Имажинисты 1925

Появились чумазые лица

Откуда-то со стороны.

Долгорукие и Голицыны,

А не эти править должны.

Скажите, чьи деды и прадеды

Ложились за Русь костьми;

Не бандитов, не конокрадов,

Не кощунственников и громил.

У нас земляника, смородина,

И яблоня вся в цвету…

Напустили на нашу родину

Эту подлую срамоту.

Пусть у нас, хотя и вдоволь

Хлеба, мяса, сукна, икры,

Но зачем нам тугие оковы

Заграничных, очкастых крыс?

Для того ль берегли мы сокровища

Наших ризниц и кремлей,

Чтоб россеять по знаку чудовищен

По нерусской чумной земле,

Чтоб набить ими, точно фаршем,

Растопыренный их карман

Эй, друзья православные, маршем

На врагов! Да исчезнет обман?

Что такое? Обман? Какой же –

Это по счету обман?

Как и эти, ты сладко воешь…

Ты что, за Романовых?

Не мешайте! Пусть скажет слово.

Разобраться мы должны…

Эх, братцы, точно олово

В голове.

Снимай штаны!

Посмотри, какая материя!

Заморское, небось, сукно.

А у нас – вши, дезинтерия,

На уме жранье одно…

Граждане! Именем бога!

Именем Иисуса Христа!

Где купил их? и дорого-ль

Заплатил за божьи уста?

Товарищи! Это чучело,

Эта дворянская мразь,

Которая жгла и мучила

Крестьян и гнала нас в грязь…

А ты – крестьянин?

Нет, но я говорю от имени их

Эта жалкая гадина

Снова явилась сюда.

Бей ее перекладиной

Или кто чем горазд.

Посмотрите на эти руки,

Взгляните в эти глаза.

Ах, он такой же сукин

Сын!

Схватить и связать!

Идемте к монастырю скорее.

Там рассудим кто прав, кто нет.

Одному – намылим шею,

Другого – на тот свет.

Если говорить по правде

Все должны быть равны.

Я читал: еще император Клавдий…

Это – из римской старины…

Что ты там брешешь, глупый,

Здесь мы решаем жизнь,

А ты копошишься в трупах

Каких-то мертвых отчизн.

Ладно, брошу я Рим, но слушай –

(Хоть старину люблю)

Я имею глаза и уши,

А сколько мук терплю.

Ты думаешь – это просто

Носить на спине горб,

Быть низенького роста…

Не камень я и не столб.

Я тоже хочу давиться,

Сжимая любимый рот,

Как птица о клетку биться

О чей-то круглый живот.

Я тоже хочу купаться,

Как все, в нашей реке,

А не краснеть и стесняться

И не пыхтеть в сюртуке.

Ты думаешь, так всё просто,

Вот почему и я

С этими прохвостами

Буду стрелять из ружья

Во всех богатых и крепких,

Кто сочно любил и жил.

Ломать пахучие ветки,

Вытягивать жилы,

Тебя слушать противно,

Здесь решают судьбу людей…

А я… не человек?

Человек, так будь человеком,

Не брызгай слюной, как гад.

Революции не нужны калеки,

И не нужен этот смрад.

А я докажу, что нужен,

И буду служить в Че-ка,

Спокойный, забитый снаружи

И с бешеной злобой в висках.

Я знаю, что я – никудышный,

Но равенства я хочу,

Плевал я на ризы пышные,

На шелк и на парчу.

Всё на снос, на портянки,

И не медленно, а сразу.

Разрушить всё. В гранки, в гранки

Каждую злобную фразу.

Против кого?

Против богатых

И против счастливых?

Да.

Таких, как ты, лопатой

Будут гнать все и всегда.

Но что это – звон церковный?

Это иеромонах

Знак дает, вероятно, условный.

А всё же какой-то страх

Проникает в самую душу.

Трусишь?

Нет.

Волнуешься?

Да.

Как же ты будешь царства рушить?

Сам не в силах, пожалуй, но вот когда

Другие начнут работать

И я смогу по маленьку

Поливать их работу потом,

А потом со ступеньки на ступеньку…

Ну, и люди пошли нынче,

Я поступил бы иначе.

Бейте камнями стекла,

Пусть выйдет сюда монах.

От слез его келья намокла.

Не от слёз!

Ха-ха-ха!

Начинается! Сердце бьется.

Что может быть слаще смотреть,

Когда голова чужая трясется

И лицо начинает бледнеть.

Будет врать. Подавай начальство!..

У кого от церкви ключи?

Это нахальство!

У бога, у бога – ключи.

Тогда подавай бога!

Эй, бога даешь, в бороде,

Всех растянем мы на пороге,

Точно рыб на сковороде.

Эти люди! Легче кожу

С них живьем содрать,

Чем у этих сердец замороженных

В пользу бедных копейку взять…

Братья! Старику разрешите

Дать совет вот здесь, на миру.

Пусть говорит!

Говорите!

Должно быть хитрец и врун

Спору нет, помогать бедным

Всякий должен, мы этим сильны,

Но ведь каждый грошик медный

Нужен также и для страны.

Если мы все наши запасы

Раздадим по рукам зря

Петьке, Сеньке, Маше и Васе,

Наши банки все прогорят.

А и с ним – народ всякий –

И богач, и бедняк, и средняк.

Ведь у нас теперь всякий судачит,

А дело не разумеют никак.

Долой его!

Кто ты? Купчик?

Это видно по бороде.

Всех бы их растолочь в ступке,

Да утопить в воде

Утопить всегда успеете,

А вы слушайте старика…

Эй! Ребята! Не робей!

Против бога и кулака!

Вериги ношу на теле.

Томлю себя сладким постом,

Но даже на жесткой постели

Терзаюсь греховным огнем.

Какие еще напасти

Мне на себя напустить.

Господь мой! В твоей я власти,

Мне любо с тобою жить.

Господь мой! Очисти, очисти

Меня от моих грехов,

Как осень зеленые листья

От слишком ярких цветов.

Эй, ты, черная ряса,

Порыжевшая во лжи,

Ты что до ночного часа

Колдуешь и ворожишь?

Я молюсь.

Какому чорту?

Богу моему молюсь.

Вырвать бы тебе бороду,

Ах, ты, старая Русь!

Мало вас калечили,

Мало гнали вас, вы опять

За свое, как только заметили,

Что мы мягче стали стлать.

Может быть вы снова хотите

Быть владыками страны?

Обтянуть нас гнилыми нитями

Иисуса и Сатаны?

Боже! боже! Что он глаголет!

Человек без глаз и ушей!

Крик его, как горсти соли,

Для открытой раны моей.

Вот змея! Куда ни ударишь

Все живет, как и в те разы.

Нет, с тобою каши не сваришь,

Я бы вырвал этот язык.

Ах, у нас еще слишком бабы,

Мне бы власть, – я, как сквозь строй,

Прогнал бы через ухабы

Весь церковный ваш домострой.

Я бы церкви сравнял с землею,

Дал приказ – и до зари

Исчезли бы вместе со мглою

Часовни и монастыри.

А вас хитрых упрямцев,

Играющих в любовь,

Под ружье поставил и ранцы

И всю морду разбил бы в кровь

Откуда такая злоба?

Откуда такая вражда?

Молчи! И смотри в оба!

Я тебе жару задам.

Вывалятся мозги

И по вашей дурацкой вере

Прогуляются сапоги.

Может быть это ты, боже,

Его сюда призвал

И за жизнь, что неправедно прожил,

Ты меня теперь наказал.

Да не бог, вот юродивый, право,

Это я наказую тебя

За помещиков кровавых,

За голодных наших ребят.

Это ты под черной рясой

Золотые пряча кресты

Последний кусок хлеба и мяса

Вырвал у бедноты.

Молитвой твоей не будет

Ни один человек сыт.

Революция нас рассудит.

У нее – свои весы!

Но тебя ненавижу! Сильней,

Чем кого бы то ни было;

За обманутых людей,

Зачарованных вашим идолом.

Если нас гнетет помещик,

Купец или фабрикант,

Он вещь называет вещью,

Называет фактом факт.

А вы, жалкие гады,

Во имя какой любви

Защищаете эту падаль,

Захлебнувшуюся в крови?

Спору нет, ваш товар – находка,

Лучше золота ваш товар.

Вы торгуете очень ходко,

Загребая крестами жар.

Перед вами бледнеет торговля

Последней из потаскух,

Когда та с хрипотой в горле

Чуть переводит дух.

Это вы стоите на страже,

Как духовные псы, ворча,

У богатых, и гаже вас, гаже

Только крест ваш, да епанча!

Я должно быть всю жизнь, моляся,

Сам того не зная – грешил.

Боже мой! В этой черной рясе

Я стою, почти без души.

Там – листва зеленеет и небо

Так смертельно высоко,

Точно я на свете не был

И не дышал глубоко.

Может быть эти проклятья

Я заслужил, заслужил.

Боже! Вот здесь, у распятья

Мои грехи укажи!

Ты хитер или глуп. Не в силах

Я с тобой разговор вести.

Я тебе буду харкать в рыло,

А ты будешь меня крестить?

Отвечай мне лучше прямо,

Человечески отвечай –

Ваша церковь – гнойная яма

Для мыслителя и врача

И для всякого гражданина,

Не выжившего из ума?

Ваша церковь – это трясина?

Это знает она сама.

Отойди!..