Идзуми Сикибу. Собрание стихотворений. Дневник

Дымки весенней

Нет как нет, но в горах повсюду

Звенят ручейки,

Из-под камней вырываясь

И снова прячась в камнях.

Потянув за собой

Других — сегодня день Мыши, —

Спешу на луга,

Росточки сосны тяну, растяну

Свою жизнь, свой срок в этом мире.

В весенних лугах

Снег лежит, и, кажется, больше

Нет ничего…

Но, вон же, взгляни, там и сям

Пробивается первая зелень!

Если вам все равно

Опадать, опадайте немедля,

Сливы цветы,

Чтобы мне потом не терзаться,

Размышляя о вашей судьбе.

Слив аромат —

И вдруг встрепенется сердце.

Весенняя ночь

Непроглядной своею тьмою

Умеет нас истомить…[3]

О, если бы сливы

Весной в моем лишь саду

Раскрыли цветы,

Вдруг и ты бы пришел взглянуть,

Ты, забывший ко мне дорогу?..

У меня на глазах

Упали цветы последние

С веток сливы,

А вишня медлит и медлит,

Ожиданьем сердце томя.

Ни минуты затишья

В сердце, объятом тревогой

За участь цветов,

Хотя откуда там взяться

Прихотливому ветру…

Только цветы

Мысли мои занимают.

Верно, уже

Люди судачат — мол, ветер

Весной у нее в голове.

Право, чудно,

Как жизнь дорога вдруг станет

В весенние дни.

Цветочными путами крепко

Мы привязаны к миру.

Больше нет никого,

Кому показать желал бы

Цветущие вишни,

Потому-то только одну

Ветку я и сорвал.

Пропала вотще

Красота этой ветки цветущей,

Надеюсь, что ты

Не станешь бросать на ветер

Хотя б остальные цветы…

Была б у меня

Хоть одна цветущая ветка

Горной вишни,

Показала б ее в столице,

Если спросит кто — «какова?»

О, если бы ветер

Хотя б лепестки оставил

В моем саду!

Всю бы весну любовалась

Их нежным покровом.

Вишня растет

У дома, куда ты дорогу

Давно позабыл,

И теперь мне одной приходится

Воспевать красоту цветов.

Вотще расцвела

Вишня в саду у дома.

Кто увидит ее?

Только если кто-нибудь вдруг

Хозяйку решит навестить…

Для кого я теперь

Срывать стану с дерева ветку,

Кому покажу?

Не говори — и слушать не стану, —

Что вишни уже расцвели[6].

Не в силах понять,

Отличить одно от другого:

В эту вешнюю ночь

Луна озаряет землю

Нежным сияньем цветов.

Горной азалии

Ветку сорвав, замираю:

Как похожи цветы

На алое платье, в котором

Любимый ко мне приходил.

Пора это платье,

Лепестками цветов окрашенное[7],

На другое сменить,

Сегодня с утра стану ждать,

Когда с гор прилетит кукушка.

Под сенью цветов

Вчерашний день провела я,

Но он миновал,

И сегодня вздыхаю, печалясь

О покинувшей нас весне…

Не скажу, что ждала

Ее с нетерпеньем особым,

Просто тот, кто в тоске

Коротает бессонные ночи,

Первым слышит голос кукушки.

Кто прежде других

Услышит голос кукушки

В своем саду?

Ведь лето приходит к нам,

Не разбирая дорог.

Чем дольше смотрю,

Тем яснее становится:

Нашему миру

Цветы китайской гвоздики

Не могут принадлежать.

Из мутных глубин

Горькой жизни вытянув ирис,

К твоим рукавам

Стану ль прилаживать корни его,

Вотще окропляя слезами?

Пока я смотрела

На дождь бесконечный, промокли

Мои рукава —

Пусть они не подол крестьянки,

В ливень вышедшей в поле…

Летняя ночь,

Отсвет огней мимолетный

В оленьих зрачках…

Глаз сомкнуть не успела,

Занимается новый день.

Веря — печали

Отступят, исчезнут бесследно —

В дни Безводной луны[11]

Свершила обряд очищенья,

Конопли нарезав без счета.

И сегодня опять

Не спеша, с умиленной душой

Творю омовенье[12],

Роса с конопли ложится

На тонкое платье цикады[13].

Осень пришла.

И даже ветер со склонов

Горы Неизменной[14]

Вдруг, будто переменившись,

Мне в самое сердце проник.

Вот и настал

День седьмой от начала осени —

Из года в год

Так томишься, его ожидая,

Так горюешь, прощаясь с ним.

В осенних полях

Затерялась бедная хижина,

Крытая тростником.

Сквозь кровлю роса проникает —

Смогу ли уснуть хоть на миг?[16]

Холод осенний

Еще не проник в мое сердце,

Но посмотришь вокруг —

И, право, каждая малость

Повергает в такую тоску…

Осенний ветер,

Какого он может быть цвета,

Если сердце мое

Напитав, мысли окрасил

В тона блекло-унылые?

Как будто ни с кем

Не сговаривалась о встрече,

Но осенняя ночь

Сна лишила меня, разве можно

Лечь, не увидев луны?

Крик далеких гусей

Вдруг заслышав, взглядом окину

Окрестный мир —

Да, со всех четырех сторон

Расцветились алым деревья.

Скажешь: «Я жив»,

Но стоит ли, право, пустой

Льститься надеждой?

Спешит нам поведать о мире

Цветок «утренний лик»…

Просвета все нет,

Теснятся мрачные думы.

Ах, осенний туман,

Неужели и в сердце мое

Ты успел невзначай проникнуть?

Насекомые,

Какие же, право, разные

У них голоса —

Верно, в каждом сердечке —

Собственная печаль.

Сверчки «судзумуси»

Звонко звенят бубенцами.

Осенней ночи

Щемяще-печальная прелесть

Душу мою пронзает.

О, если теперь

Ты вдруг оказался бы рядом

И смог увидать

Цветы хаги в лучах закатных,

Услышать вечерних цикад…

Все имеет предел,

И узы, связавшие нас,

Непрочны, я знаю,

Но ты мог бы спросить о росе,

Упавшей на листья хаги…[17]

Тысячу лет

Ты проживешь, и начало

Тому положу,

Сорвав хризантему сегодня,

В девятый день Долгой луны[19].

Не только ведь мне,

И другим известно, наверное:

Предутренний месяц

В пору Долгой луны — ничто

Так сильно не трогает душу…

О, для чего

Люди сюда стремятся?

Ведь осенней порой

Эта горная глушь способна

Лишь умножить тоску.

Подходит к концу

Осень — и веет тоскою

От поблекших лугов…

Не такое же запустенье

В сердце твоем царит?

В предгорьях

Плющ масаки — мелкие листья

Закрутила зима —

Расцветила алым, и день ото дня

Они сверкают все ярче![20]

По предгорьям

Ветер бушует. Заслышав

Его яростный свист,

Переносишься мысленно

К самым вершинам зимы.

Видно, и впредь

Жить должна в этом мире унылом

Под холодным дождем.

А ведь казалось, вот-вот из-за туч

Явит свой лик луна…

Гляжу на луга —

Метелки мисканта, под ними

Печали цветы

Увядают и блекнут. Зима

Пришла и в наши пределы.

Скликая друзей,

Кричат кулики над гаванью

Чисто и звонко.

А внизу холодеет на льдинах

Бледнеющий свет луны…

Видишь, вдали

В горах Оохара проталины

В снежном покрове.

Выжигают там люди уголь,

И теплеют горные склоны.

Как быть, если тот,

Кого жду с таким нетерпеньем,

Сегодня придет?

Ведь тогда неизбежно нарушится

Этот снежный покров в саду.

Станешь считать —

Совсем немного осталось

Дней впереди.

Стариться — только одно дано,

И нет печальней удела.

Каждую встречу

На нить драгоценную жизни

Спешу нанизать.

И могу ли думать без страха

О том, что она разорвется?[21]

Не стану роптать,

Только бы месяц полночный

Явился взору

Над горою, на миг расставшись

С неприступной обителью туч.

Черные пряди

Спутались, сбились, но что до того? —

Недвижно лежу.

Ты когда-то любил расчесывать их.

Как же мне без тебя тоскливо!

Ах, река слез,

Ты ведь тоже берешь начало

В сердце моем,

Но даже тебе не под силу

Пламя любви погасить.

Все стучит да стучит

Град по листьям бамбука…

В такую-то ночь

Тем более не по сердцу

Спать ложиться одной.

Не знаю, быть может,

Чувства мои переменятся…

Ведь с этого дня

Я постараюсь следовать

Во всем твоему примеру.

Мои рукава

Истлели от слез, и от них

Ничего не осталось.

А вот печали да горести,

Увы, куда долговечней.

Надо было и впредь

Таить свои чувства: открылся,

И сегодня грущу

Пуще прежнего, невыносима

Истерзавшая сердце тоска.

Сегодня грустишь?

А ты попробуй представить,

Как тяжело

Той, что денно и нощно вздыхает,

Давно спознавшись с тоской…

Коль скажу о любви,

Ты подумаешь, верно: «Всякий

С нею знаком…»

Но такого, как я этим утром,

Никто не испытывал чувства.

«Всякий знаком?»

О нет, о том и помыслить

Я не могла бы.

Этим утром узнала впервые,

Что такое сердечные муки…

Теряться в догадках

Не стоит. Ты помнишь, ночами

Являлся к тебе

В сновидениях кто-то неведомый

Так вот, этот «кто-то» — был я![23]

Пусть мое сердце

От тоски разорвется на части,

На сотни частей —

Ни в одной, даже самой ничтожной,

Любовь к тебе не угаснет.

На горькую участь

Кому теперь я пожалуюсь?

Кто утешит меня?

Тебе до того нет и дела,

Не спешишь меня навестить.

Что если и мне

Попробовать стать такой же

Жестокосердной?

Ведь чем человек бессердечней,

Тем труднее его разлюбить…

И сегодня опять —

Холод слов твоих — вянут травы

В лугах Ибуки.

Неужели отныне пламя любви

Будет только меня сжигать?

Среди высохших трав

Устроив логово, сладко

Засыпает кабан,

О таком я сне не мечтаю,

Но хотя бы не так, как теперь…

Чувства свои

В глубинах души скрываю,

Никто их не видит.

И как же слезы первыми

О них сумели узнать?[24]

Стану я уповать

На луну, вершащую путь свой

В заоблачных далях.

Пусть не так мы близки, чтоб, прощаясь,

Друг другу сказать: «Не забудь»…

Все медлила я,

Кипарисовой дверцы затворы

Не решаясь замкнуть.

Потому-то, верно, так скоро

Дом покинула зимняя ночь.

Повстречались на миг,

И вот уж, тобою забытая,

Дни в печали влачу.

О моей горькой участи сведав[26],

Орошает дождь рукава…

О, если б тогда,

В дни тоски безысходной,

Наш распался союз…

Наверное, я бы давно уже

Успела тебя забыть.

Вздыхала весь день,

Притворяясь, будто другое

Меня тяготит…

Может, хотя бы ночью

Увижу тебя во сне…[27]

Когда был ты рядом —

Не скажу, чтоб печалей не ведала,

Но всегда утешалась.

А теперь ты меня покидаешь,

И как мне справляться с тоской?

Хотела бы знать,

Что думаешь ты о мире

И о грядущем?

Ведь ты неизменно спокоен

И наведать меня не спешишь…

Пока я ждала,

Обращая свои упованья

То к тому, то к другому,

Мысли спутались, перестала

Понимать, где один, где другой…

Даже если б ко мне

Коростель-куина постучался,

С кипарисовой дверцы

Запоры бы снять поспешила —

Просто так, ради забавы.

Живу ведь и я

У Небесной реки[28], переправа

Та же самая рядом.

Но сегодня опять лишь слух о тебе

Долетел из заоблачной дали…

Есть ли другой

Дом, где с такой же тоскою

Ловят гаснущий свет

Луны в предутреннем небе?

Но кого мне спросить о том?

Любимый ушел,

Лишь туман, зацепившись за изгородь,

Остался в саду…

Недвижимо сидела, глядя

На вдруг опустевшее небо[29].

Разные-разные

Думы приходят — нахлынут,

Завладеют душой.

Но одно неизменно — от каждой

Промокают мои рукава.

Людские сердца

Так переменчивы, право!

Постараюсь и я

Стать еще безжалостней прежнего,

Ты узнаешь, что это такое.

Есть в стране Цу

Селенье Приди — я готова

Тебе это сказать,

Но по-прежнему нет просвета

В густом тростнике моих дней[30].

Рассветной луной

Налюбовавшись, ушел ты.

И вот я одна,

Пытаюсь в утреннем небе

Тающий след уловить.

Подобной любви

Может не выдержать сердце,

И я умру.

Был ты прежде чужим, а ныне

Вся моя жизнь — в тебе.

Что же мне делать

С драгоценной нитью[31], она

Вот-вот оборвется,

И я узнать не успею,

Встретимся мы или нет?

Изголовье, и то

Не знает и не расскажет,

Молчи же и ты

О том, что тебе приснилось

Однажды весенней ночью…[32]

«Нить, истончившись,

Порвалась, рассыпался жемчуг», —

Верно, думаешь, глядя,

Как по моим рукавам

Скатываются слезинки.

Приди! Так давно

Лелею надежду на встречу,

Не увядают

Лилии в Кумано,

Пусть ты и забыл обо мне.

Всегда видеть тебя,

Всегда ловить твои взгляды…

Ах, если бы ты,

Зеркалом став, по утрам

Ждал моего пробужденья!

Когда даже во сне

Тебя не увидев ни разу,

Встречаю рассвет,

Такая любовь в моем сердце,

Какой не знала доселе!

Душу пронзает

Вдруг безысходной печалью.

Неужели когда-то

Шуму злого осеннего ветра

Внимала я равнодушно?

Неужели готов

Ты меня заставить томиться

Целый век от тоски

Из-за одной-единственной

И такой мимолетной встречи?

Видно, сегодня

Есть время и на ткачиху —

Что ж, стану ждать,

Может, впрямь на берег нахлынет

Волна Небесной реки.

По вечерам

И о твоей судьбе неизменно

Вздыхаю теперь,

Ведь совсем недавно сама

Ждала его понапрасну.

Не изменились

Эти письма ничуть, и печально

Сжимается сердце.

Ведь чувств прежних твоих

Уже никогда не вернуть…

Сколько еще

У тебя впереди — не знаешь

Даже того.

Тщетно в верности клясться,

Сговариваться о встречах…

«Забудет»—

Так думала я когда-то

И, выходит, не зря —

Вижу, правильно сердце

Мне судьбу предсказало[35].

Что говорить

О наших будущих встречах —

Ведь эта ночь

Может и в жизни моей

Оказаться последней.

Ни звука, ни слова —

Как это мучительно, право,

Но кто-то, увы,

Предпочитает молчанье

Чрезмерной близости звуков.

«Заказан путь»[36] —

Кто сказал это, право, не знаю,

Похоже никто.

Не сам ли ты эту заставу

В сердце своем воздвиг?

Если подумал,

Что я задремать успела,

Почему не позвал?

Как ни поздно, я бы откликнулась

На трель бамбуковой флейты…

Из этого мира

Я уйду, но чтобы в грядущем

Было вспомнить о чем,

Хотя бы еще одну встречу

На прощанье мне подари.

Если придешь,

То уже не найдешь тропинки.

Жилище мое

Давно исчезнуть успеет

В буйных зарослях трав[37].

«В какие края

Держишь путь?» — хотя бы об этом

Меня извести.

Коли во мне сомневаешься

И думаешь: «Есть другой»…

Вот и конец,

Знаю, это свиданье

Будет последним.

Падают слезы, уж им-то

Как раз конца и не видно.

Ты был жесток,

И тебя постаралась выбросить

Из мыслей своих.

Но разве сердце всегда

Нам бывает послушно?

О, если бы сердце

Могло распознать заранее,

Как ты жесток,

О тебе услыхав, поспешила бы

Твое имя тотчас забыть.

Сколько сверху еще

Положить и сколько добавить,

Чтобы было надежней?

Чувства людей так непрочны

В этом временном мире…

Глаз не смыкая,

Металась всю ночь, так сбилось

Ложе мое,

Что уже никому не понять —

Где изножье, а где изголовье?[38]

Вот бы увидеть

Хотя бы следы твоей кисти —

Пусть робкая травка

Едва показалась, и рано

Завязываться плодам…[39]

Трудно сбросить с себя

Случайный наряд китайский

И недобрую славу —

Какой меркой ее измерить? —

Вдруг покрывшую имя мое.

Думать не стоит

О завтрашнем дне, когда сердце

Охладеет твое,

Не лучше ль судьбе довериться,

А там — что будет, то будет…

Желаю тебе

Долгой жизни, коль скоро ты ею

Так дорожишь,

Но меня, ожиданья не вынесшей,

Уже не найдешь в этом мире.

Нет ничего

В этом мире печальней

Теперь вечеров —

Мы с тобой навсегда расстались,

Мне больше некого ждать.

Мой рассеянный взор

По небу блуждает бесцельно,

А ведь вроде бы тот,

Кто в думах моих всечасно,

Не с неба явиться должен[40].

И сердечные муки,

И твоя жестокость — все это

Давно мне знакомо,

Но любовь — наважденье, не помню:

Кто я, кого я люблю?

Нет, не похоже,

Что буду любима я вечно,

Ведь я еще здесь,

В этом мире, однако никто

Не спешит меня навестить.

От мира, увы,

Трудно ждать постоянства.

Могла ли я знать,

Когда мы были чужими,

Что изведаю столько обид?

Не выпускай

Цвет любви, тайны сердца не выдай.

Пусть не знает никто,

Что узорное платье лиловое

Стало нам брачным ложем[41].

Святые дары

Приняли боги, вняли

Молитве твоей —

Это с предельной ясностью

Мне сегодня открылось…

Нет ничего

Горше разлуки, я знаю,

Но, как ни печально,

Одни только слезы мои

Расставаться со мной не желают.

Надежд никаких

У меня уже нет. Отныне

Стану дни коротать,

Утешаясь лишь тем, что пока

Мы в одном остаемся мире.

Горечь обид

Забыть нелегко, но куда тяжелее,

Когда расстаются

Просто так, даже слова упрека

Не успев друг другу сказать.

Хотя бы во сне

Увидеть тебя, любимый,

Но тканое

Изголовье в волнах качается[42],

И заснуть все никак не могу.

На кого мне теперь

Обижаться? У моря одна

Слезы роняю.

Только они и остались,

Набегают волны на берег…

Когда же, когда? —

Торопила желанный миг встречи…

Но вот закричал

Жестокий петух, возвещая,

Что нам расставаться пора.

Ночь напролет

О чем думать могла я,

Слушая, как

Дождь стучит неустанно

В окна спальни моей…

Думаешь, верно:

«Ни одного письма до сих пор

Из-за заставы…»

Знай же, мысль о тебе и на миг

Не покидала сердца…

Мнилось, забыта

В Оми дорога, о встречах никто

Не помышляет…

От кого же весточка эта

С другой стороны заставы?

Верно, за утро

Уже успели просохнуть…

Да и так ли намокли?

Не во сне ли тебе то привиделось?

Рукава в изголовье.

Поднявшись едва,

Ты ушел, и я знаю наверное —

Ты мне не приснился.

Вот только никак этим утром

Не просохнут мои рукава.

Был бы воле моей

Жизненный срок подвластен,

Ужели бы я

В мире жила, где одни обижают,

А другие лишь терпят обиды?

Снег подтаял уже,

И ростки пробиваются к свету.

Нежная, робкая

Надежда растет в моем сердце —

Скоро снова увижусь с тобой[44].

Готова отдать

Даже жизнь, чтобы нынешней ночью

Мне не пришлось,

Как вчера, грустить да вздыхать

В пустом ожидании встречи.

Хоть этим утром,

Когда сад побелел от инея,

Ты бы спросил,

Как провела я холодную ночь

На своем одиноком ложе.

Подобной тоски

Никогда не ведала прежде —

Весенняя ночь

Вотще пролетела, не подарив

Даже минутного сна.

«Жди, я приду» —

Этих слов засохшие листья

Ветер умчал.

И на что ложиться росе,

Выпадающей ночь за ночью?

Как же, скажи,

Как надо жить в этом мире,

Чтоб хоть на миг,

Забыв о печалях и горестях,

Обрести желанный покой?

В небо смотрю —

Когда ж наконец он появится,

Обещанный свет?..

Ах, верно, свеченье холодной луны

Я за яркость чувств приняла.

Одинокая утка,

На крылья иней ложится —

Я же ложиться

Не стала — всю ночь до рассвета

Провела, не смыкая глаз…

Новая ночь,

А с ней — и новые слезы.

Пусть же тогда

Жизнь моя оборвется,

Прежде чем солнце зайдет.

Промокнув насквозь —

Слезы текут бесконечно —

Наконец разорвался

Пояс — он, верно, из тех

Синих, что так непрочны[45].

Капля росы,

Зыбкий сон, мирская тщета,

Призрачные виденья —

И они не столь мимолетны,

Сколь наши с тобою встречи!

О, не спеши,

Не всегда таким мрачным будет

Лес Синода[48].

Ветер вернется, и снова

Засверкают листья плюща.

Ветер осенний

Холодом сердце овеял,

Но листья плюща

Неизменно спокойны, ни словом

Не выдам обиды своей.

С каждой стрехи

Ирисов длинные корни

Свисают. Уныло

Слезы текут да текут,

Падая на рукава.

Муки мои

Беспримерны. Когда бы нашелся

Хоть один человек,

Испытавший такое, я знаю,

Он пришел бы меня навестить.

Как же мне быть?

Что поможет рассеять

Ночную тоску?

Днем хотя бы вздыхаю, глядя

На долгий, унылый дождь…[50]

Те дни позади,

И он успел уже, верно,

Меня позабыть.

А я все еще надеюсь

И помню давние клятвы…

Родилась человеком,

А в любовном огне сгорела,

Как летняя мошка.

Только вот ни единый взор

Того, увы, не приметил.

Все это тоже[51]

Было в далеком прошлом

Предрешено.

Сомнений и быть не может,

Но как тут не сокрушаться!

Даже снять не успев

С кипарисовой дверцы засовы,

Тут же уйти —

Не так-то легко, но, как видно,

Другие считают иначе.

Мне казалось всегда —

Это дело рыбачек, живущих

У моря Ёса.

Но сегодня и я добываю соль,

Выжимая свои рукава.

Нет в нашем мире

Цвета, который бы звали

Цветом любви.

Но ничто не может так ярко

Все предметы вокруг окрасить.

Вечерней порой

Думы всегда печальнее…

А вдруг только мне

Так грустно? О, если б кого-нибудь

Я могла о том расспросить…

Слово скажешь одно

Иль другое — все они слуху

Равно привычны.

Только рыдания могут

Выразить чувства сполна.

О, почему

Я на тебя обижалась

В те давние годы?

Знаю теперь: и сердечные муки —

Залог долгой любви.

Но, право, где же

Прятаться нам с тобою?[52]

Разве только в душе

Остался случайно какой-нибудь

Неизведанный уголок?

Таясь от людей,

Досадую — как не досадовать?

Ведь помышлял

Лиловый наряд с прихотливым узором

Надеть сверху, чтоб всем было видно[56].

Только посмей

Лиловый наряд узорчатый

Сверху надеть,

Тут же всем расскажу я,

Что это лишь «мокрое платье»…[57]

Быть может, длинна,

Но вовсе не бесконечна

Осенняя ночь,

Подожди, я скоро сниму

С кипарисовой дверцы затворы.

Бывает и так:

В слова облечешь, и рассеется

Глухая тоска…

Но забуду ли я? — Любовь

Безраздельно царит в моем сердце…

Сколько же горя

Довелось мне изведать, волны тоски

Не раз подступали к сердцу…

Отчего, несмотря на обиды,

Продолжаю тебя любить?

А разве ты сам

Всегда во всем подчиняешься

Велениям сердца?

Поразмысли об этом, тогда

И меня, быть может, поймешь.

Пусть и рискнул

Ты ко мне заглянуть случайно,

Люди станут коситься.—

«Уж не успел ли он корни

В доме ее пустить?»

Что делать — осень…

Печалей людских не ведают

Листья мисканта,

Но взгляни, и они поникли

Под тяжестью хладной росы.

У горных вершин,

Где отступают мысли

О грядущих разладах,

Даже здесь разрастается лес

Бесконечных людских стенаний.

Эта луна,

Неприкаянно одинокая

В небе пустынном,

Вдруг беспощадным светом

Озарила мою судьбу.

Тайком от людей

Печалиться и вздыхать —

Как это привычно!

Ведь расставаться с цветами

Приходится каждой весной.

Когда бы тебя

Я ждала, то, верно, страдала бы

Именно так…

Но кто бы мог ожидать,

Что в этот осенний вечер…

Но ведь сердце осталось,

Сердце, полное жгучей обиды.

Так почему

Не приходишь, будто о том

И знать ничего не желаешь…

Ты так быстро ушел —

На рассвете, едва пробудившись.

Даже эта роса,

Окропившая листья бамбука,

Дольше в доме моем задержалась.

Тебя вовсе не жду,

Но если скажу: «Прощаю»,

Ужели придешь?

Ужели сорвать решишься

Пышный цветок ямабуки?[62]

Уныло вздыхая,

Думы свои устремляю

К цветам ямабуки,

Как они там, одинокие,

Цветут в далеком Идэ?[63]

Невидимый взорам

Дождь все льется и льется…

Что же скажу

Тому, кто узнать захочет —

Отчего мокры рукава?

Ужели не знаешь

О том, что осенней порою

На двадцатую ночь

Луна явится взору на миг,

Выглянув из-за ветвей?

Сердце твое

Опустело, я знаю, и что же —

Дней паутину

Ты и теперь плетешь,

Как плел до этого дня?

Вот если бы мне

Удалось задержаться подольше

В этом мире, тогда

Я б, наверно, сумела проверить,

Забудешь меня ты иль нет?

Слышала я:

Ты давно позабыл дорогу

К горе Три зонта,

И можно ли было подумать,

Что даже в дождливую ночь…

Будешь вечно любить —

Клялся ты и, видно, той клятве

Готов изменить,

Что ж, пусть так, но хотя бы сегодня

Ты мог меня навестить…

О, если бы рядом

Был хоть кто-нибудь, чтобы могла

Его расспросить:

Так ли сердце его замирает,

Когда он глядит на луну?

О, если б всегда

Вечера были ясными, лунными,

Все как один,

А люди бы ведать не ведали,

Что такое кромешная тьма…

О, если б всегда

Вёсны сияли цветами,

Все как одна,

И лепестки никогда бы

Не покидали ветвей.

О, если б всегда

Бились сердца согласно —

Все как одно.

Чтобы не так, как теперь:

Одни любят, другие не любят.

Кому побыстрей

Этот мир стоит покинуть:

Тому, кто забыл,

Или, может, лучше тому,

Кто оказался забытым?

Что тяжелей:

Любить того, кто покинул

Уже этот мир?

Или того, кто жив, но с кем

Встретиться невозможно?

В этом мире

Многое кажется странным,

Вот, например:

Вздыхаешь о ком-то, а он о тебе

Вздыхать и не думает вовсе.

В этом мире

Многое кажется странным,

Вот, например:

Кто-то с миром расстаться готов и вдруг —

Начинает цепляться за жизнь.

Наверное, в прошлом

Слишком строго судила я тех,

Кто томится, вздыхает,

И в этом мире возмездие

Наконец настигло меня.

Когда дни напролет

Весенние льют дожди,

Щемящей тоской

Полнится сердце при мысли

О том, как безрадостен мир.

О, неужели

Я когда-то могла дорожить

Собственной жизнью?

Я, кому не приносит судьба

Ничего, кроме горя и бед…

Каким же глубоким

Станет море людских страданий,

Если в него

Станут все несчастливые судьбы

Вливаться — капля за каплей…

Отчего такой шум

По сосновой разнесся равнине,

Где водятся цапли?

Они белыми крыльями плещут

И громко о чем-то кричат.

От столицы

Столько густых туманов

Меня отделяет…

Где она, в какой стороне?

Решусь ли тронуться в путь?

Истомила тоска,

Коротаешь в печальных думах

Весенние дни.

И невольно глаза застилает

Зыбкая дымка слез…

Истомила тоска,

Дни текут, и горькие слезы

Льются дождем.

А ты думаешь, верно, — пришла

Пора долгих весенних ливней…

Ведь не живу

В глубоком ущелье, где даже

Цветы не цветут.

Отчего же такую глухую тоску

Приносит с собою весна?

Ведать не ведая,

Что весна пришла и повсюду

Расцветают цветы,

Окаменевшее дерево —

Прячусь на дне ущелья.

Лишь потому,

Что сорвал цветущую ветку

Именно ты,

Мой бедный приют теперь

Благоухает цветами.

Ив зеленые нити

Порвались все до единой,

Будто их не бывало…

Ведь нынешний день — последний,

Только он и остался весне.

Зеленые ивы,

Разве они исчезают

Вместе с весной?

Разве не сможет лето

Новые нити спрясть?

В сердце тоска…

Гляжу — светлячки над рекою,

А мнится — душа,

Драгоценным камнем сверкая,

Вдаль уносится, тело покинув.

В горной глуши

Водопад бурлит, рассыпая

Драгоценные брызги,

Слез не роняй, не стоит

Такой предаваться тоске.

Чем рассуждать

Об этом запахе нежном,

Я предпочла бы

Услышать кукушку — так же

Звучит ее голос иль нет?..

Неудивительно —

Как не кричать оленю

В горной глуши,

Знает он, слишком близок

Последний срок его жизни.

Листья и слезы —

Цветом одним окрашены[70],

Так почему

От одних — на сердце светлее,

От других — лишь темнеет в глазах?..

Сегодня и вовсе

Ни просвета, мрачнее обычного

Тяжелые тучи.

Хотя и в другие дни

На душе бывает дождливо…

Качаясь в волнах,

Забылась сном беспокойным

И вдруг поняла —

Отчего так жалобно плачут

Уточки-мандаринки.

Чем бесцельно играть

В роще листами, омытыми

Густою росой,

Ты бы, буря, меня унесла

Подальше от этого мира…

Проснусь, и насквозь

Ветер холодный пронзает,

А ведь в давние дни

Он пролетал стороною,

Не касаясь моих рукавов.

Лишь начнется отлив,

Брожу по берегу моря,

Но, увы, не найти

Ракушек-удачи — видно,

Больше нечего в жизни искать.

Те, кто дольше меня

В этом мире задержатся, смогут

Мой увидеть конец.

Но, увы, никто не вздохнет обо мне —

Вот о чем думать печально!

Где найти уголок,

Чтобы от мира укрыться?

В горах Оохара

Как жилось тебе, как влачила

Угольно-черные дни?[71]

В доме моем

Глаз не кажешь давно, а когда-то

Частым гостем бывал.

Светлый месяц — один только он

Навещает меня ночами.

Что станет со мной,

Коль задержусь в этом мире?

Осенней порой

Даже сверчки беззаботные

И те так жалобно плачут…[72]

Если б к тебе

Нити дум[75] моих не тянулись,

Никогда б не расцвел

Цветок встречи[76], и ты б навсегда

Осталась за вервью запрета[77].

Когда я жила

Далеко, за вервью запрета,

Уже и тогда

Нити моих желаний

Неизменно тянулись к тебе.

Расставались и прежде,

Но тогда я знала: ты рядом,

В той же столице,

И не было страха, что скоро

Разойдутся наши пути.

Одна только я

Думы к тебе устремляю…

Право, досадно!

Ты ведь и знать не знаешь,

Куда ныне мой путь лежит…

Прежде вдвоем

Вместе в путь отправлялись.

Вчуже теперь

Слышу: «Застава Платья…»[78]

Она далеко, в Митиноку.

Ночью весенней

Лунный свет… Откуда он льется,

Невозможно понять.

Где мой дом, в какой стороне?

От тоски сжимается сердце.

Кто в эту ночь

На родине милой любуется

Светлой луной,

Обо мне вспоминая: «Она в этот миг,

Может, тоже на небо глядит?..»

Ах, столичные птицы,

Расскажите мне все без утайки,

Я хотела бы знать,

Как живется теперь моим близким

Там, в милой сердцу столице?[79]

Глядя, как дым

Струйкой уносится в небо,

Подумала вдруг —

Придет время, и точно так же

Кто-то взглядом проводит меня.

Право, досадно!

Платье цвета глициний[81] надела,

Скорбя о тебе.

Но оно от слез моих горьких

Того и гляди истлеет…

Вот бы теперь

Что-нибудь вспомнить дурное:

«И это было!»

Такое, чтоб я поскорее

Смогла забыть о тебе.

От мира ушла бы,

Но, увы, даже думать об этом

Не могу без тоски.

Ведь эту бренную плоть

Ты когда-то так нежно любил.

«Тоскую, люблю» —

О, если б могла ты услышать

Мой отчаянный зов…

Бью в колокол снова и снова

Не в силах забыть и на миг…

Непрочна роса.

Но видишь — сверкает, как прежде,

На листьях хаги.

С чем же сравнить угасшую

В одно мгновение жизнь?[84]

Могла ли я думать,

Что останется нам на память

Лишь эта роса

На рукавах. Ах, никогда

Им уже не просохнуть…

Твоя бренная плоть

Давно подо мхом истлела.

Непогребенным

Осталось лишь имя, печально

Теперь смотреть на него.

Нас оставив, ушла.

И о ком же теперь печалится,

Тоскует о ком?

Ах, всегда нам дороже дети,

И она теперь, верно, о детях…

Все меньше и меньше

Остается в мире знакомых

Людей и имен,

Вот и я — суждено или нет

Сегодняшний день пережить?

Вослед за тобой

Душа моя устремилась,

Отставать не желая,

Неужели один лишь дымок

Вознесся сегодня к небу?

Нить порвалась,

И брызнул в стороны жемчуг…

Ах, даже его

Удержать несравненно легче,

Чем нашу жизнь в этом мире.

Вечерние сумерки.

Всегда бесконечно печальны!

Ведь знать не дано,

Услышишь завтра иль нет

Колокольный звон на закате…

«Что роса? —

Капли воды на травах», —

Думала я.

А это ведь вся наша жизнь —

Миг в ожиданье конца.

Что толку в весне?

Лежу, погруженная в думы[86],

Томясь от тоски…

Ведь теперь ни цветы, ни дымка

Моего не волнуют взора.

Тягостно жить.

Но твердя: «Жизнь мне постыла», —

Ничего не изменишь…

Разве что-нибудь есть у нас, кроме

Дождливого поднебесья?

Росу своих слез

Стану и я, ничтожная,

Сегодня ронять,

Пусть в драгоценном уборе

И мой заблистает жемчуг.

Бессмысленна,

Но тянется, не обрываясь,

Постылая жизнь.

Хотя пряжа души не прочнее

Драгоценной жемчужной нити.

Дождь моих слез

Льет и льет, ни на миг не кончаясь,

А сегодня в душе

Тучи сгустились так плотно,

Что и вовсе не видно просвета.

Говорят, навещают

В эту ночь нас души умерших,

Но ты не пришел.

Неужели живу я в селенье,

Которому имя Бездушие?

Знаю, никто

Обо мне не станет печалиться,

Так не лучше ль самой

Оплакать себя, пока

Я еще здесь, в этом мире.

Пока годы и дни

Коротала бесцельно, вздыхая

И томясь от тоски,

Мир непрочной росинкой

Повис на поникшей траве.

Что же мне делать?

На что решиться — не знаю…

Таков этот мир:

Порвешь с ним — печаль одолеет,

А жить в нем — лишь множить обиды…

О, если бы в мире

Не было больше страдальцев,

И мы бы могли

Удерживать в нем всех тех,

Кто сердцу особенно дорог…

Покинула дом,

Охваченный пламенем страсти[90],

Полный суетных дум,

Чтобы здесь в тишине внимать

Гласу Благого закона.

Семян благочестия

Посеять еще не успела

И понять не могу —

Откуда вдруг появились

Прекрасные эти плоды?

Если имени верить,

Пять преград у них на пути[91],

Но я все равно

Завидую этим цветам,

Устремившимся к горным вершинам.

Из тьмы выходя,

Во тьму погружаясь[93], блуждаю

Зыбкими тропами.

Освети же мне путь, далекая

Луна над горной вершиной.

Просвета все нет,

В душе моей стелятся тучи,

Затмевая луну…

Как грустно, ведь и сегодня

Не очистится, верно, небо.

А все же попробуй

Моего возвращенья дождаться.

Вряд ли я упаду,

Оступившись на горном уступе,

И больше сюда не вернусь.

Ах, этот веер,

В одно мгновенье забытый!

Ты его уронил,

Оступившись у всех на виду

И загрязнив свое имя.

Никогда

О прошлом писать не наскучит!

Возьмешься за кисть —

А в тушечнице вместо воды

Давно одни только слезы.

Доверяла всегда

Судьбу прихоти ветра

И здесь оказалась.

А ведь многие так торопят

Встречу с мысом «Что впереди?».

Быть может, в ночи

Кто-то прошел по лугу Ёдо,

Путь желая скосить?

Подождем, примятые травы

Расправятся снова к утру.

Как же мне быть?

Тягостно жить под этим

Дождливым небом.

Рукава мокрее становятся

С каждым минувшим днем.

И без того

Ночами глаз не смыкаю,

А сегодня и вовсе

Не до сна — да и как тут уснешь —

Колокольный звон вдалеке!

Стемнеет вот-вот…

Сколько раз я день провожала,

Уныло внимая

Колокольному звону, и снова

Возвещает он: «Солнце зашло».

Вечерней порой

Облака… От них я не в силах

Глаз оторвать.

Потому и решила — отныне

На небо смотреть не стану[94].

Снова и снова

Печаль подступает к сердцу.

Ах, если б могла

Пусть совсем короткое время

Прожить, не вздыхая так часто.

Когда в Сумиёси

Смотрю на бледнеющий в небе

Месяца лик,

Сердце тоска сжимает —

Он так от меня далеко[95].

Если в мире останусь,

Со всеми бедами нынешними

Примириться сумев,

Боюсь, еще больше горестей

Придется изведать в грядущем.

Невыносимо!

Согнулись от страшного бремени

Ветки-мечи.

В каких же таких грехах

Эти люди повинны?

Разве годится

Божественной этой бумагой[96]

Обвертывать ноги?

Но ведь недаром Нижним[97]

Святилище это зовется.

Даже ограду

У обители быстрых богов

Готова перешагнуть[98].

И все же разве возможно

Стать приношеньем богам?[99]