Император и Пустота

Колыбель

Еще никогда в жизни Егор так не боялся. Это был даже не страх, а нечто большее, почти граничащее с безумием. Паника, ужас, оцепенение, — все познается в сравнении, но на сей раз он не мог точно выразить свое состояние. Слово «одиночество» было мальчику чуждо.

В нескольких метрах от него неподвижной грудой сверкающего металла возвышался Атрум. Егор впервые видел свою «колыбель» снаружи, и не мог понять: все ли с ней в порядке? Должен ли тянуться высоко в безоблачное синее небо черный столб дыма? И было ли раньше то рваное отверстие, через которое Егора выбросило во внешнюю среду? Интуиция подсказывала, что стоит готовится к худшему.

— Атрум, мне страшно, — прошептал Егор. — Верни все как было. Я хочу назад.

— Ты дома, мой маленький друг, — раздался в голове ласковый голос Атрума. — Я больше не нужен тебе.

— Неправда! — в отчаянии закричал мальчик, сжав кулаки. Страх на мгновение отступил, прогоняемый вспышкой злости. — Ты нужен мне! Я не смогу без тебя жить!

— Это со мной ты больше не сможешь, — ответил Атрум. В глубине его стального тела что-то загрохотало, и дым стал еще гуще. — Я умираю, Егор. Моя миссия выполнена.

— Нет! — воскликнул мальчик, бросаясь к зияющему отверстию в корпусе «колыбели». Но возникшая вспышка силового барьера нежно оттолкнула его назад.

Егор вскочил. На глаза наворачивались слезы.

— Почему ты не пускаешь меня к себе? — всхлипнул он. — Почему, Атрум?

— Это уже опасно, — ответил тот. — Я пятнадцать лет заботился о тебе, выполнял все прихоти и желания. Был твоей персональной «колыбелью». Мы много играли вместе, но в этих играх ты получал новые знания. Они пригодятся тебе, чтобы выжить. Теперь моя программа подошла к завершению. Система самоуничтожения запустилась, и через семь минут меня не станет. Ты готов осваивать новый дом, я это знаю, и уйду со спокойствием. Хотя, я всего лишь машина…

— Ты не машина, Атрум, — Егор уже не сдерживал слезы. — Ты…ты… Ты намного больше. Ты для меня целая Вселенная. Каждая твоя сказка была такой реальной. Я жил среди замечательных людей, созданных тобой. Ты не машина, Атрум! У машины не бывает души.

Атрум молчал. По его телу с треском пробегали разряды голубых искр, и Егору казалось, будто оно подрагивает в предсмертных конвульсиях.

— Не оставляй меня! — взвыл мальчик, падая на колени. Ладони коснулись влажной почвы. Он сгреб пальцами редкие стебельки зеленой травы, зажал в кулаке и со всего размаху швырнул в Атрума. Яркая вспышка силового барьера мгновенно превратила их в облачко пара.

— Иди на запад, Егор, — прошелестел в голове едва слышимый голос, и в воздухе повисла, указывая направление, пульсирующая голографическая стрелка. — Иди немедленно.

И как бы в подтверждение серьезности слов, по ягодицам стегнул слабый, но довольно болезненный электрический разряд. Егор подскочил, хватаясь руками за ужаленное место. Второй разряд не заставил себя долго ждать, и был куда сильнее.

— Иди на запад.

Егор побежал. Перевалив через покрытую колючей порослью кустарника сопку, он скатился вниз, к поваленным неведомой силой толстым стволам деревьев.

— Иди на запад, — на грани восприятия прозвучал последний раз знакомый голос.

А затем раздался оглушительный взрыв. Небо вспыхнуло, волна жара с треском прокатилась над головой, заставив мальчика сильнее вжаться в холодную влажную почву. Набедренная повязка, которую он предпочитал носить последние пять лет, не могла защитить от огня. Егор знал это. Против огня могла помочь лишь специальная термостойкая ткань, или вода. Но ни того, ни другого рядом не было. Не было теперь и Атрума, умевшего в одно мгновение создавать из воздуха все необходимые вещи.

Когда пламя улеглось, Егор медленно встал. Весь перемазанный грязью, он не обращал на это никакого внимания. Он спешил посмотреть то место, где недавно лежала его «колыбель».

Но кроме большой дымящейся воронки мальчик ничего не увидел. Он остался абсолютно один, в незнакомом мире, который Атрум почему-то назвал домом. Дом — это там, где человек живет, и по идее, должен быть счастлив. А разве здесь можно быть счастливым?

Егор осмотрелся. С высоты холма он видел тянущиеся на несколько километров густые заросли кустарника, упирающиеся в подножье далекого леса. Яркое солнце слепило глаза, и мальчик прикрыл их ладонью, закрываясь от палящих лучей. Обернувшись, он увидел совсем рядом сверкающую полоску воды. Там находилась река или озеро. А над ней поднимался высоко в небо черный маслянистый столб дыма.

Сердце на мгновение замерло. Что это? Совсем недавно так дымил Атрум, перед тем, как взорваться. Да и путь он указывал именно в ту сторону.

Не разбирая дороги, Егор кинулся к воде. Ноги подгибались. Он чувствовал, что весит немногим больше, чем всегда. Так бывает, когда находишься на поверхности планеты. Мальчик знал это из реалистичных сказок, учивших жить.

Желтая полоса пляжа обожгла подошвы ног раскаленным песком. Егор в три прыжка оказался возле кромки воды, почти сразу заходя по колено в речную прохладу. И в следующее мгновение он увидел еще одну «колыбель». Она была наполовину затоплена, и из пролома в ее боку шел густой дым. Чуть в стороне, на песке сидела девочка, одетая в длинное белое платье. Девочка взахлеб рыдала.

Егор уже знал, что до взрыва осталось совсем немного времени. Атрум предупредил его перед смертью, а получит ли такое предупреждение она? Почему ее «колыбель» не прогоняет?

Мальчик с криком бросился к плачущей девочке. Казалось, та ничего не замечала вокруг себя, и увидела Егора за мгновение до того, как волна огня и пара с грохотом обрушилась на них. Он прижал девочку к земле, закрывая своим телом. Спину нещадно окатило жаром.

Боль… Такую жуткую боль Егор никогда не испытывал. Это была не та фальшивая боль, которую чувствовали герои атрумовских сказок. Она была настоящей. С этой мыслью он и потерял сознание.

— Я звала его Богом, — где-то совсем рядом раздался всхлип. — Он был таким добрым и заботливым. А теперь ты будешь моим Богом?

Егор с трудом открыл глаза. Спина чудовищно болела, будто с нее содрали кожу. Но он знал, что когда-нибудь эта боль пройдет. Главное, что девочка не пострадала.

— Я буду твоим Другом, — попытался улыбнуться Егор. — Друг — это гораздо надежнее.

Они сидели на берегу реки. Кряжистый мужчина, чьи виски подернула седина, и стареющая женщина. Рядом с ними лежала туша недавно убитого животного: запас мяса дня на три, и новая одежда.

— Мне продолжает сниться все тот же сон, — задумчиво произнес мужчина. — Неужели у нас когда-то была другая жизнь?

— Та жизнь была лишь прелюдией к этой, — усмехнулась его спутница. — У тебя был Друг, у меня — Бог. Мне он тоже иногда снится.

— Только твой Бог говорил правду, а Атрум рассказывал выдуманные истории. Зачем он это делал?

— Наверное, он был сказочником, — женщина принялась заплетать свои длинные волосы. — Разве это плохо? По крайней мере, ты не мучился от мыслей, что являешься последней частичкой сгинувшего миллионы лет назад человечества. Тот, кто создал Хранилище с замороженными эмбрионами, и разумные звездолеты — был настоящий Гений. Он рассчитал почти идеальную программу по возрождению нашей расы. Но не учел вероятность того, что мужчина и женщина могут испытывать друг к другу нечто большее, чем просто влечение. Да и любовь бывает особенной.

— Ты права, сестра. Даст Бог, мы окажемся не единственной надеждой человечества, и где-нибудь на окраине галактики зародится новая жизнь.