Игры Смерти

Эпилог

Владимир Иванович Вернадский относил себя к нередкой категории людей, которые всем беседам, спорам и словесным схваткам предпочитали тишину и покой. Не случайно более всего на свете он любил сидеть в одиночестве на берегу реки и рыбачить.

Вот и сейчас, под равномерное покачивание поплавка на мелкой волне, бывший академик чуть посапывал и клевал носом. События былой жизни ему давно не вспоминались, а новых, учитывая почтенный возраст, уже не следовало ожидать. Когда сопение превращалось в храп, Иваныч лениво открывал один глаз и, удостоверившись, что поплавок не утоп, снова погружался в сладкую, мирную дремоту.

Сатана показался из воды без предупреждения. Он бы и рад был предупредить, да Иваныч стал глуховат на ухо, да ещё и подслеповат. Не услышал бы, сколько не пытайся.

Отплёвываясь от тины и снимая с мокрого котелка траву (он был в человеческом обличье), Сатана выбрался на берег. Не дождавшись никакой реакции от старика, рогатый осторожно присел напротив лодчонки и кашлянул.

— Иваныч, слышь, рыбкой не угостишь?

Пожилой рыбак открыл оба глаза. Пошамкал губами, думая, не спросить ли незнакомца, откуда тот знает его отчество (а значит, возможно, и имя с фамилией), но потом решил не затруднять себя мелочами, благо в округе о бывшем президенте Академии наук СССР и знаменитом авторе теории Ноосферы знали почти все. Не поворачиваясь к собеседнику, он громко произнес, словно цитируя на память одну из своих полузабытых лекций:

— И сказал Господь однажды: «Не давай им рыбы, глупец, но дай удочку»! Так чего ты от меня хочешь, искуситель? Вон у рюкзака удочка, а вот черви. Бери, да рыбачь, коли есть охота. А не хочешь, так не проси, чёрт полосатый!

Сатана не ожидал такого ответа. Удивленно подняв бровь, он внимательно себя осмотрел (костюмчик на нем был мокрый, твидовый, но определенно, не полосатый), потом поднялся и молча сходил за удочкой. Во-первых, насколько он знал из опыта, с академиками спорить было бесполезно (все равно, гады, победят), а во-вторых, какая дьяволу разница, души ловить или рыбу? Принцип один и тот же — насаживай наживку, бросай в мутные воды и жди, пока клюнёт. А как хорошо клюнет, так и тяни. Всё одно — добыча, ещё одно хобби ради интереса.

С другой стороны, подумал Князь Зла, от рыбалки возможно получить определенно больше прока. Рыбу можно было приготовить и скушать, а вот жрать людей, рогатый, к своему сожалению, не научился. Но это пока. Благо в собственной плоти по материальному космосу вечный дух разгуливал в первый раз.

Сатана с наслаждением забросил крючок с наживкой в воздух и вперился глазами в плюхнувшийся об воду поплавок. Глаз у него был наметанный на добычу. С крючка демона, насколько он помнил, сорваться могут не многие, ведь человек от природы слаб на халявку. А вот рыба, опять же, могла оказаться поумней — многомиллионный опыт эволюции, как-никак. Хоть и с голодухи, а сначала присмотрится, подёргает и лишь потом хватает…

— Ну вот, другое дело, — буркнул Иваныч. — На, хлебом прикорми. — И академик, отломив кусок краюхи, бросил её Сатане из лодки.

Тот словил. Осторожно взял хлеб и, растерев в руке, аккуратно раскрошил в воду у поплавка.

— Так?

— Ну а то. Сейчас такого карася вытащишь — закачаешься. Я в прошлый раз еле домой унёс.

Сатана убил некстати помешавшего процессу комара и растер по небритой щеке кровь. Кровь была, конечно, черной и ядовитой. Неужели кислота? Материализовавшийся демон хмыкнул. Ну и комары тут, однако.

— Иваныч, а ты откуда про рыбу и удочку знаешь? Ну, это: «Не давай им рыбы, глупец, а давай удочку?» — обронил он, а про себя подумал: «Я ведь вроде затер все ругательства в старых хрониках».

— Так это сейчас каждый знает, — ответил старик. — Столько халявщиков нынче развелось — хоть соли. Так пусть попробуют сначала сами, что это такое — трудиться.

— Да уж… — согласно протянул Сатана, поминая недобрым словом шестерых победителей-игроков. — Халявщики всегда были, это точно. Третья исконная профессия после шлюх и воров. Скорее даже после шлюх, непосредственно перед ворами.

— Иосифа Виссарионыча на них нет! — назидательно погрозил пальцем Иваныч, но тут же испуганно оглянулся. — Это я вам как бывший академик-зэк говорю. Политзаключенный, то есть.

На миг ему показалось, что в кустах сидит агент НКВД, но это был всего лишь отчаявшийся спереть рыбку суслик. Суслик был странно седой для такой мелкой безобидной животинки. Не переставая смотреть на собеседника рыбака, он странно моргал левым глазом и суеверно крестился.

«Радиация…», — настороженно подумал профессор Вернадский (уж он знал в этом толк!), но вслух ничего не сказал, лишь пожал сутулыми плечами.

А вот Сатана почему-то испугался. Это был первый его страх за последние две тысячи лет, с тех пор как он надоумил знакомых священников в Иерусалиме распять одного молодого проповедника из Назареи за вольнодумство. Тогда все висело на волоске, но вышло — просто отлично. Из мелкого финикийского демона известного только в паре палестинских городов, Сатана вдруг стал сосредоточием зла для всей огромной Европы.

Эх, былое…

После этого на его счету было еще много побед: пропаганда «научного мышления», технический прогресс, развитие «современной демократии», глобализм, нигилизм, атеизм, прагматизм, но при этом — вера в мистику, приметы и предсказания, гадания, приговоры, вызывание духов, в общем — в колдовство. Именно так и был повержен главный противник — дух света, белое божество. Ведь не зря говорили в средневековье: лучший ход Сатаны — убедить людей в том, что его нет. В тёмные силы человеческое существо все же верит, даже если считает себя атеистом и прагматиком, а вот в добро, коли его невозможно измерить штангенциркулем — человеку «научному» поверить гораздо трудней.

Однако самое масштабное торжество, настоящий триумф всех даймонов, Сатана задумал провернуть с Играми Смерти. Уникальный сетевой симулятор — настолько же реалистичный как голографическое кино, но настолько же пронизанный мифологией, как «Иллиада» или «Старая Эдда», был фантастическим концентратором веры!

Но увы. Позиция победителей Игр оказалась отличной от позиции новоявленного Бога Зла. И ведь надо же, сволочи, со временем замутили. Кто бы мог подумать… В общем, пришлось спешно бежать. Туда же куда и они. По следам в ту же эпоху, так сказать. И благо, что хоть успел!

Сатана горько вздохнул, подумывая о новых раскладах в Игре, которой занимался всю жизнь (не в компьютерной, разумеется, но некой гораздо большей), однако тут поплавок его удочки резко дернулся, и думать о вечном стало неожиданно некогда.

Подскочив и с силой дернув леску на себя, Сатана извлек из воды огромного карася!

И пока воплощенный дух Тьмы осваивал новое нехитрое хобби, впервые встреченное им в грубом материальном мире, вселенная и шестеро ее новых даймонов получили короткую передышку.

Утро тяжкое, кухня спокойная. Ещё один день две тысячи сто двенадцатого года в мире после Третьей Мировой войны. Сонное начало нового, милого, вялого дня под надежным экологическим куполом.

Ким безмятежно восседал за столом, делая вид, что пытается «учится». Стальной цилиндрик «двадцатилетнего курса школьного обучения» валялся перед ним, изрыгая из себя голографические изображения ближайших звездных систем и нудным речитативом диктуя тексты из школьной программы.

Напряженный домовой Фёдор, то бишь голографический робот, приставленный к Киму в качестве домработницы и, одновременно, надсмотрщика-садиста, сурово пронзал бесчеловечным взглядом сонное лицо хозяина.

Позади колоритной пары, рыжий Дементор, стараясь не отвлекать ни того ни другого от занимательного процесса, пытался самостоятельно подобрать пароль к чужому (то есть Кимовскому) холодильнику. Там лежало пиво и Дема, с некоторых пор ненавидевший рекомендованные правительством «безвредные» продукты, вожделел этот дивный напиток с диким, почти звериным азартом.

Вспоминать пароль к холодильнику Дементору пришлось еще по одной причине. После событий в Игре, рыжий сменил по дурости цвет глаз — поменяв свои природные серо-асфальтовые очи на загадочный змеиный зрачок, которым щеголял на заключительном этапе Игры. Как следствие, идентификационное устройство кимовского «рефрижератора» к красоте нового зрачка осталось равнодушно. Оно не верило Дему и требовало старую радужную оболочку. Приходилось искать в сети старые проги на голосовое управление железом.

Домовой Федор, впрочем, был забавнее холодильника. Убедившись, что Ким принялся зубрить текст, диктуемый микроскопическим учебником, Федя оставил хозяина в покое и, подсоединившись к основному сетевому каналу, стал проецировать на стену вещание с сотового ТВ.

Спустя десять минут взрывов звезд и погонь за мутантами, андроиду наскучил телик, он отключился от сотового и погрузился в дрёму, прикрыв полупрозрачные, в морщинках, глаза.

Сна голографическому организму не требовалось, и от нечего делать, Домовой погрузился в мир мелких сетевых игр, чатов, сайтов и иксиновских форумов. Онлайн-жизнь, которая веком ранее подчинила себе людей, теперь все глубже охватывала андроидов, роботов и даже подобные Домовому квазиживые программы.

Когда, наконец, Киму наскучили попытки Демы хакнуть холодильник, он схватил шест для акробатических упражнений и подошел к боевому товарищу с решительным видом. В своё время, насмотревшись сериалов о знаменитой «братанской» эпохе, имевшей место в России в девяностых годах XX века, акробат уяснил, что металлическая палка — лом — весьма ценная штуковина. Особенно в мире, который стремительно компьютеризируется, причем, чем дальше, тем жестче. У стального шеста был только один минус — он звенел на детекторах. Зато, гуляя по ночным кладбищам вместе с Эльфийкой и компанией её неоготов, Ким заработал нехилый авторитет одним только внешним видом. Старые готы, как известно, раскололись на несколько течений, и неоготы в этой разношерстной среде являлись чем-то вроде «истинных», «традиционных» готов, разве что порой светились фосфорными тату и брали в свои компании блондинок. Последнему факту более всего радовалась Эльфийка, изменившая после Игр Смерти цвет своих волос на золотисто-белый. Радоваться то она радовалась, однако просила Кима за ней приглядеть, — что он и делал с помощью «стальной палки».

Шест со всей силы обрушился на дверь, и отдача хлопнула по рукам!

Шлепок Кима оставил на холодильнике заметную вмятину, отчего могучее бытовое устройство слегка пошатнулось. Затем Ким поднял свой инструмент и втиснул его между створок. Теоретически, акробат мог бы вскрыть холодильник голосовой командой, но настроение требовало чего-то иного. Ким поднажал. Что-то заискрило, фыркнуло. А потом заговорило. Огромный, как въездные гаражные ворота, рефрежиратор задрожал, но вместо того, чтобы отворить кладовую припасов, мерзким голосом заверещал совершено неожиданную фразу:

— А сейчас, уроды, держитесь! Файл эррор. Начинаю обратный отсчет! Десять, девять, восемь, семь…

— Это чего это он? — спросил озадаченно Дема.

— Того. — сказал Ким. — Я в него от вскрытия программу заложил на детонацию. Пол грамма тротила между прочим. Кабы ты продолжил его мучить со своим новым глазом, он бы тебе глаз вышиб, так сказать. Мне мое пиво дорого, между прочим!

— А где ты тротил взял, гений? — Дементор, казалось, даже не удивился выходкой приятеля.

— Через Интернет, брат, через Интернет.

— Три, две, одна…

Уразумев, что сейчас пивохранилище бахнет, оба взломщика, путём мгновенного ускорения движений ног и задницы, мигом вынесли себя в коридор.

В комнате рвануло!!!

Следом взрывной волной пронесся металлический шест, улетев и вонзившись в стену где-то дальше в комнате. Зато совсем рядом приземлился школьный «учебник» в виде искореженного и смятого, будто кусок бумаги, алюминиевого шарика.

— Прощай учеба, — констатировал рыжий качок. — Ты для этого все устроил, признавайся?

Но Ким лишь пожал плечами.

— Да тоскливо мне от этой старой жизни.

— М-да, — усмехнулся Дем, — тебе над собой ещё работать и работать … террорист, блин. Ладно, пошли к народу. Скинемся на ремонт твоей кухни и новое пиво. Кстати, надеюсь, твой Домовой выжил, в его памяти хранится куча наших фоток, видео и голограмм. Жалко терять. Там остались голограммы с нашего последнего Старого Нового года. Федя же не все в Интернете-2 выложил в общий доступ! Наши фейсы ещё в Антарктиде и на Папуа-Новая Гвинея не каждый знает. Обидно, ё-моё.

— Ну так сходим после обеда, — ответил Ким. — В фирме-производителе наверняка вся память Феди дублировалась для Палатенной Сотни.

— Э нет, давай сейчас. Мне после обеда в больничку надо.

— Тю… заболел, что ли? А-а! Наверно зрение восстановить после нескольких суток за компьютером. Я прав?

— Не-а, справка в антигравитационный бассейн нужна. Ну, знаешь, эти огромные трубы под самой вершиной Купола? У них глубина почти один километр и мощный вертикальный воздушный поток. Там можно реально плавать, нырять вниз к самой земле и подниматься вверх на километр без каких-то приспособлений, лишь бы кислородная маска была! Между прочим, ветеранам WoW и инвалидам С.S. билет дают без очереди. Акция такая — «оторвись от сети»!

— А по почте билет нельзя получить?

— А ты забыл? У меня же сервера полетели. Пешком придётся.

— Какой примитив! Ладно, тогда идём вместе. Я тоже возьму парочку на всякий случай. Всё равно через несколько минут сюда приедет наряд комитета безопасности, разбираться будут. Пора сваливать.

Дема посмотрел в сторону обугленного холодильника, утопающего в противопожарной пене, льющейся из потолка. Вентиляция спешно всасывала дым и прочие ядовитые примеси.

— Уйти то успеем, а что со взрывом? Ничего, что у тебя половина кухни отсутствует?

— Да кто заметит?.. Хотя да, заметят… Скажем, что Федюня переборщил с подзарядкой запасного генератора. И вообще эти протонные источники нестабильны. Пусть страховая компания голову поломает, от чего на этот раз взорвалась техника. Предупреждали ведь их на форумах, что бытовую технику нельзя позволять перепрограммировать школьникам. Предупреждали? Ну, вот и все! Надо только записи видеокамер затереть, типа мы вчера еще из дома ушли… Я, кстати, говорил родителям, что Федю надо пропатчить! Эти динозавры ничего не понимают в современных тенденциях техники. И на кой ляд им был нужен этот дорогущий киргизский холодильник?

— Ага. Ты им скажи, пусть в следующий раз молдаванский берут. Вот где сейчас Мекка прогресса! Силиконовая долина отдыхает.

— Нет, хватит с меня этой навороченной среднеазиатской электроники. Хомячка лучше заведу, как Зёма.

— Тоже вариант!

— Ладно, ты давай домовым займись, а я к камерам подключусь.

— Сделаем.

Через три минуты, ушедшие на поправки систем, оба поднялись на крышу. Затем, спустившись через другой подъезд на первый этаж, друзья не спеша вышли на улицу.

Тем же утром, в кои-то веки проснувшись в родной комнате, Зевс понял, что пора в жизни что-то менять.

На то у него имелось сразу несколько серьезных причин.

«Измени себя — изменишь мир», — гласила надпись возле люстры на потолке, сделанная заботливыми друзьями цветной зубной пастой.

«Весна — время обновлений», — гласила световая надпись на листке электронной бумаги, возлежащая на подушке под храпящим мелированным хомяком.

— Зёмыч! Когда ты повзрослеешь?! — звонко проорал робот-будильник, с утра запрограммированный будить совесть. Впрочем, всякий раз безуспешно.

А в глазах застывших у стекла аквариумных рыбок (кибернетических) и вовсе стоял суровый немой укор. Смотрели так, словно давно владели гипнозом.

— Вы-то хоть заткнитесь, — обреченно буркнул блондин немым рыбкам. — Вечно меня родителям закладываете, гады.

С этими словами он перевернулся и накрыл голову подушкой.

Старая жизнь — возвращалась.

Ким же с Дементором (а именно они вывели надпись зубной пастой на потолке Зевсового обиталища) в это время сидели под его окном и тихо тренькали на гитаре:

В этом мгновение мир, где жили шестеро прошедших Игры Смерти новорожденных Богов, всколыхнула волна поправок.

Вселенная предпочитала стабильность.

Да и Сатана нарыбачился вволю. Насчёт шестерых помешавших его замыслу игроков у него были совсем другие планы.