Игорь Колыванский

Глава 16

С Сигрюнн нам ещё день не давали нормально побыть наедине. Всё из-за языкового барьера. Людей, знающих свейский, достаточно много, но доверием Александровского рода ни один не пользуется. А вопросы обсуждались действительно важные: дипломатия между монархиями, торговые и военные взаимоотношения. Напрямую проговаривались пункты союза. К общественным нормам главы родов присовокупили секретный договор, с подписями, печатями и клятвами. Пусть, я и “бил” в уязвимые места, в надежде получить желаемое, но всё же удивление взяло сильное – на такую серьёзность и глубину намерений даже не надеялся.

Вечер второго дня, с момента приезда свеев, завершился окончанием переговоров. Освободился я усталым, потому запоздалую встречу было решено перенести на утро.

У Снежаны на этот счёт нашлись свои соображения. Оказалось вдруг, что тот самый бал, прийти на который я легкомысленно дал обещание, назначен на следующий день и, если мы хотим успеть, – а мы ещё как хотим! – нужно выезжать сегодня же.

Нет покоя в наших лесах. Я тут же организовал круглый стол для обсуждения. Пока мы пытались втиснуть квадратное в круглое, Марина озвучила гениальный план: Снежана, формально, едет на бал со своей подругой из Шведского Королевства – Сигрюнн. Я буду охраной тела и чести молодой дворянки, Марина её гувернанткой, а для Сигрюнн на роль сопровождающей прислуги найдут ещё одну-две девушки. Я ухмыльнулся, представляя в каком цветнике окажусь.

О том, что с нами едут две элитные куртизанки, мы узнали только в экипаже, да и то, когда отъехали от Петергофа на несколько вёрст. Огнёвка смеялась от собственной шалости так, что началась икота, а мне предаться смеху мешали сомнения, что Снежана такое одобрит.

Одна из спутниц обжигает глаза природным медно-рыжим цветом волос, броским и запоминающимся лицом, шикарными формами тела и очень горячим темпераментом. Мы чуть было в экипаже не начали предаваться утехам, оставив в чреслах тяжёлое томление.

Вторая куртизанка олицетворяет собой золото. Светлая и лицом, и волосами, дородная телом, весёлая нравом и крайне легка в общении – с ней можно брать крепости, не то что раскрепощать потаённые желания.

У петергофской Мадам действительно работают не самородки даже, а скорее бриллианты лучшей огранки. Всё же дворянская кость – это женщины разной степени красоты. Их сущность в одарённости и факте благородного рождения. Если дочка оказалась крайне одарённой, но лишённая красоты или любой другой привлекательности, кроме магической, то всё равно от женихов отбоя не будет. Для лучших публичных домов такое неуместно. Ночные бабочки должны быть прекрасны и умелы.

Голова у Марины столь искусна на выдумки, что могла бы стать основой безжалостного коварства. Мир спасся от страшного зверя, когда юная магушка решила лично не участвовать в удовлетворении кровавых страстей. На полыхнувшее, словно пожар в сушняке, возмущение, Марина возразила Снежане, что будет интересно посмотреть на лица тех из высоких господ, что бывают у Маман частыми гостями. По борделям и любовницам ходят все, но признаться в этом не готовы. И потому, не устроить ли нам такую забаву?

Всей честной и не очень компанией, мы расположились в грандиозной резиденции Александровых в Санкт-Питербурге. До восторженных ахов дело пока не дошло, ибо хозяйка дома продолжала возмущаться нашими спутницами. Стоит отметить, что воспитание у них отменное, как и чутьё. Своё почтение выразили грациозно и умело. Пока Снежана бушует, себя ведут кротко. Как верно заметила Марина, уговаривая снежную принцессу, – это не портовые шлюшки, чтобы поддаваться презрению и отвращению. Они знакомы с телами очень благородных людей.

Этот аргумент Снежану весьма развеселил. Отсмеявшись, она пригласила всех в гостиную.

Сегодня на ней нежно-жёлтое платье с тёплым жилетом из плотной ткани. Волосы собраны в замысловатую, высокую причёску.

– Итак! – начала речь она, стоило каждому утолить первый голод. – Завтра у нас бал. Все роли уже распределены, но я хочу повторить, что вести себя достойно и правильно – это очень важно. Никого не бить, – посмотрела она на меня. Дальше взгляд достался Марине: – Если хотите вступить в беседу, то сначала убедиться, что это позволительно и не излагать всякие провокационные вещи. Бал очень публичный и требовательный к манерам. И вы, девочки, – теперь она уже посмотрела на куртизанок, – своих посетителей сильно не вгоняйте в краску, а новых ищите крайне сдержанно. Пылких мужчин там хватает, если вдруг похоть затуманит им голову, то ответственность за тайну близости возлагаю на вас. По роду профессии должны уметь.

– Согласился на свою голову, – проворчал я, оценив перспективы времяпрепровождения.

– Мне тоже пришлось отказаться от любимого розового вина, – выразительно посмотрела она. – Знаешь, как неудобно перед подругами теперь? Так что жду от тебя полной самоотдачи.

– Как хорошо было бы, если под этим ты бы подразумевала мордобой. Дать какому-нибудь ухарю по дворянским мордасам – этому я бы отдался со всей страстью.

– Игорь! – возмущённо воскликнула Снежана. – У тебя совсем нет манер. Ты хуже, чем мой грум.

Под общий смех, я пожал плечами.

– Прости, моя нежность, это я перед аскезой на балу душу отвожу. Там постараюсь быть молчаливой тенью рядом с тобой, отрывая руки всякому, что решит коснуться.

– Ну, – вздёрнула она подбородок, – мне приятно твоё внимание. Только есть церемониальные обязательства, так что придётся позволять им некоторые действия. Ах… как бы мне хотелось плыть на большом корабле и не знать горя. Быть свободным пиратом и безумствовать на всех ведомых морях.

Её лицо приняло красивый мечтательный вид. Я залюбовался. Рассказывать о том, какие пираты на самом деле не стоит, а вот хорошей историей пренебрегать будет грешно:

– А давайте я поведаю вам о пяти котах, ставших символами дружбы между ярлами? Это случилось, как раз после морского нападения на один из богатых прибрежных городов.

Глаза графской дочери вспыхнули голодным огнём. У остальных выбора особо не осталось, Сигрюнн же я шепнул, что буду рассказывать про Сигурда Мягкосердечного, который за всю жизнь загубил уйму людей, прослыл грозой всех норвежских и свейских земель, грабил деревни и города по всему побережью Балтийского моря, добирался до тёплых стран с обратной стороны материка, но однажды проявил мягкость. Для свейки эта былина знакомая, причём в настоящей, жестокой версии, а вот для нежных ушей Снежаны я её умягчу. Сигрюнн сдержанно улыбнулась и кивнула.

– Многие столетия назад, в деревушке Берген, родился великий воин Сигурд, имевший сначала прозвище Безжалостный, но в веках прославившийся Мягкосердечным. Дело было ночью, во время нападения на богатый город у моря. Для разведки туда послали девушку-воина, милую внешностью, но крепкую духом. Выведав всё нужное, она подала знак к нападению. До жаркой схватки оставалось всего чуть-чуть, как вдруг она встретила девочку с кошкой и котятами. Числом пять. Дрогнуло у воительницы сердце и принялась она упрашивать ту девчушку скорее из города бежать. Никакие уговоры не помогали. Испуг овладел младой жительницей. Сомнения терзали голову, как же она будет выхаживать домашних животных и как жить, если город ограбят. Потекли слезы, а потом она сбежала в дом к родителям, бросив корзину с кошкой и котятами. Тогда воительница подхватила её и помчалась к месту встречи.

Я прочистил горло и сделал глоток из бокала.

– Встреча со своими прошла нормально, но Сигурд грозно потребовал у воительницы бросить никчёмных животных. Деревеньку и жителей ждала полная крови и огня ночь, его войны не должны знать жалости. Взмолилась в тот миг воительница и стала просить сохранить жизнь этим невинным существам. Тогда случилось чудо, ибо сердце Сигурда дрогнуло и велел он следить за кошкой и котятами. Жизнью стала отвечать воительница за них. Минули недели, та деревушка принесла много ценного, но и после неё были нападения. В одно из них один из уже подросших котят потерялся. Его нашёл Сигурд и вернул воительнице, наказав быть ещё внимательней. Прозвище же он сменил, когда на тайном сборе среди достойных ярлов, в честь союзного договора вручил каждому в знак дружбы по коту или кошке из того помёта. Таким был Сигурд Мягкосердечный, объединивший под своей властью норвежские фьорды.

На несколько истерзанную душу Снежаны удалось пролить целебный бальзам. Былина наполнила её счастьем. Девушка смотрит на меня во все карие глаза и готова по-детски захлопать, но, как сама недавно с грустью призналась, такая жизнь ей может лишь сниться. В обществе нужно поддерживать статус.

– Мне понравилась история, Игорь, спасибо, – кивнула она.

– Вообще неожиданный итог, – заявила Марина. – Отъявленный гол… отъявленный сорвиголова, а такое благородное решение.

Мою грудь сотряс приглушенный смешок. Благодарно посмотрев на Марину, я поддержал глупой репликой.

Несмотря на суету подготовки к балу, нам с Сигрюнн удалось уделить друг другу время. В раскинувшем просторно своё каменное тело доме, комнат для уединения хватает. Здесь можно и вести беседу, и прилечь на роскошную кровать для более непринужденного общения.

Я с теплотой посмотрел на блеснувший под рукавом платья браслет.

– Я соскучился.

– Моё сердце сковала тоска, Игуурь, – выдохнула хрустальная дива и попала в мои объятья. Губы соединились в лёгком поцелуе. – Маме потребовалось много времени, чтобы смягчить нрав папы и деда.

– Их одобрение дорого нам далось, но любовь стоит этих усилий. Я согласен и на большее.

– Ах, Ингви, – тихо проговорила она, – всё это невыносимо ужасно. И в то же время я несказанно счастлива нашей помолвке. Ты совершил невозможное.

– Слава Богам, – прошептал я.

– Можно ли мне теперь остаться с тобой? Папа настаивает на отбытии. Хочет, чтобы ты пришел за мной на корабле, что послужит подарком, но я полна желания остаться.

– Не хочу быть больше в разлуке. От взора на тебя, мои глаза охватывает услада, сердце обретает покой, а душа наполняется светом из эльфийского леса. На родные земли я ступлю только вернув себя имя. В тот момент вздрогнет каждый ярл, устрашившись праведного гнева наследника Крузенштернов. И не будет никому пощады, кто мог, но не сделал или же стал пособником подлого нападения на нас. Одно обещаю, моя ненаглядная, что твою семью не трону, даже, если выясниться, что их честь тоже испачкана.

Из хрустальных озёр глаз потекли слезы, а губы выпустили слова:

– Твоему благородству нет предела, мой герой. Я буду до самой смерти молиться о тебе Богам.

– Любовь моя…

Дворец Его Императорского величества Ивана Второго, был закончен строителями совсем недавно. Слухи утверждают, что все проекты, что предлагались русскими зодчими были отвергнуты. От досады Император пригласил известного в узких кругах немца, от рождения глухого и зрящего на мир лишь одним глазом. Но мрачное германское нутро в нём нашло, куда пустить корни и в чём проявиться. Любуясь на великолепный, потрясающий размерами и величественностью дворец, я готов поклониться и ему, и Императору, и умелым шабашникам. Монументальность строения впечатывается не только в архитектуру города, но, кажется, в сами летописи. Оно навсегда оставит память о величии русского государства, даже, если самому ему суждено погибнуть.

Множество лакеев встречают и готовы хоть под ноги лечь, лишь бы угодить прибывающим на роскошных экипажах господам. По длинной и широкой лестнице мы поднялись на панорамное крыльцо. Отсюда видно грандиозную картину всё ещё строящегося города, и весь Финский залив.

Самым прекрасным и дорогим нарядом блестает Снежана. В её любимой пастельной палитре, платье не даёт никому ни грамма сомнений, сколь велико положение сей госпожи в обществе. Следом за ней собирает взгляды Сигрюнн – её наряд скромнее и сдержанней, но вот неземная красота свейки просто лишает дара речи. Марине одеться в кожу было нельзя, поэтому она сегодня в элегантном наряде гувернантки, выступая в роли личной и более доверенной слуги. Две куртизанки одеты так же и сопровождают Сигрюнн.

Мой выбор одежды был хоть и не разнообразен, но всё же предлагал и менее броские варианты – я выбрал парадную военную форму без знаков отличия. Лицо цирюльник отполировал начисто, а отросшие волосы привёл в соответствие нынешней моде. Те немногие кавалеры, что встретились по пути, уже успели заметить, сколь близко я держусь рядом со Снежаной.

Бал не просто полон церемониальности – он является её апофеозом. Высшее общество создало балы, словно лишь для того, чтобы продемонстрировать, сколь широка и глубока наука о церемониальном поведении. Я без труда ощутил себя варваром. Мы на Севере таким высоким стилем не владеем, хотя и стараемся соответствовать. Девушки Мадам держатся много лучше, а Марина, – уж на что скорая на светские науки! – так вообще вся словно с рождения росла в семье Александровых и хоть сейчас может сменить на посту церемониймейстера.

Хорошо, что Сигрюнн от природы свойственна благородная холодность и сдержанность. Играть ей не приходиться. Попивая подменённое водой вино, я соколом слежу за обеими своими пассиями, сдерживая позывы разорвать каждого, кто приближается. Пусть, их действия и продиктованы лишь долгом перед церемониями, но ничто не мешает любому из них воспользоваться поводом.

Гридень, если говорить не в смысле чина, а как о роде службы, – человек-наблюдатель. Будь я кавалером Снежаны, то оказался бы внутри событий и суеты. Сейчас же могу наблюдать со стороны. Некоторые из участников вызывают подозрения, и потому внимание сосредотачивается на них дольше, от чего можно отследить логику передвижений по залу, понимая намерения. Чаще всего это желание получить расположение или дань этикету.

К слову о расположении – наши завуалированные куртизанки уже успели собрать букет ухажёров. Формально, те оказывают знаки внимания Сигрюнн, но я сразу понимаю по взглядам и, опять же по комплиментам, адресованным вкусу госпожи, набравшим в уход столь прекрасных слуг, что они попали под очарование страстных натур. Ревность к свейке во мне почти не шевелилась – её красота холодная, русскому глазу непривычная, ибо это словно любоваться девой застывшей во льду: алебастровое лицо, бледные узкие губы, равнодушный взгляд стальных глаз.

Чего не скажешь о спелых формах её временных гувернантках. Устав от театра, Сигрюнн попросила проводить её на свежий воздух, а слугам приказала быть пока в услужении у господ. Это неверно с позиций этикета, но стало воплощением желаний кавалеров. Им остается лишь выяснять, кому же конкретно куртизанки будут прислуживать.

– Ох, – облегчённо выдохнула она, когда мы выбрались на просторный балкон, – неужели мне предстоит регулярно бывать на таких балах?

Я окинул взглядом каменный город, греющий монументальные кости под редким солнцем.

– У нас вместо балов проводят пиры. Разница большая. Но не переживай.

Она вопросительно посмотрела и я в очередной раз залюбовался удивительной красотой.

– Светские приёмы хороши тогда, когда ты ищешь возможности укрепить положение в обществе. Это поле для баталий, как непосредственно в самих дворцах, так и в его кулуарах. Ты ведь не заинтересована в подобном.

– А ты?

– Я…– выпустили губы, пока задумался. – Не так чтобы очень. Нынешнего положения мне достаточно. А для свершения мести балы не нужно точно.

– В королевстве наступило смутное время. Непонятно на что надеялись ярлы, устраивая заговор против твоего рода, но сейчас среди них разлад.

– Которого не было, когда мы были сильны, – выдохнул я, опираясь на перила. Потом встрепенулся, вспомнив о трубке и взялся забивать.

– Даны хотят выбрать своего конунга. Норги тоже поддались сомнениям в союзе с нами. На недавнем тинге едва не передрались и так ничего и не решили.

Я поиграл желваками, борясь со злорадством. Глубоко вздохнул, успокаиваясь и уже с мягкой улыбкой говорю:

– Поменяемся, а то ветер на тебя.

Закурил.

– Конечно, мне бы вернуться на Родину и навести порядок, вместо Англии. Но нет. Будет, как планирую. Если выживу, то потом и нашему королевстве верну силу.

– Я верю в тебя, Ингви, – тихо, но с чувством произнесла она. – Тебе благоволят Боги. И надеюсь, что смута скоро кончится.

Я благодарно покивал, позволив бровям сойтись и обозначить тяжёлую думу.

Самое сочное время для бала – это поздний вечер и ночь. Природой так заведено: если ты существо дневное, а тем более не хищное, то с заходом солнца засыпаешь, забиваясь в норку или гнёздышко. С распространением магического освещения, люди стали этому перечить. Не спать, идти против природы – это борьба с табу. Возникает особое чувство куража. При дневном свете не то, а вот ночью да возле костра – тут пробуждается тёмное и дремучее, чего в нас днём и не заметишь. Тоже Природа, но словно бы обратная сторона.

В главном зале дворца слишком светло для полноты картины. Если хотя бы приглушить фонари и люстры, а парам позволить слиться в страстном танце, то тогда да – бал варварской похоти заиграет багровой палитрой. Этим полнятся сердца и чресла гостей, но скрыты под фраками, платьями и масками.

В отношении Снежаны это проявляется в меньшей степени, хотя и было бы более честным, нежели расчётливое оказание знаков внимания. Ухажеры продолжают виться в надежде на благосклонность и шансы на помолвку. В большей степени, с её же слов, сыновья более слабых в плане одарённости родов. Шансов на успех мало, но случись такое, что александровская дочь таки выйдет замуж за их наследника – это будет огромным успехом.

Мы покинули действо одними из первых. И потому, что обязательное время пребывание уже прошло, и по второй, более приятной причине – большая водно-оздоровительная часть дома готова принять всю компанию. Мыльно-рыльная, как ту окрестила Марина, относится к резиденции Александровых и служит, по сути, помывочной. Только всё с грандиозным размахом, роскошно и очень интригующе.

Хлебнув кислого на балу, я весь предался предвкушению. И не зря… По сути дела – это задний двор огромного дома. Огороженный высоким каменным забором, он полностью изолирует нас от взглядов и шумов с улицы. Благодаря возможностям графа, уже высажены высокие деревья и пышные кустарники. Создана тонкая природная композиция, где ко всему прочему добавлены камни, дикие растения и всё скомпоновано, словно ты не в сердце города, а в предгорьях.

Удивительное на этом не кончается. Маги Воды постарались вместе со строителями, кузнецами и каменщиками – помогли горячему источнику родиться. Теперь я с удивлением вижу несколько бассейнов с парящкй водой, созданных из камня. Есть в наличии и банька, а для неё резервуар уже с холодной водой. Хочешь посидеть – череда кресел и диваны в твоём распоряжении. Нужно укрыться от непогоды – часть бассейнов находятся под широкой крышей. Нравится травка – так иди полежи на ней. Рядом миниатюрный сад для коротких прогулок и качели в нём.

Уговаривать нас не нужно. Быстро разожгли магические светильники и быстрее в воду. Я накачал маной камень, что полыхает и нагнетает жар в парильне. Всё сопровождается дивными ароматами хвои, цветов и дубовых веников. Я даже рассмеялся, любуясь представительницами прекрасного пола. Вот уж оказался в цветнике, так оказался.

Смущение быстро ушло. Первыми скинули с себя лишнее девушки от Мадам, следом Марина. Чуть задержалась Сигрюнн, но больше из-за того, что самостоятельно не могла справиться с завязками и крючками на платье. И лишь видя, как уже четыре гостьи предали нагое тело тёплой воде, Снежана изволила пригласить меня для помощи.

Пришлось брать слабую на соблазны плоть под контроль. Пусть, пока всё выглядит, как безобидное купание. Да с нами благородная кровь, но зато дух у неё бродяжный. Сигрюнн в целом не очень понимает все эти страсти вокруг наготы, любовных утех или обожания на расстоянии. Её темперамент требует обжигающего внимания, чтобы вспыхнуть. Ну а я, хоть и числюсь среди дворян, с трудом могу отыскать высокомерия по отношению к черни.

И вот мы уже в горячей воде. Льются весёлые речи, сливаясь с журчанием и плеском воды, встречаются друг с другом взгляды, когда ревниво, а когда просто с любопытством осматривают формы визави. Вид гладкой кожи Марины, лишённой всяких волос ниже головы, вызвал у части дам смятение. Я дал им обсудить особый уход наедине, направившись в парильню. Горячие источники нам, северянам, конечно близки, но вот баня по-русски стала на данный момент роднее. Хочется ощутить пар, вдохнуть особый аромат и, уже в следующий заход, начать париться веником.

– Ингви? – вдруг заглянула Сигрюнн.

– Да, тебе точно стоит попробовать, – похлопал я по доске рядом. Затем поддал умасленной воды на багровый камень. Та, едва не взорвавшись, обратилась в ароматный и обжигающий пар.

– М-м, – глухо издала девушка, принюхиваясь из-под ладоней, коими прикрыла лицо. – Это сосна.

– Даже и не знаю, – выдохнул со смехом я. – Не пихта? А может ель?

Она помотала головой, а я, спохватившись, быстро метнулся за войлочной шапкой.

– Может стать плохо, если не беречься.

– Я была в бане, но давно.

– Мне кажется, что русские довели искусство её посещения до совершенства.

– Ты такой необычный, – с интересом посмотрела она. – Мне всегда казалось, что шведу в Руслянде делать нечего. Что будет плохо.

Я шумно почесал щетину на щеке, а потом пошёл скрести на шею и спину – пот пошёл уже во всю.

– Не могу ничего утверждать. Мы, конечно, разные. На Руси я хорошо чувствую дыхание Востока, но и самобытность есть, как вот у датчан или норгов. Да даже на Фарерах уже ощущаешь себя гостем. Может сыграла роль кровь и рассказы мамы. А вообще, выбора-то у меня особо не было.

Она одарила сочувствующим взглядом. Это действительно успокаивает, ибо стоит мне вспомнить о гибели родных, как сразу вздымается ненависть.

– Ты не до конца меня понял. Я хочу сказать, что даже ободрена твоим примером. Часто бывая на родовом сборе, приходилось слышать, как туго приходится свеям. Русские в наших глазах всегда были врагами, пусть даже и заключён мир. Снизу – англы и прочие европейские их вассалы. Внутри – нет-нет случаются распри. А теперь я сама в Руслянде и вижу, как хорошо всё может быть.

Я подсел ближе и прижал девушку к себе.

– Наш союз только укрепит отношения между народами. Я костьми лягу, но не допущу ещё одной войны. Хватит уже бить друг друга на потеху англам.

– Уф-ф, – выдохнула она и полезла с полков ниже, – если ты не против, то продолжим беседу позже.

– Упарилась? – рассмеялся я.

Вместе выбрались из парилки и скорее к холодной воде. К общему веселью, мы стали обливать друг друга из ковшей и во всё горло кричать. Больно ледяная оказалась водица.

Успевшие обговорить нужное, благородные и не очень девушки недвусмысленно уставились на меня. По полыхающему страстью лицу Марины, я сразу понял, чего ей не хватает для полного блаженства – оргии! И она, уверен, использует всю хитрость и красноречие, чтобы все участники слились в экстазе.

Против ли я? Конечно нет. Купаться в горячих источниках – одно удовольствие, а вот окунуться в пылкое озеро страсти – двойное. Губы тронула лёгкая улыбка, с ней я и направился в объятье тёплых вод.