Игры с поцелуями

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Известие о том, что Данте намерен сопровождать ее в долгой поездке в Комо, привело ее в смятение.

— Но ты же не хочешь ходить со мной по магазинам! — запротестовала Миранда за завтраком.

Данте сосредоточенно намазывал маслом рогалик.

— Я хочу, чтобы ты встретилась с моим персоналом на тамошних ткацких фабриках, — не глядя на нее, сказал он непререкаемым тоном. — Люди хотят познакомиться с тобой. Будет невежливо, если мы не заедем туда.

Данте хмурился. Он впился белыми зубами в пирожное и, поймав крошки указательным пальцем, облизнул его, прежде чем вытереть салфеткой, и помочь Карло доесть клубнику.

Миранда грустно наблюдала за ним. Ночью они занимались любовью, но все было по-другому, меньше нежности, больше… отчаяния.

Она чувствовала себя, как канатоходец, который в любую минуту может сорваться с туго натянутой проволоки. Возможно, Гвидо удалось убедить Данте, что она недостойна его.

— Мне бы очень хотелось познакомиться со всеми, — спокойно сказала она.

У нее оставалась надежда, что ей удастся незаметно сходить в аптеку.

Чем больше людей познакомятся с ней, тем скорее Данте поймет, что ее считают честным человеком, не способным лгать.

Вскоре они отправились в Комо, объезжая озеро с восточной стороны. Миранда умышленно ограничивалась немногочисленными замечаниями, и у Данте, казалось, тоже не было желания разговаривать, так как на ее вопросы, касавшиеся мест, мимо которых они проезжали, он давал односложные ответы.

Прежде чем Миранда успела с испугом подумать, что он вновь создает видимость хороших отношений, она попала в теплую радушную атмосферу, которой окружили ее служащие фабрики, немедленно организовавшие для нее экскурсию. Они с такой гордостью и явной любовью рассказывали о своем предприятии, что она была покорена их энтузиазмом.

— И я уверен, — сказал коммерческий директор, с гордостью показывая ей проспекты с образцами одежды, изготовленной из шелков Северини, и сопровождая свои слова оживленной жестикуляцией, что вы знаете, кому мы продаем наши шелка. Это самые знаменитые европейские дома мод. Посмотрите, вот…

— Чудесно! — восхищенно воскликнула Миранда. — Впечатляющая коллекция! Синьор Гордати, — неуверенно сказала она, зная, что Данте разговаривает по телефону в другом офисе, — после графа Амадео Северини вам было трудно привыкнуть к стилю управления моего мужа?

Она ощущала неловкость, задавая этот вопрос, но ей нужно было подтверждение, что Данте по природе хороший человек. Ложь Гвидо не прошла для нее даром.

Коммерческий директор расцвел улыбкой.

— Трудно? — воскликнул он. — Мы в восторге. Амадео был замечательный человек. Как родной отец для всех нас. И нам очень повезло, что теперь его место занял ваш муж, которого мы знаем много лет и любим, как брата.

Миранда обрадованно улыбнулась.

— А Гвидо? — спросила она.

Синьор Гордати свирепо нахмурил брови.

— Может быть, графиня, — с достоинством сказал он, — вы отобедаете с нами?

Он намеренно уклонился от ответа. Миранда медленно кивнула, поняв, что хотел сказать встревоженный взгляд его глаз.

— Вы преданный и тактичный человек, — тихо сказала она.

Синьор Гордати поцеловал ей руку.

— Польщен знакомством с вами, графиня.

Она подняла глаза на Данте, который, стоя в дверях, задумчиво смотрел на них.

— Ты произвела на них впечатление, — коротко сообщил он, когда они шли от стоянки к соборной площади. — Ты задавала интересные вопросы. Спасибо.

— Мне действительно было интересно. Это замечательное производство.

Смягчись, безмолвно умоляла она Данте, сохранявшего холодную вежливость в течение всего обеда. И когда он закончился, Данте настоял на том, чтобы сопровождать ее в походе по бутикам, чтобы помочь ей выбрать вечернее платье. В результате этого ей не удалось ускользнуть от него.

Поздно вечером они возвращались по западной стороне озера. Виды были великолепные, деревушки, утопавшие в цветах, — элегантны и живописны, но Миранда не чувствовала ничего, кроме безысходного отчаяния.

Даже вид гор, освещенных лучами заходящего солнца, не очаровал ее. Над серебристо-серой гладью озера поднимались розоватые вершины, которые постепенно темнели, приобретая мрачный и угрожающий вид на фоне бледного ночного неба, словно откликаясь на поведение Данте.

Он изменился. Миранда почти сожалела о том, что они говорили о событиях той роковой ночи, когда он ушел от нее. После разговора он отдалился от нее и даже начал избегать.

Шли дни, и Данте все больше уходил в себя. Но не в постели. Они по-прежнему спали вместе и занимались сексом, но на смену глубокой любви, приводившей ее в экстаз, пришло яростное и безумное стремление к обладанию.

По утрам Миранде казалось, что Данте кипит злобой. Он не смотрел на нее и не пытался успокоить, когда она просыпалась, мучимая кошмаром. Миранда не знала, что делать, и выжидала, скрывая свои чувства.

Если он собирается отвергнуть ее, ей нужно подавить свои эмоции. Она не хочет делать это, но ей не нужна боль, потому что она должна выжить.

Если им предстоит жить, используя друг друга для секса и делая вид, будто у них счастливый брак, ей необходимо принять меры, чтобы защитить себя.

— Данте дома?

Был уже поздний вечер, но Карло еще не спал. Прервав чтение, Миранда мельком взглянула на вошедшего в гостиную Гвидо и ограничилась коротким ответом.

— Работает.

Он засмеялся, как будто замыслил что-то. Миранда с отвращением увидела, как он приблизил к ней свое ненавистное лицо, и вытянул указательный палец, чтобы пощекотать Карло, который захихикал и крепко прижался к ней.

Она ужаснулась, когда рука Гвидо неожиданно скользнула в ее глубокое декольте. Он явно намеревался схватить ее за грудь. Она растерянно ахнула и, вцепившись в его запястье, отбросила его руку.

В это время Гвидо смотрел на дверь. Там неподвижно, словно окаменев, стоял Данте. Миранда залилась краской, увидев полный ярости взгляд мужа. Он круто повернулся и ушел, не сказав ни слова.

Если бы она не держала на руках сына, торжествующий Гвидо получил бы пощечину.

— Убирайся! — сквозь зубы проговорила она, глядя на него с ненавистью и отвращением.

Миранда, побледневшая как полотно, смотрела, как он развязной походкой идет к выходу. Когда дверь тихо закрылась, она крепко прижала к себе Карло.

Голова у нее шла кругом. С тех пор как Гвидо приехал, он постоянно пытался лапать ее, отскакивая от нее с наигранно виноватым видом, как только появлялся Данте. Миранда поняла, что он делал, старался посеять сомнения в душе своего брата. Судя по всему, ему это успешно удалось.

Уложив Карло спать, Миранда отправилась на поиски Данте и нашла его на террасе. Подняв голову, он смотрел на молодой месяц. В бездонном темном небе искрились мириады звезд: Кассиопея, Большая Медведица, Млечный Путь. Вечные чудеса мироздания.

Не заметив ее, Данте принялся расхаживать по саду, и Миранда, подобрав подол пышной тафтяной юбки, шла за ним, пока он не остановился у небольшого храма, на берегу озера.

— Данте, — сказала Миранда мягким, ласковым голосом.

Он вздрогнул.

— Я пришел сюда, ища одиночества, — прорычал он.

Она не отступила.

— А я пришла к тебе, чтобы обратиться с просьбой, — Миранда подошла ближе. — Отошли Гвидо, — умоляюще сказала она. — Мне не нравится, что он пристает ко мне.

Данте холодно посмотрел на нее.

— Мне так не кажется.

Миранда нахмурилась.

— Ты думаешь, что я поощряла его, — отрывисто сказала она.

Черные глаза Данте вспыхнули.

— Он только что объяснил мне, — оборвал Данте ее. — Гвидо щекотал Карло, а ты схватила его руку и…

— Нет! — в ужасе вскричала Миранда. — Ничего подобного! Я остановила его!

— Хватит! — вскричал Данте по-итальянски. Миранда увидела, что он дрожит от ярости. — Гвидо жаловался на тебя с тех пор, как приехал. Ты… — он умолк. От унижения и боли у Миранды в горле встал ком. — Я хочу, чтобы ты спала в своей спальне, — отрезал он.

Она сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться, и заставила себя задать вопрос:

— Почему, Данте?

Он бросил на нее взгляд, полный такой боли и отвращения, что она вскрикнула и отшатнулась. Наступив на подол длинной юбки, Миранда едва не упала.

— Так ты даже помнишь мое имя? — язвительно осведомился он.

Миранда поднесла руку к вздымающейся груди.

— О чем ты говоришь?

Сверкая глазами, Данте медленно приблизился к ней.

— Как трагично! Как эффектно! У тебя такой трогательный невинный вид, что, будь это несколько дней назад, я бы непременно овладел тобой и долго, и нежно занимался бы сексом.

Миранда была потрясена. В нем больше нет любви или желания. Одна неукротимая ярость. Гвидо настроил Данте против нее, и теперь она вызывает у него неприязнь.

— Но не теперь, — тихо сказала Миранда.

— Нет. Не теперь, когда ты бормочешь во сне имя моего брата, — злобно огрызнулся Данте и, с ненавистью взглянув на нее, зашагал прочь.

— О Господи! — закрыв глаза, прошептала Миранда, не в силах сдвинуться с места.

— Лиззи!

Миранда в ужасе смотрела на сцену, представшую перед ее глазами. Она должна сказать что-то. Нельзя допустить, чтобы Гвидо обманул ее сестру. С тех пор как Лиззи приехала, она буквально прилипла к нему.

Была вторая половина дня, и съехавшиеся гости наслаждались отдыхом. Миранда и Данте проверяли, все ли готово для вечеринки.

Проверяя, как развешены фонарики вдоль реки, Миранда увидела, что Лиззи и Гвидо слились в страстном объятии.

— Лиззи! — громко окликнула она сестру.

Увидев ее, Лиззи оттолкнула ухмылявшегося Гвидо, и весело подбежала к Миранде.

— Это просто фантастика! Я так рада за тебя! А зачем ты позвала меня, дорогая? — оживленно сверкая глазами, спросила она.

— Мое платье! — солгала Миранда, повышая голос, чтобы Гвидо не догадался, почему она уводит Лиззи. — Мне нужен твой совет. Одно слишком блестящее, а другое…

— Понятно! — Лиззи подхватила ее под руку и пошла с ней в дом. — Ты, должно быть, ужасно нервничаешь. Все эти важные…

— Лиз! Я должна сказать тебе кое-что. Тебе это не понравится. Я знаю, что ты не поверишь мне, — прорыдала Миранда. — Ты без ума от Гвидо и…

— Миранда, милая! — Лиззи обняла сестру. — Он красивый, у него много денег, и мы поцеловались пару раз, но я никогда не сходила с ума по нему. Чем лучше я узнаю его, тем меньше он мне нравится. Мне так жаль, что так произошло с тобой. Страшно подумать, что ты пережила. Если бы ты призналась мне! Я люблю тебя и восхищаюсь тобой больше всех на свете. Если ты говоришь, что это — правда, значит так оно и есть. Ты никогда не лжешь, я ведь знаю.

— Хотела бы я, чтоб Данте был так предан мне, как ты, — вздохнула Миранда.

— Он любит тебя. Поверь мне, Миранда. Он не в силах отвести от тебя взгляд. Я видела, как он смотрел на тебя вчера. Он хочет поверить тебе, но та сцена стоит у него перед глазами.

Миранда содрогнулась.

— Как и у меня. И я не знаю, что делать!

— Ты должна рассказать ему, почему Гвидо появляется в твоих снах.

— Я не могу! Данте обожает брата!

— Ты с ума сошла! — Лиззи нетерпеливо встряхнула ее. — Он же подонок! Сначала ты, а потом он пытается приняться за меня! Как он смеет? Этот наглец не заслуживает того, чтобы ты покрывала его! Ты привыкла годами не раскрывать рта. Пора высказаться…

— Еще рано, — возразила Миранда. Она побледнела и осунулась. — Сейчас мы слишком взволнованны и расстроены… Возможно, когда Гвидо уедет… — у нее не было сил продолжать.

— Не падай духом. — Лиззи обняла сестру. — Ты слишком сильно любишь его, чтобы сдаться. Со временем он образумится.

Миранда вздрогнула.

— А если я действительно беременна? — простонала она.

— Вряд ли, — уверенно заявила Лиззи. — Я привезу этот тест из Белладжио — сейчас же поеду. Мне все равно нужно купить кое-что в аптеке. У меня воспаление среднего уха, и еще несколько дней мне нужно принимать антибиотики. — Она сделала гримасу. — Это означает, что мне нельзя пить никаких алкогольных напитков. Да, Гвидо сказал, что он уезжает в Лондон сразу после вечеринки, так что у вас с Данте будет время решить все проблемы.

Удивленная поддержкой Лиззи, Миранда провела рукой по глазам и слабо улыбнулась.

— Спасибо. Ты помогла мне, — прошептала она.

Сестра снова крепко обняла ее.

— Я должна идти. Мне нужно проверить, все ли готово для вечеринки, — с грустной улыбкой сказала Миранда.

— Вот и хорошо. Это отвлечет тебя, — ободряюще откликнулась Лиззи. — Беги!

Несмотря на волнение и напряженность, Миранда решила сохранять оптимизм, и ей удалось обговорить с Данте несколько проблем, связанных с обслуживанием гостей. Затем они с энтузиазмом затеяли с Карло шумные игры.

К тому времени, когда малыша уложили спать, Миранда почувствовала себя совершенно измученной, а впереди ее ждала ночь, наполненная оживленной болтовней и притворством. Взяв себя в руки, она выбрала красивое платье темно-синего цвета, которое покупала вместе с Данте, и надела его на голое тело.

Оно переливалось всеми оттенками синего при каждом ее движении и, плотно облегая тело, соблазнительно подчеркивало грудь. Миранда повернулась, чтобы посмотреть на себя сзади. Вернее, на свою спину, потому что глубокий вырез на спине опускался до талии. Это был вызывающий туалет, но Данте он понравился, и это очень обрадовало ее.

Миранда тщательно подкрасилась и, подняв волосы, уложила их в пучок на макушке, стараясь, чтобы общее впечатление подчеркивало ее элегантность и сексуальность.

Надев красивые туфли на очень высоких каблуках, она прошла на половину Данте, трепеща от надежды и нервного напряжения.

Он должен снова влюбиться в нее. Если Данте заглянет ей в глаза, он увидит, что в них начертано его имя.

Данте смотрел в окно. Смокинг, облегавший его тело, был творением искусного портного. Некоторое время Миранда пожирала его глазами, затем с обманчивой холодностью произнесла.

— Сойдет?

Данте повернулся к ней с очевидной неохотой. Она заметила, как он стиснул зубы. Но больше ничего в выражении его лица не сказало ей, что он находит ее желанной.

— Великолепно! — коротко ответил Данте, будто она была предметом, выставленным в витрине магазина. — Сними эту серебряную цепочку.

Миранда озадаченно смотрела, как он открыл сейф, вынул коробку и открыл ее. Она ахнула.

— Данте!

— Мать моего дяди носила их. Надень.

Миранда с благоговением надела изящные серьги в виде цветка, блиставшие сапфирами и брильянтами. Брильянтовое ожерелье из соединенных друг с другом мелких цветов, в середине которых мерцал сапфир, поражало хрупкой изысканностью.

— Какая красота! — восхитилась она.

Данте смотрел, как она пытается справиться с замочком. Раздраженно пробормотав что-то, он подошел к ней сзади, чтобы застегнуть ожерелье.

Миранда почувствовала, как загорелась ее кожа от прикосновения холодных пальцев Данте. Едва дыша, она смотрела на отражение в огромном зеркале, украшенном позолоченными херувимами, и внезапно любовь к темноволосому мужчине, который так соблазнительно склонился над ней, пронизала ее, словно острая боль.

— Данте, — тихо проговорила она.

— Пора идти вниз, — резко произнес он, отходя от нее. — Миранда… Мы должны показать, что привязаны друг к другу, — сухо сказал он. Миранда разочарованно кивнула. — Но не воображай, даже на секунду, что я действительно говорю или делаю что-то от души.

Добро восторжествует, сказала себе Миранда и с достоинством осведомилась:

— Пойдем?

— Тебя не волнует это, не так ли? — прорычал он. — Наш брак разрушен, счастье нашего сына под угрозой, ты обрекла меня на жизнь с лживой шлюхой, изменяющей…

— Наши гости появятся с минуты на минуту, — напомнила она, стараясь скрыть, что у нее дрожат руки, и, чувствуя, что слабеет от мучительной душевной боли. — Мы должны встречать их.

— Конечно.

Данте резко согнул руку в локте, и ее дрожащие пальцы легли на мягкую ткань.

— Я люблю тебя, — повторила Миранда. Данте взглянул на нее с презрением и гневом в горящих черных глазах. Она чувствовала его боль и хотела облегчить ее. — Когда-нибудь ты узнаешь, что я говорю правду. Надеюсь, что это произойдет скоро, потому что у меня разрывается сердце… — прошептала Миранда, чувствуя, что зашла слишком далеко. Жгучие слезы затуманили ее взор. Она быстро отвернулась, жалея, что не промолчала. — Пойдем, — дрогнувшим голосом обратилась она к Данте.

Спускаясь вниз, где уже играла музыка, Миранда думала о том, как ей найти силы, чтобы выдержать следующие пять или шесть часов.