Именем любви

ВОЗВРАЩЕНИЕ БЛУДНОГО МУЖА

– …И я ушла из бара. Честно говоря, выпила. Здесь, в номере. Осуждаете?

– Что вы! Ух! Здорово. А Литу удар не хватил?

– Не думаю. Стервы обычно живут долго.

– Элли, вы героиня.

– Да ну… Знаете, Джо, самое противное – ведь в чем-то она права.

– А вот это уже не наш метод! Как это: Лита Форд – и права?

– Ну подождите. Она змея и стерва, это правда. Но ведь и то, что она говорит… Я курю… курила, много. Пробовала травку. Пила… ну вы сами видели. У меня и в самом деле килограммов двадцать лишнего веса. По утрам я стараюсь не смотреть в зеркало. У меня проблемы с гинекологией, и я, вполне возможно, действительно не смогу родить Филипу детей…

– Вам сразу отвечать или дать выговориться?

– Погодите, сначала я. Жозеф действительно всего лишь нарисовал мне новое лицо, но я умоюсь, сниму новое платье – и на свет опять вылезет толстуха Элли, уродина Элли, Элли-неумеха, сшибающая в ресторанах столики и наступающая партнерам на ноги во время танцев. Так что… это и есть самое неприятное: Лита Форд даже не в чем-то, а абсолютно права.

– Дать вам пистолет?

– Зачем?

– Как зачем? После того, что вы с Литой Форд наговорили, остается только застрелиться. Вы протестантка или католичка?

– Католичка…

– Плохо, в рай не примут. Ну, собственно, и незачем. Там же все красавцы и красавицы. Что вам там делать? В аду – тем более. Там их даже больше, красавиц.

– Что вы несете, Джо?

– А вы? Вас послушать, так все население земного шара сплошь состоит из фей и эльфов. Они не пукают, не писают, не потеют, умеют танцевать, едят только правильную еду и потому достойны продолжения своего совершенного рода.

– Ну… не так, конечно…

– Совсем не так! Это в мире Литы Форд принято вставлять себе фарфоровые зубки, силиконовые сиськи, нейлоновые волосы и резиновую… нет, молчу, это неприлично!

Это в мире Литы Форд принято жениться исключительно по расчету, трахаться только в разрешенные врачом дни и только побрызгавшись целым набором освежителей – для рта, для ног, для подмышек, для… нет, все еще не могу!

Это в мире Литы Форд при встрече целуют воздух около щеки и ждут первого же промаха лучшей подруги, чтобы вцепиться в нее всей стаей.

Это в мире Литы Форд… но мир не принадлежит только Лите Форд, Элли! Более того, таких, как Лита Форд, в этом мире очень мало. Вы удивитесь, но наш мир гораздо разнообразнее и веселее.

Я вообще-то адвокат, мне часто достаются семейные дела. Знаете, как бывает на самом деле? Красавец-спортсмен, плейбой и гуляка наперекор семье женится на маленькой пухленькой продавщице из супермаркета и ревнует ее к каждому столбу. Миллионер более чем средних лет бросает жену-кинодиву и уходит к своей верной любовнице-ровеснице – со всеми ее лишними килограммами и одышкой.

Элли, можно нарисовать лицо. Можно слепить тело. Можно обернуть это все в красивые и дорогие тряпки, увешать золотом-бриллиантами, привесить ценник – и купят, обязательно купят. Но будут ли любить?

Вы, такая вся красивая и причесанная, прождали вчера Филипа в баре, чтобы показать ему – и я умею, и из меня можно сделать манекен. Но ведь на том проклятом вечере Филип заступился за вас, когда вы захлебывались кашлем пополам с собственными соплями, когда сворачивали на пол тарелки и бокалы, когда лицо у вас пошло красными пятнами – он заступился за вас и не позволил вас оскорблять. А потом встретил меня – и дал мне по морде.

– Филип?! Вам?!

– Да, из-за вас, между прочим.

– Филип…

– Да, он не красавец. То есть, возможно, на скачках в Аскоте среди лошадей он был бы, как дома, но красавцем его не назовешь. Удар слева у него слабоват. В фигуре есть что-то рахитичное…

– Неправда!

– Правда, правда. Вы просто смотрите на него влюбленными глазами, а любовь подслеповата.

– Я не влюблена!

– И напрасно. Потому что если бы я, не приведи господи, был женщиной и мне предложили на выбор красавца с куриными мозгами и Филипа, то я выбрал бы Филипа. Тощего, нескладного, неловкого Филипа, который способен заступиться за свою жену, когда ее бросили на произвол судьбы даже родители и родная сестрица.

– Но он уехал!

– А вы подумали, куда он уехал? А если он в аварию попал? Заблудился в горах?

– Ой господи…

– Вот именно! Вы тут слушаете эту стерлядь, рыдаете, жалеете себя, любимую, – а ведь не за что еще пока жалеть! Ну да, вас поженили насильно, но на самом деле вы оба взрослые люди. Сами можете решать, что вам делать – жить вместе, разводиться…

– Джо, почему вы кричите на меня?

– Потому что я расстраиваюсь, когда разочаровываюсь в людях. Вы за эти несколько дней произвели на меня впечатление сильной, волевой женщины, которая не боится принимать решения, а теперь косите под несчастную сиротку – «ну и пусть умру!» – а я не-на-ви-жу несчастных сироток!

– Так что я, по-вашему, должна делать?

– Умыться. Одеться. Накраситься – чему-то вас Жози научил? Потом пойти вниз и поставить всех на уши, чтобы искали вам вашего мужа.

– Все – это кто?

– Все – это люди моего старинного дружка и по совместительству начальника службы безопасности отеля Винсента Дельгадо.

– Он не согласится…

– Ха! Смешно слышать. Родная жена не знает, где ее муж, и они оба – постояльцы отеля. Да Винсент перекопает весь штат, если понадобится!

– Вы думаете?

– Уверен. Вперед.

– Только вы подождите, пока я приму душ и переоденусь. Без вас я оробею.

– Жду. Сижу вот тут и жду. Только смешаю себе немножко… тонизирующего. Да, кстати, знаете – а я женюсь.

– На Шерри.

– Как вы догадались?

– Она очень красивая. И на вас смотрит так… Вы же сами сказали. Ладно, пойду.

– Валяйте.

Джо налил себе тонизирующего и некоторое время просто смотрел в окно, любуясь солнечным днем и улыбаясь своим мыслям. Потом стал вспоминать их с Шерри ночь – и улыбка стала совсем широкой.

Они обвенчаются в Сарасоте – тут есть шикарная старинная церквушка, пережившая восемь набегов индейцев и отголоски мексиканской революции. Потом полетят в Лондон. Работать на Китти Шерри больше не будет, это уж дудки. И медовый месяц в отеле – явный перебор. Добрая старая Англия, патриархальные гостиницы Уэльса и Шотландии, вереск расцветает…

Потом поедут в Париж и Рим. Позагорают где-нибудь. К осени вернутся в Лондон – а к тому времени уже будет готов дом. Особнячок Джо купил еще два года назад, но отделка шла ни шатко ни валко, зато теперь появился повод поторопить рабочих.

Они прекрасно будут жить. Джо сделает так, что Шерри забудет про все эти десять лет без него, а захочет работать – пожалуйста, она ведь спец, а в Англии гостиничный бизнес процветает. Только вряд ли она успеет соскучиться по работе. Ведь дети пойдут, сначала мальчик, потом девочка, тут не до гостиниц…

Джо смотрел в окно на мостовую, залитую солнцем, и очами души своей видел мальчика и девочку, катающихся на детских велосипедах, а рядом Шерри, красивую, в чем-то кремовом и летящем. Шерри, кстати, он видел очень явственно, детей гораздо туманнее, но это и неудивительно, ведь Шерри-то здесь, а дети еще в проекте.

Кстати, воображаемая Шерри вела себя немного странно. Порывисто, можно так сказать. Размахивала руками и что-то беззвучно, как и положено призраку, кричала. Джо умиленно улыбнулся. В дверь кто-то постучал, и Джо все с той же расслабленной улыбкой отправился открывать.

Голос, в котором не было ничего человеческого, проревел ему в лицо:

– Я же сказал, не сметь подходить к моей жене! Где она? Что? В душе, значит? Я был прав…

И Джо ощутил довольно болезненный и, несомненно, наяву произведенный удар в область правого глаза…

После разговора с Китти Шерри развила бурную деятельность. Ей даже не понадобился лично Винсент Дельгадо – его мальчики прекрасно знали, ЧТО означает решительное выражение на красивом личике старшего менеджера мисс Гейнс.

Через десять минут Шерри знала, что Филип взял из сейфа одну из кредиток, из гаража – «феррари», выехал из города по Восточному шоссе в сторону Хьюстона и исчез из виду, надо полагать, почти мгновенно, потому как «феррари» развивает хорошую скорость.

Следующие десять минут поисков, на этот раз уже во Всемирной паутине, а также с привлечением знакомого инспектора в полицейском управлении города, привели к волнующему открытию: в Хьюстоне Филип Форд активировал свою платиновую кредитку на сумму четыреста восемьдесят пять тысяч долларов – в магазине Тиффани, продающем сами знаете что, а потом еще на пятнадцать тысяч долларов – в туристическом агентстве. Была совершена и третья покупка, но по мелочи, всего-то на пару тысяч.

Покупки были совершены вчера в ночи, после чего Филип Форд зарегистрировался в небольшом мотеле на выезде из города, откуда и отправился утром в обратном направлении. Здесь Шерри не выдержала, поднялась к себе, переоделась в кремовую легкую юбку и белый топ, стянула волосы в конский хвост и отправилась дежурить на улицу.

«Феррари» появился, как она и предполагала, примерно через полчаса. Шерри пошла навстречу автомобилю, грозно сдвинув брови. Филип Форд притормозил и солнечно улыбнулся ей. Лицо у него было слегка осунувшееся, но глаза радостно сверкали.

– Шерри! Это вы, как я рад вас видеть! Потрясающе выглядите.

– Не заговаривайте мне зубы, мистер Форд! Где вы были?

– Это секретик, но вам – скажу. Садитесь в машину.

– Что это за громадный сверток?

– Это для Элли. Собственно, все для нее.

– Если она вас дождется, конечно.

Филип дернулся – и едва не въехал в стену отеля.

– Вы меня не пугайте так, Шерри, я и так ужасно волнуюсь.

– Волнуется он! А кто смылся, не сказав жене ни слова? Она вас ждала весь вечер, платье новое надела…

– Ой господи! Шерри, да я же…

– А потом плакала, потому что решила, что вы ее бросили.

– Шерри!

– А потом приехала ваша, я извиняюсь, мать и наговорила ей гадостей. Короче, я так поняла, вы разводитесь.

– Нет!

– Да. Потому что отец Элли тоже приезжал. Ваши с ней родители, судя по всему, признали эксперимент со свадьбой неудачным.

Филип грозно сдвинул брови.

– А вот это меня совершенно не волнует! Шерри, погодите ругаться, послушайте… нет, некогда. Элли волнуется. Ну скажите, что просто пугали меня и на самом деле она здесь, ждет меня в своем номере…

Говоря это, Филип торопливо выбирался из машины, едва не падая на асфальт, потому что голова его была задрана кверху. Он торопливо искал глазами окна своего свадебного номера и никак не мог найти…

…в отличие от Шерри, которая нашла их мгновенно – и мгновенно же похолодела, потому что этот идиот в небрежно расстегнутой рубашке торчал у окна…

…Джо очами души своей видел двух своих детей, катающихся на детских велосипедах, и Шерри в чем-то светлом и развевающемся…

…Шерри заметалась перед окнами, пытаясь привлечь внимание этого олуха, но Джо продолжал с бессмысленной улыбкой пялиться в одну точку, а Филип вдруг замер…

…и взревел, словно раненый зверь:

– Ладлоу! Клянусь преисподней, Ладлоу в моем номере! С моей женой! Ах я идиот! Она растерялась, расстроилась, а этот змей вполз… Я убью его!

С этими словами Филип Форд устремился в отель, а Шерри Гейнс, более не скрываясь, заорала во весь голос:

– Уходи оттуда, придурок!!!

Впрочем, окна были звуконепроницаемые, она это прекрасно знала. Сама заказывала их прошлой весной. Джо в лучшем случае мог видеть, как она беззвучно разевает рот и машет руками.

Шерри догнала Филипа уже на этаже. Дверь номера открылась, на пороге замер оторопевший Джо, в глубине комнаты появилась Элли в халате и с мокрыми волосами, Филип прорычал что-то совсем уж зверское и нанес Джо Ладлоу прямой удар в глаз. Левой рукой.

Кстати, в этот раз получилось гораздо лучше. Филип Форд просто никому никогда не рассказывал, что он левша.