы с полярными медведями и длинные велосипедные туры в разных

странах.

Когда я попросила показать мне выпускной альбом за 1961 год, она окинула меня

взглядом, но воздержалась от комментариев. Вручила мне альбом, и я устроилась за

свободным столом. Она вернулась за свой стол и занялась делами, хотя могу сказать, что

она собиралась за мной приглядывать.

Я полистала альбом, рассматривая черно-белые портреты выпускников. Я не искала имя

Дункана. Просто впитывала все, пытаясь проникнуться ощущением времени, которое

предшествовало моему на шесть лет. Вначале школа была только мужской, но с годами

обучение стало совместным. Мальчики-выпускники были в пиджаках и галстуках, коротко

подстриженные волосы подчеркивали большие уши и странные формы голов.

Многие носили очки в тяжелых черных оправах. У девочек были короткие стрижки и

темные свитера. На каждой было простенькое жемчужное ожерелье, возможно, предоставленное фотографом.

К 1967 году, когда я закончила школу, девочки носили начесы, покрытые лаком до

твердости, с торчащими кончиками. Мальчики превратились в клонов Элвиса Пресли.

Здесь, на скромных школьных фотографиях, мальчики были в белых носках, а девочки в

юбках до колена.

На фотографиях с занятий по искусству, домоводству и естествознанию ученики были

собраны группами, показывали на карты на стене, или собирались вокруг учителя,

улыбаясь и притворяясь заинтересованными. Все учителя выглядели на пятьдесят пять и

казались скучными и серыми, как пыль.

На День благодарения осенью 1960 года состоялась игра со школой Мануал. Мужская

школа победила со счетом 6-0. Соперничество между двумя старшими школами было

долгим и яростным. Началось в 1893 году и несомненно продолжалось до сих пор. На то

время было зафиксировано 9 побед Мужской, 19 Мануал и 5 ничьих. Внизу страницы, на

фотографии команды Мануал, я нашла хавбека по фамилии Кинтеро.

Вернулась на первую страницу и начала сначала. Дункан Оукс присутствовал на

нескольких фотографиях, темноволосый и красивый. Он был избран вице-президентом, королем выпускного бала и классным фотографом.

Он не был отличником, но зато играл в футбол. Я нашла его фотографию в команде

Мужской старшей школы.Хавбек. Как интересно, Дункан Оукс и Бенни Кинтеро занимали

одинаковые позиции в соперничающих командах. Они должны были знать друг друга.

Я подумала о словах Портера Йонта о том, что для Дункана это были годы славы, и после

этого его жизнь не достигала таких высот. Это могло быть правдой и для Кинтеро тоже.

Оглядываясь назад, казалось трогательным, что их дороги вновь сошлись во Вьетнаме.

Я вернулась к началу и вгляделась в фотографию Дункана в качестве короля бала. Он был

в смокинге. Подстриженный, гладко выбритый, с белой бутоньеркой в петлице.

Я перевернула страницу и изучила королеву бала, гадая, были ли они парой или случайно

были выбраны по отдельности. Дарлин ЛаДестро. Что ж, это был хорошо известный мне

тип. Длинные светлые волосы подняты наверх, сильный нос, патрицианский облик. Она

выглядела классически, знакомо, как девочки из моей школы, дочери богатых родителей.

Не будучи красивой или хорошенькой, Дарлин была из тех девушек, которые стареют

стильно. Она приходит на встречи выпускников, замужем за ровней по социальной

лестнице, все еще тонкая, как спица, в волосах со вкусом пробиваются седые пряди.

Дарлин ЛаДестро, ну и имячко. Наверное, она его поменяла при первой возможности, назвала себя Доди или Десси или...

Меня пронзило холодом, и я невольно вскрикнула от изумления. Миссис Каллоуэй

подняла голову, и я помотала головой, чтобы показать, что со мной все в порядке, хотя это

было не так. Неудивительно, что Дарлин казалась знакомой. Теперь она звалась Лэдди

Бетел, живая и здоровая, и жила в Санта Терезе.

25

Я отложила свое возвращение, перенеся вылет на утро четверга, чтобы успеть собрать

кое-какую информацию. Я прочесала выпускные альбомы за 1958, 1959, 1960, 1961 и 1962

годы, в поисках Марка Бетела, но не нашла упоминаний о нем. Если Лэдди была с ним

знакома в то время, это не потому, что он учился в старшей мужской школе Луисвилля.

Я сделала копии страниц с фотографиями Лэдди и Дунакна, вместе и по отдельности. На

многих фотографиях в классе они стояли рядышком.

Положила стопку альбомов на стол миссис Каллоуэй. Покинула школу и ездила вокруг, пока не нашла аптеку, где купила пачку каталожных карточек и карту города. Потом

отправилась в библиотеку, которая была недалеко. Работая с городским справочником и

телефонной книгой, я нашла фамилию ЛаДестро и записала адрес.

В справочниках за 1959, 1960 и 1961 годы было отмечено, что отец Лэдди, Гарольд

ЛаДестро владел механической мастерской и числился механиком точного оборудования и

изобретателем.

Из-за элегантного аристократического облика Лэдди я предполагала, что она была из

богатой семьи, но наверное, я ошибалась. В те годы ее отец был рабочим, и не было

признаков, простирались ли его интересы за обычные пределы. Из выпускного альбома я

знала, что она окончила школу на отлично, но в списке ее достижений не упоминались

планы поступления в колледж. Возможно, она поступила в луисвилльский университет, что могло быть не очень дорого для местных жителей. Еще было возможно, что она

закончила секретарские курсы, и могла работать на своего отца. Это была вещь, которую

порядочная дочь сделала бы в те дни.

Но где она познакомилась с Марком? По наитию я взяла телефонную книгу за 1961 год, где нашла двадцать одну семью с фамилией Бетел и четыре с фамилией Оукс. Там был

только один Ревел Оукс, и я записала адрес. Что касается Бетелов, у меня была другая

идея, как найти семью Марка. Я сделала копии списков из телефонной книги и

соответствующих страниц из городского справочника и добавила их к копиям с

информацией из выпускных альбомов. Я не была уверена, к чему приду, но почему бы не

довериться своему чутью? Я уже заплатила за билет на самолет, чтобы попасть сюда. И

никуда не денусь до следующего утра. Чем же еще заниматься?

Я села в машину и совершила небольшую поездку, начав с дома Оуксов на Четвертой

улице в центральной части города. Дом был впечатляющим: великолепное трехэтажное

здание, построенное, возможно, в конце 19 века. Стиль был чем-то средним между

ренессансом и барокко, с карнизами, колоннами, изогнутыми контрфорсами, балюстрадой

и закругленными окнами.

Цвет был необычным: темно-розовый, с коричневатым оттенком, как будто годы

отполировали фасад до этого печального цвета. Судя по табличке на газоне, здание сейчас

занимали две адвокатские фирмы. Участок был большим, еще сохранилсь каменная ограда

и ворота. Два чудесных дуба осеняли сад позади, и я могла видеть каретный сарай в конце

выложенной камнем дорожки.

Судя по адресу, дом ЛаДестро находился примерно в двух километрах, в одном квартале

от университета, на узкой боковой улице. Я проверила номер, но дома не было, должно

быть, его снесли, чтобы расширить университетский кампус. Оставшиеся дома

представляли собой одноэтажные коробки, заключенные в темно-красный асфальтовый

сайдинг. Депрессивно. Я не могла вообразить, как Лэдди катапультировалась из такого

мрачного начала в свое теперешнее богатство. Была ли она замужем раньше? В те дни

богатый муж имел очевидное значение, благодаря которому женщина могла поднять свой

социальный статус и улучшить перспективы на будущее. Она несомненно изо всех сил

старалась выбраться отсюда.

Все еще находясь в центральной части города, я разыскала окружной архив в здании суда, между Пятой и Шестой улицей на Вест Джефферсон. Клерк был очень любезен, когда я

рассказала, что мне нужно: брачная лицензия Дарлин ЛаДестро и Марка Бетела, которые, как я предполагала, поженились летом 1965 года. Я не могла назвать конкретную дату, но

вспомнила, что Джуди, секретарша Марка, говорила, что он записался в армию сразу

после окончания колледжа. Что могло быть более естественным, чем женитьба на Лэдди

тем летом, прежде, чем отправиться за океан?

Еще я опиралась на теорию, что Лэдди (известная как Дарлин ЛаДестро) была явной

кандидатурой для одного из интервью Дункана. Она была молода, она была мила, она

была местной. С ней было легко вступить в контакт, поскольку они жили в одном городе и

были знакомы много лет. На журналистском удостоверении Дункана стояла дата 10

сентября 1965 года. Если он вообще говорил с Лэдди, это было, наверное, между ее

свадьбой, отъездом Марка и его собственным вылетом во Вьетнам вскоре после этого.

Через пятнадцать минут я испытала один из моментов радостного возбуждения, когда

клерк нашел запись о бракосочетании.

- О, как здорово. Разве это не изумительно?

Взгляд клерка был усталым.

- Я совершенно потрясен.

Я засмеялась.

- Ну, мне нравится, когда я права, особенно, когда полагаюсь на свой инстинкт.

Он облокотился на стойку, оперся подбородком на ладонь и смотрел, как я переношу

информацию с документа на свои каталожные карточки.

Лицензия была выдана в июне 1965 года. Свадьба должна была состояться в течение

месяца. Дарлин ЛаДестро было двадцать два, и она работала бухгалтером. Дочь Гарольда

и Миллисент ЛаДестро, и проживала по адресу из телефонной книги за 1961 год.

Марк Чарльз Бетел, двадцать три года, армия США, сын Вернона и Ширли Бетел, с

адресом на Тривиллиан Вэй.

Ни жених, ни невеста не были прежде женаты.

- Вы знаете, кто он такой? - небрежно спросил клерк.

Я посмотрела на него с интересом.

- Кто, Марк Бетел?

- Нет, ЛаДестро.

- Я ничего не знаю о нем. А что за история?

- Он получил патент на какую-то штуковину, которая использовалась в космическом

проекте Меркурий.

- И так он заработал свои деньги?

- Конечно. Он до сих пор здесь известен. Самообразованный, эксцентричный. У него даже

не было связей в космической индустрии. Просто работал сам по себе. Я как-то видел его

фотографию, и он выглядел как яйцеголовый ботан. Всю жизнь корпел в мастерской и не

заработал ни гроша. Здесь, недалеко, жил на помойке. Все считали его придурком, а потом

вдруг он получает права от МакДоннелл-Дуглас на эту штуку. Он умер богатым

человеком. Очень, очень богатым.

- Будь я проклята. А что это за штука, на которую он получил патент?

- Какая-то фиговина. Кто ее знает? Я слышал, что ее до сих пор используют. Мир полон

парней, которые создают всякие прибамбасы и ничего за них не получают. ЛаДестро

нанял адвоката по патентам и победил больших дядей.

- Невероятно.

- Его дочке, конечно, повезло. Я слышал, что она теперь живет в Калифорнии, в каком-то

шикарном поместье.

Он показал на брачную лицензию.

- Хотите копию этого?

- Сколько стоит?

- Два доллара за обычную и пять за сертифицированную.

- Обычная сойдет.

Я села в машину и отправилась в район города, известный как Хайлэндс. Оказавшись на

Тревиллиан, нашла дом, в котором жили Бетелы. Белый каркасный дом выглядел

комфортабельным, небольшой, но ухоженный, в хорошем микрорайоне среднего класса, явно лучшем, чем тот, в котором выросла Лэдди.

Я остановилась перед домом, прошла по длинной дорожке и поднялась на крыльцо.

Никого не было дома, но почтовый ящик обнаружил, что теперь там жила семья по

фамилии Пойнтер. Это была страна Донны Рид (американская актриса, популярная в 1940-е): зеленые ставни на окнах, анютины глазки в цветочных ящиках, трехколесный

велосипед на дорожке и кость для собаки во дворе. Все оконные стекла блестели, а кусты

были ровно подстрижены. Пока я смотрела, грациозная серая кошка осторожно прошла по

свежеподстриженному газону.

Я вернулась к машине, села и раскрыла карту. Судя по ближайшим школам, Марк, возможно, посещал Хайлэндскую среднюю, а потом Атертон или католическую школу

святого Хавьера на Бродвее. Он мог ходить и в частную школу, я не была уверена, но он

производил впечатление человека, который гордился бы учебой в частной школе.

И что теперь?

Перелистала свои записи, освободив воображение. Я добавила несколько точек, но не

видела всех линий, которые их соединяли. Дункан Оукс казался важным. Я чувствовала

его присутствие, как ступицу огромного колеса. Можно было проследить его отношения с

Бенни Кинтеро. Ровесники, два школьных спортсмена, которые играли на одинаковых

позициях в соперничающих футбольных командах. Их дорожки пересеклись через

несколько лет на кровавой почве ла Дранга. После этого Оукс исчез, но Кинтеро выжил, сохранив медальон Дункана, его журналистский пропуск и фотографию.

Еще я могла связать Дункана Оукса с Лэдди Бетел, урожденной Дарлин ЛаДестро, которая

училась с ним в школе. И здесь сюжет становился более интригующим. Лэдди теперь

замужем за адвокатом, который представлял моего бывшего мужа, подозреваемого в

избиении до смерти Бенни Кинтеро, семью годами позже. Если Дункан Оукс был

ступицей, возможно, Марк Бетел являлся осью, вокруг которой крутились последующие

события.

Я завела машину и поехала в свой мотель. Даже без связующих звеньев картина

формировалась, грубая и расплывчатая, но та самая, которую должен был видеть Микки.

Проблема была в том, что у меня не было доказательств, ни того, что преступление было

совершено много лет назад, ни того, что оно вызвало последствия здесь и сейчас.

Это просто казалось логичным. Какая-то комбинация событий стала причиной убийства

Бенни Кинтеро и ранения Микки Магрудера. Мне нужно было представить себе историю, которая включит всех игроков и придаст смысл их судьбам.

Если жизнь - это пьеса, то в ней должно быть логическое объяснение, история, которая

соберет все вместе, хотя первоначально кажется туманной.

Перед отлетом на следующее утро я позвонила Портеру Йонту и спросила, не сможет ли

он достать репортажи, которые писал Дункан Оукс до того, как отправился во Вьетнам.

Много бормотаний и покашливаний, но он сказал, что посмотрит, что можно сделать.

Я дала ему свой адрес и большой телефонный поцелуй и велела беречь себя, я с ним

свяжусь.

За время полета домой ничего не произошло, хотя он занял большую часть дня: из

Луисвилля в Тулсу, из Тулсы в Санта Фе, из Санта Фе в Лос-Анджелес, где я доехала на

шаттле до мотеля, забрала свой фольксваген и проехала сто с лишним километров до дома.

Учитывая часы в воздухе, время ожидания и поездку в конце, я прибыла в Санта Терезу в

4.30. Чувствовала себя раздраженной: усталая, голодная, с растрепанными волосами и

жирным лицом. Еще хотелось пить после орешков, которые я жевала весь день вместо

нормальной еды. Мне приходилось шлепать себя, чтобы не взвыть в голос.

Придя домой, я села за письменный стол и вытащила из верхнего ящика автобиографию

Марка Бетела, которую я засунула туда в субботу. На первой странице он указал дату и

место своего рождения - Дэйтон, Огайо, 1 августа 1945 года. Окончил университет в

Кентукки в 1965 году. Упомянул службу в армии, скромно упустив упоминание о

Пурпурном Сердце. Позвоню утром Джуди, смазав нёбо арахисовым маслом, и

притворюсь журналисткой, так что разузнаю подробности. Если Марк был в ла Дранге, я

на один шаг придвинусь к завершению картины, которая почти закончена.

Я разделась, приняла душ и вымыла голову. Почистила зубы, оделась и спустилась по

спиральной лесенке.

Моей первой мыслью было поговорить с Карлином Даффи, сообщить о том, что я узнала в

Луисвилле, хотя я все еще толком не знала, какие выводы сделать. Ограничила себя

фактами, оставив в стороне теории и предположения. Эта встреча была в большой степени

одолжением с моей стороны. Он меня не нанимал.Он мне не платил, и я не должна была

ему ничего объяснять. Однако, я надеялась, что он сможет что-то предложить, какой-то

кусочек головоломки, которым ему не приходило в голову поделиться. Более того, я

помнила гнев и ярость Даффи в ту ночь, когда он приходил к Микки. Мне не хотелось

увидеть повторение этой сцены, и это был способ защититься. Брат Даффи умер, и у него

была своя ставка в этой игре.

Я поехала в питомник, где нашла парковочное место перед садовым центром. Молилась, чтобы Даффи был дома, а не в Хонки Тонк. Бар был открыт в этот час, но я не

осмеливалась туда возвращаться. Думала, что мне лучше сохранять дистанцию, на случай, если Тим и Скотти поймут, кто на них настучал. Была почти половина шестого, свет еще

горел, и я легко прошла по обсаженным деревьями тропинкам. В конце участка виднелась

крыша сарая, и я запоминала дорогу. Прямого пути не было, приходилось петлять между

рядами.

Подойдя к сараю, я заметила желтый компактный грузоподъемник у входа. На его вилах

спереди были сложены несколько больших мешков мульчи. Высокая и угловатая, машина

была огромной версией игрушки, которой я играла в шесть лет. Этот период был

коротким, где-то между лего и гибелью пупса, раздавленного моим трехколесным

велосипедом.

Я вошла в сарай, отодвинув одеяло, которое Даффи повесил от сквозняков. Он спал, лежа

на своей раскладушке. Его рот был широко открыт, а храп наполнял пространство парами

бурбона. Он прижимал к груди пустую бутылку Early Times. Один носок был наполдовину

спущен, обнажив пятку. Он выглядел абсурдно молодым для человека, который половину

жизни провел в тюрьме. Черт, подумала я. Нашла одеяло, укрыла его, потом положила

медальон, журналистский пропуск, фотографию и записку на ящик, где он их увидит, когда проснется. В записке говорилось, что я свяжусь с ним на следующий день и

расскажу о поездке. Вышла из сарая, давая ему возможность проспаться.

Я шла назад к машине и думала, как часто нахожу много общего между собой и

подобными парнями. Каким он бы ни был грубым и неотесанным, с его расистскими

комментариями, исковерканной грамматикой и криминальным прошлым, я понимала его

устремления. Каким свободным чувствуешь себя, когда бросаешь вызов авторитетам, попираешь условности, игнорируешь обычные моральные стандарты.

Я знаю собственную двойственность. С одной стороны, я действительно

законопослушный тип, строгая в суждениях, ненавидящая тех, кто нарушает доктрины

справедливости и честной игры. С другой стороны, я могу беззастенчиво врать, подслушивать, взламывать замки и проникать в чужие дома, где роюсь в вещах и забираю, что мне нужно. Это нехорошо, но я наслаждаюсь каждой минутой своего плохого

поведения. Позже я чувствую себя виноватой, но все равно не могу удержаться. Я

разделена посередине, добрый ангел сидит на одном плече, Люцифер устроился на

другом. Борьба Даффи была такой же, и когда он уклонялся в одном направлении, я

обычно склонялась к другому, ища правосудия в сердце анархии.

И вот к какому выводу я пришла: если плохие парни не играют по правилам, почему

хорошие должны?

Я поехала назад в город. Было уже 5.50, и я умирала от голода, так что завернула к окошку

Макдоналдса и заказала большой гамбургер с сыром, большую порцию картошки и кока-колу с собой. Я мурлыкала от возбуждения, пока дождалась своего пакета с едой.

Поеду домой, переоденусь в пижаму, свернусь на диване и буду смотреть ерунду по

телевизору, поедая вредную еду. Пока я ехала, в машине пахло божественно, как в

мобильной микроволновке. Я нашла прекрасное место для парковки, заперла машину и

прошла через скрипучую калитку. Свернула за угол, вся в предвкушении предстоящих

удовольствий. И остановилась.

Детективы Клаас и Альдо стояли на моем крыльце. Это было повторение нашей первой

встречи: те же парни, один темный, другой светлый, те же спортивные куртки. У Клааса

был портфель, такой же, как раньше. Жиан Альдо жевал резинку. Его темные волосы были

коротко подстрижены, но брови все так же напоминали живую изгородь и сходились на

переносице. Мне хотелось напасть на него с пинцетом и выщипать догола.

- Чего надо? - спросила я.

Детектива Клааса это, похоже, позабавило. Теперь все было по-другому.

- Ведите себя хорошо. Мы приехали с вами поговорить.

Я прошла мимо него с ключами и открыла дверь. Детектив Клаас пользовался средством

для волос, которое пахло как химический эксперимент в школе. Двое последовали за мной

в дом. Я бросила сумку на пол у письменного стола и проверила автоответчик. Сообщений

не было.

Я приподняла мой пакет из Макдоналдса, содержимое остывало с каждой минутой, как и

мои надежды.

- Сначала я поем. Я полумертва от голода.

- Давайте.

Я подошла к холодильнику и достала бутылку шардонне. Порылась в ящике и нашла

открывашку.

- Хотите вина? Я выпью. Можете присоединиться.

Двое обменялись взглядами. Наверное, это было против правил, но они, должно быть, решили, что если я напьюсь, со мной будет легче договориться.

- Будем благодарны. Спасибо, - сказал Клаас.

Я вручила ему бутылку и открывалку, и он занялся работой, пока я достала три бокала и

бумажную тарелку. Высыпала картошку и достала из шкафчика кетчуп.

- Угощайтесь.

Детектив Клаас разлил по бокалам вино, и мы стояли, поедая руками остывшую картошку.

Она стала совсем мягкой и вялой, и мы роняли ее в свои клювы, как трио птиц,

поедающих червей-альбиносов. Будучи всегда милосердной, я разрезала гамбургер на три

равные части, и мы умяли их тоже.

После ужина мы прошли шесть шагов до гостиной. На этот раз я заняла диван, а они

расположились на раскладных стульях. Я заметила, что детектив Клаас, как и раньше, держал свой портфель под рукой. Я знала, что там у него магнитофон, и мне хотелось

наклониться и адресовать все слова в приоткрытую щель.

- И что теперь? - спросила я, скрестив руки на груди.

Детектив Альдо улыбнулся.

- У нас есть новости, и мы подумали, что вы захотите их услышать из первых рук. Мы

нашли частичный отпечаток на пистолете, и он совпал с отпечатками в квартире

Магрудера.

- Помните серый металлический ящик, спрятанный под креслом? - спросил Клаас.

У меня пересохло во рту.

- Конечно.

Ни звука.

Я прочистила горло и попробовала еще раз.

- Конечно.

- Мы нашли хороший набор отпечатков на внутреннем краю крышки, как будто кто-то

открывал ее кончиками пальцев.

- Кто?

Альдо ответил, явно довольный собой.

- Марк Бетел.

Я уставилась на него, моргая.

- Вы шутите.

- Он был там ночью в воскресенье и оставил отпечатки повсюду.

- Это чудесно. Мне нравится. Какой молодец.

- Мы не знаем, что он искал.

Я подняла руку.

- Могу вам сказать.

Я быстро рассказала им о проделанной работе, включая находку документов Дункана

Оукса в подкладке куртки Микки.

- Не могу поверить, что он был настолько глуп, чтобы оставить свои отпечатки. Он сошел

с ума?

- Он начал отчаиваться, - сказал Клаас. - Возможно, увидел порошок для снятия

отпечатков на всех поверхностях и решил, что мы закончили.

- Вы снова сняли отпечатки?

- Утром во вторник, - ответил Альдо.

- Но зачем? Что на вас нашло?

- Нам позвонила Кордия Хатфилд. Она видела свет в воскресенье вечером. Вы клялись, что это не вы, так что она решила, что это был он.

- Но как он вошел?

- Открыл ключом, который она ему дала. Он приходил на прошлой неделе и представился

адвокатом Магрудера. Он сказал, что оплачивал счета Микки и надеялся найти квитанции

и страховые полисы. Она дала ему ключ. Конечно, он вернул его потом, но, наверное, не

раньше, чем сделал копию для себя, - сказал Клаас.

В разговор вступил детектив Альдо.

- Я не думаю, что компьютер нашел бы совпадение без свежих отпечатков, которые он

оставил. Конечно, мы потеряли много времени, избавляясь от ваших.

Я почувствовала, что краснею.

- Извините.

Альдо погрозил пальцем, но не выглядел очень сердитым.

- Еще мы можем подтвердить, что Бетел был в том районе во время стрельбы, - сказал

Клаас.

- Вы, ребята, времени не теряли. Как вы это сделали?

Клаас явно был доволен собой.

- Тринадцатого Бетел был в Лос-Анджелесе, на телевизионных схемках. Они закончились

в десять. Он заселился в Четыре Сезона, а потом вышел опять и вернулся рано утром

четырнадцатого. Он мог проскользнуть незамеченным, но случилось так, что служащий на

парковке был его сторонником и узнал его лицо.

- И еще, - добавил Альдо. - Мы нашли кое-кого, кто видел их вдвоем той ночью.

- Нет.

- О, да. Мы пересмотрели коллекцию спичечных коробков, которые Магрудер хранил в

аквариуме. Нашли семь из забегаловки на Пико, недалеко от его работы. Девушка из бара

вспомнила, что видела их.

Детектив Альдо откинулся назад, дерево и брезент складного стула угрожающе скрипнули

под его весом.

- Как насчет вас? Что вы раскопали на востоке? Ваш домохозяин сказал, что вы ездили в

Луисвилль.

- Это правда. Я только сегодня вернулась.

- Что-нибудь узнали?

- Вообще-то, да. Я только складываю вместе кусочки, так что не могу быть уверена, но вот

что я узнала. Лэдди Бетел училась в школе вместе с парнем по имени Дункан Оукс. Они

были королем и королевой выпускного бала в 1961 году, когда закончили школу. В какой-то момент Лэдди познакомилась с Марком. Они поженились летом 1965 года, после того, как он закончил университет Кентукки. Марк записался в армию примерно в то время, когда Дункан Оукс делал серию очерков для Луисвилль Трибун. Я подозреваю, что Марк

служил во Вьетнаме, но не нашла доказательств.

- С этим мы можем помочь. Мы тут не все время прохлаждались.

Клаас залез в портфель и вытащил папку, которую открыл и пролистал содержимое.

- Компания Альфа. Первый батальон, пятая моторизованная дивизия.

- Что ж, прекрасно, - сказала я. - Я понятия не имею, как все это связано, но, может быть, мы разберемся. В любом случае, у Дункана была идея о серии интервью, и он начал

беседовать с солдатскими женами. Его намерением было поговорить о войне с разных

сторон, из Вьетнама и с домашнего фронта. Я думаю, что у Дункана и Лэдди была

короткая интрижка. Чистой воды предположение с моей стороны. Через несколько недель

Дункан Оукс отправился во Вьетнам. Его с Марком дорожки должны были пересечься.

Возможно, Дункан специально разыскивал его для второй части интервью.

- И?

- А дальше я не знаю.

- Может, Марк его тарарахнул, - сказал Альдо. - Мне так кажется.

- Тарарахнул?

- Ну, знаете, укокошил. Стер с лица земли. Вколотил в гроб. То-есть, насколько это может

быть трудно, когда пули летают кругом? Медики не занимались баллистическими тестами.

Я немного подумала об этом.

- Наверное, это неплохая догадка. Особенно, если Марк узнал об отношениях между

Дунканом и его женой.

- Предполагая, что они были.

- Ну, да.

- Продолжайте. Извините, что прервали.

- Здесь я начинаю спотыкаться и должна на что-то опереться. То-есть, я могу

предполагать, но у меня нет доказательств. Бенни Кинтеро был еще одним мальчиком из

Луисвилля. Я знаю, что Дункан и Бенни были вместе в ла Дранге, потому что видела

фотографию. Насколько мне известно, Дункан Оукс был ранен. Марком, своими, чужими, мы никогда не узнаем, поэтому можем это пропустить.

В любом случае, его погрузили в вертолет, наполненный ранеными и погибшими. К тому

времени, как вертолет приземлился, он исчез без следа.

Заговорил Альдо.

- Может быть, Марк был в вертолете и выкинул его из дверей. Парень упал - откуда? От

двухсот до четырехсот метров, приземлился в джунглях? Поверьте, через две недели там

ничего не осталось, кроме костей. Из того, что вы сказали, Оукс даже не числился в армии, так что это идеально. Кому есть дело до долбаного журналиста?

- Верно. Дело в том, как я думаю, Бенни знал и поэтому сохранил документы

Дункана.Опять же, у меня нет доказательств, но это похоже на правду. Может быть, он

искал возможность на этом заработать.

- Что случилось с Бенни? - спросил Клаас.

- Он был ранен снайпером и остался с металлической пластиной в голове. Насколько я

знаю, он приехал в Калифорнию в 1971 году. Микки и Бенни немножко повздорили и

попихали друг друга. Днем позже кто-то жестоко избил Бенни, и он умер.

Я рассказала историю Микки, и почему он выглядел подходящим кандидатом для

избиения, когда началось расследование.

- Я не вижу связи, - сказал Клаас.

- Марк был адвокатом Микки. Это он предложил ему уйти из полиции, чтобы избежать

вопросов.

- Понятно.

Альдо наклонился вперед.

- А кстати, как ваш пистолет оказался у Бетела? Похоже на фокус.

- Я думаю, Микки продал пистолет ему. У меня есть запись о поступлении на счет Микки

двухсот долларов. Марк говорил мне, что Микки ему звонил и просил денег. Я хорошо

знаю Микки. Я знаю, что он припрятал золотые монеты и деньги, но в это он, наверное, не

стал бы углубляться. В то время он продал машину и, возможно, избавлялся от других

вещей, чтобы свести концы с концами.

В ту минуту, когда Марк купил пистолет, он должен был ясно видеть свой путь, потому что

в тот же самый приезд он позвонил мне с телефона Микки. Ему всего лишь нужно было

отвлечь Микки, набрать номер и дать включиться автоответчику.

- Что если бы вы ответили?

- Извините, не туда попал, и попробовать позвонить позже. Он знал, что Микки сдружился

с Даффи. Несмотря на свои недостатки, Микки всегда был отличным детективом. Марк

должен был знать, что это только вопрос времени. Он знал, что пистолет зарегистрирован

на мое имя. Он устроил связь со мной с помощью телефонного звонка. Я была бы

вовлечена все равно, как только всплыла бы регистрация.

- Хитрец, блин, - фыркнул Альдо.

Клаас потер ладони, потом переплел пальцы и вытянул руки, пока суставы не хрустнули.

- Что ж, мальчики и девочки, я получил удовольствие от сказок на ночь. Очень плохо, что

ничего из этого не прокатит в суде.

- О, да. Что приводит нас ко второму шагу, - сказал Альдо. - Рассказать ей о плане?

- Мне это не нравится. Как будто отрепетировано.

- Вот именно, - сказал Клаас. - Так вот что мы думаем. Забудьте про Вьетнам. Мы никогда

не сможем обвинить его в убийстве Дункана Оукса. Ни орудия, ни свидетелей, так что в

этом случае нам не повезло.

- Еще Кинтеро, - сказал Альдо. - Даже если вы это докажете, в лучшем случае можно

надеяться на непреднамеренное убийство, что сущая ерунда.

- Что приводит нас к Микки.

- И к вам, - добавил Клаас.

Он достал из портфеля магнитофон и показал мне.

- Я знала, что он там.

- Но вы знали, как хорошо он работает?

Он нажал на перемотку, а потом на воспроизведение, и мы услышали четкую и ясную

запись нашего разговора.

- Мы подумали, что вы можете положить его в сумку, отправиться к Бетелу и помочь нам.

- У вас есть ордер на прослушивание?

- Нет.

- Разве это не противозаконно? Я думала, вам нужно решение суда. Что случилось с

Четвертой поправкой?

Это от Кинси Миллоун, оплота Конституции.

- То что вы будете делать, называется запись по соглашению. Это все время делают

информаторы и полицейские под прикрытием. Если вы только записываете слова, которыми кто-то обращается к вам, суд не имеет претензий. В худшем случае, если вы

запишете что-то важное, то можете использовать запись, чтобы освежить свою память

перед дачей показаний в суде.

- Теперь я даю показания?

- Если Микки умрет, то да. Правильно?

- Взгляните на это так, - сказал Клаас. - Мы создаем дело. Нам нужно иметь что-то

конкретное для прокурора.

Альдо наклонился вперед.

- Это то, что мы должны сделать - пригвоздить этого мудака к стенке, если вы простите

мой греческий.

- И Марк не догадается, что я затеяла? Он не дурак.

- Он адвокат Микки. Вы вернулись из Кентукки с кучей информации и посвящаете его в

суть дела. Как он может отказаться? Он хочет знать, что вы знаете, таким образом он

сможет измерить глубину ямы, в которую попал. Конечно, если он поймет, что вы

охотитесь за ним, то захочет следующей пристрелить вас.

- Спасибо. Это помогло. Теперь мне действительно нравится эта затея.

- Да ладно. Ничего страшного. Он не будет этого делать в собственной гостиной.

Аьдо подошел к телефону и снял трубку.

- Позвоните ему.

- Сейчас?

- Почему бы и нет? Скажите, что вам нужно с ним поговорить.

- Ладно, - сказала я с осторожностью. - А что потом?

- А потом мы еще не придумали.

26

Владение Бетелов располагалось на внешнем конце Монтебелло, на крутом склоне с

видом на океан. Я поговорила по телефону с Лэдди, и она объяснила, как проехать к дому

на Саванна лейн. Марка не было дома, но она сказала. что он скоро вернется. Меня

насторожило, что она не выказала ни удивления, ни любопытства по поводу моего

звонка.Я упомянула о своей поездке в Луисвилль и сказала что хочу кое-что обсудить, предпочтительно с ними обоими, хотя я бы точно оценила возможность сначала

поговорить с ней одной. Если она была встревожена, то никак этого не проявила.

Ровно в семь я подъехала к воротам. Детективы Клаас и Альдо приехали за мной на своей

машине и припарковались в эвкалиптовой роще метрах в ста.

У меня в сумке был магнитофон, но не было подслушивающих устройств, благодаря

которым они могли бы следить за разговором, пока я была в доме. Никто (то-есть они), похоже, не думал, что это будет проблемой, поскольку я буду в доме Бетелов в

присутствии других людей (обслуги). Наш план, если это можно назвать планом, состоял в

том, чтобы они находились поблизости и последовали за мной, когда я покину имение.

Потом мы вернемся ко мне, послушаем запись и посмотрим, предоставляют ли добытые

материалы достаточные основания. Если да, то мы находим судью, который подписывает

ордер на арест Марка по обвинению в нападении с оружием и попытке убийства Микки

Магрудера.

Если нет, то переходим к плану В, который мы так и не согласовали. Если подумать, даже

план А казался довольно дурацким, но я была у ворот и уже нажала на кнопку звонка.

Я ожидала услышать, как меня спрашивают по интеркому, кто я такая. Вместо этого было

молчание. Ворота просто распахнулись, разрешая проехать. Я помахала “мальчикам” и

поехала. Подъездная дорожка была длинной и поворачивала влево. Земля по обеим

сторонам была пустой, кроме травы, пригнувшейся под ветром с берега. Иногда на

горизонте попадалось дерево, застывший силуэт на фоне более светлого неба. Я видела

освещенные окна в доме, ослепительный желтый и белый в массивной стене из темного

камня. Припарковалась перед домом на огромной площадке, покрытой гравием.

Выключила мотор и сидела, рассматривая дом через окно машины.

Здание странно напоминало дом Дункана Оукса в Луисвилле. Кроме возраста, я знала, что

дом был построен только пять лет назад, что могло объяснить отсутствие деревьев.

Экстерьер состоял из камня и штукатурки. Фонари освещали темно-розовый цвет с

коричневой отделкой. В теории стиль был средиземноморским или итальянским, одна из

этих ублюдочных форм, которые любят калифорнийцы, но арки над окнами казались

поразительно похожими своих двойников из Кентукки. Входная дверь укрывалась в

портике, прикрытом колоннами. Даже дизайн балюстрады был похож.

Сделала ли это Лэдди сознательно, или скопировала дом Дункана ненамеренно? Что

заставляет нас заново воспроизводить наши нерешенные проблемы? Мы возвращаемся к

своим ранам, конструируем прошлое, в надежде, что на этот раз сможем добиться

счастливого конца.

Зажглись фонари по обе стороны двери. С неохотой я потянулась за сумкой. Оставила

молнию открытой, магнитофон легко достать рукой. Вышла из машины и поднялась по

низким ступеням на крыльцо. Лэдди открыла дверь до того, как я успела позвонить.

- Здравствуйте, Кинси. Как мило, что вы проделали такой путь сюда. Я так понимаю, что

вы легко нашли дорогу.

- Да. Здесь очень красиво.

- Нам нравится, - сказала она мягко. - Могу я взять вашу куртку?

- Спасибо, пока не надо. Холодно.

Она закрыла за мной дверь.

- Пойдемте в гостиную. Там горит хороший огонь. Хотите что-нибудь выпить? Я пью

вино.

Лэдди уже шла в сторону гостиной, ее каблучки стучали по отполированному мраморному

полу.

- Спасибо, наверное, не буду. Я пила вино за обедом, и это мой предел.

Мы вошли в гостиную с четырехметровым навесным потолком. Вдоль одной стены окна

от пола до потолка выходили в патио. Комната была удивительно светлой, в кремовых

оттенках: ковер семь на восемь метров, три двойных кресла, расставленные у камина.

На подушках и абажурах были прикосновения черного, а бостонский папоротник

предоставлял зеленые пятна там и сям.

Может быть, я могла бы стащить пару идей для своего просторного жилища. Кофейный

столик был квадратом из толстого стекла, покоившимся на трех огромных шарах из

полированной бронзы. Второй бокал стоял возле бутылки шардоне в кулере.

Я воспользовалась моментом молчания и включила магнитофон, пока Ледди взяла свой

бокал и устроилась в одном из кресел у камина. Камин был из блестящего черного

гранита, в котором отражалось пламя. Серьезно, я делала заметки. Хочу такой.

Я уселась напротив нее, размышляя, с чего начать. Эти переходы могут быть неловкими, особенно если вы пытаетесь перевести разговор с вежливых комплиментов на убийство.

- Что вы делали в Луисвилле? - спросила она. - Мы когда-то ездили туда на дерби, но это

было сто лет назад.

Вошла служанка.

- Я поставила тарелку мистера Бетела подогреваться. Что-нибудь еще?

- Нет, милая. Это все. Увидимся утром.

- Да, мэм, - ответила женщина и ушла.

- Вообще-то, я ездила в Луисвилль для расследования. Вы помните Бенни Кинтеро, парня, которого убили здесь несколько лет назад?

- Конечно. Марк представлял Микки.

- Что ж, так вышло. что Бенни был из Луисвилля. Он ходил в Мануал в то же время, когда

вы учились в Луисвилльской мужской.

Ее губы приоткрылись в ожидании.

- Что это было за расследование? Не могу себе представить.

- Я думаю, что есть связь между смертью Бенни Кинтеро и покушением на Микки на

прошлой неделе.

Лэдди слегка нахмурилась.

- Это немного притянуто.

- Не совсем. Хотя это действительно кажется странным. Вы четверо из одного и того же

города.

- Четверо?

- Конечно. Вы, Марк, Бенни и Дункан Оукс. Вы помните Дункана?

- Конечно, но его давно уже нет.

- Вот именно.

Это идет лучше, чем я думала.

- Во время войны во Вьетнаме Марк был в ла Дранге, верно?

- Вам нужно уточнить у него, но я думаю, был.

- Оказалось, что Бенни тоже там был.

Лэдди моргнула.

- Я не понимаю. Какое это все имеет отношение ко мне?

- Давайте вернемся на шаг. Разве Дункан Оукс не брал у вас интервью для Луисвилльской

Трибун?

- Кинси, к чему это все? Не хочу быть невежливой, но вы прыгаете туда-сюда, и я сбилась

с толку. Я действительно не вижу связи.

- Просто послушайте. Дункан делал серию репортажей для местной газеты. Он брал

интервью у жен военных, ушедших в армию, как вы. Ну, знаете, разговор о войне с их

точки зрения. Его идеей было рассказать ту же историю глазами их мужей, воюющих во

Вьетнаме.

Лэдди помотала головой и пожала плечами.

- Наверное, я должна поверить вам на слово.

- В любом случае, он разговаривал с вами.

Она отпила глоток вина.

- Возможно. Я не помню.

- Не беспокойтесь насчет даты. Я попросила его редактора прислать копию статьи. Мы

сможем узнать оттуда. В любом случае, редактор говорит, что Дункан улетел во Вьетнам в

сентябре 65-го. Он встретил Марка и Бенни в ла Дранге, и там Дункан исчез.

Я выдавала чистую теорию, но заметила, что Лэдди особенно не возражала.

- Через семь лет Бенни объявился в Санта Терезе с документами Дункана. Вскоре после

этого он был убит. Вы видите связь?

- Бенни не был убит. Вы преувеличиваете. Насколько я помню, у Бенни была субдуральная

гематома, и его смерть произошла из-за артериального кровотечения. Учитывая специфику

его ранения, это могло случиться в любой момент. Даже в отчете о вскрытии так

говорится.

- Правда? Возможно, вы правы. У вас хорошая память на детали.

- Мы с Марком обсуждали это в свое время. Наверное, застряло у меня в голове.

- Микки - еще одно связующее звено. Он поехал в Луисвилль в четверг, восьмого мая.

Вернулся в понедельник, и в ночь на среду в него стреляли, как вы знаете.

Улыбка Лэдди была принужденной.

- Не хочу говорить свысока, но вы демонстрируете так называемое заблуждение

постфактум. То что одно событие следует за другим, не значит, что одно является

следствием другого.

- Понятно. Другими словами, потому что Бенни что-то знал, еще не значит, что он из-за

этого умер.

- Вы об этом хотели поговорить с Марком?

- Частично.

- Тогда давайте оставим это. Я уверена, что лучше подождать, пока он придет.

- Ладно. Можем мы поговорить о ваших отношениях с Дунканом?

- Это вряд ли можно назвать отношениями. Конечно, мы были знакомы. Мы вместе ходили

в школу.

- Были ли вы друзьями, приятелями, влюбленными?

- Мы были друзьями, и все. Между нами никогда не было ничего такого, если вы к этому

ведете.

- Вообще-то, да. Я думала, если вы были королевой и королем выпускного бала, то

возможно, испытывали чувства друг к другу.

Ледди улыбнулась, к ней вернулось самообладание. Похоже, эта тема была ею обдумана, ее версия истории заранее смонтирована и упакована.

- Я не интересовала Дункана романтически, как и он меня.

- Жалко. Он выглядел симпатичным.

- Он был симпатичным. Еще он был ужасным эгоистом, что я находила несносным. Нет

ничего хуже, чем семнадцатилетний мальчишка, который думает, что неотразим.

- Вы не думаете, что он был харизматичным?

- Он думал, что был. Я думала, что он был самодовольным. Милый, веселый, но такой

сноб.

- Как насчет вашего отца?

Она посмотрела на меня с подозрением.

- Мой отец? Какое он имеет к этому отношение?

- Это второстепенно, и наверное, не мое дело.

- Это все не ваше дело, - ответила Лэдди надменно.

Я улыбнулась, чтобы показать, что не обижаюсь.

- Мне говорили, что он получил патент и заработал много денег. Я так поняла, что до этого

его считали немного эксцентричным.

- Если и так, то что? Что вы хотите сказать?

- Я просто подумала, что его удача должна была изменить представление людей о вас.

Дункана, в частности.

Она молчала.

- Да? Нет?

- Наверное.

- С его точки зрения, вы проделали путь снизу наверх. Похоже, он такой тип, который

любил завоевания, чтобы доказать, что он может это сделать.

- Вы пытаетесь что-то доказать?

- Я просто пытаюсь почувствовать, что он за человек.

- Мертвый.

- До этого. У вас с ним никогда не было интрижки?

- Ой, прошу.Не говорите глупости. У нас никогда не было любовной связи.

- Эй, связь это шесть недель или больше. Интрижка может быть от одной ночи до

полудюжины.

- У меня никогда не было интрижки с ним тоже.

- Когда Марк уехал во Вьетнам? Я знаю, что вы поженились в июне.

- Двадцать шестого июля.

- Как я понимаю ситуацию, Дункан был в Луисвилле после отъезда Марка. Вы были

молодой новобрачной, проводившей мужа на войну. Я уверена, вы были одиноки, скучали...

- Это оскорбительно. Вы оскорбили не только меня, но и Марка.

- Оскорбили каким образом? - спросил Марк из коридора.

Он снял пальто и бросил на спинку стула. Должно быть, он вошел через кухню. Высокий

лоб и редеющие волосы придавали ему невинный вид, так выглядят маленькие дети до

того, как научатся кусаться и огрызаться. Лэдди встала поприветствовать его. Марк

чмокнул ее в щеку.

- Погодите минутку, мне нужно позвонить.

Он подошел к телефону и набрал 9-1-1.

- Что случилось? - спросила Лэдди.

Марк поднял палец в знак того, что ему ответили.

- Здравствуйте, это Марк Бетел. Я нахожусь на Саванна лейн 448. Парочка парней сидит в

машине у моих ворот. Не могли бы вы прислать патрульную машину? Мне совсем не

нравится, как они выглядят... Большое спасибо.

Он положил трубку и повернулся к нам с Лэдди, качая головой.

- Возможно, они безобидные, любовное свидание, но есть шанс, что они присматриваются

к месту, чтобы ограбить.

Он потер ладони.

- Я бы не отказался от бокала вина.

Я попыталась представить, как местная полиция задерживает детективов Клааса и Альдо

за нарушение общественной морали.

Лэдди налила шардоне в бокал, держа его за ножку, как будто не желая испачкать. Рука так

дрожала, что вино чуть не пролилось.

Марк, похоже, не заметил. Он взял бокал и уселся, повернувшись ко мне.

- Надеюсь, что я не помешал.

- Мы говорили о Бенни Кинтеро, - сказала Лэдди. - Она только что вернулась из

Луисвилля, где занималась расследованием.

- Бенни. Бедняга.

- Я не знала, что вы все из одного города.

- Что ж, это не совсем верно. Я родился в Дайтоне. Моя семья переехала в Луисвилль, когда мне было шесть. Я жил там до поступления в университет.

- Вы знали Бенни в то время?

- Я знал, кто он такой, как и он должен был знать обо мне, благодаря футбольным играм.

- Я не знала, что вы играли в футбол.

- Более-менее. Я учился в Атертоне, который много лет был только женской школой.

Мальчики официально появились только в 1954 году. Даже тогда мы редко выигрывали у

Мануал или мужской. В основном, игроки знали друг друга по репутации. Я помню, там

был парень, по имени Бик Снелл...

- Итак, Бенни приехал в Калифорнию и разыскал вас, - сказала я.

- Точно. Он, должно быть, услышал, что я адвокат, и почему-то забрал себе в голову, что я

могу помочь ему с ветеранской пенсией. Я сразу сказал ему: просто потому что я адвокат, это не делает меня экспертом. В те дни я абсолютно ничего не знал об администрации по

делам ветеранов. Теперь, конечно, я изучаю эту область, потому что понимаю, что могу

помочь людям.

- Звучит как предвыборная речь.

Марк улыбнулся.

- Извините. В любом случае, похоже, мне не удалось убедить Бенни в своем невежестве.

Вся затея была нелепой, но я не мог его отговорить. Парень начал меня преследовать, появлялся в офисе, приходил домой. Телефон начал звонить по ночам. Лэдди нервничала, и я ее не виню. И тогда я попросил Микки посмотреть, что он может сделать.

- В каком смысле?

Я видела, что он колебался.

- Ну, знаете, Микки был крутой парень. Я думал, он сможет вложить в него божий страх. Я

не говорю, что Микки хотел причинить ему вред, но пригрозил.

- Когда?

- Во время инцидента на парковке в Хонки-Тонк.

- Вы разговаривали с Бенни после этого?

- Конечно. Он позвонил мне, и был очень зол. Я сказал, что поговорю с Микки. Сделал

пару звонков, но так его и не застал, как вы прекрасно знаете.

- Потому что он был с Дикси, - подсказала я.

- Так они заявили. Если честно, я всегда сомневался. Кажется слишком удобным в этих

обстоятельствах.

- Итак, вы говорите, что Микки вернулся к Бенни и избил его до полусмерти.

- Я говорю, что это возможно. У Микки всегда был взрывной темперамент. Он не мог

вынести, когда какой-то придурок одерживает над ним верх.

- Я не думаю, что Бенни одержал верх. Шек говорит, что они немного потолкались, никаких ударов не было.

- Ну, это правда. Вообще-то я слышал то же самое от других свидетелей. Дело в том, что в

результате Микки выглядел плохо, а для такого парня, как он, это еще хуже.

- Знаете, вы уже второй раз обвиняете Микки.

- Извините, но вы сами спросили.

- Почему вы никогда не упоминали, что знали Бенни еще по школе?

- Когда у меня была возможность? В те дни вы едва со мной разговаривали. И с тех пор, поверьте, я очень хорошо знал, что вы - не моя поклонница. Когда мы встречались на

публике, вы практически прятались, так хотели избежать контакта. В любом случае, вы не

разговаривали и с Микки, или он рассказал бы то же самое.

Я почувствовала, что краснею. И я еще считала себя такой хитрой.

- Можно спросить еще об одной вещи?

- О чем?

Марк отхлебнул из своего бокала.

- Когда вы пошли в армию, вас послали во Вьетнам. Это так?

- Совершенно верно. Я горжусь своей службой.

- Уверена, что гордитесь. Бенни Кинтеро был там, и еще Дункан Оукс.

Я продолжила, пересказав ему то, что узнала от Портера Йонта. На лице Марка появилось

выражение человека, который пытается сохранить внимание, когда его мысли о чем-то

другом. Было видно, что он сосредоточенно размышляет, сочиняет свой ответ, прежде, чем

я закончу говорить. В результате на его лице появилась озадаченная улыбка.

- Вы должны понимать, что в ла Дранге сражались сотни парней. Один-пять, один-семь, два-семь, девятнадцатый артиллерийский, двадцать седьмой вертолетный батальон, восьмой инженерный батальон...

- Понятно. Там было много парней. Я понимаю, но Дункан был журналистом, и он

специально приехал туда, чтобы поговорить с вами, для серии, которую он писал. Он

должен был рассказать вам, что беседовал с Лэдди. Я предполагаю, что вы годами считали

его угрозой. Они дружили с Лэдди. В те дни она была бедной и недостаточно хорошей для

него, но могу поспорить, что ее одноклассники рассказали бы, что она была в него

влюблена, и отдала бы что угодно за его внимание.

- Это абсурд, - вмешалась Лэдди. - Это просто смешно.

Марк сделал знак рукой, приказывающий ей замолчать, как команда, которой учат собак.

Она закрыла рот, поняв значительность жеста. Марк явно был раздражен.

- Давайте ближе к делу. Что вы утверждаете?

- Я утверждаю, что вы втроем встретились. Вы, Бенни и Дункан Оукс.

Марк помотал головой.

- Нет. Неправда.

- Да. Правда. У меня есть фотография их двоих, и вас видно на заднем плане.

- Ну и что? - сказала Лэдди.

- Я разберусь, - сказал ей Марк. И обратился ко мне.

- Продолжайте. Это очаровательно. Ясно, что вы выдумали какую-то теорию и пытаетесь

подогнать под нее факты.

- Мне не нужно подгонять, я знаю, как все сходится. Дункан взял интервью для газеты у

Лэдди, после вашего отъезда. К тому времени у ее папы были деньги, и Дункан не мог

устоять. Завоевание есть завоевание, как бы поздно оно ни состоялось. У двоих была

интрижка, и вы об этом узнали. Либо она призналась, либо он рассказал вам сам.

- Я не хочу об этом говорить, - заявила Лэдди. - Это было и прошло. Я сделала ошибку, но

это случилось много лет назад.

- Да, и я знаю, кто заплатил, - сказала я ядовито.

- Лэдди, ради бога, ты можешь заткнуться?

Марк повернулся ко мне, его лицо потемнело.

- И?

- И вы убили его. Бенни Кинтеро видел это, вот почему он за вами охотился. Вы

подставили Микки. Вы убили Бенни и устроили так, чтобы подозрение пало на Микки.

Тон Марка был легким, но неискренним.

- И вы говорите, что я стрелял в Микки тоже?

- Да.

Он всплеснул руками.

- Для чего мне это делать?

- Потому что он все сопоставил, так же, как я.

- Погодите минутку, Кинси. Тело Дункана никогда не нашли, так что он может быть жив и

здоров. Вы думаете, что можете выдвинуть такое обвинение без доказательств?

- У меня есть фотография. Это поможет.

- О, правильно. Фотография. Какая чушь. Я думаю, что вы блефуете. Она у вас с собой?

- Я оставила ее у друга.

Марк щелкнул пальцами.

- Я забыл о брате Бенни. Как там его? Даффи. Карлин Даффи. Умный парень.

Я промолчала.

Он продолжал.

- Мои источники сообщают, что он живет в сарае в питомнике Хаймес. С его

криминальным прошлым его легко будет прищучить.

- Я думала, что вы не беспокоитесь.

- Назовите это уборкой.

- Действительно. Сейчас, когда вы боретесь за политическое кресло, вам нужно

похоронить все ваши ошибки, убедиться, что прошлое не воскреснет и не укусит вас за

задницу, когда вы меньше всего ожидаете.

Он указал на меня пальцем.

- Бинго.

- Вы настолько его ненавидели?

- Дункана? Я скажу, что меня в нем бесило. Не столько то, что он трахнул Лэдди, как

только я повернулся спиной, но он объявился в ла Дранге и пытался выдать себя за

настоящего вояку. У меня были приятели, настоящие друзья, молодые парни, которые

погибли с честью, смельчаки, которые верили в то, что мы делали. Я видел, как они

умирали в агонии, изуродованные и искалеченные, с оторванными конечностями и

простреленными животами. Дункан Оукс был мерзкой дешевкой. У него были деньги и

притязания, но не было ни капли порядочности. Он заслуживал смерти, и я был счастлив

ему помочь. Кстати, я бы хотел получить его личное имущество.

- Имущество?

- Журналистский пропуск и военный медальон.

- Не могу вам помочь. По этому поводу вам придется поговорить с Даффи.

Из глубин моей сумки послышался негромкий, но отчетливый щелчок, когда закончилась

пленка, и магнитофон выключился. Марк посмотрел вниз, а потом на меня. Его улыбка

погасла, и я услышала прерывистый вздох Лэдди. Марк протянул руку.

- Вы хотите отдать мне это?

- Эй, папа?

Мы втроем одновременно повернулись. Сын Бетелов, Малкольм, стоял в дверях столовой.

- Что такое? - спросил Марк, стараясь не показывать свое нетерпение.

- Можно взять твой мерседес? У меня свидание.

- Конечно.

Малкольм не уходил.

- Мне нужны ключи.

- Ну, иди сюда. У нас здесь важный разговор, - сказал Марк, поманив его в комнату.

Малкольм послал мне виноватый взгляд и подошел. Марк нетерпеливо достал ключи из

кармана и снял с кольца ключ от машины. Я тем временем рассматривала парня.

Неудивительно, что фотография Дункана Оукса показалась мне знакомой. Я видела его, или его реинкарнацию, в сыне Лэдди. Такая же юность, такая же заметная красота.

Малкольм, в двадцать лет , был идеальной смесью Дункана в семнадцать и Дункана в

двадцать три. Я повернулась к Лэдди, которая должна была знать, что последний кусок

головоломки лег на место.

Она сказала

- Марк.

Он взглянул на нее, и двое обменялись быстрой невербальной информацией.

- Куда ты собираешься, Малкольм? - поинтересовалась я.

- Везу мою девушку на пивную вечеринку в кампусе.

- Замечательно. Я как раз ухожу. Поеду за тобой. Я заблудилась, пока сюда доехала.

Можешь показать мне дорогу?

- Конечно, нет проблем. Буду рад.

Я осторожно следила за бампером черного мерседеса Марка Бетела, когда Малкольм

медленно ехал впереди меня по подъездной дорожке. В зеркале я увидела еще одни фары.

Видимо, Марк завладел БМВ Лэдди, спортивной красной моделью, идеальной для того, чтобы сбить кого-то, или для погони на высокой скорости. Впереди Малкольм доехал до

ворот, включился автоматический механизм, ворота медленно распахнулись.

Оказавшись на дороге, я увидела на обочине две полицейские машины с включенными

мигалками. Четверо полицейских разговаривали с детективами Альдо и Клаасом, которые

находились в процессе объяснения, кто они такие. Малкольм свернул налево, и я

последовала за ним. Мы встретились глазами с детективом Альдо, но он никак не мог

помочь, покуда полицейские не разберутся с ними. Вот вам и план А.

Я посмотрела в зеракло. Марк был так близко, что я видела усмешку на его лице. Я

приклеилась к мерседесу, понимая, что Марк не будет меня таранить или стрелять, пока

Малкольм находится поблизости. Может, я составлю им компанию на вечеринке, выпью

пива, все, что угодно, лишь бы спрятаться от Марка. Мы проехали мимо кладбища и

притормозили на перекрестке возле птичьего заповедника. Малкольм просигналил и

помахал рукой, сворачивая налево по Кабана, а я повернула направо, к шоссе.

Поехала по 101 на север, сохраняя скорость 100 км в час. Я видела, что Марк не отстает.

Машин было мало. Никакой полиции. Я порылась в сумке одной рукой, вытащила из

магнитофона кассету и положила в бардачок. Достала новую кассету из пакета на

пассажирском сиденье и вставила в магнитофон.

У меня не было пистолета. Я частный детектив, а не супергероиня. Большая часть моей

работы протекает в публичной библиотеке или в архиве. Обычно эти места не опасны, и

мне редко нужен полуавтомат, чтобы защищаться.

И что теперь? Конечно, я выдумала, что Марк есть на заднем плане фотографии Дункана и

Бенни. Если такая фотография существует, то она точно не находится в моих руках, или, в

данном случае - в руках Даффи. Я поморщилась. Сама идея взбудоражила Марка, он

подумал, что у нас есть доказательство их связи. Большое дело. Даже если бы у нас была

такая фотография, что она доказывала бы? Лучше бы я молчала.

Бедняга Даффи не подозревал, какое несчастье на него надвигается. Когда я видела его в

последний раз, он был пьян, как сапожник, и валялся на своей раскладушке.

Я съехала с шоссе и свернула у светофора. Я не пыталсь прибавить скорость или делать

какие-то трюки. Марк, казалось,тоже не спешил. Он знал, куда я еду, и если бы я поехала в

другое место, он все равно отправился бы в Хаймес. По-моему, ему нравилась идея

неторопливого преследования, лениво догонять, в то время как я металась в поисках

помощи.

Я свернула направо, в боковую улочку, и еще раз направо, на стоянку питомника. Моя

машина была единственной. Садовый центр был закрыт. В здании было темно, за

исключением света там и сям, чтобы отпугнуть странных воров, которым приспичит

стащить растение в горшке. Остальная территория скрывалась в темноте.

Я остановилась, заперла машину и пошла пешком. Признаюсь, что я бежала, отбросив

притворство, что меня ничего не волнует. Оглянувшись, я увидела фары машины, въехавшей на парковку. Ждала звук захлопнувшейся дверцы, но Марк перевалил через

низкий бетонный барьер и поехал по дорожке между деревьями в ящиках.

Я бежала, прижимая к себе сумку на плече, чтобы она не толкала меня, когда я

увеличивала скорость. На ходу я обнаружила, что порядок деревьев изменился. Дорожки, которые я запомнила раньше, исчезли, или развернулись на оси. Я не знала, прибавилось

ли деревьев, убавилось, или просто их переставили.

Я выкрикнула имя Даффи, надеясь предупредить его, но звук, казалось, был поглощен

портативным лесом, окружившим меня.

Марк по-прежнему ехал за мной, но, по крайней мере, узкие дорожки и повороты

тормозили его. Я была как будто одурманена, все двигалось замедленно, включая меня.

Я достигла сарая с оборудованием, сердце колотилось, дыхания не хватало. Желтый

погрузчик теперь перекрывал дорогу, на вилах покоилось пятиметровое дерево в ящике.

Дверь сарая была открыта, и бледный свет проливался на дорожку, как вода.

- Даффи? - окликнула я.

Свет горел в его импровизированной палатке, но его не было видно.Не было его обуви, а

одеяло, которым я его укрыла, валялось на полу. На плите стояла дешевая сковордка, наполненная массой, напоминающей разогретые бобы. Пластиковый пакет с тортильями

стоял на неиспользуемой конфорке. Сковородка до сих пор была теплой, так что он, возможно, отошел отлить. Я услышала, как БМВ тормозит.

- Даффи!

Я проверила поверхность ящика из-под апельсинов. Пропуск Дункана Оукса, его медальон

и фотография все еще лежали там, где я их оставила. Снаружи послышался звук

захлопнутой дверцы и звук шагов в моем направлении. Я торопливо собрала вещи

Дункана и искала, куда их спрятать, до появления Марка. Быстро обдумала и отвергла

идею спрятать вещи среди одежды Даффи. Сам сарай был голый, без мебели, закоулков и

щелей. При отсутствии изоляции, я смотрела на голые косяки, не говоря уже о ящике с

инструментами, куда я могла бы положить вещи.

Я засунула их в задний карман, как раз в тот момент, когда на пороге появился Марк с

пистолетом в руке.

- Ох, блин, - сказала я.

- Буду благодарен, если вы отдадите мне магнитофон и кассету.

- Нет проблем.

Я достала из сумки магнитофон и протянула ему. Марк прижал его к себе, нажал

свободной рукой кнопку и извлек кассету. Бросил магнитофон на грязный пол и раздавил

ногой. За его спиной я заметила движение. В дверях появился Даффи, а потом исчез из

виду.

- Не понимаю, - сказала я.

Сосредоточила взгляд на Марке, чтобы не выдать глазами присутствие Даффи.

- Чего?

Марк отвлекся. Он пытался не сводить с меня глаз, пока, держа в одной руке пистолет и

кассету, разматывал другой рукой пленку. Петли тонкой блестящей ленты запутались в его

руках и спускались на пол.

- Я не понимаю, из-за чего вы так волнуетесь. Там нет ничего, в чем вас можно обвинить.

- Я не уверен, что там Лэдди успела наболтать до моего прихода.

- Она была сама осторожность, - сказала я сухо.

- Какая молодец, - улыбнулся Марк.

- Почему вы убили Бенни?

- Чтобы от него отделаться. А вы что думаете?

- Потому что он знал, что вы убили Дункана?

- Потому что он видел, как я это сделал.

- Вот так просто?

- Вот так просто. Назовите это приливом вдохновения. Нас шестерых погрузили вместе с

трупами в мешках. Дункан ныл и стонал, но могу сказать, что он не был серьезно ранен.

Долбаный слюнтяй. Перед тем, как мы взлетели, медик был убит автоматной очередью.

Бенни, похоже, был без сознания. Я был ранен в ногу, и в спине и боку засело полно

шрапнели. Мы взлетели. Помню, что вертолет содрогался, и я не думал, что мы долетим

под огнем. В ту же минуту, как мы поднялись в воздух, я подполз к Дункану, вытащил у

него документы, снял с шеи медальон и положил в сторонку. Вертолет все время нырял и

трясся, как сумасшедший. Дункан лежал и смотрел на меня, но не думаю, что он

полностью понимал, что я делал, пока я не вытолкнул его наружу. Бенни видел меня, дерьмо такое. Притворялся, что вырубился, но видел все. Потом у меня закружилась

голова, и я упал, весь в поту. Вот тогда Бенни подобрал документы и медальон и спрятал

их...

- Я так понимаю, он слишком надавил на вас.

- Эй, я сделал для него все, что мог. Я убил его не только потому, что он пытался меня

шантажировать и эксплуатировать, но и потому что он такой болван.

- А Микки?

- Давайте закончим болтовню и перейдем к делу.

Он щелкнул пальцами и показал на сумку.

- У меня нет пистолета.

- Мне нужен медальон Дункана.

- Я оставила все на ящике. Должно быть, Даффи забрал.

Марк щелкнул пальцами, указывая жестом отдать ему сумку.

- Я соврала насчет фотографии.

- Дай сюда чертову сумку!

Я отдала ему сумку. Марк держал в одной руке пистолет, и ему пришлось рыться в сумке, прижимая ее к груди. Было сложно проверять содержимое и следить за мной. В

нетерпении он перевернул сумку и высыпал все из нее.

Где-то рядом я услышала низкое рычание мотора и мысленно взмолилась: пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста.

Марк тоже услышал. Он отшвырнул сумку и сделал знак пистолетом, чтобы я выходила.

Я внезапно испугалась. Пока мы разговаривали, пока стояли лицом к лицу, я не верила, что

он может убить меня, потому что не думала, что у него хватит смелости.

Моя судьба, казалось, ускользала из рук. Раньше для меня имело значение знать правду, узнать, что случилось с Дунканом, Бенни и Миком. Теперь повернуться к Марку спиной

было почти непереносимым.

Я двинулась к двери. Слышен был глубокий рев дизельного мотора, какой-то механизм

набирал скорость и приближался. Моя кожа горела. Страх пронзил внутренности, как

молния. Ужасно хотелось посмотреть, что делает Марк. Интересно, наставлен ли пистолет

на меня, снял ли он предохранитель и сжал ли палец на курке, приближая мою смерть.

Больше всего меня интересовало, ударит ли в меня пуля до того, как я услышу выстрел.

Внезапно я услышала звук удара и оглянулась, с изумлением увидев, как разлетелась стена

сарая, доски раскололись, когда в них врезался трактор. Раскладушка Даффи была

раздавлена гусеницей, у которой, похоже, был вес и разрушительная сила как у

атакующего танка. Ковш врезался в обогреватель, и тот отлетел в мою сторону. Я нагнула

голову, но обогреватель ударил меня в спину с такой силой, что я упала на колени.

Поднимаясь на ноги, я оглянулась через плечо. Вся задняя стена сарая была снесена.

Даффи пустил трактор задним ходом, выехал из сарая и развернулся. Я выбежала наружу и

увидела, как Марк прыгнул в БМВ и воткнул ключ в зажигание. Мотор рыкнул, но не

завелся. Даффи на тракторе боднул машину. По ухмылке на его лице я поняла, что он

вырубил двигатель. Марк прицелился и выстрелил в Даффи, который сидел высоко в

кабине трактора.

Я оказалась между ними и остановилась, завороженная разворачивающейся сценой.

Сердце колотилось в груди, и желание убежать было почти непоборимым.

Я видела, что Марк был загнан в тупик из обломков сарая, ряда деревьев в ящиках и

трактора, который снова разгонялся. Я закрывала его единственный путь к спасению.

Марк побежал в мою сторону, видимо, надеясь застрелить меня в своем стремлении к

свободе. Он снова выстрелил в Даффи, и пуля чиркнула по кабине с музыкальным звуком.

Даффи работал подъемным рычагом, и трактор угрожающе надвигался.

Я побежала к Марку. Он изменил направление в последний момент и запрыгнул на один из

ящиков, рассчитывая пробиться через деревья на дорожку позади. Я поймала его в воздухе

и толкнула. Он опрокинулся и упал на меня. Мы свалились, как куча-мала. Когда он

пытался подняться, я дотянулась до его лодыжки и вцепилась изо всех сил. Марк

пошатнулся и почти выволок меня на дорожку перед Даффи. Даффи надавил на

акселератор. Я выпустила Марка и откатилась в сторону. Трактор накренился вперед, дизельный мотор грохотал, ковш скрежетал, Даффи маневрировал.

Марк развернулся и попытался броситься в противоположную сторону, но Даффи

надвинулся на него, ковш выдвинулся вперед. Марк повернулся лицом к трактору, оценивая его скорость, в надежде увернуться. Он еще раз выстрелил, но пули только

чиркнули по ковшу. Он недооценил способности Даффи. Металлический край ударил его в

грудь с такой силой, что едва не сбил с ног, и прижал к боковой стенке сарая. Какой-то

момент он висел там, зажатый между ковшом и стеной. Он боролся, вес тащил его вниз, пока край ковша не оказался напротив его горла.

Даффи взглянул на меня, и я увидела, что его лицо смягчилось. Он двинул трактор вперед, и аккуратно отрубленная голова Марка упала в ковш, как дыня.

Это был не совсем план В, но сошло и так.

Эпилог

Расследование в Хонки Тонк продолжалось шесть месяцев. Против Тима Литтенберга

было выдвинуто обвинение из пятнадцати пунктов, а против Скотта Шекелфорда - из

двенадцати, за производство фальшивых кредитных карточек. Это тянет, как минимум, на

пять лет тюрьмы и штраф в 50 тысяч на каждого. В настоящее время оба выпущены под

залог.

Карлин Даффи был арестован и обвиняется в убийстве при смягчающих обстоятельствах.

Он дожидается суда в окружной тюрьме Санта Терезы, с волейболом, теплыми туалетами

и телевизорами.

Микки умер первого июня. Позже я продала его пистолеты, присоединив деньги к

наличным и золотым монетам, которые я нашла в его квартире. Микки так и не собрался

поменять завещание, и поскольку я была заявлена единственной наследницей, его

имущество (включая пенсионные деньги, которые он держал на отдельном счете, плюс

пятьдесят тысяч страховки) перешло ко мне. Видимо, из чувства вины, Пит Шекелфорд

вернул десять тысяч, которые Тим Литтенберг был должен Микки. Так что, в конце

концов, набралась приличная сумма, которую я передала в полицейское управление Санта

Терезы, чтобы ей распорядились по своему усмотрению.

Если бы Микки выжил, я подозреваю, что он стал бы одним из тех несчастных

эксцентриков, которые живут, как нищие и оставляют миллионы на благотворительность.

Когда это случилось, я сидела рядом с ним и смотрела на монитор у него над головой.

Видела зигзагообразную линию его сердцебиения, сильного и ровного, хотя лицо начало

бледнеть, а дыхание становилось прерывистым. Я прикоснулась к его лицу и ощутила

холодную плоть, которая уже никогда не станет теплой. После восторгов любви наступает

крушение надежд, по крайней мере, по моему опыту. Я думала обо всем, чему он научил

меня, чем мы были друг для друга во время нашего короткого брака. Моя жизнь стала

богаче из-за того, что он был ее частью. Какими бы ни были его недостатки и грехи, в

конце он заслужил искупление. Я прижалась щекой к его ладони и дышала с ним до его

последнего вздоха.

- Ты молодец, парень, - прошептала я, когда он наконец успокоился.

С уважением

Кинси Миллоун.