Иллюзия любви

3

Простившись с Памелой и ее другом, Линн сразу же отправилась домой. Наполненный событиями день сильно утомил ее, хотелось принять горячий душ и лечь в кровать.

Приехав домой, Линн первым делом отправилась в ванную. Горячая вода стекала по ее телу, но она все равно продолжала трястись в странном ознобе. Вода, как бы горяча она ни была, согревала лишь тело, но не душу. Закутавшись в огромную махровую простыню, Линн решила посмотреть один из старых фильмов, но, едва включив, поняла, что не может сосредоточиться ни на чем, кроме своих мыслей. Выключив телевизор, она легла в постель и впервые за последние несколько лет позволила воспоминаниям из прошлого проникнуть в настоящее. Питер Митчелл, мальчик, в которого были влюблены все девчонки в школе и который из всех выбрал ее одну. Выбрал для того, чтобы…

Перевернувшись на другой бок, Линн подумала о том, что боль, причиняемая детскими воспоминаниями, ничем не уступает боли, которую получаешь уже во взрослой жизни. Питер Митчелл — человек, едва не лишивший ее веры в себя и в будущее. Начал встречаться с ней только для того, чтобы сделать затем посмешищем на всю школу. Какой же дурой она была тогда!

Дэн Кросби. Расставшись с Питером, она стала встречаться с ним, не подозревая, что главное его увлечение наркотики. Счастье, что отец Памелы оказался великолепным адвокатом и сумел доказать, что найденные в доме наркотики подброшены ей и что истинный их хозяин Дэн Кросби.

Райан Винс — парень, с которым она встречалась после окончания колледжа. Милашка Райан, оказавшийся, как выяснилось много позже, бисексуалом. И вновь она чуть не сошла с ума от отчаяния и унижения.

Расставшись с Райаном, она долго не могла ни с кем встречаться, но затем в ее жизни появился Джастин и мир снова окрасился яркими красками. Как же она была счастлива с ним! Строила планы на будущее, мечтала выйти за него замуж…

Вспомнив об этом, Линн невольно усмехнулась. Какой же глупой она была! Мечтала приручить ветер, тогда как рядом нужно иметь скалу. Вот Рич и в самом деле как скала. Надежный, верный, человек, на которого можно положиться всегда и во всем. И не так важно, что ее, Линн, недолюбливает его семья. Она постарается, сделает все возможное, чтобы они изменили свое мнение о ней.

Нужно пригласить их в гости, решила вдруг она. Ну конечно, в гости! Странно только, что эта мысль не пришла ей в голову раньше.

Приняв нужное, по ее мнению, решение, Линн быстро уснула, а проснувшись утром, продолжила планирование уик-энда. Мысли о предстоящем визите не покидали Линн и тогда, когда она ехала на работу и, стоя в пробках, просматривала найденные на одном из кулинарных сайтов рецепты. Но через некоторое время она в раздражении отбросила лэптоп на соседнее сиденье.

Для кого они вообще печатают все эти рецепты?! Нужно всю жизнь не отходя стоять у плиты, чтобы научиться готовить подобное. Нет, такие рецепты явно не для меня. Но что тогда делать? Мать Рича буквально помешана на здоровом питании, и, если заказать еду в ресторане, она сразу же все поймет. Нужно с кем-то посоветоваться, решила наконец Линн. Может, с Памелой? Нет, она готовит не лучше меня. Овощной салат верх ее возможностей. Поговорю с Кэтрин, она лишь недавно начала работать, а до этого сидела с детьми дома. Женщина, у которой есть дети, просто обязана уметь готовить.

Приняв нужное решение, Линн облегченно вздохнула и, достав мобильник, позвонила Ричу.

— Доброе утро, дорогой.

— Доброе утро. Как ты? Как прошла встреча с мистером Чейни?

— Все в порядке. Он решил, что квартира ему подходит, и подписал все бумаги, — мысленно извинившись за то, что вынуждена врать, ответила Линн. — Извини, что не ответила вчера на твой звонок. У меня как раз была встреча с клиентом, который хочет купить дом в Кайенне. Не поверишь, но этот самый Роберт Калагэн оказался женихом моей лучшей подруги Памелы. Помнишь, я тебе о ней рассказывала? Так что в Кайенну мы полетим с ними. Надеюсь, ты еще не передумал совершить это небольшое путешествие?

— Я крайне редко меняю свои решения, тем более что отказаться от поездки в Кайенну в столь изысканном обществе было бы верхом глупости. Ты уже согласовала дату?

— Да, четверг или пятница следующей недели. Если тебя все устраивает, Кэтрин сейчас же закажет билеты.

— Прекрасно, как раз успею закончить все дела. Там, куда мы летим, прекрасная погода сейчас. Я смотрел в Интернете: двадцать пять градусов. Температура воды двадцать три. Не забудь положить в чемодан купальник. Можно будет также арендовать небольшую яхту и поплавать вдоль побережья.

— Звучит заманчиво, дорогой, но, не забывай, я лечу в Кайенну работать.

— Я помню, но ведь должна же и ты получить удовольствие от поездки. Зима была достаточно длинной, и несколько солнечных дней пойдут тебе на пользу.

В голосе Рича было столько заботы, что Линн невольно улыбнулась.

Как же он печется обо мне! Прежде всего думает не о своем доме и не о том, что ждет от меня помощи, а о том, что мне необходим отдых после слякотной и невыносимо длинной нью-йоркской зимы.

— Рич, дорогой, у меня есть предложение. Что, если на этот уик-энд я приглашу в гости не только тебя, но и твою семью? Я столько раз была в гостях у тебя, но ни разу не догадалась пригласить тебя вместе с мамой, Кевином и Лайзой. Как ты думаешь, мне самой позвонить им или их пригласишь ты?

— Но, дорогая, я даже не знаю, согласятся ли они прийти к тебе именно в этот уик-энд, — растерянно произнес Рич. — Видишь ли, члены моей семьи расписывают свое время как минимум на месяц вперед и я не знаю, какие у них планы.

— Но можно ведь попытаться, не так ли? Я нашла кучу интересных рецептов в Интернете. Некоторые из них достаточно легкие, и, думаю, даже я осилю их. Ну, пожалуйста, Рич, поговори с ними.

— Хорошо, я попробую, но ничего не обещаю. Позвоню тебе вечером или, может, сходим куда-нибудь?

— Прекрасная идея, дорогой, но я занята. Обещала Памеле пройтись с ней по магазинам. Заодно постараюсь купить себе новый купальник, свой старый я, кажется, забыла в бассейне. Но мы можем увидеться завтра, если, конечно, ты не будешь занят.

— К сожалению, буду. Утром я улетаю в Бостон, вернусь поздно вечером. На этот раз совещание директоров решили провести там.

— Тогда удачи. Увидимся, когда вернешься, и не забудь о моем предложении, хорошо?

— Хорошо. Позвоню, как только поговорю с родными.

Отключив телефон, Рич несколько минут молча смотрел в залитое дождем окно, рассуждая, как лучше поступить. Это приглашение на обед… Почему вдруг? Или, уловив его нерешительность, Линн решила вступить на новый виток отношений, к которому он, Рич, еще не вполне готов? Как вообще она все это себе представляет? И что подумают его родные, когда он от имени Линн пригласит их на этот обед? Подобный визит явно будет носить официальный характер, он будет обязывать меня к…

Нужно поговорить с мамой, решил он. Она одна может посоветовать. Хорошо, что он не дал ответ сразу, в случае отказа пришлось бы краснеть и придумывать несуществующие причины.

Миссис Рэдклифф Рич нашел в крытой части сада. Ее голубая куртка красиво гармонировала с белизной волос, и, глядя на мать, Рич в который раз подумал о том, что она единственная женщина в мире, кому так идет седина.

— Доброе утро, ма, — подойдя к ней, поздоровался он. — Прекрасно выглядишь. Как прошел ужин у Паркеров?

— Доброе утро, Ричи. Ужин прошел как всегда скверно. Салаты были пересолены, суп переперчен, а мясо оказалось слишком жилистым. У меня всю ночь сегодня болел желудок, пришлось даже выпить маалокс. Но все же жаль, что ты не пошел с нами. Алисия спрашивала о тебе. В отличие от своей сестры Хелен она была бы превосходной женой тебе, Рич. Жаль только, что ты никак не хочешь это понять.

— Перестань, ма, — едва заметно поморщившись, произнес Рич. — Ты же знаешь, мне совсем не нравится Алисия. Она столько говорит, что через полчаса общения у меня начинает болеть голова.

— Она входит в двадцатку самых богатых невест Америки, не забывай этого. Такое поведение не простилось бы любой другой девушке, но должно прощаться ей. Так всегда было и будет. Так устроен мир.

— Тогда я буду первым, кто решится кое-что изменить в этом мире. Алисия Паркер не в моем вкусе, мама, и я не собираюсь ухаживать за ней.

— Я все поняла, Ричи. Расставшись с Хелен, ты собираешься продолжить с этой Линн Лоусон. Что ж, это твое дело, и не в моих правилах отговаривать, если видишь, что все разговоры на эту тему бесполезны. Делай как знаешь. В конце концов, это твоя жизнь и ты сам должен ее прожить.

— Ты настоящее чудо, ма, — с улыбкой сказал Рич. — Ты всегда предоставляла нам право выбора и не ругалась, даже когда застала нас с Кевином в саду с нашими первыми сигаретами. Я чуть не сошел тогда с ума от страха, все ждал чего-то страшного, но ничего так и не случилось.

— Я всегда знала, как воспитывать детей, жаль только, что с годами я утратила право на воспитание. Ну а теперь говори, что привело тебя ко мне. Ведь в это время ты обычно уже в офисе, не так ли?

— Ты как всегда права, ма. Что же касается причины, то… В общем, Линн пришло в голову пригласить вас всех к себе на обед. Не знаю, что пришло ей в голову, но приглашение сделано. Я, конечно, сказал ей, что твое время расписано на месяц вперед, но она все равно попросила поговорить. Честно говоря, я даже немного растерян. Подобный визит подразумевает некий официальный статус, а я еще сам не знаю, готов ли я к нему.

— Ты опасаешься, что, устав ждать от тебя предложения руки и сердца, Линн пытается таким образом подтолкнуть тебя к нужному решению?

— Я и сам не знаю, что думать по этому поводу. Линн никогда не начинала разговора на эту тему. Более того, если я начинал делать какие-то намеки, она сразу же уходила от разговора или же переводила все в шутку.

— Я всегда говорила, что Линн немного странная девушка. Когда она молчит, кажется, что у нее на лице маска. И еще я совсем не уверена в том, что она действительно любит тебя, Рич. У влюбленной женщины иной взгляд, поверь мне.

— Ты не права, ма. Линн любит меня, просто она не всегда умеет выражать свои чувства. Вспомни, ей столько в жизни пришлось пережить. Линн было всего десять, когда она лишилась родителей, а это, согласись, ужасно.

— Это и в самом деле ужасно, дорогой. И чтобы доказать этой девушке, что твоя семья не скопище равнодушных монстров, я, пожалуй, приму ее предложение.

— Спасибо, мамочка. Ты настоящее чудо. А Кевин с Лайзой? Ты сама поговоришь с ними или это сделать мне?

— О, здесь все намного сложнее. Лайза погрязла в очередном романе, который, боюсь, вновь доведет ее до депрессии, а Кевин… он опять ложится в клинику.

— О господи! Неужели опять?

— Да, и на этот раз все намного серьезней. Боли в позвоночнике усилились, и доктор Колдуэлл вновь настаивает на операции. Сколько раз я просила Кевина уйти из профессионального спорта, но он и слышать ничего не хочет. Все эти перегрузки, удары, падения не прошли бесследно, и вот теперь он вынужден целыми днями лежать в постели, чтобы хоть немного уменьшилась боль в спине.

— Но зато теперь его имя в числе тех, кто покорил Эверест.

— Прекрати защищать его, Рич. Мужчина прежде всего должен думать о продолжении своего рода, а не о том, что нужно взобраться еще на одну гору. Не понимаю, от кого он унаследовал такую страсть к альпинизму?!

— Наверное, от тебя, ма.

— Но я никогда не стремилась лазить по горам!

— Зато ты покоряла, и весьма успешно, другие вершины. Ты сумела наладить великолепный бизнес и сделала это в то время, когда многие мужчины не могли заработать своей семье даже на хлеб.

— Ты убедил меня, Ричи. После твоих слов мне стало намного легче. Но теперь иди, у меня еще много дел, а ты меня отвлекаешь.

Проводив взглядом удаляющегося по аллее сына, миссис Ханна Рэдклифф устремила взгляд на уже готовые к высадке кусты роз, но, вместо того чтобы проверить, все ли с ними в порядке, направилась к спрятавшемуся в дальней части аллеи садовому домику, своему самому любимому убежищу. При желании она могла бы жить в нем и так бы и сделала, если бы было на кого оставить дом. Все здесь было сделано по ее точным указаниям. Южная часть стены была снесена, а вместо нее установлены французские окна. На этой огромной веранде она могла пить чай, читать и любоваться своим восхитительным садом. Войдя в дом, Ханна включила электрический чайник и, сев в кресло, отдалась своим мыслям.

После ухода от дел сад стал ее главной страстью, ему она отдавала все свои силы и у него искала утешения. Трое детей, но лишь один Рич оказался способным продолжить созданное ею дело! Он один пошел в нее, унаследовал не только трезвый ум, но и деловую хватку. На его здравый смысл она могла положиться даже, когда он был еще совсем ребенком. И он всегда был таким послушным, но только до тех пор, пока в его жизни не появилась эта Линн Лоусон. Увидев ее в первый раз, она, Ханна, сразу же поняла, что эта девушка не пара Ричу. Ее сыну нужна другая женщина, не столь независимая и сильная, а такая, рядом с которой он сможет стать еще сильней. Сколько хлопот было с ее дорогим Ричем в детстве! Сколько бессонных ночей она провела у его кровати, пока он болел всеми этими детскими болезнями! С Лайзой и Кевином не было таких проблем, они всегда были здоровыми детьми, но лучше бы она намучилась с ними в первые годы их жизни! Лайза — толстая и некрасивая. Никакой веры в себя. Готова броситься на шею первому же взглянувшему на нее мужчине. И в этом, как это ни прискорбно, ее, матери, вина. Она слишком давила на дочь и в результате не только полностью подавила ее волю, но и лишила веры в себя. Не нужно было разлучать ее с тем парнем, Найджелом Леви. Возможно, Лайза смогла бы стать счастливой с ним, родила бы детей… А теперь один неудачный роман переходит в другой, и нет конца этой круговерти. У бедняжки как минимум сорок лишних фунтов веса, которые делают ее еще более безобразной. И Кевин… каким он был прелестным ребенком. С ним не было никаких проблем до тех пор, пока она не начала то и дело повторять ему, что он должен во всем равняться на своего брата. С тех пор Кевин и начал бунтовать. Сначала просто исчезал из дому на несколько дней, а потом, вступив в частный клуб, всерьез занялся альпинизмом. Этот его поступок ужасно удивил ее тогда. Боящийся высоты человек — и вдруг горные восхождения! Но потом она поняла. Это был вызов ей, даже не вызов, а стремление доказать, что и он, Кевин, кое-что значит в этой жизни.

Мне нельзя было иметь детей, пришла к неожиданному выводу Ханна. Дети — это не бизнес, здесь другие законы, которые я, к сожалению, так и не смогла до конца понять. Кевину и Лайзе я уже испортила жизнь и сейчас пытаюсь проделать то же самое с Ричем.

Но и понимая это, Ханна не могла вот так вот сразу сдать свои позиции. Слишком тяжело пришлось ей в жизни, слишком многое пришлось испытать.

Отставив в сторону чашку с недопитым чаем, она устремила взгляд в окно. Струясь, потоки воды сбегали по стеклу, то соединяясь в одну реку, то разделяясь на ручейки.

Вот так и моя жизнь, подумала вдруг она. Плыву то вниз, то вверх по течению и не замечаю, что жизнь почти прошла. Нужно изменить завещание, подумала вдруг она. Кевин и Лайза все равно никогда не будут заниматься делами, а это значит, что контрольный пакет акций должен быть у Рича. Власть должна быть сконцентрирована в одних руках, иначе последствия могут быть самыми плачевными.

Закрыв глаза, Ханна Рэдклифф позволила себе на какое-то время вернуться в прошлое. Картины былого величия семьи возникли в ее сознании словно по мановению волшебной палочки, и внутренним взором она ясно увидела огромный особняк в пригороде Бостона. Этот особняк ей показал отец, и от него же она узнала о том, как в годы Великой депрессии ее семья лишилась не только родного дома, но и почти всех своих денег. От империи Мэтлоков осталась лишь жалкая мясная лавка, доход от которой был слишком мал, чтобы прокормить всю их семью. Именно в тот день, глядя на ухоженные лужайки и окружающие дом огромные вековые дубы, она и дала себе слово вернуть семье этот дом, и, как ни странно, это у нее получилось. Сейчас, правда, там живут бостонские Мэтлоки, но половина дома все же принадлежит ей, Ханне Рэдклифф.

Кто бы мог подумать, что никому не известная молодая девушка станет вдруг ворочать миллионами?!

Вспомнив, с чего началось ее благосостояние, Ханна невольно улыбнулась. Выигрыш в лотерее штата! О нем тогда писали все газеты, а ей не давали прохода зеваки на улицах. Все вокруг удивлялись, откуда в хорошенькой головке столько энциклопедических знаний, но она только улыбалась в ответ, не желая говорить о том, что образование она получила не в университете, а дома на кухне. Получив в свое распоряжение семьдесят пять тысяч долларов, гигантскую по тем временам сумму, она уехала в Нью-Йорк. Слухи об этом удивительном городе с детства пленяли ее воображение, и, оказавшись в нем, она первые пару недель только и делала, что бродила по его улицам и паркам. Сонное оцепенение Бостона не шло ни в какое сравнение с наэлектризованным воздухом Нью-Йорка. Деньги в этом городе делали почти из воздуха, и, почувствовав это, она отправилась в самое привлекательное и загадочное место на земле — Нью-йоркскую фондовую биржу. То, что она увидела там, привело ее в состояние шока. Люди становились нищими и богачами за считаные минуты, и, наблюдая за царящей вокруг суматохой, она ощущала, как стучит сердце Америки. Наблюдая день ото дня за происходящим и спрашивая кое о чем брокеров-консультантов, она вскоре пришла к выводу, что ни в коем случае нельзя вкладывать деньги в сельское хозяйство и шоу-бизнес. Наводнение, землетрясение, торнадо — и акции агрохолдингов падают на десятки пунктов. Часть своих денег она вложила в акции одной авиационной компании и была просто ошеломлена, подсчитав через полгода полученную прибыль. Остальные деньги были вложены в акции строительных компаний, а спустя год, уже будучи замужем за Дейвом Рэдклиффом, она смогла заложить первый камень в основу своей будущей империи. Благосостояние Соединенных Штатов росло, и людям хотелось не только хорошо питаться и одеваться, но и иметь удобные, полезные вещи: пылесосы, кухонные комбайны, стиральные и посудомоечные машины.

Строя собственную империю, она успевала не только уделять внимание мужу, но и рожать детей — Рич, Лайза и Кевин. Никто и никогда не знал, как порой ей было трудно. Все всегда видели ее подтянутой, с изысканной прической, в элегантном костюме. В ее сутках было не двадцать четыре часа, а сорок восемь. Она всегда все успевала, но, видя далеко вперед, порой не видела того, что творилось рядом. Не заметила, как превратилась в комок слез и жировых складок Лайза, как спрятался в раковину Кевин, как заболел муж. Благосостояние далось ей очень дорого, но, заплатив такую цену, она ни о чем, вернее почти ни о чем, не жалела. Вот только Рич… За него она беспокоилась сейчас больше всего.

Эта женщина не сделает его счастливым! Но идти против нее — значит навсегда отдалить от себя сына. Решено! Она придет к ней в гости и приведет с собой Лайзу. Будет с ней сама любезность и постарается выяснить, каковы на самом деле ее намерения.

Успокоив себя таким образом, Ханна сделала еще одну чашку чая. Ей всегда становилось намного легче, когда решение было принято. Все вставало на свои места и становилось понятным.

— Нет, ну ты точно сошла с ума! — окинув подругу недоумевающим взглядом, воскликнула Памела. — Пригласить к себе в гости эту женщину! Судя по тому как она обходится со своими конкурентами, у тебя есть реальный шанс быть съеденной на десерт!

— Не преувеличивай, Пэм, — с улыбкой взглянув на подругу, произнесла Линн. — Миссис Рэдклифф не заслуживает таких слов. Мы виделись несколько раз, и ни разу она не захотела использовать меня в качестве десерта.

— Это потому, что она была сыта, к тебе же эта фурия придет голодной. Знаешь, как ее прозвали в деловых кругах? Миссис Крокодил. Мне Роберт рассказал. Но она и в самом деле незаурядная женщина: сама основала такую империю! Этот Рич похож на свою мать? Я имею в виду характер.

— Рич очень похож на нее внешне, но характер… нет, думаю, он другой.

— Не буду спорить, потому как незнакома с ним. А что ты решила насчет меню? Или закажешь в ресторане?

— Я думала об этом, но решила все же попробовать сама. Может, поможешь мне?

— И не проси. Ты ведь знаешь, что все мои познания в кулинарии ограничиваются вареными яйцами. Кроме них, я ничего не умею.

— Я тоже, но попробовать все же стоит. Я вызвала на сегодня миссис Рейнолдс, она сделает уборку в доме и составит список продуктов.

— Ты всегда была авантюристкой, Линн. Впрочем, это твое нормальное состояние. Но я все равно желаю тебе удачи. И позвони мне, когда все закончится.

— Обязательно позвоню. Да, Кэтрин заказала билеты на пятницу. Рейс 1754 авиакомпании «Дельта». Встретимся в аэропорту.

— Джастин, извини, что спрашиваю, но твой отъезд действительно не связан с моим пребыванием у тебя? Может, мне лучше переехать в гостиницу?

— Прекрати, Роберт. Я просто уезжаю на пару дней к сестре. Что в этом странного?

— Странно то, что еще пару дней назад ты и не помышлял об отъезде, а тут вдруг засобирался. У тебя что-то случилось?

— Ничего, если не считать, что я ужасно соскучился по Мардж и племянникам. Меня не будет дня три или четыре, так что можешь использовать мою квартиру по своему усмотрению.

— Например?

— Например, пригласи сюда свою Памелу. Когда ты, кстати, познакомишь меня с ней?

— Как только ты вернешься из Техаса. Можно будет устроить настоящий домашний ужин. Я даже возьмусь сам все приготовить. Я познакомлю тебя с Памелой, а ты познакомишь меня с Тони. Как тебе такая идея?

— Звучит неплохо, но давай обсудим ее после моего возвращения. Надеюсь, до того времени ты не улетишь в Кайенну? Почему все же тебя так тянет туда? Маленькая, забытая богом и людьми страна. Там, наверное, даже и не знают о том, что творится в мире. Чем вообще занимаются местные жители?

— Добывают золото. А еще бокситы и изумруды. Изумруды там, правда, не такие роскошные, как в Колумбии, но тоже ничего. Там лучшие в мире креветки и еще настоящий рай для тех, кто хочет укрыться от противной нью-йоркской зимы. Круглый год температура там двадцать пять градусов. Кайенна, конечно, не лучшее место на земле, но мне она нравится. Город небольшой, всего триста тысяч жителей, но необычайно чистый и аккуратный. К тому же там очень красиво. Французскую Гвиану недаром называют краем ручьев. Когда-то это был настоящий рай для пиратов, рука правосудия не дотягивалась до этого кусочка суши.

— И кто населяет этот рай?

— Креолы, европейцы, бразильцы, индийцы и конечно же китайцы. В Гвиане есть семьи, которые до сих пор живут нравами и традициями прошлого — а то и позапрошлого — века! Только представь: приглушенный свет старых ламп, запах воска, цветов, шелест листвы, крики болотных птиц, стрекот цикад, неспешные разговоры в кругу семьи… Не знаю, что может быть лучше.

— Но ты, надеюсь, не собираешься остаться в этом раю навсегда?

— Нет, конечно. Думаю, нам с Пэм вполне хватит двух месяцев в году. Я буду работать над новыми коллекциями, а она будет моей моделью. Ну и, кроме всего прочего, будем путешествовать по стране. Может, и ты как-нибудь заглянешь к нам?

Может, и загляну. Никогда ведь не знаешь, куда именно повернет жизнь.

— Передавай привет Мардж и скажи, что я до сих пор еще немного влюблен в нее, — с улыбкой сказал Роберт. — Твоя сестра необыкновенная женщина, и, если бы к моменту нашего знакомства она не была замужем, я обязательно женился бы на ней.

— Я ни за что не позволил бы Мардж выйти за тебя замуж, — смеясь ответил Джастин. — Вспомни, сколько девчонок увивалось вокруг тебя еще в колледже! И сколько их было потом!

— Теперь с этим покончено, — на этот раз серьезно, без тени улыбки произнес Роберт. — Памела та женщина, рядом с которой я могу стать по-настоящему счастливым. Не знаю, как объяснить, но я это чувствую. Едва увидев ее, я понял, что это на всю жизнь. У нее такие удивительные глаза… словно океан, переливающийся всеми оттенками голубого и зеленого. Рядом с Пэм я забываю о делах, думаю только о том, как остановить быстротечность жизни и как бы выторговать у судьбы лишний денек, который я мог бы провести рядом с ней.

— Завидую тебе, старина, — грустно улыбнулся Джастин. — Такое же в точности чувство я испытывал лишь к одной женщине, но все давно уже в прошлом. Сейчас мне даже кажется, что ничего не было вовсе и то, что я помню, лишь игра моего воображения. Впрочем, хватит об этом. Ты ведь сам говорил, что куда лучше смотреть вперед, чем оглядываться назад.

— Когда нет того, на что стоит оглянуться. Впрочем, каждый решает сам, стоит или нет окончательно рвать с прошлым и жить одним лишь настоящим.

— Прекрати, Роб. Ты никогда не был занудой, так что не начинай сейчас. И не забудь кормить Ланса. Он любит свежую рыбу, ее приносят из соседнего магазина по вторникам, четвергам и субботам. А теперь мне действительно пора: Самолет через полтора часа, а мне еще необходимо доехать до аэропорта.

— На твоем месте я бы вызвал воздушное такси. Но ты, конечно, не сделаешь этого. В этом ты весь. Уверен, те, кто рядом с тобой, даже и не подозревают, что ты отпрыск одной из самых богатых семей Америки. Не понимаю, как до тебя до сих пор не добрались репортеры.

— Ну, во-первых, у меня другое имя, а во-вторых, им хватает похождений моей сестрицы Эллин.

— Что передать Тони, если она вновь позвонит?

— Передай, что я исчез, испарился и что вряд ли когда появлюсь снова.

С этими словами Джастин вышел из комнаты, не заметив странного взгляда, которым окинул его Роберт. Остановив такси, он попросил отвезти его в аэропорт Кеннеди и всю дорогу только и делал, что отгонял от себя воспоминания о том, как встречал там Линн. Ее взгляд он улавливал в любой толпе, еще даже не видя ее саму. Это получалось как-то само собой. Взгляды их встречались, и тут же словно электрический разряд пробегал между ними. Люди вокруг исчезали, и видели они в такие моменты и слышали только друг друга. Особая, существовавшая только между ними двумя магия позволяла им переходить в другое измерение, в котором жизнь текла уже по другим законам. Встретившись, они бросались в объятия друг друга, и не нужно было никаких слов, чтобы выразить их чувства. И не было никаких сомнений и раздумий. Слова не несли тайного смысла, а будущее казалось счастливым и безопасным.

Наверное, мы исчерпали весь отпущенный нам лимит счастья, подумал вдруг Джастин. И если это так, нужно научиться жить, не думая о прошлом. Многие так живут и даже, кажется, находят в таком существовании особое удовольствие. Никаких волнений — одно лишь размеренное существование. А может, это и есть тот самый смысл жизни, который ищет каждый мыслящий человек? Но тогда какая сила заставляет людей вновь и вновь отправляться на поиски своего счастья? Какая сила толкает на создание произведений искусства, которыми восхищаются миллионы людей? Что это за сила, которая выворачивает наизнанку душу, а затем позволяет ей взлететь или опускает в пучину еще более мучительных страстей? И почему он, Джастин О'Райли, никак не может найти название этой самой силе, что перемалывает сейчас его самого?

Резкий толчок остановившегося автомобиля вернул Джастину ощущение реальности. Вдали уже показались очертания аэропорта, и он невольно подумал, что любой аэропорт идеальная отправная точка для таких путников, как он. Пошел дождь, и, глядя на заливающие ветровое стекло потоки воды, Джастин невольно сравнил их с быстротечностью и непредсказуемостью жизни. Сколько же зигзагов сделала его собственная жизнь? Даже и не сосчитать. Он всегда был бунтарем в своей семье, всегда делал все наперекор. Родители, правда, какое-то время пытались бороться с его бунтарским духом, но потом сдались и никогда больше не вмешивались в его жизнь.

В самолете Джастин, дождавшись, пока погаснут предупредительные надписи и стюардесса принесет ему двойную порцию виски, вернулся к прерванным воспоминаниям.

Устроившись по окончании университета внештатным корреспондентом в «World's News», он объездил десятки стран, бывал в таких глухих уголках, о которых не слышала половина населения земли. Пожалуй, это были самые счастливые годы в его жизни. Но все закончилось в тот самый момент, когда, невзирая на протесты друзей и членов семьи, он отправился в Боснию. То, что он увидел там, перевернуло все его представления об устройстве мира. Изуродованные взрывами тела, разрушенные города, истощенные дети с несмываемой печатью страха на лице. Его камера как бесстрастный и безмолвный свидетель запечатлевала ужасы войны, он же понимал, что, увидев все это, никогда уже не сможет жить прежней жизнью. Находясь там, он в какой-то момент вдруг почувствовал, что полностью утратил чувство страха. Вокруг летали пули, но их свист значил для него не больше, чем шум ветра. Глядя на него, без страха идущего по простреливаемым улицам, коллеги только пожимали плечами от изумления, справедливо считая, что подобная безрассудность граничит с помешательством. А он и в самом деле словно с ума сошел тогда. Ни о чем не мог думать, мог только снимать, стараясь запечатлеть как можно больше окружающей его жуткой реальности.

В ту осень, вернувшись в Нью-Йорк, он и встретил Линн. Он и сам не понял, почему вдруг потянулся с такой силой к этой девушке, просто почувствовал, что она из тех немногих, кто может понять его.

Стараясь не обращать внимания на шелест газет и разговоры сидящих рядом пассажиров, Джастин закрыл глаза и воскресил в памяти тот самый день, когда познакомился с Линн.

Это случилось в бассейне. Она стояла на пятиметровой вышке и боялась даже смотреть на воду. Взгляд ее был удивительно напуганным и в то же время полным скрытой решимости завершить задуманное. Он неловко пошутил по этому поводу, и тогда, окинув его уничижительным взглядом и не сказав ни слова, она прыгнула в воду. В тот момент он ужасно испугался. Что, если девушка неудачно приводнилась и потеряла сознание? В тот момент — Джастин и сейчас помнил это — у него волосы на голове зашевелились от ужаса. Стремительно шагнув вниз, он уже через минуту выплыл на поверхность и тут же столкнулся нос к носу со своей незнакомкой. В ее глазах уже не было и следа недавнего страха, а только счастье от пережитого прыжка. Увидев его рядом, она улыбнулась, и столько всего было в этой улыбке, что он невольно улыбнулся в ответ. Но больше всего его поразили ее глаза: словно растаявшие серо-голубые жемчужины. Он даже видел, как то появляется, то исчезает растворенный в них перламутр. Она была первой женщиной, с которой ему захотелось заговорить за последние полгода, и, еще немного страшась ее реакции и волнуясь, он произнес:

— Добрый вечер, мисс. Извините, если обидел вас, я, право, не хотел.

— Вам не за что извиняться передо мной, — с улыбкой ответила она. — Если бы не вы, я, возможно, никогда бы не прыгнула с этой вышки. Вы, конечно, не знаете, но я пыталась прыгнуть с нее целую неделю. Пыталась, но так и не могла себя заставить. Теперь попробую прыгнуть с шестиметровой, на этот раз, я уверена, мне будет не так страшно.

— У вас все получится, не может не получиться, — уже без малейшего намека на улыбку произнес он. — Я, кстати, не мог заставить себя прыгнуть с нее целый месяц. Все казалось, что в тот момент, когда нужно будет входить в воду, поверхность воды станет твердой и я разобьюсь. Глупо, правда?

— Да нет. Меня саму всю эту неделю преследовали жуткие страхи, так что я вполне понимаю вас.

Затем они познакомились, и он по привычке назвал то имя, под которым его знали в «World's News» — Джастин О'Райли. Почему он не назвался своим настоящим именем — Джастин Майкрофт, он и сам не знал. Наверное потому, что фамилия Майкрофт всегда отделяла его от мира невидимой стеной, он же только и делал, что вынимал из этой стены кирпичики.

Линн была первой, кому он смог рассказать о том, что видел в Боснии. Выслушав его, она не сказала ни слова, лишь молча поцеловала, словно наградила за все, что он перенес там. Больше к тому разговору они не возвращались, но он знал, что она помнит о нем. Они были вместе целых два года, а потом, не объяснив ничего, она ушла. Ушла из его жизни, но не из сердца. Сердцем он так и не смог ее отпустить. Несмотря ни на что, она продолжала быть рядом с ним. Иногда он так явно чувствовал ее присутствие, что слышал даже запах ее духов и приглушенный смех. Порой тоска по этой женщине становилась столь невыносимой, что он пускался во все тяжкие, лишь бы только избавиться от наваждения. Линда, Кэролайн, Кэтрин, Моника, Тони… Все они были по-своему неплохи, но ни с одной из них он не испытывал и сотой доли тех чувств, что испытывал с Линн.

Я должен вернуть ее, с необычайной ясностью понял вдруг он. А если не получится, хотя бы выяснить, почему она исчезла таким странным образом.

Эта мысль заставила его сознание заработать в новом направлении, но все придумываемые им схемы не выдерживали даже самой слабой критики.

Нужно поговорить об этом с Мардж, решил он. Может, она посоветует что-то стоящее.

Полет уже подходил к концу, и, глядя на видневшееся в прорывах облаков темное море лесов Иллинойса, Джастин с удовольствием предвкушал встречу с сестрой. Она была единственной из семьи, с кем не нужно было играть и притворяться тем, кем он на самом деле не был. Мать, отец, младшая сестра Эллин и старший брат Эдвард не знали того Джастина, которого знала Мардж. С ними он всегда был ироничен и немногословен и, как только начинались разговоры о его участии в семейном бизнесе, предпочитал исчезать без предупреждения.

Занятый своими мыслями, он не заметил, как протекли два часа полета, и очнулся, лишь услышав мелодичный, с легким ирландским акцентом голос:

— Пожалуйста, пристегните ремень, сэр, — обратилась к нему проходившая мимо стюардесса, и, послушно кивнув, он выполнил ее просьбу.

Взглянув в иллюминатор, Джастин увидел, что темное лесное море сменили огни большого города, а спустя несколько минут почувствовал, как колеса лайнера коснулись земли. Пассажиры бизнес-класса покидали салон первыми, и уже через десять минут после приземления он входил в здание аэропорта. Мардж Он заметил сразу же. Да ее и нельзя было не заметить. Облако ярко-рыжих волос выделялось на фоне серой толпы как американский флаг, а улыбка была ярче света самой яркой лампы.

— Джаст! Ну наконец-то! Я торчу в этом чертовом аэропорту уже целый час, а тебя все нет и нет! Дай я тебя обниму!

— На нас смотрят, — вытерпев бурю поцелуев и объятий, со смехом обратился к сестре Джастин. — Люди явно думают, что это встреча двух влюбленных.

— Пусть думают что хотят, — безразлично махнув рукой, ответила Марджери. — Более того, половина находящихся здесь женщин явно завидует мне, ведь никто из них не знает, что нью-йоркский красавчик не кто иной, как мой родной брат.

— Ну тогда и мне наверняка уже завидуют все находящиеся здесь мужчины, — в тон сестре ответил Джастин. — На тебя обращено столько взглядов, что мне явно придется вызвать на дуэль хотя бы парочку из присутствующих здесь джентльменов!

— Джаст! Ну как я все же рада видеть тебя! — увлекая за собой брата, воскликнула Мардж. — Мне даже кажется, что я сейчас заплачу. Да, кстати, ты привез конфеты, о которых я просила?

— Целых пять фунтов. Хозяйка лавки была очень удивлена, когда я попросил принести весь имеющийся у нее запас, и даже сделала мне скидку.

— Спасибо, Джаст. Это самый лучший для меня подарок.

В голосе сестры зазвучали вдруг странные нотки, и, резко остановив ее, Джастин спросил:

— Что-то случилось, Марджи? Говори, не тяни.

— Сегодня утром позвонил Эдвард. У отца был второй приступ. Врачи говорят, что это серьезно. Ты должен повидаться с ним! В конце концов, он и твой отец тоже!

— Успокойся, Марджи, — услышав слезы в голосе сестры, произнес Джастин. — Я обязательно повидаюсь с ним, обещаю. Ему действительно так плохо?

— Эдвард говорит, что да, но ты ведь знаешь Эдварда. Он склонен все преувеличивать. Но давай все же отправимся к ним прямо сейчас?

— Хорошо. Поехали, пока я не передумал.

Сев в серебристый джип, Джастин с улыбкой отметил привязанность сестры к таким вот огромным автомобилям. Иногда это смешило его, а иногда заставляло задумываться том, что именно послужило причиной такой любви.

— Скажи, Мардж, — после довольно продолжительного молчания обратился он к сестре, — а Эллин тоже приехала?

— Еще неделю назад. Ты еще не знаешь, но Эллин собралась замуж.

— И кто счастливчик?

— Некий Генри Реджиналд Лаунсбертон.

— О господи, ну и имечко, — усмехнулся Джастин. — И откуда он взялся?

— Из Великобритании. Он баронет, отпрыск одной знатной, но давно уже обнищавшей семьи.

— Все ясно. Наша Эллин решила повторить успех леди Ди. Но вряд ли что у нее выйдет. Диана была по-настоящему доброй женщиной. Такого моря обаяния я не встречал ни у кого другого.

— Ты был знаком с Дианой, Джаст?! — не веря своим ушам, воскликнула Мардж.

— Да. Мы познакомились в Ватикане, я снимал тогда Рождественскую мессу. Диана была великолепна. Сама красота и элегантность. Попросила сделать ей пару фотографий. Мы разговорились, и после этого она пару раз приглашала меня к завтраку.

— Джастин! Мерзавец ты этакий! Но почему ты не рассказал мне об этом раньше?!

— Наверное потому, что это была настоящая сказка, а ты никогда не верила в них. Я даже немного влюбился в нее тогда. Она и в самом деле была удивительной женщиной, Мардж. Такие рождаются раз в столетие. Красота, обаяние, женственность, ум, доброта, такт. Согласись, далеко не всех Господь одаривает так щедро. Кто-то не получает ничего из этого перечня.

— Ты имеешь в виду Эллин?

— Нет, Эллин тут ни при чем. Кроме того, она умна и достаточно красива, а это уже кое-что. А где она, кстати, подцепила этого баронета?

— В Монако, в одном из казино. Он проигрывал там последние остатки своего состояния.

— Достойный муж для Эллин, но, раз это ее выбор, примем все как есть. И когда свадьба?

— Дата еще не назначена, но, думаю, скоро. Впрочем, я могу и ошибаться. Отец, правда, и слышать о ней не хочет, но Эллин с мамой его уломают. Джастин, — после минутного молчания произнесла она, — постарайся быть с ним поласковей. Отец любит тебя, хоть и не всегда это показывает.

— Я постараюсь, Мардж.

До расположенного в тридцати километрах от Чикаго семейного владения Майкрофтов оставалось еще километров десять, и все оставшееся до конца поездки время они потратили на разговоры о семье Мардж.

— Мы въедем через центральные ворота или через задние? — обратился к сестре после недолгого молчания Джастин.

— Конечно, через центральные! Неужели ты думаешь, что я соглашусь войти в родной дом через черный ход?! — возмущенно воскликнула Мардж.

— Но, боюсь, маму хватит удар, если она увидит меня в джинсах и кроссовках. Может, все же не стоит рисковать?

— Ты слишком долго не был дома, Джаст, — грустно улыбнувшись, отозвалась Мардж. — За последние два года здесь многое изменилось. Мама давно уже не считает джинсы неподходящей одеждой для членов семьи Майкрофт и даже сама носит их. Так что вперед и прочь из головы все сомнения.

Остановив автомобиль перед главными воротами, Мардж не стала торопить брата, а предоставила ему возможность заново привыкнуть к виду родного дома.

Окинув внимательным взглядом огромное пространство перед видневшимся вдали домом, Джастин невольно подумал о том, что это место одно из самых красивых на земле. Даже сейчас, ранней весной, оно было красиво особенной красотой. На клумбах уже красовались первые анемоны, а нежная трава газона радовала глаз восхитительным изумрудно-зеленым цветом.

С удовольствием втянув в себя наполненный запахами земли и травы воздух, Джастин зажмурился и на несколько бесконечно долгих мгновений перенесся в детство. Как же интересно было играть в этом огромном саду и прилегающем к дому парке! Его любимым местом для игр была огромная плакучая ива. Ее похожие на волосы ветки плотной стеной отгораживали его от окружающего мира, и, спрятавшись за ними, он часами не покидал своего убежища.

— Я знаю, о чем ты думаешь сейчас, — с грустной улыбкой произнесла Марджери. — Наверняка вспоминаешь о детских проделках.

— Ты как всегда угадала. Я вдруг вспомнил, как прятался от Эдварда под старой ивой и как потом он с самым невинным видом жаловался на меня отцу.

— В этом весь Эдвард, — усмехнулась Мардж. — Он всегда был таким и вряд ли когда изменится. Ну а теперь скажи, хватит ли у тебя сил провести здесь несколько часов?

— Я бывал в местах и похуже. После Боснии родительский дом уже не представляется мне таким ужасным местом, как раньше.

Высокая, с белыми мраморными ступенями лестница, тяжелая дубовая дверь с бронзовым молотком, полумрак холла, картины в гостиной, среди которых он заметил несколько новых, цветные витражные стекла, натертый воском паркет… Как же он отвык от всего этого и как все это ему знакомо!

— Джастин?! — голос матери донесся до него откуда-то сбоку, и, неловко обернувшись, он едва не столкнулся с вышедшей из соседней с гостиной комнаты миссис Майкрофт. — Вот уж не ожидала увидеть тебя дома. Это ты сообщила ему, Мардж?

— Нет, мама, я приехал сам, — опередив сестру, ответил Джастин. — Об отце я узнал, когда прилетел. Как он?

— Уже лучше. Думаю, ты даже можешь встретиться с ним сегодня. Ты надолго к нам?

— Всего на пару часов. Вечером у меня самолет, так что не смогу остаться даже на ужин, — невольно морщась оттого, что врет, ответил он.

— А ты, Мардж?

— Мне нужно отвезти Джастина в аэропорт, мама. Но я обязательно заеду на днях. А сейчас, извини, нам нужно умыться с дороги.

— Хорошо. Встретимся через полчаса в голубой гостиной. Я проведу вас к отцу, а затем познакомлю с женихом Эллин. И прошу вас, — сделав выразительную паузу, произнесла миссис Майкрофт, — никаких иронических улыбок и выпадов против мистера Лаунсбертона. Генри Реджиналд Лаунсбертон принадлежит к одному из самых родовитых семейств Великобритании.

С этими словами миссис Майкрофт вышла из комнаты, а брат с сестрой так и остались стоять, не зная, что делать и куда идти дальше. Первой пришла в себя Мардж и, ласково дотронувшись до руки брата, произнесла:

— Не расстраивайся, Джастин. Мама всегда была такой, и из всех детей для нее всегда существовала одна Эллин. Я давно уже не обижаюсь на нее, и ты тоже постарайся не мучить себя ненужными мыслями.

— Все в порядке, Мардж. Я в общем-то и не ожидал другого приема. Не знаешь, моя комната занята или ее все же оставили за мной?

— Эллин хотела превратить ее еще в одну гардеробную, но я сказала, что расцарапаю ей физиономию, если она еще хоть раз заикнется об этом. Кроме того, я запретила трогать твои вещи, так что наверняка ты найдешь все на своих местах — весело засмеявшись, ответила Мардж.

Дверь комнаты закрылась за ним с гулким стуком, и, едва услышав его, Джастин понял, что вновь реальность уступила место прошлому. Последний раз он был здесь почти два года назад, но как же отличается сегодняшний Джастин от того! Два года назад в его жизни была Линн, а сам он был полон радужных мыслей и надежд. Теперь же все было в точности до наоборот: Линн ушла, а вместе с ней ушли все его надежды и мечты.

Оглядевшись вокруг, Джастин вдруг пожалел о том, что приехал сюда. Комната, в которой он провел все свои детские и юношеские годы, показалась чужой и даже немного враждебной.

Все здесь осталось на своих местах, но уже не принадлежало ему. Быстро приняв душ, он вновь оделся и, решив не ждать положенные полчаса, отправился к отцу. Идя по длинной, увешанной картинами галерее, он услышал смех Эллин и незнакомый мужской голос, но вместо того, чтобы выйти навстречу, зашел в одну из ниш.

Все, что угодно, только не встреча с Эллин и ее будущим мужем! — пронеслось у него в голове. Я еще не пришел в себя после разговора с матерью, а значит, нужно как можно дольше не встречаться с ее точной копией — малюткой Эллин.

Прежде чем войти в оборудованную под больничную палату комнату, Джастин коротко стукнул в дверь и вошел, лишь услышав короткое:

— Входи, Джастин.

— Откуда ты узнал, что это я? — не сумев скрыть изумление, спросил он, стараясь при этом не показать, как сильно удручен внешним видом отца.

— Седрик сказал мне о твоем приезде. Каким ветром тебя занесло домой? Надеюсь, у тебя все в порядке?

— Вообще-то я прилетел к Мардж, но она сказала, что ты болен, и вот я здесь. Но я не буду долго надоедать тебе, уже сегодня вечером я улетаю обратно в Нью-Йорк, — придерживаясь своей версии, добавил он. — Как ты себя чувствуешь?

— Прекрати, Джастин, — слегка поморщившись, произнес Пол Майкрофт. — Ты никогда не умел врать, а значит, не стоит и начинать. Выгляжу я ужасно, и этого нельзя не заметить. Но мне наплевать. Я прожил хорошую жизнь и ни о чем не жалею. И, знаешь, я чертовски рад тебя видеть! Сам не ожидал, что так обрадуюсь твоему приезду. Мы с тобой часто не понимали друг друга, даже ссорились, но я никогда не переставал любить тебя. Просто мы с тобой слишком похожи друг на друга, вот и отталкиваемся как одноименные заряды. Но кое в чем мы все же не схожи. В тебе куда больше внутренней свободы, сынок, и это то, чему я мог бы позавидовать. Я никогда не был свободен, и в этом корень всех моих проблем.

— Но ты ведь только что сказал, что прожил хорошую жизнь и ни о чем не жалеешь, — попытался возразить он отцу.

— А кто сказал, что моя жизнь не могла бы быть еще лучше? — лукаво подмигнув сыну, ответил Пол. — В этом вся соль, но ты еще слишком молод, чтобы понять это. Лучше скажи, чем ты занимаешься в Нью-Йорке.

— Я начал писать книгу, — глядя прямо в глаза отцу, ответил Джастин. — Еще не знаю, получится ли у меня, но чувствую, что должен рассказать людям о том, что видел в Боснии.

— Ты еще более сумасшедший, чем я думал, Джастин, но я уважаю твое решение. Ты еще работаешь в своем журнале?

— Перешел на внештатную работу, хочу иметь больше свободного времени.

— Ты всегда был не таким, как все. Эдвард, Марджери, Эллин — я всегда мог их понять, тебя же никогда. Наверное, ты пошел в моего брата Ралфа, он тоже всегда бросал вызов миру.

— Я не бросаю вызов, просто живу так, как считаю нужным я сам, а не кто-то другой.

— У меня есть к тебе деловое предложение, Джастин. Может, выслушаешь меня?

— Если это касается концерна, то нет. Я ничего не понимаю в сталелитейной промышленности и, честно говоря, не хочу понимать.

— Это касается моего туристического бизнеса.

— Не знал, что у тебя есть еще и такой.

— Есть, и я хочу, чтоб ты возглавил его. Ты объездил почти весь мир, видел такое, о чем большинство людей даже и не догадываются. Не может быть, чтобы ты никогда не хотел показать эти места кому-нибудь еще.

— Ты предлагаешь мне строить отели по всему миру? — не сдержав усмешки, поинтересовался Джастин.

— Я не предлагаю строить отели, я предлагаю организовать новый вид туризма. Назови его как хочешь, этот вид пока не имеет названия. Просто я подумал, что люди не должны забывать о том, как прекрасна планета, на которой мы живем. Многие из них хотят слиться с природой, и уж конечно это нельзя сделать в пятизвездочном отеле.

— Неплохая идея, но как-то уж все очень неожиданно. Не знаю, мне надо подумать.

— Думай, но не очень долго. Врачи не говорят, но я и сам понимаю, что дела мои не так хороши, как хотелось бы. Но хватит об этом. Ты уже виделся с мамой?

— Да, но лучше бы этой встречи не было.

— Не обижайся на нее, Джаст. Ты ведь знаешь, в глубине души она все же любит тебя, просто проблемы с Эллин занимают все ее время.

— Я не обижаюсь, отец, так как давно уже привык к ее странностям. Это могло обидеть меня в десять лет, но не сейчас, когда мне за тридцать.

— Я хочу попросить тебя кое о чем, но не знаю даже, как начать. Это касается концерна. Ты являешься владельцем десяти процентов акций и по закону можешь продать их в любой момент, но я прошу тебя не делать этого.

— Но почему ты решил, что я хочу продать их? — едва придя в себя от изумления, поинтересовался Джастин.

— Я узнал об этом от Эдварда. Он сказал, что ты ищешь покупателя на акции, и попросил у меня денег, чтобы перекупить их.

— Эдвард действительно звонил и предлагал купить у меня акции, но я никогда и никому не собирался продавать их.

— Значит, Эдвард вновь подбирается к контрольному пакету. Что же, это вполне в его духе. У него уже есть двадцать процентов, но этого ему мало.

— Эдвард приобрел акции у Эллин?

— Да. Но на этом он не остановится, будет еще и еще раз обхаживать тебя и Мардж.

Сказав это, Пол закрыл глаза и, как показалось Джастину, погрузился в сон. Он понимал, что лучшим для него сейчас было бы удалиться, но, не в силах пошевелиться, сидел и смотрел на похудевшее, обтянутое серой кожей лицо отца. Неожиданно в памяти ожили воспоминания детства, и, погрузившись в них, Джастин не заметил, как в комнату вошли миссис Майкрофт и Мардж.

— Джастин, наверняка ты утомил отца! Почему ты не спустился в гостиную и не дождался нас?

— Извини, мама, — улыбнувшись заученной с детства улыбкой, ответил он, — но я только что вошел. Мы перекинулись всего парой слов, и отец заснул. Может, не будем будить его?

— Да, думаю, так будет лучше всего. Он всегда спит в это время и просыпается около пяти. Мы как раз успеем пообедать. Обед через час в малой столовой. И постарайтесь не опоздать, я хотела бы представить вас обоих жениху Эллин.

— Может, спустимся в сад? — обратилась к брату Мардж, как только миссис Майкрофт вышла из комнаты. — Не могу смотреть на отца, он выглядит таким беспомощным, совсем не похожим на себя.

Спустившись в сад, они решили прогуляться к озеру. Дорога заняла у них около десяти минут, и, поднявшись на пирс, оба долго молчали, вглядываясь в темную шероховатую поверхность. Мардж первой решила нарушить молчание и, слегка потянув брата за рукав, спросила:

— Джаст, извини, что спрашиваю, но тебе удалось помириться с той девушкой, Линн Лоусон? На фотографии она выглядит такой милой…

Услышав обращенный к нему вопрос, Джастин почувствовал, как что-то сжалось у него в груди. Линн… Что же все-таки заставило ее порвать отношения с ним? И что она делает сейчас? Когда он видел ее в последний раз, она выглядела такой отстраненной, такой чужой, словно… словно между ними никогда ничего не было. Она уже не принадлежала ему, но все равно была частью его.

— Мы расстались, Марджи. Линн, правда, не объяснила причину своего ухода, но все и так ясно. Она предпочла мне парня с деньгами.

— Но этого не может быть! Ты ведь сам говорил, что эта девушка не из тех, кто гоняется за богатыми женихами, и к тому же у тебя тоже есть деньги, и немалые. В твоем трастовом фонде около двадцати пяти миллионов долларов! Плюс десять процентов акций «Майкрофт энтерпрайсиз»!

— Все так, только Линн не знает об этом. Для нее я всегда был Джастином О'Райли, а не Джастином Майкрофтом.

— Значит, ты так и не назвал ей своего настоящего имени?

— Не успел. Хотел сделать это в тот самый день, когда ты прилетела в Нью-Йорк, но все пошло совсем не так. Ты ведь помнишь, Линн не пришла на свидание, а затем, когда я позвонил, объявила, что между нами все кончено.

— Но ты должен был попытаться встретиться и поговорить с ней! Почему ты не сделал этого, Джастин?!

— Я не смог, Марджи. Ты ведь знаешь, я никогда не умел навязывать свое общество.

— О да! Ты всегда предпочитал принять независимый вид и отойти в сторону! Но в жизни бывают моменты, когда следует отбросить в сторону свои принципы!

— Ты можешь сделать это, Марджи, но не я. Никогда не умел быть таким, как все. Знаешь, когда я летел сюда, то больше всего хотел поговорить с тобой о Линн, но сейчас понимаю, что не стоит это делать. Ты права, в этой истории действительно много странного и я сам должен разобраться во всем. Думаю, мне и действительно нужно будет улететь сегодня в Нью-Йорк. Сейчас пять часов, я вполне могу успеть на десяти- или одиннадцатичасовой рейс.

— Но как же Дэн, Кэти и Майк? Они так хотели увидеть тебя!

— Ты передашь им подарки от меня и скажешь, что я приеду, как только разберусь со своими делами.

— Хорошо, Джаст. В конце концов, каждый имеет право на выбор и другим следует уважать его.

— Спасибо, Мардж. Ты всегда умела понять меня. Ты самая лучшая в мире сестра, и я люблю тебя.

— Я тоже люблю тебя, Джастин. А теперь пойдем. Ты ведь знаешь, если мы опоздаем на обед, мама опять начнет пилить нас.

— Тогда пойдем. Последний раз я обедал здесь два года назад. Посмотрим, многое ли изменилось с тех пор.