Идеальный друг

11

Найти номер Жаклины Барт не составляло труда. Определитель мобильника хранил в памяти один-единственный итальянский вызов.

– Отель «Санта Катерина», добрый вечер, – отозвался женский голос. Фабио попросил соединить его с госпожой Барт. После пяти гудков дежурная сообщила, что госпожа Барт вышла из своей комнаты, может быть, на террасу, и попросила не разъединяться. Фабио ждал.

– Барт у телефона. Я вас слушаю. – Где-то на заднем плане раздавалась музыка.

– Это Фабио Росси из «Воскресного утра», простите, что снова вас беспокою.

Она молчала.

– Алло?

– Я вас слушаю, что вам угодно?

– У меня к вам странный вопрос.

Она опять замолчала.

– То, что я сказал вам о финансовом отчете, не совсем правда. Со мной произошел несчастный случай, травма головы, и у меня провал в памяти. Пятьдесят дней. Я не могу ничего вспомнить. И наши встречи тоже.

Музыка умолкла, послышались слабые аплодисменты.

– Продолжайте, – сказала госпожа Барт.

– Не могли бы вы напомнить, какие материалы отдали мне при нашей второй встрече? У меня не осталось следов.

Снова заиграла музыка.

– Материалы?

– Материалы или документы. На пленке вы просите меня использовать их согласно воле вашего мужа. Не могли бы вы сказать, о чем шла речь?

– А разве на пленке не записано?

– К сожалению, почти все стерто.

– Материалы, – пробормотала она. – Ах да. Я отдала вам биографию моего мужа. Кое-какие биографические сведения. Можете оставить их себе. У меня есть копии.

– Вы уверены? Кажется, речь шла о чем-то более важном.

– Более важном, чем биография моего мужа?

– Простите.

– Что-нибудь еще?

– Нет. А впрочем, да. Второй разговор. О чем тогда шла речь?

Она снова молчала, а он слушал гостиничный оркестр в Амальфи.

– О том же, что и в первый раз, – ответила она наконец.

– Зачем понадобилось второе интервью?

– Я тоже задавала себе этот вопрос… А теперь, если не возражаете, я продолжу свой отдых.

– Разумеется, большое спасибо, приятного отпуска.

– Спасибо. И… сочувствую вам в связи с вашей травмой.

Фабио положил мобильник перед собой на письменный стол. Балконная штора погружала комнату в оранжевый свет. Фабио повесил на шею махровое полотенце, как боксер после тренировки. И вспотел он тоже как боксер. Он глотнул айс-ти.

Теперь он был уверен, что большое дело было как-то связано с доктором Бартом. И с материалами, полученными у его вдовы.

Во дворе залаяла собака.

– Ясперс! – прикрикнул женский голос. Собака заткнулась.

Фабио высветил номер коммутатора доктора Марка. Рабочее время заканчивалось. Фабио знал по опыту, что это самый подходящий момент, чтобы застать на месте любого менеджера.

Действительно: после третьего гудка ответил мужской голос:

– Да?

– Доктор Марк?

– Кто говорит?

– Я рад, что наконец-то застал вас. Моя фамилия Росси, я журналист из «Воскресного утра». Я брал у вас интервью.

Доктор Марк, казалось, был ошеломлен. Несколько мгновений он не мог вымолвить ни слова.

Фабио воспользовался моментом неожиданности.

– Ваша секретарша назначила мне встречу через две недели. Это слишком поздно. Нельзя ли пораньше? Дело не терпит отлагательств.

– О чем идет речь?

– О нескольких вопросах, возникших в процессе работы. Можете уделить мне полчаса? Завтра в любое время?

– Минутку.

Фабио слышал, как он отложил трубку.

Снова залаяла собака. Снова женщина во дворе крикнула:

– Ясперс!

Когда доктор Марк наконец отозовался, его голос звучал чуть уверенней.

– Вот передо мной мой ежедневник. Моя секретарша была права, я не вижу никакой возможности встретиться раньше.

– Я мог бы зайти и в неприемные часы. Или после работы, я легок на подъем. Так как насчет завтрашнего дня?

Доктор Марк отважно сопротивлялся, но Фабио вынудил его назначить встречу. На следующий понедельник в восемнадцать часов. Через пять дней.

Марлен вошла, упала на диван и сбросила босоножки.

– Как ты здесь выдерживаешь?

– А куда мне прикажешь деться?

Марлен не ответила.

– Что это? – Она указала на его пустой стакан.

– Айс-ти.

– Принесешь и мне стакан?

«Я тебе что, безработный муж на посылках?» – чуть не спросил Фабио. Но, не говоря ни слова, встал и принес ей стакан.

Марлен одним духом проглотила чай и снова протянула ему стакан.

– Ты когда начнешь снова выходить на люди?

– Я и так постоянно среди людей.

– Но не со мной. Раньше мы появлялись на людях вместе.

Фабио пожал плечами. Он понятия не имел, что они делали раньше.

– Может быть, тебе пора вернуться к нормальной жизни. Глядишь, и память вернется.

Фабио взял у нее стакан, снова его наполнил и принес ей. Она улыбнулась.

– Спасибо. Я еле жива. Такая жара, столько работы, половина отдела в отпуске. Не сердись.

Она сделал глоток.

– Мы с тобой живем как мещанская супружеская пара, – заявила она.

«Да еще в такой мещанской квартире», – чуть не брякнул Фабио. А вслух сказал:

– Завтра. Завтра вечером сходим куда-нибудь. О'кей?

– О'кей, – ответила Марлен. Она протянула руку и увлекла его на софу. – Тебе идет это махровое полотенце. – И поцеловала его.

Он смотрел ей вслед, когда она шла в ванную. На цыпочках. Наверное, кто-то ей сказал, что голые женщины должны ходить на цыпочках, что это стройнит. Вот она и старалась. И действовала Фабио на нервы.

Марлен действовала ему на нервы. С того момента, как вошла в комнату. Каждая ее фраза, каждый жест выводили его из себя. Но он не дал ей этого заметить. Как самый распоследний мещанин в пошлой двухкомнатной квартире, он держал язык за зубами, чтобы избежать любого спора и не сорвать свой намеченный на выходные трюк.

Марлен вышла из ванной. Она сняла макияж, намазалась кремом и облачилась в просторную майку с котом Гарфилдом на спине. Открыв холодильник, она извлекла оттуда съестное.

– А ты? Как ты провел день?

«Как ты провел день, лапочка?»

– Я поймал по телефону доктора Марка и перенес нашу встречу на более ранний срок. На понедельник в шесть.

Марлен обернулась и пристально поглядела на Фабио. Похоже, она была сбита с толку.

– Ты дозвонился ему в офис?

– В самом конце рабочего дня. Старый трюк.

– Не говори никому, что я дала тебе этот номер. Нам не разрешается давать журналистам служебные телефоны. – Марлен рассердилась. Она постаралась скрыть свое раздражение, но это ей не удавалось.

Они доели остатки еды из холодильника и провели вечер в молчании у телевизора.

Завтра сохранится жара, дождя не предвидится, сообщила красотка из метеослужбы.

Фабио пришел на занятия тай-чи в скверном настроении. И чуть было не вернулся домой, но его остановила вступительная речь Хорста Неффа.

– Перед началом тренировки следует настроиться на душевное равновесие, добиться внутренней гармонии, очистить печень и кишечный тракт, если нужно.

– Если получится, – выкрикнул Кари, которому уже стукнуло семьдесят четыре. Кое-кто засмеялся. Первая часть действа называлась «Земля». Их обучали, как опираться на землю и тем самым накапливать внутреннюю стабильность.

– Ваши телодвижения, – поучал их Хорст Нефф, – должны быть размеренными, мягкими и широкими, ваша осанка – прямой и естественной. С телодвижениями синхронизируется дыхание. Дышите легко и без напряга, мысленно активизируя физиологические функции внутренних органов. Интеллект сосредоточен и спокоен. Таким путем вы добьетесь эффективного чувственного восприятия результатов внутреннего тренинга.

Они исполнили упражнения «разбуди энергию чи», и «ухвати птицу за хвост», и «расправь крылья, как аист», и «поднимись на гору в обнимку с тигром».

Они напоминали стаю подагрических журавлей, исполняющих брачный танец. И среди них далеко не самый подвижный: Фабио Росси, тридцати трех лет.

Это было похоже на автомобиль, упавший в озеро, пролежавший там несколько месяцев и покрывшийся тиной, водорослями и мусором. Его вытаскивают на берег, и он внезапно обретает четкие, узнаваемые контуры. Вот так же перед Фабио неожиданно всплыл островок воспоминания.

Он вышел из душа и одевался, глядя в зеркало своего платяного шкафчика. Рядом с ним кто-то из группы тай-чи, какой-то пожилой господин в красных облегающих трусах и с медным браслетом на запястье, причесывал свои еще мокрые редкие волосы. Фабио не обращал на него внимания, пока в нос ему не ударил свежий, резкий запах одеколона. Пожилой господин держал в левой руке флакон, а правой похлопывал себя по лицу.

Вот этот-то запах и пробудил воспоминание: люди, много людей, пожилые, молодые, дети. Озеро. Ресторан на озере. Крытая терраса. Дождь. Музыка. Музыкальный синтезатор. Застольные речи. Тосты. Подношения. Норина. Родители Норины. Отец Норины, Курт. У Курта день рождения. Круглая дата. Курту исполняется шестьдесят пять.

И вдруг он вспомнил все. Отец Норины отмечал свое шестидесятипятилетие в ресторане «Щука». Было шестьдесят пять приглашенных. Заказали террасу в ресторане с видом на озеро. Норина не хотела идти, она не ладила со своим отцом. Но потом все-таки развеселилась. Прежде всего потому, что шел дождь. Сразу после аперитива пришлось натянуть маркизы. Во время всего праздника дождь дырявил свинцовую поверхность озера и барабанил наперегонки с синтезатором. Курт игнорировал дождь. Он заявил, что всякое упоминание о погоде повлечет за собой штрафной бокал кирша. Очень скоро вся компания опьянела. В том числе Норина, которая десять раз повторила: «Каждый получает на день рождения ту погоду, которую заслужил, папочка».

Папочка пользовался тем же старомодным одеколоном, что и пожилой господин в красных трусах. «Питралон», вот как он называется, подумал Фабио.

Еще в коридоре терапевтического центра Фабио набрал номер Норины. Ему необходимо было узнать, когда у ее отца день рождения и отмечал ли он свое шестидесятипятилетие в этом году.

У нее дома никого не было. Автоответчик ее мобильника сказал: «Говорит Норина Кесслер, я на съемках и не могу ответить на ваш звонок, но позвоню вам во время перерыва». Фабио нашел этот новый текст несколько претенциозным.

Он позвонил в справочную службу и попытался связаться с родителями Норины. Никто не ответил. Понятно. Если Курту действительно исполнилось шестьдесят пять, значит, они теперь у себя на даче в Маджиатале. Они собирались переехать туда сразу после выхода Курта на пенсию. Сколько раз он повторял: «Если кто-то из нас двоих помрет, я перееду в Маджиаталь». Это было его дежурная острота.

Фабио набрал номер, и отец Норины оказался на месте.

– Привет, Курт. Это Фабио. Как дела?

– Шли хорошо, пока ты не позвонил. – Еще одна дежурная острота Курта. Но на этот раз он, казалось, говорил всерьез. Разговор был очень коротким, но Фабио все же удалось выяснить, что Курт Кесслер отмечал свой день рождения 12 мая в ресторане «Щука». Относительно погоды в тот день он не сказал ничего.

– Островок памяти, – сказал доктор Фогель. – В океане беспамятства вдруг всплывает одно воспоминание. Мне всегда нравилось это сравнение. Поздравляю.

После своих звонков Фабио явился на прием с опозданием, взмокший от жары и в состоянии эйфории. Теперь он сидел в приемной, где на полную мощность был включен кондиционер, и дрожал от холода.

Доктор Фогель расстегнул три верхние пуговицы рубашки. Его двойной подбородок был припудрен: то ли сикоз, то ли аллергия на жару.

– Запах, говорите. Ничего необычного. Запахи. Картины и запахи – самые сильные стимуляторы памяти.

– Значит, я могу надеяться на появление других островков? – спросил Фабио.

– Надейтесь. Но не поддавайтесь разочарованию, если они не появятся.

– Значит, и так бывает?

– Все бывает. Мозг способен на разные чудеса. И вы не теряйте оптимизма. Это часть терапии.

Фабио рассмеялся:

– Вы, по крайней мере, не врете.

– Простите, нечаянно вырвалось.

Вот уже полчаса Фабио стоял у стены какого-то дома, наблюдая за подъездом на противоположной стороне улицы. Была половина девятого. Четверть часа назад начало темнеть. Душная жара не спадала. Иногда он поднимал глаза на ряд открытых окон на втором этаже.

Дом был построен в тридцатые годы, когда-то в нем размещались мастерские портных, наборщиков, печатников и переплетчиков. Теперь здесь находились ателье фотографов, графиков, дизайнеров по ткани и художников. Подвал и первый этаж занимал фитнес-центр, на втором этаже имелся танцевальный класс и школа йоги. Норина ходила туда каждый четверг, если позволяла работа.

Наконец, в помещении с открытыми окнами возникло некоторое оживление. Он увидел чьи-то головы и выпрямленные руки. Занятия окончились, люди отправились в раздевалку, скоро они выйдут из подъезда.

Весь вечер Фабио пытался расширить свой островок памяти. Как они приехали в «Щуку»? Кто-то подвез их на своей машине? Или они брали такси? Согласилась ли Норина на это дело безропотно? Или она упиралась, как всегда, когда речь шла о семейных мероприятиях? И ему пришлось ее уговаривать, ссылаясь на значительность повода?

А потом? Как они добрались до дома? Норина выпила десять рюмок кирша. Она, наверное, была пьяна в стельку. Как она продержалась целую ночь? И весь следующий день?

Но как он ни старался, островок памяти сохранял свои прежние границы: от аперитива (белая смородина) до «полонеза». Без Норины Фабио не продвигался ни на шаг. Не только в этом вопросе, но и вообще.

Потом он вспомнил о занятиях йогой. Он позвонил в «Мистик продакшнз» и выяснил, что сегодня съемок нет.

Вот из подъезда вышли две женщины, пересекли улицу и прошли мимо него, продолжая оживленно беседовать. Он услышал, как одна сказала:

– До травмы мениска я тоже могла принимать позу лотоса.

Норина вышла из подъезда четвертой. Ей тоже пришлось пересечь мостовую, чтобы попасть на боковую улицу, которая вела к ее дому.

Увидев Фабио, она, как вкопанная, остановилась посреди улицы. Приближался автомобиль, и Фабио понял, что она была готова повернуть назад. Но потом передумала и подошла к нему.

– Чего ты хочешь?

– Я кое-что вспомнил. День рождения твоего отца. Но я не уверен, что вспомнил все правильно. Я подумал, что ты могла бы помочь мне проверить себя.

– День рождения моего отца относится к тем вещам, которые я предпочла бы забыть, – ответила она. Но позволила ему идти с ней рядом, слушала подробности его воспоминаний, кивала или качала головой.

Дойдя до «полонеза», он сказал:

– Здесь у меня обрыв.

– У меня тоже. – Ему показалось, что она усмехнулась. – Я очухалась только в воскресенье. В паршивом состоянии.

Они продолжали молча идти рядом.

– А я? – не выдержал он.

– Ты был молодец. Ухаживал за мной.

Они свернули на какую-то пешеходную улицу. Острова зелени вносили умиротворение в толпу гуляющих. За большим деревянным столом сидела пара молодых родителей, они болтали и пили пиво, поглядывая на детей, увлеченных какой-то своей непонятной громкой игрой.

Норина, скрестив руки, смотрела на улицу неподвижным взглядом. Казалось, ее знобило. От нее хорошо пахло: в жаркие дни она припудривала грудь и внутреннюю сторону бедер.

Фабио обнял ее за плечи. Она остановилась и стряхнула его руку. Они молча двинулись дальше.

– Норина, я люблю тебя, – вырвалось у Фабио. Она ускорила шаг. – Я знаю, это звучит глупо. Но я люблю тебя. Я и не знал, как безумно я тебя люблю. Черт. Я не могу без тебя жить.

Норина остановилась, повернулась к нему и покачала головой.

– Я тебе не верю, – только и сказала она. – Просто не верю.

И пошла дальше.

На четвертом этаже дома 38 по Баттериштрассе горел свет.

– Он ждет, – сказал Фабио.

Норина не ответила. Они подошли к дому.

– Вчера я ездил в садовое товарищество Вальдфриден. Мне рассказали, что вы с ним трахаетесь в каюте.

Фабио не хотел этого говорить. И все-таки не удержался. Норина опустила скрещенные руки и уперла ладони в бока.

– А чем занимаешься ты с Марлен? Ведешь деловые переговоры?

– С Марлен все кончено. Я переезжаю.

Она снова покачала головой. Потом сделала несколько шагов к своему подъезду. Фабио последовал за ней. Она открыла дверь.

– Я люблю тебя, слышишь?

У него в кармане раздались звуки болеро.

Норина оставила его. Прежде чем закрыть за собой дверь, она произнесла какие-то слова. Что-то вроде: «Итальянец!»

Фабио достал из кармана мобильник и ответил на звонок.

– Я думала, мы сегодня сходим куда-нибудь, – сказал голос Марлен.

Была половина десятого, когда Фабио входил в подъезд дома Марлен. В двери квартиры изнутри был вставлен ключ. Ему пришлось позвонить.

Через некоторое время ключ повернулся. Марлен была одета на выход. Короткое черное платье с открытыми плечами, казалось, лишь прикрывает соски, не позволяя им вывалиться наружу.

– Bay, – сказал Фабио.

– А ты пойдешь так? – спросила она.

На Фабио были брюки цвета хаки и белая рубашка с короткими рукавами. Его стандартный прикид на лето.

– Куда мы идем?

– Сначала в «Ночлежку», немного выпьем и закусим. Потом в «Кюльхауз». Там сегодня танцевальная ночь в стиле регги. – Марлен твердо решила, что не даст испортить себе вечер.

– Я успею принять душ?

– Но поторопись.

Через десять минут Фабио вышел из ванной. Принявший душ, побрившийся, причесанный и голый. Марлен курила, прислонясь к стойке для завтрака. Он вынул у нее изо рта сигарету и раздавил в пепельнице.

– Эй! – возмутилась она.

Он зажал ее лицо между своими ладонями и собрался поцеловать. Она отвернулась.

– Осторожно, окрашено.

Он провел руками по ее плечам, по спине, по ее бедрам и попе.

– Ну, идем же, ночь длинная, – сказала она. – Давай останемся, ночь длинная, – попросил он.

Его руки поймали подол ее платья и медленно задрали его вверх. Под платьем имелось нечто очень маленькое, шелковое из ее запаса на особые случаи. Он снова попытался ее поцеловать. На этот раз она не возражала.

– Фабио? – тихо сказала Марлен. Он притворился спящим, как тогда, когда она приходила к нему в больницу.

Он слышал, как она прошла в ванную, приняла душ и вернулась в спальню.

Наклонившись к нему, она поцеловала его в бесчувственную щеку.

Фабио издал легкий стон глубоко спящего человека. Он услышал, как Марлен уселась за туалетный стол, открыла ящик, снова закрыла и – намеренно громко – принялась греметь своими косметическими принадлежностями. Она явно намеревалась обновить свой макияж.

– Фа-абиоо, вста-авай! – пропела она.

Фабио снова изобразил стон.

– Сейчас я закажу такси, и когда оно придет, я уеду. С Фабио Росси или без него.

Фабио дышал глубоко и ровно. Он слышал, как она встала, заказала такси и вернулась в спальню.

– Такси заказано, – доложила она. И снова завозилась у туалетного стола.

Он услышал запах сигареты и аромат Шанель № 5. Он ждал ее следующего замечания. Но Марлен молчала.

Потом в дверь подъезда позвонил водитель такси, Марлен крикнула в домофон: «Сейчас!» – и еще раз вошла в комнату.

– Чао, Фабио, – деловито бросила она.

Он услышал, как хлопнула входная дверь и по мощеной дорожке перед домом процокали каблуки. Потом стукнула дверца машины, взревел мотор, и такси быстро удалилось.

– Чао, Марлен, – буркнул Фабио.