Идол

Они все смеются, тогда как Киллиан морщится.

- О, мужик. Я пел так, словно меня кастрировали.

Я хохочу, услышав это. Тем более, что голос Киллиана ближе к Крису Корнеллу.

- В колледже кое-кто накормил меня "специальными брауни", - говорю им. - Я понятия не имела, что они собой представляли. В конечном итоге я танцевала вокруг общежития, распевая ‘Heart-Shaped Box’.

- Я бы заплатил, лишь бы на это взглянуть, - говорит Киллиан. - И немалую сумму.

- По-видимому, у меня была пища к размышлению, раз уж я продолжила петь "Эй, Блейн, я съела миску голубых хлопьев! Погружаясь всё дальше в глубины черного риса".

Ребята хохочут. Я присоединяюсь к ним, пока их смех не стихает.

Мы стоим молча еще несколько минут, теряясь в наших мыслях. Затем Джакс отпускает мою руку, и мы направляемся обратно к минивену. По дороге я замечаю, что у Киллиана покраснели глаза. Я так волновалась о Джаксе, что не думала о том, как это воспримут все остальные. Они вполне могли сделать то, что я сделала для их друга.

Но Киллиан молча улыбается мне.

- Спасибо, - произносит он, бросая взгляд на Джакса, а затем нежно целуя меня. - Ему это было нужно.

Через несколько часов мое подавленное состояние не улучшается, когда мы присоединяемся к вечеринке лейбла звукозаписи «Килл-Джон» на крыше отеля с бассейном. Отсюда открываются отличные виды на Пьюджет, и здесь подают замечательную еду. Но люди? Для их описания на ум приходит два слова: шумные и пластмассовые.

- Сегодня ты со мной, детка, - Уип появляется рядом со мной и притягивает в объятия одной рукой. Я почти давлюсь канапе с лососем.

- И чем обязана такой чести? - спрашиваю, вытирая крошки с губ.

Его профиль довольно суров, когда Уип разглядывает толпу.

- Сегодня пираньи вышли на охоту. Кого-то могут сожрать заживо.

Здесь присутствует множество роскошных женщин и костюмчиков, как называет Киллиан сотрудников лейбла звукозаписи. Не знаю, из-за чего Уип настороже. Мне уж точно не по душе то, что эти костюмчики смотрят на меня так, словно я незваная забредшая сюда бездомная собака. Хотя, вероятно, все тараканы у меня в голове.

- Ты будешь моей бородой, - поясняет Уип.

- Ты бисексуал? - спрашиваю, потому что и вправду не знаю.

Он бросает на меня взгляд, его голубые глаза мерцают.

- Ну, в подростковом возрасте я думал, что немного разнообразия добавит мне сексуальной загадочности. Но, увы, члены не для меня. Я специализируюсь на кисках.

Я закатываю глаза, когда еще одна мужская рука обнимает меня за талию. Это прикосновение мне хорошо известно.

Киллиан бросает на Уипа взгляд.

- Чувак, найди себе собственную женщину.

- Я устал. Ты обломал мне весь кайф, - Уип подмигивает мне.

- Что случилось с репортершей, которую ты окучил в кино? - спрашиваю я.

- Ты это видела?

- Все это видели, - говорим мы с Киллианом в унисон.

Уип корчит рожу.

- Оказывается, она думала, что у меня можно выудить информацию, отсосав мой член.

- Звучит как довольно трудоемкий процесс, - говорит Киллиан, смеясь.

- А еще как проигрышный вариант, - ноздри Уипа расширяются, затем выражение его лица становится нейтральным. - Но у нее была отличная техника исполнения.

- Ла-ла-ла, - пою я. - Не могу это слушать.

Смеясь, Уип отпускает меня, тогда как Киллиан перемещается мне за спину, обнимая руками за плечи.

- Видишь, - шутит Уип. - Кайфолом.

Щека Киллиана прижимается к моей за секунду до того, как он целует меня в висок.

- Он думает, раз мы псевдо кузены, я не надеру его зад. Он ошибается.

Они оба усмехаются, так что я игнорирую это бахвальство.

- Псевдокузены? - спрашиваю.

- Телочки обычно думают, что мы родственники, так как очень похожи, - говорит мне Уип. - Вот мы и сказали, что кузены. И по какой-то гребаной причине, это принесло нам кучу веселья, - он хмурится. - Женщины - странные создания.

Я смеюсь, прижимаясь спиной к Киллиану. Он теплый, твердый и весь мой.

- Ну, раз ты так говоришь. Хотя, думаю, всё дело скорее в том, что вы оба секси, чем в вашем псевдородстве.

- Видишь? - выкрикивает Уип. - Она считает меня секси.

- Она считает, что я сексуальнее, - опровергает Киллиан. - Правда, детка?

- На самом деле, Скотти сексуальнее вас всех, - отвечаю им.

Киллиан мрачно хихикает, и его рука слегка соскальзывает ниже. Пальцы одной руки бродят по моей груди, теплая ладонь слегка сжимает ее. Я немного ерзаю и чувствую его усмешку напротив своей шеи.

- Раз ты так говоришь, куколка.

Дерзкий засранец.

Уип закатывает глаза, но наклоняется вперед и быстро чмокает меня в щеку.

- Когда захочешь отделаться от этого балбеса, ты знаешь, где меня искать.

Он хлопает Киллиана по плечу и направляется в сторону толпы.

- Мы уже можем уйти? - бормочет Киллиан.

Его рука до сих пор занята, медленно лаская меня, каждое прикосновение становится более весомым, целенаправленным. Я снова переминаюсь на месте, моя попка трется напротив нарастающего интереса парня. Он низко ворчит, толкая меня в спину.

- Мы не можем, - шепчу я, хотя на самом деле хочу согласиться. - Ты обещал Скотти, что будешь милым с этими журналистами.

Киллиан вздыхает, вжимая член в мою попку в последний раз перед тем, как отстраниться.

- Ладно, хорошо. Но мы не задержимся надолго.

Я наблюдаю за тем, как он отходит, потому что его задница в этих потертых джинсах - красивая штука. Я уже сожалею о том, что сегодня веду себя хорошо.

- Вау, - доносится мужской голос из темноты. - Ты вертишь вокруг пальца Уипа Декстера и Киллиана Джеймса. Должно быть, ты хороша.

Барный столик рядом со мной скрыт в тени, вдали от основной вечеринки. Я не видела парня до этого.

Он делает шаг в мою сторону, очевидно, думая, что крут. Облегающие черные кожаные штаны, ниспадающая белая шелковая рубашка. Мне хочется спросить у него, какой склад париков восьмидесятых годов он ограбил. Но он выглядит довольно хорошо, в духе отполированного красивого мальчика - темные волосы ниспадают над бровями, пухлые губы, красивые, почти девичьи черты.

Я смотрю на него, не приходя в восторг от того, как он обыденно откидывает волосы с лица назад.

- Хороша для чего? - я, конечно, знаю для чего. Просто хочу, чтобы он сказал это.

- Ты мутишь только с ними двумя? - он показывает зубы. - Или, может, со всей группой?

- Позволь кое-что спросить. Ты и правда думаешь, что допустимо говорить кому-то подобное?

Красивый мальчик невинно улыбается мне.

- Ой, да ладно. Я просто шучу. Правда. Я знаю, каков счет игры. Мы, новички, не получим ничегошеньки без капельки уговоров, - он предлагает мне свою руку. - Я Марло.

Я смотрю на его протянутую ладонь.

- Марло, меня не волнует, сосал ли ты чей-то член, чтобы тебя сюда пригласили. Но не стоит проявлять неуважение к женщинам в открытую, - я отталкиваюсь от столика. - А теперь прости.

Твердая рука хлопает по моему плечу, и я резко разворачиваюсь. Парень ужасающе силен. Это то, чего я не ожидала, так как он выглядит всего на пятьдесят пять килограмм. Злые серые глаза глядят на меня сверху вниз.

- А у тебя есть характер, - рычит он, его пальцы впиваются в мою кожу. - Я певец с контрактом. А ты кто? Гребаная шлюха Киллиана Джеймса.

- Отъебись...

Он вторгается в мое личное пространство, моя спина ударяется о край барного столика.

- Почему бы тебе не подыграть? Быть немного более дружелюбной.

И тогда я замечаю, насколько остекленели его глаза, как расширились зрачки. Это отвлекает меня. Без предупреждения он хватает меня за грудь и сжимает. Сильно.

Отвращение, гнев, шок - всё это наводняет меня в секунду. На одну яркую секунду я не могу пошевелиться. А затем ярость берет контроль в свои руки. Моя ладонь взмывает вверх, пальцы втыкаются в его глазницы.

Он отступает назад, спотыкаясь, и я ударяю парня коленом между ног. К сожалению, мой удар попадает ему в бедро. Но он ошеломлен и судорожно моргает, рыча проклятия.

Я знаю, когда нужно уносить ноги. Мои каблуки стучат об пол, когда разворачиваюсь, сердце застревает в горле, после того как поднялось к нему во время стычки. Я слышу, что он идет за мной.

- Чертова сука!

Ногти царапают мою обнаженную спину, пальцы ловят шлейку платья. Оно рвется, звук кажется громким на фоне жужжания в моих ушах.

Мои руки подлетают к лифу платья, прижимая ткань к груди, чтобы та не слетела вниз. Думаю, я кричу. Не знаю наверняка, так как еще один крик заглушает звук.

И затем Киллиан оказывается рядом, налетая на нас, будто смерть. Я рыдаю. Выражение его лица очень пугает меня, хоть и знаю, что оно адресовано не мне. Килл проскальзывает мимо и в еще одном разъяренном порыве хватает Марло за шею.

У парня нет ни шанса. Киллиан опрокидывает его на тротуар патио. Он не говорит, не колеблется, просто начинает бить парня кулаками. Это ужасно, жестоко.

Вокруг меня собирается толпа. Вспыхивают камеры телефонов, другие записывают всё на видео. Еще три парня проталкиваются мимо меня. Уип, Рай и Джакс.

Они пытаются оттянуть Киллиана от отбивающегося Марло, который как раз наносит свой удар. Не то чтобы Киллан почувствовал его. Он сопротивляется захвату Уипа и Джакса.

- Отвалите. Ты сукин сын... - и на этом он пинает Марло ногами.

Охранник бросается в бой.

Я сдерживаю еще один всхлип. Что-то мягкое и теплое накрывает мои плечи - крошечный пиджак, обшитый бисером. Рядом женщина с обильным золотистым макияжем слабо улыбается мне.

- Это всё, что у меня есть, - она обнимает меня одной рукой, натягивая ткань на мои обнаженные плечи. - Ты в порядке, подруга?

Она фанатка. Я понимаю это по одному взгляду на женщину. И ее доброта ломает меня. Я снова начинаю плакать. Две другие девушки присоединяются к нам, сплочая ряды, защищая меня от камер.

Возможно, ярость Киллиана запустила этот курс. Возможно, он слышит меня. В чем бы ни была причина, он отталкивает Джакса и Уипа со словами "Я в порядке".

Его глаза отыскивают меня и уродливое выражение на его лице сникает, когда парень подходит ближе.

- Либс.

Я хватаюсь за его рубашку, пока он крепко обнимает меня, его тело влажное от пота. Всё остальное происходит в тумане, пока мы не оказываемся снова в нашем номере. Но одно я улавливаю точно - выражение лица Скотти. Ситуация явно вышла из-под контроля. Дело дрянь.

- Что за кровавый ад это был?

Киллиан холодно смотрит на Скотти со своего места на диване.

- Это был я, выбивающий дерьмо из засранца.

Он не прекращает дрожать и не отпускает меня. Даже когда доктор осмотрел его отекшую, ушибленную руку и предложил Киллиану сделать рентген на предмет сломанных костей, он всё равно обнимал меня второй рукой, крепко сжимая. Он отпустил единственный раз, когда снимал свою рубашку, чтобы прикрыть меня.

Теперь Скотти кричит.

- Этим засранцем был Марло. Новичок лейбла и самая сексуальная молодая звезда, Христа ради.

Миленько. Тошнотворное ощущение в животе усиливается.

- Ему придется петь через трубочку, если увижу его снова, - кричит Киллиан.

- В любом случае, - отвечает Скотти, - я задавал вопрос Либби, а не тебе.

Все глаза обращаются ко мне, за исключением глаз Киллиана. Он просто прижимает меня ближе.

- Оставьте ее, на хрен, в покое. Она прошла через достаточное количество фигни.

- Всё нормально, Киллиан, - я тру рукой его предплечье, пытаясь успокоить. Он ворчит, но немного расслабляется.

Скотти, Джакс, Рай и Бренна - все ждут. Я глубоко вздыхаю, потому что воспоминания тоже вынуждают меня дрожать.

- Он появился из ниоткуда, - говорю я. - Сказал, что я... - бросаю взгляд на Киллиана.

Он резко выдыхает.

- Просто скажи это, куколка. Я не собираюсь ранить его или что-то в этом духе.

Это не звучит достаточно искренне.

- Он предположил, что раз я обслуживаю всех членов группы «Килл-Джон», то должна сделать тоже самое для него.

- Уебок, - кричит Киллиан.

- Долбанный тупица, - бормочет Уип.

Остальные молчат. Ждут, когда я продолжу рассказ.

- Я... о... сказала ему, что подумаю об этом, затем попыталась уйти.

Холодный страх стекает вниз по моему позвоночнику. Я в безопасности. Я знаю это. Но не чувствую. Чувствую, как рядом напрягается Киллиан, всё сильнее и сильнее. Он практически ерзает на месте.

Я моргаю несколько раз.

- Он... гм... схватил меня за грудь.

Киллиан издает звук, который я не могу интерпретировать и вдруг оказываюсь на его коленях в очень крепких объятиях. Дышу пару секунд до того, как закончить историю.

- Эта ссора случилась по моей вине.

- Да ни за что, блин, - шипит Киллиан.

- Это ни на йоту не твоя вина, - перебивает Бренна. До этого она молчала. Но я вижу то, как девушка вздрагивает. - Ни на йоту.

- Просто говорю о том, что когда он сделал это, я ткнула ему пальцами в глаза, попытавшись врезать по яйцам. И это правда взбесило его. Он заслуживал подобного, но я должна была решить всё тихо, уйти быстрее.

- И я бы просто выбил дерьмо из него чуть раньше, - говорит Киллиан, прижимая лицо к изгибу моей шеи. - Куколка, мне так жаль.

- Всё нормально, - но мои глаза слезятся.

До этого на меня никогда не нападали физически. Я брала курсы самозащиты в колледже, потому что это казалось безопасной штукой. Но реальность другая, и непросто отпустить всё.

Скотти вздыхает и проводит рукой по волосам.

- Ничего не нормально, - он приковывает меня к месту ледяным взглядом. - Ты в порядке?

- Да.

- Хорошо. Тогда давайте немного отдохнем, - его внимание обращается к Киллиану. - Ты. Я хочу, чтобы твои пальцы были в оставленной доктором шине. Не вешай мне дерьмо на уши или помоги... - мужчина поднимает руку и показывает, что считает в уме.

- Я надену шину на чертовы пальцы, - говорит Киллиан раздраженно.

Он уже приложил к ним лед. Я боюсь даже взглянуть. Вся его рука отекла, костяшки были разбиты и кровоточили до того, как их обработали.

Наконец Скотти переводит дыхание.

- Нам нужно исправить всё.

- Это будет нелегко, - уныло произносит Бренна. - Вся драка была заснята под разными углами и уже проигрывается на множестве ресурсов.

- Блядь, - насмехается Джакс. Он не смотрит на меня, хотя я чувствую вес его разочарования в воздухе.

Неважно, что мы здесь, потому что эгоцентричный мудак подумал, будто в порядке вещей лапать меня или что я защищалась, как могла. Вина всё еще раздирает меня. Я тот человек, который вовлек нас в это. Все в этой комнате знают, что Киллиан не слетел бы с катушек, если бы дело не касалось моей чести.

Я не могу заставить себя взглянуть им всем в глаза.

Глава 25

Либби

Поздно ночью, когда мы наконец забираемся в постель, Киллиан долго держит меня в объятьях, прижимаясь грудью к моей спине. Я дрейфую в тепле его тела и души в мирное место. И он вдыхает меня медленно и глубоко, словно запоминает мой запах.

- Я мог убить его, - шепчет он в мои волосы.

В темноте мои руки отыскивают его предплечья и прижимают их к груди, я глажу его кожу, исследую мышцы под ней.

- Но не убил.

Он мягко и низко выдыхает.

- Я слетел с катушек. Не думал ни о чем, кроме как надрать его зад.

- Теперь всё закончено.

Под прохладой одеяла, ощущая его тепло на своей коже, я в безопасности. И хотя Киллиан более чем способен защитить себя, я бы хотела чувствовать, что он тоже в безопасности.

Его пальцы сжимают изгиб моего плеча.

- Мне никто никогда нужен не был, за исключением ребят. Мы стали друг другу семьей. Я приглядывал за ними.

Я ничего не говорю, просто провожу пальцем по его крепким запястьям, вдоль внутренней стороны его руки, где кожа парня подобна шелку на камне.

- Я подвел их, Либс. Мне следовало знать, что Джакс потеряет хватку.

- Киллиан...

- Следовало удержать нас вместе, а не сбегать после того, как он пытался положить этому конец.

Одеяло шуршит, когда я поворачиваюсь к нему лицом.

- Почти каждую ночь в году я ложусь в кровать с мыслью о том, что должна была попытаться отправить папу в реабилитационный центр. Мне следовало сказать что-то вместо того, чтобы отводить взгляд, - я накрываю ладонью щеку Киллиана, такую шершавую после дня без бритья. - Половину времени я не могла смотреть в зеркало, потому что думала, был бы мой папа счастливее, пил бы он меньше, если бы никогда не давал мне жизнь?

Глаза Киллиана округляются, словно ему больно.

- Нет, Либби. Никто из твоих знакомых никогда бы не посчитал тебя ошибкой.

Я вздыхаю, мой большой палец касается уголка его губ.

- В этом-то и проблема. Логика говорит тебе одно, но ты всё еще чувствуешь другое. Можешь сказать мне, что я ошибаюсь насчет папы. Я могу сказать тебе, что ты ошибаешься насчет того, что подвел ребят. Но верить в это сложнее, правда?

Его губы прижимаются к моему лбу.

- Я не хочу подвести тебя, Либс. И прямо сейчас я не знаю, как избежать этого.

- Я чувствую тоже самое, - шепчу я.

Он перекатывается верхом на меня, удерживая свое тело над моим. Здесь, во тьме, он занимается со мной любовью. Это почти отчаянно, то, как мы касаемся друг друга, как жаждем поцелуев, как нежно ласкаем друг друга. И эта нежность разбивает сердце. Каждое касание считается, ощущается, словно конец одного и начало чего-то другого.

Я боюсь и не знаю почему. Возможно, он тоже, потому как не позволяет мне уйти. Ни в тот момент, когда мы достигаем оргазма, ни в то время, когда мы засыпаем перед рассветом.

Но утром я просыпаюсь сама. Киллиан ушел, чтобы сделать рентген руки на случай, если всё-таки есть перелом.

Я завтракаю в номере и не ожидаю посетителей. Когда объявляется Джакс, я настораживаюсь. Он едва смотрел в мою сторону прошлой ночью, словно не мог вынести мой вид.

- Хочешь кофе? - спрашиваю, когда он следует за мной в гостиную люкса, где служащий отеля оставил тележку с завтраком.

- Да, конечно, - он постукивает большим пальцем по бедру.

Мы уже какое-то время путешествуем вместе, но никогда не оказывались тет-а-тет, если не считать ту первую ночь, когда он пришел проверить, как я переношу печальный случай страха сцены. Мы не друзья, но я никогда не считала парня врагом. К сожалению, не представляю, так ли это и для него.

Мы молча пьем теплый кофе до тех пор, пока я больше не могу выдерживать этого.

- Ты здесь, чтобы наорать на меня или что-то в этом роде?

Джакс усмехается.

- Ты немного чересчур драматична, да?

- О, пожалуйста, прошлой ночью ты выглядел так, словно хотел закричать.

Его губы вздрагивают.

- Прошлая ночь была полной лажей. По всем фронтам.

Я провожу пальцем по краю своей чашки.

- Что было, то было.

Джакс ставит свою чашку на стол.

- Что бы ты ни думала, ты мне нравишься, Либби. Ты до чертиков талантлива. И принадлежишь этому миру настолько же, как и любой из нас, - шок накрывает меня, но Джакс на этом не останавливается. - И мне очень жаль, что этот мудак тронул тебя. Он заслужил быть избитым.

- Почему мне кажется, что дальше последует огромное "но"?

Его зеленые глаза встречаются с моими.

- Звукозаписывающий лейбл устроит Киллиану ад на земле. Прав он или нет, но то, что сделал Килл, выглядит хреново для группы. И для тебя.

- Я знаю.

- Знаю, что ты знаешь. Но ты понимаешь какую власть имеешь над Киллианом? Довольно очевидно, что он всегда будет ставить тебя превыше всего остального.

- Что ты ожидаешь от меня услышать? - спрашиваю я. - Мне жаль, что так произошло. Хотелось бы, чтобы этого не случалось. Но я не могу изменить реакцию Киллиана.

Джакс трет лоб пальцами, а затем разглядывает меня.

- А в будущем? Когда нарисуются другие дебилы? Потому что они явно будут. Половина социума уже винит тебя. За простой факт того, что ты женщина, а Киллиан сейчас ведет себя как помешанный.

- Чудно. Хотя я не удивлена. Обвинять жертву всё еще актуально и приемлемо в современном обществе.

- Да, чудно, - повторяет он, вздыхая. - Он не может справиться с этим - не в то время, когда в центре осуждения находится тот, о ком он волнуется. Килл не мог разобраться с этим в моем случае и уж точно не сможет сделать этого в твоем, - Джакс становится на колени рядом со мной, его глаза уставшие, но искренние. - Не проходит и дня без того, чтобы я не чувствовал последствия сотворенного мной. Я ощущаю вину за всё то дерьмо, которым ранил их. Но особенно за то, как это сломало Киллиана. Потому что он пытался защитить меня от прессы, взял всё это на свои плечи.

После разговора прошлой ночью я знаю больше, чем кто-либо еще, насколько это по-прежнему ранит Киллиана. Мое горло сжимается, когда я сглатываю.

- Вот почему ты не хотел, чтобы я была здесь?

Джакс кивает.

- Я не знал, что произойдет. Но понимал, что что-то надвигается, - он грустно смеется. - Так всегда бывает в туре. И я знал, что Киллиан не был готов. У него больше нет защитных стен.

Нет. Как и у меня. Мы оба остались уязвимыми и выставленными на обозрение. Я чувствую себя достаточно обнаженной. Но сама идея того, что я также являюсь слабостью Киллиана, недопустима. Вы должны защищать любимых, а не оставлять их открытыми для боли.

- Пообещай мне кое-что, - шепчу я, потому что мой голос быстро пропадает. - Будь с ним... добрым. Заботься о нем. Ему это нужно.

Джакс кивает, напряженность отражается складкой между его бровей. Когда он уходит, я направляюсь в другой номер.

Скотти отвечает после второго удара в дверь. То, что я собираюсь сделать, - предательство. Но это меня не останавливает.

- Могу я войти?

Киллиан

- Нам совсем не весело, мистер Джеймс.

Сидеть за глянцевым столом конференц-зала в холодной комнате отеля для встреч - в моем представленииэто даже и близко не походит на веселье. От речей этого дуэта Смита №1 и Смита №2 у меня появляется изжога. Наименее любимые мои представители звукозаписывающего лейбла сидят напротив, оба одетые в одинаковые костюмы от Армани, и смотрят на меня с идентичным выражением упрека на лицах. Им нужны только очки и наушники от рации, чтобы завершить образ агента Смита.

Как только успокоился прошлой ночью, я знал, что меня ждет эта встреча. Устроил сцену на рабочей вечеринке - будь готов выслушать нотации.

Оглядываясь на то время, когда только стартовала группа «Килл-Джон», мы были сучкой лейбла - должны были присутствовать на вечеринках и торжествах, где нас хотело видеть руководство, ездить с туром в те города, что нам говорили. Каждый чертов аспект наших жизней находился под их контролем. Но эти дни миновали. Вы должны достичь статуса бриллиантового альбома, как было у нас с "Апатией", и повернуть ситуацию на 180 градусов. «Килл-Джон» больше не целует чьи-либо задницы, это нам сосут члены.

Это не значит, что время от времени некоторые руководители лейбла не забывают об этом, особенно, когда чуют запах крови в воде - то, чего один из Смитов очевидно ждал.

- Сперва мы имели дело с зависимостью Джона Блеквуда...

- У него нет чертовой зависимости, - восклицаю я. - Он находился в депрессии, и я был бы вам признателен, если бы вы заткнули чер...

Скотти поднимает руку.

- Случившееся с Джаксом не имеет отношения ко вчерашним событиям.

- Я умоляю вас не ссориться, - говорит Смит №1. - Это просто еще один случай вдобавок к катастрофе "Килл-Джона", что имела место ранее.

Дымка ярости затуманивает мое зрение.

- "Дэтметал" оставили ванную, полную настоящего дерьма в отельном номере, а у вас проблемы с тем, что я защищал женщину?

- Ущерб имуществу не сложно исправить, - отвечает Смит №1. - С другой стороны, вы напали на человека в комнате, полной репортеров.

- Детали.

- Вы нанесли ущерб нашему новейшему таланту, сломали ему нос и разбили губу, потому что не можете держать член в штанах.

- Нет, - говорю с чрезмерной осторожностью. - Я избил это маленькое дерьмо, потому что он не мог держать свои руки при себе, -широко улыбаюсь Смиту №1. - Видите разницу? Потому что она важна. Вы распускаете руки по отношению к женщине, которая вас не хочет, - в частности, к моей женщине - и в результате вам больно.

Он понимает, что это предупреждение. Прищуривает глаза.

- Мы вынуждены отложить рекламную активность до тех пор, пока у Марло заживет лицо. Тысячи долларов выброшены на ветер из-за отмены его выступлений.

- Вам, вероятно, стоит поговорить с ним о его поведении. Назначить ему социального смотрителя, чтобы он мог подумать о своих грехах.

- Считаете, что это забавно, мистер Джеймс? - Смит №2 стучит золотой ручкой по столу, будто пытаясь привлечь мое внимание. - Потому что, уверяю вас, лейблу не смешно.

- Нет, - соглашаюсь я. - Они заметают попытку сексуального насилия под стол. Браво!

- Если не упоминать о том, - вставляет Смит №1, - что вы повредили вашу руку.

Я отказываюсь двигать моими забинтованными пальцами у них на виду.

- Всё нормально.

- Она застрахована на миллион долларов, мистер Джеймс, - Смит №1 пихает стопку документов в мою сторону, словно я стану читать их. - Выплата уже поступила.

Я смеюсь, снова на краткий миг ощущая раздражение, а затем ловлю взгляд Скотти. До этого момента он сидел расслабленно, почти развалившись на кресле. Хотя Смиты одеты в Армани, строгий костюм Скотти заставляет их выглядеть разгильдяями на фоне его древесно-угольного пошитого на заказ наряда от Gieves&Hawkes, что на Стиви-Роу. Мой отец покупает там вещи, и его стандарты лишь на каплю ниже стандартов Скотти.

Внешний вид этого парня - своеобразная форма запугивания. Кажется, будто Скотти ничего не боится, и этот образ лишь всё усугубляет.

- Марло - однодневка, - скучающе произносит Скотти. - И всё же вы находитесь здесь, оскорбляете высокоприбыльного клиента. Полагаю, вам стоит компенсировать потраченное им впустую время на данную встречу и направить свои усилия на то, чтобы лучше использовать шумиху вокруг этой истории.

Смит и Смит в унисон моргают. Смит №1 испускает смешок.

- Мистер Джеймс по контракту...

- У мистера Джеймса только в Твиттере пятьдесят миллионов фолловеров.

Это новость даже для меня. Но я присоединяюсь к Скотти и бросаю на них долгий взгляд в духе "Что скажете теперь, сучки?". Всё, что угодно, лишь бы заставить их слезть с моей спины и отстать от Либби.

Скотти встает с кресла.

- Ни один из которых не оценил бы его чрезмерно жестокое обращение. Никогда не недооценивайте власть социальных сетей или силу шумихи среди фанатов. А теперь простите нас, господа. У моего клиента назначен концерт.

Холодные глаза Смита №2 следят за нашими движениями.

- Говорите какие угодно завуалированные угрозы, мистер Скотт. Но у нас есть порядок. Больше никаких опрометчивых поступков, или же будут последствия.

- Эти двое - такая заноза в заднице, - ворчу, пока идем обратно в мой люкс.

- Они правы, ты знаешь, - лазерный взгляд Скотти бросает молнию в мою сторону. - То, что ты сделал, было глупо. По всем фронтам.

- Какого хрена? - я сердито гляжу на него. - На самом деле ты на их стороне?

Он на мгновение останавливается, поворачиваясь ко мне лицом. Мы одного роста и наши глаза на одном уровне.

- Ты связан контрактом. Они могут усложнить твою жизнь и безусловно они могут заблокировать для Либби все возможные шансы в данной сфере, если решат так. Они заинтересованы в контракте с ней. Но сейчас у них появились проблемы с пиаром в результате твоего взрыва.

Мое сердце пропускает удар, холодная волна заполняет вены. Меня не волнуют возможные санкции в мой адрес. Но я ощущаю сожаление от мысли, что будущее Либерти теперь под вопросом.

- Отбрось это в сторону, - продолжает он. - Тебе удалось снова вернуть «Килл-Джон» в центр внимания, хоть и не тем, что группа вновь объединилась, а скорее грустной шуткой о том, что Киллиан Джеймс взорвался от ревностного гнева, так как Марло, новая сексуальная - молодая - восходящая звезда, распускал руки рядом с какой-то телкой.

- Эй, - я делаю шаг ближе. - Не называй так Либби.

- Не я назвал ее так. А они.

- Думаешь, мне стоило просто оставить всё это дерьмо?

- Нет. Если бы я был на твоем месте, то сделал бы то же самое. Я бы хотел оторвать его крошечные шары и затолкать ему в горло. Но это не меняет того факта, что нам нужно всё исправить. И быстро.

- Дерьмо, - упирая руки в бедра, я наклоняю голову и пытаюсь успокоить дыхание. - Как?

Скотти не размышляет ни секунды.

- Убери ее из тура.

- Нет, - мой громкий ответ отдается эхом по коридору. - Она подумает, что мы ее наказываем.

- Это просто вопрос твоего страха и ее эго. Реальность такова, что она будет несчастна от всех этих появившихся предположений, вы двое постоянно будете под микроскопом. Однакоесли бы она была сама по себе…

- Сама по себе?

- Люди уже любят ее. Сотрудники Бренны обрабатывают сотни запросов в день насчет Либерти. Это ее момент для того, чтобы вырваться. Так позволь ей, пока она на пике.

Я не хочу соглашаться. Всё во мне кричит в знак протеста. Если она уйдет, я потеряю ее. Мой страх такой простой. Но это не призыв к действию. Дело не в Скотти, а в Либби.

Я знаю это, и всё равно идея о том, чтобы отправить ее на съедение волкам, вызывает у меня озноб. Я хочу, чтобы она сияла, и хочу обнять ее и держать рядом.

- Сегодня утром, она попросила меня поговорить, - говорит Скотти. - Она согласилась позволить мне раскручивать ее. Также Либби попросила меня подумать, может ли она как-то упростить всё для тебя.

Это не должно ощущаться словно предательство, но ощущается. Не то, что она хочет попытаться или помочь мне найти выход, а то, что Либби обсуждала подобное со Скотти, а не со мной. У меня нет опыта в отношениях, но я определенно убежден, что обсуждение жизненных решений является их ключевым компонентом.

Мое сердце ноет чуть сильнее, внутренности сжимаются, как во время похмелья. Мне хочется иметь больше времени наедине с Либби, вдали от всего мира. Но этого не случится. Я хочу поступить так, как будет правильно для нее, но мне едва ли это удается.

- И что ты ответил ей?

- Я сказал ей, чтобы она покинула тур.

- Боже, ты такой уебок, но почему?

- Я реалист. И думаю, она понимает это.

Моя челюсть болит от того, как я сжимаю зубы.

- Если она хочет сделать это, я не собираюсь удерживать ее. Я уже говорил тебе это.

- Да, знаю. Проблема в том, братан, что она не хочет оставлять тебя.

Я бы обрадовался этому, если бы не хреновое ощущение, что ее удерживает неверное чувство лояльности. Вся эта ситуация - верхушка пиздеца дерьмового дня. А еще ведь даже не полдень.

- Она сильная, Скотти. Но пока не очерствела. Я не хочу, чтобы ее разбили до того, как у нее даже будет шанс расцвести.

- Я планирую поддерживать ее, если это тебя утешит, - взгляд Скотти спокоен, уверен. - Жюль сможет управлять повседневными вопросами вашего тура.

Жюль, помощник Скотти, замечательный парень. Но в данный момент меня вообще, на фиг, не волнует тур. Откашливаясь, я подыскиваю слова.

- Защити ее, - прижимаю руку к глазам, чтобы облегчить сильную пульсирующую боль. - Это всё, что меня волнует.

Следует молчание. На этот раз ледяной человек исчезает. И его место занимает Скотти, с которым я познакомился много лет назад, - тот молодой панк, жаждущий славы, тот, кто присматривал за Джаксом, когда он пытался взять в руки свою жизнь. Этот Скотти - мужчина, за которым вы последуете куда угодно, потому что знаете, что он прикроет вас.

Кажется, эти жуткие голубые глаза могут сжечь решимостью.

- В жизни нет гарантий. Я не могу обещать тебе, что мир не попытается пережевать Либерти и выплюнуть. Но женщина задает мне жару на постоянной основе. А я заставлял плакать взрослых мужчин.

Несмотря на мое дерьмовое настроение, я чувствую, что хочу улыбнуться.

- Мой любимый случай, когда разрыдался владелец The Lime House.

Скотти прищуривает глаза, вспоминая это с торжеством.

- Полный мудак, - выражение его лица снова становится нейтральным. - Как ты и сказал, она сильная. И у нее есть я.

На языке Скотти это значит, что у нее есть самые лучшие шансы пробиться в этом бизнесе. И всё же тяжесть все еще наполняет мой живот, потому что у нее не будет меня. Если я сделаю то, что нужно сделать, и отпущу ее.

Головная боль угрожает расколоть череп. Я собираюсь позволить Либби уйти. Отпустить ее на свободу.

Напряженно сглатываю и киваю.

- Я поговорю с ней.

Глава 26

Либби

Я свернулась калачиком на диване в нашем номере, играя на гитаре, когда наконец-то вернулся Киллиан. Откинув голову назад и глядя в никуда, он прислоняется к двери на долгую минуту. Его тело напряжено, отчего он кажется почти что тощим. Мне хочется подойти к нему, притянуть поближе к себе. Но он отталкивается от двери и направляется в мою сторону.

- Всё в порядке? - спрашиваю я, ставя гитару рядом, когда он присаживается передо мной на низкий журнальный столик.

Синие круги обрамляют его глаза. Его челюсть покрывают царапины там, где ударил Марло, а на его руку наложена шина. Вина ударяет мне прямо в сердце.

Киллин вздыхает и наклоняется вперед, располагая голову на моем плече, его руки перемещаются к моим бедрам. Я мгновенно обнимаю его и глажу по спине. Мы сидим в тишине, пока он глубоко и медленно выдыхает.

- Дерьмовый день, куколка.

- Ага, - соглашаюсь я, мое горло сжимается.

Он целует меня в шею, нежно прижимает губы, а затем садится ровнее. Его лицо мрачное.

- Говорил с представителями звукозаписывающей компании.

Я тоже сажусь ровнее.

- Они устроили тебе взбучку?

- Пытались, - он пожимает плечами. - Они расстроены дракой. Но это было ожидаемо.

- Мне так жаль...

- Нет, - перебивает он. - Не начинай снова. Мы оба знаем, кто виноват, и тот ублюдок не покажется рядом с тобой снова.

- А от этого хоть сколько-нибудь легче?

Киллиан устало и тихо вздыхает.

- Думаю, нет, - он фыркает с отвращением. - Они хотят, чтобы отныне я вел себя как можно лучше.

Мои пальцы кажутся холодными, и я вытираю влажные ладони о бедра.

- Киллиан...

- Ты разговаривала со Скотти, - тень боли отражается в его глазах, затуманивая их.

Килл не спрашивает у меня, о чем мы говорили. Очевидно, ему это уже известно.

Я откашливаюсь.

- Ты расстроен.

Он улыбается, но совсем не весело.

- Нет, Либби. Я горжусь. Это великолепно. Следующий логичный шаг, и ты его сделала, - его большие руки оборачиваются вокруг моих коленей, слегка сжимая. - Здорово. Я рад за тебя.

- Ты не выглядишь счастливым, - указываю я.

Мое сердце начинает биться с тошнотворным ужасом, и даже не знаю почему.

Взгляд Киллиана скользит в сторону, его зубы сжимают нижнюю губу.

- Мне просто жаль, что ты пришла к нему, а не ко мне.

- Знаю. Прости, - я касаюсь его руки и понимаю, что она холодная. - Я хотела услышать другую точку зрения. А ты продолжал говорить, что всё в порядке, что я не должна волноваться. Но всё не в порядке. И я волнуюсь. Я хочу тебе помочь.

Киллиан слушает всё это с таким выражением, которое я не могу прочесть. Возможно, это сожаление? И, безусловно, боль. Но его голос ровный, когда парень нарушает молчание.

- Скотти считает, что теперь ты должна начать работать с ним. Говорит, это твое время вырваться на свободу.

- Так он и сказал, - произношу неспешно. - Но тур продолжается.

Киллиан сжимает свой затылок, его рука изгибается. Он не встречается со мной взглядом.

- Тур направляется в Европу. И никто не станет задавать вопросы, если тебя там не будет.

Никого это не будет волновать. Потому что на самом деле я всё равно не часть «Килл-Джон». Я знаю это. И никогда не хотела пробить себе путь в их группу. Но от этого всё равно не утихает тот осколок боли, что колется у меня в груди.

Мне нужно взять себя в руки. Я сама пошла к Скотти. Он сказал, что покинуть тур будет лучшим решением. Но по какой-то нелепой причине я думала, будто Киллиан станет спорить. Будто он не захочет, чтобы я уезжала. Гордость. Глупая гордость.

- Нет, думаю, нет, - ненавижу то, как мой голос надламывается.

Он кивает, действуя медленно, словно прикладывает усилия.

- Скотти может начать работать с тобой в Лос-Анджелесе. С завтрашнего дня.

Мои внутренности скручивает.

- Завтра?

Святое дерьмо, меня передают из рук в руки: проблема, которую заметают под ковер. Одно дело - взять проблему под контроль, но совсем другое дело, когда Киллиан и правда соглашается со Скотти. Это тревожит.

И всё же я должна спросить:

- Ты этого хочешь?

Киллиан резко смотрит на меня.

- Дело больше не в том, чего я хочу, - он позволяет рукам упасть вниз, и на мгновение я думаю, что Килл протянет их ко мне. Но он оставляет свои ладони неподвижно лежать на коленях. - Дело в том, как лучше для тебя. Для группы. А для тебя будет лучше поступить сейчас именно так.

- Но ты этого хочешь? - восклицаю я, не отступая.

Киллиан, кажется, бодрится. Когда он поднимает голову, его глаза ясные.

- Ага, Либби, это то, чего я хочу. Думаю, ты должна уехать.

Тошнота наполняет живот. Боже, сколько раз мама предупреждала меня? Музыканты не колеблются, когда жизнь становится труднее. И если они стопорятся на месте ради кого-то, то потом сожалеют об этом. Я поднимаюсь на ноги.

Он пытается схватить меня за запястье.

- Либс...

Я стряхиваю его руку и натянуто улыбаюсь.

- Я в норме. Мне надо постоять. Ноги занемели, - я иду к окну, где дождь струится ручьями, размывая пейзаж и делая всё серым. - Хороший план, - удается произнести мне. - Самый лучший план.

Он молчит, и я рискую бросить на Киллиана взгляд. Лучше бы я этого не делала. Жалость искажает его черты. К черту. Мои пальцы сжимают тяжелую штору. Он отсылает меня. После всех уговоров, после приказа приехать и присоединиться к нему, он отправляет меня на хрен, когда всё летит в тартарары.

- Я могу поехать с тобой ненадолго, - говорит он. - Помочь тебе начать.

Предупреждение Джакса всплывает в голове. Киллиан поставит меня превыше всего. Хоть и ясно, что он хочет, чтобы я уехала, его верность всегда толкает парня на благородство. Я - корень проблемы. Так что отказываюсь добавлять еще больше дерьма, отрывая Киллиана от его жизни, его обязательств.

Киллиан имел смелость подтолкнуть меня к жизни, которую я жаждала, но не хотела этого признавать. Теперь я могу сделать это ради него и уйти с достоинством. Комок в горле достигает эпического размера. Я судорожно сглатываю, умоляя себя не плакать.

- И покинуть тур? - давлюсь резким смешком. - Нет. Это нелепо.

Он хмурится.

- Либби, если ты нуждаешься во мне...

- Нет, - знаю, он волнуется. Но я покончу с его проблемой.

Он отшатывается, будто я ударила его. И это жалит. Это не я отступаю. Он обещал, что всё будет в порядке, что мы застряли вместе. И вот теперь это.

- Тогда ладно, - произносит он медленно, хмурясь сильнее.

Мне хочется разозлиться и поспорить. Но гордость вынуждает оставаться спокойной. Я отказываюсь становиться сожалением этого мужчины. Вздыхаю и провожу рукой по волосам. Мое сердце ноет. Болит.

- Киллиан, со мной всё будет в порядке. Как ты и сказал, это просто следующий шаг.

В ходе которого я покидаю тебя. Я не хочу тебя покидать.

- И твой тур не будет длиться вечно. Я просто подожду в Лос-Анджелесе... - я смолкаю, не зная, что еще сказать. Всё вздрагивает и каменеет у меня в груди.

Его тело напряжено, когда Киллиан встает, опуская руки на бедра.

- Послушай... Ты будешь занята. И я буду занят, - он вдыхает, словно пытаясь заставить себя произнести слова. - Ты можешь использовать это время, чтобы успокоиться, понять, чего хочешь на самом деле.

- Чего хочу на самом деле? - мои губы, кажется, немеют. Он не просто отсылает меня. Он меня отпускает. А я-то волновалась, как мне отпустить его на свободу. Мне хочется засмеяться. Или заплакать. Шансы пятьдесят на пятьдесят.

- Ага, - хрипло произносит он. - Когда я не болтаюсь рядом и не тяну тебя назад. Ты можешь... Ты можешь понять, хочешь ли на самом деле так жить.

Каким-то образом я нахожу в себе силы кивнуть.

- Ага, ты прав. Всё пойдет полным ходом. Половину времени это даже не казалось реальным.

Он бледнеет, но издает звук в знак согласия. Его манера вести себя безразлично настолько жестока.

Я невольно начинаю что-то мямлить, оправдываясь за нас обоих.

- И было бы глупо удерживать друг друга, когда мы не знаем, где в итоге окажемся.

Ложь. Ложь. Ложь.

Я хочу умолять его просто удержать меня, сказать всему миру отвалить. Но он уже отступился.

Его взгляд ясен.

- Это хорошо, Либс, - говорит он ровным тоном. - Вот увидишь. Ты сможешь использовать время и без моего вмешательства понять, этой ли жизни желаешь. А я смогу... - он пожимает плечами. - Я смогу закончить тур, как и положено хорошему маленькому рокеру, и держаться подальше от выпусков новостей.

Меня передергивает. По моей вине он в новостях.

- Тогда так и поступим.

Темные глаза Киллиана удерживают мой взгляд.

- Ага, думаю, да.

Киллиан

Я отпускаю ее. Это нужно сделать. Ради нее самой. Я говорю всё это себе, когда извиняюсь и выхожу из комнаты, сообщая, что мне нужно идти на саунд-чек. Она не останавливает меня. Это ранит, как и всё остальное. Возможно, я ожидал, что она скажет, будто всё это ошибка, будет твердить именно то, что я хотел услышать, что она нуждается во мне.

Но Либби позволила мне уйти. Мы порвали? Не уверен. Я пытался быть участливым, старался помочь ей выбраться из этой путаницы. Но кажется, есть что-то еще. Чувство, будто с нами покончено.

Воспользовавшись лифтом, спускаюсь вниз, не в силах смотреть на свое отражение в зеркале дверей. Всё мое тело ноет, сердце кричит вернуться, к чертям собачьим, в комнату и забрать все сказанные слова обратно.

Она не нуждается во мне.

И дала это понять.

В моей жизни нет никого. Ни семьи, ни Джакса - когда ему было очень больно, он решил положить конец всему, а не прийти ко мне, как и Либби.

Что не так со мной, раз я нуждаюсь в том, чтобы быть кому-то нужным?

К тому времени, как я дохожу до зала репетиций, созданного в каком-то конференц-руме, ярость во всю струится по моим венам. Я сказал то, что должен был сказать, чтобы Либби уехала. Вот только сейчас осознаю, что хотел, чтобы она спорила со мной так же яростно, как делает это всегда. Я хотел, чтобы она выбрала меня. Насколько же это эгоистично?

Я поступил правильно. Она будет вдали от суровых пересудов во время тура. Люди не увидят в ней мою девушку, но узрят ее собственный талант.

Я подключаю гитару. Сильно качаю головой и дважды ударяю медиатором по струнам.

- Черт с ним, - рычу я.

- Кто-то не в настроении, - говорит Уип, стоя в дверях. Он подходит и занимает место за барабанами. - Что напало на твой зад?

- Либби не поедет с нами в Европу.

- Почему? Из-за прошлой ночи? -он качает головой и ударяет по тарелке. - Это хрень какая-то. Ты согласен с этим?

Нет, не согласен. Я едва сдерживаюсь.

- Она так хочет. Скотти возьмет ее под свое крыло, - на вкус слова, как пепел.

Уип смотрит на меня.

- Это она так сказала? Она сказала: "Киллиан, я хочу бросить твою задницу и уехать со Скотти в поисках собственной славы?".

- Нет, - бормочу я. - Она не говорила такого, - я поворачиваюсь к нему и хватаю новый медиатор. - Она... Я подтолкнул ее.

- Чувак, я не думаю...

- Всё кончено, - я включаю гитару и добавляю звук на максимум. - Ты собираешься играть или продолжишь доставать меня этими вопросами?

- Разумеется, - говорит Уип, вертя в руке палочки. - Давай играть.

Но всё далеко не так хорошо. Я не могу сыграть больше нескольких аккордов до того, как снова резко вскакиваю на ноги. Мои пальцы шарят по струнам. Я не могу играть. Не хочу, блядь, играть. На сей раз гнев душит меня. Я не могу дышать. Не могу думать. Я едва понимаю, как сбрасываю с себя ремень гитары. Telecaster в руке ударяется о пол с удовлетворительным треском и оглушительной вибрацией.

Гитара разбивается, моя грудь вздымается, но я не чувствую себя лучше. Даже на капельку.

Уип подходит ко мне, разглядывая нанесенный ущерб.

- Думаю, сегодня мы не будем играть. Давай. Полечимся виски, как и положено рок-звездам.

Либби не понравилось бы, что я напьюсь. Но Либби не будет рядом завтра. Я прижимаю пальцы к раскалывающемуся от боли лбу.

- Ага, выпивка кажется хорошим вариантом.

Возвращаюсь к Либби посреди ночи, она спит, и я сворачиваюсьрядом с ней. Мне так приятно ощущать ее, что почти не могу вынести тот факт, что после отъезда девушки я не смогу к ней прикасаться.

Мысль пронзает меня, будто комета, воспаляя внутренности. Я, должно быть, издаю какой-то звук, так как она вздрагивает, ее голос тих, когда девушка сонно бормочет:

- Киллиан?

Она поворачивается в моих объятиях, ее тело теплое, пальцы касаются моего лба. Я собирался позволить ей спать дальше, но не могу. Мои ладони скользят к ее щекам.

- Дай мне это, - шепчу я. - Прежде чем уйдешь. Мне нужно это.

Я накрываю ее губы своими. Целовать ее подобно возвращению домой, но у меня никогда не было настоящего дома. Не знаю, является это чувство чего-то правильного домом или нет. Прямо сейчас оно сильнее, с оттенком отчаянья. Я в отчаянии из-за нее. Ее вкус, то, как она движется, тихие звуки и вздохи, срывающиеся с ее уст.

Нет никого похожего на нее. И никогда не будет. Теперь я это понимаю. Возможно, всегда понимал, но сейчас кажется, будто я открываю что-то слишком поздно.

Либби движется напротив моего тела, просыпаясь в моих объятиях, и целует меня в ответ, ее руки бродят по моим предплечьям, шее, спине, словно она не может найти им место. Мы движемся неспешно, растягивая момент, запоминая друг друга. Я наклоняю голову и открываю ее рот шире, углубляя поцелуй, беру больше. Мне нужно всё это.

Кровать скрипит, когда перекатываюсь поверх Либс и размещаюсь между ее бедер. Она ахает мне в рот, и я глотаю ее дыхание. Хочу этого, и прямо сейчас мне даже на половину недостаточно всего. Отрываясь от ее губ, я откидываюсь назад, чтобы стянуть ее футболку через голову. На ней моя футболка. Потертая старая вещь, которую носил на пляж в начале нашего знакомства. Должно быть, она значит что-то для Либби, раз девушка постоянно ее носит.

Я тяну за подол. И она оказывается голой подо мной. Мои руки порхают по ее атласной коже. Идеально.

Во тьме я составляю карту ее тела своими пальцами и губами, целую вдоль ее изящную шею, линии ключицы. Я трачу время на места, о которых часто забывал - центр ее груди, где чувствуется биение сердца, мягкий, ароматный изгиб ее груди.

Кожа на внутренней стороне руки похожа на чистый шелк, Либби дрожит, когда я провожу кончиком языка линию до ее локтя. Она выдыхает мое имя, ее пальцы зарываются в мои волосы и массируют напряженное место на затылке. Ее бедра широко раздвигаются подо мной, а тело кажется податливым. Влажное тепло ее киски прижимается к моей груди, взывая о внимании.

Я скольжу ниже, облизывая и покусывая ее плоть. Люблю то, как она извивается. Знаю, насколько сильно она ждет, когда я достигну своего пункта назначения. Это словно маленькая игра, в которую мы играли много раз: на сколько мы сможем ее растянуть, как долго сумеем прикасаться друг к другу, но не трогать тех мест, которых жаждем больше всего.

Я прижимаю губы к твердому изгибу ее набедренной кости, мои руки крепче обнимают девушку за талию. Черт. Никто не знает ее так же хорошо, как я. И ставлю свою жизнь на то, что знаю ее лучше любого на этой планете. А я отсылаю ее. Она уезжает. Всё так неправильно, что душит меня.

Я пытаюсь не показывать этого. Но не могу остановить пробирающую тело дрожь.

- Киллиан? - ее ванильно-кремовый голос льется через тьму.

Расскажи ей. Расскажи, что она значит для тебя. Что она твой магнит. Что у тебя на теле вытатуирована чертова карта, но ты абсолютно потерян, если ее нет рядом с тобой. Расскажи ей.

Я втягиваю воздух и резко выдыхаю. Мой рот находит ее влажную припухшую плоть, и я щелкаю по ней языком, нападая так, словно это моя последняя пища в жизни.

Либби задыхается, ее тело выгибается поверх постели. Во мраке ее кожа кажется жемчужно-кремовой, сладкая маленькая грудь вздымается и дрожит от ее движений. Я удерживаю бедра девушки и абсолютно не нежно, а скорее жадно смакую ее тело. И она хнычет, вскрикивает.

Хорошо. Запомни это. Нуждайся в этом. Жажди этого. Знаю, я буду.

Я не позволяю ей кончить. Пока что нет. Когда Либби трепещет напротив моего языка, ее клитор отекает, я отстраняюсь. Она вскрикивает, ее руки тянутся ко мне.

- Шшш, - шепчу я, заползая поверх нее. - Я знаю.

Ее влажная грудь трется о мою, когда зависаю над ней, нуждаясь в контакте кожа к коже. Пульсирующий кончик моего члена находит влажную щелку ее киски, и я толкаюсь без колебаний, даже малейших. Мы оба нуждаемся в этом.

Первый толчок как всегда самый болезненный, потому что он никогда не перестанет ударять меня в самое сердце. Чертово совершенство этой девушки, ее тугая, горячая, влажная плоть. Она словно дом. Ага, она - мой дом. Моё всё.

Она не уклоняется от меня, а наоборот приподнимает бедра, разводит их шире, словно нуждается в каждом предлагаемом мной дюйме. Ее ноги оборачиваются вокруг моего тела, руки хватаются за мои плечи.

- Киллиан.

Мы двигаемся, как один организм, разъединяясь и сплетаясь воедино. Это медленная пытка. Каждый раз, когда отстраняюсь, я чувствую холод. Каждый раз, как толкаюсь в нее, хочу остаться там, запечатлеть себя изнутри.

Мои руки цепляются за ее тонкие плечи. В темноте я нахожу ее. Ее глаза мерцают, когда Либби смотрит на меня, и мы медленно раскачиваемся. Ее дыхание становится моим.

Расскажи ей. Умоляй ее не уезжать.

Я опускаю голову и целую ее, целую, пока не чувствую ничего, кроме ее губ, тела. Целую, пока не могу уже думать о завтра.

Вероятно, я вколачиваюсь в нее. Между нами нет места. Но она прижимается ко мне изо всех сил, не отпуская. Ее губы поглощают меня, сладкая киска доит мой член, когда Либби кончает. И я хочу закричать. Это не может закончиться. Пока что нет.

Но вот я тоже кончаю, так сильно, что мое тело дрожит. Я не издаю ни звука. Не могу. Иначе буду умолять ее.

Я засыпаю в ее объятиях, мои руки так упорно и крепко цепляются за ее плечи, что суставы начинают болеть.

Утром она упаковывает вещи до того, как я встаю с кровати. Вид ее чемоданов свинцом падает в желудок, пока натягиваю джинсы.

- Ты уже уезжаешь? - спрашиваю, указывая на очевидное. Но, Господи, она быстрая.

Либби вскакивает на ноги, словно уже собирается идти к двери.

- В любом случае твой рейс сегодня вечером. Скотти заказал нам билеты на утро.

Верно. Потому что теперь он - тот, кто планирует всё вместе с ней. Он - ее менеджер. Прямо сейчас он должен продумывать ее жизнь. Он делал это же для меня. Зеленый оттенок ревности затуманивает зрение.

- Тогда ладно. Думаю, тебе пора.

Либби кивает и хватает ручку чемодана.

- Хорошего полета.

- Ага, тебе тоже.

Черт, мы уже разговариваем, будто незнакомцы.

Она смотрит на дверь, и небольшая улыбка растягивает ее красивые губы.

- Кажется, нам суждено всегда покидать друг друга.

Так останься. Скажи, что не можешь жить без меня, как и я не могу жить без тебя. Но она не остается. Как и я. Хотя стоило бы. Мое сердце говорит, что я дурак, потому что не рассказываю ей, что чувствую. Но я уже слишком сильно подтолкнул и надавил на Либби. Ей нужно это, и я отказываюсь стоять у нее на пути просто потому, что мне больно.

Если ты любишь кого-то, то отпускаешь его на свободу. Разве не так говорят? Что, если тому суждено быть, человек вернется. Хотя прямо сейчас мне это не помогает.

- Ладно... - я делаю неловкий шаг в ее сторону, когда она наклоняется, чтобы обнять меня. Мы встречаемся на полпути, наши губы соприкасаются, ее нос натыкается на мой. Быстро, почти безлично. Капец, как отстойно.

- Позвони мне, - говорю ей.

Ее взгляд опускается на пол.

- Позвоню.

Последние неловкие объятия, и затем я отступаю, засовывая руки в карманы. Не горжусь этим, но знаю, что не способен отпустить ее, если сперва не отойду на расстояние. Я не наблюдаю за тем, как она уходит, просто отворачиваюсь и направляюсь в ванную. Но слышу, как закрывается дверь, и как глухой звук громко и четко раздается в пустой комнате.

Глава 27

Либби

Когда сажусь в самолет, осознаю две вещи: я позволила Киллиану уйти без борьбы, и он сделал то же самое по отношению ко мне.

В тот момент всё это казалось очень самоотверженным. Теперь же я чувствую себя так, словно проглотила лезвия бритвы. Почему мы просто не поговорили друг с другом? Почему не стали бороться? Почему он не спорил?

Неуверенность в себе - не мой друг, но она шепчет на ухо. Сожалеет ли Киллиан о том, что поставил столько на кон ради меня? Снова подверг свою группу трудностям из-за меня?

Я наклоняю голову к маленькому иллюминатору и закрываю глаза. Когда разрывы вообще приводили к чему-либо хорошему? Разве это не еще один способ попрощаться?

Самолет взлетает, и я чувствую, что оставила позади огромный кусок себя.

Лос-Анджелес... не то, чего я ожидала. О, я думала здесь будет солнце, море и пальмы. И холмы! Но я не осознавала, что огромная часть Лос-Анджелеса представляет собой длинные, слегка потрепанные торговые центры.

Всё меняется, когда Скотти регистрирует нас в отеле Bel-Air. Это место прекрасно: роскошные сады, возвышенная архитектура и показушный черно-белый стиль в интерьере. Должно быть, он дорогой до чертиков, но Скотти пояснил, что оплачивает счета до тех пор, пока мы не подпишем контракт со звукозаписывающей компанией. А Скотти не терпит отказов. Так он говорит, когда мы расходимся по своим номерам.

В моем номере есть собственная садовая терраса с небольшим джакузи, гостиная и камин. Мне мгновенно хочется сделать снимки и показать Киллиану. Ему бы понравилось это место. Но тут до меня доходит, что, вероятно, он останавливался здесь множество раз.

А я нет. Мне нужно покончить с этим. Одним махом. Если продолжу звонить ему, то еще сильнее захочу оказаться с ним рядом. В конечном итоге ляпну что-то глупое типа "прошу, прими меня обратно!".

Я убираю телефон и долго принимаю ванную. Здесь и сейчас я решаю, что если даже у меня будут деньги на то, чтобы построить дом своей мечты, я спроектирую его по принципу этого места. Просто мне не совсем нравится расположение данного отеля.

Чуть позже мне в номер приносят впечатляющий кобб-салат с омарами, а потом я встречаюсь со Скотти в лобби.

Этот парень выглядит здесь как дома, в своем кремовом костюме тройке, сером шелковом галстуке и небесно-голубой рубашке. На нем мокасины и солнцезащитные очки. Всё это выглядело бы нелепо на простых смертных, но не на Скотти.

- Ты уверен, что никогда не работал моделью для Dolce&Gabbana? Потому что выглядишь в точности, как их модели...

- Не произноси это название, - восклицает Скотти, глядя на меня из-за очков. - Никогда.

- Ты только что дал мне в руки рычаги воздействия, - отвечаю, напевая, пока он ведет нас на улицу к ожидающему седану Mercedes.

- Я заполнил целое кладбище музыкантами, которые пытались дразнить меня, мисс Белл.

Он не выглядит серьезным. Конечно, из-за очков сложно сказать точно.

Мы направляемся в студию звукозаписи, и я пытаюсь не глазеть, как какой-то шпион, на нескольких проходящих мимо известных актеров и двух моих любимых певцов, что болтают в комнате отдыха из стекла и стали.

- Сюда, - Скотти заводит меня в небольшую личную кабинку, где нас ждет мужчина.

Он выглядит так, словно ему за сорок – с лысиной (с проблесками седины в волосах по бокам) и холодными голубыми глазами. Эти глаза фокусируются на мне, и я могу заметить в них острый интеллект. Он встает, когда мы заходим.

- Скотти. Рад тебя видеть.

Они обмениваются рукопожатиями, а затем мужчина обращает свое внимание на меня.

- Это мисс Либерти Белл, - говорит Скотти.

- Миленькое имя, - он жмет мне руку. Его рукопожатие быстрое и крепкое. Улыбка подлинная. - Вы вдвоем его придумали?

- Нет, сэр. Эта честь принадлежит моим родителям.

- А еще и сладкий, как мед, голосок. Великолепно.

Я могла бы обидеться, если бы не было очевидно, что он просто выявляет, как раскручивать меня.

Скотти жестом предлагает мне сесть, и двое мужчин сразу же следуют моему примеру.

- Это Харди, - говорит мне Скотти.

- Как "Харди Дженнс. С двумя Н?" - да поможет мне господь, я показываю ему средний палец. Морщась. Затем опускаю палец. - Простите...

- Дай угадаю, - перебивает меня Харди, криво улыбаясь. - Ты ненавидишь, когда так делают.

Я тоже улыбаюсь.

- Это хреновый способ смешивать цитаты из фильмов.

Скотти смотрит на нас, выражение его лица такое же, как и всегда.

- Когда закончите потешаться над фильмами восьмидесятых, буду рад приступить к делу.

Мы с Харди шокировано моргаем.

- Черт, Скотти, - говорит Харди, смеясь, - я и не представлял, что ты опустился до просмотра фильмов восьмидесятых.

- Ммм... - мычит Скотти с каменным выражением лица. - А иногда я слушаю рок-музыку. Представьте только.

Харди наклоняется ко мне ближе.

- Предупреждаю, если слишком много дразнить тигра, он нападет.

Мне нравится Харди, его легкий юмор и добрые глаза. В нем нет ничего от того, что я слышала от родителей насчет продюсеров звукозаписи - он не эгоистичный деятель искусства, которому по душе запугивать музыкантов.

Данная мысль забавляет меня, и я на самом деле поворачиваю голову, так как какая-то глубоко похороненная часть моего разума ожидает увидеть рядом Киллиана, разделить с ним этот миг. Но его тут нет. Его отсутствие холодом обдувает кожу, и моя улыбка увядает.

К счастью, ни один из мужчин в комнате, кажется, не замечает.

- Харди - отличный продюсер. Мы обсудили твои варианты.

- Я видел видео, где ты играешь с Килл-Джон, Либерти...

- Зовите меня Либби. Прошу.

- Ладно, Либби, у тебя есть голос и естественное звучание, которое парни вроде меня мечтают развивать, - его холодные глаза мерцают волнением. - У меня есть несколько идей, которые хотел бы реализовать для тебя.

- Я в игре, если и вы.

Это прозвучало нормально? Внутренне я дрожу, как лист на ветру. Если мне удастся пройти через это, не захихикав, словно дура, я буду счастлива.

Скотти что-то набирает на телефоне, но бросает взгляд на двери, когда они открываются и появляются еще трое мужчин.

- Ах, да, - Скотти убирает телефон. - Твоя резервная группа. Том играет на гитаре, Мерфи - на басах, а Джефферсон - на барабанах.

Ребята становятся в шеренгу. Они все старше меня, очевидно, опытные музыканты. Ребята по типу моего отца, работающие в индустрии, но не пытающиеся сделать ставку на славу. Мгновенно я чувствую себя в некотором роде комфортно. Глядя на Скотти, я понимаю: он точно знал, что делал, когда их нанял. И у меня появляется внезапное желание поцеловать его красивую щеку. Если бы не знала, что это до чертиков его смутит.

- Ты похожа на свою мать, - говорит Том, садясь.

Удивление покалывает мою кожу.

- Ты ее знал?

Из них троих он самый старший, вероятно, ему около сорока.

- Я знал и твою маму, и отца. Марси и Джордж были настоящими талантами, - его карие глаза становятся серьезными. - Мне было жаль услышать об их кончине.

- Спасибо.

Мерфи и Джефферсон тоже садятся.

- Марси и Джордж, - говорит Джефферсон. - А тебя зовут Либерти. Это какая-то шутка на счет Джорджа и Марты Вашингтон?

- Знаешь, ты первый человек, который на самом деле понял суть, - говорю, смеясь. - Большинство сосредотачиваются на моем полном имени.

- Меня назвали в честь Томаса Джефферсона, - говорит он. - Так что я тоже знаком с пытками.

- Дерьмо, по крайней мере, вас не назвали в честь места зачатия, - добавляет Мерфи. Высокий жилистый парень усмехается мне из-за ниспадающей пелены белокурых волос.

Мы все размышляем об этом с секунду, а затем я в ужасе стону.

- О мой бог, они не назвали тебя в честь кровати Мерфи, правда?

Его щеки становятся румяными.

- Черт, да, назвали. Зачем им нужно было делиться со мной данным маленьким фактом – вот, в чем вопрос.

- И все же ты делишься им с нами, - говорит Харди.

- Теперь моя боль - ваша.

Смеясь, мы переходим к обсуждению грандиозных планов Скотти на мой счет, они включают в себя разработку новых песен, звукозапись и, в это же время, начало публичной активности в виде появлений в небольших клубах и участия в ток-шоу.

Все это кажется утомительным и волнующим. Ребята, которых нанял Скотти, оказывают поддержку и, очевидно, очень талантливы. Прямо мечта, ставшая явью. Но дыра в моем сердце всё еще кровоточит, постоянно и холодно. Я говорю себе, что переживу, но это кажется ложью.

Киллиан

Зверь ушел. Его место занял океан людей. И бескрайнее море извивающихся тел, кричащих для Килл-Джон, выкрикивающих мое имя. Я должен ответить. Они ждут этого.

- Привет, Лондон, - мой голос эхом отдается в море, и оно рычит в ответ.

Они хотят меня, обожают. Но впервые в жизни мне нет до этого дела.

***

- Привет, это Киллиан. Видимо, мои стремления курицы-наседки слишком сильны. Ты сказала, что позвонишь. И не позвонила. Сообщи, в порядке ли ты. Вот и всё, чего я хочу, а затем прекращу тебя донимать.

***

- Привет. Это Либби. Ты не ответил, так что оставлю сообщение здесь. Моя резервная группа замечательная. Ребята очень милые. Не такие, как твои, но похожи. Я была на своем первом ток-шоу. По ощущениям - как полнейшая подделка. Но опять же, актриса, которая выступала до меня, была настолько недалекой, что интерн буквально тыкал пальцами ей в лицо, чтобы заставить хоть как-то реагировать. Хотя после этого она очнулась. Дыхание ведущего пахло тапиокой. И это странно. Я никогда даже не пробовала тапиоку. Откуда мне известно, как она пахнет? Но эта мысль первой пришла в голову, когда учуяла тот запах. В любом случае, пойду спать.

***

- Черт, афтерпати такие громкие. Прости, Либс, пропустил твой звонок. Включил звук рингтона по максимуму, и всё равно не услышал. Уип записал шоу на DVR в автобусе. Ты была невероятна. Хотя мне не по душе то, как тапиока-парень смотрел на твою грудь. В следующий раз, когда буду на этом шоу, могу случайно врезать ему по яйцам. Либби, правда, я...

***

- У тебя ужасная мобильная связь. Я услышала только что-то на счет Уипа, невероятно и яйца. А затем всё оборвалось. Не уверена, что хочу знать. Вру. Хочу. Скажи мне, что ты еще не перепрофилировался на яйца. О, и передавай привет ребятам. Мне пора.

***

- Связь со штатами здесь - отстой. Не могу дозвониться в половине случаев. И... Ребята, вы не заткнетесь? Я говорю по телефону. Прости. Я пытаюсь найти приватное место. Перезвоню, когда вернусь в свой номер, но разница во времени - тоже пиздец. Уверен, ты спишь прямо сейчас. Дерьмо. Обрывается... Я...

***

- Пытаться созвониться - какой-то гиблый номер, угу? Может, попытаемся поговорить, когда все уляжется? И... ну, если мы и вправду решили взять время на то, чтобы понять себя, возможно, нам пока что не стоит разговаривать так много. Не то чтобы я не хочу с тобой говорить. Просто... Мы оба заняты. Я мямлю, потому лучше положу трубку прямо сейчас. Береги себя, Киллиан.

***

Я прослушиваю ее последнее сообщение трижды. И легче всё не становится. Я ее потерял. Не знаю, это из-за того, что отослал ее или потому что она попросту осознала, что не испытывает ко мне столь же сильных чувств, как я к ней.

Мне хочется спросить - нет, потребовать, - чтобы она мне рассказала. Хочется прояснить это и угомониться. Но я не могу сделать этого по телефону. И не могу покинуть тур. Не могу так поступить с ребятами.

Мой большой палец постукивает по краю телефона, когда думаю, что сказать.

«Я пока что отпущу тебя. Но пиши мне, если что-нибудь понадобится. К.»

Когда она не отвечает на мое сообщение, я бросаю телефон в другой конец комнаты. Дверь гримерки открывается перед ударом, и телефон попадает в центр груди Джакса. Он хмурится на мобильник, который загремел на пол, а затем смотрит снова на меня.

- Фанаты ждут встречи с тобой, чтобы поприветствовать.

И словно подтверждая его слова, группа женщин у него за спиной машет руками и хихикает. Их улыбки нетерпеливы и все направлены ко мне. Все они блондинки, все красивы, они шепчутся на языке, который я не понимаю. На норвежском. Мы в Норвегии.

Я тру ноющее место в груди. Черт. Мне нужно прекратить преследовать Либби. Она занята обустройством своей жизни. Жизни, которую я отправил ее строить. Моя же жизнь здесь. Нужно делать то, что я всегда делал. Я жил без нее и был в порядке в течение двадцати шести лет. И могу выжить сейчас.

- Верно, - я наклеиваю на лицо улыбку и не снимаю ее. Не хочу касаться этих женщин. От одной мысли меня тошнит. Но я могу сыграть гостеприимного хозяина. Могу сделать это ради ребят. - Добро пожаловать, дамы.

Глава 28

Либби

Я устала. Так устала, что половину времени не помню, где нахожусь. Всё как в тумане. Я живу в этом странном облаке, заполненном кучей незнакомцев и наигранных улыбок - моих фальшивых улыбок. Я раздаю их, словно политик агитационные значки. И чувствую себя при этом крайне мерзко.

Теперь я сама по себе. Но не так, как было, когда умерли мои родители, и я ощущала себя совершенно одинокой. Неважно, что вокруг меня толпы народа, а мой график забит. У меня нет того единственного человека, которого я хочу видеть рядом. Черт, я даже скучаю по ребятам. Сильно.

Моя резервная группа замечательная. Но они не настоящие друзья. Когда работа завершается, они направляются домой к семьям. А Скотти – мужчина, обитающий сам по себе. Странным образом он сильно похож на меня. Не застенчивый, не антисоциальный, нет, скорее просто самодостаточный и ценящий личное пространство. Я, конечно, не могу бросаться в него камнями. Но он никак не идеальный компаньон.

- Всегда так? - спрашиваю у него, когда уходим с очередной вечеринки на холмах.

Дом был красив до того, что перехватывало дух, а люди даже еще более впечатляющие. Я встретила нескольких актеров, фильмы с которыми смотрела с детства и тех, которые стали популярны совсем недавно. Так много великолепных людей, что я даже не знала, что делать с собой или что сказать. Не то чтобы мне вообще нужно было много разговаривать. Большинство этих людей любят слушать свою болтовню.

Всю ночь я должна была сдерживать порывы повернуться и прошептать комментарий на ухо Киллиану. Ведь его там не было. Почему мой разум и тело, кажется, не могут осмыслить этого?

- Что "всегда так"? - спрашивает Скотти, погрузившись в копание в своем календаре.

- Бесконечное давление, - я снимаю туфли с ног, морщась. Спасибо Бренне, теперь у меня есть собственные Лабутены. Моя признательность за них умерла в первый раз, как я их надела. - Два месяца мы находимся в данном состоянии. На данный момент я чувствую себя как скользкий продажник.

Губы Скотти изгибаются.

- Мне так нравятся твои выражения. Не переставай их употреблять. Они добавляют колорита твоей личности.

- Приятно знать, - бормочу я, затем толкаю его руку локтем. - Я говорю с тобой. Высунь голову из телефона. Это некрасиво.

Господи, Киллиан, должно быть, научился у Скотти так деспотично изгибать бровь. Этот мужчина абсолютно бесстрастен. Он убирает свой телефон.

- В чем проблема, мисс Белл?

- Я хожу на шоу, которые вы с Бренной планируете для меня, посещаю вечеринки, которые, по вашему мнению, мне нужно посетить, и чувствую... Не знаю. Что притворяюсь. Словно я притворяюсь всё это время.

Скотти смотрит на меня, пока арендованная нами машина движется зигзагом по горной дороге. Когда он нарушает молчание, его тон мягче, чем я ожидала:

- Ты притворяешься.

- Прости?

- Успокойся, - Скотти откидывается на спину, закидывая одну ногу на согнутое колено второй. - Здесь просто Либби и Габриель...

- Это твое имя? Я даже не знала твоего имени?

Он сжимает переносицу.

- Возвращаясь к вопросу...

- К слову, сколько тебе лет?

Его взгляд может превратить в лед.

- Двадцать восемь.

- Да не гони. Серьезно? Я думала, тебе за тридцать.

- Мы видим то, что хотим видеть. И если ты хорош, люди видят то, что ты хочешь, чтобы они видели. С моей работой, если я буду казаться немного старше, то получу больше уважения и доверия. Всё фигня, но внешность в этом мире очень важна, - он фокусирует на мне взгляд. - В этом состоит моя точка зрения. Звезды - это иллюзия, идеал, тщательно культивируемый людьми наподобие меня и Бренны. В частном общении ты можешь быть самой собой. Но как только выходишь на публику, то становишься Либерти Белл, талантливой наивной девочкой...

- Эй! Я могу быть сложной личностью.

- Которая, - перебивает он меня, - завоевывает музыкальный мир своим уникальным голосом. Вот и всё, что они узнают. Потому что ты покажешь им лишь это.

- Я просто хочу быть собой.

- Ты не понимаешь. Ты являешься собой. Просто другой версией себя. Это броня, Либби. Если ты отдашь им всю себя, мир выпьет тебя до дна. Но если будешь ходить на эти мероприятия и вести себя, как часть - то, что все они делают точно также - у тебя появится определенная свобода. Это не настоящее. Потому что это поддельная ты: ненастоящую тебя будут постоянно судить, за ней будут наблюдать.

Я размышляю над его словами. Мои внутренности всё еще окружает дыра одиночества.

- Так поступает и Киллиан?

Взгляд Скотти становится резче.

- Не с тобой. Или его близким окружением. Но ты должна была заметить разницу в том, как он ведет себя со всем остальным миром, - рука Скотти тянется к телефону, который он оставил лежать на сидении. - И у него были годы практики. Он знает, как много может отдать, не потеряв себя.

Я не так в этом уверена. Он потерялся, когда я нашла его на лужайке. Я видела, как он пришел в себя снова, видела, как тени покинули его глаза. Вместе мы были счастливы, уверены и живы. И я его покинула. Точно так же, как и он меня.

Вдруг мне больше не хочется разговаривать. Я просто хочу забраться в кровать и спрятаться под одеяло, делая вид, что не тянусь постоянно к тем, кого нет рядом.

Скотти прав. Минуют дни, но легче не становится. Это не совсем весело, но и не настолько мучительно, как я себе воображала. И когда я выступаю, даже самостоятельно, восхищение зрителей - прекрасно. Киллиан был прав, это вызывает зависимость и почти также приятно, как секс с ним. Но я знаю, что эта капля удовольствия лишь на какое-то время. И хотя я чувствую себя на своем месте, что-то всё равно не так. Я не могу убрать пустоту внутри себя - пустоту, которую не испытывала ранее.

Неделю спустя Скотти оставляет меня, чтобы проверить, как там Килл-Джон в Лондоне. Мне приходится задействовать всю волю, чтобы не умолять его взять меня с собой. Бренна остается со мной вместо него. И хотя я скучала по ней и полюбила ее общество, ее присутствие - еще один шип в мой бок. Всё это время она была с ребятами, с Киллианом. Я постоянно хочу спросить о нем. И постоянно сдерживаюсь. Зовите это гордостью, но не хочу слышать о нем из вторых уст.

Сегодня вечером Бренна ведет меня в клуб. Я ее не виню. Так ребята расслабляются после работы. А я? Я бы скорее играла на гитаре у себя в номере.

В этом месте даже пол вибрирует от громкости музыки. Тела извиваются, смех раздается разрозненными импульсами. Повсюду красивые люди, одетые с иголочки и с идеально отрепетированными улыбками, широкими и наигранными, глазеют друг на друга. Наблюдай и находись под наблюдением.

Ненавижу это. Тоска по родному крыльцу дома поражает меня так сильно, что боюсь задохнуться.

- Я не могу здесь оставаться, - говорю Бренне.

Она кивает.

- Слава богу. Правда, я начинаю ненавидеть это дерьмо.

Мы разворачиваемся, и Бренна вызывает нам машину.

Возвращаясь в свой люкс, я долго принимаю душ. Кажется, не получается смыть эту духоту с кожи. Меня одолевает отвратительно ощущение, что моя жизнь стала пустой. Я одеваюсь в любимую футболку с изображением Звездных войн, которая когда-то принадлежала Киллиану. Мягкий хлопок ласкает кожу, когда я натягиваю спортивки и возвращаюсь в гостиную.

Бренна приветствует меня коктейлем. За всё это время она приготовила для меня слишком много подобных коктейлей на вечеринке жалости к самой себе. Я принимаю бокал из ее рук, мои пальцы касаются его прохладной поверхности, когда волна тошноты накрывает меня столь резко, что сгибаюсь пополам.

- Я не могу, - плачу я, скрючиваясь на полу.

В одно мгновение Бренна опускается на колени рядом со мной. Ее рука круговыми движениями растирает мою спину, пока я пытаюсь восстановить дыхание.

- Что такое, Либс?

- Боже, не зови меня так, - я не могу слышать прямо сейчас то прозвище, что мне дал Киллиан.

- Ладно. Ладно, - она продолжает успокаивать меня, словно я окончательно свихнулась.

Глубоко вдыхая, убираю волосы от лица и сажусь на пол. У ковра имеется пушистый слой, как и у большинства отельных ковров. Я обнимаю себя за колени.

- Извини. Я не собиралась сходить с ума.

Бренна копирует мою позу, ее высоченные каблуки втыкаются в ворс.

- Подобное меня не волнует. Я беспокоюсь о том, из-за чего ты сходишь с ума.

- Не знаю, - я вытираю слезящиеся глаза. - Я только что видела, как сама пила напиток за напитком. Так же, как делал мой отец. Так обыденно, словно не велико дело...

- Ты - не твой отец, - возражает Бренна. - И ты далека от алкоголизма. Поверь, я видела многих алкоголиков на своем веку.

Пытаюсь улыбнуться, но не могу.

- Что такое, Либби? Расскажи мне.

Я рассеяно тру колено большим пальцем.

- Гитара была у меня в руках еще с тех пор, как я научилась писать. Я никогда никому этого не рассказывала. Но это так. Музыка была способом общения в моей семье. Родители умерли, и я просто отпустила ее. Пока не встретила Киллиана.

Я поднимаю взгляд на Бренну.

- Моя мама не хотела для меня этой жизни. Она думала, что это слишком сложно, бездушно. Как и папа. Но он считал, что такая жизнь вызывает слишком сильную зависимость. И я рассказывала тебе, что сопротивлялась тому, чтобы оказаться здесь, так как боялась и стеснялась. Но они постоянно предупреждали, что если я попытаюсь так жить, то потеряю себя.

- Либби, - тихо произносит Бренна. - Опыт твоих родителей не должен стать твоим. Чего ты хочешь? Если хочешь уйти и вернуться в деревенский домик, ты можешь это сделать.

Закрывая глаза, я могу увидеть золотой прибрежный свет, что проникает сквозь старые окна дома бабушки, изношенные половицы, потертый сельский стол, на который я ставила тарелку с печеньями для Киллиана. Эхо его смеха преследует мои воспоминания.

- Я была там в отпуске, - говорю Бренне. - Это была ненастоящая жизнь.

- Тогда что подходит для тебя?

- Я люблю петь, создавать музыку, выступать. Киллиан увидел это во мне, тогда как я сама не могла разглядеть. Но эта жизнь прямо сейчас? Пустая. В ней нет... Нет его.

Я скучаю по Киллиану почти до смерти. Мы не разговаривали какое-то время и всё из-за меня и моей гордости. Мне всё еще больно, что Килл оттолкнул меня.

Найди же себя, задница.

Я нашла себя с ним. Но позволила ему уйти. Тот факт, что мы оба, кажется, просто взяли и сдались, угнетает. Возможно, нам не суждено быть вместе.

Молчание сжимает, как тиски.

- Ты должна знать, что Киллиан от тебя без ума, - наконец произносит Бренна.

- Я так думала, - отвечаю напряженно. - Но если бы он был на самом деле без ума от меня, то не сказал бы уехать и жить своей жизнью без него. Правда же?

- Что? - она кажется шокированной.

Моя грудь сжимается, и мне приходится рассказать ей остальное.

- Он мог сказать, что мы встретимся в конце тура. Но не сказал. Вместо этого он говорит мне, что мы должны использовать время на переосмысление своих желаний.

Я не произношу слова о том, как хреново чувствую себя после его поступка.

- Он оттолкнул меня.

Бренна смотрит на меня в течение долгого мгновения.

- Я знаю своего брата. Он бы никогда не поступил так с женщиной. Никогда. Если он так сказал, то, вероятно, пытался сделать что-то благородное, освободить тебя.

Я невесело смеюсь.

- О, он определенно отпустил меня на свободу.

- Нет, - произносит она осторожно. - Я имела в виду, он сказал тебе такое, потому как думал, что тебе необходимо было услышать это, чтобы уехать. Киллиан считал, что так будет лучше для тебя. А не из-за того, что не хотел тебя больше. Это очень в его духе - великодушно, но неуклюже, - она толкает мою руку локтем. - Ладно тебе, Либби, он будет здесь в долю секунды, если ты попросишь, и тебе об этом известно.

- Бренна, мой папа пил, чтобы сбежать от реальной жизни со мной и мамой. Не могу быть бременем еще для кого-либо. Не могу. Я хочу, чтобы Киллиан знал, что я в порядке сама по себе. Что могу справиться и без того, чтобы он держал меня за руку.

- Но ты не в порядке, - красивое лицо Бренны морщится. - Ты несчастна.

Я встаю и отряхиваюсь.

- Знаешь, что? Это так. Я скучаю по Киллиану так сильно, что это съедает меня заживо. Но хуже всего то, что я жалею себя. Кисну, как какая-то тряпка.

Лицо Бренны меняется.

- Ладно...

- Завтра идем на Позднее Ночное Шоу?

- Да.

- Устроишь, чтобы Киллиан увидел меня? - знаю, она может. Между ней и Скотти, они могут захватить мир, если пожелают.

- Конечно.

- Тогда ладно. Я прорепетирую песню.

Направляюсь в свою комнату. Но одно ясно наверняка - плотный пузырь, в котором я держала свои эмоции, лопнул. И теперь ничего не может сдержать эту волну. Мне нужно найти обратную дорогу к счастью.

Глава 29

Киллиан

Не представляю даже, куда нас черти занесли. И мне реально без разницы. Джакс как обычно может кричать: "Привет, вставьте какой угодно, на хрен, город". Наша гримерка похожа на все остальные - полная хлама и людей, которым не нужно находиться здесь.

Пронзительный смех бьет по нервам. Я не забочусь о том, чтобы взглянуть на смеющегося. Скотти принес небольшой телевизор. Либби сегодня учувствует в Позднем ночном шоу. Она в Лос-Анджелесе. Я в Нью-Йорке. В нескольких часах от нее.

Скотти кивает мне, включает телевизор и садится на стул рядом, скрещивая ноги, словно какой-то ублюдок, коим он, по сути, и является.

На экране публика хлопает, а об участии Либби уже объявили. И вот она выходит на крошечную сцену хорошо знакомым мне размеренным шагов. Бренна разработала для нее образ: ниспадающий, почти богемный сарафан длиной до колен и грубые ковбойские сапоги. Либби в ее чистой форме.

Моя грудь сжимается от ее вида, укол тоски пронизывает сердце. Так больно ее видеть. Я взволнованно прибавляю громкость, когда она кивает зрителям.

Либби играет несколько аккордов на своей Martin, затем наклоняется ближе к микрофону. Ее красивые губы такие гладкие и розовые, и призрак их прикосновения щекочет кожу моей шеи.

- Мой самый лучший друг преподал мне этот урок, - произносит она сладким ванильно-кремовым голосом. - Просто мне потребовалось время, чтобы в это поверить.

Мое сердце гулко и быстро стучит. Это я тот самый друг? Ненавижу, что спрашиваю себя об этом. Боже, пусть это буду я.

Либби начинает петь песню Принца "Cream". Идеальная тональность и исполнение. На ее губах играет легкая улыбка, почти кривая, но сладко-горькая. И она смотрит в камеру - прямо в объектив, словно наконец-то овладела своим талантом. Ее песня подтверждает это, слова рассказывают о шансе достигнуть того, чего хочешь в своей жизни.

Волосы у меня на затылке встают дыбом. Дрожь бежит по телу так же сильно, как в тот момент, когда я впервые вышел на сцену. Я на самом деле могу почувствовать, как мир переключается, изменяя ее и мою жизнь во что-то новое. Снова.

Девушка пытается повиснуть на моей руке. Но я отмахиваюсь, не отводя взгляда от экрана.

- Видишь ее? - говорю, не обращаясь ни к кому в частности. - Вот это моя девушка. Разве она не охренительно сияет?

Уип опускает взгляд на экран и гордо улыбается.

- Это она, мужик.

Я поворачиваюсь к Джаксу.

- А я заставил ее почувствовать себя так, будто не хотел ее, отправляя куда подальше. Потому что идиот.

Джакс вздыхает и проводит рукой по волосам.

- А я мудак. Киллс, мужик, я предложил ей покинуть тур. Сказал, что она будет тебя отвлекать. Но это исходило от моего собственного внутреннего дерьма, того, что пытается вернуть всё, как было раньше.

Мне стоит разозлиться. Но я так устал делать вид, что всё в порядке.

- Мы разбиты, Джакс, - говорю я ему, пока смотрю на экран. - Мы снова соберем себя воедино, но уже никогда не станем прежними.

- Блядь. Знаю.

Поражение в его голосе вынуждает меня толкнуть его плечо своим.

- Мы уже не те, кем были. Мы стали лучше. Эволюция, Джакс. Не регресс.

Он качает головой, но борется с улыбкой.

- Всё равно, прости. Я тоже по ней скучаю.

Дымчатый голос Либби снова привлекает мое внимание.

- Она предначертана мне. Это ясно. Я был ее с той секунды, как она облила меня из шланга и разбудила. Моя жизнь больше не жизнь без ее присутствия.

- Знаем, мужик. Мы все это знаем, - Джакс кладет руку мне на плечо. - Отработай это шоу, а затем езжай к своей девушке.

Либби

Уходит вечность на то, чтобы смыть макияж с лица. К тому времени, как заканчиваю, моя кожа розовая, словно злится на меня. Но я чувствую себя хорошо. Легко. Иногда требуется вся жизнь, чтобы решить стать ее хозяином. И тогда всё меняется. Поймет ли это Киллиан? Я пела эту песню для него и в равной степени для себя, пытаясь рассказать ему, что наконец-то взяла всё в свои руки. Жизнь - это не то, чем ты занимаешься. Теперь я это понимаю. Благодаря нему.

Я слышу, как Бренна заходит в номер, и выхожу к ней. В одной руке у нее коробка с пиццей.

- Твое выступление было невероятным, - она танцует победный танец, и я смеюсь.

- Ты уже три раза говорила это.

- Ты должна втройне почувствовать мое восхищение, - отвечает она, показывая язык. - В противном случае до тебя не дойдет.

- Значит, до меня дошло, - беру пиццу и откусываю большой кусок. Так здорово. Что-то я проголодалась.

Бренна отделяет свой кусок.

- Ребята сейчас в Нью-Йорке.

Я замираю с куском во рту.

- Я думала, они в Лондоне.

- Были. Сегодня утром прилетели в Нью-Йорк для финального концерта тура. Они всегда заканчивают тур в родном городе.

- Верно. Я забыла, - тоска ложится на мои плечи тяжелым одеялом. Я бы отбросила его, если бы могла совладать с данным чувством. Хотя не сработает. Так что откладываю кусок пиццы и ищу воду в мини-баре.

- Сейчас они на сцене, - говорит Бренна, осторожно наблюдая за мной. - Скотти записывает это, так как хотел, чтобы ты посмотрела.

- Скотти? - не могу скрыть скепсис в своем голосе.

Бренна нахально улыбается.

- Уверена, ему приказали это сделать.

- Хммм... - не могу сказать ничего больше. Сама идея, что Киллиан делает для меня еще одну запись, дарит вспышку надежды и боль ностальгии.

Мы сворачиваемся на диване, и Бренна проигрывает видео. Боже, так больно видеть его. Голая грудь блестит от пота, потертые старые джинсы низко висят и красиво обтягивают его почти непристойную выпуклость в районе паха. Он - самая сексуальная рок-звезда. И то, как парень держит черно-белую гитару Telecaster в своих больших руках, подобно музыкальному порно.

Его глубокий, богатый голос посылает дрожь по моему позвоночнику, когда Киллиан наклоняет голову к микрофону.

- Сегодня мы сыграем, чтобы отдать дань. Если знаете слова, пойте вместе с нами.

Не знаю, чего я ожидала, но точно не песню "Дорогая Никки". О, хотя она хороша. Голос Киллиана - чистейший секс, что сочится из сердцевины порочного греха. И от наблюдения того, что он творит с гитарой? Господи. Жар поднимается по моим бедрам, разливаясь между ногами.

Любимый Зверь Киллиана сходит с ума. Женщины кричат, мужчины поднимают руки в знак солидарности. Они все присоединяются к нему, выкрикивая слова.

Он окончательно рвет аудиторию солом на гитаре, его бедра толкаются вперед, спина выгибается. От эмоций его брови сходятся вместе, и он прикусывает губу. Я видела это выражение раньше - когда он нависал надо мной, кончая и отдаваясь похоти.

Периферическим зрением улавливаю, что Бренна глазеет на экран, а затем снова на меня.

Я не знаю, что сказать. Ком встает в горле. Напряженно его сглатываю, но боль не уходит. Мои руки начинают дрожать.

Киллиан кричит о том, как хочет исполнить еще один раунд.

Песня о дикой шлюшке? О сделке с дьяволом? Незабываемой женщине? Она могла бы нести любой из данных посылов. Дань? Кому? Принцу? Или мне? Я спела песню "Cream". Теперь он поет эту.

- Либс... - говорит Бренна.

Я поднимаю руку.

- Я... гм... Я пойду в постель. Мне нужно подумать... - я больше ничего не говорю. Но оставляю свой мобильный на столе, когда ухожу. Потому что предчувствую, что он позвонит, а мне нечего сказать ему по телефону.

Глава 30

Киллиан

Я хватаю телефон, как только возвращаюсь в гримерку. Моя кровь быстро струится, тело гудит электричеством. Приходится метаться из стороны в сторону, чтобы успокоиться. Люди снуют вокруг меня, смеясь, глядя, пытаясь подобраться поближе. Мне хочется сказать им, чтобы убирались на хрен, но я так занят тем, что пытаюсь дозвониться до Либби. Меня перебрасывает на ее голосовую почту.

Я не оставляю сообщения. Хочу поговорить с ней.

Садясь на стул, я начинаю писать ей сообщение, когда вижу смс от Бренны.

Какого хрена это было? Идиот. (!!!!) >:-(

Я перечитываю сообщение дважды до того, как показать его ребятам.

- Какого черта она на меня орет?

- Чувак, - Рай качает головой. - Я говорил тебе не выбирать эту песню.

- Что не так с "Дорогой Никки"?

Это моя любимая песня из "Фиолетового дождя" - альбома, о котором мы говорили, когда впервые обсуждали музыку. Она играла сегодня песню Принца. Я тоже сыграл его песню. Поддержал Либби. Разве это не очевидно?

- Во-первых, - Рай поднимает один палец, - это слишком замысловато.

- Так и должно быть, - протестую я. - Это послание для нее, а не всего остального мира.

- Во-вторых, - говорит он, перебивая меня, - "Дорогую Никки" Принц пел Аполлонии, когда буквально называл ее шлюхой.

Уип кивает.

- Ага, слова же о том, что она хороша лишь для дикого секса.

Я с недоверием смотрю на них.

- Почему вы все не сказали мне это до того, как мы спели эту долбаную песню?

- Ты был очень настойчивый, - говорит Рай, пожимая плечами.

- И ты отлично знал слова, - спокойно указывает Уип. - Ты же их пел.

- Конечно, я знаю слова. Я просто не уловил контекст.

- Контекст - наше всё, мужик.

Я прижимаю основание ладоней к глазам и пытаюсь не закричать.

- Дерьмо. Дерьмо. Дерьмо.

Джакс передает мне воду.

- Расслабься. Если она знает тебя так же хорошо, как я думаю, Либс получит твое послание, - он борется с улыбкой. - Такое замысловатое, как оно было.

- Дерьмо.

* * *

- Либс, если получишь это сообщение, перезвони мне. Пожалуйста. Куколка. Пожалуйста. Мне нужно с тобой поговорить. Я...хм... эта песня была для тебя. Дерьмо. Я не собирался называть тебя шлюхой. Ладно? Я пел ее, потому что очень горжусь тобой. Хотел сказать тебе это... Просто позвони мне, окей? Прошу.

* * *

- Либс. Я немного переживаю. Где ты? Возьми свой телефон.

* * *

Ни одного сообщения? Ты меня убиваешь.

* * *

- Элли Мэй, возьми чертову трубку. Перезвони мне. Я сажусь на самолет и направляюсь к тебе. Или сделаю это, как только, черт подери, тебя найду. Блядь, я же сказал тебе, что неверно выбрал ту песню. И хочу всё исправить. Прошу, позволь мне.

* * *

- Я нуждаюсь в тебе, ясно? Вот в чем вопрос. Ты мое всё. Настоящее, будущее - всё. Не шлюха. Я даже не смотрел тот гребаный фильм! Ладно, просто... ага. Позвони мне.

Либби

Нью-Йорк. Один бессонный перелет, и я здесь. Чувствую себя так, будто бежала следом за грузовиком с песком. Глаза болят, я смирно сижу, пока визажист красит мне лицо. Кто-то еще укладывает мои волосы, пытаясь создать локоны вокруг лица. Удачи им с этим.

Лучше бы я оказалась в любом другом месте, чем здесь. Но Бренна, теперь коронованная званием Официальная Заноза в Моей Заднице, устроила интервью с журналом "Ярмарка Тщеславия". По ее словам, я могла отказаться. Но это выглядело бы некрасиво. Особенно учитывая колонку сплетен, что показали вчера по TNV.

Мне не нужно было смотреть на нее дважды, чтобы запомнить текст. Этот пиздец вытатуировался у меня в мозгу.

«Прошлой ночью на Позднем Ночном Шоу Либерти Белл, новая любимица музыкального мира, крайне нагло взяла и перепела песню Принца “Cream”. В этом не было бы ничего сенсационного, если бы через несколько часов рок-бог и, по слухам, парень мисс Белл, Киллиан Джеймс, не парировал бы ее выступление исполнением песни "Дорогая Никки" во время концерта Килл-Джон в Мэдисон Сквер Гарден.

Еще один вопрос напрашивается сам собой - объявляет ли таким образом Джеймс о своем официальном разрыве с Либерти Белл? Благодарит ли ее за хорошее время вместе? Или просит о еще одном шансе? В любом случае, мы уверены, что преданные фанаты Киллиана, затаив дыхание, ждут возможности узнать, свободен и одинок ли снова их сексуальный идол».

Ну, я не могу винить их за подобную интерпретацию сообщения Киллиана. Но довольно неприятно осознавать, что люди в этом бизнесе вытаскивают всё на поверхность и судят нас. Я чувствую себя обнаженной до глубины души.

Вскоре всё закончится. Я всё еще не включаю свой телефон. Знаю, Киллиан пытается со мной связаться. Но необходимый нам разговор должен случиться не по телефону.

Откровенно говоря, меня тошнит от звонков и смс. Я избегала социальны сети и случайные сообщения все эти годы не без причины. Не хочу быть безразличной и холодной. Не хочу скрываться за экраном. Мне нужен личный контакт, общение лицом к лицу.

Визажист заканчивает, и ассистент с блютусом в ухе усаживает меня на хромированное кресло с кожаной обивкой.

- Вот вода, - говорит он мне, словно я не вижу ведерко со льдом рядом с нами. - В зеленой бутылке очень хорошая. Привезена из Японии и стоит больше четырех сотен долларов за бутылку.

Я воздерживаюсь от комментария о том, насколько грубо говорить мне о подобном, и решаю взять чуть менее показушную бутылку Bling H₂O с впечатляющим логотипом на ней.

Репортер заходит в студию, ее волосы блестят синевой, а улыбка приветственная. Я выпрямляю спину и стискиваю зубы.

Просто пройди через это, и ты будешь вольна уйти. Пройди через это.

- Было немало написано о вашей причастности к Киллиану Джеймсу. Но вы и Джеймс предпочитали помалчивать о данной теме, - репортер обнадеживающе улыбается мне, ее синие волосы ниспадают на один глаз. - Учитывая события прошлой ночи, не хотите ли вы хоть немного просветить нас?

- Осталось уже немного из того, что мир не знает.

Ложь. Но достаточно правдоподобная.

Улыбка репортера искажается, словно у барракуды, что почуяла кровь в воде.

- О, теперь, я не так в этом уверена. После всего, что мы не знаем в вашей части истории.

Нечего терять. Все в выигрыше.

- Что вы хотите знать?

Глава 31

Киллиан

- Ты когда-нибудь думала об этом? - шепчу я. Она сидит передо мной, ее кожа мерцает в вечернем свете, глаза светятся ярче драгоценных камней. Такая красивая, что это разбивает мне сердце. - Размышляла о том, каково это было бы? Ты и я?

- Да.

Я вдыхаю ее запах. Касаюсь ее кожи.

- Ты можешь получить весь мир. Просто дотянись.

- Мне не нужен весь мир, - шепчет она мне на ухо.

- А что тебе нужно?

Я дам ей всё. Всё.

Нежная рука касается моей шеи, мягкие губы составляют карту на моей коже.

- Ты.

- Чувак, нам нужно отсюда убираться, - отдаленный голос Райя доносится до меня.

Я смотрю на телефон, тру большим пальцем экран.

- Чувак?

- Киллиан, - резче произносит Джакс. - Выключи его.

Я провожу рукой по волосам. Сейчас они длиннее, нужно постричься.

- Она мне не отвечает. Не знаю, где она. Бренна не говорит, - мы вернулись в Bowery Ballroom, где начинали этот тур. Воспоминания о Либби наплывают на меня, и я напряженно сглатываю.

На мое плечо приземляется чья-то рука. Глаза Джакса встречаются с моими в отражении зеркала.

- Как только шоу закончится, мы насядем на Скотти и заставим его капитулировать.

- Ага, - соглашается Уип у меня за спиной. - Этот говнюк точно знает, где она.

Уверен, мы можем сломать Скотти ноги, а мужик так и не заговорит. Он словно чертов айсберг. Из-за дверей гримерки слышны устойчивый хор криков "Килл-Джон, Килл-Джон". Воздух наэлектризован, но я не чувствую знакомого потрескивающего предвкушения.

- Давай, мужик, - Рай похлопывает меня по второму плечу. - Поднимай свою задницу. Хандра лишь разрушает и никого не привлекает.

И это говорит парень, который неделю валялся в постели, когда умер Джон Энтвисл, оплакивая то, что The Who уже никогда не будут прежними. Но он прав. Я собираю себя в кучу, потому что мои парни нуждаются во мне.

Еще одно шоу и свобода. Просто пройди через это.

Либби

В последний раз, когда я видела выступление Килл-Джон, то была окрыленной, наблюдая за ними из-за кулис. Стоять же среди толпы - абсолютно иной опыт. На сцене энергия зала накатывает на тебя, будто волна. Среди народа я чувствую полную силу власти Килл-Джон. И это вызывает трепет вдохновения.

Глубокий, сочный вокал Киллиана сочетается с грубой мелодией Джакса. Вместе они - ярость и тоска. Уип бьет по барабанам в идеальном ритме, пока причудливая основная мелодия в исполнении Райя поддерживает всё это в едином потоке. Это технические аспекты. Но истинная правда их музыки не может быть определена. Вы должны ее почувствовать.

Она подхватывает меня, и я неосознанно начинаю танцевать вместе с толпой. Скотти назначил мне огромного охранника по имени Джо. Сейчас он рядом - блокирует других людей от того, чтобы они подходили ко мне слишком близко и наступали на ноги. Это мило, но не обязательно. Клуб маленький и не настолько переполнен, чтобы я не могла двигаться.

Килл-Джон заканчивают играть "Океаны", и потный Киллиан снимает свою влажную футболку. Предсказуемо отовсюду раздается свист. Его губы изгибаются, но он не отвечает на реакцию толпы, вместо этого наклоняясь и отпивая воды.

Я стою перед центром сцены, и мне видны весьма очевидные тени под его глазами и складочки вокруг губ. И хотя никто бы не заметил этого, могу сказать, что ребята обеспокоены. Это видно по тому, как они наблюдают за ним. Рай и Джакс слегка напряжены, выступая, словно щиты Килла.

Пока толпа кричит просьбы о той или иной песне, ребята делают несколько корректировок, Джакс и Киллиан берут другие гитары, а Уип меняет палочки. Движения Киллиана неспешные, почти вялые.

- Снова сыграйте "Океаны", - так громко кричит парень у меня за спиной, что мои волосы развеваются вперед.

Просьба достаточно смешная, чтобы привлечь внимание Киллиана. Он поднимает голову, ухмылка красуется на его лице, словно парень собирается что-то ответить, но тут наши взгляды встречаются. Знаю, он узнает меня. Потому что всё замирает. Выражение его лица становится абсолютно безэмоциональным, а после разбивается, его губы приоткрываются, глаза округляются.

Я чувствую этот взгляд до кончиков пальцев ног. Он пронизывает мое сердце. Знаю здесь и сейчас, что ему больно так же, как и мне. Всё это здесь, в глазах кофейного цвета. Всё, что было между нами - каждый взгляд, слово, прикосновение - всё здесь. Слезы затуманивают взор, и я предлагаю ему легкую улыбку.

Он вздрагивает, будто борется с желанием спрыгнуть со сцены. Но затем медленно улыбается в ответ. И едва заметно кивает. Интересно, было ли ему так же сложно жить, как мне.

Когда Киллиан поворачивается к ребятам, его движения резкие. Один за другим они фокусируют на мне взгляды. Выражение лица Уипа отражает облегчение. Улыбка Райя широкая и яркая. Джакс долго смотрит на меня, а затем слегка вздергивает подбородок.

Мое сердце колотится, когда Киллиан снова поворачивается к микрофону. Его взгляд не отрывается от меня.

- Я встретил своего лучшего друга на лужайке фермерского дома. Я заблудился, сбился с музыкального пути. Она помогла мне снова его отыскать, - я давлюсь всхлипом, обнимая себя, пока Киллан продолжает говорить. - Тогда она попросила меня спеть одну из моих любимых песен. Я не сделал этого. Правда в том, что я хотел понравиться ей сильнее, чем моя собственная музыка.

Толпа умиляется, и он дерзко улыбается им.

- Знаю. Я жалок, ага?

- Я люблю тебя, Киллиан, - кричит женщина где-то у меня за спиной. - Сделай мне детей!

- Нет, - орет мужик рядом со сценой, - сделай мне!

Киллиан посмеивается в микрофон.

- Простите, ребята. Я занят, - пока толпа стонет, он усмехается и заменяет Telecaster на большую акустическую Gibson J-200, а затем играет на ней пару аккордов. - Дело в том, что я всё еще хочу ей нравиться. Так что не стану играть прямо сейчас песню Килл-Джон. Я сыграю одну из старых любимых мной песен. И, возможно, на этот раз мое сообщение будет трактовано верно.

Толпа свистит.

Джакс наклоняется ближе к своему микрофону.

- Хорошо бы, а то мы отправим тебя на скамейку запасных до конца игры.

Народ снова смеется, но я таращусь на счастливые усмешки Джакса и Киллиана. Та скрытая напряженность между ними исчезла, ее заменила легкая радость и благодарность друг другу, от вида которых в моем горле встает ком. Группа находится в идеальной синхронизации, когда они начинают играть "Trying To Break Your Heart" группы Wilco.

Полу-смех, полу-всхлип срывается с моих уст. Его выбор - квинтэссенция Киллиана, он никогда не выбирает простую песню о приторной любви. И данная композиция с замысловатой лирикой и осторожными словами раскаяния доносит до меня свой совершенный смысл. Музыка ритмичная, горько-сладкая и полная различных возможностей.

Слезы застилают глаза, и я снова смеюсь. Смеюсь и плачу.

Он ловит мой взгляд, и его глаза становятся нежными. Через текст песни он говорит мне, как больно ему было меня отпускать. Как сильно я ранила его. Насколько сильно он хочет меня вернуть.

Мои ноги начинают двигаться. Я проталкиваюсь через толпу, Джо помогает мне. Киллиан наблюдает за мной, всё его сердце отражается в глазах. Он взывает ко мне, говоря, что является любящим меня мужчиной.

К тому времени, как достигаю сцены, для народа становится очевидно то, что что-то происходит. Люди дают мне пройти, широко улыбаются. Но не так широко, как Киллиан.

Опуская гитару, он наклоняется и протягивает руки. И как только наши ладони соприкасаются, что-то внутри меня расслабляется. Он с легкостью тянет меня на сцену и вот я уже в его объятиях. Его высокое стройное тело обвивает меня, укрывая от всего мира.

Он покрыт потом и дрожит. Мой нос прижимается к его груди. Я даже не хочу отпускать его.

- Либби, - выдыхает он мне в волосы. - Ты здесь.

И он обнимает меня еще сильнее. Это хорошо. Мне не нужен воздух. Только Киллиан.

Я поворачиваю голову и целую его в губы.

- Ты просил меня прийти. В песне. Ты просил меня вернуться к тебе.

Он начинает надломлено смеяться, отчего его грудь вздымается.

- Ты поняла это? Никто больше не понял.

Я закрываю глаза и позволяю ему держать меня.

- Никто больше и не важен.

Он сильнее дрожит.

- Только ты, Либс.

И вдруг я снова слышу крики толпы, их гул. Киллиан, должно быть, тоже их слышит, потому что поднимает руку, машет и улыбается им. Я вижу размытые огни сцены, десятки поднятых над головами телефонов и то, как подмигивает мне Джакс. Затем Киллиан спешно уводит меня со сцены, отказываясь отпускать.

Он не останавливается, пока мы не оказываемся одни в маленькой гримерке.

Не знаю, кто движется первым, но когда двери закрываются, наши тела переплетаются. Я так скучала по ощущению его близости, его вкусу и запаху. Он сжимает мои щеки, двигая губами поверх моих губ.

- Я скучал по тебе, - говорит между бешеными поцелуями. - Я пиздец как скучал по тебе. Мне не следовало тебя отпускать, - он целует мои глаза, щеки, мочки ушей. - Я думал, что даю тебе свободу. Но это убило меня. Ты нужна мне, Либс. Очень сильно.

- Знаю, - я накрываю ладонью его затылок и сжимаю, встречаясь с парнем взглядом. - Для меня всё было точно также. Я была такой... пустой.

Тьма и боль его взгляда отражается в моих глазах.

- И затем та глупая песня. Ты не отвечала мне. Я подумал...

- Прости, - перебиваю я. - Я не собиралась тебя расстраивать. Мне просто нужно было обдумать всё. И я хотела поговорить лично.

Он кивает до того, как прислониться лбом к моему лбу.

- И что ты думаешь, куколка? Чего ты хочешь?

- Тебя, - когда он вздрагивает, я сильнее сжимаю его бицепсы. - Я просто хочу быть с тобой.

- Хорошо. Потому что не думаю, что могу и дальше функционировать без тебя рядом.

- Я скучала по тебе, - говорю ему. Не думаю, что могу полноценно выразить это.

В течение длительного мгновения он смотрит на меня.

- Я сделал карьеру на написании песен. Получил награды за свои тексты. Но никак не могу верно донести до тебя свое послание.

- Тебе и не нужно...

- Я люблю тебя.

Мое дыхание перехватывает, а сердце замирает. Я прерывисто выдыхаю, и он нежно целует меня в губы. Так нежно. Эта нежность рушит меня. Я почти всхлипываю, когда он делает так снова.

- Вот, что я пытался сказать всё это время, - он улыбается, слегка изгибая губы. - Я привык думать, что это просто слова. То, что я использую в песнях. Что они ничего не значат. Но сейчас я понял. Я осознал их смысл.

- Киллиан...

Кончик его большого пальца гладит кожу моей шеи.

- Любовь разбивает твое сердце, наебывает тебя, она - идеальный всепоглощающий хаос. Я не знал, что с этим делать. Казалось, будет безопаснее уйти, - он обнимает меня, глядя в глаза. - Но она таит в себе и другое. Мир, тепло и гребаную красоту. И потому ты рискуешь, чтобы удержать ее.

- Киллиан... - я сжимаю ладонями его щеки, провожу пальцами по волосам. Просто держу его. - Тебе удалось донести свое сообщение. Я тоже тебя люблю. Очень сильно.

О боже, эта улыбка - чистейшее счастье.

- Мне нужно, чтобы ты меня поняла, Либби. Ты - моя причина, ответ на все вопросы.

- А ты, газонный бродяга, - мой дом. Я просто блуждала по миру, пока не встретила тебя. И я так устала, Киллиан. Мне нужно домой.

Он глубоко вдыхает, прижимаясь губами к моем лбу так, словно должен успокоить себя.

- Я здесь. И ты здесь, - он оставляет легкий поцелуй на моей щеке. - Мы заставим это сработать. Я возьму перерыв и попутешествую с тобой...

- Я кое-что осознала, - перебиваю его. - Мне не хочется быть звездой. Не на таком уровне. Это не мое.

Он хмурится.

- Ты была так несчастна?

- Нет, дорогой. Это был жизненный опыт. Я бы не отказалась от возможности, что ты дал мне. Но последние несколько месяцев? - я пожимаю плечами. - Возможно, я - дочь своих родителей. Всё, что знаю, так это то, что не слава освещает меня изнутри. А музыка и пение. И время вместе с тобой. Вот, что важно для меня. Остальное - просто... воздух.

Тихий смех Киллиана ироничен, уголок его губ приподнимается.

- Забавно, я тоже это осознал.

Я замираю.

- Ты хочешь уйти со сцены?

- Нет. Но хочу замедлить бег. Хочу проводить с тобой время. Наслаждаться жизнью, - он качает головой. - Килл-Джон всегда будет частью меня, но я изменился. Мы все изменились. Я не знаю, что грядет, но больше не боюсь этого.

Я глубоко вдыхаю, прижимая щеку к его подбородку.

- Ты вытянул меня из раковины. И то, что я сейчас такая, какая есть, это твоя заслуга.

Его пальцы зарываются в мои волосы, слегка дергая их.

- А ты снова разбудила меня. Давай построим жизнь вместе, Либерти. Это будет прекрасно. Так охренительно здорово.

Я встречаюсь с ним взглядом, эти глаза цвета кофе всегда таят обещание греха и сладости. Волнение пробегает по коже, когда я вдыхаю.

- Не могу дождаться.

Эпилог

Киллиан

Зимой трава похожа по цвету на жженый песок, тянущийся к сланцу серого неба. В последнее время ветрено, воздух влажный и соленый от моря. Но на фермерском крыльце дома Либби, рядом с чугунной печкой, тепло настолько, чтобы сидеть в джинсах и футболке, тогда как мои босые ноги постукивают по изношенным половицам.

Я сижу на качелях, попивая кофе и поглощая тарелку лучших в мире печенек. Оглядываясь назад, думаю, что влюбился в Либби впервые, когда попробовал ее печенье.

Я говорю ей это, и она бросает на меня сердитый взгляд. Тот, что говорит, будто она считает меня забавным, но не хочет признавать этого.

- Мама всегда говорила, что мужчина ведом своим желудком и членом, - говорит она, сидя рядом со мной и раскачивая качели, параллельно с тем лениво наигрывая на гитаре. - Важно лишь выяснить, который из них в данный момент сильнее нуждается в удовлетворении.

Я откусываю еще кусочек райского выпеченного наслаждения.

- После того, как поедим, ты можешь удовлетворить мой член.

Она угукает.

- Хорошо, что он миленький, а то пришлось бы обделять его вниманием.

- Миленький? Теперь мой член точно не удовлетворен.

Либби пытается не улыбнуться. Но ее внимание обращено к Gibson, что она держит в руках. Это моя гитара, но девушка так хорошо на ней играет. Сладкая мелодия льется рекой, старая и счастливая, но вызывающая ностальгию. Ее медовый голос сливается с ней, когда Либби поет песню "Море любви".

Звук ее пения обволакивает мое сердце. Ее голос - мой дом и надежда в одном. Так было всегда. И так будет всегда.

Когда она заканчивает, я поворачиваюсь к ней.

- Это было для меня?

Ее улыбка такая нежная и красивая.

- Они все для тебя.

Хорошо, что здесь нет ребят, и они не видят, как у меня на глаза наворачиваются слезы. Только вчера Рай написал мне, что это был лишь вопрос времени, когда мы с Либби начнем выглядеть как пара из сериала "Американская готика", и мне для образа нужны лишь вилы. Мы отправили ему наше фото перед домом, у меня в одной руке вилы, а второй рукой я, как и Либби, показываю ему средний палец.

Но мы не всё время бездельничаем. За последний месяц мы с Либби написали несколько песен. Некоторые из них для Килл-Джон, парочка для альбома Либби. Она всё еще не хочет внимания, но Джакс - как ни странно, из всех именно он - указал на то, что она может построить карьеру на собственных условиях. Так что этим Либс и занимается: пишет, записывается и выступает на маленьких площадках.

На следующей неделе мы возвращаемся в Нью-Йорк. Я начну репетировать новые песни с ребятами, а Либби отправится в звукозаписывающую студию. Но сейчас я беру по максимуму от нашего полу-отпуска.

Ставлю тарелку на пол и хватаю свою Martin, затем настраиваю ее.

- У меня есть песня. Но ты должна спеть со мной.

- Спою, если ты скажешь мне, что собираешься играть, - отвечает она.

Усмехаясь, я прикусываю губу, волна предвкушения накатывает на меня.

- Ты узнаешь.

Я начинаю играть песню White Stripes “Hotel Yorba.” К концу вступления она играет вместе со мной, ее ритм следует за моим. Мы поем припев, смеясь и в унисон играя на двух гитарах.

Ее глаза блестят, когда песня заканчивается.

- Ты поставил ее рингтоном на мои звонки.

- Ага, - я опускаю гитару. - Установил, как только покинул этот дом и тебя.

- Почему именно ее?

- Слова подходили под настроение. Я хотел вернуться на это крыльцо, быть с тобой.

Выражение ее лица смягчается.

- Ну, мы здесь.

- А что на счет всего остального, Либс? - спрашиваю, ощущая, как всё замирает в груди. - Я ли тот мужчина, которого ты больше всего любишь?

Румянец заливает ее щеки, когда девушка смотрит на меня, пока на ее шее визуально заметен участившийся пульс. Она знает слова песни. Знает, о чем я спрашиваю.

- Да, - отвечает Либби почти застенчиво.

Я планировал это. Хотя сей факт не унимает попытки моего сердца вырваться из груди. Я медленно опускаюсь перед ней на колени, мои руки сжимают ее округлые бедра.

- Я буду любить тебя всю свою жизнь, и это всё равно кажется недостаточным сроком. Так что ты скажешь, Либс? Хочешь выйти за меня?

Ее улыбка - мое солнце. Она обнимает меня за шею и целует.

- Где кольцо, газонный бродяга?

Я улыбаюсь напротив ее губ.

- Поройся у меня в кармане, Элли Мэй.

То, как она слегка вздрагивает от удивления, умиляет. Неужели Либби думала, что у меня нет кольца? Ее руки дрожат, когда она вытаскивает маленькую коробочку и говорит мне, что нервничает так же, как я сам. В течение долгого мгновения она смотрит на винтажное золотое кольцо с изумрудом. Затем поднимает взгляд, обнимает меня за шею и заканчивает мои мучительные терзания.

- Ну, черт. Я выхожу замуж за музыканта.

Я притягиваю ее ближе, вдыхая запах Либби.

- Мы круто повеселимся.

Ее смех согревает мою шею.

- Да, повеселимся. И я люблю тебя навеки, Киллиан Джеймс. Это я точно знаю.