Игра в прятки

Глава 4. Интерлюдия. Райнер

Если бы где-то существовал конкурс на самый отвратительный отпуск, я бы сорвал его еще на этапе подготовки. Мой выигрыш был очевиден без оценок жюри, полуфиналов и СМС-голосования. Первый отпуск за два года. Долгожданный и выстраданный. Почему я решил провести свои "каникулы" не где-нибудь на берегу океана, полируя пятки белоснежным песком и разглядывая красавиц в бикини, а в дождливом Лондоне? Вот такой вот я эксцентричный! А начиналось все так красиво…

Три недели назад

Заселившись в гостиницу и даже не распаковав вещи, я отправился в бар. Должны же быть у этого отпуска какие-то преимущества! А традиционные английские пабы, по идее, могут обеспечить необходимый колорит. И нет, я не собирался напиваться. Я никогда не напиваюсь. Но опыт подсказывал, что приятный вечер почти всегда начинается именно в таких заведениях, а вовсе не в фешенебельных ресторанах.

Мне повезло уже в первом баре, на который я наткнулся. Приятная атмосфера, ненавязчивая музыка, огромный выбор напитков. А главное — симпатичная девушка за барной стойкой, которая смотрела на меня с плохо скрываемым интересом. Присев за стойку, я продолжил смотреть незнакомке в глаза, вынуждая ее первой подойти ко мне.

— Что будете? — спросила она.

— Гленморанджи Астер и тебя.

Нагло? Да. Самонадеянно? Еще бы! Самого слегка подташнивало от подобных диалогов, но они почему-то оказывали более сильное впечатление, чем вежливость. Я видел, как она поплыла после этих слов. Вяло возмутилась для приличия, но флирт продолжила. Даже скучно немного. Уже через пять минут я был твердо уверен, что уйду из бара с этой девушкой. Предсказание сбылось в точности. Пора объявлять себя экстрасенсом и идти на телевидение! С пошлой улыбкой она потащила меня к себе в квартиру, которая располагалась в паре кварталов от бара. И это меня устраивало, ведь приводить ее в гостиницу у меня не было никакого желания.

А потом, стоя посреди гостиной и дожидаясь, пока она "припудрит носик", мой взгляд упал на письменный стол, заваленный всяким хламом. Подойдя ближе, я заметил корешок авиабилета, который торчал из пачки документов. Потянув его на себя, я успел увидеть только то, что пункт назначения — Стокгольм. Больше разглядеть не успел, поскольку мне на плечо опустилась тонкая ладошка.

— Собираешься в Швецию? Мы только познакомились, а ты уже рвешься на мою историческую родину?

— Нет, — улыбнулась она. — Это мой сосед. Он вроде сказал, что уезжает, но не говорил куда. А ты, оказывается, швед?

Отвечать на этот вопрос я не стал, продолжая раздевать ее глазами. А когда ее щеки слегка покраснели, я подхватил и усадил ее на тот самый стол, где лежали так заинтересовавшие меня билеты.

— Скажи что-нибудь на шведском.

— Jag råder dig att hålla käften och ta bort missförståndet att du ringer en klänning.*

Шведский никогда не считался красивым или хотя бы мелодичным языком. Но почему-то действовал не хуже, чем тупые подкаты в баре. Впрочем, это была последняя правильно построенное Предложение на сегодня. Больше мы в тот день не разговаривали. Да и на следующий, признаться, тоже. Я проснулся, когда она еще спала, и выскользнул из спальни. Мы ведь в Англии. Нужно перенимать культурные традиции страны, в которой находишься, и репетировать коронный стиль ухода этой нации.

Но незамеченным уйти мне все же не удалось. В гостиной сидел смуглый парень, который окинул меня почти равнодушным взглядом и кивнул в знак приветствия.

— Привет, — поздоровался я, прикрыв двери в спальню.

— Привет. Я Хасан.

— Александр, — представился я. — Ты и есть тот самый сосед, который летит в Швецию?

А вот теперь его взгляд изменился. Глаза начали бегать в разные стороны, а на лице отразилась нешуточная мыслительная работа.

— Нет, — поспешно и слегка испугано ответил он.

— Нет — не сосед, или нет — не летишь в Швецию?

— Я — сосед. Но я никуда не лечу.

— Странно, а я вчера вроде видел авиабилет, — его реакция была странной, но я сохранял равнодушное выражение лица.

— Тебе показалось, — бросил он и быстро ретировался в свою комнату, в которой я мельком увидел собранный чемодан.

***

Странный сосед вчерашней девушки не выходил из головы. Именно поэтому, вернувшись в свою гостиницу, я решил поискать о нем информацию. Много ли в Лондоне Хасанов? Очень. Но если знать, где искать, то найти все же можно. Скоро я просматривал доступную мне информацию об этом парне по фамилии Калмати.

Ничего предосудительного не было. Находится в Лондоне легально. Гражданин Венгрии, причем получил паспорт не так давно. Я этому не удивился. Венгрия — одна из стран, где проще всего получить гражданство Евросоюза. Уроженец Пакистана. Работал официально, но на низкоквалифицированных работах. Последнее место работы оставил больше трех месяцев назад — незадолго до того, как получил новый паспорт. В итоге, я не нашел ничего такого, к чему можно было бы придраться. Конечно, меня немного смутило его поведение, но я решил не заморачиваться. Мало ли, что у человека может быть на уме.

Выкинув из головы этого парня, я снова окунулся в приятную атмосферу отпуска. А ночью за мной пришли. Это не было похоже на стандартный арест. Хотя откуда мне знать, как именно проходят аресты в Британии? Меня просто скрутили и увезли, запихнув в камеру предварительного заключения, даже не сказав, какого черта здесь происходит. Обычно у меня нет привычки тупить, но в этой ситуации я не понимал ровным счетом ничего. Казалось, что это какая-то ошибка.

Наверное, смотря на мое невозмутимое лицо, охранники сильно удивились. Но я действительно думал, что это просто недоразумение. До тех пор, пока меня не сопроводили в допросную, обвинив в весьма серьезном преступлении.

— Вы признаете себя виновным в убийстве Карлы Браун?

— Прежде чем в чем-то признаваться, неплохо было бы узнать, кто это такая, — ухмыльнулся я и уже хотел добавить, что сложно запомнить имена всех своих жертв, но вовремя прикусил язык, решив, что сейчас не время для шуток.

— Я освежу тебе память, — бросил полицейский и выложил на стол фотографии.

На них была та девушка из бара. Вернее то, что от нее осталось. Точно, ее же звали Карла… Рассматривая фотографии, я думал о том, что кто-то серьезно постарался, создавая идеально-типичное преступление жестокого маньяка. Хотя девушку было искренне жаль.

— Хочешь сказать, что не знаком с жертвой?

— Знаком. Но я все равно не понимаю, при чем тут я.

— Твои отпечатки пальцев по всей квартире, именно с тобой она уходила в последнюю свою смену, а еще ты последний, кто видел ее живой.

— Во-первых, не последний. Есть еще ее сосед. Его бы допросили для начала.

— Он был уже в другой стране, когда произошло убийство.

— Допустим, — ответил я после секундного раздумья. — Но тут мы подходим ко второму доводу, который я не успел озвучить. Если вы исключили его из числа подозреваемых на основании алиби, то неплохо было бы узнать и мое, прежде чем задерживать. Или я чего-то не понимаю в работе британской полиции? Когда ее убили?

— В период с двух до четырех часов дня.

— Я был в отеле. Можете проверить по камерам наблюдения.

— Очень удобно. Вот только в твоем отеле нет камер наблюдения, — зло ухмыльнулся полицейский, заставив меня задуматься.

Камеры в гостинице все же были, и я это отлично помнил. Можно было бы предположить, что они не работают или вместо них висят простые обманки, но мне слабо в это верилось. Не того уровня отель, чтобы экономить на таких вещах. Вывод напрашивался простой — либо эту информацию вообще не проверяли, либо проверяли, но тщательно скрыли. В обоих случаях очевидно, что меня специально хотят подставить.

— В Британии все еще действует право на адвоката? — я откинулся на стуле.

— Будет тебе адвокат, — выплюнул полицейский.

Государственные защитники — это люди, к которым нужно обращаться в последнюю очередь. Даже если нет денег на приличного юриста, лучше обойтись вовсе без адвоката, чем работать с тем, которого предоставляют власти. Потому что подсудимые приходят и уходят, а он с полицией продолжит работать. Это значит, что такой человек никогда не будет на стороне своего подзащитного. Повезет, если хотя бы мешать не станет. Но чаще такие личности пытаются утопить обвиняемого еще сильнее. Идейные встречаются, но очень редко и никогда не задерживаются на таких должностях надолго.

Впрочем, мне было плевать. Адвокат нужен был мне не для защиты, а для другой цели. И когда он зашел в допросную через два часа, я не стал размениваться на приветствия, сразу обозначив ему фронт работ.

— Я гражданин Швеции. Тебе нужно связаться с посольством.

— Я уже это сделал, — ответил мужчина, которому на вид было чуть больше сорока лет.

Эта фраза заставила меня удивленно вскинуть брови. Неужели мне достался именно тот краснокнижный зверь в виде честного адвоката, которого в ЮНЕСКО уже несколько десятилетий ищут?

— Можете ознакомиться, — протянул он мне документ.

Взяв в руки бумаги, я быстро пробежал глазами по тексту, еще раз взглянул на адвоката, и углубился в чтение уже всерьез. Первый вывод, который я сделал — причислять этого юриста к классу честных было очень поспешным решением. Второй — все хуже, чем я думал. Посольство не имело никаких претензий по поводу моего ареста и фактически давало все карты в руки местной полиции.

Этого не могло быть. Просто потому, что не могло. Я, конечно, не принадлежу к королевской семье, но мой арест не оставили бы без внимания. Это нонсенс. Как черно-белая радуга, по которой скачут единороги-убийцы.

Но печати не оставляли сомнения в подлинности документа. Наверное, именно тогда я осознал, что помогать мне никто не собирается и выбираться из той задницы, в которую я попал, придется самому.

А потом был быстрый судебный процесс, который создали исключительно «для вида». Мне кажется, дела о парковочных штрафах разбираются дольше. С переводом меня в места не столь отдаленные тоже не затягивали. На все процедуры ушло так мало времени, как будто кто-то специально хотел заявить на весь мир: этого парня подставили! Прошло два дня с момента моего нелепого и, скорее всего, незаконного ареста, до того, как перед моим носом захлопнулась железная дверь одиночной камеры.

***

Первые сутки были… сносными. И все, о чем я мог думать — в чем причина? Злость на себя превысила все пределы допустимого. Если бы я был героем типичного боевика, уже начал бы разбивать кулаки о бетонные стены.

Я подставился по-крупному. Из-за меня погибла та девушка. Теперь я в этом нисколько не сомневался. Ее убили с одной целью — упрятать меня сюда. Вопрос только в том, случайно ли она попалась кому-то под руку, как наиболее вероятная "моя" жертва или была как-то связана с теми, кто все это устроил? Я предпочел отталкиваться от второго варианта, ведь в первом случае у меня не было ни одной зацепки.

Но если все же взять за основу, что тот, кто меня подставил, знал Карлу, то картина вырисовывается очень интересная. Единственное возможное связующее звено — ее сосед. Его поведение уже тогда казалось странным, а сейчас я готов был поверить во все, что угодно. И тот факт, что его якобы не было в стране на момент убийства, ничего не доказывает.

Впрочем, даже если это именно он ее убил, мне это мало что дает. Мигрант из Пакистана не мог организовать то, что происходит со мной. Чтобы упрятать меня так качественно и быстро, нужны санкции очень влиятельных людей. А значит, вопрос о том, кому все это было нужно, остается открытым. И вряд ли я узнаю хоть что-то, находясь в тюрьме.

Из раздумий меня вырвал резкий стук в железную дверь. Конечно, никто не удосужился вежливо постучать — надзиратели просто саданули дубинкой. А потом я услышал приказ:

— Лицом к стене. Руки за спину.

— Какие интересные желания. Прости, сладкий, но ты не в моем вкусе, — ответил я, не зная, слышат меня или нет.

Впрочем, я все же сделал, как мне сказали. Сопротивляться я не видел смысла. И очень зря, потому что как только надзиратель вошел в камеру, вместо наручников я получил удар по почкам. Впрочем, наручники на меня все же надели, пока я был дезориентирован после удара. Неожиданное начало моей тюремной жизни.

— Ну кто же так флиртует, пупсик? С таким подходом ты никогда не найдешь любовь всей жизни, — бросил я, когда дыхание пришло в норму.

Кажется, охранника это разозлило, поскольку избиение продолжилось с новой силой. Какой обидчивый! С такой работой просто нельзя так остро реагировать.

Все попытки сопротивления жестко пресекались очередными ударами. Через полчаса меня оставили в покое и я, кое-как добравшись до койки, тяжело опустился на жесткий матрас.

Шикарное начало! Интересно, они тут всех новичков так встречают или это показательные выступления специально для меня?

Та же ситуация повторилась и на следующий день. Только теперь я был готов и вместо того, чтобы становиться в позу жертвенного барана, встретил новых друзей более гостеприимно. Кулаком в живот. Конечно, я не надеялся, что это поможет. Избить охранника, переодеться в его форму и сбежать из тюрьмы — такие сюжеты возможны только в дешевых фильмах. Да и вообще, наверное, не нужно было сопротивляться. Но и покорно ждать очередных побоев я не мог.

Я уже понимал, что такое отношение ко мне не может быть простым совпадением, а значит, живым я отсюда точно не выберусь. Но держался на чистом упрямстве. Как говорила одна моя знакомая: умирать, так с музыкой. Но мелодия получилась откровенно фальшивой, потому что мои боевые навыки никто не оценил.

Меня быстро скрутили и повторили вчерашний сценарий. Впрочем, кое-что все же отличалось. Выяснилось, что вчера было не избиение, а легкий расслабляющий массаж. Сейчас же за меня взялись всерьез. Причем настолько, что в какой-то момент я отключился. А когда пришел в себя, увидел совсем молодую девушку в белом халате, которая обрабатывала мои многочисленные ссадины.

И зачем этот спектакль? Завтра же новые появятся.

Увидев, что я пришел в себя, девушка испуганно подпрыгнула, напомнив мне кошку, которая была у меня в детстве. Но, в отличие от кошки, она быстро взяла себя в руки и даже начала язвить в ответ. Забавная.

***

Прошло еще два дня в этих стенах, которые ничем не отличались друг от друга. Меня даже на прогулки не выводили, хотя я прекрасно слышал, что моим соседям свежий воздух все же положен. Зато физические нагрузки были в полном объеме. Не в плане спорта, конечно. Скорее это были нагрузки для моего многострадального организма. Надзиратели сменялись, но их объединяло одно — стремление врезать мне по морде. Не то чтобы они были первыми, у кого проснулось такое желание, но точно единственными, кто проделывал это настолько безнаказанно.

В какой-то момент стандартное избиение пошло не по плану. Практически в самом начале охранника отвлекли. Снова появилась эта девушка. Она утянула за собой надзирателя, который питал ко мне особо теплые чувства. Причем предлог для этого был настолько очевидно-выдуманным, что походил на плохое представление для очень невзыскательной публики. А вечером она сама пришла ко мне, чтобы вправить сломанный нос. Мне нравилось разговаривать с этой девчонкой. Она адекватно реагировала на мои шутки и при этом была до ужаса профессиональна. Настолько, что невольно возникало уважение. Но в ореховых, почти янтарных глазах скользило сочувствие, которое не давало мне покоя.

Когда дверь камеры в очередной раз закрылась, я серьезно задумался. Либо это совпадение, которое бывает раз в жизни, либо хорошо разыгранный спектакль. Надзиратели, которые кажутся откровенными садистами, полная безнадежность, и тут, как лучик света в темном царстве — красивая девушка, которая может посочувствовать и даже помочь. Этот сценарий как будто сошел со страниц книги «Работа спецслужб для чайников: как завербовать идиота». Вопреки расхожему мнению, идиотом я не был.

Я продолжил внимательно наблюдать за девушкой, пытаясь выстроить в голове более ясную картину. Но она не складывалась, как пазл, в котором не хватает как минимум половины частей. Каждый ее жест, каждый взгляд буквально кричал о том, что она хочет мне помочь. И самая безрассудная часть моего подсознания тоже подталкивала меня к тому, чтобы сработать привычными для меня методами, а именно — использовать ее для достижения своих целей. Хотя бы для того, чтобы лучше разобраться в ситуации, в которой я оказался. Но сомнений в том, кем на самом деле является тюремный врач, тоже хватало. Не знаю, что бесило меня больше — ее возможное причастие к моему заключению в это малоприятное место, или сочувствие, от которого я ощущал себя полным ничтожеством.

Именно поэтому, когда она пришла ночью к моей камере с видом потерявшегося щенка, я отправил ее обратно на рабочее место. А когда ее шаги стихли, долго смотрел в темноту пустым взглядом и думал о том, что если это не заранее спланированная постановка, то ей не место на этой работе.

Черт! Мне нужно думать о себе, а я почему-то размышляю о том, как вытащить отсюда Эмбер.

Даже удивительно, насколько ей подходило это имя. Обычно я не придавал такому значения, считая любое толкование имен, фамилий, знаков зодиака или любимого завтрака бредом. Но в ее случае совпадение вызывало улыбку. Все подбирают под цвет глаз одежду или украшение, а у нее для этого имя.

Не о том думаешь, Райнер! Этот пугливый малыш может оказаться очень опасным хищником.

Я так и не успел разобраться в том, кем же является эта девушка, когда случился очередной поворот в моей непростой жизни. Счет дням я уже потерял, поэтому не мог сказать, когда именно это случилось. Помнил только, что это было ночью. В камеру зашел охранник, который старательнее всех отыгрывал роль садиста. Уже по его взгляду я понял — сейчас меня будут убивать. Интуиция не подвела.

Меня снова быстро скрутили, а потом я осознал, что раньше этот милейший человек и не бил по-настоящему. Все, что было до этого можно смело считать прелюдией. Жаль было только, что в какой-то момент дыхание начало подводить, и я больше не мог вести свой привычный диалог с моим любимым надзирателем. Пропала последняя иллюзия контроля происходящего.

Дальнейшее я помнил какими-то отрывками. Ко мне зашел рыжий охранник, который вроде как выглядел приличным человеком, а потом появился незнакомый человек в белом халате и что-то промямлил о том, что со мной все в порядке, после чего спешно ретировался.

Значит, это все же был не спектакль, и девчонка действительно хотела помочь мне.

Почему-то было жаль того, что я так и не смог ей поверить. В голове сам собой нарисовался ее образ: светлая кожа с небольшой россыпью веснушек, большие янтарные глаза, в которых, кроме сочувствия, часто скользила насмешка, белый халат, аромат пионов и граната, светлые волосы с пепельным отливом, вечно собранные в пучок. В какой момент я понял, что это вовсе не галлюцинация? Сам не мог ответить на этот вопрос. Но губы сами собой растянулись в улыбке.

— Привет, min skönhet, — прошептал я, по привычке переходя на шведский.

***

Удивительно, но я очнулся, и даже вроде как живой. Вместе с признаками жизни вернулись и сомнения. По крайней мере, когда она сказала про тяжелые наркотики, я ощутимо напрягся. Но оказалось, что находясь в невменяемом состоянии, я всего лишь назвал ее красивой. Это если она не врет, конечно.

Пфф… Подумаешь. Я бы такое и на трезвую голову сказал. Я, собственно, и раньше это говорил, просто она не понимала. А еще, мудак ты, Райнер. Девочка тебе жизнь спасла, а ты даже не поблагодарил.

Но у меня все еще оставались сомнения насчет ее намерений. И я стал ждать, что меня начнут обрабатывать уже всерьез. Все условия созданы: угроза для жизни, беспросветная задница, в которую меня любезно запихнули, чудесное спасение. Вот он я, готовый на все! Но время шло, а девчонка молчала. Только один раз спросила про мою семью, но это была совсем не та информация, которую нужно получать от меня подобными методами. Она ни разу не засекречена и вообще малоинтересна.

Постепенно в голове все чаще мелькала мысль о том, что никакой это не спектакль. А значит, надзиратели тоже не играли. Как только я вернусь в камеру, они продолжат начатое, но уже будут действоватьнаверняка. Но почему-то, когда я допускал, что Эмбер действительно такая, какой я ее вижу, губы растягивались в улыбке. А еще было ее немного жаль. Она же постоянно подставляется со своим служебным рвением. Такое здесь долго терпеть не будут. Хорошо, если просто уволят, а ведь могут и сломать. Этого мне не хотелось.

Я снова думаю о том, как вытащить девчонку из проблем, хотя жить мне осталось, скорее всего, чуть больше недели. Идиот!

Очередная попытка намекнуть, что карьера тюремного врача не для нее и ей нужно либо поменять свои взгляды, прекращая нести добро направо и налево, либо увольняться, не принесла ощутимого результата. Я поймал себя на мысли, что если бы не попал в такую ситуацию, мог бы ей помочь. Но проблема была в том, что не окажись здесь, у меня не возникло бы такого желания. Иронично. Впрочем, как и все, что здесь происходит.

Примечания:

*Jag råder dig att hålla käften och ta bort missförståndet att du ringer en klänning — Советую тебе заткнуться и снять то недоразумение, которое ты называешь платьем