Идет охота на "волков"

4

В казино «Лас-Вегас» было людно. Седому не везло. За вечер под газом успел просадить пятьдесят тысяч, и просадил бы все сто, если бы охранники не оттащили от рулетки почти силой. Зал освещал приглушенный свет, музыканты волынили что-то из репертуара Петра Лещенко, стриптизерши на подиуме выкидывали различные номера. Седой брел между столиков, но остановился возле броской женщины, которая, опустив глаза, ковыряла вилкой в тарелке. Не спрашивая, отодвинул стул и присел, подперев щеку кулаком, стал наблюдать, как она ест.

— Познакомимся? — наконец спросил осклабившись, и щелкнул пальцами, подзывая официанта. — Как зовут?

— А разве мы пили на брудершафт?

— Это идея! Выпьем на брудершафт!

Официант проворно подбежал, принял заказ, через пару минут возле Седого появилось шампанское, водка и коньяк. Он поднялся, набуровил бокал шампанского, поднес незнакомке, продел руку через её руку — и осушил посудину крупными глотками. Сел.

— Теперь мы на «ты»! Как тебя зовут?

— Какое имеет значение? Ты стар для меня! Ну, допустим, Сара.

— Еврейка, что ли? — удивился Седой, снова наполняя бокалы.

— Нет, хохлушка.

— Что ж имя такое?

— А тебя спрашивали, когда называли? Могли и Абрамом назвать. Или Изей.

Седой поперхнулся шампанским, раскашлялся и захохотал.

— Ладно-ладно! Наши не пляшут! А я Игорь Игоревич. Или, просто Игорь. — от гремучей смеси его вело, и теперь язык Седого начал дубеть, он проглатывал окончания слов.

— Я тебя здесь не видел. Кто ты такая?

Сара пожала плечами.

— Я? Я твой гладиатор. Игорь.

Седой расхохотался еще громче, на них стали обращать внимание, двое охранников обеспокоено топтались неподалеку.

— А ты мне понравилась! Понравилась — и все! Айда со мной?

— Да тебе, наверное, лет семьдесят?

Седой обиделся.

— Шестьдесят пять!

— Я дорогая женщина. Очень. Не знаю, по карману ли тебе…

— Сколько?

— Штука! Но ты старый — для тебя две. За моральный ущерб!

Седой залез в карман брюк, вынул пачку упакованных долларов, отсчитал две тысячи и подвинул Саре.

— Честно! Я мог взять тебя даром. Но, правда, положил на тебя глаз. Пошли?

Сара подставила к столу сумочку, ловко сгребла деньги. Они выбрались из казино и поехали в квартиру Седого, псы-охранники сидели по обе стороны Сары на заднем сидении. Квартира была трехкомнатной, с высокими потолками, лепными карнизами, железной дверью и с видом на Волгу. Вниз по Волге спускались груженые баржи, сигнальные огни мерцали далеко — на середине реки, на разные голоса ревели буксиры в порту.

Охрана осталась в большой прихожей. Игорь обнажил свое дряблое, морщинистое тело, нагишом отправился в ванную, прополоскался под горячим душем, оставил его включенным, и, растираясь полотенцем, пригласил Сару. Когда помылись и попили чай, Седой, подступаясь к Саре, поинтересовался:

— У тебя галоши с собой? А то у меня свои.

Она полезла в сумочку и молча кинула презервативы на стол.

— Гбуро.

— Не поняла.

— Говорю — хорошо.

Через полчаса они лежали по разные стороны постели и отдыхали, соприкасаясь лишь ногами и руками. Охранников клонило ко сну, один из них вяло трепался по телефону со своими коллегами из бригады.

— Да занят он, занят. Нет, не могу. Что делает? С подушкой, на басах играет. Ну, утром уже давай. Не к спеху ведь?

Положил трубку и широко зевнул, засыпая. Седой тоже, устало рассказывая о себе, то закрывал, то приоткрывал глаза.

— У меня никогда не было жены…

— Почему?

— Так… Не положено. Человек я богатый, но, знаешь, становлюсь сентиментальным. Ты права, старость. Вот, восточный Волгоград — мой! А близкого человека нет. Ладно, умирать не собрался, поживем — увидим! Может, и тебе перепадет. А? Сарочка? Если будешь хорошо себя вести.

— Я буду хорошо вести. Ты дедушка не жадный.

Квартира погрузилась в сон.

Утром Сара сполоснулась, закинула в рот несколько конфет и засобиралась, Седой сидел в плавках за столом, он не удерживал, потягиваясь, предложил вечером встретиться там же. Перед уходом Сара небрежно вывалила содержимое сумочки на стол и принялась заново укладывать, сортировать. Игорю Игоревичу понравилась фотография Сары девять на двенадцать, у моря, на фоне парохода, фотография была искусно вмонтирована в пластиковую оболочку, толщиной в пачку сигарет. Повертел её и поставил над кроватью, у изголовья — не спрашивая разрешения, он вообще никогда ничего не спрашивал, а только делал, как считал нужным.

— Пусть стоит здесь! Люблю красивые вещи! Ну, до вечера?

— А что, вечером будешь платить ещё две штуки?

Седой засмеялся.

— Нет, я кайфую от наглых баб! Вечером разберемся!

Проводил её до порога, когда шаги стихли, кивнул охранникам:

— Наведите справки! Развязный батон! Пусть пацаны понаблюдают! — и лег в своей комнате досыпать.

Сара выбралась на улицу, прошла метров двести и села в бордовый БМВ.

— Все нормально, Мессалина? — Грек держался за руль, был спокоен и выдержан.

— Нормально.

— Тогда — привет. — и протянул ладонь, здороваясь. — Клюнул значит? Расчет верный! Этот специалист по галушкам всю жизнь на проституток ловился, как сазан на мотыля!

На малой скорости подкатили к дому Седого, Грек достал дистанционный пульт, и, направив на квартиру — нажал кнопку. Взрыв получился приличным! Фото-пластид сработал как надо, в черные вывороченные окна вырвались языки пламени. Не спеша поехали, Грек достал сотку, набрал номер, в зубах торчала сигарета.

— Мурка? Ну, все! Правда, уши не привезем! Средневековье это! Хорошо! — и дал отбой. Обращаясь к Мессалине, заметил:

— По всем вайерам теперь треп пойдет! Сейчас заберем Атамбая из гостиницы, и надо исчезнуть! А ты — молодец, Юля, Мурка привет передает.

К месту взрыва мчались скорая помощь, пожарные и милиция.