Именем Горна?

ГЛАВА 11

День выдался солнечный. Эйдор на привалах с удовольствием подставлял теплым лучам лицо и млел от ощущений. Весна здесь такая же, что и в Анхоре.

Юноша все чаще и чаще скучал по далекому Скафолку. Иногда так хотелось оказаться в родной келье… Сходить на обед, поболтать с другими инспекторами. Не думать ни о чем хотя бы день. Не следить за ненавистным компасом. До цели осталось совсем недалеко: за последние дни стрелка ощутимо поменяла направление с запада на юго-запад. Но как же Эйдор устал от поиска.

— Агир! — окликнул друга молодой волшебник.

— А? — немедленно вскинулся сидящий под березой рыцарь. Он еще больше осунулся, щеки ввалились, под глазами появились круги. Усмийцы допекали его чуть меньше, чем ранее, но все равно регулярно напоминали о себе.

— А как мы обратно пройдем?

— Прямо через Путаные Места. Поставленные не тронут.

Агира замолчал. С каждым днем он все больше и больше отмалчивался, и Эйдор видел, что рыцаря одолевают невеселые мысли. О чем? Братство простит, уж юноша постарается убедить чародеев, дабы те помиловали усмийца. Ведь воин столько раз помог в поисках.

— О чем думаешь? — спросил молодой волшебник.

Друг неопределенно развел руками:

— Да так… Понять многое пытаюсь.

— Например? — заинтересовался Эйдор.

— Например… — эхом откликнулся Агара. — Странно это все. Я привык, что Усмий и Халд — это Зло и Добро. Усмий несет разрушения и смерть, а Халд — мир и жизнь. Они вечные враги, и мы служим Халду, чтобы противостоять Усмию, а Усмию — чтобы противостоять миру. Но ведь все не так, выходит.

— То есть?

— Ну смотри. — Рыцарь поерзал на месте, устраиваясь поудобнее. — Я усмиец. Я слышу голоса, меня убьет любое создание Халда. Но при этом я вроде бы не служу Усмию, а, наоборот, мешаю. Но я усмиец! Вот как это понять? Раньше мне казалось, будто усмийцы — это люди, продавшие душу Подземному. А потом я сам стал таким. Но ничего не продавал, ничего не делал. Просто начал слышать голоса. Зло ли я?

— Нет, — уверенно ответил Эйдор.

Рыцарь хмыкнул.

— Или вот возьмем Ваогара — он как раз служит Усмию, но при этом обладает даром Небесного Горна. Как это понять?

Юноша пожал плечами и сам задумался о словах друга.

— Я стал усмийцем, поняв, что нет смысла жить для других. Что надо жить для себя. Что всем на всех на самом деле наплевать, а все поступки — они напоказ, внутри лишь забота только о себе. Скорее всего это-то знание и стало толчком. Но при этом усмийцы общаются друг с другом, помогают друг другу, делают общее дело. То есть им не плевать на таких же, как они! И где суть? Отчего тогда?

— Ну души усмийцев куют в Подземных Кузнях, а души простых людей — в Небесном Горне! — улыбнулся Эйдор, радуясь, что знает ответ.

— Да, это обычная трактовка, — усмехнулся Агира. — Но где доказательства?

Эйдор внимательно посмотрел на товарища. Такие слова — чистейшее богохульство.

— Поклоняются везде Халду или же Усмию. Не Горну, не Кузням, а именно их созданиям. Как произошел мир? Горн слепил Халда, Кузни сотворили Усмия. Халд создал себе Детей, Усмий — слуг. А люди откуда взялись? Если оттуда же, откуда Боги, то почему силой не вышли? Почему Богов двое? Хотя… Создателей тоже двое, это логично…

— Я не хочу это слышать, Агара, — неожиданно жестко отрезал Эйдор. — Сначала была земля, потом солнце породило Небесный Горн, а земля — Подземные Кузни. Затем появились Халд и Усмий, как поводыри наши. Кто живет праведно, тому улыбается Халд, и после смерти человек пребудет во свете. Кто живет неправедно — отправится в чертоги земли, где будет гнить вечно. Все! Рано или поздно дух Кузней или Горна пробудится в каждом человеке.

Агира чуть опешил, глядя, как преобразился друг.

— Но…

— И никаких «но», Агира, — устало отмахнулся Эйдор. — Я верю в это и не хочу верить во что-то другое.

— Хорошо…

Рыцарь надолго замолчал, задумчиво глядя на березовый лес. А юноша лихорадочно пытался выкинуть из головы мысли о словах приятеля. Ведь действительно, откуда появились люди?!

— Ладно, — наконец проговорил Агира. — Пошли…

К вечеру приятели вышли на дорогу, ведущую именно в ту сторону, куда указывала стрелка компаса. Переглянувшись, они зашагали по обочине раскисшего тракта. Следы повозок, копыт, сапог — здесь проходило много людей. Значит, неподалеку город.

Заночевав чуть в стороне, побеседовав ни о чем у костра, анхорцы забылись беспокойным сном.

А к полудню следующего дня их остановил военный патруль. Невразумительные ответы о том, что два приятеля просто странствуют, кавалеристы восприняли без энтузиазма, лениво приказали следовать за ними и неспешно направились на юг, к лагерю.

Так Эйдор и Агира оказались на окраине укрепленного бивака халдийской армии. Внутрь их не пустили, уставший офицер у входа за частокол удостоил странников лишь одним взглядом и приказал отпустить обоих на все четыре стороны. Выразился солдат гораздо крепче, но юный чародей вряд ли был способен повторить название того места, куда приказал следовать воин, зато смысл понял отчетливо.

Вот только уходить друзья не собирались. Едва скрывшись с глаз офицера, Эйдор глянул на компас и шумно выдохнул. Агира мигом оказался рядом, жадно глядя на стрелку.

Она уверенно указывала на защищенный воинский лагерь. Женщина, за которой шли два товарища, находилась за вкопанными в землю свежими бревнами.

— Что делать, Агира? — с отчаянием произнес юноша.

Рыцарь задумчиво жевал нижнюю губу. За частоколом шумела близкая и одновременно далекая солдатская жизнь. Солнце медленно катилось к закату.

— Утром придумаем, — наконец решил Агира. — Что-нибудь… — И добавил: — Наверное…

До города, у которого расположились войска Халдии, идти было недалеко. Мили две, не больше. По теплой весенней погоде — прогулка, да и только.

— Мы ее нашли, Агира! — не переставал радоваться Эйдор. Молодой волшебник чувствовал небывалый прилив сил, ему казалось, что сейчас он способен свернуть горы, перейти реки и погасить Подземные Кузни.

— Нашли. — Воодушевления рыцарю не хватало. Он с хмурым видом шагал по обочине, иногда ступая на раскисшую дорогу, если там было посуше. — И что дальше? Как мы проникнем за частокол? Эта женщина— не последний человек в лагере. Если вообще не самая главная. На глазах у войска подойти, нацепить кольцо и с улыбками направиться на север? Я сильно сомневаюсь, что нам это удастся.

— И что делать? — Настроение Эйдора ухудшилось, но он сразу же попытался отбросить невеселые мысли в сторону: — Может быть, просто представимся и расскажем все как есть?

— Насколько я понял Смутные королевства, нас назовут самозванцами и казнят. Сам подумай, что говорить будешь? Мы из Анхора, пришли забрать вашего предводителя, или кто она там? Всем спасибо, все свободны, до новых встреч?

По дороге промчалось несколько всадников, и друзья едва успели укрыться от брызнувшей из-под копыт грязи.

— А как планировали ее вытаскивать? — возмутился Эйдор, намекая на план усмийцев. — Или тоже не думали?!

— Ваогар, — многозначительно заметил Агира. — Он должен был все сделать. Один из знаменитейших паладинов Смутных королевств — ему проще всего было общаться с сильными мира сего.

Юному волшебнику показалось, что рыцарь специально портит ему настроение.

— Я тут подумал, — вдруг сказал друг, — не лучше ли забыть про эту женщину и уйти отсюда как можно дальше. Куда-нибудь в глушь, на юг. Ничем хорошим это не кончится. Тут будет война, и война кровавая. Без этой женщины все Смутные королевства рано или поздно склонятся перед Агоном. Сколько будет пролито крови, я и представить не могу. Хотя, может быть, это во мне натура слуги Усмия говорит?

— А как же Анхор? — Эйдор неохотно представил себе будущее родной страны.

— Ну да, конечно… Потом-то Агон наверняка повернется против Анхора. И на его стороне будут уже все порабощенные земли. Чародеи окажутся одни против целого мира, — подтвердил его опасения нахмурившийся Агира.

— У нас есть Путаные Места, Дети Халда… — неуверенно предположил волшебник.

Агира слегка, одними губами, улыбнулся:

— Они помогут против людей. Против тварей Усмия тоже устоят. Но когда на север пойдут и те и другие— не выдержат. Прошлая война, помнишь, чем закончилась?

— Миром между Усмием и Халдом.

— Почти… Среди Братства ходит слух, что оба Бога просто исчезли. Будто им надоело, и их воины остались сами по себе и прекратили бойню. Или надоело одному из них — я не знаю. Слухи, говорю.

Эйдор покачал головой, всем видом говоря о том, что считает эти слухи сомнительными.

— Если выбирать, кому помочь, я помогу Анхору. У нас хорошо! Пусть так и дальше будет.

Ворота обнесенного крепкой стеной белокаменного пограничного города с каждым шагом становились все ближе и ближе. Погруженные в мысли друзья брели по обочине тракта; Эйдор пытался придумать, как им проникнуть к женщине, и о чем думал Агира, юноша знать не хотел. Воин Братства хороший человек, но слишком сомневается. Может быть, это возраст, может быть, характер. Но они должны помочь Анхору. То, что потом развернется к югу от Путанных Мест, — забота Смутных королевств. Они чужие. А Братство сможет справиться с любым врагом, если заполучит силу девушки.

Занятая своими заботами стража у ворот на путников внимания не обратила. Воины в бело-золотых коттах[4] вообще никак не контролировали бурный поток на входе в город. Поэтому друзья без приключений добрались До первого встреченного ими трактира.

Хозяин постоялого двора, худой, как древко копья гостям обрадовался. И пока Агира ходил выбирать комнаты, тавернщик успел пожаловаться Эйдору на неважные дела заведения. Люди стараются не задерживаться в городе, стремятся дальше к югу. Кронейская армия разбита под Малым Сколом, и со дня на день разъезды могут принести вести о приближении войска империи. Да еще и слухи поползли, что Зурраг собирает армию в городе, что милях в тридцати от границы с Халдией. Вряд ли заклятый враг решит помочь в войне против Мереана… Да еще и цены на продукты взлетели до небес, что также отпугивало возможных постояльцев.

— Закрывать надо таверну и на восток уходить. В Эймор. Там спокойно. Там громовые копья! А то и в Мирамию. Но мой отец здесь хозяйничал, дед заправлял, а я брошу?

Юноша слушал трактирщика вполуха, занятый своими размышлениями.

— А может, в Мереан податься? — вдруг хохотнул собеседник. — Там, я слышал, порядок железный, ни тебе грабителей, ни тебе банд разных. Платить за то, чтобы таверну не спалили, никому не надо. Хорошо!

— А тут надо? — удивился Эйдор, отвлекшись от мыслей.

— Конечно! — всплеснул руками тавернщик. — Еще как! Вон в позапрошлом году знакомый один не заплатил— пожгли. И ведь знают кто, а сделать ничего не могут. Стража-то поголовно куплена, а губернатор . — хороший приятель самого Сквалыги.

— Кого?

— Ну он весь Халим держит.

— Халим?

Трактирщик неуверенно улыбнулся и развел руками:

— Халим. Весь!

Эйдор смекнул, что он имеет в виду город.

— А… — Юноша сделал вид, что понял, кто такой Сквалыга и как он держит Халим.

— Так что либо плати, либо погорелец… Разве это жизнь? Вот и думаю…

— Берем двенадцатую. — Рядом объявился Агира.

— Отличный выбор! Очень хорошая комната, — обрадовался хозяин двора. — Уютная, окна на запад! Великолепный выбор!

— Да-да, — раздраженно кивнул рыцарь и обратился к другу: — Пошли…

Комната действительно была уютной. На узких окнах даже висели занавески из тонкой ткани, из глиняного кувшина на подоконнике торчало несколько веточек пушистой вербы. Чисто, светло. Уютные кровати вместо грубых топчанов.

— Дорого, наверное, — протянул Эйдор.

— Денег хватит, мы тут не на всю жизнь. Проникнем в лагерь — и сразу на север. Ладно, ты располагайся, а я по городу поброжу, послушаю. Подумаю…

— Ты осторожнее, — занервничал юноша. — Тут бандиты есть!

— Бандиты есть везде… — отмахнулся Агира. — Кроме Анхора, правда. А тут, как мне порой кажется, только разбойники и живут.

— И ты еще сомневаешься, вести ли женщину в Братство? — улыбнулся Эйдор.

Рыцарь тяжело вздохнул, закатил глаза:

— Мстительный ты парень, Эйдор. Все, сиди тихо, а я пошел.

Едва дверь за приятелем захлопнулась, юноша сел на жесткую кровать и медленно откинулся на спину. Как же он отвык от крыши над головой. Дождь не страшен, ветра нет. Шумно, правда, но зато безопасно…

Вытащив из-за пазухи потемневшие от грязи свитки, юный волшебник бросил их на стол рядом с кроватью. И с удивлением обнаружил, что среди развернувшихся пергаментов один пуст. Здорово! Будет чем заняться!

— Стрелу или лечащую? — спросил вслух юноша, улыбнулся и решил, что стрела полезнее. Не раз уже жизнь спасала.

Выудив из голенища сапога вырезанную давным-давно палочку, он взял свиток и повернулся на живот, готовясь к написанию заклятия.

Заостренный кончик коснулся темной бумаги, выводя первую руну, и в этот момент случилось то, от чего Эйдор забыл, как надо дышать.

Руна вспыхнула и окрасилась в алый свет. В горле моментально пересохло. Он знал, что это значит. Но как?! Может быть, случайно вышло?

Вторая руна повторила судьбу первой, переливающаяся вспышка затопила сердце юноши диким восторгом.

— Неужели! Да хранит меня Братство! Неужели?!

Третья руна — и снова вспышка…

Вот оно какое — счастье. Сколько он мечтал об этом? Сколько мечтал стать настоящим волшебником, создающим нормальные заклинания, которые может использовать любой, а не только он! И без долгих лет обучения! Само! Он может то, что удается чародеям только лет в тридцать, при условии, что они живут в учении, а не бродят, как Эйдор. Может, в нем есть искра мага от Халда? Сильного мага?! И если он будет учиться, то годам к сорока сможет пользоваться заклинаниями и вовсе без свитков?! Станет настоятелем! А то и…

Вдруг Верховным?! Эйдор ни разу не слышал о волшебниках, достигших таких результатов в столь юном возрасте. Почему бы такому юному и талантливому со временем не войти в Совет? Сила же будет расти!

Молодого чародея обуяло желание засесть за книги и учить другие заклинания. Теперь получится, он будет знать больше! Гораздо больше! Ему удастся!

Переведя дух, юноша вернулся к начертанию свитка и, дотронувшись палочкой, замер. А что, если вместо этой руны написать другую? С чертой не над ней, а под?

Высунув язык, Эйдор осторожно нарисовал новый знак. Тот вспыхнул. Значит, можно! Иначе бы свиток сам стер непонятный знак. А если теперь поставить такой? И что получится?

Когда вернулся Агира, свиток был заполнен почти полностью и довольный собой юноша развалился на кровати, любуясь творением. Едва улыбающийся друг зашел в комнату, Эйдор тут же воскликнул:

— Агира! Я могу создавать нормальные свитки!

Рыцарь отшатнулся, словно получив удар в лицо. И вместо радости юноша увидел страх.

— Ты чего?

Агира стиснул зубы, резким движением скинул перевязь меча и неожиданно запустил ею в угол. Клинок грохнулся о стену, и рыцарь выругался.

— Агира?! Что-то случилось?! — встревожился Эйдор.

Воин Братства стоял посреди комнаты и сжимал-разжимал кулаки, не сводя глаз с пестреющего красными рунами свитка.

— Что?

— Да, — заговорил наконец рыцарь. — Случилось! Почему ты такой любознательный, Эйдор?! Зачем?! Почему ты?!

— Да что такое! — поднялся с кровати юноша. — Что не так? Это же такая редкость! В моем возрасте уметь создавать такое!

— Да, это редкость, — процедил Агира. Скривившись, он подошел к окну, постоял миг, развернулся, стараясь не смотреть на друга. — Но это очень плохо…

— Как это? — изумился Эйдор. Внутри заворочалась обида. — Почему?

— Почему?! — Рыцарь принялся ходить по комнате взад-вперед. Чувствовалось, что он очень расстроен. — Хороший вопрос: почему. Потому! Нет, ну надо же… Я догадывался, но как же надеялся, что ты не настолько любопытен!

— Ты с кем сейчас разговариваешь? — напрягся Эйдор.

— В принципе с собой, — зло бросил Агира. — Проклятье… Знаешь, как зовут таких магов, Эйдор?

— Каких?

— Таких, как ты, — уставился рыцарь на приятеля. — Думаешь, искра Небесного в тебе зажглась? Нежданно-негаданно?

— Ну…

— Вампир. Так это называется в Братстве. Маг, способный забирать силу у убитых им чародеев. Встречается редко, определяется по уровню не соответствующей возрасту волшбы. Подлежит немедленной изоляции в Обители Скорби и приему Доброго зелья. — Последние фразы явно были заучены Агирой давным-давно. — Первоочередная цель Братства, после заботы о покое анхорцев, поиск и ликвидация вампиров. Это из устава Братства Рыцарей, Эйдор.

Юноша потрясенно молчал, не понимая, о чем говорит воин. Тот заметил растерянность приятеля.

— Ты вампир. Помнишь, когда мага убили в лесу, ты от удовольствия корчился? — Откуда столько грубости в голосе Агиры? — Думаю, помнишь. Я уже тогда понял, вернее, стал опасаться, что ты один из таких… Нет, ну надо же… Самый добрый и открытый человек, которого я знаю, — вампир! По-моему, о справедливости этот мир точно забыл!

— И что теперь делать? — выдавил из себя Эйдор.

— Я не знаю! Узнают в Братстве — тебе прямая дорога в Обитель и глоток Доброго тебе тоже обеспечен…

— О чем ты?

— Обитель — тюрьма, Доброе зелье — превращает человека в тупую, счастливо улыбающуюся куклу. Не приведи Халд тебе испытать его на себе.

— Как?.. — Эйдор почувствовал, что на глаза наворачиваются слезы. Ему хотелось порадоваться с другом, а не слушать такое…

— Нельзя получать силу, к которой не готов. Нельзя получать силу, убивая людей. Нельзя, Эйдор! Что теперь делать? — продолжал Агира.

— Что за тюрьма? — глухим голосом спросил Эйдор и медленно сел на кровать.

— Этого тебе тоже не надо было знать, — сокрушенно покачал головой друг. — Место, где Братство взаперти держит преступников.

— Преступников?

— Анхор не столь благостен! Братство не настолько доброе, каким кажется. Покой простых жителей, таких как ты, осуществляется невидимой рукой чародеев. За Большую реку, к Вольным, ссылаются только те, кто оступился, но не имел никакого веса в обществе. Те, кто хоть что-то значат, запираются в Обители Скорби.

— За что?

— За всякое… Плетешь интриги — наказан. Завел любовницу при живой жене — наказан. Пострадал кто-то из-за твоих интересов — наказан. Ты, наверное, не вспомнишь ни одного такого момента, но люди часто исчезают из городов да селений. О них пропадает даже память, благодаря ворожбе Верховных. Народ должен жить счастливо!

— Я не понимаю!

— На любом поле растут сорняки, мешающие побегам. Анхор для Братства такое же поле. И они его выпалывают! Незаметно, скрытно, но выпалывают, И мир кажется благостным, верно? Не будь Братства, наша земля ничем бы не отличалась от этой.

Эйдор подавленно молчал, переваривая сказанное другом.

— Узнают в Братстве, что ты убил и стал сильнее, — сошлют… Так что в Анхоре никому и никогда не показывай того, что показал мне. Никогда! Пока тебе не стукнет хотя бы тридцать лет — таись. Делай вид, что учишься, но не показывай результатов!

— Я не верю… Как может Братство так…

— Я двадцать лет в Братстве Рыцарей! Я лично сопровождал преступников в Обитель. Один из них был чуть моложе тебя. Придворный мальчишка. Напился и изнасиловал служанку!

— Что сделал? — не понял Эйдор.

— Изнасиловал… — еще больше помрачнел Агира. — Ну… Когда мужчина и женщина женятся, они по ночам… А тут против воли и без свадьбы…

Юноша покраснел.

— Только этого мне не хватало, — возмутился рыцарь. — Объяснять тебе, что такое изнасиловал. Неважно! Я лично запер за ним камеру, когда его, счастливо улыбающегося, затащили внутрь стражники.

— А служанка?

— Ее потом сослали за Большую… — Агира осунулся. — Выяснилось, что она сама… Это… Парня того… А потом испугалась и… Да ну тебя, Эйдор!

— А парень?

— Не хочу об этом говорить. Из Обители не возвращаются, действие Доброго зелья тоже необратимо… Так что никогда! Никогда никому в Анхоре не показывай! Запомнил? Я не выдам, не бойся. Ты же не специально! Просто в тебе есть это проклятие. Просто ты вампир… Я вот тоже — усмиец, и что? Живу ведь!

Эйдор опасливо посмотрел на свиток с красными письменами:

— Агира… Я не знаю, что я создал. Хотел стрелу… А что вышло — не знаю. Но должно работать.

Рыцарь глянул на заклинание, словно на ядовитую змею:

— А что это?

— Я не знаю. Но убивающее…

Агира закрыл глаза, мысленно считая до десяти. Юноша и сам понимал, что «убивающее» после такой беседы звучало страшно.

— Может быть, нам это поможет проникнуть за частокол? — с надеждой произнес юный маг.

— Как? Спалить его напрочь? Или, может, отравить? Если ты даже не знаешь, как это работает! — Рыцарь сел на свою кровать, хмуро глядя на свиток.

— Не знаю… Может, в лесу проверить?

Агира молчал, морщился, но взгляда от свитка не отрывал.

— Что? — спросил его Эйдор.

— Они магов ищут. Любых… Я в городе слышал, — еле слышно проговорил рыцарь. — Неужели это судьба?

— То есть? — насторожился юноша.

— Они ищут магов, — повторил друг. — Любой волшебник любой силы может за вознаграждение принять участие в будущем сражении. Чародеи-наемники им нужны. Только сумасшедших мало, все понимают, что битву Халдия проиграет. Никто не хочет погибать даже за деньги.

— Но нам надо только добраться до женщины. Может быть, это шанс?

— Да, это шанс. И до того, как я зашел сюда, я ему радовался. А сейчас… Тебе нельзя возвращаться в Анхор. Ты наверняка ошибешься, и тебя заточат в Обитель! Какой смысл?

— Я не ошибусь… — покачал головой Эйдор. Страх перед неведомой Обителью Скорби, так скупо описанной другом, неприятно щекотал сердце. Потерять память? Себя? Ни за что! Он будет работать инспектором как раньше, бродить по мелким заданиям и не притрагиваться к свиткам!

— Решать тебе, я и так дров наломал, — пожал плечами Агира. — Как скажешь, так и будет.

— Тогда мы завтра пойдем наниматься, — проронил Эйдор и откинулся на спину. — А дальше — как получится.

— Хорошо, — с отсутствующим видом кивнул друг. — Хорошо…

Половину ночи, под храп рыцаря, юноша размышлял о том, в каком виде предстало ему Братство. И если раньше он его почитал, то теперь…

Теперь он его боялся. И мысль о том, что он никогда не сможет испытать ту радость, что возникает при взгляде на вспыхивающие руны, заставляла юношу беззвучно выть и проклинать судьбу. Ничто не сравнится с чувством творца. Ничто!

Кроме того ощущения, которое нахлынуло на Эйдора тогда, в лесу, при убийстве мага-оборотня.

С первыми лучами солнца готовый к выходу Агира разбудил юношу, молча подал свитки и вышел из комнаты. Сегодня это случится… Сегодня они увидят ту, которую искали.

— Кто маг, этот? — Часовой недоверчиво оглядел Эйдора. — Он?

— Если не хочешь встретить полдень в обличье насекомого, рекомендую позвать старшего, — холодно сообщил ему Агира.

По дороге к лагерю Халдии друзья решили, что в основном разговаривать будет рыцарь, а Эйдор — лишь с оттенком высокомерия поглядывать на собеседников. Маг и воин, странствующие наемники. Кто и откуда — неважно.

Молодой солдат переступил с ноги на ногу, с сомнением и опаской посмотрел на юного волшебника. Юн чародей, но кто знает — может быть, и способен превращать-то…

— Мы ждем, — с нажимом сказал рыцарь.

— Сержант! — крикнул часовой.

Крепкий воин в черной сержантской форме показался незамедлительно. Цепким взором скользнул по лицам товарищей и вопросительно кивнул солдату.

— Говорят — маг. Наниматься пришел.

— Кто? — деловито поинтересовался сержант.

Агира без слов с почтением указал на Эйдора.

— Идемте. — Вопросов солдат больше не задавал.

Друзья вошли в лагерь Халдии. Следуя за молчаливым сержантом, Эйдор едва сдерживался от того, чтобы не начать озираться. Столько людей, столько стали. И атмосфера… Здесь не чувствовалось, что скоро битва, что неподалеку война. В городе запах грядущей сечи витал во всех переулках, а тут будто бы не сражение впереди, а праздник.

Вот несколько солдат играют в карты, азартно комментируя каждый ход и громко подшучивая друг над другом. На хитрой конструкции из копий сушится чья-то одежда. Кружится в тренировочной драке пара воинов с палками вместо клинков.

Любуется блеском лезвия рослый мастер меча, заботливо, с любовью оглаживает ветошью сталь. Точит стрелы длиннорукий стрелок, о чем-то громко споря с разлегшимся рядом товарищем.

И всюду костры, костры, костры… У каждого бурлит своя жизнь.

— Стойте тут! — Сержант остановился у простенького, бесцветного шатра и скользнул за полог.

Эйдор позволил себе наконец оглядеться. С ленцой, равнодушием, чтобы не казаться окружающим наивным юношей. Ему даже нравилась эта роль. Впрочем, играть ее было необязательно: на друзей и так никто не обращал внимания.

Взгляд зацепился за неторопливо едущего рыцаря. Закованный в латы гигант величественно покачивался в седле, иногда поворачивая голову в глухом шлеме из стороны в сторону. Эйдор почувствовал, как напрягся Агира. Да и всадник остановился, медленно повернулся к товарищам. Юноша понял, что это паладин Горна.

Рыцарь направил коня к Агире, который с напускным равнодушием изучал чьи-то сапоги, сохнущие на двух вколоченных в землю палках.

Из шатра послышался смех сержанта, ему вторил сочный бас. Солдат туда просто поболтать заглянул?! Эйдор молился, чтобы халдийский воин побыстрее вернулся и они продолжили свой путь. Амулет даст защиту воину Братства, но как неприятно такое внимание.

— Да благословит вас Небесный Горн, — раздался из-под шлема голос паладина. Рыцарь остановился рядом с друзьями, возвышаясь так, что юноше пришлось задрать голову, чтобы увидеть забрало всадника.

— И тебя, святой воин, — откликнулся Агира.

Паладин промолчал, однако Эйдор чувствовал, с каким подозрением он смотрит на воина Братства.

— Грядет великая битва! — наконец проговорил рыцарь Горна. — Воды не найдется?

Агира неспешно отцепил от пояса кожаную флягу и протянул паладину. Всадник так же неспешно снял с головы шлем, обнажив мокрое от пота лицо. Почти ровесник Эйдору… И уже паладин!

Отпив глоток, рыцарь с сомнением посмотрел на Агиру. Тот же терпеливо ждал, пока латник напьется.

— Откуда будете?

— Отовсюду понемногу, — уклончиво ответил воин Братства.

— А конкретнее? — прищурился рыцарь, сделал еще один глоток и вернул флягу Агире.

— Я с севера Нирана. А откуда господин маг — не мне знать, но и спрашивать его не стоит.

Паладин равнодушно посмотрел на Эйдора. Юноша его ничем не заинтересовал.

— Наемники?

— Халд милостив к храбрым, а деньги любят умелых. Мы верные слуги обоим, — ответил Агира.

Рыцарь покачал головой, нахлобучил шлем на голову:

— Скверное дело… Берегитесь хитрости Усмия. Он любит тех, кто любит деньги. И не говорите такие слова воинам Халдии. Это ересь. Да пребудет с вами Небесный Горн.

Конь паладина тронулся с места, унося прочь святого воина. Обошлось…

Эйдор незаметно перевел дух и вздрогнул, когда на улицу выскочил уже знакомый сержант:

— Идемте!

И вновь шатры, шатры, шатры…

В конце концов солдат довел приятелей до места. Небольшой навес, под которым за грубым походным столом курил трубку хмурый, коротко стриженный мужчина лет тридцати. У него была необычная борода — аккуратная темная полоска, перерастающая в бакенбарды. Будто черный контур лица.

— Господин, он говорит, что маг, — почтительно склонился перед ним воин. Взгляд тусклых серых глаз вонзился в Эйдора.

— Что умеешь? — без обиняков поинтересовался человек.

— Свитки делаю.

— Свободен, — отмахнулся сержанту мужчина. Солдат немедленно ретировался. — Меня Рафасий зовут. Я отвечаю за магическую поддержку армии. Еще раз — что умеешь?

— Свитки делаю, — повторил Эйдор.

— Это я понял. Какие? — Мужчина с раздраженным видом почесал подбородок.

— Уважительнее! — пришел на помощь Агира. Он прекрасно понимал, что хвастаться знаниями Эйдор не может. — Мы готовы показать. Но не здесь, эффект может быть непредсказуемым.

— А ты кто? — Рафасий бросил на рыцаря презрительный взгляд.

— Напарник. Мы вдвоем работаем, — сухо сообщил Эйдор.

— Напарник? Ну тогда помолчи, напарник. У нас тут рубак под десять тысяч, а магов по пальцам пересчитать можно.

— Вам маги, значит, не нужны? — Юноша почувствовал, как в душе закипает ярость. Нельзя так разговаривать с людьми.

— Ладно, — поднял руки Рафасий. — Погорячился… Просто с утра уже прибыл один маг. Маг… Велено брать всех чародеев, так бы вышвырнул я его куда подальше. Итош — может, слышали?

— Нет, — покачал головой Эйдор.

— Ведет себя как волшебник третьей ступени, а на самом деле только лечащее заклятие и может написать… Ладно, пройдемте. Покажете свои умения.

Рафасий тяжело поднялся на ноги и побрел к частоколу. Так вышло, что друзья, следуя за молчаливым сержантом, пересекли весь лагерь Халдии. Первым, глянув на друга, за мужчиной последовал Эйдор. На лице молодого чародея появилась победная улыбка. Он, конечно, опасался того, как может сработать заклинание. Но оно их главный козырь. Такие сложные чары не могут быть простым пшиком, они обязательно произведут впечатление…

Следом за мужчиной Эйдор и Агира вышли из лагеря, без проблем миновав пост угрюмой охраны, и подошли к краю небольшого оврага. Внизу в песок были вкопаны деревянные чучела, изображающие вражеских солдат. Частью обуглившиеся, частью поломанные чарами предыдущих магов.

— Прошу. — Рафасий на юного волшебника даже не смотрел.

— Агира. — Эйдор протянул другу заветный свиток. Жест показательный, но пусть будет ясно, что молодой чародей достиг как минимум второй ступени.

На лице мужчины появилась заинтересованность. Рыцарь Братства встретил его взгляд со снисходительной усмешкой.

— Вон, по центру целый стоит. — Рафасий указал на чучело. Вкопанное бревно с прибитой перекладиной. — На нем…

Агира невозмутимо посмотрел на цель и, не колеблясь, надорвал свиток. Наверное, ему это стоило больших усилий. Вдруг заклинание вызывает слабость или же головокружение. На чучеле и не отзовется… Позора не оберешься потом…

Однако эффект оказался совсем другим. Таким, которого Эйдор не ожидал даже в мечтах.

Овраг с ревом вспыхнул. Рафасий едва успел отпрыгнуть от края, миновав взметнувшиеся к небу языки огня. Изумленно глядя на бурлящее в котловане пламя, мужчина дрожащими руками нащупал на поясе кошель и вытащил оттуда трубку.

— Предупреждать же надо… — наконец, промолвил он. — Такое показывать. Что это за заклятие?!

Эйдор и Агира промолчали, так как ответа у них не было. Действие магии для них тоже оказалось неожиданностью. Рафасий воспринял это как нежелание делиться секретами мастерства.

— Сколько хотите за найм?

Пламя стало медленно угасать, открывая взору полностью выгоревший овраг.

— Мы идем сражаться против Усмия. Деньги нам не нужны, — отчеканил заготовленную фразу Агира.

Рафасий посмотрел на друзей с нескрываемым уважением, и Эйдор обрадовался. Не прогадали!

— Свитки есть? Нам бы не помешало с десяток таких!

— Последний, — признался юноша. — Сколько смогу, столько сделаю.

Отчего-то Эйдор был уверен, что сможет повторить удачно выдуманную последовательность рун.

— Свитки будут! Так… Ладно… Маги находятся не здесь, а в городе. Я дам провожатого и выпишу грамоту, чтобы вас обеспечили всем необходимым. Приятно, что на нашей стороне такие люди, как вы!

Известие о том, что их сейчас выселят из лагеря, друзей смутило. Они пришли сюда не сражаться, а забрать женщину. Она тут, в биваке Халдии, а не в городе! Но противиться Рафасию — значит, вызвать подозрения.

— Зачем маги в городе, если армия здесь? — задал вопрос Агира.

— Здесь лишь лагерь. Когда войско Мереана двинется на Халим, мы переберемся за стены. Сражаться будем вместе.

— Мы можем и здесь остаться, — предпринял попытку рыцарь.

— Можете, но не забывайте про усмийцев. После этой демонстрации слухи о вас разлетятся быстрее ветра. И хоть лагерь патрулируют паладины, вас легко могут зарезать во сне слуги Усмия, а охранять вас как женщину Халда никто не станет! Так что в город. Там защита отличная стоит. Заодно познакомитесь с остальными чародеями, — словно малым детям объяснил Рафасий. — Но хорош удар. Двое вас таких у нас, хорошо это! Остальные послабее будут.

Эйдору оказались неожиданно приятны такие слова. «Остальные послабее будут».

Юношу остудило воспоминание о возможной судьбе, ожидающей его в Анхоре.

— Ладно, пройдемте со мной. Сейчас бумагу напишу… — Рафасий зашагал к лагерю.

Ладомар очнулся, когда ледяная вода обожгла лицо и мерзкие струйки потекли по шее.

— Небесный Горн, что?! — Паладин резко сел, испугав склонившегося над ним сероглазого парня.

— Живой? — с опаской произнёс незнакомец.

Голова не болела. Чуть ныла, но не разламывалась, как в прошлое пробуждение.

— Ты кто?

Юноша чуть стушевался, задумался, будто Ладомар спросил что-то очень сложное.

— Где я? — решил не ждать ответа паладин. Вокруг лес, неподалеку видна тропка, на которой четко виднелись следы колес от тачки лекаря.

— Э-э-э…

— Шиско! — Ладомар заметил, что рядом лежит юный рыцарь. — Живой?!

— Я решил сначала тебя в чувство привести. Иду по лесу, смотрю — двое лежат.

Паладин не слушал, он потянулся к Шиско и потряс его за плечо. В душе плясала радость, может быть, не очень уместная в данной ситуации, но ведь Ладомар почти смирился, что юный паладин сечу не переживет. А тут такой подарок!

— Ну, в общем, лежат двое, в исподнем. Думаю — не замерзли бы, а то околеют. Вы вообще откуда? — упрямо продолжил юноша.

— Шиско!

— Водой, может? — В руках незнакомца появился конический шлем, из которого на землю капала вода.

— Может, — согласился Ладомар.

— Вы откуда? — с нажимом повторил светловолосый, и на его лице проскользнуло недовольство.

— Тебя как звать-то? — Паладин проигнорировал недобрые чувства и осторожно поднялся на ноги. Лекарь не обманул! Мышцы чуть побаливали, голова тоже, но без его помощи паладин сейчас бы и встать не смог. Хорошо приложили алебардой. Сказочно повезло, что вообще выжил. Хотя повезло ли?

— Это важно? — напрягся юноша.

— Да, — раздраженно фыркнул паладин. — Я Ладомар из Двух Столпов. Паладин Небесного Горна.

— С битвы?

— Да. Это Шиско, откуда — не помню. Тоже паладин. — Ладомар принялся разминать мышцы. — Ты не ответил.

— Старр из рода Фосков.

Паладин застыл, недоверчиво поглядел на юношу и переспросил: — Кто?

— Старр из рода Фосков! — с нажимом повторил тот и язвительно добавил: — Я очень тихо сказал?

Владыка Кронея вопросительно приподнял широкие брови.

— Ты же сбежал, — прищурился Ладомар.

— Да вот вернулся, чтобы двух паладинов в лесу отыскать. Уже у самой Халдии подумал, мол, лежат там, бедолаги, мерзнут. Что за глупые вопросы, святой воин? — Старр оказался не лишен ехидства. — И что за наивность?

— Мы на левом фланге стояли, видели, как ты удрал, — упрямо повторил Ладомар.

— А я на правом фланге наблюдал, как спасали женщину Халда. И? — На благородном лице короля появилось вызывающее выражение. За дурака держит?

— Среди рыцарей затесался? — сообразил наконец паладин.

— Да пребудешь ты в Небесном, мудрец. Восхваляю твой разум.

— Ты лучше водой на Шиско плесни, — поморщился Ладомар.

— Сам и плесни. Я король! — Старр сунул паладину в руки холодный мокрый шлем. — Я сбежал, меня тут нет.

Воин Небесного Горна в состоянии ступора принял своеобразное ведерко, тупо посмотрел на него и выплеснул содержимое на лицо Шиско. Юный рыцарь вздрогнул, начал отфыркиваться.

— А что ты тут делаешь, король? — поинтересовался наконец Ладомар. Обращение на «ты», конечно, неуважительное в беседе с коронованными особами, но паладин считал, что раз начал, то возвращаться к этикету уже поздно.

— Не имею никакого представления. Сам удивляюсь. Наверное, Агон решил показать милость, чтобы побольше сомнений в умы заложить. Отпустил он меня.

Старр внимательно посмотрел на приходящего в себя Шиско. Юный паладин с осоловевшим видом сел и удивленно озирался по сторонам, не понимая, что происходит.

— Что значит «отпустил»? — Ладомар вдруг подумал, что перед ним может оказаться и самозванец. Ведь лица кронейского владыки он раньше не видел.

— Ваше величество? — еще больше опешил Шиско и развеял сомнения более зрелого товарища. Молодой рыцарь неуклюже поднялся, потом рухнул на колено и склонил голову.

— Достойно, а я подумал, что все паладины бестактные, — кивнул юноше Старр.

— Я как-то иначе себе королей представлял, — не удержался Ладомар. — С короной, свитой и в богатой одежде.

— Да и паладины, как мне кажется, все на конях, в латах и с гербовыми щитами, — парировал король. — Может, прекратим обмен любезностями?

— А где все? — спросил Шиско. — И Хисъяр?

Слова молодого воина вернули Ладомара на землю. Отвлекли от выдумывания очередного колкого ответа. Где все?.. Паладин развернулся и ожесточенно продолжил разминаться. Неужели парень действительно не понимает, где все?

— Хисъяр ваш товарищ? — осторожно спросил Старр.

— Паладин из нашего копья, — глухо бросил Ладомар. — Наверняка погиб. Либо в бою, либо потом добили. Нам повезло, что лекарь у мереанцев оказался служителем Халда. Невероятно, конечно, но на службе Усмия даже такие люди есть.

— Он погиб? — почти прошептал Шиско. — А мы победили?

— Нас разбили. Другого варианта быть не могло, да и не планировалось. Такова была воля Халда, и мы ее выполнили! — заговорил Старр. — Кроней не сдался!

— Кроней разбит, — не удержался Ладомар.

— Это подстегнет южных и восточных соседей. Мы выступали под знаменем Халда.

— Меня в самом начале боя из седла выбили. Я даже ударить никого не успел, — с обидой проговорил Шиско.

— Ваша атака войдет в легенды, — убежденно произнес Старр. — Мы хотели последовать вашему примеру, но с севера вышла кавалерия Мереана. Проклятый маг расправился со всеми патрулями. Ненавижу колдунов!

— Я думаю, если бы армии Халдии и Кронея объединились, результат мог оказаться иным, — вставил давно мучающую его мысль Ладомар.

— Такова была воля Халда. — Старр улыбнулся. — Да и не дало бы ничего объединение. Все равно бы проиграли сражение. Армия Мереана огромна, и все западные королевства с ней не справятся, даже если объединятся, а это невозможно.

— Тогда зачем?..

— Мирамия и Эймор, — многозначительно бросил Старр. — Да и слово Халда для нас много значит, паладин. Это вы поклоняетесь бездушному Небесному Горну. Простые люди почитают его сына. Лемилла явила нам послание Халда, и никто не осмелился подвергать ее слова сомнению.

— Если только она сама не соврала, — фыркнул Ладомар.

Старр напрягся, впился ледяным взором в лицо паладина:

— Лемилла не может лгать!

— Она женщина.

— Она возлюбленная Халда!

Паладин решил промолчать. С фанатизмом сражаться он не любил. Однако ему казалось, что вряд ли Халду нужна была бессмысленная бойня у Малого Скола. Хотя… Если вспомнить предыдущие Великие Войны… Кто знает?

— Пусть будет так. Сейчас мы куда?

— В Халдию, — убежденно заявил Старр. — Ударим вместе с войском церковников.

— И поляжем?

— Разве плохой выход, паладин? — неожиданно подмигнул ему молодой король. — Погибнуть за Халда?

— Я предпочитаю побеждать…

— Все мы окажемся в Небесном Горне, — пожал плечами Старр.

Ладомар с удивлением понял, что начинает восхищаться кронейским правителем. Так верить в правоту своего дела… Ему стоило стать воином Небесного…

— Я с вами, ваше величество! — с жаром произнес Шиско. Страх перед войной у молодого рыцаря испарился? Или это он так пытается проявить себя перед королем?

— Тогда собирайтесь… Надо на поле сходить, что-нибудь из вещей взять. — Ладомар кашлянул, поежился от прохлады.

— С трупов? — хором удивились товарищи. Даже Старр не ожидал такого от паладина.

— С трупов, — кивнул Ладомар. — Они им больше не понадобятся. А нам даже огонь не развести. Идти же придется по ночам и лесом. Тебе, король, не очень повезло с компанией. Встретим отряд с усмийцами — будут неприятности. А нам их уже хватит…

Паладин не соврал. Когда он и его позеленевшие спутники покинули поле брани, превратившееся в праздничный стол для зверья и птиц, и отправились на север, он упорно вел странников по ночам, вдали от дорог и троп. Рисковать Ладомар не хотел. Старра никто не спрашивал, а Шиско не возражал, во всем слушаясь более взрослого товарища. По правде говоря, Ладомара сильно раздражала такая щенячья покорность. Нельзя во всем полагаться на кого-либо, большая ошибка. В первую очередь надо и своей головой думать, а не потакать чужим интересам.

Стыдно, конечно, сам ведь таким был. И да хранит Небесный Горн этого парня от ошибок Ладомара. Ведь отчего, скорее всего, сбежала Элинда? Разве только ради Анхора? Отнюдь… Он слишком ценил ее мнение, боялся хоть в чем-то создать ей неудобство, а девушке, может быть, как раз хотелось, чтобы ее вели по жизни. Но они были разными. Разные уровни. Он на тот момент простой дружинник, и она — дочка эйморского лорда. Куда он мог ее вести? Засмеяли бы Элинду злые языки. Спуталась, мол, с простолюдином. Позор на голову ее папаши.

Ну теперь-то все изменилось…

— Чего такой мрачный? — раздался голос Старра.

— Думаю! — отрезал Ладомар.

Да, теперь все изменилось. Теперь он уже паладин Небесного Горна и легко решает за других. Два бесполезных таланта. Еще бы немного везения… Тогда бы и анхорцы живы были, и шанс отыскать Элинду был бы…

— Я как бы король, — немного возмущенно проговорил Старр.

— Хоть император. Сейчас я здесь король. Жить хочешь? Иди молча за мной, и ничего не случится.

— Да нет в округе никого, чего прятаться? Порядочные люди спят давно.

— Порядочные — да.

— Злой ты слишком для паладина. Вон, посмотри, какие звезды!

— Ты заткнешься или нет? — обернулся Ладомар и бросил взгляд на небо.

Россыпь ярких звезд на черном полотне неожиданно паладина зачаровала. Он даже остановился, дабы как следует насладиться зрелищем. Странно, почему он раньше не обращал внимания на такую красоту? И почему рядом нет Элинды? Вместе стоять, смотреть на небо и молчать — что может быть лучше?

— Извини, — выдавил из себя Ладомар и опустил взгляд на мрачного Старра. — Не я такой, жизнь такая.

— Нелепое оправдание, — хмуро ответил тот. — Какие мы — такая жизнь. Нравится жить в ненависти — ее у тебя будет в достатке.

Паладин молча развернулся и вновь зашагал по ночному лесу.

— Если честно, счастливые вы люди, воины Горна, — продолжил Старр.

Ладомар плотнее сжал зубы, дабы вновь не сорваться. Король-то скорее всего прав — ночью им бояться нечего. Чужой лагерь услышат гораздо раньше, чем их заметят. Но как раздражала паладина болтовня молодого правителя.

— Свободные, идете туда, куда хочется. Ответственны только перед Небесным! Мне так нравится идти по этому лесу, без свиты и охраны, а с двумя товарищами. Которые и заткнуться могут попросить без всякой фальши.

Ладомар не ответил. Шиско неуверенно кашлянул где-то за спиной:

— А мне иногда очень не хватает крыши над головой.

— Крыша, стены — это узы! — воодушевленно сказал кронеец. — Мы рабы собственных домов!

— Слова человека, у которого этот дом есть, — не выдержал Ладомар.

— У каждого человека есть дом, вот только не каждый знает, как его найти.

— У придворного мудреца нахватался? — ядовито спросил паладин.

— Не считай себя старым и всезнающим одиноким волком, паладин, — улыбнулся Старр. — В своем лесу ты, конечно, опыт имеешь, но, думаю, о многих вещах даже не догадываешься, а они для меня рядовые. Каждому свой мир и свои знания.

— Сейчас мы находимся в моем мире, — напомнил Ладомар.

— Хорошо, — неожиданно заявил кронеец. — Смолкаю.

В последнее время паладин все чаще ловил себя на мысли, что в присутствии молодого короля начинает понимать, что привычный ритм жизни неправильный. Не таким должен быть путь воина Небесного Горна. Поменьше яда, сарказма, ненависти, и, может быть, все изменится?

— Извини, Старр, — вырвалось у Ладомара. — Наверное, это во мне зависть говорит. Умеешь видеть хорошее в любой ситуации.

Внутри зародилась вредная мысль: «Даже когда погубил несколько тысяч преданных воинов». И паладин сцепил зубы, стараясь удержать рвущиеся на волю ехидные слова. Пришлось вспомнить, с каким настроем он сам шел в атаку. Нет, не было мыслей о бесполезности или же дурной воле кого-то свыше. Были лишь желание унести с собой как можно больше врагов и жуткий страх. Что двигало остальными солдатами? Может быть, те же чувства? Они сражались и гибли за себя, за Горн, а не как жертвенные ягнята. Вряд ли кто вообще думал о короле.

— Это трудно, но возможно, паладин, — произнес Старр. — Каким ты видишь мир, таким он для тебя и станет. Смотреть надо раскрытыми глазами, а не выискивая привычные черты.

Ладомар споткнулся о корень и выругался.

— Вот, — немедленно отозвался молодой король. — Ты видишь только препятствие, помешавшее тебе. Оно принесло боль, неудобство. А теперь посмотри на дерево, чей это корень. Разве оно не прекрасно?

Паладин не выдержал и глянул на огромную черную ель. Темная крона на фоне звездного неба смотрелась действительно чудесно.

— И толку от него? Что оно мне дает? — буркнул Ладомар.

— Ну прости, золотых монет на нем не растет. Оно просто красиво! Рядом с любой неприятностью есть что-то хорошее. Надо только научиться это видеть.

Паладин хмыкнул, окинул дерево долгим взглядом, посмотрел на едва заметное во мраке лицо Старра и улыбнулся:

— Да, ты мудрец.

— Да, я такой, — в тон ему ответил король. — Пошли, паладин.

— Думаю, завтра уже пойдем днем, сомневаюсь, что патрули Мереана так далеко к Халдии забираются. — Ладомар поправил перевязь с найденным на поле брани мечом. Клинок, конечно, плохой, все хорошее оружие смели победители, но убить им в случае чего все-таки можно.

В душе паладина робко таилось предчувствие, что он вновь оказался на развилке судьбы, вернее, просто увидел небольшую тропку в сторону от обычной жизни. Наверное, она всегда была здесь, но Старр просто указал на нее вечно хмурому Ладомару.

Воин Небесного Горна решил попробовать…