Игра в бары

1

Паркер постучал второй раз. Никто не отозвался, тогда он подергал дверь. Ее запирал только дешевый замок, даже цепочка не была накинута. Паркер разбежался и с силой ударил ногой о дверь. Она дрогнула, точно от страха, раздался сухой треск, и из косяка посыпались щепки. Дом был старый, и все тут легко ломалось.

Дверь распахнулась так резко, что внутренняя ручка ударилась о стену, но Паркер не сразу вошел в квартиру. Он постоял под двадцатипятиваттной лампочкой на потолке, ожидая чего-то и прислушиваясь. За открытой дверью тянулся узкий коридор. Все комнаты располагались справа, первой была кухня. Оттуда проникал слабый свет. Затем шла ванная: эта часть коридора была погружена в темноту, Паркеру она показалась четырехугольной дымовой трубой. Дальше он различил угол жилой комнаты: темно-коричневое кресло и легкий столик из черного дерева, на котором помещался телефон; на полу просматривалась часть персидского ковра, еще там находилась кремовая ширма, озаренная мягким светом стоящего за креслом торшера. Где-то дальше, в глубине комнаты, невидимой Паркеру, горел еще какой-то осветительный прибор.

Все осталось так, как до его ухода: в кухне свет не выключен, в ванной – наоборот, в спальне и жилой комнате – тоже горел.

Однако он дважды стучал в дверь, и Элли не открыла. Всего десять минут назад он спустился по лестнице, чтобы купить пива и сигарет. Магазин на углу был закрыт, ему пришлось зайти в другой, на соседней улице. И вот он вернулся.

В другом случае он бы послал Элли, но Паркер уже три дня не выходил из дому и хотел подышать свежим воздухом. Итак, он оделся, глядя, как она полуголая сидит на смятой постели, положив ногу на ногу, покуривая сигарету с фильтром и почесываясь. Она не совсем еще проснулась и теперь зевала.

– Я сварю по паре яичек, – сказала Элли.

– Хорошо, – кивнул он и удалился.

А во время его десятиминутного отсутствия что-то произошло. Она не могла выйти на улицу и не могла снова заснуть. Она должна была услышать, как он стучался, и уж во всяком случае, как вломился в дверь.

Повсюду царила тишина.

Стоя в коридоре, Паркер ничего не мог предпринять. Оружия у него не было, только пакет с бутылками пива, да несколько пачек сигарет. Он поставил пакет на пол и пошарил рукой за разбитым дверным косяком. Когда он уходил, там, прислоненный к стене, стоял железный засов. Он нащупал пальцами холодный металл и поднял вещь. Она весила довольно много. Засов использовали так: один конец вставляли в прорезь железной пластины, прикрепленной к полу, а другой упирали в саму дверь. Засов действовал как клин: дверь снаружи никто не мог открыть. За свою надежность он назывался «полицейским».

Но засов мог стать и неплохим оружием: с ним было все же спокойнее, чем с голыми руками.

Паркер закрыл за собой дверь. Она теперь плохо прилегала к косяку. Сперва проходила светлая полоска от кухни, потом следовала темнота, а вдали у жилой комнаты коридор снова озарялся нежным светом.

Паркер осторожно заглянул в кухню. Она была лишь немногим больше кладовки, набитая разнообразными вещами. Яркий свет от белой круглой люстры, предназначенной для комнаты нормальных размеров, освещал потолок и резко отражался от фарфоровой и белой эмалированной посуды, заполнявшей маленькое помещение.

Грязные стаканы, кастрюли и тарелки стояли на всех свободных местах. На полу валялись пластиковые пакеты с мусором.

Элли не сварила яйца. Она вообще не заходила на кухню, похоже, сюда никто не заходил.

Паркер двинулся дальше и включил свет в ванной. Там тоже никого не было. Не выключая электричества, он направился к спальне. Элли сидела там на кровати.

Рукоятку сабли он заметил не сразу, сперва подумал, что Элли просто заснула.

Ее поза почти не изменилась с того времени, как он ушел: ноги скрещены, руки свисают вдоль туловища. Слева в воздухе стояло облако дыма, словно она еще не докурила свою сигарету. А может, она начала новую. В первое мгновение он только отметил, что Элли не поднимает глаз. Голова ее была опущена, точно она опять уснула, но положение тела показалось ему странным. Нахмурившись, он внимательно осмотрел ее и только тогда увидел эфес сабли между грудями.

Кто-то снял со стены один из скрещенных клинков и проткнул женщину насквозь. С противоположной стороны острие вонзилось в матрац. Она была пришпилена, как насекомое на булавке.

Парень, проделавший это, обладал дьявольской силой. В противном случае, ему бы пришлось бить по эфесу кувалдой, загоняя саблю в матрац, как гвоздь.

Паркер осмотрелся, но никого не увидел. Незнакомец наверняка смылся.

Крови совсем не было видно. Она могла вытекать только из спины, а там все загораживало одеяло.

И что же теперь делать? Паркеру следовало бы отсидеться здесь еще два дня. Если он сейчас уйдет, остальные потеряют с ним связь. Но и с трупом на кровати он не мог оставаться.

Каких-то десять минут. Все произошло чертовски быстро. Вероятно, парень наблюдал за домом, дожидаясь, когда Паркер покинет его. Едва он отправился на улицу, убийца проник в помещение, сделал свое дело и скрылся.

Паркер раздумывал над тем, какой мужчина мог таить зло на Элли. Но они были знакомы всего две недели и не рассказывали друг другу своих биографий. Он предполагал, что многие вещи в ее квартире остались от мужчины, с которым она жила прежде. Скрещенные сабли на стене, круглый столик в углу – его, наверное, использовали для покера, – пивная кружка на полке в гостиной – все указывало на присутствие мужчины. Возможно, убийство совершил какой-нибудь студент-регбист – агрессивный нападающий, широкоплечий силач, с такой легкостью владеющий саблей. Впрочем, это не имело значения: Паркеру было безразлично, кто и почему ее убил. Он просто злился на то, что теперь его планы совсем опрокинулись. У него не осталось выбора, надо было сматываться отсюда…

Паркер обернулся и увидел стоящих в дверях Пата и Паташона в полицейских мундирах.

Пат выглядел изумленным, точно с ним сыграли дурную шутку, а Паташон, кажется, был испуган. Оба торопливо начали хвататься за свои пушки – их учитель из полицейской школы, глядя на такую неловкость, заплакал бы от огорчения.

– Быстро вы явились, – заметил Паркер. – Я позвонил всего минуту назад.

Пат все же не сумел извлечь револьвер из кобуры, но Паташон свой вытащил и теперь держал его в руке, целясь куда-то мимо Паркера.

– Не двигаться! – скомандовал он.

– Подожди минутку, – остановил его Пат и обратился к Паркеру: – Так это вы звонили?

– Конечно.

Паркер изобразил вежливую улыбку, но ему было не до веселья. Значит, парень, убивший Элли, дождался его возвращения и позвонил в полицию, желая свалить вину на Паркера. Надо как-то выпутываться.

– Конечно, я звонил, – повторил Паркер.

– Почему вы не назвали свое имя? – недоверчиво спросил Пат.

Паркер пожал плечами.

– А зачем терять время? Я же перед вами.

Теперь заговорил Паташон.

– По-моему, здесь дело дрянь, – сказал он коллеге.

– Посмотрим, – буркнул Пат и вынул из кармана тонкую записную книжку, словно собирался оштрафовать Паркера и выдать квитанцию. Карандаш торчал в гильзе на ее обложке. Пат взял его, взглянул на часы, отметил время и скомандовал Паркеру:

– Ну, рассказывайте!

– Я вышел на улицу купить пива и сигарет. Покупки я оставил у двери, наверное, вы видели пакет.

Паташон кивнул, а Пат, вероятно, попытался изобразить лицо игрока в покер, но вместо хитрости на нем появилось деревянное выражение.

Паркер продолжал:

– Вернувшись, я постучал в дверь и, не получив ответа, понял, что в мое отсутствие что-то произошло.

– Почему? – спросил хитрец Пат.

Паркер посмотрел на него честными глазами.

– Потому что она оставалась дома. Ей ничего не требовалось, когда я уходил, и не было меня всего десять минут. Я покинул ее здоровой и веселой. И поскольку она не отозвалась на мой стук, значит, случилось непредвиденное.

Паташон взмахнул револьвером, вероятно, полагая, что делает это элегантно, и произнес:

– Дальше.

– Я постучал еще раз, затем выломал дверь, – объяснил Паркер. – Вошел, увидел труп и тотчас позвонил. Потом стал ждать.

Пат взглянул на своего товарища и заметил:

– Ваши слова звучат правдоподобно.

Но Паташон не был в этом уверен.

– Вы обыскали квартиру? – спросил он Паркера.

– Гостиную еще не смотрел. Я только досюда добрался.

– Последи за ним, – сказал коллеге Паташон и удалился со своим револьвером в гостиную.

Едва он ушел, Пат произнес извиняющимся тоном:

– Не злите его, он еще новичок!

– Ясно.

Паркер не слушал полицейского, он размышлял, как бы отсюда удрать. Представителей власти можно обманывать лишь какое-то время, дальше будет безразлично, глупы они или нет. Каждого человека, застигнутого на месте преступления или поблизости от него, виновного или невинного, подвергнут рутинному допросу: имя, место жительства, профессия. И ни на один из этих пунктов Паркер не мог ответить. Ему необходимо прихватить свои вещи и смыться.

Вернулся Паташон и, глядя на товарища, покачал головой.

– Давай позвоним в отделение, – предложил Пат.

– Что там в стенном шкафу? – не слушая его, спросил Паташон.

– Я уже посмотрел, – ответил Паркер. – Ничего там нет.

– Трудно утверждать наверняка, – возразил Паташон. – Иногда кто-нибудь спрячется между платьями, и не найдешь.

– В шкафу никто не прячется, – покачал головой Паркер.

– Я хочу сам проверить.

Паркер следил за ним, внутри у него все дрожало. Сейчас он откроет дверцу, увидит оружие и чемодан, набитый деньгами, а потом…

Паркер отступил к туалетному столику.

Паташон распахнул шкаф, заглянул внутрь и воскликнул:

– Что это, черт возьми?! Автоматы!

Паркер схватил со столика деревянную шкатулку и швырнул ее в затылок Паташону. Одновременно он бросился к Пату и пнул его ногой так, что тот отлетел к стене. А когда Пат вновь обрел устойчивость, Паркер двинул его правой в подбородок и стремительно повернулся к Паташону.

Тот попал в очень комичное положение. От удара шкатулкой по затылку он рухнул в стенной шкаф. Голова его и руки оказались между платьями, а ноги запутались среди обуви и оружия. Он пытался выбраться, бормоча нечто, заглушаемое одеждой, обмотавшейся вокруг головы.

Револьвер выпал из его руки и теперь сиротливо валялся на полу.

Паркер подскочил к Паташону, выволок его наружу, развернул лицом и два раза ударил. Паташон снова плюхнулся в шкаф и скрючился среди вещей. Там царил страшный беспорядок. Схватив Паташона за ноги, Паркер вытащил его в комнату, чтобы отыскать свое добро. Оба автомата, четыре револьвера и пистолет по-прежнему лежали внутри.

Паркер обшарил шкаф, но чемодана с деньгами не обнаружил.

Ага. Парень явился сюда не ради Элли, а из-за денег, и убийство ее было случайным. Скорее всего, кто-то из их группы поставил на нем крест. Больше о чемодане никто не знал. Значит, один из его приятелей решил захватить всю добычу сразу и одновременно накинуть петлю на шею Паркера.

Но так быстро с ним не справятся.

Паркер рассовал оружие по карманам и выбежал из квартиры.

2

Паркер шел по асфальтовой дорожке, ведущей к маленькому бетонному островку бензоколонки. Она была ярко освещена. Свет озарил Паркера, когда он проходил мимо, высокий и сильный как бык, с угловатыми плечами и длинными мускулистыми руками. Он был в темно-сером костюме, черном пальто и без шляпы: его каштановые волосы развевались на холодном ноябрьском ветру. Руки, засунутые в карманы, сжимали рукоятки револьверов.

В конторе бензоколонки тоже горело электричество. Там, положив голову на металлический стол, спал толстощекий юноша в голубом пуловере. Паркер направился к темному гаражу. В большой раздвижной двери из волнистого железа была сделана еще одна, маленькая. Паркер толкнул ее и, переступив рельс на полу, шагнул внутрь.

Было уже за полночь, поэтому гараж наполовину заполняли такси, блестевшие в свете голых лампочек под потолком желтым и красным блеском. Днем гараж наверняка пустовал. Справа в углу располагалось освещенное помещение – конструкция из дерева и стекла. Перед ней на скамейке лежал спящий мужчина в короткой синтетической спецовке. Внутри конструкции за столом работали еще двое мужчин. На их белых рубашках галстуки были развязаны и воротнички расстегнуты.

Паркер толкнул дверь, перешагнул цементный порог и вошел внутрь.

Один из служащих поднял голову.

– Сюда нельзя, приятель. Вам нужно на улицу, контора бензоколонки там.

Паркер вынул руки из карманов и сказал:

– Я вовсе не контору ищу.

Служащий поморщился.

– У нас вы ничего не получите. Поговорите с работниками дневной смены.

– Я разыскиваю одного из ваших водителей.

Второй служащий заинтересовался и тоже поднял взор на Паркера.

– Кого? – спросил первый.

– Дана Кифку.

Тот нахмурился и посмотрел на коллегу.

– Кифку? Ты его знаешь?

– Да, – кивнул второй. – Вообще-то, он работает в ночную смену, но я его почти месяц не видел.

– Вот-вот, сегодня он должен работать ночью, – подтвердил Паркер.

– Можно, конечно, взглянуть, но его здесь точно нет, – заявил второй.

Он встал и подошел к столу, на котором располагалась картотека. Паркер, нахмурившись, ждал. Кифка обязан был сегодня ночью работать, так же как вчера и позавчера. Такси было его маскировкой, позволяло ему свободно передвигаться. Если сейчас его здесь нет, значит, он занимался чем-то другим. Например, саблей.

Служащий закрыл ящик с карточками и покачал головой.

– Нет, сегодня он отсутствовал. Последний раз он ездил месяц назад, а может, и больше.

– Плохо дело, – заметил Паркер, повернулся и вышел на улицу.

В этой части города такси не появлялись – им тут нечего было делать. Они только стояли в гараже. Паркер зашагал по направлению к центру.

Через два квартала его неожиданно окликнули:

– Эй!

Голос прозвучал нарочито пискляво. Паркер повернулся и увидел коренастого мужчину, спешащего к нему по тротуару. Рядом горел уличный фонарь, и Паркер узнал этого человека. Он спал на скамейке в гараже в той же синтетической спецовке. Паркер сунул правую руку в карман и шагнул в ближайший темный подъезд.

Окна домов по обеим сторонам улицы были помечены белыми кругами в знак того, что здания нежилые и предназначены на слом. В них обитали тараканы, и пищали крысы: люди давно переселились в другой район. Тут не было ни единой машины и ни единого прохожего, кроме мужчины в спецовке.

Мужчина быстро прошел половину здания, которое их разделяло, потом неожиданно сбавил темп и стал приближаться к Паркеру медленно, вытянув шею и всматриваясь.

– Где вы? Где вы находитесь? – спросил он резким шепотом.

– Здесь.

Человек остановился.

– Что вы там делаете? Выходите сюда.

– Вы просто пытаетесь меня выкурить, – фыркнул Паркер.

– Вы справлялись о Дане Кифке?

– Да, ну и что?

Незнакомец помолчал, подбирая слова.

– Почему вы не хотите, чтобы я вас увидел? – жалобно протянул он.

– Сперва объясните, зачем я вам понадобился, – предложил Паркер.

– Вы друг Дана Кифки?

– Вроде того.

– Сегодня он должен был выйти на работу в ночную смену. Он нарушает график последние три дня.

– Это я уже слышал.

– Но в конторе вам не все сообщили. Кифка уже давно плохо себя чувствует. Ежедневно звонит и говорит, что еще болеет, но завтра обязательно придет.

Чушь какая! По-прежнему стоя в подъезде, Паркер спросил:

– Почему вы интересуетесь им?

– Он не отдает мне тридцать семь долларов уже целый год, – ответил незнакомец явно озабоченным тоном.

Паркер немного расслабился.

– А почему вы потащились за мной?

– Я думал, что вы знаете, где он живет. Может, вы чиже собираетесь получить с него долг, тогда мы бы пошли к нему вместе.

– А вам его адрес неизвестен?

Незнакомец помолчал, поковырял носком ботинка асфальт и наконец ответил:

– Нет.

Похоже, на сей раз он солгал. В действительности он, наверное, просто боялся Кифку и не решался идти к нему один. Поэтому он и околачивался в гараже среди людей, которые могли его защитить, если Кифка разозлится. Теперь он привязался к Паркеру, но ошибся. Паркер вышел на тротуар и заявил:

– Об этом не может быть и речи.

– А почему? Давайте поедем к нему вдвоем, – уговаривал его незнакомец. – Две головы всегда лучше одной.

– Не всегда.

Паркер повернулся и двинулся дальше. Впереди улица была лучше освещена. Там он найдет такси и направится к Кифке.

Болван в синтетической спецовке не отставал. Он семенил рядом с Паркером и скулил:

– Вы все-таки идете к нему, а что, если и я с вами?

– Я не помешаю, просто получу свои тридцать семь долларов.

Паркер остановился и прорычал:

– Пошел ты куда подальше!

– Не нужно сердиться, – жалобно проговорил болван, не сдавая позиций.

Он топтался на месте, не в силах заставить Паркера взять его с собой и не в состоянии ретироваться.

Паркер не хотел связываться с этим дураком. Вынув из карманов руки и сжав кулаки, он угрожающе двинулся на парня, но внезапно повернул обратно, как полуночный бродячий пес.

– Отвяжись от меня! – сердито бросил Паркер уже на ходу.

– У нас свободная страна, – возразил болван. – Я имею право поступать, как мне заблагорассудится.

Ему было не менее сорока лет, но изъяснялся он как школьник. Паркер чувствовал тяжесть оружия в карманах, но не мог совершить неверный поступок. Решение проблемы лежало на поверхности, но оставляло опасные следы. Их следовало избегать.

– Я не желаю тебя видеть, – сказал он болвану, развернулся и зашагал к центру города.

Болван побрел за ним, выдерживая дистанцию в один дом.

Пройдя три квартала, Паркер вступил в жилой район. Заметив такси с зеленым огоньком, он сошел с тротуара и подал ему знак остановиться. Такси развернулось и притормозило рядом с ним. Паркер сел на заднее сиденье и назвал шоферу адрес Кифки. Тот погасил зеленый огонек и тронулся с места.

Оглянувшись, Паркер увидел болвана, отставшего на два квартала. Он тоже высматривал такси – руки в карманах спецовки, плечи опущены. Он просто стоял, и больше ничего.

3

Дверь ему открыла блондинка. Похоже, она надела на себя первую попавшую под руку вещь – трикотажную майку с изображением Иоганна Себастьяна Баха. Будучи без трусов, она тянула подол вниз, бюстгальтер на ней также отсутствовал.

– Мне необходимо видеть Дана, – заявил Паркер.

– Он сейчас спит, – ответила блондинка.

На вид ей было около девятнадцати, она походила на студентку, из тех, что на спортивных праздниках дирижируют болельщиками. Но, видимо, эта студентка успела пожить в свое удовольствие: растрепанные волосы, тяжелые веки, опухшее, усталое лицо.

Паркер широко распахнул дверь и решительно перешагнул через порог.

– Меня он примет, – сказал Паркер. – Как только узнает, что я здесь, сразу встанет.

Девушка никак не могла сосредоточиться и окончательно проснуться, к тому же она не оставляла попыток прикрыть свои прелести. Ее грудь поднимала майку, а рука опускала, поэтому старый Бах делался не очень похожим на самого себя.

– Так не вламываются в чужую квартиру, – заметила она. – Я ведь объяснила вам, что он спит. Ему нужен покой.

– Конечно нужен.

– Точно. Он болен, у него вирусный грипп.

– Прекрасно.

Паркер был здесь всего один раз, да и то дальше гостиной он не заходил. Сейчас перед ним располагались две двери, обе могли вести в спальню; он указал на ближайшую и спросил:

– Он там?

– Я не позволю его будить.

Девушка пыталась говорить как медсестра. Возможно это имело бы успех, не будь она в столь необычной одежде.

– Я спешу, – предупредил он и вынул из кармана револьвер, ибо подозревал Кифку.

При виде оружия глаза ее расширились.

– Что вы собираетесь сделать с Даном?

– Ничего. Где он?

– Пожалуйста, мистер…

Паркер покачал головой.

– Я не причиню ему зла.

Он запер квартиру, подошел к ближайшей двери и открыл ее. Там оказалась спальня.

Кифка лежал поперек кровати, раскинув все свои конечности, как мертвая лошадь. Он был рослым блондином с фигурой заправского борца. Видимо, спал он голый, смятая простыня прикрывала его только наполовину. Судя по состоянию постели и положению тела, сон у него был беспокойным. Если эта блондинка разделяла с ним ложе, значит, она действительно любила его.

Кровать представляла собой старомодное двухспальное сооружение с бронзовыми полосами в изголовье и ногах. Паркер приблизился к ней. Предметы одежды валялись кругом, точно сброшенная змеиная кожа. Паркер постучал дулом револьвера по бронзовой решетке. Она загремела на удивление сильно.

Кифка всхрапнул и перевернулся, но не пробудился. Тогда девица в дверях закричала:

– Дан, осторожно, он вооружен!

Кифка одним прыжком соскочил с кровати и вцепился в одежду на стуле.

– Прекрати, Дан! – остановил его Паркер.

Кифка понял, что угодил в ловушку. Он упал на бок, перевернулся и встал на ноги – совершенно голый, лицо красное, заспанное и удивленное.

– Что случилось?! – воскликнул он. – Что, черт возьми, здесь происходит?

Судя по голосу, голова его была битком набита вирусами.

– Это ты, Паркер? – Кифка нахмурился и почесал нос. – Никак не могу избавиться от проклятого гриппа.

– Ну-ка, ложись обратно, – молвила девица, – а то тебе станет еще хуже.

– Да, ты права.

Паркер подождал, пока Кифка улегся в постель и накрылся простыней, потом обратился к блондинке:

– Зачем же вы выпускали его на улицу сегодня вечером, если он так болен?

Девица возмутилась.

– Выпускала? Никуда он не выходил!

Кифка подсунул под спину подушки и принял сидячее положение. Услышав вопрос гостя, он поинтересовался:

– Что такое, Паркер? Я уже три дня не встаю с постели.

Паркер поверил ему. Кифка не притворялся больным, девица сказала правду.

– Что, если твоя подруга приготовит нам кофе? – предложил он.

– Чай, – поправил Кифка. – Она меня чаем поит. Составишь компанию?

Паркер пожал плечами, ему было все равно, что пить, главное – выпроводить блондинку из комнаты.

– Будь добра, Дженни, угости нас чаем.

Она топталась в дверях все в той же майке. Казалось, теперь она совсем проснулась, но пребывала в замешательстве.

– Он явился с оружием, – пробурчала она, – и до сих пор держит его в руке.

– Хорошо, милая, хорошо. Паркер мой друг.

Паркер сунул револьвер в карман и продемонстрировал девушке пустую ладонь.

– Вы хотите с сахаром или с лимоном? – спросила она.

Он понятия не имел, как пьют чай, и ответил:

– Мне все равно.

Девица кивнула, повернулась и удалилась. Она так сильно оттягивала подол майки впереди, что сзади та поднялась и полностью открыла взорам очень гладкую попу.

Кифка засмеялся, закашлялся и снова засмеялся.

– Ну, разве не очаровательная задница? – заметил он. – Когда я впервые увидел ее в эластичных брюках, сразу решил, что она будет моей. А как поживает пчелка, с которой ты заперся?

– Она умерла.

– Что?

Паркер закрыл дверь и прислонился к ней спиной, чтобы девушка не могла войти внезапно.

– Сегодня вечером я в первый раз вышел из квартиры за пивом и сигаретами. А когда вернулся, она лежала убитая, деньги же пропали.

– Что ты мелешь?

– На стене висели две скрещенные сабли. Кто-то снял одну и проткнул Элли насквозь.

– Черт с ней, – бросил Кифка, гневно отмахиваясь рукой. – Что с деньгами? – Теперь он сидел выпрямившись.

– Уплыли, – ответил Паркер. – Парень, который убил ее, забрал чемодан и куда-то спрятал, а потом позвонил в полицию.

– И ты удрал до их появления?

– Нет. Пришлось с ними подраться.

Кифка сделал движение рукой, будто смахивал пыль с табуретки.

– Не нравится мне это, черт возьми, – заметил он.

– Виновник должен быть в курсе дел, – продолжал Паркер. – Кто же еще знал о деньгах?

– И ты подумал, что это я? – спросил Кифка. – Разве такое на меня похоже? – Кажется, он чувствовал себя оскорбленным.

– Просто у меня только твой адрес есть, – пожал плечами Паркер. – Потому я и пришел с тобой поговорить.

– С пушкой в руке?

– Ведь ты должен был сегодня работать. Я наведался в гараж, и мне сообщили, что ты вообще там не появлялся. Ну сам посуди, Дан!

– Ладно, – проговорил Кифка. – Конечно, можно было и сходить, но ты сам видишь, что со мной. Меня бы сцапали в первом же рейсе.

– Кто-то стащил деньги, – напомнил Паркер, которому совсем не хотелось беседовать с Кифкой о болезнях. – И как же теперь мы поступим?

Девица забарабанила ногой в дверь с наружной стороны.

– Поручи ей какое-нибудь дело, чтобы она не торчала в комнате, – сказал Паркер.

– Хорошо.

Паркер открыл ей, и она внесла поднос с тремя чашками, чайником, сахаром, блюдцем с лимоном и острым ножом.

В дополнение к майке она надела розовый фартук, но и он прикрывал ее только спереди. Когда она повернулась, устанавливая поднос, взору Паркера опять открылся ее зад, так прельстивший Дана Кифку.

– Дженни, дорогая, нам с Паркером надо потолковать наедине, – сообщил ей Кифка. – Мужские дела.

Когда он столь дипломатично изъяснялся с девушкой, то становился похож на медведя из мультфильма.

Дженни повернулась и посмотрела на Паркера.

– Дану нужен покой, – повторила она.

– Со мной ему будет гораздо спокойней, чем с вами, – усмехнулся Паркер.

– Только на несколько минут, дорогая, – сказал Кифка.

Он бы мог смять ее одной рукой, как пустую пачку из-под сигарет, но глядел виноватыми глазами и говорил извиняющимся тоном.

Паркер ждал. Ситуация ему совсем не нравилась, но больше ничего не оставалось. Однако ожидание длилось не так долго, как он опасался. Девушка скорчила гримасу, повернулась, показав голый зад, и сделала пару общих замечаний о здоровье. Она попыталась было еще разлить чай, но затем все-таки вышла из комнаты, прикрыв за собой дверь.

– Она – самое лучшее лечение, дорогой мой. Малышка очень меня бережет.

– Деньги, – напомнил Паркер.

– Знаю, знаю. Просто я стараюсь отвлечься.

– Очень умно.

– Ладно, Паркер, не злись. Кто-то стащил деньги, а я-то что могу сделать?

– Тебе известно, где скрываются остальные?

– Конечно, – кивнул Кифка. – Эрни и малыш Боб. Я должен с ними связаться?

– Нет. Дай мне их адреса. Я проверю, там ли они еще.

– Думаешь, деньги спер один из них? Они не способны на такое. Я знаком с ними уже несколько лет.

– Но кто же тогда? Клингер?

– Нет, Клингер совершенно исключается. Не такой он человек.

– А Шелли или Руди?

Кифка покачал головой.

– Ты знаешь их не хуже моего.

– Однако кто-то деньги взял, – напомнил Паркер. – Нас только семеро. Мы с тобой вне подозрений, остается пять человек.

Кифка нахмурился.

– Даже не представляю. А если вмешался посторонний?

– Правильно. Случайность. Я не против случайности, такое иногда бывает. Взломщик, как нарочно, выбрал именно ту квартиру. Он понятия не имел, что там Элли, и, решив, что она его опознает, заколол ее саблей. Потом наткнулся на деньги и удрал с ними. Но взломщики обычно избегают убийств, стараются улизнуть потихоньку. И зачем ему понадобилось свистеть в полицию?

– Да, такая теория выглядит не очень достоверной, – согласился Кифка.

– Но, возможно, это действительно был посторонний, – продолжал Паркер. – О нем я начну думать, только убедившись, что никто из наших не виноват.

– В твоих словах есть здравый смысл.

Паркер огляделся.

– У тебя найдутся карандаш и бумага?

– Спроси Дженни. Может, в гостиной…

Паркер открыл дверь и вышел. Дженни сидела в плетеном кресле в другой комнате и читала книгу в бумажной обложке.

– Нам необходимы карандаш и бумага, – сказал Паркер. – Небольшой кусочек.

Девушка молча поднялась, бросила книжку на кресло и направилась в другой конец комнаты к письменному столу. Выдвинув ящик, она стала искать карандаш. Одежда на ней была прежняя, но теперь от плетеного сиденья ее задница сделалась похожей на вафлю. Наконец она откопала шариковую ручку и блокнот.

– Долго вы еще будете заняты?

– Несколько минут, – ответил Паркер, забирая у нее вещи.

Потом он захлопнул перед ее носом дверь спальни и подошел к кровати.

– Теперь ты назовешь адреса?

– Они живут вместе, – объяснил Кифка. – Эрни и малыш Боб. В хате под названием «Виморама» на Северной Двадцатой улице, километрах в трех от города.

– «Виморама», – повторил Паркер и записал.

– Это санаторий, – продолжал Кифка. – Их пичкают там всякими морковными соками и другим дерьмом. В «Вимораме» только отдельные домики. Летом их переводят на диетферму. Толстяки неделями не получают там даже сока.

– Их поселили в одном коттедже?

– Да, в номере четвертом. Знаешь, как проехать на Двадцатую Северную?

– Нет.

– Представляешь себе Риджворт-бульвар – тот, где расположен отель, в котором ты обитал, едва приехав сюда?

Паркер кивнул.

– Ну вот, оставишь отель по правую руку и двинешь за город. До «Виморамы» почти три километра. Слева будет остановка автобусов с закусочной, а от нее еще километра три.

– Отлично, – сказал Паркер. – У тебя есть телефон?

– Да. Виктор, 6–25–98.

Паркер записал номер и объяснил:

– Я буду поддерживать с тобой связь и сообщать, как идут дела.

– Хорошо.

Паркер встал и уже пошел к двери, когда Кифка поинтересовался:

– Сколько там было?

– Чего? – повернулся Паркер.

– Разве ты не подсчитал выручку? Сколько?

– Сто четырнадцать тысяч.

– Мне причиталась седьмая часть, – вздохнул Кифка. – Сколько она составляет?

– Около шестнадцати кусков.

– Шестнадцать кусков… Я мог получить шестнадцать тысяч!

– Я тоже.

Кифка кивнул.

– Ясно, ты тоже мечтаешь о своей доле.

– Верно.

Паркер снова направился к двери и вышел в гостиную.

– Теперь можете им распоряжаться, – сказал он девушке.

Та немедленно отложила книжку и встала.

– Хорошо.

«Кифка никогда не поправится, если Дженни отсюда не исчезнет», – подумал Паркер. Но это уже не имело значения. Паркер вышел из квартиры, закрыв за собой дверь.

Он спустился по лестнице и только собрался сойти по ступенькам подъезда, как с другой стороны улицы раздался крик:

– Эй!

Затем грянул выстрел.

Паркер одним прыжком преодолел четыре ступеньки, бросился плашмя на землю и перекатился по тротуару к стоящей рядом машине. Ахнул второй выстрел, пуля разбила боковое окно автомобиля. Посыпались осколки стекла.

Паркер на четвереньках обогнул машину сзади. На другой стороне улицы, между голыми стенами жилых домов, находился узкий заасфальтированный проезд.

В его темноте Паркер увидел вспышку третьего выстрела. Он выхватил из кармана пальто пистолет, оперся рукой о бампер и наудачу пальнул по месту вспышки.

Услышав быстрые, удаляющиеся шаги, он перебежал через улицу, прижался к стене дома и осторожно начал подкрадываться к углу, пока в поле его зрения не показался проезд. В глубине квартала он раздваивался, уходя вправо и влево. Далеко впереди на стене висела лампочка. Между ней и Паркером ничто в тесном проезде не двигалось. Тот, кто стрелял оттуда, уже удрал. Шагов больше не было слышно.

Однако стрелок кое-что оставил после себя: у стены лежала бесформенная масса. Паркер медленно приблизился к ней, но она не шевелилась. Масса оказалась мужчиной, тем самым болваном в синтетической спецовке. Он последовал за Паркером, надеясь получить у Кифки свои тридцать семь долларов.

Крупнокалиберная пуля угодила прямехонько в его дурацкую голову.

Это он, болван, окликнул Паркера: голос был знакомым, но тогда он не придал этому значения. Теперь Паркер понял, что кричал именно болван. Глупец тащился за ним один, наверняка мечтая лишь о жалких тридцати семи долларах. И в то же время рядом находился еще кто-то.

Убил его не Паркер: болвана застрелили почти в упор, а не с другой стороны улицы.

Видимо, оба мужчины ждали, когда Паркер выйдет. И едва он появился, незнакомец собрался его застрелить. Но тут болван предупредил Паркера криком, за что и поплатился жизнью. Потом незнакомец выстрелил в Паркера, но промахнулся.

Так Паркер объяснял происшедшее, но не его причины. Как болван вообще оказался здесь? Почему его убили? И, главное, кто?

Вероятно, все же посторонний. Случившееся таило слишком много неясностей. Возможно, оно бы стало понятнее, не входи парень, забравший деньги, в семерку грабителей. Так или иначе, Паркеру придется изменить свой план.

Он снова пересек улицу, поднялся по лестнице к квартире Кифки и постучал. Дженни открыла ему все в той же майке, но теперь девушка выглядела растрепанной и злой.

Паркер вошел и захлопнул дверь.

– Скажите Дану, что я лягу здесь, на софе. Если вы слышали выстрелы на улице – то причина в них. Утром я должен буду поговорить с Даном.

– Надеюсь, вы не станете за нами подглядывать, – буркнула девушка.

– Я уже знаю, как делается то, чем вы собираетесь заниматься.

Паркер уселся на софу, больше не обращая на Дженни внимания. Он задумался так, что даже не снял пальто.

Если неизвестный не принадлежал к их группе, как он пронюхал об этом деле? Ведь в нем участвовали только семеро, на равных паях…

4

План был разработан в прошлом месяце. Паркер спешно уехал в северные штаты, оставив после себя обломки многолетнего упорного труда. Теперь ему требовался новый оборотный капитал, и он ухватился за предложенную акцию, согласившись на равную со всеми долю.

Паркер был настоящим асом, специалистом по вооруженным ограблениям банков, ювелирных магазинов и транспортов с деньгами. Он никогда не работал один – только с группой, – вот уже девятнадцать лет храня верность своей профессии. Временами ему приходилось маскироваться и жить под вымышленными именами на выручки от проведенных операций. Пару раз в год он обычно пополнял свой капитал. А теперь все пошло к чертям.

Год назад, во время одной операции, возникло непредвиденное осложнение, приведшее к тому, что отпечатки его пальцев – первый раз в жизни Паркера – попали в картотеку блюстителей закона. А два месяца назад произошла еще одна крупная неприятность, и его маскировку нарушили эти отпечатки. Паркеру пришлось срочно исчезнуть, отказавшись от банковского вклада, привычного образа жизни и всего прочего.

Когда за рулем украденной машины он въезжал в город, в его кармане лежало меньше ста долларов. Он повидался с людьми, которые раньше проворачивали с ним дела. Они знали, что его устраивает работа на паях. Скрывался он в одной хате на окраине Скрантона: мотеле «Грин-Глен». Его владелицей и управляющей была бывшая проститутка по имени Магда. Неделей позже Паркеру позвонил Кифка.

Разговор у них получился странный. Во-первых, оба избегали сообщать по телефону что-то конкретное, а, во-вторых, Кифка еще не верил, что беседует с Паркером.

– Теперь все не так, как прежде, правда? – заметил Кифка.

Паркер понял, что он имел в виду. Прежде никто не мог связаться с Паркером непосредственно. Тому, кто хотел поговорить с ним о деле, приходилось разыскивать некоего Джо Шира, бывшего заключенного, который жил в пригороде Омахи. Но Джо умер, подложив всем очередную свинью.

– Я сейчас переодеваюсь, – сказал Паркер. – Ты уже слышал о Джо?

– А что с ним такое?

– Он умер. Я был на похоронах.

– А… Я звонил тебе по его номеру, но никто не брал трубку.

– Вот потому и не брал.

Немного помолчав, Кифка заявил:

– Я просто так звоню, узнать, как ты поживаешь. Ты работаешь?

– Пока только подыскиваю место, – ответил Паркер.

– Желаю удачи.

– Спасибо.

– Если встретишь в своих краях малыша Боба Нег-ли, передавай от меня привет.

– Хорошо, – сказал Паркер.

Он понял, что Кифка не поедет в Скрантон лично, а пошлет малыша Боба.

– Он знает о моем лице? – спросил Паркер.

Он сделал косметическую операцию, изменившую его внешность, а с Бобом еще не встречался.

– Знает, – ответил Кифка.

Малыш Боб прибыл ночью через сутки. Паркер одетый лежал на кровати в своей комнате в мотеле и смотрел телевизор, не включая звука, когда в номер постучали. Он вскочил, вырубил свет и телевизор и открыл дверь.

Это пришла Магда, владелица мотеля. Ей стукнуло шестьдесят лет, и она принадлежала к тем немногочисленным проституткам, которые сумели сберечь нажитые деньги. К старости она даже приобрела гостиницу. Магда была слишком болтливой и нервной, чтобы содержать бордель, и потому ограничилась мотелем, сдавая в нем комнаты по часам. Кроме того, ей доверяли: люди типа Паркера укрывались здесь или приходили сюда на встречи и совещания.

Она вошла в комнату, закрыла за собой дверь и сообщила:

– Явился малыш Боб. Будешь с ним разговаривать?

Магда все еще была стройна как тополь; в прежние времена ее за это особо ценили. Ее седые волосы выглядели грубыми и непослушными, и она коротко подстригала их на итальянский манер. Брови она выщипывала, а на их месте проводила черные линии, длинные ногти покрывала ярко-красным лаком, но помадой не пользовалась. Ее рот казался бледным шрамом на худом морщинистом лице.

Одевалась она как молоденькая: светлый свитер и эластичные брюки, качающиеся сережки и звенящие браслеты. В молодежную одежду куталось старческое тело с юной душой.

– Малыш Боб сидит в комнате позади моей конторы. Пойдешь туда или привести его к тебе?

– Пойду туда.

– О выпивке я позабочусь, – заявила Магда.

Паркеру совсем не хотелось спиртного, но он промолчал. Магда привыкла любой пустяк превращать в настоящий прием. Каждый день был для нее праздником.

Они направились через улицу к конторе мотеля.

– Хорошо бы собраться опять всем старым знакомым, – заметила Магда и начала рассказывать, кто приезжал к ней за последний месяц, за последние два месяца и за последние полгода. Паркеру эта ее черта – болтливость – ужасно не нравилась. Магда была очень молчалива при посторонних, но со своими говорила без умолку. Паркер шагал, не обращая внимания на ее болтовню.

Наконец они вошли в контору. Там, за письменным столом, сидела Этель. Двадцатипятилетняя, умственно отсталая девушка занималась в мотеле уборкой и выполняла разные поручения Магды.

– Я буду в задней комнате, у молодых людей, – сказала ей Магда. Этель кивнула.

Малыш Боб Негли сидел на зеленой софе, обтянутой искусственной кожей, и курил сигару длиной лишь немногим меньше самого Малыша. Это был низкорослый парень, не выше пяти футов, вспыльчивый и агрессивный, подобно большинству маленьких мужчин. Держался он, как чемпион мира по борьбе в весе петуха, покупал сигары по доллару за штуку, носил самые броские костюмы, а волосы зачесывал так высоко, что выглядел человеком почти нормального роста. Казалось, будто когда-то в восемнадцатом столетии его искусственно уменьшили в размерах и потом законсервировали.

При их появлении Боб вскочил на ноги и так сильно нахмурился, словно принимал необычайно важное решение, от которого зависели судьбы всего цивилизованного мира.

– Это действительно Паркер? – спросил он Магду.

– Конечно, – ответила та. – Он сменил свою противную рожу на другую, не менее отвратительную. Ты его узнаешь, если побудешь с ним минут пять. Он остался прежним.

– Может, Боб собирается говорить о деле, – заметил Паркер.

– Вот видишь? – усмехнулась Магда. – Что будешь пить, Паркер?

– Ничего.

– Боб, если захочешь выпить, позови меня.

– Хорошо, Магда, – кивнул Боб и, едва она вышла, обратился к Паркеру: – Я не нахожу, что ты похорошел.

– Хватит болтать о моем лице, – отмахнулся тот, придвинул поролоновое кресло и сел.

Негли постоял, видимо, раздумывая, следует ему обидеться или нет. Затем тоже уселся и сказал:

– Итак, к делу. Ты заинтересован в работе на равных паях?

– Смотря какая работа.

– А что тебя волнует?

– Доход, риск и участники.

– Естественно. Это понятно. Но если доход хороший, риск небольшой, а люди тебе знакомы – ты заинтересуешься предложением?

Паркер кивнул.

– Выкладывай.

Негли сунул в рот недокуренную сигару и заговорил, не вынимая ее изо рта:

– Куш составит сто-сто пятьдесят тысяч долларов. Риск практически равен нулю. Пока речь идет обо мне, Кифке и Эрни Феккио.

– Пока, – отметил Паркер. – А сколько всего будет человек?

– Подробности еще не ясны. Мы рассчитываем на шестерых-семерых.

– Ого! Целая куча народу.

– Мы стремимся подстраховаться, – прищелкнул языком Негли. – А для этого требуются люди.

– Значит, на человека придется по пятнадцать-двадцать тысяч, в зависимости от выручки и количества участников.

– Точно. Пятнадцать – как минимум.

– Что за деньги?

– Выручка от игры в регби на стадионе одного колледжа.

Паркер нахмурил брови.

– А почему риск невелик?

– Потому что все распланировано. Мы уже знаем, как туда проникнуть, а потом нам помогут транспортные пробки после игры.

– Выходит, у вас до сих пор нет ничего, кроме желания заработать и возможности подобраться к месту хранения денег?

– Разве ты слышал о делах, которые начинались с большего?

– Так или иначе, для начала нужно иметь кое-что еще.

– Давай-ка поезжай в город и поговори с Даном. Он тебе все объяснит.

– Кто-нибудь станет претендовать на львиную долю?

– Нет. Все получат поровну.

Паркер немного подумал и кивнул.

– Хорошо, с Даном я побеседую. Ничего пока не обещаю.

– Конечно. – Негли встал, сжимая сигару зубами. – Замысел тебе понравится. Дело чистое и прибыльное.

Они направились в контору.

– Так быстро договорились? – удивилась Магда. – Побудьте еще, потрепемся немножко, глядишь – и ночь скоротаем.

– Мне нужно идти, Магда, – заявил Негли. – Я бы охотно остался, но не могу. – Потом он повернулся к Паркеру: – Завтра в девять вечера.

– Заметано.

Магда снова принялась уламывать их остаться. Паркер улучил удобный момент и скрылся в своей комнате. Опять включив телевизор без звука, он лег на кровать, чтобы подумать.

Порою даже предпочтительнее работать в большом коллективе. Если Негли и Кифка действительно знают, как проникнуть на стадион, почему бы им не выяснить, как оттуда выбраться? Это уже детали.

В девять часов следующего вечера он явился к Кифке. Тогда девушка отсутствовала, зато в квартире сидели малыш Боб Негли и Эрни Феккио. Эрни был жирным усатым типом с толстым, как у быка, туловищем и крошечными маслянистыми глазками. Вообще-то, он больше походил на грека, чем на итальянца, но в любом случае выглядел как типичный владелец ресторана. Уже несколько раз он пытался открыть свое заведение, но оно всегда прогорало, и ему приходилось снова возвращаться к прежней профессии, чтобы оплатить долги.

Их четверка расположилась за столом в гостиной Кифки. Последний при помощи схемы и условных обозначений к ней объяснял Паркеру, что они задумали.

Стадион «Мэнкоис» находился недалеко от города, на Восточной улице. Колледж «Мэнкоис» – один из самых привилегированных и богатых – имел свои спортивные сооружения. В субботу шестнадцатого ноября там планировалось провести большую игру против «Плейфилда» – крупнейшее зрелище сезона. И что особенно хорошо – встреча была некалендарной.

– Чем же это хорошо? – не понял Паркер.

– Входная плата другая, – объяснил Кифка. – С подобной игры сбор поступает в какую-нибудь благотворительную организацию или фонд, а абонементы недействительны. Кроме того, заказы на билеты не принимаются и предварительная продажа отсутствует. Так что дело крупное, сечешь? Как при встрече на первенство мира. Кассы открываются в день игры в шесть утра, значит, чокнутые болельщики проторчат возле них целую ночь, чтобы ухватить первые билеты.

– Соображаешь, до чего здорово, Паркер? – встрял малыш Боб. – Все билеты, кроме студенческих абонементов, продаются в кассах в день игры. И к началу встречи прибыль до последней копейки должна находиться на стадионе.

– Да, дело стоящее, – кивнул Паркер. – При условии, что мы туда проберемся.

– Не сомневайся. – Кифка придвинул к Паркеру чертеж. – Это игровое поле. Вот три кассы, где продаются билеты: при северном, восточном и южном входах. На схеме они обозначены перечеркнувши квадратами. Деньги ежечасно переносят отсюда в административное здание на восточной стороне стадиона Там расположена контора и вообще вся администрация. Бухгалтерия на втором этаже, туда и поступают деньги.

– Кто ими занимается? – спросил Паркер.

– Два вооруженных вахтера. Они несут деньги по проходу на трибунах. С ними справиться нетрудно, но у них каждый раз бывает при себе не Более нескольких тысяч.

Паркер кивнул.

– Затем, – продолжал Кифка, – выручку в бухгалтерии пересчитывают, упаковывают в пачки и в денежных ящиках отправляют в банк. К последней четверти игры все обычно готово, так что бронированная машина отвозит деньги еще до конца матча, избегая транспортных пробок. Она прибывает на стадион по звонку из бухгалтерии и находится там очень недолго. До самого банка ее сопровождает моторизованная полиция. У «Мэн-коиса» особая договоренность с банком, поэтому там, несмотря на субботу, сидят несколько служащих. Деньги принимают, пересчитывают и запирают в сейфы.

– Как охраняется бухгалтерия? – спросил Паркер.

– Там четверо вооруженных сторожей и шестеро служащих. Чтобы попасть в помещение, нужно пройти через охраняемую дверь и коридор. Сама бухгалтерия будет заперта. Туда надо постучать, на тебя посмотрят в глазок и откроют.

Паркер опять кивнул.

– Но какой объем займут деньги? Ведь там получится много мелких бумажек.

– Мы рассчитываем на два больших чемодана, – заявил Эрни Феккио.

– Это изрядный груз.

– Он нас не удручает, Паркер, – засмеялся Негли.

– Посмотрим. Слушай, Кифка, говорят, вы знаете, как туда проникнуть?

– Точно. Идея высшего сорта, – ответил Кифка. – Наш козырной туз.

– Выкладывай.

– Мы придем туда еще в пятницу. – Кифка замолчал и ухмыльнулся, ожидая возражений со стороны Паркера, но тот ничего не сказал. Тогда Кифка продолжил: – В пятницу вечером мы заберемся в бухгалтерию и проведем там ночь. А в субботу перехватаем поодиночке всех служащих, когда они будут входить в дверь. Ситуация окажется в наших руках с самого начала. По мере поступления денег, служащие станут укладывать их в наши чемоданы.

– Как ты на это смотришь, Паркер? – поинтересовался Феккио.

– Еще не знаю. Каким образом мы туда попадем?

– Через вход, – заявил Кифка. – Ворота там решетчатые с острыми наконечниками наверху. Они не достают до верха проема. Если подсадить Боба, он пролезет.

– Как угорь, – добавил Негли, проиллюстрировав свои слова жестом.

Кроме главного входа в здании еще несколько дверей, продолжал Кифка. – Их обычно запирают, но изнутри они легко откроются.

– А что, если вас с Бобом кто-нибудь увидит?

Кифка ухмыльнулся.

Тогда мы сделаемся самыми ранними пташками, первыми прилетевшими к кассе северного входа. Мы все распланировали, Паркер, можешь мне поверить. У южного крыла фотографы будут снимать болельщиков, восточное расположено прямо на шоссе, поэтому мы выбрали северное. По другую сторону улицы там находится парк «Мэнкоис», и если в нем кто-то будет допоздна гулять, – что здесь особенного?

– Порядок. Что дальше?

Мы отпираем три замка, попадаем в бухгалтерию и ждем до утра.

Сам видишь, Паркер, дело стоящее, – добавил Негли. – Не хватает только тебя.

– При условии, что все пойдет так, как объяснял Дан.

Ну, и что ты намерен предпринять? – спросил Кифка.

– Сегодня вечером или завтра в первой половине дня на стадионе устраивают какие-нибудь мероприятия?

– В будни? Никаких.

Тогда предлагаю устроить репетицию, – заявил Паркер, – Этой ночью. Все равно нам понадобятся слепки с замков. Согласны?

– Отличная идея.

Ночью они отправились на стадион, и все получилось точно так, как говорил Кифка. Негли перелез через ворота северного входа и открыл для остальных зеленую дверь, расположенную слева в стене в десяти шагах от ворот. Они очутились в бетонном туннеле под большой трибуной и при свете карманных фонариков двинулись направо вниз, пока не попали в подвал административного здания, прямо к железной лестнице.

Они поднялись на второй этаж, где Эрни Феккио бесшумно принялся колдовать над запертой дверью. Ни сигнализации, ни вахтеров на стадионе не было. Правда, стоянку автомобилей охраняли частные университетские сторожа.

Кифка провёл всех через первую дверь ко второй. Благодаря мастерству Феккио, они открыли и ее. Теперь им осталась третья, ведущая в саму бухгалтерию.

Бухгалтерия представляла собой большой зал, разделенный на три части застекленными перегородками.

В углу располагалась еще маленькая боковая комната с конторскими книгами и копировальной машиной. Осмотрев помещение, они решили, что именно в боковой комнате им будет лучше всего провести ночь.

Потом все двинулись в обратный путь, давая время Феккио изучать замки, чтобы в следующий раз он взял с собой подходящие ключи.

Уже сидя в машине, Кифка спросил Паркера:

– Ну, что скажешь?

– Внутрь мы войдем, – ответил тот.

– Верно. А вот как мы выйдем – пока не ясно.

– Точно.

– Ничего, если сумеем пробраться туда, то и выбраться сможем. Надо продумать детали.

– Завтра, – отмахнулся Паркер. – Еще целый день впереди. Теперь мне бы хату на время.

– С женщиной или без?

Немного помедлив, Паркер ответил:

– С женщиной.

Впрочем, бабу ему не так уж и хотелось, во всяком случае, сейчас. Перед работой он не интересовался женщинами, зато после наверстывал упущенное.

Кифка устроил его у Элли. Она не была ни профессиональной проституткой, ни даже любительницей. Порой она вообще ни с кем не сожительствовала, но Паркера согласилась у себя поселить, поскольку он имел хорошие рекомендации и обещал снабжать ее деньгами. Она страшно удивилась тому, что Паркер не овладел ею в первую же ночь, но не придала этому значения.

Равнодушие вообще было в ее характере. Она не обращала внимания на свои платья, внешность, квартиру и жизнь в целом. Паркер не замечал, что Элли интересная девушка, пока она не раздевалась догола. Она носила неряшливую одежду, а длинные и густые черные волосы редко расчесывала. Иногда она красила губы, но другой косметики не применяла. К своей квартире она относилась так же, как ко всему остальному.

У нее была поденная работа, не требующая от человека личной чистоты. Паркер никогда не спрашивал, чем она занимается, а сама Элли не рассказывала. Она вообще могла часами сидеть с ним в одной комнате, не произнося ни слова.

Паркера она исключительно устраивала. Ей не требовалось повторять что-то дважды. Кифка сделал для него очень удачный выбор.

Предстоящая операция ему тоже нравилась. Собравшись еще на несколько совещаний, они детально продумали, как вынести добычу со стадиона. По окончательному плану в деле должно было участвовать семь человек, следовательно, надлежало подобрать еще троих надежных профессионалов. Велеречивый Авель Клингер мог сыграть роль вахтера или бухгалтера. Рэй Шелли и Пит Руди были водителями и спортсменами-многоборцами.

Кифка – инициатор операции – как и все претендовал только на седьмую часть выручки, хотя именно он заботился о финансировании и первым предложил настоящий план, поскольку в прошлом году работал на стадионе «Мэнкоис». Его жилище стало штаб-квартирой участников операции.

Без финансирования им было не обойтись: требовалось не менее пяти револьверов или пистолетов, два автомата, две легковушки, санитарная машина и грузовик. Трудности возникли только при покупке автоматов, владение которыми без соответствующего разрешения было серьезным преступлением. Тем не менее, они достали все необходимое.

Машины они разместили на спокойной стоянке за городом, находившейся на второстепенном шоссе. Возраст обеих легковушек перевалил за семь лет. Это были черный жирный монстр «бьюик» и серый «рено». У крытого серого грузовика фирмы «Дженерал моторс», выпущенного четыре года назад, оказалась дрянная коробка передач. Санитарная машина ничем не отличалась от тех, что во время войны использовались на аэродромах и футбольных полях.

Все автомобили, кроме «бьюика», требовали переделки. Заднее сиденье «рено» сняли, чтобы освободить место для чемоданов. На дверцах грузовика написали название новоявленной фирмы: «Городская контора металлолома», а в кузов поставили несколько старых железных бочек. Под них на пол подсунули две двухдюймовые доски Шириной в два фута.

Больше всего хлопот принесла санитарная машина. В последнее время ее использовали как грузовик на скотобойне, поэтому она нуждалась в перекраске. На два белых слоя нанесли красные полосы и кресты, заново поставили снятую сигнальную лампу, а на пол, как в грузовике, положили толстые доски.

К вечеру пятницы они были готовы. В половине десятого все, кроме Шелли и Руди, подъехали в «бьюике» к северному входу. Кифка и Негли, захватив с собой складные стулья и сандвичи, вышли из машины и заняли свои посты возле кассы. Когда улица опустела, Кифка подсадил Негли на ворота, снова сел на стул и развернул газету, делая вид, будто читает при свете фонарей. Однако через несколько минут он встал: это означало, что Негли отпер зеленую дверцу. Паркер, Клингер и Феккио вышли из «бьюика». Паркер нес два пустых чемодана, а Феккио с Клингером – по черному свертку с автоматами.

За открытой дверью их ожидал Негли. Они заперли ее за собой, и Негли достал карманный фонарик, большая часть которого была заклеена изоляционной лентой, но узкий лучик света все же позволял ориентироваться в темноте.

Паркер знал, что Кифка немного подождет, потом положит свои стулья в «бьюик» и уедет домой. А Паркер, Шелли и Руди до утра будут бездельничать.

Негли с фонарем шел впереди. Однажды они уже ходили этим путем, а на сей раз все было еще легче, поскольку они обзавелись ключами от каждой двери. Они проникли в боковую комнату бухгалтерии и стали ждать наступления утра.

День начался рано. Первые служащие и вахтеры появились в семь часов, последние в половине девятого. Вновь прибывающих соответственно обрабатывали. Охранников раздели, связали и заперли в боковой комнате, куда поставили Негли сторожить их с автоматом в руках. При подобных акциях автоматы оказывали очень сильное психологическое воздействие. Ни у кого не возникало желания быть застреленным: при виде автомата люди сразу притихали и становились послушными. Другое оружие не так здорово угнетало.

Когда собрались все служащие, начали поступать деньги. Феккио, расположившийся в комнате так, что из коридора его не было видно, держал под прицелом людей, сидевших за своими столами. Он и Паркер, который открывал дверь вахтерам, приносящим деньги, переоделись в форму охранников. Клингер, нацепивший военную рубашку, играл роль служащего: он принимал выручку и расписывался в получении.

Служащих заставили укладывать банкноты в чемоданы не считая. На мелочь не обращали внимания: все нельзя было захватить с собой, да и ценности она почти не имела.

Около одиннадцати Паркер взглянул на часы. Теперь пришло время действия остальных членов группы. Руди должен подогнать грузовик к определенному месту в черте города. Шелли установит «рено» внутрь санитарной машины и на ней подъедет к стадиону. А Кифка на «бьюике» встретится с Руди и расположит легковушку позади грузовика на требуемом расстоянии.

Матч начался в половине второго, кассы закрылись за пятнадцать минут до начала. Около двух часов дня пошла вторая четверть игры, счет был 7:3 в пользу «Мэнкоиса». В это время Шелли на санитарной машине двинулся к стадиону, где служащие бухгалтерии укладывали в чемоданы последние банкноты. Паркер иногда заглядывал к Негли, однако связанные охранники вели себя благоразумно.

В четверть третьего «Мэнкоис» уже выигрывал 10:3, а Шелли на санитарной машине въехал в ворота стадиона, распахнутые перед ним вахтером. В белой рубашке и белых брюках, как медицинский работник, Шелли помахал ему рукой, вырулил на стадион и пересек белую черту на глазах семидесяти четырех тысяч человек.

Как и большинство стадионов, этот предназначался не только для регби. Вокруг игрового поля гигантским овалом проходила гаревая дорожка для соревнований по бегу. Шелли медленно катил по ней, направляясь к административному корпусу. Слева от него ревели тысячи болельщиков, справа на поле «Плейфилд» наконец перешел в наступление. Шелли чувствовал небольшое смущение, но в действительности никто не обращал на него внимания. Под трибунами всегда стояли одна-две санитарные машины, но болельщики и зрители их просто не замечали.

Преодолев около ста ярдов, Шелли посигналил некой болельщице, вставшей на его дороге. Злобно взглянув на Шелли, она отошла в сторону. Затем он миновал настоящую санитарную машину, располагавшуюся на траве между гаревой дорожкой и западной трибуной. Водитель, который стоял, прислонившись к бамперу, обернулся и лениво помахал ему рукой. Шелли ответил тем же.

В конце западной стороны стадиона кончалась и гаревая дорожка. Шелли преодолел небольшой газон, потом асфальтированный проезд и вырулил на площадку позади административного здания. Там он развернул машину задом к стене.

На площадке стояли легковушки служащих стадиона и несколько заказных автобусов из Плейфилда. Поблизости никого не было: водители автобусов наблюдали за игрой с другой стороны здания.

Подойдя к окну, Паркер увидел внизу Шелли и махнул ему рукой, потом снова повернулся, чтобы помочь завершить работу. Служащих, как и охранников, надлежало связать и запереть в боковой комнате. Когда с ними разделались, Паркер взял припасенную заранее веревку и один ее конец прикрепил к батарее отопления. Другим концом он связал чемоданы и с помощью Феккио спустил их из окна. Шелли принял груз и спрятал его в багажник «рено», стоявшего внутри санитарной машины. Тем же манером они отправили вниз автоматы, а потом слезли по веревке сами.

Паркер с Клингером забрались в санитарную машину и устроились в «рено». Феккио, все еще в форме охранника, сел впереди рядом с Шелли, а Негли приютился между задними колесами легковушки и дверью санитарной машины.

Было тридцать пять минут третьего. Команда Плейфилда находилась на восьмиметровой линии. До конца первой половины матча оставалось три минуты семнадцать секунд. «Мэнкоис» по-прежнему вел со счетом 10: 3. Однако у «Плейфилда» теперь появился шанс. Семьдесят четыре тысячи болельщиков еще не видели столь волнующей игры.

В это время из-за административного корпуса выехала санитарная машина. Пока она двигалась по гаревой дорожке с мигающим красным маячком и завывающей сиреной, защитник «Плейфилда» подал неточный пас в конечную зону. Санитарная машина быстро миновала восточные ворота, повернула направо и, не выключая ревущую сирену, взяла курс на город.

У ближайшего перекрестка сирена умолкла, и маячок погac.

А проехав следующий перекресток, машина затормозила возле тротуара. Феккио выпрыгнул из кабины, подбежал к задней двери, открыл ее и помог Негли спустить на землю концы досок. По ним задним ходом выбрался на волю «рено». Они находились на безлюдной улице, ни одного автолюбителя вокруг не было, но если бы кто и увидел их – это уже не имело значения. Своими машинами они больше пользоваться не собирались.

Феккио и Негли снова забрались в кузов и захлопнули дверцу. На первом перекрестке Шелли свернул налево и, прибавив газу, минут через пять почти оставил город позади. Наконец он затормозил у ларька, торгующего мороженым и закрытого в это время года. Здесь Феккио и Негли ждали их в грузовике. Бросив там санитарную машину, они подвезли Шелли к его убежищу, а сами отправились к своему.

Что касается Паркера и Клингера, то их «рено» двигался в противоположном направлении. Клингер взглянул на часы и отметил:

– Ровно без десяти три.

– Хорошо, – кивнул Паркер.

Он развернулся и преодолел три перекрестка. Там их ждал грузовик. Одновременно с «рено» с другой стороны улицы подъехал «бьюик» и остановился. Из кабины выскочил Кифка и подбежал к кузову грузовика. Руди уже спускал доски. Паркер подождал, пока их правильно установили, и въехал по помосту наверх.

Никто этого не видел. Справа располагалась фабрика, которая по субботам не работала, слева возвышался забор свалки металлолома.

Пока Кифка и Руди запихивали доски обратно в кузов, Паркер с Клингером вылезли из «рено» и принялись им помогать. Все четверо подтащили пустые бочки к открытому заднему борту и укрепили их веревками в стоячем положении. Ненужное оружие сунули в «рено» к автоматам и чемоданам.

– Эти вещи нам уже не потребуются, – заметил Клингер.

– А на стадионе еще ничего не знают.

– Раньше положенного времени они и не должны узнать, – сказал Кифка. – Если там забьют тревогу, им станет известно лишь то, что недавно со стадиона выехала санитарная машина. Ее начнут повсюду искать. Мы же, воспользовавшись другим автомобилем, потом бросим и его, а свою добычу спрячем. Для этого и послужит наш «Малыш», – Он указал на «рено». – Мальчик похож на мешок с почтой: вылез из санитарной машины и забрался в грузовик.

– Так или иначе, – заявил Клингер, – я очень рад, что оружие мы в ход не пустили.

Выбравшись из кузова, Паркер сел в кабину водителя. А Кифка, Руди и Клингер заняли «бьюик» и уехали.

На следующие пять дней Паркера назначили ответственным за деньги. Он понятия не имел, где будут отсиживаться остальные, ему и не полагалось об этом знать: было бы неумно входить с ними в контакт. Через пять дней они намеревались встретиться в квартире Элли и разделить добычу. А пока они рассеялись по всему городу, создав полиции трудности в разыскании хоть каких-то следов.

Паркер сидел в грузовике, курил и ждал. Где-то после трех мимо него пролетела первая полицейская машина. Потом пронеслась следующая с оглушительной сиреной. Но возле него никто не остановился. Одна патрульная машина ехала очень медленно, но тоже не затормозила рядом, ибо грузовик с бочками в кузове не мог иметь ничего общего с ограблением.

В четыре часа Паркер завел мотор и не торопясь двинулся вперед. Проехав через весь город, он остановился на Рэйл-стрит, позади главной конторы некоей организации, ведавшей автомобильными перевозками. Здесь, по обеим сторонам улицы, стояли нагруженные грузовики, некоторые проводили тут целые недели. Паркер вылез из кабины и, не заперев дверцу, ушел. Пройдя три квартала, он поймал такси и подкатил к квартире Элли. Ее дома не было, потом он узнал, что она тоже смотрела игру на стадионе. Она болела за «Мэнкоис».

Тем же вечером, в девять часов, он снова отправился к грузовику и пригнал его к дому Элли. Чтобы вытащить из «рено» все до мелочей, ему пришлось множество раз лазать через незастекленное окно между кузовом грузовика и его кабиной. Вещи он убрал в стенной шкаф Элли: положил чемоданы один на другой, а рядом завернутые в материю автоматы и револьверы. Наведя в шкафу порядок, он опять оседлал грузовик и, отогнав его, бросил на прежнем месте. К Элли он вернулся на такси. Дело было сделано, и Паркер чувствовал, как спадает напряжение.

Он думал, что Элли, равнодушная ко всем дневным делам, окажется пассивной и в постели, но она удивила его. Постель была единственным занятием, которое полностью ее захватывало. Три дня и три ночи она почти не вставала с кровати, требуя от него действий. Вся страсть, накопившаяся в Паркере, пока он мысленно сосредотачивался на грабеже, вылилась в длительное горение, которое Элли жадно и без остатка поглотила.

На третий вечер темп замедлился, и, пробуждаясь из коротких пауз сна, Паркер чувствовал желание погулять и подышать свежим воздухом. Сигареты кончились, Элли собиралась приготовить поесть, поэтому неплохо было купить пива. Паркер оделся и вышел на улицу. Всего на десять минут.

Они истекли очень быстро. Элли была убита, чемоданов с деньгами на месте не оказалось. Паркер сцепился с полицейскими и удрал, преследуемый тридцатисемидолларовым попрошайкой. Потом в него стрелял некто неизвестный, но убил он не Паркера, а несчастного болвана, расплатившегося таким образом за свою глупость.

Наступило время что-то предпринять.

5

Паркер смотрел на оружие, которое вынул из карманов и разложил на кухонном столе. Парочку стволов он собирался оставить себе.

Перед ним находились двухствольный кольт модификации «кобра» тридцать восьмого калибра, «смит-вессон» («терьер») тридцать второго калибра, тоже с двумя стволами, кольт «супер-авто» тридцать восьмого и «астра-фи-рекат» двадцать пятого – одни револьверы. Из «терьера» он ночью стрелял, но остальные были заряжены полностью. Он взял два кольта, проверил барабаны и сунул их в пальто, висящее на спинке стула. Остальное оружие Паркер отнес в спальню.

Сегодня Дан чувствовал себя не лучше вчерашнего, а еще хуже. Однако то, что он вообще пережил ночь, проведенную с Дженни, Паркер расценивал как медицинский феномен. Видимо, Дженни постоянно пичкала его чаем. Выпивая очередную чашку, Дан спросил:

– Мы можем сейчас поговорить? – Он практически потерял голос.

– У тебя есть пушка? – поинтересовался Паркер.

– Нет.

– Ладно. Хочешь обзавестись парочкой револьверов? Из одного я стрелял.

– Почему бы и нет? – просипел Кифка. – Сунь их под подушку.

– Только не туда! – воскликнула Дженни. – Оставь на ночном столике, коли он так пожелал.

Паркер взглянул сначала на нее, потом на Кифку. Тот кивнул, и Паркер, положив оружие на стол, спросил:

– Ей много известно?

– Достаточно.

– О деле?

– О моей роли в нем, – объяснил Кифка, – о сущности операции и об убийстве Элли.

Паркер придвинул стул к кровати и, усевшись, поведал Кифке о вчерашней засаде и убийстве болвана. Две патрульные и санитарная машины, оснащенные сиренами, подъехали к месту происшествия только через полчаса, когда Паркер уже сидел у Кифки. Болвана тотчас увезли.

– Можешь не сомневаться, – продолжал Паркер, – фараоны обязательно постучат в твою дверь, дабы задать обычные вопросы. Что вы слышали, что видели и тому подобное.

– Ничего, Дженни все уладит, – заметил Кифка.

– Тогда мне лучше одеться, – пробормотала девушка.

На ней была все та же майка.

– Далеко не уходи, – предупредил ее Кифка. – А этого болвана я знаю. Его фамилия Мурэй.

– Он находился в связи с Элли?

– Нет.

– Но они были знакомы?

– Он человек совершенно другого круга. Мурэй мне известен по работе, а Элли по развлечениям. – Кифка усмехнулся, посмотрел на Дженни и добавил: – Не волнуйся, ты у меня самая лучшая.

– Если бы деньги похитил Феккио, Негли или кто-то другой из наших, все бы произошло по-другому. Он бы не убил Элли без необходимости и не воспользовался саблей. Может, убийца пытался натравить на меня полицию, чтобы выиграть время для бегства? Но тогда он бы не стал шляться поблизости и не промахнулся бы при стрельбе. Если бы тут действовал наш человек, он бы или тихо спрятался, или сразу удрал в Аризону.

– Согласен, – кивнул Кифка. – Похоже на дело рук дилетанта.

– Тогда одно из двух, – сказал Паркер. – Либо один из нас слишком много болтал и все кому-то растрепал. Либо кто-то решил расправиться с Элли и, чисто случайно наткнувшись на деньги, подумал: почему бы их не взять?

– Второе, по-моему, вернее. Мы все так давно работаем, что научились держать язык за зубами.

– Возможно.

– Дженни тоже отпадает. Она не знала Элли и понятия не имела, где хранится добыча. Я сообщил ей только о своей роли в операции. Думаю, и ты Элли не больше рассказывал.

Паркер не говорил ей вообще ничего, но промолчал. Кифка поставил чашку и заявил:

– Первым делом всем нужно встретиться. Нас так много, мы обязаны вернуть свои деньги.

– Мы сможем собраться в этой квартире?

– Дан, не забудь, что ты болен, – напомнила Дженни.

– Для него это единственный шанс выздороветь, – ухмыльнулся Паркер, и девушка сделала печальное лицо.

– Конечно, соберемся здесь, – согласился Кифка. – Где же еще?

– Отлично. – Паркер встал. – Я отправлюсь к Негли и Феккио. Они знают, куда спрятались остальные. У тебя есть машина?

– Возьми «бьюик», ключи на комоде.

Отыскав ключи, Паркер сказал:

– Я постараюсь вернуться поскорее. А ты убери оружие, вдруг фараоны заявятся.

Кифка кивнул и промямлил:

– У меня постоянно перед глазами эти два чемодана в багажнике какой-то машины, направляющейся к Панамскому каналу.

– Да нет, парень бродит где-то поблизости, – заверил его Паркер. – Он же дилетант, живет в городе и уезжать не собирается.

– Остается надеяться, что он не хитрец, – вздохнул Кифка.

6

Паркер проехал мимо санатория «Виморама» и остановил «бьюик» на обочине, метрах в тридцати от него. Некоторое время он посидел в кабине. «Виморама» осталась позади, в стороне от шоссе. Она напоминала блюдце, отражающее нежный свет неба. Казалось, вся она состоит из оранжево-красных балок, блестящего хрома и стекла. Огромные многоцветные буквы: «Виморама» – сверкали на крыше главного здания и на транспаранте возле дороги. В это время года санаторий не работал. Ни в основном корпусе, ни в маленьких коттеджах, разбросанных позади него, не заметно было признаков жизни.

Хотя Паркер и не сомневался, что его никто не преследовал, он по-прежнему не выходил из машины. Только окончательно убедившись, что ни один человек им не интересуется, он покинул «бьюик» и направился к подъездной площадке «Виморамы». Он обошел ее по траве, чтобы заглушить свои шаги, и почти побежал между крошечными коттеджами.

Номер четвертый располагался очень далеко, в конце территории. Паркер постучал в дверь и отступил назад, давая возможность разглядеть себя изнутри.

Конечно, он рисковал. Непохоже было, что деньги украли члены группы, но совсем исключать такую вероятность не следовало. Если деньги взял Негли, Феккио или оба вместе, то вернее всего их здесь не будет, но, возможно, они никуда не смылись. Если они сидят в коттедже с деньгами, то, очевидно, станут блефовать, но оставался и другой вариант. Накануне в Паркера стреляли, и у него не было желания снова подставлять себя под выстрелы. Он ожидал в напряжении, готовый к прыжку.

Но, конечно, ничего такого не случилось, когда дверь открылась и перед ним возник Феккио в нижней рубашке и красных помочах. Феккио удивленно вытаращился на него.

– Паркер? Что ты здесь делаешь?

– Жду, когда меня впустят.

– Так входи, не привлекай внимания.

Паркер перешагнул порог, и Феккио запер за ним дверь.

Неубранная двухспальная кровать, телевизор в металлическом гнезде, два металлических письменных стола, тарелкообразная люстра на потолке и линолеум на полу – все было как в дешевом мотеле или на туристической базе низшего класса. В крохотном алькове справа, между встроенными ванной и унитазом, находились двухконфорочная электроплита и полка с кухонными принадлежностями, консервами и пакетами, набитыми снедью. Под полкой стоял мини-холодильник.

Стены сплошь занимали окна, но все они были закрыты черными занавесками, как при затемнении во время войны. Поэтому в комнате царила ночь и горел свет: любые признаки жизни за незанавешенным окном неработающего санатория могли вызвать подозрения у полицейских, проезжавших мимо на патрульных машинах.

Негли сидел на единственном стуле из железа и пористой резины. Как всегда разряженный, он собирался закурить свою длинную сигару.

– Тебе же известно, Паркер, что сейчас не время для визитов, – сказал он. – А вдруг ты привел за собой полицейских?

– Извини, копов я прихватить не догадался.

Негли пожал плечами.

– Надеюсь, у тебя действительно важное дело.

Паркер смотрел на него угрюмо. Негли куражился:

Малыш иногда позволял себе то, чего не могли нормальные люди. Ужасно неприятная черта характера. Паркера всегда тянуло его одернуть.

– Паркер зря не придет, – заметил Феккио. – Если он здесь, значит, так нужно.

– Да, нужно, – подтвердил Паркер. – Деньги пропали.

Феккио онемел, а Негли поднял глаза вверх и после небольшой паузы изрек:

– Уж не ты ли их сам у себя украл?

Паркер шагнул к Малышу, поднял его и швырнул в угол. Негли перевернулся и, поднимаясь, сунул руку под пиджак. Рука Паркера тоже нырнула в карман пальто.

– Хватит! – воскликнул Феккио. – Прекрати, Боб!

Негли замер в полусогнутом состоянии.

– Ты же знаешь Боба, Паркер, – пробормотал Феккио. – Он это не всерьез.

– Пусть сам говорит, – скривился Паркер.

– Я верю тебе, Паркер, – сказал Негли. – Ты позволил стырить нашу добычу и теперь переживаешь. Конечно верю.

Феккио подошел к Малышу вплотную и процедил:

– Заткнись, Боб, или тебе придется иметь дело со мной.

– Черт возьми, Эрни, а чего он хочет? Получить медаль? Мы, значит, вкалывали в поте лица, а он притаскивается и заявляет: «Деньги пропали».

– Давай выслушаем его.

Негли принял наконец нормальное положение и отряхнулся.

– Я выслушаю любого.

– Итак, давай по порядку, – обратился Феккио к Паркеру. – Выкладывай все с самого начала.

Паркер заговорил. Феккио молчал, Негли пытался сделать печальное лицо. Теперь Паркер овладел собой и просто игнорировал Малыша. На эту бестию не стоит обращать внимания, решил он.

Когда он закончил, Феккио сказал:

– Мне со стороны виднее. Кто-то просто-напросто расправился с твоей подружкой, а на деньги напал случайно.

– Я ни слова не говорил посторонним о нашем деле, – заявил Негли. – Ты тоже, Эрни. А как с тобой, Паркер? Ты сообщал что-нибудь своей бабе? Или, может, Дан проболтался?

Паркер покачал головой.

– Никто из нас ничего существенного женщинам не рассказывал.

– Но твоя знала, что вся выручка находится у тебя, не правда ли?

– С той минуты, как я принес деньги, она не выходила из дому. Трое суток я не выпускал ее из поля зрения, пока вчера вечером не выбрался на улицу сам.

– Ну, теперь это не имеет значения, – вздохнул Феккио. – Чего ты ждешь от нас? Вот в чем вопрос.

– Если мы дружно примемся за дело, то деньги вернем обязательно.

Феккио кивнул.

– Если дружно примемся, если нам повезет и если прежде тебя не сцапают фараоны.

– Да, они меня ищут, – подтвердил Паркер. – И даже не подозревают никого другого, поскольку я оказался под руками.

– Поэтому теперь ты-фактор риска, верно, Паркер? – хмыкнул Негли.

Феккио поспешил опередить Паркера:

– Заткни свою глотку, Боб! Нам некогда с тобой препираться.

– Тебе известно, где отсиживаются остальные? – спросил Паркер у Феккио.

– Только Шелли, – ответил тот. – Но он наверняка знает, где находятся Руди и Клингер.

– Нам необходимо лишь одно, Эрни, – вмешался Негли. – Поскорее смыться отсюда. Деньжат больше нет.

– Может, ты и ошибаешься, – возразил Паркер.

Негли покачал головой.

– Ты фантазер. Думаешь, они у меня? Я бы уже давно умотал с ними за тысячу миль.

– Правильно. Ты, как профессионал, не стал бы вчера ночью меня подкарауливать.

– Мы только напрасно теряем время, – заметил Феккио. – Я и Боб отправимся сейчас к Шелли и поговорим с ним. Где мы потом встретимся?

– У Дана. Я приеду туда, как только смогу.

– Хорошо.

Паркер уже направился к двери, но обернулся и сказал Негли:

– А ты не беспокойся. Если хочешь смыться – смывайся. Мы найдем человека, которому твоя доля будет нужна.

– Выброси это из головы, – ухмыльнулся Негли. – Мне принадлежит седьмая часть добычи, Паркер. И пока есть хоть один шанс, я не отступлю.

– Так я и думал, – сказал Паркер.

7

«Жуткое убийство молодой девушки. Орудие преступления – сабля.

Полиция сообщила о самом необычном преступлении за время существования нашего города.

Вчера поздно вечером, в спальне ее квартиры на Лонгманс-авеню, было обнаружено голое тело двадцатидвухлетней Эллен Мэри Кеннеди. Грудь мисс Кеннеди насквозь прокололи саблей, висевшей там на стене. Полиция застала убийцу на месте преступления, однако ему удалось скрыться и пока он находится на свободе.

Мисс Кеннеди жила на Лонгманс-авеню около года. Входная дверь была взломана, что позволяет предположить, что преступника она не знала, хотя полиция не исключает из мотивов убийства и обычную ссору.

Руководить расследованием поручено лейтенанту Альберту Морфи, который считает, что сходство между данным случаем и преступлениями легендарного „Бостонского душителя” настолько мало, что связь между ними вряд ли существует. Все же о последнем убийстве бостонскую полицию кто-то проинформировал. Морфи надеется, что подозреваемый скоро будет арестован. (Портрет и описание его внешности см. на стр. 7)».

Здесь Паркер прервал чтение и взялся за седьмую страницу.

Портрет, сделанный по словесному описанию, был скверным. Лицо отдаленно походило на его до косметической операции, но ничего общего не имело с теперешним. Затем следовал перечень особых примет, тоже мало что дающий. На той же странице поместили три фотографии. Одна запечатлела спальню Элли после того, как труп увезли. На другой был снят полицейский с ничего не выражающим лицом, который осматривал сломанную Паркером дверь. А третья увековечила работника полиции в штатском, держащего в вытянутой руке саблю и взирающего на нее так, словно он силился понять, что это за предмет. Под последним фото стояла надпись:

«Сабля, которую преступник снял со стены. Детектив Уильям Догерти ищет следы на орудии убийства. Очевидно, убийца стер свои отпечатки пальцев».

Далее в статье шли обычные для подобных случаев рассуждения и говорилось, что непосредственное ведение расследования поручено детективу Уильяму Догерти.

Паркер сложил газету и бросил ее на стол. Он сидел в пригородном ресторанчике, недалеко от того места, где четыре дня назад оставил грузовик. В это время дня зал ресторана был почти пуст. Стены тут были бежевые, а ниши зеленые. Возле газеты на столе стояла нетронутая чашка кофе. Паркер посмотрел на нее, покачал головой, встал и направился к телефонным кабинам в конце зала. Там, на столике, лежала телефонная книга. Перелистав ее, Паркер нашел только одного Уильяма Догерти. Он жил на Лэрел-роуд, 719, номер телефона: Ллойд 6–59–29. Очевидно, Догерти был тем самым, но Паркер все же решил проверить. Он зашел в кабину, опустил монету и набрал номер. После третьего гудка трубку сняла какая-то женщина, и Паркер сказал:

– Попросите, пожалуйста, детектива Догерти.

– Он на службе. Позвоните в управление.

– Хорошо, спасибо.

Выходя из кабины, Паркер спросил кассиршу, как доехать до Лэрел-роуд. Потом заплатил за кофе, сел в «бьюик», стоявший на улице, и помчался прочь из промышленного района.

Лэрел-роуд пролегала в местности, вначале планировавшейся под пригородный парк, но парка не получилось. Городской муниципалитет убедился, что все богатые горожане высшего и среднего классов стремятся селиться в районе «двойных холмов», где и появилась впоследствии Лэрел-роуд. Правда, район находился за границей города, но ее просто немного передвинули, и он стал городским с соответствующим налоговым обложением. Богачи тотчас переехали еще дальше, а их место на «двойных холмах» заняли такие люди, как работники полиции. Лэрел-роуд была исключительно извилистой. Она вытекала из другой, столь же кривой, улицы Камелия-лейн и продолжалась, поворачивая то направо, то налево.

В начале ее дома располагались на большом расстоянии друг от друга. Построенные в стиле бунгало, они имели подвесные крыши над въездными воротами и громадные неровные участки. Но чем дальше вы двигались по Лэрел-роуд, тем домишки становились меньше, все больше напоминая городские, да и участки возле них уже не походили на парки.

Номер 719 относился к последним постройкам не только улицы, но и всего района. Паркер увидел, как закончились обжитые дома, и за ними возник недоделанный, подобный дереву без листьев…

Паркер не стал останавливаться у 719 номера, а проехал мимо, бросив на него взгляд и отметив про себя дом с остроконечной крышей, площадку для детских игр на газоне и пустой гараж с широко распахнутыми дверями. Занавески на окнах мансарды говорили об одной или двух жилых комнатах, а следовательно, о том, что у детектива Догерти было не менее двоих детей.

Паркер доехал до недостроенного дома, развернулся, затормозил и вышел из «бьюика». Ему требовалось провести рекогносцировку.

Рабочие на стройке отсутствовали. Часть деревянных наружных стен уже была готова, но многие из них, а также внутренние перегородки, пока представляли собой только свежеструганные балки. К бельэтажу кто-то приставил стремянку вместо отсутствующей лестницы.

Паркер влез по ней наверх и осмотрелся. Пол здесь уже закончили, а перегородки еще нет.

Паркер уселся на краю крыши. Отсюда он мог наблюдать за домом детектива Догерти с гаражом и подъездной дорожкой. Он закурил сигарету и стал ждать.

8

Наконец к дому 719 по Лэрел-роуд подкатила машина – «де сото» выпуска шести– или семилетней давности. Машина въехала в гараж, и Паркер поднялся на ноги.

Его ожидание продлилось больше, чем он рассчитывал. Если Догерти занимался делом об убийстве Эллен, значит, он находился на службе с прошлой полуночи, а домой вернулся только теперь, в четыре часа дня.

Итак, у него был «де сото». Но через год-другой он купит на свои сбережения «форд-эдель», а потом и «студебекер».

Справа от Паркера начинало спускаться к горизонту красное солнце, тени стали длиннее, улица опустела. Полчаса назад по ней толпами возвращались из школы дети, а еще через полчаса начнут возвращаться с работы отцы, но пока Лэрел-роуд была безлюдна.

Паркер слез по стремянке на землю и, перешагивая через доски и глину, направился к номеру 719. Свой «бьюик» он оставил на месте.

Дверь ему открыла жена Догерти. В том, что она была именно женой, Паркер не сомневался, ибо Догерти никак не мог использовать прислугу. Она взглянула на него немного испуганно, чуть растерянно и слегка виновато – обычный взгляд маленькой домашней хозяйки, принимающей чужого.

– Мне необходимо побеседовать с детективом Догерти, – заявил Паркер.

Она приняла еще более извиняющийся вид.

– Боюсь, что…

Паркер видел, как она хотела дать ему понять, что сейчас муж ужинает, а потом сразу ляжет в постель. Она только не умела объяснить это вежливо. Пока миссис Догерти подбирала нужные слова, Паркер опередил ее:

– Речь идет о деле, над которым он сейчас работает. Об убийстве Эллен Кеннеди. Передайте ему, будьте добры.

– Подождите здесь, пожалуйста, – кивнула она и ушла, не закрыв за собой двери.

Паркер увидел крошечную гостиную, большую часть которой занимала софа. Повсюду валялись номера «Сетеди ивнинг пост».

Через несколько минут появился сам детектив Догерти.

Он еще не достиг тридцатилетнего возраста, но в нижней рубашке, коричневых домашних туфлях и с подносом в руке детектив казался лет на двадцать старше. Двигался он, как беременная женщина на последнем месяце. Толстым он не был, но производил впечатление рыхлого человека. Его круглое лицо побледнело от недосыпания, щеки обросли щетиной. Каштановые волосы уже начинали редеть.

Но все это было чисто внешними проявлениями. Его серые глаза смотрели настороженно, а судя по положению правой руки, детектив оберегал кобуру с пистолетом.

Паркер стоял спокойно, держа раскрытые ладони на виду.

– Я очень рад, что застал вас дома, – сказал он.

– Это ваша машина стоит в конце улицы? «Бьюик».

– Да, моя, – подтвердил Паркер.

– Войдите через боковую дверь, – попросил Догерти. – Она справа. Можете смело шагать по траве.

Направо, между домом и гаражом, оказалось пустое пространство. Проезжая мимо на машине, он решил, что обе постройки расположены вплотную, но ошибся. Вместе сходились только крыши, под которыми и в доме, и в гараже были боковые двери, расположенные друг против друга. Паркер очутился в узком проходе и остановился перед дверью дома. Вскоре Догерти отпер ее.

Внутри четыре ступеньки вели еще к одной двери, закрытой, а рядом находилась лестница в подвал. Догерти посторонился, уступая Паркеру дорогу, указал на подвал и произнес:

– Там мы сможем побеседовать.

Паркер спустился вниз, Догерти запер входную дверь и последовал за ним. Стены подвала, наполовину приспособленного под помещение для игр и разных занятий, были обшиты вертикальными досками, часть его отделяла дощатая перегородка. По другую сторону стояло хозяйственное оборудование. Пол здесь еще не доделали, только в одном углу успели наклеить на цемент несколько виниловых пластинок. Из мебели присутствовали стол для пинг-понга, старая потрепанная софа, столик для карт и четыре складных стула.

– Софа у нас неудобная, – заметил Догерти. – Давайте устроимся за карточным столом. Снимите пальто.

– Я ненадолго.

– Тогда присядьте, по крайней мере, – сказал Догерти.

Они расположились за столом друг против друга. Паркер откинулся назад, скрестив на груди руки, Догерти, наоборот, облокотился на столешницу.

– Жена сообщила, – начал детектив, – что у вас для меня есть информация по делу Кеннеди.

– Нечто в этом роде.

– Вы не желаете представиться?

– Нет.

– Так я и думал. Однако вы тот самый человек, которого застали на месте происшествия?

– Возможно.

– Очевидно, вы собираетесь заявить, что не убивали мисс Кеннеди и мне следует поискать другого подозреваемого?

Паркер пожал плечами.

– Мне безразлично, что вы предпримете. Мне нужен список.

– Что?!

– Да-да, список знакомых мужчин Кеннеди. Тех, что она когда-либо знала, и тех, кто еще живет в городе. У вас есть их имена и адреса?

Догерти убрал локти со стола.

– Давайте внесем ясность. Вопросы будете задавать вы?

– Правильно.

Догерти покачал головой.

– Нет, пожалуй, вы слишком умны.

– Слишком умен для чего?

– Вы хотите сами заняться расследованием, да? Мечтаете найти убийцу вашей подруги и передать его властям?

– Я?! Нет.

– Тогда в чем дело? Я уже убедился, что вы не убийца. Вы прожили у нее две недели. Соседка вас опознала. В полицию тоже не вы звонили: время не совпадает. Вы бы не стали вышибать дверь, будь Кеннеди жива. По-моему, я волную вас по другой причине, иначе вы бы не улизнули. Я бы охотно послушал, почему в шкафу оказалось оружие, но убийство я вам шить не стану. Лучше ответьте, не связаны ли вы с ограблением на стадионе?

– Я ничего о нем не знаю. Если вам уже ясно, что я не убивал Элли, почему вы не желаете удовлетворить мою просьбу?

– Просто не вижу на то причин. Как вас зовут, между прочим?

– Джо, – солгал Паркер.

– Ладно, пусть Джо. Я расследую дело об убийстве. И пока моя птичка не упорхнула, я должен прекратить бессмысленную болтовню. Вы нужны не мне, а отделу по расследованию грабежей. Там считают, что вы либо участвовали в последнем ограблении, либо знали тех, кто в нем замешан. Оружие в стенном шкафу – веское доказательство.

Равнодушно, не пытаясь убедить Догерти, а просто, чтобы покончить с этим вопросом, Паркер произнес:

– Никого я не грабил. Единственное, что я сделал, – вошел в квартиру и увидел сперва убитую Элли, а потом в шкафу-автоматы. Я решил, что кто-то попытался очернить меня и скрылся.

– Ясно. Именно так вам и следовало представить случившееся, – кивнул Догерти. – Но свою историю вы должны рассказывать не мне, а сотрудникам отдела по расследованию грабежей.

– Я хочу знать, кто дружил с Элли.

Догерти покачал головой.

– Это неправда. Вы пришли по другой причине.

– С расследованием убийства вы недалеко продвинулись, так же, как отдел грабежей с ограблением, – заметил Паркер. – Если вы дадите мне информацию, возможно, и я вам помогу.

– Тем, что начнете мутить воду, да?

Паркер опустил глаза.

– Наверное, вам хочется подняться наверх и кое-что сказать жене?

– Что, например?

– Ну… чтобы она не выходила из дому. Никуда не посылала детей. Ведь вы не настолько глупы, чтобы уже не велеть ей позвонить в полицию, правильно?

– Нет. Я не собираюсь вас арестовывать, поскольку работаю над делом об убийстве, а вы причастны совсем к другой истории и пока никого не прикончили. Жена с детьми отправилась в гости к соседям.

– Плохо.

– Перестаньте на меня давить! Я же на вас не давлю. Почему вы не уехали из города?

– Мне нужны имена, – повторил Паркер.

– От меня вы ничего не получите. Может, настоящему убийце кое-что известно об ограблении, а вы не желаете его встречи с полицией? Ведь не исключено, что он попытается скостить себе срок, начав сотрудничать с властями.

– Я передам его в ваши руки, – пообещал Паркер, – Живого и способного говорить.

– Это же нелогично, – заметил Догерти. – Зачем он вам, если вы не собираетесь его убивать? Как вы вообще могли подумать, что я соглашусь?

– Вы сильно рискуете, Догерти. Понимаете, что я имею в виду?

Догерти поднял глаза к потолку.

– Наверное, мою семью? Я не верю, что вы за нее приметесь – на то слишком мало причин. Таким способом вы ничего от меня не добьетесь.

– Но моим друзьям и мне информация совершенно необходима.

– Если вы хоть пальцем тронете мою семью, полиция не успокоится, пока не сцапает вас.

– Иными словами, она начнет заниматься поисками как следует. А пока копается без толку?

Догерти прикусил нижнюю губу и пробормотал:

– Давайте не будем подключать сюда весь аппарат. Похоже, мы сумеем уладить все между собой. Оставьте в покое мою семью, а я позабуду о полиции.

– И что дальше?

– Если вы получите от меня список имен, то должны будете понять, что эти люди находятся под наблюдением. Когда вы начнете с ними встречаться и о чем-то расспрашивать, вас арестуют.

– Это уж моя забота.

Догерти снова стал покусывать нижнюю губу, но не озабоченно, а просто задумчиво.

– Мне не совсем ясна ваша позиция, – сказал он. – Я верю, что случившееся исключительно важно. Важно для вас. Верю, что вы все сделаете, лишь бы получить желаемое. Но одного я не могу понять: что вами руководит и отчего вы так спешите.

– Какая разница? – пожал плечами Паркер. – Главное, что вам это выгодно.

– От моего списка вы немногое выиграете. Едва вы станете беседовать с этими людьми, как вас схватят. Если же я откажусь назвать вам имена, вы, вероятно, отомстите мне, дабы показать, что не бросаете слова на ветер. Но тем самым вы только подольете масла в огонь. Вы прогадываете в любом случае.

– А вы?

Догерти продолжал медленно рассуждать, словно сам с собой:

– Если я арестую вас и подтвердится, что вы участвовали в грабеже, то меня немедленно повысят в должности. А не тронув вас и ничего не установив, кроме номера вашей машины, я почти ничего не получу. Я даже не сумею сообщить своему шефу, что встречался с вами.

– Только не воображайте, что у вас есть выбор, – предупредил Паркер.

Догерти усмехнулся.

– Вы притащили с собой как минимум два револьвера в карманах пальто. У меня пистолет в кобуре на поясе. Ни один человек в полиции не стреляет быстрее меня.

– Здесь вы не решитесь пустить в ход оружие, – заметил Паркер.

– Это верно. Только при крайней необходимости. – Догерти развел руками. – Вы, очевидно, пришли не для того, чтобы ссориться. Вам очень нужны имена, а я могу дать их или нет. Почему бы нам не договориться?

– О чем?

– Скажите, зачем они вам?

Паркер немного подумал и ответил:

– Этот парень прихватил с собой кое-что, принадлежащее мне. Если я найду убийцу, то отниму свою вещь, а его передам в ваши руки.

– Ну а если по-другому? Предположим, я отыщу его и верну вам вашу собственность?

– Так не пойдет.

– Что же он взял?

Паркер покачал головой и повторил:

– Кое-что, принадлежащее мне.

Догерти махнул рукой в знак того, что оставляет вопрос открытым.

– Ладно, не будем об этом. Я хочу знать, что случилось вчера вечером в квартире Эллен Кеннеди, все подробности. Я не стану задавать вопросов, не имеющих прямого отношения к убийству девушки. Расскажите мне обо всем, и я удовлетворю вашу просьбу. Согласны?

– Пожалуй.

– Хорошо. Итак, вы вломились в дверь?

– Верно.

– Почему у вас не было ключа?

– Я совсем не долго там жил.

– Вы не слышали какого-нибудь крика или шума?

– Нет.

– Зачем же было вышибать дверь?

– Я отсутствовал десять минут. Когда я уходил, Элли не спала. Если она не открыла на мой стук, значит, что-то произошло.

– Вы с ней поссорились?

– Нет.

– Она вам говорила, что боится кого-то?

– Нет. Иначе я бы не пришел к вам.

– Конечно. Извините, – улыбнулся Догерти. – Вы говорите, что отсутствовали десять минут. Вы так и оставили ее, почти голой?

– Да.

– Где она находилась?

– В спальне, как и после моего возвращения.

– Она лежала?

– Да, в постели.

– А она не собиралась одеться?

– Наверное, собиралась: накинула бы халат или что-нибудь такое, – ответил Паркер. – Она хотела сварить яйца.

– Значит, ей предстояло выйти из спальни?

– Да.

– Вы заперли за собой дверь?

– Там врезан замок, который сам защелкивается. Я просто ее захлопнул.

– Вы это точно помните?

– Да.

– Хорошо. Через какое время после вашего возвращения в квартиру явились полицейские?

– Спустя одну-две минуты. Я едва успел добраться до спальни и оглядеться.

– Вы заявили им, что анонимный звонок поступил от вас, почему?

– Они приняли меня за убийцу. Я же предложил им другую версию.

– Но откуда вы узнали, что такой звонок был?

– Ничего я не знал, просто когда неожиданно приходят двое копов, значит, их оповестили по телефону. А если они откуда-то еще получили указание, то наверняка не были убеждены, что в полицию не звонили.

– Почему вы так долго сидели там и разговаривали с ними? Отчего сразу не улизнули? Ждали, когда они потеряют бдительность?

– Я уже объяснял это. Оружие в шкафу могло вызвать неприятности.

– К тому времени вы проверили его наличие?

– Нет.

– Ну хорошо, оставим это. Кто вас познакомил с Элли Кеннеди?

– Некто с твердым алиби.

– Я бы с удовольствием вычеркнул его из списка.

Паркер покачал головой.

– Исключено.

Догерти подумал, пожал плечами и улыбнулся.

– Хорошо. Вы что-нибудь добавите? Из того, о чем я забыл спросить?

– Больше мне сообщить нечего.

– Сомневаюсь. Впрочем, ладно, пойдемте наверх.

Паркер пропустил Догерти вперед. Дом детектива показался ему невероятно пустым. Пустота словно звенела в комнатах. Они пересекли крошечную белую кухню, где на красном пластиковом столе стояли тарелки с остывшим ужином Догерти. Потом, миновав столовую, которая только-только вмещала обеденный стол и четыре кленовых стула, добрались до маленькой квадратной задней комнаты. Отсюда лестница вела на второй этаж. Наконец они вошли в гостиную, забитую разнообразными журналами.

Догерти открыл шкаф возле входной двери и извлек оттуда помятый пиджак, составлявший пару надетым на нем брюкам. Из нагрудного кармана он вынул черную записную книжку и протянул ее Паркеру.

– Первая страница, – буркнул он.

На первой странице и ее обороте Паркер увидел имена и фамилии девяти мужчин с адресами пятерых из них. Три имени были отмечены галочками. Кифка там не упоминался.

– Дать вам бумагу и карандаш? – спросил Догерти.

– Дайте.

– Ступайте за мной.

Догерти направился в спальню. На ходу Паркер быстро перелистал записную книжку, но остальные страницы были чистыми. В углу спальни стоял застекленный книжный шкаф. Достав из него карандаш и лист желтой бумаги, Догерти положил их на стол. Комната была настолько маленькой и тесной, что Паркеру сначала не хотелось усаживаться здесь. Но потом он все же переписал имена и фамилии и спросил:

– А что означают галочки?

– Людей, с которыми я уже беседовал.

Паркер пристально посмотрел на него.

– Только беседовали или успели исключить из числа подозреваемых?

Догерти дружески улыбнулся.

– У вас свои секреты, Джо, у меня свои. Это все, что вам было нужно?

– Да, все.

Когда они направлялись к выходу, Догерти проговорил:

– Интересно, что скажет мой шеф?

– То, что вы должны были меня задержать.

Догерти покачал головой.

– Только не я. Вас арестуют работники отдела расследования грабежей.

– Возможно.

– О, они вас поймают. Они знают свое дело. – Догерти открыл дверь на улицу. – До свидания, – промолвил он.

– До свидания, – откликнулся Паркер.

9

Начинало темнеть, когда Паркер добрался до нужной ему крыши. Он огляделся и, никого не увидев, двинулся налево. Перешагнув низкий порог, образованный общей для двух домов стеной, Паркер пошел дальше.

Он находился на крыше восточного конца плотного ряда построек, а дом, в который он намеревался проникнуть, располагался в середине ряда. Паркер миновал веревку для белья, затем голубятню, потом пересчитал дома и, убедившись, что достиг нужного места, стал спускаться вниз по пожарной лестнице.

Свет в квартире не горел, и оба окна, примыкавшие к лестнице, были закрыты. Паркер вынул из кармана липкую ленту и крест-накрест приклеил к стеклу две полоски. Затем извлек из кармана револьвер и осторожно принялся стучать им по стеклу. Вскоре оно треснуло в нескольких местах. Операция почти не произвела шума и быстро закончилась. Потом Паркер потянул ленту на себя, и она отошла вместе с прилипшими осколками. В образовавшуюся дыру Паркер просунул руку и отодвинул шпингалет.

Он даже не допускал, что в квартире дежурит полиция, но для страховки открывал окно и забирался в комнату крайне осторожно. У наружных дверей наверняка торчал фараон, но несмотря на это Паркер в квартиру пробрался.

Спальня с неубранной залитой кровью постелью казалась странной; сабля на стене отсутствовала, труп увезли и автоматы из шкафа тоже. В остальном здесь ничего не изменилось.

Паркер обшарил квартиру быстро, но основательно. Он искал имена знакомых Элли – мужчин или женщин. Ему требовалось выяснить, какую жизнь вела мисс Кеннеди. Только кто-то из знакомых мог убить ее и прихватить – чисто случайно – деньги.

На обложке телефонного справочника Паркер обнаружил несколько номеров без имен и комментариев. Паркер переписал их, не очень-то на это надеясь.

В разных бумагах, обнаруженных им в квартире, он отыскал четыре имени, уже известных детективу Догерти, но ни одного нового, а женщины там вообще не упоминались.

Конечно, заниматься бессмысленной болтовней никогда не стоит, но если бы он в последнюю неделю хоть немного беседовал с Эллен, то теперь, может быть, знал кое-что полезное. Однако Паркер не выносил пустой трепотни. О погоде, например, он говорил только в связи с предстоящей операцией.

Итак, квартира ему ничего не дала. Но не обыскать ее он не мог, прежде чем вернуться к Дану.

Уходил он тем же путем. А когда поднялся по пожарной лестнице на половину этажа, сверху прогремел выстрел и пуля, просвистев где-то рядом, со звоном ударилась о железную ступеньку.

Паркер выпрямился и, прижимаясь к стене, выхватил из кармана пальто револьвер. В это время сверху снова выстрелили. Пуля с воем пролетела мимо.

Паркер поднял револьвер и наугад, не прицеливаясь, нажал на курок. В его ушах еще звучал отголосок выстрела, а он уже торопливо, изменив направление, спускался вниз. Внезапно из разбитого окна квартиры Элли до него донеслись быстрые шаги. Значит, дежуривший снаружи полицейский, услышав пальбу, решил выяснить, в чем дело.

Паркер почувствовал, как им овладевает холодный гнев. Проклятый ублюдок торчал здесь на крыше! Вероятно, он постоянно околачивался поблизости. Своей идиотской стрельбой он обнаружил себя. И теперь всем понятно, что он сидит наверху этого проклятого богом дома! Но вместо того, чтобы забраться туда и разорвать его на куски, Паркеру пришлось удирать как кролику. Правда, из-за полицейских, ибо этот слабоумный наверняка привлечет к дому кучу фараонов.

Итак, обосновался он на крыше. Паркер по праву мог пристрелить его, но вынужден был ретироваться. Более того, Паркеру совсем не улыбалось, чтобы парня сейчас сцапали, и он сделал отвлекающий маневр, прикрывая безмозглого идиота.

Паркер пытался дать мерзавцу возможность смыться. Переполненный яростью, ругаясь на чем свет стоит, он наконец достиг земли и пальнул два раза в воздух, чтобы отвлечь внимание копов от крыши. Маячивший возле разбитого окна полицейский заметил его и закричал, приказывая остановиться.

К дому прилегала квадратная зацементированная площадка с ящиками для мусора. Черная железная дверь сбоку вела в подвал. Паркер скользнул туда и ощупью, бранясь не переставая, пробрался через сырой и темный лабиринт к лестнице. Поднявшись по ней, он попал на первый этаж.

Возле парадной двери дома он перевел дух, убрал оружие в карман, застегнул пальто, постоял сосредотачиваясь и спокойно вышел на улицу. Там он зашагал направо и у ближайшего перекрестка услышал сирену полицейской машины, двигавшейся ему навстречу. Но теперь он находился в безопасности. Да и враг его тоже. Проклятый подонок наверняка улизнул.

И вскоре мог объявиться снова.

10

Одетая Дженни вызывала разочарование: ее лицо поражало своей глупостью, хотя в целом девушка выглядела молодо и привлекательно. На ней красовались розовый пуловер, плотно обтягивающий грудь, и зеленая юбка, скрывавшая круглую задницу. Ни чулок, ни носков на ней не было – одни стоптанные домашние туфли на голых ногах.

Она открыла дверь на стук Паркера и, взглянув на него, сказала:

– Ах, это вы! Проходите. У нас настоящий прием. Паркер услышал из кухни голоса и направился туда.

За кухонным столом сидели Негли, Руди и Шелли, они пили пиво и играли в покер. При его появлении собравшиеся оторвались от своего занятия и Негли изрек:

– Ну наконец-то. Я просто уверен, что деньги у тебя, ведь ты так долго отсутствовал. Надеюсь, их не украли опять, Паркер?

– Слушай, Негли, если ты будешь продолжать в том же духе, – процедил Паркер, – я подотрусь тобой, как туалетной бумагой.

– Как дела, Паркер? – заторопился Шелли.

– Ничья, ноль-ноль.

– Где же ты пропадал столько времени? – не отставал Негли.

– От тебя прятался, – буркнул Паркер и обратился к Шелли и Руди: – Мне надо поговорить с Даном.

Негли хотел еще что-то сказать, но Паркер не стал его слушать.

Кифка, все еще мужественно боровшийся с вирусами, сидел в постели. Его плечи и верхнюю часть туловища прикрывали два мохнатых банных полотенца. Клингер согнулся в кресле, точно обанкротившийся владелец прачечной в приемной своего адвоката. Феккио стоял у окна. Увидев Паркера, Кифка воскликнул:

– Где ты был?

– Я начал действовать.

Клингер немного выпрямился и заметил:

– Не ожидал от тебя, Паркер, не ожидал.

Это прозвучало так, словно Паркер был виновником всех его невзгод. Но, по существу, Клингер был прав.

– Если пожелаете, я все сделаю сам, а поможете – еще лучше, – произнес Паркер.

– Паркер не лишен логики, – сказал Феккио, отходя от окна. – Такое могло случиться с любым из нас. Массу вещей нельзя предусмотреть заранее, нельзя запланировать.

Разозленный Паркер заметался по комнате, размахивая руками и сжимая кулаки.

– Этот стервец может меня найти, – говорил он. – Конечно, у него нет разума, нет трезвого плана, стреляет он как идиот, но найти меня может запросто. А я совершенно бессилен!

– Дан уже рассказывал, – заявил Феккио. – Вчера вечером он тебя подстерег.

– И не только вчера! – воскликнул Паркер. – Сегодня тоже.

– Коли ты и впредь будешь так поступать, Паркер, из тебя получится отличный персонаж для комиксов, – хмыкнул из дверей Негли.

Паркер многозначительно посмотрел на Феккио.

– Лучше останови своего любимчика.

У Феккио потемнело лицо.

– При чем здесь я? Отвяжись, Паркер!

– А что, собственно, тебя беспокоит, Негли? – спросил Кифка.

– Моя седьмая часть, – ответил тот. – Где она? И больше ничего.

– Мы о ней позаботимся, – заявил Кифка.

Из темного угла подал голос Клингер:

– Начинаем ссориться? Этого нам и не хватало. Добротной, крепкой склоки.

В комнате появились Руди и Шелли и начали молча наблюдать. Феккио проговорил, ни к кому конкретно не обращаясь:

– Бобу больше нечего добавить, я уверен в этом. – Он посмотрел на Негли и подчеркнуто повторил: – Уверен.

Негли с печальным видом забился в угол.

– Итак, что ты нам сообщишь, Паркер? – произнес Кифка.

Паркер рассказал, как провел вторую половину дня и вечер. Поведал о детективе Догерти, посещении квартиры Элли и придурке на крыше.

– Придется мне бросить «бьюик», – закончил он и добавил: – Рано или поздно фараоны на тебя выйдут, Дан. Ты был знаком с Элли, и они могут заявиться сюда с расспросами. Нам надо найти другое место для встреч.

– У нас есть «Виморама», – заметил Феккио. – Дан может хоть сейчас туда переехать.

– Прекрасно. Как ты на это смотришь, Дан?

– Пока моя Дженни со мной, мне безразлично, где жить, – ответил Кифка.

Паркер вынул из кармана список Догерти и протянул его Кифке.

– Ты никого из них не знаешь?

Кифка прочитал фамилии и кивнул.

– Все ясно. Мне известна почти половина. Ты получил это у фараона?

– Да.

– Одно скажу: у тебя крепкие нервы, – заметил Клингер. – Подумать только, отправиться за информацией к копу!

– Но больше они ничем не располагают, – успокоил собравшихся Паркер.

– Ошибаешься, – неожиданно вмешался Руди.

Все посмотрели на него удивленно. Руди был молчаливым работягой, и его голос приходилось слышать редко.

– Что ты имеешь в виду? – спросил Кифка.

– То, о чем мы здесь говорили, – ответил Руди. – То, что составляет примерно по двадцать тысяч долларов на брата. Чуть меньше. Если учесть расходы, получится тысяч по шестнадцать. Из-за шестнадцати тысяч Паркер отправился домой к полицейскому. А мы преспокойно торчим в квартире, куда с минуты на минуту пожалуют фараоны. Мы околачиваемся прямо на их дороге. Они же ищут таких ребят, как мы.

– Что же, по-твоему, нам надо делать?

– Упаковывать вещи. Я ни в чем не упрекаю Паркера. Каждый из нас мог попасть в подобную ситуацию. Но я повторяю: собирайте шмотки.

Многие годы никто не слышал от Руди столь длинной речи, и потому она произвела впечатление. Она прозвучала гораздо убедительнее болтовни малыша Боба Негли.

Но Паркеру было обидно. Где-то в этом дрянном городе затаился парень с двумя чемоданами украденных денег. Дважды он стрелял в Паркера, зарезал девушку, с которой Паркер жил, и Паркеру пытался пришить свое убийство.

Планы Паркера только внешне выглядели логичными, не лишенными здравого смысла. Если остальные шестеро согласятся ему помочь, то вернуть похищенную добычу будет гораздо проще. Но Паркер решил не отступать, даже оставшись в одиночестве. Правда, тогда ему придется гоняться за человеком, а не за деньгами. Паркер поймал себя на мысли, что считает задуманное почти неосуществимым, и еще больше раздосадовался.

– Если кто-нибудь откажется от своей седьмой части, – буркнул он, – я охотно возьму ее себе.

Негли немедленно заглотнул приманку.

– Нет, Паркер, даже не мечтай, моя тебе не достанется!

– Я тоже не намерен сматываться, – заявил Кифка, – но я сейчас плохой помощник: хожу как новорожденный котенок.

– Феккио, ты согласен мне помогать или нет? – спросил Паркер.

– Да, ты же знаешь. И Боб тоже.

– Хорошо. Клингер?

Клингер пессимистично пожал плечами.

– Мы провернули неплохое дельце, – промямлил он. – И что теперь? Шестнадцать тысяч долларов, с какой стороны ни посмотри, остаются шестнадцатью тысячами.

– Отлично сказано, – с улыбкой заметил Феккио.

Паркер продолжал:

– Шелли?

– Я не собираюсь откалываться от других, – усмехнулся тот. – Такое занятие может оказаться даже интересным.

Кифка обратился к Руди:

– Ты единственный против. Что, если мы разделим твою долю на шестерых?

– Одному мне никуда не деться, – ответил Руди. – Вы все равно решили искать деньги, невзирая на меня. Значит, я подвергнусь такому же риску. Когда вы влипнете, меня тоже схватят.

– Итак, ты с нами?

– Конечно.

– Дан, тебе лучше всех знакомы друзья Элли, – сказал Паркер. – Назови тех, которых нет в списке.

– Погоди, надо подумать.

– Запиши их на листке. Прежде всего, мы должны установить того, кто нам нужен.

– Элли постоянно якшалась с разными людьми, – сказал Кифка, разглядывая имена и фамилии на желтой бумаге. – Многие принадлежат к другому кругу. Я встречался с ними то здесь, то там, но близко не сходился. Если фараон начнет с таких, то до меня ему придется очень и очень долго добираться.

– Возможно.

Кифка пожал плечами.

– Ну ладно. А что за телефоны у тебя записаны?

– Они тебе знакомы? Нашел в квартире Элли.

Кифка покачал головой.

– Нет. Хочешь их проверить?

– Давайте я, – сказал Клингер. – Это мне по силам.

Кифка оторвал от листка полоску с номерами телефонов и протянул ее Клингеру. Тот ушел в гостиную звонить. Взяв с ночного столика карандаш, Кифка облизал его кончик и спросил:

– Значит, припомнить других знакомых Элли?

– Да. Особенно тех, кто питал к ней неприязнь, – подтвердил Паркер.

– Тут я не в курсе. Запишу только имена и фамилии.

– А потом мы начнем играть в детективов? – спросил Феккио.

– Примерно так, – кивнул Паркер.

– Нас ждут крупные неприятности, – заявил Руди.

– Не беспокойся, Пит, – сказал Кифка. – Все не так страшно, как ты воображаешь.

Он откинулся на подушки и начал выводить имена и адреса знакомых Элли. На несколько минут воцарилась тишина. Все сидели и смотрели, как Кифка трудится в поте лица. Шелли предложил:

– Может, в картишки перебросимся?

Все вышли, в спальне остались только Паркер и Кифка. Последний полулежал на постели, нахмурив лоб, словно игрок, раздумывающий над очередным ходом. Паркер приблизился к окну и стал глядеть на ночной город.

Где-то там затаился Он.

11

Он стоял в маленькой кубической комнате с желтовато-коричневыми стенами. Комната имела приблизительно десять футов в высоту, столько же в длину и ширину. С потолка местами слезла побелка. Большую часть пола покрывал коричневый ковер. Мебель была ветхая и устаревшая.

Он смотрел из окна на ночные улицы и чувствовал взгляд Паркера. Где-то поблизости, в какой-то части города, были глаза Паркера, которые искали его.

Он не знал ни имени Паркера, ни его жизни, но это не требовалось. Он видел Паркера. Один раз он попытался свалить на него свою вину и дважды пробовал убить. Он утащил у Паркера огромную сумму денег, которую тот наверняка заимел, ограбив стадион.

Он безумно боялся Паркера. Сперва он вообще не подозревал о его существовании. Знал только, что Элли живет сейчас с другим мужчиной. Гнев и злоба против Элли переполняли его до такой степени, что он и не помышлял о ее сожителе, не отводил ему места в своих планах. Несмотря на это, он вынужден был дожидаться, пока Паркер не выйдет из дому.

Целых три дня крутился он поблизости, высматривая и вынюхивая, не исчез ли Паркер. На некоторое время он уезжал из города. Это произошло после того, как Элли посмеялась над ним, обругала и оскорбила. Она наговорила ему такого, чего он ни разу в жизни не слышал. Будь на ее месте мужчина, он бы прикончил его, не задумываясь. Свой триумф она дополнила мнением о его мужских достоинствах и чудовищных масштабах глупости. Он ни на что не годен в постели, кричала она, а в остальном и подавно. Она вышвырнула за окно его электробритву и заорала, чтобы он упаковывал вещички и убирался к черту. А когда он набросился на нее, не в силах больше выносить унижений, она юркнула в кухню и, выхватив из ящика острый нож, начала угрожать ему, не прекращая вопить.

Тогда он забрал свое барахлишко и ушел, а она захлопнула за ним дверь. Уже на лестнице он услышал, как она задвинула щеколду. Ключ от замка у него был, но со щеколдой он бы не сладил.

В тот же вечер он уехал в Мексику. Он знал, что Элли наверняка всем расскажет, как ловко она с ним разделалась, передаст и все свои слова, и то, как угрожала кухонным ножом. Теперь он боялся смотреть в глаза своим знакомым, ибо Элли их во все посвятила.

За два месяца пребывания в Мексике его гнев и чувство оскорбленного достоинства выросли до необъятных размеров, и он решил вернуться в Штаты, воображая, что не найдет себе покоя, пока не рассчитается с Элли.

В город он прибыл в пятницу вечером. Холодная ярость, овладевшая им, давала возможность думать и планировать действия. Он намеревался свести счеты с Элли так, чтобы самому не пострадать. Ведь если его схватят и осудят, он не достигнет желаемого: никакой расплаты не получится.

Итак, он действовал обдуманно. Сперва разведал ситуацию и оценил ее, увидев Паркера. Проследил, как тот уехал на грузовике и вернулся на такси. Он ждал, зайдет ли подлость Элли так далеко, что она оставит этого мужчину ночевать? Да, он действительно остался на ночь, и не на одну.

Он по-прежнему выжидал. На той же улице, через несколько домов, он снял крохотную комнатушку. Когда ему становилось невмоготу – слипались глаза и подкашивались ноги, – он отправлялся туда спать. Сны он видел тревожные. Ложился глубокой ночью и той же ночью вскакивал с кровати, дабы занять свой пост. Сначала он испытывал злобу только к Элли, но постепенно она распространилась и на Паркера. Трое суток тот провел в квартире Эллен. В ее постели!

Он вспомнил, с какой ненавистью кричала Эллен о его сомнительных мужских достоинствах. Обида с новой силой завладела им в ночной тишине лестничной площадки Эллен. Медленно тянулось время.

Лишь через три дня незнакомец вышел из дому. Он оказался высоким, решительным и сердитым мужчиной. Проведя столько времени с Эллен, он не выглядел ни спокойным, ни умиротворенным, напротив, был каким-то апатичным.

Незнакомец спустился вниз по лестнице. Он чуть постоял, прислушиваясь к удалявшимся по улице шагам, и принялся за работу.

Его ключ подошел к замку, на щеколду дверь не запирали и цепочки не накидывали. Он бесшумно проскользнул в квартиру.

Он не сомневался, что она в спальне. Где же еще быть этой неряхе?

Элли и вправду находилась там. Она лежала полуголая на кровати, из ее наглого рта свисала сигарета. Она сонно подняла на него глаза, сдвинула брови, но не проявила признаков страха, не разозлилась, только посмотрела устало и недовольно.

– О, господи боже, – вздохнула она.

Деталей своей мести он ясно не представлял. Знал только, что вернулся в город рассчитаться с Эллен. И вот он достиг первого круга ада, предшествующего исполнению задуманного. На какое-то мгновение его охватил панический страх: он понятия не имел, что должен теперь делать.

И она немедленно воспользовалась его минутной слабостью, уже искривив губы для первых бранных слов. Он с ужасом осознал и то, что ее дерзость снова берет верх, и свою беспомощность, и неотвратимость печального, достойного сожаления отступления.

Но на сей раз ничего подобного не должно произойти.

Он повернулся и, обведя глазами комнату, точно не узнавал ее, остановил взгляд на тонких и острых скрещенных саблях на стене.

Думать было поздно: с ее губ уже срывались оскорбительные слова.

Он протянул руку – и на стене осталась лишь одна блестящая диагональная линия. Другая диагональ очутилась в его ладони. Он еще не знал, как поступит, но пальцы так удобно и естественно лежали на эфесе, что, не успев опомниться, он автоматически занес саблю над своей головой.

Теперь все разрешилось бы, испугайся она хоть на мгновение. Он еще не сомневался, что схватил клинок только для устрашения. Ему совсем не хотелось калечить ее. Кто угодно увидел бы, что он человек иного сорта.

Но она не испугалась, или просто не показала своего страха. Она только прошипела со злостью:

– Слушай, полудурок, чего ты добиваешься? Ты вообще не способен никого зарезать, если не умеешь даже…

Он понял, какие слова последуют дальше, ибо изучил все ее выкрутасы, причинявшие ему боль. И еще он понял, что обязан заставить ее замолчать. У него не было выбора, не было, и все.

Одним прыжком он подскочил к ней, широко размахнулся и проткнул ее насквозь, пригвоздив к кровати. Фраза навсегда осталась недоконченной. А жизнь кругом продолжалась, прервавшись только для Эллен в это кровавое мгновение. Голова ее медленно склонилась к позолоченному эфесу сабли.

Теперь ему следовало поторапливаться, стремительное время нельзя было повернуть вспять.

Полиция. Сейчас явился полиция. Неужели он оставил много следов?

По счастью, на нем были перчатки. Он надел их для тепла, а вовсе не из-за отпечатков пальцев. Но так или иначе, ему повезло.

Что же еще? Какие вещи он мог позабыть в ее квартире? Те, что не прихватил с собой в прошлый раз.

Он тщательно осмотрел комнату, потом открыл стенной шкаф и увидел там чемоданы и огнестрельное оружие.

Два автомата!

Заинтересовавшись этим обстоятельством, он поднял крышки чемоданов. Внутри лежали деньги, целая куча зеленых банкнотов.

На минуту он даже забыл о мертвой Элли. Машинально сунув в карман револьвер, он с чемоданами в руках выбрался на волю.

Его «форд», еще покрытый мексиканской пылью, стоял на другой стороне улицы. Он убрал чемоданы в багажник, сел за руль и через ветровое стекло увидел незнакомца, шагающего по тротуару с покупками в руках.

Он направлялся к Эллен солидной тяжелой походкой, словно человек из железа. Непреклонный как судьба.

Чемоданы и оружие в шкафу наверняка принадлежали ему.

Незнакомец уже вошел в дом и теперь, вероятно, поднимался вверх по лестнице. В квартире он обнаружит убитую Эллен, исчезновение чемоданов и начнет его преследовать.

В зеркале заднего вида он заметил на углу телефонную будку, сплошь состоящую из стекла, державшегося на каркасе – зеленых металлических полосках. Он выпрыгнул из кабины и побежал к будке, нащупывая в кармане монету.

Мысли скакали в его голове, как цифры в счетной машинке. Он словно мчался вниз в бешено летящих санях. Позже у него будет время подумать, как ему удалось съехать с этой проклятой горы.

– Коммутатор. Что вам угодно?

– Убита женщина, – почти прошептал он. – Лонгманс-авеню, 106/12, квартира 14.

– Что?

– Сообщите полиции. Скорее! Убийца еще там.

– Прошу вас…

– Адрес: Лонгманс-авеню, 106/12, квартира 14.

– Ваше имя?..

Он повесил трубку.

Теперь снова в «форд» и на заднее сиденье. На переднем его заметят, а здесь, в темноте, он сможет спокойно наблюдать.

Минуты через две после его звонка из-за угла вырулила желто-белая патрульная машина. Она остановилась прямо перед домом Элли. Из кабины вылезли два полицейских в форме и поспешили в подъезд.

Тридцать раз успели обежать вокруг земли его возбужденные мысли, прежде чем, снова появился незнакомец, как ни странно – один. Оглядевшись, он направился к центру города.

Со своего заднего сиденья он таращился на неизвестного, скрипя зубами и сжимая кулаки. Где же он допустил ошибку? В квартире находился труп, в шкафу лежало оружие – незнакомец не сумел бы ничего объяснить. Почему же его отпустили?

Отпустили?

А собственно, кем был этот человек? В первый раз задал он себе такой вопрос. Кто столь легкомысленно оставил в шкафу чемоданы, набитые деньгами, кто засунул туда кучу огнестрельного оружия, кто не побоялся бросить все это и уйти твердыми шагами?

Он решил последовать за неизвестным, чтобы не потерять его окончательно. Заперев дверцы «форда», он отправился пешком, поскольку незнакомец тоже был без машины. Он держался от него на значительном расстоянии, наблюдая, как тот идет, тяжело размахивая руками, словно налитыми свинцом.

Он следил за неизвестным до тех пор, пока не понял, что у того имеется еще один «хвост» – приземистый мужчина в синтетической спецовке. Остановившись, он начал наблюдать.

Ведя свой странный диалог, незнакомец и человек в спецовке не заметили, что он находится достаточно близко и подслушивает. Он разобрал фамилию «Кифка» и вспомнил, что Элли как-то упоминала ее. Однако смысла разговора он не уловил, да это и не интересовало его. Потом беседа закончилась, и незнакомец уехал в такси, бросив мужчину в спецовке на краю тротуара.

Едва такси скрылось из виду, он подошел к брошенному и, пообщавшись, убедился, что тот был незначительным, безобидным субъектом. Но этот человек знал, где живет Кифка.

– Вы меня не проводите?

– Охотно, – согласился мужчина в спецовке.

Его звали Мурэй.

Они поймали такси и, не доезжая двух домов до Киф-ки, вышли. Ему не хотелось брать с собой Мурэя, но в противном случае тот мог сам отправиться к Кифке и предупредить незнакомца, что за ним кто-то следит.

Мурэй задавал столько вопросов, что ему пришлось вытащить револьвер и прикрикнуть:

– Заткни свою глупую пасть!

Мурэй умолк. Они вместе спрятались в проезде напротив жилища Кифки и стали ждать. Мурэй показал ему нужные окна: все они были освещены.

Если он убьет незнакомца, все образуется. Потом снова в Мексику, теперь уже навсегда и с чемоданами, полными денег. Правда, на границе, наверное, возникнут трудности, но он что-нибудь придумает. Например, засунет банкноты в запасное колесо. Словом, выкрутиться можно.

Погруженный в мечты о Мексике и богатстве, он не сразу заметил, как незнакомец вышел из подъезда и спустился по ступенькам. Осознав это, он поднял тяжелый револьвер и прицелился, но придурок в спецовке крикнул:

– Эй!

Он развернулся и, совершенно не задумываясь, выстрелил в глупую голову Мурэя. А подумать следовало: незнакомец на другой стороне улицы сразу бросился в укрытие. Он отшвырнул тело Мурэя в сторону и дважды пальнул в неизвестного, но оба раза промахнулся.

А затем тот выстрелил в него. Пуля просвистела мимо уха. Он еще никогда не попадал под обстрел. Это было чудовищно, гораздо страшнее, чем он мог себе представить.

Он побежал.

А когда наконец успокоился, понял, что своим бегством все испортил. Теперь он потерял незнакомца. Преследователь мог легко превратиться в преследуемого. Ему нужно обязательно выяснить, где незнакомец находится. Ни в коем случае нельзя упускать его из виду, но самому нужно оставаться невидимым. Будет ужасно, если это ему не удастся. Не удержав незнакомца впереди, он запросто пропустит его себе за спину.

Он подумал, что неплохо поскорее смыться в Мексику и все забыть. Но пока бегство исключалось. И в Мексике, и в Европе, и на всем земном шаре его жизнь будет невыносимой от страха перед незнакомцем.

Однако ошибку он уже совершил. Пришлось вернуться. Окна Кифки теперь стали темными. Незнакомец, конечно, скрылся. Может, притаился сзади? Он обернулся, по спине пробежали мурашки, заболел затылок, а руки беспокойно задвигались.

Он пришел в снятую им комнату обходным путем, непрерывно петляя и огибая все темные места. Похоже, никто за ним не следил, но наверняка он ничего не знал.

Уже в комнате он поставил на подоконник стаканы и бутылки: если кто-нибудь полезет в окно, они упадут на пол. К двери подвинул комод. Несмотря на принятые меры, спал он плохо и часто пробуждался от хаотических снов, полных крови, черного дерева, блестящих сабель, револьверов и колотых ран.

Большую часть следующего дня он провел в помещении. Временами дремал, потом смотрел в окно и вышагивал взад-вперед. Только к трем часам он осознал, что ожидает появления незнакомца, и взял себя в руки. Он просто не мог больше сидеть в комнате, ему требовалось выйти на улицу и найти какое-нибудь, пусть даже бесполезное занятие.

Он проехал мимо дома Кифки, но не обнаружил там и следов незнакомца. Труп Мурэя увезли, а место, где он лежал, ничем не обозначили.

В сущности до него не доходило, что он убил двух человек и теперь пытается прикончить третьего. Он поступил так потому, что другого ему не оставалось.

Он не сомневался, что не решился бы на столь безумные поступки, не попади в ненормальное положение. В обычной ситуации он бы не смог убить человека, так же, как сорвать флаг США. В том, что он расправился с Эллен и Мурэем и охотился за незнакомцем, виноваты лишь обстоятельства, а не его персона.

Он миновал дом, в котором обитала Эллен. Ничто не указывало на совершившееся здесь вчера убийство. Чисто импульсивно он затормозил возле следующего здания и зашагал обратно.

Тут жил незнакомец. Вернется ли он?

Он вошел в подъезд и поднялся по лестнице. Полицейского, сидевшего на табурете перед квартирой Эллен, он заметил слишком поздно. Спуститься он уже не мог и потому выбрал единственно возможный вариант: полез еще выше. Коп, читавший бульварную газету с крупными жирными заголовками, взглянул на него лишь мельком.

Ему ничего больше не оставалось, как забираться на крышу. Там он неожиданно почувствовал себя одиноким и несчастным. Под его ногами лежал покоробившийся толь, а над головой висело серое вечернее небо. Он двинулся к карнизу, ступая очень осторожно, ибо боялся, что толь не выдержит его веса и прорвется. Подойдя к краю, он присел на корточки и опасливо взглянул на проходившую внизу улицу. Явится ли сюда незнакомец? Почему-то такое казалось ему вероятным, впрочем, других мест, куда мог притащиться неизвестный, кроме квартиры Кифки и этой, он вообще не знал. Следовательно, было логично ожидать его появления возле одного из двух домов. Для этой цели крыша была вполне пригодна.

Он еще не уяснил, отчего ему хочется здесь торчать: то ли в надежде, что незнакомец вернется, то ли наоборот. На всякий случай он не выпускал улицу из поля зрения и раздумывал над тем, можно ли отсюда точно попасть в цель из револьвера.

Он бы охотно еще раз осмотрел спальню, где убил Эллен. Труп наверняка уже увезли. Теперь там пусто. Ему безумно хотелось туда проникнуть.

Он облокотился на низенький парапет и целиком погрузился в свои спутанные мысли.

Какой-то шорох заставил его вздрогнуть, и он с трудом подавил рефлекторное желание двинуться с места, а значит, зашуметь самому. Он только повернул голову и увидел незнакомца, словно возникшего из воздуха на другой стороне крыши.

Нет, не из воздуха. Там, на тыльной стене дома, располагалась лестница.

Он торопливо схватился за рукоятку револьвера в кармане, но было уже поздно. Незнакомец исчез внизу: сначала скрылись его ноги, затем туловище и, наконец, голова. Каким холодным и неподвижным казалось его лицо!

Он заспешил к противоположному карнизу и, добравшись до него вовремя, проследил, как незнакомец скрылся в окне квартиры Элли.

Может, последовать за ним? Нет, чересчур опасно. Рано или поздно он подстережет его на обратном пути, и тогда главное – не промахнуться.

Вскоре так и произошло, но ему показалось, что время тянулось бесконечно долго. Незнакомец возник в трепетном свете сумерек и начал подниматься вверх по пожарной лестнице.

Он прицелился и нажал на курок, но дилетанты всегда мажут при стрельбе вниз – они забирают слишком высоко.

Незнакомец отклонился вправо и замер, прилепившись всем телом к стене. Однако он по-прежнему оставался целью, в которую можно было попасть. Новый выстрел – и опять промах.

Незнакомец тоже ответил выстрелом, и его лицо обожгло каменными осколками парапета.

Такого он не смог выдержать. Проживи он на свете сто лет и попадай каждый день в перестрелку, он бы и тогда не привык к этому. Всякий раз он бы снова впадал в панику. В незнакомца можно было палить сколько угодно – тот сохранял присутствие духа, правильно оценивал ситуацию и либо отвечал ударом, либо защищался. Непонятно, как ему это удавалось.

Второй раз он побежал по крыше, ни о чем не задумываясь, забыв свои страхи провалиться. Он отворил чердачную дверь и кубарем скатился по лестнице, даже не заметив, что возле открытой квартиры Эллен уже никто не сидел. Выскочив на улицу, он в мгновение ока долетел до своего «форда» и, задыхаясь, юркнул в кабину, злой и посрамленный.

Немного позже он вернулся в свою комнатушку и заперся в этом кубе с равными десятифутовыми гранями. Он смотрел в окно, чувствуя взгляд незнакомца, и знал, что не найдет в себе мужества бежать из страны, а будет только ждать, пока незнакомец отыщет его.

Ничего ему не хотелось. И во всем была виновата Эллен, только она. Ах, если бы ей… Если бы…

Комната вдруг показалась ему мрачной, враждебной и непонятной. Он не мог больше торчать в ней, ожидая мести незнакомца.

Он заслужил небольшой отдых. Напряжение было слишком велико и слишком продолжительно. Наступило время расслабиться, обо всем ненадолго позабыть, найти способ и средства отвлечься.

Он отодвинул от двери комод, который использовал в качестве баррикады, вышел в коридор и позвонил по автомату своему старому приятелю. Тот страшно удивился:

– Какими судьбами? Ты давно из Мексики, дружище?

– Уже несколько дней. Ты сегодня вечером занят?

– Нет.

– Ну тогда давай сходим в кино, а сначала выпьем пивка.

– Договорились. Заезжай за мной. Слушай, а что там с Эллен?

– Как? Ах да, там что-то случилось. Пока, я уже еду к тебе.

Он положил трубку. Звонок приятелю был ошибкой, которая могла стоить ему жизни.

12

Детектив Догерти очень сомневался, что поступил правильно. Конечно, он схитрил, но не напрасно ли? Возможно, что и так. Направляясь в город на встречу с лейтенантом, он позволил себе помечтать о том, как облапошит мнимого Джо и в конце концов арестует. Вот они сидят в подвале – Догерти и человек с лицом игрока в покер. Неожиданно Догерти выхватывает из колоды пятого туза – пистолет – и командует: «Руки вверх!» А ведь тогда в спальне Джо так увлекся, записывая имена и фамилии… Или, уже уходя, он вообще повернулся к Догерти спиной…

Детектив Догерти – достаточно умелый криминалист – ясно видел каждую возможность, которую предоставлял Джо для своего задержания. Однако опыт подсказывал детективу, что возможности эти возникли не в результате небрежности, а были своеобразным вызовом. Они родились на свет как напоминание о том, что его жена и дети, хотя и находятся в безопасном соседнем доме, все-таки услышат выстрелы, которыми убивают Догерти. «Не забудь, – словно говорил Джо, – они этих выстрелов ждут».

Так размышлял ехавший в город детектив. И еще он думал, что больше всего на свете ослабляет человека сознание того, что его жена и дети прислушиваются, не просвистит ли пуля, которая убьет их мужа и отца.

Не будь у него семьи, вряд ли Джо явился бы к нему столь неосмотрительно. Возможно, Догерти был бы убит или Джо арестован, но так или иначе, дело на этом закончилось бы.

Конечно, он не сомневался, что в случае отсутствия жены и детей, Джо поступил бы совсем иначе.

«Он использовал мое слабое место», – подумал Догерти. В глубине души он ненавидел Джо за это и страстно желал его поимки.

Найдя место для машины в двух кварталах от управления полиции, он вернулся туда пешком. Поскольку стемнело еще не совсем, очень немногие водители включали габариты.

После пяти вечера управление полиции всегда казалось Догерти сюрреалистичным и предвещающим роковые бедствия. Он привычно отсчитал сорок ступенек, поднимаясь наверх, распахнул обветшалые двери и шаг-пул в зеленый, пахнущий антисептиками холл. За ним располагался облицованный деревом кабинет лейтенанта.

Лейтенант походил на Эйзенхауера, который никогда не улыбается, а если открывает рот, то показывает коричневые гнилые редкие зубы. Жестом он предложил Догерти присесть и промолвил:

– Я выполняю то, о чем вы просили по телефону. Теперь давайте подробности!

Догерти в немногих словах изложил случившееся, не прибегая к комментариям и пояснениям, точно пересказывал содержание фильма.

Когда он умолк, лейтенант заметил:

– Ладно, теперь я понимаю, почему вы не пытались его задержать. Ваш поступок умен и логичен: частная квартира и тому подобное. Но зачем вы дали ему фамилии? Список был правильный?

– Да. Другого под руками не оказалось. Поскольку он лично знал убитую девушку, то не поверил бы мне, не увидев на бумаге ни одного знакомого имени.

– Разве он говорил, что кто-то из списка ему известен?

– Нет, конечно нет. Я решил его об этом не спрашивать, чтобы не злить.

Лейтенант кивнул, буркнул что-то невнятное и произнес:

– Так почему же вы вообще дали фамилии? Неужели не могли заявить, что список находится в полиции, а сами вы ничего не помните?

– Потому что теперь у нас появится след, – ответил Догерти. – Мы знаем девять человек, которыми он обязательно заинтересуется. Конечно, он понимает, что мы начнем следить за ним. Но если ему настолько необходимы эти имена, что он не побоялся явиться ко мне домой, то он наверняка постарается навестить всех девятерых раньше нас.

– Почему? В чем там дело?

– Точно не знаю. Но происходящее каким-то образом связано с ограблением стадиона. Я уже говорил вам, что, по-моему, Джо к нему причастен. Он скрывался у Кеннеди, ожидая, пока утихнет горячка. Убийца Кеннеди утащил из квартиры что-то, принадлежащее Джо. Либо некий предмет, раскрывающий личность Джо, либо его часть добычи.

– Ага, – протянул лейтенант. – Выходит, грабителя кто-то ограбил. Теперь ему жарко придется, верно?

– Во всяком случае, такая гипотеза объясняет его решительность.

Лейтенант кивнул.

– Согласен. Он непременно посетит людей из вашего списка, если собирается вернуть свои деньги.

– Да, допуская, что речь идет о деньгах. А вдруг у него украли нечто другое?

Лейтенант нетерпеливо махнул рукой.

Какая разница, что именно: ему обязательно нужно заполучить это обратно. Повторяю, вы поступили умно, Догерти.

Детектив улыбнулся, хотя и почувствовал себя униженным. Дело в том, что всякий, раз, когда лейтенант его хвалил, Догерти вспоминал, что у начальника нет высшего образования. Об этом странном обстоятельстве он услышал случайно несколько лет назад, еще до того, как переключился на криминальную работу. Обычно он о нем не думал, но едва лейтенант начинал рассыпаться в похвалах, внутренний голос Догерти нашептывал с насмешкой: «А у него нет диплома об окончании высшей школы!»

Лейтенант продолжал:

– Вам нужно связаться с сотрудниками, занимающимися делом об ограблении стадиона. Сообщите им свои соображения и просмотрите фотоархив. Между прочим, как вы относитесь к штриховым изображениям?

– Да никак, – пожал плечами Догерти. – Если сначала видишь человека, то потом находишь известное сходство с изображением. Но когда сперва посмотришь на изображение, то ни малейшего сходства не отыщешь.

– Тогда сядьте вместе с художником и помогите ему составить словесный портрет.

Догерти глубоко вздохнул.

– Лейтенант, – вымолвил он, – освободите меня от дела Кеннеди.

– Но по какой причине?

– Передайте его кому-нибудь другому, а меня временно переведите в отдел расследования грабежей.

Лейтенант прищурился и открыл рот. Теперь он больше не походил на Эйзенхауера.

– У вас что, не все дома, Билл?

Очень редко лейтенант называл его Биллом, обычно за этим следовал нагоняй. Догерти спокойно ответил:

– Я совсем не хочу начинать работу в одиночестве.

– Вы желаете просто наблюдать за тем, как вкалывают другие, – саркастически заметил лейтенант.

Догерти пропустил насмешку мимо ушей.

– Правильно, – кивнул он. – Я бы не отказался войти в число тех, кто его арестует.

– И вас не тревожит негодяй, убивший бедную малышку Эллен Кеннеди?

– Никоим образом.

Лейтенант словно собрался расхохотаться, но в действительности только открыл рот и поскреб указательиым пальцем по переднему зубу – отвратительная привычка.

– Хорошо, – согласился он. – Отправляйтесь домой и как следует выспитесь. А я тем временем заготовлю приказ о вашем переводе.

– Большое спасибо, лейтенант.

– Вы надеетесь его отыскать?

Догерти усмехнулся, предвкушая успех.

– Во всяком случае, я основательно подготовлюсь к его появлению, – ответил он.

13

Кифка лежал на горе подушек, как князь. Он находился в коттедже № 1 «Виморамы», единственном, оснащенном телефоном. Дженни в приступе усердия отняла ключи у малыша Негли и собрала подушки со всего санатория. Она сложила их кучей на изголовье кровати Кифки, и теперь он чувствовал себя как опрокинутая на спину черепаха, которая двигает лапками, но никак не может подняться.

В его распоряжении имелись только две вещи: телефон и Дженни. Он занимался сразу обеими: левой рукой прижимал к груди девушку, а правой – трубку к уху.

– Слушай, Будди, – говорил он в микрофон, – я поведаю тебе такую историю, которую ты запросто продашь киношникам. Только ответь, пожалуйста, на мой вопрос.

– Да, я человек любопытный, – отвечали ему. – Несколько дней назад убили Элли, а теперь ты звонишь именно из-за нее. Естественно, я желаю знать, что случилось.

– Да ничего. Просто мне нужно выяснить, кто был знаком с Элли, и все. Назови мне тех, кого я не знаю.

Дженни состроила гримасу и прошептала:

– Только и слышно: знаю – не знаю, знал – не знал.

Дан уткнул ее голову в подушки. В трубке продолжали:

– Отчего ты не сообщишь мне подробности, коли все уже закончено? Конечно, если у вас не произошло ничего другого.

– Ну понимаешь… – неопределенно протянул Кифка.

– Ладно, – рассердились в трубке. – Я должен подумать.

Пока на другом конце линии молчали, Кифка заигрывал с Дженни.

Наконец fpy6Ka ожила:

– Как насчет Фрэда? Фрэда Бурроу? Ты с ним знаком?

– Да.

– А женщины нужны? Девушки, с которыми она общалась?

– Не помешают.

– Рита Лумас. Слыхал?

– Нет. Давай адрес.

– Гм… Каде-авеню, номера дома не помню. Посмотри в справочнике.

– Хорошо. – Кифка подтолкнул Дженни к комоду, где лежал блокнот и повторил: – Рита Лумас.

Дженни неохотно записала сказанное. До конца разговора она простояла возле комода, нацарапав на бумаге еще два имени – одно с адресом, а другое с номером телефона. Когда Кифка положил трубку, Дженни спросила:

– Сколько это будет еще продолжаться, Дан? Неужели ты не можешь хоть ненадолго оставить свой дурацкий телефон?

Он покачал головой.

– Увы, нет.

Кифка понимал, что время упускать нельзя. Вчера вечером в Паркера стреляли возле квартиры Элли, и с тех пор никаких следов убийцы они не обнаружили. Вчера же они собрались в «Вимораме», и Кифка начал звонить по телефону, пока остальные проверяли людей, адреса которых Кифка записал по памяти. К девятерым из списка, полученного от полицейского, они еще не приступили и надеялись, что это не понадобится. Они улеглись вчера около полуночи, а сегодня рано утром снова принялись за работу. Но до сих пор, почти к середине дня, ничего не выяснилось. Сбитый с толку Кифка нервничал вместе с Дженни.

– Ничего не случится, если ты забудешь о телефоне на пять минут, – упорствовала девушка.

– А ведь Паркер был прав, малышка. Я не избавлюсь от вирусного гриппа, пока ты рядом.

– Наоборот, животное тепло приносит тебе пользу, – возразила она.

– Определенно.

Следовало произнести это ядовито, но получилось радостно. Дженни была редчайшим событием в жизни Кифки, и он старался привыкнуть к такой перемене. Кифка – высокий блондин, тяжеловес – имел два достоинства: отличную мускулатуру и талант водить машину. Порой он нанимался в таксисты, чтобы заработать на жизнь, в остальное время соглашался на любое занятие: избить кого-то за вознаграждение, сделаться шофером при ограблении стадиона.

В свои тридцать четыре года он прекрасно понимал, что собой представляет, и потому никак не мог ожидать, что в его жизни появится девушка, подобная Дженни.

Повстречались они следующим образом. Он тогда служил таксистом. Однажды его остановили косматый обиженный парень и какая-то девушка. Попросив отвезти их в пригород, они всю дорогу ссорились и бранились, а когда машина остановилась у светофора, девушка открыла дверцу, вытолкнула парня на мостовую и обругала. Парень что-то пробормотал и исчез в ночи. Едва загорелся зеленый свет, Кифка спросил:

– Мне его подождать, леди?

Слово «леди» не подходило к ней. Она была совсем юной, свежей, как весенняя зелень. В своем розовом платье с уймой воланов и оборочек, она выглядела поразительно эффектно.

– Я бы не стала его ждать, даже будь мы с ним сиамскими близнецами. Поезжайте дальше!

Он тронулся с места, но через несколько кварталов она попросила:

– Остановитесь возле какого-нибудь приличного заведения, я хочу выпить.

Желание пассажира – закон. Кифка затормозил перед солидным с виду кафе, и она заявила:

– Я никогда не хожу без провожатого. Пойдемте со мной.

– Вы же видите, как я одет, – засопротивлялся он, думая о помятых брюках, кожаной куртке и дешевой фуражке.

– Ну и что? – пожала она плечами, и вопрос был исчерпан.

В кафе, за бокалом вина, она разговорилась и сообщила ему все о своей жизни и парне, которого только что прогнала. Ни в ней, ни в нем не оказалось ничего особенного. Оба были студентами, родились в родственных семьях, а теперь жили самостоятельно в городе, гораздо большем, чем их родной.

Через некоторое время она ужасно наскучила Кифке. Платила она, правда, из своего кармана, но поскольку пассажиров сейчас он не возил, то терпел убыток.

Наконец он решил, что быстрее всего отделается от нее, если проявит назойливость. Так он и сделал: через сорок пять минут она лежала с ним в своей собственной комнате на постели.

Это продолжалось уже восемь месяцев с перерывом на трехмесячные каникулы, когда она уезжала домой. В первый раз Кифка подумал, что каникулы положат всему конец, но наступил сентябрь, и Дженни вернулась.

Сначала он хранил в строгой тайне то, что касалось его жизни, но потом стал все больше доверять ей, и теперь она знала о нем решительно все. За исключением того, как вылечить вирусный грипп.

– Животное тепло, – повторила она, не имея понятия, что это такое.

Он немного отстранился и сказал:

– Последний звонок, ладно? В списке остался один человек, потом я закончу.

– Ты обещаешь?

– Железно.

Но едва он протянул руку к аппарату, как телефон зазвонил сам.

Он взял трубку.

– Можешь зачеркнуть еще двоих, – не представляясь, заявил Клингер. – Билла Повелла и Джо Фокса. Они отпадают.

Кифка повторил имена специально для Дженни, и та замазала их в списке, потом Кифка вздохнул:

– Все, Авель, мы закончили. Теперь нужно приниматься за список копа.

– Так я и думал, – произнес Клингер.

Кифка назвал ему две фамилий с адресами. Клингер угрюмо проговорил их вслух, и беседа завершилась.

– Ты же обещал, один звонок, – напомнила Дженни.

– Клингер не считается.

Он опять отлепил ее от себя и набрал номер.

Ему ответил сонный мужской голос, без предисловий поинтересовавшийся, сколько сейчас времени. Кифка сообщил, что уже полдень, и человек на другом конце линии промямлил:

– Ох, дружище, я ведь до самого утра не ложился. Тот сумасшедший, который недавно вернулся из Мексики, сидел у меня в гостях, мы всю ночь пьянствовали. Впрочем, ты его, наверное, не знаешь.

– Неважно, главное знал ли он Эллен Кеннеди?

– Что за вопрос! Ведь они сожительствовали, ясно? Кифка подал рукой Дженни знак, чтобы она внимательно слушала, и медленно произнес:

Как его имя и фамилия?

14

Авель Клингер был бизнесменом и деловым человеком, имея к тому настоящее призвание. Только обстоятельства вынудили его временно стать преступником, и эта временность тянулась уже двенадцать лет.

А виновато во всем было телевидение. Телевидение оказалось грязным пятном, чем-то гнилостным, портившим глаза юных американцев, коварным чудовищем, поселившимся в каждом доме. Оно пропагандировало секс и садизм, курение и пьянство. Оно пожирало средства порядочных деловых людей, пытавшихся зарабатывать честные доллары в условиях, когда доходы непрерывно падали, а налоги росли. Благодаря вмешательству правительства, увеличившего дотации на лечение и отчисления в фонд социального страхования, честный труженик еще бы продержался на поверхности, если бы не проклятое телевидение.

Клингер имел собственный кинотеатр. По субботам там запускали сеансы, состоящие из двенадцати мультипликационных фильмов, одного научно-популярного и одного вестерна. В остальные дни демонстрировалось по два обычных фильма, трюковой и еще последние новости. Кинотеатр был удивительно милым, он стоял на пересечении двух улиц и уже почти сделался привычным атрибутом города, как обе местные библиотеки или районное почтовое отделение.

Но тут появилось телевидение.

Дела сразу ухудшились, а когда он поджег кинотеатр, чтобы получить страховку, и вовсе стали плохи. Он допустил массу ошибок и его арестовали. Узнав, что он взял ссуду под весь страховой полис, и теперь тот пропал, поскольку мужа осудили, жена развелась с ним после двадцати шести лет супружества. Сын укоризненно посмотрел на него и, проговорив с сожалением: «Ну ты даешь, папа!», переменил фамилию.

Однако в тюрьме Клингер встретил людей, которые помогли ему начать новую жизнь. И, отбыв положенный срок, он больше не боялся разориться. При организации вооруженных ограблений всегда найдется работа для человека, похожего на бизнесмена, бухгалтера или генерального директора. Правда, Клингер страшно нервничал, когда ему приходилось носить огнестрельное оружие, и до сих пор ни разу не стрелял, хотя в его новой профессии оружие было необходимо. Впрочем, она имела свои достоинства: ни служащих, ни налогов, ни сверхурочных, а вместо законной жены – симпатичная блондинка. Короче, жаловаться было грех.

Однако Клингер совершенно не умел разнюхивать и разведывать, как умели настоящие сыщики.

И что же получалось? Паркер, Кифка и прочие занимались работой, словно не произошло ничего необычного.

Пит Руди предложил вечером очень разумное решение, но остальные с ним не согласились. По правде говоря, Авель Клингер тоже не спешил сказать «прощай» своим деньгам. Как он сам заметил: шестнадцать тысяч долларов – это шестнадцать тысяч долларов.

Итак, он шагал по холодной улице, разыгрывая из себя детектива, подобно герою кинофильма. Он искал человека, кому собирался задать глупые вопросы, держа в руках тетрадку.

Перед ним появился ряд домов, длинный-длинный. Клингер добрел до третьего строения, поднялся на лифте на седьмой этаж, нашел нужную квартиру и позвонил. Теперь он чувствовал себя увереннее со своей выдумкой, ибо испробовал ее уже в восьми местах. Сейчас, наконец, он приступил к списку уголовной полиции. Но ведь Клингер совершенно не похож на Паркера, а потому с ним ничего не случится.

Дверь открыл молодой человек во фланелевой рубашке и брюках цвета хаки.

– Что вам угодно? – произнес он.

Клингер продемонстрировал ему тетрадь с шариковой ручкой и поинтересовался:

– Вы глава семьи?

Молодой человек рассеянно кивнул.

– Да.

– Если вы располагаете свободной минутой, я проведу у вас коротенький опрос. Я из института общественного мнения.

– Наверное, собираетесь что-нибудь продать? Словарь или нечто подобное?

– О нет, я ничего не продаю. У вас есть телевизор?

– Конечно.

– Правильно, теперь телевизоры у всех. Спросите любого, ходит ли он в кино, и тогда услышите, что он ответит: в наше время каждый имеет телевизор, даже старьевщик. – Клингера огорчало, что он поневоле сделался объектом злой шутки, играя роль исследователя общественного мнения о телепередачах. Но Паркер не ошибся: это был лучший метод поиска. – Могу я войти? – продолжал Клингер.

– Пожалуйста.

Клингер благодарно улыбнулся и перешагнул порог.

Теперь осталась сущая ерунда. Трюк заключался в том, что он поинтересуется у мужчины его отношением к телевидению и ненавязчиво выяснит, смотрел ли подозреваемый передали тем вечером, когда убили подругу Паркера. Если смотрел – все подозрения отпадают. В противном случае он задаст несколько хитрых вопросов и установит, чем же мужчина занимался. Когда же тот начнет уклоняться от прямых ответов, Клингер сообщит о нем Кифке, и кто-нибудь обработает парня другим методом.

В любом случае Клингер собирался проторчать здесь не больше пяти минут и чувствовал себя в безопасности.

Однако в комнате сидели двое суровых мужчин, которые при его появлении встали и, вынув руки из карманов, двинулись к Клингеру. Тот, что покрупнее, продемонстрировал Клингеру значок и вымолвил:

– Криминальная полиция.

Никогда еще револьвер в кармане не казался ему таким тяжелым и таким ненужным, как теперь. Без оружия ему, вероятно, удалось бы отвязаться от полицейских. В худшем случае он мог не отвечать на вопросы, пустив дело на самотек. Тогда бы его освободили под залог, например, поскольку ничего противозаконного он не совершил.

Но оружие у Клингера имелось и его должны были арестовать. Тюрьма. Он вспомнил все – серость, полумрак, скуку, – второй раз он такого не вынесет. Ни денег, ни мягкого кресла, ни блондинки…

Он развернулся и мимо хозяина бросился на лестничную площадку. За ним, крича и ругаясь, побежали.

На ходу он выхватил из кармана револьвер, чтобы избавиться от него, швырнув в шахту лифта, в мусоропровод или какое-нибудь окно. Если он попадется безоружным, у него появится шанс.

Но оперативники позади уже заметили револьвер в его руке и истолковали это превратно. Выхватив собственные пистолеты, они закричали, чтобы он бросил оружие и остановился. А когда он не выполнил их требования, открыли огонь. На узкой лестничной клетке выстрелы гремели, как обвал в горах.

Две пули просвистели совсем рядом с головой Клингера, но он даже не притормозил. Третья попала ему в затылок, после чего он пробежал еще несколько шагов. Затем бездыханное тело Авеля Клингера рухнуло на лестничную площадку.

15

Малыш Боб Негли любил сидеть за рулем, поэтому Эрни купил автомобиль с отдельно передвигаемыми сиденьями. Теперь Малыш так поставил свое сиденье, что его короткие ноги дотягивались до педалей, а Эрни отрегулировал сиденье по своему росту. Их совместная жизнь складывалась из кучи подобных компромиссов, и большей частью они улаживались мирно.

Им мешали только другие люди. Наедине они подгоняли свои проблемы, подобно сиденьям в машине, но прочее человечество доставляло им неприятности.

Например, женщины. Иногда Эрни, возжелав таковую, исчезал из дому и подыскивал себе подходящую, а малышу Бобу ничего не оставалось, как сидеть и ждать, когда Эрни вернется с триппером или без оного. Эрни вечно нарывался на самую неряшливую и безобразную бабу, а Малыш всякий раз требрвал, чтобы он прошел врачебный осмотр, прежде чем заявляться домой.

А мужчины? Некоторые мужики раздражали Боба, сводили его с ума, и на каком-нибудь он мог погореть. Например, на таком, как Паркер, которому ничего не стоило убить человека. Эрни постоянно следил за Малышом, сдерживал его, и тот надолго успокаивался, никого не задирая.

Итак, малыш Боб злился на женщин, к которым рвался Эрни, а тот на мужчин, мечтавших избить Боба. Но эти обстоятельства были единственными проблемами в их совместной жизни и не считались большой бедой.

Малыш Боб сидел в машине и ожидал Эрни, который отправился брать интервью. Чересчур неуравновешенного Малыша нельзя было посылать для разговоров с посторонними людьми. Благодаря своему маленькому росту, Негли воображал, будто никто не может от него требовать честной борьбы: под левой рукой он носил нож, а под правой пистолет «беретта».

Поэтому Малыш водил машину, а Эрни задавал вопросы. Опять получался компромисс, приемлемый для обоих. Боб охотно управлял автомобилем, а Эрни любил поболтать.

Было около двух часов дня. Вчера вечером Эрни опросил четырех человек, сегодня с утра еще пятерых – и все без толку. В двух случаях трюк с телевидением не прошел вообще, и Эрни передал эти имена Паркеру и Шелли для перепроверки, но, похоже, нужный парень не имел к ним отношения. Теперь, исчерпав собственный список, они принялись за лид, названных фараоном. Эрни отправился беседовать с первым из них.

Малышу Бобу происходящее совсем не нравилось. Там могли сидеть полицейские, ожидавшие Паркера. Правда, Малыш никого не заметил, но почему бы копам не ошиваться поблизости? А что, если случится наоборот, и Эрни примутся допрашивать они?

Поджидая Эрни, Негли распылял свою злобу на Паркера. В «Вимораме» тот набросился на него, но главное свинство заключалось в другом: в том, что Паркер проворонил деньги. Естественно, из-за женщины. Эта баба, о которой Паркер ничего не знал, наверняка еще прежде нажила себе врагов. И почему они доверили деньги именно Паркеру, Малыш не понимал.

С такими враждебными мыслями малыш Боб смотрел в ветровое стекло и вдруг увидел, как Эрни выходит из ближайшего многоквартирного дома в окружении копов.

Два круглорожих приземистых типа в дешевых дождевиках вели Эрни между собой. Кажется, на его руки за спиной надели наручники. Значит, фараоны устроили засаду непосредственно в квартире.

Чтобы он подох, этот Паркер.

Малыш Боб тронулся с места, машина медленно поползла вдоль тротуара. Боб знал, что Эрни видит его и ждет только удобного момента.

На мостовой стояло множество припаркованных автомобилей. Малыш Боб занял свободное местечко между ними, отпер пассажирскую дверцу и притих. А когда Эрни довели до него, он эту дверцу распахнул и протянул руки, чтобы втащить друга внутрь.

Эрни поступил правильно: сперва отпрыгнул назад, выбив обоих полицейских из равновесия, затем оттолкнул их в стороны и проскочил между ними к машинам. Ему пришлось бежать как конькобежцу, поскольку руки за спиной сковывали наручники, и он чуть не падал.

А когда Эрни уже втискивался в кабину, прогремел выстрел. Страшно побледнев, он рухнул животом вниз наполовину в машину, наполовину на улицу. Малыш наощупь отыскал лицо Эрни, какое-то вязкое и мягкое.

Эрни медленно сполз на асфальт, снова раздался выстрел, и на ветровом стекле машины появилась звездообразная дыра. Бобу ничего не оставалось, как дать газ и бросить мертвого или умирающего Эрни одного. Другого выхода не было.

Как следует попетляв по улицам, Боб убедился, что никто его не преследует. Он припарковал машину на свободное место и ушел, распрощавшись с ней навек.

Эрни умер или умрет очень скоро. Все копчено. Никогда на свете не будет таких друзей, как Боб Негли и Эрни Феккио.

А все из-за этого идиота, безмозглого недотепы Паркера.

– Погоди, Паркер, я до тебя доберусь, – злобно пробормотал Боб, бросая в урну ключи от машины.

16

Для человека, не любящего болтать, выяснение мнений представляло нелегкую работу. Пит Руди говорил очень неохотно.

Как и Авеля Клингера, только нужда заставила Руди выбрать теперешнюю профессию. По-настоящему он был искусным столяром-краснодеревщиком. Не только то, что ему с трудом удавалось разыскивать хороший материал, вынудило его бросить свое ремесло, но и отсутствие клиентов.

На окраине любого большого города существуют места, где расположены магазины уцененных товаров. Там вы обязательно найдете мебель, похожую на ту, что изготовлял Пит Руди в своей мастерской с цементным полом. Конечно, она из пластика или дешевого дерева, не так красива и срок службы имеет в десять раз меньший, чем мебель Руди, но стоит гораздо дешевле. Руди неоднократно почти голодал из-за конкуренции.

Как-то он смастерил для одного клиента сундук с потайными отделениями. Заказчик пытался всучить ему лишние деньги за сохранение тайны сундука, но Руди отказался. Он считал бессмысленным получать деньги за молчание. Однако через два месяца клиент обратился к нему снова с неким противозаконным предложением, и Руди, заглянув в свою пустую кассу и перелистав многочисленные неоплаченные счета, примкнул к банде, которая ограбила машину, перевозившую зарплату для «Роял электроник». Он соорудил в кузове одного грузовика дополнительное перекрытие – убежище для пятерых человек.

Разбойничьи набеги стали повторяться все чаще, а его столярное мастерство едва позволяло сводить концы с концами, к тому же он получал все меньше и меньше заказов. Теперь столярные работы сделались маскировкой, а вооруженные ограбления основным занятием Пита Руди.

В новой профессии его радовало то, что ему практически не приходилось разговаривать. Планы составляли люди, подобные Паркеру. Они объясняли, что следует делать. Руди выполнял свою часть работы, совершенно не интересуясь общим итогом, а потом забирал свою долю и отправлялся домой.

Порой бывали неудачи, и тогда он уходил без денег, но уходил в любом случае. В полицию он никогда не попадал и не видел причин, по которым могло получиться иначе.

Именно поэтому он и возражал против того, чтобы участники грабежа оставались в городе. Здесь было полно копов. Его доля равнялась шестнадцати тысячам долларов, но он бы заработал их и в другой раз. Однако соучастники с ним не согласились и тогда ему пришлось примкнуть к большинству. Теперь он мотался с тетрадью, задавал глупые вопросы и коротко докладывал Кифке о результатах.

Очередной объект проживал в меблированных комнатах без лифта. Руди поднялся по лестнице, отыскал нужную дверь и постучал. Ему тотчас открыл высокий широкоплечий загорелый мужчина. Он выглядел как боковой нападающий регбистов. Увидев Пита, он испуганно воскликнул:

– Что?! Что вам надо?

Руди понял, что о трюке с телевидением здесь не может быть и речи. У человека, живущего в меблированной комнате, телевизора наверняка нет. Поэтому он сказал:

– Радио.

Мужчина нахмурился и переспросил:

– Радио?

– Радио, – повторил Руди. – Я выясняю общественное мнение, мы устанавливаем, когда люди слушают радио.

– Господи, да ничего я не слушаю: я только начал одеваться.

– Нам необходимо знать, – упрямо заявил Руди, – какие программы вы ловили во вторник вечером.

– Вечером? Почему именно во вторник?

Руди вошел внутрь, и мужчина закрыл за ним дверь. Они стояли в маленькой квадратной комнатушке с жалкой мебелью.

Внезапно мужчина развернулся и кулаком ударил Руди в висок. Руди пошатнулся и упал. Мужчина схватил его за грудки.

– Кто ты такой? – закричал он. – Кто тебя послал?

Очень скоро Руди рассказал все.

17

Рэй Шелли был спокойным человеком. Единственный раз в жизни он, разгневавшись, ударил одного типа – майора армии США: рядовой Шелли лежал в постели майора с его женой, а тот неожиданно вернулся домой. Бросив беглый взгляд на крепкого солдата, майор набросился не на него, а на супругу. Он успел дважды стукнуть ее, прежде чем Шелли вскочил на ноги. Таким образом Шелли заработал шесть месяцев ареста, а впоследствии за плохое поведение был уволен, из армии. Майора перевели на другое место, где над ним не так откровенно смеялись, его жена родила ребенка и погрузилась в новые заботы.

Сейчас, сидя на софе в квартире некоего Фрэда Бурроу, Шелли вспоминал об этом и раздумывал, как относится майор к ребенку. Парню, похоже, минуло восемь лет.

Паркер говорил за обоих, поэтому Шелли мог не беспокоиться. Они с Паркером делали уже пятый визит, и все безрезультатно. Сейчас он тоже не ждал ничего нового. Фрэд Бурроу выглядел не более грозным, чем божья коровка – нежный, толстый и пугливый. Он часто моргал. Шелли с Паркером изображали полицейских. Паркер постоянно таскал с собой кучу разных документов: удостоверений, водительских прав, фотокопий свидетельств об увольнении, принадлежащих неизвестно каким людям. И когда требовалось прикинуться блюстителем закона, он просто доставал очередную корочку, на которой жирным шрифтом значилось: «Полиция». Конечно, документы из другого города, но кто станет внимательно разглядывать полицейские удостоверения?

Итак, они посещали пятого человека. Всякий раз, когда Феккио или Клингер ничего не достигали телевизионным трюком, они звонили Дану Кифке в «Ви-мораму», и Паркер с Шелли превращались в копов. Их задачей становилось расследование убийства Эллен Кеннеди, и они выясняли, где тот или иной мужчина провел вечер вторника. Получив сведения, они все проверяли и вычеркивали подозреваемого из списка.

Шелли и без вопросов Фрэду Бурроу знал, что тот ни при чем. Но Паркер доводил игру до конца, словно настоящий полицейский. Паркер все делал основательно, и Шелли понимал, что это правильно. Слишком добродушный, сам бы он так не поступил.

Наконец Паркер подал знак, что допрос завершен. Шелли встал, поправив одежду, и повертел в руках шляпу движением, свойственным криминалистам. Паркер обратился к Фрэду Бурроу:

– Мы еще увидимся. Не уезжайте пока из города.

Шелли почесал нос, чтобы скрыть усмешку, и они вышли из квартиры, покинув болезненно улыбавшегося хозяина. Уже на улице Паркер заявил:

– О нем не может быть и речи.

– Я это понял с самого начала.

Паркер прищелкнул языком и огляделся.

– Двигаем обратно в «Вимораму», – сказал он.

– Хорошо.

Они направились к «понтиаку» Шелли семилетней давности. Лет пять назад его снабдили мотором «Меркурий» и фордовской коробкой передач. Машина выглядела дьявольски скверно, но ездила дьявольски быстро.

– Ситуация мне не нравится, – заметил Паркер по дороге. – Ведь следующим будет человек из списка фараона.

– Ничего, с ним мы тоже справимся.

– Не имею ни малейшего желания за него браться. Что, если полиция устроила там засаду на меня?

– А вот я, – сказал Шелли, – если такое случится, сопротивляться не стану, заявлю им, что просто пошутил. Возможно, они пришьют мне какое-нибудь нарушение, но это ерунда. Главное, подождать, пока они успокоятся.

Паркер покачал головой.

– Что ни говори, а ситуация мне не нравится, – повторил он.

Добравшись до «Виморамы», они проехали по гравийной дорожке внутри санатория, откуда их нельзя было увидеть с шоссе. Заперев машину, они направились к коттеджу № 1, где жил Кифка. Паркер шел слева от Шелли.

Взглянув направо, Шелли неожиданно увидел малыша Боба Негли, притаившегося за ближайшим домиком. Боб держал в руке пистолет, такой же маленький, как он сам.

– Эй, Шелли, отвали отсюда! – крикнул Боб.

Шелли сперва улыбнулся смешной картине, но потом лицо его посерьезнело.

– Что происходит, Боб, черт возьми?..

– Уйди с дороги!

И тогда Шелли заметил за спиной у Боба незнакомого, здорового как бык, молодого парня, он пробирался между домиками. В руке у него тоже был пистолет, гигантский пистолет сорок пятого калибра.

Шелли закричал и выхватил из кармана револьвер. Но Боб превратно истолковал его намерения и всадил Шелли три пули в грудь и голову.

18

После того, как некий Пит Руди сообщил ему все необходимое, он двинул его в челюсть и начал готовиться к отъезду.

Заставляя Руди говорить, он получал удовольствие.

В последний раз он чувствовал себя так прекрасно, играя в регби еще в колледже. Тогда он был на высоте: вывел из строя одного противника, образовав брешь, а потом, осознав себя победителем, награждал других тумаками.

С Руди дело обстояло не так просто. Он не сразу сломил его сопротивление и к концу даже покрылся потом. Потом, как всегда после длительного напряжения, ему пришлось влезть под душ. В этом неудобном доме душ находился на другом конце коридора. Сам он тоже не отличался удобством: кран располагался наверху, а полиэтиленовая занавеска постоянно загибалась внутрь, заворачиваясь вокруг живота.

Когда он вернулся в свою комнату, Руди по-прежнему лежал без сознания, бессильно обвиснув в кресле, к которому был привязан шнурками от ботинок и полосками собственной рубашки хозяина.

Он начал быстро, но без спешки, упаковывать вещи. Торопиться не было причин. Он четко знал, что надлежит сделать до отъезда в Мексику. Теперь, после проделанной работы и душа, с конкретным планом, он был спокоен. Ему опять вспомнились бранные слова Эллен, например, о его мужских достоинствах, но он чувствовал себя слишком хорошо, чтобы злиться на подобную бессмыслицу, и отбросил прочь старый ненужный балласт.

У него получилось четыре чемодана: два с его вещами и два с деньгами. На всякий случай он вынул из одного побольше банкнотов и рассовал их по карманам. Теперь ему хватит средств, даже если он потеряет остальной багаж.

Потом он немного подумал, как поступить с Руди, и решил просто-напросто оставить его на месте. Никакой необходимости убивать не было, Руди не представлял собой угрозы. Да и никто из них не представлял, кроме главаря, который жил у Элли. Этот будет преследовать его и на краю света. Но если главаря прикончить, остальные разбегутся, как побитые собаки.

Ему пришлось сделать два рейса, чтобы перетащить вещи в машину. Напоследок он запер за собой дверь. Прощай, убогая комнатушка! Он сюда больше не вернется.

Он привел «форд» к Двадцатой Северной улице, названной Руди, и посмотрел из окошка на «Вимораму». Только теперь в его душу закралось сомнение. В санатории все точно вымерло. Но, проезжая мимо, он заметил спрятавшийся за домиками автомобиль. Значит, Руди не солгал.

Он вообще никогда не врал.

Выбрав удобное для стоянки место, он припарковал «форд» ярдах в сорока от «Виморамы». Потом вылез из кабины и зашагал к санаторию, придерживая рукоятку пистолета в кармане. Там оставалось всего пять патронов: недавно он проверял обойму. У Руди он отобрал восьмизарядный револьвер, и теперь у него были два ствола, ощущение собственной силы и решительность. Он быстро приближался к «Вимораме».

В это время за вывеску санатория завернул старый «понтиак». Он заторопился.

Слева располагались бензоколонка и древесные насаждения, а потом ограда «Виморамы». Он скрылся за деревьями.

Высокие старые сосны стояли далеко друг от друга. Коричнево-красный ковер опавших иголок покрывал землю. Под деревьями было темно, звуки здесь приглушались. Он вынул пистолет и двинулся на разведку. Его объял страх, который было невозможно подавить.

Коттеджи находились справа. Повернув туда, он вышел из-за деревьев. Теперь перед ним стояли домики и несколько мужчин; самый маленький человечек – спиной к нему ярдах в десяти. Чуть дальше топтались два высоких человека, и один был тем, которого он искал, – главарем.

Мужчины что-то закричали, и он неожиданно понял, что перестал контролировать ситуацию. Внезапно маленький выхватил пистолет и начал стрелять в высоких. Главарь успел наклониться, а другой упал. Может, маленький на его стороне? Он крикнул малышу:

– Целься в другого! В главаря!

Малыш открыл рот, повернулся и… выстрелил в него самого.

Он вскрикнул и бросился бежать. Завернув за домик, он шлепнулся на землю и какое-то время лежал, дрожа от страха и злобы.

Он ненавидел весь мир, но больше всего самого себя. Кто-то пальнул в него, а он, удрав в слепой панике, потерял преимущество и господствующее положение. А все из-за дурацкого страха, вечно нападавшего на него.

Перестрелка продолжалась, но он, ничего не видя, прополз вокруг домика, надеясь попасть в тыл противнику. Прогремел еще один выстрел, куда более слабый, чем в кино: перестрелка, казалось, велась уже между домиками.

Он вылез из своего укрытия и наткнулся на стоящего в открытой двери коттеджа гигантского, как северный бог, голого блондина с револьвером в руке.

Здесь у всех было огнестрельное оружие.

На сей раз он первым трижды нажал на курок своего пистолета, и голый человек исчез. Сложившись пополам, как перочинный ножик, он упал на пол.

Выстрелы! Выстрелы!

Кругом все стреляли, целясь в него.

Он припустился бежать.

Снова через лесок, потом мимо бензоколонки, оставив позади служащего с отвисшей челюстью. Он мчался к своему «форду». Достигнув левой передней дверцы, он отпер ее, но тут что-то по ней стукнуло, и ударная волна пронзила его руку. Мгновением позже позади прогремел выстрел.

Он даже не обернулся посмотреть на стрелка. Справа лежал лес. Так и не закрыв дверцы, он запрыгал наугад по хрустящим веткам.

19

Детектив Догерти чувствовал напряженность атмосферы. Ему казалось, что вот-вот произойдет взрыв.

Первоначальный список знакомых Кеннеди тем временем увеличился. Почти все опрошенные заявили, что у них побывал представитель общественного мнения, однако описания его внешности так сильно отличались, что их нельзя было посчитать результатом плохой наблюдательности. Пришлось сделать вывод, что опрос проводило несколько человек.

Таким образом, мужчина по имени Джо имел товарищей. Причастны ли они к ограблению стадиона? Если да, то Джо разыскивает не только свою долю: преступник утащил всю добычу.

Догерти не мог привести другого объяснения: убийца Эллен Кеннеди в прошлый вторник похитил все украденные со стадиона деньги. По мнению Догерти, в грабеже участвовали от пяти до восьми человек, и они еще находились в городе, разыскивая своего врага. Все запуталось, как в китайской игре с секретом. Полиция ловит убийцу. Банда профессионалов грабителей – тоже, а копы, замыкая круг, охотятся на воров.

Но скоро они должны столкнуться. Слишком много людей крутятся в ограниченном пространстве, рано или поздно они встретятся.

Всe произошло днем, в начале первого, одно за другим. Полиция задержала двоих мужчин, опрашивающих людей из списка Догерти. Последний сам предложил поместить копов в квартирах, а не снаружи.

Итак, в течение десяти минут арестовали двух человек. Однако обоих задержанных застрелили при попытке к бегству. Первого убили, дабы он не успел применить свое оружие, второго-когда он почти влез в машину, где сидел его сообщник. Полицейский целился в моги, но человек наклонился, и пули попали в спину. Его доставили в больницу в бессознательном и уже безнадежном состоянии. Сообщник и автомобиль – белый «шевроле» – находились в розыске.

Нашлась наконец санитарная машина, которой гангстеры пользовались при ограблении. А в пригороде обнаружился грузовик со спрятанным в кузове «рено». Грузовик простоял па одном месте почти неделю и потому привлек внимание полиции. Очень возможно, что обе последних машины тоже участвовали в грабеже, думал Догерти. Правда, отпечатки пальцев везде отсутствовали.

Был сделай новый портрет участника ограбления. По распоряжению Догерти его составил полицейский художник, руководствовавшийся описанием, которое дал кассир из бухгалтерии стадиона.

В четыре часа дня детективу Догерти позвонил Энгел, сотрудник полиции, занимавшийся теперь делом об убийстве Эллен Кеннеди.

– У меня кое-что есть для нас обоих, Билл, – сказал Энгел. – Я получил сообщение о бывшем любовнике Кеннеди. Парень недавно вернулся из Мексики, но уже успел удрать, бросив в своей комнате избитого и связанного мужчину. Возможно, тот состоит в банде, ограбившей стадион.

– Вот как? Это Джо?

– Нет. Он совсем не похож. Парень пришел брать интервью, а дружок Эллен Кеннеди что-то заподозрил, исколошматил его и заставил выложить, где скрываются члены банды.

– Значит, убийца он?

– Выходит, так.

– И он враждует с грабителями?

– Да. Причем, процесс у них взаимный.

– Ну и дела! – воскликнул Догерти.

– Хорошо сказано. У задержанного пария найден документ на имя Пита Руди. Нам тоже пришлось здорово потрудиться, прежде чем он раскололся и сообщил, где прячутся остальные.

– Не может быть! Где же?

– Убежище называется «Виморама».

– Я ее знаю. Давай встретимся там.

– Договорились.

Догерти распорядился срочно укомплектовать две машины ударной группой и, поспешив на улицу, начал ждать, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу.

Внезапно он вспомнил, что забыл спросить, как зовут дружка Эллен Кеннеди – ее убийцу. Но это не имело значения. Кому нужно его имя?

Автомобили выехали из подземного гаража и остановились рядом с ним. Он устроился рядом с водителем, первого и скомандовал:

– На Двадцатую Северную улицу, к «Вимораме».

– С сиреной?

– Нет. Впрочем, пусть поработает в черте города, потом выключите.

За городом лежит граница его деятельности. Догерти точно не знал, простирается ли она до «Виморамы». Ну да черт с ней, все равно.

Машины с воем промчались через город, потом оставили лишь сигнальные маячки.

Однако на месте оказалось, что их предосторожности были излишними и спугнуть они уже никого не могли.

В санатории происходила перестрелка, но она закончилась. На подъездной дороге, ведущей к домикам, лежал убитый парень высокого роста с очень длинными руками. Он заработал две пули в грудь и одну в голову, стреляли с пятнадцати-двадцати ярдов.

Чуть дальше, справа, разыгрывалась сцена, достойная музыки Дебюсси. На траве лежал мертвый широкоплечий гигант блондин, голый, как новорожденный. Голова его покоилась на коленях сидевшей рядом в одних трусиках-бикини миниатюрной блондинки. Она не плакала, а просто гладила лицо убитого своими длинными бледными пальцами. Догерти пытался задавать девушке вопросы, но безрезультатно. Она ни на кого не смотрела и не отвечала. Детектив обратился к полицейскому: Позаботьтесь о карете «скорой помощи». Объясните что тут случай психического расстройства. Шок.

Подъехал Энгел еще с двумя автомобилями, и «Вимо-рама» наполнилась людьми.

– Что здесь произошло? – спросил Энгел у Догерти.

– Пока не ясно. Мы только что прибыли.

– Джо нашелся?

– Нет. Обнаружены лишь два трупа. И девушка.

– Прикрой-ка ее чем-нибудь или дай бюстгальтер.

Догерти покачал головой.

– У нее шок. Лучше оставить бедняжку в покое. Твой убийца – один из этих мертвецов?

– Пет, мой моложе, – ответил Энгел. – Такой же высокий, но черноволосый.

– Как его зовут, между прочим?.

Но тут кто-то закричал:

– Мы нашли машину!

– «Форд»? – громко спросил Энгел.

– Да. Он на шоссе.

– Серый «форд» с техасским номером, – вздохнул Энгел, – принадлежит моему парню.

– Значит, он еще здесь?

Оба приблизились к автомобилю, стоявшему на обочине с открытой дверцей. Догерти взглянул на высокую стену леса по другой стороне дороги и произнес:

Наверное, они где-то там, охотятся друг на друга. Похоже, мы не найдем ни одного.

– Посмотри-ка на заднее сиденье, – сказал Энгел. – Что-то больно много там чемоданов.

Догерти бросил на них взгляд и засмеялся.

20

Когда Негли открыл огонь, Паркер спрятался за углом коттеджа. Он не понимал, что происходит, но времени на раздумья не было.

Негли палил по всему, что двигалось. Позади Негли стоял мужчина, незнакомый Паркеру, в него Негли тоже выстрелил, и тот побежал за домик.

Кто он, убийца Элли? Тот проклятый идиот, которого они искали? Да, это он! Наконец-то!

И Паркер крикнул:

– Негли! Это тип, который нам нужен!

Но Негли выстрелил в Паркера не целясь. Пуля просвистела мимо.

– Сдавайся, Паркер! – пронзительно заорал Негли.

– Почему? Что с тобой, черт возьми?!

Эрни убили, собака!

Негли снова пальнул из пистолета, но Паркер уже скрылся. Он быстро и умело лавировал между домиками санатория.

Негли выстрелил опять и снова промахнулся.

Что происходит? Эрни убили? Если да, то каким образом? И при чем здесь он, Паркер?

Негли прекратил стрельбу и, похоже, задумался. Куда он пойдет? Паркер стоял и ждал.

Время тянулось невыносимо медленно. Каждая следующая секунда раздувалась, точно мыльный пузырь на соломинке, росла все больше и больше, потом лопалась и уступала место другой. В последние дни, особенно после убийства Элли и кражи денег, время часто играло с Паркером такие шутки. Порой оно мчалось, как ошалелое, порой едва ползло.

Вчера вечером и сегодня оно почти не двигалось. Паркер с Шелли ждали звонков от Феккио, Клингера и Руди. Всякий раз, проверив очередного подозреваемого, они докладывали им об отрицательных результатах.

И с каждым разом росло сомнение в том, удастся ли вообще его найти. В конце концов, не станет же он всю жизнь так глупо себя вести. Например, попытавшись пристрелить Паркера с крыши дома, в котором жила Элли, он вполне мог одуматься и уехать из города.

Но тогда в этом надо убедиться. Выясняя по телефону имена знакомых Элли, Кифка рано или поздно занесет убийцу в список. И если при проверке окажется, что тот куда-то уехал, а все остальные исключаются, значит, именно его они ищут. Поскольку он дилетант, достаточно будет располагать фамилией и описанием внешности. Дилетанты всегда действуют по одной схеме, повторяются, не посещают незнакомые места и страшатся новизны, а это облегчает их поиск.

Потом останется поговорить с людьми, которые его знают, и довольно быстро выяснить, где он скорее всего скрылся и чем скорее всего будет там заниматься.

Конечно, придется потратить некоторое время на розыск, но в конце концов его найдут и вернут деньги.

Проблема только в продолжительности поисков. Лентяйка и неряха, Элли была знакома с кучей мужиков, с ними не скоро разберешься.

Поэтому время тянулось так медленно. Особенно сейчас, когда Паркер, затаившись, ждал, пока малыш Боб Негли сделает ошибку, но чертов карлик был профессионалом и не имел обыкновения ошибаться.

Снова послышался выстрел, он прогремел между коттеджами, потом, один за другим, раздались еще два.

Стрелял не Негли, это был дилетант.

Плевать на Малыша, дилетант куда важнее, его нельзя упустить.

Паркер бесшумно зашагал по траве вдоль гравийной дорожки, повсюду высматривая Негли: между домиками, в кустах возле стен, в хвойном лесу, с трех сторон ограничивавшем «Вимораму». Боб словно испарился, но один раз перед ним промелькнул бегущий дилетант. Он мчался от санатория к лесу. Видимо, опять хотел скрыться.

Устремившись за ним, Паркер в два прыжка преодолел дорожку и полетел между коттеджами, намереваясь перерезать дилетанту путь. Позади что-то провизжал Негли, слов он не разобрал, да и не старался разобрать. Внезапно справа от него разбилось окошко, и в ту же секунду сзади ухнул выстрел. Паркер обернулся и на бегу нажал, не целясь, на курок. Он пытался лишь задержать Негли. Важен был не Малыш, а только проклятый дилетант.

Последний без оглядки улепетывал и уже пересек площадку перед бензоколонкой. Паркер упорно следовал за ним, твердо решив на сей раз не упустить мерзавца. Он знал, что Негли не выдержит такого темпа, и потому не интересовался тем, что творилось за его спиной.

Паркер бежал быстро, но дилетант еще быстрее, направляясь к серому «форду» на дороге. Вот он достиг машины и распахнул переднюю дверцу. Паркер притормозил на секунду и всадил в дверцу пулю. Ему хотелось попасть дилетанту в ногу, но он не успел точно прицелиться. Однако и промах тоже принес успех: дилетант бросил автомобиль и устремился в лес.

В следующее мгновение Паркер уже заглядывал в кабину: оба чемодана лежали на заднем сиденье. Итак, деньги он нашел, но ими сейчас заняться не мог. Впереди по-прежнему удирал дилетант, а позади маячил Боб Негли.

Последний семенил вдалеке на своих коротких ножках, как смешной безумец в немом кинофильме. Его шикарное пальто порвалось и запачкалось, в руке блестела крошечная «беретта», а лицо было темнее тучи.

Что делать? Если заняться Негли, то дилетант вернется, сядет в машину и смоется. А продолжая преследовать дилетанта, он предоставит возможность Негли захватить деньги.

Нет. Малыш не посягнет на добычу. Вон он мчится – карикатура на ангела мести, – Паркеру сразу стало ясно, что о деньгах не следует беспокоиться. Негли не нужны доллары, он мечтает лишь о скальпе Паркера. Почему – Паркер не знал, он все выяснит позже.

Итак, сначала дилетант.

Принятие решения заняло две секунды – взгляд на заднее сиденье «форда», взгляд на Негли – и понятно, кого первым убить из этих идиотов. Он слышал, как хрустели ветки под ногами достигнувшего леса дилетанта. Тот стремился убраться подальше и от машины, и от шоссе, его обуял такой страх, что о деньгах он и не помышлял.

Паркер поспешил за ним.

Сначала лес был таким же, как у «Виморамы»: светлый, сосновый, с толстым слоем опавших иголок под ногами. Тишина, скользящие тени от стволов. Но чем дальше они продвигались, тем труднее становилось бежать. Между соснами замелькали березы, клены и густые кустарники. Под деревьями кучами лежали увядшие листья, а переплетающиеся голые ветви были твердыми и колючими.

Вьющиеся и ползучие растения, раскидистые кусты, живые изгороди можжевельника – все задерживало Паркера.

Но и дилетант тоже сбавил темп. Он прокладывал себе путь руками, и следом за ним было легче двигаться.

Паркер буквально наступал ему на пятки, переполненный мрачной решимостью. Теперь все было иначе, чем возле дома Кифки, когда внезапность нападения, выигранное с самого начала время и ночь позволили мерзавцу ускользнуть. И совсем по-другому, чем во второй раз, когда присутствие полиции вынудило Паркера даже прикрывать бегство дилетанта. Сейчас ситуация выглядела ясно и просто, во вкусе Паркера.

Дилетант бежал, оставляя за собой широкую проторенную дорогу. Паркер постепенно сокращал дистанцию. В голове блуждала только одна мысль: догнать и убить. Местность понижалась, кустарники сделались выше и гуще. На некоторых еще сохранились зеленые листья, кое-где блестели какие-то светло-красные ягоды, но в целом лес был темным, его оживляли лишь стволы берез. Между деревьями пробивался подлесок.

Паркер наткнулся на кусты, сквозь которые дилетант не смог пролезть, и увидел следы, огибающие их вокруг. Этот маневр тоже замедлил передвижение дилетанта и помог Паркеру приблизиться еще. Время от времени Паркеру удавалось заметить его наклоненную голову и согнутую спину, но видения бывали слишком короткими, и он даже не пытался стрелять. Рано или поздно Паркер его догонит. На открытой ровной местности дилетант бы еще удрал, но не здесь.

Паркер был настолько уверен в успехе, что даже начал прислушиваться, не гонится ли за ним Негли. Он не сомневался, что малыш Боб идет по пятам. Бобу ничего не стоило настигнуть их, поскольку дорогу проложили двое здоровых мужчин. Однако никаких звуков сзади не доносилось.

Паркер нахмурился и остановился. Впереди, как слон, продирался сквозь подлесок дилетант, позади царила тишина.

Внезапно она нарушилась прогремевшим выстрелом. Что-то глухо ударилось в дерево рядом с головой Паркера. Уже второй раз Негли промахнулся, делясь немного правее чем нужно, но рано или поздно он все поймет и скорректирует стрельбу.

В любом случае, он осторожно двигался сзади, боясь попасть в засаду.

Паркер снова повернулся и устремился за дилетантом, не давая возможности Негли опять нажать на курок. За истекшие несколько секунд он отстал от мерзавца, но это не имело значения. Так или иначе, конец был неизбежен.

Ужасно мешалось пальто: ветки цеплялись за него и затрудняли движение. Паркер снова остановился, сунул оружие в карман брюк и разделся. Бросив пальто в кусты, он побежал дальше.

Неожиданно лес закончился. Справа и слева проходила прямая и четкая его граница. По одну ее сторону возвышались деревья – темные, зеленые и красные, прямые стволы сосен и берез перемежались внизу кустарником. По другую сторону границы лежали светло-желтый сыпучий песок и спекшаяся бурая трещинноватая земля. Почва иссохла – осенние холода сделали свое дело, – теперь на ней ничего не росло, а местность напоминала лунный ландшафт.

Паркер сразу оценил обстановку. Перед ним, ярдах в шестидесяти, за пустырем стояло желтое кирпичное здание. Длинный ряд окон отражал неласковое вечернее солнце. Стены окружали стальные стропила, похожие на установку для запуска ракет.

Очевидно, здание еще не достроили, хотя рабочих нигде не было. Наверное, бастуют, подумал Паркер.

Предназначался дом для жилья или учреждения, не имело значения. В любом случае, по другую сторону должно проходить некое подобие улицы. Если дилетант доберется до дороги и жилого района, то, возможно, улизнет.

Этого нельзя допустить. Дилетант находился на полпути к зданию, он бежал, беспорядочно размахивая руками, словно только страх толкал его вперед, ибо силы давно кончились. Маленькие облачка пыли поднимались от его тяжелых ступней. Порой он спотыкался, но снова обретал равновесие и торопился дальше.

Паркер остановился, как следует прицелился и выстрелил. Справа от дилетанта взвился столбик пыли. Но парень не пригнулся и не уклонился, даже не притормозил.

Паркер немного скорректировал прицел, и, когда опять нажал на курок, бегущий приглушенно вскрикнул и упал лицом вниз. Взметнувшаяся пыль медленно осела на его теле. Наступила тишина.

И тогда выстрелил Негли. Пуля задела правое ухо Паркера.

21

Тишина.

Паркер, пригнувшись, пробрался в густые заросли клена и стал ждать Негли. Позади, в двух ярдах от него, располагалась опушка с коричневой, пустой и ровной землей, а дальше в последних лучах вечернего солнца блестел желтый дом.

Похолодало. Пальто он выбросил и старался не двигаться, поэтому чувствовал, как начинает зябнуть. Прошло минут пять с тех пор, как пуля Негли царапнула ухо Паркера. Укрываясь за деревьями, Паркер медленно отступал от того места, где Негли мог рассчитывать найти его.

Негли вот-вот что-нибудь предпримет. Профессионал, как и Паркер, сейчас он был возбужден, а возбужденный человек не в состоянии выжидать, владея собой. Короче, Негли не сможет ничего сделать незаметно, и Паркеру осталось лишь выбрать подходящее время для ответного хода.

Правда, он еще не решил, должен ли убить Негли. Если Эрни Феккио действительно погиб, значит, произошло нечто, о чем Паркер не слышал. В его собственных интересах было все выяснить, а кроме Негли в настоящий момент Паркера никто бы не просветил.

Насколько он понимал, дело провалилось. На стадионе все прошло гладко, и следующие три дня тоже были благополучными. А потом из-за какого-то слабоумного дилетанта блестящая операция покатилась к чертям.

Шелли застрелили. Если верить тому, что кричал Негли, Феккио тоже. Скоро умрет и сам Негли. Трое из семерных умерли, и довольно быстро.

Зашелестели листья.

Паркер напрягся. Шум донесся слева, из глубины леса. Прежде, стреляя в Паркера, Боб находился правее. Значит, за последние пять минут оба описали кривые и переместились по отношению к лесу, но не друг к другу.

Если Паркер передвинется к опушке, а затем примет влево, то еще успеет обойти Негли со спины. Получив такое преимущество, он сумеет обезоружить Малыша и допросить.

Во всяком случае стоило попытаться.

Он пошел налево, медленно, осторожно, бесшумно, как волк.

– Паркер!

Он остановился. Голос прозвучал с прежнего места. Негли не переменил положения, Паркер молчал.

– Паркер, ты все испортил!

Он ждал.

– Слышишь меня? Ты, глупый пес, слышишь?

Он ждал.

Пронзительный голос Негли резал ухо, слова вылетали быстро, одно за другим. Он верещал:

– Хочешь узнать, что по твоей вине случилось, ты, безмозглый ублюдок?

Теперь Паркер успел передвинуться подальше: крики малыша Боба заглушали все звуки, и Паркер этим воспользовался. Он следовал своему плану: дойти до опушки и, прокравшись вдоль нее, очутиться за спиной взбесившегося компаньона. Он быстро шел вперед, пока Негли говорил, и останавливался, едва тот умолкал.

Негли визжал:

– Первое: ты потерял нашу добычу. Смотался из квартиры, бросив деньги так, что любой кретин сумел бы утащить их! Ты сам и есть этот вор, идиот!

Паркер замер. Он уже достиг кромки леса. Голос Негли слышался примерно в двух с половиной ярдах от него. Смешно! Негли надрывался, захлебываясь слюной и каждым словом приближая собственную смерть.

– А потом ты потащился к фараону! – проорал Негли, и Паркер снова шагнул вперед. – Ты взял этот треклятый список у треклятого копа. Чем ты думал, черт возьми? Ты слышишь, Паркер? Как, по-твоему, должен был поступить фараон?

Негли умолк, Паркер остановился.

– Он отправил своих людей в квартиры, Паркер! Снаружи никого не было, копы дежурили внутри.

Паркер нахмурился. Выходит, что-то не заладилось. Но действия Догерти казались нелогичными. Детектив предполагал, что Паркер участвовал в ограблении стадиона. А следовательно, и то, что Паркер приведет его к остальным членам банды. Поэтому Догерти должен был разместить шпиков перед домами людей из списка и отдать приказ не задерживать Паркера, если он появится, а проследить за ним.

Оттого Паркер не ходил туда сам, а посылал для опроса своих товарищей.

Где же он ошибся? Либо Догерти исключительно хитер, либо потрясающе глуп.

Негли снова завизжал:

– Ты знаешь, что они схватили Эрни? Я видел, как фараоны вывели его из дома. Я пытался ему помочь, но они его застрелили! Ты слышишь меня, паршивый ублюдок?

Паркер слышал все. Теперь он стоял на опушке. Негли кричал куда-то в противоположную сторону. Значит, ему удалось обойти Малыша со спины. Едва Негли начнет орать, он снова проберется вглубь леса.

– Паркер! Эрни умер! Понимаешь, о чем я говорю, ты, безмозглый кусок дерьма?! Эрни умер!

Паркер был уже близко. Он остановился, опершись левым плечом о белый ствол березы. В кармане его брюк лежал еще один неиспользованный револьвер.

– А этот твой похититель! Тебе известно, что он убил Кифку? Убил, ты знаешь это? Не только твою неряшливую бабу. Кифку он тоже сейчас прикончил, грязная ты тварь!

Кифку тоже? И кто тогда остался в живых? Шелли и Феккио мертвы, Негли скоро умрет, Кифка умер. Если фараоны засели в квартирах, значит, они схватили Клингера и Руди.

Больше никого нет.

Только Паркер. Паркер и мертвец, который кричит, поскольку еще не знает о своей смерти.

– И перед Кифкой ты виноват, Паркер, слышишь? А Эрни ты вообще убил своими руками. Да-да, ты убил Эрни и Кифку, а теперь я убью тебя.

Тишина. Негли стоял не дальше трех ярдов от Паркера. Согнувшись, Паркер осторожно крался через подлесок к своей цели, светлому пятну Негли: поверх шикарного костюма тот надел светло-коричневое пальто из верблюжьей шерсти. Он отлично выделялся на фоне темного леса. Но еще рано, Паркеру следует подобраться поближе.

На сей раз ему пришлось ждать дольше, а когда Негли снова заговорил, его интонации изменились: из голоса Малыша почти исчезли гнев и самоуверенность.

– Паркер? Паркер? Где ты спрятался, Паркер?

Еще на пол-ярда ближе.

– Ты что, удрал, дерьмо?

Опять шаг вперед.

– Почему ты не борешься как мужчина?

Там, где стоял Негли, задрожали листья. Открылась вся его фигура: он стоял и смотрел в противоположном направлении. Элегантная спина находилась теперь в полутора ярдах от Паркера.

– Почему ты не борешься как мужчина?!

Паркер выстрелил ему в затылок.

22

Возле машины толпились полицейские. Паркер стоял на опушке леса, прислонившись к дереву, и смотрел на серый «форд». Он видел Догерти, еще двоих оперативников и трех полицейских в форме.

Прикончив Негли, он вернулся на тропинку, проложенную при преследовании, отыскал свое пальто и надел его. А когда выбрался из густого подлеска и кустов в светлый холодный сосняк, то не пожалел времени, чтобы как следует отряхнуться и принять вид цивилизованного человека. Ненужные больше стволы он закопал под деревьями и уже собирался выйти из леса, когда заметил возле «форда» копов.

Паркер слишком долго провозился. Если бы он имел дело только с дилетантом, все прошло бы гладко, но дополнительное время, потраченное на то, чтобы прикончить Негли, стало решающим, и теперь все пропало. Еще пять минут назад он мог уехать на машине с добычей.

Но удача отвернулась от него. Он наблюдал, как Догерти и другие фараоны вытащили из кабины и поставили на землю чемодан. Детектив оглядел его, затем нагнулся и отпер замки. Другой криминалист открыл крышку. Чемодан был битком набит деньгами.

Оба фараона, уперев руки в боки, вытаращились на доллары. Потом Догерти бросил взгляд на лес, почти туда, где стоял Паркер, и что-то сказал своему коллеге, но Паркер не разобрал слов: он находился слишком далеко. Другой фараон посмотрел в ту же сторону и покачал головой. Догерти пожал плечами.

Подождав еще немного, Паркер проследил, как полицейские вынули из машины второй чемодан. Таким образом, вся их добыча уплыла.

Самый грандиозный куш упущен навеки.

Всех претендентов на седьмые части, кроме одного, убили или арестовали. А деньги попали в руки полиции.

Паркер повернулся и снова зашагал в чащу. Только бы удалось смыться. История получилась настолько скверная, что было бы странно надеяться на улучшение.

Он решил, что разумнее всего будет удирать по пути дилетанта: через лес и мимо строящегося дома – на другую его сторону – к улице или дороге. Ни в коем случае не возвращаться в город. Происшедшие события убеждали, что следует держаться от него подальше.

Деньги у него были. Немного, но достаточно, чтобы улизнуть. Он сбавил темп на том месте, где закопал оружие, потом направился дальше. Без этих игрушек будет спокойнее. Его главная цель – не бросаться в глаза. Перестрелка с полицией выглядела бы настоящим идиотством.

Он шагал той же дорогой, что и прежде, но на сей раз никто не маячил ни впереди, ни сзади.

Где-то за его спиной садилось солнце. Скоро совсем стемнеет, но пока света хватало, чтобы различать следы.

23

Дилетант исчез.

Паркер, озираясь, стоял на опушке. Сначала он не поверил, решив, что обознался местом, введенный в заблуждение длинными лесными тенями, которые в свете угасающего дня простирались над пустырем, точно ведьмовские руки.

Но он не ошибся. Там, где упал дилетант, подняв пыль, вновь осевшую на нем, никто уже не лежал. Никто и ничто. Значит, вторая пуля не прикончила его, а только ранила. Он валялся здесь, либо просто не двигаясь, либо действительно потеряв сознание, но потом очнулся и уполз или ушел. Куда? Обратно в сравнительна безопасный лес? А может, к этому нелепо торчавшему одинокому дому?

Наверное, так. Дилетанты чужды хитрости, они всегда действуют, прямо. Его дилетант не был исключением: он тоже пошел вперед.

Тогда возникал еще один вопрос. Какова тяжесть его ранения? Учитывая то, что он упал после выстрела, попадание было удачным. Дилетанту не просто оцарапало плечо или ногу. Но насколько сильно он пострадал? Может, дилетант уже валялся мертвый где-нибудь поблизости от недостроенного дома? А вдруг он сумел залезть в здание и отлеживается там? Или, получив легкое ранение, окончательно скрылся?

По-прежнему стоя на опушке, Паркер злился на себя за то, что не откопал свое оружие. Но он даже не предвидел, что оно так скоро понадобится. Паркер вернулся в лес и отыскал труп Негли. Маленькая «беретта» валялась рядом. Паркер взял ее и вынул из рукоятки обойму. Это был шестизарядный пистолет калибра 6,35 миллиметров. Негли стрелял из него пять раз.

Паркер вставил обойму обратно, сунул пистолет в карман и выволок тело Негли из-под колючего куста. Обыскав его, он убедился, что запасная обойма отсутствовала.

Чертов придурок!

Паркер выпрямился и поплелся к кирпичному дому. Его возвели уже до двадцатого этажа и, судя по нагромождению кранов и других подъемных механизмов, собирались строить еще выше. Последние лучи солнца отражались от окон восьмого этажа. Дальше их пока не застеклили.

Вероятно, дилетант укрылся где-то там, никак не ниже.

Паркер мечтал прикончить это дерьмо так же, как Негли мечтал прикончить его самого. Особого смысла тут, конечно, не было, но живой дилетант оставался фактором риска.

Именно он, дилетант, украл столь редкую добычу, разрешая личную проблему, именно он без всяких причин убивал людей. Похитив деньги, по праву принадлежащие другим, он принялся шнырять повсюду как дикарь, вызывая ярость и раздражение.

Его смерть не принесла бы прямой пользы, и тем не менее Паркер решился на убийство: он просто не мог оставить негодяя в живых.

Плохо только, что скоро совсем стемнеет. Ночь станет союзником дилетанта, скроет его ошибки и начнет мешать Паркеру. Коли так, надо действовать немедленно.

Он стремительно и легко шагал по пустырю, не спуская глаз с дома и готовясь в любую секунду отскочить в любом направлении. Если дилетант выстрелит в него – это будет только выгодно. Один разок Паркер позволит ему пальнуть: благодаря этому станет точно известно, где он прячется. Паркер не сомневался, что глупец непременно промахнется.

Но выстрела не последовало. Он дошел до самого дома, не услышав никаких звуков, не увидев ни малейшего движения.

Паркер остановился перед фасадом. Справа и слева тянулись ряды окон, в них искаженно отражались лес и красный диск солнца, медленно опускавшегося за горизонт. В самом низу находилось несколько дверей из серого металла, очевидно, они вели в котельные и прочие помещения, традиционные для громадных строений.

Тишина.

Стекло из окна справа было выбито. Устройство здешних окон не позволяло их открывать: в здании планировался кондиционер. В алюминиевой раме не осталось ни одного осколка стекла разбитого окна. Чтобы не пораниться, их вполне мог вынуть человек, залезая внутрь.

Внезапные шорох, легкое царапанье заставили Паркера насторожиться.

Блестящий, как воздушный корабль, угловатый кусок оконного стекла, со свистом разрезая воздух, летел на Паркера. Его края светились, точно кристаллы льда.

Паркер отскочил в сторону. С громким сухим треском стекло разбилось о землю. Серебристые осколки звякнули о стену, вонзились Паркеру в правый бок, ногу, руку и щеку.

Он задрал голову вверх. Однообразная кирпичная кладка тянулась ввысь, окна нижних этажей кроваво светились. Красным отливала и желтая стена.

Дилетант засел гораздо выше последнего застекленного этажа. Паркер заметил, как там матово блеснуло нечто угловатое и, описав дугу, полетело вниз – еще одно стекло длиной ярда в полтора и толщиной не меньше полудюйма. Оно походило на прозрачный меч. Паркер, согнувшись, прыгнул в окно, разбитое дилетантом. Позади него взорвалась вторая стеклянная бомба.

Он очутился в подвале с бетонными стенами и железной дверью, ведущей в коридор, тоже бетонный.

Паркер осторожно двинулся вперед, держа «беретту» наизготовку. Он направлялся в левый конец коридора, к пустой пока шахте будущего лифта. Напротив шахты располагалась металлическая дверь на лестничную клетку. Шершавая штукатурка последней была выкрашена в унылый желтый цвет. Паркер взобрался на первый этаж.

Теперь он оказался в широком белом вестибюле, напоминающем плавательный бассейн, с низким закругленным потолком. Отовсюду торчали светильники. С левой стороны вверх поднималась стальная, ничем не огороженная лестница без перил: ее тоже еще не доделали. Паркер бесшумно направился к ней по полу, выглядевшему как мрамор.

Неожиданно рядом с лестницей упал и разорвался тяжелый мешок, низвергнув столбы белой пыли: цемент сбросили чуть раньше времени.

Паркер пробежал через клубящееся облако, укрывшее его, подобно дымовой завесе, и ступил на лестницу. Сперва она шла прямо к промежуточной площадке, затем поворачивала обратно и приводила на второй этаж. Дальше все повторялось. В середине зияла пустая шахта. Туда-то дилетант и швырял все, что попадало под руку. Вниз летели длинные кривые доски, мешки с цементом, похожие на человеческие тела, молотки и зубила. Паркер держался ближе к внешней стороне лестницы, постоянно поднимаясь наверх. До восьмого этажа окна были застеклены, значит, новые стекла, которые дилетант использовал в качестве метательных снарядов, разместили не выше девятого или десятого.

Именно там, в крайнем случае на одиннадцатом этаже, Паркер и рассчитывал найти дилетанта.

Когда он добрался до шестого этажа, бессмысленная бомбардировка прекратилась. Наверное, дилетанта просто обуяла паника. Теперь закончилась либо она, либо предметы для сбрасывания.

Почему он не использует оружие? Кончились боеприпасы или в расстройстве позабыл о его существовании?

В наступившей за грохотом и треском тишине казалось, что пустое здание вибрирует. Медленно продвигаясь вперед, Паркер совершенно не удивился, услышав на лестнице поспешные крадущиеся шаги. Дилетант полез вверх.

Паркер не торопился. После пятого этажа внутренних перекрытий уже не было, единственной дорогой в любую сторону стала лестница. Поскольку он находился под дилетантом и мог следить за шахтой, причины для спешки отсутствовали.

Если не считать наступавшей темноты. Багрово-красное солнце уже наполовину скрылось за линией горизонта, стекла и штукатурка блестели розовым отсветом.

Сверху раздавался шорох, словно мыши скреблись за обоями, но это дилетант, вздыхая, с искаженным от боли лицом полз на четвереньках по металлическим ступенькам, тщетно пытаясь не производить шума.

Паркер знал, где он находится, и шел уверенно, даже не стараясь приглушать шаги.

На площадке между десятым и одиннадцатым этажами он наткнулся на деньги, аккуратно разложенные маленькими кучками.

Паркер опешил. Ему принесли жертву. Так жители южных островов отдавали своих молодых дочерей богу огнедышащей горы. Симметричные кучки банкнотов лежали на лестнице, как дароприношение на алтаре.

Паркер пересчитал их: восемьсот восемьдесят долларов в сорока двадцатидолларовых бумажках и восьми десятках.

Значит, дилетант сохранил часть добычи.

Паркер посмотрел вверх. Выходит, мерзавец не все деньги оставил в чемоданах, а кое-что прихватил с собой. И не только восемьсот восемьдесят долларов. У него наверняка есть еще.

Паркер убрал подношение в карман и прибавил ходу. Теперь дилетанту нельзя позволить спрыгнуть или упасть, он должен остаться в таком положении, чтобы Паркер мог обыскать его карманы. И еще необходимо как следует прицелиться. В «беретте» остался всего один патрон, к тому же у нее очень короткий ствол.

Перепуганный дилетант может броситься в шахту или просто свалиться туда по глупости.

Снова послышался шорох через шесть-семь пролетов лестницы. Паркер, находившийся на четырнадцатом этаже, остановился: царапанье, тяжелые удары, заглушенные стоны. Но вниз никто не спускался.

Шум не прекратился, когда Паркер снова двинулся в путь, он утих, едва Паркер повернул на восемнадцатый этаж. А еще через один пролет ему открылось творение дилетанта.

Тот соорудил целую баррикаду. Стальные прутья, мотки проволоки, деревянные балки, слесарные инструменты, даже тачка – все загромождало лестничную площадку, задерживая Паркера.

Но имела ли баррикада защитников? Может, дилетант засел за ней?

Нет. Паркер стоял пролетом ниже, подальше от прицельного огня, и прислушивался. До него по-прежнему доносилась только мышиная возня. Дилетант искал спасения наверху. Паркер нетерпеливо разобрал баррикаду. Инструменты, балки, проволока с грохотом попадали вниз, задевая ступеньки. Дилетант завопил от страха.

Выше двадцатого этажа отсутствовали и внешние стены, торчали только бетонные столбы. Полы и потолки имели первозданный вид – толстые плоские плиты, усиленные стальными полосами, затянутые в кабель и провода, концы которых напоминали жесткие волосы. От площадки поднимался очередной лестничный пролет, а с обеих сторон зияла пропасть с заходящим солнцем и пустырем далеко внизу. Никакой балюстрады, никаких перил – ничего. Но лестница вела дальше вверх.

Дилетант находился всего на пол-этажа дальше, он карабкался по ступенькам, производя все больше шума. Он хватал ртом воздух и трясся от страха. Паркер следовал за ним, держась середины лестницы и смотрел только под ноги.

Двадцать третий этаж был последним. Пол покрывали доски, да и то лишь частично. Тут и там размещались деревянные формы для бетонных опор, похожие на камины эпохи ренессанса. Серо-зеленая парусина лежала на груде материала. С другой стороны возвышался каркас строительного лифта, будто примитивная модель Эйфелевой башни. Кабина подъемника – проволочная клетка – висела здесь же. Дилетант, согнувшись и хромая, побежал к ней, как раненый медведь. На спине его грязно-желтого дождевика проступали темные пятна крови. Наверное, он был ранен в левую сторону, повыше почек.

Тяжелораненый, делающий подобные усилия, все равно пропал. Он выглядел крепким и могучим. Паркер не понимая сначала, как ему удалось проткнуть Элли насквозь и пригвоздить к кровати. Но теперь стало ясно, что если бы дилетант был человеком обычного сложения, он давно бы отправился на тот свет. Конец приближался. Кабы не деньги, Паркер просто оставил его здесь умирать.

Но именно из-за денег он преследовал дилетанта. Паркер зашагал по гулким доскам.

Дилетант раздвинул дверцы подъемника и влез в кабину. Потом обернулся и, увидев Паркера, громко завопил. Судорожным движением закрыв дверцы, он вцепился в рычаг, приводящий механизм в рабочее состояние, но ток, конечно, был выключен. Перед уходом мастера всегда поднимали кабину наверх подъемника и вырубали питание, чтобы тут не произошло никакого несчастного случая.

Дилетант сам себя запер в клетке.

Паркер подошел ближе.

– Не стреляйте! Пожалуйста, не стреляйте! – закричал дилетант.

Двойные дверцы кабины были чуть короче ее самой. Неожиданно дилетант что-то бросил через щель. Предмет упал на доски и высоко подпрыгнул. Черный револьвер!

– Другой я потерял! – воскликнул дилетант.

Теперь Паркер стоял почти рядом, но несчастный дурак орал так громко, словно его противник находился за стеной.

– У меня больше нет оружия! – надрывался он. – Этот револьвер единственный.

Паркер подошел к подъемнику с «береттой» наизготовку, но в последнее мгновение передумал, шагнул и, подняв брошенный дилетантом револьвер, осмотрел его. Это был восьмимиллиметровый «смит-вессон». Паркер задумался. Последний раз он видел такой у Пита Руди.

А вдруг, это его ствол? Неужели дилетант у Руди узнал, что они скрываются в «Вимораме»?

Впрочем, какая разница? Он повернулся к человеку в клетке.

– Не стреляйте, пожалуйста! Она сама виновата, вы должны понять, что она заслужила такую смерть. Я не нарочно причинял вам зло, так уж вышло. Я просто хотел ей отомстить…

Паркер нажал на курок пистолета Руди, потом открыл кабину, перевернул убитого на спину и обыскал его.

В левом кармане брюк лежали 63 двадцатки и 4 сотенные, в правом – 39 двадцаток и 35 десяток. В левом заднем кармане – 42 двадцатки, 22 десятки и 10 полсотенных, в правом заднем – 47 двадцаток, 18 десяток и 8 полсотенных. В правом кармане рубашки не обнаружилось ничего, наверное, там находились 880 долларов, принесенные в жертву.

Кроме того, в левом кармане пиджака было 50 двадцаток, 11 десяток и 9 полсотенных. В правом – 53 двадцатки и 7 полсотенных. Во внутреннем кармане он нашел 95 двадцаток и 3 сотенные. Дилетант был битком набит деньгами, по самое горло.

Из левого кармана дождевика Паркер вытащил 93 двадцатки и 17 десяток. Из правого – 80 двадцаток и 15 полсотенных.

Итого получалось 7 сотенных, 49 полсотенных, 602 двадцатки и 111 десяток, включая деньги, брошенные на лестнице.

Шестнадцать тысяч триста долларов.

Встав на ноги, Паркер долго смотрел на стопки денег, разложенные по кабине подъемника. Шестнадцать тысяч триста долларов. Потом он рассмеялся.

Это была точно его седьмая часть.