Ибица

ПЕРЕД ВЫЛЕТОМ

– Ай!

– Что случилось?

– Ты мне локтем волосы прижал, – ответила Элисон, состроив гримасу. Она попыталась освободить волосы, нетерпеливо дергая головой.

– Извини, – Джонатан переместил вес своего тела, выскользнув из нее, – так лучше?

Элисон что-то проворчала.

Джонатан снова вошел в нее и продолжил. Его голова лежала на подушке, но смотрел он в сторону окна, где перед дверью его хэмпстедской квартиры была припаркована красная «альфа-ромео», которую он забрал на прошлой неделе от Фоллета в Сент-Джонс-Вуде. Двигатель блестел, машина мурлыкала, как кошка. Киска. Красная и приветливая. Поршни ходят туда-сюда, плотно охваченные каналами, ведущими в стонущий мотор. Туда-сюда, вверх-вниз. Черт! В отчаянии его глаза сканировали комнату в поисках чего-нибудь, на чем можно было бы задержать внимание. В углу стоял телевизор с видео. Не годится – наводит на мысли о порно. Затем во вспышке вдохновения его поток сознания жабой скакнул к компьютерным играм. В своем воображении он стал проходить через различные стадии «Мортал комбат», и это сработало – напряжение во всем теле постепенно стало спадать.

Элисон посмотрела на часы за его спиной. Девять пятнадцать. Обычно дорога от него до дома занимала у нее полчаса, а значит, чтобы не опоздать на встречу, ей нужно будет выйти через двадцать минут. Капелька пота упала с кончика его носа и приземлилась на левую скулу Элисон, где смешалась с ее собственной легкой испариной. За ней быстро последовал его язык, слизавший их общую соленую влагу. Джонатан нежно поцеловал ее веки; на короткое мгновение его язык встретился с ее, чтобы продолжить свой путь вниз, по шее. Его дыхание участилось, в то время как толчки стали медленнее. Он потерял концентрацию, и образ двух компьютерных персонажей, вышибающих дерьмо друг из друга, сменился видением женской плоти.

Элисон знала, что за этим последует. Как и ожидалось, Джонатан вытащил свой член и поспешно заменил его средним и безымянным пальцами правой руки. В то же самое время он изменил позицию, и язык его скользил все ниже по ее животу, периодически останавливаясь, чтобы уделить равное количество внимания каждому из ее сосков.

– Нет, Джонатан, я хочу прямо сейчас, – выдохнула Элисон, сверив часы из «ИКЕА» в комнате Джонатана со своими наручными. Элисон знала, что единственной причиной, по которой Джонатан вынул из нее член, было то, что он не мог контролировать свой оргазм. Обычно она настаивала на том, чтобы он использовал свои пальцы, доводя ее почти до пика, после чего он влезал на нее на минуту-другую, чтобы закончить начатое.

Но поскольку ее встреча с Кирсти была очень важна, она буквально ухватилась обеими руками за возможность закончить процедуру побыстрее. Одной рукой она ласкала его мошонку, в то время как другая мяла Джонатанов обрезанный фаллос. Как и планировалось, менее чем через тридцать секунд первая горячая струя ударила ей в лоб. Джонатан застонал, наблюдая, как остатки его густой белой спермы падают ей между грудей. Элисон выжала все до конца и потерла его теряющим силу достоинством в только что созданном им белом озерце. Она с облегчением отметила про себя, что ничего из этого не попало на ее вьющиеся белые волосы. Джонатан молча упал рядом с ней. Через несколько минут Элисон снова взглянула на часы. «Отлично, – подумала она, – еще и половины девятого нет… »

Она добралась до дома родителей как раз около десяти утра. Кирсти должна была подойти к одиннадцати тридцати. Элисон приняла душ и привела себя в порядок. Кирсти и Элисон были сильно похожи и, возможно, поэтому не были особо близки. Между ними существовало негласное соперничество, и это значило, что иногда они проходили фазу взаимной симпатии. При этом было важно не давать повода критиковать внешний вид друг друга, вот почему Элисон потребовался по крайней мере час, чтобы привести себя в порядок.

Кирсти закончила свой последний сезон на Ибице в качестве менеджера прошлым летом. Сделав хорошие деньги, она была в процессе открытия своего собственного туристического агентства в ее родном Бреконе. Она заезжала к родственникам бойфренда, живущим в Кенте, и согласилась заскочить к Элисон, которая должна была заменить ее в качестве менеджера на Ибице. Элисон хотела узнать, на чем за курортный сезон можно сделать денег по максимуму. До прихода Кирсти Элисон намеревалась прибраться.

Дом родителей Элисон был типичным пригородным коттеджем. На окне, выходящем во двор, висели занавески от Лоры Эшли, в глубине двух комнат, переделанных в столовую, была дверь, ведущая в ухоженный садик. Эта комната была, скорее, предназначена для того, чтобы производить впечатление на соседей, чем для семейных вечеров. Доминировал здесь, с царственной беспечностью, редко используемый столик из камыша.

Строгий порядок был нарушен открытым чемоданом, рекламными буклетами и шестилетней давности паспортом, лежавшим на столе.

Хруст гравия на подъездной дорожке возвестил о приезде Кирсти, заставив Элисон быстренько смахнуть буклеты со стола в чемодан.

Она подождала, пока Кирсти нажмет кнопку звонка, и только потом вышла ее встречать, театрально распахнув дверь и объятия.

– Да-а-рагая! – взвизгнула она, целуя Кирсти в обе щеки.

– Ты как, в порядке? – улыбнулась вежливо Кирсти.

– Ты промокла! Не правда ли, британская погода отвратительна? Боже, я не могу дождаться дня, когда я снова отсюда уеду!

Кирсти хмыкнула и сменила тему:

– Гостиная, столовая, спальня или студия?

– Ну, бар находится в столовой, а поскольку ты старая алкоголичка, думаю, это будет лучший выбор. Я тебе выпить налила, если, конечно, вместо этого ты не попросишь чашку кофе…

– Не попрошу.

Они сели за стол и улыбнулись друг другу. Элисон начала первой:

– Итак, какие-нибудь сожаления?

– Нет, – ответила Кирсти просто.

– Ой, да прекрати, дорогуша! Ты ведь не хочешь сказать, что после четырех сезонов за границей ты не будешь скучать? Даже вот столечко? – Элисон откинула назад свою завитую челку и засмеялась, выдохнув сигаретный дым. – Хотя мы все должны осесть когда-нибудь. Возможно, если я этим летом сделаю достаточно денег, я поступлю так же.

Она замолчала и посмотрела на Кирсти. Ее знание Ибицы и тамошние знакомства могли сэкономить Элисон много времени и принести ей кругленькую сумму, поэтому, несмотря на то, что они обе знали причину визита Кирсти, Элисон не хотела рисковать, подшучивая над ней или задавая ей слишком много тупых вопросов. Она сидела молча, наблюдая, как Кирсти листает буклет «Молодых и холостых». Кирсти узнала большинство лиц, улыбавшихся ей с фотографий, поскольку компания в качестве моделей почти всегда использовала своих гидов. Она ткнула пальцем в фото симпатичного блондина, состроившего гримасу из-за двух курортников, прилипших к нему с обеих сторон. У него были короткие и очень белые волосы, темные брови (наводившие на мысль, что волосы крашеные) и зеленые глаза, обрамленные ресницами столь длинными и густыми, что ему не пришлось бы тратиться на макияж, доведись ему родиться женщиной. Несмотря на то, что он был невысок (примерно метр шестьдесят пять), он больше всех подходил под образ идеального представителя туркомпании.

– Он в этом году с тобой, да?

– Это еще кто? – поинтересовалась Элисон.

– Скауз [1] Грег.

– О, это он? И как с ним работается?

– Нормально. Тебе просто надо оставить его в покое. Трахает все что движется, но, сказать по правде, очень благоразумный.

– Продавец из него хороший? – спросила Элисон, имея в виду продажи экскурсий, в которых менеджер очень заинтересован, поскольку имеет с этого.

– Один из лучших, – ответила Кирсти, вспоминая, сколько денег принес ей Грег в прошлом сезоне. – Тебе надо держать с ним ухо востро. Если у него будет возможность срубить немного деньжат на стороне, он ею обязательно воспользуется.

– Не в этом году, – резко ответила Элисон. – В этом году единственный человек, кто будет делать деньги, это я.

На это Кирсти ничего не ответила. Она знала, что Элисон говорит абсолютно серьезно. Она уже видела такое: энтузиазм быстро проходил, его сменяло намерение сделать в последний рабочий сезон как можно больше денег, наплевав на все остальное. В этом смысле у Кирсти тоже было рыльце в пушку. Она сделала почти четырнадцать тысяч фунтов и знала, что Элисон хочет сделать еще больше. Но было кое-что еще. Элисон как будто хотела себе что-то доказать, отчего Кирсти внезапно стало не по себе. Ее инстинкт подсказывал, что этот сезон на Ибице будет странным.

После того как время, необходимое для вежливого обмена любезностями, истекло, Элисон начала задавать вопросы, но вскоре поняла, что Кирсти рассказывает ей далеко не всё. Собственно, это было правдой: кое-что Элисон предстояло узнать самой, а кое-что знать ей было вовсе не обязательно. Как только Элисон поняла, что выжала из Кирсти все что можно, они переключились на обсуждение гидов – старых и новых. В конце концов добрались до новичков, с которыми, так уж случилось, проводила собеседование Кирсти. Вообще-то, Элисон тоже должна была там присутствовать, но она сказалась больной (в том числе и Джонатану). «Женские болезни». Если аборт можно назвать женской болезнью, то вряд ли ее следует обвинять во лжи. Знал об этом только виновник, но кто он такой, должно было остаться в тайне.

– Тебе понравится Марио, – сказала Кирсти. – У него родители итальянцы. По-моему, он какое-то время подрабатывал моделью. Очень самоуверенный. Однако вряд ли с ним будут проблемы – он хочет пройти до конца.

– Ну, если он действительно такой, как ты говоришь, то я ему позволю это сделать. – Элисон засмеялась, довольная своим каламбуром. – А как насчет девочек? Кто они?

– Есть там одна брамми [2] , которую зовут Лоррейн. Честно говоря, я вообще не понимаю, как она прошла. Она слишком застенчивая. Волосы как солома, сама бледная. В общем, ничего особенного.

Она почему-то понравилась Джейн, а ты знаешь, какая Джейн, если ей вожжа под хвост попала. – Кирсти имела в виду регионального менеджера Джейн Уорд. Элисон промолчала. – Думаю, ты уже знаешь о той чести, что тебе выпала?

– Ты имеешь в виду эль негро? – Элисон практически не говорила по-испански, несмотря на то что работала гидом уже давно. Но она знала слово «черный».

– Точно, Майки Джарвис – первый черный в «Молодых и холостых».

– Он на самом деле черный. Я имею в виду – как туз пик, а не мулат какой-нибудь, – неловко продолжила Элисон свои политнекорректные высказывания.

– Черный! – подтвердила Кирсти, с удовольствием наблюдая, как подвергается атаке провинциальная чувствительность Элисон.

– Нет, ты пойми меня правильно. Я не расистка или… Ну, в общем, ты понимаешь. У нас ведь могут быть клиенты-расисты, и они будут создавать нам проблемы. Это ведь мне придется их решать. Или нет? – Элисон искала у Кирсти поддержки, но безуспешно.

– Ну, Элисон, Майки-то наверняка знает о том, что он черный, и я уверена, что он сможет за себя постоять. У него великолепное чувство юмора, и он сложён, как кирпичный сортир. К тому же у него черный пояс по карате.

– Серьезно?

Это не только не успокоило Элисон, а наоборот – привело в ужас. Она вспомнила фильм, в котором черный раб взбунтовался против своих хозяев и убил их всех голыми руками, даже женщин. Элисон не считала себя расисткой – она не посещала собраний Национального фронта, ничего подобного. Она решила продолжить:

– А что насчет того голубоглазого парнишки, про которого Джейн все уши прожужжала? Брэд, по-моему…

– Брэд? Да, он действительно хорош. Кирсти вспомнила дом-гостиницу в Бридлхерсте, где проходило финальное интервью для всех новеньких гидов. Интервью длилось сутки, и все аспекты личности каждого потенциального гида были протестированы по максимуму. Кирсти входила в состав жюри, все члены которого единодушно сошлись на том, что из Брэда получится идеальный гид. Она продолжила свою оценку его достоинств:

– Он неформальный лидер. Думаю, это потому, что он старше, чем средний первогодок.

– Что? Так сколько ему лет-то? – поинтересовалась двадцатипятилетняя Элисон.

– Двадцать шесть, я думаю, – продолжала Кирсти, с удовольствием наблюдая за выражением беззащитности на лице Элисон, – да, и очень умен. Быстро соображает. Он справился с тестом Маккуэйга за шесть минут.

– С чем справился?

– С институтским тестом Маккуэйга. Элисон покачала головой – она еще о нем не слышала.

– Это как тест на ай-кью. Нужно ответить на пятьдесят вопросов за пятнадцать минут. Когда Джейн впервые увидела Брэда, то подумала, что парень сдастся, после того как поймет, что на третьей странице вопросника нет пары сисек. Уверяю тебя – она быстренько изменила свое мнение, когда проверила результаты и поняла, что он ответил на все вопросы.

– Что?!

– Ответил абсолютно на все вопросы. И всего лишь за шесть минут. Наверняка о нем писали в какой-нибудь местной газете как о вундеркинде с необычайно высоким коэффициентом интеллекта.

– Готова поспорить, он выглядит как маленький говнюк, – с надеждой сказала Элисон.

– Да нет! – рассмеялась Кирсти. – Забавно, но он похож скорее на бандита, чем на яйцеголового. Он даже шире, чем Майки, – наверное, занимается чем-нибудь… Хотя ростом, возможно, чуть пониже. Сломанный нос, каштановые волосы…

Элисон ее уже не слушала. Она начала беспокоиться о том, что этот выскочка может быть для нее угрозой. Кирсти видела, что Элисон глубоко ушла в себя. Она сделала еще несколько попыток поддержать затухший разговор, но Элисон была занята своими размышлениями.

Кирсти допила виски и, извинившись, уехала к родственникам своего парня. На лице у нее блуждала легкая улыбка. «Один-ноль», – крутилось в ее голове по дороге в Кент.

Солнце играло в прятки среди деревьев, тянущихся вдоль бесконечной дороги, проходящей через французскую провинцию. В магнитофоне играла одна из любимых кассет Брэда – гаражный микс, записанный его приятелем-диджеем неделю назад. Ему бы очень хотелось ехать без верха, но тогда он не смог бы взять так много вещей. Часть из них была приторочена к багажнику на крыше. Он наслаждался живописными пейзажами и в общем был доволен собой. Хотя первые несколько часов пути он иногда чувствовал укол совести, вспоминая хлюпающую носом Шарлотту, свою подругу, на пороге ее дома. Уколы совести не были следствием того, что он оставлял девушку на все лето. Чувство вины было вызвано скорее тем, что, свернув за первый угол, он издал дикий радостный вопль индейца, выбросив вперед сжатую в кулак руку, – он был свободен. Долгое время Брэд пребывал в состоянии безмятежности. Возможно, благодаря музыке и прекрасному ландшафту, а может быть, он просто замечтался. В любом случае если что и монополизировало внимание Брэда, так уж точно не температурный датчик его «триумфгеральда». Чертыхаясь, он остановился у обочины, треснув кулаком по прибору, на что «триумф» никак не среагировал, и Брэду пришлось вылезти из машины, чтобы узнать, в чем проблема. Воскресное спокойствие Дордонской долины нарушал только тихий свист пара, выходящего из радиатора «триумф-геральда». Открыв капот, Брэд сразу увидел порванный ремень вентилятора. Его первой мыслью было не как устранить возникшую проблему, а какая компенсация доставила бы Ромфорду Регу Мое Слово Железо наибольший физический дискомфорт и продолжительную боль. Брэд купил машину у Рега по рекомендации одного из гидов «Молодых и холостых», работавшего в прошлый сезон на Ибице, где работал и Peг. Поскольку машина была в сервисе на перекраске, Брэд не смог на нее посмотреть до самого дня отъезда. На машину был поставлен движок от «форда-сьерры», и вести ее было абсолютным кошмаром. Тем не менее он купил ее – отчасти потому, что билеты уже были забронированы и у него не было другого выбора, отчасти же потому, что Peг собирался на Ибицу через десять дней; чтобы провести сезон, сдавая напрокат моторную лодку днем («Честно, чувак, это моего дяди») и оборудование для караоке по ночам. Брэд справлялся с автомобилями как царь Ирод с младенцами, и обещание Рега устранять проблемы с тачкой по мере их поступления было последним аргументом, убедившим Брэда стать гордым владельцем мутировавшего «триумф-геральда».

Он находился в нескольких милях от ближайшего поселка. Был воскресный день, вокруг – никаких признаков жизни. Оставалось лишь ждать и попытаться остановить кого-нибудь из проезжающих. Первой машиной, водитель которой пожалел «триумф-геральд», был битый «ситроен-2СV». Его владелец, приземистый пожилой француз лет шестидесяти, ничем не смог помочь Брэду. Он проявил чрезвычайное сочувствие, и Брэду удалось запомнить, как по-французски называется ремень вентилятора – courroie de ventilateur. Так как другого выхода не было, он стал ждать, пока не проедет «форд-сьерра» (тот же мотор, а значит, тот же ремень) или машина с британскими номерами (по крайней мере, не придется произносить courroie de ventilateur). После двух часов ожидания, когда Брэд уже почти отчаялся, он увидел на дороге не просто «форд-сьерра», но «форд-сьерра» с британскими номерами. К сожалению, пассажиры «форда» тоже были британцами, что и продемонстрировали в полной мере криками «Дрочила! » и сопутствующими жестами.

Брэд сел на траву и открыл последнюю банку «Кроненберга», купленного в дьюти-фри. Кажется, у него возникли серьезные проблемы. Он не мог оставить машину из-за вещей, которые были примотаны к крыше. Перспектива проспать ночь в машине на неудобных сиденьях и без одеяла также не выглядела особенно привлекательной, но, похоже, у него не было выбора. Он сел на заднее сиденье, скрестил пальцы и стал сканировать горизонт в очень слабой надежде на то, что кто-нибудь явится и спасет его.

Примерно через четыре часа спасение пришло в лице некоего Сэмюэля Т. Закатека («Пожалуйста, называй меня просто Сэмми»). Сэмми казался в порядке, особенно когда выяснилось, что он тоже направляется на Ибицу, где прожил последние десять лет.

В процессе поиска ремня вентилятора они набрели на конопляную ферму, получившую от французского правительства специальное разрешение на выращивание травы для производства конопляного масла, которое, по-видимому, использовалось как машинная смазка. Расслабленный фермер позвонил своему брату, который пообещал привезти утром несколько разных вентиляторных ремней. Поскольку особенно заняться было нечем, Брэд и Сэмми потратили несколько часов, помогая по хозяйству. За это хозяин разрешил им остановиться в домике для гостей на ферме его друга, в нескольких километрах от них.

Все это время Сэмми рассказывал какие-то безумные истории. Одной из них была история о том, как он держал на пляже бар, который стал настолько популярным, что король Испании однажды «заглянул на огонек» поздравить его. В качестве вознаграждения за успешный бизнес король предложил Сэмми все, что он попросит. Вещью, которую Сэмми выбрал из всех сокровищ испанской короны, оказался королевский галстук.

Также он поделился с Брэдом историей о том, как он едва не убил своих родителей, когда ему было двенадцать, за то, что они продали землю его деда, которую тот получил от индейцев племени навахо, и с тех пор не разговаривал с ними до самых похорон брата (естественно, тот повесился).

В конце концов Брэд понял, что перед ним вьетнамский ветеран-псих. Вместо того чтобы продолжить игру в пул, которую они начали в баре дома для гостей, Брэд извинился и поднялся в комнату (они делили ее на двоих). Одной из причин этого была попытка вернуться к действительности; мощная трава и сильно искаженная реальность Сэмми – от этого у любого голова пойдет кругом. Он пролежал в постели едва ли больше минуты, когда Сэмми вошел в комнату. Брэд прикинулся спящим, чтобы предотвратить любые попытки Сэмми завязать разговор. Он молился, чтобы его вентиляторный ремень был доставлен как можно скорее.

Когда ему уже почти удалось уснуть, Сэмми стал трясти его за плечо:

– Брэд, чувак, проснись!

– Че за фигня!?

– Извини, что разбудил тебя, старина, но у меня возникла охуительная идея.

– Ой, ради бога, Сэм…

– Нет, ты послушай, старик. Утром у нас больше не будет возможности собрать травы, правильно? Поэтому я подумал, что нам стоит поехать туда сейчас и помочь себе.

– Да оставь ты траву в покое! Мы с тобой курили весь день до одури, и мне вовсе не улыбается тащить это дерьмо контрабандой через границу. И кроме того, если ты считаешь, что я поеду туда в… – Брэд взглянул на часы, – … в три двадцать утра, то ты совсем ебнулся головой.

– Да ладно, чувак! Где твое чувство приключения?

– Прямо сразу за чувством реальности. Слушай, иди-ка ты лучше поспи. Думаю, утром мы сможем прихватить немного для себя.

– Ну и хрен с тобой, старина. Я поехал. Ты можешь делать что хочешь.

Это поставило Брэда перед дилеммой: несмотря на то, что тащиться за шмалью ему совсем не улыбалось, позволить психу Сэмми уехать в ночь с основной массой вещей, предназначенных для продажи через «Молодых и холостых», которые Брэд временно переместил в багажник джипа Сэмми, было еще ужаснее.

– Хорошо. Дай мне минуту. Мне надо собраться.

Брэд чувствовал, что Сэмми был еще более возбужден, чем раньше. Как только он оказался в джипе, то сразу же начал прикладываться к бутылке «Джека Дэниелса», неизвестно откуда появившейся. Он ехал с ненормальной скоростью и сумасшедшим блеском в глазах. Брэд перепугался по-настоящему и, как это часто происходит, был не в состоянии предпринять ни одного действия из тысячи и одного, которые носились в его голове.

Поездка на конопляную ферму напоминала сцену погони из фильмов о Джеймсе Бонде или из старых фильмов, где какой-нибудь усатый придурок несется со сломанными тормозами, не разбирая дороги.

Впереди джипа показалась машина. Сэмми начал давить на клаксон и орать на водителя:

– Вали с дороги, ты, долбаный французский сукин сын! – С этими словами Сэмми начал таранить задний бампер едущей впереди тачки. – Двигай с дороги, козел! – Он снова пихнул бампером джипа зад бедняги.

– Останови машину, Сэм!

– Зачем? Ты что, испугался, Брэд? Убери тачку с дороги, жаба!

– Просто останови машину и дай мне сесть за руль.

– Ага, разбежался!

– Сэмми, останови машину. Пожалуйста!

– Что с тобой, Брэд? Яйца потерял?

Он начал обгонять машину. Это для Брэда было уже слишком.

– Останови джип, ты, псих ненормальный! Или я тебе башку расшибу, опездал тупой!

– Между нами большая разница, Брэд, – ответил Сэм, маниакально усмехаясь. – Два срока во Вьетнаме. Ха! Да я уже дважды умер, считай. А как насчет тебя, Брэд? Ты боишься умереть?

Все это начало здорово походить на сценарий дешевого боевика. Брэду хотелось, чтобы Сэм снял резиновую маску, открыв улыбающееся бородатое лицо Джереми Билла, сующего ему под нос микрофон. Он взглянул на руки Сэмми, лежавшие на руле, и эта надежда тут же умерла.

– Держись крепче. Я буду проводником, – прохрипел Сэмми, – мне давно так хорошо не было. Ты знаешь, почему я остановился, когда увидел тебя, Брэд? Знаешь? Когда я увидел тебя стоящим на обочине, я подумал: «Уау! Этот человек мне как брат». Вот почему я остановился.

Брэд мог поклясться, что в глазах Сэмми блеснула слеза; машина прибавила оборотов. Они подъезжали к крутому повороту, а Сэм и не собирался сбавлять скорость. Брэд снова посмотрел на

Сэмми – тот был в трансе. Он принял решение. Толкнув Сэмми в сторону двери, он одной рукой схватил руль, другой дернул за ручной тормоз и, несмотря на то, что машина все еще двигалась, умудрился перевести рычаг скоростей в нейтральное положение. Машина, клюнув носом, резко остановилась. Брэд выскочил из джипа и увидел, что до пропасти оставалось меньше метра. Он взглянул на Сэмми, который сидел, уставившись невидящим взглядом прямо перед собой, потом молча развернулся и зашагал назад, к домику для гостей. Кое-что было важнее, чем товары для туркомпании.